Расплата будет жаркой

Глава 3

Токко Амари был ублюдком. В полном смысле этого слова. Он знал об этом с самого раннего возраста. С того момента, когда его начали дразнить соседские дети за то, что у него нет отца. С той минуты, когда он увидел мрачное выражение уязвленной гордости на лице матери, которая брала деньги на скромный дом от его биологического отца с условием, что они никогда не будут контактировать.

Да, Рокко всегда знал, что он внебрачный ребенок богача. Однако понимание своего положения помогло ему добиться успеха в жизни.

Для него не существовало понятия совести и сострадания. Он рано понял, что должен идти напролом, чтобы добиться желаемого.

В рискованном научно-техническом бизнесе некогда проявлять сентиментальность и мягкость. Все должно быть под постоянным контролем. И Рокко это более чем нравилось.

Он обязан защищать то, что принадлежит ему, потому что другие люди, не колеблясь, попытаются претендовать на его собственность.

Поэтому, будучи настоящим подлецом, он сильно рассердился, когда почувствовал угрызения совести после встречи с Чарити Уайатт.

Он не подозревал, что зайдет так далеко.

Рокко планировал привести ее в номер отеля, раздеть, унизить и уйти прочь. Он не собирался заниматься с ней сексом, чтобы простить мошенничество ее отца. Да, он намеревался с ней флиртовать и не предполагал, что потеряет самообладание. Он не собирался требовать от нее расплатиться сексом за украденный миллион долларов. Он просто хотел ее проучить. Чарити воровка, и ей крупно повезло, что Рокко не приготовил ей средневековые методы наказания за мошенничество.

Но ситуация вышла из-под его контроля. Его план сорвался. Рокко повел себя непозволительно.

Он может простить себе все, кроме потери самообладания.

Приведя Чарити в свой номер, заставив ее раздеться, он хотел доказать ей, что она полностью в его власти. Что он контролирует ее, как контролировал все, что ему принадлежит. Но потом он вгляделся в ее чувственные карие глаза, увидел, как она снимает платье, и понял, что теряет голову. Не Рокко потерял над собой контроль. Самообладания его лишила Чарити. Да, он унизил ее, но какой ценой? Унизив Чарити, он задел свою гордость.

После их свидания прошло почти два месяца, но он по-прежнему каждую ночь просыпается в холодном поту, мечтая о том, как она прикасается к нему нежными пальцами. Ее густые темные локоны разметались на его груди, она удивленно смотрит на него темно-карими глазами…

Никогда прежде он не видел подобного взгляда. Конечно, женщины смотрели на него с вожделением и удовлетворением, но ни разу с благоговением, как Чарити.

Рокко сжал кулак. Он не должен думать о ней. Наплевать, что он стал ее первым мужчиной.

Он понимал, что совершил ужасную ошибку, и это не давало ему покоя. Он чувствовал себя неисправимым грешником.

Обычно он жил как хотел. Встречался с удобными ему женщинами, тратил деньги, пил вино. Ему было наплевать на мораль. Улицы Рима рано научили его, что мораль ценится только среди низших слоев общества. Богачам до морали нет дела.

И все же Рокко переживал, что лишил невинности девушку, которую в принципе нельзя назвать невинной, учитывая ее опыт обмана людей. Но он не должен так себя вести. Нельзя думать о ней. И нельзя забывать о том, что украденный миллион долларов ему так никто и не вернул.

Все-таки он не должен позволять Чарити выйти сухой из воды. Ему придется придумать новый план действий.

Зазвонил его интерком.

– Мистер Амари? – устало сказала его секретарша Нора. – Тут женщина, она отказывается уходить.

Рокко стиснул зубы. К нему не в первый раз приходили на работу навязчивые женщины. Возможно, сегодня явилась Элизабет – любовница, с которой он расстался чуть более трех месяцев назад.

– Скажите ей, что я не в настроении, – ответил он.

– Я сказала. Но она по-прежнему сидит в приемной.

– Вызовите охрану, – потребовал Рокко.

Он услышал приглушенное восклицание незнакомки – по-видимому, Нора закрыла телефонную трубку рукой.

– Мистер Амари, она говорит, что ее зовут Чарити Уайатт. И она утверждает, что вы захотите ее увидеть.

Кровь застыла в его жилах. Вскоре оцепенение сменилось яростью. Меньше всего Рокко желал встречаться с Чарити Уайатт.

