Распродажа женихов

2

Внимание! Внимание! Внимание! Завтра в двадцать один ноль-ноль в холле общежития номер пять состоится грандиозное мероприятие. Мужчинам вход воспрещен, вход для девушек абсолютно свободен. Не забудьте захватить с собой побольше денег, так как вы станете свидетелями беспрецедентного события – Распродажи Лучших Женихов Университета.

Эти рекламные объявления-приглашения получили очень многие. Напечатанные на обычной бумаге, они вызвали большой ажиотаж. Студентки перешептывались, игриво подмигивали друг другу и предвкушали что-то захватывающее. Ведь инициатором всей затеи была известная выдумщица Эшли Коннорс. Приглашения, естественно, были розданы не всем. Только самые близкие знакомые Эшли удостоились этой чести с правом привести с собой надежных подруг. Но, несмотря на меры предосторожности, о предстоящей распродаже знали все, и неприглашенные презрительно хмыкали, когда разговор заходил о новой выдумке Эшли. Тем не менее, их интерес был также очень велик.

В чем суть мероприятия, не знал никто. Анжела и Кэтти хранили молчание, задавать им вопросы было бесполезно. Те немногие, кого пришлось посвятить в замысел Эшли, также не болтали. По вечерам в комнате Эшли собирались девушки, и оттуда часто доносился веселый хохот.

Анжела с тяжелым сердцем помогала подруге. Ей с самого начала не понравилась эта затея. Поглощенная желанием отомстить за Кэтти, Эшли решила не жалеть никого и поднять на смех не только Ника Хейлиса, но и его многочисленных друзей, которые когда-либо причинили боль кому-нибудь из ее знакомых. А так как друзья Ника вполне соответствовали ему, то в обиженных девушках недостатка не было. Они и должны были составить основную часть аудиенции на предстоящей Распродаже…

Рита Бертсон тем временем наслаждалась любовью Ника. Они везде ходили вместе, Рита откровенно льнула к нему и свирепо следила за многочисленными соперницами, которые желали привлечь внимание Ника. Он снисходительно принимал ее обожание и в упор не замечал Кэтти, не говоря уже об Эшли или Анжеле, хотя раньше его взгляд порой задерживался чуть дольше на подругах его возлюбленной.

Одним словом, Кэтти Моран не стала исключением из правил. В свое время она сменила Диану Друби, теперь на ее месте была Рита Бертсон. История повторялась и должна была повториться еще бесчисленное количество раз, так как Ник Хейлис не собирался отдавать свое сердце навсегда…

Рита, конечно, прослышала о затее Эшли. И хотя она всячески выражала свое презрение, все понимали, что она насторожилась. Эшли Коннорс была известна своей язвительностью, и Рита вовсе не желала стать всеобщим посмешищем.

Один лишь Ник Хейлис не знал ничего. Все эти женские склоки уже порядком надоели ему, и он даже не делал попытки разузнать что-либо о готовящемся мероприятии. Ему было не до того. Отец Ника все чаще настаивал на том, чтобы Ник принимал активное участие в семейном бизнесе. Но Хейлис-младший не был в восторге от такой перспективы. Он был не прочь провести в офисе два-три часа в неделю, но на большее его не хватало. Нику хотелось развлекаться, танцевать с красивыми девушками, кататься на бешеной скорости по ночному городу, летать во Францию на ужин и в Шотландию на рыбалку. Сидеть за скучными бумагами, разбираться в финансовых хитросплетениях было не для него. Хейлис-старший приходил в неистовство, видя подобное отношение со стороны единственного сына и наследника, но ничего сделать не мог. Ник с присущей ему откровенностью заявлял отцу, что успеет еще набраться мудрости, а пока ему хочется немного расслабиться.

– Не забывай, отец, я ведь еще учусь, – говорил он с пленительной улыбкой, которая так напоминала его мать в молодости. Сердце Хейлиса-старшего таяло, и он не мог сердиться на обаятельного шалопая.

Он вспоминал собственную юность, когда был вынужден просиживать на одном месте целыми днями и вгрызаться в бухгалтерские отчеты и сводки. Да, его нынешнее состояние досталось ему нелегко, хотя Хейлисы никогда не бедствовали. Но он с самого начала знал, что успех, настоящий успех, не придет просто так, что ради его достижения необходимо упорно трудиться. Хейлис-старший приходил в отчаяние, видя, что сын не унаследовал его работоспособность и ответственность. А ведь он наследник всего, и в один прекрасный день Хейлис Корпорэйшн будет принадлежать ему…

Ник догадывался о печальных мыслях отца, но не сомневался, что поступает правильно. Зачем напрягаться раньше времени? Жизнь изумительна, а проблем ему вполне хватает и в стенах университета. Тут чтобы только в девушках не запутаться, нужна колоссальная память. И Ник Хейлис продолжал жить в свое удовольствие, не подозревая, что на безоблачном небе уже начали собираться грозовые тучи.

