Путь к счастью Эллы и Миши

Внедорожник останавливается рядом с «Шевель», из него выскакивает Дин и застегивает пальто, оставляя двигатель работать. Его волосы зачесаны на бок, а ботинки до блеска начищены. Я вспоминаю времена, когда мы были моложе, он носил пирсинг в брови и был одержим идеей, что в один прекрасный день сделает татуировки на руках и эспаньолку.

– Эй, старик, возможно тебе стоит вернуться домой и проверить как там Элла, – предлагает он, приближаясь ко мне с засунутыми в карманы брюк руками.

Я подхожу к нему и сажусь на покрытый инеем капот, скрестив руки на груди.

– Она сказала, что приедет вместе с моей мамой и Лилой.

Он качает головой и тычет большим пальцем через плечо, указывая на дорогу.

– Так и было…, но что-то случилось.

Я вскакиваю, пульс тут же ускоряется, и страх, что меня снова кинули, проносится в моем разуме.

– Но почему? Что случилось?

Он, покачиваясь на пятках, выглядит напряженным и смущенным.

– Точно не знаю. Подруга Эллы... та блондинка, сказала, что мне лучше прийти за тобой.

Я не дожидаюсь дальнейшего объяснения. Запрыгиваю в машину, отключаю адаптер и жму на газ в надежде, что дело не в том, о чем я думаю.

Надеюсь, что она меня больше не бросит.

Глава 24

Элла

Дыши.

Дыши.

Дыши.

Я стараюсь набрать воздух в легкие, но чувствую, что мне его не хватает – невидимые пальцы обхватывают мою шею, пока я сражаюсь за кислород. Не понимаю откуда взялась эта паническая атака. Только что я была в полном порядке – слушала о планах Лилы на поездку с Итаном, в то время как она сооружала мне прическу, а в следующую секунду оглушена мыслью, что как только Лила закончит с моими волосами, мне придется надеть платье. А затем пора будет появиться на моей свадьбе, произнести клятвы, строить свое будущее.

Я теряю контроль и принимаюсь реветь, напугав до чертиков маму Миши, Лилу и Кэролайн, вскакиваю со стула и мчусь обратно в комнату Миши. Пока я лежу, свернувшись клубочком на кровати, меня приходит проведать Лила. Она пытается поговорить со мной, но я не могу перестать плакать. Натягиваю одеяло на голову, намереваясь на все забить, но вспоминаю о тех успехах, которые мне удалось добиться за последние пару лет, и вместо этого произношу нечто, что меня шокирует.

– Приведи, пожалуйста, Мишу. – Из-за рыданий срывается голос.

Лила молчит.

– Хм, ладно. – Через несколько секунд я слышу звук закрываемой двери.

После ее ухода, я не прекращаю плакать, как мне кажется, несколько часов; стекающие по лицу слезы размазывают макияж. Я твержу себе встать с этой чертовой кровати и надеть платье, потому что в глубине души знаю, что хочу этого, но мне просто страшно. Наконец со скрипом открывается дверь, и я замираю, услышав мягкий звук шагов, приближающихся к кровати. Матрас подо мной прогибается, когда кто-то садится на край кровати и чья-то рука касается накрытое одеялом плеча.

– Элла ... – в тихом голосе Миши звучит тревога. – Что случилось?

Когда я не отвечаю, он стягивает одеяло с моей головы, и холодный воздух обжигает мою кожу. Я смотрю на него заплаканными глазами, из него вырывается вздох и выглядит он так, будто тоже вот-вот заплачет.

– Ты... – он судорожно сглатывает, касаясь пальцами моей щеки, а затем закрывает глаза. – Ты опять испугалась?

Я качаю головой и выпрямляюсь, потирая лицо тыльной стороной ладони, отчего макияж еще больше растирается.

– Нет, дело не в том... я просто... – я подыскиваю слова, чтобы описать свои чувства, потому что желаю сказать ему правду. – Я просто боюсь. Не могу перестать думать о том, что надо надеть платье, пройтись по проходу, произнести свои клятвы... двигаться вперед. Меня захлестывают эмоции и мне нужен был кто-то здесь, кто меня понимает. Кто мог бы помочь мне одеться и пройти через все это. – Медленный вздох срывается с моих губ, когда до меня доходит, что это все, чего я хочу – Миша рядом со мной, потому что он поможет мне пережить это. Конечно, я понимаю, что порой мне придется самостоятельно справляться с трудностями, но и признание того, что мне нужна помощь, придает силы.

