"Ярмо" для жулика

ЧАСТЬ 1. ИНТЕНДАНТ, СЫН ТАТАРСКОГО ЕВРЕЯ С ЯПОНСКОЙ РОДОСЛОВНОЙ

Теплым октябрьским утром двое подростков, девушка и юноша, пятнадцати лет от роду, молча шли по все еще не по временам зеленой аллее парка Шевченко.

Она была изумительно красива, черные вьющиеся волосы до плеч, большие черные глаза с длинными ресницами, стройная и развитая не по возрасту фигура и безупречная грудь делали ее прекрасной. Из-под юбки с прорезом выглядывали стройные загорелые ноги, придававшие ей вид темпераментной женщины.

Он же был худощав, с покатыми плечами, несформировавшимся телом, но твердым, спокойным и умным взглядом, излучающим обаяние. Короткая стрижка и скромная одежда говорили об аккуратности и строгом воспитании.

Эта пара испытывала первый в жизни удар судьбы и находилась в неопределенности и неизвестности перед ближайшим будущим.

- Илюша, может, поедем к тебе на родину, в Чирчик? Там город провинциальный, и гораздо легче найти будет работу, да и с жильем, думаю, можно быстрее определиться.

- Что ты гонишь, Сара, где легче может быть? Только там, где нас нет. Да и не для того я с Чирчика чухнул, чтобы возвращаться в эту дыру. Ни черта там хорошего нет. А работать там возьмут только рабом на плантацию к чуркам. Мы быстрее загнемся, чем увидим в Узбекистане просвет жизни для белого человека. Так что ты из головы выбрось.

- Но что делать, отец с матерью сказали, чтобы я сегодня же с тобой порвала или вообще уходила из дому.

- Да! Ну и семейка, родную дочь из дому гонят, мать их.

- Илюшь, ну что ты...

- Хорош, что заладила: "Илюш, да Илюш", валим на привоз, потремся в толпе, хоть что-нибудь наварим, а то денег десять копеек в кармане, на булку хлеба и то не хватит. Я там с двумя мужичками познакомился, спрошу у них, может, помогут какую хату снять.

Так молодые люди, споря, ища выход из трудного положения, незаметно для себя пришли в женскую поликлинику и остановились возле двери с табличкой:

"Гинеколог. Шварц Лидия Петровна".

Она, постучав, вошла, а он присел на скамейку, стоящую возле двери для ожидавших очереди. В это утро никого не было, и в глубокой тишине Илья задумался.

Любви он к Саре не испытывал, она для него была лишь объектом секса. Соблазнив сверстницу и увлекшись любовью, он забыл о предосторожностях, и Сара забеременела. Теперь родители, узнав обо всем, поставили жесткие условия.

Илья бы мог плюнуть на все, но привитое матерью с детства чувство долга и порядочности по отношению к женскому полу не позволяло ему сделать это. Мать всегда хотела, чтобы он не был похож на отца, хладнокровного авантюриста, в которого она по молодости влюбилась и который бросил ее с двумя малыми детьми на руках. Далее она снова вышла замуж, но и этот брак счастья ей не принес. Родив от второго брака еще одного ребенка, она мучилась с пропойцей. Илья с детства невзлюбил отчима и, как подрос, напросился уехать к тетке в Одессу, якобы поступать в профтехучилище. На самом же деле ни учиться, ни работать он не собирался.

Гены брали свое, и он, попав в Одессу, прижился на привозе, через три месяца он знал всех завсегдатаев этого знаменитого рынка.

Помогал продавать джинсы, разрезанные на две штанины и тщательно упакованные как целые, работал на прополе со щипачами; нет-нет да за пятерку-другую мог постоять на стреме, а за четвертак вообще отвлечь жертву. В последнее время дела шли плохо. Менты регулярно делали облавы на залетных барыг, а они-то и являлись основным доходом жулья с привоза, вернее, наличие их собственности. "Что предпринять?" - думал Илья.

Вдруг дверь кабинета отворилась, и из нее вышла женщина в преклонном возрасте, приговаривая: "Такая молодая, ребенок совсем, а уже аборт, боже мой..."

- Какой аборт? - опешил Илья.

- Думать надо было, молодой человек, прежде чем... Она не успела договорить, как Илья, сорвавшись с места, как ошпаренный, ворвался в кабинет. Сара лежала в гинекологическом кресле, ноги ее, широко раздвинутые, покоились на специальных подставках. Половина женского органа была выбрита. Медики, поначалу опешившие, а их было четверо женщин лет сорока, перебивая друг друга, накинулись на Илью:

- Вон отсюда, что вы себе позволяете!!!

Но будущий папаша так громко рявкнул, что врачи на время потеряли дар речи:

- Молчать!!! Суки!!! Сара, одевай трусы и пошли домой, рожать будем.

Сара от девичьего стыда и неловкости тихо вымолвила:

- Илюшь, ты что? Выйди.

- Я сказал, рожать!!

- Ну хорошо, рожать так рожать, также тихо ответила Сара, вставая с кресла.

Медики уже без злобы, а с любопытством наблюдали, как молодая пара, молча собравшись, удалилась.

- Куда пойдем? - спросила Сара.

- На привоз.

- Пешком?

- Можно и пешком, торопиться-то некуда. И они направились тихим шагом к привозу.

- Илюшь, а у тебя на родине, в Узбекистане, зима бывает? Я слышала, что там круглый год тепло.

- Бывает, только Узбекистан - не моя родина.

- А где же она?

- Где-то под Казанью, оттуда мои предки, понятие "родина" только у вас, у евреев, а у нас там родина, где нам хорошо.

- Но ты немножко еврей, ведь твоего отца зовут Абрам.

- Вот именно, только зовут, а так пойми его, какой он национальности, Сейфульмулюков Абрам Ояма-Сан. Татарский еврей с японской родословной.

- Значит, ты татарин, раз твои предки с Татарии.

- Дура! Татарин - это не национальность, а профессия.

- Так какой же национальности будет наш будущий ребенок?

- Ну, исходя из соображений, что он родится в исконно русской семье, то соответственно будет русским.

- Я серьезно, Илья, спрашиваю.

- А я серьезно отвечаю.

На подходе к вокзалу им встретился светло-русый парень лет двадцати с пышной шевелюрой.

- Здорово, Илья, на привоз?

- Привет, Филя, куда ж еще.

- Ну, пойдем, по пути. Может, даме меня представишь?

- Это Филя, а это моя супруга Сара.

- Очень приятно, и давно женился?

- Не важно, Филя, лучше посоветуй, где хату снять.

- Надо с Бугульмой перетереть; он в курсе таких делишек. Да ты сам с ним можешь почирикать.

- Видишь ли, я с ним и его кентом Юрой познакомился недавно, в принципе, я на них и рассчитываю, но может, ты побазаришь, как-никак вы давние знакомые, если все будет путем, за мной не постоит.

- Да брось, свои люди, за так утрясем.

За разговором они незаметно для себя оказались в центре привоза. Сару привлекла толпа у мясного ларька.

- Илюшь, пойдем, взглянем.

- Пошли,- ответил он и оглянулся на Филю, тот шел рядом, внимательно оглядывая лотки.

Толпу собрала молодая цыганка по прозвищу Шоколадка, бойко продающая дубленку.

- Почем? - крича, спрашивал бородатый мужик лет сорока.

- Двести пятьдесят, сколько можно повторять,- отвечала Шоколадка.

Двое клиентов хотели брать, но не решались, ожидая, может, цену удастся сбросить. Остальные, как обычно бывает на привозе, просто глазели из любопытства, вещь была хорошая, но и цена ничуть не хуже.

Тут сквозь толпу протиснулся высокий молодой мужчина лет двадцати пяти, небритый, в помятой кепке и грязном, видавшем виды пальто.

- Дай взглянуть,- спросил он, протягивая руки. Шоколадка, взглянув на него, отдернула дубленку, сказав:

- Дарагой, да ты стольник держал когда-нибудь в руках, иди, проспись, пьянь болотная.

Мужика ее слова ничуть не смутили, и он ответил:

- Ты что, думаешь, у меня денег нет? - и, сунув руку в правый наружный карман пальто, вытащил пачку червонцев. И опять засунул их в карман.

"Штука",- прикинул Илья и посмотрел на Филю. Тот с улыбкой наблюдал за происходящим.

- На, смотри,- протянула Шоколадка дубленку. Мужик снял пальто и протянул ей:

- Подержи, я прикину.

Шоколадка, взяв пальто, резко метнула взгляд, которого было достаточно, чтобы другим цыганкам, затесавшимся в толпе, стало понятно, что дальше делать. И, сделав назад два шага, исчезла в толпе, на ее месте мгновенно закрутились цыганята, чтобы попутаться в ногах мужика, если тот надумает преследовать их соплеменницу.

Мужичок же даже не взглянул в их сторону и, оглядев на себе несколько секунд дубленку, резко запрыгнул на находившееся рядом крыльцо. И, посмотрев поверх молча наблюдавшей толпы, крикнул:

- Дорогая! Куда ты? Деньги-то вота,- и с этими словами, откинув полу дубленки, извлек из наружного кармана пиджака пачку червонцев.

До толпы только теперь дошло, что мужик, сделав дырку в кармане пальто, обманул цыганку, и толпа разразилась дружным смехом.

- Кто это такой? - спросил Илья.- Что-то я его здесь не видал.

- А ты много кого не видал,- ответил Филя,- это Повар, собственной персоной, вернулся, так сказать, из мест не столь отдаленных.

- Он мошенник, да, Филь? - поинтересовалась Сара.

- Еще какой, мастер своего дела. Если кто по глупости попадет к нему в руки, то ему уже от него не избавиться. Кроме того, Повар из тех мужчин, которыми восхищаются подобные девушки.

- Во-первых, мне есть кем восхищаться, а, во-вторых, твой Повар просто наделен счастливым даром выбирать простаков, которые не знают, что их ждет. И, в-третьих, теоретически каждый может стать таким же, как он. Нужно только родиться с некоторыми экстраординарными способностями, которых у моего Илюши хоть отбавляй.

- Ну, это же Илюша,- рассмеялся Филя.

- Хорошо смеются после, и довольно долго,- ответила Сара.

Илья, не обращая внимания на беседу, внимательно наблюдал за Поваром, который, окинув мимолетным взглядом торговые лотки и находящуюся возле них публику, развязной походкой медленно пошел вдоль них, якобы не обращая ни на что внимания. Это говорило о том, что привоз был для него естественной средой обитания.

Филя прервал размышления Ильи:

- Пойдемте в "Гамбринус", там сейчас всех застанем: Юру, Бугульму и Повара, давно с ним не виделся. Стоит замочить такое дело бутылкой чего-нибудь хорошего.

Молодая пара без колебаний согласилась, и они отправились на Дерибасовскую.

В баре стоял дым столбом от одновременно, как по команде, куривших завсегдатаев. Повар, Юра и Бугульма встретили их радушно.

- О, Филя!! Как твои банковские дела? - шутя спрашивал Повар.- А это кто с тобой? - И, не дожидаясь ответа, пригласил к столу: "Присаживайтесь, гости дорогие. Ну, рассказывай, Филимон, как поживают одесские сберкассы да банки?"

Филя увлекался банковскими операциями, имел много знакомых в этой отрасли и бредил миллионом, который, как он считал, проще простого выкрутить из этой структуры. Одесские жулики знали об этом, но никто из них его всерьез не принимал. И из-за отсутствия подельников, без которых это дело было не провернуть, Филя работал в поездах, выискивая среди пассажиров жертвы, которых можно без труда одурить. Но увлечения своего не бросал и часто любил упомянуть: "Какие деньги можно сделать на махинациях с банковскими счетами", изображая при этом мечтательную мину.

- Банки живут нормально,- ответил Филя,- копят, так сказать, деньги для моей старости. А ты, гляжу, неплохо поздоровался с привозом, с обновкой, что ли!

И Филя, подняв налитый для него стакан коньяка, выпил залпом. Остальные всей компанией его дружно поддержали.

- А теперь, Повар, хочу представить тебе нашего юного обитателя привоза Илью и его супругу Сару, подрастающее поколение, и, будем надеяться, достойная замена для нас.

- Рановато на пенсию собрался,- ответил Повар и тут же обратился к Илье с плохо скрываемым сарказмом:

- Ты откуда взялся?

- Мама родила,- не менее небрежно ответил Илья.

- А если серьезно?

- С Керегетаса.

- Откуда?!

- С Керегетаса.

- А это где?

- В Чирчике.

- Чирчик - это где? Где-то в Чикаго?

- Почти угадал, только чуть-чуть южнее Ташкента.

- Там все такие шустрые?

- Нет, через одного.

- Брось, Повар, что к человеку пристал,- вмешался Бугульма,- нормальный парень.- И обратился к Илье.

- Не обращай внимания, у него натура такая.

- А я и не обращаю, у меня другая проблема.

- Какая?

- Хата срочно нужна, Сару из дому выгнали, сам у тетки на птичьих правах, деваться некуда. А супруга моя в положении.

- Во! Граф вчера спрашивал, где нанять повариху,- сказал Юра,- он откинулся на прошлой неделе, ныне инвалид, на коляске ездит. Временно можете у него пожить, баба твоя готовить будет, а за хату платить не надо.

- У меня не баба, а жена! - прервал Илья.

- Да ладно ты! Ну вот, через полгода его сеструха заберет. Он сейчас свою доляну ждет, по последнему делу, из-за которого погорел, а за это время что-нибудь подберете.

Граф был профессиональным картежником, по иронии судьбы встретил вора в законе, кинувшего сберкассу в Питере, и помог ему скрыться, но вскоре менты сели на хвост, и им пришлось путать следы в Москве. Однако кто-то из московских блатных сел на измену и продал их ментам. Пришлось отстреливаться, и в итоге Графу не повезло. Менты всадили ему пулю в позвоночник, и у него отнялись ноги.

- Ну что, устраивает такой вариант?

- Вполне,- ответил Илья.

Ближе к вечеру Илья вместе с Сарой вошли в подъезд на улице Ярославского вокзала, где проживал Граф. После второго звонка им открыл дверь седой мужчина лет пятидесяти на инвалидной коляске.

- А, Илья и Сара, здравствуйте, проходите, меня Юра предупредил,- пропустив молодых, он ловко развернул коляску и сказал:

- Ваша комната направо, ознакомьтесь,- и проехал на кухню.

Комната оказалась шикарной: резная мебель, огромная двуспальная кровать, старинные в складку голубые шторы и скульптура Венеры, стоявшая в углу у окна, придавали ей аристократический вид. Далее, осмотрев квартиру, а она состояла из четырех комнат, молодые были немало удивлены такому убранству и вкусу хозяина.

- Эта хата не моя,- сказал Граф,- воры подогнали на время.

Молодые быстро освоились. Граф был человеком общительным и добродушным. Но Илья видел, что он относится к людям, скрывающим холодный ясный ум за добродушной улыбкой простого мужика.

Илье интересно было общаться с Графом, слушать вечером рассказы об играх, которым он посвятил свою жизнь. Сара хлопотала по хозяйству, после чего присоединялась к ним наблюдать, как Граф без ферзя, коня и ладьи играет с Ильей в шахматы и легко обыгрывает, либо вместе с ними садилась за домино. Илью же больше привлекали карты. Он видел, как Граф раздает кому какие хочет, может сдать, не глядя, и, не глядя на стол, сказать, где какая карта лежит, независимо от того, как их раскинет Илья, что юношу еще больше интриговало. Он пробовал колоду переместить от угла - из одной руки в другую, но ничего не получалось. Граф секреты не выдавал. Так прошла неделя.

Ранним утром Илья по дороге на привоз решил зайти на вокзал погреться. На нем был темный лавсановый костюм, белая рубашка, и довершал туалет широкий ярко-синий галстук. Все это придавало ему вид аккуратного школьника.

В этот день резко похолодало, дул холодный ветер "Пора прикинуться,- подумал Илья,- не сегодня-завтра могут ударить заморозки". И, поднявшись в зал ожидания, подошел к киоску "Союзпечати", прикидывая, что купить посолидней. После недолгого размышлении приобрел журнал "Мурзилка" и, расположившись в свободном кресле, водрузил на нос очки с простыми стеклами, приобретенные накануне на привозе за пятьдесят копеек.

