Путь во Мраке [СИ]

Глава 1

В замке уже зажгли свечи, когда я юркнула в еще открытые двери. Воровато огляделась и поспешила к лестнице, пока меня никто не нашел. Я уже поднялась до второго этажа, когда:

— Ой, — пискнула я, потирая лоб, ушибленный об родного отца.

Лорд Элион Одариан, чистокровный Пьющий кровь, стоял прямо передо мной, скрестив руки на груди и чуть склонив к плечу голову. Он с интересом и такой привычной насмешкой рассматривал меня.

— Ну и? — полюбопытствовал отец.

— А? — я наивно похлопала глазками и постаралась, чтобы мой взгляд был предельно искренним и честным.

— И что? — отец продолжил наш многозначительный диалог.

— Ну-у-у… — протянула я.

— Да? — папина бровь иронично поползла вверх.

— О-ох, — тяжко вздохнула я, опуская голову.

— Ну-ну, — усмехнулся он.

— Долго мычать будете? — мама подошла к нам и встала рядом с нами с отцом.

— Ну-у-у, — протянул папа.

— Ага, — кивнула я и спряталась за него.

Элиам, все это время торчавший недалеко от лестницы, громко хмыкнул и сразу же попался маме на глаза.

— Эл, сюда, — велела она.

— Э-э-э, — присоединился брат к нашему содержательному разговору.

— И ты тоже? — возмутилась мама.

— Кхм, — кашлянул Элиам.

Взгляд серо-зеленых глаз мамы прошелся по отцу, брату и мне.

— Одарианы! — с чувством сказала она, махнула на нас рукой и ушла.

— У-уф, — выдохнули мы дружно и проводили маму взглядом.

— Совсем охамели? — зашипел отец, отвешивая подзатыльник Элу, и дернув меня за ухо. — Почему я должен выслушать нытье вашего преподавателя? Ни слова! — рявкнул папа, как только мы с братом приготовились продолжить общение междометиями. — Завтра целый день с ним сидеть будете, вечером проверю. Уяснили?

— Ага, — кивнули мы с Элом, и брат незаметно показал мне кулак.

— Бестолочи, — фыркнул отец, после поцеловал нас по очереди в лоб и придал коленом ускорение, тоже по очереди.

Мы помчались в сторону наших покоев, чтобы переодеться к ужину. Это мама приучала нас к этикету, внушая, что мы потомки двух славных родов. Наш отец, как я уже сказала, Пьющий кровь, проще — вампир. А мама чистокровный человек, княжна в девичестве. С родней отца мы никакой связи не поддерживали, разве что только с тетей Эльминой, княгиней Армэльской. Дядя Арман, ее муж, кстати, тоже был человеком, но не чистым, как наша мама. Он Монтери, а они состоят в родстве с дроу. Вот такие сложные кровные переплетения в нашем мире Мрака. Их дети иногда гостили у нас, несколько раз и нас с Элом отправляли в Армэль.

А вот дяди из Пронежа, маминого княжества, заглядывали в наш замок гораздо чаще, иногда забирая нас, когда дед особенно злобствовал, требуя встречи с внуками. Дядя Фелим, старший брат мамы, как-то обмолвился, что дед не сразу принял брак родителей. У мамы был другой жених, но папа за нее дрался и увел у нареченного. А у деда, князя Пронежского, были планы на тот союз, так что папа помешал еще и деду. Смирился князь, когда узнал про нас с Элиамом. Это был единственный раз, когда князь покинул свое государство ради большого путешествия, мы живем в разных доменах. Вот с тех пор князь то требует внуков, то присылает подарки.

— Эли, я тебя задушу, — пообещал брат, когда мы оказались подальше.

У папы поразительный слух, впрочем, как у всех вампиров.

— Эл, я замуж выхожу, — ответила я и широко улыбнулась.

— Не скалься, — погрозил мне Эл.

В отличие от брата, у меня клыки, как у Пьющей кровь, но, в остальном, я обычный человек. Мне даже силы вампиров не досталось. Брат внешне человек, только немного бледней, чем мама, и температура ниже ниже, но не настолько, как у папы. Элиам может уходить в подпространство, он неимоверно силен и быстр. Слух и зрение брата немногим уступает папиным. А у меня только клыки. Температура тела, как у мамы, цвет кожи так же. И все было, как у мамы, только ростом выше и, да, клыки. Вот такая насмешка, то ли богов, то ли Судьбы.

— Я замуж выхожу! — уже более возмущенно воскликнула я.

— Сначала скажи об этом отцу, — хмыкнул брат. — Он тебе такую свадьбу устроит.

— Эл! Ты за меня не рад?! — изумилась я.

Брат остановился и взглянул на меня уже серьезно.

— Эли, давай начистоту, — начал он, и его тон мне уже не понравился. — Ты радовалась, я радовался с тобой. Ты развлекалась, я тебе не мешал, но замужество… Я не считаю Раяна хорошей парой для тебя.

Я взглянула на Эла исподлобья.

— Что не так в Раяне? — хмуро спросила я.

— Он слабак, — ответил брат, и я невольно сжала кулаки.

— Да, ни Раян, ни я не обладаем твоей силой, но у него есть магия. Пусть немного, но его источник не пуст, — надменно произнесла я.

— Я не о физической силе, Эли, — поморщился Элиам.

Отсутствие у меня наследия вампиров было для меня, если не больной, то удручающей темой. Когда выяснилось, что мои клыки вовсе не признак Пьющей кровь, я почувствовала себя неполноценной. Эл виновато поглядывал на меня, но его я ни в чем не винила, а если и завидовала, то без всякой злости. Мама была возмущена моим унынием, а папа, усадив к себе на колени, сказал просто:

— Поверь, Эли, если я лишусь своей силы, мне будет неприятно, но я выживу. Если у меня отнимут вас с мамой, я умру. Неважно, можешь ты быстро бегать или далеко видеть. Важно, чтобы рядом были те, ради кого стучит твое сердце.

И я успокоилась. Папа знал, что говорит, кто может быть умней папы? Ну, разве, что мама. А она мне сказала еще проще.

— Эли, ты меня любишь? — я кивнула, и она продолжила. — Заметь, тебе для этого не нужна сила отца, достаточно твоего сердца. Как и мне.

После этого мне еще и стыдно стало. Словно я маму обвинила в том, что она тоже неполноценная. С тех пор я больше не стенала по поводу своей человечности.

— Элиана, — брат подошел вплотную ко мне и взял за руку. — Поверь, он тебе не пара. Да ты с тоски с ним взвоешь через месяц после замужества.

Я вырвала руку из ладони Эла и отошла к дверям своих покоев.

— Я его люблю, и он меня любит. Никто не сможет помешать нашему счастью, — упрямо произнесла я.

— Родителям за ужином скажешь? — насмешливо спросил Эл.

— Да! — рявкнула я и ушла к себе.

За ужином я ничего не сказала. Элиам поглядывал на меня, подначивая взглядом. И один раз я даже разозлилась и открыла рот, но брат же меня и перебил, дав совсем иное течение разговору. О моем отсутствии не было произнесено и слова. Папа уже огласил наказание, завтра будем зубрить мировую историю, и что там еще в заначке у нашего нудного дьера Харага.

Наш учитель был троллем, огромным, зеленым и очень добрым, чем мы с Элом и пользовались. Правда, когда дьер Хараг был уверен в поддержке родителей, он становился еще и очень ответственным. Вот эта ответственность завтра и грозила нам с братом, а это уже было страшно. Целый день зубрешки, повторений и куча писанины.

