Путь к дому

Глава 7. Дальнеземье, Яблоки и Рубашка

Эль и Селена. Яблоки.

Эль резко очнулся. Он почувствовал: что-то тронуло паутину, защищавшую его с сестрой. Только как-то странно тронуло, будто изнутри.

Взглянул на сестру. Селена еще отходила от транса, она покачивалась, сидя на кровати. Эль окинул взглядом комнату. Все вроде было спокойно: из окна едва слышно доносился шум улицы, в самой комнате было так тихо, что даже мухи не жужжали. И почему-то именно эта тишина и пугала. Мухи… Когда он уходил в транс, чего-чего, а этого добра было предостаточно! А теперь нет. Почему? Эль снова обежал взглядом комнату, что-то поменялось. Что-то. Мухи. Мухи должны жужжать!

Эль замер, увидев, что стало с мухами. Они все попали к пауку, его тонкая паутина оплетала яблоки, стелилась ковром по комнате, но самое неприятное было не в этом: по всему полу были разбросаны хитиновые панцири пауков. Или паука. И судя по всему, существо меняло размер прямо на глазах, от крошки с ноготок до…

Юноша почувствовал, как по спине побежала струйка пота. Там, под кроватью. Там кто-то был!

Почему-то Эль хорошо представлял себе, кто именно. Слишком уж выразительным ему показался последний панцирь, оставшийся после линьки.

«Села!», — мыслью позвал мальчик.

Селена растерла виски, они гудели. Она хотела было повернуться. Но Эль сковал сестру обездвиживающими чарами. Селена недоуменно воззрела на брата, недоумение сменилось гневом. Но Эль на сестру не смотрел.

Он внимательно следил за крадущейся тенью. Восьминогой с гигантским пузом. Как такое чудище смогло вырасти на нескольких мухах?!

Эль шарахнул по чудищу молнией за долю секундо до того, как хелицеры паука коснулось нежной кожи сестры. Паука разорвало, а на скованную Селену полетели ошметки бестии.

И тут из под кровати на Эля бросился второй. Золотая молния слетела, но жало успело коснуться кожи мальчика. Эль взвыл.

Селена к тому моменту успела распутать Элевы чары и готова была проучит непутевого братца за обездвижение, но пришлось срочно оттягивать яд из тонкой царапины. Мальчишка едва слышно подвывал.

— Терпи казак, атаманом будешь, — утешала его сестра. Эль пытался что-то вспомнить про казаков и атаманов, так любила подшучивать мама, но из-за расходящейся волнами боли до мурашек ничего не выходило.

Селена оттягивала яд исцеляющими чарами, вопреки сказкам, придуманным младшими, чары так не работали. Они могли ускорить процесс, иногда повернуть вспять, но подарить мгновенное исцеление — нет.

— Тебе повезло, что ты у нас смесок, — усмехнулась Селена уже серьезней. — Яд дико токсичный. Просто чудовищно. Таким можно убить левиафана в южных морях…

— И даже эльдара?

— Шутишь?! Даже дракона! Но ты у нас с темной ноткой, правда? Так что, видишь, даже разговариваешь…

— А если б… Если б он задел тебя? — Эля больше всего тревожил этот вопрос. Смог бы он помочь сестре?

— Не знаю, я возьму образец. Но, судя по древним мифмам и легендам, драконы с пауками не дружили. Те были слишком ядовиты для крылато-чешуйчатой братии.

Эль вздрогнул, вспоминая, что паук метил сестре прямо в шею.

— Похоже, ты меня спас! — улыбнулась Селена, без зазрения совести читая мысли брата.

— Но как они очутились здесь? Неужели я так плох? — Эль искренне поверил, что и правда совсем просел по части магии, раз даже кокон против пауков сплести не мог.

Селена осмотрелась. Прощупала кокон брата.

— Да нет… Кокон без изъяна, — она встала смыла чарами останки паука с себя и одежды. Внимательно осмотрела пол, подняла магией кусочки хитина. А потом перевела взгляд на яблоки. — Местный хозяин рад оказать нам прием, — заключила девушка. — Пара маленьких паучков сидело на яблоках. Безобидных для любого, кто больше тли… Но Хозяин постарался на славу!

— Это он их из обычных пауков вырастил?!

— Ага! А огромные они для того, чтобы наверняка. Хозяин побоялся недооценить наши возможности, — вздохнув, добавила Селена.

— Села! Надо уходить!

— Да, надо, — согласилась Селена, — только прихвати яблоки, а то я голодная!

— Ты смеёшься?! Там… в них!

— Сидело два крохотных паучка.

— А если яблоки с отравой?

— Я хочу есть. Думаешь, хозяин зря старался, доращивая пауков до таких размеров?! Едва ли яблоки станут для нас отравленными! Я очень хочу яблоки, особенно сейчас! — Селена подхватила плод и поднесла к губам.

— Так, Села, положи яблоки! — рыкнул Эль, предчувствуя беду. Девушка не послушалась.

Увы! Пауков было не двое… Кто не вырос, стал обедом завместо мух. Но был и такой, кто немного не дорос до братьев-гигантов, но смог от них спрятаться.

Юный маг шарахнул молнией, убивая паука с виноградину, но это не спасло: Селена вскрикнула и застонала от сильнейшей боли. Рука опухала на глазах.

