Раскопки с миллиардером

Мой член, чтоб мою душу обрести,

Я истекаю жидкостию скОрой,

Оргазмом наслаждаясь каждой пОрой.

Джонатан замолчал в то время, как Вайолет разразилась смехом. — Кажется, я забыл, о чем именно этот стих, — смущенно начал он. — Помнил только пошлые словечки.

— Джонатан Лаенс, — возмутилась она, игриво ударяя его по плечу. — Ты читаешь мне стихотворение о преждевременной эякуляции?

Черт, как неудобно. — Похоже на то.

Она снова захихикала, но будь он проклят, он обожал этот звук. — Ладно, можешь продолжить.

Раз он обожал ее смех, так же сильно, как и стоны в моменты страсти, он продолжил:

Я истекаю жидкостию скорой,

Оргазмом наслаждаясь каждой порой, — повторил он.

Но не было касанья: ни рукой,

Ни ножкой, ни прелестною пи…ой.

— Ммм а вот и упоминание, — сказала Вайолет, теребя ноготком сосок Джонатана. — Это даже … немного мило, использовать это слово в поэме.

Джонатан поймал ее руку и поднес ладонь к губам. — Знаешь, а это правда. Каждый твой взгляд, каждое прикосновение, и мне кажется, я уже на грани.

Удивление в ее глазах быстро сменилось желанием. — Даже спустя столько лет?

— Даже сильнее, — ответил он. — Потому что теперь я знаю, каково это на протяжении долгих лет просыпаться без тебя.

Вайолет ахнула. — Джонатан...

— Шшш, давай не будем ни о чем сейчас думать. Сегодня все только ради твоего удовольствия. — Он еще раз нежно поцеловал ее ладонь, а потом положил себе на грудь в область сердца. А затем провел костяшками пальцев по ее шее, ниже по ключице и по ложбинке между грудями.

— Хорошо, — тихо ответила она, глядя ему в глаза.

Он забыл обо всем, кроме потребности удовлетворить Вайолет. Они смотрели друг на друга, его пальцы обрисовывали ее грудь, медленно приближаясь к соску. — Я помню твою грудь, — произнес он томно. — Помню вкус этих вершинок на своем языке, помню ее тяжесть в своих ладонях. Я помню, как она подпрыгивала, когда я врезался в тебя. И я помню, насколько она чувствительная, — продолжил он, сжимая ее грудь.

Она задрожала в ответ, выгнула спину, требуя большего. Она закрыла глаза, показывая свою готовность отдаться наслаждению.

Джонатану это понравилось. Безумно понравилось. Ему хотелось видеть ее обезумевшую от страсти, жаждущую его прикосновений.

И самое замечательное, он досконально знал ее тело. Злак, как заставить ее биться в экстазе. Вайолет любила, когда играли, ласкали ее грудь. Ей нужно, чтобы он поиграл с сосками, сжимал и сосал их, пока она не начнет задыхаться. Именно поэтому он решил задействовать сразу обе руки. — Она выглядит лучше, чем я ее помню. Такая же упругая, налитая, как раньше, только теперь чуть больше и соблазнительнее. Не могу дождаться, когда прикоснусь к ней губами.

Вайолет немного дернулась на его коленях, показывая, как сильно ей нравятся его слова.

— А знаешь, я не буду оттягивать этот момент, — сказал он ей. Он хотел наклониться вперед и обхватить губами один манящий сосок, но с Вайолет, сидящей у него на коленях, это будет сделать крайне неудобно. Поэтому он приподнял ее и потянул на себя. Когда ее живот оказался в дюйме от его рта, он обхватил рукой ее грудь, направляя сосок прямо к себе в рот. По тому, как Вайолет хлопала глазами, он понял, в каком нетерпении она была, поэтому решил еще немного поиграть. Вместо того чтобы полностью обхватить сосок губами, чего он страстно желал, его губы остановились возле самого соска и Джонатан замер.

Вайолет извивалась на его коленях, выпирая грудь вперед, предлагая ее Джонатану.

Он посмотрел на ее лицо, на котором читалась жажда, нетерпение, когда она смотрела на него, затаив дыхание, когда же его губы окажутся на ее коже. Джонатан чуть запрокинул голову, и ее темно-розовый сосок был так близко, что он чувствовал свежий аромат ее кожи, а потом нежно провел нижней губой по соску, все еще не беря его в рот. Ее сосок был таким твердым.

Вайолет ахнула, взгляд переместился на его губы, наблюдая, как он водит соском туда-сюда по своей губе, все еще не прикусывая и не сося его. Это была пытка, мучительная, но приятная пытка.

Ее пальцы сжали его волосы, она дернула его на себя, выгибая спину. — О, господи, Джонатан, прошу, не томи.

То, как она выдохнула его имя, заставило его забыть о его намерениях дразнить ее. Он без промедления высунул язык и лизнул ее сосок.

Она застонала. Ему нравилось слышать ее стоны, поэтому он продолжил, кружа по соску кончиком языка, а затем теребя его всей поверхностью языка. После этого он аккуратно зажал его зубами, снова дразня лишь кончиком. Глаза Вайолет закрылись, а на лице была блаженная улыбка. Но ему хотелось большего.

Он отпустил ее грудь, лаская ее теперь только губами и зубами, используя все свое умение, желая свести Вайолет с ума. Джонатан переместил одну руку ей на спину, тем самым удерживая ее на месте, а другую положил на талию, рядом с резинкой ее штанишек для йоги. Благодаря эластичному материалу он мог с легкостью скользнуть в них рукой и приблизиться пальцами к заветной цели. Он уже представил ее разгоряченную, влажную плоть под его пальцами и едва не лишился рассудка. Его член был готов взорваться, но ему нужно держать себя в руках. Удовольствие Вайолет было превыше его собственного.

Вайолет тихо мяукала, когда он чуть сильнее сжал сосок зубами, а после смягчил боль языком и поцелуем, при этом бормоча ее имя. Вторая рука все-таки скользнула ей в штаны, желая поскорее полностью сдернуть их и оголить ее бедра. Когда ему не удалось этого сделать, он решил оставить их на месте, запуская руку глубже, направляясь к ее промежности.

Она начала задыхаться, когда его пальцы приблизились к волоскам на ее лобке. Джонатан застонал возле ее груди, едва не кончив в штаны, но когда Вайолет переместила его голову на другую грудь, он вспомнил свою задачу и с жадностью набросился на второй сосок, так что она начала скулить и извиваться в его руках. Его рука на секунду замерла, а затем обхватила ее промежность. Это принадлежит мне, хотел сказать он. Это мое и больше ничье.

Но он проглотил эти слова, продолжая терзать ее сосок, вознося ее к новым высотам блаженства. Очень медленно он выставил средний палец и … опять едва не кончил, коснувшись им ее влажных складок. Твою мать…она сочилась влагой. Он мысленно выругался, и ему пришлось остановиться, прижаться лбом к ее мягкой груди и перевести дыхание.

Вайолет напряглась. — Все… что-то не так? — Она начала перебирать его волосы.

— Мне просто нужна минутка. Ты сводишь меня с ума. Я едва держу себя в руках. Мне нужно сохранять спокойствие, ведь я обещал доставить тебе удовольствие.

— Можешь не торопиться, — тихо ответила она. — Я тут и никуда не денусь. — И она продолжила гладить его, почти любя. Когда она вот так его гладила, он почти верил, что она снова его любит. Почти.

Осознание того, что для нее это не больше, чем способ снять напряжение, ослабило его эрекцию. Он все еще прижиматься щекой к ее груди, но сердце его разрывалось от боли. Да, он сейчас касался Вайолет, вдыхал ее аромат, а его пальцы были на ее киске. И все же этого было недостаточно. Ему нужно было ее сердце.

Но когда она начала покачивать бедрами так, чтобы его палец начал тереться о ее складки, он понял, что она нуждается в освобождении. Разве не он говорил, что сейчас все будет только для нее, а не для него? Так и должно быть, так что он продолжил дарить ей наслаждение, даже если это будет разбивать ему сердце.

Поэтому он начал покрывать легкими поцелуями ее грудь и посмотрел ей в глаза, а сам переместил палец ей на клитор.

— Ооо, — вскрикнула Вайолет, едва не спрыгнув с его колен.

О, ей это понравилось. Он кружил по клитору, хотя она извивалась, с одной стороны, стараясь отодвинуться, а с другой, двигаясь вперед, желая большего. Когда она вновь выгнула спину, он не упустил возможность обхватить губами сосок и начать сильно сосать, одновременно теребя ее клитор, наслаждаясь поскуливаниями, вырывающимися из горла Вайолет. Его чувственная, несравненная, любимая Вайолет. Ему всегда будет этого мало, он будет хотеть ее, даже когда ему исполниться 100 лет.

И он захотел большего. Выпустив сосок с громким чмоком, довольный тем, каким тот был мокрым, блестящим и покрасневшим от его посасываний. — Я хочу, чтобы ты расположилась на кресле, — буркнул он, водя пальцем по чувствительному клитору.

— Г-где? — запнулась она, оглядывая небольшой салон самолета.

— Прямо здесь. — Джонатан нехотя вытащил пальцы из ее штанов, снял ее с колен и пересадил на соседнее кресло Она сидела, быстро моргая, все еще слегка опьяненная от страсти.

— Ты… ты хочешь, чтобы я легла?

— Нет. – Он взялся за резинку ее штанов. — Но их нужно снять, потому что я хочу зарыться лицом у тебя между ног.

Она ахнула, задрожала, откидываясь на спинку кресла, от чего ее великолепная грудь колыхнулась, и Джонатан на мгновение вновь захотел прильнуть к ней, сосать, дразнить и лизать до тех пор, пока она не начнет выкрикивать его имя. Но аромат ее возбуждения заполнял его ноздри, и он захотел большего. Снова борясь со своими желаниями, он похлопал ее по бедру. — Приподнимись, пожалуйста.

Она так и сделала, а он легким движением спустил ее штаны, пока они не оказались на бедрах. Ее попа была обнажена, такая же мягкая, аппетитная, как он ее помнил. Без изменения остался и маленький клочок влажных волос между кремовыми бедрами. Его рот наполнился слюной от этого зрелища.

Еще один рывок, и штаны были уже на уровне колен. Она немного поерзала, полностью стягивая штаны, после чего вновь откинулась на спинку кресла, глядя на него горящими глазами. — Что мне теперь сделать?

— Только выкрикивать мое имя, — томно проговорил он, наклоняясь к ней. Вайолет сидела на кожаном самолетном кресле, подлокотники были подняты, соединяя их места в небольшой диван, но все же Джонатану не было на нем места. Но ничего. Ему нужно было место, чтобы опуститься на колени. Он развел ее ноги в сторону, располагаясь на полу между ними.

И когда она была так раскрыта, и самое сокровенное было всего лишь в дюйме от него, Джонатан не мог больше сдерживаться и набросился на нее, как обезумевший, желающий утолить свой голод.

Ее довольный стон был таким же сладким, как и ее вкус на его языке. Горячий, пряный, немного сладковатый, и он не смог сдержать свой стон. У Вайолет всегда была самая красивая киска их всех, что он видел. Аккуратные, красивые складочки, напоминающие бутон розы. Он высунул язык, даря ей долгие, тщательные облизывания.

На земле было лишь несколько вещей, лучше чем ощущения киски Вайолет на его лице, поэтому Джонатан решил насладиться каждой минутой. Каждый щелчок его языка делал ее еще более влажной, и он пожирал ее, как свое самое любимое лакомство. Каждое касание его губ подсказывало ему, где именно находится самое чувствительное место; или от чего она начинает дрожать, или заставляет ее дарить ему еще больше нектара, который он ощущает на своем языке. Он изучал ее так же, как изучал поэзию: анализирую каждый звук, каждое ее движение, запоминая все на будущее.

Но сейчас ему хотелось уделить все внимание ее чувствительному клитору. Он немного изменил наклон головы и начал целовать и лизать его быстрыми, повторяющимися ударами. Он хорошо помнил, что Вайолет требовалось время. Она никогда не кончала быстро, но когда это происходило – это было завораживающее зрелище. Он вновь хотел это увидеть, поэтому он слегка развел ее складки рукой, тем самым, еще больше открывая умоляющий о внимании клитор.

— Джонатан, — захныкала она, и когда он поднял глаза, то увидел в ее взгляде сильную нужду. Острую, нескрываемую потребность. Его эрекция вновь окрепла, и член прижимался к креслу, когда Джонатан склонился над Вайолет, погружая язык в ее плоть.

— Я уже близко, — умоляла она. — Прошу, доведи меня до оргазма.

— Так и будет, — пообещал он и вернул свой рот на ее плоть, теребя клитор кончиком языка. Ее бедра начали покачиваться в такт с уверенными, неторопливыми движениями его языка, и Джонатан не смог сдержать желание скользнуть в нее пальцами.

Скрестив два пальца вместе, он подразнивал ее вход, обводя его по кругу так же, как он обводил языком ее клитор.

Она едва не кончила. — О, боже. Да! Да!

— Не двигайся, — прорычал он, хотя его собственные бедра бессмысленно толкались в кресло.

Она кивнула, цепляясь за кресло. Она выглядела великолепно: растрепанные волосы, раскрасневшиеся щеки в контрасте с бледной кожей, грудь подпрыгивала при каждом резком вдохе. Ноги широко расставлены, его голова между ними, и Джонатан захотел запечатлеть ее в памяти именно такой: сгорающей от желания и до боли в сердце прекрасной.

— Прошу тебя, — умоляюще повторила она.

Джонатан немного изменил свою позу, возвращаясь к ласкам ее наверняка болезненного маленького клитора. Он скользнул пальцем в ее влагалище, сдерживая стон, когда ее стенки плотно сжали его пальцы, словно она пыталась протолкнуть их глубже.

Ее стоны стали громче, поэтому он начал двигать рукой, кружа пальцами по внутренним стенкам в поисках точки, гарантирующей ее неземное наслаждение. Его язык двигался не спеша в то время, как движения рукой ускорились, вторя быстрым вдохам Вайолет, словно они были его компасом. Она вскрикнула – он лизнул, вскрикнула – опять лизнул. Ее влага покрывала его лицо, аромат ее возбуждения заполнял его ноздри, ее киска сжимала его пальцы, и Джонатан был на небесах. Ему никогда не хотелось покидать это место. Если он сейчас скончается, то умрет счастливым человеком.

Но его Вайолет нужно было кончить.

