Расплетающие Сновидения

Глава 13

Традиции — это то, на чём держится любая армия. Так мне сказал Сергей, когда пытался объяснить, почему мы после долгих часов всяких бюрократических проволочек должны пристыковываться к флагману на катере, вместо того чтобы приказать поднять защитные экраны и просто туда телепортироваться.

— …Просто представь, что в разгар схватки внутрь генштаба портировалась десантная группа противника. Оно тебе надо?

— Мы не десантная группа противника. — «Что бы ни думали по данному поводу оливулские генералы. Или, если на то пошло, рядовые».

— Если опускать защитные экраны всякий раз, когда кто-то хочет попасть внутрь, процедура станет рутиной. И любой, даже посредственный, диверсант сможет её продублировать без особых проблем.

— Мы не «кто-нибудь»! К твоему сведению, я — императрица этих двинутых. Могли бы сделать исключение! Это попахивает оскорблением, причём намеренным.

Терпение арр-лорда было просто безграничным. А ещё он умел без труда делить внимание между тремя постоянно выводящими данные мониторами и одной демонстрирующей дурной характер девчонкой, что и делал в данный момент. С этакой рассеянно-добродушной иронией, которая в Арреке довела бы меня до белого каления. Теперь вопрос на засыпку: почему тогда я так отчаянно желала увидеть на этом месте именно Аррека?

Нет, лучше не отвечайте.

— Почти в любом другом флоте это было бы оскорблением, согласен. Но оливулцы — это оливулцы. Почему, ты думаешь, такая миниатюрная империя умудрилась заполучить славу одной из сильнейших? Воинский долг — для них это свято. Они не просто впитывают верность воинскому долгу с материнским молоком. Это наследуется гораздо раньше. И потому, если в любом другом месте «исключение» означает именно визит большой шишки, то здесь это слово можно расшифровать как «только в самых экстремальных ситуациях». Экстремальная же ситуация в нашем случае начнётся где-то часов через двадцать, а не сейчас. И, честно говоря, я предпочитаю именно такой расклад. — Пауза. — Хотя, учитывая, что это именно твой визит, наши бравые генералы (не говоря уже о рядовых) в данный момент получают колоссальное моральное удовлетворение от того, что их традиции позволяют им это. Так сказать, совмещают приятное с необходимым.

Я закатила глаза.

— И откуда ты всё это знаешь?

Сергей вновь пожал плечами.

— Армия — это школа жизни, о моя торра. — И, немного подумав, добавил: — Но лучше быть неграмотным.

Ауте, меня угораздило влипнуть в риани-философа! Как будто Л’Риса с его поэтическими потугами было мало!

Скажу откровенно: тогда я ещё понятия не имела, во что меня угораздило влипнуть.

Катер пристыковался к флагманскому кораблю так мягко, как может только живое, полуразумное существо. Даже я ничего не заметила. Сергей вдруг встал, жестом поднял меня на ноги и направился к выходу, не переставая просматривать какую-то выводимую ему прямо на сетчатку дребедень.

Бесшумно скользнул в сторону люк. (Рот? Как вообще назвать входное отверстие в катере, который по всем признакам и параметрам — вполне даже приличное растение, только что сошедшее с верфей кораблерастительной фермы?) И я вступила на борт флагмана моего собственного межзвёздного флота. Если вспомнить, что совсем недавно ваша покорная слуга ехала на лошади и размахивала мечом… Ауте в том своём воплощении, что называют Судьбой, иногда выкидывает странные шутки.

Вперёд выступил адмирал и склонился в красивом поклоне, ровно таком, что требовался по этикету, и ни на градус ниже (а также направленном куда-то в пространство между мной и Сергарром, с явным сползанием в сторону последнего). Внешность оливулцев, особенно оливулцев касты воинов (а если у них и есть другие касты, то мне с ними пока встречаться не доводилось), — разговор отдельный. Начнём с того, что эти парни действительно генетически созданы для войны. И всю свою историю они занимались тем, что улучшали собственный генофонд в избранном направлении. Сегодня среднестатистический оливулец — это гора мускулов под два с половиной метра ростом, причём необычайно быстрая, умелая, хитрая и шустро соображающая гора. Не обделённая также кое-какими слабенькими экстрасенсорными возможностями вроде предвидения вероятных действий противника и обладающая действительно выдающимися способностями в биоинженерии.

Данный конкретный представитель достойной расы был высок, стар, подтянут, облачён в свой лучший парадный мундир. Который, заметим, являл собой животное-симбионта и выгодно отличался от всех прочих человеческих одежд аналогичного назначения почти полным отсутствием украшений и очень высокой функциональностью.

— Ваше Императорское Величество. Лорд Сергарр из Дома Вуэйн. Огромная честь приветствовать вас на борту. — Почему-то мне показалось, что последнее было справедливо исключительно по отношению к Сергею. Вообще, если не знать заранее, можно решить, что и Императорским Величеством тут является арр, а я просто случилась поблизости…

Оливулцы действительно воспринимали войну очень по-деловому. Встречающих было всего дюжина, и не успели отзвучать рекордно краткие приветственные речи, как церемония превратилась в короткую ознакомительную планёрку.

На этот раз я озаботилась обратить внимание на собственное окружение и потому сразу ощутила, как всего через пару минут гигантский левиафан-флагман мягко начал движение к указанным Сергеем позициям.

План подключить к военным действиям моего риани оказался поистине гениален. Две половинки единого целого идеально подошли друг к другу: великий полководец и армия, почти дошедшая до той ступени своего развития, когда война превращается скорее в искусство, нежели в работу. Стоило оливулцам узнать, что командовать предстоящей операцией по уничтожению злобных пиратов будет сам Сергарр, как недовольные выступления поутихли и даже самые твердолобые загорелись осторожным, боязливым пока энтузиазмом. «Живая легенда», ха! Я могла лишь наблюдать с изумлённо отвисшими ушами и ловить момент, чтобы направить излишне разошедшихся воителей в нужные рамки.

Вообще силы, приведённые в движение по моему приказу, пугали. Где-то там, в космосе, неслись стремительные живые эсминцы, между которыми скользили, обернувшись в скафандры крыльев, воины клана Атакующих. Где-то в казематах и штабных кабинетах, резко выделяясь среди шкафоподобных оливулских молодчиков, изучали данные рассеянные аналитики с Эль-онн. А на кораблях серьёзные крылатые мужчины с очень старыми глазами накладывали заклинания на шедевры биотехнологий. Разумеется, сделать что-то серьёзное за считанные часы трудно, но кое-кого, собирающегося швыряться силами дарай-блоков, ожидает пара интригующих сюрпризов…

И всё же, всё же…

— …Если учесть принесённые вами сведения в анализе последних разведданных. Даже по самым оптимистичным оценкам, нас превосходят и в количестве боевых единиц, и в классе вооружения в соотношении примерно двадцать к одному, — закончил свой доклад молодой, но обладающий достаточно высоким рангом оливулец.

— Спасибо, Ястреб, — поблагодарил его Сергей, заслужив пустой и невыразительный взгляд. Когда он успел выучить их имена? Для меня до сих пор все оливулцы — огромные, угрожающие, вызывающие какое-то бесконтрольное чувство вины. Даже в самых нейтральных обстоятельствах мне приходилось делать над собой усилие, чтобы встретиться взглядом с кем-то из них. Заканчивались же встречи с этими верноподданными обычно тем, что неуверенность и стыд я маскировала приступами агрессивности и, свалив на кого-нибудь обязанность разбираться с непокорным вассалитетом, позорно покидала поле политической битвы.

У Сергея подобных проблем явно не было. Куда исчезла безмолвная тень, следовавшая по пятам за собственной женой? Старый воин лучился энергией, уверенностью и юмором, все присутствующие, казалось, ощущали его персональное внимание, точно яркое тёплое солнце, осветившее тебя в промозглый дождливый день.

— Ещё один вопрос. Как вы оцениваете нашу боеготовность?

— Оливулская империя всегда поддерживала свою боеготовность на самом высоком уровне, сэр, — внимательно и пусто глядя в лицо арру, отрапортовал Ястреб.

— Конечно, — глубокомысленно согласился Сергарр. — Боеготовность надо поддерживать. Она похожа на штаны, которые всё норовят упасть, а ты их, значит, поддерживаешь. Для поддержания же должного уровня боеготовности лучше всего стоять в строю. Так его легче поддерживать. Уровень. И строй тоже. Гораздо удобнее: берём все хором и подтягиваем…

Он сделал паузу. Обвёл всех вопросительным взглядом. Спросил с надеждой в голосе:

— Вы ничего не хотите мне возразить, Ястреб?

