Путь в царство любви

Глава 2

Китти с обожанием смотрела на своего малыша, с которым они, взявшись за руки, неторопливо обходили ряды открытого рынка, что расположился в нескольких кварталах от их дома. С тех пор как она подвернула ногу, минуло уже почти пять недель. Травма лишь изредка напоминала о себе. Со вчерашнего дня учеников распустили на летние каникулы, и она была вольна проводить с сыном столько времени, сколько ей заблагорассудится.

Том рос буквально на глазах. В июле ему исполнится пять лет, а в сентябре парень уже пойдет в школу — в ту самую, где она преподавала. Китти знала, что ее сын будет хорошим учеником. Он был смышленым мальчиком и, благодаря тому что она постоянно занималась с ним, говорил и по-английски и по-испански.

Насколько это было возможно в ее положении, Китти старалась растить и воспитывать сына так, чтобы он ни в чем не нуждался и чувствовал себя нормальным ребенком. Правда, она немного больше, чем требовалось, окружала его любовью и заботой.

Теперь, стоя чуть поодаль, она с нежностью наблюдала, как Том, сосредоточенно нахмурив брови, рассматривает бумажных змеев.

— Мам, какой тебе больше нравится? — спросил Том, подходя и беря ее за руку.

— Э-э… Даже не знаю, — пробормотала Китти, стараясь вспомнить, какого змея сын разглядывал дольше всего. — Может быть, вон тот, синий с белыми пушистыми облаками и радугой? Или зеленый с оранжевым попугаем? Знаешь, они все очень красивые. Тебе-то самому какой понравился?

— С попугаем, — не колеблясь, ответил малыш, с надеждой взирая на нее.

Китти отметила, что змей не слишком дорогой, и тут же представила, как они вдвоем будут запускать его в парке возле университета.

— Ну что ж, пожалуй, надо купить, — сказала она.

— Правда?

— Ну, конечно. — Китти не могла сдержать улыбки, увидев, как просияло лицо Тома. Вынув кошелек, она повернулась к стоявшей за прилавком женщине и обратилась к ней по-испански, попросив у той бумажного змея с изображением попугая и моток бечевки к нему.

Продавщица дала им змея не с витрины, а разобранного и упакованного в полиэтиленовый пакет, к которому прилагалась инструкция по сборке. Сунув пакет со змеем и моток бечевки в сумку, Китти расплатилась и поблагодарила продавщицу.

— Куда мы теперь? — спросил сын, когда они направились в сторону городской площади.

— В магазин тканей.

Китти улыбнулась, заметив, как приуныл Том. Если бы она сказала, что они идут в кондитерскую, мальчик побежал бы вприпрыжку.

— Я устал и хочу есть, — вдруг сказал он с таким видом, словно у него отнялись ноги.

— Я недолго, обещаю. Дочь доктора Лопеса в августе выходит замуж. Я хочу купить ей скатерть и салфетки, на которых потом вышью ее инициалы.

— Ну, хорошо, — ответил Том, к которому снова вернулось хорошее настроение.

Верная слову, Китти быстро нашла то, что хотела: скатерть, салфетки и нитки для вышивания — розовых и синих тонов, как посоветовала ей Каролина. Они взялись за руки и пустились в обратный путь, шагая в тени по тротуару, как вдруг внимание Китти привлекла группа туристов, которые толпились у собора на углу.

— Китти? Китти Филдинг? — услышала она и машинально повернулась.

Голос показался ей удивительно знакомым, хотя она и не могла сразу вспомнить, где слышала его раньше. Нахмурив брови, она вглядывалась в лица стоявших на лестнице собора людей, пытаясь разглядеть того, кто звал…

В этот самый момент от группы туристов отделились двое — мужчина и женщина средних лет — и направились в ее сторону.

