Пусть ему будет стыдно

Его рука мертвой хваткой сжимается вокруг моей талии, мои ноги отрываются от земли, он поднимает меня на один уровень с собой, его язык ведет свое завоевание. Я обхватываю его ногой за бедро, притягивая к себе еще ближе, чтобы почувствовать эрекцию напротив себя. Я обхватываю его за шею, приближая к себе, теперь чувствуя каждый дюйм его твердого тела, и он заставляет меня захотеть большего. Я никогда не испытывала такого огня и страсти, эта гремучая смесь. Меня даже не волнует, что мы находимся напротив дома моих родителей, и я опираюсь на капот своей машины. Я хочу почувствовать его обнаженное тело напротив своего, и хочу почувствовать, как он движется внутри меня.

Он вдруг останавливается. У меня сердце готово выскочить из груди. По крайней мере, я не одинока в этом, с прижавшейся грудью, я чувствую, как сильно бьется его сердце.

Наконец, когда я в состоянии вздохнуть, спрашиваю:

— Что это было?

Даллас еще сильнее прижимает меня.

— У тебя правда есть татуировка?

Прости, что? Он налетел на меня, как шторм и целуется так, я никогда такого не испытывала, а первый вопрос, который он спрашивает касается моей татуировки?

— Ты издеваешься надо мной? — возмущенно спрашиваю я.

— Типа того. На самом деле нет. Но сначала ответить на мой вопрос, я не знаю, что за черт это было, но жаль, что этого не произошло раньше, — признается он.

— Ты меня терпеть не можешь. Ты как только меня видишь, тут же подтруниваешь каждый раз. И ты думаешь, что я поверю, что ты хотел меня поцеловать уже давно?

У меня такое чувство, словно я вошла в сумеречную зону.

Он всего лишь пожимает плечами.

— Что я могу сказать? Ты сводишь меня с ума по какой-то неведомой мне причине, и это возбуждает. Я хотел поцеловать тебя с тех самых пор, как ты назвала меня надутым ослом.

Для меня, если честно, это шокирующее откровение. Мне всегда казалось, что только маленькие мальчишки способны издеваться над девочками на детской площадке, на то они и маленькие, но оказывается это также можно отнести и ко взрослым мужчинам.

— И для записи, как ты все честно высказала этим идиотам, это самая горячая вещь, которую я видел. А как ты сказала слово «задница», — добавляет он с улыбкой.

Я со смущением отворачиваюсь.

— Мне кажется, я немного перегнула палку. Мои родители, наверное, теперь никогда не будут разговаривать со мной.

Он пожимает плечами.

— Да, х*й с ними. Они того не стоят. Если они не видят насколько ты великолепна, они не заслуживают быть в твоей жизни.

Его слова для меня немного шокирующие. Мне кажется, мою боль он воспринимает, так же как и я.

Я отталкиваюсь от него и соскальзываю с машины. Мне нужно немного от него отодвинуться, чтобы начать трезво мыслить, слишком многое сейчас происходит. Я выплеснула на родителей, все что копилось за столько лет, а Даллас говорит, что я удивительная. Честно, я не знаю, что и думать.

— Прости меня, но я не верю в то, что ты сейчас говоришь. Ты использовал любую возможность, чтобы показать мне, что я ни на что не гожусь. Ты издевался надо мной всеми известными способами, и мне остается задаваться вопросом — действительно ли я совершаю ошибку.

Он хватает меня за руки и притягивает к себе, подавшись вперед, чтобы заглянуть мне в глаза.

— Давай выясним кое-что прямо здесь. Да, признаю, большую часть времени я — мудак. Но я никогда не недооценивал тебя. Я ждал месяцами, чтобы встретиться с тобой, колючей злючкой, но был уверен, что настоящая ты спрятана где-то глубоко внутри.

— Правда? Так ты глядишь скажешь мне, что на прошлой неделе в доме Стефани Ковингтона я была на высоте и мне стоит вернуться в зал судебных заседаний? Жестоко, но из лучших побуждений?

Слова, произнесенные мной, сами собой выскользнули, и мне хочется забрать их обратно. А действительно ли я хочу, чтобы он знал все, что говорил мне каждый день с тех пор?

Он вздыхает и притягивает меня к себе. В тепле его объятий мне так хорошо, что мгновенно обхватываю его руками за талию, хотя и нахожусь в замешательстве от происходящего.

— Почему ты все подвергаешь сомнению? Ты сказала родителям, что они могут засунуть себе в задницу их желания, а теперь мы начинаем ненавидеть друг друга. Перебор. Нам стоит отпраздновать это знаменательное событие, предпочтительно в голом виде, — говорит Даллас с усмешкой, крепче сжимая меня в своих объятиях.

— Мне настолько нравиться быть в твоих объятьях и одновременно ненавидеть тебя, но думаю, нам лучше уехать отсюда. Мои родители окончательно сойдут с ума, если увидят, что мы тут вытворяем. Мне кажется, я достаточно уже напортачила за сегодняшний вечер.

Даллас вздыхает.

— Скорее всего ты права. Сорвав с тебя одежду и трахаясь на капоте твоего автомобиля, вероятно, доведет их до ручки.

От одних его слов, я еще больше возбуждаюсь. Никогда не могла предположить, что мне кто-то когда-то скажет такое, и я буду впитывать его слова, чуть ли не затаив дыхание. Любой другой мужчина, произнеся подобное, уже получил бы пощечину от меня. Но Даллас…, мне очень хочется ответить согласием на его предложение.

— Ну, я солгала тебе, сказав, что без тебя не буду заниматься расследованием. У меня имеется личное дело Майлса Харпера в машине. Я договорилась встретиться с ним у него в офисе после ужина.

Поскольку он был честен со мной, я посчитала, что с моей стороны, будет правильным, тоже раскрыть свои планы.

Он усмехается и отходит на шаг назад, переплетя мои пальцы со своими.

— Да, я уже понял. Вот почему я последовал за тобой. Ужин с твоими родителями был просто дополнительным бонусом.

Мы обходим мой автомобиль, и он открывает мне дверь со стороны водителя.

— Мы действительно на это способны? Работать вместе, не убив друг друга? — спрашиваю я, проскальзывая на сиденье, Даллас наклоняется вперед, удерживая открытую дверь.

— Я не собираюсь выпускать тебя из виду, это уж точно.

Я фыркаю, не отводя от него глаз.

— Не смотри на меня так. Знаю, ты точно способны справиться с этим делом сама, но это для моего спокойствия, хорошо? Я не хочу приехать к сцене, как в доме Джеймсона.

Его слова действуют на меня успокаивающе, я удивлена тому, что на самом деле, верю ему. И честно говоря, мне приятно иметь кого-то с опытом рядом с собой.

И кого-то, кто так хорошо целуется.

— Я последую за тобой в офис Харпера. Он ждет тебя?

Я завожу двигатель и киваю.

— Да. Я позвонила его секретарю. Он задержится в офисе из-за поздней встречи, поэтому согласился со мной встретиться.

Даллас наклоняется и прижимает свои губы к моим. Я сразу поддаюсь его поцелую, его язык медленно кружит вокруг моего. Он слишком быстро отстраняется, оставляя поцелуй на моей щеке, прежде чем закрыть дверцу. В зеркало заднего вида я наблюдаю, как он идет к своей машине.

Итак, я работаю с Далласом Осборном, не прибегая к шантажу и не принуждая, и он снова меня поцеловал, словно это была самая естественная вещь в мире. Похоже все становится более интересным и захватывающим… или очень запутанным.

Глава 12

— Неужто это сама Лорелей Уорнер. Когда секретарь сообщила мне, что ты просила о встрече, я почти не мог в это поверить.

По дороге к кабинету Майлса, Даллас давал мне советы. Говорить приветливо, но не слишком, и не показывать, что мы знаем о его переписке с Ричардом. Вместе с Кеннеди и Пейдж, я сталкивалась с теми, кто действует не совсем законно, и кто знает все тонкости закона, но действует опять же не совсем законно, также как и Майлс Харпер. Он окончил Гарвард, и я разузнала, что в ближайшее время он решил баллотироваться на Верховного судью штата Индиана, как ему удалось так быстро сделать карьеру?

Очевидно, тот кто продвигает его потеряет достаточно, если вдруг станет известно, что он шантажировал одного из самых богатых людей в штате. Или, если он убил его.

— Майлс, я так рада тебя видеть.

Я приклеиваю улыбку на лицо, когда он выходит из-за стола и пожимает мне руки, потянувшись, чтобы поцеловать в щеку. Мои родители, конечно же, обожают Майлса, несколько раз мы встречались все вместе, и я каким-то образом мирилась с ним. Он гордится своим социальным статусом и богатством, и при каждом удобном случае старается это показать, со стороны это выглядит тошнотворно.

— Должен сказать, Лорелей, мне нравится твой новый стиль, — говорит он, оглядывая меня сверху-донизу. Когда Даллас вначале вечера смотрел на меня, это вызывало дрожь у меня во всем теле. Когда также смотрит Майлс, мне хочется побыстрее вернуться домой и принять душ.

— Привет, меня зовут Даллас Осборн. Я работаю с Лорелей.

Даллас просовывает руку между мной и Майлсом, и я про себя благодарю его за поддержку. Майлс трясет руку Далласа.

— Я подумал, что возможно моя секретарь ошиблась, сказав, что Лорелей Уорнер просит о встрече, как частный детектив, я чуть не умер от смеха. Так это правда, ты отказалась от своей юридической карьеры взамен чего-то несущественного? Чем ты конкретно занимаешься? Гоняешься за матерыми преступниками?

Майлс явно смеется надо мной, у меня начинает кровь закипать.

— На самом деле, именно этим она и занимается. Если вы не возражаете, хотел бы пояснить — мы расследуем смерть Ричарда Ковингтона. Мы знаем, что вы работали на него, поэтому хотели бы задать вам пару вопросов.

Майлс небрежно опускается на край своего стола.

— Правда? Слухи верны. Лорелей Уорнер благословенная, со своей безупречной карьерой адвоката, сказала прощай юриспруденции и последовала за мечтой всей своей жизни? Притворившись, что она крутая среди отбросов общества? — говорит Майлс со смехом. — Наверное, для твоих родителей это был знаменательный день.

Как только он сказал о мои родителях, все чувства и так обостренные от прошедшего разговора, обострились еще больше, я до сих пор не отошла. Я бы совершенно спокойно врезала бы сейчас по самодовольной роже Майлса.

— Кстати о родителях, как дела у твоего отца? Ему светит долгосрочное освобождение в ближайшее время?

Знаю, что не должна опускаться до его уровня, но не могу не позлорадствовать. Три года назад отец Майлса, президент Банка штата Индиана, был осужден за растрату. Майлс с трудом снял пятно с фамилии и еще больше стал усердно трудиться, чтобы вскарабкаться по социальной лестнице вверх. Я поняла, что мой вопрос попал прямо в цель, как только увяла его улыбка, и ее место заняла с трудом скрываемая ярость. Хорошо. Это именно то, что мне нужно. Разозлившийся человек имеет больше шансов оступиться.

— Задавай свои вопросы. У меня много работы, — сказал Майлс, сквозь стиснутые зубы.

— Сколько лет вы работали с Ричардом Ковингтоном? — спрашивает Даллас.

Майлс переводит свой сердитый взгляд на Далласа.

— Я являлся частью его команды на протяжении пятнадцати лет… но здесь срабатывает сохранение адвокатской тайны, — говорит Майлс, сложив руки на груди.

Кажется, Майлс немного подзабыл основы юрисдикции.

— Очевидно же, что мы не просим тебя раскрыть юридические тайны мистера Ковингтона. Но, я уверена, что ты конечно же знаешь, что смерть клиента перечеркивает право «сохранения адвокатской тайны», если необходима информация для раскрытия преступления.

Майлз смотрит на меня и вздыхает.

— Что именно ты хочешь знать?

— Нам интересно, говорил ли мистер Ковингтон что-нибудь, что у него имеются враги. Может быть, кто-то в деловом мире, кто имел на него зуб, или как-то шантажировал его.

Даллас кашляет в кулак, и я понимаю, что таким образом, он намекает мне остановиться. Я понимаю, что мне не стоило этого говорить, но ничего не могла с собой поделать. Мне не нравится, что Майлс сидит перед нами с таким видом, будто он лучший из всех. Он относится к тем типам, которые думают, что они умнее среднестатистического человека и ему все может сойти с рук.

Майлс прищуривается, глядя на меня, и я просто вижу, как вращаются колесики у него в голове. Он задается вопросом, что мне известно.

— Естественно, за все эти годы Ричард нажил много врагов. Человек с таким богатством, не может пройти по жизни, никого не унизив, — объявляет Майлс.

— Есть кто-то, кто угрожал ему или, возможно, он чувствовал последнее время себя как-то некомфортно? — интересуется Даллас.

Майлс смеется и качает головой.

— Ричард заставлял каждого чувствовать себя некомфортно. С годами он стал подозрительным. Все хотели получить его деньги, каждый завидовал ему и каждый хотел причинить ему вред, так он все время думал. С Ричардом это был бесконечный цикл.

— У тебя были с ним проблемы? — задаю я вопрос.

Майлс смотрит на меня.

— Я работал на него в течение пятнадцати лет. Конечно, у нас были проблемы. Но я профессионал. У меня нет ничего личного к нему, только бизнес.

Точно. Пока ты не решил, что имеешь недостаточно денег и не попытался шантажировать своего самого богатого клиента.

— Да, иногда трудно отделить одно от другого. Особенно, если чувствуешь, что тебя недооценивают. Насколько я слышала, мистер Ковингтон был очень скуп, несмотря на свои деньги. Ты никогда не чувствовал, что тебе недостаточно компенсируют, разгребание его возникающих проблем?

Майлс поднимается и в упор смотрит на меня.

— На что ты намекаешь, Лорелей?

Он стоит всего в нескольких дюймах от меня, и я вижу, как подрагивают его ноздри. Вместо того, чтобы доказать свою невиновность, он сразу же встал в оборону от моих вопросов.

— Она ни на что не намекает. Мы просто пытаемся докопаться до сути, — спокойно говорит Даллас.

Майлс продолжает пялиться на меня и не отступает ни на шаг.

Он пытается запугать меня, стоя так близко, но это не работает. Я не отступлю.

— Должно быть очень трудно работать на человека, имеющего такое состояние, который запросто выбрасывает миллионы на благотворительность, на новую жену, а ты столько времени был с ним и вытаскивал из довольно опасных ситуаций. Это почти как плевок в лицо. Уверена, ты заслужил большее за все эти неприятности.

Воцаряется тишина в комнате на несколько минут, а затем Майлс отступает на шаг назад.

— Думаю, мы закончили.

Он обходит стол и начинает перебирать бумаги.

