Птичка в клетке

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

От Ханны можно было ждать чего угодно. Она могла раскричаться или зарыдать, или убежать в свою комнату и запереться там. Но что бы она ни сделала, Джулианна узнает правду, Зак твердо это решил.

Джулианна поднималась вслед за ним по лестнице, ведущей во вторую башню. Зак не знал, как много ей удалось разведать про Ханну. Но то, что она подслушала их ночной разговор, было несомненно.

Он постучал. Джулианна заметно нервничала, и ее напряжение передалось Заку.

Ханна открыла дверь и тут же попыталась ее захлопнуть, увидев Джулианну. Но Зак успел подставить ногу в проем.

— Я же сказала, что не хочу ее видеть! Уходите! Уходите сейчас же!

Ханна развернулась и кинулась в глубь комнаты. Зак догнал ее прежде, чем она достигла лестницы, ведущей вниз в ее спальню.

— Пожалуйста, подожди! — Зак схватил Ханну за руки.

Джулианна нерешительно вошла в комнату.

— Ханна, это моя жена, Джулианна. Джулианна, знакомься — Ханна, моя сестра.

Зак сделал паузу, давая Джулианне время переварить информацию.

Она явно не знала, что Ханна — моя сестра.

Наверное, Джулианна думала, что я заточил в башню любовницу.

— Очень приятно, — наконец выговорила девушка, робко сделав шаг в их сторону, но не рискуя подойти ближе. — Я видела ваши рисунки. Вы замечательный художник.

Ханна воинственно скрестила руки на груди и спросила:

— Сколько вам лет?

— Двадцать три.

— Как и тебе, — добавил Зак, неожиданно осознав, каким ребенком казалась сестра рядом с Джулианной, ее ровесницей.

— И вы уже замужем, — хмыкнула Ханна.

Джулианна улыбнулась.

— Кажется, да.

Зак чуть не засмеялся.

— А у меня и парня-то никогда не было. Я находилась… здесь.

— Тем не менее, думаю, у лас много общего, — сказала Джулианна.

Зак оценил, как прекрасно она владела собой, каким спокойным был ее голос, как дружелюбно она держалась. Он видел, что сестра немного расслабилась.

Ханна была выше и тоньше Джулианны, а ее волосы были гораздо светлее.

Но Джулианна права. Они чем-то похожи.

Зак отпустил сестру, надеясь, что она больше не попытается сбежать. Поколебавшись, Ханна подошла к Джулианне и протянула ей руку.

— Добро пожаловать в семью, хотя это больше смахивает на дурдом.

Джулианна пропустила мимо ушей выпад Ханны и, проигнорировав протянутую руку, крепко обняла девушку.

— Спасибо. Я рада, что у меня теперь есть сестра. И… моя семья тоже порядком смахивает на дурдом.

Ханне было явно неуютно в объятиях невестки, но Джулианна предпочла этого не замечать. Она отпустила девушку и широко ей улыбнулась.

— Вы завтракали? — спросила Джулианна.

— Уже давно.

— Не хотите составить мне компанию в столовой?

Ханна заметно напряглась.

— У меня есть кое-какие дела.

— Хорошо. Может, в другой раз?

— Возможно.

— Я могу потом зайти к вам, Ханна?

— Думаю, да.

— Мне было очень приятно с вами познакомиться.

Джулианна вышла. Зак внимательно смотрел на сестру. Та покраснела.

— Ну хорошо, хорошо, она мне понравилась, — буркнула Ханна. — Но не думай, что это что-нибудь изменит.

Зак обнял сестру. Он не делал этого уже очень давно. В горле у него стоял ком. Возможно, теперь для Ханны есть хоть какая-то надежда.

Джейми сделал ему лучший подарок, какой только мог, прислав сюда Джулианну. И даже пусть ей Скоро придется уехать, но их жизнь уже изменилась.

И никогда не станет такой, как прежде.

Зак думал, что, принимая у себя Джулианну, он возвращает Джейми долг. Но, кажется, теперь он задолжал ему еще больше.

— Я не понимаю, почему ты не хотел рассказать мне про Ханну, — сказала Джулианна Заку тем же вечером. — Что здесь такого страшного, зачем надо было это скрывать?

Они лежали в кровати, каждый на своей половине. Маленький ночник освещал спальню.

— Это было ее решение, не мое. Не считая не Лил и четы Моди, ты — единственный человек на острове, кто с ней разговаривал, хотя многие о ней знают.

— Почему так?

— У Ханны была эмоциональная травма, которая глубоко на нее подействовала. Когда мы сюда переехали, она пару раз выходила из замка, порисовать. Случайно встретила Лил, они подружились. Но Ханна становилась все более и более… даже не знаю, как сказать… раздражительной? Агрессивной? Нетерпимой? Она перестала выходить из комнаты. Несколько раз она позволила Лил ее проведать, но потом отказалась и от этого. Я очень за нее волнуюсь.

Он провел пальцами по обнаженной руке Джулианны, лаская и дразня.

