Глава 56, в которой я вышла на балкон

Я вышла на балкон, приказав себе не думать ни о чем, связанном с Джокондой, с волками и уж тем более с Арни, а просто смотреть на лунную дорожку, бегущую на ту сторону реки. Те же самые бабочки переливались в лучах фонарей. И Нотр-Дам, как обычно, гордился своими конструкциями и причудливым острым шпилем. И моя соседка слева, тоже как обычно, сидела перед сном среди своих буйных зарослей.

— Добрый вечер, мадам Накорню, — сказала я ей.

— Добрый, Рири. — Странно, но она улыбнулась очень приветливо. — А ко мне заходил мной внучек. Мой малыш Андре!

Вот в чем причина ее приветливости! — догадалась я.

— Как у него дела?

Любопытствовала я исключительно из вежливости, прекрасно понимая, что таким образом обрекаю себя на бесконечный рассказ о достоинствах ее единственного внука, собственно говоря, даже не внука, а внучатого племянника, которому в нарушение воинских традиций семьи пришлось стать нотариусом по причине плоскостопия.

Но ведь это же лучше, чем тратить силы, заставляя себя гнать прочь всякие противоречивые мысли? Я не ошиблась. Старушенция поведала мне не только о внуке, но и дополнительно, так сказать, в подарок от фирмы, о своей первой любви, имевшей место лет семьдесят пять назад.

— И вы не жалеете, что у вас все кончилось ничем? — спросила я. — Вы же оба любили!

— Деточка, — удивилась бабуля, — как можно жалеть о любви? Это счастье, что она была! Она же не всем дается…

В общем, она осталась вполне довольна мной и пожелала доброй ночи так, как если бы между нами ничего не произошло. Впрочем, она вполне могла и забыть свое недовольство моим поведением. А может, и вообще ничего не было? Нет, было! И старуха права: жалеть не о чем, надо радоваться… Я вздохнула и основательно закрыла балконную дверь.


Как обычно, меня разбудил будильник. Я протянула руку и привычным движением отключила сигнал, но он почему-то не унимался, а стрелки показывали половину четвертого утра. Спросонья я сообразила, что это вопит дверной звонок.

Я открыла и глупо поинтересовалась:

— Ты научился пользоваться дверью?

— Почему ты не поехала со мной? Я сдал картины в багаж и до последней минуты караулил тебя на перроне. Потом проводник загнал меня в поезд, но я еще надеялся, что ты просто опоздала, вскочила в последний вагон и вот-вот придешь. Я не находил себе места. Я выскочил в Дижоне и автостопом полетел в Париж. Что-то случилось?

— Ты бросил свои картины? Они же могут потеряться!

— Куда они денутся! Новые нарисую. — Арни широко взмахнул руками. — Страшнее потерять тебя.

Я поила его кофе, подкладывала бутерброды, а он, машинально поглощая их, пространно и цветисто излагал мне свои чувства. Надо бы снова завести будильник, пока я еще про него помню.

— Я сейчас, — сказала я и прошла в спальню.

— Ты куда? — из кухни спросил Арни с набитым ртом.

— Сейчас приду.

Я включила ночник и протянула руку к будильнику. Рядом с ним на ночном столике серебряно поблескивали мои серьги «из фрагментов и цепочек». Почему я все время забываю про них? Они такие красивые, а когда лежат вместе, похожи на крылья. Пальцами я осторожно поправила на столике спутанные цепочки и перевернувшиеся висюльки со вставками-камешками. Они наивно таращили на меня свои кругленькие бирюзовые глазки.

— Что ты там делаешь? — Арни подошел сзади, обнял меня за плечи, развернул и заглянул в лицо. От него пахло кофе.

Молнии внутри нас благодарно зашевелились. Я прижалась к груди Арни и провела рукой по его волосам, чем еще больше порадовала молнии.

— Ничего особенного, — сказала я. — Просто я расправляла крылья…

Загрузка...