Эль зарычал, чувствуя, что весь мир переворачивается, он подхватил стонущую сестру и вышиб открытой магией окно вместе с частью стены. Летать Эль не умел, печати ставить тоже. Но спружинить воздух так, чтобы рассекать его бегом, вполне себе мог. Эфир сопротивлялся. Местный Хозяин совсем не собирался делиться с врагами магией. Тогда Эль вложил столько Силы, что сопротивление стало бесполезным.

Через несколько минут он был у ворот в Межмирье. Селена бледнела на глазах.

— Нить, — прорычал Эль пространству. Селена едва улыбнулась, сейчас мальчишка был очень похож на отца. Сильный, властный, грозный. Пространство тут же сплело нить. Эль натянул ее как канат.

— Села, держись! — юный маг натянул нить так, что она превратилась в струну. — В Дальнеземье! Сейчас, прямо сейчас! — рыкнул мальчик, сжимая пространство хлеще, чем сделал бы это дракон. Но Селена уже плохо слышала брата… Она ощущала легкость. Настоящую легкость. Смерть была к ней милосердна и забирала почти без боли.

— Села! Слышишь меня?! Только держись!

Селена закрыла глаза и упала в драконий сон. Свой ли, или своей маленькой нерожденной дочери? Той самой, о которой много лет мечтал так похожий на Эля Кастиэль.

Драконьи сны. Рубашка.

Полное влаги небо кутало землю покрывалом туч. Дороги развезло, земля набухла, отяжелела от талой воды. Готовая разродиться новой жизнью, она натужно отдувалась ветрами. Колкий, весенний порыв ударил в лицо, заполняя ароматом талого снега и сырой земли.

Сильвия подошла к кадке с водой и заглянула в отражение. Из темной глади на нее смотрела худенькая девушка. Сильвия совсем не узнавала ее. Где старая жена конунга? Где морщинки горя и смеха? Тревог и радости?

Впрочем Сильвия не узнавала ничего из происходящего. Лоскутное одеяло так и осталось гореть несвязанными картинками, ставляя вопросы без ответов. Главным из которых было — кто все эти существа, находившиеся с ней рядом?

Два жавшихся к груди комочка… Они так нуждались в любви! Так искали нежность, так пугались и плакали, когда не находили. Их требовательная любовь безапелляционно подчиняла себе, лишая воли или выбора. Растерянная Сильвия отвечала робкой лаской. Но она не помнила их, откуда они у нее?! Зато хорошо помнила Драго и О'Силей. Что с ними теперь?! Что произошло? Почему их нет рядом? Они тоже умерли, как умер ее конунг?!

От ужаса этой мысли Сильвия снова начинала плакать и теснее прижимать гукавшие комочки к груди, ища утешение в их тепле. Но потом приходила мысль о старшем. Том самом, ей неведомом, но очень родном, — они с ним! "Они с ним", — утешалось сердце. Только вот, кто такой, этот старший? Самый родной и… Снова тишина, кутающая молочным туманом лоскутное одеяло памяти.

Еще хуже дела обстояли с молчаливыми спутниками. Они вызывали в Сильвии панический ужас.

Прежде всего, потому что они кто угодно, но только не люди.

Молчаливые, осторожные. Словно бы чувствуя напряжение спутницы, они лишний раз не нарушали её границ. Сильвия сама украдкой смотрела на них, ища ответы.

Очень высокие, невероятно хорошо сложенные. Она знала, что никогда не видела подобных им людей. Длинноволосые, что было удивительно непрактично, как полагала Сильвия. Густые волосы, — у одного золотистые, пшенично-белые, у второго смольно-черные с белой прядью, — они плели в тугие косы. И почему-то Сильвии казалось это неправильным, нелогичным…

С удивительно прекрасными лицами. Нечеловеческая, ледяная красота застыла в выточенных чертах. В этой красоте совсем не было тепла, только холодная математика идеальных форм.

Но самым сложным оказалось заглянуть им в глаза. Сильвии казалось, что все можно было принять за человеческое, но только не глаза! Их цвет был слишком яркий: сине-бирюзовые с золотистыми бликами — у одного; и насыщенно-зеленые, в цвет майской листвы, со всполохами молний, — у второго. Разве бывают такие глаза у людей?! Конечно, нет!

«Не Люди!», — ядовито усмехалась покинувшая её память.

Нелюди почти не спали. Верней, после того как проснулся САМЫЙ опасный, светлый, они не спали. По крайней мере, она никогда не видела их спящим.

«Живые ли они?», — как-то посетила мысль, заставляя приглядываться внимательней. Дышат ли?

Однако нелюди ели и пили, отходили по нужде, она помнила тепло рук темного, а еще легкий аромат его волос, полный горечи полыни…

Не разговаривая между собой, оба нелюдя делали все очень слаженно. Сильвию изумляла эта слаженность. Темный выполнял всю работу по дому. Топил печь, готовил еду, мыл полы, стирал на всю братию. Сильвия всякий раз замирала, видя его труд. Это было непривычно, непонятно, разве так бывает? Вопрос не находил ответа. Светлый обеспечивал семью едой. Он уходил в лес и всегда возвращался с добычей. С каждой охоты. А еще он таскал воду, рубил дрова… Делал все, что касалось дома за его стенами.

Так кто же они такие? И что здесь делают? Почему они с ней? Они её оберегают или стерегут? Её защитники или конвой? Ее тюремщики? Поэтому чуть не каждый день темноволосый просит её не убегать, словно бы этого боятся больше всего?