Он открывает глаза и смаргивает слезы.

– Ты уверен, что только в этом дело?

– Да - уверена, – искренне отвечаю. – Я просто запаниковала и очень сожалею об этом. Я лишь хочу, чтобы ты был здесь со мной прямо сейчас.

Кажется, он целую вечность меня изучает, а затем внезапно сдвигает меня на край кровати, с напряженным взглядом на лице берет за руку и поднимает на ноги. Отпустив мою руку, он хватает подол моей рубашки и снимает ее через голову, действуя аккуратно, чтобы не поменять локоны и косички или не сбить черные цветочки. Он отбрасывает рубашку на пол, а затем развязывает шнурок пижамных штанов и, не сводя с меня пристального взгляда, спускает их вниз по моим ногам. Мои глаза прикованы к нему и чем дольше я фокусируюсь на нем, тем спокойнее становлюсь –неистовый ливень сменяется мелким дождиком. Когда штаны достигают пяток, я переступаю через них. Миша подходит к шкафу и достает мой свадебный наряд. Это чудесное платье - переливающийся верх из черного шелка, скрепленное на спине красной лентой, и ниспадающий элегантный белый низ, собранный местами в складки с помощью красных и черных роз.

Миша снимает пластиковый чехол с вешалки, возвращается ко мне, а затем опускает платье на пол, чтобы я могла вступить в него. Как только я просовываю ноги, он поднимает ткань вдоль моего тела, пока верхняя часть не прикрывает мою грудь. Рукой я придерживаю перед платья, он обходит сзади и проводит пальцами вдоль моего позвоночника.

– Чувствуешь себя лучше? – спрашивает он, его горячее дыхание касается моей шеи и вызывает у меня дрожь.

Я киваю и выпускаю задержанный воздух.

– На самом деле намного лучше.

– Хорошо, потому что я хочу, чтобы тебе стало лучше. Хочу, чтобы тебе нравилась эта затея – брак со мной, Элла Мэй. – Он медленно поднимает вверх молнию на платье, ткань стягивает тело, слегка приподнимая грудь. Застегнув молнию на платье, он встает передо мной, ботинком слегка отпихивая струящийся низ. – Ты уверена, что хочешь этого – всю жизнь пробыть со мной? – Его взгляд насторожен, будто бы он пытается сделать вид, что сможет справиться с чем угодно, но я точно знаю, что скажи я «нет» – чего я не сделаю – это его убьет.

– Миша, я хочу этого больше всего на свете, – искренне заявляю я, проводя пальцами по нижним векам глаз и щекам. – Дай мне поправить макияж, и мы поедем. Вне всяких сомнений вид у меня ужасен.

– Ты прекрасно выглядишь, – тотчас он успокаивает меня. – Впрочем, как и всегда.

– Полагаю ты подразумеваешь под этим безобразно красива, – шучу я, он выдавливает из себя улыбку, прикасаясь к моим щекам.

– Нет, ты прекрасно выглядишь, – уверяет он. – Но, если желаешь поправить макияж – вперед. Не думаю, что в этом я тебе помощник.

Я улыбаюсь и беру косметичку с комода, но в итоге он держит меня за руку – можно подумать, что он помогает мне, но только тем самым немного усложняя процесс накладывания макияжа. Но я справляюсь и подвожу черным карандашом глаза и накладываю блеск на губы без каких-либо неудач. Закончив краситься, я сажусь на кровать и Миша, опустившись передо мной на колени, помогает мне надеть ботинки.

– Чувствую себя Золушкой, – замечаю я, просовывая ногу в обувь, и Миша зашнуровывает ботинок.

При взгляде на меня его губ касается улыбка.

– Хорошо. Вот так ты и должна себя чувствовать. – Он встает, затем поднимает меня на ноги и наклоняется, чтобы поцеловать. После подходит к тумбочке и берет деревянную коробочку, подаренную мне прошлым вечером. Миша открывает ее, берет ожерелье и, подойдя ко мне сзади, надевает его на меня. Как только ленточка и роза оказываются на моей шее, я испытываю странное умиротворение.

Он целует меня в затылок, а затем обходит вокруг меня.

– Ты готова? – Его голос звучит беззаботно, но я уверена, что он переживает за мой ответ.