— Никак нет, сэр!

— Тяжёлый случай. Садитесь. Значит, если я правильно понял, ситуация такова…

И они надолго углубились в суховатое и насыщенное профессиональным жаргоном обсуждение всяких военно-технических тонкостей. И, если верить Сергею, выходило, что всё вовсе не так страшно, как казалось на первый взгляд.

— …Таким образом, их преимущество легко сводится на нет, — спокойно, даже небрежно продолжал свеженазначенный главнокомандующий речь. — У нас есть свобода манёвра. Мы выбираем место и время схватки, мы имеем информацию о большинстве из заготовленных противником сюрпризов. Если верить тому, что тут записано, — он положил руку на гору кристаллов с разведданными и аналитическими выкладками, — то этот бой вообще превращается в фарс. Просто классическое учебное пособие для новичков на тему «Как разбить превосходящего, но невероятно тупого противника»! Вот это меня и беспокоит.

Собравшиеся вокруг стола генералы вздрогнули и зашевелились, выходя из-под гипнотического воздействия его личности, пытаясь осмыслить, как это за несколько минут бой в соотношении двадцать к одному (причём не в нашу пользу) вдруг превратился в фарс, недостойный даже внимания. Новая точка зрения им определённо нравилась, хотя кое-кто по-прежнему хмурился.

Я положила на стол вытянутую руку и опустила на неё голову, снизу и немного искоса разглядывая своего риани.

— Признаюсь, меня это тоже беспокоит. Как там говорится? «Ни один, даже самый блестящий план не выдерживает столкновения с противником»?

Сергей фыркнул.

— Столкновение с противником? Моя торра, вы настроены очень оптимистично. Обычно хороший план не выдерживает столкновения либо с непосредственным начальством того, кто его составил, либо со здравым смыслом.

Я опустила уши, пытаясь понять последнюю фразу. Остальные, казалось, затаили дыхание, слушая наш разговор.

— Это как?

— В бою вы гениально умеете импровизировать, леди Антея, и вам вполне удаётся руководство небольшими ударными отрядами профессионалов, и без того отлично знающих, что делать. Но, похоже, разбираться с достаточно большой военизированной структурой вам ещё не доводилось. Попробуйте. Вас ожидает море впечатлений! Возьмём хотя бы армию или, в нашем случае, военно-космический флот. На флоте любое начинание всегда делится на четыре стадии: первая — запугивание. Вторая — запутывание. Третья — наказание невиновных. И наконец четвёртая, моя любимая, — награждение неучаствовавших. Самое восхитительное, что, пройдя все эти стадии, а то ещё и парочку добавочных, начинание может даже вылиться в какой-нибудь результат. — Он продолжал говорить со мной, как тогда, на катере, погрузившись в изучение каких-то данных, цифр, отчётов. — А знаете почему, о моя торра? Потому что дело, когда оно связано со службой, очень отличается от обычного. Если дело — дело, то оно само сделается, а если не дело, то его и делать нечего. Главное тут — доложить вовремя. Думать при этом совершенно не обязательно, даже, можно сказать, вредно. Слова должны сами выстраиваться в одну шеренгу и косить налево, а ты следишь только, чтобы без запинки и чтобы равнение было в затылочек и по диагонали. Мозг от этого лучше отключить. Мозг на службе должен отдыхать. Тут весь секрет в том, чтобы никогда не удивляться и всегда угол падения поддерживать равным углу отражения. Чтоб отскакивало от мозгов, как от солнечного зеркала…

В зале раздались неуверенные смешки.

— А вот это правильно. Вот это вполне согласуется с армейским духом. Если начальник на флоте изволил пошутить, над его шуткой приличным будет посмеяться. Начальники, они, знаете ли, такие остроумные. На начальниках держится весь флот! При разговоре с начальником следует делать соответствующее лицо. Изображение на нём лёгкого слабоумия считается хорошим тоном. Не возбраняется при этом покачивать головой в такт его словам. — Все присутствующие тут же сели прямо, перестав покачивать головами. — В конце хорошо бы сказать «есть». И непременно добавить «сэр». При разговоре с начальником где должны быть глаза подчинённых? Они, о моя торра, должны быть только на лице у начальника! Они должны искать в нём правильное решение. Ибо нигде более это решение обитать не может по определению. Так как оно правильное. Если же начальник тебя послал, что нужно делать? Нужно идти. Далеко и быстро. И наконец, в общем и целом, как в армии надо обращаться с начальником? Тут совет лишь один: как с диким зверем в зоопарке, не прикасаясь к клетке. Но нужно сохранять спокойствие, ведь начальник не вечен. И этот пройдёт, правда?

Он на мгновение отвлёкся, передавая на мониторы остальным какой-то план, затем вновь углубился в изучение своих выкладок и в изречение глубокомысленных афоризмов.

— А почему же надо быть столь осторожным с начальниками? Да потому, что начальники многое могут сделать. Вы, лицо глубоко гражданское, самой крутой мерой пресечения считающее смертный приговор с немедленным исполнением, вряд ли способны осознать всю меру власти, коей обладает в армии начальник над своим подчинённым. И чего он только не может сделать! Расстрелять без суда и следствия — это само собой. Отдать эсбэшникам, что уже интересней. Он может послать на задание, вернуться из которого не в человеческих силах, но это слишком просто. Может лишить очередного звания, или должности, или обещанной награды, квартиры, премии, жены на неопределённый срок и не объясняя причины. Может посадить подчинённого в тюрьму, то есть, простите, на гауптвахту, и выпускать его, гада, только в космос! Только в космос! Может отправить в Тмутаракань, или уволить в запас, когда это не надо, или, наоборот, не уволить, когда только об этом и мечтаешь. Может отправить его на «доработку» к психологам. А ещё лучше — к генетикам! А может… Начальник столько всего может! Ну столько может! Хоть плачь, честное слово, столько он может! Ну подумайте сами, моя торра, разве нужны с такими начальниками какие-нибудь враги?

— Вы… это серьёзно? — У меня было такое ощущение, будто я вновь играю с Нефрит в занимательную головоломку «угадай: я шучу или говорю правду?» Теперь понятно, кто же научил Зеленоокую делать это так виртуозно.

Он взглянул на меня будто с удивлением, но тут же в глазах блеснула какая-то идея, а губы дрогнули.

— Абсолютно. — Сергей внимательно и чуть покровительственно взирал на моё озадаченное лицо. — Вот и все присутствующие вам это подтвердят.

Все присутствующие, невзирая на ранги и возраст, переглядывались с этаким кисловато-знающим видом, пытаясь сохранить бесстрастность на благообразных физиономиях. Нельзя сказать, чтобы у них это хорошо получалось.

Арр тем временем продолжил вещать.

— Бюрократизм, традиции и идиотизм — вот на чём держится любая армия, о моя торра. Возьмём, например, вас, Ястреб. Скажите, что вы чаще всего видели во время службы на флоте?

Молодой разведчик, делавший последний доклад, на мгновение встретился взглядом с Сергеем, и прочитанное в этом взгляде что-то заставило его губы раздвинуться в совсем неуставной усмешке.

— Грудь четвёртого человека, сэр.

По залу прокатилась быстрая волна подавленных смешков, смысл которых был мне не совсем ясен. Внутренняя шутка, очевидно.

— И чем вы всё время занимались?

— Устранял замечания. — Пауза. — Сэр.

Я беспомощно взирала на этих невозмутимых вояк, шевеля ушами и пытаясь привести полученную информацию хоть в какое-то соответствие с системой. Наконец сдалась, яростно дёрнув ушами.

— Люди! И вы ещё нас называете сумасшедшими!

Я поняла, что все эти смертные из последних сил сдерживаются, чтобы не попадать на пол, держась за животы от подавляемого хохота. Ладно, пусть развлекаются за мой счёт, если хотят. Мысль не высказанная не является оскорблением, зато, глядишь, ребятки немного поднимут свой моральный дух.

Сергей же продолжил свою речь, но, хотя обращался он ко мне, представление, как я уже сообразила, от начала до конца предназначалось для более широкой аудитории.

