Глава 3. Маленький принц

Тот день стал для меня переломным. Казалось бы, пережитая боль, страх, знание, что моей жизнью готовы пожертвовать, должно были окончательно отвратить меня от императора. Но, узнав его цель и услышав о награде, которую я получу, если достигну этой цели, я едва ли не впервые в жизни заинтересовалась по-настоящему. И взглянула на своего господина совершенно новым взглядом. Он не то чтобы стал лучше в моих глазах, но гораздо понятнее. Узнав его тайну и его слабость, я успокоилась. Какой бы уродливой и странной ни была его душа, он все же оставался человеком. Отцом, любящим своего сына настолько, что достал для него самую дорогую няню в мире. Иначе свою роль мне было сложно воспринимать.

Как и обещал Альге, большую часть времени я была предоставлена самой себе и могла делать, что захочу. Читать в библиотеке, бродить по оранжерее или бесцельно шататься по коридорам замка, тревожа стражу и пугая слуг. Правда, раз в день мне нужно было проходить осмотр сначала у Сафара, а затем у Кронберг. Но видеть дока мне всегда было приятно, и медосмотр я воспринимала как повод с ним встретиться. Что же до психиатра… Мы как бы достигли с ней некого компромисса. Я не задевала ее лично, а она задавала вопросы о моем состоянии, не касаясь прошлого. Хотя обе прекрасно понимали, как хрупок наш мир.

Единственной моей обязанностью было сначала через день, а потом ежедневно посещать Замира. Первое время я сидела у него не более получаса, уже через неделю меня оставляли в его комнатах на несколько часов. И это время могло бы стать поистине кошмарным, если бы хоть чем-то напоминало день моего первого знакомства с сыном императора. Но тогда, видимо, перепугалась не только я, но и мальчик, потому что он больше не пытался установить контакт со мной, делая вид, что меня вовсе нет рядом. Да и я к нему не лезла – второй раз испытать болевой шок, после которого я сутки лежала не вставая, мне не хотелось.

Так мы и проводили наши встречи: Замир делал вид, что меня нет, играя в свои игрушки, я же тихо скучала в уголочке. Возможно, продолжись так и дальше, не избежать мне недовольства Ядгара Альге, но на пятую нашу встречу произошли перемены.

Во-первых, в тот день я поднялась в башню к Замиру почти на час позднее. С утра сильно и без причины болела голова, и док счел необходимым провести почти полный медосмотр, занявший в два раза больше времени, чем обычно. Опухоли, инсульты и аневризмы были обычным делом для эсперов, поэтому к моим головным болям и слабости Дали относился более чем серьезно. Но со мной было все в порядке, и ему ничего не оставалось, как отпустить меня исполнять основные обязанности.

Так что к Замиру я почти ворвалась, едва не сбив его с ног. Мальчик, стоявший у двери, вероятно, давно поджидал меня, но стоило мне появиться, как он тут же развернулся и ушел в другой угол. Так, это что-то новенькое! Обрадованная, что меня начали замечать, я решила рискнуть и, не став привычно жаться у стеночки, пошла за ребенком. Плюхнулась на пол напротив него и вместо того, чтобы вмешиваться в его игру, затеяла свою. Строить очередное архитектурное сооружение, что так нежно любил Замир, мне было скучно, поэтому я выложила перед собой припасенную бумагу и фломастеры и начала рисовать. Горы на заднем плане, а впереди башня – с одним-единственным окошечком и рожицей, видневшейся оттуда. Рожица получилась грустной.

Замир отвлекся от постройки военного укрепления из деревяшек и принялся наблюдать за мной. Но стоило ему понять, что я заметила интерес, как он тут же сделал вид, что ему все наскучило. Небрежно бросив недостроенный конструктор, ребенок ушел к пуфикам, валявшимся на полу, и, усевшись на один из них, включил головид. На экране высветилась заставка какой-то игры, мне незнакомой, а затем возникла гоночная дорожка. Ого, гонки! На подобные игры мне обычно хватало мозгов, но реакция была не ахти, да и внимания порой недоставало, чтобы живой и целой добраться до финала. В этой же версии на дороге постоянно возникали разные препятствия – от громоздких роялей до безразлично жующих траву коз и коров. Какая-то жестокая игра, как по мне… Но при этом весьма увлекательная. Даже наблюдать за ней было интересно, тем более что игроком Замир был опытным и умелым, он ловко обгонял своих соперников и ни в кого не врезался.

