Путешествие во времени

4

Уго отвернулся, и Сэнди догадалась, что этот ответ причинил ему боль. Ее гнев остыл, и, почувствовав внезапную слабость, она отвернулась тоже, Прикрыв дрожащие губы рукой, она ждала, когда Уго оправится от нанесенного ею удара. Она понимала, что это еще не конец, далеко не конец.

Ни движения, ни звука. В полной тишине Уго пытался решить, как относиться к последним откровениям, и понял, что сейчас совершенно не в состоянии справиться с этой задачей. А может быть, он просто трус и боится признать неприглядную правду?

И в чем же заключается эта правда? – спросил он себя. Правда в том, что Сэнди бросила ему обвинения, против которых ему нечего воз-1 разить. Он действительно не поверил бы, что сын его, если бы ему не предоставили веских доказательств. И он, разумеется, горы свернул бы, чтобы вырвать сына из когтей женщины, недостойной, с его точки, зрения, воспитывать его ребенка.

Он и теперь так думал, и это делало сложившуюся ситуацию еще более неприглядной.

– Мне, наверное, лучше уйти, – услышал Уго собственное бормотание.

– Да, – согласилась Сэнди.

– Думаю, нам нужно отложить дальнейший разговор на потом, когда мы оба… успокоимся.

– Да, – снова согласилась она.

И все-таки он не двинулся с места – что-то останавливало его. Желание остаться здесь, рядом с сыном? Или это Сэнди удерживает его? Он повернулся и посмотрел на нее, на водопад бледно-золотистых волос, струящихся по плечам, уже не воинственно приподнятым, а печально опущенным. На шерстяной свитер, льнущий к изящным изгибам ее тела, на старые джинсы, повторяющие линию бедер и стройных ног. Он заметил, что одной рукой она прикрывает рот, что объясняло, почему ее ответы звучали так приглушенно, а второй обхватила себя за плечо, и пальцы, погрузившиеся в черную шерсть свитера, дрожали.

Уго снова отвернулся и оглядел комнату – впервые с тех пор, как попал сюда. Она немного удивила его. Темная добротная мебель, словно попавшая сюда из другой эпохи, из другой культуры, красный узорчатый ковер на полу и тяжелые бордовые бархатные шторы на окнах, сочетающиеся с обивкой диванов и кресел. Это была комната того типа, который нравится мужчинам, – уютная и солидная, и все же в ней чувствовалась и женская рука – именно она, видимо, разбросала по диванам и креслам яркие шелковые подушки.

Уго здесь нравилось. И это еще больше удивило его, поскольку он был предрасположен испытывать неприязнь ко всему, что связано с Сэнди.

А может быть, это невольное восхищение следует отнести на счет вкуса Эдварда Медфорда? – вдруг подумал он и почувствовал, как в душе снова поднимается горечь, испытал острый укол; зависти к человеку, который настолько любил чужого сына, что передал ему свое имя…

Он не хочет уходить. Сэнди ощущала это нежелание как тяжелую темную тучу, заполнившую собой всю комнату и вобравшую в себя весь кислород. Он все еще не вышел из шока. Его; сын здесь, в этом доме. Ему необходимо увидеть его и собственными глазами убедиться в правде, Сэнди это понимала и ужасно жалела, что утром все не сложилось иначе, что они не отказались от борьбы. Ведь теперь он уже мог бы познакомиться с Джимми и увидеть, какого чудесного ребенка они создали вместе. И, что еще важнее, Джимми познакомился бы со своим отцом и понял, что он не останется один в мире если с ней что-то случится.

Может быть, следует протянуть еще одну оливковую ветвь? Сказать, что она понимает его чувства, но должна защищать и себя, и своего сына!

Но будет ли он ее слушать? Готов ли она этому сейчас?

Треснуло полено, взметнулся сноп искр, им ту же минуту старинные напольные часы пробили час. Где-то скрипнула половица, и Сэнди быстро обернулась к двери. Почувствовав это, Уго сделал то же самое. Звук повторился. Оба замерли, слушая биение собственных сердец.

