Рай - Техас!

Глава 3

Бобби Том катил по улицам Винди-Сити с таким видом, будто они принадлежали только ему. Он был королем города и главным парнем Вселенной. По радио грохотала группа «Эроусмит». Он постукивал пальцами по рулю в такт песенке «У Дженни имеется пушка». В своем красном лимузине и жемчужно-сером стетсоне, он явно выделялся среди всех прочих смертных. К удивлению Грейси, другие водители стали подстраиваться к нему, сигналили ему гудками и кричали что-то в открытые окна. Он махал им в ответ рукой.

Она чувствовала, как горит ее кожа — от горячего ветра и от быстрой езды в роскошном автомобиле. Пряди волос выбивались из ее пышной французской кички и мягко хлестали по щекам. Она мечтала о том, чтобы у нее был длинный розовый шарф, который она могла бы замотать вокруг головы, темные очки и тюбик красной помады — для того чтобы время от времени подкрашивать губы. Ей хотелось, чтобы на ней красовалось короткое платье в обтяжку и этот наряд дополняли туфельки на высоком каблуке. Ей также хотелось иметь наколенный браслет и даже татуировку на плече в форме сердечка.

Она играла в своем воображении соблазнительными видениями, примеряя к себе роль знойной красотки, в то время как Бобби Том связывался по автомобильному телефону с нужными ему людьми. Иногда он включал громкоговоритель, а иногда подносил трубку к уху, чтобы поговорить по секрету. Все его разговоры касались различных контрактов и их налогообложения, а также благотворительных дел, в которые он был вовлечен. Большинство же внешних звонков, на которые он отвечал, как она с интересом отметила, шло от его знакомых, которым нужны были деньги. Через какой-то час Грейси пришла к заключению, что Бобби Том Дэнтон — легкая добыча для охотников пожить за чужой счет.

Когда они выехали из города, он вызвал некую Гейл и заговорил с ней в своей ленивой манере, от которой у Грейси по спине пробежала дрожь:

— Не могу выразить, дорогая, как я грущу по тебе. В эту минуту мои глаза полны слез.

Он поднял руку, чтобы помахать женщине в голубом «фейерберде», которая промчалась мимо них с включенным клаксоном. Грейси ухватилась за ручку двери, заметив, что он в этот момент передоверил руль своему колену.

— Да, верно… Я знаю, дорогая. Мне бы хотелось, чтобы нам это удалось. Родео устраивают не часто. — Он положил левую руку на перекладину баранки, а правой прижал трубку к уху. — Не надо так говорить, малыш. О'кей, передай ей мои наилучшие нежелания, ты слышишь? Мы с Китти хорошо провели время пару месяцев назад. Она даже взялась отгадывать мою викторину, но не ответила на вопрос о Суперкубке восемьдесят девятого года. Я позвоню тебе сразу, как только смогу, дорогая.

Он положил трубку, и Грейси посмотрела на него с любопытством:

— А ваши подружки не испытывают взаимной ревности?

— Конечно, нет. Я встречаюсь только с безупречными леди.

«И обращаешься с каждой из них как с королевой, — подумала она. — Даже с беременными».

— Национальная женская организация должна серьезно поразмыслить, прежде чем заключать контракт с вами. Он удивленно покосился на нее:

— Со мной? Я люблю женщин больше, чем мужчин. По сути дела, я воинствующий феминист.

— Не думаю, что Глории Стейнем пришлись бы по душе эти слова.

— Почему бы и нет? Она лично вручила мне карточку этого общества.

Грейси сделала большие глаза. Хитрая улыбка заиграла на его губах:

— Глория — чудная леди. Это я тебе говорю.

Она поняла, что с ним нельзя развешивать уши. Даже на миг.

Пригороды Чикаго сменились равниной Иллинойса. Грейси спросила, не разрешит ли он ей позвонить по его телефону миссис Уиллоу Крейг. Она уверила его, что оплатит разговор с помощью своей новой кредитной карты. Это, казалось, его позабавило.

Штабом студии «Уиндмилл» служила гостиница «Кэттлмен» в Теларозе. Соединившись с начальницей, она пустилась в пространные объяснения, которые завершила следующим:

— Боюсь, Бобби Том очень склонен к тому, чтобы выехать в Теларозу на собственной машине. Он не в восторге от самолетов.

— Отговори его от этого, — ответила Уиллоу строгим голосом.

— Я пыталась. К сожалению, он ничего не желает слушать. Кстати, мы уже в пути.

— Я этого и опасалась.

Побежали секунды, и Грейси представила, как ее многоопытная начальница пощипывает огромную серьгу, которая вечно болталась у нее в ухе.

— Он должен быть здесь в понедельник утром в восемь часов. Тебе это ясно?

Грейси посмотрела на Бобби Тома:

— Это может оказаться не таким простым делом.

— Вот почему я и поручила тебе привезти его. Предполагалось, что ты умеешь обращаться с трудными людьми. Этот фильм должен принести нам деньги, Грейси, и мы не можем больше допустить никаких проволочек. Даже те люди, которым абсолютно не нужен футбол, без ума от этого человека. Бобби Том Дэнтон обеспечит нам огромное паблисити, и наш фильм будет иметь грандиозный успех.

— Я понимаю.

— Он очень скользкий клиент. У нас ушли месяцы на то, чтобы добиться контракта с ним, и я не хочу обанкротиться из-за того, что ты не умеешь делать свою работу.

У Грейси желудок превратился в ледяной шарик, пока она выслушивала тирады миссис Уиллоу. Она хорошо поняла, что будет с ней, если Бобби Том не появится в Теларозе в понедельник к восьми утра.