Гонки требовали его полного внимания, поэтому, когда я подсела к нему, устроившись за спиной, чтобы не мешать, он этого, кажется, не заметил. Мы шли уже на пятый или шестой круг, когда перед гоночным болидом с неба неожиданно выпал громко трубящий слон. Я взвизгнула и вцепилась в плечо Замира, вместе с ним уворачиваясь всем телом от внезапно появившейся преграды.

Два события произошли одно за другим. Мы с грохотом врезались в слона, и на экране замигали слова о проигрыше. А затем – прежде чем я успела расстроиться по этому поводу – Замир развернулся и с размаху ударил меня по лицу.

Мы замерли. Он – тяжело дыша и дрожа всем телом, а я… не веря в то, что произошло. Меня никогда не били. Никто и никогда не поднимал на меня руку. Обида всколыхнулась во мне, и я вскочила, резко отвернувшись и прикладывая ладони к горящей щеке.

– Я помешала тебе, да? – пробормотала сдавленным голосом, чувствуя, как слезы подкатывают к горлу. Да, он ребенок, притом необычный ребенок, и едва ли понимает, что творит, но… Я в тот момент не готова была это принять, не говоря уже о том, чтобы сделать вид, что ничего не произошло. – Тогда мне лучше уйти.

Шагнула к двери и вдруг почувствовала, что Замир вцепился в мою юбку, не давая уйти.

– Отпусти, – сказала я, не оборачиваясь, – я не нужна тебе. Отпусти.

«Прости». Голову будто пронзило молнией, заставив скривиться и схватиться за виски.

Это была не просто мысль, которую я случайно поймала, – Замир все еще держал блок. Нет, он целенаправленно отправил мне свою мысль, четко и ясно. Значит, он не просто эмпат – он способен, как и я, на обратную телепатию. Но если я научилась этому недавно, то Замир владел уже сейчас.

«Прости. Не уходи. Посиди со мной. Я дам тебе… поиграть». От направленной мыслеречи, точнее, от интенсивности передачи у меня вновь начала болеть голова.

«Потише, Замир, – попросила я так же мысленно. – И я не знаю этой игры. Тебе будет неинтересно».

Я обернулась, присаживаясь на корточки и глядя прямо в светлые глаза ребенка. Его лицо было все таким же бесстрастным, но я знала, что там, глубоко внутри себя, он все видит и понимает. Умеет чувствовать и привязываться.

– Я посижу еще полчаса, – вслух сказала я, не только для себя, но и для Кронберг, наблюдающей снаружи. – А потом пойду. Покажи, что у тебя еще есть из игр.


Вернулась к себе в задумчивом настроении. Мне было радостно, что я смогла достучаться до мальчика, но его способности пугали меня: он их не контролировал и легко мог причинить мне вред. Но… он не хотел этого. Теперь я знала это точно. Замир не был злым или жестоким, но он почти не способен понимать, что чувствуют другие люди. Мы были как зеркальные отражения друг друга – столь похожими, при этом все же чуть-чуть отличаясь: эмпат, не способный себя контролировать и сдерживать чувства, и телепат, причинявший другим боль своим даром.

Когда я уже собиралась переодеваться ко сну, в комнату заглянул стражник.

– Тай Альге приказал, если не спишь, привести тебя к нему, – хмуро сказал офицер. Я искренне удивилась. В последние дни я видела Ядгара мельком: даже находясь в своей загородной резиденции, он все время был в делах.

В личных покоях императора я оказалась в первый раз. Естественно, они были гораздо больше моих, но я не заметила какой-то особой роскоши. Разве что голографическое изображение нашей галактики на одной из стен и астрономический телескоп за открытыми дверями балкона выбивались из строгого, лаконичного, но при этом безликого дизайна, хоть что-то говоря о личных интересах Альге.

Сам он сидел развалившись в кресле на открытом балконе, держа в руках бокал вина и любуясь ночным небом. Романтично, но…

– Иди сюда, – приказал, едва услышав, что я вошла. Его холодный и скучающий голос тут же рассеял все романтические ассоциации.

Я послушно приблизилась.

– Садись, не стой столбом.