– Я более чем готова, – отвечаю я, а затем хватаю его за рубашку и притягиваю к себе для еще одного поцелуя. Когда я отстраняюсь, бросаю на него вопросительный взгляд. – Подожди-ка... ты курил?

Он с виноватым видом почесывает затылок.

– Вроде того, но только потому, что слегка нервничал.

– Из-за чего?

– Из-за нашего будущего... о том, чтобы должным образом о тебе заботиться. Я просто хочу сделать тебя счастливой.

– Ты итак это делаешь с того самого дня, как мы стали друзьями, – уверяю я, и тревога в его глазах растворяется, когда я надеваю кожаную куртку и засовываю в карман фотографию мамы, потому что хочу, чтобы она была со мной, даже всего лишь в таком виде.

Он бросает на меня странный взгляд, но ничего не говорит, а потом мы выходим из комнаты, держась за руки, и вместе устремляемся на нашу свадьбу, и все становится на своих местах, потому что он здесь, рядом со мной, и я бы это ни на что не променяла.

Глава 25

Миша

Она выглядит прекрасно в своем платье, ее волосы заплетены в косы и завиты в локоны, широко распахнутые зеленые глаза не сводят с меня взгляда, когда мы выходим из машины. Я стараюсь сохранять спокойствие, но из-за бешеного стучащего пульса мне трудно дышать, но не потому что я нервничаю, а из-за охваченного волнения. Я включаю «The Story» Брэнди Карлайл, песня тихо льется через динамики и на лице Эллы появляется улыбка при воспоминании, что она играла на свадьбе Дина и Кэролайн, когда я сделал ей предложение.

– Ты помнишь эту песню, – говорит она.

– Конечно, – отвечаю я, протягивая ей локоть. – Это был эпохальный момент в нашей истории.

Она берет меня под руку, и мы направляемся к проходу. К тому времени, когда мы поднимаемся по заснеженной дорожке из роз под взгляды наших друзей и родных, я чувствую себя очень довольным и счастливым, зная, что через несколько минут Элла будет навечно принадлежать мне, а я буду ей. Полагаю, что многие из них немного удивлены, хотя и наблюдают за происходящим своими глазами, особенно Итан и Лила, которые прижимаются друг к другу и выглядят немного шокированными, когда мы выходим из машины. Однако, вид моей мамы ясно говорит, что она очень ждала этого дня. Она едва ли не сияет, сидя рядом Томасом и наблюдая за нами с таким счастьем в глазах, которого я никогда у нее не видел. У Дина, как всегда, безучастное лицо, а Кэролайн едва ли не плачет. По лицу отца Эллы сложно что-либо понять, но похоже, что он вот-вот разразится слезами.

Мы встаем под кронами деревьев, и священник приступает к чтению брачной речи, которая проходит мимо меня. Снежинки усеивают волосы Эллы и тают на ее груди, где чуть выше располагается розовый кулон, делая ее кожу влажной. Она выглядит идеально, я и впрямь готов прямо сейчас облизать ее, правда не думаю, что это будет уместно, поэтому уговариваю себя держать в руках до вечера, после чего смогу делать с ней все, что пожелаю.

Я абстрагируюсь от окружающего меня мира и сосредотачиваю свое внимание на ней, пока священник не объявляет, что я могу произнести свою клятву. Отпускаю руку Эллы только для того, чтобы вынуть сложенный листок из кармана, и с дрожащими пальцами разворачиваю бумагу.

В ожидании истинных слов о моих чувствах, Элла приходит в волнении и ее дыхание учащается, вызывая еще большую дымку вокруг ее лица.

– Я не помню времени, когда бы не хотел быть с тобой. – Я перевожу взгляд с бумаги на нее и обратно. – С той минуты, как ты переступила порог своего дома я считал тебя прекрасной и хотел, чтобы ты была частью моей жизни. Не скажу, что это была любовь с первого взгляда, поскольку был слишком тогда мал, да и не верю в такую любовь. Но я верю в то, что найдется правильный человек, с которым будет легко, который сделает меня счастливым, сделает жизнь стоящей и более захватывающей, будь то поцелуи на качелях, – произношу я, и мои слова вызывают у нее улыбку, – гоночные автомобили, татуировки, совместное поедание фруктового мороженного и проливание слез, или просто посиделки в моей комнате, когда я пою, а ты рисуешь. Я не смог бы прожить жизнь без тебя, и каждое мгновение, хорошее или плохое, стоило того, потому что оно привело нас прямо сюда, в это самое место и в этот самый момент, когда ты становишься моей до конца жизни. С тобой я обрел счастье, которому я даже не пытаюсь найти объяснения. Я люблю тебя, Элла Мэй, больше жизни, и буду любить тебя до последнего вздоха – моя любовь к тебе навеки. Мое сердце принадлежит тебе. – К концу речи голос срывается от переполняющих меня эмоций, и я задумываюсь над тем, через что мы прошли для того, чтобы оказаться здесь, а спустя мгновение она будет моей навсегда – девочка по соседству, в которую я влюбился и отдал свое сердце.

