Позднее днем они забрали ковер в перевозочной компании. Эл едва ли вымолвил несколько слов за всю дорогу туда и обратно.
Когда они добрались до ее квартиры, он вытянул из кузова завернутый в бумагу огромный, скатанный в рулон ковер, закинул его на плечи, повернулся и зашагал вверх по ступеням к входной двери. Сьюзен порылась в сумке в поисках ключей, бросилась следом за Эл, опередила его и распахнула дверь как раз, когда тот поднялся на верхнюю площадку.
— Бросайте на пол, прямо здесь, посередине, — сказала она, указывая на свободное от многочисленных, еще не разобранных коробок пространство.
Эл опустил ковер, потом озадаченно огляделся.
— Еще не распаковались?
— Все как-то времени не было. — Она безразлично пожала плечами. Потом посмотрела вниз, на руки, покрутила ключи.
— Могу я предложить вам чего-нибудь холодного? — спросила она. Ей в общем-то не хотелось, чтобы он задерживался, но такую малость она должна была предложить, проявив элементарную вежливость.
— О’кей, — ответил он. — Это было бы здорово.
Эл не хотел пить. Но он решил задержаться, потому что хотел ей кое-что сказать. Его это мучило уже не один день, но он не знал, как к ней подступиться.
Она вернулась с банкой кока-колы в одной руке и бокалом со льдом — в другой. Эл наблюдал, как плавно она двигалась по комнате, казалось, бедра скользили под длинной юбкой. Как бы ему хотелось провести рукой по ее ноге, начать от икры, потом по колену, потом по бедру…
Он резко вскинул голову.
— Спасибо, — сказал он, принимая у нее из рук бокал и неловко переминаясь с ноги на ногу.
— Проходите и присаживайтесь, немного расслабьтесь, — пригласила Сьюзен.
Кухонный стол был одним из немногих предметов обстановки в ее квартире, собранных и установленных должным образом, помимо кровати и плетеного кресла-качалки.
Эл подтянул к себе ногой стул и опустился на него, поставил бокал на стол, налил немного коричневой шипящей жидкости, но не сделал ни глотка.
— Мне надо кое-что сказать вам, — медленно начал он, глядя на руки, сплетенные в узел между широко расставленными коленями.
Он поднял глаза и взглянул на Сьюзен, которая выжидательно смотрела на него.
— Я был несколько не в себе тогда и сожалею об этом.
Сьюзен выпрямилась на стуле, но продолжала смотреть на него.
Эл вновь опустил глаза.
— У меня не было и нет никакого права говорить вам, что вы должны, а чего не должны делать с вашей собственной жизнью.
Сьюзен вздохнула и слабо улыбнулась, когда он снова взглянул на нее.
— Это совсем не смешно, — сказал Эл.
— Да, но вы были очень забавны в фотолаборатории, когда разозлились на меня, — отозвалась она, вспоминая, как он прищурился, сжал челюсти, как задергалась щека, и расплылась в широченной улыбке. — Послушайте, может, я тоже должна извиниться. Мне тоже не мешало бы держать язык за зубами и не высказываться по поводу вашей карьеры и планов на будущее.
И в этот момент, Эл сам не знал почему, ему отчаянно захотелось схватить ее, прижать к себе, покрыть поцелуями ее губы, потом шею, потом то открытое место между расстегнутыми пуговицами пушистого джемпера.
Вместо этого он быстро поднялся и отвернулся, надеясь, что она не успела заметить откровенного желания на его лице.
— Почему бы нам не попытаться развернуть этот ваш ковер? — сказал он внезапно низким, чуть охрипшим голосом.
Сьюзен вскочила со стула.
— Вы не должны заниматься этим.
— Мы можем справиться с этим за несколько минут, и тогда вы будете свободны, — сказал он, снимая ветровку и бросая ее на спинку стула. И решительно начал разворачивать длинный рулон.
Сьюзен показалось, что она заметила что-то необычное в его взгляде всего мгновение назад, но это было столь мимолетно… Он так быстро вскочил и срочно занялся ковром. О, Бог с ним, чему это повредит? Ей не помешает немного помощи, а то она никогда не приведет эту квартиру в божеский вид. Но вот их отношения всегда будут оставаться в этом же приятном стабильном состоянии, если кто-то хочет знать ее мнение.