Аккуратно расправив юбку, присела на соседнее кресло, украдкой глядя на императора. Я решила, что он хочет расспросить меня о случившемся. Но вместо этого Альге заговорил о другом.

– Сегодня мне сообщили, что Карим Ли умер в своей камере. Самоубийство это было или убийство – пока неизвестно. Служба безопасности носом роет в столице, ища других участников заговора.

– Это действительно был заговор? – вежливо спросила, чувствуя, что от меня ждут какой-то реакции. На самом деле судьба Ли меня совсем не волновала.

– Есть основания считать, что Карима убили его же сообщники. Хоть он и не успел рассказать все и сдать остальных участников заговора, но тех данных, что нашли у него дома, было достаточно, чтобы уличить его в измене. Я тут вспомнил, что вы не очень ладили, он даже напал на тебя на корабле. Весьма непредусмотрительно и глупо с его стороны – так легко выдать свои опасения, что кто-то узнает о его измене… – Альге глотком допил вино и тут же налил себе новую порцию. – Скажи, ты знала, что он желал моего свержения?

– Нет. Я старалась не лезть в мысли Карима Ли.

– А если бы узнала, сказала бы об этом мне?

Я заколебалась, не зная, насколько можно быть честной.

– Говори как есть, не бойся. – Он развернулся ко мне, пристально изучая мое лицо.

– Нет. Если бы вы не спросили меня напрямую, я бы не сказала, – опустив глаза, я все же выговорила это четко и твердо.

Император мрачно улыбнулся.

– Верность и преданность – не то, что стоит ждать от рабов. Но мне не в чем тебя упрекать. – Он снова глотнул вина и тут же перевел разговор: – Откуда у тебя на лице синяк?

– Ваш сын сегодня ударил меня.

– Ударил слабый шестилетний ребенок, и у тебя уже синяк на лице? Ты действительно очень хрупкая, птичка, – усмехнулся Альге. – Расскажи, что произошло.

– Вы не знаете, мой господин?

– Я был занят, а до записи руки пока не дошли. Тем более не все можно увидеть на камерах, не так ли?

Стараясь не торопиться, я как можно более подробно и нейтрально описала ему, что произошло между мной и его сыном. Но, видимо, недостаточно нейтрально.

– Ты надулась и сердишься на Замира. Обиделась на шестилетку? – поддел меня правитель.

– Я не виновата в том, что глупый мальчишка проиграл! – Возмущение все же прорвалось в моем голосе. Я испуганно закрыла рот ладонью и вскочила, низко кланяясь: – Господин, простите. Я не хотела так говорить…

Император махнул рукой, явно забавляясь, и холод словно отступил, обнажив легкую рябь чувств.

– Садись… Я не злюсь на тебя. Ты сама порой как ребенок – но тем вернее, больше шансов поладить с Замиром. Скажи лучше: ты понимаешь, что легко отделалась? Я думаю, ты все еще помнишь вашу первую встречу… и чем она для тебя закончилась. И кстати, мы до сих пор не знаем точно, почему умер мой прошлый эспер.

Я затихла, осознав, что, даже если бы Замир ударил меня не рукой, а палкой, это все равно было бы лучше, чем полностью выжженные мозги.

– Получается, юный господин пожалел меня?

– Сдержался, хотя и был в тот момент сильно увлечен игрой. Это хорошо. Значит он, пусть пока и бессознательно, расположен к тебе. С Леном этого так и не произошло.

– Но почему? – вслух удивилась я. – Чем я так отличаюсь от вашего прежнего эспера?

– Во-первых, у тебя дар сильнее, чем у него, и ты владеешь обратной эмпатией.

– Ваш сын поставил блок. Едва ли я способна донести до него хоть что-нибудь.

– Практика показывает обратное, и я склонен верить в этом доктору Кронберг: от обратной эмпатии нет полной защиты. Даже когда ты контролируешь свои чувства, то все равно ощущаешься на физическом уровне совсем иначе, чем другие люди. С тобой… тепло. И Цехель об этом говорил, хотя уж он-то и вовсе должен быть не подвержен обаянию эмпатов. Думаю, мой сын тоже почувствовал это.

Я повела плечами, не понимая, как реагировать на его слова. Тепло? Пусть, но все же не в моих силах растопить холод моего господина.

– А во-вторых? – Решила перевести разговор. – Вы сказали, что я еще чем-то отличаюсь от Лена.

Загрузка...