Но пока ничего не предвещало проблем, если, конечно, не считать затею Эшли. Но так как Ник оставался в полном неведении, то и беспокойства ему она не доставляла.

А Эшли Коннорс тем временем трудилась, не покладая рук. Она собирала материал, достойный выставления на аукцион. Кэтти с радостью ей помогала. Они беседовали со многими девушками, рассказывали им о своих идеях и в большинстве случаев получали горячую поддержку. Анжела порой пыталась объяснить подругам, что ничего хорошего не выйдет из их затеи, что не надо отвечать обидой на обиду. Бесполезно. Эшли была с ней более резка, чем обычно, и Анжела съеживалась под гневным взглядом подруги. Ей совсем не хотелось быть покинутой всеми, как в далеком детстве, и она судорожно цеплялась за Эшли и Кэтти.

Анжела больше всего на свете боялась остаться одна. За время обучения в университете она не нашла себе новых друзей. Ее поразительная застенчивость препятствовала бесшабашному общению, которое царило на факультете. Анжела тушевалась в компании более шумных и раскованных однокурсников, ей всегда бывало не по себе в отсутствии Кэтти и Эшли. А так как они изучали другие дисциплины, то Анжела целыми днями находилась в одиночестве. Только вечером и в перерывы она могла присоединиться к подругам и не чувствовать себя отверженной.

Отношения Анжелы и ее однокурсников были тем более удивительны, что в минуту нужды многие из них шли за советом именно к ней. Все прекрасно знали, что Анжела Санчес не будет злорадствовать или сплетничать. Но в обычное время она казалась всем слишком робкой, слишком скучной. Анжела не возражала. Ей вполне нравилось ее спокойное, размеренное существование. Единственное, чего она иногда желала, так это того, чтобы Эшли и Кэтти не были столь безжалостны и неосмотрительны…

Но голос Анжелы не учитывался, и подготовка к распродаже шла полным ходом.

Наконец наступил день икс. Холл общежития давно не видел такого скопления очаровательных девушек. Они перешептывались и хихикали, оглядываясь вокруг. На самом деле в холле ничего не изменилось, и те, кто ожидал какого-то коренного преобразования, были несколько разочарованы. По их мнению, Эшли Коннорс должна была полностью переоборудовать это помещение, раз она собралась проводить там такое скандальное мероприятие.

Эшли мужественно сносила косые взгляды. В конце концов, она не владеет этим зданием и не имеет достаточно средств, чтобы переоборудовать его. Она и так еле-еле упросила миссис Кертис, которая считалась негласной хозяйкой их общежития, разрешить ей собрать гостей в холле после девяти часов. Эшли передернуло при воспоминании о долгом и неприятном разговоре. Миссис Кертис была такой же непреклонной, как Эшли, но обладала одной маленькой слабостью – очень любила подарки. И Эшли удалось умаслить сурового цербера флаконом духов. Просить и унижаться было не в ее характере, но на что не пойдешь ради лучшей подруги! Да и кое-кого не мешало как следует проучить…

Холл был невелик, но очень уютен. Несколько мягких диванчиков и пара кресел создавали домашнюю атмосферу, на стенах висели фотографии с последних спортивных соревнований. Каждому становилось ясно, что это самое настоящее студенческое жилище. Сегодня там было необыкновенно людно, раздавался жизнерадостный смех. Большие коробки в углу холла вызывали всеобщее любопытство, и не раз кто-нибудь из девушек подходил и спрашивал у стоявшей рядом Анжелы, что в них находится. Анжела молча пожимала плечами, так как Эшли строго-настрого запретила ей что-либо рассказывать раньше времени.

Эшли оглядела собравшихся в холле девушек. Полный аншлаг. Пришли даже те, кого она не приглашала. Например, Рита Бертсон и ее лучшая подруга Джессика. Коварная улыбка появилась на губах Эшли. Эта рыжеволосая еще пожалеет о том, что явилась сюда.

– Минуточку внимания! – громко произнесла Эшли. Все тотчас посмотрели в ее сторону. Эшли вскинула голову. Наступил ее час.

Она прикрыла дверь и отошла от нее.

– Больше мы никого не ждем, – громко сказала она, – хотя и сейчас я вижу, что кое-кто прокрался к нам без приглашения…

Эта реплика сопровождалась пренебрежительным кивком в сторону Риты, которая, несмотря на весь свой апломб, чувствовала себя неловко на этом многолюдном собрании. Девушки вокруг нее были довольно враждебно настроены и не скрывали этого. Друзей у Риты Бертсон среди знакомых Эшли Коннорс и Кэтти Моран не было.