Я недовольно скривилась, понимая, что придется тухнуть среди учебников вместо сладких объятий моего Раяна, моего жениха… Какое же замечательное слово!

— Чему ты там радуешься в одиночестве? — поинтересовался папа, выдергивая меня из мечтательной неги. — Уж не о том ли, как завтра будешь мне рассказывать все, о чем вам поведает дьер Хараг?

Я красноречиво вздохнула и недобро покосилась на отца.

— Еще клыки мне покажи, — усмехнулся родитель.

Обиженно засопев, я уткнулась в тарелку.

— Элион, — укоризненно произнесла мама, — дай ребенку спокойно поесть.

— Конечно, любимая, — кивнул папа, — аппетит-то хороший должна была нагулять.

После этих слов я давилась, но ела, лишь бы краткое упоминание моего побега не превратилось в подробное обсуждение. Я им потом скажу, что уже невеста. Завтра… А может послезавтра. К архам! Это же моя жизнь! Покосилась на умиротворенные лица родителей и снова вздохнула. Потом.

Ночью мне не спалось. Я крутилась с боку на бок и все думала, думала, думала. Когда Раян придет просить моей руки? А что ему ответит отец? Мое постыдное малодушие раздражало, надо же подготовить родителей! Папа у меня такой, что если не порвет Раяна, то иронией замучит. Одна надежда на маму, она с папиным характером на раз управляется. Нет, надо обязательно сказать раньше, чем Раян придет и доказать, что в семнадцать лет девушка уже готова к браку. В конце концов, мама за папу вышла в восемнадцать!

Потом мысли перенеслись на более приятное. Я начала представлять свое свадебное платье, думать, кого пригласить на празднование. Дел-то сколько, а хлопо-от… Я зевнула и снова повернулась на другой бок. Слабак… Брат иногда заносчив, как… как… ну, как вампир, честное слово. Сон незаметно заключил меня в объятья, и я, наконец, заснула.

Мое следующее утро началось с ласкового поцелуя мамы и голоса отца, просунувшего голову в дверь.

— Леди Одариан, — мы с мамой обернулись. — Та, что помельче, — мы с мамой оценивающе посмотрели друг на друга. — Да, нет, та, что бестолочь, — попробовал уточнить папа, и мы с мамой одинаково возмутились. — Младшая леди Одариан, — наконец, нашел самый логичный выход папа. — Знания зовут вас, любезная, — ехидно закончил мой родитель и исчез за закрывшейся дверью.

— Неисправим, — вздохнула мама.

— Бестолочью быть проще, — вздохнула я и встала.

Мама сочувствующе потрепала меня по плечу, но мой умоляющий взгляд проигнорировала.

— Эли, леди должна быть образованной, — сказала она и вышла вслед за папой.

— Вот выйду замуж, будут знать, — проворчала я и ликующе прошептала. — Я выхожу замуж!

Подпрыгнула, радостно пискнула и поспешила в купальню. Завтрак ждать не будет. Дьер Хараг подождет, а завтрак нет. Подгоняемая голодом, я вскоре уже бежала в столовую, настраивая себя не обращать внимания на родного отца. Ну, ведь не отстанет же за пару издевательств. Но папы в столовой не было, он уже куда-то уехал. За столом сидели только Элиам и мама.

— Мрака, — хмуро приветствовал меня Эл.

— С новым днем, — я вежливо склонила голову и села за стол, не забыв постелить на колени салфетку.

— А, главное, день такой будет замечательный, да, сестренка? — ядовито произнес брат.

— Поучительный, — невозмутимо ответила я.

— Угу, а мог стать интересным, — деловито кивнул Элиам. — Но кого волнуют планы их ближних?

— Для юного лорда есть что-то важнее знаний? — поинтересовалась я, не глядя на него.

— Но ведь для юной леди же нашлось, — брат начал заводиться, и мама вмешалась.

— Оба закрыли рты, — отчеканила она.

— Мамуль, а как есть? — невинно спросил Элиам, а я кивнула, держа вилку перед закрытым ртом.

— А у вас сегодня духовная пища, — уже спокойно ответила мама. — Если физической вы не хотите, то отправляйтесь насыщать ваши головы. Дьер Хараг уже ждет вас.

— Приятного аппетита, мамочка, — мы с братом прекратили упражняться в остроумии.

— Приятного аппетита, детки, — улыбнулась мама, и завтрак прошел в умиротворенной тишине.

После завтрака мама по очереди поцеловала нас, пожелала удачного дня и удалилась заниматься своими делами, а мы с братом пошли на заклание к нашему мучителю. Эл недовольно сопел, время от время отпуская в мой адрес ядовитые остроты. Я оставалась невозмутимой, но, в конце концов, не выдержала.

— Эл, что ты ко мне привязался?! — возмутилась я.

— У меня на сегодня были иные занятия намечены. А теперь я проторчу из-за тебя в классе, — ответил он и открыл дверь, пропуская меня первой в большой кабинет, отданный нам отцом для занятий с дьером Харагом.

— Удачи во Мраке, дети, — приветствовал нас учитель.

— Удачи во Мраке, дьер Хараг, — одновременно пробубнили мы, и расселись за своими столами.

— Приступим, — солнечно улыбнулся тролль и прошел к карте доменов.

Мы с братом обменялись хмурыми взглядами и раскрыли тетради. Наш зеленокожий учитель привычно бубнил, просвещая нас с Элиамом, а мы привычно прятали зевки и упорно старались не заснуть. Через пару часов борьба со сном стала совсем невыносимой, а обещание жестокой расправы в глазах брата физически ощутимым.

Неожиданно в дверь постучались. Служанка-бесовка просунула голову в учебный класс-кабинет.

— Дьер Хараг, к леди Элиане посетители, — сказала она, и я поспешно вскочила с места.

— Куда? — хмуро спросил брат.

— Ну, ты же слышал, — и я метнулась к двери.

— Леди Элиана, — тролль пристально смотрел на меня. — Ваш отец дал недвусмысленное указание…

— Пожа-алуйста, — я молитвенно сложила руки и заглянула в глаза учителю жалостливым взором.

— Эли, вы прохвостка, — усмехнулся тролль и кивнул.

Я спешно выскочила в коридор, а в спину мне понесся раздраженный рык брата. Обернувшись, и показав двери язык, я поправила платье и волосы, и посмотрела на бесовку.

— Кто там? — спросила я.

— Леди Фергас с сыном, — ответила девушка, и я побежала в гостиную, куда проводили гостей.

Леди Фергас, властная, сильная духом женщина, мать моего ненаглядного Раяна. Гонимая радостным предвкушением встречи с возлюбленным, я не особо задумывалась о причине их визита. Просить моей руки он должен был иначе, родители к сватовству отношения не имеют.

Я вошла в гостиную, поклонилась, приветствуя гостей. Леди Фергас смерила меня оценивающим взглядом. Это было неприятно. Я перевела взгляд на Раяна, но он почему-то не смотрел на меня.

— Вино, холодный напиток? — вежливо предложила я, но леди остановила меня решительный жестом.

— Это не светский визит, — прохладно сказала она и указала мне на кресло.

Это было невежливо, в гостях находилась все-таки она, но я покорно проследовала к указанному месту и присела, выжидающе глядя на нее. Мать Раяна еще некоторое время рассматривала меня.

— Элиана, — начала она, — мой сын сделал вам предложение, — я кивнула. — Так вот, не буду ходить кругами, и расшаркиваться, это лишнее. Этот брак невозможен.

Я удивленно обернулась к моему возлюбленному, но он ссутулился еще больше, пряча глаза.