— Противник в схватке — дело десятое. Гораздо чаще приходится воевать с собственной армией, дабы заставить огромную массу людей и техники двигаться в нужном тебе направлении и делать если не то, что ты хочешь, то, по крайней мере, что-то разумное. В данный момент нам повезло — военные силы оливулской империи в этом плане выгодно отличаются от большинства остальных. — Тёплый взгляд и мимолётная улыбка в сторону внимающих каждому слову людей. — Так что, возможно, нам удастся сконцентрироваться на решении поставленной задачи, а не на наведении тут порядка.

Они все как будто выше ростом стали. Словно признание, что все армейские кошмары, которые великий Сергарр тут мне так ярко расписывал, к ним не относятся, возвысило и возвеличило всю Оливулскую империю в целом и её непобедимую армию в частности.

Адмирал, встречавший нас при входе на флагман, скромно потупился, световым пером водя по приглушённо сияющей перед ним энергетической схеме. Как ребёнок, ожидающий похвалы, честное слово. А я могла лишь потрясенно шевелить ушами, постепенно начиная понимать, какое чудо совершал на моих глазах Сергарр.

Они смотрели на него, мужчины и женщины в чёрной обтягивающей военной форме, смотрели с одинаковым выражением немого обожания на просветлевших лицах. Даже те, кто встретил идею войны, тем более под предводительством какого-то чужака, без всякого восторга, сейчас, казалось, позабыли все разумные доводы и готовы были идти за своим лидерам хоть на край Ойкумены. Всего за полчаса, перемежая деловые выкладки с понятными лишь военным шуточками и прибауточками, расточая угрозы, бессовестную лесть, всепобеждающее очарование и непробиваемую уверенность, он покорил сердца и души отнюдь не глупых и не склонных к излишней доверчивости существ.

На первый взгляд так просто напугать, смутить и сплотить сжигаемых расовой ненавистью людей в единое целое, затем неожиданно помочь им пошутить над растерявшейся чужачкой и от этой почти детской выходки с цирковой ловкостью перейти к решению действительно важных вопросов. Только теперь все они, неизвестно почему, начали действительно работать на него.

Это было настоящее волшебство. Даже если забыть, что он легенда. Даже если не учитывать, что все эти люди в течение нескольких поколений изучали в военных академиях его подвиги, разбирали гениально проведённые им сражения, читали написанные им учебники… Даже если отбросить всё это — Сергей творил чудеса. Полагаю, сейчас я наблюдала в действии то, что можно было бы назвать харизмой. Вот что они, оказывается, подразумевают под словами «прирождённый лидер». Это была сила. Сила, мне не знакомая, мощная, подавляющая. Сдвигающая с мест горы… и армии.

Я не знала больше никого, кто мог бы творить такое. Никто из эль-ин — это совершенно точно. Мы не стадные животные, у нас нет тех механизмов, которые позволяли людям в зачарованном ослеплении двигаться в одну сторону. Аррек? Нет, нет, ни в коем случае. Он — отшельник, бродяга. Да, при желании он мог бы сыграть роль, но только роль. Общение с себе подобными не доставляло дарай-князю ни малейшего удовольствия, лишь утомляя и зля. Прекрасно это понимая, Аррек всеми силами старался избежать позиций, в которых вынужден был бы кем-то управлять и кого-то куда-то тащить. Он слишком хорошо себя знал, чтобы идти против собственной природы.

Шарен? Возможно. Но вряд ли. Он тоже скорее предпочитал изучать людей, а не влиять на них. Нефрит? Классическое воплощение «власти за троном». Она добивалась своего умом и терпением, а также фантастической информированностью обо всём происходящем. Но чтобы вот так, с ходу внушить безоговорочную преданность? Сейчас, в этот момент оливулское верховное командование по одному слову Сергарра готово было броситься на верную гибель.

И я не понимала почему. И была рада, что не понимаю, потому что осознать это — означало быть человеком.

А мне хорошо быть эль-ин, спасибо большое.

Люди же, точно получив от Сергея разрешение перестать изображать идиотов, с остервенением накинулись на поставленную перед ними проблему.

— Вы уверены, что эльфы смогут откорректировать точку выхода вражеской армады, выбросив её в любое удобное для нас место?

— На все сто. Они даже попробуют растянуть этот выход во времени, так что мы сможем уничтожать противника короткими порциями, а не всем скопом.

— Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Согласен. Наверняка у чёртовых пиратов ещё пара тузов в рукавах. Сообщения о классе их флагманских кораблей такие туманные…

— …значит, от этого и будем плясать…

— …фиолетовую эскадру к астероидному поясу…

— Может, лучше попробовать использовать прикрытие звёзд-близнецов?

— …дурацкая аномалия…

— …не успеваем поднять зелёную эскадру…

— …всех генетиков — повесить!

— Я тебя саму повешу!

— А если…

— Виновата, сэр!

Я окончательно перестала что-либо понимать. Эти люди говорили на смеси общеойкуменского койне, высокого биоинженерного штиля и военного сленга. Информация, летавшая от экрана к экрану, кажется, утратила всякий смысл, однако и Сергей, и остальные в ней прекрасно ориентировались. С азартом оливулцы ринулись на защиту своих домов, оказавшихся по моей милости на пути захватчиков. Распределялись роли, раздавались приказы, кто-то с кем-то спорил, кто-то кому-то угрожал… И над всем этим хаосом царил Сергей, легко и небрежно направляя этот поток в угодном ему направлении, заставляя людей из кожи выпрыгивать, чтобы самым наилучшим, самым эффективным способом выполнить его короткие приказы.

Я наблюдала. Отмечала. Накапливала информацию где-то в недрах имплантанта. Потом, позже всё это будет проанализировано и использовано, пока же… пока мне вполне хватало более важных дел, чем сидеть тут и изображать праздничное украшение. Тем более что мысли, стоило хоть немного расслабиться, тут же сползли на Аррека…

Встала, позволив крыльям спадать за спиной роскошным плащом, подошла к Сергею, застыла за его плечом. И дёрнула ушами, недоумевая, почему зал вдруг погрузился в глубокую, будто замершую в предчувствии чего-то нехорошего тишину. Хотя… В Оливулской империи у меня сложилась определённая… э-эээ… репутация.

— Да, моя торра? — Арр обернулся, чуть приподняв брови.

— Не думаю, что мне имеет смысл и дальше оставаться здесь. Пойду лучше посмотрю, как там заклинатели. — Отвернулась, готовая ускользнуть, но Сергей успел мягким телекинезом поймать мою руку, заставив удивлённо посмотреть в его сторону.

— Леди Антея, вы, насколько я понял, собираетесь участвовать в сражении?

— Разумеется.

— Мне бы этого не хотелось. — И, видя, что меня охватывает ярость, неспешно пояснил свою мысль: — Даже если оставить в стороне вопрос вашей личной безопасности, вы — фактор отвлекающий.

Он имел в виду, что, начни я крутиться где-нибудь в открытом космосе среди оливулских истребителей, кое-кто из новых подданных может соблазниться возможностью пару раз пальнуть не в того противника. Ах-м… Северд-ин, конечно, не допустят, чтобы мне причинили вред, но фактор действительно получается… отвлекающий.

— Я подумаю об этом. — Вновь отвернулась и вновь была остановлена.

Оливулцы следили за происходящим, точно кошки, подстерегающие канарейку…

— Я бы предложил центральный командный пункт как место вашего пребывания во время конфликта. — Видя мгновенное колебание, Сергей поспешил добить ещё одним аргументом: — Вы сможете быть в самом центре развивающихся событий.

— Лорд арр-Вуэйн…

Я запнулась, глядя в его глаза.

Ставшие уже привычными человеческие глаза, с круглыми зрачками, сейчас расширившимися в полутёмном освещении зала. Глаза, полные кипящей, обжигающей ярости. Полные боли, гнева, обвинения, жажды мести. Она отдала свою жизнь, чтобы я жила. Какое право я имею теперь рисковать собой?

Все возражения умерли прежде, чем успели сорваться с языка.

Кроме того…

Либо вы назначаете меня главнокомандующим и позволяете делать, как я считаю нужным, либо оставляем всю эту затею как бесполезную и уходим отсюда прямо сейчас. Я не потерплю, чтобы по флоту очертя голову носился воплощённый хаос, сводя на нет все усилия навести здесь хоть какой-то порядок!

Н-да.

Ну не устраивать же безобразный скандал прямо при этих ожидающих малейшей слабости с нашей стороны стервятниках?