Сэнди был знаком каждый стук, каждый скрип в этом старом доме.

– Что? – спросил Уго.

– Джимми, – сказала Сэнди и двинулась с места. – Оставайся здесь, – предупредила она, открывая дверь, затем исчезла в ней, даже не заметив, что Уго был вообще не в состоянии шевелиться.

Он застыл в позе, которая была знакома только его брату. Да и тот видел ее только в моменты, когда смерть слишком близко подступала к их отцу. Эта поза означала страх – страх потерять человека, которого он любит больше всего на свете, Однако сейчас Уго испытывал тот же парализующий страх перед встречей со своим семилетним сыном.

Сделает ли она это? Приведет ли мальчика и познакомит ли их сейчас, безо всякой подготовки, которая могла бы облегчить его участь? Еще один уголь, упавший на решетку, вывел Уго из мучительного оцепенения…

Джимми как раз выходил из ванной, когда Сэнди поднялась наверх.

– Все в порядке? – ласково спросила она.

– Ммм… – сонно пробормотал он. – Мне послышались голоса.

– Телевизор, наверное, – улыбнувшись, солгала Сэнди и, войдя с ним в спальню, помогла улечься в постель.

– Мне приснился сон, но совсем не страшный, – сказал он.

– Вот и хорошо. – Она погладила его темную шелковистую голову.

– Там был мужчина в большой лодке с задранным носом, он подплыл к берегу и спросил: «Ты Джимми?». А я ответил: «Да». Он улыбнулся и сказал: «В следующий раз можешь покататься со мной, если захочешь».

– Что ж, очень мило с его стороны, – натянуто улыбнулась Сэнди.

Глаза у мальчика слипались. Он зевнул.

– На нем был какой-то странный плащ и шляпа с пером.

Сэнди была не из тех, кто верит в пророческие сны, да и Джимми знал о своих венецианских родственниках, поскольку Эдвард часами в своем кабинете забивал ему голову рассказами о Венеции. Без сомнения, в них время от времени возникал и образ мужчины в гондоле. Но надо же, чтобы именно сегодня ее сыну приснился такой сон! Это встревожило ее не на шутку.

– Спи, – прошептала она.

– Ты ведь не уйдешь, правда?

– Нет, я никуда не уйду, – ласково пообещала Сэнди. – Разве что спущусь вниз посмотреть телевизор, – добавила она на тот случай, если он ждет, что она всю ночь проведет у его постели. Такое случалось и раньше, не исключено, что случится и впредь.

Но не сегодня, поняла Сэнди, заметив, что мальчик заснул, едва коснувшись головой подушки. Она подождала еще несколько минут, чтобы убедиться, что он не последует за ней вниз через минуту, на что был вполне способен, Ситуация и без того была слишком запутанна. Через некоторое время она поднялась и вышла, бесшумно закрыв дверь – на случай, если им снова придется повысить голос.

Прежде чем снова войти в гостиную, Сэнди пришлось глубоко вдохнуть, чтобы успокоиться. Она обнаружила, что Уго уже снял куртку, под которой был надет серый кашемировый свитер, и сидит на корточках перед камином. Услышав, что она вошла, он поверился; его настороженный взгляд был направлен куда-то в пустое пространство рядом с Сэнди. Во всем его теле чувствовалось огромное напряжение, ресницы подрагивали. Он ожидал увидеть Джимми.

– Он встал, чтобы сходить в туалет, – быстро объяснила Сэнди, – а вернувшись в постель, сразу же уснул.

Кивнув, Уго снова отвернулся, но она успела заметить по его лицу, что в нем борются желание увидеть сына и чувство облегчения от того, что этого не случилось. Сердце Сэнди сжалось от сочувствия к мужчине, которому приходится подавлять едва ли не каждое свое искреннее чувство.

Подойдя поближе, она заметила, что Уго держит в руках щетку и совок. А еще она заметила, как обтягивает мягкая шерсть свитера его лопатки, и вспомнила, каково это – прижимать к ним ладони. Воспоминания, которые просто не могли быть такими живыми и отчетливыми после всех этих лет, обожгли ее. Взгляд Сэнди непроизвольно спустился по его спине к узким бедрам, к мускулистым ногам.

