Провинциальная девчонка

Глава 21

Новый школьный стадион впечатлял. В отличие от футбольной команды. По мнению Тео, игроки не выдерживали никакой критики.

Мальчики трогательно старались показать себя так называемому тренеру. Способности у них действительно были, они просто не знали, как их применить. И при этом орали так, что Конраду Фриленду приходилось надрывать глотку, чтобы быть услышанным. И в свисток он дул так часто, что парни уже и внимания на это не обращали. Тренировка проходила крайне хаотично и бестолково.

В конце концов Конраду удалось уговорить первый состав выстроиться в нужном порядке, как перед началом игры. Но потом они снова принялись метаться по полю, как куры с отрубленными головами.

Тео и Мишель стояли рядом с учителем музыки на пятидесятиярдовой линии. Конрад, сиявший от гордости, повернулся к Тео и спросил:

– Ну, что вы думаете о своих мальчиках?

Тео проигнорировал ссылку на «своих мальчиков», поскольку вовсе не спешил взять на себя руководство этим разношерстным сборищем, но все же ответил:

– Почему бы вам не провести несколько игр? А мы с Мишель посидим на трибунах и посмотрим. Конечно, я давно не играл, но все же кое-какие советы дать могу.

Конрад явно смутился.

– Но… но это и была игра, – пролепетал он, кивнув в сторону поля.

– Простите?

– Вы только что видели игру.

– Так это и есть игра? Но у вас только…

Тео пытался сдержать улыбку. Не стоит, чтобы Конрад подумал, будто он не принимает всерьез эту пародию на тренировку.

Учитель музыки нервно дергал себя за воротник. Сегодня он был одет словно для репетиции оркестра – в безукоризненно выглаженную белую сорочку с длинными рукавами и полосатым галстуком и синий блейзер. Над полем нависли тяжелые дождевые облака, и стояла такая духота, что Тео невольно посочувствовал Конраду. Бедняга, должно быть, задыхается!

– Неплохая игра, верно? – пробормотала Мишель, подтолкнув его локтем.

Тео не ответил.

– Пока что мы оттачиваем только один прием. Так называемый резкий удар.

– Понятно, – заметил Тео, не зная, что сказать. Любые слова были бы наглой ложью.

– Хорошо, не правда ли?

Мишель снова подтолкнула Тео. Но он не обратил на это внимания. Что делать с Конрадом? Нельзя же обижать беднягу. Тот из кожи вон лез, возясь с озорными парнями, но и лгать тоже не хотелось, поэтому он просто буркнул;

– Интересно.

– Вы должны понять мое положение и историю команды, – уже серьезнее объяснил Конрад. – Команда была создана только в прошлом году, а тренер… видите ли, он просто собрался и уехал в середине сезона. Перед этим он, разумеется, не помог нам выиграть ни одной игры. Мальчики просто не знают, что делать на поле. Да и я тоже. Дайте мне флейту, и я в два счета покажу, как на ней играть. Но это… – Он махнул рукой. – Это вне моего разумения. Поэтому мы отчаянно нуждаемся в схемах игр. Я действительно старался как мог.

– В этом я уверен, – согласился Тео, безуспешно пытаясь сказать что-то хорошее.

– Я даже искал материал в компьютере. Могу рассказать историю футбола, но что касается игр… тут полный профан – ни черта не понимаю в тех схемах, что нашел в Интернете. Какие-то кружки, стрелки… ни малейшего смысла. Он снял висевший на шее свисток и протянул Тео.

– Посмотрим, что вы сможете сделать… тренер.

– Я не…

Конрад уже направился к бачку с охлажденной водой.

– …тренер, – закончил Тео.

Мишель на мгновение прижалась к нему.

– Они действительно ужасны, верно? – прошептала она.

– О да, – согласился он. Мишель улыбнулась:

– Посижу на дешевых местах, пока вы не закончите. «Ладно, – подумал он. – Одна тренировка». Он потолкует с мальчиками, пообещает прислать Фриленду учебники и, может, пару фильмов, которые они смогут посмотреть, и на этом все. И. он сможет убраться отсюда. Вот такой у него план игры.