— Раян считает так же, — насмешливо произнесла леди, проследив за моим взглядом. — Да, сын?

— Мама… — начал тот, в ком я видела свою судьбу, но замолчал, скривился и кивнул.

— Не слышу, — жестко произнесла его мать.

— Да, — эхом ответил ее сын.

— Я не понимаю, — почти шепотом сказала я. — Почему? Мы же любим друг друга. Раян!

Он все-таки поднял на меня погасший взгляд, в котором отразилась тоска, и сразу снова ссутулился. Мне вдруг резко стало не хватать воздуха. Я схватилась за грудь и встала.

— Почему? — снова спросила я, уже глядя на леди Фергас.

— Все просто, деточка, — на недопустимую фамильярность я сейчас не обратила внимания. — Начнем с того, что Раян уже помолвлен, полгода как помолвлен.

Я покачнулась. Полгода… Но он же все это время клялся мне в любви. Как такое возможно?! Я снова обернулась к Раяну.

— Это правда? — сдавленным шепотом спросила я.

— Эли, — тихий стон проник сквозь его ладони. — Прости.

— Да, деточка, правда, — все так же насмешливо чеканила леди. — Пойдем дальше?

— Есть еще и дальше? — глухо спросила я.

— Имеется, — она усмехнулась и закинула ногу на ногу. — Твое происхождение.

— Что не так с моим происхождением? — я подняла на нее удивленный взгляд, но слезы помешали рассмотреть лицо женщины.

Я постаралась взять себя в руки. Удар уже нанесен, и надо с достоинством выдержать его. Промокнув слезы, я уверенней посмотрел на леди Фергас.

— Ты урод, деточка, — произнесла она, перестав усмехаться. — Не человек и не вампир, нечто среднее. Посмотри на себя. Ты не пара моему мальчику. Твой брат вышел таким, каким должен быть потомок двух рас, но ты не то, не се.

— Мама! — воскликнул Раян, но на этом его красноречие иссякло.

— Молчи, — рявкнула на него мать. — Ты никогда не станешь леди Фергас.

— И слава Пресветлой!

В дверях стояла мама. Ее глаза потемнели от гнева. Она вошла в гостиную и остановилась перед матерью того, кто сейчас своим молчанием топтал мою душу сильней, чем его мать оскорблениями.

— Это кто тут у нас? Мелкопоместные дворянчики, получившие титул неизвестно за какие заслуги? — с холодной насмешкой произнесла мама. — Леди, как вас там… э-э… Ферган, гас… Совершенно омерзительная фамилия. Так вот, любезная, перед вами внучка князя Пронежского и первого лорда клана Одариан. Ваш сопливый отпрыск не годится даже на то, чтобы держать шлейф платья моей дочери.

— Да как вы… — начала мать Раяна.

— Закройте рот, вы в моем доме, — отчеканила мама. — И благодарите богов, что всей этой грязи, вылезшей из вашего рта, не слышал лорд Одариан. Он слишком несдержан, когда оскорбляют его семью. А теперь поднимите свой недостойный зад и проследуйте на выход. Да, и не забудьте прихватить этого хлюпика.

— Вы еще не знаете, с кем вы связались, — прошипела леди Фергас.

— Пошла вон, — высокомерно произнесла княжна Пронежская.

— Что?! — леди вспыхнула.

— Вон! — мама сверкнула яростным взглядом.

Леди побагровела и ринулась к двери. Раян встал, последовал за матерью, но остановился рядом со мной. Он замялся, желая что-то сказать.

— Эли…

— Деточка, — мама тут же оказалась рядом. — Не опоздай, мамкин подол уходит.

Раян в отличие от матери побледнел, что-то пробормотал и выскочил из гостиной. Мама повернулась ко мне.

— Чтобы близко не смела к нему подходить.

— Мама, — всхлипнула я, и она прижала меня к себе, спеша утешить.

Так гадко я еще никогда себя не чувствовала.

Шел третий день, как мне разбили сердце. Это стало настоящим ударом. Я пыталась делать вид, что ничего не произошло, что у меня все замечательно. Даже вернулась в класс после всего того кошмара, что разыгрался в гостиной. Но просидела не более получаса и выбежала, пряча слезы. Мама мне позволила не посещать занятия несколько дней. Папе рассказали версию о нездоровье. Просто мы с мамой опасались, что действия папы будут слишком жесткие. Добротой и всепрощением мой любимый отец никогда не страдал, если дело, конечно, не касалось о его семьи. Нам доставались только отцовские шпильки. В особых случаях, когда мы с Элом зарывались, еще подзатыльники, брату больше. Я девочка, чем беззастенчиво и пользовалась.

Так вот, третий день я почти не покидала своей комнаты. Сидела на подоконнике и смотрела в окно, особо не стремясь к общению с домашними. Не знаю, что сказала мама отцу, но он за это время заглянул ко мне всего пару раз. В любом случае, мама всегда знала, что сказать, и до истинного моего состояния папа не копал, хотя и хмурился, глядя на мое осунувшееся лицо.

А вот брат напротив, он заходил ко мне каждый день и приносил всякие вкусности, от которых я неизменно отказывалась. Эл пытался развлечь меня разговорами, но я лишь слабо улыбалась, чтобы не обижать брата.

— Эли, как ты достала! — взъярился он на третий день.

— Чего тогда ходишь? — вяло огрызнулась я.

— Дурак потому что, — уже более спокойно усмехнулся Элиам. — Сестру свою люблю, представляешь, как жуть? Вот эту вот хлюпающую и ноющую бестолочь. А еще плохо мне, когда ей плохо. И что делать?

Я пожала плечами и отвернулась к окну.

— Ну, же, Эли, чего ты сама хочешь? — слегка толкнул меня в плечо брат.

— Умереть, — бесцветно прошелестела я, и он сел рядом, задумчиво потерев подбородок.

— Неплохая идея, — серьезно произнес Эл. — Тебе быстро или помедленней? Побольней или без мучений? Я бы выбрал замок Фергас. Взять и шмякнуться с крепостной стены под ноги напыщенной бабе и ее слабаку сыночку. Может, даже не перешагнут сразу. Что выберешь? Можно, конечно, и по-тихому, чтобы нежному Раяну не было гадко смотреть на твою лепешку.

— Отстань, Эл, — раздраженно отмахнулась я.

— Не-а, мне понравилось фантазировать. Представляешь, стоишь ты на их крепостной стене, ветер развивает твои лохматые волосы, в глазах вселенская тоска и немой укор. Ты взмахиваешь руками, и как птица вниз, правда, камнем. У-у-у, — он озвучил мой предполагаемый полет, опуская сжатый кулак резко вниз. Красота!

— Уроды не создают красоту, — ожесточенно ответила я и спешно уставилась снова в окно.

— Согласен, Раян с мамашей ничего вообще создать не может, — деловито кивнул Элиам.

— Я уродина, я! — выкрикнула я и спрятала лицо за ладонями.

— Угу, — поддержал меня брат. — Вот сейчас наревешь себе красные глаза, нос картошкой, и точно станешь страшной.

— Не смешно, — ответила я, сквозь прорвавшиеся рыдания. — Она права, я урод, ни вампир, ни человек. Нечто среднее. Конечно, такой красавец, как Раян, выбрал себе другу невесту. Но меня-то он зачем обманывал? У уродов тоже есть душа!

Элиам некоторое время молчал, мрачно взирая на меня. После стащил с подоконника и поставил перед зеркалом.