Я судрожно втягиваю воздух, запихивая речь обратно в карман, и знаю, что Итан будет дразнить меня за то, что я так расчувствовался, но в данный момент мне на это наплевать.

Я не отрываю глаз от Эллы, наблюдая, как она борется со слезами и достает из кармана куртки свою речь.

Она целую вечность смотрит на листок, такое чувство, что ей никак не удается обрести голос, да и руки у нее дрожат. В ожидании ее слов о том какие чувства она испытывает ко мне, сердце сжимается в груди и появляется волнение, что она не сможет этого сделать. Но затем, к моему удивлению, она, наконец, издает громкий вздох, и звук ее голоса вызывает у меня чувство облегчения.

– В первую нашу встречу ты напугал меня до усрачки. – Она скорчила гримасу и посмотрела на тяжко вздохнувшего священника, знающий нас достаточно хорошо, чтобы понимать нашу манеру общения. Затем она возвращает свой взгляд на меня и откашливается. – Ты проявлял не дюжую настойчивость и был полон решимости узнать меня, а я не могла понять зачем тебе это надо, и тому было много причин, о которых тебе известно, потому что знаешь меня как никто другой. – Ее голос слегка дрожит, она отпускает бумагу и вытирает потную ладонь о куртку. – И порой ты вроде как меня раздражал. – Ее губы кривятся, вызывая у меня ухмылку. – Ты стал светом в моей темной жизни, и заставил меня чувствовать себя такой любимой, что я забывала, как дышать. Ты был единственным, кто мог заставить меня смеяться, улыбаться, веселиться, не сдаваться. Ты всегда был рядом со мной и каким-то образом, через безумные, напряженные годы, добился моего сердца и в конечном итоге стал для меня всем. Ты стал моим спасением, единственным человеком, на которого я могла положиться, несмотря ни на что: будь я расстроена или отталкивала тебя – ты всегда оставался рядом со мной. И я люблю тебя за это и за то, какой ты удивительный человек, за то какие тексты песен ты пишешь, за твои татуировки на теле, за нелепое кольцо на пальце, – произносит она, выдавливая улыбку, но я вижу, что ее переполняют эмоции. – И за твою сильную любовь, которая не позволяет мне сдаваться, как бы я не сопротивлялась. Дыхание постепенно сходит с ее губ, пока она засовывает речь в карман куртки.

Элла со слезами на глазах смотрит на меня. Она охвачена теми же самыми эмоциями, которые я уверен она видит и на моем лице. Я никогда не видел ее такой открытой, и кажется, если такое вообще возможно, мог бы сильнее в нее влюбиться.

На мгновение воцаряется тишина, гости наблюдают за нами, пока Итан не начинает громко покашливать, я на это качаю головой, а Элла закатывает глаза. Лила что-то шипит ему, и затем мы вновь погружаемся в тишину.

Наконец под руководством священника мы переходим к обмену кольцами. Я надеваю простенькое серебряное обручальное колечко на палец Эллы, ее дыхание сбивается, когда она смотрит на него и улыбается. Затем она берет ювелирную коробочку, открывает ее и там оказывается серебряное кольцо, которое почти идентично кольцу, которое я надел ей на палец, только немного толще. Она заменяет о-образное кольцо и дрожащими руками надевает мне на палец обручальное.

– Объявляю вас мужем и женой, – торжественно оглашает священник, и внезапно церемония приобретает оттенок официальности. Она моя жена, а я ее муж.

Я наклоняюсь к Элле, чтобы поцеловать ее и слышу, раздающиеся хлопки. Она следует моему примеру, наши губы притягиваются и устремляются навстречу друг другу. Под покрытые снегом ветвями деревьев наши губы соприкасаются, и мы заключаем друг друга в объятия, наконец-то обретая наше удивительное, несовершенное, нелегкое, запутанное, но прекрасное и заслуженное счастье.