Она сразу узнала их — ведь это были Гарри Фелл и его жена Августа. И хотя со времени последней встречи с Феллом, доверенным человеком ее свекра, прошло уже несколько лет, а до того они виделись всего пару раз, тот тоже, без сомнения, узнал ее.

Случилось то, чего она так боялась. Когда Китти уже почти поверила, что они с сыном в безопасности, что свекор никогда не найдет их, в один прекрасный летний день прошлое настигло ее, напомнив о себе зримо и страшно.

Китти на мгновение оцепенела; страх и отчаяние охватили ее при виде этих людей. Потом, понимая, что должна что-то предпринять, она перевела взгляд на Тома.

— Мамочка, что случилось? — Голос у мальчика дрогнул.

— Этот человек… он… недобрый. Я не хочу с ним говорить. Пойдем побыстрее домой, ладно? — Она подхватила сына на руки и поспешила успокоить: — Там он не причинит нам вреда.

— Китти, подожди, — крикнул ей вслед Фелл, даже не пытаясь скрыть своего раздражения.

— Чтоб ты провалился! — пробормотала Китти и кинулась в сторону небольшого сквера в центре площади; сердце готово было выскочить у нее из груди.

Только-только перевалило за полдень, и у киосков оказалось полно туристов. Прижимая ребенка к груди, Китти юркнула в толпу.

— Я думал, мы домой, — робко промолвил Том.

— Мы и идем домой, только другой дорогой.

Решив, что в магазине затеряться проще, она нырнула в пассаж, в котором было полно народа, и, пройдя через боковой выход, очутилась на узенькой улочке. Затем свернула в какой-то переулок, через черный ход вбежала в небольшую закусочную и вышла на одну из самых оживленных улиц города.

Не в состоянии больше нести сына на руках, она остановилась перед входом в местный банк, поставила его на землю и осмотрелась. Том безропотно держал ее за руку. Убедившись, что ей удалось оторваться от преследования, она, стараясь держаться уверенно, пошла по тротуару.

Правда, Китти сомневалась, что Гарри Фелл будет действовать на свой страх и риск. Как примерный служака, он сначала свяжется с Марком Филдингом и расскажет старику, что встретил ее в Сан-Марио. А потом сделает так, как скажет свекор.

Не зная языка и не имея под рукой телефона, Фелл вряд ли сможет немедленно связаться с ним. Так что у нее еще оставалось время на то, чтобы решить, как ей следует действовать дальше. Поскольку выбор был невелик, то, прежде чем предпринять что-либо, она собиралась все тщательно обдумать. Один неверный шаг, и то, что до сих пор являлось ей в виде ночных кошмаров, станет явью. Марк Филдинг отнимет у нее сына, и она умрет от горя.

Поборов очередной приступ отчаяния, Китти крепче сжала руку Тома и ускорила шаг — впереди показался их дом. Чем быстрее они скроются из виду, тем лучше. И хотя Китти понимала, что чувство безопасности, которое она ощутит, наконец очутившись дома, не более чем иллюзия, но дома, как говорится, и стены помогают. По крайней мере, какое-то время им ничто не угрожает.

Таща за собой Тома, она вошла в залитую солнечным светом небольшую кухню и поставила сумку на стол у окна, которое выходило в сад.

Несколько дней они с мальчиком будут вдвоем: Мария уехала к родственникам и должна вернуться только в воскресенье. Хотя Китти была искренне признательна Марии за помощь, сейчас она рада, что той нет дома. Китти было бы тяжело слушать ее беззаботное щебетание; с другой стороны, не хотелось огорчать пожилую женщину рассказом о том, что произошло с ней на площади.

Покормив ребенка и уложив его в кровать, Китти вернулась на кухню и вымыла посуду, признавшись себе, что у нее есть лишь два варианта — один хуже другого. Либо как можно скорее уехать из города, чтобы искать убежище в другом месте, либо сидеть и ждать, пока Марк Филдинг заберет ее сына.