— Что видишь? — спросил он, вставая рядом со мной. Я промолчала. — Ладно, озвучу сам. Я вижу красивого молодого человека и зареванную, но тоже весьма миленькую девушку. — Возмущенно фыркнув, я убрала руки и посмотрела на брата. — Когда приведешь себя в порядок, тоже станешь красивой, — милостиво пообещал Эл. — Эли, в конце концов, у тебя красивый брат?

— Когда не несет чушь, — проворчала я.

— С чушью я вообще прекрасен, — отмахнулся Элиам. — Ты почти моя копия. Дорогая моя сестренка, мы с тобой практически близнецы за некоторыми нюансами. А теперь скажи, может ли близнец такого очаровательного создания, как я, быть уродом?

— Балабол, — усмехнулась я, но плакать перестала и теперь с пристрастием разглядывала брата. — Ладно, так и быть, ты у меня хорошенький.

— Хорошенький, — презрительно хмыкнул Эл. — Хорош, как бог, но хватит уже восхвалять меня, а то сглазишь. А теперь сравни с нами эту блеклую немочь, Раяна Фергаса. Фу-у, никогда не понимал, что ты нашла в этом сутулом дохляке, в этой обшарпанной нюне с водянистыми глазами, в этом…

— Хватит, — рыкнула я. — Он красивый. К тому же его мать не внешность имела ввиду. Я — человек с клыками вампира, я — Пьющая кровь без жажды крови и возможностей к обращению, как и без чуткого зрения, слуха и обоняния. Я просто недоделка. Насмешка богов.

— Дура ты, — заорал на меня брат, так остервенело, что я даже попятилась. — Сопливая, слабохарактерная дура! Что ты все ноешь? Ты кто? Ты разве какая-то Фергас? Ты — Одариан! Ты дочь наших родителей! Ты когда-нибудь видела, чтобы мама или папа убивались подобно тебе? У сильных родителей не бывает слабых детей, уяснила? Или ты прекращаешь это представление, или ко мне можешь больше не подходить!

— Ну и не подойду! — выкрикнула я.

Эл подошел вплотную ко мне, навис сверху и зло зашипел:

— А теперь сама подумай, что сказала.

И стремительно покинул мою спальню громко хлопнув дверью. Я некоторое время сверлила последнюю не менее злым, чем у брата, взглядом исподлобья. После вернулась на подоконник и сердито посмотрела на улицу. Эл как раз вихрем промчался в сторону ворот. Тоже мне. Ну и не подойду, зачем мне слушать весь его бред?

— Красавец… — проворчала и вдруг усмехнулась.

Элиам всегда был мне поддержкой, защитой и опорой. Он прикрывал меня от родителей, защищал от соседских мальчишек, если мой язык доводил их до попыток надавать мне по шее. Брат знал все мои тайны, как и я его. А сколько я выслушивала мечтательных признаний моего влюбчивого Эла?

Когда мы были совсем маленькими, я бежала не к родителям, а к нему в спальню, и мы вместе боялись грозы, прячась с бытовым магическим светлячком под одеялом. Пугали друг друга еще больше, выдумывая страшные истории, а потом сами же друг друга и успокаивали. Да, мы ругались, ссорились, иногда даже дрались, но как только что-то угрожало одному из нас, второй забывал обиды и спешил на помощь. Так неужели же я обижу брата из-за того, кто плюнул мне в душу? Кто не оценил моего отношения к себе? Из-за того, кто обманывал меня не один месяц, у кого не хватило смелости ни признаться в помолвке, ни отстоять свое право на счастье у собственной матери.

— Эл!

Я выскочила из покоев и помчалась следом, гадая, куда он мог скрыться.

— Куда бежим? — на дороге у меня встал папа.

— Па-а, — я нетерпеливо затопала, — пусти, мне Эла надо найти.

— Тебе уже лучше? — отец внимательно взглянул на меня.

— Кажется, да, — кивнула я.

— Тогда, как найдешь своего брата, приведи себя, наконец, в порядок, съездим в Андалин, — улыбнулся папа и отошел с дороги.

Рассеянно кивнув, я помчалась дальше. Миновала двор, пробежала, гулко стуча подошвам домашних туфель по деревянному настилу моста, выскочила на зеленый склон и остановилась, гадая, куда исчез брат. Немного подумав, я побежала к остаткам разрушенного равелина. Здесь мы частенько играли с братом когда-то. Да и сейчас иногда заглядывали, когда было нечего делать. Но Элиама здесь не было. Вздохнув, и еще немного подумав, я вспомнила про речушку в долине. Туда Эл уходил, когда ему хотелось побыть одному. Место это находилось на границе наших земель.

Подобрав юбку, я помчалась вниз. Уже оказавшись внизу, я перевела дыхание, привычно позавидовала скорости брата и, теперь гораздо спокойней, направилась туда, где мог прятаться брат. Неожиданно до меня донеслись голоса. Я остановилась, раздвинула листву кустарника, за которым остановилась, и выглянула. Там гуляла пара. Кровь вдруг прилила к щекам, удары сердца отдавались в ушах, а руки задрожали. Там был предатель Раян. Он поддерживал под руку соседскую девушку, чистокровную человеческую девушку. Не знаю, чем руководствовалась мать Раяна, но по знатности и достатку мы были выше. Да и внешне она уступала мне, только что зубы были ровные.

Я уже готова была к малодушному бегству, но подумала об Элиаме и смело шагнула из-за кустов, пройти мне было необходимо мимо них. Я натянула на лицо независимое выражение, задрала подбородок и сделала первый шаг. Он заметил меня. Остановился, застыл, побледнел. Затем взгляд Раяна метнулся к его спутнице, снова на меня. Но я уже прошла мимо, полностью игнорируя их.

— Эли, — окликнул меня, вдруг осмелевший… хлюпик.

Не оборачиваясь, я продолжила путь, молясь лишь о том, чтобы предательские слезы не потекли по щекам. Он догнал, заступил дорогу и виновато посмотрел в глаза.

— Мрака, Эли, — заговорил Раян.

— Крови, — неожиданно ответила приветствием отца, которым он иногда машинально здоровался.

— Можно поговорить с тобой? — кажется, Раян был настроен более решительно, чем три дня назад.

Я вырвала свою руку, обошла его и холодно бросила:

— Вас ждет невеста, Раян. К тому же, боюсь, без вашей матери вы можете только лгать.

Но отойти я успела совсем немного. Он снова догнал меня и рывком развернул к себе.

— Эли, да послушай же…

— На глазах собственной невесты, — я укоризненно покачала головой. — Как вам не стыдно, лорд Фергас.

— Эли, — уже более раздраженно произнес Раян.

— Не позорьте себя прикосновениями к уроду, — жестко усмехнулась я и снова вырвалась.

— Пока не выслушаешь, не отпущу, — решительно заявил осмелевший предатель, уже в третий раз перехватывая меня.

— Руки убрал от нее, — ленивый голос Эла донесся из-за зарослей на берегу речушки. — Ран, я ведь не люблю повторять дважды, ты меня знаешь, — теперь к ленце прибавилась насмешка, сделав брата похожим на отца.

Раян взглянул на меня исподлобья и отступил. Я, не одарив его более и взглядом, подошла к брату, лежавшему на траве, и уселась рядом. На лице Эла блуждала ухмылка. Я хмуро посмотрела на него и вдруг тоже ухмыльнулась.

— Прости меня, — сказала я, больше не глядя на него.

— Все в порядке, сестренка, — отмахнулся Эл. — Все девочки плаксы.

— А мальчики задаваки, — я улыбнулась и повернула голову в сторону брата, взлохматила ему волосы и получила по руке.

— Чудище ты мое дорогое, — Элиам потянул меня на себя, и я юркнула ему на плечо. — Нашла из-за кого страдать.