– Мы начинаем! – торжественно объявила Эшли и вышла на середину холла. Девушки сели кто куда. Те, кто пришел пораньше, могли радоваться – им хватило места на диванчике. Опоздавшим пришлось устраиваться на подлокотниках, полу или собственных рюкзаках. Но никто не жаловался. Рита предусмотрительно заняла место поближе к двери, чтобы успеть сбежать, если дело примет дурной оборот.

– От этой Коннорс можно всего ожидать, – прошептала она на ухо Джессике. Та кивнула головой. Она сразу была против этого визита, но Риту было невозможно переубедить.

Эшли встала на середину комнаты и откашлялась. Она немного волновалась, но это было приятное ощущение. Она заранее готовила себя к блестящим процессам, где ей как адвокату придется выступать. Сегодняшняя распродажа могла стать неплохой стартовой площадкой.

– Я рада приветствовать всех собравшихся в нашем скромном зале, – Эшли повела рукой. – Надеюсь, вам не будет скучно в те полчаса, что мы проведем вместе…

Тем временем Кэтти и Анжела (в основном Анжела) вытаскивали коробки на середину, ставили их позади Эшли в определенной последовательности и открывали. Особо любопытные зрительницы принялись вытягивать шеи, чтобы посмотреть на эти загадочные ящики. Заметив этот интерес, Эшли покачала головой:

– Пожалуйста, не торопитесь. Для начала я хотела бы пояснить, зачем я пригласила всех вас сегодня.

– Давно пора, – фыркнула Рита достаточно громко. На нее зашикали.

– Мы уже два года учимся в этом университете, – продолжала Эшли хорошо поставленным голосом, – кто-то меньше, кто-то больше. И ни для кого не секрет, что здесь есть молодые люди, которые считают себя пупом земли и уверены, что им позволено делать все, что угодно. Они не удостаивают нас даже взглядом, им плевать на наши чувства. Они не сомневаются, что наша величайшая мечта – это побыть рядом с ними хотя бы день. Вам не кажется, что они слишком много о себе думают?

Девушки зашумели, выражая полное согласие со словами Эшли. Кому нравится, когда о тебя вытирают ноги? Самолюбие многих было задето пренебрежительным отношением тех, о ком говорила Эшли.

– Но сегодня пришла пора разобраться с так называемыми героям университета. – Голос Эшли звенел, поднимаясь все выше и выше к потолку. – Мы постараемся присмотреться к ним поближе и понять, стоят ли они на самом деле того, чтобы проливать из-за них слезы!

Анжела чувствовала, что сбываются ее худшие опасения. Эшли Коннорс была прирожденным оратором, и можно было только догадываться, куда ее заведет желание блеснуть, подогреваемое злостью.

Будем надеяться, что в будущем из тебя получиться изумительный правозащитник, уныло размышляла она, наблюдая за стройной фигуркой жестикулирующей подруги. И ты не будешь обращать свой талант во зло людям…

– Итак, объявляю первый лот, – произнесла наконец Эшли, и восхищенные зрительницы зааплодировали. Воодушевление оратора того стоило.

– Первым номером идет Эрик Клесби, который вместе со мной учится на юридическом факультете. Вам знаком он?

– Да! – раздался дружный крик. Несколько девушек картинно приложили платочки к уголкам глаз. Именно они в свое время пострадали от чар неотразимого Эрика.

– Черноглазый брюнет, сын банкира и пай-мальчик, – с упоением продолжала Эшли.

Она протянула руку, и Кэтти тут же подала ей большую фотографию. Все затаили дыхание. Эшли развернулась к зрителям и продемонстрировала портрет вышеупомянутого Эрика. На фотографии был изображен привлекательный двадцатилетний юноша в спортивной форме университета. Эрик Клесби играл в футбол и очень много времени тратил на тренировки.

– Не буду распространяться о достоинствах этого лота.

Кто-то сдавленно захихикал. Сдержанная улыбка появилась на губах Эшли. Она не сомневалась, что Эрику не понравилось бы, что его назвали «лотом».

– Его достоинства, так сказать, налицо. Стандартная улыбка, мускулистое тело. Сейчас мы поговорим о его недостатках… И вы подумаете, стоит ли тратить на него время…

Эшли достала из кармана маленькую записную книжку.

– Итак, Эрик Клесби. Пункт первый – храпит во сне. Свидетельство Мелиссы Спенсер.