Сунув два пальца в рот, он оглушительно свистнул и знаком подозвал мальчишек. Вся орда ринулась к нему, топая, словно табун: жеребят. Один парнишка упал, поднялся, пробежал немного и снова запутался в собственных ногах. Тео от души надеялся, что он не станет претендовать на положение защитника.

Игроки столпились вокруг тренера и засыпали его вопросами. Но Тео молчал. Просто поднял руку и стал выжидать. Шум постепенно стих.

Тео, не повышая голоса, попросил их снять шлемы и рассесться на траву перед ним. Они, как ни странно, послушались. А когда рухнули на землю, Тео мог бы поклясться, что у него под ногами дрогнула земля.

И тут Эллиот Уотерсон завопил:

– Где ваш пистолет, тренер? Парни снова зашумели.

Тео терпеливо молчал. Стоял, сложив руки на груди, пережидая очередной всплеск шума. Много времени это не заняло. Еще минута – и все смолкло.

– Эллиот, мой пистолет в безопасном месте, – объяснил он почти шепотом, – но, клянусь, следующий, кто меня перебьет, получит хорошую трепку. Ясно?

Он намеренно вынуждал мальчиков сидеть смирно и напрягать слух, чтобы услышать, что он говорит.

– А теперь вот что мы собираемся делать?

Мишель сидела на жесткой скамье и, не веря своим глазам наблюдала за поразительной метаморфозой. Невероятно, до чего же легко Тео взял подростков в руки!

Команда сидела со скрещенными ногами, положив шлемы на колени. Все дружно уставились на Тео, ловя не то что слово а каждый звук! Даже Конрад, казалось, был потрясен. Он снова подошел к Тео и время от времени согласно кивал с важным видом, будто что-то понимал.

– Простите, мэм…

Мишель повернулась и увидела высокого, полноватого темноволосого мужчину, стоявшего у туннеля, который вел к раздевалкам. Мишель он показался смутно знакомым.

– Да?

Незнакомец шагнул вперед. Он был одет в шорты цвета хаки и такую же рубашку с короткими рукавами со словом «SPEEDY» <Проворный (англ.).>, вышитым над нагрудным карманчиком. Чуть выше висел значок с именем. В руках у него был конверт с грифом фирмы курьерской службы «Спиди мессинджер», – Мишель узнала характерные буквы. Но он стоял так далеко, что она не могла прочесть его имя.

– Я ищу доктора Мишель Ренар. Случайно, не знаете, где она?

– Я доктор Ренар. Рассыльный просиял.

– Слава Богу! Я искал вас по всему городу.

Он сунул пакет под мышку и поспешил взобраться по металлическим ступенькам.

– У вас есть что-то для меня?

– Нет, доктор. Ничего, кроме проблемы, но, надеюсь, вы поможете мне ее разрешить, прежде чем Эдди вышвырнут со службы.

– Какого Эдди?

Рассыльный улыбнулся:

– Эдди – новичок в нашей компании и успел уже порядком напортачить. Кстати, меня зовут Френк.

Он протянул ей руку, оказавшуюся неприятно влажной. Да и пожатие было слабым.

– И что же напортачил ваш друг?

– Перепутал адреса и отвез письма не тому, кому надо. Но работа ему нужна. Потому что жена вот-вот родит, если Эдди уволят за небрежность, он потеряет страховку. Ему только девятнадцать, – добавил рассыльный, – и я чувствую себя виноватым, потому что самолично натаскивал его. Поэтому и трачу выходной на то, чтобы все исправить, пока босс не узнал.

– Очень любезно с вашей стороны. Но чем я могу помочь?