– Пусть войдет! – Он отключил интерком. Он понимал, что пожалеет о ее визите. И все же он не мог сопротивляться желанию снова ее увидеть. Ему хотелось поскорее овладеть ею, прямо на своем письменном столе.

Встав из-за стола, он начал расхаживать по комнате и остановился, как только услышал стук в дверь. Робкий стук. Очевидно, Чарити Уайатт сегодня совсем не так решительно настроена, как во время их последней встречи.

«Она не слишком сопротивлялась тебе в номере отеля. Она млела от твоих прикосновений».

Он стиснул зубы:

– Войдите!

Дверь открылась. То, что Рокко увидел, оказалось для него неожиданностью. Перед ним была не красивая и изящная соблазнительница, а обычная женщина в черных брюках и футболке. Ее темные волнистые волосы были затянуты в хвост, она походила на школьницу.

Слегка накрашенными были только ее губы. Под глазами были темные круги, словно от недосыпа.

Ясно одно: она явилась к нему не для того, чтобы соблазнять.

Рокко поборол сильнейшее разочарование и приказал себе образумиться. Он выслушает ее, а потом отвезет в свой пентхаус, чтобы заняться с ней сексом. За прошедшие два месяца у него не было ни одной женщины. Дело в том, что после свидания с Чарити его не привлекал никто.

Она стояла и смотрела на него широко раскрытыми обиженными глазами, и у него стало тяжело на душе. Этой женщине, лишающей его хладнокровия, не следовало приходить к нему в офис.

Необходимо поскорее выпроводить ее отсюда.

– Ну, очевидно, ты пришла не для того, чтобы со мной переспать, – заявил он. – Поэтому я теряю терпение. Быстрее говори, что тебе нужно, и уходи.

Она смело встретила его взгляд.

– Я пришла не для этого, – надменно ответила она.

Он тяжело вздохнул, глядя на документы на столе. Выпрямившись, он снова на нее посмотрел:

– У меня нет времени. Либо вставай на колени и приласкай меня, либо убирайся отсюда.

– Ни за что на свете я не встану перед тобой на колени. Я не стану тебя умолять и ублажать. Это я тебе твердо обещаю.

Его охватил гнев.

– Ты забыла о том, что от меня зависит твое будущее?

Чарити скрестила руки на груди и наклонила голову набок. Блестящие кудри упали ей на плечо.

– Перед тем как ты начнешь мне угрожать, я сообщу тебе, что вынашиваю твоего ребенка.

Чарити совсем не хотела сообщать Рокко о ребенке в такой резкой форме.

Она планировала появиться перед Рокко, выглядя слегка уязвимой. Поэтому она оделась очень просто, желая показать ему, как скромно живет.

Вероятно, она сглупила, решив во второй раз взывать к его сочувствию, но он должен понять, что она бедна. Она пришла к нему только за деньгами.

Для того, чтобы начать новую жизнь.

Для того, чтобы вырастить ребенка.

Ситуация по-прежнему казалась ей нереальной. Переспав фактически с незнакомцем, она сразу же забеременела от него.

Она не могла нормально обеспечить ребенка со своим уровнем доходов, поэтому решилась обратиться к Рокко. Ей не нужно, чтобы он играл роль папочки ее ребенка. Ей необходимы только его алименты.

И она считала, что имеет законное право требовать от него помощи и поддержки.

Чарити игнорировала голос рассудка, который напомнил ей, что она уже украла у Рокко деньги.

Однако его деньги забрал ее отец. У Чарити нет ничего.

Ее ребенок должен быть хорошо обеспечен. В противном случае она сможет содержать его только на свои чаевые официантки. Либо ему придется повторить судьбу своей матери: переезжать с места на место и рано научиться мошенничать.

Такой участи для своего ребенка она не хотела. Ее малыш заслуживает лучшего. Чарити желала стать ему хорошей матерью. Она хотела быть достойным человеком.

После ее заявления Рокко молчал примерно полминуты.

– Ты сказала все, что хотела? – напряженно спросил он наконец.

– Я полагаю, что да. Хотя я планировала сообщить тебе об этом иначе. Но ты был вызывающе грубым.

– Мы предохранялись, – холодно ответил он.

– Да, и я говорила себе об этом тысячу раз, когда обнаружила задержку. Но что произошло, то произошло.

– Откуда мне знать, что ты не переспала с кем-то еще после моего ухода? Ты решила мне отомстить? Ты хочешь выдать чужого ребенка за моего?