Он отобрал у нее телефон:

— Задала она тебе работенку — не так ли?

— Она уверена, что я сделаю все как надо.

— А пришло ли кому-нибудь в голову на вашей дурацкой студии, что делегировать тебя за мной — то же самое, что послать теленка на скотобойню?

— Я так не думаю. Я исключительно компетентна в таких вопросах!

Ей показалось, что он хрюкнул, но этот странный звук тут же был заглушен прибавленным звуком радио.

Ей нравились резкие ритмы рок-н-ролла. Гораздо больше, чем вялая музыка, царившая в «Шэди Экрз». Она пришла в себя и даже поежилась от удовольствия. Казалось, все ее чувства вдруг обострились. У нее кружилась голова от лесного запаха лосьона Бобби, а ее руки с наслаждением гладили мягкие кожаные подушки сиденья великолепного транспортного агрегата, который, как он удосужился ей объяснить, являлся ни больше ни меньше, как восстановленным «тандербердом» конца пятидесятых годов. Не хватало только налепить на заднее его стекло пару червовых тузов для полного счастья.

Она мало спала этой ночью и начала клевать носом, но все равно не закрывала надолго глаза. Бобби Том разрешил Грейси сопровождать его только на первом отрезке маршрута, но она надеялась как-нибудь переиграть это дело, а это значило, что она должна держать ушки на макушке, что бы ни случилось.

Автотелефон снова запищал. Тяжко вздохнув, Бобби Том нажал на кнопку включения громкоговорителя.

— Хей, Би Ти, это Лютер Бейнз, — известил деловой голос, — я извелся, пока доставал тебя!

Тоскливое выражение на лице Бобби Тома явственно говорило о том, что он бы очень хотел, чтобы этот Лютер куда-нибудь провалился.

— Ну как вы там поживаете, мистер мэр?

— Как майский дождичек. Скинул добрый десяток фунтов с того момента, как последний раз виделся с тобой, Би Ти. Пивко пожиже, и девочки помоложе. Это срабатывает каждый раз. Конечно же, мы не должны докладывать об этом миссис Бейнз.

— Ну что вы, сэр, конечно, не должны.

— Бадди ждет не дождется, когда увидит тебя.

— Мне тоже хотелось бы с ним повидаться.

— Вот что, Би Ти. Люди из комитета по подготовке Хэвенского фестиваля немного нервничают. Мы ждали тебя в Теларозе на прошлой неделе и должны быть уверены, что твои друзья явятся на соревнования по гольфу в честь Бобби Тома Дэнтона. Хэвенфест намечен на октябрь, но мы должны заранее позаботиться о рекламе. Было бы неплохо вписать в афиши несколько крупных имен. У тебя есть какие-нибудь новости от Майкла Джордана или Джо Монтаны?

— Я был немного занят, но, думаю, они не подкачают.

— Мы застолбили ближайший уик-энд потому, что ни «Звезды», ни «Ковбои» не играют. А как насчет Эйкмана из «Трои»?

— О, я уверен, что он появится.

— Это хорошо, это просто прекрасно. — Грейси услышала смешок. — Тулли просил меня помалкивать до твоего приезда, но мне не терпится порадовать тебя. — Опять смешок. — Мы отреставрировали тот самый домик и собираемся установить на нем мемориальную доску.

— О-у-у-у… Лютер, идея совершенно дурная! Я не хочу никаких памятных досок в мою честь! Во-первых, я, как и каждый нормальный американец, родился в больнице, а в той развалюхе просто какое-то время жил! Я думал, мы давно поставили крест на этих помпезных замыслах.

— Меня удивляют и обижают эти слова, Би Ти. Люди поговаривали, что рано или поздно слава вскружит тебе голову, но я всегда сомневался в этом. А теперь и сам вижу, что был не прав. Ты же знаешь, в каком плохом состоянии здесь экономика, а с этим прожиточным минимумом нам вовсе грозит катастрофа. У нас только одна надежда — превратить Теларозу в оазис туризма.

— Развешивание табличек на старых домах не сделает Теларозу туристской Меккой! Лютер, я никогда не был президентом Соединенных Штатов, я был обыкновенным футболистом!

— Мне кажется, ты слишком долго пробыл на севере, Би Ти, и это сузило твой кругозор. Ты был самым лучшим принимающим за всю историю футбола. Мы здесь не собираемся забывать об этом.

Бобби Том прикрыл глаза и шумно выпустил воздух. Секунду спустя он заговорил с бесконечным терпением:

— Лютер, я сказал, что помогу организовать соревнования по гольфу, и я это сделаю. Но зарубите себе на носу, что я вовсе не собираюсь участвовать в вашей затее по увековечению места моего рождения.

— Бобби Том, придется. Тулли уже восстанавливает твою детскую спаленку…

— Лютер!..

— Между прочим, вспомогательные службы готовят к выпуску поваренную книгу Бобби Тома, чтобы продавать ее в магазине памятных сувениров. Они хотят включить в издание рецепты от других знаменитостей. Ивона Эмерли рекомендует тебе связаться с Шерон и Кевином Костнерами и некоторыми другими акулами Голливуда из тех, кто славится своими мясными рулетами и всем таким прочим.

Бобби Том отрешенно оглядел плоскую, как сковородка, равнину:

— Лютер, я подъезжаю к тоннелю, и сейчас пропадет сигнал. Вам придется связаться со мной попозже.

— Подожди, Би Ти, мы не догово…

Бобби Том отключил связь. Тяжело вздохнув, он откинулся на спинку сиденья.