Спустя несколько часов Сьюзен и Эл хохотали, бродя по колено в кучах скомканных газет. Сьюзен включила радио, и по предложению Эл они вместе набросились на новый ряд коробок. Это быстро превратилось в захватывающее занятие. Оба разрывали коробки, разворачивали содержимое, расставляли по местам.
Возвращаясь после рейда в бельевой шкаф, Сьюзен подхватила с пола пару газет, скатала в тугой мяч и прицелилась прямо в голову Эл, который с интересом заглядывал внутрь очередной коробки. Он встрепенулся и встревоженно вскинулся, когда ее снаряд угодил точно в цель.
— Ну, теперь вы пропали! — Эл схватил несколько газет и начал медленно скатывать их в тугой, упругий мяч.
Сьюзен, пританцовывая, как боксер, переместилась в сторону, подхватила новую порцию бумажных комков и начала их швырять один за другим, размахивая руками, как ветряная мельница. Бумажные шарики отскакивали от него, но Эл продолжал двигаться в ее сторону, медленно, шаг за шагом, со зловещей улыбкой на губах. Ее снаряды попадали ему в грудь, в лоб, в руки, но он подходил и подходил, медленно-медленно, пока не оказался прямо перед ней. Газетный шар в его руках становился все плотнее и плотнее… Знаменитая ухмылка теперь ни на мгновение не покидала его лица, будто он прекрасно знал, что произойдет в тот миг, когда он поймает ее…
Заставив Сьюзен вжаться спиной в стену, Эл остановился всего в нескольких дюймах от нее. Он внезапно выпустил свой бумажный снаряд и схватил ее за запястья, прижал их к бокам и держал ее крепко и сильно, не давая двигаться. Он смотрел на нее сверху, чего-то ожидая, с этой неизменной, сводящей с ума ухмылкой. Потом улыбка растаяла, как будто ее и не было, глаза стали серьезными. Он слегка наклонился, медленно, неуверенно, и замер, выжидая. Сьюзен смотрела на него затаив дыхание. «О нет, — простонала она про себя. — Это неправильно!»
Его дыхание касалось ее щеки и подбородка, гладило их, как нежнейшая ласка, лицо его парило над ней, едва не касаясь губ. И когда она уже подумала, что Эл никогда не решится придвинуться еще ближе, он неожиданно наклонился и приник теплыми губами к ее губам, опаляя их, знакомясь, покусывая, исследуя.
Сьюзен мгновенно утратила способность мыслить, уступила зову его тела, закинула руки на широкие плечи и прижалась к нему еще теснее. Она перебирала пальцами волосы на затылке, поглаживала вьющиеся пряди на шее, у самого воротника рубашки. «Ох, какие они мягкие, какие мягкие, — думала она. — А губы еще нежнее, такие нежные…»
Он прикасался к ее губам снова и снова, осторожно пробуя их на вкус. Но вскоре его рот стал настойчивее, требовательнее. Язык раздвинул ее губы и нырнул внутрь между зубами, руки скользнули по спине вниз, прижимая ее сильнее и сильнее. Все поплыло, будто в тумане, закружилось. Сьюзен почувствовала, будто вот-вот потеряет сознание. Сердце колотилось неистово, яростно, едва не разрывая ей грудь…
Сьюзен откинула голову, задыхаясь и хватая ртом воздух, уперлась в него руками и оттолкнула.
Эл оторвался от нее, поднял голову, удивленно взглянул на Сьюзен и медленно расплылся в знакомой дьявольской усмешке, заметив ошеломленное выражение ее лица. Она дышала тяжело, будто после бега, а глаза ее широко распахнулись от удивления, желания и удовольствия. Не убирая рук с ее бедер, он чуть отодвинулся и легко засмеялся.
— Проголодалась? — спросил он, снова широко ухмыляясь.
— Умираю от голода, — прошептала она.
— Отлично, тогда пойдем перекусим, — заявил он, хватая ее за руку и подталкивая к двери. — А это закончим попозже.
И они закончили это попозже, с шутками и смехом, продолжая распаковывать, казалось, бесконечные коробки. Эл даже остался, чтобы помочь Сьюзен расчистить завалы газет.