— Лорелей, департамент полиции Саут-Бенд должен быть рад, что ты работаешь на них по этому делу. Я обязательно передам шефу Гудсону, что ты работаешь на него, когда встречусь в эти выходные выпить. И мистер Осборн, просто замечательно, что вы согласились работать вместе с Лорелей по этому делу. Ваше начальство непременно должно быть осведомлено о вашей хорошей работе.

Даллас хватает меня за руку, начиная тянуть на выход, пока Майлс садится за свой стол и берет в руки телефон.

— Если вы вспомните что-то важное по этому делу, пожалуйста, позвоните мне, — говорит ему Даллас, направляясь к двери.

— Непременно, — отвечает Майлс с тошнотворной улыбкой, набирая номер на телефоне.

Я вместе с Далласом захожу в лифт и в полной тишине спускаюсь на первый этаж. Мы быстро идем к нашим машинам, припаркованным рядом в гараже.

— Прости, я не должна была отталкивать его и говорить такое. Я совершила ошибку и теперь мы оба пострадаем, когда он поговорит в шефом полиции, — с сожалением говорю я.

Даллас забирает ключи у меня из рук и нажимает на кнопку разблокировки машины, открывая для меня дверцу.

— Ты не облажалась. Он провоцировал тебя, и ты ответила. Я сделал бы то же самое.

Я отрицательно качаю головой.

— Нет, ты как раз этого бы и не сделал. Ты бы не зацикливался сразу на этих дурацких письмах. Я позволила своим эмоциям взять над собой верх.

— Я был готов врезать этому самоуверенному ублюдку в лицо. Поверь, когда я говорю тебе, что сделал бы то же самое, это значит, что точно бы сделал. Он уяснил, что мы что-то знаем и подозреваем его. Вот почему он решил разыграть карту «полиции». Он думает, что тем самым напугал нас, и мы оставим все как есть.

Прислонившись к открытой двери, я наблюдаю за ним.

— С моей стороны совсем неправильно думать, что он на самом деле убил Ричарда и Эндрю, чтобы провести остаток жизни в тюрьме?

Даллас смеется.

— Я думаю так же. В нем есть что-то такое, что мне очень не нравится. Он слишком уверен в себе. Похоже, у него даже не было мысли как-то оправдаться, когда ты включила дурочку, обвиняя его.

Он упирается руками в дверцу автомобиля, зажав меня словно в клетку.

— Я могу сказать, что мне понравилось наблюдать, как ты поджаривала его задницу.

Я широко раскрытыми глазами смотрю на него, сердце бьется с такой скоростью, что мне кажется, что он слышит его стук. Сегодня утром я ненавидела Далласа, представляя всевозможные виды его смерти, которые хотела бы над ним осуществить. Сейчас, после поцелуя с ним, я в состоянии думать лишь о его губах.

Он начинает наклоняться ко мне, и я тут же чувствую бабочек в животе и возбуждение, готовая целоваться с ним снова, но еще более страстно.

Раздается звук закрываемой двери машины с дальней стороны гаража. Даллас качает головой и отходит, момент упущен.

— Я лучше поеду. Уже поздно и мне необходимо проверить и сделать кое-какие заметки по Майлсу.

Пытаясь скрыть свое разочарование, я быстро отворачиваюсь.

— Я тоже поеду. У меня раннее судебное заседание.

Почему мы чувствуем себя сейчас неловко? Возможно, нам легче ненавидеть друг друга?

— Я подъеду к тебе в офис после ланча, и мы пройдемся по нашим записям, — говорит Даллас, когда я бросаю свою сумку в машину.

— Ты уверен, что по-прежнему хочешь работать со мной? Если Майлс осуществит свою угрозу, тебя могут уволить?

Даллас отрицательно качает головой.

— Он не будет ничего делать. У него рыльце в пушку, и он прекрасно знает об этом. Даже если он не убивал Ричарда, он все равно пытался его шантажировать. И мы оба это знаем, его могут лишить лицензии, если это всплывет. Я встречусь с тобой завтра, и мы поговорим обо всем и посмотрим, что упустили. Ты так легко от меня не отделаешься.

Он закрывает мою дверцу машины, и я наблюдаю, как он идет к своей. Я до сих пор не верю, что Майлс не обратится в полицию и не расскажет им, что я наделала, но сейчас мне остается всего лишь поверить Далласу на слово, и лелеять себя надеждой, что я не погубила обе наши карьеры.

Глава 13

Верный своему слову Даллас появился в моем офисе на следующий день. Я уже почти потеряла надежду, что он объявится, поскольку от него не было вестей весь день. Я позвонила Пейдж, чтобы позаимствовать у нее другую одежду, при этом чувствуя себя полной идиоткой. Но короткая черно-белая в клетку юбка и с длинными рукавами черный свитер, спадающий на одно плечо, напоминали мне немного свободную школьную форму. По словам Пейдж, в этом и было все дело. Ей казалось, что Даллас не сможет сосредоточиться ни на чем, как только на поцелуе, когда увидел меня в таком наряде. Очевидно, она ошиблась. Мы сидели уже два часа и корпели над нашими конспектами, а он едва взглянул на меня.

Я чувствовала себя полной идиоткой. Скорее всего он сожалел о произошедшем у входной двери моих родителей. Он знал, что целоваться со мной была плохая идея по многим причинам, и совсем не последней — имеется убийство, которое было в приоритете прямо сейчас.

С каких это пор я превратилась в жалкую женщину, которая одевается, чтобы произвести впечатление на мужчину и озадачивается мыслью, понравится ли она?

Очевидно с тех пор, как я поцеловалась с мужчиной, которого зовут Даллас Осборн.

— Итак мы установили, что у Майлса есть алиби на утро, когда был убит Ричард, но это не значит, что он не мог иметь к этому отношение, — вещает Даллас по другую сторону стола, отгоняя мои мысли.

Я вижу, как он просматривает мои записи и что-то добавляет к себе. Ранее я произвела пару звонков и узнала, что Майлс был в суде в то утро, когда Ричард был убит.

Поднявшись со своего места, я завожу руки за голову и потягиваюсь, закрыв глаза и постанывая. Мы сидим уже довольно-таки долго, и у меня задеревенело все тело, как доска.

— Он мог бы нанять кого-то, чтобы убить Ричарда. Ты можешь получить доступ к его банковским счетам, чтобы проверить не было ли каких крупных сделок?

Даллас молчит. Я открываю глаза, положив руки на подлокотники, и вижу, что он пялится на мой живот, не моргая. Проследив за его взглядом, понимаю, что свитер задрался вверх, оголив кожу. Я быстро тяну его вниз, переведя взгляд в сторону.

— Хочешь кофе? Я думаю, мне стоит выпить кофе, — я встаю и направляюсь на кухню, находящуюся в глубине офиса.

Я оглядываюсь через плечо, забирая стеклянную колбу из кофе машины, Даллас тут же отводит взгляд от моих ног, что-то бормоча себе под нос, начиная потирать лицо.

Какого черта я делаю? Кого волнует, что целоваться с ним была самая захватывающая вещь, произошедшая со мной за все тридцать с лишним лет? Какая разница, если он сожалеет об этом и хочет оставить все как есть? Я взрослая женщина, в конце концов. Мне не нужен никто, кто мог бы сделать меня счастливой. Моя жизнь наконец-то идет так, как я хочу. Мне не нужны проблемы в виде Далласа Осборна. Можно списать вчерашний поцелуй на обострение чувств после злополучного ужина с родителями.

С твердой решимостью делая вид, что вчера ничего не случилось, я заправляю кофе машину и возвращаюсь к столу. Я не в состоянии сесть назад в свое неудобное кресло, поэтому беру файл, лежащий рядом с Далласом и направляюсь за рабочий стол Кеннеди, усаживаясь на него, положа ногу на ногу.

— А что насчет Эндрю Джеймсона, в день, когда его убили? Мы проверили алиби Стефани и Майлса? — спрашиваю я, листая открытый файл и просматривая заметки.

— Черт побери, я не могу этого вынести, — вдруг бормочет Даллас.

Я в замешательстве поднимаю глаза от файла, он вскакивает со стула и начинает расхаживать взад-вперед передо мной.

— Если ты устал, мы можем остановиться и продолжить утром.

Даллас с издевкой смеется и начинает проводить руками по волосам.

— Это не поможет. Я передумал. Скорее всего не очень хорошая идея работать нам вместе.

Я бросаю файл на рабочий стол.

— О, ты должно быть издеваешься надо мной! Я знаю, что с тобой сегодня. Мне кажется, ты просто пожалел вчера меня и решил поцеловать. Приятно осознавать, что ты решил, что я не достойна работать с тобой, при твоей удивительной способности раскрытия преступлений.

Он наконец-то перестает ходить и поворачивается ко мне.

— Ты закончила с этим дерьмом? Я даже не минуты не сомневаюсь, что ты в состоянии раскрыть это дело без меня. Я уже говорил тебе об этом.

— Да, конечно, я была полной идиоткой поверив тебе, но не прошло и двадцати четырех часов, а ты уже идешь на попятную, — сердито отвечаю я ему. — Убирайся из моего офиса и перестань морочить мне голову!

Даллас вскидывает руки, но уходить явно не собирается.

— Мне казалось, что я действительно смогу это сделать — забыть о случившемся и оставаться профессионалом. В данном случае — это большое ох*ительная проблема, и я не хочу вставать у нее на пути! — кричит он.

Видишь, я оказалась права. Он жалеет, что поцеловал меня. Вот и отлично.

— Отлично, тогда мы заключим ох*ительное соглашение! — в ответ кричу я.

И открываю рот, чтобы выплеснуть на него все обиды, но прежде чем я успеваю сказать хоть слово, он оказывается прямо передо мной, беря мои лицо в ладони и притягивая к своим губам.

Писк удивления вырывается у меня, Даллас скользит своим языком между моими губами, и я даже не вспоминаю, что мы только что орали друг на друга. Как и вчера, его поцелуй жесткий и мощный, крадет мое дыхание. Я обвиваю его за плечи, и оборачиваю ноги вокруг его бедер. Его язык скользит мне в рот, он наклоняется вперед, прижимаясь всем телом, мне ничего не остается, как только сзади упереться на руки.

Он прекращает поцелуй, и у меня вырывается протестующий стон.

— Просто, чтобы ты знала, мы не будем заключать ох*ительное соглашение. Я не жалею, что вчера поцеловал тебя. Мне показалось, что нам стоит оставаться профессионалами и сохранять хоть какое-то расстояние между нами, пока мы работаем над этим делом, — объясняет он.

Его рука опускается мне на ногу, скользит вверх к бедру, исчезая под моей юбкой.

Я опускаю глаза вниз, а потом поднимаю на него.

— Это не поможет сохранить расстояние между нами.

Его ладонь продолжает скользить вверх у меня по бедру, и он проводит подушечками пальцев по кружевам моих трусиков. У меня вырывается еще один стон, и тело дергается, как только он проводит своими пальцами вверх-вниз по резинке.

— Это все твоя вина. Тебя и твоих губ. И мне очень-очень нравится твоя юбка, — признается он тихо.

Он наклоняется и прочерчивает губами дорожку из поцелуев у меня по шее, пока его пальцы отодвигают ткань трусиков в сторону. Я запрокидываю голову назад, предоставляя ему лучший доступ к своей шеи, а его пальцы уже начинают скользить по моим влажным складкам. От напряжения у меня начинают болеть ноги, поскольку я с такой силой сжала их вокруг его бедер, но меня мало это заботит. Я хочу, чтобы он продолжал, поэтому словно застыла на одном месте.

Его губы скользят по моей коже, его пальцы отправляют в сумасшедшее безумие, и я не в состоянии ни о чем думать — мне насколько хорошо. Его губы передвигаются на мои, язык погружается в рот, пальцы двигаются внутри.

Упираясь одной рукой об стол, другой — ухватив его за затылок и притягивая к себе. Его губы и язык двигаются в такт с его пальцами между моих ног: толчок, скольжение и круговые движения. Все мое тело двигается ему в такт, я не могу вздохнуть, чувствуя приближающийся оргазм, поскольку превратилась в безмозглый клубок страсти, даже понятия не имею о том, что говорю или стону, пока он толкается все глубже и глубже, подводя меня все ближе и ближе к краю своими умелыми пальцами. Он несколько раз кружит большим пальцем, и я слышу совершенно неразборчивые слова, слетающее с моих губ, взрываясь от оргазма. Я с такой силой тяну Далласа за волосы, что боюсь вырвать несколько прядей.

— Черт, о, черт, черт побери! — кричу я, испытывая самый лучший оргазм в своей жизни.

Даллас ухмыляется и опускается на мои губы. Он нежно целует, пока я медленно возвращаюсь на землю, безвольно опустив свои ноги на пол.

Он вытаскивает пальцы, но поцелуй продолжается еще несколько минут, пока я, наконец, не отодвигаюсь от него сама.

— Все хорошо, мы сможем работать вместе, несмотря на то, что происходит между нами, — говорит Даллас.

Я молчу, он наклоняется и снова целует меня. Вероятно, с самого начала он был прав, говоря, что это плохая идея, но сейчас я не собираюсь с ним спорить.

Глава 14

— Я не могу в нем дышать, — жалуюсь я, одергивая спереди свое платье.

Пейдж вздыхает и убирает мои руки, чтобы я не тянула за подол.

— Кончай тянуть. Ты выглядишь сексуальной. Дыхание в этом платье — роскошь.

Глядя на себя в зеркало, я на самом деле соглашаюсь с Пейдж. Платье захватывает дух, в прямом смысле, которое она выбрала для меня на свадьбу Дага. Оно настолько облегающее, что дышать в нем можно только маленькими короткими вдохами. Платье без бретелек с глубоким декольте. Еще одна причина, почему мне не следует усиленно дышать — моя грудь практически не вываливается при каждом глубоком вдохе в этой вещи. Кремовое с черным кружевом сверху, прекрасно подчеркивающее мое тело. Юбка заканчивается практически в нескольких сантиметрах снизу от моей задницы, поэтому могут возникнуть проблемы — сидеть в нем так же как и закинуть ногу на ногу, практически невозможно.

— Кеннеди, что ты думаешь? — спрашиваю я, поворачиваясь к ней. Она на животе развалилась на моем диване, свесив вниз руки.

— Это разве платье?

Пейдж закатывает глаза и хватается за баллончик спрея для волос, разбрызгивая. Она уложила волны, но потом опять собрала мои волосы в низкий, свободный пучок.

— Не нужно ее спрашивать, что она думает. Поскольку она считает, что джинсы с футболкой прекрасный наряд, который подходит для предложения.

Кеннеди поднимается на колени.

— Это удобно. Если я надену что-то шикарное, Гриффин поймет, что я в курсе, что он собирается мне сделать предложение. А так он не узнает, что я уже обо всем знаю.

— Я даже не зацикливаюсь на том, что ты только что сказала, — ворчит Пэйдж. — Итак, как ты себе это представляешь? Возможно, он положит кольцо в десерт? Или выложит слова из лепестков роз «Ты выйдешь за меня?» на кровати?