Грейси распирало от любопытства, но она не хотела раздражать его и скромно помалкивала. Бобби Том повернулся к ней:

— Ну давай, начинай. Спроси меня, как мне удается существовать среди всех этих сумасшедших.

— Он кажется таким энтузиастом, — осторожно произнесла Грейси.

— Он идиот, и ничего больше. Мэр Теларозы — дипломированный дурак. Весь этот Хэвенфест абсолютно вышел из-под его контроля.

— А что такое Хэвенфест?

— Трехдневное празднество, которое они собираются организовать в октябре. Этот фестиваль — часть дурацкой программы по возвращению экономики Теларозы в нормальное русло путем привлечения туристов. Они навели порядок в центре городка, добавив туда галерею западного искусства и пару ресторашек. Там есть приличный луг для гольфа, пижонское ранчо и отель среднего качества — но это все.

— Вы не упомянули о месте рождения Бобби Тома Дэнтона.

— Киска, ты лучше помолчи.

— Что — это так безнадежно?

— Это безумие. Мне порой кажется, что мои земляки просто свихнулись.

— А почему они называют это Хэвенфестом?

— Хэвен — первоначальное название местечка.

— Похоже, церковные общины хорошо поработали там в прошлом.

Бобби Том засмеялся:

— Ковбои прозвали это местечко Хэвен, потому что там кучковались самые лучшие бордели от Сан-Антонио до Остина. Но в начале нашего века достопочтенные горожане сменили вывеску. Телароза звучит попримитивней, не так ли?

— Понятно.

У Грейси на кончике языка вертелось множество вопросов, но она почувствовала, что он не в настроении продолжать разговор, и, сознавая свое шаткое положение, примолкла. Ей подумалось, что статус знаменитости имеет свои минусы; И если только это утро не являлось чем-то из ряда вон выходящим, то сам собой напрашивался вывод, что огромное множество людей стремилось вонзить в Бобби Тома Дэнтона свои зубы и отхватить лакомый кусочек от его пирога.

Запищал телефон. Бобби Том вздохнул и протер глаза:

— Грейси, ты не могла бы снимать за меня трубку и сообщать всем, что я пошел поиграть в гольф?

Грейси хотела заявить, что не любит попусту врать, но он выглядел сейчас таким измотанным, что она покорно потянулась к аппарату.

Семь часов спустя она обнаружила, что стоит перед обшарпанной красной дверью сомнительного заведения.

— Нам обязательно нужно было сделать крюк в несколько сотен миль, чтобы приехать именно сюда?

— Это вам урок, миз Грейси. Вы бывали когда-нибудь в барах?

— Конечно, бывала.

Она не видела особой нужды говорить ему, что, по ее мнению, такие заведения должны существовать только при хороших ресторанах, а здесь все как-то не так. Неоновое изображение пивной кружки и кособокая буква «М» неровно моргали в грязной витрине. На тротуаре валялся мусор. Но поскольку Бобби Том позволил ей оставаться при нем дольше, чем она ожидала, ей не хотелось сердить его. Однако бремени ответственности с нее пока что никто не снимал.

— Боюсь, что мы окажемся в небольшом цейтноте.

— Грейси, сладкая, с тобой непременно случится сердечный приступ раньше, чем тебе стукнет сорок, если ты не научишься проще смотреть на жизнь.

Она нервно кусала нижнюю губу. Суббота была на исходе, а им предстояло проехать еще семьсот миль. Она прикинула в уме их временные ресурсы. Выходило вообще-то, что времени хватит на все и про все. Если, конечно, Бобби Том не выкинет очередной номер. И все же на сердце ее скребли кошки.

Она подскочила на месте, когда он спокойным тоном сообщил ей, что решил ехать в Теларозу через Мемфис. Она несколько раз напоминала ему, что по карте наикратчайший путь лежит через Сент-Луис. Но он продолжал твердить, что не позволит себе прожить и дня, если она не посетит самое прекрасное кулинарное заведение к востоку от Миссисипи. До сей минуты ей представлялось что-то маленькое, дорогое, возможно, французское.

— Нам нельзя оставаться здесь надолго, — сказала она твердо. — Мы должны проехать еще много миль, прежде чем остановимся на ночлег.

— Как скажешь, милая.

Сиплые звуки кантри резанули ей слух, когда он толкнул скрипучую дверь. Она, настороженно озираясь, вошла в дымное полуподвальное помещение. Квадратные деревянные столы были облеплены подгулявшими посетителями. На грязном полу темнели пивные пятна. Засиженный мухами календарь с голенькими девицами и оленьи рога дополняли обстановку. Она скользнула взглядом по грубой толпе и тронула его за руку:

— Я знаю, что ты хочешь избавиться от меня, но буду очень тебе признательна, если ты проведешь эту акцию не здесь.

— Тебе не надо ни о чем беспокоиться, ягодка, только не раздражай меня.

Пока она переваривала эту двусмысленную информацию, в его объятия буквально рухнула плотная брюнетка в бирюзовой юбке и облегающем белом танк-топе.

— О-у, Бобби Том!

— Хей, Триш.

Он нагнулся, чтобы поцеловать ее, и она яростно, как пылесос, всосала в себя его губы. Он отстранился первым и посмотрел на нее с прожигающей кости улыбкой, которую дарил каждой женщине, которая оказывалась возле него.

— Клянусь, Триш, с каждым днем после развода ты становишься все краше. А Шэг здесь?

— Вон там в углу — с Эй Джей и Уэйном. Пита я тоже тормознула, после твоего звонка.

— Умница, девочка. Эй, парни!