– Уголь выпал, – объяснил Уго, когда она остановилась рядом. Голос звучал грубовато и хрипло.

Он так и не воспользовался щеткой и совком, просто сидел на корточках и смотрел на них, словно не понимая, откуда они взялись. Присев рядом, Сэнди забрала их из его расслабленных пальцев.

– Уго… Прости за то, что я тебе наговорила. Я была зла, и…

– Тебе нужно было это сказать, а мне, наверное, стоило это услышать.

Он совсем не уверен в этом, подумала Сэнди, глядя в его напряженное лицо, на котором играли отблески пламени.

– Вот, – сказала она, вынув из-за спины руку, в которой была фотография, и протянув ему. – Я подумала, что тебе, наверное, хотелось бы иметь ее.

Джимми на снимке казался совсем взрослым в школьной форме и с немного ироничной полуулыбкой на губах. Ей вдруг пришло в голову, когда она спускалась по лестнице, что Уго до сих пор не знает, как выглядит его сын.

– Это снято в школе несколько недель назад, – объяснила Сэнди. – Он так похож на тебя, что я была потрясена, войдя утром в твой кабинет и поняв, насколько…

Ее голос прервался, когда по реакции Уго она поняла, что объяснения ни к чему, что oн все видит и сам. Его глаза были прикованы к листку фотобумаги. Сэнди слышала его хрипловатое неровное дыхание и понимала, что Уго нужно сейчас побыть в одиночестве, чтобы справиться с тем, что творится в его душе, но не смогла заставить себя уйти. В горле у нее запершило от подступивших слез. В отчаянии она схватила щетку и совок и начала старательно подметать хлопья пепла и остывшие угольки.

«Скажи что-нибудь! – хотела взмолиться она. – Закричи, если угодно. Но мне необходимо знать, что ты думаешь о нашем прекрасном ребенке!»

Уго протянул руку и, осторожно забрав у нее совок и щетку, отложил их в сторону. Сэнди вдруг почувствовала, что ей не хватает воздуха, Она не знала, что сейчас произойдет… Боялась; того, что могло произойти. Страх стал еще невыносимее, когда Уго, сжав ее предплечья, поднял Сэнди на ноги. Она вдруг почувствовала себя очень маленькой и беззащитной по сравнению с этим гигантом. Его прикосновение было болезненно нежным и в то же время опасно волнующим. Она ощущала щекой тепло его дыхания, их бедра соприкасались.

Сэнди осторожно подняла взгляд и резко выдохнула, увидев выражение его глаз.

«Нет!» – хотела запротестовать она, но не смогла, да и в любом случае не успела бы: Уго уже целовал ее, хотя и не с такой жесткой страстью, как утром. Не с такой, хотя именно сейчас испытывал отчаянную необходимость в близости другого живого существа. Он целовал Сэнди медленно, с чувством, нежно прижимая к себе.

Затем он отпустил ее и отвернулся, опустив голову и сгорбив плечи. Взяв куртку, Уго направился к двери. Через несколько секунд его уже не было в доме. Сэнди стояла на том же месте, все еще чувствуя на губах тепло его поцелуя и потрясенная тем, что увидела в его глазах, перед тем как он отвернулся от нее.

Слезы. Она видела слезы в прекрасных темно-карих глазах человека, который оказался не в состоянии справиться со всей мощь обрушившегося на него сегодня.

Она это сделала. Довела этого гордого, надменного мужчину до нескрываемых слез… Еще никогда Сэнди не было так стыдно за себя.

Уго сидел в кабинете, последний раз просматривая безукоризненный, детальный документ, над которым трудился всю ночь. Такие вещи мне всегда хорошо удавались, без особой радости подумал он. Работа с абстрактными и неодушевленными категориями. Деньги – и никаких эмоций. Легче целую ночь планировать чью-то финансовую сделку, чем без сна ворочаться в постели, терзаясь своей человеческой неполноценностью.

