Разбивая волны

Глава 9

Понедельник.

Ближе к вечеру.

После того как я сдала в чистку бабушкино платье, получила квитанцию и еще раз поклялась Фиби, что приеду к ней завтра в девять, я отправилась прямиком в адвокатскую контору, расположенную по соседству с «Монархом». Но дверь конторы была заперта, и на ней висела табличка: «Уехал в суд».

«Что такое “не везет” и как с ним бороться?!» – подумала я, разочарованно выдыхая воздух и доставая мобильник. Проигнорировав полтора десятка СМС от моих студентов, которые интересовались, когда же я выставлю оценки за их контрольное задание, я сфотографировала телефонный номер адвокатской конторы. Придется позвонить мистеру Спенсеру попозже.

Я уже ехала домой к бабушке, когда мой телефон неожиданно зазвонил, и на экранчике высветилось имя Джейн Харрисон. «Она меня боится», – вспомнила я слова Кэсси.

Выглянув в окошко, я свернула на засыпанную гравием парковочную площадку, тянувшуюся вдоль побережья, и только после этого ответила на вызов:

– Алло?

– Грейс в больнице, – сообщила Джейн после того, как поздоровалась. – Врачи еще не закончили исследования, так что…

У меня упало сердце. На мгновение я даже представила себе, как Грейс лежит на больничной койке в глубокой коме: кислородная маска на лице, в руки, которые всего несколько часов назад управляли велосипедом, воткнуты толстые иглы капельниц, а в углу астматически вздыхает аппарат искусственной вентиляции легких.

Не выключая мотора, я поставила машину на ручной тормоз.

– Ваша Кэсси предвидела, что с Грейс произойдет это несчастье, – сказала Джейн без тени сомнения. – Точно так же, как и в случае, когда Этан спрыгнул с качелей и сломал ногу. Был и еще один инцидент… Одна девочка из нашего первого класса поскользнулась на полу в столовой и разбила локоть. Кэсси заранее знала, что это случится.

Слушая ее, я смотрела в окно на линию прибоя. Подгоняемые ветром волны с силой обрушивались на берег, в небе клубились тучи.

– …Я уверена, что были и другие случаи, о которых я ничего не знаю, не так ли?

Я похолодела.

– Почему вы спрашиваете?

В трубке послышались какие-то щелчки, словно Джейн Харрисон в нерешительности нажимала на кнопку шариковой ручки, то убирая, то выдвигая стержень.

– Не могли бы вы привести Кэсси ко мне, скажем, завтра утром?

– Мы сейчас в другом городе.

– В другом городе? А в… Я хотела сказать – когда вы вернетесь?

– Скоро. А в чем дело? – На мгновение мне показалось, что Джейн передумала отстранять Кэсси от занятий, но почти сразу поняла, что проблема в чем-то другом.

– Да нет, все в порядке… – Джейн неловко откашлялась. – Все в порядке, мисс Бреннан. Я подожду… то есть это не срочно. Скажите, пожалуйста, как там Кэсси?

– Нормально. – Я решила обойтись без душераздирающих подробностей. – А как дела у Грейс?

– У нее все хорошо, не волнуйтесь.

Я невольно выпрямилась.

– Все хорошо?! – переспросила я, не веря собственным ушам. Ведь Кэсси утверждала, что Грейс получит тяжелейшие травмы и будет «очень долго спать» – слова «кома» она еще не знала. Не удивительно, что я была готова к худшему.

– Грейс чувствует себя довольно неплохо, – повторила Джейн. – Учитывая обстоятельства, конечно… Может быть, Кэсси ей позвонит? Я уверена, Грейс будет очень рада.

У меня даже голова закружилась, и я крепче сжала в руке мобильник.

– Но… как? – выдавила я.

– Я не могу полностью согласиться с методами убеждения, которые использует ваша дочь, однако она умеет быть довольно настойчивой, – пояснила Джейн Харрисон. – Она все-таки убедила Грейс, что ездить без шлема опасно. Буквально за день до происшествия Элис Калинг купила дочери новый шлем, который в итоге и спас ей жизнь. Грузовик, который проехал на красный свет, задел заднее колесо ее велосипеда, Грейс упала и ударилась головой, но шлем… – Джейн немного помолчала. – В общем, если бы не Кэсси…

В трубке снова раздался какой-то шорох, и мне показалось, что Джейн повернулась в своем офисном кресле к окну и, пытаясь собраться с мыслями, тоже, как и я, смотрит на облака.

