Путь к сердцу

Глава четвертая

— Ну что ж, на этом проблемы с плесенью должны закончиться, — с глубоким удовлетворением констатировал Билл Джессоп, распрямившись и поднявшись от раскрытой каменной кладки, высотой около метра, опоясывающей внутреннюю стену того, что когда-то было столовой для прислуги. — Эта последняя секция хорошо просохла. Теперь здесь может начать работу штукатур.

— Хотелось бы надеяться, что на плесень больше мы нигде не натолкнемся, — вздохнула Ванесса, отряхивая руки.

— Нельзя же жаловаться на это, если дому больше ста лет, — сказал каменщик. — Думаю, все дело в том, что тот, кто закладывал дом, не смог завершить работу. А он был настоящим мастером.

— Жаль, что он поддался золотой лихорадке, — произнесла Ванесса с легким пренебрежением человека, никогда не вожделевшего богатства. Глядишь, и не утонул бы в затопленной шахте, а прожил долгую и обеспеченную жизнь, если бы выполнял то, что умел.

— Может, он жаждал не золота, а приключений, — предположил Билл, крупный, флегматичный мужчина, такой же грубоватый, как и материалы, с которыми он работал. — А может быть, он убегал от чего-то или кого-то. Разве вы не говорили, что после отъезда того каменщика его жена пару лет работала здесь кухаркой и зарекомендовала себя настоящей старой каргой?

— Я бы не винила эту женщину за сварливость, раз ее оставил муж, — едко возразила Ванесса. — Жить здесь в колонии без мужчины было совсем не сладко. Уверена, что золоту она предпочла бы мужа.

— Вы так думаете? А я считаю, что она была более практичной. «Золото может купить самые высокие почести, и золото может купить любовь».

Ванесса обернулась, бессознательно отряхивая ладонями юбку, и увидела, как хозяин пробирается между стремянками и досками, загромождавшими дверь.

Он вернулся из своей поездки явно отдохнувший, со слегка обветренным лицом и более свободными, чем обычно, движениями.

— Это довольно циничный подход, мистер Сэвидж, — проговорил Билл Джессоп с заговорщицкой мужской ухмылкой. — Не думаю, что Ванесса согласится с вами насчет этого.

Но та не спешила возражать, а, церемонно сложив руки, хранила почтительное молчание, пока Бенедикт не остановился возле них. Он переоделся в белый вязаный спортивный пуловер с длинными рукавами — в таком непринужденном виде она его еще не видела.

Он глядел на нее, но, не дождавшись ответа, продолжил:

— Это не мое мнение… — На лице у него появилось такое же, как у нее, вежливое выражение. — Я просто цитировал Овидия и его «Искусство любви». Этому циничному высказыванию почти две тысячи лет, но, по-моему, время подтвердило мудрость его слов, как вы считаете, Флинн?

Она не могла проигнорировать прямо обращенный к ней вопрос, но не хотела и польстить ему, согласившись.

— Тогда почему же вы до сих пор не возведены в дворянство и не женаты? — уклончиво и вкрадчиво ответила она, и тот рассмеялся.

С ужасом поймав себя на том, что с женским любопытством оценивает его рот, Ванесса перевела взгляд и увидела, что он перестал смеяться и пристально наблюдает за ней.

— Возможно, я слишком скуп, — пробормотал он, — чтобы платить за то, что другие, как я вижу, получают задаром.

Билл Джессоп на это рассмеялся.

— Зная, сколько денег вы ухлопали на этот дом, никто бы не назвал вас скупым!

— Мистер Сэвидж рассматривает это как вложение капитала, — спокойно заметила Ванесса. — Он собирается получить хорошую прибыль, продав дом, как только будет закончена реставрация.

— А вы считаете, я должен заниматься этим исключительно по сентиментальным причинам? — быстро парировал он. — Почему я должен быть таким альтруистом? Как, по вашему мнению, я должен поступить? Жить здесь постоянно? Дом слишком велик для одного и, кроме того, он реставрируется как гостиница. Вы можете представить меня в роли хозяина гостиницы?.. Между прочим, мы договорились, что сегодня днем вы ознакомите меня с ходом реставрационных работ.

— Я ждала, что вы дадите мне знать, когда будете готовы, — солгала Ванесса, видя, что у терпеливо стоящего рядом Билла Джессопа зажегся живой интерес в серых глазах.