Телефон на столе зазвонил, заставив Уго поднять голову. Прикрыв отяжелевшими от бессонной ночи веками глаза, он взял трубку. Это был Саймон Блейк.

– Вы уверены, что хотите этого? – спросил у него адвокат.

– Все именно так, как я изложил, – подтвердил Уго.

В голосе юриста звучало сомнение.

– Вы ведь можете со временем жениться, иметь других детей.

Только не я, мрачно подумал Уго и спросил:

– Вы уже говорили с Сэнди?

Саймон замялся, заметив, что он стремится уйти от темы.

– Ее нет. Кажется, сегодня у нее какие-то дела в школе. Я перезвоню ей позже.

Школа. Какие-то дела. Еще нечто, проходящее без его участия. Проклятье! Уго встал и, засунув руки в карманы брюк, подошел к окну, за| которым серел холодный денек. Начинался дождь.

Где-то глубоко спрятанная в бумажнике лежала фотография, на которой была запечатлена его копия в семилетнем возрасте. Те же волосы, те же глаза, то же немного печальное выражение лица. Казалось, он знает этого ребенка как самого себя и в то же время не может сказать, в какой школе носят такую темно-красную форму, или что мальчик ел сегодня за завтраком.

Незнакомое чувство зародилось в его душе, причиняя почти физическую боль. Он любил своего сына.

Он любит отца, брата, славную жену Лео, Юнис. Но с той любовью он чувствует себя в безопасности, с любовью к Джимми все обстояло совершенно иначе. И именно поэтому он предпочитал просто стоять и смотреть в окно на дождь, вместо того чтобы решиться и заглянуть в лицо неизвестности.

Что же касается Сэнди…

Мысль об этой, второй причине, по которой последние два дня он пребывал в полной растерянности, вызвала у него глубокий вздох. Он любил Сэнди, когда они зачинали своего сына, но предпочитал не вспоминать об этом. И что же теперь? Что их ждет? Одна из тех ужасных ситуаций, которые он наблюдал у многих друзей, когда распадались их браки и они бесстрастно делили своих детей с женами? И это при том, что детям бесстрастность не свойственна ни в коей мере?

Кто-то постучал в дверь. Резко обернувшись, Уго увидел входящего Анджело. Когда помощник кивком извинился за вторжение, Уго заметил, что на его волосах и безукоризненном сером пиджаке блестят капли дождя.

– Выходил в такую мерзкую погоду, Анджело? – поинтересовался он.

– Да, синьор, – коротко ответил тот. – Вам передали письмо. – Анджело протянул ему конверт.

Уго опустил взгляд, даже не пытаясь взять его. Что там еще? – устало думал он. На маленьком квадратном конверте аккуратным, явно женским почерком было выведено его имя. Ни адреса, ни почтового штемпеля – значит, письмо передали из рук в руки.

– От кого?

Анджело откашлялся.

– Его принесли в другом конверте, адресованном мне. Это все, что я знаю.

Все, что он знает. Нахмурившись, Уго вынул руки из карманов, взял письмо и распечатал его. На листке бумаги было всего два коротких предложения: «Могу я подняться? Я стою на другой стороне улицы».

Сердце отчаянно застучало в груди. Он подлетел к окну и сквозь пелену дождя увидел на противоположном тротуаре одинокую фигурку, укрывшуюся под большим черным зонтом.

Сэнди. Какое-то непонятное чувство охватило Уго. Он сорвал пиджак со спинки кресла и устремился к двери, на ходу бросив Анджело:

– Приготовь мою машину. – Помедлив, он добавил: – И не смей больше лгать мне, Анджело.

Сдержанное «нет, синьор», сказанное вслед удаляющейся спине Уго, повисло в воздухе.

Лифт спустил его вниз, ноги сами вынесли под проливной дождь, который промочил его насквозь, пока он переходил улицу.

Сэнди опешила, когда зонт выхватили из ее| рук и подняли гораздо выше – она оказалась под ним рядом с Уго. Сэнди подняла взгляд и увидела его усталое и нахмуренное лицо.

– Ты сошла с ума? – выпалил Уго. – Почему ты стоишь здесь?