– Молли… мисс Бреннан… – снова заговорила Джейн Харрисон. Чувствовалось, что ее буквально переполняют эмоции. – Ваша Кэссиди спасла Грейс! Я не сомневаюсь, что она не стала бы просить родителей купить ей новый шлем, если бы ваша дочь не… если бы она не была столь настойчива. Калинги понятия не имели, что Грейс снимает шлем, когда ездит на велосипеде, – об этом знала только Кэсси. Наверное, он был ей мал… Элис Калинг как-то говорила мне, что Грейс жалуется на неудобный шлем, но она считала, что это просто отговорки – большинство детей не любит надевать защитное снаряжение. Но благодаря Кэсси Калинги купили дочери новый шлем, и… Да вы хоть понимаете, что сделала ваша дочь?!

Это, несомненно, был риторический вопрос. Я отлично понимала, что сделала Кэсси. В конце концов, она настолько допекла подругу, что та попросила мать купить ей подходящий по размеру шлем. Таким образом, моя дочь повлияла на исход предвиденного ею события и сумела изменить судьбу девочки.

А это значит… Это значит, что я могу попробовать сделать то же самое!

Сделанное мною открытие по-настоящему ошеломило меня. От радости я готова была носиться кругами вокруг машины. Наверное, я бы так и сделала, если бы не внезапно ослабевшие колени.

– У вас очень необычная дочь, мисс Бреннан, – сказала Джейн.

– Да, пожалуй, – согласилась я.

На этом разговор закончился. Мы попрощались, я дала отбой и сунула телефон обратно в сумочку. Нужно было ехать дальше, но я по-прежнему не могла пошевелиться. Напряжение, в котором я подспудно пребывала с тех самых пор, когда Кэсси заявила, что я утону, схлынуло, и ему на смену пришла такая слабость, что я буквально растеклась по сиденью. Даже просто поднять руку казалось мне непосильной задачей. Тем не менее моя голова продолжала работать, и я подумала, как это важно – получить доказательство того, что пророчества Кэсси вовсе не обязательно сбываются именно так, как она предвидела. Я была уверена, что смогу изменить свою судьбу, но не знала, что нужно для этого предпринять. Чтобы решить этот вопрос, мне нужно было знать как можно больше подробностей своего предполагаемого утопления.

Резкий ветер стучался в стекло машины, волны яростно бились о берег, косматые тучи сплошной чередой проносились надо мной – на сушу надвигался грозовой фронт. Дождя, правда, еще не было, но воздух уже был насыщен влагой, а небо вспарывали ослепительные молнии. И все же время у меня пока было…

Лично я рассчитывала еще лет на сорок.

Узкая полоса берега манила к себе. Состояние глубокой расслабленности неожиданно сменилось приступом энергии; мною овладел охотничий азарт. Выключив двигатель, я выбралась из машины. Соленый океанский ветер тотчас разметал мои волосы, а потом принялся рвать и трепать мою одежду, но я смело повернулась к нему лицом и, обхватив себя за плечи, двинулась вдоль пляжа, держась у самой линии прибоя и внимательно глядя под ноги.

В наши дни действительно ценные «слезы русалок» встречаются не так часто, как хотелось бы, к тому же я была уверена, что за прошедшие выходные любители красивых стекляшек основательно прочесали пляж. Возможно, мне повезло бы больше, если бы я зашла поглубже в воду, но для такой охоты мне нужны были гидрокостюм и сачок-сетка. Без них обследовать узкую полосу камней и ракушек, на которую то и дело накатывали свирепые волны, было практически невозможно. Кроме того, сегодня я не хотела рисковать – в конце концов, я же обещала Кэсси, что буду держаться подальше от воды!

И все же отказаться от поисков было выше моих сил, поэтому я отошла на пару шагов от границы прибоя и продолжила медленно идти вдоль пляжа и высматривать, не сверкнет ли в песке стеклянная драгоценность.

Я полюбила собирать «слезы русалок» с тех самых пор, как мы переехали в Калифорнию. Каждый найденный мною обкатанный кусочек стекла означал, что где-то ждет меня еще более красивая «слеза русалок», и я просто не могла остановиться. Мое желание собрать как можно больше осколков старинных бутылок и ваз, выглаженных морем и снова выброшенных им на берег, было слишком сильно, чтобы я могла ему сопротивляться.