– И еще как! – выкрикнула с места Мелисса и засмеялась. – Вообще заснуть невозможно.

– Пункт второй, – невозмутимо продолжала Эшли, словно и не было никакого замечания, – никогда не дает на чай в ресторане. Свидетельство Тины Гудмэн.

– С ним было невозможно зайти в приличное место, – подала голос Тина. – Настоящий позор, переживал из-за каждого лишнего цента.

– Пункт третий и самый важный, – Эшли обвела всех взглядом. – Отвратительно целуется. Свидетельство Энн Грит.

– Отвратительно – мягко сказано, – хохотнула полная мулатка Энн Грит, последняя подружка Эрика. – Словно хочет проглотить тебя всю. Точь в точь акула.

Все оживились. В холле поднялся гул голосов, перемежаемый короткими смешками. Эшли не обманула их ожиданий. Вечер обещал быть чрезвычайно интересным.

– Бред какой-то, – прошептала Рита Бертсон на ухо Джессике, но подруга словно не слышала ее. Ее глаза были устремлены на Эшли, на губах порхала мечтательная улыбка. Рита неожиданно вспомнила, что Джессика несколько месяцев встречалась с Эриком Клесби, а потом он позорно изменил ей с ее собственной сестрой. Неудивительно, что Джессике очень нравилось происходящее…

– Итак, на продажу выставляется следующий набор: фотография лота и его подробная биография. По крайней мере, известная нам биография, – Эшли презрительно усмехнулась. – А также прядь его волос, срезанная пылкой возлюбленной, кольцо из фальшивого золота, щедрый подарок ко дню рождения для другой возлюбленной, и газетная статья с отчетом о матче, в котором Клесби принимал участие. На этот изумительный комплект устанавливается цена в десять долларов. Приобретая все это, вы получаете эксклюзивное право на сердце Эрика Клесби, потому что, используя свою покупку, вы сможете, например, прибегнуть к черной магии и навсегда привязать к себе одного из Лучших Женихов Университета. Но только хорошенько подумайте, надо ли вам все это, так как Эрик Клесби громко храпит, отвратительно целуется и жадничает при каждом удобном случае!

Последние слова потонули в оглушительном хохоте. Эшли очень удачно копировала манеру настоящего серьезного аукциониста, который стремится выставить товар в наиболее выгодном свете. Комичность ее речи только подчеркивалась этим тоном.

– Итак, – Эшли повысила голос, стараясь перекричать оживившихся девушек. – Начальная цена десять долларов. Кто готов дать больше?

– Одиннадцать, – выкрикнула Энн, та самая, которая рассказывала об особенных поцелуях Эрика. – Все-таки одиннадцати он заслуживает.

– Но он так громко храпит, – возразила ее соседка. – Хотя… Я не пожалела бы двенадцати долларов за его фотографию.

– Двенадцать, – торжественно произнесла Эшли, видя, что больше предложений не поступает. – Продано Джулии Уандербрайт за двенадцать долларов.

Все дружно захлопали, Джулия поднялась и шутливо поклонилась.

– Вместе с вышеназванными вещами мисс Уандербрайт получает сертификат, подтверждающий ее право на эти сувениры от мистера Клесби, а также на самого мистера Клесби, ибо получается, что помимо этих безделушек в нем нет ничего достойного!

– Ну это она загнула, – прошептала Джессика. – Хотя Эрик и вправду пустое место. Даже жаль, что Эшли не пришла ко мне за информацией, я бы порассказала ей такого…

Джессика осеклась и боязливо оглянулась на подругу. А вдруг Рита обидится на нее за эти опрометчивые слова? Но та сделала вид, что ничего не услышала. Возмущайся – не возмущайся, в изобретательности этой Эшли Коннорс не окажешь. Надо же было выдумать такое…

– Следующим лотом идет Джеймс Гарленд.

Эшли не собиралась ограничиваться одним Эриком и уже показывала всем фотографию молодого человека с внешностью херувима. Кудрявые светлые волосы, небесно голубые глаза, кокетливые ямочки на щеках. Одним словом, ангельское личико.

– Джеймс бесспорно красив, – задумчиво начала Эшли, повернув фотографию к себе. – Если вам, конечно, нравится, когда вашего парня принимают на улице за девчонку.

Кто-то отчетливо хихикнул.

– Но не торопитесь. Красота – хорошая штука, но иногда и она может вызывать отвращение. Мисс Глория Баттонфилд подтвердит нам это.

С дивана поднялась высокая изящная брюнетка.

– Джеймс накручивает на ночь волосы, – неожиданно писклявым голосом заявила она. – Пару раз я видела его в бигуди, и однажды мне удалось сфотографировать его в таком виде…

Брюнетка села, а Эшли взяла в руки новую фотографию, протянутую ей Анжелой.