– Я не хотела, чтобы охранники вышвырнули меня из холла, – объяснила она. – Мне очень нужно поговорить с тобой.

По тому, как он сжал губы, Сэнди поняла, что Уго забыл о своем распоряжении не пускать ее в офис компании. Заметив, что она дрожит так, что зуб на зуб не попадает, он бесцеремонно схватил ее за руку и потащил к ближайшему навесу. Оказавшись там, он с треском закрыл зонт и, сняв пиджак, набросил ей на плечи.

– Ты совсем замерзла, – пробормотал Уго. – Не понимаю, как ты могла выйти в такой одежде.

Сэнди была в том же черном костюме. Решившись пойти сюда, она сочла, что он вполне подойдет к случаю. Теперь же была благодарна дополнительному теплу его пиджака, в который плотно закуталась.

– Дождь едва моросил, когда я выходила из дому… И потом, я сейчас не в том состоянии, чтобы рассуждать здраво…

– Мне это знакомо, – сухо произнес Уго.

– Ну вот, а теперь ты тоже промок до нитки, – продолжала возбужденно частить Сэнди. – Т-тебе нужно было передать Анджело…

– Еще одну записку? – предположил Уго, когда она испуганно прикусила губу.

Сэнди подняла глаза, встретилась с его взглядом, в котором светилась насмешка, и вздохнула.

– Он рассказал тебе. Он обещал этого не делать. Я не хотела, чтобы у него были неприятности из-за меня.

– Ты думала, что я рассержусь на него?

– Вот уже два дня… – Два дня нестерпимого ожидания, вздрагиваний при каждом стуке в дверь, каждом телефонном звонке. В конце концов она больше не смогла жить в постоянном напряжении и решилась прийти сама. А теперь жалела, что сделала это, потому что не знала, что сказать, и чувствовала себя полной дурой.

– Анджело выполнил твои инструкции относительно письма, – вставил Уго. – Что же касается того, о чем ты недоговорила… то я догадался сам.

Он догадался.

– Мистер Всевидящий, – пробормотала Сэнди.

К ее удивлению, Уго рассмеялся низким, бархатистым смехом, заставившим ее снова поднять голову. Мягкий взгляд темных глаз был целиком сосредоточен на ней. С Сэнди начало твориться то, чего она совсем не хотела: внутри разлилось тепло, а грудь стеснило так, что трудно стало дышать.

«Не смотри на меня так!» – хотелось закричать ей, но слишком уж многое связывало их – например, общий сын, например, поцелуи. Близость, одним словом. Близость, которую должны были уничтожить эти долгие годы. Однако Сэнди казалось, что все это – включая события, предшествовавшие зачатию Джимми, – произошло только вчера.

– Мне нужно было время, чтобы подумать, – хрипловато пробормотал он.

– Я знаю, ты д-должен чувствовать себя обиженным, н-но я вынуждена была защищаться.

– От всевидящего венецианца, который лелеет месть в своей душе? – Уго улыбнулся, но улыбка была печальная.

– Прости меня, но именно так, – честно призналась Сэнди. – Ты…

Вскинув руку, он отвел мокрую прядь волос, прилипшую к ее виску, и Сэнди испуганно отпрянула. Рядом с навесом дождь нещадно лупил по тротуару. По ее щеке медленно стекала капля, и Уго пальцем убрал ее.

Кто-то скользнул под навес и, отряхивая зонтик, с любопытством посмотрел на них, оставив у Сэнди неприятное ощущение, что она, должно быть, выглядит как испорченная женщина, тайком встречающаяся с высоким темноволосым любовником.

Опустив глаза, она еще плотнее закуталась в пиджак. Тот был велик ей – она просто тонула в нем, – и шелк подкладки мягко скользил по тонкой ткани ее костюма. Сэнди чувствовала исходящий от него запах лосьона, тонкий и острый, возбуждающе знакомый.

Уго издал прерывистый вздох. Сэнди словно зачарованная смотрела на узкий красный галстук, спускающийся по белой глади рубашки, покрывающей мускулистую грудь, которая вздымалась и опускалась в такт дыханию.