Через несколько минут он обратил внимание на женщину с двумя чемоданами, поднявшуюся только что снизу. Она быстро оглядела ряды, и взгляд ее остановился на нем. Илья состряпал жалкую гримасу. И в это момент был похож на провинившегося школьника спецшколы с математическим уклоном. Женщина подошла к нему и попросила:

- Мальчик, не присмотришь за моими вещами, я и минутку сбегаю в одно место.

- Пожалуйста, пожалуйста,- ответил Илья и изобразил такую жалкую улыбку на юном лице, что женщина подумала: "Как вернусь, обязательно дам ем рубль на мороженое, нет, даже два".

- Ну, спасибо, я мигом,- и, поставив чемоданы она поспешно удалилась.

Не успела ее спина исчезнуть, как Илья, легко подхватив чемоданы, пошел к выходу. Вернувшись, женщина подняла крик:

- Обокрали!!! Милиция!!!

Ее мгновенно обступила толпа любопытных, и дежурный сержант с трудом протиснулся к потерпевшей.

- В чем дело, гражданка?

- Обокрали!!

- Слышал. Подробней, пожалуйста.

- Такой мальчик, культурный, журнал "Мурзилку" читал.

- Они здесь все культурные, отвечайте по существу.

- По нужде мне надо было, вот и попросила присмотреть,- и, не закончив фразу, залилась слезами.

- Да, развелось всяких,- сочувствовала ей толпа. Илья тем временем, волоча чемоданы, шел домой, стараясь идти дворами.

Проходя мимо детского сада, остановился передохнуть и присел на один из чемоданов. Его внимание привлек мужчина лет тридцати в огромной фуражке, считающий деньги. Тут к нему подошел другой, вытирая руки о тряпку. И до него донеслись слова:

- Ну что, Ара, пора рассчитываться.

- Подожди, дарагой,- ответил тот, что в фуражке, с кавказским акцентом,- сейчас поедем в кассу, купим билет на самолет, потом в детдом, сдадим также оптом остатки мандарин, потом расчет, и ты свободен.

- Ну, добро, только давай побыстрее, а то мне еще две тысячи верст махать.

- Дарагой, не беспокойся, все успеем,- и вновь принялся пересчитывать сторублевые купюры.

"Надо вытрясти теленка",- подумал Илья и, подхватив чемоданы, пошел дальше.

Сара, открыв дверь, спросила:

- Что? Случилось что-нибудь? - и, только теперь увидев чемоданы, воскликнула:

- О зохэн вэй! Какое удачное утро. Это что там?

- Это, Сара, то, что нам сегодня бог послал.

- Ну, давай посмотрим, что нам бог послал,- и, взяв чемоданы, потащила их в комнату.

В посылке от господа находилось много всякого: платья, духи, книги и даже электробритва.

- Вот это как раз мне подойдет,- весело щебетала Сара, примеряя блузку.

- Никогда не пользуйтесь ворованным! - услышали они голос Графа, появившегося на пороге комнаты.- Лучше продайте барыгам, а на деньги все, что угодно, приобретете на привозе.

- Я тоже так думаю,- ответил Илья и тут же спросил:

- Граф, на какую сумму примерно вмещается мандаринов в рефрижератор, если их сдать оптом?

- Штук на десять,- это и в зависимости от того, насколько он загружен и какого сорта товар. Что, нагреть кого решил?

- Да нет, просто интересуюсь.

- Сынок! Прогонишь в четверг, по этапу. А мы стоим на Дерибасовской. Просто никто не интересуется, тем более тебе подобные. Если решил кекликов нагреть, обратись к мужикам, помогут. В таких случаях лучше поделиться, чем быть прирезанным. И еще, на лоджии в шкафу кожаная куртка, одень, а то простудишься. Не новая, но теплая,- закончил Граф и, повернувшись, покатил в зал.

Спустя полчаса Илья шатался по привозу в поисках Бугульмы. Сделав круг, он увидел Повара у рыбных ларьков.

- Доброе утро.

- Привет, умник. Как твой Керегетас поживает?

- Нормально. У меня дело к тебе.

- Дела у прокурора, а у нас делишки. Говори.

- Папуаса надо нагреть,- сказал Илья и кратко ввел его в курс дела, не сказав основное, как он извлекает деньги.

- Очень просто. Черные, попав сюда, обязательно хотят трахнуть русскую бабу. Поэтому он наверняка вечером будет шарахаться возле кабака "Киев" на площади Мартыновского. Моя Сара его снимет и заведет в темный переулок, а там я с ним культурно поговорю. Ты, Повар, мне нужен для подстраховки. Пятьдесят процентов тебе, пятьдесят нам с Сарой. Тебе лишь добазариться с путанами, чтобы моей Саре ноты не спутали.

- Добро, подписываюсь. Хочу посмотреть, на что ты способен, а то мне описали тебя оё-ёй. Пора воочию убедиться.

В пять часов вечера Сара в миниюбке, на высоких каблуках, с ярко накрашенными губами, облокотившись о телеграфный столб, стояла в ожидании клиента. Илья с Поваром наблюдали сквозь витрину фотостудии через ветровое стекло. Путаны с опаской поглядывали на Сару, отлично сознавая, что если они что-то не так сделают, то им не сдобровать, так как Повар славился жестокостью характера и слов на ветер не бросал.

Без четверти шесть Илья развернул газету, что означало - клиент прибыл. Сара вся напряглась, в ногах появилась дрожь, но она быстро себя успокоила, вспомнив о своих провожатых.

Клиент тем временем подошел к одной из путан, лихо перекосив на голове свою огромную фуражку. Путана, как и было сказано Поваром, загнула цену в 500 рублей. Клиент присвистнул и, ничего не сказав, направился к следующей. Та, как будто не заметив его, повернулась и пошла по направлению к ресторану. И тут на пути, естественно, возникла Сара во всей своей красе. У бедолаги непроизвольно потекли слюни, и он, шмыгнув огромным с горбиной носом, спросил:

- Сколько хочешь, дарагая? - он вытащил четыре свернутые сторублевые купюры из нагрудного кармана пиджака и тут же положил их обратно.

- С тебя, милый, всего сто пятьдесят рублей, только давай отсюда уедем, а то эти мегеры изувечат, если узнают, что я цены сбиваю.

- Пусть только попробуют! - этот коммерсант считал себя лихим парнем, но на самом деле был лох, который готов броситься в омут из-за первой попавшей в беду сучки.

- Я им ноги выкручу, куда поедем, дарагая?

- Ко мне, только, может, для начала выпить что-нибудь прихватим?

- Какой разговор, дарагая!

И Сара, взяв его под руку, повела в сторону порта.

Илья и Повар пошли следом. Перейдя площадь, Илья сунул руку в близстоящую урну и извлек оттуда монтировку, которую тут же завернул в газету.

- Это что? Аргумент для культурной беседы? - спросил Повар, улыбаясь.

- Да нет, так, на всякий пожарный случай. Инвентарь, так сказать.

- Интересно, очень интересно,- задумчиво произнес Повар.

На спуске Кангуна клиент оставил Сару, забежал в продовольственный магазин и вскоре вышел оттуда, неся промеж пальцев две бутылки дешевого ркацители.

"Вот куркуль,- подумала Сара,- ну я тебе устрою". И, взяв под руку, повела его к улице Гарибальди.

- Как тебя зовут, дарагая?

- Наташа,- ответила Сара.

- Наташа, три рубля, и наша,- выкинул плоскую шутку клиент и разразился смехом.

- Ладно, Наташа, не обижайся, я любя шучу,- и самодовольно усмехнулся, обнажив лошадиные зубы.

- Далеко еще?

- Нет, вот в этом доме, да не переживай ты, Ара, я сама хочу быстрей до дома дойти, а то замерзла.

Только теперь, увидев, что она продрогла (т. к. Илья куртку одевать не разрешил, мотивируя это тем, что она будет менее сексуальна в верхней одежде), клиент, сняв пиджак, накинул его Саре на плечи.

Сара отпустила очаровательную улыбку в знак благодарности и, поежившись, скрестив руки на груди, нащупала внутренние карманы пиджака, плотно набитые купюрами. Он же властно обнял ее одной рукой за плечо. Голова Сары мгновенно опустилась на его предплечье, и она всем телом прижалась к нему. На миг остановившись, они в обнимку пошли дальше.

Илью всего передернуло от этой картины. Лицо перекосило от злости, а на лбу выступили капли холодного пота. Повар же в отличие от него был спокоен и, оскалившись широкой улыбкой во все тридцать два зуба, наблюдал за ходом событий.

Сара с клиентом вошли во двор, Илья весь напрягся, сжимая монтировку в руке, быстро подбежал ко входу в арку. Повар не отставал. При входе во двор им пришлось остановиться из-за непредвиденных обстоятельств.

Сара с клиентом остановились возле общественного туалета. Она сняла трусики и сунула их клиенту в руки.

- Подержи, Ара, я пописаю,- и не успел он открыть рта, как Сара исчезла за дверью туалета с буквой "Ж".

Илья, увидев это зрелище, чуть не рехнулся, он так был растерян, что не мог вымолвить ни слова, а лишь, выпучив глаза, пялился на клиента, который нервничал, топтался на месте. Повар же чуть со смеху не укатился, еле сдержавшись, делал глубокие вздохи и старался не смотреть на Илью, чтобы не расхохотаться.

Клиент же, простояв две минуты, затарабанил в двери туалета, после чего обежал сортир и заглянул в окно. Там, естественно, никого не было. И клиент издал дикий вопль.

Сара с пиджаком, в карманах которого покоилось восемь тысяч рублей, была в этот момент за квартал от этого места.

- Прекрасно! - воскликнул Повар.- Что дальше?

- Короче, ты - за клиентом, а я - за Сарой. Встретимся утром на привозе,- распорядился Илья и побежал в проходной двор.

Повар тихим шагом пошел за клиентом. Тот, выскочив со двора, озираясь по сторонам, увидел милицейский УАЗ возле винного погреба. Двое постовых заталкивали в машину пьяного матроса, поливающего всех бранью. Третий, а им был сержант, облокотившись о входные перила, держал на поводу здоровую овчарку, осматривая толпу любопытных, вероятно, присматривая попутчиков для моряка. Клиент подбежал к нему и сунул в морду собаке Сарины трусики:

- Нюхей, след, нюхей! Обокрал! Сука такой! Вай дод! Мама джан! Нюхей.

Сержант, поначалу опешивший, потянул повод на себя, беря его короче, и одновременно пнул подошвой клиента в пах:

- Сам нюхай! Мудак! Дергай отсюда, пока я тебя в каталажку не закрыл!

Клиент от досады завопил:

- Зарэжу, всех зарэжу!!! - и кинулся бежать по улице.

Толпа разразилась хохотом. Потерпевший носился по городу в поисках Сары, из-за своей горячности часто кричал на прохожих, отчего он не снискал любви населения Одессы, и, соответственно, жизненный путь для него закончился металлическим шестигранным ломом по голове в Купальном переулке.

На следующее утро Илья стоял возле проходной порта в ожидании моряков с иностранных судов. Надеясь по случаю приобрести что-нибудь из одежды, посмотрев на часы, решил отложить до следующего дня, так как на привозе должен был ждать Повар. Он еще раз безнадежно взглянул в сторону порта и, повернувшись, медленно пошел в гору.

На углу Ленина - Жуковского он увидел Филю: тот что-то объяснял негру, жестикулируя руками, видно было, что тот плохо понимает по-русски.

Как позже на суде выяснилось, Филя часто у этого магазина продавал музыкальные диски знаменитых групп. Знаменитыми были только конверты с изображением поп-звезд и этикетки на диске, а пластинки в самом деле были отечественные, с апрелевского завода, с песнями типа "Вечерний звон".

В это утро студент пятого курса Одесского высшего инженерно-морского училища принц Республики Зимбабве Матумба-Алямба, сын вождя Катарамба-Бубуки, живший в общежитии района Лузановки, решил приобрести чего-нибудь из аппаратуры и, приехав в центр, попал в комиссионный магазин, к своему несчастью встретил Филю, активно помогавшего принцу в приобретении аппаратуры. Принц по совету Фили купил "Романтик" с колонками. Филя помог коробку с аппаратурой вынести из магазина. Здесь он, разумеется, послал принца поймать какой-нибудь автомобиль для перевозки, обещав пока присмотреть за магнитолой.

Илья, только что подошедший, пока не понял, в чем дело, и, поздоровавшись, спросил:

- Что за проблемы?

- А, Илюха, здорово, ты как раз вовремя, аппаратуру я купил, помоги до дома донести, а то один не упру - гляди какая махина.

- Ну, давай, помогу. Далеко нести?

- Да нет, в этот же дом, только обойти надо. Илья помог дотащить до квартиры и сразу, повернувшись, ушел.

Отец Фили, инвалид войны, на одном протезе, постоянно сидящий дома, подозрительно посмотрев на сына, спросил:

- Где стащить успел?

- Да ты что, бать? Илюха на месяц оставил, он с женой в отпуск уезжает. Вот и попросил, чтобы пока у меня постояла, а то мало чего. Не веришь? Посмотри, он сейчас только что из подъезда вышел.

Отец подошел к окну, посмотрев на удаляющегося Илью, тяжело вздохнул, принялся за прерванное чтение газеты.

Илья тем временем, обойдя дом и выйдя на дорогу, только теперь сообразил, в чем дело. И, немного понаблюдав, как принц голосует под знаком "Стоянка запрещена", вытащил ключи от квартиры, подошел к принцу.

- Отвезти что надо? - спросил он принца.

Тот, взглянув на Илью, принял его за типичного шофера. Потертая кожаная куртка и вращающиеся ключи на брелке придавали ему вид русского извозчика.

- О, да! Вези, надо.

- Куда?

- Лузановка.

- Двадцать рублей.

- О, нет, путет очинь тороко.

- Тогда тащи на своем горбу.

- Латно. Корошо.

- Видишь машину,- и Илья показал на ГАЗ-52, стоявший по другую сторону дороги,- неси туда, только деньги вперед.

- Деньга после, ты не верит, я не обманиват.

- Никаких после, черт вас знает, аферисты какие-то. Короче! В Одессе это не прокатывает, давай деньги.

- Корошо, начало половина.

- Черт с тобой, давай половину. Принц вытащил десятку и протянул Илье.

- Теперь та подъезжаит туда.

- Туда нельзя грузовым, неси сам.

- Тогда та помогайт.

- Чё я тебе, негр, что ли!

Не успел принц повернуть за угол, как Илья, прыгнул в троллейбус, поехал на привоз.

Через полчаса участковый спрашивал продавщиц, кто ему помогал покупать магнитолу, ткнув принца указательным пальцем в грудь.

- Да Филя здесь крутился!

- Черт его подери, вообще охамел, до иностранцев добрался, мать его,- выругался участковый.

И, пригласив продавцов в понятые, вместе с принцем и двумя сержантами, подъехавшими по вызову, направился на квартиру к Филе.

Отец Фили, открыв двери и оглядев делегацию, спросил:

- За магнитолой?

- За ней,- ответил участковый.

- Проходите.

Филя тем временем лежал на кровати с закрытыми глазами и с блаженной улыбкой на устах слушал через наушники музыку только что приобретенной магнитолы.

Участковый распорядился:

- Ну-ка, сержант, закрути ласты за спину этому волку позорному.

Филя в этот момент, открыв глаза, вскочил с кровати и неизвестно откуда появившимся лезвием бритвы резко полоснул себя по руке, вскрыв вены и фонтаном крови обрызгав сержанта, закричал:

- На! Пей, пес! Суки! Вампиры!!!

Товарищей своих Илья нашел возле пивной бочки, они хохотали, слушая рассказ Повара о вчерашнем похождении. Сара, пришедшая за продуктами, находилась с ними и тоже смеялась, довольная своей выдумкой.

- Здорово, мужики,- поприветствовал Илья,- на, Повар, доляну,- и, вытащив пачку сторублевых купюр, протянул ему.

- Сколько здесь?

- Половина, как договаривались.

Повар, взяв деньги в руки, отсчитал четыре сотни, а остальные вернул Илье:

- Держи, мне хватит и этого, да и дело вы без меня провернули.

- Вот и хорошо, нам больше достанется,- ответил Илья и, взяв обратно деньги, сунул в карман.

- Теперь, мужики, я хочу предложить вам одно дельце, но сначала мне тут надо поработать немного,- и, повернувшись к Саре, сказал:

- Отдай авоську со жратвой Бугульме и снимай трусы.