Кеннеди морщится и отрицательно качает головой.

— О, черт, нет. Ему лучше не делать такого, если он хочет, чтобы с ним ничего не случилось.

— Кеннеди, это твоя жизнь с мужчиной твоей мечты. Твоим лучшим другом. Мужчиной, за которого ты собираешься выйти замуж, без лжи, обмана и не за мешок с дерьмом, за которого ты уже выходила замуж. Это предложение должно запомниться на всю жизнь и стать ужасно романтичным, — говорит Пейдж.

— Нет, оно должно быть немногословным и по существу. Я хочу, чтобы оно было именно таким, типа свернуться калачиком на диване, посмотреть игру Нотр-Дама и приподнести мне кольцо на тарелке с сальсой и чипсами. (Сальса — традиционная овощная закуска мексиканской кухни, состоящая из мелко нарезанных овощей в различных сочетаниях, прим. пер.).

Настала очередь Пейдж поморщиться.

— Я иногда просто тебя не понимаю, — она еще раз брызгает спреем мне на волосы и в последний раз окидывает взглядом. — Если честно, я настоящий гений. Тебе стоило пригласить Далласа, как плюс один.

Направившись к гардеробу, я дотрагиваюсь до четырех дюймовых черных кружевных туфель от Кристиана Лубутена.

— Приглашение Далласа на свадьбу моего бывшего мужа-гея, не стоит главным пунктом в моем списке.

Пэйдж плюхается на диван рядом с Кеннеди.

— Сколько раз ты целовалась с ним?

Я смеюсь, чувствуя дискомфорт.

— Хм, не знаю, перестала считать.

Семь. Семь раз я имела удовольствие целоваться с Далласом. Семь умопомрачительных раз и, хотя трудно в это поверить, каждый раз становился все лучше и лучше. Все дни, на прошлой недели, мы проводили вместе, сверяя наши пометки. Ну, понятное дело, что не каждую секунду тратили на заметки. Много времени было потрачено на поцелуи, вкус, осязание, мы фактически прошли все стадии, кроме секса. Но обсуждать в данный момент, что с нами происходит, что он хотел поцеловать меня впервые увидев, и настроил себя, что первого поцелуя никогда не будет, или случившееся совершенно немыслимое, что в один прекрасный день мы стали ненавидеть друг друга, а теперь не можем удержать свои руки вдали друг от друга.

— Ты не умеешь лгать, Лорелей. Во всяком случае, я точно уверена, что он бы согласился, если бы ты попросила его пойти на свадьбу Дага, — говорит Пейдж. — Особенно после того, как он сделал тебе оргазм на рабочем столе Кеннеди.

Кеннеди тут же поднимается с дивана и с ужасом смотрит на меня.

— ЧТО? Я конечно тронута, что это произошло на моем рабочем столе! Но Господи Иисусе, мне стоит, наверное, как следует мыть теперь свои руки!

Мне действительно нужно перестать откровенничать с Пейдж, она не в состоянии держать язык за зубами.

Игнорируя Кеннеди, я в упор смотрю на Пейдж.

— Я не хотела бы ставить его в такое положение. Достаточно того, что он был свидетелем на ужине с моими родителями, и не думаю, что он созрел уже для гей-свадьбы.

Пейдж вздыхает.

— Расскажи мне про первый поцелуй. Он ведь такой, как в кино.

— Постой, а почему я не слышала об этом? Я уже и так поняла, что вы двое не можете удержать свои руки друг от друга подальше каждый раз, когда видела вас вместе в офисе, а теперь благодаря вам я готова выжжеть эти слова на своем столе. Было что-то необычное перед первым поцелуем? — спрашивает Кеннеди.

— Боже, Кеннеди! Он крался за ней, словно тигр за своей добычей. Не проронил ни слова, просто распластал ее на ее же собственной машине, — взахлеб объясняет Пейдж.

— Он однозначно не распластывал меня на моей собственной машине.

Пейдж поднимает брови.

— Это больше походило на оказание поддержки. Но очень горячей поддержки.

— Отлично. Я знала, что тебе уже давно пора было вытащить свою голову из задницы и заняться размножением, как кролики, — говорит Кеннеди с улыбкой.

— Но траханье нам не светит!

Кеннеди смотрит на меня в шоке.

— Что значит нет» траханье вам не светит»? Я видела с каким выражением он смотрел на твою задницу. Почему нет траханья?

Я пожимаю плечами и подхожу к трюмо, чтобы положить блеск для губ.

— Не то чтобы я не хочу, чтобы это случилось, но просто… этого нет. Я не знаю. Мы доходим до определенной точки, и он тут же всегда отступает. Поскольку он бесконечно где-то мотается, кто знает, возможно, он передумал насчет меня.

Кеннеди фыркает.

— Полное дерьмо. Я видела, как он смотрит на тебя, с желанием — бросить тебя на офисный пол, и оттрахать так, чтобы тебе еще больше этого захотелось.

— Возможно, он ждет, когда ты сама сделаешь первый шаг. Я имею в виду, он поцеловал тебя первым, а теперь ждет поощрения с твой стороны, для второго шага, — добавляет Пейдж.

Первый шаг? Я даже не знаю, как начала встречаться с кем-то, похожим на Далласа. Я не привыкла к такому мужчине, который полностью берет инициативу в свои руки.

— Мне кажется, тебе стоит напиться. Алкоголь творит чудеса с храбростью, — говорит Кеннеди с поклоном.

— Я не пью, ты же знаешь.

— Ты не носила ничего кроме костюмов и не ругалась, как водитель грузовика, теперь жарко целуешься, и имеешь шары, как у мужика, занимаясь делом об убийстве. Уверена, ты уже вышла из своей зоны комфорта, Лорелей. Поэтому сможешь добавить и еще один пункт в этот список, — говорит Пейдж со смехом.

Она права. Я никогда не чувствовала себя такой счастливой. Но сейчас не совсем уверена, готова ли я все спустить на тормоза и не контролировать.

— Сколь бы не было весело говорить про траханье и выпивку, что на самом деле происходит в деле об убийстве? — интересуется Кеннеди.

— Полная путаница. Я уверена, что его бывшая жена что-то скрывает, но Даллас со мной не согласен. Она никогда не попадала ни в какие неприятности раньше, никогда не совершала ничего сомнительного, вызывая у кого-то подозрение, но я ей не доверяю.

Пейдж смеется и наклоняется вперед.

— Хм, возможно из-за того, что ты предполагаешь, будто Даллас спал с ней?

Я возмущенно фыркаю.

— Нет! Ничего похожего на это.

Хотя на самом деле очень много.

— Ты сама интересовалась у него, спал ли он с ней? Хотя не думаю, что Даллас на такое способен, — добавляет Кеннеди.

Конечно же, я его не спрашивала, потому что он тут же бы понял, что я ревную. Я не ревную его к Стефани Ковингтон. Хотя она моложе меня на десять лет и обладает телом порнозвезды.

— Это не имеет значения. Он не хочет расспрашивать ее снова. Последнее время мы все делаем вместе, поэтому расспросить ее более конкретно я предполагаю в одиночку.

Из-за того, что он отличный профессионал, совершенно не значит, что тебе следовать полностью его инструкциям. Если ты чувствуешь что-то не так, тебе стоит прислушаться к себе. Или, по крайней мере, выдвинуть аргументы. Я слышала, ты обладаешь кое-какими навыками в этом, — с сарказмом говорит Кеннеди.

Я качаю головой.

— Хорошо. Я повторюсь, Даллас убежден, что виновен Майлс. Я признаюсь, парень темная лошадка, но я не могу его представить хладнокровным убийцей. Кроме того, у него есть алиби на то время, когда был убит Ричард, — отвечаю я им.

— Не отступай. Ты прошла долгий путь, Салага, но тебе есть чему поучиться, — говорит Кеннеди голосом из сериала «Кунг-фу».

Именно в этот момент Снежок запрыгивает на диван и начинает шипеть.

— О Боже, ты это серьезно? Отвяжись от меня! — кричит на него Кеннеди.

Кошка еще сильнее начинает шипеть, вставая на задние лапы, и злобно царапая передними руку Кеннеди.

— Вау! Какая же ты сука!

Подбежав к дивану, я забираю Снежок и уношу в коридор, она убегает, шипя и рыча.

— Нет правда, скажите какие такие проблемы существуют у этой кошки? — жалуется Кеннеди, рассматривая царапины на руке.

— Все кошки чувствуют, когда люди их ненавидят, — отвечает ей Пейдж.

— Конечно я ее ненавижу! Эта сука накинулась на меня. Она хуже, чем мой отец, — утверждает Кеннеди.

— Хорошо, мне кажется я готова появиться на свадьбе, на которой мой бывший муж собирается женится на мужчине своей мечты, — говорю я им медленно осматривая себя со всех сторон.

Слышится свист и хлопанье в ладоши Пейдж и Кеннеди.

— Если бы я была лесбиянкой, я бы трахнула тебя. Это я так, — говорит Кеннеди, — к слову.

— Повеселись на свадьбе, напейся, а потом займись сексом с Далласом, — со смехом напутствует меня Пейдж.

Я отрицательно качаю головой, забирая черный клатч с комода, и направляюсь к двери, хотя предпочла бы остаться дома и работать по делу, но мне нужно покончить с этим. Пришло время распрощаться с одной главой из моей жизни.

Глава 15

— Дорогая, ты выглядишь сногсшибательно, — говорит мне Даг, удерживая за руки и целуя в щеку.

Я улыбаюсь, оглядывая его с ног до головы, он в черном костюме от Армани.

— И ты выглядишь очень даже ничего себе. Я так рада за тебя, Даг.

И я ловлю себя на мысли, что это правда. Хотя предполагала, что должна злиться на его свадьбу, но почему-то не злюсь. Поскольку он гей, и это даже не обсуждается, нам не суждено быть семьей. Никто из нас по-настоящему не был счастлив, пока мы были вместе. Мы глубоко внутри себя старались не скрыть нашу настоящую сущность. Сейчас, оглядываясь назад, имея рядом другого мужчину, я понимаю, что расторгнуть наш брак было самым правильным решением для нас обоих.

— Я так рад, что ты смогла прийти, Лорелей, особенно после всего, что произошло между нами. Это очень много значит для меня.

Мне есть что сказать ему в ответ. Я не хочу ни о чем сожалеть. Сегодня его день, и он должен получать удовольствие. Мимо проходит официант с подносом, заполненным бокалами с шампанским, и я быстро хватаю два бокала, передаю один Дагу.

— Сейчас не самое подходящее время для сантиментов. Выпьем, чтобы ты был счастлив.

Мы чокаемся. Даг делает глоток, я же за три глотка опустошаю свой бокал. Поставив на поднос другого официанта, я останавливаю его за руку и беру другой бокал, тут же выпиваю.

У Дага открывается рот от удивления.

— Лорелей Уорнер, ты собираешься сегодня напиться? — спрашивает он со смехом.

Я киваю головой в знак согласия.

— Я подумываю об этом. Кузен Гарри не оставляет меня в покое весь вечер. Я говорила тебе не сажать его рядом со мной?

Даг смеется и выглядит виноватым.

— Прости, дорогая. Гарри был почему-то уверен, что ты и Нейлс поладите.

— После пяти минут знакомства со мной, он предложил пройтись к его машине и выкурить травку. Потом он сказал, что я напоминаю ему его мать и тут же спросил, где бы мы могли поласкаться.

Именно Нейлс причина, почему я безудержно хлебаю шампанское и уже выпила три бокала. Стойте, пять.

Даг снова смеется и похлопывает меня по руке.

— Мне очень жаль. Если ты почувствуешь себя от этого лучше, мать у Нейлса просто потрясающая.

— Большое спасибо, но от этого я не чувствую себя лучше. Тебе повезло, что свадьба проходит в баре, — ругаюсь я.

— Со временем ты привыкнешь. Как твое новое дело, над которым ты работаешь? Я кипел от ревности, когда услышал, что ты решила изменить свою жизнь. Так интересно!

Его слова заставляет меня почувствовать себя намного лучше, особенно от Дага. Это действительно правда, мои родители обожали его, и свою роль зятя он сыграл на все сто, кроме того он всегда поддерживал меня и был хорошим другом.

— Тяжело, но здорово. Не знаю насколько мы продвинулись в успехе, но надеюсь, что будем и дальше набирать обороты, — говорю я ему.

— Геи никогда не умели хранить секреты, поэтому уверен, что Ричард сказал кому-то что-то, что однозначно поможет тебе, — говорит Даг, приветствуя очередного гостя.

— Постой, постой, что? Ричард был геем?

Даг поворачивается ко мне.

— Ну, это на уровне слухов, но по крайней мере, я слышал это от нескольких человек. Я сам всегда сомневался в нем. По мнению некоторых, он был самым гомофобным мужчиной, которого им доводилось видеть. Но он всегда против этого слишком рьяно протестовал…, — Даг замолкает.

— Поскольку ты общаешься в этой сфере, ты ничего такого не слышал о Майлсе Харпере, что он тоже гей? Ты помнишь его, правда ведь? Он учился вместе с нами в университете и проходил практику в фирме моего отца?

Это слишком длинный выстрел, но кто его знает? Я готова попробовать все в этот момент. Может этим и пытался шантажировать Майлс Ричарда, что тот был геем? Возможно, они оба были любовниками когда-то. Возможно, Майлс в ярости убил Ричарда, потому что Ричард бросил его?

— Да, я его помню. Если бы это было правдой. Он просто великолепен. Я ничего не слышал, но могу поспрашивать для тебя, — говорит он.

— Я никогда в своей жизни не видела таких великолепных цветочных композиций. Я всегда подозревала, что Даг на многое способен.

Я резко поворачиваю голову на голос своей матери.

— Мама, что ты здесь делаешь? — перевожу взгляд на Дага. — Что она здесь делает?

Если принять во внимание, насколько непреклонной она была в своих высказываниях — мне с Дагом следовало бы больше работать над нашими отношениями, и учитывая, что она фактически меня не слушала, когда я пыталась ей объяснить, что Даг — гей, видеть ее на его свадьбе, вводит меня просто в ступор.

— Даг меня пригласил. Должна сказать, не знала, что ожидать от этой свадьбы. Но я прекрасно провожу время.

— Где папа? Он с тобой? — спрашиваю я.

Не могу сказать, что я особенно хочу его видеть, но он мог бы пролить свет, почему вдруг моя мать решила прийти на гей-свадьбу.

— Твой отец дома… как ты там выразилась? «Засунь себе в задницу». На самом деле, он переехал в гостевой домик после твоего визита, — сообщает она мне.

Я молчу полностью ошеломленная, до конца не понимая, то ли шампанское, то ли ее слова, но у меня кружится голова.