Она ощутила пульсацию в губах, и это до смерти напугало ее. Происходило что-то, чего не должно быть.

– Здесь не очень-то подходящее место, – нервно произнесла Сэнди.

– Верно, – согласился Уго, но даже не двинулся.

Повисло многозначительное молчание. Удары сердца отдавались в ушах Сэнди, во рту пересохло. Его руки пришли в движение, скользнув под полы темно-синего пиджака, кончики пальцев прикоснулись к ее груди. Сэнди затаила дыхание. На какое-то головокружительное мгновение она решила, что он поцелует ее, и закрыла глаза.

Затем она поежилась, вдруг снова ощутив холод: Уго отстранился, чтобы раскрыть зонт. Обхватив Сэнди за талию, он вышел с ней под хлещущий дождь. Она едва поспевала за ним, когда они переходили улицу. Ожидая, что они войдут в подъезд, Сэнди была безмерно удивлена, когда ее вдруг усадили на кожаное сиденье большой машины со стеклянной перегородкой, отделяющей место водителя.

Отчаянно дрожа, она наблюдала, как Уго складывает зонт, кладет его на пол автомобиля и усаживается рядом с ней. Его рубашка промокла, и под тонкой тканью просвечивала смуглая кожа. С черных волос стекали капли. Уго подал знак водителю.

– Куда мы едем? – спросила Сэнди.

– Туда, где можно будет поговорить.

– О… – Она бросила жалобный взгляд за окно. – Я думала, что в твоем офисе…

– Нет, – отрезал Уго.

Сэнди с силой прикусила нижнюю губу. Ей совсем не понравился тон, которым было сказано это «нет».

– Уго…

– Саймон пытался связаться с тобой.

– В-вот как?

– Он сказал, что у тебя какие-то дела.

– Да, с самого утра были. – Она кивнула. – В школе у Джимми готовят постановку к Рождеству. Сегодня была репетиция. Я… помогала.

– Что за школа?

Сэнди сказала ему. Уго кивнул, поджав губы. Сэнди нервно поежилась, не зная, чего от него ожидать в следующую секунду, тем более в тесном закрытом пространстве машины.

По тому, что она знала о нем, он вполне мог, сидя здесь, замышлять ее устранение со своего пути… или обольщение. Ибо какая-то неподобающая мысль явно зародилась у него в голове, когда они стояли под навесом. Меня она тоже посетила, вынуждена была признать Сэнди. Это просто несправедливо. Только этот человек – единственный из всех – способен вызвать во мне любовную лихорадку одним своим присутствием.

Сэнди хмурилась, глядя в залитое дождем окно. Она поняла это с самого начала, едва только коснулась рукой его плеча, прислуживая за обедом у Труменов. Двадцатилетняя наивная девчонка жадно впитывала в себя исходящий от него аромат, вслушивалась в глубокий низкий смех, богатый интонациями голос, когда он обращался к сидящему рядом с ним мужчине. Ее реакция была такой примитивно сексуальной, что она пролила соус на скатерть.

За этим последовали унизительный выговор Элис Трумен и первое настоящее соприкосновение с его рукой, когда Уго отвел ее в сторонку и попытался превратить в шутку неприятный инцидент. Одетый в смокинг, этот огромный смуглый мужчина, изысканный и двигающийся с прирожденной фацией, несмотря на размеры, излучал совершенно неотразимую самоуверенность.

– Будь начеку, – предостерегла ее позже Элис Трумен. – Итальянцев неотвратимо влечет к изящным юным блондинкам. Он воспользуется тем, что ты можешь предложить ему, Сэнди, а потом тебя же будет за это презирать.

Элис оказалась права. Уго изображал безумную влюбленность до тех пор, пока не сломил ее сопротивления. Он обещал ей все – любовь, брак, звезды с неба, Но, получив желаемое, стал презирать за то, что она дала ему это. Он вдруг счел ее одной из тех женщин, которые, однажды войдя во вкус, не могут остановиться.