Он снова скрестил пальцы внутри нее, надавил сильнее и был вознагражден ее удивленным вскриком. О, да, он кое-чему научился за прошедшее время. И он никогда не делал этого с Вайолет, и, судя по ее реакции, ее бывшие любовники даже никогда не пытались найти эту точку. На минуту его охватила ревность, но затем он понял, он был единственным, кто, нажимая на заветную точку, заставил ее так стонать и извиваться.

Она принадлежала ему, была смыслом его жизни. Ни один мужчина не ласкал ее как он, и он будет единственным, кто подарит ей мощнейший оргазм в ее жизни.

Пальцы терли ее стенки, а его язык ласкали клитор с новой силой. Она хныкала, стонала, совершенно забыв, что ее крики разносились эхом по крошечному самолету, в то время как его голова была у нее между ног на высоте 10 тысяч км. Она больше не могла сидеть смирно, качала бедрами, подстраиваясь под движения его руки, и Джонатан уже не мог остановиться. То, как она сжимала его, как набухли и налились складки ее киски, подсказывало ему, что она близка к оргазму. Очень близка. Поэтому он продолжил, мысленно повторяя свое собственное стихотворение.

Кончи для меня, Вайолет. Кончи мне на лицо, на мои губы и позволь мне вкусить твой нектар.

Спустя короткое мгновение она выгнула спину, ее тело задрожало, и она застонала. Ее ноги сжали его плечи, киска и клитор начали пульсировать.

Совершенство. Джонатан застонал вместе с ней, продолжая лизать и ласкать ее, продлевая ее оргазм насколько это было возможно. Она извивалась и словно молитву повторяла его имя. — Джонатан. Джонатан. Джонатан.

— Это все для тебя, Вайолет. — прохрипел он возле ее чувствительной кожи. — Если ты позволишь, я буду делать это каждый день. Нет ничего лучше, чем смотреть, как ты мокнешь от желания или сжимаешься вокруг моих пальцев.

Она стонала, ее бедра двигались навстречу его пальцам, и она забылась в своем оргазме, а Джонатана переполнила гордость за то, какой измотанной, красивой и удовлетворенной она сейчас выглядела. И все благодаря ему.

Он нехотя оторвался от нее, понимая, что не может провести тут всю ночь. По крайней мере, не сейчас. Возможно, через неделю или две она позволит ему часами находиться у нее между ног. Сейчас он будет радоваться хотя бы такой возможности.

Но самое главное, ему нужно вести себя так, будто ничего серьезного не произошло. Что они просто друзья. Друзья с привилегиями.

На его лице появилась улыбка. Он даст своей подруге столько «привилегий», что это перевернет ее мир с ног на голову. Он подарит ей столько гребанных «привилегий», что она не сможет нормально ходить. А потом посмотрим, захочет ли она быть просто друзьями.

Джонатан поднялся на ноги, слизывая с губ вкус любимой женщины. — Я принесу тебе полотенце.

Под предлогом принести полотенце, он ушел подрочить в крошечную ванную самолета, чтобы она не видела, в каком состоянии он находился, и не почувствовала себя обязанной сделать что-то в ответ.

Он ненавидел это чертово слово – обязан.

***

Вайолет смотрела на загорелую спину Джонатана, когда он шел в ванную в хвостовой части самолета. У нее кружилась голова, дыхание никак не могло прийти в норму, и она чувствовала себя просто… вау.

Ладно, он кое-чему научился с того момента, когда они последний раз занимались сексом. Секс с Джонатаном всегда был хорош. Но сейчас? Сейчас он просто взорвал ей мозг. Она еще никогда так сильно не кончала. Черт, она гадала, сможет ли сейчас удержаться на ногах. Она чувствовала себя хорошенько оттраханной. Хотя фактически ничего не было, но ей все равно было очень хорошо.

Однако, глядя как Джонатан исчезает в ванной, к ней тут же вернулись старые страхи и сомнения. Оральный секс и ничего взамен? Друзья так себя не ведут. И то, что сейчас произошло, это дорожка, ведущая к разбитому сердцу. Сказанные им в порыве страсти слова, никак не вписываются в слова, которые говоришь одному из своих приятелей. И теперь, когда туман в ее голове рассеялся, она вспомнила каждый стон, что он пытался скрыть, то, как он целовал ее, словно пытался запомнить каждое касание.

Хоть Джонатан и предложил ей быть ее другом, он все еще был прежним страстным, пугающим Джонатаном Лаенсом, разбившим ей сердце.

Вайолет выпрямилась, пригладила волосы, стараясь успокоить бешено бьющееся сердце. Как бы он не был хорош, интрижка с Джонатаном не принесет ей ничего, кроме боли. Ей нужно сказать ему, что такое больше не должно повториться, особенно если они хотят сохранить их хрупкую, восстановленную дружбу.

Но когда она надевала тунику, она неожиданно почувствовала себя не в состоянии воздвигать защитные стены. Может, она хоть на один день расслабится, не думая о чувствах? Может, она просто насладится происходящим?

Она натянула штаны, легла на кресла, думая. Она поговорит с ним утром, когда они оба будут мыслить здраво. Сегодня же она позволит себе немного отдохнуть.

Глава 10

Когда самолет приземлился в аэропорту Санторини, Вайолет разбудил нежный голос Джонатана. — Просыпайся, соня, — бормотал он, — Давай отвезем тебя в отель.

Она бессознательно начала протестовать, говорить о поисках конвертов, потому что ее мозг был в полной отключке после испытанного ранее сильного оргазма. Она уснула еще до того, как Джонатан вернулся из ванной. Сейчас была ночь, улицы Санторини были освещены и прекрасны, но ее веки были слишком тяжелыми, чтобы она могла держать их открытыми.

Она смутно помнила поездку в такси до отеля, как она заселялась в номер, прильнув к руке Джонатана. Она помнила лишь сон, крепкий, божественный сон.

Проснувшись утром, она обнаружила, что находится в номере одна. Это было... легким разочарованием. Нет, не было, сказала она себе. Он дал тебе пространство, как ты и просила. Но все же, она внимательно осмотрела комнату. Если он не с ней, тогда где?

Ее взгляд упал на записку на столе, написанную знакомым угловатым почерком. Если я тебе понадоблюсь, то я в номере 211. Позвони мне, когда проснешься, мы позавтракаем и решим, что делать дальше. Дж.

Она изучала записку, ища скрытый смысл в словах или же намек на произошедшее в самолете. Сожаление? Или признание в любви? Было его «решим, что делать дальше» ссылкой на их отношения, или же она надумала лишнего? Вайолет была сбита с толку. И все это выглядело таким... обычным.

Она приняла душ, оделась, выбрав на этот раз джинсы, топ и оголяющую плечо майку. Она решила, что больше нет необходимости прятаться под образом строгой учительницы. Она нервно заправила волосы за уши и набрала номер комнаты Джонатана.

— Джонатан слушает, — ответил он.

— Привет, это я.

Пауза. — Я рад. Готова позавтракать?

По какой-то причине ее задел его равнодушный тон. Это же Джонатан — мистер открытый и увлеченный. Разве он не должен читать ей стихи, восхваляя ее красоту, говоря ей о любви? Ведь именно так он всегда поступал. Ее бесило то, каким он был спокойным после головокружительного инцидента в самолете. Она кашлянула, возвращаясь к их разговору. — Да, было бы неплохо поесть.

— Тогда до встречи внизу? Я спущусь через 10 минут.

— Увидимся внизу, — сказала она, повесила трубку и прорычала, сама не зная, почему. Подойдя к зеркалу, она нанесла немного блеска для губ, чуть подкрасила глаза и спустилась в холл отеля.

Отель Калиста совсем не изменился за последнее десятилетие, и пока она шла по коридору, то видела все те же греческие колонны, напоминавшие ей о прошлом. Она обхватила себя руками, чувствуя неуверенность, и стала ждать прихода Джонатана.

Он появился несколькими минутами позже в привычных джинсах, футболке и блейзере. Он не брился, волосы были слегка растрепаны, словно не было смысла причесываться ради нее. Вайолет не знала, хотела ли она накричать на него или запустить пальцы в его волосы и пригладить их.

— Пойдем завтракать? — спросил он, указывая в сторону ресторана.

Она кивнула, продолжая витать в своих мыслях, позволяя ему открыть перед ней дверь.

Они заняли столик и заказали себе кофе. Джонатан быстро просмотрел меню, отложил его в сторону и достал свой планшет. — Пока мы летели, я отсканировал наши новые письма, — сказал он, печатая на экране. — Теперь, когда мы в отеле, возможно, нам удастся понять, куда нам двигаться дальше.

— Конечно, — вяло ответила она, сдерживая раздражение. Он, что, собирается просто игнорировать произошедшее вчера? Она не могла этого сделать. Каждый раз глядя на нее, ее взгляд падал на его рот, и она вспоминала, как он, казалось, часами дразнил ее клитор языком. Когда он потянулся за столовыми приборами, она посмотрела на его руки, помня, как его пальцы нашли заветную точку внутри нее, доводя ее до безумия.

— У тебя есть идеи? — спросил Джонатан, раскладывая на коленях салфетку.

О, да, у нее были идеи. Она следила за движением его сильных рук. Они мешали ей мыслить здраво. Джонатан сказал что-то еще, но она его не слышала. — Что?

— Вайолет? У тебя есть идеи, где нам начать поиски? Я сделаю все, что ты скажешь.

Она моргнула. — Все что я скажу?

Он наклонил голову на бок, внимательно изучая ее. — Ты сегодня выглядишь слегка рассеянной.

Да неужели? Раздраженная она схватила собственную салфетку со стола и положила себе на колени. — Разумеется, я сбита с толку.

— Пытаешься разгадать загадку?

К черту загадку. — Нет, — выкрикнула она. — Думаю о случившемся в самолете.

Он не отвел взгляда, но по лицу невозможно было понять его эмоций. — И что ты надумала?

У Вайолет открылся рот от изумления. — Ну, для начала, это больше не должно повториться.

Он пожал плечами.

Пожал плечами? И это все? Вайолет сдерживала гнев, расправляя салфетку. К столику подошла официантка с их кофе и отвлекла их от разговора, переключая внимание на выбор блюд. — Только тост, — сказала Вайолет, расстраиваясь тем, как резко прозвучал ее ответ. Господи, сейчас она была похожа на стерву. После ухода официантки, она обхватила свою кружку кофе двумя руками, тем самым останавливая себя от желания стереть с лица Джонатана это непринужденное выражение лица. — Я чувствую, что нам надо поговорить о случившемся.

И он снова просто пожал плечами. — Я слушаю.

Она стиснула зубы. — Я … я думаю, вариант «секс по дружбе» нам не подходит.

— Хорошо. — Он поднял кружку, отпил кофе, поставил ее на стол, взял планшет и уставился в экран.

И это все? Вайолет сжала кулаки. И никаких возражений? Никаких клятв в вечной любви? Разве не он говорил, что все еще любит ее и никогда не переставал любить? Разве ни в этом он признавался еще вчера, находясь головой у нее между ног? А сейчас ему все равно?

Какого хрена тут происходит?

И тут Вайолет посетила ужасная мысль. А что... что, если он разочаровался? Может поэтому он был сейчас так холоден. Она подтянула сползший с плеча топ, чувствуя себя глупо и неуверенно. Она не была такой стройной и спортивной как 10 лет назад. Она прибавила несколько лишних, ладно, 10 лишних килограмм, которые сделали ее фигуру более округлой. За прошедшие годы он научился некоторым трюкам, тем самым подарив ей невероятный оргазм. Но что, если у него были определенные ожидания, и она совершенно их не оправдала?

Но непонятной причине это был как удар ножом в сердце.

Словно... она знала, что Джонатан до сих пор ее любит, но она могла держать его на расстоянии вытянутой руки до тех пор, пока она не отпустит прошлое и не примет его обратно. И она знала, он не отступит, даже если она будет злиться еще несколько лет. И ее это устраивало, ведь она любила стабильность.

Но она не знала, что делать с этим новым, безразличным Джонатаном, которому наплевать, будут они заниматься сексом или нет? И ей это не нравилось. — Хорошо? — повторила она. — Это все, что ты можешь сказать?

Он снова посмотрел на нее. — А что я должен сказать? Я сказал, решение за тобой. И если ты не хочешь повторения, так тому и быть.

Так тому и быть? Он подарил ей лучший оргазм в ее жизни, не требуя ничего взамен, и его это устраивало?

— Ладно, — неуверенно ответила она. — Давай опять будем просто друзьями.

— Просто друзья, — согласился он.

Почему у нее сложилось впечатление, что она проиграла эту битву?

— Так... — начала она, после того, как допила свой кофе. — Мы в отеле. У нас есть стихотворение, не говорящее ни о чем конкретном. И что мы будем делать дальше?

Джонатан снова пожал плечами, и Вайолет начала ненавидеть этот жест. — Уверен, скоро мы все поймем. Может быть, нам стоит погулять по городу. В стихотворении упоминается колесо. Может быть, нам нужно поискать колесо, во всех его проявлениях.

Ей показалось это хорошим началом. — Их может быть невообразимое множество. А если мы не найдем колесо, на которое указал мой отец?

— Тогда мы останемся здесь и придумаем другой план. Уверен, рано или поздно мы все поймем.

Для него это казалось таким простым. — То есть ты предлагаешь остаться на греческом острове, наслаждаясь морем и солнцем?

Он улыбнулся, и на мгновение появился ее прежний Джонатан. — А разве это плохо?

Не особо. Насколько она помнила, Санторини был очаровательным островом, и сейчас стояла теплая погода. — Может, нам сходить на руины?

— Мы не являемся участниками экспедиций, поэтому нас вряд ли пустят на территорию раскопок. Хотя если мы встретим одну из групп твоего отца, то можем попробовать. Тогда это объяснит причину нашего приезда сюда.

Вайолет знала, отец более пяти лет усиленно занимался руинами Акротини, а затем он неожиданно изменил свое мнение и переключил все свое внимание на Испанию. Она не знала, почему именно Испания, да и не хотела знать. — Получается... нам пока нечем заняться?

— Получается так. Может, хочешь осмотреть достопримечательности?

Она заморгала от его неожиданного предложения. — А разве мы не должны работать, устраивать мозговой штурм, например?

— Должны, и мы это сделаем. А сегодня, почему бы нам не отдохнуть и не насладиться хорошей погодой? Немного прогуляться. Ты выглядишь уставшей.

Если она и выглядела уставшей, то только потому, что до сих пор не могла отойти от вчерашнего эпизода. Эпизода, который пробудил ее тело, но никак не повлиял на Джонатана. — Я не устала.