Или причина в малышах? От "комочков" оба странных нелюдя были без ума. Они тетешкали их, рассказывали им сказки… Им, этим гукающим, неразумным "комочкам"! Нежно целовали, качали по ночам, когда беспокойные малыши плакали.

Несколько дней назад Селена плакала особенно сильно. Нелюди долго осматривали ее, но так и не нашли причины слез. Тогда малышку взял Светлый и укачивал почти всю ночь, прижимая к себе. Он ни разу не присел. Всё ходил по дальней комнате и что-то тихонько напевал, едва всхлипывающей малышке. «Спи! Тебе надо поспать!», — видя тревожный и тяжелый взгляд Сильвии, успокаивал Темный. И когда заканючил уже Эндемион, он сам взялся укачивать малыша. А изнеможденная Сильвия провалилась в сон.

Так когда же они спят? Или они не спят, а потом падают, как недавно упал Светлый? Сразу на целую луну!

Вопросы оставались без ответов. Задать их вслух Сильвия не решалась.

Но ей все больше хотелось чувствовать себя живой, она всё больше ощущала себя частью всего происходящего. Непонятной, но очень важной частью. Сильвии казалось правильным и логичным взять на себя немного работы по дому, хотя таковой почти не оставалось. Разве что постоянно надо было стирать пеленки и сушить их у жарко натопленной печки.

Это Сильвия и предложила темному спутнику. Тот ответил, что в таком «подвиге» нет нужды и лучше бы ей отдохнуть, пока малыши спят. Сильвия насупилась, он уступил, помог навести теплую воду, показал, где щелок, и ушел.

Оставшись одна, Сильвия взялась осматривать дом. Заглянула в комнату к «нелюдям». Нашла сундук, в сундуке было почти пусто. Лежала только одна рубашка, вся в пятнах от застарелой крови.

Сильвия с интересом изучала столь странную находку. Необычайная ткань, тонкая, почти невесомая, изумительные строчки, словно это не рубашка, а произведение искусства. Только вот пуговиц не было, ни одной! На их месте торчали обрезанные нитки. Что стало же стало с пуговицами? Сильвия удивилась, почему эта мысль так важна? Почему отсутствие такой безделицы, как пуговицы, так тревожит её? Даже странность, что рубашка лежала нестиранной, вызывала меньше эмоционального отклика, чем отсутствие пуговиц.

От рубашки шел мягкий аромат меда и жаркого дня, Сильвия непроизвольно вдохнула его глубже. Золотое свечение закружило голову, перед глазами заплясали лоскутки, стремясь что-то рассказать. Испугавшись, Сильвия отложила чужую вещь. Но аромат меда продолжал кутать золотом мысли.

Избегая странных и терпких, дразнящих воспоминаний, Сильвия выскочила во двор. Ветер ударил в лицо, острый и сырой, полный тихого шепота зарождающейся жизни. Он слился с золотистым медом, пьяня. Тогда-то девушка и подошла к кадке, чувствуя, что только прикосновение холодной воды способно смыть странный хмель.

— Госпожа, вернитесь, пожалуйста, в дом! — мягко и учтиво произнес некто совсем рядом. Для Сильвии просьба слышалась раскатами грома, поджилки затряслись, а чувство острой опасности заставило зуб на зуб не попадать. Но вместе с тем, словно споря с ощущением неминуемой смерти, снова заиграл золотой хмель, дезориентируя, сбивая с толку. Сильвия тряхнула головой, стараясь избавиться от наваждения.

— Пожалуйста, — еще мягче попросил Светлый. В ответ Сильвия не смогла пошевелиться, волоски на спине встали дыбом. В ушах от напряжения зазвенело. Смерть была так рядом! И у неё был пьянящий, медово-сладкий вкус…

Вдруг послышалось глухое перестукивание копыт по мокрой и вязкой земле, брань и резкий смех. Отряд конников появился во дворе хутора.

Это вывело Сильвию из ступора, она метнулась к дверям избушки. Но было поздно, ее заметили. Вслед полетели слова: «Смотри какая, ух!», — и раздался смех. Сильвия внутри вся сжалась. Ничего не замечая вокруг, она налетела на держащего малыша Темного. Видимо пока ее не было, Эндемион проснулся. Нелюдь услышал малыша и вернулся к нему.

— Тихо, успокойся! — Темный осторожно передал ей ребенка. — Все хорошо.

Он вышел во двор. Сильвия замерла. Прижимая к себе кроху, она обратилась в слух.

— Так вот кто бьет дичь в лесу барона! — начал низкий баритон. — Вы кто такие будете?

Ответил светлый нелюдь, каждый звук его голоса резонировал в Сильвии паническим страхом и золотым пьяным туманом, сбивающим с толку. Отвечая смешанным чувством, девушка пыталась разобраться, от кого же именно должна бежать: от компании прибывших молодчиков или от самих нелюдей?

— Мы странники, из далека. Хотели найти здесь приют, — Светлый говорил ровно и спокойно.

— Приют? Гхе-гхе. А налоги кто платить будет? А кто дичь баронову бьет? Лес его рубит? Кто вы вообще такие-то? На наших не похожи, — послышались смешки, отряд явно был большим. Сильвия похолодела, как они отобьются от такого большого отряда?