— Ты не успокоишься, да? — проворчала я, искоса поглядывая на брата.

Он потрепал меня по плечу, и мы замолчали. На моих губах вдруг появилась самодовольная улыбка. Не знаю, каким местом, но Эл увидел ее.

— И чему ты там радуешься, глупая? — спросил он. — Что при невесте к тебе побежал и вел себя вызывающе? Так побежал к тебе, а все равно на ней женится. Ему так мамочка велела.

— Гад, — прошипела я, тыкнув брата кулаком в бок.

— Я-то здесь причем? — засмеялся Эл. — Я бы, если бы ты не была моей сестрой, выбрал тебя, честное слово. Но это я, а то Раян Фергас. Он всегда был слабаком, Эли, и я тебе это говорил. И вообще, надо тебя вывести куда-нибудь развеяться, чтобы уж совсем успокоилась.

— Ой! — я вскочила на ноги. — Бежим!

— Куда?! — возмутился Элиам, которого я тянула за руку.

— Папа сказал, что в Андалин поедем, — пояснила я, когда не смогла сдвинуть братскую тушу и на полпальца. — Уф, кабан, — я вытерла со лба пот. — Ты разжирел!

— Кто разжирел? — Эл одним движением вскочил на ноги. — Сейчас кто-то ответит за свое хамство, — угрожающе произнес он.

Я взвизгнула, подхватила подол и помчалась теперь от брата. Ни Раяна, ни его невесты здесь уже не было. Впрочем, это меня заботило гораздо меньше того, что…

— Эл! — снова взвизгнула я, когда он все-таки это сделал!

Брат налетел на меня, взвалил на плечо, не забыв пощекотать под ребрами и нырнул в подпространство. Ненавижу такой способ передвижения!!! От того, как сливаются очертания внешних контуров деревьев, домов, людей, превращаясь в неясные росчерки, начинает просто зверски тошнить. Поначалу я никогда не могла удержать содержимое собственного желудка. Папа меня жалел, он стал первой жертвой, а вот Эл, когда подрос, стал сильней и провернул свой бег со мной на плече, называл меня очень нехорошими словами, а потом уже жалел. Мама жалела всегда, когда я добиралась до дома. Она меня, как никто понимала.

— Сестренка, держи свой желудок в руках, — потребовал наглый брат, — мы уже на месте.

— Слава богам, — простонала я и свалилась на землю. — Ненавижу тебя.

— Я тебя тоже, ты же знаешь, — расплылся в широкой улыбке Эл.

— Уйди, упырь, дай умереть спокойно, — потребовала я, вытягиваясь на траве перед родным замком.

— Ны-ытик, — протянул брат, щелкнул меня по носу и снова взвалил на плечо. — Я тебя не брошу, ты же сестра мне.

— Да, какой ты брат после этого, — добавив в голос побольше трагизма, продолжила я страдать.

— Самый лучший, — уверенно сообщил Элиам и взбежал по лестнице. — О, пап, Мрака!

Я извернулась, посмотрела на отца и тяжко застонала.

— Папа-а, пожалей меня-а-а. Па-а-а, — заныла я, требуя к себе повышенного внимания и сочувствия.

— Вылитая мать, — покачал головой отец. — От легкого насморка уже при смерти. Неси, сынок, — и скрылся за ближайшей дверью.

— Съела? — усмехнулся братец и, насвистывая себе под нос гимн Пронежа, понес меня дальше.

— Жестокая судьба, — вздохнула я и перестала страдать.

— Через пятнадцать минут во дворе. — Догнал нас приказ отца.

Эл поставил меня на ноги, я показала ему язык, и мы разошлись по покоям, где начали стремительно одеваться. Папа сказал — пятнадцать минут, значит, надо успеть, папа ждать не любит. Так что через пятнадцать минут мы, толкаясь и перегоняя друг друга, уже неслись снова вниз. В дверях мы все-таки застряли, и теперь пыхтели и кряхтели, не желая уступить друг другу.

В коляске сидела мама, папа красовался на своем озваре, но взгляды их были направлены на дверь. Они о чем-то переговариваясь, не прекращая наблюдать нашу с братом возню.

— О чем говорят? — спросила я.

— Ставки делают, — ответил Эл. — Сегодня за тебя папа, за меня мама.

— И как не стыдно играть на собственных детях! — возмутилась я, наступая брату от души на ногу.

Сегодня за меня папа, я должна оправдать его доверие! Брат был того же мнения, потому что мама чаще болела за меня, и он не хотел ударить в грязь лицом, потому нагло щекотал меня.

— Эл, я же женщина, ты должен мне уступить! — воскликнула я.

— Ты не женщина, ты моя сестра, это разные вещи, — ответил Элиам.

— Сын! — вдруг позвал отец.

Брат поднял на него взгляд, немного растерявшись, и я вывернулась, первой подбежав к коляске. Папа сохранял совершенно невинный вид. Он нагнулся с Оза и нежно поцеловал меня в щеку.

— Горжусь моей малышкой, — сказал папа, и я расцвела.

— Это было нечестно, — надулся Эл.

— Сынок, ты кому говоришь о чести? — философски произнесла мама. — Ты ему еще про совесть скажи. Это же твой отец, самый изворотливый тип во всем мире Мрака.

— И заметь, Лиора, бесчестный, бессовестный, изворотливый тип, но с пятью желаниями, которые ты выполнишь. Сынок, спасибо, — и папа расплылся в коварной ухмылке.

— Два! — возмущенно воскликнула мама. — Элион, мы договаривались на два желания!

— Радость моя, я сказал пять, как раз перед тем, как Эли совершила свой отчаянный рывок. Ты промолчала, значит, возражений не имеешь. — А глаза у папы невинные-невинные.

— Прохиндей, — фыркнула мама.

— Зато прохиндей с пятью желаниями, — отец опять свесился с Оза и поцеловал маму в губы, отчего мы с братом одинаково скривились.

— За твою изворотливость я тебя и люблю, — улыбнулась мама.

— Только за это? — бархатистым голосом поинтересовался папа, и мы с Элом возмутились:

— Ма! — воскликнула я.

— Па! — подхватил брат.

— Живо в коляску, — с деланной суровостью рыкнул папа, и я уселась напротив мамы.

Эл забрался на черномастного жеребца с клыками, как у Оза и такими же небольшими неразвитыми крыльями. В остальном он был вылитой Бусиной. Это мамина кобыла, уже совсем не молодая. Коляской правил наш кучер — бес. Он обернулся, глянул на меня и подмигнул. Я улыбнулась в ответ, перевела взгляд на маму и заметила в ее глазах вопрос.

— Все хорошо, мам, — ответила я и добавила одними губами. — Выживу.

Мама кивнула головой и одобрительно улыбнулась.

Андалин в лучах вечернего солнца выглядел просто восхитительно. Белокаменные дома с серебристыми остроконечными крышами казались бесплотными, парящим над землей миражом. Горожане занимались своими делами, и на нас никто внимания не обратил. Ехали мы в сторону городской ярмарки, открывшейся еще вчера. Не сказать, что папа был любителем подобных развлечений, но ярмарки любила мама, и нам с братом они доставляли немало удовольствия. Потому наш суровый Пьющий кровь позволял нам дурачиться от души. Он и сам иногда дурачился, участвуя в соревнованиях по метанию ножей, в турнире на мечах или просто мерился силой с каким-нибудь заезжим смельчаком. Свои закончились, когда мы были совсем маленькими. Сначала желающие хотели утереть нос высшему вампиру, потом предпочитали не связываться. А вот те, кто его не знал, все так же горели желанием доказать, что худощавый и длинный вампир не выстоит против какого-нибудь могучего тролля. Даже демоны попадались. Вот тогда смотреть было интересно.