— Отлично. Может, тогда погуляем?

— А мы можем сначала позавтракать?

— Я не говорил, что для начала мы не можем полакомиться чем-нибудь вкусненьким, — тихо ответил он.

И она покраснела, вспомнив, как совсем недавно он лакомился ею. Черт, она была совершенно уверена, он специально так сказал, вот только не понимала зачем.

Каким он был сейчас? Безразличным, холодным Джонатаном, которому плевать, будут ли они ласкать друг друга или нет? Или же это соблазняющий, все еще влюбленный в нее Джонатан?

Она была совершенно сбита с толку.

***

Они провели целый день на улице. Санторини был таким же идеальным, как она и помнила. Остров сам по себе является вулканического происхождения, а город располагался по границам калдеры. Это была одна из древнейших цивилизаций, существовавшая свыше 3500 лет назад до тех пор, пока не произошло извержение вулкана, разрушившего Акротири. В настоящее время город Фира представлял собой белые здания, располагающиеся каскадом по всему острову, окруженные скалами и красивейшим морем. Санторини славился невероятными закатами, а в ясный день голубое небо сливалось с морем, делая его бесконечным.

Она влюбилась в это место сразу, как только приехала сюда с Джонатаном 10 лет назад. Они покинули раскопки в Акротири на все выходные, чтобы заниматься любовью в отеле Калиста. И вот, спустя 10 лет, гуляя по тем же улочкам, она не могла перестать вспоминать те дни.

Тогда Джонатан держал ее за руку, пока они изучали узкие, извилистые городские улочки. Сегодня он просто шел рядом. Как друг. И от этой мысли ей стало больно.

Улочки Фиры были усыпаны сувенирными магазинами. В воздухе витали приятные ароматы, и она не могла устоять не попробовать баклаву или вкуснейший гирос. Она купила яркое, цветное парэо для пляжа. И просто любовалась городом, пока они гуляли. День был приятным, но в то же время раздражающим.

Они осматривали достопримечательности и болтали ни о чем. Несколько раз внимательно перечитывали стих и искали на улицах колеса, или нечто подобное, подходящее под их загадку, но ничего не нашли. К концу дня ноги Вайолет гудели от усталости, нос обгорел, но ей была приятна эта усталость. Они весь день вкушали местные яства, поэтому необходимость в ужине отпала. Однако когда пришло время расходиться по своим номерам, Вайолет задумалась, может, Джонатан не хотел уходить? Планировал ли он подняться в ее номер? Может, он был бы не прочь повторить события в самолете?

Не то, чтобы она сама этого жаждала, повторяла она себе. Но если бы он предложил, она бы знала, что он все еще заинтересован в ней.

Но, кажется, ему было все равно. Он лишь улыбнулся, сказал, что позвонит ей утром, когда проснется, и удалился в собственный номер.

И, по непонятной причине, Вайолет это задело. Казалось, чем больше она хотела, тем спокойней был Джонатан. И ее это раздражало. Она хотела, чтобы он переживал и дергался, как она. Она хотела, чтобы, ложась спать, он вновь и вновь прокручивал в памяти произошедшее. Видит бог, именно это делала она.

Она также видела это во сне. У нее был восхитительно— неприличный сон о его губах, руках и о том, как он нашептывал ей пошлое стихотворение, пока занимался с ней любовью.

Было горько и обидно, проснувшись, не обнаружить его рядом.

Следующий день не многим отличался от предыдущего. Когда они опять ничего не нашли, Джонатан предложил отправиться на пляж и понежиться на солнце. Рано или поздно они найдут ответ, им просто нужно набраться терпения, и пока этого не произошло, они не должны отказывать себе в удовольствии наслаждаться Санторини. Это рабочая поездка, а не романтическое путешествие, поддразнивал Джонатан.

Вайолет всегда считала себя выдержанной и спокойной, но как оказалось, это не так. Потому что когда они гуляли вдоль берега, ей хотелось, чтобы Джонатан взял ее за руку, как это делали проходящие парочки. Ей хотелось гладить его мускулистые руки, зная, что они принадлежат ей.

Она снова начала в него влюбляться, и это было опасно. Чем сильнее она желала отдалиться от него, тем сильнее ее тянуло к нему.

Джонатан же наоборот был веселым, дружелюбным, но заметно отстраненным. Словно ему было все равно, сможет он еще раз поцеловать ее или прикоснуться.

Вайолет должен был радовать этот факт. Так же, как она должна была радоваться нескольким дням на райском Санторини, наслаждаясь ярким солнцем и теплым Средиземным морем.

Но она этого не делала. Она была напряжена, как никогда прежде, и это не имело никакого отношения к глупым поискам, подстроенным ее отцом. Все дело было в бесподобном, сексуальном мужчине рядом, желающим с ней только платонических отношений.

Какого черта она вообще заявила, что хочет быть ему другом? И самое отвратительное, почему он спокойно с этим согласился?

Вайолет находилась в своего рода аду. В аду с другом, не испытывавшем к ней никаких чувств. Еще две недели назад она посчитала бы это раем. Но это было до того, как в ее жизнь вернулся Джонатан.

И теперь, когда он снова рядом, ее сердце желало всего или ничего. Она была в ужасе от этого, но больше ее пугало то, что Джонатан больше не испытывал к ней никаких чувств.

Вдруг она снова впустит его в свое сердце, а его это уже не нужно? И она вновь останется одна с разбитым сердцем.

От этой мысли у нее холодело внутри.

День третий плавно перетек в четвертый, они продолжали смешивать работу и удовольствие. Когда Джонатан предложил посетить местный клуб подводного плавания и поискать затонувшие колеса, Вайолет решила, что это будет очередным тупиком, но не захотела отказывать себе в удовольствии провести день, погружаясь в голубое Средиземное море. Продолжив поиски, они посетили еще несколько амфитеатров на острове, и Вайолет ненавидела то, как сильно ей все это понравилось. Каждый день был приятным, но в то же время разочаровывающим. Она не могла больше выносить эту пытку. Просто не могла.

Ей нужно было что-то придумать.

Стало ясно, Джонатан больше не проявит инициативу. Если она хотела его, то должна была подтолкнуть его, показать ему свое желание. Она должна была предложить ему свое сердце на тарелочке, рискуя услышать отказ. Есть вероятность, что дружеские отношения устраивали его гораздо больше, чем любовные.

Она опять должна была рискнуть всем. Ее это пугало, но она больше не могла выносить мучительные дни рядом с радушным, вежливым Джонатаном, который общался с ней так же, как с персоналом отеля.

Да, раньше она хотела быть ему просто другом. Но она пересмотрела свое решение. Поэтому... начала обдумывать план. Соблазнение — это единственный способ пробиться через выстроенную между ними стену дружбы.

***

Следующим днем Джонатан удивился, когда Вайолет предложила провести первую половину дня на пляже. С каждым днем на острове она становилась более нервной. Это было заметно по языку ее тела и по тому, как она хмуриться на него, словно он что-то делает не так.

Но что именно он делает неправильно, он не знал. Он дал ей пространство, как она и просила. Он больше к ней не прикасался, хотя это было мучительно больно. Каждую ночь он погано спал, потому что его постель была пуста, или он проводил часы, мастурбируя в душе, пытаясь избавить тело от болезненного желания.

Если Вайолет хочет быть лишь друзьями, он не будет подталкивать ее к обратному. И с каждым днем она становилась грустнее из-за невозможности найти ответ на их загадку. Он же, наоборот, испытывал радость, ведь у него была возможность лишний день провести с Вайолет. Они уже оба выучили стих наизусть, пока искали колеса по всему городу. Они осмотрели всевозможные руины, которые мог придумать профессор ДеВитт. И каждый день Джонатан просыпался со страхом, что Вайолет повернется к нему и скажет. — Все, с меня хватит. Тут нечего искать. — И у него не будет выхода, как отправить ее домой.

Он был мерзавцем, раз радовался тому, что они ничего не могли найти. Потому что каждый их день вместе позволял ему любоваться тем, как она ест, пьет, и нежится под лучами солнца. Тем, как она улыбалась. Или запахом ее волос. Или как подносила пальчики к пухлым губам и кусала ногти.

Так что ее предложение пойти на пляж стало для него полной неожиданностью. Не то, чтобы он жаловался. Еще один расслабленный день рядом с Вайолет? Он только с радостью.

Как только они пришли на пляж, Вайолет тут же разделась, и у Джонатана пересохло во рту. На ней было бикини, в отличие от предыдущих дней, когда она появлялась в черном совместном купальнике. И не просто бикини, а крошечный голубой треугольник ткани, едва прикрывающий ее попку, а верх, сжимающий ее груди вместе, от чего они подпрыгивали при каждом шаге.

Ему пришлось поправить член несколько раз при виде такого. Вайолет сделала вид, что не заметила этого, продолжая смотреть на воду. — Кажется, сегодня будет чудесный день.

Они будут говорить сейчас о погоде? Сейчас, когда ее восхитительные дыньки молили избавить их от сжимающей их ткани?

Она повернулась к солнцу, расстилая полотенце. — Мне кажется, мне нужно намазаться солнцезащитным кремом, иначе я сгорю. Ты мне не поможешь? — Она протянула ему белый маленький тюбик, поворачиваясь к нему спиной.

Джонатан взял тюбик, гадая, было ли это своего рода пыткой. На пояснице проглядывали две ямочки, а между ними татуировка «Лови момент». Долгое разглядывание этой татуировки явно доставит ему много неудобства. Поэтому он перевел взгляд на ее плечи. Но это не улучшило его положение. Сейчас перед глазами была ее шея, а там крошечный бантик, сдерживающий лямки ее бикини. Он просто умолял развязать его, тогда ее груди освободятся от заточения...

И все присутствующие на пляже будут пялиться на его женщину. Не то, чтобы они сейчас не пялились. Джонатан уже успел бросить несколько устрашающих взглядов в сторону парочки проходящих мужчин.

Выдавив крем на руку, Джонатан коснулся плеча Вайолет.

Она дернулась, взвизгнув. — Ой, холодно!

Боже, его член сейчас стоял колом. Он опозорится, если кто-то увидит стояк в его купальных шортах. Но Вайолет нужно защитить от солнечных лучей, поэтому он продолжит натирать ее кремом, как бы мучительно трудно ему не было, учитывая, как она тихо постанывала от его прикосновений.

— Ммм, спасибо, — сказала она, когда он закончил.

Он ничего не ответил, просто пошел в море, чтобы скрыть свою эрекцию. Он остановился, зайдя по пояс, потом погрузился в воду, оставаясь на месте, глядя в бесконечную даль.

К его изумлению, к нему подплыла Вайолет, не обращая внимания на его желание побыть одному. — Ты не нашел новых зацепок в стихотворении?

— Нет, — рявкнул он в ответ. Он об этом не думал. Черт, он даже не пытался найти разгадку. Он будет счастлив, если у них уйдет целый месяц на разгадывание послания профессора ДеВитта. Ведь все это время он проведет с Вайолет. Любуясь ей, наслаждаясь ее близостью, слушая ее нежный голос. — Сегодня я ничего не искал.

— Хорошо, — сказала она. — Потому что я тоже зашла в тупик. — Она встала в воде, и вода медленно стекала с ее груди, переливаясь на солнце, приковывая к себе внимание.

Он не мог перестать таращиться на них. На нее. Она намеренно его мучила? Но ведь именно она хотела лишь дружить, и он послушался.

Тогда почему у него было ощущение, что она дразнит его, показывая то, чем он никогда не сможет обладать? Джонатану пришлось нырнуть под воду, чтобы охладиться.

Они плавали на протяжении нескольких часов, а после вернулись в отель и разошлись по своим номерам. Вайолет сказала, что хотела бы немного вздремнуть.

Джонатан же направился прямиком в душ, но когда ледяная вода не охладила его пыл, ему пришлось подрочить.

Она позвонила ему несколькими часами позже. — Во сколько мы встречаемся на ужин?

— Во сколько скажешь.

— Превосходно. В лобби через полчаса?

Он не стал возражать, спокойно переоделся и спустился вниз.

Оказавшись в лобби, Джонатан напрягся, увидев ее. Вайолет выглядела… ослепительно. Она была в джинсах, но они плотно обтягивали ее ноги, и образ дополняли босоножки на каблуке, и тонкую белую блузку с глубоким вырезом, демонстрирующим ее идеальную грудь. Белый цвет подчеркивал ее загорелую кожу и губы, подкрашенные розовым блеском.

Он не мог оторвать от нее глаз. Она намеренно его мучила.

Вайолет широко улыбнулась, когда он подошел ближе. — А вот и ты. Я невероятно голодна. — Она накрыла руками живот, и, конечно же, его взгляд упал на ее буквально вываливающуюся из топа грудь. — Мне срочно нужно занять чем-то рот.

Да, она определенно над ним издевалась.

Когда они зашли в ресторан, вместе привычного столика, Вайолет настояла на диванчике. И когда Джонатан сел, она села рядом. — Я решила, так я смогу видеть экран планшета, пока мы будем искать информацию о колесах на Санторини.

Он смотрел на нее, стараясь не выдавать своих эмоций. Вайолет была невысокого роста и стоя доставала ему до плеча. И ему нравилась ее миниатюрность, но сегодня это было его проклятье, потому что с высоты его роста ему открывался идеальный обзор на самое идеальное декольте на всем Средиземноморье.

И ему придется делать вид, будто оно на него не действует, потому что они лишь друзья.

Джонатан достал планшет и попытался сосредоточить внимание на нем и только на нем. Малейший взгляд на Вайолет означал любование ее великолепной грудью. И будучи ее другом он не мог на нее пялиться, хотя эта парочка явно не имела ничего общего с чисто платоническими отношениями. Нет, ее грудь громко заявляла о своем существовании, требуя внимания и многочасовых ласк.

Когда официантка поставила перед ними стаканы с водой, Джонатан схватил свой, жадно осушив его, стараясь не обращать внимания на то, что он задел локтем ее грудь. Черт.

— Ты можешь еще раз открыть стихотворение, − попросила его томным голосом Вайолет. Она подалась вперед, желая лучше видеть, и ее грудь вновь коснулась его руки.

— Конечно, — сказал он, радуясь, что скатерть скрывала его эрекцию. Он мысленно пытался успокоить непослушную часть своего тела, пока открывал выученный наизусть текст. После он протянул ей планшет.

Но она его не взяла, лишь сильнее прижалась к нему и начала перечитывать про себя, шевеля губами так, что Джонатан снова подумал о сексе. Хотя все в ней заставляло его думать о сексе.