— Как вам будет угодно, главнокомандующий. — Этот разговор ещё не окончен! На сегодня — окончен.

— И ещё одно, моя торра. — Я напряглась, ожидая, какую ещё гадость придумает этот неправильный риани. — Бой, возможно, начнётся не раньше чем через дюжину часов и будет очень выматывающим для нервной системы командования. Я бы рекомендовал вам использовать оставшееся время для отдыха.

Ещё неделю назад я бы на такое предложение только пренебрежительно фыркнула. Дня четыре назад оно вызвало бы яростную защитную реакцию. Теперь же, если не усвоившая урок, то, по меньшей мере, имеющая желание его усвоить, я доверчиво посмотрела на арра.

— Правда? Вы в самом деле так думаете?

Кто-то на галёрке восторженно вскрикнул — оливулцы заворожённо наблюдали за представлением.

— Антея, девочка, — Сергей, точно маленького ребёнка, погладил меня по голове, — если ты наконец не поспишь, то просто свалишься.

— Ладно…

Я в последний раз посмотрела на риани, передёрнула крыльями и улеглась прямо на столе, поджав колени и свернувшись вполне уютным клубочком.

Даже Сергею потребовалась пара секунд, чтобы перевести дух.

— Ах-м… Полагаю, имеет смысл перейти в другое помещение. Ястреб…

— Да, сэр! — Молодой воин вытянулся с выражением преданного обожания на лице. Кажется, последняя сценка окончательно убедила его, что Сергарр из Дома Вуэйн есть и царь, и бог, и дьявол в одном лице.

— Подготовьте, пожалуйста…

Они вышли, ступая невероятно мягко и бесшумно для таких крупных существ. И прежде чем последний из оливулцев покинул помещение, я уже спала, привычно доверившись охране парящих где-то рядом северд-ин.

Разумеется, снился мне Аррек. И в кои-то веки я не возражала против содержания собственных снов.

«Начинается».

Я откинулась в кресле, таком удобном, так идеально принявшем форму тела, что казалось, будто я парю в потоках воздуха, а не опираюсь на что-то твёрдое и материальное. Мы находились в тактическом центре, небольшой, очень защищённой комнате в самом сердце флагмана, где, казалось, сам воздух кипел от бешено мелькающих голографических схем, демонстрирующих ход сражения. Слева от меня в таком же кресле, только снабжённом куда большим количеством биоэлектроники, восседал Сергей. Закованные в чёрные биокостюмы оливулцы со щеголеватым профессиональным спокойствием проводили последнюю проверку оборудования перед операцией.

Северд-ин на этот раз предпочли оставаться невидимыми.

Мне была отведена роль стороннего наблюдателя. Наверно, не так уж плохо, когда тебе не надо никуда бежать, не надо надрываться и кровью прокладывать путь для остальных. И нельзя ничего изменить. И поправить. И спасти. Нет, пожалуй, спотыкаться и набивать шишки мне нравилось больше.

— До появления противника две минуты. Отсчёт пошёл…

И всё-таки не стоило позволять им появляться так близко от аномалии. Мы фактически открываем этим кровожадным хумансам ворота к нашему дому! Это раздался в ушах недовольный голос Зимнего. Примечательно, что с жалобой он обратился ко мне, а не к Сергарру, на которого я повесила всю операцию и который, по идее, должен был решать подобные вопросы. Что же такое старый риани сказал древнему, что тот даже ворчать на него не решался?

Займитесь делом, белый лорд. Они вот-вот появятся.

Недовольное фырканье, и ледяное присутствие исчезло из моего разума.

Энергетические линии, закрученные возле усеянного аномалиями пространства в причудливые потоки, вдруг вспыхнули яркими цветами, зашевелились. В этот момент около сотни чародеев, вооружённых настроенными на манипуляции Вероятностью имплантантами, соединили свои силы и разумы в отчаянной попытке на секунду перекроить саму реальность. И… получилось!!! С помощью кого-то из наших, пробравшегося во вражеский флот, они перехватили Вероятностный тоннель, по которому надвигалась армада, скорректировали его, чтобы получить желаемый результат.

Почудилось или нет в последний момент в этом слиянии разумов знакомое присутствие? Почудилось. Мне везде видится Аррек…

Корабли, корабли, корабли… Противник материализовывался именно в той точке пространства, в которой мы желали его видеть. Правда, разбить построение не получилось и растянуть прибытие во времени — тоже, но и то, что мы только что учинили, обеспечивало как минимум половину победы.

Я расслабилась, сама не понимания, когда успела так яростно, до боли напружинить мышцы. Имплантант вводил в мозг всё новые и новые данные о противнике. Ауте, сколько же их? Вот и первый сюрприз: больше, чем по самым пессимистичным прогнозам. Плюс две мобильные крепости того же типа, что и Колибри… С этими-то что будем делать?

Сергей, однако, не собирался терять время на причитания и подсчитывание разницы в силах. Едва корабли стали достаточно материальными, чтобы нести потери, на них обрушился первый удар. Генераторы, установленные в заранее вычисленных точках аномалии, начали испускать мощные, чёткие импульсы, раздражая и без того неустойчивое поле реальности. Ну и заклинания, наложенные на эти маленькие образчики людской гениальности, тоже вряд ли будут лишними. Заклинания, в которых заключалась строго отмеренная порция чистой Ауте…

Мой имплантант зашкаливало от сложности вычислений, но общие контуры математической модели, описывающей происходящее, были начертаны. Не то чтобы я могла её понять… М-мм, гравитация у них там сейчас совсем сбесилась… Даже Вероятности отплясывали какую-то джигу — не совсем полноценный шторм, но…

Подумать только мы смогли организовать всё это за какие-то сутки. Я иногда сама себя боюсь, честное слово…

Кошмар любого физика, носящий скромное и абстрактное наименование «аномалия», наконец не выдержал такого с собой обращения и взбрыкнул всеми своими двенадцатью измерениями. Резонанс, жёсткий и ужасающе красивый, бумерангом вернулся из скопления расположенных тут же чёрных дыр и обрушился на всё ещё не сориентировавшийся в ситуации флот ристов.

Бедняги.

Сидевшие рядом со мной математики из оливулцев, которых вовлекли во всю эту катавасию, кажется, для того, чтобы были козлы отпущения на случай, если манёвр не сработает, жадно припали к мониторам. Эх, будут в ближайшем будущем блестящие защиты докторских диссертаций…

Ристы, утратив всякое подобие грамотного построения, сбились под защитными щитами крепостей, пытаясь переждать неожиданную бурю. Кажется, всё шло по плану. Свистопляска измерений потихоньку утихала, начали поступать данные о потерях противника. Неплохо.

Вряд ли у пиратов большие людские потери, что, конечно, большой плюс: я так и не научилась относиться к жизни, даже человеческой, с той пренебрежительной расчётливостью, что военачальники из смертных. Хватит с меня вины за геноцид оливулцев. А вот технику пообтрепало колоссально. Уничтожены все или почти все истребители с автоматическим управлением, расплавлены в ничто защитные экраны и тонкие механизмы на многих кораблях. Техническое преимущество ристов далее можно считать несущественным. Хорошо, даже слишком хорошо. На большее, учитывая их Вероятностные щиты, рассчитывать было просто глупо.

И снова пляска цифр и графиков перед глазами: данные мне и остальному персоналу вводились напрямую в мозг.

Генераторы, ставшие причиной всего этого безобразия, эффектно взорвались, ослепив на несколько минут сенсоры и радары вражеского флота, сбив с толку тактические компьютеры. В это время сорвались со своих мест укрытые от разгула стихий эскадры, стремительно бросились к растерявшемуся противнику. (Это была одна из самых слабых точек плана: спрятать наши силы слишком близко к ожидаемой свистопляске, рискуя потерять их во время маленького шторма, или же отвести на безопасное расстояние, но тогда не иметь достаточно времени для действительно внезапного удара? И тот и другой варианты предполагали потери — чуть раньше или чуть позже. Решения, решения… Сергарр выбрал второй. И со зловещей усмешкой заметил, что во втором случае, в отличие от первого, для уменьшения потерь можно будет что-нибудь предпринять. И предпринял.)