В силу присущих обеим расам качеств, уступать не желал ни один, ни другой, пуская в ход арсенал доступных средств. Так однажды, жителям Анделина повезло увидеть папину трансформацию. Народ дружно ахнул и замер, затаив дыхание, и в этой тишине раздался сокрушенный мамин голос:

— Рубашечку порвал.

— Жмотина, первую за пятнадцать лет! — ответил папа.

— Но порвал же, — не смолчала мама.

— Новую куплю, — отмахнулся папа.

— Элион Одариан, ты просто прорва, — мама укоризненно покачала головой.

Не знаю, сколько бы продолжался спор, но тут возмутился демон, в чьих ладонях появились ледяные стрелы:

— Мы будем драться или бабьи причитания слушать?

Сказал он так зря, потому что папа не любит, когда хамят маме. Он очень рассердился, выбил из рук демона его стрелы и связал собственным ремнем поверженного противника, унизив того перед половиной города. Мне после Эл сказал, как родители шептались, что демон такого не простит. Отца потом пару дней не было дома, а вернувшись, он перецеловал нас всех по очереди и шепнул маме, что ей нечего опасаться. Это я уже сама слышала. Но с тех пор мама запретила папе участвовать в кулачных поединках. Папа послушался.

Коляска подкатила к городской площади. Наши мужчины спешились и помогли нам с мамой выбраться из коляски. Отец огляделся, кому-то небрежно кивнул, и мы направились в сторону ярмарочных шатров. Родители шли позади нас с братом, а мы, словно дети, крутили головами, тыкали пальцами, указывая на то, за что зацепился взгляд. Но первым делом, и это было непреложным законом, мы подходили к шатру со сладостями. Туда направились и сейчас.

— Что желает высокородное семейство? — поинтересовался приветливый торговец.

Семейство желало. Мама выбрала любимые конфеты, а мы с братом… Наши глаза собирали по всему шатру, разбежались. И от торговца мы уходили, заваленные сладостями и с раздумьем на лице, как и чем это есть, руки были забиты пакетиками. Папа иронично поглядывал на нас, ожидая с интересом, как мы извернемся. Эл сделал просто, он нырнул лицом в один из пакетиков и захрустел леденцами. Я поступила умней, сунула половину своего добра ухмыляющемуся отцу.

— Эй! — возмутился он.

— Я так люблю тебя, папочка, — улыбнулась я самой милой из самых милых улыбок и принялась за яблоко в карамели.

— Мелкая нахалка, — проворчал папа, но послал мне воздушный поцелуй.

Эл с надеждой посмотрел на отца, но тот сделал вид, что ничего не замечает, и брат тяжело вздохнул:

— А ведь я так люблю тебя, папочка.

— Не прокатило, — усмехнулся папа.

Эл снова вздохнул, и его лицо вновь исчезло в одном из пакетиков. Впрочем, ел он быстро, потому вскоре уже спокойно закидывал в рот засахаренные фрукты щипчиками, полагавшимся к этим сладостям, дабы покупатели не испачкались.

— Эл, — позвал отец и кивнул головой на оружейную палатку.

— Оу, — восхитился брат, и наши мужчины оставили нас одних.

Потеряться в толпе мы не боялись. И папа, и Элиам легко находили наш след, потому мы с мамой отправились к ряду кружевниц. Мы переходили от шатра к шатру, от палатки к палатке, восхищенно разглядывая великолепную работу кружевниц. Здесь были и мелочи, типа, манжет и воротничков, и красивейшие вуали, перчатки, занавеси и даже нижнее белье. Возле последнего мама особенно задержалась. Чему-то усмехнулась и купила несколько комплектов. Мне же купили перчатки и еще по мелочи. После мы направились к шляпникам, где с веселым хохотом примеряли самые невообразимые шляпки, шляпы и шляпищи. Особенно развеселила нас одна тучная леди, гордо мерившая шляпу невероятных размеров.

— Таких огромных грибов я в жизни не видела, — прошептала мне мама, и я прыснула в кулачок.

Хозяин этой палатки неодобрительно покосился на нас и кинулся к леди с уверениями, что в этой шляпке она помолодела лет на двадцать. Их разговор мы уже не слушали, чтобы уж совсем не казаться невоспитанными, и, ехидно хихикая, перебрались в шатер с веерами. После мы выпили холодного напитка с пирожными и отправились дальше. Что меня начало смущать, это пристальные взгляды, которые я ловила время от времени. Вскоре заметила это и мама. Она проводила удивленным взглядом двух перешептывающихся кумушек, которые косились в нашу сторону и над чем-то посмеивались.

В ряду, где портнихи пытались сбыть наиболее залежалый товар, мы зашли в большой шатер дьери Аргаш, у которой приобретали большинство своих нарядов. Иногда нечто стоящее можно было найти и на ярмарке. Дьери встретила нас приветливой улыбкой и горящими глазами. Она почему-то задержала на мне пытливый взгляд.

— У меня грязное лицо? — раздраженно спросила я.

— Нет, леди Элиана, у вас прекрасное лицо, — поспешила заверить меня дьери, и из-за ширмы вдруг послышался взрыв смеха.

Мама ухватила хозяйку шатра за локоть и утащила подальше от смеющейся ширмы. Я поспешила за ними, понимая, какой вопрос задаст мама дьери Аргаш.

— Что, к архам, происходит? — шипящим шепотом спросила мама.

— Ничего, леди Одариан, — хозяйка модной лавки развела руками и посмотрела на маму честными глазами.

— Дьери Аргаш, — сухим тоном начала мама, — скажите честно, вы хотели бы потерять нас, как ваших клиентов?

— Нет, леди Лиора, что вы! — воскликнула дьери.

— Тогда повторяю вопрос, что происходит? — тон мамы стал ледяным.

— Понимаете… — замялась дьери.

— Нет, не понимаю, — ответила мама.

— Видите ли…

— Не вижу, покажите, — теперь к холоду добавились и металлические нотки.

— Слухи, леди Лиора, всего лишь слухи, Вам не стоит обращать на них никакого внимания, — горячо заговорила дьери Аргаш.

— Это мне решать. Подробности.

Хозяйка шатра снова замялась, бросила на меня быстрый взгляд и выпалила.

— Говорят, леди Элиана спуталась с бродяжкой бесом.

— Что? — очень тихо переспросила мама.

— А еще ходят слухи, что это не бес, и не бродяга, а тролль мясник, — зажмурившись, продолжала уважаемая дьери. — И кто-то говорит, что они предавались страсти прямо на прилавке его лавки, и их видели. А еще… Прости боги, что леди Элиана беременна и скрывает это от вас. А еще…

— Довольно, — чуть хриплым голосом произнесла мама и посмотрела на меня.

— Мам… — я даже не знала, как реагировать.

— Ни слова, дочка, — остановила меня мама. — Здесь слишком длинные уши и грязные языки. Я не позволю переворачивать слова порядочной девушки. — Затем снова повернулась к дьери Аргаш. — Откуда ползет эта грязь?

— Я не знаю, — растерянно ответила хозяйка модной лавки.

Мама оглянулась на ширму, где сейчас воцарилась тишина. Затем перевела взгляд на дьери и решительно направилась к ширме, заглянула туда.