— Дыши, Лорелей, — со смехом говорит мне Даг. — Твоя мама позвонила мне на прошлой неделе и пожаловалась на очень неприятный разговор, произошедший за ужином. Я кое-что посоветовал ей, но я не ожидал, что она воспримет мои слова как руководство к действию.

Мама улыбается и обхватывает меня обеими руками.

— Лорелей, я бы хотела извиниться за свое поведение. Когда ты ушла, только тогда я поняла, что ты рискнула сделать то, что я всегда хотела — быть самой собой. Я завидую тебе. Я сказала твоему отцу, что он может засунуть себе в задницу свое мнение на этот счет и выгнала его из дома.

— Боже мой! — в шоке восклицаю я.

— Знаешь, я никогда не испытывала оргазм с твоим отцом? И я записалась на уроки танцев у шеста. Ты должна пойти со мной.

— Мама! — растерянно вскрикиваю я, оглядываясь, не слышит ли кто.

Даг слишком занят, находя это все веселым.

Я не в состоянии произнести не слова. Отвернувшись от нее как в тумане, я делаю сигнал бармену.

— Бурбон, чистый. И постоянно наполняйте бокал.

Я тихо посмеиваюсь про себя, когда водитель такси спрашивает меня, куда меня отвезти. А куда меня на самом деле отвезти? Лицо горит. Я говорю ему подождать пару минут и достаю телефон из сумочки.

С одной попытки я не попадаю по кнопкам, и по-прежнему продолжаю хихикать, но уже в голос, пока наконец набираю правильный номер.

Пэйдж тут же отвечает.

— Ты хорошо провела время?

Я фыркаю и ужасно громко икаю.

— Я ФЕЙЕРИЧЕСКИ провела время! Моя мать никогда не испытывала оргазм!

Я так громко смеюсь и так сильно, что у меня начинаются колики в животе.

— О, Боже мой. Ты напилась! Почему я пропустила этот момент? — спрашивает меня Пэйдж.

— Я чувствую себя очень странно. Мне все кажется смешным. Я хочу прямо сию же минуту заняться сексом с Далласом.

Таксист смотрит на меня в зеркало заднего вида, я машу ему рукой.

— Тащи свою задницу к нему домой, PRONTO! Теперь это твой шанс. Помнишь, что сказала Кеннеди: алкоголь творит чудеса с храбростью.

Точно. Алкоголь прибавляет храбрости. Я словно парю в космосе или вошла в пике. Эх, не важно.

Пейдж посылает мне поцелуи по телефону, и я кладу трубку, бросив его назад в клатч.

— Отвезите меня к дому Далласа! — возбужденно говорю я водителю.

Он закидывает руку на спинку сиденья и оборачивается.

— А где живет этот Даллас?

Я не знаю. ГДЕ живет Даллас?

Я опять начинаю копаться в клатче, пытаясь отыскать телефон, чтобы набрать его номер.

— Почему ты мне звонишь? Я думал ты на свадьбе? — спрашивает Даллас. Я слышу, как он улыбается и чувствую тепло, разливающееся по телу, но у меня так смазаны все ощущения, что возможно это результат бурбона.

— Где ты живешь?

Он смеется.

— Хм, на Хайленд-Стрит, а зачем?

— Водитель, отвезите меня на Хайленд-Стрит!

Таксист качает головой и выруливает на дорогу.

— Лорелей, ты пьяная звонишь мне? — удивленно спрашивает Даллас.

— Я не могу не подтвердить, не опровергнуть это заявление, Ваша честь, — отвечаю я ему, растворяясь в очередном приступе смеха. — Мама купила оргазма. А мой отец никогда не доводил ее до танца на шесте.

Смех Далласа хриплый.

— Вау. Должно быть свадьба удалась! Через сколько ты приедешь?

— Я не знаю. Но тебе стоит быть без штанов к моему приезду.

Я отключаюсь и откидываюсь на подголовник на спинке сиденья.

Возможно, я задремала, потому что через несколько секунд слышу приглушенный голос Далласа:

— Все в порядке, я возьму ее. Сдачу не надо.

Задняя дверца открывается, и Далласа ныряет ко мне в машину, вытягивая наружу. Мои ноги отказываются меня держать, я теряю опору, и он обхватывает меня руками, притягивая к себе. От него так хорошо пахнет, и он такой теплый. Я прижимаюсь лицом к его груди и глубоко вздыхаю.

Он захлопывает дверь, и такси уезжает.

— Ты нюхаешь меня?

Я поднимаю взгляд к его глазам, он улыбается.

— Так вкусно пахнешь.

Он смеется, поддерживая и осторожно ведя к входной двери в дом. У меня возникает вопрос в затуманенном алкоголем мозгу — не разозлила ли я его, что приехала к нему пьяной, без приглашения, да еще и принюхиваюсь к нему.

Он забирает клатч у меня из рук, кинув его на диван, и рассматривает меня с ног до головы, восхищенно свистит.

— Господи, ты выглядишь потрясающе. Это платье… трахни меня, вот, что это за платье, — говорит он.

У меня душа поет от его слов и разливается жар удовольствия по телу.

— Почему ты до сих пор в штанах? — шепотом спрашиваю я, подойдя к нему поближе и положив руки на широкую грудь.

Он смеется в ответ, скользнув подушечками пальцев по моей груди. У меня мурашки бегут по коже, я закрываю глаза.

И тут же понимаю, что не стоило мне этого делать. Комната начинает вращаться, и сводит желудок. Его губы опускаются мне на шею, я распахиваю глаза, заставляя тошноту отступить.

Он проходится дорожкой из поцелуев по моей шеи, языком кружит за ухом. Я разрываюсь между своим огромным желанием и попыткой хоть чуть-чуть протрезветь. Я не совсем уверена, что перевесит в данный момент.

Даллас отстраняется и смотрит мне в глаза. Я изо всех сил стараюсь сосредоточиться на нем, но почему вижу его трехглавого.

— Ты хоть представляешь, каких усилий мне стоит, не срывать с тебя это платье? — шепчет он.

— У платья сбоку имеется молния… ее не сложно расстегнуть, — отвечаю я ему.

Он хихикает и берет мое лицо в ладони.

— Я бы предпочел, чтобы ты была немного более трезвой, когда я возьму тебя в первый раз.

Я хочу ему ответить, что это самая крутая вещь, которую я от него слышала. И еще хочу сказать, что никогда в жизни так сильно не желала кого-то, как его. И так много всего хочу сказать, столько мыслей крутится у меня в голове, умоляя их озвучить.

Но вместо этого, я глажу его по щеке.

— Мне кажется, меня сейчас вырвет.

Он отступает на шаг назад. Я закрываю рот рукой и стремглав несусь в ванную.

Того, кто говорил, что напиться — это хорошая идея, стоит расстрелять.

Глава 16

Переворачиваюсь со вздохом на другой бок, прижимаясь к чему-то теплому в своей постели. Скольжу рукой по гладкой коже и сквозь сон задаюсь вопросом — неужели Кеннеди побрила налысо Снежка, пока я не видела. Медленно открываю глаза, мой взгляд упирается в подушку, и Даллас улыбается мне.

— СВЯТОЕ ДЕРЬМО!

Отодвинувшись от него подальше, к противоположному краю кровати я сажусь, от резкого движения моя голова готова взорваться. Прищурившись, пытаясь унять боль, я вижу его обнаженный торс. Быстро осматриваю себя, на мне надета футболка.

— Где мое платье?

Даллас указывает в угол комнаты на платье, висящее на спинке стула, туфли стоят рядом на полу.

Боже мой. Мы занимались сексом? Но почему я ничего не помню? И почему мне кажется, будто кто-то ударил меня по голове?

Потираю рукой лоб.

— На тумбочке рядом с тобой стоит стакан воды и аспирин, — как бы между прочим говорит он, меняя положение, приподнимаясь, чтобы опереться на спинку кровати.

Я слышу, что он говорит, но мой мозг отказывается понимать. Единственное, что я в состоянии делать — просто пялиться на его обнаженную грудь и татуировки на руках. Но к сожалению, мое второе я заставляет меня начать двигаться. Я отрываю взгляд от Далласа и перевожу на стакан с водой.

Опустив пустой стакан на тумбочку, я замечаю насколько пристально он наблюдает за мной. Понятное дело, сейчас я, однозначно, выгляжу просто «супер». Я столько выпила вчера, от локон не осталось и следа, плюс размазанный макияж. Скорее всего я похожа на клоуна из цирка.

— Я… Мы не…, — пытаюсь я что-то промямлить.

Он смеется и отрицательно качает головой.

— Нет. У нас не было секса. Я приготовлю нам завтрак. Думаю, найду лишнюю зубную щетку и полотенцы в ванной, если ты хочешь принять душ.

Он сползает с кровати, и я сморю ему в спину, пока он натягивает джинсы на свои черные трусы. Слава Богу, у нас не было секса прошлой ночью. Секс я бы хотела запомнить.

— Ты снял с меня одежду?

Если он видел меня голой, пока я была в отключке, я почувствую себя оскорбленной.

— Не волнуйся, я не смотрел. Я сначала одел свою футболку на тебя, и ты сама сняла свое платье. Я уложил тебя сюда, а сам собирался спать на диване, но учитывая то количество алкоголя, которое ты выпила и то, что тебя вырвало в туалете, я решил остаться рядом, чтобы точно знать, что за ночь ты не умрешь, — со смехом говорит он, выходя из комнаты.

Боже, беру все свои слова обратно. Я бы скорее предпочла, чтобы он увидел меня голой, нежели все то, через что ему пришлось со мной пройти этой ночью. Не знаю, стоит ли мне его благодарить, что он так хорошо позаботился обо мне или же стоит разозлиться. Но мне приятно узнать, что он проявлял ко мне заботу. Да, храбрость подвела меня по пути к нему.

Вытащив себя из постели, я направляюсь в ванную, принимаю горячий душ, смываю вчерашний макияж, а вместе с ним и пьяное унижение. Даллас оставил на кровати свою футболку и боксеры. Я поглядываю на свое платье, висящее на стуле, может мне стоит одеться и выскользнуть из его дома, оставить все как есть.

Запах бекона и яиц проникает в комнату, в животе урчит. С моей стороны было бы невежливо просто взять и уйти, когда он готовит мне завтрак. И мне кажется, что я испытываю настоящую благодарность за то, что вчера вечером он не воспользовался моим пьяным состоянием.

Быстро облачившись в футболку и боксеры, пока не передумала, я расчесываю пальцами влажные волосы и иду на кухню. Я замираю в дверях, наблюдая за его спиной с двигающимися мышцами, пока он помешивает еду и вытаскивает тарелки из шкафа.

Мне так хочется подойти к нему и провести подушечками пальцем по бугрящимся мышцам обнаженной спины, почувствовать их.

Я прочищаю горло, чтобы не напугать его. Он оборачивается, застыв с лопаточкой в руке, и молча несколько минут смотрит на меня. Я нервно начинаю теребить низ его футболки. Она выглядит на мне такой огромной, но у меня возникает запоздалая мысль — на мне нет лифчика, он не предусматривался для платья.

— На тебе отлично смотрится моя одежда, — тихо говорит он, опуская лопатку на столешницу и подходя ко мне.

— Послушай, я сожалею о прошлой ночи. Мне не следовало к тебе приезжать. Я вообще не пью, и однозначно не напиваюсь.

Даллас запускает пальцы в мои волосы.

— Что ты хочешь, Лорелей? — негромко спрашивает он.

Я с трудом сглатываю и смотрю ему в глаза, которые глядят на меня с мольбой, сообщая нечто, что может изменить все. Согласна, при сегодняшнем ярком дневном свете, без алкогольного тумана, затемняющего мой мозг и сердце, хочу намного больше от него, отбросив всю осторожность в сторону и совершенно не беспокоясь о последствиях. Сделав глубокий вдох, я падаю в омут с головой:

— Тебя. Я просто хочу тебя.

Улыбка озаряет его лицо, и он пожимает плечами.

— Ты уже итак получила всего меня. Если хочешь большего, просто возьми.

Пейдж оказалась права. Он хочет, чтобы следующий шаг сделала я. Мои движения становятся быстрыми, прежде чем я успею передумать, стягиваю через голову его футболку. Бросив ее на пол кухни, я гляжу ему в глаза, которые становятся темными, пока он окидывает взглядом мое тело. Подцепив его боксеры, я спускаю их вниз и переступаю, как только они оказываются на полу.

— Бл*дь, ты такая красивая, — стонет он.

Я делаю шаг в его сторону и опускаю руки ему на грудь. Он с шумом вдыхает и прикрывает глаза.

— Значит ли это, что ты не собираешься сначала завтракать?

Я провожу рукой по его накаченному, сильному торсу, запуская пальцы под пояс его джинсов. Я с силой цепляюсь за них и притягиваю его к себе.

— К черту завтрак, — отвечаю я ему с улыбкой.

Его губы тут же оказываются на моих. Я обхватываю его широкие плечи, он приподнимает меня за задницу, я оборачиваю ноги вокруг его бедер. Его язык кружит вокруг моего, он усаживает меня на кухонный стол.

Я пытаюсь снять его джинсы, он помогает мне, а также боксеры, падают вниз к ногам. Пока он занят своим раздеванием, я обхватываю его напряженную эрекцию и медленно вожу по всей длине вверх-вниз.

Стон вместе с рыком врывается мне в рот, когда он углубляет поцелуй. Я с силой хватаюсь за его волосы, он скользит вверх по внутренней стороне моих бедер. Я еще сильнее напрягаю ноги, чтобы приблизиться к нему, но как только его пальцы дотрагиваются до моей киски, я замираю. Как только он запускает свои пальцы, я отстраняюсь, у меня вырывается стон.

— Господи, я всегда знал, что ты безумно потрясающая, — бормочет он, прислонившись ко мне лбом.

Я оставляю в покое его член и хватаюсь за плечи, чтобы сохранить равновесие. Он подхватывает меня за задницу и тянет ближе к краю стола, погружая в меня два пальца. Я вскрикиваю, но он заглушает своим ртом мой вскрик. Его движения внутри меня такие же, как и поцелуи — восхитительное сочетание грубости и нежности. Он точно знает, словно инстинктивно, как и где прикоснуться, именно этого мне и не хватало всю мою сознательную жизнь. Я хочу принять от него все — всю смесь боли и удовольствия.

Он кружит по клитору, пока его пальцы двигаются внутри меня. Я толкаюсь к нему навстречу, пока он подводит меня все ближе и ближе к краю. Его рот оставляет мои губы, и творит дорожку из поцелуев на щеке, двигаясь в сторону шеи. Также, как и раньше очерчивает языком круги у меня за ухом. Его пальцы начинают сильнее и быстрее двигаться внутри, и я с силой впиваюсь ногтями ему в плечи, испытывая потрясающий оргазм.

Я хныкаю и стону, прижимаясь сильнее к Далласу, пока он продолжает управлять моим наслаждением.