— Она обычно заботится о детях, которых мы спасаем. Но когда мы привезли сюда Джекоба, она приняла снотворное, потому что у нее болела нога — во всяком случае, она так сказала. Сестра знала, что мы его привезем, и все-таки выпила снотворное, и в результате оказалась не в состоянии нам помочь. Она любит детей. Я не знаю, почему она так сделала. Мне кажется, Ханна всего боится.

— И ты не знаешь, почему?

— Нет. Понятия не имею. Возможно, я слишком опекал ее, хотел, чтобы она всегда находилась в безопасности. Наверное, я не дал ей повзрослеть, почувствовать себя самостоятельной. Но я делал это ради нее.

— Но почему? Что с нею случилось, что ты счел нужным так себя вести?

Мужчина долго не отвечал.

— Ханну похитили, когда ей было десять.

— Нет! — Джулианна схватила его за руку.

— И меня. Но мне было семнадцать. И нашего брата Маршалла. Ему как раз исполнилось семь.

В голосе Зака звучала такая боль, что у Джулианны сжалось сердце.

— А… Как это случилось?

Мужчина перевернулся на спину и уставился в потолок.

— Наши родители умерли, когда Маршу было всего два года. Нас забрали бабушка с дедушкой, родители моего отца, очень богатые люди. Коренная аристократия Сан-Франциско. Они были… не очень привязаны к нам. Даже равнодушны. Это мало походило на семейный очаг, зато мы трое находились вместе.

— И ты заменил им отца.

Зак кивнул.

— И что случилось?

— Нас везли домой из частной школы. Вдруг дверь со стороны водителя открыл человек в лыжной маске. Второй забрался к нам на заднее сиденье. Водителя сразу же застрелили. Нам завязали глаза и везли куда-то несколько часов. Были зима, снегу метра три. Потом нас бросили в подвал.

— Вас долго там держали?

— Несколько дней. Нам оставили какую-то еду, и вода у нас была, правда, только холодная. К нам приставили человек, но он отказывался с нами разговаривать.

Зак сидел в кровати, погруженный в тяжелые воспоминания.

— У Марша была астма, а ингалятор быстро закончился, потому что из-за стресса приступы следовали один за другим. Я умолял, чтобы нам достали еще один. Но мне сказали, чтобы я сам решил эту проблему. Но как? Если бы у нас хотя бы была горячая вода, я мог бы ему помочь.

Джулианна молча ждала. Мужчина взглянул на нее через плечо.

— Я решил убежать. Там было маленькое оконце, почти занесенное снегом. Мы раскопали снег. Я подсчитал, что у меня есть шесть часов — между вечерней проверкой и утренней, и понимал: я не могу взять с собой Марша и Ханну. Я не знал, где мы находились, как далеко до ближайшего города, в какую сторону идти. Ни у кого из нас не было теплой одежды. Марш бы не перенес дороги. И я не мог оставить его одного, зная, что он будет паниковать. А вдруг я не смогу найти дорогу назад? Я должен был идти, чтобы спасти их, и должен был остаться, чтобы их поддерживать…

Зак провел руками по лицу. Джулианне хотелось утешить его. В его лице, в позе, в голосе было столько горя, что ей хотелось плакать.

— Но Ханна сказала — я должен идти, это наш единственный шанс. Марш согласился… — Зак умолк, будто заново переживая тот страшный вечер. — Мне потребовалось четыре часа, чтобы выбраться наружу. Снег был настолько плотный, что мне пришлось раскапывать его нашей единственной ложкой. Но я выбрался и побежал наугад, проваливаясь в сугробы. Когда я наконец добрался до шоссе, то еле стоял на ногах. Я, наверное, был похож на снежного человека, и едва надеялся, что кто-нибудь остановится. Но мне повезло. Человеком, остановившимся помочь мне, оказался Джейми. Джейми никогда не пройдет мимо того, кто находится в беде.

Джулианна ахнула.

— Что он там делал?

— Ехал с озера Тахо. Он сказал, что возвращаться вдвоем нет смысла. Мы отметили место, поехали в ближайший поселок и вызвали полицию. Но все пошло не так, как надо. Охрана заметила, как подъехала полиция. Началась перестрелка. Марш был очень напуган, у него начался сильный приступ… Он умер.

По щекам Джулианны текли слезы. Она осторожно дотронулась до его спины. Он не стряхнул ее руку.

— Мерзавец, который охранял нас, столкнул Ханну с лестницы. Она сломала ногу и тазобедренный сустав. Поэтому она теперь хромает. Физически сестра оправилась, если не считать хромоты, а вот эмоционально… Мы обращались к психиатру, он буквально жил у нас несколько месяцев. — Зак недобро усмехнулся. — Дед с бабкой не обратились в ФБР. А ведь нас могли бы спасти.

— Почему они так поступили?

— Боялись скандала.

— Как ты после этого вообще мог с ними разговаривать?