- Зачем? - спросила Сара.

- Снимай, сказал,- и, повернув голову к мужикам, попросил,- прикройте.

Парни спиной к Саре встали в кольцо. Ей ничего не оставалось делать, как подчиниться.

- Клади их в карман.

Сара послушно сунула трусики в карман своего коротенького осеннего пальто. Мужики же с любопытством ждали, что сегодня придумал их юный коллега.

- Короче, Сара, видела, черные яблоки продают?

- Ну?

- Так вот,- и, наклонившись к ней, шепотом на ухо объяснил, что к чему, лишь после этого обратился к товарищам, наблюдавшим за этой сценой:

- Мужики! По четвертаку на брата даю, чтобы, если что, помочь Саре уйти.

- Ну это еще надо обмозговать, стоит ли за четвертак подписываться, тем более не зная, на что,- сказал Бугульма.

- Я у тебя на стреме вообще за трояк стоял, когда ты молдаван нагрел, и ничего не спрашивал,- ответил Илья.

- Ладно. Мужики, валим, я чую, будет веселая сцена,- высказал свое мнение Повар.

И они дружно пошли к бойко торгующим яблоками двум казахам.

Очередь стояла порядочная, так как товар реализовывался по сходной цене. Оставалось всего ящиков десять, и очередь нервничала, достанется ли всем. Сара обошла пустые ящики и, встав спиной к коммерсантам, уронив, якобы невзначай, рубль, нагнувшись и взяв банкноту промеж среднего и указательного пальца, застыла в этой позе. Пальтишко, и без того короткое, задралось, и на всеобщее обозрение Сара завертела голой задницей. Казахи опешили и, как по команде, сняв тюбетейки, стали вытирать ими капли выступившего пота на лбу, неотрывно глядя на задницу Сары. Толпа также переключила свое внимание на столь любопытное зрелище. Илья, воспользовавшись моментом, мгновенно подхватил обшарпанный чемодан, в который торговцы складывали деньги, и потерялся в шумной толпе привоза.

Сара, медленно развернувшись, виляя бедрами, также испарилась в толпе с честной братвой привоза.

Казахи начали усердно плевать на землю, произнося ругательства на незнакомом одесситам языке. Но, увидев пропажу, завопили и, конечно же, поздно, так как дружной компании и след простыл.

Спустя полчаса Илья, петляя дворами, добрался до дому. Компания была в сборе и во главе с Графом восседала за круглым столом. Илья, бросив чемодан на кресло, пошел в свою комнату. Сара в это время переодевалась и от резко открывшейся двери вздрогнула, прикрыв грудь платьем. Увидев Илью, сказала:

- Отвернись, я переоденусь.

- Перед всей публикой привоза она задницу светить не стесняется, а перед родным мужем ей переодеться стыдно,- ответил Илья, сделав ударение в слове "родным" на "о", и добавил,- давай наскоряк, дело есть.

- У тебя, как ни странно, всегда дело есть. На этот раз оно подождет минуту-другую, ничего не случится,- ответила Сара, натягивая колготки, на что Илья молча, махнув рукой, вышел из комнаты.

В чемодане оказалось семь тысяч триста шестьдесят четыре рубля.

- Хорошая работа,- сказал Повар,- но воровство - это не твой профиль, Илья. У тебя дар мошенника, поэтому я тебе советую переключиться, так как считаю, это дает больше шансов остаться на свободе, делая немалые деньги, при всем этом сохраняя безупречную репутацию.

- Я думал об этом,- ответил Илья,- поэтому и пригласил вас, а эти деньги - просто срочная необходимость.

- Деньги - постоянная необходимость, и даже единственное, что нас всегда интересует,- вставил Юра.

- Понимайте, как хотите, но у нас с Сарой проблема с жильем, через три-четыре месяца придется оставить эти хоромы. Поэтому мне пришлось немного попотеть на этих делах. Но теперь, думаю, все, Сара может спокойно рожать, так как на покупку квартиры нам хватит.

- Да. Так ты и дал мне спокойно рожать,- сказала Сара, войдя в зал, и расположилась в кресле.

- Ну, Сарочка, конечно, немножко тебе придется потрудиться, мы же не можем въехать в пустую квартиру.

Компания дружно рассмеялась, а Илья продолжал:

- Слушайте сюда, братцы-жулики, сегодня я вспомнил одну вещь: мне как-то покойный дедушка рассказывал о своей бурной деятельности в молодые годы, и я обратил внимание на одну немаловажную деталь, натолкнувшую меня на очень интересную мысль: при покойном батюшке-царе Николае, царствие ему небесное, как вам известно, каторжан этапировали пешим ходом, в кандалах. С острога сбежать было невозможно, Екатерина-матушка строила тюрьмы по совести, с толстыми стенами и крепкими решетками, из Сибири, куда ссылали нашего брата, даваться в бега означало гибель в тайге. Оставалась одна надежда - по дороге, да кандалы мешали. И что же делали каторжане: распарив ногу, запихивали под кожу конский волос, ногу, естественно, разносило. Появлялась огромная опухоль. Лепила, осмотрев больного, давал распоряжение жандармам снять кандалы. Нога в самом деле не болела, и каторжанин при первом же удобном случае испарялся в кустах и, сделав ноги подальше, распарив, вытаскивал обратно волос, конец которого обязательно оставался снаружи. На следующий день нога обретала прежний вид, и каторжанин здравствовал на свободе.

- Уж не собрался ли ты устраивать побеги? - спросил Граф.

- Нет, я вот что предлагаю: мы сделаем подобное колено нашей Саре.

- А почему мне?

- Милая, я сказал, что чуть-чуть потрудишься, а после - декретный отпуск устроишь хоть на всю оставшуюся жизнь.

Сара насупилась, замолчала, потому что не было смысла спорить с возлюбленным.

- Дальше,- продолжил Илья,- мы идем по городу: Сара впереди, мы же чуть позади. Она ловит момент на перекрестке (прошу учесть, что по утрам сейчас бывает гололед). Так вот, поймав частника, тормознувшего на красный свет, как раз в тот момент, когда при торможении амортизаторы кузова мягко подают вперед, Сара пинает по заднему крылу и падает на задницу.

Частники же, как правило, пялятся во все глаза на светофор и, что произошло сзади, не сообразят. Ну, на стук водила, естественно, повернет голову, а в этот момент мы скопом подымаем хай-вай типа: куда прешь, ослеп что ли, женщину беременную сшиб. Тот, естественно, выскочив, попробует Саре помочь и, увидев опухшее колено, будет очень взволнован и дышать довольно глубоко. Тут ему не надо давать опомниться и вылить на него всю русскую терминологию. Частник же постарается замять это дело, пока гаишников рядом нет, так как ему отлично известно, что водитель в нашей стране всегда виноват, тем более частный. Ну, естественно, отвезя больную до приемного покоя, предложит некоторую сумму, чтобы избежать более чреватых последствий. Вот и все дело. Как, устраивает?

Компания после минутного молчания дружно поддержала Илью и незамедлительно командировала Бугульму на привоз отрезать кобыле Нанайке (на которой возят мусор) хвост для более рационального использования.

Сара лежала на диване. Илья стоял рядом на коленях с иглой, рассматривая ногу и выбирая место, где лучше всего можно запихнуть волос. Повар светил лампой с отражателем, чтобы лучше было видно поры, остальные молча наблюдали.

- Ой! - издала стон Сара.

Илья строго взглянул на нее и сказал:

- Я тебе зачем карандаш дал, а? Возьми его в зубы. Я не собираюсь тебя оперировать под аккомпанемент поросячьего визга.

Сара послушно зажала в зубах карандаш и, закрыв глаза, застыла с неестественной гримасой на лице. Через минуту все было готово, и Илья распорядился, чтобы Сара своей мочой дезинфицировала ранку, якобы во избежание осложнений, после чего обратился к братве:

- Ну что? Когда стрелки набьем?

- Утром мы сами к тебе зайдем и посмотрим, что из этого вышло,- ответил Повар.

Оставшись втроем, Граф, предложив сигарету Илье, спросил:

- Слушай, малыш, хочешь, я тебя обучу искусству карточной игры?

Илья, удивленно вскинув брови, спросил:

- Что это вы, Граф, добрым стали? То ничего не показывали, и вообще, насколько мне известно, подобными секретами не делятся. С чего бы это, а, Граф?

- Учитывая твое бескорыстие и дела, которые ты провернул за последнее время, я пришел к выводу, что стоит тебе кое-что передать, так как мне это уже не понадобится, да и наследников у меня нет.

- Откуда, интересно, Граф, вам известно про мои дела, за исключением последнего?

- Сынок! Ты что, думаешь, я ослеп, да и должен же я знать, с кем живу. Более того, не хочешь - не надо, больше предлагать не буду.

- Нет, нет! - забеспокоился Илья.- Я этого не говорил.

- Так вот,- перебил его Граф,- учись, вникай и не дергайся. А теперь достань из-под дивана планшеты, те, что справа.

Илья вынул более двух десятков ватманов, расчерченных на графы и помеченных цифрами. Граф, выбрав четыре из них, положил на стол.

- Теперь слушай; карты - это, перво-наперво, высшая математика, существует более миллиона вариантов. Нам же нужно научиться выбирать более-менее оптимальные, а ловкость рук - это дело техники, придет со временем, да и оно не главное. Мы начнем с тридцати шести. Нужно разработать такие направления, как свара, сека, трына, тэрц и т. д. Это будут азы.

Граф излагал все точно и предельно ясно. Илья весь ушел в урок. Комбинации, расклад - все выложенное теоретически увлекло его настолько, что он не заметил, как пролетело полтора часа.

- Обедать! - услышали они голос Сары и, прервав занятия, направились на кухню.

Остаток дня Илья провел также за изучением таблиц. Утром, как и предполагал Илья, колено Сары разнесло. Бугульма, присвистнув, произнес:

- Копыто-то что надо.

Остальная братва, осмотрев ногу и высказав также по этому поводу свое удовлетворение, стала наперебой предлагать перекрестки, с которых следует начинать.

После недолгих распрей решили далеко не ходить, а начать с перекрестка на углу Ярославского и Свердлова. Спустя двадцать минут Сара переходила дорогу на желтый и, сделав несколько шагов, пнула тихо катившиеся темно-синие "Жигули". Водитель нажал на тормоза как раз во время удара. И, обернувшись, заметил только тень падавшей Сары. Она лежала на боку и громко стонала, держась за ногу двумя вытянутыми руками. Бедолага не успел открыть дверцу, как на него накинулась дружная братва.

- Козел! - кричал Бугульма.- Что, в упор не видишь?!

- Мерин! - подъегоривал Юра.- Глаза разуй! Повар, тихо подошедший к водителю, взял его за грудки:

- Ты, урод вонючий, ты мою сестру сбил, притом беременную,- и тут же обратился к Бугульме,- зови милицию, Вася.

Водитель, опешив, взглянул на ногу Сары и, повернувшись, ухватил за рукав Бугульму:

- Ребята! Зачем милиция? Подождите,- и так быстро заговорил, боясь, что его не успеют выслушать.- С кем не бывает, поймите меня, я прав еще не получил.

- А! Ты еще и без прав! - взорвался Юра.- Может, ты еще и в нетрезвом состоянии, а ну, дыхни!

- Да не пил я, братки.

- Твои братки по ту сторону Амура живут! - кричал Юра.- Пес шелудивый!

- Парни, может, договоримся, какая вам польза, если меня посадят,- заныл виновник наезда.

- Да тебя прибить надо, а не договариваться,- не унимался Юра.

- Да подожди ты,- остановил Юру Повар и обратился к водителю.

- Поехали, в больницу отвезем, а то базар развели, а женщина мучается.

По дороге в больницу Повар повернул голову и прикрикнул на Юру, который, успокаивая Сару, опять чуть не принялся ворчать.

- Уймись, дурень! Какая нам польза, если его посадят, да и что не бывает на дороге, не нарочно же он наехал.

- Да, да,- хныча, пролепетал водитель,- не специально я.

- Если бы специально, то я бы тебя уже давно убил,- не унимался Юра.

Подъехав к больнице, водитель помог Юре донести Сару до приемного покоя. Вернувшись в машину вместе с Поваром, поехал в сберкассу снимать полторы тысячи рублей, которые Повар зарядил за то, чтобы замять дело.

Медсестра, подошедшая к Саре, спросила:

- Что у вас?

- Триппер,- ответила Сара и пошла к выходу. Юра, наклонившись к медсестре, шепнул:

- Она правду говорит,- и направился следом за ней.

Медичка осталась стоять в растерянности, так как стонущие больные с опухшей ногой, тем более впервые за ее недолгую практику, покидали приемный покой подобным образом.

Через полчаса дружная компания ждала очередного клиента на углу Воровского и Пушкинской.

Неделю прокрутив на светофорах, веселая компания набрала пятьдесят четыре тысячи, которые были по справедливости поделены. Из-за боли, которая на самом деле появилась у Сары, решили это дело бросить. Когда был вытащен волос, опухоль на третий день начала спадать. Повар, Юра и Бугульма вернулись на привоз, а Илья, решив сделать передышку, полностью отдал себя карточной науке. Пролетели дни, Граф только через три недели занятий разрешил Илье взяться за карты. До этого он занимался чисто теоретически. Жадно схватывая каждое слово, сказанное Графом, молодой мозг впитывал все услышанное, как губка. Граф задавал Илье головоломки, с которыми тот, к удивлению Графа, быстро разделывался. И вот теперь, раскладывая карты по мастям, Илья разыгрывал покер.

- Рановато, сынок, за покер браться.

- Думаю, что нет,- ответил Илья,- я могу его раскинуть с любой стороны.

- И когда же ты успел разобраться в этом?

- Тогда, когда вы, Граф, спали.

- Ты хочешь сказать, что после восьми часов занятий у тебя хватало сил еще раскидывать покер?

- Да, Граф, после этого я еще шесть часов просиживал в нашей комнате за этой головоломкой.

- Ну хорошо, сынок, давай поглядим, что ты высидел. Илья, раскинув карты по пять, заказал все пять

взяток не глядя.

Граф, взглянув на свои карты, заказал одну. Илья, не играя, вскрыл тузовый покер, объявляя по порядку: "Туз, туз, туз, туз и покер".

- Ваша карта бита, Граф, у вас четыре короля с джокером.

Граф изумленно посмотрел сначала на Илью, после на свои карты и сказал:

- Хорошо, теперь расклад по четыре, и сдаю я. Граф, перетасовав карты, раздал их по четыре.

- Сегодня, сынок, ваша карта бита,- и с этими словами Граф открыл свои карты: двух тузов и два джокера, и, спрашивая Илью, открыл его четырех королей.

- Ну, что скажешь, сынок?

- Свои карты, Граф, я как-нибудь открою сам, и, если я сделаю это собственноручно, то, считайте, Ваша карта бита.

С этими словами Илья сложил королей на ладони, прикрыв другой, и развернул трех тузов с покером. У Графа от удивления чуть зрачки наружу не вылезли.

- Как ты это сделал?

Илья, сложив тузов с покером, развернул веером и бросил на стол королей.

- Как ты это делаешь, сынок?

- Секретов, Граф, не выдаю, так что извините,- ответил Илья так же, как когда-то ответил ему Граф.

- Ладно, Илюша, пусть твое будет при тебе, однако, тебе еще надо набраться техники плюс к этому научиться сдавать не как профессионал, а как колхозник, чтобы тебя вычислить не могли. И запомни одно правило: никогда не будь самоуверенным, как бы ты круто ни заворачивал, всегда может найтись игрок покруче тебя. Поэтому старайся быть хладнокровным и, пока не вычислишь технику игры соперников, на рожон не лезь. Запомни еще одну деталь: у профессиональных игроков почерка нет, плюс ко всему этому у них начисто отсутствует чувство юмора, от этого они вдвойне опасней. И последнее, не посвящай свою жизнь карточной игре, это приведет тебя рано или поздно к катастрофе. Теперь перейдем к одной из самых сложных по технике игре в вист.

Вист, сынок, имеет очень древние корни, он является любимой игрой знатных вельмож в далеком прошлом. Взять хотя бы императрицу Екатерину, так она устраивала целые состязания по этому виду игры...

Их перебил приход Повара.

- Привет всем! Илюха, собирайся, квартира кооперативная подвернулась за двенадцать штук. Бери, пока не увели.