Я не хочу, чтобы это кончалось. Я хочу еще, мне нужно большее. Мне нужно все, что он в состоянии дать.

Ухватившись за его задницу, я еще ближе притягиваю его к себе.

— Я хочу большего, большего от тебя, — выдыхаю я ему в губы.

— Презервативы в спальне, — шепчет он.

Обхватив его стоящий член и притягивая его задницу рукой к себе.

— Я на таблетках. Нахрен презервативы.

Даллас стонет мне в рот, упираясь головкой пениса в меня.

— Господи Иисусе, женщина. Ты вгонишь меня в гроб.

Я улыбаюсь, довольная как кошка, почувствовав его головку внутри себя.

— Заткнись и оттрахай меня.

Ему не нужно вторичное приглашение, он тут же двигает бедрами и с силой врезается в меня.

Ножки кухонного стола со скрежетом двигаются по полу. Я заключаю его в капкан своих ног и рук, пока он трахает меня. При каждом резком движении его бедер, чувствую возрастающий оргазм. Мне нравится, как его руки грубо сжимают мою задницу, завтра от этого появятся синяки. Но мне также нравится и его нежность, легкие прикусывания у меня на шеи. Мне нравится, как наши тела идеально подходят друг другу, сливаясь в одно.

Меня накрывает очередной оргазм, я прижимаюсь еще ближе к Далласу, который кончает за мной, выкрикивая мое имя. Мы вцепились в друг друга, пытаясь отдышаться, и мне приходит в голову, что мне очень многое нравится в нем. И все те изменения, которые я совершила за последнее время в своей жизни мне тоже нравятся, единственное, что я никогда не могла предположить, что смогу снова влюбиться.

Глава 17

Спустя несколько часов, я лежу на животе в постели Далласа, подложив руки под голову, после очередного раунда потрясающего секса. Я чувствую, как его пальцы слегка касаются, очерчивая слова моей татуировки на ребрах.

— Я беру свои слова обратно. Ты сказала «трахни» это звучало довольно горячо, но увидев татуировку у тебя на коже, это кажется еще жарче. Что заставило тебя ее сделать?

Я поворачиваю голову на подушке лицом к нему.

— Ты же встречался с моими родителями. Мне кажется это довольно очевидно, почему я сделала такую татуировку.

Он кивает и читает вслух:

— Я никогда не сдамся. Я никогда не буду оглядываться назад. Я буду жить своей жизнью.

Эти слова вызывают улыбку у меня на лице. Вопреки тому, что я сказала своим родителям, я так и не сказала Стиву Бердику засунуть его партнерство себе в задницу. Я сказала, что беру отпуск. Он не испытал радости по поводу моего решения, но меня это совершенно не волновало. Я хотела все свои силы бросить на расследование этого дела, но при моей нагрузке в суде, я явно не могла этого сделать.

— Я как-то услышала песню по радио, и мне просто понравились эти слова, — объясняю я ему.

Он целует мою татуировку.

— Это слишком хорошие слова, и они очень подходят тебе.

Раздается звонок моего сотового на тумбочке, и я тянусь к нему, чтобы взять. Заметив, что это Даг, глуповато посматриваю на Далласа и быстро отвечаю:

— Привет, как дела? Разве ты не должен наслаждаться своим медовым месяцем?

— Прямо сейчас мы следует в аэропорт, но мне необходимо было позвонить тебе, — отвечает Даг. — Помнишь, я сказал, что поспрашиваю про Майлса, на самом деле ли он «Друг Дороти»? (фильм «Друг Дороти» 1994, драма, США, прим. пер.)

Я смеюсь и отрицательно качаю головой.

— Конечно. Но ты же знаешь, что это может подождать и до следующей недели, верно?

— Умоляю тебя! Сплетни должны быстро придаваться гласности! — говорит мне Даг. — Кажется, нашего выпускника застукали с парнем. Один из друзей Гэри из ресторана работал свободным официантом в прошлом году. Он случайно зашел в туалет и обнаружил Майлса, стоящим на коленях, перед каким-то официантом.

Сказать, что я пребываю в шоке, это значит ничего не сказать. Майлс реально гей?

Я благодарю Дага, желая ему успешного медового месяца, и кладу трубку. Слезаю с постели Далласа, натягиваю платье и рассказываю о телефонном звонке и о том, что Даг сказал мне накануне вечером о Ричарде.

— Нам следует еще раз поговорить со Стефани. Спросить ее прямо в лоб, знала ли она, что ее муж гей? Это однозначно любую женщину приведет в ярость, — со смешком говорит мне Даллас.

Я обуваю туфли и сердито смотрю на него.

— Ты действительно только что сказал это?

Он перестает смеяться и смотрит на меня с замешательством несколько секунд, улыбка исчезает с его лица.

— Ой, бл*дь. Прости! Я не специально, просто так получилось. К тебе это не относится. Но к ней «да».

Его извинения никак не отражаются на мне, я по-прежнему раздражаюсь.

Он вскакивает с кровати, натягивая быстро джинсы.

— Мне хочется снова встретиться со Стефани и посмотреть на ее реакцию, когда мы сообщим ей эту новость.

Теперь я начинаю ревновать. Я ненавижу это чувство! Вот почему я не хочу ни с кем связываться.

— Конечно, ты хочешь с ней встретиться. Возможно ты хочешь, чтобы я оставила вас двоих, чтобы ты мог еще раз отвести ее выпить? — с сарказмом интересуюсь я.

Он застегивает джинсы и обходит вокруг кровати.

— Я не спал со Стефани.

— Я этого и не говорила, — резко выдыхаю я, застегивая свое платье.

Он помогает мне застегнуть молнию.

— Тебе и не нужно, все написано у тебя на лице.

— Это меня не касается, даже если ты и спал, — говорю я, закатывая глаза.

Он обхватывает мое лицо руками, поворачивая к себе.

— Важно только то, что произошло здесь.

Его слова заставляют меня растаять, я готова в эту секунду снять свое платье, вернуться с ним в постель, и полностью забыть, что существует другой мир. Но я не могу этого сделать. Мне нужно оставаться сильной и не попадаться под влияние, такого мужчины, как Даллас. Он обладает харизматичной силой, которой я не могу противостоять. Я уже и так доверила ему свою жизнь, но я не готова доверить ему свое сердце.

— Мне нужно вернуться домой, чтобы покормить кошку. Мы можем поговорить об этом позже? — говорю я ему, отстраняясь от его руки.

— Когда у тебя появилась кошка? — спрашивает он, следуя за мной к двери.

— Скорее всего, мне не следует отвечать на твой вопрос. Возможно, а может нет, я совершила, что-то незаконное, чтобы она оказалась у меня, — признаюсь я.

Он смеется и открывает для меня дверь.

— С нами же все хорошо, верно?

Я улыбаюсь ему.

— Да, мы в порядке. Я позвоню тебе позже, и мы можем поехать поговорить со Стефани.

Даллас целует меня напоследок, прежде чем я ухожу. Направляясь в сторону такси от его подъезда, я задаюсь вопросом, возможно я совершила ошибку, заставив Далласа работать со мной. Я должна была настоять на своем и все сделать сама. Мне нравится моя независимость. Мне нравится приходить и уходить, когда вздумается. Я, наконец-то, выбралась из-под власти своих родителей и не хочу попасть под очередное бдительное око кого-то другого.

Но Даллас совершенно не похож на моих родителей, и все, что связано с ним, для меня сейчас намного хуже. Если то, что сейчас существует между нами не получится, я не выживу и не смогу сказать вот так просто, что я ухожу. Мне необходимо очистить свою голову от всех мыслей и подумать. Несколько недель назад я не могла его даже терпеть, теперь я начинаю ревновать, и не хочу находиться вдалеке от него. И с чего я решила, что он не применяет все средства на мне, исключительно, чтобы продвигалось его расследование?

Быстро переодевшись, я прихожу в офис, чтобы сделать пару звонков. Во-первых, я звоню некоторым коллегам из моей юридической фирмы, которые знакомы с Майлсом. Я как бы между прочим интересуюсь у них, слышали ли они, что он может быть геем? Большинство из них впадают в шок от моего вопроса и категорически отрицают подобное. Однако кое-кто из них говорит, что это было бы вполне возможно. Я обзваниваю ближайших знакомых Стефани. Я не хочу никого называть, опасаясь, что они передадут наш разговор ей. Я звоню тем, кто бывал с ней на благотворительных мероприятиях и выбираю несколько совершенно случайных людей, например, стилиста, которая укладывала ее волосы, и женщину, которая как правило убирала ее дом. Никто из них не слышал, чтобы Стефани говорила что-то подобное, что Ричард быть геем. Они, однако, в мельчайших подробностях рассказывают мне о порно зависимости Ричарда, в чем и обвиняла его Стефани.

Наступает вечер, когда я заканчиваю свои звонки и печатаю заметки. Я просматриваю не отвеченные вызовы и вижу пропущенных пять от Далласа. Со вздохом убираю телефон в сумку, я не собираюсь ему перезванивать.

Подъезжая к своему дому, звоню маме, поинтересоваться, как дела. После вчерашнего вечера, вернее свадьбы Дага, она звонила мне не менее десяти раз, сообщая каким образом она желает изменить свою жизнь.

— Я ношу джинсы и футболку, Лорелей. Разве это не восхитительно? — спрашивает она, как только я выруливаю на шоссе.

Я смеюсь и качаю головой.

— Это потрясающе. Как папа?

— Не знаю и мне плевать. Он попытался извиниться, но когда я спросила его за что, он понятия не имел за что, даже не знаю, что и ответить. Поэтому я захлопнула дверь перед его носом. Думаю, мне стоит завести любовника. Неужели люди до сих пор в наши дни так и называют любовника… любовником? — спрашивает она.

Я, действительно, не сплю и действительно разговариваю с мамой на такие темы прямо сейчас?

— Мама, мне кажется тебе нужно поговорить с папой, прежде чем совершишь что-то слишком опрометчивое.

Она полностью игнорирует мои слова.

— Как там Даллас? Ты передала ему, что я извиняюсь за свою грубость на ужине?

Последний раз, когда она звонила мне, я как раз находилась обнаженной в постели с Далласом. У меня тут же возникает картинка, как его губы опускаются мне на шею, руки, обхватывают меня за бедра.

Я покачиваю головой, пытаясь очистить свои мысли.

— Да, передала ему. Все хорошо.

— Он хороший молодой человек. И очень красивый. Ты непременно должна переспать с ним.

Я начинаю давиться смехом от ее слов.

— Не смейся, я на полном серьезе. Жаль, что я не переспала с большим количеством мужчин, прежде чем вышла замуж за твоего отца, — говорит она мне.

— Мама, я кладу трубку, уже подъехала к дому. Позвоню тебе завтра, — говорю я, останавливаясь у подъезда и выключая двигатель.

— Не звони до середины дня. Я буду в тату салоне.

У меня выпадают ключи на тротуар, пока я выхожу из машины.

— Что?! Мам, ты серьезно?

— Мне понравилось, как тату на Далласе. И у тебя тоже есть одна. Я тоже хочу сделать себе что-нибудь интересное, — говорит она.

— Боже, — бормочу я, подбирая ключи с тротуара и начиная идти в сторону главного входа. — Это перебор для меня. Я позвоню тебе завтра утром.

— Хорошо, милая. Пожелай мне удачи!

Я отключаюсь, покачивая головой. Открываю входную дверь, повернувшись в пол оборота, начинаю закрывать за собой дверь, что-то очень сильное врезается мне в плечо, толкая меня внутрь.

Ключи, сумочка и телефон вылетают из рук, падая на пол, на меня обрушивается удар, причем достаточно сильный, заставляя потерять равновесие, я падаю на пол. Воздух выбивается из легких, я хриплю, пытаясь сделать хотя бы вдох. Как только шок проходит, я пытаюсь выбраться из-под человека с черной лыжной маской на лице, прижимающего меня к полу в темноте подъезда. Я начинаю извиваться, меня охватывает страх и паника, пока я пытаюсь выбраться из захвата нападающего. Я завороженно наблюдаю за кулаком, прежде чем в состоянии отвести голову в сторону, опускающейся на мою щеку.

Несколько секунд у меня перед глазами мигают звезды, и в голове проносятся все стойки, которым научила меня Кеннеди на уроках самообороны. Я поднимаю локоть, соединяя его с лицом нападавшего, и слышу потрясенный вздох от боли. Используя эту возможностью, я приподнимаю бедра, спихивая его с себя. Как только освободилась от веса его тела, перекатываюсь на живот, собираясь подняться на ноги. Но видно я рано решила подняться, рука мертвой хваткой сжимается вокруг моей щиколотки и дергает вниз, заставляя опять упасть на пол. Приземлившись на спину, тут же выгибаюсь, моя нога соединяется с подбородком нападающего, он падает на спину, ударившись головой.

Елозя на заднице, я хватаю свою сумку и достаю шокер. Нажав кнопку, слышу потрескивание электрошокера, свет от которого немного освещает подъезд.

Фигура в маске замирает на несколько секунд, словно обдумывая свой следующий шаг. Прежде чем я готова совершить следующий выпад, человек вскакивает на ноги и вылетает за дверь.

Трясущимися руками, я хватаюсь за телефон, валяющийся на полу и набираю номер.

Глава 18

Один из офицеров приносит мне лед, завернутый в полотенце из кухни.

Тед вздыхает и встает со своего места рядом со мной на диване. Я смотрю на него, прижимая полотенце со льдом к щеке.

— Итак, по-прежнему это было случайным ограблением? Уверена, что ничего не упустила?

Ой, у меня много всего имеется для рассказа, но я не хочу, чтобы ты посадил меня в тюрьму за это.

Я понимаю, что раскрой я свою информацию полиции, что расследование сдвинулось с мертвой точки, но если я так поступлю, я поставлю под удар нас двоих — Далласа и себя. Он ведь рисковал, разрешая мне помогать ему с этим делом. Хотя сердце и голова болят от борьбы, я не собираюсь доставлять ему неприятности.

— Уверена. Я слышала, что за последнее время среди соседей было несколько взломов квартир. Уверена, что это было из этой серии. К сожалению, для нападавшего, твоя сестра обучила меня замечательным приемам самозащиты, — говорю я ему.

— И слава Богу. Может ты уедешь на ночь к кому-нибудь сегодня, или хочешь остаться здесь? Нет ничего постыдного в том, если ты переночуешь у кого-то еще, пока мы не сможем найти этого парня, — говорит Тед.

— Я не собираюсь уходить из своего дома. Я останусь здесь, — категорически заявляю я.

Кроме того, учитывая ситуацию, только один из двух мог это совершить. Я совершила слишком много телефонных звонков сегодня, выспрашивая о Стефани и Майлсе. Мне кажется, кто-то из них узнал об этом.

Тед вздыхает, запихивая свой маленький блокнот во внутренний карман пиджака.

— Хорошо. Но я распоряжусь, чтобы патрульная машина дежурила снаружи всю ночь.