Спустя минуту она покачала головой. — Я так и не могу найти ответа, а ты?

Ради всего святого, неужели она полагала, что он сможет сконцентрироваться на работе, когда она прижималась к нему бедром, а ее грудь терлась о его руку при каждом удобном случае? — Ничего.

Она прижалась ближе, указывая пальцем на первые строчки стихотворения. — Кати, Фортуна, колесо по свету, Кати его сквозь зиму и сквозь лето. Тут несколько раз упоминается колесо и фортуна. Как думаешь, может, тут имелось в виду не колесо, а шар? Давай попробуем поискать местную гадалку?

— Мы можем делать все, что ты посчитаешь нужным, — хрипло ответил Джонатан, вновь протягивая ей планшет.

Она проигнорировала его жест, вновь прижавшись к его руке. — Джонатан, полагается, что мы вместе будем решать эти загадки.

— Боюсь, тут я тебе не помощник. Давай ты будешь мозгом, а я мышцами.

Вайолет посмотрела на него, немного нахмурив свое красивое личико, но не стала спорить.

Они ужинали в тишине, хотя Вайолет больше ковырялась в своей еде. Он хотел как можно быстрее покончить с ужином, чтобы он мог вернуться в свой номер и подрочить. Он страдал от того, как сильно его тело нуждалось в освобождении. Рядом с Вайолет он чувствовал себя озабоченным подростком.

Вайолет заказала десерт. Джонатан отказался, но не желая показаться грубым и торопящимся побыстрее закончить ужин, он заказал себе кофе. Ей принесли торт с шапкой из воздушных сливок, украшенных яркой вишенкой, и Джонатан мгновенно вновь подумал о ее груди, какой она была нежной, мягкой и с ярко-вишневыми сосками, и …

Вот черт, ему нужен ледяной душ и как можно скорее.

Она отломила кусочек торта и поднесла к губам. Тело Джонатана завибрировало, когда она застонала от наслаждения.

— О, боже, как это вкусно. Джонатан, ты не хочешь попробовать кусочек?

Он посмотрел на нее сверху вниз, черт, ему нужно перестать заглядывать в ее декольте, упиваясь видом молочной кожи, которая выглядела намного желаннее любого десерта. И ему стоило отказаться, но когда она поднесла ложку, он послушно открыл рот.

Угостив его, она ждала его вердикта. Джонатан не чувствовал вкуса десерта, только вкус ее кожи и ее влаги. — Неплохо, — промямлил он и едва не застонал, когда Вайолет облизала губы. Он был благодарен всем богам за то, что она больше не предлагала ему десерт, и лишь угрюмо допивал свой кофе, отвернувшись в сторону.

Это был самый длинный ужин в истории. К тому моменту как им принесли счет, и он расплатился, он игнорировал стоны Вайолет, пока она стонала, восхваляя десерт, облизывала пальцы и губы. Забрав свою кредитку, он буквально пулей вылетел из-за стола.

Зайдя в номер, он направился прямиком в душ. Включил воду — только холодную, он начал раздеваться, срывая с себя одежду. Он понимал, ему придется кончить несколько раз, чтобы хоть ненадолго перестать думать о Вайолет. Он на это надеялся. Господи, сейчас он касался своего члена больше, чем в период созревания.

В его дверь постучали. Выругавшись, Джонатан застегнул брюки. Когда член продолжал выпирать, не скрывая то, чем он хотел заниматься, Джонатан заправил его так, чтобы прижать головку ремнем. Это было больно, но по хер. Небольшая боль могла его отвлечь. С этой мыслью он направился к двери, не утруждаясь надеть рубашку.

Через глазок он увидел, что за дверью Вайолет. Обеспокоенный, он быстро открыл дверь. — Что-то случилось?

Ее взгляд сразу же устремился на его обнаженный торс, лишь затем ему в глаза. Он был готов поклясться, что видел, как блеснули ее глаза. — Да, у меня возникла небольшая проблема. Мы можем поговорить?

— Конечно. — Открыв дверь шире, он пригласил ее войти. Если у Вайолет была проблема, то она автоматически становилась и его проблемой. У него сжалось сердце. Надеюсь, она не попросит разрешения уехать, он еще не был готов ее отпускать. Даже если ее пребывание мучило его, но это была самая приятная, неописуемая мука, какую он только испытывал в своей жизни, и он не был готов к ее окончанию. Он повернулся к ней, расстраиваясь озабоченностью на ее лице. — Чем я могу тебе помочь?

— Я, ну... мне тяжело об этом говорить. — Она скрестила руки, закусила губу и начала расхаживать по комнате.

Черт, она собиралась просить его разрешения уехать. Им овладела злость и эгоизм, он сжал кулаки и с силой захлопнул дверь. — Если ты просишь разрешения уехать домой, то мой ответ нет. Этого не случится, пока мы не найдем то, что нам оставил твой отец.

Она была ошарашена его заявлением и резким тоном. — Да что на тебя нашло?

Ты, хотел ответить он. Ты, потому что не хочешь быть здесь со мной, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы удержать тебя и вновь сделать своей. — Ничего.

— А мне так не кажется, — ответила она, подбоченившись. Этой позой она подчеркнула свою талию и округлый изгиб бедер, и Джонатан почти захотел, чтобы она опустила руки. Почти. — Не хочешь присесть и поговорить?

— Не знаю, а сколько времени это займет?

Он злился, его ноздри раздувались, Вайолет выглядела так, будто хотела его ударить. — Почему ты ведешь себя как мудак? Чем я это заслужила?

Да, он вел себя по-скотски, и она не заслужила такого отношения. — Дело не в тебе, — прорычал он, удаляясь в ванную. Выключив душ, он вернулся в комнату, найдя ее сидящей на краю кровати, нервно перебирая пальцы. — Прости. Расскажи, что тебя беспокоит, и возможно я смогу тебе помочь.

— Понимаешь, — начала она, убирая волосы за уши. — Тут такое дело...

Он скрестил руки на груди в ожидании продолжения.

Она опустила руки на колени, затем опять заправила пряди за уши, тем самым доказывая его правоту относительно ее волнения. — Скажем так, у меня есть слабость к баклаве.

Теперь была его очередь удивиться. Он потянулся к телефону. — Ты голодна? Хочешь, чтобы я заказал тебе...

Она грозно на него посмотрела. — Дай мне закончить.

Джонатан поднял руки в знак молчаливого извинения, предлагая ей продолжить. Он наблюдал за языком ее тела, замечая сильное напряжение. Даже в таком состоянии он не мог оторвать от нее глаз.

Вайолет придвинулась ближе к краю кровати, опираясь на нее руками. — Хорошо. Предположим, я отравилась, когда последний раз ела баклаву. И поклялась больше никогда ее не употреблять. А затем, скажем, кое-кто принес мне ее на тарелке, и она так аппетитно выглядела, и я вспомнила, какой она была необыкновенной на вкус. Вопрос, стоит ли мне ее пробовать, зная, что мне снова может быть плохо? Или же мне стоит сдержать данное себе обещание и держаться от нее подальше?

Джонатан не слышал ни единого ее слова. Она наклонилась вперед, когда начала говорить, от чего блузка немного оттопырилась, и выпуклость ее груди была единственным, на чем он сосредоточил свое внимание. Эта блузка была настоящей провокацией. Зачем она ее надела...

— Джонатан?

— А? — Он заставил себя оторваться от ее манящей груди, переводя взгляд на ее сосредоточенное лицо.

— Ты слышал, что я тебе сейчас сказала?

Что-то на счет баклавы. И пищевого отравления. И … Боже, это что ее возбужденные соски проглядываются через ткань? Господь всемогущий, ему нужен был холодный душ. — Ты хочешь, чтобы я заказал тебе что-то в номер?

— Нет! — яростно крикнула она. Она сжала кулаки, выпрямила спину, напрягшись сильнее. — Ты совсем меня не слушал, да?

— Я немного отвлекся. — На твою грудь и то, что ты в моем номере.

Вайолет резко поднялась с кровати, от чего ее грудь начала покачиваться. Не то, чтобы он это заметил... — Будь ты проклят, Джонатан, — выкрикнула она. — Что мне еще сделать, чтобы ты меня заметил? Если я тебя больше не привлекаю, то так, блядь, и скажи! Хватит со мной играть.

Глава 11

Джонатан смотрел на Вайолет, пока она нервно разглаживала свою блузку. Она подняла голову, и он встретился с ее надменным взглядом.

— Ты не… не привлекаешь меня? — медленно повторил он. Она что, лишилась рассудка? Да он из кожи вон лез, соблюдая установленные ею границы «дружбы».

Ее глаза заблестели от подступающих слез. — Я тут сижу и в открытую предлагаю себя.

Да? Так вот что это было. Крошечный купальник и ужин, за которым она терлась об него? Джонатан был в шоке.

— Но если тебе это неинтересно, то просто скажи мне об том. Я знаю, за последние годы я изменилась, и мне страшно, что мне опять будет больно, но, похоже, я единственная, кто этого хочет…

Джонатан бросился к ней, обхватывая ее голову обеими руками. Он поцеловал ее, не давая ей возможности передумать и отступить. — Даже не смей об этом думать, — бормотал он между поцелуями. — Не смей сомневаться, что я хоть на секунду могу перестать любить или восхищаться тобой.

— Я боюсь, — прошептала Вайолет, ухватившись за его плечи. — Я боюсь, что мне снова будет больно. В прошлый раз… это едва не сломило меня.

Его сердце кольнуло от увиденного страха и искренних эмоций в ее глазах. И это была его вина. Нежно он провел подушечкой большого пальца по ее милым щечкам и подался вперед, целуя снова. Нежно, осторожно. А затем произнес. — Вайолет, я клянусь тебе, я больше никогда не причиню тебе боль.

Она посмотрела на него, сомневаясь. Но затем медленно кивнула, расслабляясь от его прикосновений. — Мне тяжело вновь довериться тебе, но … я верю тебе.

Ее доверие показалось ему настоящим подарком. Джонатан снова поцеловал ее, и глядя Вайолет в глаза, у него в памяти всплыло одно стихотворение.

Я вас любил: любовь ещё, быть может,

В душе моей угасла не совсем;

Но пусть она вас больше не тревожит;

Я не хочу печалить вас ничем.

Я вас любил безмолвно, безнадежно,

То робостью, то ревностью томим;

Я вас любил так искренно, так нежно,

Как дай вам Бог любимой быть другим

— Чудесные слова, — сказала она чуть сорвавшимся голосом. — Кому они принадлежат?

— Это Пушкин, — ответил он, осторожно целуя ее бровь. Он хотел покрыть поцелуями ее лицо и незамедлительно приступил к этому, переместив губы на ее лоб, затем щеки, носик. — Каждый раз слыша его, я думаю о тебе. Ну, за исключением последней части.

— Последней части? — переспросила она, подставляя ему лицо для очередного нежного поцелуя.

— Я не хочу, чтобы тебя любил кто-то другой, — признался он, поворачивая к себе ее лицо в форме сердца. — Потому что я хочу тебя для себя. Я не переставал тебя любить. Не прекращал желать тебя. Каждую секунду прошедших лет мое сердце принадлежало только тебе.

Вайолет смотрела на него, и он был готов утонуть в ее бездонных глазах. Она ничего не сказала, но сцепив руки у него на шее, притянула к себе для поцелуя. Когда их губы соприкоснулись, она произнесла. — Займись со мной любовью.

— Все, что я делаю, я делаю с любовью, — сказал он между короткими поцелуями. — Каждое мое действие — это мое проявление любви к тебе. Но ласкать тебя — это как поклоняться тебе.

— Тогда боготвори меня, — ответила она, ее рука скользнула на его грудь, останавливаясь в области сердца. — Дай мне почувствовать твою любовь.

Джонатан застонал, чувствуя, как по его телу прошла сильнейшая волна желания и потребности в ней. В голове появилась картина, как он бросит ее на кровать, сорвет с нее одежду и будет вколачиваться в нее, пока она выкрикивает его имя, царапая ногтями его спину. Он задрожал. У него еще будет время на это. Сейчас же ему хотелось соблазнить Вайолет, заняться с ней любовью медленно и нежно, не оставляя ей шансов не влюбиться в него снова.

Он не раз признавался ей в любви, но она не говорила этих слов в ответ. Он знал, ее сердце вновь было надежно укрыто, и ему придется постараться, чтобы, как и в прошлый раз, разрушить эти барьеры.

— Ты продолжаешь пить таблетки? — спросил он, надеясь, она догадалась, о чем он спрашивал.

На ее губах появилась слабая улыбка. — Да.

Он кивнул. — Я чист.

Неуверенность сковала ее тело. — Я тоже, но я все же хочу, чтобы мы использовали презерватив. Ты понимаешь, на всякий случай. — Она прикусила губу.

На случай, если таблетки не сработают? Она не хочет вновь быть беременной и брошенной? На минуту он почувствовал себя самым большим мудаком в мире. Много лет назад он оставил свою женщину беременной, разбив ей сердце. — Значит презервативы, — быстро согласился он. Он умчался в ванную, перебирая туалетные принадлежности, которые ему собрал ассистент. Он всегда держал под рукой пачку презервативов и после недолгих поисков обнаружил ее. Вытащив один, он вернулся в комнату, положил пакетик на тумбочку рядом с кроватью и увидел на лице Вайолет обеспокоенность.

Ему была ненавистна мысль, что она волновалась, вместо того, чтобы наслаждаться их актом любви. Раньше между ними была любовь. И Джонатан поклялся, что снова добьется ее прежних чувств. Он заставит ее отбросить все опасения. Ему хотелось бы видеть, как она тает от его прикосновений, а не волнуется о возможности забеременеть.

Этот раз вновь будет для ее удовольствия.

Он пересек комнату, сгреб Вайолет в объятия и поцеловал. Поцелуй начался с нежных, осторожных касаний. Когда она расслабилась, слегка приоткрыла губы, поцелуй стал более напористым, более страстным. Его язык дразняще касался ее губ, и когда она издала тихий, довольный стон, он сам едва не зарычал в ответ. Боже, он обожал эту женщину. — Вайолет, позволь мне любить тебя. Позволь мне боготворить тебя. Позволь мне подарить тебе неземное наслаждение. Позволь показать тебе, как сильно я тебя обожаю.