Эпилог

Два с половиной месяца спустя…

Элла

– Проснись, красавица, – зовет Миша, прижимаясь своим теплым телом к моему и своим дыханием прикасаясь к моему уху.

– Ни за что, – бормочу я, зарываясь лицом в подушку и натягивая простыню на обнаженное тело. – Я слишком устала.

– Ну же, милашка. У меня для тебя сюрприз. – Он нежно целует меня в шею, скользя языком по моей коже, а после откатывается. – Да ладно, оно того стоит. Обещаю. – Я слышу его удаляющиеся шаги в сторону ванной. – Пойду приму душ. К тому времени, как я выйду, будь готова кое-куда отправиться. – Через несколько мгновений дверь захлопывается и включается душ.

Некоторое время я лежу в постели, убеждая себя не вставать, потому что чертовски устала от подобных пробуждений. Они стали традицией. Он постоянно находит способы удивить меня, будь то приглашение на завтрак или пробуждение с помощью своего языка.

В конце концов я сдаюсь и заставляю себя открыть глаза, потому что мне трудно сказать Мише «нет». Солнечный свет проникает сквозь окна, когда я вытягиваю руки и вылезаю из кровати. Я достаю из чемодана короткое черное платье, надеваю его, заплетаю волосы в косу и закрепляю их резинкой. Надев сандалии, я опускаюсь на кровать и в ожидании, когда он выйдет, рассматриваю кольца на пальцах. Даже спустя два месяца при виде их – символа одного из лучших дней моей жизни – я по-прежнему не могу сдержать улыбку. День, когда я поведала Мише об искренности своих чувств, день, когда он окончательно стал моим. В тот день мы много целовались и танцевали под песни, которые стали частью нашей истории. Эта была красивая, волшебная и очень сентиментальная свадьба, впрочем, как и все свадьбы. Потом мы часами занимались сексом, пока я не почувствовала, что мое тело вот-вот развалится на части. Было потрясающе и изматывающе – и все по-прежнему остается потрясающе и изматывающе. А потом мы упаковали вещи и отправились домой, чтобы начать нашу совместную жизнь, но прежде Миша заставил нас остановиться у дома Мики и порезал тому шины, как и обещал.

В дороге мы находимся чуть более месяца, и это время стало для нас приключением. Мише предложили поехать на автобусе с несколькими другими музыкантами, но поскольку мы пропускали наш медовый месяц, он решил, что можно, по крайней мере, устроить дорожное приключение, так что мы разъезжаем по всей стране в «Шевель», поставив перед собой цель заниматься сексом в каждом штате. До сих пор наши достижения исчислялись шестнадцатью штатами, но после сегодняшнего вечера цифра увеличится до семнадцати.

Через некоторое время Миша выходит с полотенцем в руке, выглядя шикарно и сексуально в красной клетчатой рубашке, которую он еще не застегнул, и мне удается мельком разглядеть его мышцы. Джинсы низко приспущены на бедрах, и при взгляде на него мое тело воспламеняется, а голова занята мыслями о том, сколько раз он использовал эти бедра, чтобы войти в меня. Его волосы мокрые и взъерошены на концах, и от желания провести по ним пальцами я прикусываю губу.

– Я сейчас так счастлива, что мне кажется со мной что-то не так, – признаюсь я, и он громко смеется, скомкав полотенце и бросив его на пол гостиничного номера.

– Нет ничего плохого в том, чтобы быть счастливой, милашка, – говорит он, взъерошивая светлые волосы. – Хорошо, что ты счастлива.

– Я это знаю. – Я встаю и помогаю ему застегнуть клетчатую рубашку, пока он продолжает возиться со своими волосами. – Но я надеюсь, что и ты тоже счастлив.

Его брови сходятся на переносице, а взгляд его аквамариновых глаз обжигает меня.

– Конечно. Ты же здесь со мной.

– Знаешь, если бы твои фанатки прознали про твои слова, они пришли бы в бешенство.

– Нет, скорее бы рассмеялись, – пожимает он плечами. – Но мне плевать, что они думают. Для мена важна только ты.

– Только не девушки. – Я застегиваю последнюю пуговицу и, встав на цыпочки, обнимаю его за шею. – Ладно, я умираю от любопытства, куда ты меня везешь?