Прежде чем я произношу хоть слово, слышу голос Далласа с порога.

— В этом нет необходимости. Я останусь с ней сегодня.

Он появляется у меня в доме, такой большой и сильный, и весь адреналин пробегает у меня по телу, атакуя с такой силой, что слышится даже свист. Мне хочется только одного —подбежать к нему и почувствовать его руки, обернутые вокруг меня.

Тед переводит взгляд с него на меня.

— Лорелей, ты согласна?

Я подношу руку со льдом к своей щеке и киваю. Глаза Далласа сужаются, когда он замечает синяк, который скорее всего постепенно образуется у меня на щеке. Щека очень сильно горит и болит, и выглядит, наверное, совсем некрасиво.

— Хорошо, мы закончили здесь. Если ты что-нибудь вспомнишь, позвони мне. Хорошо бы, чтобы завтра ты заскочила в участок, поставить свою подпись под протоколом, — добавляет Тед.

Даллас не отрываясь смотрит на меня, Тед уходя хлопает его по спине. Другой офицер следует по пятам за Тэдом, закрыв за собой дверь.

Я слышу, как тикают часы, висящие на стене, у меня над головой. В тишине комнаты с Далласом, стоящем далеко от меня и выглядевшим, словно он готов сокрушить стену, я проигрываю битву, пытаясь казаться сильной. У меня наворачиваются слезы, я отворачиваюсь от Далласа, слезы стекают по щекам.

Он тут же оказывается рядом со мной на диване, обнимая меня своим сильными руками и притягивая ближе к себе. Я утыкаюсь в его грудь и начинаю плакать. Он беспрерывно гладит меня по голове. Наплакавшись, я отстраняюсь от него, вытираю слезы и морщусь, дотронувшись до синяка на щеке. Даллас нежно прижимает полотенце со льдом к моей щеке.

— Я убью того, кто это сделал, — бормочет он, убрав прядь волос с моего лица.

— Я знаю, кто это.

Он отстраняется, чтобы заглянуть мне в глаза.

— Это ведь никак не связано с тем, из-за чего весь день, ты не отвечала на мои звонки?

Я вздыхаю, забирая у него полотенце.

— Прости. Мне стоило тебе перезвонить. Просто... Не знаю, что с этим делать.

Он смотрит на меня в замешательстве.

— Что ты имеешь ввиду, что с этим делать?

— Ну, ты и я, то, что между нами. Я наконец освободилась от опеки своих родителей и делаю то, что хочется мне самой. Я пошла на свадьбу моего бывшего мужа. Я не совсем понимаю, что делать и как разобраться со всем этим, и с тем, что происходит между нами.

Даллас сползает с дивана и опускается на колени передо мной, опершись руками мне на ноги.

— Ты не должна разбираться с тем, что связано с нами. Я не знаю, как это назвать, но не собираюсь оставлять все просто так.

Слезы снова текут у меня по щекам, на этот раз слишком сильно, я даже не пытаюсь их смахивать. Даллас аккуратно стирает их с моего лица.

— Есть еще ушибы, кроме синяка на лице? — спрашивает он.

Я пожимаю плечами и несколько раз глубоко вдыхаю.

— Плечо и бедро, видно я ударилась, когда он повалил меня на пол, но так будет скорее всего синяк.

Нескрываемая ярость отображается у него на лице, как только я не задумываясь упоминаю об этом, я тут же стараюсь его успокоить.

— Не волнуйся, мне удалось произвести несколько хороших ударов. Он получил локтем в глаз и ногой в подбородок.

И именно в этот момент Снежок со всех ног несется в комнату, направляясь прямиком к Далласу. Я съеживаюсь, представляя, как она начнет шипеть, но она обнюхивает его джинсы, а потом садится рядом с ним.

Он наклоняется и чешет ее за ушами, она начинает урчать и трется мордой о его руку.

— Ты издеваешься? Я спасла тебя от одиночества, а ты только и делала, что шипела на меня, как только я привезла к себе домой. Ты такая сучка, — говорю я ей с раздражением. Конечно же, она тут же оборачивается и шипит на меня, прежде чем продолжить тереться о Далласа.

Я не виню ее. Если бы у меня так все не болело, я бы тоже терлась о Далласа.

Даллас смеется и поднимает ее на руки, рассматривая на вытянутых руках перед собой.

— Где я мог видеть эту кошку? — спрашивает он.

Я тут же стираю раздраженную ухмылку с лица и начинаю разглядывать цветочки на своем полотенце, лежащем у меня на коленях.

— Бог ты мой. Ты забрала эту кошку из дома Ковингтона? Господи, вы что, девчонки, залезли к нему в дом и рылись в его почте, не так ли? — спрашивает он.

— Ну, в то время ты вел себя как полный придурок. И мне необходимо было совершить что-то такое, чтобы взять над тобой верх. И кроме всего прочего, это была идея Кеннеди, — запинаясь отвечаю я.

Он качает головой и чуть-чуть улыбается.

— Приятно осознать, что я был полностью неправ по поводу тебя — у тебя имеются яйца. И кстати, они есть и у твоей кошки.

Он поворачивает ко мне Снежка, и она естественно шипит на меня. Я имею в виду, он шипит на меня.

— Возможно именно из-за этого он тебя и не любит. Ты все время называешь его «она». Я бы тоже злился, — со смехом говорит он.

Кот направляется бегом в другую комнату, а мы смотрим ему в след.

— Итак, дай угадаю? Стефани или Майлс? — спрашивает он, мягко проводя подушечками пальцев по синяку на моей щеке.

Я вздыхаю.

— Даже если они оба подозреваемых в данный момент, потому что я обзвонила сегодня почти всех, с кем они знакомы, больше похоже, что это Майлс. Хотя нападавший был в маске, но это явно была не Стефани. Она не кажется человеком, который может… а скорее всего не может… напасть на кого-то. Плюс, я не почувствовала огромных сисек, прижимающихся ко мне, когда он придавил меня к полу.

Даллас хихикает.

— А у Стефани огромные сиськи?

Я с сарказмом замечаю, убирая его руку со своего лица:

— О, можно подумать, ты не заметил.

Он поднимается на ноги и поднимает меня с дивана, потянув за руки.

— Детка, я не смотрел ни на чьи буфера с тех пор, как ты меня впервые оскорбила.

Когда он произнес эти слова, я понимаю, что однозначно верю ему. Обхватив его за торс, прислоняю голову к его груди.

— Давай-ка, уложим тебя в кровать. Завтра у нас будет много работы.

Он ведет меня по коридору в мою спальню, и вдруг меня словно осеняет — так я могу запросто влюбиться в Далласа Осборна.

Глава 19

Даллас не хотел оставлять меня одну этим утром, но сообщил, что у него назначена встреча, которая не займет много времени, и я пообещала, что немедленно позвоню, если замечу кого-то подозрительного.

Он знает, что я могу о себе позаботиться сама, но всегда приятно иметь кого-то, кто беспокоиться о тебе. Из телефонного звонка от моей мамы, я узнаю, что она не сделала татуировку. По крайней мере, мне не придется беспокоиться об этом в данную минуту.

Я не хотела вчера доставлять Кеннеди дополнительных неприятностей, из-за того, что произошло. Она была с Гриффином, и вполне возможно он сделал ей предложение. Как только я сажусь в машину, направляясь в полицейский участок, чтобы подписать рапорт, смотрю на часы, предполагая, что она скорее всего сейчас дома.

— Какого черта ты не позвонила мне вчера? — тут же говорит она.

— Ну, и тебе доброе утро, — со смехом отвечаю я.

— Серьезно, Лорелей. Кто-то вломился в твой дом. И чью задницу мне нужно надрать? — спрашивает она.

— Ты будешь рада узнать, что я отлично постояла за себя, — говорю я ей.

— Ты вырвала ему глаз и ударила лбом? — спрашивает она взволнованно.

Я смеюсь над ее возбуждением.

— Нет. Я дала локтем в глаз и ногой по лицу.

Кеннеди вздыхает.

— Я сейчас расплачусь от счастья.

— Хватит обо мне, как у тебя все прошло с Гриффином? Он сделал предложение? — спрашиваю я.

В ее голосе не слышится смеха, а наоборот, мне кажется, что у нее действительно выступили слезы на глазах.

— Да, сделал. Это было так романтично. Был счет один к десяти, Нотр-Дам имели мяч. Он принес мне сыр, возможно чеддер, и Принглс, кольцо было на дне.

Только Кеннеди может решить, что это романтично.

Я поздравляю ее и говорю, что рассказывая Пейдж, как Гриффин делал ей предложение, она должна немного присочинить по поводу цветов и струнного квартета, иначе Пейдж будет рыдать от горя.

Остановившись у полицейского участка, я не могу сдержать улыбку, расплывающуюся у меня на губах, входя через главные двери. Несмотря на то, что произошло вчера вечером, все закончилось довольно таки не плохо. Мы приближаемся к завершению этого дела.

Я машу рукой приветствуя пару офицеров, направляясь к стойке регистрации, чтобы встретиться с Тэдом. Я отправляла сюда достаточное количество отчетов из нашего агентства «Единожды солгав», а также общалась с полицейскими по своим служебным юридическим делам, поэтому здесь я знакома со многими и со многим.

— Привет, Лорелей. Тед говорил, что ты приедешь подписать рапорт.

Я улыбаюсь одному из младших офицеров, останавливаясь у стойки.

— Он у себя?

Тот кивает и указывает в сторону коридора позади.

— Да, в своем кабинете. Можешь пройти к нему.

Я благодарю и иду вглубь коридора. Подойдя к двери, слышу, как Тед с кем-то разговаривает. Я останавливаюсь и прислушиваюсь. Если он занят, я вернусь в холл и подожду, пока он не закончит. Я начинаю разворачиваться, но второй голос заставляет меня остановиться на половине шага.

— Клянусь… уверен, что ничего не испортил, — говорит Даллас.

Мое сердцебиение ускоряется. Я понимаю, что не слишком красиво стоять под дверью и мне стоит уйти, но что-то удерживает меня на месте.

— Мне все это не нравится, Даллас. Некоторые желают поджарить мою задницу, поторапливая с раскрытием дела, — говорит Тед.

— Поверь, мне это нравится не больше, чем тебе. Очевидно, она даже не предполагает, какого черта делает. Посмотри, что случилось прошлой ночью? — говорит ему Даллас.

Что это значит? Кто-то напал на меня, а я отбилась.

— Она и близко не должна подходить к этому расследованию, — отвечает Тед.

— Знаю, она и не подходит. Ну, не совсем. Я просто позволил ей думать, что действительно она принимает участие в расследовании. Почему ты думаешь, я столько времени провожу с ней вместе? Я не хочу облажаться также, как и ты, — говорит Даллас.

Я задыхаюсь, рука летит вверх, прикрывая мой рот.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь и раскроешь преступление. Просто сделай это. Чем быстрее ты найдешь убийцу Ричарда Ковингтона, тем быстрее ты перестанешь быть нянькой для лучшей подруги моей сестры.

Оба мужчины смеются, я зажмуриваюсь, чтобы сдержать слезы горечи. Они переходят к спорту и погоде. Я поворачиваюсь и выбегаю из коридора.

Полицейский за стойкой несколько раз окликает меня, пока я проношусь мимо него. Сердито смахнув слезы, я прихожу в себя и поворачиваюсь к нему лицом.

— Мы только что получили сообщение по поводу дела мистера Ковингтона. Я не имею права показывать это гражданским, но слышал, что вы работаете с Осборном. Не хотите взглянуть, прежде чем я передам ему? — спрашивает он.

Успокаивая свою израненную гордость, я возвращаюсь к стойке и беру отчет. Быстро пробегая по страницам, останавливаю взгляд на фразе, что обнаружены определенные следы частиц на одежде Ричарда. У меня в прямом смысле отпадает челюсть, когда я вижу присутствие одного необычного элемента. Я благодарю офицера, передаю ему обратно бумаги и быстро выхожу из полицейского участка, пока Далласа с Тедом меня не обнаружили.

Сев в машину, выруливаю со стоянки и вжимаю газ в пол. Далласу не придется оставаться моей нянькой. Я только что раскрыла это дело, а он может поцеловать меня в задницу, когда узнает, что я все сделаю сама.

Остановившись на дороге у дома Стефани Ковингтон, я несколько раз глубоко вздыхаю, чтобы успокоиться, и нажимаю на звонок входной двери.

Дверь моментально открывается и у меня отвисает челюсть от шока. Передо мной не Стефани, а мужеподобная женщина, которая на несколько дюймов выше меня, с короткими, светлыми волосами, достаточно накаченная, бодибилдеры пускали бы слюни. У меня пропадает дар речи, поскольку у нее синяк под глазом и разбита губа.

— Вот дерьмо, — бормочет она.

Прежде чем я успеваю среагировать, она хватает меня за руку и тянет в дом, дверь позади захлопывается.

Она тащит меня в гостиную и толкает на диван.

— Ты! Ты напала на меня вчера. Кто ты такая? — спрашиваю я, поднимаясь с дивана.

Она не выпускает меня из вида, и толкает в грудь опять, и я оказываюсь на диване.

— Сядь и заткнись. Мне нужно подумать, — сердито говорит она.

— Нужно подумать? Да пошла ты! Ты покрываещь Стефани? Она наняла тебя, чтобы ты ворвалась ко мне домой, потому что она убила своего мужа и знает, что я подозреваю ее? — выпаливаю я в ответ.

— Дорогая, твой чай стынет.

Стефани появляется в комнате, останавливается как вкопанная, когда видит меня.

— О, Боже.

Поднявшись опять с дивана, я зло смотрю на сумасшедшую, мужеподобную женщину, занимающуюся рукоприкладством, прежде чем она опять готова толкнуть меня на диван.

— Мэл, что ты сделала? — спрашивает Стефани, обращаясь к женщине, которая пялится на меня.

— Она напала на меня вчера вечером в моем доме. А ты убила своего бывшего мужа, поэтому вы обе отправитесь в тюрьму, — отвечаю я ей.

— Что?! Я не убивала Ричарда! О чем ты говоришь? Мэл, что она имеет ввиду? — спрашивает Стефани, обращаясь к этой Мел.

— Ой, не строй из себя дурочку, Стефани. Медицинская экспертиза обнаружили следы коры тахибо на рубашке Ричарда в день, когда было совершено убийство. Если я правильно помню, ты пьешь чай тахибо, не так ли?

Стефани опускает взгляд на чашку в руке и быстро ставит ее на столик. Она нервно переводит взгляд с меня на Мэл.

— Мэл, только не говори, что ты…? — шепчет Стефани.

Мэл вздыхает и подходит к Стефани, положив руки ей на плечи.

— Детка, я должна была что-то сделать. Он собирался закрыть мой бизнес и рассказать всем о нас. Я не могла позволить этому случиться.

Какого черта сейчас происходит?