У нее оставались кое-какие деньги от мужа, но этого явно не хватит для обустройства на новом месте. А сам переезд? Машина у нее старая и давно нуждается в ремонте; едва ли на такой далеко уедешь. К тому же одинокая американка, путешествующая по Мексике с маленьким сыном, непременно будет привлекать к себе излишнее внимание. Поскольку старый Филдинг будет знать, откуда начать поиски, то наверняка скоро выйдет на ее след.

Чем бросаться в неизвестность, может, лучше остаться здесь и подготовиться к неизбежной битве со свекром или его прихвостнями?

Можно обратиться к местной полиции, но едва ли это выход. Одинокой американке рассчитывать на чье-либо участие в чужой стране не приходилось. К тому же она успела убедиться, что в Мексике к женщинам — особенно когда дело касается их претензий к мужчинам — относятся как к гражданам второго сорта.

Да ей и нечего было противопоставить слову Марка Филдинга, кроме собственного слова. А учитывая, что тот умеет произвести нужное впечатление, Китти не сомневалась: ему будет несложно добиться расположения местных властей, особенно если он предложит им известное вознаграждение.

Но к кому же ей тогда обратиться за помощью? Мигель и Каролина с радостью бы вступились за нее, но они такие добрые, порядочные люди и, так же как и она сама, вряд ли представляют, как вести дело с людьми, подобными ее родственнику. А тот, если потребуется, не колеблясь, уничтожит и их.

Нет, ей нужно заручиться поддержкой человека такого же склада, как и сам старый Филдинг. Который бы понимал, кто ему противостоит и как с ним бороться. Который умел бы сохранять невозмутимость при любых обстоятельствах. Человек вроде… Джеффри Эйбила.

Это имя эхом отозвалось в сознании Китти и на какое-то мгновение ей показалось, что все не так уж безнадежно. Если на ее стороне будет Эйбил, старик, пожалуй, не сможет отнять у нее сына.

Однако уже через минуту Китти решила, что, должно быть, у нее не все дома, если она всерьез рассчитывает, что этот человек сломя голову снова бросится ей на помощь. Ведь в ее глазах, да и что скрывать, в глазах всего города, он был сомнительной и, скорее всего, небескорыстной личностью. Насколько она понимала, Джеффри нет никакого резона связываться с ее свекром. Заплатить ему она не могла. По крайней мере, такую сумму, которую мог бы дать Филдинг, если бы Эйбил предложил ему свои услуги.

Правда, при этой мысли в душе Китти шевельнулось сомнение — ей не хотелось верить, что Джеффри Эйбил может сознательно причинить боль ее малышу. Только бессердечный негодяй может отнять сына у матери, чтобы вручить его судьбу в руки такого человека, как господин Филдинг.

После встречи с Джеффри она не могла поверить, что тот способен на подобную жестокость. Разве что в нем уживаются два разных человека, вроде доктора Джекиля и мистера Хайда. В противном случае, зачем ему сначала проявлять к ней внимание и окружать заботой, а потом помогать в похищении ее сына?

Конечно, нельзя исключать вероятность того, что Эйбил мог оказаться человеком психически неуравновешенным. Но чем больше Китти думала о том, как он вел себя, когда подобрал ее на улице, беспомощную и вымокшую до нитки, тем труднее ей было в это поверить.

Теперь, в одиночестве размышляя о своей участи, Китти все больше склонялась к мысли, что ровным счетом ничего не потеряет, если обратится к господину Эйбилу за помощью. Одной ей ни за что не отстоять Тома. Ах, если бы только Джеффри согласился!

Ему ли не знать, как вести себя с такими людьми, как ее свекор. Может быть, Филдинг отступится, если увидит, кто за ней стоит? Если ему ничего не стоит расправиться с ней, то Джеффри Эйбил — совсем другое дело. Он не похож на человека, который покорно подставляет врагу вторую щеку.