— Неужели? Так, значит, поэтому я столько времени напрасно дергал за этот проклятый шнурок от звонка? — вежливо-обвиняющий тон Бенедикта заставил Ванессу покраснеть.

— Простите, я хотела предупредить вас, что звонок отсоединен, пока заменяют часть цинковых трубок.

— M-м, так вы, значит, не слышали, как я вопил, проходя по залам?.. Я уже начал чувствовать себя чуть ли не призраком… бродящим по пустому дому, где некому отозваться на мои вопли, — нарочито медленно продолжал он. — Я даже стал надеяться, что опять встречу мое златовласое привидение.

— Привидение? — навострил уши каменщик. — Вы видели привидение?

— Я рассказывала ему об одном из них по имени Мэг, — поспешно вмешалась Ванесса, решительно отступая от мужчин и стараясь разъединить их. — Мы больше не будем отвлекать вас от работы, Билл. Мистер Сэвидж, может, начнем обход с гостиной? Со времени вашего последнего приезда ее оклеили обоями…

— Я определенно видел что-то у себя в спальне вчера ночью, — продолжал Бенедикт, не обращая внимания на ее приглашающий жест. — Если это было привидение, то, кто бы это ни был, оно жутко походило на живое существо. А вы видели эту Мэг?

— Ну нет, сам не видел, — ответил Билл, потирая свои загрубевшие руки, как бы желая согреться. — Но ведь я никогда и не оставался здесь один после наступления темноты. Я слышал, как рассказывали, что в этом доме все время происходит что-то странное. До того как его купил судья, в нем несколько лет никто не жил, и он очень обветшал. Что касается лично меня, то я вообще не верю в привидения…

— Я тоже не верил до вчерашней ночи, — сухо сказал Бенедикт Сэвидж. — Я мог бы поклясться, что она такая же живая, как мы с вами.

— Но Мэг была здесь не единственным случаем насильственной смерти за последние сто лет. — Вы хотите сказать, что меня могут посетить и другие видения? — Его явно заинтриговала такая перспектива. — Мне повезло, что нервы у меня в порядке. Возможно, такая тема представила бы интерес для «Архитектурного журнала» — влияние пятого измерения на архитектурную сохранность. Если все мои привидения будут такими же прекрасными и податливыми, как золотоволосая Мэг, я без труда смогу вызвать интерес таким сообщением…

Краем глаза Ванесса заметила, что Билл уже открыл рот, вероятно, чтобы сообщить ему, что Мэг была не блондинка, а огненно-рыжая.

— Да, я уверена, что историческое общество очень заинтересовалось бы, живо вмешалась она. Податливая? Что именно он имел в виду под этим словом? Мисс Фишер просто помешана на этом. Если она услышит, что вас посетили призраки, то тут же примчится сюда с магнитофоном и блокнотом для научных наблюдений и сама будет бродить по дому.

Как Ванесса и ожидала, хозяин побледнел, но затем бросил на нее испытующий взгляд.

— Не думаю, что о нашем разговоре станет кому-нибудь известно, ведь я знаю, что вы лояльная и преданная служащая, а Билл не захочет, чтобы его уволили, — заметил Бенедикт.

Вместо того чтобы обидеться, Билл расхохотался.

— Во всяком случае, пока вы меня не уволили, я думаю, мне лучше вернуться на свое место и продолжать отмывать южную стену. Рад был с вами повидаться, мистер Сэвидж. — Он притронулся пальцами ко лбу, как бы салютуя, и пошел к двери. — Увидимся, Ванесса.

— Приятный мужчина, — заметил Бенедикт Сэвидж, проводя рукой по заполненному строительным раствором шву между серыми каменными блоками. — И отлично работает. Хорошо, что Роберт его нашел.

Роберт Тейлор — архитектор и специалист по реставрации, работавший в оклендском офисе «Дэйна и Бенедикта», составил планы гостиницы и рабочие графики и на первых порах усиленно занимался проектом… пока ему и его боссу не стало ясно, что Ванесса прекрасно справляется с надзором за проводящейся работой и даже может по мере необходимости нанимать специалистов.

Ванесса кашлянула.

— С чего бы вы хотели начать осмотр?

— Мне кажется, несколько минут назад вы решили показать мне гостиную? В мой последний приезд я был несколько рассеян — японский консорциум занимал все мои мысли. Так что, наверное, вам следует показать мне все, что вы сделали за последние шесть месяцев. Сегодня я полностью в ваших руках.