Закрыв наконец за ним дверь, Сьюзен привалилась к ней спиной. По каким-то непонятным причинам ей казалось, что она закрыла дверь за одной частью своей жизни и готова была начать другую. Ей не удавалось избавиться от странного ощущения, что события начинали принимать совершенно новый поворот, поворот, при котором она не сможет контролировать их в той мере, к которой привыкла. Раньше ей всегда удавалось четко придерживаться своих планов, двигаться вперед, не позволяя никому и ничему отвлекать ее от поставленной цели. Но здесь, в этом городке, в этой маленькой газете, она вдруг ощутила, что начинает терять свою привычную дисциплинированность.
Эл пробудил в ней чувства, о существовании которых она даже и не подозревала. И именно поэтому-то она и прервала их поцелуй, и сразу заметила, что Эл тоже понял это. И еще Сьюзен знала, что он почувствовал, как она ответила на его поцелуй, как растаяла от его прикосновения. Весь этот эпизод напугал ее. Впервые в жизни она не понимала, в чем дело, и все больше и больше запутывалась. Единственное, чего ей хотелось, это возвратиться на привычные рельсы. Быть той, какой быть привыкла.
А что все-таки случится, если она немного ослабит самозащиту, отбросит свою настороженность? Ей порой болезненно хотелось расслабиться, не быть столь серьезной, такой целеустремленной. И похоже на то, что если кто-то и может заставить ее отказаться от своих намерений, то этот кто-то — определенно Эл.
На следующий день Эл присел на табурет у высокого стола и развернул выпуск газеты с его и Сьюзен репортажем о детях с ослабленным зрением.
Обычно Эл не читал репортажи от начала до конца. Он вообще-то не очень увлекался чтением газет и просто просматривал через строчку по диагонали, только чтобы понять, о чем идет речь. Но репортаж Сьюзен не мог не увлечь его. Слова буквально завораживали, заставляли читать дальше, буква за буквой, слово за словом, фраза за фразой. В какой-то момент он едва не задохнулся от волнения, глаза слегка затуманились, а пару абзацев ниже он искренне расхохотался. Он дочитал репортаж до конца, не отрываясь ни на минуту, потом опустил газету на стол и уставился на нее, положив руки на колени и размышляя о прочитанном.
Во-первых, Сьюзен — чертовски хороший репортер. То, что она творила со словами, — настоящий дар, писательский талант. Какую отличную команду они могли бы составить — он и она — вместе. Он — своими фотоснимками, она — текстом…
«О чем это ты думаешь? Разве уже забыл? У нее другие планы, честолюбивые устремления, и, возможно, она заслуживает того, к чему стремится. У нее есть талант, и она умеет его использовать на все сто».
Он свернул газету и отложил ее в сторону, потом поднялся достать банку с реактивом, нужным ему для работы.
Да, но тот поцелуй, который они разделили прошлой ночью, был настоящим, и они оба знали это. Он сразу почувствовал, как ее тело прижалось к нему, а губы жадно открылись навстречу его губам. А когда она внезапно прервала поцелуй и объятие, он сразу понял по ошеломленному лицу Сьюзен, что для нее собственная реакция явилась полной неожиданностью. А он, он сам ступал на опасную почву, это не вызывало ни малейшего сомнения! Он начинал испытывать нечто, чего не переживал никогда раньше, даже с Кейт. Сьюзен притягивала против его воли. Но черт побери, они так бы подошли друг другу! Вместе работая, вместе проводя свободное время, вместе ложась в постель…
Почувствовав неожиданное волнение, он быстро переключился на первоочередные дела. «Это надо прекратить», — велел он себе. Они оба знают, что у нее большие планы, не ограничивающиеся «Курьером». Он просто должен принять это как неизбежный факт.
— Ну как, помог тебе Эл с этим твоим ковром? — спросила Нора.
— Да, — улыбнулась в ответ Сьюзен. — Он отличный парень. Он даже остался и помог мне еще и другие вещи распаковать. Я давно должна была это сделать, да все как-то руки не доходили.
— О, правда? — Нора наклонилась ближе, надеясь услышать что-нибудь интересное.
— Угу. Мы изрядно повеселились, занимаясь этим, — хихикнув, заявила Сьюзен.