– Мда, не могу сказать, что в этом виде Джеймс Гарленд хорош собой, – протянула Эшли. – Впрочем, судите сами.

Она подняла фотографию высоко над головой, и зрительницы зашлись в приступе хохота. Даже Рита Бертсон не удержалась от улыбки. Джеймс Гарленд с волосами, накрученными на тонкие синие бигуди, производил действительно комичное впечатление.

– А еще он делает маски для лица, – выкрикнула Джулия Уандербрайт, которая только что приобрела Эрика Клесби. – Мне кто-то рассказывал…

– Совершенно верно, – подтвердила Эшли. – Чего не сделаешь ради собственной красоты.

Она лицемерно вздохнула.

– Возможно, нам следует обращаться к мистеру Гарленду за косметическими рецептами. И это существенно повышает его стартовую цену. Начинаем торги с пятнадцати долларов!

– Двадцать! – твердо сказала темненькая Глория Баттонфилд. – И ты не сказала, что входит в комплект, кроме сертификата.

Все знали, что Глория по-прежнему влюблена в Джеймса и изводит его своим вниманием.

– Справедливое замечание, – согласилась Эшли. – Анжела, покажи покупателям нашу коллекцию.

Анжела покраснела. Она старалась держаться в тени, чтобы свести свое участие в аукционе к минимуму. Но Эшли не дала ей такой возможности…

– В набор входят: книжка «Рецепты молодости», собственность Джеймса Гарленда, – Эшли интригующе понизила голос. – Похищена неделю назад специально по заказу организаторов аукциона. Похититель изъявил желание остаться анонимным, и мы, к сожалению, не может воздать сейчас почести нашей неизвестной героине…

– Также прилагается засушенная розочка, символ первого невинного свидания, – Эшли громко всхлипнула. Дружный хохот был ей ответом. – Делайте ваши ставки.

– Я предлагаю двадцать пять, – заявила Эвелина Драгопулос, смуглая гречанка, которая питала непреодолимую слабость к голубоглазым блондинам.

– Отлично, Эвелина. «Рецепты красоты» переходят к тебе, вместе с сертификатом на Джеймса Гарленда.

Эшли взяла из рук Кэтти очередной голубой лист, на котором золотом были выведены слова, и вручила его Эвелине. Та с любопытством повертела его в руках, потом передала подругам, чтобы те смогли как следует рассмотреть его.

Аукцион продолжался. Эшли вела его с неиссякаемым остроумием, Анжела и Кэтти извлекали все новые предметы из коробок и передавали их владелицам. Многие памятные сувениры любви, бережно хранимые покинутыми девушками, были безжалостно осмеяны и отданы в другие руки. Но никто не протестовал. Пришла пора освободиться от этого хлама, чтобы с чистого листа начать новую жизнь.

Рита Бертсон чувствовала, что ничем хорошим этот аукцион не закончится. Ее бесконечно раздражала манера Эшли Коннорс, а то, что она находится в центре внимания, просто выводило ее из себя. Но любопытство прочно удерживало Риту на месте. Раз уж пришла, то надо оставаться до конца…

К тому же Рита была заинтересована. Хотя она была хорошо знакома со всеми, кто выставлялся на аукционе, она узнала для себя много нового и уже обдумывала, как ей использовать полученную информацию. Конечно, все это относилось к области сплетен и злословия, но Рита по опыту знала, что из подобных вещей можно извлечь немалую выгоду…

Девушки внимали Эшли, делали ставки, шумно обсуждали услышанное и хохотали до упаду. Предлагаемые для аукциона предметы становились все более интригующими, комментарии все более язвительными. Эшли и Кэтти веселились вовсю, лишь Анжела становилась мрачнее с каждой минутой. Она предчувствовала, что главный ужас еще впереди, так как имя Ника Хейлиса пока не упоминалось, а разве не он послужил причиной всего этого мероприятия?

– Уже довольно поздно, – произнесла Эшли, мельком взглянув на часы. – Я очень рада, что вам пришлась по вкусу наша распродажа, и я надеюсь, что в будущем вам пригодятся ваши приобретения хотя бы для того, чтобы не попасть на удочку этих весьма неприятных типов!

Эшли состроила гримаску и продолжила:

– Но мы еще не закончили. Впереди самый крупный экспонат нашей коллекции, – Эшли намеренно замолчала. Все затаили дыхание. – Итак, лот седьмой и последний – Ник Хейлис!