Ванесса исподтишка поглядела на свои руки. По ее мнению, они были слишком большие, как и все у нее, но с длинными тонкими пальцами хорошей формы, коротко остриженными блестящими ногтями.

Она невольно вспомнила, что сегодня утром он действительно был у нее в руках. Ее ладонь покоилась на его спине, левая рука, уютно зажатая между телами, пальцами касались груди, ощущая, как она подымается и опускается в мерном дыхании его умиротворенного сна, и ровное биение его сердца. Но, конечно, это не шло ни в какое сравнение с тем, где находились его руки…

— Флинн?

Ванесса вздернула голову и почувствовала, что начинает краснеть под его вежливо изумленным взглядом.

— Э… да… хорошая идея. В таком случае, начнем с главной столовой. На прошлой неделе из мастерской вернули мраморную облицовку камина, так что вы сможете убедиться, как отличается профессиональная работа по очистке от той, что так ужасно была сделана в гостиной…

Ей так сильно хотелось избавиться от своих интимных мыслей, что она начала трещать без умолку и сыпать техническими терминами, обходя с ним комнаты общего пользования, теперь почти полностью отреставрированные так, какими они были в прежние славные времена золотого процветания, хотя и с некоторыми незаметными техническими новшествами, необходимыми для обеспечения комфорта и привычного образа жизни будущих постояльцев.

— Я рад, что вы не считаете, будто современная ванная комната непросительно нарушает целостность реставрации, — пробормотал Бенедикт, обозревая хаотическое переплетение водопроводных труб, торчащих из покрытой кафелем стены в одной из небольших комнаток наверху, переделанных в ванные комнаты, примыкающие к спальням…

— Это будет действующая гостиница, а не музей, — быстро парировала Ванесса. — За свои деньги люди хотят пользоваться нормальными удобствами. Туристам, может, и нравится осматривать старинные постройки, но они не хотят в них жить, особенно если это означает отказ от достижений цивилизации. Чтобы не нарушать исторической достоверности, нам нужно было бы предложить им умывальник и ночной горшок, но не думаю, что многие захотели бы этим довольствоваться! В семидесятые годы прошлого века все было еще довольно примитивно в этой части света… Я хочу сказать, что так или иначе, но кухни и ванные комнаты нужно переоборудовать в соответствии с современными стандартами.

— М-да, сидячая ванна перед камином теряет свою первобытную привлекательность, когда представишь, что сначала нужно натаскать в нее не меньше двадцати ведер горячей воды, — задумчиво проговорил Бенедикт.

— Уж вам-то не придется ничего таскать, — заметила Ванесса с раздражением. — Разве что понадобится дернуть за шнурок звонка.

— Вы не очень высокого мнения о моей особе, не так ли, Флинн? — сказал он, застав ее врасплох. — Вы, видимо, думаете, что я не в состоянии ничего делать сам. Настоящий слюнтяй, да?

— Конечно нет, сэр, — возразила Ванесса, которую не обманул его мягкий тон. У мужчины, которого можно было бы назвать слюнтяем, не могло быть такого тела — на ощупь, как твердая сталь, завернутая в теплый шелк; и он не мог бы одним взглядом так подавлять других. — Я… это моя работа обеспечить все, чтобы избавить вас от ручного труда по дому…

— В студенческие годы на каникулах я, к крайнему неудовольствию родителей, нанимался рабочим на стройку. Может, я и кажусь с виду изнеженным барчонком, но все же стараюсь не отрываться от реального мира.

— Конечно, сэр.

— К сожалению, в последнее время у меня неважное настроение. Возможно, я переживаю нечто вроде возрастного кризиса, — посетовал он.

Чувствовалось, что он недоволен и раздражен сам собой; такая необычная для него депрессия показалась Ванессе забавной, и она осмелилась пошутить.

— На прошлой неделе я нашла на чердаке старинную тросточку, мистер Сэвидж. Может, вы хотите, чтобы я принесла ее вам?

Он резко обернулся.

— Так кто же из нас кого поддевает на этот раз? — Но тут же вновь улыбнулся своей обычной холодноватой улыбкой. — Думаю, вы пока все еще радостно ожидаете каждый свой день рождения. Вот стукнет вам тридцать, тогда будете относиться к этому иначе. Меня удивляет, что в вашем возрасте вы так сильно увлечены историей.