Я смотрю на странное признание, пока эти двое обнимаются. Стефани отстраняется первой и поворачивается ко мне.

— Лори, это мой травник… возлюбленная, Мелинда. Она действительно не хотела этого. Мы же можем просто притвориться, что ничего не случилось? Я имею в виду, ты ведь репортер. Можно же сказать, без комментарий или что-то в этом духе, не так ли? — просит она.

— Я не журналист и меня зовут не Лори Вагнер. А Лорелей Уорнер, и я частный детектив. Меня наняли, чтобы раскрыть убийство Ричарда, — объясняю я.

Ну, формально моя задача состояла доставить ему повестку из суда по поводу их развода. Ей совершенно не стоит знать, что я совместно действовала с мужчиной, который предполагала был влюблен и ценил меня, но оказывается дело касалось раскрыть убийство Ричарда, и ничего больше. Это такие глупые мелкие детали, именно в тот момент, когда я стою перед убийцей и ее сообщницей.

— Что? Ты лгала мне? Как ты СМЕЛА! — кричит Стефани. — Я не могу поверить. Я попросила Мэл собрать для тебя травы, которые помогут заработать твою астрологическую карту. Твой третий дом в Нептуне, означает, что твой рациональный ум будет пытаться обмануть тебя же в твоем стремлении к истине, уводя от твоего сердца.

Я понятия не имею, о чем она болтает. Игнорируя ее лепет, я достаю из заднего кармана мобильник, чтобы вызвать полицию. Как только я вытаскиваю его, Мелинда выбивает телефон у меня из рук.

— Какого черта ты делаешь? — кричу я ей, наклоняясь, чтобы поднять его.

И в этот момент слышу щелчок, напоминающий щелчок, когда пуля попадает в барабан пистолета. Я замираю, потом медленно поднимаю голову, Мелинда целится мне в голову.

— Мелинда! Убери это! Ты знаешь, насколько я ненавижу оружие. Оно полностью разрушает мою ауру. У меня уже начинается головная боль, — жалуется Стефани.

— Да, послушай, Стефани. Может ты опустишь пистолет, и мы поговорим? — спрашиваю я, стараясь не психовать, поскольку заряженный пистолет, направлен прямо на меня.

— О чем тут говорить? Я люблю Стефани, а она любит меня, — говорит Мелинда, пожимая плечами. — Ее полное ничтожество, бывший муж узнал о нас и пообещал рассказать всем. Неважно, что он женился на ней для того, чтобы никто не узнал, что он гей и что у него роман с одним чуваком, его секретарем. Он сказал, что если я не уберусь из города, он уничтожит мой бизнес. Я не хотела, портить репутацию Стефани, а без моего бизнеса у нас бы не было денег. Так что я пришла к нему и избавила мир от этого мудака.

Теперь мне понятен гнев Стефани, когда она увидела Ричарда, занимающимся сексом со своим секретарем. Я вдруг почувствовала всю ее боль.

Стефани обнимает свою подругу за талию.

— Мелинда, я не могу поверить, что ты это сделала.

Мелинда смотрит на нее и кивает.

— Я могу также сообщить тебе, что это я убила Эндрю Джеймсона. Ричард сказал, перед тем, как я застрелила его, что Эндрю тоже знает о нас все. Он признался ему, когда они еще были друзьями, до того, как Ричард его уволил. Я приглядывала за ним несколько дней, но похоже он был слишком занят выпивкой, нежели чем-то другим. Но потом ты появилась у него на пороге, и я поняла, что он расскажет, — зло говорит Мелинда, указывая головой в мою сторону. — Ты, наверное, теперь ненавидишь меня, да?

Стефани отрицательно качает головой, и судорожно обнимает Мелинду.

— Я никогда не смогу тебя ненавидеть! Это самая романтическая вещь, которую кто-либо делал ради меня.

С пистолетом, все еще направленным на меня, Мелинда обхватывает одной рукой за талию Стефани, оставляя страстный поцелуй у нее на губах.

— Если ты знала о Ричарде, какой смысл всем говорить, что у него была порно зависимость? Не легче ли было просто сказать, что он гей? — спрашиваю я Стефани.

Она отстраняется от Мелинды и пожимает плечами.

— Я боялась. Мне казалось, если узнают о нем, то всего лишь вопрос времени — узнать и о нас. Я не готова к тому, чтобы мир узнал о нашей любви. Ричард не страдал порно зависимостью. Я говорила так, чтобы люди не смогли докопаться до правды.

Передняя дверь с треском распахивается, и Даллас появляется с пистолетом в руке.

— Брось оружие! СЕЙЧАС ЖЕ!

Глава 20

Насколько я рада что кто-то решил помочь мне в этой ситуации, настолько меня бесит, что в дверях появился именно Даллас.

Мелани направляет на него пистолет.

— Я не опущу пистолет. Ты брось.

Даллас осторожно делает несколько маленьких шагов в глубь дома, посматривая на меня.

— Ты в порядке, детка?

Я закатываю глаза и с сарказмом говорю:

— Не называй меня «детка». И вообще отвали от меня.

На его лице отражается удивление, смешанное с шоком, но все равно, я отворачиваюсь. Мелинда упирается пистолетом мне в ребра, и я вздрагиваю от боли.

— Брось пистолет, или я выстрелю в нее, — говорит Мелинда Далласу.

Он поднимает свободную руку в воздух, и медленно наклоняется к полу, положив пистолет рядом со своими ногами.

— Теперь у меня нет пушки, и тебе не следует никого убивать.

— Если у тебя есть настроение застрелить его, я не против, — говорю я Мелинде, кивая в сторону Далласа.

— Лорелей? Какого хрена? — в замешательстве спрашивает Даллас, выпрямляясь во весь рост.

— Я не вчера родилась. Оттолкни свою оружие от себя, — говорит ему Мелинда.

Даллас фыркает и носком ботинка бьет по пистолету, который скользит по полу через всю комнату.

— Теперь давайте немного поболтаем и посмотрим, что можно сделать в этой ситуации, — говорит Мелинда.

— О, это звучит прекрасно. Мне кажется, ему первому стоит начать болтать. Пусть он нам расскажет, насколько он лживый мешок дерьма, — говорю я с досадой, глядя на Далласа.

— Что с тобой бл*дь происходит? — в ответ выстреливает Даллас.

— Со мной происходит? Смешно это слышать от тебя. Хммм, дай-ка подумать. — Я постукиваю пальцами по своему подбородку, делая вид, что глубоко задумалась и нахожусь в раздумье. — Не знаю, но ты переспал со мной только лишь для того, чтобы взять ситуацию под контроль и убедиться, что я ничего не напортачу… я ничего не забыла? О, точно! И еще, чем быстрее ты сможешь распутать это дело, тем быстрее ты перестанешь быть моей «нянькой».

Даллас прикрывает глаза, и его лицо меняет выражение.

Мелинда свистит.

— Вау, это выглядит очень подло, чувак.

Даллас вздыхает и, наконец, открывает глаза, полностью игнорируя Мелинду, глядя на меня.

— Ты подслушала мой разговор с Тедом.

Я закатываю глаза.

— Даже не думай отрицать свои слова, поскольку я стояла прямо под дверью.

Я не собираюсь демонстрировать ему боль, которую он причинил своими словами.

— Я и не отрицаю. Я действительно так и сказал, — признается Даллас.

Если бы он пытался все отрицать, мое сердце не испытывало бы такой боли. Слыша его признание, мое бедное сердце разбивается на миллион осколков.

— Аура в этой комнате никогда не восстановится. Я собираюсь уйти от сюда, — со вздохом и горечью говорит вдруг Стефани. — По крайней мере, ваша аура не серая, Лорелей. Она имеет розоватый оттенок, а это значит, что вы влюблены. Поздравляю!

У меня расширяются глаза от удивления, и я быстро бросаю взгляд на Далласа, надеясь, что он не слышал ее последнюю фразу. Он смотрит на меня, улыбаясь во все лицо.

— Ты влюблена в меня? — спрашивает он.

— О, ради Бога! Она понятия не имеет, о чем говорит. Ты можешь прямиком отправиться в ад! — кричу я ему.

— Я изучала ауры в течение многих лет. Я точно знаю, о чем говорю, — добавляет Стефани.

Я закатываю глаза и скрещиваю руки на груди.

— Лорелей, на самом деле, я не имел в виду то, что сказал Теду, клянусь, — признается Даллас.

— Ты думаешь, я поверю тебе? — взрываюсь я.

— Да, я сказал такое! Но после того, что произошло между нами, я думал, бд*дь, что ты веришь, что я влюблен в тебя, Лорелей, и что я никогда не пойду на это, — утверждает он.

У меня в прямом смысле падает челюсть вниз от его слов, но это ничего не меняет.

— Майлс пришел в департамент полиции и сказал пару фраз о нашей совместной работе. Тэд заверил его, что все под контролем, но он боялся, что парень хочет поговорить с кем-то еще. Я прикрывал тебя, имею ввиду то, что сказал ему. Он подозревает, что мы чего-то не договариваем, но пока у него нет фактов на руках, он ничего не может сделать.

Я отрицательно качаю головой и отворачиваюсь.

А может он действительно говорит правду? Не знаю, чему и верить.

— Эээээ, привет? Мы можем наконец вернуться к обсуждению более важного вопроса? У меня все-таки в руках пистолет! — встревает Мелинда.

— Дорогая, опусти пистолет. Думаю, нам стоит упаковать вещи и сбежать отсюда, — говорит ей Стефани.

Мелинда секунду смотрит на Стефани, а затем переводит взгляд на меня. Она с силой отпихивает меня, я спотыкаясь, падаю в руки Далласа, приземлившись на колени перед ним, пока она подбегает к Стефани, заключая ее в объятия.

Благодаря удерживающим рукам Далласа, я возвращаю себя вертикальное положение, наблюдая как Стефани и Мелинда стоят обнявшись.

— Что ты имеешь ввиду? Мы можем поехать туда, куда захотим? — взволнованно спрашивает Мелинда Стефани.

— Мать твою, мы что наблюдаем порно? — бубнит рядом со мной Даллас, наблюдая за двумя женщинами, как они целуются.

У меня вырывается смех, но потом спохватившись, я вспоминаю, что до сих пор злюсь на него. Черт!

— Ты поняла, о чем я говорил? Я люблю тебя, Лорелей. Думай своим сердцем, а не головой. Ты прекрасно знаешь, что я лгал, говоря Теду все эти слова, — шепчет мне Даллас. — Ты необходима мне, чтобы разрулить это дело. Ты однозначно совершенно не нуждаешься во мне в виде няньки. Ты запросто избила вчера до смерти напавшего, и ты все сделала сама. Я черт побери так горжусь тобой.

Я прикусываю губу и отказываюсь смотреть ему в глаза. Знаю, стоит мне только взглянуть на него, считай я пропала.

— Положи пистолет, и мы уйдем прямо сейчас, — говорит Стефани Мелинде.

Всего несколько шагов отделяют меня и Далласа от его пистолета, лежащего на полу. Краем глаза я вижу, как он крошечными шажками продвигается в его сторону.

Мелинда вдруг переводит взгляд на него, и улыбка тут же спадает с ее лица.

— Ты крадешься к оружию? — спрашивает она.

Даллас всего лишь пожимает плечами.

И вдруг все происходит очень быстро. Мелинда поднимает пистолет, Даллас молниеносно пригибается к полу в направлении своего оружия, а я бросаюсь к Далласу, звучит, словно гром, выстрел в тишине комнаты.

Я наваливаюсь на него согнувшегося всем телом, мы оба валимся на пол, только я нахожусь сверху. Почему-то боль простреливает мое тело, наверное, я задела больное место, оставшееся от вчерашнего мордобоя с Мелиндой.

Даллас обхватывает меня руками и переворачивает меня на спину, прикрывая сверху собой, и вдруг крики полицейских наполняют помещение, ворвавщихся в дом.

Даллас поднимает голову, и мы видим, что Мелинда со Стефани, лежат на полу в наручниках.

— Вы в порядке? — спрашивает Тед, подлетая к нам с пистолетом в руке, в происходящем полном хаосе.

— Да, все хорошо. Лорелей только что спасла мою задницу. Уверен, это доказывает, что она любит меня, — говорит Даллас, улыбаясь мне.

Я стараюсь улыбнуться ему в ответ, но чувствую себя немного опьяненной. Должно быть, я слишком сильно упала на Далласа. Комната начинает вращаться, я моргаю несколько раз, чтобы прийти в чувство.

Даллас немного отстраняется от меня, и я замечаю кровавое пятно у него на плече.

— О Боже, у тебя кровь. В тебя стреляли, — бормочу я.

Он в замешательстве окидывает себя взглядом, а потом переводит взгляд на меня.

— Это не моя кровь, — шепчет он.

Я вижу, как он быстро приподнимается и его глаза расширяются от ужаса.

— Тед! Быстро вызови скорую!

Даллас прижимает руку к моему плечу, и я ору от боли.

— Ой! Не так сильно, — жалуюсь я, закрыв глаза.

— Нет, нет, нет. Лорелей, открой глаза, детка. Останься со мной.

У меня словно дежа вю. Почему он раньше мне не говорил таких слов? На меня накатывает такое веселье, что я начинаю смеяться. У меня такое чувство, словно я опять напилась. Но я точно знаю, что не пила ни грамма.

— Я здесь, и никуда не собираюсь, — смеюсь я. — Я так устала. И у меня болит плечо.

Я закрываю глаза и слышу вокруг себя какое-то движение и шорохи. Крики людей, кто-то стучит мне по лбу, Даллас что-то шепчет мне на ухо.

— Давай, открой глаза и скажи мне, что я напыщенный мудак. Скажи мне, что я упрямый болван. Мне не важно, что ты скажешь, только поговори со мной. Скорая уже в пути.

Я до конца не осознаю, зачем едет скорая, но от слов Далласа я опять начинаю смеяться.

— Ты такой глупый. Я люблю тебя. И ты не настолько уж напыщенный мудак, — говорю я ему.

Я с трудом разлепляю глаза и смотрю на него, у него на лице появляется улыбка с оттенком грусти.

Пусть ему будет стыдно за мое признание в любви, что ему от этого грустно.

Глава 21

— Просыпайся, соня.

Голос врывается в мой сон, и я хмурюсь от досады. Мне снится самый удивительный сон. Я раскрыла дело об убийстве, и Даллас сказал, что любит меня.

— Не буди ее. Она придет в ярость, когда узнает, что госпиталь выбросил ее туфли от Джимми Чу, поскольку они были в крови.

Я кряхчу и пытаюсь перевернуться на другой бог, чтобы опять погрузиться в сон, но не могу двигаться и что-то щекочет мне в носу, а руки, словно опутаны веревкой.

— Я уже поняла, что на госпиталь ты уже излила достаточно своей ярости. Не могу поверить, что ты обвинила санитара, что он пустое место, из-за того, что не знает, что такое стоящая обувь, хотя и совершенно убитая.