— Я и не мог. Я понимал, что они виноваты в смерти Марша и в болезни Ханы, и ушел от них, как только мне исполнилось восемнадцать, решив стать агентом ФБР, заниматься спасением похищенных. Я не хотел, чтобы они умирали… Я проработал там четыре года, — сказал Зак после паузы. — Однажды нашему отделу поручили дело о похищении тринадцатилетнего мальчика. Сын богатых родителей, захвачен по пути домой из той же самой частной школы. Но его родители сразу обратились в ФБР. Мы быстро нашли след. Я хотел застать преступника врасплох, проникнуть в дом — одному человеку проще пробраться незамеченным. Я был уверен, что смогу. Но мне запретили. Мы следовали инструкциям: окружили дом, и через громкоговоритель потребовали сдаться. А похититель оказался психопатом. Он испугался и застрелил мальчика, а потом себя… — Зак помолчал. — Ребенка звали Кристофер Моди.

Джулианна вздрогнула.

Я никогда, никогда больше не буду жалеть себя. По сравнению с тем, что выпало на долю Зака… и Ханны, и семьи Моди, моя жизнь кажется просто раем.

— Я не мог допустить, чтобы это повторилось. К этому времени у меня уже был большой опыт. Уволившись из ФБР, я собрал команду из бывших агентов и еще нескольких добровольцев. Наша сеть охватывает всю страну. Мы гораздо мобильнее, действуем быстрее, и на нашем счету больше спасенных, чем на счету ФБР.

— А какова твоя роль в этой команде?

— Я ее финансирую. Помимо своей части наследства, я унаследовал долю Марша, когда мне исполнилось двадцать пять. Лучшего применения этим деньгам не найти. Еще у меня что-то вроде центрального офиса. Должен же кто-то координировать наши действия…

— То есть ты — мозговой центр? Руководитель?

— Просто так вышло. Если бы со мной что-нибудь случилось, это делал бы кто-то другой.

— Я видела фотографии на стене в твоем кабинете. Ты спас многих.

— А противоположную стену ты видела? Даже одна фотография на ней — мой грех, которого невозможно искупить.

— Мне так жаль Моди…

Он помотал головой, словно прогоняя воспоминания:

— Кристофер был поздним ребенком, единственным. Они так долго мечтали о нем… Он являлся для них всем. Они не знали, как им жить дальше, и, услышав про мою затею, попросили разрешения поселиться здесь. Я не смог спасти их сына, но они хотели помочь мне спасти других.

— А Лил и Мизери и все остальные на острове?

— Многие из них приехали сюда после знакомства с кем-то из наших. Некоторые уехали. Другие остались. Если они захотят, сами тебе все расскажут.

— Обещаю никого ни о чем не расспрашивать. — Джулианна пересела так, чтобы видеть его лицо. — Что я могу сделать для вас? Могу как-нибудь помочь?

— Я был бы очень благодарен, если бы ты помогла Ханне зажить нормальной жизнью. Когда я увидел вас вместе, я понял, насколько она оторвана от мира. Ханна видит жизнь только на экране телевизора. Она чего-то боится, но я не знаю, чего именно. Сестра уже забыла, что значит жить без страха. Наверное, она никогда и не знала, как это бывает. Мне показалось, ты сможешь ей помочь.

— Слепой ведет слепого. Я такая же неопытная, оранжерейная девочка, как и она.

— На ее фоне ты просто суперискушенная.

— Понимаю. И все-таки я не психиатр, Зак.

— Нет. Но ты могла бы стать ее подругой. Я думаю, это то, в чем она действительно нуждается… И чего у нее не было на протяжении тринадцати лет.

— Постараюсь.

Зак обнял Джулианну и притянул к себе. Она слушала, как бьется его сердце.

— Не знаю, нужно ли Моди знать, что я в курсе?

— Один взгляд на твое лицо — и они и так все поймут. Я сам скажу им. Ты им очень нравишься.

— Они мне тоже.

Джулианна прижалась к Заку и закрыла глаза, чтобы удержать навернувшиеся слезы. Ей было так жаль его… всех их.

Мужчина поцеловал ее в голову.

— Что с тобой?

— Ничего.

— Неправда.

— Мне грустно.

— Ты мне очень помогаешь.

— О чем ты?

— Ты еще спрашиваешь, Джулианна?

Девушка положила ладонь на его грудь и медленно повела ее вниз.

— Холодно или горячо?

Зак перевел дыхание.

— Тепло.

Ее пальцы забрались под резинку его боксеров.

— Холодно или горячо?

— Теплее.

Мужчина напрягся. Джулианна польщенно улыбнулась. Она и не знала, что может завести его так быстро.

— Горячо.

— Да, — прошептала она. — Обжигающе.

— Тебе еще грустно?

— Не знаю. Почему бы нам это не проверить?

Ей было грустно, но не настолько, чтобы упустить шанс заняться с ним любовью. Никто не знает, сколько времени им еще отпущено.

Скоро я уеду. Я не могу остаться здесь. Я сойду с ума.

Но сейчас, в эту минуту, они принадлежали друг другу. И это было прекрасно.