— Ну и отлично! — Нора подмигнула и показала ей поднятый вверх большой палец.
Сьюзен внимательно посмотрела на Нору, которая повернулась к своему столу. Она казалась всегда такой умиротворенной, довольной, счастливой. Даже когда в отделе царили суматоха и полная неразбериха, спокойствие и внутренняя уверенность этой женщины были просто сверхъестественными. Три фотографии членов ее семейства занимали особый уголок на ее столе. Нора готова была в любой момент рассказывать о выдающихся достижениях детей с нескрываемой и вполне заслуженной гордостью.
— Нора, могу я спросить тебя кое о чем?
— Конечно, давай.
— Почему ты решила остаться в «Курьере»?
На какую-то секунду Нора задумалась, посмотрела куда-то вдаль и снова повернулась к Сьюзен.
— Знаешь, одно время мне хотелось взять штурмом весь мир. Я представляла себе успех только на условиях размера тиража и важности репортажа. Но сейчас я не променяла бы ни за какие блага то, что имею здесь, на так называемый большой успех. У меня есть семья. Мы не богаты, но вполне прилично обеспечены. Живем в прекрасном районе, где люди и правда небезразличны друг к другу. И я довольна своей работой. В общем, мне повезло.
Сьюзен задумчиво разглядывала ее.
— Нора, а могу я спросить у тебя кое-что об Эл?
— Сьюзен, дорогая, ты можешь спрашивать что угодно.
Сьюзен прикусила губу.
— Расскажи мне, пожалуйста, о Кейт Лэнг.
Нора немедленно подняла голову, внимательно и пристально посмотрела на Сьюзен.
— Он упоминал о ней? Рассказывал тебе?
Сьюзен кивнула.
— И что он сказал?
— В общем, немного.
— Ну, понятно. — Нора скорчила гримаску. — Эти мужчины вообще много не говорят, особенно когда речь идет о сердечных делах.
— Он очень любил ее?
— Думаю, он считал, что да, очень, но теперь я совсем не уверена, что это была настоящая любовь. Но вот что я тебе скажу, Сьюзен: она так сильно обидела его, что он до сих пор даже смотреть не желал на других женщин.
Сьюзен нервно сглотнула.
— А почему она его бросила?
— Это он так сказал тебе?
— Да.
Нора вздохнула, и жесткий взгляд ее смягчился.
— Она была очень честолюбива. И оставила его, выбрав престижную работу.
— О…
— Уэллс! — раздался голос редактора. Он вошел в комнату отдела со стопкой бумаг в руках и мгновенно потребовал полного внимания Сьюзен.
— Да, мистер Бреннан. — Репортер Уэллс тут же вскочила ему навстречу.
— Тут на юге округа разгорелись страсти по поводу возведения новых водонапорных башен, — сказал он, подавая ей принесенную стопку. — Здесь вот предыстория этих событий, имена. Я хочу, чтобы вы отправились туда и написали репортаж. Поговорите с жителями, выясните их точку зрения, потом побеседуйте с местными политиками, добейтесь их комментариев. Должна получиться серьезная статья. В основном это типичная ТНУМД-история, — закончил он, кивая Эл, вышедшему из фотолаборатории.
— Что такое ТНУМД? — спросила Сьюзен, мельком взглянув на Эл и заметив, что тот хмурится.
— Это значит Только-Не-У-Меня-Дома, — пояснил Бреннан. — Старая история. Каждому району нужны такие вещи, как водонапорные башни, мусорные свалки и тому подобное, но никто не хочет, чтобы это находилось на их собственном заднем дворе.
Сьюзен уже начала довольно прилично разбираться в настроениях Эл, настолько, что могла сказать — он вот-вот сорвется с тормозов. Она удивилась, что это привело его в такое состояние. В конце концов, Бреннан только излагал факты. Но тем не менее кулаки Эл сжались так крепко, что даже костяшки побелели.
— О, Эл, ты мог бы поехать с ней и немного поснимать, — добавил Бреннан, покидая помещение.
Эл схватил футляр с камерой и закинул на плечо.
— О’кей, поехали, — грубо рявкнул он Сьюзен.
