Глава 3

«Лизка! Я последняя сволочь! Но дело в том, что это проверочное свидание как-то сразу вышло из-под контроля. Сначала на нас напал маньяк, потом я разбила машину, а потом был этот долбаный ретро-салон. О, именно он всему виной! Там такая тлетворная обстановочка… Я будто попала в параллельную реальность, в другое время! Все было, как во сне, а значит, не на самом деле! И я – это вроде бы и не я, а он – не твой парень, понимаешь?» Нет, она не поймет…

Я репетировала покаянную речь, стоя под душем. Подставляла тело гибким водным струям и отчаянно терлась мочалкой. Надо поскорее смыть с себя его запах, навязчиво преследовавший все утро. Изведя практически целый тюбик геля, провела контрольное смывание хозяйственным мылом. Вроде полегчало… Жаль, нельзя прочистить мозги ершиком для унитаза!

Замотавшись в полотенце, я потянулась к телефонной трубке. Надо признаться во всем Лизке! Просто взять трубку, набрать номер и… Телефон пронзительно заверещал в моей руке.

– Где ты была?! – взвыла трубка голосом Лизки.

Сжала кулаки на удачу.

– Лисенок, я сейчас тебе все объясню…

– Как ты меня назвала? – с ужасом прошептала она. – Последний раз ты говорила: «Лисенок, я сейчас все объясню», когда уморила голодом моего хомячка, пока я отдыхала на Сардинии!

– Не говори ерунды! Эта крыса страдала десятой степенью ожирения. Ее невозможно было уморить, она просто… сдохла от старости.

– Мария, не заговаривай мне зубы. Что случилось?

– Лизка, я последняя сволочь…

– Так и знала! – перебила она. – И зачем я только тебя попросила? Сразу ведь знала, что все кончится именно так!

Я стояла босиком на кафельном полу и вдруг покрылась мурашками.

– Лиз, понимаешь…

– Ты порвала платье!

– Нет, с платьем порядок. Я его не порвала, так… слегка помяла. Ты понимаешь…

– Сломала каблук?

– Да нет же!

– А тогда что?

Я набрала в легкие побольше воздуха и выпалила на одном дыхании:

– Лизка! Я последняя сволочь! После кафе я поехала на работу, надо было писать текст под монтаж. Я так увлеклась, что забыла позвонить, а мой сотовый разрядился!

– Вполне в твоем духе. Зачем вообще нужен мобильник, если он никогда не работает? Ну, рассказывай. Как все прошло? Он повелся?

– Нет, сидел там, как истукан, и смотрел в стол.

На том конце провода послышался вздох облегчения.

– Ты себе не представляешь, как я рада! И как он тебе вообще? Понравился?

– Ну, да… в целом вполне… Он такой… м-м-м… гибкий!

– Что?!

– Ну, в смысле дипломатичный! Умеет деликатно дать понять девушке, чтобы она отвязалась.

– Надо же, – хмыкнула она. – Ну, хорошо… Все подробности при встрече, а сейчас у меня дел по горло. Пилинг, вакуумный массаж, потом обертывание… Ах да! Машка! Мата Хари ты моя ненаглядная, спасибо! Ты настоящая подруга.

– Да уж, – крякнула я.

Нажала на кнопку отбоя и посмотрела в зеркало. Припухшие, зацелованные губы. Глаза в обрамлении темных кругов горят, как фары в ночи. Хороша подруга, нечего сказать!

Я с детства верила – тайное всегда становится явным, и уже предвидела гражданина, облитого манной кашей, на своем пороге, но в ту секунду ощутила облегчение, как воришка, который стянул пухлый кошелек и остался непойманным. Да, у меня не хватило духу во всем признаться Лизке. Но, может, это даже к лучшему? С Алексом мы больше не увидимся, и она спокойно продолжит крутить с ним любовь. Мрачно усмехнулась. Что ни говори, а я выполнила свою миссию в лучших традициях Маты Хари. Достоверно выяснила, что Лизкин парень – редкий бабник. Жаль, не смогла раскрыть ей глаза. Но, думаю, Лизавета и без моей помощи скоро выяснит, что он за фрукт, и сама его бросит. Поплачет недельку и забудет, уж я ее знаю! Я благополучно договорилась со своей совестью и отправилась пить кофе.

Так впервые в жизни у меня появился секрет от Лизки…


Кофе был горьким. Надо не забыть по дороге с работы купить сахар. Поморщившись, я включила мобильник. Ух, ты! Двадцать четыре пропущенных вызова от Лизки и четыре от абонента Рыба-прилипала. Вот зараза!

Абонент Рыба-прилипала – это мой парень Макс. Да, у меня есть парень. А что такого? Я испытываю к нему самые теплые чувства вот уже пять лет и никогда не изменяю. Ну, не считая вчерашнего. Да это и не измена была, а… умопомрачение! И точка. Кстати, я вовсе не считаю Макса рыбой-прилипалой. Забила его в «Контакты» своего мобильника под этим прозвищем в самом начале нашего знакомства. Там была такая история… Впрочем, я обещала Максу никому о ней не рассказывать. Ну вот. Потом я хотела переименовать его на Макса Докукина, но все как-то руки не доходили. Сейчас этим и займусь. Хотя… сначала надо набрать ему, вдруг что-то случилось?

– Я звонил тебе весь вечер! Где ты была? – принялся возмущаться Макс.

Я пересказала легенду об офисной ночевке.

– Ты скоро пропишешься у себя на работе, а ведь вчера у нас были планы сходить уже, наконец, в кино.