Трое мужчин, сидящих за квадратным столом в углу бара, проревели нечто приветственное. Двое из них были чернокожие, один — белый, и каждый из этой троицы напоминал Хамви. Грейси уныло поплелась за Бобби Томом, когда он направился к ним.

Мужчины обменялись рукопожатиями и дружескими подначками, после чего он вспомнил о ней:

— А это Грейси. Она мой телохранитель.

Трое мужчин уставились на нее с любопытством. Тот, к которому Бобби Том обращался как к Шэгу, ткнул в ее сторону пивной бутылкой:

— Зачем тебе телохранитель, Би Ти? Ты что, обрюхатил кого-то?

— Ничего подобного. Она от ЦРУ.

— Брось шутить.

— Я не от ЦРУ, — возразила Грейси, — и не то чтобы его телохранитель. Он просто говорит это, чтобы…

— Бобби Том, это ты? Девочки, здесь Бобби Том!

— Эй, где ты там, Элли!

Сексуальная блондинка в золотых, под металл, джинсах обвила талию Бобби руками. Еще три девицы возникли возле него из дымной мглы. Мужчина, которого звали Эй Джей, подтащил к занятому столу еще один стол, и, не успев сообразить, как это случилось, Грейси обнаружила, что сидит на грубой скамье между Бобби Томом и Элли. Она заметила, что Элли не очень-то по душе это обстоятельство, и попыталась произвести рокировку, но знакомая сильная рука удержала ее.

Пока разговор крутился вокруг ничего не значащих пустяков, Грейси пыталась выяснить, что же замыслил Бобби Том. У нее создалось впечатление, что он не так уж и рад своим друзьям, как изображает это. Зачем ему понадобилось делать изрядный крюк, чтобы оказаться здесь, если он не очень-то жаждал встречи с ними? Его, должно быть, не слишком-то тянуло в родной городок, если он умышленно затягивал поездку.

Кто-то перепасовал ей бутылку пива, и она, расстроенная картинами собственной безрадостной старости в «Шэди Экрз», сделала крупный глоток, прежде чем вспомнила, что вообще не пьет. Отставив бутылку в сторону, она посмотрела на часы, рекламирующие Джима Бима. Через полчаса ей придется сказать Бобби Тому, что им нужно уходить.

Появилась официантка, и Бобби Том стал настаивать на том, чтобы Грейси заказывала закуску, утверждая, что тот не живал на свете, кто не пробовал сырного гамбургера от Вупперсов, сдобренного колечками жареного лука вкупе с шинкованной капустой и сметаной. Насильно запихивая в себя богатую холестерином пищу, она заметила, что сам он ест и пьет очень мало.

Прошел час. Он раздавал автографы, оплачивал заказы и, если она не ошиблась, сунул кому-то несколько купюр на покупку водных лыж. Она поднырнула под поля его стетсона и шепнула:

— Мы должны уходить.

Он повернулся к ней и мягко сказал:

— Еще одно слово, радость моя, и я лично пойду ловить такси, которое доставит тебя в аэропорт.

С этими словами он направился к столику для игры в пул.

Прошел еще час. Если бы Грейси не беспокоилась так об истекающем лимите времени, она наверняка словила бы кайф от пребывания в этом потрепанном баре с таким количеством цветного люда. Поскольку она выглядела слишком простовато для Бобби Тома, другие женщины не видели в ней угрозы. Она даже поболтала кое с кем из них, включая Элли, бортпроводницу, которая оказалась просто вулканом, извергающим поток информации о мужском сексе и о сексе вообще.

Грейси заметила, как Бобби Том украдкой поглядывает в ее сторону, и утвердилась в печальной мысли, что он попросту собирается улизнуть от нее, выбрав удобный момент. Ей очень хотелось в туалет, но она боялась потерять его из виду и поэтому просто скрестила под столом ноги. Однако около полуночи ее терпению пришел конец. Воспользовавшись тем, что Бобби Том и Триш увлеклись разговором у стойки бара, она побежала искать соответствующее местечко.

Она почувствовала в животе первые ледяные уколы страха, когда, выйдя из туалета, не обнаружила его в обозримом пространстве. Шаря взглядом по толпе завсегдатаев бара, она отчаянно высматривала знакомый стетсон, но его нигде не было видно. Она стала протискиваться к стойке, полная тревоги, и уже готова была признать свое поражение, как вдруг опять увидела его вместе с Триш. Они стояли в небольшой нише рядом с сигаретным автоматом.

Грейси извлекла урок из случившегося и теперь не собиралась уходить от него далеко. Проскользнув вдоль перегородки, которая отделяла нишу от входной двери, она втиснулась в небольшое пространство возле настенного телефона. Изучая образчики наскальной живописи, обрамлявшей автомат, она с удивлением обнаружила, что ее убежище представляет собой своеобразную акустическую ловушку. И хотя она вовсе не собиралась подслушивать, но, уловив знакомый техасский говорок, невольно затаила дыхание.

— Ты самая понятливая женщина из всех, с кем мне приходилось встречаться, Триш.

— Я рада, что ты мне так доверяешь, Би Ти. Я знаю, как трудно мужчине вроде тебя говорить кому-то о своем прошлом.

— Каких-то женщин я могу заставить пойти дальше дозволенного, но ты, Триш, настоящая леди, и я не имею права так поступить с тобой, тем более в такое время, когда ты все еще переживаешь из-за своего последнего развода.

— Я думаю, многие гадают, почему ты не женишься.

— Теперь ты это знаешь, конфетка моя.