Она быстро нашла свой блокнот, ручку, подхватила листки с информацией, оставленные Бреннаном, и бросилась вдогонку.
— Эй, эй, подожди, — закричала она вслед.
Пока они ехали на задание, Эл глубоко ушел в свои мысли, не обращал на Сьюзен никакого внимания. Он с отсутствующим видом покрутил настройки радио, потом нетерпеливо выключил приемник.
— Не хочешь о чем-нибудь поговорить? — спросила Сьюзен.
— Не особенно, не сейчас по крайней мере, — отрезал он.
Сьюзен решила оставить попытки отвлечь Эл, достала бумаги и погрузилась в изучение материалов для интервью. Итак, округ хотел поставить две большие водонапорные башни в сельской местности в самом дальнем углу округа. А совсем рядом с предполагаемым местом установки башен находился крошечный поселок, построенный около двадцати пяти лет назад, жители которого решительно восстали против предполагаемого строительства. Они заявляли, что водяные цистерны настолько большие, что безвозвратно погубят вид и дух этого поселка. Более того: строительство именно в этом месте может даже оказаться опасным.
— Повтори еще раз этот адрес, — попросил Эл. Сьюзен назвала и нашла имя леди, которую они собирались интервьюировать первой.
— Люсиль Диксон, — пробормотала она.
Эл свернул на длинную, довольно узкую дорогу, ведущую к горстке домов, примостившихся вдалеке, на мягком подъеме холма. Старая асфальтовая дорога бежала между двумя рядами деревьев, сплетавшихся наверху ветвями и отбрасывающих вниз густую тень. Ближе к холму дорога начала плавно изгибаться, прорезая лесистую местность с разбросанными там и сям симпатичными небольшими домами, неброскими, но какими-то очень элегантными частично благодаря их простоте. Почти все дома были кирпичными, в стиле ранчо, с большими холмистыми участками. На некоторых, окруженных заборами, мирно паслись лошади.
Сьюзен сразу заметила, как здесь тихо и спокойно. Единственными звуками были шелест листьев на слабом осеннем ветерке да временами отдаленный лай собак. Лужайки перед домами в основном были ухоженными, подстриженными, засаженными цветами, но кое-где между строениями кусты буйно разрослись и образовали естественные изгороди.
Сьюзен поразило, что эти люди всего в двадцати пяти минутах езды от города построили свой собственный уголок, где жизнь скорее напоминала деревенскую, чем городскую, и где, казалось, они могли наслаждаться своим персональным маленьким раем.
Какой симпатичный поселок, думала Сьюзен. И две гигантские водонапорные башни, которые будут возвышаться за деревьями, определенно не вписывались в это идиллическое окружение. Но она должна быть объективной и собрать все факты, прежде чем начинать делать какие-то выводы. И что бы там лично она ни думала, в статье должны быть представлены мнения обеих конфликтующих сторон. «Помни, — сказала себе Сьюзен, — Бреннан говорит, что это история ТНУМД, что водонапорные башни действительно нужны всем и должны быть где-то построены».
Эл завернул за угол и поехал по подъездной дороге к кирпичному дому. Вдруг откуда-то выскочил огромный золотистый ретривер и крупными скачками помчался к машине.
— Эй, парень, — обратился Эл к большому щенку, который уже оперся лапами на водительскую дверцу и попытался сунуть в кабину голову. Он свесил язык в полуоткрытое окно и с любопытством уставился на Эл.
— Баркли, назад, — сказала, подходя сзади, женщина в костюме для работы в саду. Пес соскочил с дверцы, помчался к ней и начал носиться вокруг нее, пока женщина спокойно выжидала, когда Эл и Сьюзен выйдут из машины.
— Отличный у вас пес, — заявил Эл.
— Простите, надеюсь, он вас не потревожил, — улыбнувшись, сказала женщина. — Он просто из своей шкуры вылезает, когда видит кого-то незнакомого. Забывает все хорошие манеры.
— Нет проблем, — успокоил ее Эл.
Сьюзен обошла машину и протянула руку.
— Миссис Диксон?
Женщина коротко кивнула.
— Здравствуйте. Я — Сьюзен Уэллс, репортер «Курьера», а это Эл Стивен Коулсон, фотограф. Мы собираемся писать о строительстве водонапорных башен поблизости от вашего жилья. Нам в редакции дали ваше имя и адрес, чтобы мы могли побеседовать по этому поводу. Не можете уделить нам несколько минут?