— Смотри-ка, а они прям похожи! Братья что-ль? Только вот мамаша ваша явно погулять от бати любила! — гнусаво заметил кто-то из отряда. Шутку тут же поддержали грубым смехом. — А что за девчонка? Хорошенькая, только вот, худая очень!

Сильвия все крепче прижимала маленького Энеда, зарываясь лицом в пеленку. Почудилось, что её спутники медлили с ответом целую вечность…

— Братья, — согласился наконец светловолосый, пропуская мимо ушей всю оскорбительную часть шутки. — Девочка — наша сестра. — Сильвия уловила в интонации угрозу, предостережение: "не тронь!" — Что хочет ваш барон за свое гостепримство?

— Сто ударов плеть! И девчонку! Но девчонку — нам, у барона своя есть, обойдется! — крикнул все тот же гнусавый тип, остальные, как и прежде, поддержали шутку грубым смехом.

Смех резко оборвался, повисла угрожающе тишина. Сильвия боялась дышать. Её спутники выжидали…

— Барону нужны люди в отряд, — наконец сказал командир. — Служить пойдете, долг простится. Девчонку можно отправить на кухню, будет жить в тепле и достатке…

— Ваш барон много хочет, — спокойно ответил Светлый, взявший на себя роль парламентера в этих переговорах.

— Но и долг у вас не маленький! Барон не любит, когда берут его без разрешения!

— И мы не любим. — спокойно ответил Светлый. — К сестре не приближайтесь, иначе…

Но тут проснулась Селена и заголосила что было сил. Сильвия бросилась к люльке.

— Ха… сестра! — гогот разлетелся с утренний силой. Сильвия вдруг зарделась. Что-то было царапающее словах грубияна, острое, правдивое. — И как вам сестричка?! Сладкая, поди?

— Она вдова, и у нее дети, — все так же спокойно и непоколебимо продолжил Светлый. — Если ваш барон дозволит нам и дальше жить на этих землях, мы послужим у него. Одно условие, девочку не трогать, — что-то в его голосе было жуткое, угрожающее. Все притихли.

— Эй, белобрысый! Может, в дом пустишь? Пивом угостишь? — продолжил напрашиваться на драку гнусавый.

— В доме дети, — на сей раз ответил Темный. И Сильвия легко прочитала угрозу в его голосе.

— Эка невидаль! — не сдавался гнусавый, надеясь в случае драки взять числом.

— Завтра на рассвете ждем, — прекратил спор капитан. — Не явитесь — пинайте на себя.

— Мы придем, — спокойно отозвался Светлый.

Снова послышалось чавкание грязи под копытами лошадей. Отряд покинул двор.

Нелюди вернулись домой. Темный был явно зол, Светлый, напротив, странно спокоен.

Сильвия так и осталась стоять у люльки, с одним ребенком на руках и качая второго.

— Сильвия, — против обыкновения начал Светлый. — Нам придется оставлять тебя одну.

— Это безумие! — прорычал Темный.

— И все же, нам придется, — так же ровно настоял на своем Светлый. Он обернулся к Сильвии: — ты справишься? — в интонации была неуверенность, даже неожиданная робость.

— Почему? — Сильвия отважилась спросить, молодчики из отряда пугали ее. И мысль, что рядом не будет двух «не людей», пусть пугающих, но пока ничем ее не обидевших, смущала.

— И правда, зачем нам это? — очень зло спросил Темный.

Светлый внимательно посмотрел на обоих:

— Потому что пока мы живем здесь и уходить не собираемся, тем более из-за прихоти местного барона.

— А почему мы живем именно здесь? — расхрабрилась Сильвия.

— Сил, что ты вспомнила? — вопросом на вопрос отозвался Темный.

Сильвия покачала головой. Ничего. Она ничего толком не вспомнила, не связала с собой.

— Прежде всего, здесь безопасно, — начал Светлый. — Ты еще очень слаба, а Селена и Эндемион совсем маленькие. Вам нужно прийти себя… Окрепнуть. Мы будем стараться не уходить вдвоем, кто-то всегда будет неподалеку.

Однако в глазах обоих собеседников Светлый не нашел нужного отклика, вздохнув, он пояснил:

— Всегда будет какой-нибудь барон. Ни один, так другой. А с этим мы, вероятно, сможем договориться.

Сильвия смотрела в пол. Возможно, все не так уж и плохо: "нелюдей" она боялась до дрожи в коленях… Может, если они будут дальше, ей станет легче? Только вот работы явно прибавится, но то не беда. Это даже хорошо, не будет времени на весь ворох мыслей и страхов. Когда в руках есть дело, всегда легче! Однако языкастые молодчики из отряда ее сильно напугали. Вдруг они вздумают вернуться, а она будет одна…

Нелюди ушли на рассвете. Приласкали детей и ушли. Молчаливые, как и всегда.

А она осталась. Первым делом Сильвия осторожно обследовала весь дом, благо, дети мирно спали. Вещей почти не было, а те, что были, мало походили на обычные — склянки с травами, непонятные мелкие инструменты, совсем мало одежды. Ее вещей не было. Никаких. Все, что удалось найти, не имело к ней никакого отношения. Кроме, разве что, ножа с плетены узором степняков на рукояти. Сильвия долго крутила найденный нож и… Ничего не вспоминала, ни жизнь с конунгом, ни самих степняков. Словно бы нож только притворялся памятью. А может, он ею и не был? Просто нож, просто случайно попал в вещи этого дома.