— Это интерес, а не увлечение, и я не настолько моложе вас…

— На десять лет. — Он опять продемонстрировал свою феноменальную память на мелочи. — Должно быть, вы все еще видите будущее в розовом свете, а не оглядываетесь постоянно на затянутое паутиной прошлое.

— На примере прошлого можно многое узнать о нашем выборе в будущем, ответила Ванесса назидательным тоном. — В «Историческом обществе» я не самая молодая, отнюдь нет; среди наших членов есть даже ученики начальной школы. Она помолчала и, не удержавшись, едко добавила:

— И я никогда не воспринимала мир в розовом свете.

— Нет, воспринимали, — неожиданно возразил он, рассматривая ее широко поставленные глаза и серьезный рот со следами подавленных эмоций. — Держу пари, вы были сама невинность, пока внезапно не превратились в девушку. Должно быть, вам было труднее других сверстниц приспособиться к этому. Вас, наверно, дразнили за высокий рост — и девочки, и мальчики. И вообще, все вокруг считали вас более взрослой, чем вы были на самом деле.

Теперь уже его позабавило, когда она попятилась от него, пораженная таким кратким и точным описанием ее неуклюжести в пору полового созревания.

— Не смотрите так на меня, Флинн, — это не колдовство, это называется использование интеллекта. Я смог так точно догадаться, потому что меня тоже дразнили — совершенно по противоположной причине. У меня было позднее развитие, и физическое, и духовное. Мне было почти семнадцать, когда у меня только началась ломка голоса; я был тщедушным юнцом, без единого мускула, а в престижном пансионе, где я учился, главным критерием при определении статуса были физические признаки мужественности. Вдобавок ко всем моим бедам, у меня был астигматизм, а значит, я не мог носить контактные линзы. Так что большую часть своей учебы в колледже я был очкариком и слюнтяем. С другой стороны, мое хрупкое телосложение заставило меня учиться находить более сложные выходы из положения, чем элементарное вышибание мозгов из кого-то меньше себя ростом, что, в конечном счете, гораздо полезнее в жизни. А вы как думаете?

Так как Ванесса молчала, пораженная еще одной необычной гранью личности хозяина, тот добавил, как бы уговаривая:

— Теперь ваша реплика, Флинн: вы должны изречь: «Несомненно, сэр», этим своим невыносимо строгим голосом дворецкого, которым вы пользуетесь, когда хотите поставить каждого на свое место.

— Я и не помышляла об этом, — тихо проговорила Ванесса, ломая себе голову над тем, почему он раскрывает перед ней самое сокровенное именно теперь, когда для ее духовного равновесия так важно, чтобы он оставался некоей зашифрованной величиной, а не живым человеческим существом со всеми присущими ему интригующими слабостями.

— Ну, хорошо, в таком случае отправимся дальше? — Он двинулся к открытой двери, жестом пригласив ее пройти первой. — По пути вы можете побольше рассказать мне о первых постояльцах гостиницы. Вы проделали такой объем исследований, что они, конечно, кажутся вам теперь реальными людьми. Вам никогда не хотелось составить свое собственное родословное древо? Адвокат сказал, что ваша мать родом из Новой Зеландии…

— Да, — была вынуждена ответить Ванесса. — Она умерла несколько лет назад. — Незадолго до того, как над ничего не подозревающей Ванессой после смерти Эгона Сент-Клэра разразилась гроза. Тогда это еще больше усилило ее чувство одиночества. Не желая беспокоить горевавшего отца, она наделала ошибок, которые только подлили масла в огонь вдобавок ко всем отвратительным слухам, распускаемым семьей Сент-Клэров.

— Сожалею. Это был несчастный случай или болезнь?

— Болезнь, но все случилось слишком внезапно. — Недовольная тем, в каком интимном ключе продолжается разговор, Ванесса, пожав плечами, как-то попыталась избежать дальнейшего сближения. — У меня действительно есть здесь несколько двоюродных тетушек и дядюшек и несколько троюродных братьев, но почти все они живут на Саут-Айленде; вот там и творится семейная история. После того как мама вышла замуж за папу и уехала в Англию, она почти не поддерживала с ними связь. — И Ванесса была чрезвычайно рада этому, когда впервые приехала сюда. Ей меньше всего хотелось, чтобы на нее обрушилось участие и любопытство всей семьи.

