Психолог для некроманта

Как я докатилась до жизни такой. В прямом смысле

– …и, представляешь, он мне такой заявляет – тебе что, штамп в паспорте важнее любви? Козел! Вот скажи, Сабина, как его заставить, а? У вас же есть приемчики в психологии, чтобы мужик сам в ЗАГС потащил, да еще и с полной уверенностью, что это он придумал?!

Три пары глаз моих уставились на меня выжидательно.

В полной уверенности, что я сейчас эти самые приемчики выдам пулеметной очередью, и уже завтра мы все будем гулять на свадьбе.

Вот как им объяснить, что работа психолога это не про то, чтобы заставить мужика жениться?

Никак.

Мои приятельницы все равно будут уверены, что я могу обучить, по меньшей мере, гипнозу или по щелчку пальцев изменить их жизнь, как золотая рыбка.

А мне все чаще вспоминался анекдот про доктора, которая предпочитала, чтобы бабки у подъезда называли её проституткой, лишь бы не прознали, что она терапевт.

Я криво улыбнулась, допила чай и, пробормотав, что подумаю, что можно сделать в такой “сложной” ситуации, ретировалась из теплой кафешки.

На трассе они меня не догонят.

Настроение улучшилось с первым же спуском.

Я обожала горы и снег. И лыжи. Нигде не чувствовала себя столь свободной и живой, нигде не расслаблялась так, как на склоне. Неделя физическая активности на пределе, свежего воздуха, заснеженных пиков и улыбающихся загорелых лиц – и я полностью перезагружалась. И снова была готова к бою.

Вот только нынешнюю поездку сильно омрачало постоянно ожидание в глазах моих приятельниц да воспоминания о последнем разговоре с моим, наверное, уже бывшим научным руководителем.

«Вы же понимаете, Сабина Дмитриевна, что так просто вам никто ничего не даст. На кафедре вы не остались, решив предать науку ради легкого заработка, а теперь желаете, чтобы вашу диссертацию взяли на рассмотрение комиссией без проволочек и вопросов…»

И лицо ведь такое у него удовлетворенное было при этом разговоре, как будто он уже заранее решил – будет теперь Сабина Дмитриевна пороги обивать и молить униженно о снисхождении.

А “предавшая науку” я вместо этого заработала еще немного “легких” денег в частном центре и спонтанно отправилась в горы – кататься и думать, насколько мне вообще всё это надо.

Посыпавшийся с неба мелкий снежок моментально налип на маску и сделал выражение “дышать снегом” совсем не иносказательным. Я доехала на подъемнике до черной трассы и с криком: “Ю-ху!” ринулась вниз, закладывая резкие повороты, и радуясь, что на этой высоте совсем мало людей.

Да ни одного, фактически.

Ветер дул в лицо, видимость падала, а белая бесконечность под лыжами как-то странно распространилась во все стороны и даже наползла на небо. На несколько мгновений я потеряла ориентацию и, почувствовав укол испуга, остановилась, чтобы отдышаться.

Вокруг уже мело.

Спокойно, Сабина, раз у гор есть верх, значит, обязательно, есть и низ. Ты туда при любом раскладе попадешь – вопрос лишь времени. И там тебя ждет горячий глинтвейн у камина и теплая кровать…

Уже осторожнее я направила лыжи вниз, постоянно ловя себя на ощущении полной потери ориентации – мозг никак не мог обработать то молоко, в котором я оказалась.

Спуск продолжался долго… как-то слишком долго. Но, как и предполагалось, в какой-то момент стал более пологим. А потом впереди обозначились углы строения.

Вот и славненько.

Пусть и не похоже на горные кафе, но какая разница?

Я “припарковалась” возле входа, отмечая, что, похоже, метель и туман сдают позиции – вот уже стали проглядывать мощные стволы деревьев, какие-то темные полосы впереди – и отстегнула лыжи.

А потом сняла защитные очки и потянула на себя дверь…

Увиденное мне не понравилось.

Вообще.

Не то что внутри обнаружилось что-то отвратительное или страшное, но… То, что там было, не должно было быть.

С этой мыслью я закрыла дверь. И открыла её снова, убеждаясь, что у меня – вроде бы – нет никаких зрительных галлюцинаций.

В просторном и пустом бревенчатом домике, состоящем из одной комнаты, стоял массивный необработанный деревянный стол с тремя стульями разного размера, а перед ними – три тарелки. Тоже разные. Более того, в дальней части домика было три кровати. Большая, средняя и маленькая.

Сглотнула.

По жизни Машенькой я себя не чувствовала. И даже до Златовласки не дотягивала. Но и предположить, что кто-то расположил посреди склона странный музей на известный сказочный сюжет, было сложно.

Так какого фена здесь происходит?!!

Наверняка всему этому есть разумное объяснение…

А может и нет. Ни разумного, ни неразумного.

Я отошла от двери и огляделась.

Возникло ощущение, что пока я изучала внутреннее наполнение дома, на улице зима сменилась на весну.

Деревья – вполне знакомые на вид – выступили во всей красе, снег на черной земле лежал уже проплешинами, мои горнолыжные ботинки увязали во влажной грязи, а склон, с которого я только что спускалась, выглядел теперь заросшим лесом, так что и вершины не видать.

Может я вошла в состояние слабого транса и теперь фантазирую наяву? Упасть и удариться головой точно не могла – не на таком склоне и не в горнолыжном шлеме. Который, кстати, хочется снять. Как и все остальное: становилось жарко.

Я медленно подышала по счету, закрыв глаза, а потом вслух и отчетливо проговорила все, что я сейчас вижу.

Сняла перчатки, зачерпнула землю, понюхала её… На руки посмотрела – во сне они часто деформируются.

Вспомнила события, предшествующие всему этому безумию – это почти невозможно, если ты спишь или под гипнозом.

Снова подышала…

От попыток осознать, насколько реально происходящее, меня отвлек шорох и сопение.

Я медленно повернулась и уставилась на трех медведей – большого, поменьше и маленького – которые вышли из-за деревьев на двух ногах.

Медведи уставились на меня.

Мозг услужливо подсунул мне два варианта развития событий.

Это все-таки сон, и я сейчас достаточно испугаюсь, чтобы проснуться. Где-то на склоне, замерзающая в сугробе.

Или это реальность. И я сейчас достаточно испугаюсь, чтобы попытаться убежать. Хотя от медведей не бегают… Кажется. Ну, точно не в горнолыжных ботинках.

Большой мишка сделал шаг в мою сторону, я инстинктивно взвизгнула, отшатнулась, ударилась о край открытой двери, не удержалась и всем своим бело-красным костюмом осела в весеннюю грязь.

– Аааа-а! – раздалось от мелкого медведя.

– Вот и чего так вопить? – пробормотала и потеряла сознание.