– Видите ли, в понедельник Эдди взял пакет из одной юридической фирмы в Новом Орлеане. Ему следовало бы заполнить ярлычок и приклеить на пакет прямо там, у стола секретарши, но вместо этого он отнес его в фургон компании. Случилось так, что он взял еще одно письмо, из «Белзер Лэбз», и тоже не заполнил ярлычок с адресом. Собирался сделать это спокойно, в прохладном фургоне с кондиционером, но наклеил ярлычки не на те конверты. Я узнал об этом случайно, когда секретарь из другой юридической фирмы позвонила и сказала, что, распечатав письмо, нашла кучу проспектов с рекламой нового лекарства, которое компания намеревалась пустить в продажу. К счастью для Эдди, именно я поднял трубку. Поговори секретарь с боссом, страшно подумать, что случилось бы. Служба «Спиди мессинджер» гордится своей оперативностью и надежностью, и клянусь, что такая неприятность случилась у нас впервые за три года. Так или иначе, – продолжал курьер, переминаясь с ноги на ногу, – я надеялся, что вы отдадите мне пакет, и я сегодня же отвезу его в юридическую фирму. Мишель покачала головой.

– Мне и хотелось бы помочь вам, но не помню никаких заказных писем. Когда и куда его доставили? Вы знаете?

– Эдди привез его в больницу.

Тут Мишель заметила, что руки собеседника, переворачивавшие страницы записной книжки, слегка дрожат. Он почему-то нервничал и не смотрел ей в глаза. Ей это показалось странным, но она решила, что бедняга смущен недоразумением.

– Я уже был там в надежде найти вас, и одна из сестер была "к добра, что посмотрела журнал происшествий. Оказалось, что в тот день произошла большая авария, и когда Эдди принес письмо, вы были в операционной, но это совершенно непонятно, потому что в квитанции стоит ваша подпись.

– О да, теперь припоминаю. Я была в хирургическом отделении и по горло увязла в историях болезни, которые необходимо было заполнить перед уходом. Но тут из приемного покоя позвонили и сказали, что принесли письмо на мое имя.

– А. вот что было дальше?

– Повторяю, вы расписались за него. Может, это освежит вашу память?

– Я?

Нет, она совершенно ничего не понимает.

– Да, доктор, расписались, – слегка раздраженно повторил он. – Мы всегда храним копии квитанций, а оригинал отсылаем к адресанту, и говорю вам, что там стоит ваша подпись.

Мишель с удивлением отметила, что сквозь тревогу прорывается гнев.

– Не стоит сердиться, это ничего не даст, – заметила она. – И если вы смогли разобрать мой почерк, я точно ничего не подписывала. Никто на свете не способен разобрать мой почерк. Но, кажется, мне все стало ясно. Секретарь в приемном покое расписалась за меня. Это довольно обычная вещь.

Она нахмурилась, пытаясь определить последовательность событий. Продежурив всю ночь и едва держась на ногах, она все же решила не уходить в отпуск, не наговорив на диктофон все истории болезни.

– Я действительно спустилась за письмом.

– Куда? – настойчиво спросил он, поспешно оглядываясь на поле. – В комнату ожидания или приемный покой?

– В приемный покой. И тут прибыли санитары с машинами. Я немедленно поднялась в операционную и сделала две операции подряд.

– И так и не успели вскрыть конверт? – облегченно улыбнулся он.

– Нет, иначе я помнила бы об этом. Тем более если это были бумаги из юридической фирмы.

– Вы, разумеется, понимаете, насколько важно адвокатам получить эти документы. Их давно дожидаются, и, кроме того, это секретные сведения. Я мог бы немедленно отправиться в больницу и взять у секретаря конверт. Как ее зовут?

– Елена Миллер, но без моего разрешения она ничего вам не даст.

– Не могли бы вы позвонить ей? Эдди уже забрал конверт, адресованный вам, и сейчас едет сюда. Я бы хотел сегодня же все уладить. У меня есть телефон.

Он подошел ближе и протянул ей трубку. До Мишель донесся запах его лосьона. Он слишком сильно надушился, но не смог замаскировать острую вонь пота.

Он ведет себя как неврастеник. Вернее, как полный кретин. Неудивительно, что потеет при этом, как свинья.

Он постоянно оглядывался на футбольное поле, словно каждую минуту ожидая получить мячом в физиономию. Мишель набрала номер больницы, попросила позвать Елену и стала ждать.