За многие годы я проделала по пляжам Калифорнии путь длиной в не одну сотню миль. Камни для своих украшений – я называла их камнями, потому что они были слишком красивыми, чтобы именовать их стекляшками, – я подбирала очень тщательно, а потом оправляла в скрученную или обычную серебряную проволоку, обращаться с которой научилась очень быстро. В разных местах на побережье мне попадались экземпляры поистине редкостной красоты, и все же больше всего «слез русалок» я находила именно здесь, в Пасифик-Гроув, – среди галек, пустых раковин, плавника и другого выброшенного прибоем мусора.

Почему «морского стекла» было больше всего именно в Пасифик-Гроув, неподалеку от дома, в котором я выросла? Как ни странно, я знала ответ на этот вопрос. Причиной номер один было довольно сильное течение, подходившее близко к берегу. Вторая причина была исторической. В одной книге я прочла, что больше века назад весь городской мусор и отходы свозили в огромных конных фургонах на побережье и сбрасывали в океан в районе моей любимой Бухты влюбленных. Впоследствии в нескольких милях дальше по побережью была организована новая официальная свалка. Большая часть попадавшего туда мусора сжигалась, но битые бутылки и стекло, как и прежде, попадали в океан, чтобы спустя век превратиться в маленькие драгоценности.

Даже после того, как бутылки стали делать из пластика, а правительство приняло несколько весьма строгих законов об охране окружающей среды и о переработке и утилизации бытовых и промышленных отходов, «морское стекло» продолжало появляться на побережье, хотя и не в таком количестве, как когда-то. Это сделало каждый обкатанный водой до шелковистой гладкости кусочек стекла поистине драгоценной находкой. Мусор превращался в сокровище, и это казалось мне настоящим волшебством.

Одним из таких сокровищ был кусочек стекла, которое я носила у самого сердца.

Воспоминания нахлынули на меня, словно волна, и на мгновение я отчетливо увидела свою собственную руку – руку двенадцатилетней девчонки, – вытянутую вперед ладонью вверх, и округлый, чуть щербатый кусочек «морского стекла», который Оуэн только что отыскал в песке. В те времена он довольно часто присоединялся ко мне во время моих поисков – к примеру, по воскресеньям, возвращаясь с родителями из церкви, Оуэн спешил на пляж, даже не заходя домой. Его отец просто притормаживал у обочины, и Оуэн выскакивал из машины, махал родителям рукой на прощание и, сбрасывая на ходу ботинки и закатывая повыше штанины своих единственных приличных брюк из парусины защитного цвета, мчался туда, где я бродила по щиколотку в воде и морской пене.

В один из таких дней он и нашел камень, который я носила до сих пор, надежно спрятав его под толстым вязаным свитером.

Я помнила, как Оуэн протянул мне свою находку – небольшой осколок в форме полумесяца редкого нефритово-зеленого цвета. Он держал его двумя пальцами, так что солнечные лучи проникали в толщу стекла, заставляя его сверкать, как настоящий драгоценный камень.

В первый момент я даже не поняла, что он собирается сделать, и в ответ показала ему свою добычу – несколько мелких и тусклых стекляшек, которые выглядели довольно бледно по сравнению с сокровищем Оуэна.

– Какой красивый!.. – выдохнула я в восхищении. – Я еще никогда не видела ничего подобного!

Вместо ответа Оуэн сжал пальцы, спрятав камень в кулаке, и я обиженно надула губы. Я и в самом деле была разочарована – мне хотелось полюбоваться его находкой подольше.

Оуэн снова разжал руку. Камень лежал у него на ладони.

– Это тебе.

– Правда? – Я осторожно взяла у него нефритовую искорку и поднесла к солнцу. – Он… он прекрасен! – пробормотала я.

Порыв ветра взметнул мои волосы, бросив их в лицо. Несколько прядей прилипли к губам, и Оуэн осторожно отвел их в сторону.

– Ты тоже, – проговорил он, и его глаза вдруг расширились, словно собственные слова удивили его самого, но уже в следующую секунду его лицо приобрело выражение непреклонной решимости и еще чего-то такого, что я никак не могла определить. Робея, я взглянула на него. Оуэн положил ладонь на мой затылок и привлек к себе. В одно мгновение его лицо оказалось так близко, что знакомые черты расплылись, и я несколько раз моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд на его лице. А еще через секунду его губы прижались к моим губам…

Мне тогда было четырнадцать, ему – шестнадцать, и это был наш первый поцелуй, неожиданный и прекрасный, как найденное им «морское стекло».

Оуэн отстранился первым. Его лицо снова возникло в нескольких дюймах от моего, большой палец легко скользнул по подбородку.