— Милочка, да у меня весь день свободен, — ответила миссис Диксон, стаскивая перепачканные землей перчатки — Давайте-ка пойдем на кухню, я заварю чай, и мы сможем спокойно поговорить.
Оказавшись на заднем дворе, Сьюзен залюбовалась открывшейся панорамой. Лужайка раскинулась на сотни ярдов, огороженная живой изгородью разросшихся кустов и деревьев. Ступив на каменные плиты, ведущие к заднему входу, она заметила в патио, окруженном увядающими осенними цветами, птичью ванну и несколько кормушек. Под ногами шуршали опавшие золотые и коричневые листья.
Прежде чем войти в открытую миссис Диксон дверь, Сьюзен повернулась к Эл.
— Какая прелесть, — пробормотала она.
Он кивнул и странно и напряженно взглянул ей прямо в глаза. Миссис Диксон уже суетилась около кухонного стола перед большим окном, доставала печенье, ставила чашки.
— Мы называем это нашей задней сороковкой, — сказала она Сьюзен. — Конечно, это не совсем так. Мы никогда не могли бы позволить себе целых сорок акров, хотя и хотели бы. Но это максимально приближено к нашей мечте, и мы искренне любим это место. Так замечательно жить за городом, наслаждаться природой, всякими мелкими зверушками и, главное, уединением. — Миссис Диксон налила в чайник воды из кухонного крана.
— Здесь просто прелестно, — со вздохом отозвалась Сьюзен, понимая, что пора переходить к делу. Повернувшись на стуле, она спросила: — А где они предполагают расположить эти цистерны?
Миссис Диксон оцепенела у раковины.
— Смотрите прямо из окна. Вот над теми деревьями в конце моего участка. Вот что я буду лицезреть из этого окна. Два гигантских грибовидных белых стальных обелиска. Вот что теперь будет у меня перед глазами. И у всех по соседству тоже, потому что они предполагают поставить цистерны на двух пустующих участках прямо посередине нашего поселка.
Сьюзен успешно удалось подавить вздох разочарования — она упорно пыталась сохранить объективность.
— А что вы предпринимаете, чтобы противостоять этому проекту? — спросила она.
Схватив папку толщиной примерно в три дюйма, миссис Диксон уселась на стул рядом со Сьюзен и начала раскладывать перед ней документы, объясняя, что делают она и ее соседи, чтобы сохранить их «образ жизни», как она это называла.
Сьюзен вдумчиво слушала, делала кое-какие пометки, а Эл тихо двигался вокруг, держась на заднем плане, и непрерывно снимал.
Миссис Диксон достала несколько фотомакетов, показывающих, на что будет похож их поселок после завершения строительства водонапорной башни с цистернами.
Сьюзен повернулась, чтобы показать их Эл, и он вскинул бровь.
— Могу я взять это? — спросила она.
— Пожалуйста, пожалуйста, — ответила миссис Диксон.
Сьюзен вытянула их из папки и передала Эл. Ей показалось, что она заметила, как на его лице промелькнуло отвращение, когда он взглянул на фото — первая живая реакция с момента их приезда, до сих пор он сохранял непроницаемое выражение.
— Ну что ж, мне надо еще поговорить с вашими соседями и потом, конечно, с членами правления округа, — сказала она приветливой леди, заметив, как Люсиль Диксон скривилась при упоминании местных политиканов.
— Вот здесь список людей, которые поддерживают наши усилия, — сказала миссис Диксон. — Заезжайте к ним в любое время, не стесняйтесь. У нас на следующей неделе состоится митинг, было бы неплохо, если бы вы посетили его.
Сьюзен и Эл распрощались с милой, приветливой леди, заглянули в несколько соседних домов, поговорили с их обитателями, прежде чем решились покинуть поселок. Сьюзен нравилось здесь все больше и больше, она просто наслаждалась увиденным, так тут было тихо и спокойно, только вот в людях кипел гнев, и они, не стесняясь в выражениях, высказывали вслух свое мнение.
— Но почему здесь? Есть столько других мест, где они могли бы поставить эти вышки и цистерны, — возмущался один из жителей поселка.