Она кивнула, но так неуверенно, он почувствовал, как напряглась ее рука, лежавшая на его груди. Она цеплялась за него, но все еще продумывая каждое свое решение. Ему хотелось пробиться сквозь ее стену, хотелось, чтобы она позволила себе полностью отдаться в его власть. Но что для этого нужно? Он вспомнил, как она отвечала ему в самолете, и это было божественно. Неужели тогда она открылась ему, но какие именно его действия побудили ее на это?

Был ли сейчас подходящий момент для повторения? Нужно ли было довести Вайолет до точки, когда она забудет обо всех своих страхах?

Если это именно то, что ему нужно, то он это сделает. Он отдаст все на свете, лишь бы еще раз увидеть, как она снова кричит от удовольствия. В его памяти всплыли яркие картинки того, как его голова располагалась у нее между ног, как она с силой прижимала его ближе, а его рот заполнялся ее неповторимой по вкусу влагой.

Он застонал от боли и нужды. Боже, он должен был повторить это снова.

— Что такое? — шепотом спросила она.

— Ты мне доверяешь? — спросил Джонатан, а его голос прозвучал более хрипло, чем он хотел.

Вайолет моргнула, ошеломленная его вопросом. — Я... что?

— Просто ответь мне Вайолет. Ты мне доверяешь?

Вайолет таращилась на него так долго, что он подумал, она ответит отрицательно. Ее взгляд был сосредоточен на его лице, и после, пожалуй, целой вечности она медленно кивнула. — Я тебе доверяю, — шепотом произнесла она.

— Хорошо. — Им снова обуревали собственнические чувства. Его руки скользнули по ее волосами, обхватывая ее лицо. — Хорошо.

Она запрокинула голову, закрыла глаза и доверчиво потянулась к нему. И от этого у него родилась идея.

— Вайолет, я хочу тебя связать.

Она округлила глаза. — Ч-что?

Как только он произнес это вслух, еще раз убедился, насколько отличной это была идея. — Ты мне доверяешь, так? Тогда позволь мне тебя связать. — Связывание простимулирует не только ее физическое доверие, но и эмоциональное. Она должна безоговорочно ему довериться, позволив себя связать и делать с ней все, что ему захочется. Но это должны быть не просто слова. Он должен быть на 100% уверен в ее доверии.

Она хлопала ресницами, пока он смотрел, как на ее лице появилось осознание всего происходящего. После нескольких минут сомнения, она медленно кивнула. — Я... ладно. — Она посмотрела на кровать, потом на него. — Как ты хочешь это сделать?

— Забирайся на кровать, — сказал он. — И разденься для меня.

Она заметно вздрогнула, но кивнула. Ему нравилась ее покорность. Джонатану не терпелось покрыть ее тело поцелуями, но с этим пока нужно повременить.

Пока она придвигалась к кровати, он повернулся к комоду, доставая 2 шелковых галстука. Он всегда носил их с собой на случай неожиданных переговоров или важных деловых ужинов, и сейчас они идеально подходили к его задумке. Он связал концы вместе, делая из них одну, длинную, приятную на ощупь веревку, после чего повернулся обратно к кровати и Вайолет.

Она сидела на краю кровати и уже успела избавиться от свободной блузки, бросив ее на пол, и уже потянулась к майке. И она уже сняла леггинсы, и осталась в одном крошечном кружевном комплекте, который больше открывал, чем поддерживал ее формы. Она надела это чтобы соблазнить его? Его грудь распирало от радости, что женщина, которую он желал, о которой так долго мечтал, сама пришла к нему.

Ему не хотелось ее разочаровать.

Подойдя к постели, он помахал галстуками перед лицом Вайолет. — Ты уверена, что хочешь это сделать? Я не расстроюсь, если ты вдруг передумала.

Она посмотрела на галстуки, облизала губы и перевела взгляд обратно на него. — Я хочу этого.

Он провел пальцами по ее щеке. — Каким будет твое стоп-слово?

Вайолет на мгновение задумалась. — Стоп?

Джонатан хмыкнул, продолжая гладить ее щеку, упиваясь тому, как она льнула к его руке. — Это должно быть слово, которое ты никогда не скажешь в порыве страсти.

— Ну, я надеюсь, я не стану кричать «стоп», — ответила она, немного сжавшись.

— Выбери что-нибудь необычное, то, чего я не буду ожидать.

В ее глазах блеснул игривый огонек. — Папочка?

— Хочешь сделать меня импотентом, да? — сказал он и засмеялся.

Она улыбнулась, и странное напряжение между ними пропало. — Как, ты говоришь, звали того поэта?

— Ты про Пушкина?

На удивление она быстро замотала головой. — Нет, оно не подходит, вдруг ты не правильно меня поймешь. (прим. От переводчика: Здесь имеется в виду игра слов push it in — встать его.) Нужно выбрать другое стоп-слово. Давай тогда Озимандия.

Он улыбнулся. Его Вайолет к любому делу подходила со всей тщательностью. Однако он был уверен, ей не понадобится ее стоп-слово. — Хорошо, пусть будет Озимандия. А теперь, дай мне свои руки.

Она сложила руки вместе, вытянула вперед, глядя на него с доверием и толикой взволнованности. Джонатану казалось, будто ему в руки попало настоящее сокровище. Он обхватил рукой ее запястья и поцеловал каждое из них. — Прежде чем мы начнем, я хотел бы поблагодарить тебя Вайолет.

Она изумилась. — За что?

— За твое доверие. — У него был ком в горле. Неужели она не понимала, насколько для него было важно вернуть ее доверие?

Она нервно улыбнулась. — Я доверяю тебе, просто немного боюсь.

Джонатан поклялся себе, больше никогда не предавать ее. Он осторожно обернул ее запястья галстуком в форме восьмерки, пропуская конец через середину. — Не слишком туго?

Она пошевелила руками. — Нет, все нормально.

— Отлично. Я хочу привязать конец к изголовью кровати. — Он подошел к кровати сбоку, взбил все лежащие там подушки, затем разложил их так, чтобы Вайолет могла лечь на них спиной. — Ляг сюда.

Она округлила глаза, но согласно кивнула. Обернувшись назад, она опустилась прямо на подушки, немного поерзала, устраиваясь удобней, от этого кровь Джонатана закипела еще сильнее. Когда Вайолет, наконец, заняла удобное положение, она подняла руки над головой.

— Идеально. — Джонатан схватил конец галстука и привязал его к изголовью. Оно было большим, деревянным, с вырезанными сценами из греческой мифологии, и идеально подходящее для задуманного Джонатаном. Он привязал галстук, поглядывая на Вайолет. — Тебе все еще удобно?

Она кивнула. — Прости, но я обязана спросить. Ты часто это делаешь?

— Сегодня впервые, — ответил он. — До этого у меня не возникало такого желания.

Она на мгновение задумалась. — Я понимаю, сейчас не самый подходящий момент, но... у тебя были серьезные отношения, после того как мы...

— Нет, — честно ответил он. — Мне нужна была только ты.

— Не знаю, радоваться мне или пугаться. — Она пошевелила запястьями, тестируя узел.

— Почему это должно тебя напугать? — Он провел пальцем вниз по ее руке. Ее кожа была такой шелковистой.

— Потому что я изменилась и больше не соответствую твоим ожиданиям. Я уже не та, что была 10 лет назад.

— Я знаю. — Эта Вайолет была более осторожной, более уязвимой, не желающей впускать его в свое сердце. — Я не против изменений. Если честно, я в восторге от них.

— Моя задница не такая маленькая, как была...

— У тебя очень аппетитная попка. — Его рука спустилась ниже, сжимая ее бедро.

Вайолет прыснула.

— Это правда. Теперь она мягкая, сочная, и я не прочь ее укусить.

В ответ Вайолет нервно хихикнула.

— Что? — спросил он, ухмыляясь вслед за ней. — Мне нельзя впиться зубами в эту кремовую плоть?

— Ты так говоришь, словно я твой ужин.

— Нет, милая, ты десерт. Сладкий, вкусный, и я не могу дождаться, когда вновь ощутить твой вкус на своих губах.

Она тихо ахнула, и Джонатан наблюдал, как затрепетали ее ресницы.

— Мне раздеться? — спросил он ее, поглаживая ее прелестную ножку.

Она молча кивнула.

Его руки переместились на его ремень, и он начал медленно его расстегивать. Джонатан был доволен тем, что ее взгляд был направлен на его пояс, и ее горящие глаза внимательно следили за тем, как он вытаскивает ремень из шлевок, бросает его на пол, затем расстегивает пуговицы джинсов и снимает их. Его член был твердым, оттопыривая боксеры. Но ему придется повременить с облегчением этой ноющей боли. Для начала он намерен заставить Вайолет кончать до тех пор, пока она не потеряет сознание от удовольствия. И, возможно, подарит ей еще один оргазм, пока она будет без сознания.

С этой мыслью Джонатан спустил боксеры и вышел из них.

Глаза Вайолет расширились, и она облизала губы при виде его, от чего член стал еще тверже. — Я забыла, насколько ты хорош в обнаженном виде. Это не справедливо.

— Почему не справедливо? — Он взял член в руки, начиная поглаживать его по всех длине, просто чтобы увидеть ее реакцию. Несомненно, ее взгляд двигался вместе с его рукой. Джонатану это понравилось.

— Потому что ты не должен быть таким красивым. Я пытаюсь не реагировать на тебя, а ты выглядишь лучше, чем раньше. У тебя кажется кубики до самого горла.

Говоря все это, Вайолет неотрывно смотрела на его член, затем опять облизала губы, после чего тихо простонала.

— Ты намерен всю ночь стоять там и дразнить меня? — спросила она.

— Нет ничего плохого в небольшой прелюдии, — сказал Джонатан, сжимая член, радуясь тому, как блеснули ее глаза. — Разжигает аппетит.

— Но у меня уже здоровый аппетит, — сказала она.

— Ммм, здоровый, но не волчий.

— А у тебя волчий?

— В отношении тебя, да.

Она слегка вздрогнула. — Тогда покажи мне.

Как он мог отказаться от такого предложения?

Джонатан подошел к постели, забрался на нее, сев рядом с Вайолет, не сводя глаз с ее лица. Он наблюдал, как ее взволнованный взгляд прошелся по его массивному телу, когда он возвысился над ней, встав на четвереньки. Вайолет была полностью в его власти. Джонатан оскалился в предвкушении осуществления своих порочных планов. Ему нравилось то, что он мог сейчас делать с ней все, что пожелает, и ему не терпелось ощутить полный контроль над ней. — Все еще доверяешь мне?

— Конечно. — Ее слова прозвучали уверенней, чем она выглядела.

— Хорошо. — Он опустился, оставив на ее губах легкий поцелуй.

Вайолет запрокинула голову, подставляя губы, слегка приоткрывая рот, и Джонатан с жадностью набросился на нее. Вайолет была лучше любого десерта. Ее мягкие губы, дразнящий язычок, горячий, влажный рот — все это настоящее совершенство. Джонатан не смог сдержать стон, взяв контроль над поцелуем, сплетая их языки так, будто казалось, что они были готовы съесть друг друга. Вайолет тихонько скулила под ним, ерзая от желания и удовольствия, от чего его член стал еще тверже. Он хотел прижаться к ней членом, но пока она лежала со связанными руками, сделать это было немного проблематично. Однако у него были варианты для маневров, и он непременно использует каждую возможность.

Вскоре, он прервал поцелуй, но не сдержал желания укусить и пососать ее нижнюю губу. Вайолет ахнула, и когда она открыла глаза, он увидел, насколько они были затуманены страстью. — О, боже, я и забыла, как хорошо ты целуешься.

— Настолько хорошо, что ты врезала мне по яйцам? — Он покрывал поцелуями ее шею, вспоминая случившееся в момент их первой встречи.

Она хихикнула, как смущенная школьница, и Джонатану это понравилось. — Ты сам виноват. Не стоило набрасываться на женщину, которую ты 10 лет не видел.

— Даже если она самое прелестное создание, что я когда-либо видел, и о которой фантазировал все это время?

Вайолет застонала, когда он прикусил мочку ее уха. — Даже тогда.

— Но это не честно, — ответил он, лизнув ее шею. Их грудные клетки соприкасались. Джонтан ощущал, насколько твердыми были ее соски, даже сквозь кружево ее лифчика. Скоро он от него избавится. Ему хотелось поскорее ощутить ее кожу к коже.

— Джонатан? — задыхаясь, спросила она.

— Хмм, — произнес он, не отрываясь от ее шеи.

— Ты не спросил меня, встречалась ли я с кем-то за прошедшие 10 лет. — Он заметил, как напряглось ее тело.

Не спросил, но только по тому, что эта мысль сводила его с ума. — Тебя кто-то ждет дома?

— Нет! Конечно, нет!

— Тогда остальное не имеет значения, потому что с этого моменты ты принадлежишь только мне! Душой и телом. — Он прильнул губами к ее шее и пососал. Как бы глупо это не звучало, но он хотел пометить ее, показать, что она принадлежит ему. Его сильная любовь и потребность в Вайолет сводила его с ума. Она была его первой и единственной любовью, и то, что она вновь оказалась в его объятиях, стало воплощением его заветной мечты.

— О, Джонатан, — выдохнула она, поворачивая голову в сторону, подставляя ему свою шею. — Иногда ты точно знаешь, что сказать девушке, чтобы она упала в твои объятия.

— Вайолет, это не просто слова. Это то, что я сейчас чувствую и чувствовал всегда. Ты была и всегда оставалась моей. Ты единственная, кто пленил мое сердце. И я ни на секунду не переставал тебя любить.

Она закусила губу, игриво улыбаясь. — Знаешь, иногда ты слишком много болтаешь. Я думала, мы займемся любовью. — Она слегка поерзала под ним.

Он смутил ее своим признанием в любви? Тогда он больше не скажет ни слова. Просто он хотел, чтобы она знала о его чувствах. — Не думал, что ты такая нетерпеливая, — буркнул он, подняв голову и накрывая одну ее грудь рукой. Ее сосок еще больше проступил через кружево чашечки.

— Конечно, я не могу больше ждать, — с сарказмом ответила она. — Я же весь день тебя соблазняла.

— Так вот для чего было это представление с купальником. Твое белье и то больше прикрывает, чем он. — Он провел пальцем по выпуклости груди, дразня нежную кожу. — Оно мне нравится.

— Именно поэтому оно сейчас на мне, — ее голос немного дрогнул от его прикосновений.

— Чтобы меня соблазнить? Ах ты маленькая ведьма. — Он поцеловал ее ключицу. — Но я польщен. И будь уверена, я награжу тебя за все твои старания.