– Привет!..

– Привет, – ответила я и застенчиво улыбнулась.

– Надеюсь, ты не против, что я… что я тебя поцеловал? – заговорил он с какой-то нервной поспешностью. – Я… я просто очень долго этого ждал, и вот…

При этих словах я почувствовала во всем теле небывалую легкость. Казалось, еще немного, и я просто взлечу.

– Ты… ждал? – переспросила я. – Правда?

Несколько раз энергично кивнув, Оуэн прикусил нижнюю губу, посмотрел на меня пристально… и поцеловал снова.

Что-то тускло сверкнуло у меня под ногами, и я рывком вернулась в настоящее. Наклонившись, я отгребла в сторону несколько мелких камней и увидела застрявший в песке молочно-белый осколок. Стекло такого цвета попадалось довольно часто, но его форма, – а этот камень был изогнут в точности как зеленый полумесяц, который я много лет носила на груди, – была очень редкой. Сжимая находку в кулаке, я представила, как она будет выглядеть в серебряной оправе на фоне черной ткани. Похоже, решила я, из этого кусочка стекла можно будет изготовить очень эффектное украшение.

Пряча камешек поглубже в карман джинсов, я заметила, что в песке неподалеку блестит что-то еще. Опустившись на колени, я поползла вперед и успела схватить еще один камешек, прежде чем взбаламученная вода утащит его обратно на глубину. И сразу же, не дальше чем в двух футах, сверкнул еще один кусочек стекла. Он был светло-голубым, как морская пена, и имел форму капли.

«Слезы русалок»…

Когда-то бабушка Мэри рассказывала мне легенды о морских девах, которые усмиряли штормы, чтобы их возлюбленные моряки могли безопасно добраться до берега, и горько оплакивали тех, кто навсегда сгинул в далеких морях. Упав в воду, слезы морских дев обращались в стекло. До сих пор волны выносят на берег «слезы русалок» – драгоценные свидетельства неумирающей любви.

Одно из таких свидетельств я носила на груди в виде кулона. Другое было у Кэсси…

Кэсси!!!

Что, черт побери, я здесь делаю?!

Тучи над моей головой наконец-то разразились дождем. Капли дождя падали на песок, оставляя на нем крошечные впадины. Очередная нахлынувшая на берег волна вспенилась около моих ушедших в песок коленей, и я вдруг оказалась по бедра в холодной воде.

«Проклятье!»

Вскочив на ноги, я бросилась вдоль берега назад – туда, где осталась моя машина. Океанские волны тянулись ко мне, с грохотом обрушивались на пляж, и мне казалось, что сама смерть гонится за мною по пятам. Кровь оглушительно шумела в ушах, не хватало воздуха. Неужели, думала я, мой жребий настигнет меня здесь и сейчас – до того, как я успею сделать хоть что-то, чтобы изменить свою судьбу?

Джинсы промокли чуть не до пояса, и я почувствовала, как леденящий холод сковывает мышцы, мешая бежать. Что-то острое врезалось в мою ладонь, я поднесла предмет к глазам и увидела кусочек «морского стекла». О господи, подумала я, о чем я только думала?

Ни о чем.

Я вела себя глупо и неосторожно. И безответственно.

Голубая стеклянная капля упала на песок. Я снова взглянула на свою ладонь и увидела на ней крошечные капли крови, которые тут же смывал дождь.

Скрипнув зубами, я вцепилась в рулевое колесо и несколько раз сильно его дернула, словно хотела вырвать его из приборной доски. «Дура!.. Дура!.. Дура!..» Я стукнула по рулю кулаком, потом откинулась на спинку сиденья и заплакала.

Я не хотела умирать.

Я жалела Кэсси, носившую на своих плечах бремя, которое не по силам и взрослому человеку.

Плакала я и об Оуэне. Встреча с ним потрясла меня до глубины души, но я знала, что вернуться к прошлому мы не можем. Никогда. Я просто не могла этого допустить. А еще я плакала о своей матери, чья жизнь оборвалась так рано. Ах, мама, думала я, прижимая ладони к груди. Я жила без нее уже двенадцать лет, но мне по-прежнему ее не хватало. Кэсси тоже может остаться сиротой, подумала я, и все из-за моей глупости. И когда я только пойму, что любая моя ошибка может иметь самые сокрушительные последствия не только для меня самой, но и для моей дочери? А ведь я только что чуть не совершила свою последнюю ошибку!