Ясное дело, это был сугубо интимный и полупьяный разговор. Грейси, верная своим принципам, поняла, что ей следует подыскать более отдаленную точку наблюдения. Подавив любопытство, она включила заднюю скорость и тут же сбросила газ, услышав слова Триш:

— Никому не пожелаешь такого детства, особенно с матерью, которая… ну это… ну как твоя…

— Не стесняйся и говори прямо, Триш. Моя мать была проституткой.

У Грейси расширились глаза.

Знойный голос Триш был полон сочувствия:

— Ты можешь не рассказывать мне об этом, если не хочешь.

Бобби Том вздохнул:

— Иногда человеку нужно выговориться. Ты, может, этого не поймешь, но самым кошмарным моим воспоминанием о ней является вовсе не то, что она приводила мужчин по ночам, и даже не то, что я не знал, кто из них мой отец. Я по сей день сгораю от стыда, когда вспоминаю, как она в пьяном виде и с размазанной по лицу помадой приперлась на мою последнюю школьную игру. Ей вздумалось нацепить на себя серьги с искусственными бриллиантами и напялить на себя такие тесные джинсы, что каждому было ясно: под ними ничего нет. Она была самой дрянной женщиной Теларозы, Триш.

— Что с ней случилось?

— Она торчит все там же. По-прежнему смолит сигареты, пьет виски и шутит, когда есть настроение. Не важно, сколько денег я ей даю, это никак на ней не сказывается. Однажды проститутка — навсегда проститутка. Но она моя мать, и я люблю ее.

Грейси была тронута такой сыновней верностью. В то же время она чувствовала глухую ненависть к мерзкой женщине, которая, потеряв человеческий облик, сняла с себя все заботы о своем собственном сыне. Быть может, неприглядное поведение матери Бобби Тома и тормозило его «тандерберд» по дороге в родные края?

В нише стало подозрительно тихо, и Грейси рискнула выглянуть из своего уголка. Она тут же пожалела об этом, ибо увидела, что Триш обвилась вокруг Бобби, словно лиана вокруг ствола стройного молодого баобаба. Наблюдая, как красивая темноволосая женщина целует его, Грейси почувствовала острую тоску. Она знала, что тянется за журавлем в небе, и все же ей жутко захотелось оказаться на месте Триш и без тени смущения целовать Бобби Тома Дэнтона взасос.

Она прислонилась к стене и закрыла глаза, стараясь подавить это желание — одновременно острое и мучительное. Поцелует ли ее вот так же какой-нибудь мужчина когда-нибудь?

Не просто какой-нибудь мужчина, а именно этот техасский плейбой с порочной репутацией, прошептал дьявол внутри нее.

Она сделала глубокий вдох и приказала себе не дурить. Нечего пытаться достать луну с небес, когда под ногами надежная земля.

— Триш! Где ты, сучка?

Плотный темноволосый мужчина спускался в бар, воинственно озираясь по сторонам.

Глаза Триш расширились от испуга. Бобби Том быстро шагнул вперед и заслонил ее от натиска пришельца:

— Черт возьми, Уоррен, я думал, ты давно умер от бешенства.

Уоррен выпятил грудь, огромную, как бочка, и шагнул к нему.

— Никак это мистер Милый Мальчик, который отсасывает за пенни?

У Грейси перехватило дыхание, но Бобби Том только улыбнулся:

— Я не по этим гайкам, Уоррен, ты ведь и сам знаешь, но если меня кто-нибудь об этом попросит, я направлю его прямо к тебе.

Уоррену, очевидно, не понравился юмор Бобби Тома. Угрожающе зарычав, он сделал еще шаг.

Триш прижала к губам стиснутый кулачок. Костяшки ее пальцев побелели.

— Не заводи его, Би Ти.

— О-у, дорогая, Уоррена нельзя завести. Он слишком туп, чтобы понять, что его оскорбили.

— Я оторву тебе голову, милый мальчик.

— Уоррен, ты пьян! — закричала Триш. — Уходи сейчас же, прошу тебя.

— Заткнись, ты, траханая шлюха!

Бобби Том сказал со вздохом:

— Разве можно так унижать совсем постороннюю тебе леди?

Быстрым движением, так, что Грейси почти его не заметила, он отвел сжатую в кулак руку назад и ударил Уоррена в челюсть.

Взвыв от боли, бывший муж Триш растянулся на полу, и стоявшие у стойки бара мужчины тотчас обступили его, на время лишив Грейси возможности видеть Бобби. Пробившись сквозь толпу, она с трудом перевела дыхание. Уоррен уже стоял на ногах. Одной рукой он ощупывал челюсть.

Бобби Том держался по обыкновению прямо, слегка поглаживая ладонями бедра.

— Ты пьян, Уоррен, поэтому наше дальнейшее общение имеет не много смысла.

— Зато я трезв, Дэнтон! — Похожий на Уоррена неандерталец неуклюже надвигался на Бобби. — Помнишь прошлогодний матч с «Рейдерами»? Ты играл, как полное говно. У тебя что, были месячные?

Бобби Том Широко улыбнулся, словно ему только что преподнесли рождественский подарок:

— Это становится забавным.

К радости Грейси, друг Бобби Тома — Шэг вышел на середину круга и закатал рукава:

— Двое против одного, Би Ти, я не люблю неравенства.

Бобби Том лениво махнул ему рукой:

— Тебе не нужно встревать в это дело, Шэг. Этим парням хочется поразмяться, мне тоже.

Неандерталец попытался провести боковой удар, но на реакцию Бобби Тома, казалось, совсем не влияло его больное колено. Пригнувшись, он ушел от удара и сам сильно двинул своего противника под ребра. Тот согнулся и упал. В круг выскочил Уоррен и нанес удар Бобби в бок.