Он завел руку ей за спину, Вайолет прогнулась, позволяя ему с легкостью дотянуться до крючков. Ее вдохи были отрывистыми, а тело покрылось легкой испариной. Он расстегнул крючки одной рукой, медленно стягивая его другой.

— Ты быстро справился, — бормотала она. — Много практиковался?

— Если пытаешься выудить у меня ответ, то знай, я делал это только с «профессионалками». Никаких отношений. Только череда девушек по вызову.

— Я... — Вайолет мотнула головой. — Не знаю радоваться или удивляться. Я думала, ты настоящий плейбой.

— Только на публике. — На всех важных и ответственных мероприятиях он появлялся в сопровождении девушки, каждый раз с разной, и в основном, это были знакомые его коллег.

— Я в шоке. Профессионалки? Серьезно?

— Это легче, чем заводить отношения, — объяснил он, окончательно открывая своему взору ее восхитительную грудь. Боже, какая же она невероятная. Такая мягкая, пышная и чуть-чуть покрасневшая. — Им нужны только деньги и презерватив. Если у меня возникало желание снять стресс, я звонил в фирму, и мне присылали хорошую, опытную девушку.

— Из твоих уст секс звучит не больше чем деловая встреча.

— Для меня так оно и было, — сухо ответил он. — Без каких-либо эмоций.

— А... со мной? — Он уловил волнение в ее голосе.

Джонатан опустился ниже, лизнув кожу вокруг соска, едва не застонав от бесподобного вкуса ее кожи. — С тобой я занимаюсь любовью. Это даже не стоит сравнивать.

— Это... странно, что я рада тому, что у тебя никого нет?

Нет, учитывая, насколько он был счастлив быль свободным. — У меня больше не было отношений. Это не честно, ведь мое сердце все еще принадлежит тебе.

— Боже, — выдохнула она, напрягаясь под ним. — Ты пытаешься соблазнить меня одними словами?

— Нет, еще планирую пустить в действие язык. — И в подтверждение своих слов втянул в рот ее сосок.

Она застонала, выгнув спину, натягивая галстук на запястьях. Маленькая вершинка жаждала прикосновения, и Джонатан дразня, обвел ее языком. Он прекрасно знал, она больше всего любит, когда сосок ласкают быстро и всей полостью языка, но Джонатан намеревался растянуть ее удовольствие. Хотел, чтобы она извивалась от желания.

Пока его рот был занят соском, он переместил остальное тело, чтобы не наваливаться на Вайолет. Хотя желал касаться каждого сантиметра ее кожи и тереться членом о ее влажный центр, и ощущать, как она покачивает бедрами ему навстречу. Всему свое время, сказал он себе. Сейчас ему нужно успокоиться, ведь его первостепенная задача — свести Вайолет с ума от наслаждения.

Он хотел сжать вторую грудь, в то время как ласкает ртом другую, но ему нужна эта рука для опоры. На секунду он корил себя за «прекрасную» идею связать Вайолет, потому что он, как никогда прежде, мечтал, чтобы Вайолет прикоснулась к нему, показала, что хочет его не меньше, чем он ее. Господи, он был готов умереть ради одного такого касания.

Пока она стонала, извивалась под ним, он снова пожалел о своем решении. Он хотел, чтобы Вайолет была отзывчивой, дикой в его объятиях, а не беспомощно привязанной к кровати.

И в этот момент у него в голове зародилась новая идея.

Он оторвался от ее груди, довольный тем, как она заскулила в знак протеста. — Вайолет, скажи, что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал.

Она посмотрела на него рассеянным взглядом. — Ч-что...?

Он поцеловал ложбинку между грудями. — Тебе нравится, когда я ласкаю тебя тут?

— Да, — выдохнула она.

— Тогда скажи, где еще ты хочешь ощутить мой рот.

Она долго на него таращилась, не веря, что он позволит ей вести его. После длительного молчания, Вайолет запрокинула голову и простонала. — А ты не можешь... просто продолжить? Ты сам отлично справлялся.

— Я хочу, чтобы ты меня направляла, — сказал он. — Твое наслаждение в приоритете. Ты говоришь мне, где хочешь ощущать мои губы, и я послушно исполняю.

Вайолет жадно втянула воздух, но промолчала. Неужели Вайолет стеснялась озвучить свои желания в постели? Он пытался вспомнить, было ли так раньше, но помнил лишь, как они жадно набрасывались друг на друга, после долгого дня на руинах. Но сейчас Вайолет молчала.

Джонатан опустил подбородок на ее нежную, мягкую грудь и стал ждать.

Она дернулась. — Ты... ты действительно, хочешь, чтобы я это сказала, да?

— А что тут такого?

— Я уже не такая стройная, красивая, как была в молодости. И не такая... интересная. — Она закусила губу. — Я повзрослела, располнела и стала скучной.

Она что с ума сошла?

— Я с этим смирилась и принимала себя такой, какая есть, до тех пор, пока не увидела тебя таким божественно красивым, и теперь я чувствую себя... — она тяжело выдохнула. — Я чувствую, что мне далеко до тебя.

— Ты с ума сошла? — возразил он, лизнув ее твердый сосок. — Глядя на тебя, я не вижу ничего лишнего, только сочные, пышные формы, которые только и ждут ласки.

— Это очень любезно с твоей стороны, — сказал она, нервно хихикнув.

— Вайолет, я не пытаюсь быть любезным, — он снова обвел языком ее сосок. — Я говорю все это не для того, чтобы затащить тебя в постель. Я желаю тебя. Желаю сильнее, чем в молодости. Мой член просто изнывает от потребности снова оказаться глубоко в тебе. Я хочу быть с тобой, с той, как сейчас с короткими волосами и страхом, недоверием в глазах, потому что ты, та женщина, которую я однажды полюбил и люблю до сих пор. И то, что я любил в тебе раньше: твою улыбку, остроумие и дерзкий язычок, — это никуда не делось. Ты все еще та женщина, в которую я влюбился 10 лет назад, и та, что я любил вчера и позавчера.

Вайолет немного задрожала. — Почему твои слова звучат намного прекраснее любых стихов?

— Потому что ты знаешь, я говорю искренне, от чистого сердца, — ответил Джонатан, покрывая легкими поцелуями ее грудь. — И ты знаешь, что я больше всего на свете хочу сделать тебе приятно. Ты же это понимаешь, да?

Он почувствовал, как она снова вздрогнула, и поднял голову, когда она ничего не ответила. Вайолет только кивнула.

— Тогда... скажи мне, чего бы тебе хотелось.

Глава 12

Ну, конечно. Он так говорит, как будто это так просто. Вайолет, скажи мне, чего ты хочешь. В теории, может быть, но сейчас, когда они в постели, обнаженные, он такой накаченный, загорелый, а она нет? Ей тяжело произнести нечто вроде «Я хотела бы ощутить твой член глубоко во мне или хочу твой рот у меня между ног».

В данный момент она видела только различие своей бледной кожи по сравнению с его загорелой, и ее округлости в его сильных, мускулистых руках. Один из них последние 10 лет не вылезал из тренажерного зала, и это явно не она.

Она не понимала, откуда взялось это волнение. Они уже это делали в самолете, и она не помнила ничего, кроме головокружительного удовольствия. Он ласкал ее там, заставляя при этом чувствовать себя богиней. Тогда почему она дрожала, как неопытная школьница, от мысли приказать ему поласкать ее ртом?

Потому что сейчас все иначе.

Сейчас это не просто секс, сейчас замешаны чувства, и она не хочешь его разочаровать. Потому что последнюю неделю он не демонстрировал ни единого желания к ней прикоснуться, и от этого она начала чувствовать свою неуверенность.

Конечно же, Вайолет не считала себя отвратительной. Просто она была ниже и пышнее других его женщин. И сложность заключалась в том, что она больше не была той раскрепощенной, длинноволосой девушкой, которую он знал.

Она не хотела его разочаровать, потому что он ни сколько ее не разочаровал. Она была в восторге от всех изменений в его теле.

Собравшись духом, облизнув губы, она попыталась прогнать свою нервозность. Он смотрел на нее пронзительным взглядом, говорящим, что она была центром его вселенной, и остальное не имеет значения. Было так тяжело говорить под его пристальным, любящим взглядом. Тяжело озвучить свои откровенные, непристойные желания.

— Скажи мне, — бормотал Джонатан, описывая языком ее сосок.

Она ахнула, выгибая спину для лучшего доступа к ее груди. — Но ты сам прекрасно справляешься.

— Я хочу большего, хочу, чтобы ты охрипла и была в изнеможении от удовольствия.

— У тебя и так это получается, — возразила она.

— Скажи мне, что я должен с тобой сделать. — Она таяла под его обжигающим взглядом.

— Я... я хочу еще поцелуев. — Господи, какая же она трусиха.

Изогнутая в удивлении бровь, и Вайолет стала влажной, как никогда прежде. — Поцеловать какое-то определенное место?

Она судорожно вздохнула. — В губы?

Джонатан снова навис над ней, и Вайолет натянула ткань галстука. Его большое тело идеально ее накрывало. Ей нравилось, что он на целую голову был выше нее и то, какой хрупкой она казалась в его объятиях. Рядом с ним она ощущала себя миниатюрной, чего не было с большинством других мужчин.

Джонатан поставил руки по обе стороны от ее головы, расплылся в хищной улыбке, прежде чем едва ощутимо коснулся ее губ. Когда он это сделал, его член коснулся ее киски, а она поняла, он вытянул ноги, чтобы при каждом поцелуе его эрекция соприкасалась с ее чувствительной плотью.

Вайолет застонала. Открыв при этом рот, Джонатан тут же воспользовался ситуацией и скользнул в ее рот языком. Поцелуй был долгим, неторопливым, словно он решил воспользоваться всем временем во вселенной, чтобы исследовать ее рот. Она была заворожена не только поцелуями, но и той нежностью, с которой Джонатан их исполнял. И при каждом движении его языка он слегка подталкивал бедрами, упираясь членом в ее складки. Складки, которые были невероятно влажными и умоляющими о прикосновении.

Ее дыхание переросло в учащенные вздохи, которые Джонатан проглатывал своим ртом. Она попросила поцелуев, и он намеревался выполнить ее просьбу. Снова и снова он занимался любовью с ее ртом, посасывая, покусывая ее губы до тех пор, пока она перестала различать их вкусы и забылась в приятных ощущениях, даримых не только его ртом, но и настойчиво прижимающимся к ней членом.

Это было невероятно. Так чертовски приятно. Вайолет широко развила ноги, пока не оказалась полностью раскрытой под ним, и теперь при каждом его движении она ощущала всю длину каменного члена Джонатана.

И это были непередаваемые ощущения. Она простонала, отдавшись наслаждению. Язык Джонатана пробежался по ее губам. — Вайолет, скажи, а чем ты сейчас думаешь?

Ой, о чем она еще могла думать, кроме как о его губах, о том, как его член дразнил ее складки и так великолепно терся о ее клитор.

— Вайолет?

— Хмм? — Она потянулась к нему, не желая размыкать их губы. Боже, у него были бесподобные губы.

— Скажи мне, чего ты еще хочешь, или я остановлюсь.

Она захныкала. — Это жестоко.

— Нет, любимая,— мягко ответил он, снова целуя ее приоткрытый рот. — Я просто хочу, чтобы ты принимала в этом участие. Не хочу, чтобы ты думала, будто у тебя нет права голоса от того, что ты связана. Может быть, ты и лежишь со связанными руками, но именно ты сейчас главная.

Вайолет вздрогнула. Медленно, она согнула ногу в коленях, а потом обвила ею его бедро, чтобы его член еще сильнее прижался к ее киске. — Я хочу побольше вот этого.

На этот раз была очередь Джонатана застонать. Его губы переместились на ее шею. — Ты хочешь ощутить мой член глубоко в тебе?

О, черт, да, именно об этом она сейчас мечтала. Но пока рано. — Скоро, — пообещала она. — Но пока я хочу, чтобы ты продолжил дразнить меня.

— Ах, вот как, — он лизнул ее горло. — Думаю, я могу это сделать.

Она закинула вторую ногу ему на бедро, крепко сцепив их у него за спиной. — Продемонстрируй мне свои таланты. — Боже, она была такой раскрепощенной, требуя от него этого.

— Смотри на меня, — сказал он, открываясь от ее шеи. — Смотри на меня, пока я тебя ласкаю.

До этого момента, она не осознавала, что ее глаза были закрытыми. Она просто забылась в его ласках. Ей показалось физически сложно открыть глаза, но она это сделала и увидела перед собой его идеальный профиль с потемневшими от страсти глазами и напряженными скулами.

Он потерся носом о ее нос — невероятно нежный жест в сложившейся ситуации, и в то же время покрутил тазом. Легкое движение, и его член скользнул по ее складкам, упираясь головкой в чувствительный клитор. Он повторил это движение еще несколько раз, и все это время не сводил с нее глаз.

Это было так… эротично. Вайолет жадно втянула воздух, продолжая смотреть Джонатану в глаза. В эти темно-голубые, бездонные озера с янтарными вкраплениями. В глаза, которые требовали, жаждали еще больше ласк и наслаждения. И в то же время он продолжал медленно покачиваться, задевая ее клитор до тех пор, пока влага не стала стекать по ее ногам, намочив их обоих.

Вайолет не сдержала стон.

— Вот так?

Она кивнула, не в силах отвести взгляд и произнести ни слова. Она была окружена энергией Джонатана.

Он сделал выпад вперед, на этот раз с силой нажимая головкой на ее клитор. Его толстый член раздвинул ее складки, размазывая ее влагу по всей длине члена. Его лицо находилось всего в дюйме от нее.

— Ты моя, — нежно, но уверенно произнес он, когда его член вновь задел клитор. — Моя Вайолет, моя любовь. Ты же это знаешь, ведь так?

Вайолет вновь задрожала под ним. — Я… я…

— Шшш, — сказал он, наклоняясь ближе. — Ты не обязана мне отвечать. Просто знай это.

Ее тело напряглось под тяжестью его веса, пока он раскачивался на ней. Это был не только чувственный момент, но и настоящая пытка. Ее тело требовало большего, а не просто трения. Соски болезненно стояли, крича о внимании.

Вайолет снова натянула свои путы.

— Милая, твои руки в порядке?

— Да, только хотят тебя обнять, — выдохнула она.

— Ни в этот раз, — ответил Джонатан, — в этот раз я удовлетворяю тебя.

Но так было и в прошлый раз. Когда наступит ее очередь ублажать его? Вайолет открыла рот возразить, а Джонатан втянул в рот ее нижнюю губу.