Мне хочется рассмеяться над этим разговором, но чувствую, что будет очень больно смеяться.

— Он сказал мне, что туфли были совершенно некрасивые и все в крови. Ему повезло, что я не дала ему под зад. Джимми Чу не может быть не красивым, в любом своем проявлении.

Я прихожу к мнению, что пора прекратить этот разговор, поэтому медленно моргаю, открываю глаза и вздрагиваю от яркого света. Повернув голову в сторону, вижу Кеннеди и Пейдж, сидящих на стульях рядом с моей кроватью. Что они делают в моей комнате? И почему в моей спальне такой яркий свет?

— Где я?

Мой голос слышится каким-то хриплым и тихим, я откашливаюсь, пытаясь прочистить горло.

Пейдж тут же вскакивает со стула и бросается к моей кровати.

— Я знала, что разговоры про обувь заставят тебя проснуться. Как ты себя чувствуешь?

Я вдыхаю, опираюсь на руки, пытаясь подтолкнуть себя вверх, и взвизгиваю от боли, как только прикладываю силу на левую руку.

Кеннеди поднимается и спешит ко мне, нежно толкает меня обратно в лежачее положение.

— Нет, не поднимайся, так сказал врач. Тебе больно?

Закрыв глаза и пытаясь поудобнее устроиться на кровати, я пытаюсь прочувствовать все свое тело. У меня болит все, каждая мышца, особенно левое плечо, словно его пропустили через мясорубку.

— Плечо. Что не так с моим плечом?

Я опускаю глаза, заметив толстый бинт вокруг плеча и поперек грудной клетки. Дальше я замечаю капельницу, установленную к руке.

— Подруга, тебя ранили. Ты что-нибудь помнишь из вчерашнего? — спрашивает Кеннеди, хватая стакан воды с трубочкой и поднося к моим губам.

Ранили? Она, должно быть, шутит.

Я делаю несколько длинных глотков через соломинку, прохладная вода мгновенно успокаивает першение у меня в горле.

Оглянувшись, понимаю, что Далласа здесь нет. Я помню его слова, и то, что Тед говорил в полицейском управлении ему. Помню, как мое сердце разбилось на миллион мелких осколков.

— Помню, как видела двух целующихся женщин, — бормочу я, опуская голову обратно на подушку.

— Странно, — со смехом отвечает Кеннеди. — Что-то мне подсказывает, что Стефани Ковингтон и Мелинда Банкс, были вместе, и ты наблюдала за отношениями девушка-девушка.

Пейдж хлопает ее по руке.

— Ты помнишь, как пошла к Стефани, чтобы обвинить ее в убийстве Ричарда?

Я хмурюсь, стараясь что-либо вспомнить, возникает смутные воспоминания, как я стою в гостиной Стефани, спорю с Далласом… и пистолет, направленный в его сторону.

Воспоминания пролистываются с такой скоростью, словно кто-то листает страницы книги, потом вспышка.

— Я действительно загородила Далласа от выстрела? — спрашиваю я.

— Да, накрыла собой. Ты спасла мою задницу.

Переведя глаза к двери, я вижу изможденного и измученного Далласа с двумя стаканчиками кофе.

Кеннеди и Пейдж забирают у него стаканчики.

— Мы оставим вас одних. Я позову медсестру, чтобы она вколола тебе обезболивающее, — говорит Пейдж, прежде чем покинуть палату.

Даллас засовывает руки в карманы и смотрит на меня. Я вспоминаю, как сказала ему, что люблю, после того, как меня подстрелили. Он что испугался? Я сама не могу поверить, что такое могла сказать. Я смутно вспоминаю, что вроде бы он тоже мне говорил, что любит меня, но сейчас мне кажется, что это были мои галлюцинации или нет.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он, приближаясь к кровати.

— Словно меня застрелили, — отвечаю я.

Он усмехается, пододвигая пустой стул поближе к кровати. Я наблюдаю, как он упирается руками в кровать. Мне хочется, чтобы он дотронулся до меня. Меня смущает, что вчера мы признавались в любви друг другу, а потом случился полный хаос, но мне холодно в этой яркой палате одной. Он так близко сидит ко мне, и так далеко.

— Ты помнишь, что случилось? — спрашивает он после нескольких минут молчания.

Я пожимаю плечами, но это движение причиняет мне боль. Я стараюсь не показывать, что мне больно, но это бесполезно. Даллас тут же протягивает руку и убирает волосы у меня со лба. Чувствуя его теплое прикосновение к моей коже, боль уходит.

— Я помню все какими-то отрывками. Немного рассказали Пейдж и Кеннеди, — отвечаю я, прижимаясь к его ладони и вздыхая.

— Ты прочитала отчет судмед экспертов в полицейском участке и сразу же сложила два плюс два — следы частиц тахебо на одежде Ричарда. Я бы никогда не додумался, — признается он. — Мелинда, травник Стефани, боялась, что Ричард всем расскажет о них, поэтому убила его.

— А разве у Ричарда и Майлса не было отношений? Это оказалось не правдой? — спрашиваю я.

— Всего лишь слухами. Предполагается, что Стефани ничего не знала о плане Мелинды, но в этом еще стоит разобраться следствию.

Я киваю, тяжелая тишина зависает в комнате.

Даллас откашливается, прикусив губу, видно нервничая.

— Знаю, что вчера уже говорил об этом, но хочу, чтобы ты точно уснила. Я очень сожалею о том, что ты услышала в полицейском участке. Клянусь, ложь все до единого слова. Ты лучше справилась с этой чертовой задачей, чем я. У тебя имеется интуиция, которой научить нельзя. Единственная причина, из-за которой ты не должна работать одна, поскольку одна только мысль убивает меня напрочь, чтобы не повторилось такое с тобой никогда, — признается Даллас. — Когда ты разгромила меня в пух и прах в доме Стефани, а потом повалила на пол, ты просто ох*ительно восхитительная.

Я вспоминаю, как пристально смотрела на пистолет, направленный Мелиндой в сторону Далласа, и даже не осмысливала, что делала.

— Я поняла, что она сейчас выстрелит в тебя. И единственное, о чем подумала, что нужно тебя спасти, — говорю я ему.

— Господи, когда ты сказала, что у меня кровь на плече, а я опустил глаза и увидел пулевое отверстие у тебя в плече, я не мог дышать.

Он убирает руку с моего лица и проводит по своим волосам. Его короткие волосы торчат и находятся в таком беспорядке, видно, он неоднократно тормошил их за последнее время.

— Ты закрыла глаза и единственное, что мне оставалось делать — прикрыть рукой пулевое ранение, чтобы как-то остановиться кровь… я чувствовал себя полностью беспомощным. Пообещай мне, что ты больше никогда не бросишься под пули. Мое сердце это просто не выдержит.

Говоря о его сердце…

— Ты правда сказал, что любишь меня, или нет? — шепотом спрашиваю я.

Он улыбается, схватив меня за свободную руку, и подносит к губам, закрывает глаза и медленно целуя.

Прижимает мою руку к своей щеке и открывает глаза, улыбаясь.

— Ты даже не представляешь, как я тебя люблю.

Я улыбаюсь ему в ответ и инстинктивно понимаю, что он говорит правду. Он говорит мне чистую правду — и о разговоре с Тедом, и о своем отношении ко мне.

— А ты на полном серьезе говорила, что любишь меня, или это было связано с потерей крови?

Сомнение в его голосе меня удивляет. Даллас всегда казался таким сильным, уверенным в собственной правоте, но увидев его сейчас уязвимым, заставляет мое сердце трепыхаться.

— Не волнуйся, потеря крови придала мне мужество, чтобы сказать эти слова вслух, — говорю я ему с улыбкой.

Он встает со стула и наклоняется, прижимаясь губами к моим.

— Ты сделала это, детка. Ты раскрыла убийство, — довольно говорит он, отстраняясь.

Я раскрыла дело, не так ли? И меня это так радует, первый раз в жизни я приняла правильное решение. Я рискнула, и это окупилось сполна. Конечно, я получила пулю, но нашла убийцу Ричарда и влюбилась.

— Ой, твоя мать ранее приходила сюда. Она еще раз извинилась, что вела себя на ужине, как последняя сука. Что с ней происходит? Она кажется мне совершенно другим человеком. Меня это немного пугает, — говорит Даллас.

Медсестра заходит в палату и втыкает иглу капельницу мне в вену, говоря, что боль поутихнет, и если мне что-нибудь понадобиться, я тут же могу обратиться к ней.

— Моя мать переживает определенный период, — отвечаю я ему с улыбкой, когда медсестра выходит из комнаты, вспоминая почему-то слова матери, когда она выражалась о моих волосах.

— Мне кажется, что у нее этот период будет затяжным. Она поинтересовалась, имеются ли у меня такие же милые друзья, как я, — со смехом говорит Даллас, покачивая головой.

Я чувствую, как лекарство начинает действовать, вызывая приятное чувство заторможенности, голова тяжелеет, глаза начинают слипаться.

— Спи, детка. Я буду здесь, когда ты проснешься. Я люблю тебя, — слышу шепот Далласа из полудремы.

Я не могу открыть глаза, чувствую его губы у себя на щеке, и проваливаюсь от обезболивающего средства в сон, откуда-то издалека слышится приглушенный голос Далласа:

— Не сердись, но теперь я никогда не спущу с тебя глаз.

Пусть ему будет стыдно, если он думает, что я сержусь.

Эпилог

Прошло три месяца. . .

— Можете вы, идиоты, заткнуться хоть на минуту? Я хочу сказать речь, — громко вещает Кеннеди на всю комнату.

Все замолкают и смотрят на нее. Она поднимает бокал, и мы все также поднимаем бокалы. Как обычно, здесь в офисе частного агентства «Единожды солгав» собрались все наши друзья и родственники, чтобы отметить окончание еще одного дела.

Стефани и Мелинда были арестованы за убийство Ричарда Ковингтона, но Мелинда тут же во всем призналась. Она подтвердила тот факт, что Стефани ничего не знала о ее планах, следовательно, была совершенно невиновна. Полиции потребовалось несколько дней, чтобы проверить ее заявление, Стефани была освобождена.

Мелинда все еще находится в тюрьме, ожидая суда, и я слышала, что Стефани не планирует ее навещать. Она говорит что-то про желто-коричневые цвета, связанные с тюрьмой, в третьей звезде от Юпитера, в энергетическом поле Мелинды. Так как истории убийства Ричарда полностью освещается прессой, Стефани ничего не оставалось, как перестать прятать в шкафу «свои скелеты». К сожалению, Мелинде придется долго ждать и скорее всего зря, благодарности от Стефани за снятие с нее обвинений. Стефани сейчас встречается с диетологом из своего тренажерного зала по имени Венди.

Совет директоров компании Ричарда был впечатлен быстротой раскрытия дела, департамент полиции получил благодарность, и заплатил мне и Далласу поровну.

Я рассматриваю собравшихся, замечаю обручальное кольцо, сверкающее на пальце Кеннеди, Гриффин обнимает ее за плечи. Пейдж и Мэтт тоже стоят обнявшись. Братья Кеннеди, Тед и Бобби, сидят за моим и столом Пейдж, положив на него ноги. Отец Кеннеди, Бадди, и ее дядя Уолли в кой веке не грызутся друг с другом, а мирно сидят в углу, мать Пейдж держится за руки отца Мэтта, сидя на стульях у входной двери.

Моя мама в джинсах и толстовки Гарварда, сидит на столе Кеннеди, выпивая уже третий бокал шампанского и немного посмеиваясь.

Я сижу на коленях у Далласа в его крепких объятиях, и испытываю такую радость, потому что меня окружают люди, которых я очень люблю, и я очень счастлива.

— Поздравляю Лорелей, даже не нужны доказательства, поскольку она оказалась самой крутой из всех нас! — с улыбкой объявляет Кеннеди.

Все смеются и поднимают бокалы с шампанским.

— Кто бы мог подумать, что почти год назад, когда я начала преподавать уроки самообороны этим двух легковесам, мы станем лучшими подругами и откроем ох*ительное частное агентство? — говорит Кеннеди.

— Эй, кого ты называешь легковесы? — кричит Пэйдж. — Я вскрыла преступную группировку, а Лорелей получила пулю. Тебя преследовала лающая собака и сумасшедший, верящий в пришельцев.

Все снова смеются, Даллас еще ближе прижимает меня к себе. Я опускаю голову ему на грудь и улыбаюсь.

— Заткнись! — отвечает Кеннеди Пейдж. — Я хочу сказать, рада, что встретила вас обоих. И «Единожды солгав» самое лучшее частное детективное агентство.

Все чокаются и пригубляют шампанское. Начинаются разговоры, кто-то смеется.

— Как твое плечо? — спрашивает Даллас.

Я поворачиваюсь к нему лицом, уютно устроившись у него на коленях.

— Хорошо. Сейчас уже не болит.

Пуля прошла навылет и, к счастью, не задела артерию. После операции, я провела три дня в больнице, Даллас все время сидел рядом. Он также водил меня на все сеансы физиотерапии, и сдержал свое обещание, которое прошептал мне в больнице, ни на секунды не выпускать меня из вида. Мое плечо пока еще доставляет мне неприятности, но все терпимо. Доктор сказал, что все будет хорошо и оно станет, как новенькое, причем в кратчайшие сроки.

— Отлично. Завтра мы едем на стрельбище. Ты научишься стрелять из пистолета, — говорит он.

Он говорит мне об этом, как только я вышла из больницы. Я уволилась из юридической фирмы и теперь работаю детективом. Даллас отдает себе отчет, что не в состоянии все время охранять и оберегать меня всюду, поэтому он будет чувствовать себя намного лучше, так он мне все говорит, если будет точно уверен, что я смогу себя защитить любым способом.

Я еще не сообщила ему, что стреляю лучше скорее всего, чем он. Мой отец неоднократный чемпион в стрельбе по тарелочкам. И каждые выходные он брал меня с собой почти всю мою сознательную жизнь. Вспомнив об отце, я чувствую грусть. Я не разговаривала с ним с того самого ужина. Он прислал мне цветы в больницу, и мама говорит, что когда сталкивается с ним, он всегда спрашивает обо мне. Знаю, он разочарован моим выбором, но надеюсь, что со временем он поймет меня. Хотя,… кто его знает… мама стала совершенно другой, как только выгнала моего отца.

— Лорелей, мне кажется, я, наконец-то, придумала, какую хочу сделать себе татуировку, — говорит она, подойдя к нам.

Я чувствую, как грудь Далласа начинается вздыматься от хохота, толкаю его локтем в бок.

Она протягивает мне бумажку.

— Мне понравилась твоя идея, слова из песни, но для себя ничего не могла найти подходящего. Потом я увидела клевую эту маленькую вывеску и подумала, вот это было прекрасно. Не уверена, относится ли она как-то ко мне, но мне плевать, я хочу ее.