Покрутив нож еще немного, Сильвия его отложила. Надо было возвращаться к делам. За окнами потемнело, оттепель сменилась заморозками и повалил снег.

Весь вчерашний вечер темноволосый объяснял, как управляться с печью. Сегодня перед уходом растопил ее, велел поддерживать огонь, только долго на него не смотреть. "Больно надо", — фыркнула она тогда. Но в первую же закладку простояла у дверцы зачарованная, не в силах оторваться. Спасли дети… Они заворочались. Сильвия тряхнула головой, отгоняя так наваждение.

Сильвия подумала, что кроме растопки печи, хорошо бы выполнить всю ту работу, которую обычно делал Тёмный. И тут выяснилось, что работы совсем не мало! Помыть полы, постирать и просушить замоченные пеленки, приготовить что-то на ужин. Хотя Темный заботливо оставил им целый чугунок каши с кроличьим мясом, последнее казалось необязательным. Сильвия принялась за рутину дома.

Было тихо и спокойно. Даже уютно. Малыши спали. Она помыла пол, проверила пеленки. И, пользуясь сном детей, села чистить овощи для ужина. Кто знает, сколько она успеет, когда проснуться комочки!

Маленький железный нож работы степняка, дешевый и простой, такой привычный в руке, легко срезал толстую шкуру репки.

За окном шел снег. Он крупными хлопьями ложился на уже проснувшуюся, весеннюю землю, снова кутая и заставляя спать. Но в доме было тепло, потрескивал огонь, баюкая.

Шкурка за шкуркой падали в пустой котелок, оставляя только круги на воде.

Вместе со шкурами в ее памяти мягко загорались лоскутки. Словно бы они светлячки. И Сильвия расслабленно следила за сменяющимися картинками. Отрешенно, спокойно. Как будто воспоминания вовсе и не ее. А может, они и правда не ее? Снова возник образ старухи с осликом. Остолопик? Кажется, так его звали? И где они сейчас?

«Рядом», — тихо прошелестело внутри. Слово утонуло в общем покое.

Потом пришли невероятные видения о городе с прекрасными башнями. Образы сменились на другие, еще более волшебные, с фантастическим дворцом-крепостью, парившем в облаках. Небесный замок, он ей так чудесно пел! Разве ж нет?! Сильвия невольно начала напевать ту колыбельную. И подумала, что хорошо бы услышать её снова.

На смену колыбельной и фантастическому замку пришли удивительные звери и маленькие крылатые люди. Фейри? Или тинтинеты? Кажется, так? Сильвия улыбалась мыслям, выходит, и она сможет рассказывать комочкам сказки вроде тех, что придумывали нелюди. Лоскутки-светлячки приятно мелькали перед глазами, по-прежнему что-то пряча за пестрой поверхностью, их становилось все больше. Ковер, ими сотканный, выходил все цветастей. Волшебный мир, полный магии и красоты, рисовался перед глазами.

И вдруг один светлячок обернулся осой, острым жалом он впилась в разум. Воспоминание заставило вскочить. Там, в видении, Темный грубо швырнул ее на землю, принуждая к близости, чтобы затем едва не сжечь той самой «волшебной» магией дотла…

В первые мгновения разум отказался верить. Этого не может быть! Видение разом оборвалось. Лоскутки потухли. Сильвия перехватила дыхание. Откуда в череде волшебных образов ТАКОЕ?!

Мысль оборвалась от того, что в дверь тихо постучали. Девушка едва не выронила нож из сильно дрожащей руки, глубоко выдыхая.

Сильвия опомнилась, снова чувствуя странную уязвимость, хрупкость… Неужели она всегда была такой трусихой?! Именно этот страх сильнее всего злил и мешал. Казалось, он не её, он чужой!

Быстро вскочив, Сильвия подошла к порогу и открыла дверь неожиданному гостю, бросая так вызов собственной трусости. На пороге стоял незнакомый юноша, почти мальчишка.

— Здравствуй! — слегка сконфузившись, произносит он. — Можно войти?

Сильвия замерла. ЗАЧЕМ он здесь? КТО он такой?

Она отрицательно мотнула головой, глядя на гостя огромными от ужаса глазами. Но в то же время Сильвия уверенней перехватила нож — там, в комнате, спали дети, и к ним она точно никого не пропустит!

— Да не бойся ты так! Я хороший, я не обижу! — юноша улыбнулся. Еще совсем мальчик. Но в ответ на его безобидную улыбку в памяти воскресло другое: «брось ломаться, девка, мы не обидим. Ну, не сильно. Позабавимся и отпустим!», — намерения разбойников были очевидны, а его намерения? Сильвию прошиб пот.

Мальчишка покосился на зажатый в руки Сильвии нож, чему-то улыбнулся, а потом продолжил:

— Ладно, прости, что так напужал тебя! — мальчик примирительно протянул ей маленький горшочек. — Комендант велел передать. Это масло, ты ведь кормишь? Голодная, небось, а с ним все вкуснее! Ну, я пойду.

Мальчик смущенно поставил горшочек к ногам Сильвии и повернулся, чтобы уйти. Через пару мгновений он скрылся из виду за еловыми ветками, прятавшими поворот. Снег быстро заметал его следы.

И только было Сильвия выдохнула, как рядом очутилась тень. От неожиданности девушка вскрикнула.