Чарити не на шутку рассердилась:

– Как ты смеешь? Ты шантажом склонил меня к сексу. Ты лишил меня девственности в обмен на деньги, которые украл мой отец. Я об этих деньгах ничего не знала. Злодеем был ты, Рокко Амари. Я не принимаю твоих обвинений. Я не позволю тебе смотреть на меня с превосходством. Ты принудил меня к сексу, и ты не имеешь права оценивать мой поступок, потому что ты единственный, кто виновен в том, что между нами произошло.

Рокко отпрянул от нее, словно она залепила ему пощечину. Но вскоре он взял в себя в руки и в ярости произнес:

– Возможно, отчасти ты права. Но я не заставлял тебя ложиться со мной в постель. Не отрицай, что в конце концов именно ты меня умоляла. Ты просила меня продолжать. Я дал тебе то, что ты хотела.

Она отвернулась от него, ее щеки стали пунцовыми.

– Я была неопытной. Поэтому неудивительно, что я так легко потеряла голову. Я не стала бы просить тебя, чтобы потешить твое эго. – Она хотела, чтобы он почувствовал ответственность. Ей нужно, чтобы он злился и старался поскорее от нее избавиться. Но предварительно он должен дать ей денег.

– Сейчас ты не вправе изображать жертву. Я никогда бы не зашел так далеко, если бы не твои мольбы.

– Неужели ты утверждаешь, что не планировал со мной переспать? – спросила она.

Рокко сделал паузу. Взгляд его карих глаз стал холодным, он плотно сжал губы.

– Я этого не планировал, – сказал он. – Я просто хотел заставить тебя умолять меня. Но ты вела себя намного убедительнее, чем я ожидал.

Чарити стиснула зубы.

– Я ненавижу тебя, – искренне произнесла она. Она с трудом сглотнула, от эмоций у нее сдавило горло. – Ты только посмотри, что произошло с нами по твоей вине.

– Неопытность тебя не оправдает. Не сваливай на меня всю вину.

– Ах, ты не хочешь брать на себя всю ответственность? Ты не можешь быть одновременно всемогущим и невиновным. Ты угрожал мне. По твоей милости мне пришлось выбирать: либо уступить тебе, либо отправиться в тюрьму. Да, я понимала, что в конце концов я соглашусь на твои требования. Но если бы ты мне не угрожал, я не оказалась бы в твоем номере. Я никогда не ходила на свидания к мужчинам в номер отеля, и в твоем случае мне следовало поступить точно так же.

– Прекрасно. Я настоящий монстр. Ты это хотела от меня услышать? Теперь тебе полегчало? Хотя этим ничего не изменишь.

– Я удивлена, что ты признал себя монстром, – сердито сказала она.

– Хорошим человеком меня никогда не считали. Меня не слишком заботит, отвечает ли мое поведение высочайшим моральным нормам. Я хотел успеха, и я его добивался. И я буду успешен. Все остальное второстепенно. Я получу то, что мне принадлежит.

– Я не могу вернуть тебе твои деньги. Я не знаю, где мой отец. Если бы я знала, то сразу сообщила бы тебе. Я его не защищаю. Мне чужда роль жертвы. Я переспала с тобой, чтобы избежать неприятностей, потому что ты меня не слушал. Я бы скорее выдала тебе отца, чем отдалась тебе.

– Все это не имеет отношения к нынешней проблеме. – Он категорично махнул рукой. – Чего ты хочешь?

– Я хотела сообщить тебе о ребенке. У тебя должна быть возможность сделать выбор и решить, намерен ли ты участвовать в его жизни.

Рокко равнодушно смотрел на нее:

– И как, по-твоему, я должен участвовать в жизни ребенка?

– Ты можешь постараться стать ему настоящим отцом. – Она знала, что он никогда на такое не согласится.

– Я понятия не имею, что такое отцовство. У меня не было отца.

– Ну а у меня не было матери, но я сама собираюсь стать матерью.

– Я не понимаю, почему ты хочешь, чтобы я участвовал в жизни ребенка.

Чарити удивилась тому, как рассердилась, услышав его вопрос. Она не собиралась требовать от него воспитывать ребенка. Однако его слова задели ее за живое. Она вдруг вспомнила, какой одинокой и нежеланной чувствовала себя в детстве.

Чарити стиснула зубы.

– Можешь не участвовать, – сказала она. – Но ты будешь платить алименты. Я не буду растить ребенка в нищете, пока ты питаешься в прекрасных ресторанах и топчешь ногами пол своей гигантской итальянской виллы.

– Я, безусловно, буду платить алименты. Если ребенок от меня.