Илья посмотрел на Графа. Тот, отъехав от стола, сказал:

- Ступай, раз такое дело, вечером продолжим. Сара, стоявшая сзади Повара, начала расспрашивать:

- Где, какая?

- На Бочарова, большая кухня, две комнаты, паркет, в общем, все дела,- отвечал Повар.

Тут Сара занервничала:

- Давай, Илюша, быстрее, шевели поршнями, а то уйдет.

- Цыц! - ответил Илья.- Не уйдет. Верно, Повар?

- Конечно, не уйдет, там Юра пасется. Да! Сормак прихвати, чтобы аванс забашлять.

Через десять минут они ехали в такси.

- Слушай, Повар, а как нас пропишут, ведь у нас паспортов нет?

- Да брось ты, это дело плевое, сегодня у нотариуса рассчитываешься, и они тебе дарственную оформят. Свидетельство о рождении есть?

- Есть.

- Ну и все дела. Не переживай, у маланцев все схвачено. Главное деньги, а остальное они сами сделают.

Проехав Пересыпский мост, Повар попросил водителя:

- Заверни к деревяшке на минуту, пиво надо прихватить.

- Что, с бодуна? - спросил Илья.

- Да. Только не я, а Юра. Вчера они с Бугульмой в трюме славно покушали.

Взяв четыре бутылки, Повар предложил Илье:

- Выпьешь?

- Нет, терпеть местное пиво не могу, предпочитаю николаевское.

- Губа не дура.

Так за пустыми разговорами они незаметно для себя приехали по нужному адресу.

Юра сидел на лавочке возле подъезда, покуривая "Сальве".

- С прибытием, коллеги,- приветствовал он,- хозяева ждут.

- Тачку отпускать? - спросил Илья Повара.

- Не надо, может сразу к нотариусу поедем. Квартира действительно оказалась прекрасной. Илья

даже не стал осматривать толком, а сразу спросил:

- Сколько времени уйдет на оформление?

- Это зависит, когда вы оплатите,- ответил хозяин. Лысоватый старичок с живыми подвижными глазами с интересом разглядывал покупателей.

- Вот здесь двенадцать штук плюс пятьдесят за оформление,- сказал Илья и положил на стол сверток с деньгами.

Старичок, пересчитав и сложив деньги, сказал:

- Если сейчас выедем, то через пару часов все можно оформить.

- А когда въезжать? - спросил Повар.

- Думаю, что через два-три дня,- ответил хозяин, надевая пальто.

В шесть часов вечера Илья вместе с Юрой и Поваром, загруженные спиртным и съестными припасами, ввалились к Графу.

- С новосельем, Сара! - с порога крикнул Юра.

Сара уронила державшую в руках шапку и бросилась Илье на шею.

Войдя в зал, они застали, кроме Графа, почтенного деда Михея.

- Здорово, дед! - приветствовал Повар.

- Здорово, здорово, коль не шутишь,- отвечал дед Михей.

- А это тот самый молодой человек? - спросил он Графа, кивая в сторону Ильи.

- Он самый.

- Ну что ж, будем знакомы,- и дед с дружелюбной улыбкой протянул Илье руку.

- Сынок,- сказал Граф,- у тебя есть возможность проверить свои знания.

- В каком смысле?

- Дед тебе устроит дебют, через месяц на майдане соберутся игроки с Питера, Москвы, Киева. Заявишься по моей рекомендации, так дед тебя представит, и если меня опозоришь, то домой не приходи, а то я уже перед Михеем козырнул, что ты моя школа, так что не опарафинь дядьку на старости лет.

- О? - изумленно произнес Повар.- Я гляжу, Илья чудотворно хочет проявить себя на новом поприще. А? Расскажи-ка братве, как тебе удалось завоевать симпатии, нет, даже доверие Графа? Чем это ты его взял?

- Оставь ребенка в покое,- сказал Граф,- смотрите, не испортите мне пацана.

- Да он сам кого хочешь собьет с пути истинного,- ответил Повар.

- Долго порожняки гонять будете? По-моему, пришло время остограммиться.

- У тебя всю жизнь жаба горит, пиво попил - передохни.

- С твоего пива, Повар, только мочиться будешь криво.

Вошедшая Сара прервала инцидент, позвав всю братву сервировать стол.

Следующий месяц Илья полностью посвятил картам. Через неделю он уже мог раскидывать по мастям, не оправляя стос располовиненной колодой, а тасовал, как обычно это делают в семейном кругу, играя в дурачка, меняя карты, как иллюзионист, он достиг апогея в этой области. И вот настал день игры:

- Илья,- обратился к нему Граф,- эта игра будет тебе экзаменом, но не это главное. Выигрыш весь до копейки бросишь на общак. Дед Михей им рулит. В данное время у него вышли кое-какие непонятки. И пока он их утрясет, деньги нужно возместить, так как на нем лежит грев для зоны. Ну, а на игру, естественно, будет башлять он. А в будущем, если что, обратишься, с общака всегда помогут. Но желательно этим не пользоваться, это крайний случай. Теперь о главном, при игре спуску не давай, эти черти для начала дадут тебе навариться, и, как только ты войдешь во вкус, только тогда тебя захотят обуть. Поэтому, чтобы избежать лишних трюков, после того, как сорвешь крупный банк, старайся не давать спуску. После этого возьмешь две-три свары и сделаешь заварку такую, чтобы вварились все. Накрыв, также не выпускай. После свары желательно, чтоб сдавал ты сам. Им по двадцать, себе очко, им по очку, себе два туза и т. д. Не вздумай с ходу играть на трех. Это может вызвать толки. Хотя можешь плевать. Михей со своими парнями в любой момент подстрахует. Как говорится, в своем доме стены помогают. А теперь ни пуха, ни пера.

- К черту, дядька,- ответил Илья и вышел из квартиры.

Игра состоялась в бильярдной. У крыльца Илью окликнул молодой мужчина лет двадцати пяти крепкого телосложения.

- Эй, чудак! Закрыто, сегодня бильярдная не работает.

Не успел Илья оглянуться, как услышал голос деда:

- Жатый! Пропусти, это Графа отпрыск.

Только теперь Илья увидел деда, сидящего на скамейке за небольшим кустарником живой изгороди.

Пропустив Илью, мужчина плотно закрыл дверь на задвижку.

Бильярдные столы были отодвинуты, и посредине на свободной площади под абажуром стоял круглый полированный стол, за которым сидело четверо игроков, лениво перекидываясь в буру. Двое других катали шары, на Илью внимания никто не обратил, и он расположился на стуле возле входа.

Через минуту вошедший дед спросил:

- Что ты как казанская сирота тут расселся?

- А я и есть казанская сирота, только что, здесь

плохо?

- На,- протянул дед сверток,- десять штук.

- А сколько должно быть? - спросил Илья.

- Чем больше, тем лучше.

- Конкретней. Сколько, деда, не хватает?

- Сто пятьдесят штук.

- Да, порядочную ты сумму, дедушка, прокакал.

- Заткнись, внучек, пока я не накакал на твою жизнь.

- Хорошо, дедушка, заткнусь, только прежде скажи, что это за факир? - и указал на игрока в белой шляпе с брошью на тулье.

- Цыган какой-то из Москвы,- ответил дед,- что, шляпа понравилась?

- Да нет, одного шизика мне напомнил, ходил у нас по Чирчику...

- По чему? - переспросил дед.

- По Чирчику, это что на Керегетасе...

- Ты что мне дуру гонишь? Сопляк паршивый.

- Да брось, дед, сердиться, поговорить-то надо о чем-нибудь, и, вообще, не лишайте меня детства, дайте подурковать.

- Дурковать будешь у хозяина, когда срок придется отбывать, а здесь свою идиотскую рожу сделай посерьезней.

В этот момент пригласили к столу.

Подойдя к игрокам, дед произнес:

- Хочу представить Илюшу Интенданта, сегодня он будет вместо Графа. Это его отпрыск, несмотря на молодые годы, мы его рекомендуем.

Илья состряпал идиотскую физиономию и, расположившись на свободном стуле, выложил на стол все десять тысяч. Игроки рассматривали его с любопытством, возле каждого из них лежало не больше пятисот рублей.

- Может, возражения есть? - спросил дед.

- Какая разница, деньги, главное, есть, а кто их будет проматывать, я думаю, все равно,- ответил сосед напротив, рыжеватый мужчина лет тридцати с приплюснутым носом.

Илья, изобразив идиотскую улыбку, ответил ему легким поклоном, слегка нагнув голову.

- Ну и отлично,- закончил дед и поставил на стол только что принесенную Жатым хрустальную вазу величиной чуть ли не с тазик, на которой возвышалась горка нераспечатанных колод.

Первым начал метать седой, как пепел, игрок справа. Раздав всем по три, он небрежно бросил колоду на центр стола. Илья, приподняв карты, медленно стал вскрывать: дама треф и семерка бубна. Трое игроков спасовали, бросив свои карты на центр, остальные прошлись по червонцу.

- Ну что? Заварим на четырех по четвертному,- предложил цыган.

Игроки по очереди поддержали. Илья также бросил на кон четвертную банкноту. В банке теперь было двести десять рублей. Семьдесят четыре, сорок проходка и сто заваренные. Неигравшие тоже вварились в игру, поставив по сто пять рублей, ровно половину стоявшего на кону.

- Итого в банке триста двадцать пять рублей,- сказал цыган,- и, взяв игранную колоду, порвал пополам, по четверть колоды за четыре раза, которую тут же Жатый, обслуживавший игру, бросил в рядом пылающую буржуйку.

Далее цыган, так как он предложил свару, выбрал новую колоду и, распечатав, раскинул на туза между вварившимися. Туз выпал Илье, и он, взяв карты, тщательно их перемешал.

Раздав, свои карты не поднял, подождав, пока все пройдутся, лишь после этого, подняв, открыл две, третью ему глядеть было не обязательно, так как он и без того знал, что у него двадцать один, а у остальных по двадцать, и, бросив шестьдесят рублей в банк, заявил:

- Прошел, и полета сверху.

Двое пасанули, третий, а им был цыган, накрыл пятьдесят и бросил сто сверху. Остальные также спасовали.

Илья открыл его сто и кинул двести под цыгана. Тот, взглянув на Илью, предложил:

- Варим?

Илья, покачав головой, отказался. Тогда цыган, покрыв двести рублей, вскрыл карты.

- Двадцать,- объявил он.

- Очко,- сказал Илья и, вскрыв карты, загреб банк.

После этой сдачи, как и после предыдущих, колода также была порвана и сожжена. Снова сдавал Илья.

- Дал пятьсот,- сказал седой и, подняв кейс, стоящий возле его стула, извлек оттуда две пачки сторублевых купюр и, отсчитав пять банкнот, бросил на банк. Следующий спасовал, цыган накинул еще пятьсот, двое других также спасовали. Рыжий под Илью кинул тысячу, не считая тысячи, которой покрыл ход. "Ага,- сообразил Илья,- вот где собака зарыта, рыжий с цыганом в парях. У цыгана, естественно, очей нет, а у рыжего два туза". Сам же Илья держал с трех, даму, короля и семерку червей.

В помещении от пылающей буржуйки стало жарко, и Илью пробил пот. Воспользовавшись этим, он сделал растерянную физиономию, глядя на свои карты и прекрасно зная, что игроки не сводят с него глаз. И после некоторого замешательства покрыл то, что было брошено, но сверху ничего кидать не стал.

Сосед слева, давший пятьсот, спасовал, остались цыган и рыжий. Цыган покрыл проход и бросил сверху две тысячи, рыжий накинул еще пять. Лица игроков в ожидании развертки застыли.

"Поднимаете, суки,- решил Илья,- ну, я вам преподам урок",- и, покрыв все, дал сверху десять тысяч и тут же распорядился: - Дед, тащи сормак.

Дед Михей, сидящий в углу с Жатым, встал и, прихватив сверток, медленно подошел к играющим, дрожащими руками, развернув, положил последние десять тысяч, принесенные для игры, и тут же удалился обратно, так как во время игры посторонним подходить к столу строго запрещалось.

Цыган пасанул, и рыжий предложил свару, на что Илья сразу же согласился. Присутствующие попросили посмотреть их карты и, увидев, что Илья согласился варить на трех, изумились до предела.

Дед вместе с Жатым, подошедшие, чтобы сжечь эту колоду и дать на выбор следующую, опешили. Бедному деду Михею стало не по себе, и он отпустил в сторону Ильи злобный пожирающий взгляд.

- Итак, в банке сорок две тысячи двести рублей,- произнес цыган,- кто врубается?

Вварился только седой, а остальные пасанули. Теперь в банке было шестьдесят одна тысяча триста рублей. Рыжий, перетасовав новую колоду, раскинул на двоих между варившими на туза, и, естественно, туз попал ему, и рыжий сдал карты.

- Пять штук,- произнес Илья и, отсчитав пятьдесят сотенных, бросил в банк.

Пока он отсчитывал деньги, седой и рыжий внимательно всматривались в его лицо, пытаясь вычислить, что это не голый понт.

Но лицо Ильи осталось бесстрастным, и седой, предложивший заварить вновь, на что Илья резко отказал, Дрожащими губами произнес:

- Пас,- и бросил карты.

Рыжий, взглянув на Илью, предложил:

- Делим?

- Нет,- ответил Илья,- только варим.

Рыжий, подумав несколько секунд, согласился и тут же попросил:

- Засвети карты, хоть посмотрим, на что я подписывался,- и вскрыл свои: туза и десятку бубей.

Илья, еще раз взглянув на свои две семерки червонные и крестовую шестерку, сложил их на ладони, сказав:

- Ваши бы не плясали,- и вскрыл двух тузов с дамой. Цыган, сидевший в напряжении, тяжело вздохнул. Теперь раскидывал на туза Илья и, конечно, открыл его себе.

На этот раз никто не вварился, и Илья раздал на двоих.

- Штука под тебя,- произнес рыжий и кинул деньги в банк.

- Пять сверху,- спокойно положив деньги, сказал Илья.

Рыжий беспокойно посмотрел сначала на свои карты, потом на Илью, положил пять тысяч и вскрыл двух тузов.

Илья улыбнулся и разложил трех шестерок.

Игроки замерли, а цыган, положив локти на стол, схватился двумя руками за голову, рыжий же неотрывно, и не дыша, смотрел на шестерок.

- Кассир! - крикнул Илья и щелкнул двумя пальцами, как будто подзывал официанта.

Дед Михей подскочил с мешком от комбикорма, бог его знает откуда взявшимся в бильярдной, и стал трясущимися руками сгребать в него деньги. На следующий круг Илья сдал седому тридцать, цыгану - трех тузов, а себе - трех шестерок.

Седой прошел десятью тысячами, цыган бросил столько же сверху. Илья, побив двадцать, дал тридцать сверху.

Снова воцарилась тишина, было лишь слышно отрывистое дыхание игроков.

У седого набралось всего двадцать семь тысяч, остальные он покрыл золотой печаткой и автомобилем "Москвич", за который Илья больше двух тысяч не давал. Цыган же простился с последними двадцатью пятью плюс два перстня, золотая цепочка с крестиком и в довершение - шляпа, которую потребовал Илья, вскрыв трех шестерок и опять крикнув деда Михея:

- Кассир! Собирай макулатуру.

На этом игра закончилась, остальные отказались, так как каждый осознал, что три шестерки два раза кряду-случайно не приходят, так же как одна бомба два раза не падает в одну воронку.

Не успели игроки удалиться, как дед высыпал содержимое мешка на стол, и все еще дрожащими руками стал сортировать купюры.

- Слушай, дед! Почему ты меня Интендантом представил?

- Был приятель у меня в молодые годы точь-в-точь, как ты, не только внешне, а вообще все выходки разгильдяйские, интендант, одним словом.

- И где же теперь, помер?

- Нет, менты его еще будучи молодым на Луну запустили.

- Разменяли, значит.

- Если и ты, сынок, пыл не умеришь, то и тебя разменяют, хотя сейчас такое время, и до этого не доживешь. Так что мотай на ус.

- Как вырастут обязательно намотаю.

- Кучеряво живете,- услышали они голос Графа. Илья, качавшийся на стуле, повернул голову и еле-еле сдержал равновесие, чтобы не упасть.

- Не усидел-таки дома,- сказал дед Михей.

- А я был здесь еще до того, как игра началась.

- И что же не зашел?