— Тихо, это я! — на пороге появился темный нелюдь. Его цепких взгляд тут же заметил банку у ног Сильвии. Он едва не зарычал, но сдержался. А Сильвия снова вспомнила тот лоскуток из пестрого покрывала, где волшебная сказка превратилась в кошмар.

— Больше не придут. Обещаю! — заверил её Темный в безопасности. Но Сильвия шарахнулась в сторону. Как он может заверить её в чем-либо?! Он сам чудовище из самых страшных снов! Сильвия едва не зарычала, нож оказался очень даже кстати в руке, ударить бы им в бочину или полосонуть по горлу!

— Он обидел тебя? — в голосе Темного прозвучала угроза и слепая ярость, странности в поведении Сильвии он и не заметил.

Сильвия очень остро поняла, что лоскуток не фантазия, все было взаправду. Глаза застелило красным маревом, а в горле пересохло от накатившего бешенства.

— Сил, что с тобой? Тебе страшно? Хочешь, я останусь? — Сильвия отбила протянутую руку.

— Ты что-то вспомнила?! — догадался он наконец. — Только не беги!

Сильвия в прыжок очутилась на улице, в ответ собеседник схватил за руку и тут же Сильвия полосонула его ножом по руке. Он отшатнулся, изумленно глядя на порез:

— Сильвия, я…

Сильвия уже не слушала, она приставила нож к горлу Темного, едва дотягиваясь. Тот даже не попробовал отбить, только быстро заговорил:

— Любимая, пожалуйста, пожалуйста! Услышь меня! Что бы ты ни вспомнила! Это только часть правды! Позволь мне все объяснить! — он попытался мягко притянуть, но Сильвия ловко вывернулась.

Рывок — и она очутилась босой на свежевыпавшем снегу.

И…

Резкий и надрывный крик заставил остановиться — Эндемион проснулся.

Невероятным усилием воли Сильвия повернулась к дому и, стараясь не смотреть на Темного, вошла обратно.

Она ласково взяла малыша на руки, неожиданно очень остро чувствуя страх младенца. Чудовищный страх потерять, а еще… голод, обыкновенный голод. Она буквально чувствовала его голод. Сильвия тряхнула головой. Слишком много ощущений за один раз!

"Когда страшно матери, боится и дитя", — опять лоскуток из чужой жизни, жизни, где были белые стены и огромные окна.

Темный так и остался на пороге, он стоял, уперев голову в косяк и плотно зажмурившись:

— Сил… у нас не все было гладко, — после долгой паузы начал Темный. — Обещаю, что никогда больше не обижу! — он хотел сказать что-то еще, но Сильвия даже не взглянула в его сторону. Отчаявшись, он выдохнул упавшим голосом: — мы придем вечером. Ложись спать, не жди.

Сильвия и не ждала. Скорей надеялась, что больше никогда его не увидит. Вскоре проснулась Селена и мыслей уже не осталось. Только теперь Сильвия осознала, что она одна с двумя крохами, а это значит, что минута умиления тут же сменяется часом слез… и так до бесконечности. Беспокойство одного сменялось криком второй.

Наконец малыши притихли, измученная Сильвия уснула, прижимая Селену к груди. А Эндемион пригрелся рядом.

Во сне Сильвия очень четко ощутила себя птицей. Маленькой птицей, зачем-то внимательно следившей за людьми. Словно ей приказали, и уступить она не могла.

Двор захудалого поместья барона, где мокрый снег сине-белыми хлопьями ложился на уже оттаявшую землю, тонул в лужах, незатянутых льдом.

«Птица» легко узнала и двух нелюдей. Они стояли во дворе, а напротив выстроилась шеренга из солдат барона.

Темный вышел первым.

Он спокойно взял тренировочную палку. Его тут же кольцом окружили люди барона. На смотрины новичков собрались в лучшей экипировке, а может, сразу решили проучит зарвавшихся пришельцев.

Плечистый и высокий богатырь из солдат коменданта вышел на встречу темному. Никто не понял, почему так быстро кончился поединок. Богатырь упал через несколько секунд. От неожиданности даже ойкнул.

Остальных это разозлило, вопреки условленному на круг вышли сразу двое. Секунда — и они тоже оказались уложенными на лопатки. Трое… пятеро. Результат оставался прежним, сильные и рослые воины барона оказывались на лопатках. Темноволосый новичок был необычайно быстр. Его точные и неуловимые движения заставляли самих же бойцов совершать ошибки. И больше всего он походил на огромного темного кота из дальних стран.

Его светлый спутник оставался абсолютно неподвижным. Казалось, все, происходящее на ристалище, его никак не задевало. Но вдруг легкая тень пробежала по лицам обоих новобранцев. Темный зарычал в голос, в прыжок он очутился за частоколом бароновой фазенды. А светлый встал в боевую стойку. За что сразу пятеро самых крепких бычков, только подошедших, чтобы глянуть на диво-дивных новичков, бросились на него. И все пятеро очутились в лужах грязи, а светлый словно бы и не пошевелился.

— Я велел не подходить к нашей сестре! — от тона светлого по спинам всех побежали мурашки. Птице стало так страшно, что она больше всего захотела улететь. Но птицу словно привязали. Улетать никак не получалось.