Бобби Том пошатнулся, затем выпрямился и вложил в удар столько силы, что бывший муж Триш, держась за живот, свалился на пол. И так и остался лежать.

Неандерталец пил не так много, поэтому продержался несколько дольше. Он даже умудрился пару раз задеть Бобби Тома, но не мог противостоять его ловкости. Наконец сообразив, что с него достаточно, и бормоча что-то нечленораздельное, он с окровавленным носом заковылял к выходу.

Бобби Том поморщился, он был разочарован. С печальным выражением лица он посмотрел на толпу, но никто больше не вызвался драться с ним. Он поднял с пола бумажную салфетку, приложил ее к кровоточащей ссадине в уголке рта, потом нагнулся и прошептал что-то Уоррену на ухо. Тот побледнел как бумага, и это позволило Грейси заключить, что у Триш скорее всего не будет дальнейших неприятностей со своим бывшим мужем. Подтащив Уоррена к стенке и усадив поудобнее, Бобби Том обхватил Триш за плечи и повел к стойке бара.

Грейси с облегчением вздохнула. По крайней мере ей не нужно теперь звонить Уиллоу, чтобы сообщить, что восходящая кинозвезда утрачена ею в пьяной драке.

Двумя часами позже они с Бобби Томом стояли у приемной конторки роскошного мотеля, расположенного в двадцати минутах езды от Мемфиса.

— Надеюсь, ты знаешь, что я не ложусь спать в такую рань, — проворчал он.

— Сейчас два часа ночи.

Грейси прожила большую часть своей жизни, укладываясь в десять, чтобы вскочить в пять. От усталости у нее слегка кружилась голова.

— Я же тебе говорю, что еще рано. — Он расписался в книге посетителей, взял у дежурного ключ и, перекинув свою сумку через плечо, направился к лифту. — Увидимся утром, Грейси.

Дежурный посмотрел на нее выжидательно:

— Могу ли я вам чем-нибудь помочь?

Покраснев до корней волос, она сказала, заикаясь:

— Я… я… пойду с ним.

Она поспешила за Бобби, чувствуя себя как спаниель, отцепившийся от поводка хозяина, и проскользнула в кабину лифта, когда его дверь уже закрывалась.

Бобби Том подозрительно взглянул на нее:

— Ты уже зарегистрировалась?

— Раз уж ты… заказал номер, я подумала, что прекрасно проведу ночь на кушетке в гостиной.

— Ты ошиблась.

— Обещаю тебе, что ты даже не заметишь меня.

— Закажите собственную комнату, миз Грейси, — сказал он мягко, но глаза его превратились в кусочки льда.

— Ты же знаешь, что я не могу этого сделать. Как только я оставлю тебя одного, ты непременно сбежишь.

— Ты в этом уверена?

Дверь лифта открылась, и он ступил на ковровую дорожку коридора.

Грейси выскочила вслед за ним:

— Я тебя не потревожу.

Он смотрел на номера комнат.

— Грейси, прости меня, но ты становишься занозой в заднице.

— Я знаю, прости меня.

Легкая улыбка появилась на его лице и тут же исчезла, когда он остановился у двери в конце коридора и сунул магнитный ключ в прорезь замка. Замок моргнул зеленым светом, и Бобби нажал на ручку. Прежде чем шагнуть в проем, он нагнулся и неожиданно поцеловал ее, чуть прикоснувшись губами:

— Было приятно познакомиться с тобой.

Растерянная, она смотрела, как дверь закрывается прямо перед ее носом. Ее губы покалывало. Она прижала к ним пальцы в надежде навсегда сохранить этот нежданный-негаданный поцелуй.

Прошло несколько секунд. Радость куда-то испарилась, и плечи Грейси беспомощно опустились. Он определенно собирается уехать. Ночью или завтра утром — она не имела понятия когда, но знала, что он точно уедет без нее. И еще знала, что она не должна этого допустить.

Уставшая и морально разобранная, она поставила сумочку на ковер и села рядом с ней, прислонившись к двери его номера. Ей просто необходимо провести здесь эту ночь. Она обхватила согнутые в коленях ноги руками и положила на них подбородок. Ах, если бы он поцеловал ее по-настоящему!.. Грейси закрыла глаза.

И, не успев даже вскрикнуть, опрокинулась в пустоту, лишившись опоры, ибо дверь его номера бесшумно и резко распахнулась.

— Что ты здесь делаешь?

Бобби Том строго смотрел на нее сверху вниз, но, кажется, в его голубых глазах не было ни капельки удивления. Смущенно улыбаясь, она поднялась с пола:

— Я пытаюсь уснуть.

— Ты собираешься провести под моей дверью всю ночь?

— Если кто-нибудь увидит меня, он подумает, что я одна из твоих поклонниц.

— Он подумает, что ты чокнутая, и вызовет врача!

Она и сама знала, что ведет себя очень глупо.

— Если ты дашь мне честное слово, что не уедешь завтра без меня, я сниму себе номер.

— Грейси, пойми, я не знаю даже того, что буду делать через час, не говоря уже о завтрашнем дне.

— Тогда боюсь, что мне придется заночевать здесь.

Бобби Том потер подбородок большим пальцем — этот жест, как она совсем недавно для себя уяснила, означал, что ее подопечный уже принял какое-то решение, но делает вид, что все еще обдумывает его.

— Ну так вот, слушай. Еще рановато укладываться в постель! Ты сможешь немного поразвлечь меня перед сном?

Грейси согласно кивнула, абсолютно не представляя себе, как она это проделает.