- Интересный ты, дед, расставил охрану, как будто тут иностранная делегация, велел никого не впускать, а теперь спрашиваешь, что не зашел,- ответил Граф, подкатывая к столу, и тут же спросил Илью:

- Что у тебя на голове? А, шляпа, что ли?

- Ясное дело, не штаны. Цыган подтюхал, говорит: "Носи на здоровье". Лучше скажите, Граф, что это дед на меня рычит? Я ему такие башли, а он... В общем, делай после этого людям добро.

- Михей! Ты что на моего пацана отвязался.

- Муденыш, чуть меня до инфаркта не довел своей игрой,- и тут же обратился к Илье:

- Не серчай, стар я, а в этом возрасте мы все ворчливые, а тебе, Граф, выражаю безграничную благодарность, выручил старого друга.

Граф широко улыбался, довольный своим воспитанником:

- Пацана благодари.

- Перед ним я в долгу не останусь, кстати, ты когда подкатил, Жатого там не видал? Машину он должен забрать.

- Как не видал, а кто по-твоему помог мне по крыльцу забраться? Там твой Жатый, вытряхивает из машины ненужный хлам.

- Может, машину возьмешь себе, Граф? Как-никак средство передвижения, и в твоем положении крайне необходимо.

- А я уже взял ее, это от сынка подарок, так сказать, накануне вступления в большую жизнь.

Илья медленно катил инвалидную коляску, в которой, все еще улыбаясь, сидел Граф.

- Сынок, скоро будет пополнение в твоей семье?

- Через полтора месяца.

- А я гляжу, что Сара вот-вот разродится.

- Сплюньте, Граф, еще дитя-недоноска мне не хватало.

И Граф, естественно, три раза сплюнул через левое плечо.

- Вот что, сынок, я тебе хочу сказать, только ты не гордись, а вникай; парень ты одаренный, у тебя большое будущее, но в жизни очень много опасностей, поэтому я поговорил с Поваром, чтобы он занялся твоим воспитанием. Слушай его во всем, он плохому не научит. У Повара большой опыт, он попадал в разные переделки, и ему есть, что тебе передать. А от себя хочу сказать: не доверяй людям, особенно коллегам по ремеслу, потому что чаще всего удар получаешь оттуда, или, вернее, от того, от кого не ждешь. С клиентами работай очень аккуратно, научись заглядывать в душу каждого, с кем будешь входить в контакт, сумей высмотреть всякую фальшь, всякую ложь и никогда не полагайся на дружбу и приязнь. Более того, всегда рассчитывай на деньги клиентов, но не на их порядочность. Хотя сам веди себя сверхпорядочно с любым из них, даже если это будет последняя мразь. Если будешь всегда обходиться с ними честно, даже если они будут вести с тобой нечестную игру, то тебе легче будет загнать любого из них в стойло. Конечно, если опять-таки это будет необходимо.

Граф говорил тихо, не торопясь, чтобы Илья мог все им сказанное усвоить как твердое правило в жизни, и Илья усваивал.

Сара встречала мужа с пирогами на столе. - Такой день! Такой день! О зохэн вэй,- лепетала она.

Илье перепадало двадцать пять тысяч, не считая золотишка, на эти деньги можно было приобрести три автомобиля "Жигули" и пять гаражей. Сара была просто счастлива, разглядывая дорогие перстни, и не могла нарадоваться своим нежно любимым мужем.

- Граф! - обратился к нему Илья.- Мы поживем у тебя до того, как Сара родит, а с роддома сразу на новую квартиру.

- Сынок, какой разговор, тебя что, гонят?

- Нет, но...

- Ты эти мещанские штучки из головы выбрось,- перебил его Граф,- займись лучше делом, тебе еще вист разбирать.

Последующие дни Илья просиживал за картами, как верный пес на страже, поглядывая на Сару в ожидании схваток.

Пришло время родов, а у Сары схваток не было. Подождав еще неделю, он отвез ее в роддом. И, посещая четыре раза на дню, терпеливо ждал потомка. На третий день он, как обычно, пришел проведать, в окно выглянула соседка по палате и стала что-то показывать пальцами. Сердце юного папаши учащенно забилось, он побежал в приемный покой и с порога крикнул:

- Сара! Что с Сарой?

Дежурившая медсестра, вскочив со стула, также крикнула:

- Че орешь?! Родила твоя Сара.

- Кого?

- Двоих.

- Кого? - еще не сообразив, переспросил Илья.

- Двоих мальчиков.

- Как это дво..,- и, не договорив, Илья сел прямо на пол.

И после недолгой паузы произнес:

- Этого мне еще не хватало, что я с ними буду делать?

- Радоваться надо,- сказала санитарка, помогая ему встать.- Близнецы - это же прекрасно!

На следующий день под окном стояла дружная подвыпившая компания: Юра, Повар, Бугульма, даже Графа притащили с собой. Сара с медсестрой показывали в окно новоиспеченных жуликов.

- Илюха! Как назовешь? - спрашивал Повар.

- Архип и Захар.

- Отличные имена,- отвечал Повар,- Ильичи, одним словом.

- Теперь, папа, подавай каждому трибуну - речи будут толкать,- добавил Бугульма.

- Да,- поддержал его Юра,- в дуэте они славно покричат.

- Что вы парня с панталыку сбиваете,- вмешался Граф,- не слушай их, сынок, дети до года орут, а далее уже можно спать спокойно, да и мужику-то забот не ахти на этом поприще. Все беды на женщинах.

Вскоре детей забрали, и компания двинула продолжать отмечать столь важное событие в "Гамбринусе".

Обмывали неделю, и лишь приехав за роженицей, решили остановиться, хотя были очень даже навеселе.

Бугульма ради такого случая договорился с цыганским ансамблем, заплатив полторы сотни, привез их на тракторе при всем параде, с музыкальными инструментами.

Обитатели роддома с любопытством наблюдали эту картину, прильнув к окнам, медперсонал весь вышел наружу посмотреть столь дивное зрелище: музыканты стояли на тележке, а остальной табор выстроился зигзагом.

Не успела Сара выйти из дверей роддома, как пьяный папаша скомандовал:

- Давай, чавэла!

И ансамбль под музыку дружно запел на сколь возможно высоких нотах.

- Ой нэ-нэ-нэ, ой нэ-нэ-нэ.

Бедная Сара чуть не упала в обморок с детьми на руках, хорошо, что рядом находившиеся медсестры поддержали.

Илья, приплясывая, шел навстречу Саре, а дружная компания в такт хлопала в ладоши. Присутствующие женщины, кто с любопытством, а кто с завистью смотрели на молодую мамашу.

Месяц Илья хлопотал возле Сары, помогая по хозяйству, но, устав от однообразной жизни, уговорил безработную соседку, тридцатилетнюю женщину со стажем по уходу за детьми, за хорошую плату помогать Саре, а сам направился на привоз.

- Здорово, Повар!

- Привет, папаша, ну как твои мужики?

- Нормально, что им сделается. Пустышек полвагона накидал им, пусть играют, пока малые, а подрастут, придется батьке помогать.

- Это тоже верно, я вот что, Илюха, хочу сказать. Мы хотели до тебя зайти, но, как говорится, на ловца и зверь бежит. Так вот, завтра наш сходняк, дед Михей оповестил.

- Он же, ты говорил, воровской мужик.

- Когда молод был, тогда в авторитетных ворах ходил, а сейчас хоть и живет с ними, работает по нашему профилю, старость, сам понимаешь. Многого

. ему не надо, крутит себе тихо-тихо на майдане. Да ладно, ближе к теме, так вот, мужик со мной говорил один о тебе. Старый мой знакомый, завтра скнокаетесь, игра будет в Сочах. Детально после почирикаем. Главное вот в чем, на сезон мотанем на гастроли. Завтра на сходняке будет базар, кому какую доляну отвалить. Ехать надо обязательно, только как у тебя на семейном плане отразится?

- Нормально, я нанял сиделку. А кто поедет с нами?

- Как кто? Всей семьей: я, ты, Юра да Бугульма.

- И как скоро?

- Через неделю примерно.

- Добро, Повар, катим.

- Ну и нормально, тогда вот что, у меня есть кое-какие делишки, я сейчас отвалю, а завтра утром стрелки набьем на вокзале к полдевятому, идет?

- Конечно, идет, тогда я свалю на хату, Сару предупрежу, может, что-нибудь надо перед отъездом сделать.

- Ну пока!

На этом они разошлись.

Утром следующего дня Илья с Поваром тряслись в старом пятом трамвае, направляясь в Аркадию. Сходка состоялась в одном из многочисленных здесь домов отдыха, в данное время пустующем из-за очередного ремонта перед сезоном лучезарной поры. При входе в центральную аллею, ведущую к центральному зданию, им преградили дорогу двое крепко сложенных парней лет двадцати с приплюснутыми носами, как у боксеров. Один из них признал Повара, выразив это широкой улыбкой, показывая все тридцать два рондолевых зуба.

- Какие люди!? Повар собственной персоной, а это кто с тобой? Подручным обзавелся?

- Прикрой свою нежную челюсть, Саквояж, а то зубы из туфтового рыжья растеряешь.

- Ничего страшного, я в убытке не буду, да и пора кому-нибудь раскрутиться на пару штучек для обновления моих клыков. Последнее время я часто вижу сны, как некий Повар финансирует моего стоматолога.

- Я быстрее финансирую мокрушника, чем стоматолога, чтоб ты в дальнейшем любовался снами в гробу, а не в постели.

Резко окончив разговор, Повар толкнул в грудь Саквояжа. Тот, как и многие другие приблатненные, был самоуверен и держал руки в карманах, скрестив при этом ноги, что помешало удержать равновесие, и он очутился в кустах. Напарник в инцидент не влез и лениво проводил друзей взглядом до конца аллеи.

- Что это за дятел? - спросил Илья Повара.

- Шнырь у блатных.

- Видно, он к тебе питает безграничные симпатии.

- Еще какие, Илюша, как козел к капусте, но это все мелочи, вот какого ляда они здесь торчат?

- Ну, если ты говоришь, что они шныри, значит на стреме.

- Я о другом, зачем блатные решили посетить наш сходняк?

- Наверное, законным ворам так угодно. Они же должны как-то контролировать, чтобы не было беспредела.

- Если бы воры пришли, другое дело, можно быть спокойным, значит, все будет правильно и чинно. А блатным я не верю.

- Чем это вызвано?

- Запомни, Илья, блатные злобны и опасны, как крысы. Это люди, которые с радостью причиняют боль другим, они добровольно вызываются, когда надо кого-нибудь изуродовать, да еще с каким смаком это делают. Им доставляет удовольствие подавлять волю других, сокрушать решимость вплоть до того, чтобы их жертвы теряли рассудок. У этой публики начисто отсутствует понятие о таких вещах, как нравственность и порядочность. А когда их вяжут мусора, большинство из них, подобно ядовитым змеям, готовы кого угодно ужалить, лишь бы спасти свою шкуру. И делают это искусно, придраться не к чему. Те, кто хотел предъявить им базар при разборках, всегда сам оставался виноватым. Блатные отлично осознают, что за творимый ими беспредел менты могут повесить на них любое дело и вложить в их уста слова, которые именно мусорам будут выгодны в суде. Поэтому сдают своих товарищей очень технично, после чего в зоне остаются друзьями и дальше вместе вершат гнусные делишки.

- А ты не боишься, что после очередного конфликта эти парни отправят тебя на вечный отдых к праотцам слушать волшебную музыку в райских кущах?

- Если они захотят это сделать, то не успеют подумать, как я закручу их модные галстуки вокруг их же шеи, и не забуду привязать груз потяжелее, чтобы они долго не могли всплыть из-под причала.

- Тебе не кажется, Повар, что ты слишком самоуверен?

- Нет, я не самоуверен, а уверен в себе - это раз, у нас крепкая семья - это два и, несмотря на то, что мы из масти мужиков, нас всегда поддерживают воры - это три. Запомни это, малыш, но не лезь на рожон. Пока ты не вошел в жизнь, ты должен присматриваться. Малейшая ошибка может стать для тебя роковой. Если блатные учуют в тебе врага, то при первой возможности порубят на купусту, чтобы в дальнейшем не было забот.

- А если наподобие этих у входа, от которых воняет как из общественного туалета на привозе, захотят мне сделать неприятности, что тогда?

- Сначала приедешь и скажешь нам в семье, а гордость свою засунь в задницу, понял?

- Как не понять, конечно, понял.

- Вот и хорошо.

Сходку возглавил дед Михей, знаменитый в данное время маклер. Справа от него сидел смуглый выхоленный мужчина лет тридцати, слева - элегантная дама примерно сорока пяти лет, на лице ее угадывались следы былой красоты.

- Кто это такие? - спросил Илья у Повара.

- Мужика именуют Грицко, настоящей фамилии и имени никто не знает, даже наша семья.

- А почему именно ваша, то есть наша семья должна знать?

- Потому что последнее время он крутится с нами, и вскоре тебе придется с ним поработать. Грицко из Львова, человек очень расчетливый и хитрый, прожил много лет в Одессе и знает город как собственный карман. Он свой среди наркош, проституток и даже голубых. Имеет подозрительные связи повсюду. Все ему доверяют. Да и работать с ним такой же уникальный шанс, как стать зятем Брежнева. Вскоре сам в этом убедишься. А баба - знаменитая королева мини, севастопольская шлюха, в прошлом - центровая девочка в Одессе, наводчица, воровка, больше проститутка. Ныне обосновалась в Севастополе, держит добрых два десятка пай-девочек, промышляет преимущественно шантажом.

- Откуда такое странное прозвище?

- О! Это первая девочка в Одессе, которая рассекала в мини-юбке. Базару-то было на всю Одессу. Однако ее взяла. Недаром в народе говорят: "Одна кобыла всех заманила". Бабье-то как возмущалось, кричали, будто вообще голая ходит, а после сами напялили на себя мини, и даже те, у кого ноги, как коряги. Ну, а деда ты знаешь. А вот, посмотри, в углу, справа, сидят двое в черных лепнях, это блатные; тот, что повыше, со шрамом, Гуров, по прозвищу Шерстяной, с репутацией, которой воняет от Одессы до Магадана.

Три года назад он учинил разборки дельцам из Еревана, так тех после базара с асфальта всю ночь соскабливали, чтобы хоть что-то было земле предать. С ними надо быть поосторожней. Это воплощение жестокости. Злобные животные, не способные к состраданию. Но у него есть свои минусы: он рано развился физически, но тем не менее остался ребенком в интеллектуальном плане.

- Уж не собрался ли ты избавить человечество от этого двуногого хищника?

- На черта он мне нужен, он и так без моей помощи свернет свою шею. Притом я слыхал, что он здесь обзавелся врагами, а значит, вскоре напорется на какого-нибудь парня, у которого хорошая волына, делающая большие дыры.

Тем временем раздался звон, исходивший от удара ложки по стакану. Дед Михей попросил тишины и двинул речь:

- Господа жулики и присутствующие здесь достопочтенные граждане блатного класса! Сегодня в этот торжественный день, я говорю торжественный, так как собираться нам вместе приходится нечасто, мне выпала честь внести некоторые коррективы для работы в наступающем сезоне. Сегодня на повестке дня один-единственный, но довольно спорный вопрос о разделе нашего родного и всеми любимого побережья Черного моря. Исходя из того, что ряд многоуважаемых наших братьев, ранее работавших в ряде городов, но по иронии судьбы покинувших наше общество на различные сроки, отсутствуют по уважительной причине, нам предстоит некоторые города (за исключением Пицунды, которую, вероятно, придется уступить блатным по некоторым соображениям, о чем, естественно, мы проголосуем) поделить для дальнейшей деятельности на этом поприще среди некоторых товарищей.

- Как на партсобрании, во дает дед,- изумился Повар.

- А что, нормально, мне очень даже нравится речь, у него дар оратора.

- Не, Илюха, я тоже доволен, просто от деда не ожидал подобной прыти.

Далее вспыхнул спор, рыжий верзила лет двадцати пяти стал возмущаться: "А почему мне Очаков, да там одна босота отдыхает, что с них взять, кроме анализа!?"

- Слушай, увалень,- теперь возмутился дед Михей,- ты ни одного путного дела не провернул, а тебе Ялту подавай. Там ребят без тебя хватит, а если не понравился Очаков, то поедешь в Самару, в вечно голодающее Поволжье.

- Дед, да самарские сами кого хошь обуют.