Живые кораблики оливулцев налетели на железных и керамических монстров, как рой рассерженных ос. Первый удар, который удалось-таки провести внезапно, был впечатляющ. Сразу тысячи тонких (на экранах тонких) лучей гравидеструкторов врезались в защитные щиты только-только начавшего выползать из-под прикрытия противника, и, когда те не выдержали, в образовавшиеся прорехи точнёхонько влетели заранее выпущенные торпеды со всякими интересными начинками. Манёвр, вынуждена отдать оливулцам должное, выполнили идеально. Только вот противнику, кажется, надоело изображать из себя пассивную мишень для новых изобретаемых нами гадостей, и ристы ударили в ответ. Ударили не потрёпанные и спешно латающие прорехи кораблики, а почти не пострадавшие крепости. Те самые, с наступательным потенциалом класса А-4 и оборонительным потенциалом класса АА. Непробиваемые и недоставаемые. Шквальный огонь, такой, что сообщающие о нём компьютеры почти задымились, и, если верить передаваемой имплантантом информации, не без примеси хитро закрученных Вероятностей. А против такого лома, как известно, приёма нет… Впрочем, Сергей и не собирался заставлять своих людей искать сейчас желанный приём — он давно уже отдал приказ убираться с места действия. И удар ристов встретил лишь оставленные специально торпеды и ещё какие-то оборонительно-заградительные устройства. А вот основные наши силы к тому времени уже пару секунд как драпали на максимальной скорости в разных направлениях. А целых две секунды на скорости, которую способно развить спасающее свою шкуру живое существо, причём генетически сконструированное, дабы как можно быстрее передвигаться среди межзвёздных просторов, — это, скажу вам, очень и очень много. Весь флот, только что так плотно и слаженно трепавший противника, успел прямо-таки раствориться среди летающих кругом обломков, полупьяных астероидов и дурящих любые чувствительные приборы аномальных излучений. Сергей, которому связь с подчинёнными обеспечивали присутствующие на каждом корабле эль-ин, довольно осклабился и начал свой танец.

Он действительно был гением войны, этот странный человек, по иронии судьбы ставший моим риани. Я, наверно, никогда не смогу понять размеров его гениальности. А вот большинство присутствующих в штабе могли судить обо всём вполне профессионально. И по одним лишь их взглядам, даже в самые отчаянные моменты обращённым к Сергарру со спокойной надеждой, было понятно многое.

Его тактика, стратегия менялись постоянно, новые ходы и решения возникали будто из ниоткуда. Не знаю, как он из сотен заготовленных заранее планов выбирал именно тот, который был нужен в данный момент, и как успевал обдумать новый, совершенно непредвиденный манёвр, пользуясь, кажется, одним воображением. Обычно космический бой ведётся в большей степени тактическими компьютерами, а люди для умных машин просто довесок, путающийся в ответственный момент под… процессорами. Если довесок хоть немного разбирается в своём деле, то он может помогать, если же ещё и талантлив — придумывать какие-то новые, нестандартные ходы, нетрадиционное использование наличных ресурсов и так далее.

К Сергею довеском были, скорее, сами компьютеры. Ну не может, не способен человеческий мозг действовать с такой скоростью, даже если он спаян в симбиотическом единстве с машиной (или, в нашем случае, с биомашиной).

Не умеют люди делить своё внимание между тысячью отдельных, ведущихся на запредельной скорости схваток.

Этот человек — мог.

Долгие и долгие часы. Изматывающая, ведущаяся с переменным успехом битва. Он использовал всё, что можно использовать, начиная от особенностей «местности», кончая недостатками собственного флота и преимуществами вооружения противника. И когда смертный успел так досконально изучить особенности не только техники, но и психологии сражающихся сторон? Даже ошибки своих подчинённых и удачные ходы ристов арр умудрялся использовать так, что в выигрыше всегда оказывались почему-то мы.

Манёвры, манёвры, манёвры. Танец в ледяной пустоте. Танец, глядя на который так легко забыть, что любое неуклюжее па заканчивается раздавленными или расплавленными телами.

Целей у всех этих приплясываний было две: первая, и самая важная, — свести к минимуму потери с нашей стороны. Ни эль-ин, ни оливулцы не должны были гибнуть из-за моих политических манёвров. Что я достаточно ясно дала понять своему главнокомандующему, вручая ему высшие полномочия. Вторая же, тактическая, задача: давить на нервы противнику. Именно на нервы — победа нам, в принципе, была не нужна. Путь к Эль-онн перекрыли даже не эльфийские заклинания, а несколько дарай-князей, специально вызванных с Эйхаррона, и ристы туда пробиться уже не могли. А потому битва быстро свелась к систематическому понижению морального духа в рядах противника. И, надо заметить, к данной задаче Сергей подошёл весьма творчески. Часов через двадцать почти партизанских наскоков и запредельно сложного маневрирования, а также постоянно передаваемых на всех частотах призывов сдаться вышеозначенный дух в любой нормальной армии должен был бы упасть прямо-таки катастрофически.

Конечно, с нашей стороны тоже не обошлось совсем уж без потерь… Мои когти яростно впивались в подлокотники кресла всякий раз, когда поступало сообщение, что какому-то из маленьких юрких истребителей уйти не удалось. А когда подбили один из крупных кораблей… Людей успели портировать в безопасное место, но сам корабль, замечательный, живой, разумный оливулский крейсер… Имперцы считали некоторые свои особые корабли (как и многое другое) полноправными гражданами. Цивилизация, где каждый индивид был в той или иной степени продуктом биоинженерии, отличалась поразительной терпимостью к не-таким… если это свои не-такие, разумеется. (Только, пожалуйста, не стоит поминать Конвенцию об Ограничении Направленных Мутаций и Оливулскую империю в одном предложении!) И вот сейчас один из моих нечаянных подданных погибал, и погибал частично по моей вине. Да какое, в Ауте, частично! Живое существо билось в агонии, потому что какой-то взбалмошной дуре вздумалось поиграть в политику! Я стиснула зубы. И изменилась, насильно поворачивая поток мыслей в более позитивное русло.

Могло быть и хуже. Просто фантастически повезло, что у нас есть Сергей. И что он, по каким-то своим причинам, решил ненадолго забыть о традиционном аррском нейтралитете. Если бы битвой командовала, ну, допустим, ваша покорная слуга, то все наши войска были бы ещё в самом начале разложены на изотопы, попав в какую-нибудь идиотскую ловушку, на устройство коих господа пираты оказались большими мастерами…

Думаю, мы бы без труда разделали их, если бы не проклятые Ауте крепости. Те самые «Вулканос-VI», в просторечье известные как «пришёл, увидел, извинился». Я только теперь поняла всю точность шутки. Перед парой таких неповоротливых дур, усиленных кроме того дарай-блоками, оставалось только извиняться. Пробить этих неповоротливых гигантов было фактически невозможно, хотя, надо отдать Сергею должное, он успел организовать пару весьма оригинальных попыток.

Мне оставалось только локти кусать, вспоминая лёгкость, с которой мы захватили Аметистового Колибри. Вот уж действительно везёт дуракам и пьяным. Я тогда, кажется, олицетворяла собой обе категории разом. Сейчас же… Ну, во-первых, не было ни малейшей возможности десантироваться внутрь крепости: забаррикадировались эти ребята насмерть. И даже если бы удалось попасть в… хм, кажется, на войне это называют «тылом противника», хотя я не совсем уверена, что подобный термин применим в данном случае… так вот, даже если бы оказались внутри, я очень и очень сомневаюсь, что нам дали бы вот так просто захватить всю крепость.

Ситуация постепенно заходила в тупик. Я покосилась на Сергея. Тот развалился в своём кресле, в руках — стакан с янтарной жидкостью, а отсутствующий взгляд говорит, что разум стратега сейчас как минимум наполовину слит с тактическими компьютерами. И даже в таком, мягко говоря, неуставном состоянии арр являл собой образец уверенности и спокойствия в маленьком хаосе тактического центра. Этакий сидячий источник воодушевления для всей армии в целом и для командного штаба в частности. Вспыхнул один из экранов, перед ним появилось решительное, усталое и опустошённое лицо оливулской женщины, судя по всему капитана ещё одного погибшего крейсера, сухим бесцветным голосом доложившей об успешном окончании эвакуации своего персонала.

— Спасибо, дама Ива. И… примите мои соболезнования.

Под маской сдерживаемого горя блеснули удивление, недоумение, признательность. Легендарный Сергарр, великий и единственный, не только нашёл время в горячке боя лично поговорить с каким-то там капитанишкой, но и обратился к ней по имени, да ещё с упоминанием рыцарского звания, да ещё посочувствовал, причём посочувствовал искренне, — это было ясно и по тону, и по выражению лица, и по приподнявшимся бровям. Короткий поклон, и она исчезла.