– Это сюрприз, – отвечает он, затем хватает меня за руку и тянет к двери.

– Ты каждый день так говоришь. – Я дуюсь, а он надевает обувь.

Миша мне улыбается и достает из комода мой альбом и карандаши.

– Ага, и надутые губки, которые ты постоянно строишь, когда я не говорю тебе, делает это таким забавным.

– Зачем ты их берешь? – Я киваю на альбом, закрывая за нами дверь, и мы выходим в коридор.

– Потому что ты ими воспользуешься, – объясняет он, ведя меня по коридору.

Я вздыхаю и следую за ним вниз по лестнице к машине. Мы забираемся внутрь, он заводит двигатель, а затем едет по шоссе, выезжая из города. Сейчас мы находимся в Южной Каролине, и не смотря на февраль воздух здесь теплый и влажный, отчего моя кожа покрывается испариной, особенно из-за закрытых окон. Поблизости находится океан, золотистый песок, голубое небо, и такая картинка вызывает зуд в руках от желания взять карандаш и альбом для рисования, лежащие на коленях Миши.

Когда он наконец притормаживает, мы оказываемся перед полем, покрытым сочной травой и кустарниками. Посреди одиноко возвышается дерево – одни ветви которого тянутся к небу, а другие – к земле. Оно напоминает мне о том дереве дома, и меня осеняет причина нашего приезда сюда.

Миша усмехается, вынимая ключи из замка зажигания.

– Итак, когда ты заявила о своем желании поехать со мной, ты говорила, что хотела бы проводить время за рисовками значащих для тебя вещей, включая то дерево, на которое я всегда забирался к тебе. А так как это очень значимое дерево сейчас далеко, я подумал, что, наверное, ты могла бы нарисовать вот его. – Он указывает пальцем на поле. – Как-то на днях я возвращался с репетиции и зная, что ты хотела бы нарисовать пейзажный сюжетный рисунок, по дороге искал что-то что ты могла бы использовать. Как мне кажется, это дерево похоже на наше, впрочем, я не художник. – Он замолкает с нетерпением ожидая моего ответа.

Кажется, я могла бы влюбиться в него еще сильнее. Вот уж не думала, что такое возможно, но с каждым днем моя любовь к Мише становится все крепче, особенно когда он делает подобные вещи для меня.

Я через консоль наклоняюсь к нему.

– Я люблю тебя, – не в силах сдержаться произношу я. – И я люблю это дерево.

– Я тоже тебя люблю, – вторит мне он и затем целует меня. К тому времени, как мы прерываем поцелуй, чтобы глотнуть воздуха, мы оба задыхаемся, и мне удается перелезть через консоль и забраться к нему на колени, его рубашка оказывается расстегнутой... не представляю, как это случилось.

Его руки пробираются под платье и сжимают мое тело, не сводя с меня слегка ошарашенного взгляда.

– Так ты намереваешься рисовать дерево?

– Конечно, но сперва нарисую тебя, – отвечаю я. – Потому что ты для меня гораздо важнее всего остального.

– Но разве ты не нарисовала уйму рисунков со мной?

– Да, но я еще не рисовала тебя под этим деревом.

– Но тебе должно быть надоело рисовать меня.

Я отрицательно качаю головой.

– Нет. Я никогда не устану от тебя. Никогда.

– Сколько бы ты раз не повторяла, я никогда не устану это слышать, – признается он, а затем на его лице появляется задумчивое выражение. – Так что, я под деревом, да? Это и есть твой сюжетный рисунок?

– Полагаю, что да, – отвечаю я, и мы еще немного целуемся, прежде чем выбраться из машины и направиться к дереву – счастливые, умиротворенные и довольные тем, как мы проживаем нашу вечность – вместе.

Notes

[

←1

]

Что-то голубое, старое, новое и взятое взаймы – традиция, пришедшая из Англии, дословно она звучит так: «Something old and something new, something borrowed and something blue» и означает, что на невесте в день свадьбы должны быть что-то старое, новое, взятое взаймы и голубое.

[

←2

]

Too Much Information – слишком много информации.

[

←3

]

Мистер Мияги - персонаж из фильма «Парень-каратист» («The Karate Kid»)

[

←4

]

Pine-Sol – чистящее средство, используемое для очистки жира и пятен от сильных загрязнений.