— Да кому она сдалась! Мало что ли девок?! — фыркнул толстый комендант, борясь так с накатившим звериным страхом. Не будь у него за плечами двух войн, он скулил бы и плакал, но он видел смерть во всей красе. Только вот сейчас перед ними стоял кто-то, кто был страшней самой смерти. Бог? Или… его сын?! Озарение посетило капитана. Это боги… Через секунду все во дворе оказались на коленях и смотрели только себе в ноги. Поднять глаза казалось чем-то невозможным.

— Я повторю в последний раз, из милосердия…, - капитану почудилось, что сам Светлый с трудом произносит это слово. Словно пробует его на вкус, как что-то новое, никогда им неиспользуемое. — К девушке не подходить. И тогда мы послужим твоему барону, но только обороной. Вы меня поняли? Вы нам кров и приют, мы вам защиту. К сестре не подходить. И это моё последнее слово.

Затянувшуюся тишину нарушил Темный, он притащил за шиворот мальчонку, недавнего визитера дома Сильвии, и грубо швырнул на ристалище, явно предлагая поединок. В ответ на предложение мальчишка скулил, ужас в его глазах был непередаваем. Но тут вдруг темный отступился, как будто его одернули за руку. Он, рыча, просто навис над несчастным неминуемой, но отчего-то помиловавшей его смертью.

— Господин комендант, мы же поняли друг друга? — уже буднично и вежливо продолжил Светлый.

Птица наконец нашла в себе силы отклеить взгляд от разыгравшейся сцены…

Сильвия резко проснулась и с шумом перехватила дыхание.

Она знает, знает обоих! Боги, как, как все они оказались здесь?! Темные — это Алеон, тот самый мальчишка из лоскутков памяти, а Светлый — светлый это сказочный король волшебного царства. Разве нет? Только вот… его имя…

Сильвия рывком попробовала заглянуть в приоткрывшуюся створку царства памяти. Но оно снова захлопнуло двери, да еще и амбарный замок повесило!

И Сильвия перестала верить сама себе. Это сон, просто сон. Еще чуть-чуть, она проснется в тереме конунга. Рядом будет только маленькая О`Силей, и все будет по-прежнему…

Но сон и не думал кончаться. А с пробуждением двух комочков грозился обернуться настоящим кошмаром, состоящим из детского крика, царапок и отрыжки.

Спутники Сильвии вернулись уже за полночь. К ней в комнату заходить не стали. И в эту ночь дети впервые остались полностью на её попечении. Сильвия не знала — радоваться или плакать. Выйти к нелюдям самой казалось неверным и опасным. Словно бы даже в делимом ими сейчас доме все играли в прятки, или и вовсе, в кошки-мышки.

Только под утро Алеон вошел, чтобы растопить остывшую за ночь печь. Сильвия совсем позабыла о взятых накануне обязанностях, и в доме становилось холодно. Она всю ночь силилась вспомнить хоть что-то, но воспоминания были только о детстве. Алеон ли это? Или так привиделось только «птице»? Сильвия следила за каждым движением темного. Потом наконец произнесла:

— Ты — Алеон?

Темный на секунду замер, Сильвия перевела взгляд на его руку, порез все еще кровил. Почему рана так плохо затягивается?

Но Сильвия отвлеклась, Темный подошел ближе, осторожно перехватил спящих детей. Отошел на несколько шагов и только потом ответил:

— Выходит, ты даже имени моего не помнишь?!

Сильвия промолчала, чувствуя, что невольно обидела. Причем сильней, чем вчера, когда ударила ножом.

Он вышел, забрав детей. Сильвия испытала одновременно и стыд, и страшную злость. Последнее подстегнуло её встать и выйти в соседнюю комнату. Светлый тоже был там. Жмущаяся душевная кошка шарахнулась было обратно, но Сильвия с силой прикусила щеку. Она не побежит. Играть в эту игру больше не будет.

Светлый на неё не смотрел, он был поглощён малышкой на руках. Сильвия сделала несколько вдохов-выдохов, прежде чем спросить:

— Вы боги? — наконец разжав зубы, выдавила она, наблюдая, как Светлый бережно и ласково перебирал пушек на голове малышки длинными и сильными пальцам. Собеседников по-прежнему разделяло десять шагов, и ей хотелось, чтоб шагов было двадцать.

— Боги? — переспросил Светлый явно удивленно. — Нет, мы не боги.

— Но вы и не люди… Кто же вы тогда? — Сильвия твердо решила выпытать правду.

— Мы Старшие, — спокойно ответил Светлый, и его спокойствие выводило Сильвию из себя, провоцируя сказать все, что так кололо и мучило её.

Сильвия едва не пошла багровыми пятнами и крепко сжала кулаки. Его молчание очень злило, в соседней комнате она чувствовала похожую злость. Ей чудилось, что сквозь стену до нее почти физически доносятся чужие ярость, боль и тоска. Но ярости там было больше. Ярости и обиды. На неё? Или на её светлого собеседника? Сильвия не могла понять. Слишком странно было чувствовать чужие эмоции… так.

— Скоро ты сама всё вспомнишь, успокоишься и вспомнишь, — продолжил Светлый, ласково гладя маленькую Селену по щечке. Казалось, переговоры с ним бессмысленны. Но Сильвия и не думала сдаваться.

— Кто это дети? — упрямо продолжила она.

— Наследники Поднебесного, — Сильвию едва не сшибло волной чужого гнева. Из-за стены послышалось, как стучат швырком запихиваемые в печь дрова. Там явно со словами Светлого согласны не были. Но сам Светлый оставался спокойным, как вода в тихом лесном озере. Или… Сильвия не чувствовала? Ей начало казаться, что ощущение чужой ярости или обиды — это новая способность. Странная и непонятная, но словно бы компенсирующая недостаток памяти.