Они поднялись почти до самого верха лестницы, и Ванесса собиралась обратить его внимание на балясины, сделанные вручную, взамен недостающих, когда у парадного входа послышался гудок автомобиля.

— Простите, я только посмотрю, кто это, — сказала Ванесса, обрадованная возможностью сделать перерыв.

— Это не ко мне. Никто не знает, что я здесь… кроме Дэйна и моего личного помощника в Нью-Йорке, но ей наказано никому не сообщать, где я. Он спустился рядом с ней по лестнице и первым подошел к двери, открыв ее, как будто был дворецким, а она — уходящим гостем. — Хорошая машина, заметил он, стоя рядом с ней на каменных ступенях и наблюдая за тем, как с переднего сиденья зеленого «рейнджровера» выбирается высокий мужчина.

— Это Ричард.

— Жеребец? — пробормотал Бенедикт, разглядывая мускулистый торс и красивое лицо мужчины, направлявшегося к ним по гравиевой дорожке.

— Жеребец у него в конюшне, — прошипела Ванесса, изображая на лице улыбку при приближении Ричарда. Перед визитом Ричард обычно звонил, и если бы он и сегодня утром так сделал, Ванесса попросила бы его не приезжать. Как бы то ни было, он не мог выбрать более неподходящего времени, чтобы появиться как гром среди ясного неба.

Пытаясь подавить эти мысли, она попыталась изобразить радушие, и в результате ее приветствие прозвучало ужасно игриво:

— Здравствуй, Ричард. Не ожидала увидеть тебя так скоро…

Прежде чем тот успел ответить, Бенедикт Сэвидж, протянув ему руку, спокойно вмешался в разговор.

— Здравствуйте. Вы — Уэллс, не так ли? А я только успел сказать, что вряд ли кому-нибудь стало известно о моем возвращении.

— Вообще-то я заехал повидаться с Ван, — сказал Ричард, с приятной улыбкой пожимая ему руку. Даже стоя на две ступеньки ниже, он был ростом выше их обоих; мощность его фигуры подчеркивала одежда — поношенный твидовый пиджак, надетый на просторный свитер цвета овсянки, и рабочие джинсы, заправленные в короткие сапоги. — Вчера вечером она дала мне понять, что вас еще какое-то время здесь не будет.

Ванесса напряглась. Вполне возможно, что Бенедикт в своем нынешнем непредсказуемом настроении отпустит какую-нибудь грубую шутку насчет кота, без которого мышам раздолье. Но, к ее облегчению, он только и сказал:

— Я начинаю ощущать здешнее очарование. Не хотите ли войти? Мы осматривали дом и только что собирались сделать перерыв, чтобы выпить кофе.

Для Ванессы это было новостью, поскольку подавать кофе пришлось бы ей. И говорил он таким тоном, как будто они были запанибрата.

— Нет, спасибо. — Ричард тряхнул своей светловолосой головой. — Я просто заехал передать кое-что Ван. — И он извлек из кармана пиджака крошечный флакончик, куда она перелила немного духов, из стоящего в ее спальне большого хрупкого флакона, чтобы его можно было положить в вечернюю сумочку. — Ты выронила его в машине, должно быть, когда вынимала ключи.

Ванесса с трудом удержалась, чтобы не выхватить флакончик у него из рук. В нем оставалась, вероятно, лишь капля духов, но Бенедикт Сэвидж со своей феноменальной памятью непременно установит связь между этим запахом и своим благоухающим привидением!

— Благодарю, Ричард, — сказала она, надежно засовывая флакончик в нагрудный карман блузки, застегивающийся на пуговицу. — Но тебе не стоило приезжать только ради этого.

— Да я не специально, — произнес тот в своей обычной прозаичной манере. — Я еду к ветеринару и по пути все равно проезжаю мимо ваших ворот, так что подумал, что можно сделать остановку. — Его карие глаза хитро прищурились. — Ну и заодно решил справиться, как ты себя чувствуешь. Голова не идет кругом?

Ванесса увидела, что Бенедикт повернулся в ее сторону.

— Спасибо, хорошо, — поспешно произнесла она.

— Вам было плохо вчера вечером? — довольно раздраженно осведомился Бенедикт, изучая ее профиль. — Вы могли бы отпроситься на один день. Мне вовсе не нужно, чтобы вы работали до упаду.