— Мы чувствуем себя такими беспомощными, — пожаловался другой. — Будто у нас нет никакого выбора, что бы ни делали, что бы ни говорили. Нас просто никто не слушает.
«Что ж, а я слушаю, — подумала Сьюзен, садясь вместе с Эл в машину и направляясь к официальным лицам округа. — И к тому времени, когда я закончу свой репортаж, все остальные в округе тоже услышат об этом».
Однако речи президента окружного совета тоже звучали убедительно.
Уолтер Норт, крупный приветливый мужчина, сидел за своим большим дубовым столом в забитом книгами офисе, выходящем на городскую площадь.
— Эта публика устроила большую бучу вокруг ничего, — уверенно заявил он. — Эти башни никоим образом не испортят вид, они прекрасно впишутся в пейзаж.
— Боюсь, жители с этим не согласны, — начала Сьюзен. — У меня тут есть несколько фотомакетов, которые они сделали, чтобы продемонстрировать, на что будет похоже это место после завершения строительства, — проговорила она, подавая Норту через стол несколько взятых у миссис Диксон и ее соседей снимков. — Неужели вы можете сказать, что вид этих башен не режет глаз?
— О, эти фотографии несколько неаккуратны, — отпарировал он, едва взглянув на снимки, и подтолкнул их обратно к Сьюзен по гладкой полированной поверхности стола. — Башни самым натуральным образом сольются с окружающим пейзажем.
— А как насчет фактора безопасности?
— Об этом позаботились инженеры. Они провели серьезнейшие изыскания, — ответил президент, старательно улыбаясь и уверенно глядя прямо в камеру, пока Эл двигался вокруг, снимая все подряд.
— Могу я взглянуть на копию отчетов?
— Ну, прямо сейчас это, к сожалению, невозможно. Но я буду счастлив найти копии лично для вас в самое ближайшее время. — Норт обошел свой письменный стол и присел на край, небрежно задрав колено и поставив на него локоть. Золото его кольца и часов сверкнуло у Сьюзен перед глазами.
— Я уверен, вы поймете правильно, мисс Уэллс, — сказал он, наклоняясь к ней. — Мы действительно заботимся об интересах жителей нашего округа и хотим прислушиваться ко всем их пожеланиям. Но проблема в том, что это на самом деле лучшее место для башен. Я понимаю, как временами чувствуют себя люди, когда общественные улучшения должны входить в жизнь, а они не желают их видеть на своей собственности. Но это необходимо, и башни должны где-то стоять, иначе мы не продвинемся по пути служения интересам всего округа.
— Но почему в таком населенном месте, когда кругом полно пустующих земель? — нажимала Сьюзен.
— Это лучшее местоположение, согласно тому отчету, который я найду для вас, — сказал Норт, поднимаясь и протягивая ей руку, давая понять, что интервью окончено. — А сейчас, я очень сожалею, У меня еще одна встреча. Буду счастлив ответить на все ваши вопросы по этому поводу в любое время, — добавил он, провожая их к выходу. — Мои двери всегда открыты для вас.
Сьюзен и Эл спускались по широким каменным ступеням. Внезапно Эл остановился, повернулся и посмотрел назад, на здание, которое они покидали.
— Ты веришь этому парню? — спросил он. Сьюзен задумчиво нахмурилась.
— Вообще-то он говорил довольно убедительно, будто действительно заботится о тех людях, но просто пытается решить возникшую проблему наилучшим возможным образом. Хотя все это показалось мне несколько, не знаю, стандартным, что ли, заученным.
— Думаю, ты права. Тебе надо задать несколько жестких вопросов, — сказал Эл. — Думаю, здесь кроется больше, чем видно с первого взгляда. Идем, — добавил он, хватая ее за локоть и разворачивая. — Мне надо показать тебе кое-что.
— Я могу идти самостоятельно, Ламар, — сказала Сьюзен, поднимая локоть и выворачиваясь из его хватки.
— Но ты же не отступаешь, правда?
— Никогда, — ответила Сьюзен, качая головой. Она поплелась за ним и уселась на переднее сиденье, думая, что же такое приготовил для нее Эл Стивен Коулсон на этот раз.