- Вот и хорошо, если там тебя не убьют, то на следующий год хоть Пицунду бери, а Самара будет тебе экзаменом. Если его выдержишь, то и мы будем спокойны, что ты не опозоришь честь и славу Одессы. А теперь проголосуем. Зашлем нашего брата в Поволжье или нет?

В зале раздался дружный смех, и собратья по разуму незамедлительно отпустили в адрес рыжего массу шуток по поводу выживания, но проголосовали единогласно.

Очаков выделили Гришке-попрыгунчику по его просьбе. Повару, Грицко, Бугульме, Юре и Илье достались Сочи.

Через час Илья с Поваром сидели в пивбаре "Гамбринус" и, потягивая пиво, ждали троих своих собратьев на семейную сходку. Первым пришел Бугульма.

- Весело сидите, васьки, как при покойнике.

- Где Грицко с Юрой? - спросил Повар.

- Рядом, на площади Мартыновского, с каким-то пассажиром перетирают.

- Пока вас дождешься, умрешь с тоски, как вошь на лысине.

- Да ладно. Повар, че ты в натуре, по делу мужики тормознулись. Притом кто-кто, а Грицко порожняки не гонит.

- Чем будем сегодня заниматься? - спросил я.

- Обслуживать по высшему классу клиента,- услышал Илья голос Грицко за спиной.

- Ты что, по воздуху летаешь? - спросил Повар.

- Родные мои, если вы и в дальнейшем будете хавлом торговать, то не успеете и шнифтом повести, как кумовья вас со статьей сосватают.

- Это точно, с такими кентами на лесоповал угодить равносильно, как на два пальца помочиться,- раздался голос из-под стола.

Друзья, как по команде, нагнувшись, посмотрели под стол, где, скрестив ноги как султан, мирно покуривая папиросу, сидел Юра.

- Вчерашний день ищете? - услышали они ангельский женский голосок и, подняв головы, лицезрели официантку Люсю Фигельман во всей красоте с разносом в руках, на котором возвышались соленые бублик в окружении пяти кружек пива.

- Люся, у вас, случаем, молока нет? - спросил Повар.

- Есть, а что?

- Принеси в блюдце, пожалуйста, кота приблудного напоить.

Люся, сделав два шага назад, пригнув голову, взглянула под стол и залилась звонким смехом, который привлек внимание присутствующих завсегдатаев, что заставило Юру вылезти из-под стола красным как рак сознавая, что публика его номер поняла по мере своего соображения и распущенности.

Подождав, пока Люся расставит содержимое разноса на стол, Грицко внимательно оглядел бар. И после того как она удалилась, присел:

- Короче, мужики! На следующей неделе валим Сочи. Жильем там займется Бугульма, поэтому выедет завтра.

- А че я там торчать целую неделю буду, вместе поедем. Что, хату проблема снять?

- Хата не самое главное, наведешь кое-какие справки, так как через два месяца будет большая игра для чего мы и берем в дело нашего юного друга. А по

нашему приезду на это не будет времени, потому что придется трудиться в поте лица. На что-то же надо сыграть.

- А мы не пролетим? - спросил Юра.- А то два месяца пахоты - и коту под хвост, не очень-то приятная вещь.

- Если Илья будет вести игру так же, как на майдане, то успех гарантирован,- высказал свое мнение Повар,- сможешь, Илья?

- Постараюсь, но не могу обещать, так как я не знаю тех, кто будет играть, да и по-крупному впервые. И вообще, я с игроками-профессионалами не сталкивался, за исключением...

- Ничего страшного,- продолжил Грицко,- я всех игроков знаю и уверен, что ты надерешь им задницу. Только одно меня беспокоит: как удержать сорванный куш. В игре будут два опасных соперника: Нуржан Серикбаев из Джамбула, плоскомордая тварь, и его напарник Хачик. Нужно быть настороже, особенно когда они спустят свои деньги. Эти два выродка убили моего друга, обчистившего их до нуля.

- Прихватим волыны,- сказал Повар,- нас пятеро, думаю, как-нибудь сгладим инцидент.

- Я об этом думал, не прокатывает, при входе шмон, придется расстаться даже с перьями - это раз, и У них будет по два телохранителя - это два, и третье - каждый игрок для личной безопасности может привести с собой не более двух человек.

- Значит, двое из нас отпадают,- сказал Повар.

- Правильно мыслишь. Бугульма с Юрой будут ждать снаружи, ты будешь страховать Илюшу, а я, разумеется, якобы буду противником, и у меня будут свои телохранители.

- Успею ли я Илюху прикрыть, ведь их парни тоже не лыком шиты?

- Не переживай, Повар, я договорился с двумя чеченами, они враз с ними разделаются.

- Все равно, их двое, а этих - четверо плюс Нуржан с Хачиком и плюс твои ребята будут стоять возле тебя, исходя из этих соображений, я немного сомневаюсь в успехе предприятия.

- Ты просто не знаешь чечню, для них что четверо, что четырнадцать - разницы нет.

- Погоди, Грицко, я не сомневаюсь в их храбрости...

- Дослушай, Повар, до конца, а потом скажешь свое мнение, так вот: чечены свернут им шеи как цыплятам, они и пикнуть не успеют, а накрайняк и мы не будем сидеть сложа руки, хотя, я думаю, последнее не понадобится. Я видел этих ребят в деле.

- Может, все обойдется,- вмешался Илья,- поиграем да разойдемся, как подобает порядочным людям.

- Когда играют Нуржан с Хачиком, обходится все нормально, если они выигрывают, а если нет, то они после игры убивают победителя. Раньше они подкарауливали по дороге, а в последнее время охамели, прямо за столом внагляк зацепятся; за что можно, и учинят драку, а после этого поделят и свои, и чужие деньги.

- И что за беспредел, никто их не может покарать? - спросил Бугульма.

- Подобные базары недоказуемы,- ответил Повар,- что, не видел, как блатные делают, но ладно, давайте не будем отклоняться от темы, раз уж Грицко взял рулить, ему и карты в руки; я вот что хочу сказать Илье при всех: "Короче, Илюша, ты будешь играть на все, что у нас будет, если проиграешь, тебя винить в этом никто не будет, мы сами подписали тебя под это дело. Главное, будь спокоен, ни о чем не думай, сосредоточься непосредственно на игре. Это твой первый шаг в большую жизнь. Лоха дурануть легко, а вот профессионала - нужен талант. Если тебе это удастся, считай, в жизни тебе зеленый свет обеспечен. Так что, малыш, крепись духом. А теперь пусть Грицко посвятит нас в свои, то есть наши планы, я имею в виду клиента, которого мы должны обслужить по высшему классу".

Грицко залпом выпил оставшуюся четверть кружки пива и, медленно прикурив, стал вводить друзей в курс дела:

- На Молдаванке прижился один питерский барыга. Вот уже четыре года он в Одессе мутит воду. Парень, конечно, воздушный, но в данное время он очень несчастный. Деньги, которые он так лихо выкручивал откуда только можно, и те не могут принести покой его душе...

- И каким же способом ты его хочешь осчастливить? - спросил Юра.

- Очень простым. Чтобы его сделать счастливым, нужно не удовлетворять его потребности, а ограничить его желания. Это же так просто, разве много надо для человеческого счастья?

Повар с испорченным с утра настроением, не желая слушать длинные речи, высказал:

- Ну, короче, ближе к теме.

В общем, так: кличут его Рыбий Глаз, инициалы - Вадим Петрович Рябов. Этот мерин хитро-мудро выдранный по жизни. Соответственно, на такую задницу с закоулками потребуется член с пропеллером, умеющий совершить не менее хитрый половой акт.

- Ты что, его трахнуть решил? - спросил Юра.

- Не перебивай, это я образно говорю. Рыбий Глаз очень много кому должен, но это мелочи, главное, что он столько намудрил, что теперь сам разобраться не может. Из-за своей жадности ему в последнее время пришлось обзавестись массой врагов, в число которых входят не только зеленые, а такие из местных, как фарцовщики, каталы, наперсточники, проститутки и даже менты. Мусора имеют на него особый интерес: не только в материальном плане, но и в физическом. Рыбьему Глазу каким-то образом удавалось изымать у своих жертв различные суммы под проценты. Но немного, на чем-то он пролетел, но это не столь важно. Главное, не сегодня-завтра с него начнут трясти, и он прекрасно знает, что это добром не кончится. Поэтому, исходя из таких соображений, что он гнилой и плюс ко всему каким-то образом повязан с мусорами, его надо срочно нагреть, так сказать, штучек на десять, нет, лучше пятнадцать.

- Правильно,- встрял Бугульма,- десять не очень красиво делится на пятерых. Я хоть и не силен в математике, но скажу с уверенностью, что пятнашка будет отлично гармонировать с приобретенным мною накануне лопатником, вернее, пятая от нее.

- Так вот,- продолжил Грицко,- Рыбий Глаз по натуре человек очень пугливый, и поэтому мозгами не очень-то будет шевелить, чтобы гадать, кто именно пришел за деньгами или кого наняли и кто нанял, у него на это практически не осталось времени. Мы должны срочно воспользоваться этим моментом. Только что мне один приятель цынканул, что в 12 часов, то есть через сорок минут, он должен подъехать на тачке и помочь перевезти ему шмотки на вокзал. Машина задержится естественно минут на 5-10. А в это время мы сделаем свое дело: без двадцати двенадцать Юра с Бугульмой позвонят ему в дверь, тот, разумеется, посмотрев в глазок, подумает, что это кредиторы, и дверь не откроет, пробарабанив в дверь ровно семь минут, вы кроете его матом на чем свет стоит и культурно удаляетесь. Выйдя из подъезда, поворачиваете направо и идете в сторону Пьяного хутора. Рыбий Глаз, естественно, будет через щель штор наблюдать, как вы удаляетесь, тут, без десяти, с левой стороны появляюсь я в ментовской робе и вглядываюсь в его окна, он, разумеется, отпрянет от штор, я подымаюсь и, позвонив с минуту, удаляюсь. После этого ровно в двенадцать опять же со стороны Пьяного хутора идут Повар с Ильей. Рыбий Глаз будет ждать машину не отходя от окна и, узнав Повара, откроет ему.

- Откуда ты знаешь, что мы знакомы?

- Я знаю даже то, что, дуранув катал, он кинул тебе на лапу полштуки, так как за этим занятием ты его накрыл, но не выдал, и так как твоя персона к лохам относится с презрением, ей легко было за полштуки согласиться промолчать. И в заключение Повар в дуэте с Ильей сочинят сценарий по ходу дела и конфискуют пятнадцать штучек в фонд малоимущих. А теперь по коням, господа жулики.

Через пятнадцать минут четверо подъехали к Пьяному хутору на такси, ждавшем у бара, заранее нанятом Грицко. Бугульма с Юрой пошли по адресу, а Илья и Повар обогнули детский сад и не успели занять место наблюдения за подъездом, в котором жил Рыбий Глаз, как появился Грицко в форме старшего лейтенанта с кейсом в руке.

- Быстро ж ты перекинулся, как солдат срочной службы,- сказал Повар,- сидор-то на кой ляд прихватил?

Грицко молча открыл кейс и извлек из него военный полевой бинокль.

- Держи окуляры, а то далековато отсюда. Как бы ноты не попутал.

- Да пошел ты...

- Я-то пошел, но ты смотри в оба, когда я выйду, сделаю крюк, подойду к вам за кейсом,- с этими словами Грицко удалился на свою исходную позицию.

- Ну, что будем делать, Илюха?

- В каком смысле?

- Налима склизкого как крутить будем?

- А что здесь думать, он сейчас запуганный до смерти, наехать внагляк, блатными козырнуть, их-то он больше всего опасается, и вообще, в войсках паника, и на уме одно, как бы ноги сделать.

- Черт с ним, уболтал. На том и порешим.

Этим временем, изрядно попинав двери, Юра с Бугульмой вышли из подъезда. Повар усердно закрутил резкость в окулярах.

- Во, точно Грицко сказал, за шторами прячется, все идет как в хорошо отрепетированном спектакле.

Не успели спины Бугульмы и Юры исчезнуть за углом дома, как на горизонте появился Грицко.

Он подошел к подъезду и всмотрелся в окна второго этажа, заметил, как шторы колыхнулись. От Повара это тоже не ускользнуло.

- Все! Шарахнулся от окна, можно сказать, клиент готов.

И опустил бинокль.

Спустя полторы минуты вышел Грицко и, постояв несколько секунд, оглядывая окна, пошел в обратном направлении. Повар тем временем снова поднял бинокль: штора приоткрылась, и он увидел профиль Рыбьего Глаза, наблюдавшего, как Грицко удаляется прочь.

Через две минуты Грицко присоединился к Повару с Ильей.

- Ну, как хорек высовывал мордочку, красиво?

- Нормально,- ответил Повар, передавая бинокль.

- Лучше скажи, что еще о нем известно.

- Практически ничего, за исключением поддельного паспорта и такой же туфтовой прописки, но это вам не понадобится. С этой ксивой я его повяжу, когда он будет грузить свое барахло в машину. А теперь с богом, пора.

Илья с Поваром не спеша подошли к подъезду. Повар мимолетно взглянул на окно:

- Смотрит, концова хрена рожа.

- Думаешь, откроет?

- Куда он денется,- ответил Повар, открыв дверь подъезда и пропуская Илью вперед.

После первого звонка дверь отворилась, и на пороге возник Рыбий Глаз во всей красе и пригласил гостей войти. На вид ему было лет тридцать. Он был худ, тщедушен, движения вялые, как у анемичной девицы, на непомерно длинном носу смешно сидели очки с толстыми линзами, которые делали и без того длинную морду похожей на рыбу, отчего, вероятно, и приклеилась кличка Рыбий Глаз.

- Ну что! Окунь лупоглазый,- спросил Повар,- далеко собрался? Уж не цыганка ли тебе раскинула на бубновый интерес и дальнюю дорогу? Только мне кажется, что тебе совершенно не улыбается перспектива сделать ноги. Что молчишь, а?!

Рыбий Глаз дрожащими руками полез в карман и, достав сигареты, с трудом прикурил, испортив при этом три спички. Его так трясло, что он не то что прикурить, слова вымолвить не мог.

- Короче,- продолжил Повар,- вот мой братишка, он по твоей милости потерял порядочную сумму. Не пялься на него - не узнаешь, его деньги были в других руках, да это не важно, по крайней мере для тебя, так как времени мало и объяснять не резон, исходя из того, что через полчаса сюда придут блатные с кагалами, их там человек десять собралось, ждут только одного домушника, чтоб без шуму твою хату открыть. Далее, предварительно выбив мозги, тебя повесят. Насколько мне известно, так они порешили. Остальное скажет тебе мой братишка.

Илья тем временем, внимательно осматривая чемоданы, а их было четыре, не оглядываясь, сказал:

- Присядь, милый, речь будет моя короткой, и от тебя зависит, сколько времени тебе останется для бега на длинную дистанцию: я потерял небольшую сумму, но если бы она была в обороте, то .принесла бы мне пятнадцать штук, так как ты являешься разрушителем моих наполеоновских планов, то я, естественно, эти пятнадцать штук получу от тебя, независимо от того, хочешь ты этого или нет. Правда, если ты будешь упираться, и блатные тебя начнут трясти, я получу намного меньше, но и тебе, я думаю, придется потерять больше, включая твою дешевую жизнь, так что думай, время пошло.

- Может сго-сго-воримся на десять,- заикаясь, выговорил Рыбий Глаз.

- Короче! - резко прервал Повар.- Торг здесь не уместен - либо давай сормак, либо мы будем вместе с тобой ждать прихода блатных.

Рыбий Глаз поспешно выложил на стол две пачки сторублевых купюр, одна толстая, другая наполовину меньше: "Вот, можете не считать, обману нет".

- Ну, гляди, если не досчитаюсь хоть стольника, обратно вернусь, тогда пеняй на себя, сказал Повар и, сунув деньги во внутренний карман пиджака, пошел к выходу.

Только теперь Илья, повернувшись лицом к Рыбьему Глазу, сказал на прощанье:

- Одень приличный лепинь, белую рубашку и, соответственно, путные мокасины.

- 3-з-зачем,- все еще заикаясь, спросил Рыбий Глаз.

- Затем, чтобы менты, пришедшие снять твой труп с длинной веревки, одобрили твой вид,- ответил Илья и вышел вслед за Поваром.

Нагнал он его на выходе из подъезда.

- Что ты там застрял, целовался на прощание?