— А знаете, вот эта, так сказать, леди Огриш в непозволительно пьяном виде отдавалась страсти за портьерой, пока ее искал муж, лакею, кстати, бесу. И как оно, Грамми? Ой, у тебя лицо стало цветом под твои красные панталоны. Кстати, у моей бабушки такие же были. Не ожидала от тебя, Грамми, такой безвкусицы. Впрочем, именно от тебя и ожидала. А насчет портьеры, сущая правда, я случайно застала ее за этим непотребством.

— Ложь! — дрожащим голосом взвизгнула та, что пряталась за ширмой.

— Да? Тогда откуда я знаю про здоровенную родинку на твоей заднице? — зло усмехнулась мама. — Прежде, чем порочить невинную девушку, лучше смотрите на себя. — И вновь ее тон стал ледяным. — Кто пустил эти сплетни?

— Мне сказала леди Ирнес, а ей, кажется, леди Дирхи. — Запинаясь, ответила Грамми Огриш. — А ей леди Фергас.

— С-стерва, — яростно зашипела мама, кивнула мне на выход из шатра, но остановилась и снова обернулась. — Будете и дальше лить грязь на мою дочь, натравлю мужа. А вы, дьери Аргаш, можете больше на нас не рассчитывать. Мне неприятна женщина, обсуждающая своих клиентов.

Провожала нас мертвая тишина, нарушаемая лишь всхлипами леди Огриш и тяжким вздохом хозяйки модной лавки, где мы неизменно оставляли немалые деньги. Я все еще была в шоке, потому шла за взбешенной мамой, тупо глядя ей в спину. Мы уже нигде не останавливались, просто метались по ярмарке в поисках наших мужчин. Настроение было бесповоротно испорченно.

— О, а вот и маленькая клыкастая шлюха, — раздался довольный хриплый голос какого-то пьяницы.

Мама развернулась на каблуках и сжала кулаки. И меня отпустило, но сразу же накрыла волна негодования.

— Закрой свой рот, скотина, — зашипела мама, подступая к пьянице.

— Ой, как страшно, — хохотнул этот идиот. — Мать тролльей подстилки будет меня учить. Рожу разобью, леди.

— Да, как вы смеете! — воскликнула я, выскакивая вперед.

— А это, кто решился тявкать? — заржал уже в полный голос пьяный мужик, чья раса не угадывалась, потому что имело место явное смешение нескольких кровей. — Пошла вон, дрянь.

Он замахнулся, но мама оттолкнула меня, и удар пришелся ей по лицу. Мама охнула и упала на землю.

— Папа!!! — заорала я. — Эл!!!

Озверевший пьяница уже снова занес над мамой руку, как вдруг… Его крик перекрыл ярмарочный гам. Оскалившийся папа с ярко-алыми глазами откинул в сторону руку, посмевшую притронуться к маме.

— Элион… — мама вдруг разрыдалась, и папа озверел.

Я никогда не видела таким своего отца. Он бывал ехидным, бывал ироничным, язвительным, вредным, сердитым, добрым, нежным, ласковым, но тем, кем он был сейчас — никогда. Я видела перед собой разъяренного зверя, и это было страшно. Страшно и… завораживающе. Какая-то часть меня сейчас готова была закрыть лицо ладонями и с криками бежать прочь, как все, кто до этого с жадным любопытством смотрел на унижение двух женщин. А другая моя часть вдруг ощутила трепет и азарт. Кровь начала бушевать в висках, рот наполнился металлическим привкусом, и я поняла, что прокусила губу. Машинально облизав губы, я все так же зачарованно смотрела, как визжащий пьяница отползает от отца на оторванных по колени ногах, а Пьющий кровь неумолимо надвигается на него.

— Никто, — с шипением произнес отец, которого я тоже никогда не слышала, — никогда не смеет прикасаться к моей женщине.

И искалеченный идиот вдруг с ненавистью взглянул на вампира и выкрикнул:

— Отец шлюх…

Договорить он не успел, упав с разорванным горлом. Отец стоял над телом. Он поднес окровавленные пальцы с длинными острыми когтями ко рту и лизнул. Тут же сморщился и сплюнул.

— Падаль, — с отвращением произнес он и достал платок, вытирая руку. После обернулся ко мне и пристально вгляделся в мое лицо. — Эли? — в голосе отца скользнуло удивление.

— Мама, — прошелестела я и потеряла сознание.

Когда я очнулась, моя голова покоилась у мамы на коленях. Мы уже покинули Андалин и теперь возвращались домой. Первого я увидела Элиама. Он был мрачен и молчалив. Взгляд его серо-зеленых, как у меня и у мамы, скользнул по лицу мамы, опустился на меня, и брат ободряюще подмигнул. Я вывернула голову, но папы с нами не было.

— А где папа? — спросила я, заглядывая в глаза маме.

— Он остался в Андалине, — ответила она. — Разберется со всем и вернется.

— Отцу что-нибудь угрожает? — хмуро спросил Эл.

— Нет, не думаю, — ответила мама, но я уловила тревогу в ее глазах, с которых не сводила взгляда. — Он Пьющий кровь, высокородный Пьющий кровь, женатый на человеческой женщине. Всем разумным существам это говорит о многом, потому отец действовал согласно поведению и взглядам своей расы. Максимум, что ему грозит, это запрет на въезд в Андалин. Но не думаю, что лорд Даргар на это пойдет. Он демон, потому понимает мотивацию действий вашего папы. Я больше переживаю, чтобы он сгоряча еще кого-нибудь не порвал.

Мы с братом переглянулись, затем оба посмотрели на маму. Она была задумчива и продолжать разговор не желала. Так как мне было уже лучше, лежать на ее коленях я не видела смысла, потому села ровно и снова взглянула на брата. Он кусал губы, что означало только одно, Элиам был зол. Затем перевела взгляд снова на маму.

— Мам, — позвала я, — это все ложь обо мне. Клянусь!

Мама оторвалась от своих мыслей, повернулась ко мне и ответила не сразу. У нее был вид человека, который не может понять, о чем ему говорят. Наконец, сообразила и возмущенно воскликнула:

— Да, как ты могла подумать, что я хоть на мгновение могла поверить в эту мерзкую клевету?! Разве ты не дочь мне и не живешь со мной под одной крышей? Или ты считаешь, что я дурная мать и вовсе не знаю своих детей?

— Мам, ты чего? — опешила я.

— Прости, малыш, но я в бешенстве, — звенящим от напряжения голосом продолжила мама. — Эта Фергас… Я наведаюсь к этой су… хопарой женщине, — зло закончила она.

— Я с тобой, — мрачно подхватил Эл. — Не прощу этой мерзкой семейке их клевету.

— Мстительная су…слиха! — рыкнула мама. — Глаза выцарапаю. Позорить она нас вздумала!

Мама бушевала. Это был настоящий день открытий, потому что ее я тоже никогда такой не видела. Я опустила взгляд на свои руки. Как мерзко. Мерзко и гадко. За что? За что такая грязь? И так уже оскорбила, сделала больно. Да, что там, ее сынок, которого я любила всей душой, растоптал мое сердце. Предатель! Но вот эта ложь обо мне зачем?! Только, чтобы отомстить маме за защиту собственной дочери? Боги, какой позор… Я закрыла лицо руками. Нет, я не плакала, просто было невероятно стыдно, что моей семье приходится переживать такое из-за меня! Как теперь будут принимать родителей в домах соседей? А что будет с братом? Он ведь считался завидным женихом, а теперь что же? Брат шлюхи? Пресветлая… Как же стыдно-то! И как это возможно, чтобы вся округа вдруг поверила лжи одной женщины? Шлюха… Я девица и вдруг такое. Со мной теперь все кончено. Никто не захочет смотреть на подстилку тролля, беса, кого еще там приписали? И даже, если мать Раяна признает, что оболгала меня, то память о том, что обо мне ходили такие сплетни, останется.