Он поднял с пола ее сумочку и закрыл дверь. Грейси вошла в гостиную.

— Боже, какая прелесть!.. — вырвалось у нее. Он повернул голову, недоумевая, что, собственно, могло тут ее поразить.

— Да, пожалуй, здесь довольно уютно.

Довольно уютно! Да за один букет полевых изящных цветов можно было отдать полжизни. Он так чудно сочетался с низенькой деревянной мебелью, украшенной искусной резьбой.

— Как можно не замечать такой красоты?

— Я всю жизнь мотаюсь по гостиницам, так что все они для меня на один лад.

Она подбежала к широкому — во всю стену — окну. Там ворочалось нечто темное и бархатистое, покрытое мириадами дрожащих огней.

— Это же Миссисипи!..

— Угу…

Он снял свой стетсон и прошел в спальню.

Ее наполнило предвкушение чуда: она находилась одна в просторной, как зал, комнате, из которой открывался такой чарующий вид. Грейси даже закружилась от счастья, потом посидела на кожаном диване, заглянула во все шкафчики и пошарила в ящиках письменного стола. В тумбочке под телевизором она обнаружила плотный листок с программой фильмов для взрослых. Взгляд ее зацепился за странное название: «Дирижеры оваций».

В тех редких случаях, когда Грейси доводилось останавливаться в отелях, она испытывала сильное искушение украдкой посмотреть какой-нибудь такой фильм, но мысль о том, что этот вид гостиничных услуг непременно отразится в счете, который пойдет путешествовать по бухгалтерским книгам «Шэди Экрз», всегда останавливала ее.

— Хочешь что-нибудь посмотреть? Бобби Том стоял за ее спиной. Она уронила листок на пол.

— О нет. Сейчас слишком поздно. Нам надо рано вставать…

— Мне кажется, кое-кто только что изучал программу эротических фильмов!

— Эротических фильмов? Я?

— Да, ты. Именно этим ты и занималась. Держу пари, что ты еще ни разу не видела таких лент.

— Отчего же? Очень даже видела. Целую кучу.

— Назови хоть какой-нибудь.

— Ну, например, «Неприличное предложение». Вполне сомнительный фильм.

— «Неприличное предложение»? Это твое понятие об эротике? — Он улыбнулся и поднял листок. — Так. Что же мы тут имеем? Пожалуй, вот… «Отказавшие тормоза».

Чувство собственного достоинства воспарило над любопытством:

— Я не одобряю таких вещей.

— Я не спрашиваю тебя, одобряешь ты это или нет. Я спрашиваю: хочешь взглянуть?

Она колебалась чуть дольше, чем надо бы.

— Вовсе нет.

Он засмеялся и нажал на кнопку дистанционки.

— Устраивайтесь поуютней, миз Грейси. Я бы на вашем месте ни за что на свете не упустил бы такой шанс.

Экран телевизора дружелюбно моргал, пока Бобби Том отыскивал нужный канал. Грейси осторожно опустилась на диван и села прямо, как школьница, положив руки на колени.

— Ну хорошо, включайте ваше кино. Я люблю фильмы про автогонки.

Он так смеялся, что чуть не выронил дистанционку, и продолжал смеяться, когда на экране появились нагие извивающиеся фигуры.

Она почувствовала, что начинает краснеть.

— Ой-ей…

Бобби Том еще раз коротко хохотнул и сел рядом с ней.

— Спрашивай меня, если не уследишь за сюжетом. Я уверен, что уже смотрел эту чушь.

Через пару минут она поняла, что никакого сюжета нет и в помине. Просто четверо голых людей суетились вокруг спортивной автомашины.

Бобби Том ткнул пальцем в экран:

— Видишь брюнетку с сумкой для инструментов на поясе? Она — главный механик мастерской. Другая девушка — ее помощница.

— Понимаю.

— А этот парень с большими…

— Ну да, — быстро сказала Грейси, — тот, что справа.

— Да нет же, киска, не тот. Я говорю о другом — с большими руками.

— О-у… да… вижу.

— Во всяком случае, это его машина. Они с приятелем пригнали в мастерскую раздолбанную тачку, чтобы отрегулировать клапаны.

— Клапаны?

— Ну да, и еще хотят, чтобы у них не текли трубки.

— Я понимаю.

— Они просят девушек проверить шаровые подвески.

— У-гу…

— А также отрихтовать щупы для измерения уровня масла.

Грейси резко повернулась к нему. Грудь Бобби Тома сотрясалась от беззвучного смеха.

— Ты все это сочиняешь!

Он рассмеялся в голос и вытер глаза.

Вскинув подбородок, она надменно сказала:

— Я сама прекрасно разберусь во всем, если ты перестанешь трепаться.

— Слушаюсь, мэм.

Грейси повернулась к телевизору и судорожно вздохнула. Парень с крупными, как грабли, руками, ухватив большую масленку, поливал темной жидкостью голые груди механика. Капли масла скатывались с ее сосков, и соски Грейси вмиг отвердели.

Непристойное действие продолжалось. Пораженная, Грейси не могла оторвать глаз от экрана, ощущая болезненную неловкость оттого, что она не одна. У нее пересохло во рту, в висках стучали мелкие молоточки.

Актер с большими руками, высунув от усердия язык, стал копаться в сумке для инструментов, подвешенной к поясу крутобедрой брюнетки. Длинные пальцы, выскользнув из прорехи в ткани, стали ощупывать кучерявый лобок.

Грейси непроизвольно свела бедра. И почувствовала движение возле себя. Бобби Том слегка шевельнулся и положил ногу на ногу. Взглянув на него краем глаза, она, к своему отчаянию, поняла, что он совсем не глядит на экран, а наблюдает за ней. Он уже не смеялся.