— Я думал, что она неважно себя чувствует как раз из-за вчерашнего вечера, — добродушно ухмыльнулся Ричард. — Ванесса перебрала шампанского.

— Вот как? — Даже не глядя на Бенедикта, Ванесса почувствовала, как загорелись его голубые глаза. Впервые она пожалела, что у Ричарда есть именно эти качества, больше всего привлекавшие ее раньше, — открытость и искренность, дружелюбие, неспособное признать злобу у других. — Вы что-то праздновали?

— Продажу моего жеребца… и, конечно, радость от общества красивой женщины, — галантно добавил Ричард.

— Конечно, — сухо проговорил Бенедикт, и Ванесса, резко повернувшись, свирепо уставилась на него. — Надеюсь, вы не против менее значительных событий, — вежливо произнес он, подтвердив ее подозрения, что он смеется над ними.

— Мне льстит, что Ричард хотел разделить со мной свой успех, объяснила она, забыв, что хочет как можно скорее закончить разговор. — Его жеребец приобрел известность как самый лучший породистый производитель в стране. — Вот вам, получайте — пусть теперь попытается представить Ричарда этакой неотесанной деревенщиной!

— Вы хотите сказать, мне придется примириться с тем, что мой дворецкий будет время от времени являться домой, еле держась на ногах? — последовал шутливый ответ.

— Я держалась на ногах, — холодно возразила Ванесса. — Просто я была… — Она пыталась подыскать более приличное случаю определение.

— Слишком утомлена, — дипломатично вступился за нее Ричард, но затем все испортил своей шуткой:

— Ванесса ведет себя очень мирно, когда выпьет.

— Никаких матросских песен? Скандалов? Никаких танцев на столах? Бенедикт очаровательно улыбнулся, и добродушный Ричард тут же попался на удочку.

— Зря я позволил ей прикончить большую часть второй бутылки, доверительно сообщил он как мужчина мужчине. — Но я был за рулем, и она сказала, что несет моральную ответственность и должна быть уверена, что я не превышу допустимый предел при проверке на алкоголь. Что я мог сказать? Конечно, это было еще до того, как она начала видеть все в смешном свете. Боюсь, мне пришлось спешно отвезти ее домой, когда на нее напал ужасный приступ хихиканья.

— Так вы еще и хихикаете? — Глядя на Ванессу, Бенедикт недоверчиво поднял брови. Но лицо ее хранило абсолютно каменное выражение, застывшее от ужаса при мысли о том, что Ричард вот-вот проговорится, как рано он отвез ее домой.

— Думаю, вчерашнее шампанское еще дает о себе знать, у меня опять заболела голова, — твердо произнесла она.

Ричард засмеялся, принимая этот демонстративный намек.

— И я уже опаздываю к ветеринару.

— Вы действительно не зайдете? Могли бы поболтать, пока Ван не разыщет аспирин.

Ванесса заскрежетала зубами, но Ричард, к счастью, на этот раз не попался.

— В другой раз. Вы долго здесь пробудете?

— Не знаю. Поживем увидим, — Бенедикт отвечал со своей обычной сдержанностью, а потом небрежно бросил, отчего Ванесса затаила дыхание. — Я думаю отделить наверху помещение, устроить частную квартиру и поселить там управляющего, чтобы тот присматривал за хозяйством гостиницы. Отделочные работы зашли еще не настолько далеко, чтобы нельзя было без дополнительных затрат времени и денег внести еще несколько изменений в конструкцию. Так что скоро я, может быть, стану бывать здесь более или менее постоянно, Уэллс. В нашем возрасте начитаешь подумывать об оседлой жизни…

Когда Ричард уехал, Ванесса резко обратилась к Бенедикту:

— Зачем вы это сказали?

— Потому что решил, что у вашей идеи есть определенные преимущества. И тут же искусно отбил у нее охоту продолжать дискуссию на эту тему, саркастически протянув:

— Теперь я вижу, почему вы нравитесь друг другу. Вы великолепная пара отрицательное и положительное, светлое и темное, земной бог и хихикающая богиня. При породистом приплоде ваши дети создадут расу чистокровных титанов!.. Ну что, пойдем дальше и осмотрим теперь служебное помещение?

Он круто повернулся и прошествовал в дом, оставив Ванессу стоять с разинутым ртом, в бешенстве от его оскорбительной наглости.