– Он твой. У меня никого, кроме тебя, не было. Я впервые занималась сексом в богом забытом гостиничном номере, и это было один-единственный раз. – Она сглотнула. – И ты об этом знаешь. Я уверена. Но у тебя наверняка было столько женщин, что ты им счет потерял. Я сделала анализ крови, чтобы убедиться, что я не подхватила от тебя какую-нибудь инфекцию.

Его губы скривились в усмешке.

– Я всегда предохраняюсь.

– Но, очевидно, предохранение не очень эффективно.

Выражение его лица снова стало холодным и отстраненным.

– Тебе нужны деньги на врача?

Она моргнула:

– Они мне понадобятся.

– Как скоро ты сможешь сделать анализ ДНК?

Она сжала кулаки, у нее начинала кружиться голова.

– Через несколько недель. Раньше нельзя, потому что есть риск выкидыша.

– Поступай как решила. Но если ребенок окажется не моим, тебе придется расплатиться со мной за оплаченные медицинские услуги.

Она стиснула зубы:

– Я отлично знаю, какими будут результаты анализа. И я ничего тебе не должна.

– Отлично, – сказал он, будто они только что решили особенно запутанную проблему в бизнесе. – Я оплачу услуги твоего врача. После рождения ребенка будет юридически оформлено отцовство, и я начну выплачивать ему алименты.

Чарити добилась своего. Она выиграла. Рокко согласился выплачивать алименты. Ее жизнь и жизнь ее ребенка изменится к лучшему. Но Рокко не станет воспитывать малыша.

По непонятной причине победа не принесла Чарити ожидаемой радости. Она вообще не чувствовала себя победительницей. У нее просто закружилась голова от удивления.

Трудно ощущать себя победителем, когда ситуация настолько неопределенная и пугающая.

– Я полагаю, ты найдешь способ связаться со мной, – сказала она.

– А ты знаешь, как связаться со мной.

– Это все?

Он пожал плечами и уселся за письменный стол:

– Если у тебя нет еще каких-нибудь вопросов ко мне, или если ты узнала о местонахождении своего отца…

Она покачала головой, чувствуя себя онемевшей:

– Нет.

– Жаль. Сообщи мне результаты анализа ДНК.

– Ты имеешь в виду предполагаемую дату рождения твоего ребенка?

– Я полагаю, сроки совпадут, – сказал он, отвернувшись от нее. Он вел себя так, словно она уже ушла.

– Я тебе позвоню. Или твоей секретарше. – Чарити повернулась и вышла.

Она держала себя в руках, пока не прошла почти половину вестибюля. А потом разрыдалась. У нее ныло в груди, она дрожала всем телом. Она не знала, почему ей так обидно. Не понимала, отчего ей так важно, будет Рокко воспитывать ребенка или не будет. Она не хотела, чтобы он участвовал в жизни ребенка, черт побери. Непонятно, почему она чувствует себя виноватой.

«Потому что я знаю, как это больно – ощущать себя неинтересной никому и брошенной».

Ей очень не нравилось, что ребенок повторит ее судьбу. Было непривычно и страшно осознавать, что потребности ребенка становятся намного важнее ее собственных желаний.

Выйдя на улицу, Чарити вдохнула свежий воздух и моргнула от яркого солнечного света, глядя на безоблачное голубое небо. Природа словно издевалась над ней, демонстрируя свое совершенство.

Но еще не конец света. У Чарити начинается новая жизнь. И наплевать, что у ее ребенка не будет отца. По своему опыту Чарити знала, что лучше не иметь никакого отца, чем дрянного.

В конце концов, не все так плохо. У ее ребенка будет мать.

И все-таки ей было страшно. Ей двадцать два года. Она работает официанткой, и ей кажется, что она так и не начала вести полноценную жизнь. Она не знала, каково быть нормальным человеком. Ее моральные принципы были изуродованы еще в детстве. Но ей придется измениться. Потому что она не желает становиться похожей на своего отца.

Она по-прежнему не знает, что делать дальше. Но с алиментами от Рокко ей не придется возвращаться к криминальным схемам заработка. Возможно, ей удастся купить дом в деревне. Вероятно, у нее появятся подруги – такие же матери, как она. Может быть, она придумает историю о том, откуда она родом и что случилось с отцом ее ребенка.

Вероятно, это будет ее последний обман. И она проживет с ним всю жизнь.

При мысли об этом Чарити улыбнулась.

Все изменится. Ей необходимы перемены. Она сама должна стать другой.