А Сергей вновь откинулся в кресле, и что-то в его облике говорило, что он очень недоволен.

— Сэр Иголс, передайте по всем эскадрам: «Зета-зета-2». Общая готовность. И подтягивайте резервы. Скоро начнётся.

Оливулцы восприняли приказ спокойно и деловито, но скорость их действий во всём флоте вдруг возросла раза в два. Будто кто-то переключил невидимый рубильник.

И что такое, во имя Всеведающей Ауте, «зета-зета-2»?

Конечно, отвлекать главнокомандующего посреди битвы — не самая умная из возможных линий поведения…

— Сергей, что начнётся?

…Но я ведь никогда и не претендовала на особый интеллект, так?

— Всё начнётся. — Он поднёс к губам стакан, сделал глоток. — Неприятности, проблемы, потери… Противнику с минуты на минуту надоест чувствовать себя идиотом, начнёт преподносить нам сюрпризы.

— Какие?

— Если бы я знал, они не были бы сюрпризами! Моя торра, прошу вас, помолчите. — Он хмурился, погружённый в мир схем и собственных построений, голоэкраны перед ним сходили с ума. — Мы их достали, а эти ребята не привыкли чувствовать себя уязвлёнными. Сейчас они начнут делать глупости, и дай нам Бог эти глупости пережить… — Последнюю часть своей маленькой речи он сформулировал сен-образом, явно не желая подрывать моральный дух своей армии. О моём моральном духе, разумеется, беспокоиться было нечего…

Я вжалась в спинку своего кресла, не без труда удерживаясь от желания начать грызть когти. Дурацкая привычка. Такая чисто… людская. Эль-ин, если ей вдруг вздумается заняться подобным, имеет все шансы поранить собственные губы.

И тут начались «сюрпризы».

Флагман, в сердце которого мы и находились, вздрогнул до основания, по стенам прошли мелкие волны, вдруг напомнившие мне эль-инские онн. И тут же накатила волна боли — приютивший нас корабль-левиафан был ранен. Кто-то из экипажа, связанный с ним телепатически, закричал, замелькали данные на экранах.

— Прорыв! Противник в желудочном отсеке! Они прорвали защитный экран и десантировали ударную группу!

— Тревога! Тревога! Схема проникновения — бета-6, внутренняя. Они направляются сюда.

— …Заслон…

— Прорываются!

— Спокойствие, господа. — Сергей выпрямился в своём кресле, не разрывая контакта с биокомпьютерами. В руке его сверкнуло что-то из разряда портативного, но очень угрожающего. — Всему персоналу мостика приготовить личное оружие.

— Не дурите. — Мой по-эльфийски звонкий, совершенно неуместный в этом милитаристском хаосе голос перекрыл даже завывания тревоги, до отвращения напоминавшие стоны раненого существа. — Вы здесь, чтобы управлять битвой, а не лезть в рукопашную. Бес!

Северд-ин материализовались полностью — пять закутанных в чёрное поджарых фигур в масках, и веяло от них такой первобытной силой, что никому из присутствующих даже в голову не пришло напасть на более чем подозрительных субъектов, объявившихся вдруг в самом сердце наших позиций.

Взмах ушами — трое телохранителей выскользнули из зала размытыми тенями, двое же застыли у моего кресла молчаливым напоминанием тем, кому вдруг захочется покончить со старыми долгами, воспользовавшись вовремя начавшейся суматохой. Только выстрелов в спину мне сейчас не хватало для полного счастья…

— О десанте позаботятся. — Сергей первым разобрался в ситуации и несколькими ментальными тычками привёл в чувство остальных, возвращая генштаб к выполнению непосредственных обязанностей. — Хороший отвлекающий манёвр, ничего не скажешь. От чего же нас пытались отвлечь? Так… Ага… Нет, вы только посмотрите, что они творят!

«Они» творили нечто невообразимое. За часы, предшествовавшие этой последней атаке, мы сумели здорово подсократить силы противника, уничтожив почти все мелкие корабли, и обломали зубы лишь о проклятущих «Вулканосов-VI», присутствия которых никто предвидеть не мог. Теперь нам наглядно продемонстрировали, что только «Вулканосы» и имеют значение в таких битвах, как сегодняшняя. Из недр гигантских крепостей, точно из каких-то демонических кораблей-маток, вылетал новый флот. Сражение было отброшено на самую первую свою стадию — с той лишь разницей, что повторить трюк с резонансной ловушкой мы вот так с ходу не могли. А значит, придётся иметь дело с совершенно свежим, не повреждённым противником, вооружённым Ауте знает какими технологиями, а-ля Криит арр-Вуэйн и его незабвенные дарай-и-прочие-блоки.

Мне стало дурно.

Сергей, однако, отнюдь не терял времени даром. Он, даже готовясь к отражению штурма, продолжал дирижировать нашими силами.

Успел. Поймал тот короткий момент уязвимости, когда крепости вынуждены были на несколько минут если не убрать, то хотя бы ослабить свою защиту, чтобы выпустить более мелкие корабли. Мы атаковали. Непонятно когда успевшие собраться и построиться оливулские эскадры накинулись на противника, тратя последние запасы оружия и энергии, чтобы достать как можно больше и как можно дальше. Всё перепуталось. Перепало даже самим крепостям, боявшимся открыть шквальный огонь, чтобы не зацепить своих. А живые кораблики держались, держались под атаками, которые давно уже должны были расплавить их в облачка газа, — и дымились, рассыпались пеплом талисманы-обереги, спешно навешанные перед боем на обшивку… э-э… на шкуры эсминцев.

Звон разбитого стекла, блеск стали. Воины из Атакующих, защищённые лишь собственной магией, разрезали пустоту космоса и вошли в хаос битвы тремя ровно построенными боевыми крыльями, где-то по сотне воинов в каждом. Я, не мудрствуя лукаво, начала отправлять им энергию Источника: всё равно не знаю, как этой силищей пользоваться, авось профессионалы найдут ей какое-нибудь применение… Разобраться в происходящем вообще стало невозможно: технология и магия, холодное совершенство сложных сплавов и безграничная гибкость живой плоти. Смешалось всё. Такой грандиозной свалки Ойкумена, кажется, давно не видела.

Лидеры ристов без колебаний жертвовали более мелкими силами, чтобы добиться победы. А мы… мы, наверно, тоже смогли бы подготовить для них парочку «сюрпризов», решись мы стоять до конца. До того самого, победного, когда упёрся и так до последней капли крови…

Ага, щас.

Мы с Сергеем переглянулись, и я отрицательно качнула ушами. Нет. Уводи людей. Защитные заклинания и так уже почти пробиты, не говоря уж об энергетических экранах и прочей человеческой дребедени. Скоро торпеды с ядерными начинками и хищные лучи лазеров начнут впиваться в беззащитную плоть живых кораблей…

Оливулцы отходили. Грамотно, спокойно, по приказу. Боевые крылья клана Витар прикрывали отступление, принимая пока огонь на себя и даже пытаясь огрызаться. Вот десяток воинов сообща составили что-то смутно напоминающее заклинание Зеркала и целую секунду посылали всё, что в них пуляли ристы, обратно к хозяевам… Профи, что тут скажешь. Но боевых талисманов мы в этой заварушке извели огромное количество. Ладно, такого добра в закромах хватает. Даже я сама, уж на что бездарна, иногда баловалась их созданием.

Наши силы отступили. Рассыпались в разные стороны, точно предлагая пиратам начать преследование. Наученные предыдущем опытом, ристы в погоню не сунулись. Соорудив что-то вроде атакующего построения, деловито направились в неизвестном направлении.

— Куда это они намылились? — В голосе моём звучало вполне понятное изумление. На бегство резвое продвижение ристов никак не походило.

Вообще-то я ожидала, что противник, обнаружив, что путь к Эль-онн закрыт, просто смоется с поля боя. Я бы сама так и сделала: какой смысл драться, если главный приз кто-то уже спёр? Ристы оказались упорней: все двадцать часов, что мы жалили их, давя на психику, доблестные пираты сотрясали Вероятности в попытках прорваться к заветным Небесам. Увы, тут уже была епархия сильно рассерженных дараев. Да, выступать в открытую, не соблюдая хотя бы видимость легендарного нейтралитета (Сергарр, похоже, даже собственными соотечественниками воспринимался как вещь в себе, от Эйхаррона не зависящая, и потому творил, что хотел), арры не смели, но вот запечатать всё, что можно… Никакой конкуренции от каких-то там дарай-блоков Эйхаррон терпеть был не намерен.