Рита вжалась в стенку. Она была уверена, что у Эшли не хватит наглости упомянуть Ника, ведь ее лучшая подруга недавно пострадала от него. Неужели она решилась признать, что Кэтти тоже принадлежит к когорте этих никому не нужных, брошенных девушек? Но, видимо, Эшли нельзя было смутить ничем.

– Давай уйдем отсюда, – предложила Джессика.

– Нет, – отрезала Рита. – Мы остаемся до конца. Посмотрим, до чего способна опуститься Эшли Коннорс.

– Ник Хейлис, – повторила Эшли. – Несомненно, вы все знаете его. Он очень дружен со всеми, кого я только что продала…

Хохот в зале.

– И, по-моему, является самым ярким представителем того типа молодых людей, который был выставлен сегодня на продажу. Одним словом, лот седьмой – Лучший Жених Университета. Кэтти, фотографию!

Кэтти развернула огромный плакат, на котором Ник был изображен в полный рост. Он стоял на набережной, засунув руки в карманы, и мечтательно смотрел вдаль. Дух захватывало от его красоты. По залу пробежал сдавленный стон. Ник Хейлис действительно был хорош…

Рита гордо подбоченилась. Эшли и Кэтти смогут выдумывать все, что угодно. Ник принадлежит ей, и с этим ничего нельзя поделать. Рита старалась гнать от себя мысли о том, что неизвестно, как долго продлятся их отношения. Неважно, ведь в данный момент она рядом с ним и постарается продержаться как можно дольше. Чего бы ей это не стоило.

– Ник Хейлис богат, красив, умен, – тем временем говорила Эшли. – Он прирожденный лидер, все его друзья прислушиваются к каждому его слову. Быть девушкой Ника не только приятно, но и престижно, и многие готовы разорваться на части, лишь бы запрыгнуть к нему в постель!

Эшли посмотрела в угол, где стояла Рита. Та презрительно фыркнула.

– Совершенно верно, – громко сказала Рита. – Например, Кэтти Моран.

Все замерли. Обстановка накалялась.

– Кто в жизни не ошибается? – Эшли пожала плечами, приведя этим философским вопросом Риту и остальных в полное недоумение. – Возможно, Кэтти тогда не осознавала, что связывается с недостойным ее человеком. Но теперь она прекрасно это поняла и предоставила возможность другим, менее разборчивым в связях, наслаждаться общением с этим сомнительным плейбоем.

– Ах ты дрянь, – прошипела Рита.

– Успокойся, – одернула ее Джессика. На губах Эшли появились триумфальная улыбка.

– Вот вам и первое доказательство того, что Ник Хейлис не достоин вашего внимания. Разве приличный молодой человек из хорошей семьи свяжется с таким безобразием, как Рита Бертсон?

– Ох, Эшли, как ты не права, – чуть слышно прошептала Анжела. Она боялась, что рано или поздно подруга не сдержится и выплеснет отрицательные эмоции прямо на Риту. Похоже, так и случилось.

Однако Рита не была так сдержанна в оценке, как Анжела.

– Что ты себе позволяешь, Коннорс! – развязно крикнула она. – Да к тебе ни один нормальный парень не подойдет…

– Кажется, в зале шумят, – отчеканила Эшли, делая вид, что не слышит, что говорит Рита. – Пора кое-кого вывести. Мисс Бертсон, вам здесь не место. Приходите позднее, через месяц-другой, когда вы пополните ряды девушек, брошенных Ником Хейлисом.

Рита задохнулась от возмущения. Эшли не поддалась на провокацию и сохранила спокойный, доброжелательный тон, который лишь подчеркивал издевательскую суть ее речи.

– Рита, пойдем отсюда, – Джессика дернула ее за рукав.

Рита колебалась. С одной стороны, ей не хотелось так бесславно отступать. Но с другой стороны, зачем нарываться на новые оскорбления? Коннорс явно хорошо подготовилась, и неизвестно, какую гадость она припасла для Ника.

– Мне надоело это дешевое шоу, – громко произнесла она, надеясь обидеть Эшли. Но та внимательно смотрела на нее и улыбалась, словно заботливая мамаша непоседливому малышу. – Мы уходим.

– Не смею вас задерживать, мисс Бертсон. В следующий раз, когда вы навестите нас, не забудьте принести что-нибудь пикантное из личной жизни мистера Хейлиса. Хотя, – Эшли картинно задумалась, приставив указательный палец ко лбу, – вряд ли вы узнаете что-то неизвестное нам сейчас. На Ника Хейлиса у нас много материала…

Красная как рак Рита выскочила из холла, вслед ей понесся заливистый хохот. Смеялись все, даже Эшли, которая изо всех сил старалась сохранить серьезное выражение лица. Лишь Анжела ограничилась легкой улыбкой. Рита была ей глубоко несимпатична, но разве можно ставить ей в вину то, что она полюбила Ника? Анжела украдкой посмотрела на его фотографию, которая по-прежнему находилась в руках Кэтти. Как не влюбиться в такого…

– Что ж, приступим к делу, – сказала Эшли, когда Риту с позором изгнали. – Теперь нам никто не помешает.