— Прекрати! — крик мамы заставил меня оторвать руки от лица и испуганно посмотреть на нее. — Даже не вздумай переживать из-за грязных сплетен. Ты невинная девушка и не должна позволять всяким ничтожествам ранить себя.

— Но, мам, это же конец, — прошептала я.

— Ага, для этих упырей, — отозвался брат. — Я им устрою счастливую жизнь.

— Ты не лезь, — строго велела мама. — Мы с отцом сами справимся.

— Ты предлагаешь мне, молча, проглотить оскорбление, которое нанесли моей сестре? — возмутился Эл. — Да я их собственными руками порву за эту дикую ложь!

— Это мой сын!

Мы вскинули головы и посмотрели на папу, подъезжающего к нам. Отец с гордостью глядел на Эла и одобрительно кивнул ему. Братом можно гордиться, а вот мной… Из-за меня моя семья сейчас стоит в центре скандала. Я не удержалась и снова закрылась ладонями. Папа легко перепрыгнул с Оза в коляску и сел рядом со мной.

— Посмотри на меня, Эли, — потребовал он, и я замотала головой, не желая вылезать из своего призрачного укрытия. — Дочь, посмотри на своего отца.

Я подчинилась. Папа убрал с моего лица выбившиеся из прически волосы и ласково улыбнулся. После прижал мою голову к своей груди, и я заплакала. Вот эта простая ласка от папы добила меня окончательно, и теперь я громко всхлипывала и щедро орошала слезами его камзол.

— Эли, — папа оторвал меня от своей груди, — посмотри на нас. Вот он я, твой па, вот мама и брат, трое твоих самых близких, которые ни на мгновения не усомнились в тебе, трое, которые любят тебя и верят в твою порядочность. Каждый из нас по отдельности и все вместе, мы готовы отстаивать твою честь перед всем миром Мрака. Неужели ты думаешь, мы позволим кому-то порочить нашу малышку?

— Па, мне так стыдно, — в голос зарыдала я и крепко-крепко обняла папу, снова прячась на его груди.

— Дочь.

— Пап, пусть порыдает. — Донесся голос брата. — Все равно не успокоиться пока сама все хорошенько не обдумает. Пусть мама с Эли остаются дома, а мы с тобой наведаемся к Фергасам.

— Непременно сын, — услышала я ответ отца и возмущенное мамино:

— Вы не можете оставить меня дома, я лично хочу выцарапать глаза этой гадине!

— Не связывайтесь с ними, — тихо попросила я. — Посмотрите, что они уже со мной сделали. — Ой…

Папа рывком отодвинул меня и теперь удерживал за плечи.

— Ты точно Одариан? — спросил он, сурово глядя мне в глаза. — Запомни, Элиана, нельзя спускать оскорбления. Месть не должна заставлять себя ждать. Тебя ударили, ты выгрызла горло. Это закон мира, где выживает сильнейший. Я прожил так семьдесят один год и нисколько не усомнился в этом правиле. Поверь, за воротами нашего замка жизнь не щадит тех, кто позволяет себя гнуть и ломать. Расы, заполнившие мир Мрака, далеки от идеалов добра, о которых вам столько рассказывала мама.

После вернул меня на прежнее место. Плакать я уже боялась, не хотелось, чтобы папа считал меня слабой. До замка мы доехали в тишине. Коляска остановилась перед замком. Папа поцеловал меня, кивнул маме и вернулся в седло озвара. Затем махнул Элиаму, и они помчались прочь. Мама с нескрываемой завистью посмотрела им вслед, но все же тихо сказала:

— Не надо бы ребенку в этом участвовать.

— Мама, — позвала я. — Что теперь будет?

— Успокоительный настой, — ответила мама. — И мне тоже, пока я кого-нибудь не придушила.

Когда вернулись отец и брат, мы с мамой сидели в гостиной. Мама пыталась отвлечь меня разговорами, я слабо улыбалась и отвечала невпопад. Все мысли были о том, что сейчас происходит в поместье Фергас. И поэтому, когда наши мужчины вошли, мы с мамой вскочили одновременно.

— Что? — спросила мама.

— К архам, — ответил Эл и упал на небольшой диван.

— Они успели смотаться, — папа зло отшвырнул камзол. — Через портал ушли, должно быть, все крохи своей магии угрохали на переход. Похватали ценности и документы и свалили. Слуги трясутся и уверяют, что хозяева не сказали, когда вернуться, вернуться ли вообще и куда они исчезли. Найду, — уверенно кивнул папа.

Мама подошла к отцу, обняла его и потянулась навстречу его губам.

— Распоряжусь насчет ужина, — сказала она, поцеловав папу, и вышла.

Отец проводил маму теплым взглядом, после взглянул на меня и подмигнул:

— Не вешай нос, дочь, ты же Одариан. — И он тоже покинул гостиную.

— Я тоже приведу себя в порядок, — сказал брат. — Эли, чтобы там себе сейчас не думала, все наладится.

И Элиам исчез вслед за папой. А я осталась сидеть на своем месте. Наладится, конечно… Может. Для них и наладится. А я так и останусь теперь для всех тем, кем меня назвал тот пьяница. И пока я буду прятаться в замке, его будут обходить стороной. Неожиданная мысль пришла мне в голову. Да, может, она была продиктована моей молодостью и горячностью, возможно, будь я постарше и не столь впечатлительна, я бы поступила иначе, но мне было всего семнадцать. За каких-то три дня мне разбили сердце, втоптали в грязь мое имя и мою честь. Потому, подумав об этом, я уже не могла думать ни о чем ином.

Я терпеливо ждала ночи, ждала, когда все разойдутся по спальням и старалась казаться спокойной и менее подавленной. Но, когда сон опутал своими сетями замок Одариан, я выскользнула из своей комнаты и поднялась на чердак. Там, при лунном свете, я залезла в сундуки с нашими с Элом старыми вещами и нашла то, что брат носил пару лет назад, когда был такого же роста, как я сейчас. Выбрав костюм попроще, прихватив еще пару брюк, три рубашки и дорожную куртку, я аккуратно упаковала все это в заплечный мешок, который тоже нашла здесь. После спустилась вниз, стараясь не шуметь, даже дыша через раз, я вернулась в свою спальню, переоделась, взяла ножницы и безжалостно обрезала волосы, сделав их длиной всего лишь до плеч. Подумала немного и написала записку, где говорила, что я всех очень люблю, но далее позорить моих близких своим присутствием не желаю. Я просила меня не искать. Снова написала, как сильно их люблю и положила записку на видное место.

Прихватив кошель с деньгами, скопленными мной за несколько месяцев, закинув на спину мешок с вещами и прихватив несколько своих драгоценностей, я спустилась вниз. Замерев ненадолго, чтобы в последний раз вдохнуть запах родного дома, я направилась в сторону потайного хода, про который мы с братом узнали случайно еще детьми, и покинула замок, утерев последние слезы.

— Я вас очень-очень люблю, но так будет лучше, — прошептала я, глядя на черную громадину, где остались те, для кого все эти годы билось мое сердечко.

После развернулась и побежала к той самой речушке. Сняв сапоги и закатав штанины, я долго шла по холодной воде, чтобы скрыть свои следы от отца и брата. И лишь, когда речушка свернула на земли соседей, я выбралась из нее, стуча зубами, надела сапоги и побежала в сторону большого тракта, в надежде утром сесть в дорожный экипаж. Куда он будет идти, неважно. Главное, подальше отсюда.