— Скажи мне, чего ты хочешь.

Она выгнулась, выпячивая вперед грудь, требуя внимания к ней. — Проникновения, — шепнула она.

Он зарычал, подав первые признаки ослабленного контроля. Вайолет была поражена и в то же время взволнованна. Ей захотелось больше. Она хотела, чтобы он потерял над собой контроль. Хоть его выдержка и возбуждала ее, мысль о том, что он сорвется с цепи лаская ее, была еще более волнительной.

Его рычание прогнало ее неуверенность, и Вайолет решилась произнести непристойности. — Так понятно? — спросила она его, прикусывая его губу. — Или ты продолжишь вытягивать из меня каждое слово? Потому что я уже несколько дней мучаюсь от желания ощутить тебя глубоко во мне.

Глаза Джонатана закрылись, веки немного дрожали, а челюсть напряглась. Со стороны казалось, будто он из последних сил старается сдержать свой порыв наброситься на нее.

Вайолет снова куснула его губу, в то же время он толкнул бедрами и на этот раз более резко. — Не пойми меня неправильно, — бормотала она. — Мне нравится ощущение твоего большого, твердого члена на моей киске, но идея быть заполненной им мне нравится намного больше. Просто сгораю от одной только мысли, как ты окажешься во мне и как будешь меня растягивать, потому что он у тебя огромный, и ему будет немного тесно.

Он снова зарычал. — Вайолет…

— Но это правда. Он у тебя огромный, и я помню, как ему всегда было тесно. — Она поерзала бедрами, ахнув от того, как головка потерлась о ее клитор. — Я обожала ту наполненность, которую ощущала, пока ты был во мне. И я завожусь, стоит мне только об этом подумать. И чтобы ты знал, я постоянно об этом думаю, с той самой ночи в самолете.

— Даже так? — прохрипел он. Он набросился на ее губы, покрывая их быстрыми поцелуями.

— Угу, — промычала она, когда он отстранился. — Я видела это во сне. Как ты хватаешь меня, швыряешь на кровать и берешь меня…

Джонатан застонал, прижимаясь лицом к ее шее. — Вайолет, блядь, замолчи, или я наброшусь на тебя. — Его бедра задвигались резче, и она почувствовала, как он начал немного отдаляться от нее. Не теряя времени, она приподняла таз, и теперь его член упирался прямо в ее влагалище.

— Презервативы, — выдохнула она. — Нам нужны презервативы.

— Презервативы, — повторил он, но не сдвинулся с места. То, как их тела соединялись, сводило Вайолет с ума. Потом его губы вновь прижались к ее в долгом, чувственном поцелуе.

Джонатан двигался не достаточно быстро, Вайолет сгорала от желания, ощущала пустоту внутри и была готова закричать. — Джонатан, разве ты не хочешь войти в меня? Не хочешь вогнать член по самые яйца, заставляя меня охрипнуть от удовольствия?

Джонатан снова застонал, высвобождаясь из ее сцепленных ног, и потянулся до ближайшей тумбочки, где лежали презервативы.

Она с жадностью наблюдала за тем, как он разрывает упаковку и раскатывает презерватив по толстому стволу. Головка члена приобрела восхитительно темно-бордовый цвет, и она понимала, он страдал от желания оказать в ней так же сильно, как и она.

Закончив с презервативом, он вернулся к ней, и Вайолет вздрогнула от его страстного взгляда. Она хотела, чтобы он накрыл ее сверху и свирепо взял ее, заполняя своим членом. Боже, как же сильно она этого хотела.

Но, похоже, у него было намерение свести ее с ума от страсти. Он сел с краю, глядя на то, как она лежала открытая и в полной его власти.

— Вайолет, я говорил, какая же ты красивая? — Его пальцы пробежались по изгибу ее шеи.

— Да, упоминал об этом раз или два, — ответила она, стараясь произнести это игриво. Когда его пальцы обрисовали контур ее губ, она попыталась поймать их зубами.

— Я могу всю ночь сидеть и любоваться тобой, — его взгляд опустился на ее ноющую грудь. Он сжал одну грудь в ладони, дразня сосок подушечкой большого пальца, от чего она застонала и с силой натянула галстук, связывающий ей руки, мешающий ей обхватить этот огромный, покрытый латексом член.

— Очень надеюсь, что ты этого не сделаешь, — задыхаясь, ответила она. — Боюсь, моя киска этого не переживет.

— Мы же этого не допустим, верно? — Джонатан склонился над ней, даря еще один долгий поцелуй. Вайолет была так увлечена поцелуем, что не заметила, как он переместил руку до тех пор, пока не накрыл ее промежность, и не начал водить пальцами туда-сюда по ее влажным складкам.

Вайолет взвизгнула ему в рот. Ее бедра оторвались от постели, двигаясь навстречу его руке. — О, боже, Джонатан, пожалуйста.

— Что, пожалуйста, любимая? — шепнул он возле ее губ. — Скажи мне, чего ты хочешь.

Она хотела облегчения от этой безумной, эротической пытки. Ей хотелось большего. Черт, она сама не знала, чего она хотела. Но она точно хотела испытать оргазм, который был совсем близко. Поэтому она покрутила бедрами, и когда его пальцы задели клитор, она ахнула. — Да, вот здесь!

— Прямо тут, милая? — он опустил палец к ее входу.

— Нет, нет, — захныкала она. Безжалостный ублюдок.

— Здесь? — уточнил он, обводя клитор двумя пальцами.

— Да, да! О, боже, вот здесь!

— Скажи мне, что это именно то, чего ты хочешь.

Вайолет застонала. Он намеренно мучил ее. — Я хочу этого, — произнесла она, прохныкав каждое слово. — Прошу, пожалуйста, поласкай мой клитор.

— Как я рад, что ты об этом попросила, — ответил он и сполз немного вниз. Он обхватил сосок губами, пока его пальцы продолжали теребить клитор. Вайолет хныкала от двойных ласк, которые еще больше приблизили ее оргазм. Она забыла о желании ощутить его внутри и намерений свести Джонатана с ума. Потому что сейчас именно она была вне себя от наслаждения.

Его пальцы поймали неторопливый, но уверенный ритм на ее клиторе, и он был как мучительным, так и восхитительным. — Быстрее, — простонала она, в этот момент Джонатан слегка прикусил ее сосок. — О, господи, и продолжай делать вот так!

— С удовольствием, моя милая, прекрасная Вайолет. — Он немного изменил положения руки, теперь клитор касался его большой палец, а средний палец начал медленно входить во влагалище.

Вайолет замурлыкала, сжимая стенки влагалища вокруг его пальца. — Да, — выкрикнула она. — Я уже близко! — Все ее тело было на пределе, как сжатая пружина, пока Джонатан сосал ее грудь, продолжал теребить клитор большим пальцем, а остальные проталкивать глубоко в нее.

Мгновением позже, ощущения достигли пика, Вайолет ахнула от неожиданно испытанного оргазма. Она дрожала, плотно сжав ноги, пока он продолжал ласкать ее, продлевая ее оргазм до тех пор, пока она не попросила пощады. Затем, расслабившись и тяжело дыша, она только и могла прошептать. — О, господь всемогущий. — Это было невообразимо.

Джонатан поднял голову, Вайолет посмотрела на него как раз в тот момент, когда он лениво, не торопясь, обвел ее сосок языком. Это легкое прикосновение вызвало трепет в ее теле, и стенки влагалища машинально сжались вокруг все еще находившихся в ней пальцев Джонатана. Медленно он покружил пальцем по клитору, вызывая в ней повторный оргазм. Вайолет не сдержала стон.

— Я хочу, чтобы ты кончила для меня еще раз, — произнес он низким, томным голосом. Его рука задвигалась, проталкивая пальцы глубже, и Вайолет выгнулась, напрягаясь всем телом. — Я хочу увидеть это снова. Ты такая миленькая в этот момент, что при виде тебя, у меня едва не остановилось сердце.

— Джонатан, пожалуйста, — простонала она. — Я хочу ощутить твой член. Разве ты этого не хочешь?

— Еще как хочу, но я не могу перестать любоваться тобой, — ответил ей он.

Вновь настало время непристойных разговоров. Она задыхалась, извивалась, пока он кружил пальцем по чувствительному клитору. Боже, одновременно желала, чтобы он прекратил и не останавливался. Небольшие подрагивания продолжали сотрясать ее тело, напоминая ей о скором приближении очередного оргазма. — Но ты обещал войти в меня, если я этого попрошу, — тихо сказала она. — И я прошу об этом. Практически умоляю.

Его пальцы скользнули глубже, задевая волшебную точку. — Я и так вхожу в тебя.

— Нет, я хочу не этого, — возразила она. — Я хочу твой огромный, толстый член, который заполнит меня так, что я не смогу этого выносить. Твои пальцы, конечно, хороши, но им далеко до твоего члена. К тому же прошло много времени с тех пор, как я ощущала его внутри себя.

Его темные глаза практически почернели от страсти. — Вайолет, ты не хочешь, чтобы я зарылся лицом у тебя между ног и довел до оргазма своим ртом? Ты же знаешь, я обожаю это делать. Обожаю твой сладковатый вкус у себя на губах.

Вайолет дернулась. А он прекрасно помнил ее слабости. Одна мысль об этом пробудила воспоминания о безумном оргазме, который он подарил ей в самолете. Но эта тянущая боль внутри нее не пройдет, и в этот раз ей хотелось лицезреть, как Джонатан тоже получает удовольствие. Она дважды кончила от его рук, и она хотела видеть такое же облегчение на его чудесном лице. Она хотела, чтобы Джонатан расслабился.

— Прошу тебя, Джонатан, — взмолилась она. — Я хочу твой член.

— Кончи еще раз, — приказал он.

Она сжала мышцы во всем теле, пытаясь протолкнуть его пальцы глубже. — Нет, пока ты не будешь во мне, и мы ни кончим вместе.

Он на секунду замешкался, потом простонал и прижался лбом к ее животу. — Черт, женщина, я тебя обожаю.

Она надеялась, это означает, что она все-таки получит желаемое. — Поторопись, — подгоняла Вайолет. — Я больше не в силах терпеть.

Джонатан развернулся и снова забрался на кровать, а затем накрыл ее своим телом и поцеловал, Вайолет же пыталась обхватить его ногами. Он застонал ей в рот, и она ощутила, как его рука опустилась между их телами, располагая его член идеально точно между ее ног. Когда головка уперлась в ее вход, он засомневался.

Вайолет начала извиваться, стараясь поторопить его. — Да! — Но Джонатан— мучитель, лишь потирался о ее складки. Она застонала, стоило головке опять приблизиться к ее входу, но он не глубже. — Ну, давай же!

— Я люблю тебя, Вайолет, — прохрипел он. Затем толкнул бедрами сильнее, наконец, проникая в нее.

Она ахнула. Но не только от его искренних слов, но и от ощущений, воспоминаний их занятий любовью много лет назад. Секс с Джонатаном всегда был хорош, даже когда они оба были неопытными подростками. Секс с возмужавшим Джонатаном поднялся до небес. Она сжала внутренние мышцы вокруг него, упиваясь ощущением его члена внутри нее. Господи, это божественно. Он идеально ей подходил.

Джонатан застонал, его глаза были закрыты, Вайолет следила за его выражением лица, жаждав увидеть его желание. Как он перестанет сдерживаться. Ей хотелось, чтобы он вошел еще глубже, но больше всего ей хотелось видеть на его лице облегчение и радость от испытанного оргазма.

Вайолет не могла больше ждать. Поэтому начала немного покачивать бедрами, побуждая его начать двигаться. — Джонатан, как же хорошо. Ты так глубоко, я права?

— Вайолет, — без конца вторил он. — Моя Вайолет.

— Вся твоя, — согласилась она и закричала, когда он начал раскачивать бедрами, вбиваясь в нее. О, да, это было греховно хорошо.

— Вся моя, — тихо повторил он, продолжая уверенно двигаться на ней, находя нужный ритм. — Ведь так, да?

Она не ответила, да ей и не пришлось. Ее ответом стали ненасытные движения бедрами, то, с какой силой она натягивала путы, умирая от желания прикоснуться к нему. Она хотела его всего, без остатка. Именно поэтому она уперлась пятками ему в ягодицы, приподнимая таз при каждом его резком толчке.

Если Джонатан намеревался свести ее с ума неторопливыми ударами, он явно недооценил свои возможности. Она чувствовала дрожь его тела, видела, каким напряженным было его лицо, как будто он пытался сдерживаться. Одной рукой он обхватил ее бедро, крепко удерживая на месте в то время, как сам вколачивался в нее.

— Да! — сказала она, поднимая таз, сокращая вагинальные мышцы. — Да, Джонатан, дай мне то, чего я так хочу.

Его контроль пошатнулся. Следующие его толчки потеряли былой ритм, и он неожиданно убрал ее ногу со своего бедра и закинул ее на плечо. Поцеловав лодыжку, он начал двигаться, проникая еще глубже, делая секс еще лучше. Вайолет тихо вскрикнула, закусив губу. О, боже, это было чудесно.

Теперь его удары были резче, жестче. Она слышала, как его яйца бились о ее попку, слышала хлюпающие звуки, при каждом его безумном движении. Но самое лучшее — она видела его лицо, говорящее, что он в секунде от потери контроля. Он так сильно входил в нее, что ее грудь покачивалась при каждом движении, а кровать начала громко скрипеть.

Ей было плевать, она наслаждалась происходящим.

Она была так увлечена наслаждением Джонатана и его выражением лица, что не заметила, как в низу ее живота начал формироваться очередной оргазм. — Оо, — изумленно выкрикнула она. Обычно ей нужна стимуляция клитора, но дикие толчки Джонатана довели ее до оргазма без какой-либо помощи. — О, Джонатан, — охала она, ее пальцы начали поджиматься, а пятка сильно уперлась ему в плечо. — О, да, вот так. Только не останавливайся!

— Кончи для меня, — прорычал он, полным отчаяния голосом. Кровать заскрипела сильнее, и Джонатан ускорил свои толчки. Он убрал руку с ее бедра, переместив ее на матрас, и теперь упирался в него двумя руками, пока вколачивался в нее. Ее грудь сильно подрыгивала, и Вайолет это нравилось, она взвизгивала от каждого толчка. Она была уверена, их слышал весь этаж.