Итак, к Эль-онн ристам путь закрыт. Так куда же они двинулись?

Первым, разумеется, понял Сергей:

— К Оливулу. — И в голосе его не было удивления.

О Ауте… Оливул. Империя, где меня лишь в официальных документах, скрипя зубами, именуют императрицей. Десяток терраформированных планет, орбитальные леса, живые космические станции, очень компактно сосредоточенные в районе затрудняющих космические путешествия физических аномалий. Люди, ненавидящие и боящиеся меня. Мои люди.

Возможности и решения проносились в моей голове с такой скоростью, что само время замедлилось, почтительно уступая дорогу стимулированному имплантантом разуму истинной Хранительницы.

Остановить нашествие? Можно. Мы не подошли даже к примерному пределу наших возможностей. Собрать флот, начать наконец воевать по правилам, прекратив тактику пчелиного роя. Оливулцы, зная, что за их спинами империя и отступать некуда, завалят даже двух «Вулканосов-VI», но вот останется ли после этого от них самих что-нибудь?

Прибегнуть к некоторым экзотическим возможностям, имеющимся в распоряжении Хранительницы Эль-онн? За долгие тысячелетия эль-ин накопили достаточно богатый арсенал всевозможных гадостей, которые можно было бы применить и в данном случае. Эль-э-ин, быть может, самое мощное, но отнюдь не единственное из наших орудий… Кое-какие из хранящихся в том же клане Изменяющихся талисманы… Да хотя бы меч Л’Риса! На что хотите спорю, что смогу высвободить запаянный в него Вероятностный Шторм… где-нибудь внутри этих так прекрасно защищённых крепостей.

Но всё это не то, не то… Всё это предполагает бойню. А мне нужна… Мне нужны сердца и души.

Сердца и души оливулцев, которым пора бы уже усвоить, что они теперь подданные Эль-онн, и в соответствии со старой пословицей «расслабиться и получать удовольствие».

Сердца и души арров, которым пора бы уже начать воспринимать эль-ин как равных.

Сердца и души ристов и прочие «неофициальные» структуры, которые должны понять, что эльфийки — не выгодный товар для торговли рабами.

И всей Ойкумены, которой надо бы перестать видеть в нас не то абстрактно-таинственную угрозу, против которой должно сплотиться всё человечество, не то оголтелых дикарей, не достойных внимания.

Это война за умы и мысли людей. А значит, надо пользоваться оружием, которое прежде всего будет действовать на их дух. А уже потом на плоть. И бойня здесь совершенно не поможет.

Я посмотрела на Сергея. Сергарра. Моего риани. Человека-легенду. Человека-воина. Каким-то невероятным, удивительным образом сумевшего даже за четыреста лет бесконечных сражений и бесконечной политики остаться именно человеком. Сохранившим себя. Сохранившим свою честь. Свою душу, не превратившуюся, как у того же Аррека, или у моего Учителя, или у Зимнего, в комок замёрзшего дерьма, осколками льда сверкающего через бойницы холодных глаз. Ауте, я должна была бы его бояться. Моего собственного риани. Но не боюсь.

Аррек, Аррек, как же мне сейчас не хватает твоего мерзейшего прагматизма.

Встала. Подошла к креслу главнокомандующего. Положила когтистую руку на спинку кресла.

Все замерли. Я знала, что видят сейчас оливулцы: тонкая высокомерная фигура, окутанная золотистым облаком крыльев. Золотые волосы, белейшая кожа. Глаза и имплантант, так ярко сверкающие многоцветьем, что затмевают даже отблески светящихся в воздухе голографических схем. И совершенно, до рези в глазах, нечеловеческое лицо. Красота настолько чуждая, что не способна породить ничего, кроме ужаса.

— Вы хотите сказать, лорд Сергарр, что эти отбросы общества собираются напасть на Оливулскую империю? Уничтожить моих подданных?

— Не вижу, кого ещё они могли бы уничтожить в том направлении, торра, — голос Сергея был сух. Он прекрасно понимал мою игру, происходящее ему определённо не нравилось.

— В таком случае не вижу смысла продолжать эту глупую войну. Моё милосердие закончилось. Считайте, что имеете высочайшую санкцию для принятия адекватных мер.

Ну вот. Я и сказала. Сняла, так сказать, груз вины с исполнителей… Ауте, как рот хочется прополоскать…

Он не позволил себе сделать паузу. Время было слишком дорого.

— Антея, вы уверены?

— Вы здесь, чтобы определять тактику и стратегию, главнокомандующий. Чтобы решить, когда, при каких обстоятельствах, какое оружие будет наиболее подходящим. Ну так скажите мне, что сейчас не тот момент! Что можно сделать по-другому!

На этот раз пауза всё-таки была. Он сжал кулаки. Расслабил. Снова сжал.

— Я здесь не для того, чтобы врать вам, Антея-тор.

Пальцы забегали по клавиатуре — отдавались приказы слишком важные, чтобы их можно было привести в исполнение простой мысленной командой. Пароли, пароли, проверки. Всё.

Это произошло мгновенно. Шпионы, внедрённые-таки Зимним, наконец получили приказ. Один-единственный. И выполнили его. На какую-то долю секунды щиты, прикрывавшие одну из крепостей, приподнялись. И внутрь были телепортированы полдюжины торпед.

Всего лишь.

Я закрыла глаза, погрузившись в безмолвие молитвы.

О Ауте, Милосердная, Вечная, услышь непутёвых детей твоих. Защити их в милости твоей от самих себя. И прости их, о леди Бесконечность, ибо сами себя они простить уже не смогут…

Полдюжины нейерино-торпед. Не самое страшное оружие из арсенала Эль-онн. Оружие сдерживания, эффективное именно потому, что никто не решается его применить. Потому что защиты от него нет. Никакой, кроме разве что тех же пресловутых Вероятностных щитов… которые тоже тут помогают лишь частично. Оружие, специально созданное для уничтожения людей. Разрушающее нейронные связи в сознании, причём только в сознании разумного существа. Ни здания, ни техника не повреждались. Мечта военных.

Я была с ними. Через имплантант, через Эль, через разумы тех эль-ин, что были заперты сейчас в умирающей крепости за надёжным заслоном своих заранее разработанных и подготовленных заклинаний. Лучшие из вене трудились над этой нашей защитой. О да, безупречно сработавшие сыны клана Нэшши были в безопасности, внимательно наблюдая и фиксируя смерть мужчин и женщин, которым не повезло оказаться не на той стороне. И передавая данные мне. Чтобы Хранительница, спланировавшая от начала и до конца это избиение, могла оценить результат, сделать аналитические выводы и учитывать их в будущих своих планах.

Мы пытались нацелить удар, изолируя некоторые из отсеков. Мы честно пытались ограничить зону поражения лишь необходимым минимумом: высший эшелон управления, боевые части. Кое-кто из особенно оголтелых генетиков. Достаточно разумные компьютерные схемы, которым никогда уже не стать Аметистовым Колибри. Ну и, разумеется, дарай-блоки. О, я вдоволь наигралась в Бога, решая, кому жить, а кому умереть! Составляя проклятый список и всё время держа в уме, что чем большему числу смертных нужно будет обеспечить безопасность, тем больше риск для моих эль-ин, которые этим займутся.

— Леди Антея! — Сергей, встав на ноги, тряс меня за плечо, пытаясь привести в чувство. А я, вцепившись когтями в спинку его кресла, согнулась, точно от удара в солнечное сплетение, уже вслух повторяя древний речитатив. Почему-то на всеобщем койне, а не на ёмком языке эль-инских сен-образов.

— …Леди Судьба, будь снисходительна к потерявшимся путникам на твоих перекрёстках… Вечная, Юная, будь милосердна к детям твоим, ибо кто ещё проявит к ним милосердие?..

— Антея!!! — Он вздёрнул меня в воздух, тряхнул так, что зубы клацнули, и это странным образом напомнило об Арреке.

Аррек. Мой консорт. Само его имя, казалось, принесло успокоение и странную силу. Холодную, циничную, исковерканную. Но силу.

Я сжала губы в тонкую линию, отстранилась от риани, движением ушей показывая, что его прикосновение мне неприятно. Пальцы всё так же цеплялись за кресло, глаза всё ещё были закрыты, но я приходила в себя.