– На аукцион выставляется Ник Хейлис, – заговорила она совсем другим, звучным голосом, – парень, полный всяческих достоинств и переспавший почти со всеми привлекательными студентками нашего университета, за исключением, пожалуй, вашей покорной слуги.

Кое-кто недовольно хмыкнул после этих слов. Эшли смело приукрасила любовный список Ника Хейлиса и оскорбила тех, кто, не побывав в его постели, все-таки считали себя достаточно привлекательными.

Но Эшли уже не желала останавливаться. Она придумала эту распродажу лишь для того, чтобы вдоволь поглумиться над Ником Хейлисом, и не собиралась щадить чьи-то чувства.

Кэтти была с ней полностью согласна. Ее глаза горели мстительным огнем, и она предвкушала поток грязи, который сейчас прольется на голову ни в чем неповинного Ника Хейлиса. Без сомнения, вести о сегодняшнем событии завтра же разнесутся по всему университету, и Ник горько пожалеет о том, что так обошелся с ней.

– На первый взгляд Ник Хейлис безупречен, – голос Эшли был полон ехидства. – Он не храпит, не завивается, не курит в постели и не хвастается на каждом шагу. Но у него есть другие недостатки. Причем не менее ужасные. Например, он страшно боится змей. Разве его можно считать настоящим мужчиной, если он хлопается в обморок от одного вида безобидного ужика?

– Нет! – прозвучал дружный ответ.

А Эшли принялась живописать подробности единственного визита Кэтти и Ника в террариум, где Хейлис действительно чуть не потерял сознание при виде гигантского питона. Язвительные комментарии Эшли заставляли всех содрогаться в конвульсиях смеха.

Не понимаю, что в этом смешного, угрюмо думала Анжела. Если он мужчина, значит, он не должен ничего бояться? Как глупо… Неужели Эшли этого не понимает? И как только Кэтти допустила эту распродажу. Разве она не любила Ника? Неужели ей не жаль его?

Анжела поймала себя на очень странной мысли. На первый взгляд Ник Хейлис меньше всего должен вызывать жалость. Но в данный момент, слушая, как Эшли перечисляет все его страхи и комплексы, частью надуманные, частью правдивые, девушка не могла не чувствовать сострадания к нему.

А Эшли продолжала вспоминать многочисленные безобидные эпизоды, которые в ее устах превращались в нечто чудовищное, достойное всяческого презрения. Эшли отказывала Нику Хейлису в праве быть обычным человеком, с присущими любому человеку недостатками и слабостями…

– Итак, Ник Хейлис. Вы услышали о нем достаточно, чтобы составить себе о нем непредвзятое мнение, – насмешливо произнесла Эшли. – В принципе его можно было бы отдать абсолютно бесплатно, так сказать, в благотворительных целях, но раз он сам считает себя выше всех, то мы примем его мнение к сведению и назначим цену в… тридцать долларов!

– Тридцать два! – немедленно послышалось предложение от Энн Грит. – Он стоит того, а если еще и вывесить на доске объявлений список его любовных побед, то можно будет от души веселиться еще неделю!

Эшли и Кэтти заранее подготовили длинный свиток с именами девушек, в то или иное время пользовавшимися благосклонностью Ника. Этот свиток, оформленный в стиле древнего манускрипта, тоже входил в продаваемый комплект, и никого не волновало, что половина его содержимого выдумана. Анжеле это было прекрасно известно, так как она присутствовала при том, как Кэтти записывала имена даже тех, кто хотя бы раз просто восхищался Ником.

– Тридцать пять! – воскликнула Глория Баттонфилд. – Этот список лучше всего вручить Рите. Ей будет полезно изучить его…

Все дружно засмеялись, представляя реакцию Риты. Она несомненно будет в ярости.

– Тридцать пять, – объявила Эшли. – Кто даст больше за прекрасную возможность выставить дураком Ника Хейлиса? Ведь в нашей коллекции есть немало пикантных фотографий и откровений. Делайте ваши ставки.

– Тридцать шесть, – лениво произнесла Джулия Уандербрайт. – И ни центом больше. Надо будет на День Святого Валентина послать ему записочки от лица всех его поклонниц. Будет забавно…

– Неужели тридцать шесть – последняя ставка? – подзадоривала Эшли. Все пожимали плечами. Они неплохо повеселились, но выкладывать деньги за кипу бумажек и глянцевых фото им не очень хотелось…

Вдруг раздался чей-то робкий голос.