Вот за что я люблю Макса! Он создает в моей сумбурной жизни хотя бы иллюзию порядка. Например, вчера, оказывается, у меня был в планах культурный досуг, а вместо этого… От воспоминания о прошлой ночи внутри что-то сладко оборвалось. Так, надо просто выкинуть этого парня из головы. Забыть!

– Макс, давай увидимся сегодня! Пожалуйста! – взмолилась я.

– Так соскучилась? – хмыкнул он. – Ладно, выбирай место.


В суши-баре за столиком у окна меня дожидался молодой человек в льняном бежевом костюме, великолепно подчеркивающем его оливковую кожу. Выразительные серые глаза, мягкие черты лица, очень короткие темные волосы. Они вьются, Макс не терпит неряшливости и так стрижется, чтобы волосы не торчали в разные стороны. Пожалуй, его можно было бы назвать красавцем, если бы не слишком тонкие губы и немного скошенный безвольный подбородок.

– Прости, я опоздала, – выдохнула я, опускаясь на стул и открывая меню.

– Отлично выглядишь, – присвистнул Макс. – Глаза блестят, и эти розовые кеды…

К нашему столику подошла официантка в черном шелковом кимоно с какой-то двусмысленной подушкой на спине, и мы сделали заказ.

– Почему ты выбрала этот ресторан? – спросил Макс, когда официантка отошла.

– Наша Викуля здесь снимала, вот и посоветовала. А что? Здесь мило, только название какое-то странное – «Колесо сансары». Сансара – это ведь, кажется, такое японское дерево? При чем здесь колесо?

– Японское дерево – это сакура, – рассмеялся Макс. – А «колесо сансары» – цепь перерождений в индийских религиях. И еще, кажется, символ солнца…

Я горделиво улыбнулась. Какой же Макс умный! Подающий надежды юрист в солидной фирме. И как ему идет этот элегантный костюм! Это вам не потертые джинсы, которые выглядят так, как будто их сняли с покойника.

Тем временем Макс все распространялся по поводу колеса сансары. Минут через пятнадцать, когда он закончил, я мечтательно вздохнула:

– Хорошо все-таки быть индусом! Знать, что вернешься в этот мир еще не один десяток раз и снова увидишь солнце…

– Во-первых, не индусом, а индуистом. А во-вторых, тут все зависит от кармы. Если в этой жизни сделаешь какую-нибудь подлость, предашь там или обманешь, в следующей – есть риск переродиться, например в крысу. Тогда солнца не увидишь.

С трудом проглотила противный липкий комок, застрявший в горле.

Официантка принесла наш заказ.

– Между прочим, Мария, тебе как будущей матери следует знать, что суши не полезны для здоровья, – заявил Макс. – Это только в Японии их делают из свежей рыбы, а у нас – из размороженной. А в соевом соусе вообще содержится такое вещество, типа наркотика…

Я вежливо кивала, яростно разрывая бумажную упаковку с палочками. После института Максу предлагали поступить в аспирантуру, а он отказался. И зря. Из него получился бы отличный препод! Вредный и занудный. Когда Макс читает мне очередную нотацию, он больше всего напоминает престарелого дядюшку, поучающего неразумную племянницу.

Наконец, мне удалось вклиниться в возникшую паузу:

– Все это ужасно. Больше никогда не пойдем в суши-бар, но сейчас, раз уж мы все равно здесь… Может, спокойно поедим?

Я обмакнула ролл в соевый соус.

– А ведь я еще не рассказал тебе одну страшилку про личинки в роллах…

Кусок встал поперек горла, и я закашлялась.

– А… как там твоя работа? Петров с Некрасовым?

– Нормально. Что с ними будет? Кстати! Петров однажды нашел в сушах волос!

– Макс, давай сменим тему! – рявкнула я.

– Ну, ладно, – удивленно пожал плечами он. – Итак, теперь ты занимаешься этой порнографией не только днем, но и ночью?

Я вдруг постигла весь глубинный смысл идиомы «глаза вылезли из орбит». А потом вспомнила, что «порнографией» Макс обычно называет мою работу. Преданный раб корпорации, он считает любого человека творческой профессии так или иначе связанным с порнографией.

– Но ведь ты тоже иногда торчишь на работе ночами, – возразила я.

– Да! Но в моем случае речь идет о контрактах на серьезные сделки, а в твоем – о всякой ерунде! Новой помаде или интервью с безголосой звездулькой.

Я рассеянно ковыряла палочкой ролл. Есть расхотелось.

– Маш, ты что, обиделась? Брось, на правду не обижаются. Слушай, у меня идея! Устроим сегодня романтик? Свечи, шампанское, камерный кинопросмотр, а завтра утром я испеку мои фирменные блинчики?

М-м-м, обожаю блинчики Макса! Хотя блинчики – это не то слово, скорее уж огромные бесформенные медузы, но вкусные до умопомрачения! Ради них можно даже простить этому брюзге его пренебрежительные высказывания.

– Ну, что скажешь? Соглашайся! – Макс погладил мои пальцы.

– Нет! – вскрикнула я, отдергивая руку. – У меня еще куча дел сегодня. Ну, там… сварить борщ, прокипятить белье…

– Ты кипятишь белье?! Куда ты? Подожди, ты же ничего не съела! И мы еще не заказали десерт!

– Я на диете! – Схватив сумку, я устремилась к выходу.

– Серьезно? Не знал. Я тебя подвезу!

– Пробки! На метро быстрее!

Я выскочила на улицу, как ошпаренная.

И чего я заметалась, как старая дева перед стриптизером? Не знаю… просто сегодня Макс как-то особенно напоминал мне престарелого родственника, а инцест совершенно не входил в мои планы.

Загрузка...