Уго пошевелился. Сэнди на мгновение замерла, а затем, повернувшись, бросила на него исполненный негодования взгляд.

– Что? – Он казался обескураженным.

– Ничего. – Она снова отвернулась, изо всех сил надеясь, что восемь лет воздержания помогут ей сопротивляться ему. Впрочем, почему она решила, что это потребуется?

Потому что Уго по-прежнему влекло к ней. Сэнди видела это два дня назад, в его кабинете, и потом, когда он пришел к ней домой. Это было видно и сегодня, под навесом, когда он едва не поцеловал ее… Три встречи, два поцелуя и еще один, который только ждал подходящего случая, чтобы осуществиться.

Что же до сопротивления, то оно бесполезно, поскольку, стоит ей только взглянуть на него – и она снова испытывает то же головокружительное, неумолимое чувственное влечение к нему…

Машина остановилась у одного из домов в фешенебельном квартале. События принимают новый опасный оборот, подумала Сэнди, догадавшись, куда они приехали. Уго отважно выскочил под струи дождя, чтобы, обогнув машину, открыть перед ней дверцу.

– Не думаю…

Его рука нашла ее запястье, и пиджак стал сползать с плеча Сэнди, когда Уго вытянул ее под дождь. Стараясь удержать пиджак от падения на мокрый тротуар, она не успела запротестовать, когда он потащил ее к ближайшему подъезду.

За столом в холле сидел мужчина, одетый в форму охранника.

– Доброе утро, сэр… мадам, – вежливо поздоровался он. – Ужасная погода, – заметил охранник, окинув взглядом их вымокшую одежду.

Уго что-то пробормотал в ответ. А Сэнди нервно улыбнулась и спросила себя, о чем подумал мужчина, увидев, как поспешно Уго затащил ее в лифт.

– Не думаю, что это хорошая идея, – затаив дыхание, произнесла она.

– А я думаю, – возразил Уго, и ей хватило одного взгляда на него, чтобы понять почему. Он даже не пытался этого скрывать!

Волна ответного пыла вызвала у нее панику.

– Нет! – воскликнула Сэнди, пытаясь вырвать запястье из его сильных пальцев, чтобы успеть выскочить из лифта, пока двери не закрылись.

Но Уго во всем опережал ее на шаг. Нежнейшим движением он прижал ее к себе, в то время как другой рукой нажал на кнопку. Двери закрылись прежде, чем Сэнди смогла оправиться от потрясения, вызванного контактом с его телом. В горящих глазах отчетливо читалось намерение Уго. Кровь с бешеной скоростью заструилась по ее жилам, а сердце глухо забилось в груди.

– Как ты смеешь? – слабо выдохнула она. – Ведь предполагалось, что мы будем говорить о Джимми.

Уго рассмеялся. Возможно, она и права, но он так не думал. Два долгих дня он копался в событиях своей жизни, чтобы понять, что удерживает его от встречи с сыном. Два мучительных дня и две бессонные ночи он перебирал причину за причиной и никак не мог найти истинной. Но одного взгляда на Сэнди, стоящую под дождем, хватило, чтобы тут же нашелся очевидный ответ. Он не может разрешить проблему с сыном, пока не решит проблему с его матерью. Ему нужна была она – вся она. Он хотел всего, чего был лишен эти восемь долгих лет. Он хотел, чтобы она была в его жизни, в его постели! И самое замечательное заключалось в том, что он хотел получить все это без мутящего рассудок любовного безумия.

– Я собираюсь обнять тебя и поцеловать, глупая, – грубовато произнес Уго. – Я собираюсь сорвать с тебя одежду и насладиться каждым дюймом твоего потрясающего тела, – проскрежетал он с мрачной решимостью. – А потом я поведу тебя покупать кольцо, которое будет свидетельствовать о том, что ты принадлежишь мне. После этого, и только после этого, ты познакомишь меня с моим сыном. Уж это-то ты обязана для меня сделать, Сэнди Сладкие-Уста-И-Лжи-вое-Сердце. Ты в долгу передо мной за эти восемь лет горечи и семь лет полного неведения о моем сыне!