— Мне нужно еще поработать. — Его голос звучал холодно и отстранение. — Выключишь ящик, когда захочешь.

Подхватив свою сумку, он резко встал и двинулся к спальне.

Грейси недоуменно уставилась ему вслед. Что это с ним? Он ведь сам настоял на просмотре этого глупого фильма. Она покачала головой. Затем ее взгляд снова метнулся к экрану.

Бобби Том стоял в темной комнате и тупо глядел в окно. Из гостиной до него долетали слабые попискивания Грейси, заглушенные всхлипами актеров.

О-у, Джизус!

В течение последнего полугода его плоть молчала, никак не реагируя на флюиды окружавших его красоток, — и вот нате вам, извольте радоваться… Эта худая как палка и плоская как доска девица, безобразно одетая и некрасиво подстриженная, вызвала в нем острый прилив желания.

Бобби Том положил руки на подоконник. Если бы ситуация не была столь нелепой, он бы, пожалуй, рассмеялся. Эта лента и близко не лежала с тяжелым порно, но через пару минут просмотра эта пигалица так возбудилась, что не заметила бы и бомбы, разорвавшейся рядам.

За то время, пока он наблюдал за ней, у него и в самом деле возникла мысль овладеть всем ее достоинством, которым она с готовностью бы пожертвовала, но он в два счета с собой справился. Все же он был и оставался Бобби Томом Дэнтоном. Его можно вышибить из седла, но нельзя унизить. Он еще не настолько опустился, чтобы утолять жажду из первой придорожной лужицы.

Отвернувшись от окна, он подошел к столу и подключил модем своего дорожного компьютера к телефонной сети. Но пальцы его словно отяжелели и отказывались набирать шифр доступа к электронной почте. У него не было никакого настроения заниматься делами.

Ему вспомнилось выражение лица Грейси, когда она смотрела на Миссисипи. Сам он давненько не испытывал подобного всплеска чувств! Весь день Грейси тыкала его носом в вещи, которые он давным-давно перестал замечать. Группа причудливых облаков, водитель грузовика, похожий на Скруджа Мак-Дака, мордочка ребенка, прижатая к заднему стеклу семейного автомобиля. Когда он потерял вкус к простым проявлениям жизни?

Он посмотрел на клавиатуру компьютера и вспомнил, как радовался этой электронной игрушке, с помощью которой перед ним открылась дорога в большой бизнес. Сначала он играл на фондовой бирже, затем скупил акции небольшой компании по производству спортивных товаров. Вслед за этим он вложил деньги в радиостанцию, рекламирующую, теннисные туфли. Он иногда ошибался и прогорал, но чаще выигрывал кучу денег. Теперь он не мог бы точно определить для себя, что же его так влекло к этой игре. Он думал, что съемки в кино помогут ему как-то встряхнуться; но как дошло до дела, понял, что совсем не испытывает энтузиазма и к этому занятию.

Бобби Том шумно вздохнул и протер пальцами глаза. Он обещал Шэгу помочь с открытием нового ресторана, потом одолжил немного деньжат Элли и сказал Эй Джею, что даст его племяннику интервью для школьной газеты. Человек, которому постоянно везет, не имеет права говорить «нет», но иногда груз обязательств становится непомерно тяжел.

Теперь он должен ехать в Теларозу, чтобы отдать дань этому небольшому городку, который взрастил его; а у него цепенеют ноги и поеживается душа. Он сам настоял на съемках фильма в этом местечке, но теперь понял, что совсем не готов к встрече со своими земляками. Он знал, что уже утратил то, что они все еще надеются в нем отыскать.

Его появление в городке, как всегда, вызовет ажиотаж, но отнюдь не каждый житель Теларозы кинется к нему с распростертыми объятиями. Несколько месяцев назад он вступил в неприятный конфликт с Уэем Сойером, который пытался перебазировать в другие края «Розатек» — электронную фирму, возле которой кормилось полгорода. Сойер не прощал обид, и Бобби Тома отнюдь не радовала встреча с ним. Он также никак не мог наладить контакты с Джимбо Тэкери, новым шефом полиции города и врагом Бобби Тома со школьной скамьи. Но хуже всего то, что ему предстоит встретиться с целым курятником милых леди, которые понятия не имеют о том, что его сексуальная энергия улетучилась вместе с его футбольной карьерой, и которых каким-то образом он должен укрепить в их неведении.

Он выдернул модем компьютера из сети. Что ему делать с остатком жизни? Он жил, окружаемый ореолом славы так долго, что не знал, как будет существовать без него. С детства он всегда был наилучшим: олл-скул, олл-америкен, олл-спэйс — и вдруг перестал таковым быть. Обычные люди не сталкиваются с такого рода проблемой до самого выхода на пенсию, то есть до шестидесяти лет. Но он вылетел из седла в тридцать три и не имел представления, как быть дальше. Он знал, как действовать на приеме мяча, но не имел понятия, как стать обычным человеческим существом.

За стенкой кто-то взволнованно охнул, и Бобби Том нахмурился, вспомнив, что он не один. Эта девчонка была очень забавна в своей непосредственности, вот почему он продержал ее весь день возле себя. Однако всем этим забавам пора положить конец. То, что его возбуждает такая мелкая рыбка, как Грейси, наводит на грустные мысли, что сексопатологи существуют не зря.

Убрав компьютер в дорожную сумку, он принял решение. У него в жизни хватает проблем, и ему не нужны лишние. Первое, что он сделает завтра, — это избавится от Грейси Сноу.