— Ауте Милосердная да простит нас. Только люди могли до такого додуматься… Даже с Оливулом было честнее. По крайней мере, там всё было сделано лично, а не какой-то… торпедой. — Мой голос был холоден и тих, последнее слово звучало как изощреннейшее из всех оскорблений. — Уберите руки, арр-лорд.

Хватит. Хватит. Если бы я с самого начала этого не планировала, то не стала бы посылать Аррека за проклятым оружием. Кровавая Ведьма продемонстрировала достаточно вины и слабости, чтобы произвести впечатление на внимательно наблюдающих оливулцев. Заканчивай с дурацким представлением, девочка.

Мысли послушно изменились. По крайней мере, на этот раз не пришлось убивать детей. Уж это-то я могла себе позволить: приказать Нэшши окружить все «детские» и «жилые» отсеки в крепости защитными чарами. Погибли только зрелые особи. Только воины. Которые, между прочим, прекрасно знали, на что шли.

Да в Ауте всех смертных с их дурацкими правилами! «Оружие массового уничтожения» — это же надо было додуматься! Как они могут считать, что нажать на кнопку, убивая тысячи и тысячи, легче, чем самостоятельно перерезать противнику горло? Это… Это… Да я бы лучше по отдельности вызвала на дуэль каждого из идиотов-ристов, чем вот так, трусливо…

— Вызовите командование второй крепости. Лорд Сергарр, будьте так любезны взять на себя переговоры. — Вряд ли я сейчас была способна смотреть в глаза родным и близким только что убитых мною людей и, улыбаясь, требовать от них чего-то там.

Сергей опустился обратно в кресло, сделал знак застывшей, настороженно поблёскивающей глазами оливулке. Та поспешно уткнулась в свои приборы, пытаясь вызвать на связь ошеломлённого противника. Наконец перед нами вспыхнула голографическая картинка — штаб ристов на втором «Вулканосе». Потрясённые лица и дрожащие руки персонала. Оружие устрашения. О да.

Я замерла за спиной военачальника, холодная, далёкая и яростная. Пусть видят. Пусть боятся. Сейчас я на них была сердита почти так же, как на себя саму. И, клянусь Ауте, даже сквозь холодные пространства космоса они это почувствовали.

И думать не хочу о том, что чувствовали не лишённые кое-каких эмпатических способностей оливулцы.

— Господа. — Сергей, спокойный и лишь чуть хмурящийся, кивнул своим противникам. — Вам предлагается безоговорочно сдаться.

Видя, что генерал, который, похоже, и был ответственным за всю эту катавасию, готов взорваться, он предупреждающе поднял руку. И что-то было в позе, в повороте головы и сердито сжатых губах, что заставило и своих и чужих замереть на местах, ожидая продолжения.

— Ваша вторая крепость, связь с которой только что была потеряна, атакована нейерино-торпедами. Да, ваши приборы вас не обманывают. Это именно они. Я вынужден вас проинформировать, что, если флотилия, угрожающая безопасности миров Оливулской империи, немедленно не опустит все щиты и не объявит о сдаче, нам придётся остановить вас… доступными нам мерами. И я прошу вас, генерал, — он пристально взглянул на спавшего с лица пирата, — не вынуждать меня вновь прибегать к этому… оружию.

Похоже, Сергей тоже не считал использование такого оружия лестным для себя. Какой ужас, когда красивая, похожая на танец война вдруг поворачивается своим истинным лицом, открывая всю неприглядную изнанку!

А противник, кажется, решил, что нащупал наше уязвимое место. О, наивный!

— Да как вы смеете! Вы! — Генерал резко подался вперёд. — Использование нейерино-торпед запрещено Восьмой Эйхарронской Конвенцией! И именно вы, лорд Сергарр, были её инициатором! Вы нарушили собственные же…

Вот идиот. Сергей вскинул верхнюю губу в оскале, который, несмотря на отсутствие клыков, заставил бы позавидовать любого эль-ин. Этакая многообещающая улыбочка… Рист заткнулся, будто ему кто-то заехал кулаком по зубам.

— Я что-то не припомню, чтобы представители организованной преступности заявлялись на достопамятную конференцию, дабы поставить под договорами свои подписи! Или чтобы они раньше обращали хоть какое-то внимание на выполнение принятых там пунктов! Вы сами поставили себя вне закона, господа. Так что нечего теперь прятаться за его спиной!

Ого! Вот это тон! Вот это манипуляции с голосом! Аррек, любовь моя, тебе ещё учиться и учиться…

Генерал, однако, тоже оказался не лыком шит. На вытаскивание собственной души из пяток и обретение вдруг осипшего голоса ему понадобилось секунд двадцать. Всего лишь.

— Не надо строить из себя оскорблённого праведника, о Воин Чести. Вы только что обрекли на мучительную агонию и смерть тысячи ни в чём не повинных женщин и детей…

Этот замечательный генерал просто сам устремлялся в расставленные ловушки. Сергей улыбнулся, на этот раз приятно и вежливо, что, кажется, напугало всех присутствующих едва ли не больше, чем его предыдущая улыбка.

— Вот здесь вы не правы, генерал. Перед атакой несколько эль-ин были столь любезны, что окружили гражданский персонал, в частности несовершеннолетних обитателей станции, своими защитными… экранами. Дети не пострадали, их уже эвакуируют. Точно так же было ограничено распространение нейерино-излучения вне крепости. Ни окружающее пространство, ни ближайшие Вероятности этой дрянью заражены не будут.

Это был удар на поражение. В течение многих лет нейерино-торпеды считались столь жутким оружием по двум причинам: их воздействие было необычайно трудно отследить и фактически невозможно блокировать. Когда окружающие тебя люди вдруг ни с того ни с сего начинают выть и кататься по полу, а твои мозги медленно плавятся и ты понимаешь, что ничто, ну совершенно ничто не сможет… Места, затронутые подобным излучением, оставались смертельными для любого разумного существа на очень и очень долгое время. Случайно забредшие туда узнавали об опасности слишком поздно…

И тут выясняется, что некие обладающие определённой нелестной репутацией нелюди не только владеют подобным оружием, но и научились от него защищаться…

Н-да. Может, я перестаралась. Может, этот шок будет слишком силён…

Сами напросились.

Сергей, дав всем осознать ситуацию, продолжил:

— Ещё раз повторяю своё требование. Немедленная сдача, генерал. Обещаю, что обращаться с вами будут в рамках всё той же Восьмой Конвенции. Плен, международный трибунал на Эйхарроне, уважительное отношение и прочее. Если не желаете щадить мою совесть и своих людей, пощадите хоть самого себя. Я сказал.

На какой-то момент мне показалось, что генерал сломался. Что мы победили. Но тут глаза человека вспыхнули, руки потянулись куда-то, где, как я подозревала, был пульт управления дарай-блоками. Ауте, только не ещё один Вероятностный Шторм!

Зимний!!!

Приказ всем Ступающим Мягко и прочим шпионам, находящимся на борту оставшейся крепости, полетел едва ли не раньше, чем я успела осознать опасность. Но они, к счастью, и не нуждались в подсказках.

Какое-то движение на мостике противника: половина персонала набросилась на вторую половину с кулаками и бластерами. Это было совсем не похоже на шпионскую операцию, скорее, «мятеж в стане врага». Умело срежиссированный кем-то заранее, разумеется.

Один из пиратов, молодой детина самого бандитского облика, приставил бластер к виску замершего генерала и ласково объяснял тому, что благородному дону Олесио, такому умному и красивому, умирать ещё рановато и почему бы дону Олесио не подписать капитуляцию? Всё это в предельно вежливой и уважительной форме, в которой и должен младший по званию обращаться к старшему.

Генерал (крёстный отец?) вежливости не оценил.

— Ах ты, маленький предатель, да я тебя…

— Разумеется, дон Олесио, но это потом. А сейчас будьте так добры отдать приказ о сдаче…

Я смотрела на всё это и убеждала собственную челюсть, что сейчас отнюдь не самое подходящее время для того, чтобы изумлённо отвалиться. Потому что детина, удерживающий на мушке многоуважаемого дона… Потому что, даже несмотря на великолепную маскировку и не менее великолепный акцент, я не могла не узнать в неожиданном союзнике собственного мужа.

Разумеется, приказ о сдаче был отдан.

Кто бы сомневался.

Так мы выиграли войну.