Итак, она сделает то, против чего восставало все ее существо, — пойдет к Эйбилу и будет просить того о помощи. Причем немедленно, как только проснется Том. Приняв решение, Китти подумала, что еще не все потеряно, хотя перспектива предстать перед Джеффри Эйбилом в роли просительницы была не слишком радужная.

Взяв себя в руки, Китти подошла к стенному шкафу и извлекла несгораемый ящик, в котором хранила документы, кое-какие фотографии и оставшиеся от мужа деньги. Затем достала с верхней полки холщовую дорожную сумку и пару чемоданов. Как бы ни хотелось ей надеяться на лучшее, она понимала, что должна быть готова уехать в любой момент, — на тот случай, если Эйбил ей откажет.

Китти переложила в сумку содержимое несгораемого ящика, добавив несколько украшений, которые ей подарил Чарлз и которые она носила, положила туда же его фотографию и еще несколько особенно дорогих ей мелочей. Отобрала необходимую одежду для себя и упаковала в чемодан, затем тихонько прошмыгнула в спальню Тома, взяла его вещи — сколько было возможно — и уложила их во второй.

Спрятав сумку в шкаф, а чемоданы снова положив на полку, она прошла на кухню и набила консервами хозяйственную сумку. Затем вышла во двор, где под навесом стояла ее машина, проверила шины и охлаждающую жидкость в радиаторе. К счастью, пару дней назад она заправила бензином полный бак, так что в случае, если им придется бежать, можно не опасаться, что преследователи наведут справки о пути их следования на заправочной станции.

Вернувшись в дом, она заглянула к мальчику. Он уже проснулся и посмотрел на нее не по-детски серьезно.

— Ты уже решила, чем мы сегодня займемся? — спросил Том, когда она поставила перед ним стакан теплого молока и блюдце с испеченным Марией коричневым печеньем.

— Кажется, да. — Она на секунду смешалась. — Мы отправимся в гости к моему новому знакомому, которого зовут Джеффри Эйбил.

— Зачем? — В глазах Тома застыло удивление.

— Помнишь тот день, когда я упала и растянула ногу?

— Да.

— Это он увидел меня под дождем и остановился, чтобы помочь.

— Значит, он хороший дядя, — одобрительно изрек мальчик.

— Да, пожалуй, — не слишком уверенно подтвердила Китти.

— У него есть жена? — спросил Том, протягивая руку, чтобы взять печенье.

— По крайней мере, мне это неизвестно.

Лицо мальчика просияло:

— А он любит детей?

— Думаю, да.

Китти уже поняла, что у Тома на уме. Однако не хотела раздавать авансов, чтобы в дальнейшем у него не было поводов для разочарования. Пока она не убедится, что сын не против, чтобы Эйбил им помог, ни о каких договоренностях с последним не могло быть и речи.

Правда, хорошо зная своего сына, Китти имела все основания опасаться, что не успеет она и глазом моргнуть, как тот от простой приязни перейдет к обожанию. А ей бы не хотелось, чтобы господин Эйбил занял в жизни сына какое-то особенное место — чем он лучше Марка Филдинга?

Она почувствовала себя между двух огней… Ей надо следить за тем, чтобы Том как можно меньше времени проводил в обществе Джеффри, и надеяться, что их "отношения" будут лишь временными.

Пока малыш доедал свой полдник, Китти пошла в ванную, умылась, сделала макияж и заколола волосы. Она не рассчитывала произвести впечатление на Эйбила — просто так она себя чувствовала увереннее. Что было немаловажно, памятуя о том, что ей, возможно, предстоит визит к самому Сатане.

Понимая, что сознательно тянет время, пытаясь отдалить неизбежное, она тем не менее не торопясь вернулась на кухню и помогла Тому вымыть руки. Наконец они вдвоем направились к дому Джеффри Эйбила.

Ей было страшно находиться на улице и больше всего хотелось почувствовать себя в безопасности.