- Целовался не целовался, но душевно проститься посчитал необходимым.

Вернувшись на исходную позицию, они застали всех трех членов семьи, нетерпеливо ждущих окончания дела.

- Ну как? - спросил Юра с Бугульмой одновременно.

- В ажуре,- ответил Повар,- теперь последнее действие в заключительном акте. Давай, Грицко, под занавес, а потом, разумеется, овация, аплодисменты и т. д.

- Сам знаю,- ответил Грицко,- мне это мама говорила.

В этот момент раздался сигнал автомобиля "Жигули", приехавшего за питерским делягой.

Рыбий Глаз поспешно выскочил из подъезда с двумя чемоданами и, отдав их навстречу шедшему водителю, ринулся за оставшейся поклажей. Обернулся он так быстро, как перемена кадра в фильме. Закрыв багажник "Жигулей", Рыбий Глаз оцепенел, увидев отражение в заднем тонированном стекле.

- Руки на капот! - скомандовал Грицко.- Ноги шире,- и пнул питерского по внутренней стороне щиколотки ноги.

От удара бедолага чуть не растянулся и только благодаря рукам, находящимся на капоте багажнике, удержал равновесие. Колени его судорожно затряслись, голос сорвался на хрип.

- Так, документы есть? - спросил Грицко, произведя поверхностный обыск.

- Теперь вольно, повернись ко мне и содержимое карманов на капот, живо!

Рыбий Глаз, бледный как смерть, стал торопливо дрожащими руками все выкладывать на капот. Грицко, взяв в руки паспорт, спросил:

- Далеко собрался, Вадим Петрович?

- К-к невесте, на-на Клюшку.

- Жениться, значит, собрался, это хорошо,- и положил паспорт в наружный боковой карман кителя.

- А денег-то сколько! Нетрудовые доходы?

- Никак нет, г-г-гражданин начальник, квартиру хочу сегодня купить,- сказал Рыбий Глаз первое, что пришло в голову.

- Квартиру, говоришь, хорошо. Так вот, гражданин Рябов, деньги и паспорт я временно конфискую. Завтра придете в сто пятый кабинет Жовтневого РОВД к десяти утра, там и разберемся,- сказал Грицко, отлично зная, что тот не то, что в РОВД за фальшивым паспортом, а вообще в Одессу никогда не сунется.

Забрав деньги и записную книжку, которую после, ' не пройдя и пяти метров, он выкинул в урну, Грицко распорядился:

- А пока вы свободны.

Рыбий Глаз замешкался, и Грицко грозно прикрикнул:

- Я сказал пока!

Рыбьему Глазу не оставалось ничего, как сесть в машину и тронутся в путь.

Как позже рассказал водитель, отвезший его на вокзал, Рыбий Глаз умывался слезами на переднем сиденье, проклиная все и вся и приговаривая, что нигде в Союзе нет таких позорных волков, которые так беспечно и безжалостно обирают порядочных граждан. Так уезжал очередной деятель, решивший поживиться за счет мирных жителей города-героя Одессы.

Поделив пятнадцать тысяч, остальные двадцать, которые изъял Грицко, решили оставить для поездки в Сочи. Парни разошлись каждый по своим делам.

Илья, вернувшись домой, с порога спросил:

- Сара! Есть у нас что-нибудь пожевать?

- Сейчас есть, а вот на ужин - не знаю.

- Сегодня будет рыбный день,- сказал Илья и положил на стол три рубля.

Сара, внимательно посмотрев в глаза мужу, подошла к нему и, сунув руку во внутренний карман пиджака, вынула три тысячи.

- У кого рыбный, а у кого мясной.

- Все-таки, милая, придется тебе раз в неделю сидеть на рыбе, сейчас весь Союз по четвергам ест рыбу, экономно, говорят.

- Пусть Союз ест, а мы живем в Одессе. Да, у тебя перемены?

- Угадала, в командировку через неделю еду, так что деньги положи обратно.

- Я не пойму тебя, ты за деньгами едешь? По-моему, в командировке зарабатывают. И вообще, зачем скрывать от Сары? Надо прийти как порядочному мужу, поцеловать и сказать: "На, Сарочка, денежку". Неужели твоя Сара не выделит тебе сто рублей на командировку?

- Ты что! Дура! Не знаешь, сколько в Сочи стоит один раз поесть?

- Ах! Да ты еще и в Сочи собрался, а Сара сиди с детьми, так?

- Послушай, женщина! Кто-то же из нас должен трудиться. Если я буду сидеть возле твоей юбки, то кто нас кормить будет?

- Тебе что? Мало привоза? И вообще, как будто в Одессе нет денег!

- Все, Сара! Баста!

- Ну ладно, езжай, только попробуй без больших денежек вернуться.

- Хорошо, только когда меня в дорогу будешь собирать, не забудь положить в чемодан ножницы.

- Это зачем?

- Затем, чтобы рубли порезать, а то они очень длинные.

- Первое будешь?

- Давай.

Сара, налив в тарелку борща, ушла к детям и включила музыку.

- Сара!!!

- Что?

- Иди сюда и выключи свою поганую оперу. Сара, выключив музыку, вернулась на кухню:

- Что тебе, музыка не нравится?

- Нравится, да не такая же. Я оперу на русском языке понять не могу, а ты на итальянском вертишь, кстати, где ты такие пластинки берешь? Я что-то их ни в одном магазине не видел.

- Дядя Робинович из Америки прислал.

- Что-то я не помню посылки от Робиновича, притом из Америки.

- А на прошлой неделе деликатес из красной рыбы ел, так откуда она по-твоему?

- Ты что гонишь! Каспийской селедкой, насквозь пропитанной нефтью, чуть меня не отравила, а теперь говоришь деликатес, притом она не красная была, а белая.

- Вот зачем ты кричишь на Сару, я же не виновата, если она сварилась и белая стала. А посылку получили Гидалевичи и передали мне пластинки и рыбу.

- Короче! Сара, я понимаю, ты из цивильной семьи, приучена оперу там, балет и еще что-то в этом роде... В общем, слушай, когда меня нет дома! Поняла?

- Поняла, как тут не понять,- обиженно ответила Сара.

- Вот и хорошо! Теперь, тебе что необходимо купить пока я дома, говори.

- Ну сперва за продуктами, холодильник пустой, да и картошки надо бы мешок взять, далее ползунки, двести штук... o

- Сколько?

- Двести, не буду же я постоянно стирать.

- Будешь, милая, а эти деньги лучше я накину соседке, чтобы она в магазин бегала да за пацанами присматривала! Поняла? Не слышу?

- Поняла.

Дискуссии прервала сирена. Архип с Захаром дружно запели дуэтом.

- Дурдом,- произнес Илья и принялся за пищу.

В Сочи ярко светило солнце, но по вечерам было еще прохладно. Бугульма снял комнату в частном доме, где они расселились вчетвером, так как Грицко, чтобы не привлечь внимание ненужных людей, поселился отдельно.

Через десять дней братва приступила к работе, до этого изучив каждый закуток города. Днем катали шарик в наперстках, вечером знакомились со знатными женщинами, чтобы выкрутить тысячу-другую, или выискивали подходящего лоха, выходные субботу и воскресенье, как положено рабочему классу, отдыхали на пляже.

Так прошло два месяца. Юра, Повар, Бугульма Илья сделали за это время тридцать две тысячи, Грицко один сорок тысяч. Собравшись накануне игры деньги поделили, Илья взял семьдесят, а Грицко - двадцать.

- Встречаемся завтра в десять вечера, здесь внизу от вас первый поворот,- сказал Грицко и, не став ждать ответных соображений, ушел.

На следующий день без пяти десять Грицко подъехал на черной "Волге". На заднем сиденье сидели двое мужчин. Остановившись возле ожидающих парней, все вышли из машины.

- Знакомьтесь, это Муса, а это Руслан,- представил Грицко своих попутчиков. Чечены были высокого роста и грузного телосложения, у обоих то ли от возраста, то ли от природы выделялись животы. Но несмотря на свое тучное телосложение, они двигались легко.

- Это и есть Интендант? - сказал тот, которого именовали Мусой, протягивая широченную ладонь и улыбаясь добродушной улыбкой.

Илья поздоровался, также дружественно улыбнувшись. Муса ему понравился своей искренней натурой, которая была налицо, и это вселило в него уверенность. После того, как все познакомились, Грицко подробно ввел их в курс дела.

- Повар с Интендантом пойдут первые, игра будет кварталом ниже в большом доме из красного кирпича с зелеными воротами. Через десять минут подойду я вместе с Мусой и Русланом. Они ни за что не догадаются, что я буду играть в паре с Интендантом, поэтому, Илья, не упусти момент. С этой минуты спуску не давай ни на йоту. Далее, не дай себя спровоцировать на драку. Если будут оскорбления в твой адрес, терпи. Муса и Руслан будут наготове, и, если что коснется, то они с ходу встрянут. Дальше: Бугульма и Юра подъедут на машине в одиннадцать, один будет в машине, другой в кустах на повороте сверху. В багажнике два пистолета-автомата марки "Узи" и Калашников, а в бардачке - два люгера с глушителем и прибор ночного видения. Сидите наготове, если что, действуйте на свое усмотрение, в зависимости от того, как сложатся обстоятельства. И в заключение тридцать штук, независимо от того проиграем или выиграем. Руслану и Мусе. Вопросы есть?

- Нет, ответил Повар за всех и с Ильей пошел вниз.

Спустя десять минут игроки сидели за круглым раздвижным столом, Илья внимательно рассматривал игроков. Нуржан был крепкого телосложения, но низкого роста, глазки карие и маленькие, как у змеи, он сидел справа от Ильи, слева восседал худощавый мужчина лет сорока, с острыми чертами лица и с холодящим душу взглядом, по прозвищу Алмаз, после него - Грицко, а напротив - с горделивой осанкой худощавый и длинный с волнистыми седыми волосами, зачесанными назад, и с одним стеклянным глазом, отчего над единственным оком всегда поднималась бровь, сам Хачик. Далее - толстый брюнет с поросячьими глазками, Семен Иваныч, на вид ему было не больше тридцати пяти. И последним был здоровяк Стас из Тамбова. В отличие от игры на майдане здесь по одному телохранителю стояло за спиной каждого игрока. Начав разглядывать их, Илья только теперь увидел Шерстяного за спиной Хачика. Тот стоял в солнцезащитных очках в черной оправе, жуя жевательную резинку, отчего его и без того квадратные челюсти выглядели массивными, из-под коротких рукавов рубашки выглядывали мускулистые загорелые руки. Илья повернулся и посмотрел на сзади стоявшего Повара и заметил беспокойство в хорошо ему знакомых глазах, они с Шерстяным неотрывно смотрели друг на друга.

- Я предлагаю уяснить некоторые детали,- заговорил Хачик.- Игра крупная, поэтому тузы будут старшими, шестерки и рамки не пляшут, также тузы и джокер к рамкам. Потолок десять штук. Если кого не устраивает, может поправить.

- Потолок сделаем сорок, но при нем вскрывать,- предложил тамбовский.

Все единогласно его поддержали, и на этом были установлены правила сегодняшней игры.

Первым сдал Семен Иваныч. Ставка была по сто рублей. Стас прошел сотней, Нуржан также прошел, Илья кинул две сверху, Алмаз спасовал, Грицко накинул тысячу, остальные тоже спасовали, и Илья, покрыв тысячу, вскрыл карты, у него было двадцать, а у Грицко с трех. Колода была порвана и выброшена в урну. Грицко тасовал, Илья тем временем поднял свой кейс и, открыв его, выложил подле себя пять пачек сторублевых купюр, каждая достоинством по десять тысяч рублей. Игроки смотрели на него как волки на теленка, отбившегося от стада. Он же, поставив кейс на пол, сделал бесстрастное выражение, после чего внимание игроков переключилось на Грицко.

Не успел Грицко сдать, как Хачик бросил пять тысяч в банк, объявив темный проход, что обязывало тех, кто не будет пасовать, проходить не менее десятью тысячами. Сам же Хачик при желании дальнейшей игры обязан был последним покрыть свои пять и дать дальше, если это требовалось. Семен Иваныч прошел десятью, тамбовский дал десять тысяч сверху, Нуржан также положил двадцать, Илья добавил еще десять, Алмаз, Грицко и Хачик пасовали. Семен Иваныч добил двадцатью свои, тамбовский побил десять, и Нуржан десятью вскрыл. У него было два туза, Илья вскрыл туза с десяткой вини и джокера, объявив тридцать два. Остальные свои карты бросали в банк, не вскрывая, да и всем было ясно, что три туза в двух руках и джокер решают исход игры. С этого конца Илья сорвал сто двадцать пять тысяч, включая свои. И, сдав карты, взглянул на Грицко, что означало делать решающую варку. Грицко взвинтил тридцатью тысячами, у него было тридцать очей, Хачику Илья тоже сдал тридцать, он также прошел, остальные спасовали, и Илья покрыл тридцать. Свара, у троих по тридцать очей. Хачик взял новую колоду, и, перемешав, никого не спросив, раскидывал на туза. Хотя по правилам должен был раскидывать Илья, но Интендант молчал и с презрением смотрел на наглую физиономию Хачика.

Банк посчитали грубо: девяносто тысяч. Вварились все, за исключением Грицко. Хачик, естественно, кинул туза себе и сдал карты.

Двести семьдесят тысяч в банке, большинство присутствующих первый раз в глаза видели такие деньги, и по азартной натуре все пошли на риск. Вварившиеся играли ва-банк. Семен Иваныч сидел без очей и досадно прошел штукой. Тамбовский кинул потолок, выгребая последние сорок две тысячи, остался с одной, Нуржан с улыбкой также положил сорок, отлично зная, что карта у напарника, и деньги не уплывут. Илья и Алмаз также прошли, Хачик покрыл, так как Семен Иваныч с первого потолка спасовал и сидел душевно разбитый. Первым открыл Хачик тридцать два очка, воцарилась гробовая тишина, слышно было лишь прерывистое тяжелое дыхание, и игроки один за другим дрожащими руками покидали карты на центр стола прямо в банк. Только Илья сидел, так и не посмотрев карты. Хачик расплылся в самодовольной улыбке, и Илья посмотрел на свои две десятки и вальта. Повара, стоявшего сзади, пробил пот, брови судорожно задергались. Илья, свернув карты, раздвинул три туза. У Повара чуть глаза из орбит не вылезли, всякое он видел в своей жизни, но подобный трюк впервые. Хачик тем временем протянул руки, чтобы сгрести банк, сказав:

- Мое.

- Рожа не треснет, а? Кутузов сраный! - громко рявкнул Илья.

Хачик застыл с протянутыми руками от неожиданной прыти Интенданта, подобным образом с ним никто не разговаривал, поэтому он был растерян. У Повара вспотели ладони и пересохло в груди, он также не ожидал подобного поворота событий.

Илья небрежно бросил трех тузов.

Шерстяной, оперевшись о стул, на котором сидел Хачик, как пружина взлетел на стол и хотел схватить Повара правой рукой, так как он, подняв руки, загородил Илью. В это мгновение Муса, несмотря на большой вес, как пантера, описав в воздухе сальто, приземлился на стол с перехваченной кистью Шерстяного, крутанул его вокруг своей оси и, перевернув в воздухе, ударил о колено. Раздался хруст переломанного позвоночника, и Муса бросил его прямо на банк, несколько купюр взлетело и плавно опустилось на пол. Шерстяной лежал с широко открытыми глазами и ртом, пытаясь вдохнуть в легкие хоть немного воздуха. Дальше события развивались с такой же скоростью. Из угла вылетел Саквояж, до сих пор остававшийся вне поля зрения. Руслан так же, как и Муса, сделав сальто, с разворота врезал ему пяткой под ухо, удар оказался настолько мощным, что ноги Саквояжа оторвались от пола, и он залетел в угол с переломанной шеей.

Грицко ударил Хачика кулаком в переносицу в то время, как Повар, зажав Нуржана к стенке, сильными ударами забивал его как быка на бойне. Илья сидел, не обращая внимания ни на что, поймав в воздухе парящую купюру, свернув трубочкой, сунул Шерстяному в рот и ласково произнес:

- Это, Шерстяной, твой последний гонорар за твою мерзкую и беспредельную работу,- и, немного выдержав паузу, продолжил:

- Ты, конечно, крутой парень, но на Керегетасе все равно ребята чуть покруче.