— Тогда кто ты? — продолжила Сильвия допрос с пристрастием.

— Я, — светлый улыбнулся, — Элладиэль, но мы уже некогда были представлены друг другу.

— Я этого не помню, — скрестив руки на груди, процедила Сильвия. Почему-то очень хотелось его задеть, словно бы на зло той внутренней кошки, задеть и увидеть в ярости. Но он был все так же спокоен, а она — нет.

— Судя по всему, вы вообще ничего не помните из своего прошлого, госпожа, — с усмешкой заметил назвавшийся Элладиэлем.

Сильвии нечего было противопоставить, кроме злости и обиды, что ей не стремятся помочь. Чтобы успокоиться, она перевела взгляд на малышку в руках Старшего.

— Эти дети… они мои? Они рождены мною? — в ответе Сильвия не сомневалась, но хотела услышать наверняка. Вдруг… Вдруг она ошибается? Ну как она может быть связана с такими странными и непонятными созданиями? Кто-кто, а уж она-то точно человек, самый обычный. А у обычных людей рождаются самые обычные дети!

Элладиэль позволил себе едва заметную полуулыбку:

— Да.

Сильвия разозлилась скупостью ответа, по спине уже ручьем тек пот, а тело бил мандраж. Какая-то её часть умоляла остановиться, но Сильвия задвинула эту часть подальше:

— Они твои? — спросила прямо.

— Они наши, — неожиданно неопределенно ответил Светлый.

— Твои и мои… или? — заупрямилась Сильвия.

— Они наши, — твердо обозначил собеседник, явно имея в виду всех присутствовавших в доме. Сильвия невольно прислушалась ко второму Старшему, темному, но там было странно глухо. Словно бы и он не мог ответить точно. От этого теперь Сильвия совсем растерялась. Она оперлась на стену, чувствуя, как кружиться голова.

— Госпожа, буду с Вами откровенен, — решил все же пояснить свою позицию Светлый. — Это хорошо, что вы сейчас многого не помните. Это дает нам всем время, необходимую отсрочку.

Но вдруг он погрустнел и посмотрел на собеседницу прямо, тон сменился, и Сильвия растерялась:

— Только жаль, что ты не помнишь их… Им очень нужна твоя любовь. Им стоило больших усилий остаться в живых. Помни, они ни в чем не виноваты!

Сильвия замерла, он обвиняет её? В холодности?!

Светлый продолжил снова очень ровно:

— Ты вольна делать выбор. Прошу только, учитывай в своих расчетах их хрупкость и слабость. Они без тебя… погибнут. Не беги.

Сильвия никак не ожидала упрека в свой адрес, но он был.

— Твой страх… Он во многом оправдан, — продолжил Светлый, явно намекая, что видит её эмоции.

— Почему?! — они, что, ей угрожают?

— Я хотел тебя убить, — как можно ровней произнес Светлый, но у Сильвии аж волосы дыбом встали. Вот так вот запросто?

— Убить? За что?!

— Ты дракон, — вместо Светлого ответил Алеон. Он закончил с растопкой и теперь его фигура занимала дверной проем, отчего Сильвия почувствовала себя загнанной в угол.

— Я КТО? — на секунду Сильвия решило, что ослышалась.

— Ты дракон, и Светлейший Владыка дал клятву истребить весь твой род до последнего, — продолжил Алеон. И Сильвия очень явственно почувствовала радость от реванша. Сложив все, она поняла, что реванш потребовался за «наследников Поднебесья». Выходит, темный с титулом младенцев согласен не был… Почему? Эта мысль отвлекала ее от другой. Абсурдной и непостижимой. Но хорошо объясняющей все неожиданные перемены в собственном сознании и мироощущении. Распутывая всю фразу целиком, Сильвия добралась до места «убить»… А Светлейший похоже прав… Разговор выходил слишком странным и тяжёлым. Девушка осела на пол, обхватила себя руками.

Потребовалось несколько минут, чтобы спросить еще:

— Тогда почему я жива?

Элладиэль не ответил, Алеон не стал помогать тому с ведением беседы. А может, и он и сам не знал? Или, напротив, для него ответ Светлейшего был очевиден?

Сильвия возвращалась к каждому слову скупых ответов. Пока наконец не уперлась в главное:

— Я дракон? — она нервно расхохоталась. Это же безумие! Обыкновенное безумие, болезнь такая… Выходит, они безумцы? — Где же тогда мои клыки и крылья?

— Клыки есть, а вот с крыльями сложно, — едва заметно улыбнувшись, заметил Элладиэль. — Мы пока почти ничего не знаем о твоем Альтер эго.

Сильвия уже не слушала, смех сменился волной слез. Но об утешении говорить не приходилось. Еще чуть-чуть и Сильвия бросилась бы выбивать всю правду силой. Оба старших поняли это.

— Побудь сегодня одна, отдохни. Мы возьмем молока в деревне, покормим их сами, — несколько смущенно сказал Элладиэль. — Пусть твоя память возвращается к тебе постепенно, иначе нам всем несдобровать.

Сильвия закрыла голову руками. Слишком много ответов она получила за раз. И теперь не знала, что с этими знаниями делать.