Но она также знала, ее это совершенно не заботило. Закрыв глаза, прикусив губу, она сосредоточилась на подступающем оргазме и на движениях Джонатана. — О, боже, прошу, не останавливайся. Да, вот так. О, боже, да! Да! — Напряжение в теле все нарастало и нарастало, она пыталась приподнимать бедра навстречу Джонатану, но это было невозможно. Он двигался с такой скоростью, что она просто не поспевала за ним. Но это не страшно. Это не самое важное. Самое главное она была близка к оргазму…

И неожиданно ее тело пробила дрожь. Она вскрикнула, киска сжала в тиски толстый член Джонатана, и она начала кончать. Она кончала, кончала… Перед глазами замельтешили звездочки, тело билось в конвульсиях и, это было божественно.

С каждым ударом бедер он повторял ее имя. — Вайолет.

Она открыла глаза, несмотря на то, что ее тело билось в экстазе, сожалея, что она не могла коснуться его щеки. — Кончи со мной, Джонатан, — шепнула она. — О, боже, кончи вместе со мной.

Когда она, наконец, немного успокоилась, только тогда Джонатан запрокинул голову, напряг шею и издал животный рык. Она с любопытством наблюдала, как его тело застыло, лицо покраснело, в тот момент она поняла, она еще не видела ничего прекрасней лица Джонатана Лаенса в момент экстаза. Его толчки замедлились, дыхание ускорилось, и когда он последний раз лениво, почти измученно качнул бедрами, он открыл глаза, глядя на нее немного сонно и удивленно.

— Вайолет, — прохрипел он.

— Я здесь, — тихо ответила она. — Я здесь.

С тяжелым выдохом он скатился с нее, поднялся с постели, дошел до ближайшего мусорного ведра, срывая с себя презерватив. Она смотрела, как при ходьбе напрягались его упругие ягодицы, любуясь ими, замечая контраст между загаром на спине и слегка бледной попы. Он вернулся к кровати, сразу же развязывая узлы галстука. — Ты в порядке?

— Могу с уверенностью сказать, что забыла свое стоп-слово, — задыхаясь, ответила она.

Он напрягся. — Я сделала тебе больно?

Она прыснула, села, растирая высвобожденные запястья. Ее руки не затекли, лишь слегка покраснели в месте связывания. — Не говори глупостей, Джонатан. Если я и кричала, то только потому, что была вне себя от удовольствия.

Он заметно расслабился и снова забрался к ней на кровать. До того как она успела уйти в ванную, привести себя в порядок, Джонатан обнял ее за талию и прижал к себе. — Не уходи пока.

Эти слова были как удар в самое сердце. Не уходи пока. Бедный Джонатан. Она прижалась к нему, радуясь, что, наконец, может к нему прикоснуться. Она перевернулась набок, оказавшись к нему лицом, и начала водить пальцами вверх-вниз по его плоскому животу.

— Ммм, — промурлыкал он, стоило ей чуть потянуть полоску волос, идущую от его пупка. — В следующий раз никакого связывания. Мне очень нравится прикасаться к тебе.

Интересно, а будет ли следующий раз, — подумала Вайолет. Затем твердо решила, что обязательно. Она еще не выжила из ума, и если Джонатан предлагал ей обалденный, крышесносный оргазм, кто она такая, чтобы отказываться от такого предложения. Она воспользуется своим шансом, пока судьба не разведет их по разным сторонам.

Она застыла. Они обязательно пойдут разными дорогами. Ей не стоит вновь влюбляться в Джонатана. Возможно, она никогда не переставала его любить. Ей нравился их секс, но она не знала, готова ли она вновь пустить его в свое сердце, ведь оно еще страдало от прошлого расставания.

Огорчившись, она перевернулась на спину, уставившись в потолок.

— Все хорошо?

— Да, просто задумалась. — Она думала, как вскоре вернется к своей скучной жизни в Детройте, а Джонатан к руководству своей компанией, к захватывающим приключениям, интересным проектам, связанным с таинственными и опасными местами. Даже если они идеально подходили друг другу, будучи студентами, за это время они сильно изменились. Он был успешным миллиардером с безумным ритмом жизни, а она была простой школьной учительницей.

Он устанет от нее через неделю или две. Именно поэтому для нее было крайне важно держать свое сердце на замке. Они могут заниматься сексом, дурачиться, весело проводить время в постели и вне нее, но ее сердце должно остаться безучастным. Потому что еще одного такого удара она не переживет.

Вайолет вздохнула, продолжая смотреть в потолок, но не видя его. Краем глаза она заметила, что они сдвинули на стене картину. Она висела над их головами, не намного выше изголовья, и сейчас накренилась в сторону. Это выглядело весьма забавно. — Кажется, мы устроили небольшой погром, — с улыбкой сказала она, указывая на картину.

И в этот момент она заметила изображение на картине. Ахнув, она подпрыгнула, разворачиваясь, чтобы лучше ее разглядеть. Это было жикле пастельных тонов, продающееся в большинстве каталогов отвратительной мебели. Все это время она не обращала на нее внимания, а ведь на ней изображена река, которая телка к мельнице с огромным водяным колесом.

Колесо.

— Ты видишь то же, что и я? — спросила она, указывая на картину.

Джонатан сел. Спустя секунду он рассмеялся, цитируя первую строчку стихотворения. «Кати, Фортуна, колесо по свету».

— Ты думаешь, это наше колесо? — спросила взволнованная Вайолет. Она встала на колени, сняла картину со стены, заглядывая за нее. Ничего.

— В моей записке было указано «Отель Калиста», — начал рассуждать Джонатан. Он провел рукой по задней стороне дешевой картинной рамы. — Значит, это как-то связано с этим отелем.

Вайолет смотрела на картину, размышляя. — Это явно не оригинальная картина. Вот интересно, может, в остальных номерах тоже есть похожие картины?

Джонатан обдумал ее слова. — Ты хочешь, чтобы я снял весь отель?

— А ты это можешь?

На его лице появилась ленивая улыбка, заставляющая ее сердце биться чаще. — Любимая, миллиардер может сделать все, что ему заблагорассудится.

Глава 13

На следующее утро Джонатан снял все номера на их втором этаже. Обойдя все номера, они нашли только две картины с идентичным рисунком, но ни за одной из них посланий не было.

Они вернулись в номер Джонатана, не приблизившись к разгадке.

Обеспокоенная и расстроенная Вайолет вернулась к стихотворению, перечитывая его снова и снова. — Это должно быть колесо, я в этом просто уверена.

Она склонилась над планшетом, вглядываясь в отсканированное письмо, в надежде, что к ней придет вдохновение. В этот момент к ней склонился Джонатан и прошептал ей на ухо. — Может, мне снять номера на другом этаже?

— Если мы ошибаемся, это будет пустой тратой денег, — ответила Вайолет, задрожав от ощущения его дыхания на своем ухе.

— Ты же знаешь, деньги меня волнуют меньше всего, — сказал он, приблизился, поцеловав ее в шею.

Вайолет ахнула, склонила голову на бок, давая ему больше доступа к шее. После вчерашнего секс-марафона, они спали не более пары часов, когда она проснулась от жадных поцелуев Джонатана. Они занимались любовью дважды, и каждый раз был интенсивней прежнего. К рассвету Вайолет, измученная и ошеломленная, провалилась в крепкий сон.

Даже сейчас, несмотря на день, она сидела за столом их номера, замотанная в одну лишь простынь. Не найдя подсказок на втором этаже, они вернулись в свой номер и снова занялись любовью.

А затем еще раз.

Джонатан только что вышел из душа, от него пахло свежестью, и она хотела слизать каждую капельку воды на его бронзовой коже. Господи, этот мужчина был настоящей конфеткой.

— Кто-то из нас пытается тут работать, — отшутилась она, когда он продолжил целовать ее шею. Она отодвинулась от него, улыбаясь, показывая на планшет. — Смотри, что ты наделал. — Пока он ее целовал, она стучала пальцами по экрану, тем самым увеличила изображение.

— Ничего страшного, — ответил Джонатан, переместив губы выше, слегка покусывая ее мочку уха. — Забудь о работе. Мы подумаем над этим позже.

— Ты неисправим, — в шутку ответила она.

— Ммм, слышу тон строгой учительницы. — Он нежно куснул ее за ушко, в то время как сам запустил руку под простынь, обхватывая ее грудь. — Это меня заводит.

— Тебя заводит все что угодно, — поддразнивала она.

— Только все, что касается тебя, — согласился он, и следующие несколько часов Вайолет даже не вспоминала о работе.

***

Когда Вайолет попросила пощады, Джонатан оделся, спустился вниз за напитками. Они опустошили весь минибар в течение жаркой ночи, и сейчас оба хотели пить. Пока она ждала Джонатана, Вайолет быстро приняла душ, а после надела одну из футболок Джонатана, так как вся ее одежда пока еще была в ее номере. Она надеялась, он не будет возражать, хотя кого она обманывала, он будет в восторге, когда увидит, как ткань его футболки плотно обтягивает ее свободную грудь.

Дожидаясь его возвращения, Вайолет взяла планшет, забралась обратно на кровать, с желанием досконально разобрать стихотворение. Как только она разблокировала экран, она заметила, он был открыт там, где она его оставила, и сейчас перед глазами было увеличенное изображение четверостишия. Она провела пальцем по экрану, желая уменьшить его до нормальных размеров,и тогда заметила нечто любопытное. Одна из букв была темнее остальных. В обычном размере этого было не заметно, но стало очевидно при сильном увеличении.

Вайолет с любопытством просмотрела все строки. Некоторые буквы также были темнее. Взяв ручку и листок бумаги, она начала выписывать выделенные буквы.

«Кати, Фортуна, колесо по свету,

Кати его сквозь зиму и сквозь лето,

Но знай, что ты не властвуешь над нами.

Грустна ль ты, весела — нам все равно:

Не воспарим мы, не падем на дно.

Бедны мы, но — с богатыми сердцами.

Ты улыбнулась, мы — еще прилежней.

Ты хмуришься, а мы — с улыбкой прежней:

Хозяева своей судьбы — мы сами.

Ты с колесом своим там, в вышине,

Всего лишь тени в облачной стране:

Вы власти не имеете над нами».

Она задумчиво смотрела на выписанные буквы. ТАД. Эта аббревиатура ничего для нее не значила. В стихотворении больше не было выделенных букв, может, тогда дело было не в самих буквах, а в их порядке в слове? 4 3 3.

Отель Калиста — 4-х этажное здание. Она ахнула. Ну, конечно, разгадка всегда была у них перед глазами. Они сосредоточили все внимание на смысле стихотворения и не обратили внимания на написание.

Дверь комнаты отворилась, и в номер зашел Джонатан с пластиковым пакетом в руках. В нем были бутылки с водой и, судя по запаху, коробка свежей баклавы. — Я подумал, возможно, ты проголодалась...

Вайолет с писком спрыгнула с кровати, бросившись в его объятия. — Я нашла ответ!

Джонатан бросил пакет, поймав радостную Вайолет. — Правда?

— Да! Номер 433! — Широко улыбалась она, обнимая его за шею. — Спорю на 10 баксов, что в этом номере есть такая же уродливая картина с изображением колеса.

— Как ты до этого догадалась? — Его рука легла ей на попку, и он застонал. — И почему на тебе нет трусиков?

На ней была только его футболка. — Потому что я целые сутки не покидала твой номер, и у меня нет здесь никакой чистой одежды. — Взяв его за руку, она повела его к кровати. — Давай я тебе все покажу.

Он опустился на кровать, она села рядом, протягивая ему планшет, ее записи, объясняя свою догадку.

— Это невероятно, — сказал Джонатана, и когда повернулся к ней лицом, расплылся в улыбке. — Ты невероятная.

Вайолет сияла от восторга. Она самостоятельно разгадала эту загадку. И то, с какой улыбкой он на нее смотрел, делала это еще более значимым. В данный момент она ощущала себя королевой мира.

И когда его взгляд переместился на ее рот, Вайолет поняла — он был возбужден. Прикосновение к ее голой попке заняло все его мысли. И она почувствовала себя более сексуальной и уверенной. Она захотела его, и на этот раз главной будет она.

Поэтому с игривой улыбкой она потянулась к нему. Когда их губы встретились, она положила руку ему на промежность и начала поглаживать выпуклость на его штанах.

Джонатан застонал, сгребая ее в стальные объятия. — А как же номер 433?

— Это может подождать, — ответила она, поглаживая член через джинсы. — Настала моя очередь играть. — Переместив руку ему на грудь, она слегка толкнула, намекая, чтобы он лег на спину.

Джонатан опустился на матрас, его глаза горели желанием.

Вайолет не теряя времени, расстегнула пряжку на его ремне, продолжая поглаживать его член, возбуждая его еще сильнее. Следом расстегнула ширинку, и вот она уже стягивает с него джинсы. Джонатан приподнял бедра, облегчая ей задачу, а она подцепила пальцами резинку боксеров, оголяя желаемое — его член.

Возбужденный, твердый, готовый. У Вайолет пробежал холодок по спине при виде такой красоты, и она поспешила склониться к нему. — Я несколько дней этого ждала.

— Да? — прошептал дрожащим голосом Джонатан.

— О, да. — Она обхватила его рукой у самого основания. Она обожала его толщину, мягкость и гладкость кожи, и ощущение выступающих вен под ее пальцами. — Вот почему прошлая ночь со связанными руками была для меня пыткой. Я хотела схватить его и взять в рот.

Он застонал.

— Но сейчас мне ничто не помешает это сделать, ведь так? — Ее голос был хриплым от желания. Склонив голову ниже, она лизнула головку, наслаждаясь его реакцией. — И ты такой же вкусный, как я и думала.

Джонатан промолчал, но его рука зарылась в ее волосах, словно ему нужно было на что-то опереться.

Ей это тоже понравилось. Вайолет лизнула его раз, затем другой, уверенно дразня головку языком. Она не упустила возможности собрать кончиком языка выступающие капли. — У тебя неповторимый вкус.

— Не такой, как у тебя, — бормотал он. — Я обожаю твой вкус на своем языке.

— Да, но сейчас моя очередь, — промурлыкала она. — Так что не отвлекай меня. — И когда он хотел заговорить снова, она взяла его в рот и начала сосать.

Голова Джонатана упала на матрас, и он застонал. Вайолет сама простонала, обхватывая одной рукой ствол, другую переместила на мошонку, массируя яйца, в то время как сама сосала головку, дразня ее кончиком языка. Вскоре изменив позу, она уже брала его глубже, медленно помогая себе рукой. Ей нравилось дразнить его губами, языком, нравилось ощущать его во рту, стараясь взять как можно больше.