Его прервал Муса:

- Хорош с покойником беседовать. Займись лучше делом.

- Каким? А что, вы уже все?

Грицко оказался прав, четырех телохранителей они уделали в несколько секунд, мало того, Руслан выскочил на улицу добивать тех, кто был снаружи.

- Деньгами, Интендант, деньгами, а я пойду брату помогу,- и он исчез в мгновенье ока, как будто его не было вообще.

Илья, лишь моргнув глазами, произнес: - Невероятно! Феномены какие-то.

Через две минуты Муса и Руслан так же неожиданно появились, как и исчезли.

Присутствующие игроки, стоя возле стены со своими телохранителями, молча наблюдали, как Грицко и Повар откачивают Нуржана и Хачика.

- Интендант,- обратился к нему Муса, широко улыбаясь во все тридцать два зуба своей добродушной улыбкой,- я поражаюсь, ты спокоен, как удав.

Сказав это, Муса взял Шерстяного за пояс и зашвырнул в угол, сделав это с такой легкостью, будто бросил ребенка, хотя Шерстяной в весе ему не уступал.

- А что мне волноваться, если я знаю, что наше дело правое.

- Тоже верно. На, держи на память, трофейный,- и протянул Илье наган.

- Спасибо, Муса, вырасту большой, научусь бабахать, всех козлов постреляю.

Руслан, до сих пор не проронивший ни слова, так как был человеком тучным, и тот засветился в сияющей улыбке.

- Короче! Слушайте сюда! - двинул речь Повар.- Хочу представить Интенданта,- и указал на Илью,- уважаемый человек в нашем кругу. Человек он честный и играет по правилам. Не посчитайте за угрозу мои слова, просто я хочу сказать, если кто-нибудь посягнет на него, как это было сегодня, с тем будет то же самое, что с этими,- и указал в угол на Шерстяного и Саквояжа.- Остальное объяснит Грицко.

Все присутствующие посмотрели на Грицко, который обратился к Алмазу:

- Твоего брата завалили вот эти два фрукта,- и указал на Хачика с Нуржаном.

- Что ж ты раньше молчал? - твердым голосом спросил Алмаз, сверля его взглядом.

- Доказательств не было.

- Хорошо, но если ты не докажешь обоснованно, то пеняй на себя.

- Голову наотрез даю, докажу.

- А что ты скажешь? - спросил Алмаз, надвигаясь на Нуржана.- Лашпек вонючий!

У Нуржана не выдержали нервы, и он быстро, умоляюще, со слезами на глазах, боясь, что его перебьют, начал валить все на дружка.

- Алмаз, это не я, это он, я просто подписался молчать...

- Я думаю, тебе больше доказательств не потребуется,- сказал Грицко.

Алмаз, не отрывая яростного взгляда от Нуржана, ответил:

- Нет, Грицко, извини, этих-то вы мне отдадите?

- Пожалуйста, пожалуйста,- ответил Грицко, отдавая этот в прошлом дружный дуэт на растерзание.

Повар, тем временем собрав деньги в покрывало, которое взял с находящегося здесь дивана, сказал:

- Пора в путь, Интендант!

Выйдя на улицу, они у калитки обнаружили восемь тел в бессознательном состоянии и, повернув в гору, пошли к машине.

- Ну и весело у вас было,- сказал Бугульма, встречая друзей.

- Веселее не бывает,- ответил Повар,- включи свет в салоне, надо бы с мужиками рассчитаться.

Открыв заднюю дверь, Повар развязал покрывало и обратился к Грицко:

- Рассчитывайся.

Грицко взял три пачки достоинством по десять тысяч каждая и протянул Мусе.

- Добавь еще столько же,- сказал Илья. Грицко недоуменно посмотрел на Илью, а тот повторил:

- Что таращишься, добавь еще тридцать штук. Мужики молчали, и Грицко отдал еще три пачки

Руслану.

- Учись у пацана,- сказал Муса и, повернувшись к Илье, вновь широко улыбнувшись, добавил:

- Спасибо, Интендант, с размахом работаешь,- и, вынув из брючного кармана карточку, протянул Илье:

- Здесь мой телефон, если что, звони,- и, пожелав Илье удачи, он вместе с Русланом растворился в темноте.

- Какого черта?! - взорвался Грицко.- Накинул бы пару штук на крайняк, хватило бы...

- Уймись! - перебил его Повар.- Если бы не они, то мы бы не только денег, вообще бы живыми не ушли. Шерстяной в шесть секунд порубил бы нас как капусту.

- Хрен с вами,- махнул рукой Грицко,- короче, будем делить, тут четыреста с лишним тысяч. Сто штук Илье, вам троим по пятьдесят, а остальные - мне, за организацию дела, плюс мне за тачку, стволы платить, хотя немного,- и, посмотрев на Повара, сказал: - Тебе еще двадцать со своей доли накину за риск, устраивает?

Никто с ним спорить не стал. Все сели в машину и поехали на вокзал, поезд отходил через час. Остановившись в километре от вокзала, Грицко, поделив деньги, поехал возвращать машину, а остальные пошли на посадку.

Вернувшись в Одессу, решили отдохнуть и через неделю встретиться в "Гамбринусе".

Сара встретила мужа радушно, она была на седьмом небе от счастья. "Сто тысяч - целое состояние,- без конца повторяла она,- двадцать лет можно жить безбедно".

Неделю Илья возился со своими отпрысками, никак не налюбуясь на собственное произведение. И вот в назначенное время он пришел в "Гамбринус". Друзей он застал хмурыми.

- Что такие кислые, как на похоронах,- спросил Илья и, посмотрев на Бугульму, осекся,- что это с тобой?

Голова у него была перевязана, рука покоилась на повязке, левого глаза не было видно вообще, на шее красовался широкий рубец в десять сантиметров.

- Под беспредел он попал,- ответил за него Повар,- расскажи ему сам, Бугульма.

Бугульма затянулся сигаретой, выдохнул и поведал о злосчастном случае, происшедшем с ним:

- В общем, по приезде я пошел к одной знакомой, встречался я с ней, баба красивая такая, в жизни ей не повезло, мужик у нее утонул, осталась одна с двумя детьми. Встречался с ней месяц до нашего отъезда, она учительницей в пятой школе работала на Ярославского. Так вот, пришел я к ней с цветами, как положено, уважал я ее, ну и, как вам сказать, не было между нами ничего еще. Ну, короче, прикатил я к ней на хату, она снимала комнату на Седьмой Фонтанке в частном доме, вошел, а там двое молодых, лет по двадцать, один ее валил на стол, другой загонял детей в угол и кричал, чтоб не дергались. Я впрягся, но силы неравные, они меня сильно избили, я аж в штаны намочил. А ее трахнули на глазах у детей и у меня, я был не в силах ни ногой, ни рукой пошевелить. После их ухода, часа через четыре, хозяйка пришла, она в гостях была, нашла тачку, и меня на хату отвезли. Три дня я валялся, после еле-еле вышел и на такси до школы поехал. В глазах все стоял ее образ, я постоянно вспоминал, как она съежилась и закрыла лицо руками. Ну, доехав до школы, я узнал, что она на следующий день после этого случая не пришла на работу, а через день уволилась и уехала с детьми, а куда - никто не знает. Я понял, что она просто не может меня видеть после унижения, которому подверглась на моих глазах. А вчера я узнал, что эти парни - сынки крупных шишек, у одного в обкоме папаша, а у другого то ли в прокуратуре, то ли где еще в этом роде. Короче, одному она понравилась, и они увязались за ней. Эти змееныши, сами знаете, холеные, самолюбивые и, когда что не по-ихнему... В общем, внагляк взяли.

- Да,- сказал Юра,- с этими тяжело придется, если что, перевернут весь город, а найдут нас, хорошо, если тюрьма, хотя до этого, думаю, дожить не дадут, а если дотянем до суда, то калеками на всю жизнь останемся.

- Верно,- поддержал его Повар,- они хлеще блатных. Блатных хоть нет-нет, да за беспредел можно заставить отвечать, а этим все дозволено.

Илья послушал немного и спросил:

- Слышь, Бугульма, а где они обитают, не знаешь?

- На Ильичевке, там дача у них, сегодня вся шушера там собирается, сынки, дочки. Ну и подхалимы всякие.

- Мужики! Я предлагаю вот что! Пусть Бугульма сваливает из города на пару годиков, да, Бугульма, онa знала твою фамилию, адрес?

- Нет, не спрашивала, а я не говорил.

- Тогда отлично. Свалишь из города сегодня же. Если нас начнут искать, то только через тебя, а тебя через нее. Она, к счастью, о тебе ничего не знает. Ты свалишь, а мы уделаем их и тоже потеряемся на год-другой, а там замнется. Поищут да перестанут.

- У тебя ж семья,- сказал Повар.

- А что семья, денег у Сары больше ста штук. Хата есть, выкрутится как-нибудь. Да и...

- Нет, Илюха, мы с Юрой поедем, а ты возьмешь билеты на автобус до Кишинева на девять вечера и ждешь нас там.

- Никаких нет, вместе начинали, вместе и закончим.

Спустя три часа Бугульму посадили на ростовский поезд и отправили к знакомым на Дон, так как Дон считался единственным местом, где можно положиться на людей.

Покуролесив по Ильичевке, друзья отыскали дачу, внутри никого не было. Юра мальцом открыл замок, и они зашли, не включая свет, стали ждать хозяев.

Через минут сорок во двор въехала машина марки "Форд". Из нее вышли двое парней, по описанию похожих на тех, которые и били Бугульму.

Парни вытащили из багажника мангал и, поставив на землю, стали вытаскивать из машины спиртное, кульки с провизией.

- Гудеть падлы собираются,- прошипел Юра,- я им яйца отшибу, козлы вонючие (что он после и сделал).

- Серега! Открывай дверь, у меня руки заняты,- сказал один из них.

- Запарил, Стас, сил нет, а еще сейчас эти сучки приедут.

- Не надо было б эту на Фонтанке трахать, потом на пляже и в клубе, может силы бы и остались,- ответил второй.

- Да когда это было, от бухла слабость у меня, надо перерыв дать.

Теперь сомнений в том, что это они, не осталось.

- Надо их наскоряк прессануть, пока их шалавы не приехали,- шепотом сказал Юра.

- Ничего, если они подъедут, мы их тоже шоркнем, как они училку,- ответил Повар.

Дверь открылась, и двое молодчиков, вошедшие в комнату, застыли от неизвестно откуда появившихся гостей.

- Что вам здесь надо? - спросил тот, которого звали Стас.

- Присядьте, ребята, разговор есть,- вежливо сказал Повар.

Они присели на стоявший рядом диван, а Юра, подойдя к двери, закрыл ее на ключ и положил его в карман. Илья, облокотившись о стенку, вскинул на плечо лом, прихваченный заранее при входе у крыльца.

В глазах холеных молодчиков появился ужас.

Повар же в своем репертуаре предварительно перед разборкой двинул речь:

- Парни! Вы совершили один из самых жестоких человеческих поступков. Вы унизили мать своих детей, вы нанесли ей и им незаживающую как душевную, так и физическую рану, которая останется с ними, пока они живы...

Один из них не выдержал и, вскочив, хотел прыгнуть в окно, но Юра оказался проворнее, ударив в плечо, сбил его с ног. Илья тем временем медленно подошел и с размаху опустил лом ему на колени, бедолага заорал диким воплем, но он длился какие-то доли секунды, так как Юра заткнул ему рот.

- Теперь надо связать обоих, чтоб не бегали,- сказал Илья и вытащил из штор шнур.

Одного привязали к дивану, а другого к столу, Повар порыскал в шкафу и, найдя аптечку, залепил им рты лейкопластырем и лишь после этого продолжил свою речь:

- Она не могла достойно защититься, потому что она женщина, и судьба наделила ее мучениями. Теперь вы не можете защититься, хотя вы мужчины, но не это главное, я хочу вот что сказать, бессмертных нет, если вы устроите за нами охоту, то мы вас достанем быстрей, чем вы достаете сигареты из кармана, более того, ваши высокопочтенные отцы вам также не помогут, так как и они не бессмертны, вы нам не верите, но в будущем сможете убедиться, и, поверьте мне, смерть будет ужасна, а теперь стисните зубы и достойно примите муки за свои прегрешения, пусть господь простит ваши души грешные. Вася, приступай!

У бедняг от ужаса чуть глаза не вылезли, но щадить их никто не собирался, и друзья, переломав в пяти местах руки и ноги, отшибли им все, что можно, пока они не намочили в штаны, как Бугульма, и лишь после этого, тщательно вытерев все, к чему прикасались, ушли восвояси.

Илья, войдя к себе в квартиру, услышал чей-то посторонний женский голос с кухни и, остановившись, прислушался к разговору:

- Сара, отец все простит, если ты расстанешься с жульем, да и Мойша сказал, что женится на тебе с детьми. Пойми меня правильно, я же как мать тебе хочу только добра. Ты молодая и при том очень красивая, у тебя все впереди. С Мойшей ты будешь жить, как у Христа за пазухой. А что тебе может дать этот жулик, подумай? Мойша тебя любит...

- Что ты заладила: "Мойша да Мойша", мама, я жулика люблю!

- Но...

Тут Илья прервал тещу, войдя на кухню:

- Жулика она любит, не слышала что ли, теща моя разлюбезная, и вообще, вас сюда никто не приглашал, дергайте с моего дома, пока я вас не вышвырнул. Добра она хочет, а беременную дочку из дому выгоняла, добра хотела! А?! Сука старая! Что?! От Мойши выгода? Опомнилась, что дочь самая красивая из всех маланок в Одессе, и решила выгоду извлечь? Так?

- Илюша, Илюша, что ты! - захлопотала теща, пятясь к окну.

Но Интенданта было уже ничем не остановить.

- Вон!!! И чтоб ноги твоей здесь не было! - и он указал на дверь.

Теща в страхе, боясь, что сейчас нежно любимый зятек применит силу, выскочила как угорелая, даже не обувшись. Туфли ей вдогонку Илья бросил в окно, крикнув:

- Сунетесь, я вам устрою кровавый террор! Буржуи недорезанные!

- Час от часу не легче,- произнес Интендант, закрывая окно.

- Что-то случилось? - спросила Сара.

- Да, милая, в переплет мы попали лет на десять строгого режима.

- Как же это так, Илюша? - спросила Сара и почувствовала, как у нее похолодело все внутри.

- Молча, Сара, молча.

Сара не выдержав, разрыдалась, кинувшись ему на грудь. Илье стало не по себе, ему, с одной стороны, было жаль ее, а с другой - его продирала злость, так как он терпеть не мог слез.

- Ладно, ладно,- произнес он, хлопая ее по лопатке и все еще держа в объятиях,- не переживай, может, все обойдется, да и никто ничего не видал. Потеряемся на время.

- Это на сколько? - все еще всхлипывая, спросила Сара.

- Ну, не знаю, лет на пять, а может, меньше.

- А как же я?

Тут Илья, не выдержав, усадил ее на стул и, опустившись на колени, стал объяснять:

- Сара! Ты меня не выводи, тем более ты должна быть готова ко всему, разве тебе надо объяснять, что у меня такая работа? Ты сама это прекрасно знаешь.

- Я знаю, но не думала, что так скоро.

- Запомни, Сарочка, что кто никогда не думает, когда идет на дело, что его могут вскоре мусора попутать, тот плохо кончит. А я думаю, и ты это знаешь. И чтобы избежать более плачевного исхода, я делаю ноги. И ты мне нюни не распускай. Хата у тебя есть, деньги в избытке, мне всего пять штук для толчка надо. А остальное тебе, воспитывай пацанов, но запомни, если они другого папой назовут, я тебя прибью. Я тебе не говорю: "Не выходи замуж" и так далее, пожалуйста, если в кого втрескаешься. Но помни, у моих детей отец один. Я не хочу тебя попрекать, но скажу один раз и больше таких слов ты от меня не услышишь: "Я тебе дал все и не бросил, как это делают многие другие, хотя любви к тебе особой не питал, так что понимай, как хочешь. Я сваливаю. Теперь давай собери мне кейс".

Сара собирала вещи и умывалась слезами, она, в отличие от Ильи, сильно любила его, и все им сказанное не укладывалось у нее в голове.

В этот вечер Юра, Повар и Илья выехали на автобусе в Кишинев и, путая следы, через Киев, Ригу, Ленинград направились в Ташкент.