– Он всех загипнотизировал, правда? – заметила она, ожидая, пока секретарь поднимет трубку.

– Вы о чем?

– О тренере. Смотрите, игроки ловят каждое его слово. Я заметила, что и вы за ними наблюдаете.

– О да… да… Вы совершенно правы.

Мишель наконец услышала привычно раздраженный голос Елены.

– Миллер у телефона.

– Привет, Елена. Это доктор Ренар. Я вам помешала? Вы были заняты? Что-то важное? Прошу прощения.

– Я всегда занята. Да вы и сами знаете: у нас здесь всегда аврал. Кстати, доктор, вы забыли закончить свои истории болезни. Оставили две. И почту не просмотрели. Ваш ящик входящей документации переполнен. Ну как, рады, что позвонили? Чем могу помочь?

– Я закончила истории болезни! – возмутилась Мишель. – Все до единой. И если Мерфи задумал подать на меня рапорт, я с него шкуру сниму.

– Расслабьтесь, доктор. Мерфи тоже в отпуске. Так что я могу для вас сделать?

Мишель сообщила о путанице с письмами.

– Помните, как расписались за конверт, который принесли в понедельник около пяти?

– Прямо сейчас я не могу вспомнить, что вчера ела на ужин. Правда, точно знаю, что этот понедельник был одним из самых суматошных дней в приемном отделении. Куча несчастных случаев, а та авария на шоссе – просто ужас. Пока доктора работали с детишками, человек двадцать родителей оккупировали все коридоры. Кажется, я ничего не подписывала, но не имеет значения, помню я или нет. Если я за что-то расписывалась, значит, прилепила желтую наклеечку на ваш шкафчик, означавшую, что у меня для вас письмо. Я бы положила его в шкафчик, но вы до сих пор не дали мне комбинацию замка.

– Ох, простите. Все время забываю. Вы не можете сказать, где оно сейчас?

– Посмотрю. Либо в моем столе, либо на вашем шкафчике и если я найду его, что с ним делать?

– Отдайте человеку из «Спиди мессинджер». Он скоро будет в больнице. – Договорились. Я буду здесь до шести, но ни минутой позже. Сегодня в церкви вечер бриджа, и я должна быть там в половине седьмого, чтобы помочь расставить столы. Сегодня моя очередь быть хозяйкой.

– Думаю, он доберется туда раньше. Спасибо, Елена. Нажав кнопку, она отдала телефон Френку и заметила, что Тео направляется к ним. Френк, похоже, тоже следил за Тео. Не сводя с него глаз, он поспешно спросил:

– Что она вам сказала? Конверт у нее?

– Успокойтесь. Эдди сохранит работу. Елена будет в больнице до шести и с радостью произведет обмен.

Он даже не поблагодарил ее. Мало того, слишком поспешно ретировался. Надвинув на лоб бейсболку, сбежал по ступенькам. При этом старательно отворачивался от поля. И когда уже исчезал в туннеле, Мишель крикнула вслед:

– Пожалуйста, всегда рада!

Он не услышал ее. Отчаянно стараясь удрать, пока больше никто не разглядел его лица, он как мог быстрее промчался через раздевалки, пересек автостоянку и ринулся к тому месту, где стояла его машина. Пыхтя, навалился на дверцу, согнулся и попытался схватиться за ручку. Но отдышаться так и не смог, поэтому скользкий металл не давался в руки. Неожиданно он услышал за спиной шорох и, так и не успев выпрямиться, обернулся. Глаза панически выкатились из орбит.

– Какого дьявола ты вытворяешь, исподтишка подкрадываясь ко мне? Следишь?

– А какого дьявола вытворяешь ты?

– Я единственный, кто пытается действовать! – негодующе возразил он. – Сам видишь, никто из наших пальцем о палец не ударил. А меня доктор больше не увидит. Кроме того, риск того стоил. Теперь я знаю, где письмо, И уже еду за ним.

– Тебе было достаточно ясно сказано – не попадаться субъекту на глаза. Теперь доктор знает тебя в лицо. Ты сделал дурацкую ошибку, остальным это вряд ли понравится.