Юля.
Машина тронулась с места, а я засмотрелась на Римира.
– Только не говори, что ты до сих пор в него влюблена, – скривилась моя не в меру проницательная подруга.
– Не-а, все давно прошло, – легко отмахнулась я. – Прошла любовь, завяли помидоры, особенно когда он нас с тобой некрасиво обзывал то кнопками, то полуросликами, то просто мелкими чикушками. Чикушки, кстати, были самые обидные.
Пару лет назад я действительно была безответно влюблена в старшего брата подруги, но он принципиально не обращал на меня внимания. А потом Римир переехал в собственную квартиру, мы почти перестали пересекаться дома у подруги, а с глаз долой – из сердца вон, и мои юношеские чувства со временем поутихли.
Мы стали видеться пару раз в год. Я принципиально не спрашивала у Серафимы, как дела у ее брата.
Пока у того не разболелся зуб, а подруга не решила, что умирать одной скучно.
Римир тихо посапывал, а Серафима открыла окна, чтобы сдуть невероятное амбре смеси коньяка и самогона. Самогон мы ему в коньяк подмешали для пущего эффекта, и то была целиком и полностью инициатива Марка.