– Пятьдесят.

– Пятьдесят? – удивленно подхватила Эшли. – Кто предложил пятьдесят?

Она внимательно оглядела свою аудиторию. Непохоже, чтобы кто-то из них сделал ту ставку.

– Кто предложил пятьдесят долларов за Ника Хейлиса? – спросила Эшли.

– Я, – ответил робкий голос за ее спиной. Эшли резко повернулась и увидела Анжелу, которая чуть выступила вперед. – Я предлагаю пятьдесят долларов.

– Ты? – Эшли не скрывала изумления.

– Да, – спокойно кивнула Анжела, хотя внутри у нее все сжалось от всеобщего внимания. Все с нескрываемым интересом разглядывали простушку Анжелу Санчес, которая неожиданно подала голос.

– Но зачем это тебе надо? – не удержалась от вопроса Эшли.

Анжела едва ли могла ответить. В последние двадцать минут, когда шло бурное обсуждение недостатков Ника, она представляла себе, что бы он почувствовал, доведись ему быть свидетелем этой сцены. Пусть Ник Хейлис далек от совершенства, но они все равно не имеют права так издеваться над ним. Вывешивать какие-то придуманные списки! Посылать ему глупые записки! Весь этот аукцион давно перестал быть безобидной шуткой. Повинуясь внезапному порыву, Анжела решила прекратить его.

В кармане лежали последние пятьдесят долларов, оставшиеся от ежемесячной суммы, которую ей высылала мама. Анжела в тот момент не думала о том, что ей придется голодать неделю. Не принимала она в расчет и то, что Эшли и Кэтти безумно разозлятся на нее, если она выступит в защиту Ника. Она не могла допустить, чтобы над Хейлисом издевался весь университет. Это было бы так несправедливо…

– Я считаю, что вы не правы, обвиняя Ника во всех смертных грехах, – тихо произнесла Анжела.

Глаза Эшли расширялись при каждом слове подруги. Это было немыслимо. Чтобы робкая, застенчивая, нерешительная Анжела осмелилась идти против нее? Мир, кажется, сошел с ума.

– Он живет, как считает нужным, – продолжала Анжела, и голос ее окреп. Все внимательно слушали ее, но девушка видела одну Эшли, ей она пыталась объяснить, что она поступает неправильно. – Вы все перевернули с ног на голову. Даже если он и заслуживает порицания, не нам его судить. Мы неплохо повеселились, но позорить его перед всем университетом просто непорядочно…

– Пятьдесят долларов, – деревянным голосом сказала Эшли, отвернувшись от Анжелы. Ей был нанесен сокрушительный удар. Рита Бертсон очень бы порадовалась, если бы видела это. – Продано за пятьдесят долларов тайной поклоннице Ника Хейлиса.

Анжела залилась краской. Подобного предательства со стороны подруги она не ожидала. Разве из-за любви она кинулась на защиту Ника? Видит Бог, она даже не смела подумать о чувствах. Разве она имеет право мечтать о Нике Хейлисе? Нет, и еще раз нет. Лишь обостренное чувство справедливости заставило ее пойти наперекор Эшли.

Но дело было сделано. Кэтти торжественно вручила ей фотографии Ника и забрала у нее последние деньги.

– Что ж, мы можем считать нашу распродажу законченной, – объявила Эшли. Она уже пришла в себя после неожиданного выступления Анжелы и лихорадочно соображала, как бы извлечь из этого побольше выгоды. – Надеюсь, вы неплохо провели время, некоторые из вас получили на память сувениры, которые вы можете использовать по собственному усмотрению. Например, разорвать в мелкие клочки или подарить или…

Тут Эшли ехидно усмехнулась: – хранить под подушкой и любоваться перед сном…

Последнее явно относилось к Анжеле. Снова раздался дружный хохот. Девушки поднимались и, попрощавшись с Эшли и Кэтти, выходили из холла. По дороге они обсуждали услышанное и прикидывали, какие последствия это может иметь.

Вскоре Кэтти, Эшли и Анжела остались одни.

– А теперь, Анжела Санчес, объясни мне, пожалуйста, что все это значит, – прошипела Эшли. Ее вид не предвещал ничего хорошего, и Анжела с тоской поняла, что их дружбе пришел конец. Этого Эшли Коннорс никогда ей не простит.

Анжела молчала. Что она могла объяснить? Что ей внезапно стало жаль Ника? Что они перешли все границы? Как можно растолковать эти элементарные вещи людям, слепым и глухим ко всему, кроме собственного я?