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я успокоилась настолько, что почувствовала себя в состоянии ехать домой. Остановив машину перед домом бабушки, я вышла на тротуар и вдруг увидела Кэсси, которая, стоя у калитки Оуэна, выливала в кювет грязную воду из ведра. Оуэн тоже был здесь – он скручивал садовый шланг. Услышав хлопок дверцы, оба подняли головы и посмотрели в мою сторону, а Оуэн помахал мне рукой.

– Что вы делаете под дождем? – спросила я, подходя ближе.

– Кэсси помогала мне мыть машину, – ответил Оуэн несколько раздраженным тоном и бросил быстрый взгляд на небо. – К сожалению, дождь начался раньше, чем я рассчитывал.

Я повернулась к Кэсси – и замерла на месте. Ее лицо стало белым, как известь, хрупкие плечи сотрясала дрожь. Губы Кэсси шевелились, но с них не слетало ни звука.

– Кэсси, что с тобой? – спросила я, чувствуя подступающую панику. – Что?!

– Ты ездила к морю. – Кэсси набрала полную грудь воздуха и завопила: – ТЫ ЕЗДИЛА К МОРЮ!!! – Подхватив с земли грязную губку, она изо всех сил шлепнула ею по крылу «Камаро». – ЗАЧЕМ?!! – Еще шлепок. Мыльная вода так и брызнула во все стороны. – Зачем? Зачем?! Зачем?!! – Каждое слово Кэсси сопровождала новым ударом по машине, и застрявшие в губке мелкие камешки оставляли на краске глубокие царапины.

– Кэсс!.. – прошипел Оуэн.

– ЗАЧЕМ?!! – истерично взвизгнула Кэсси и разрыдалась.

От ее крика мне стало не по себе.

– Извини, Кэсси. Я просто… просто собирала «слезы русалок». – Я сунула руку в карман. – Посмотри-ка, что я нашла!

Я протянула ей раскрытую ладонь, на которой лежали пять найденных мною кусочков стекла, но Кэсси наотмашь шлепнула губкой по моей руке, и драгоценные находки полетели на дорожку.

– Ты меня не слушаешь! – Кэсси топнула ногой. – Не подходи к воде! Ты же обещала!

– Но я… Но со мной же ничего не случилось! – попыталась возразить я.

– Нет! Нет, случилось. У тебя другой цвет! Неправильный!

– Но я даже не подходила близко к воде. Я…

– Врешь! – Кэсси показала пальцем на мои мокрые джинсы и облепленные песком туфли. – Ты врешь! – Она швырнула в меня губкой. Та попала мне в грудь и отскочила, оставив на свитере несколько клочков мыльной пены.

– Послушай, Кэсс…

Но она уже отвернулась и смотрела на Оуэна. Ее губы дрожали, зрачки были расширены от страха. Больше всего на свете мне хотелось подхватить ее на руки, прижать к себе и пообещать, что все будет хорошо, но я не могла. Я нарушила наш уговор, обманула дочь и понимала это.

– Ты умрешь! – громко всхлипнула Кэсси, и я почувствовала себя так, словно это уже произошло. – Ты умрешь, и я останусь одна! Не хочу! Не бросай меня, мам-а-а!.. – Последнее слово она почти провыла, и я инстинктивно потянулась к ней, но Кэсси оттолкнула мои руки и, круто повернувшись на каблуках, бросилась бежать к бабушкиному дому. Вот ее башмачки простучали по ступенькам крыльца, громко хлопнула входная дверь, и мы с Оуэном остались на дорожке одни.

В первую секунду я хотела побежать за ней, но вовремя сообразила, что это ничего не даст. Надо подождать, пока Кэсси хоть немного успокоится. В таком состоянии она все равно не стала бы меня слушать.

– Господи, какого же дурака я сваляла! – воскликнула я и закрыла лицо руками.

Оуэн некоторое время стоял неподвижно, потом шагнул вперед. Он заставил меня опустить руки и осторожно убрал с моего лица прилипшие к нему волосы. Дождевая вода потекла по моей шее.

– Извини. – Я показала на исцарапанное крыло «Камаро». – Я заплачу за ремонт.

Оуэн наклонился и, подобрав губку, бросил ее в ведро. За калиткой палисадника заскулили Грязнуля и Пачкуля.

– Ты мне так и не ответила… – проговорил он.

Я удивленно взглянула на него.

– Насчет чего?

Калитка вздрогнула и заскрипела, когда кто-то из лабрадоров с разбегу ударился в нее всем телом. В щели под досками мелькнула широкая лапа.

– Насчет Кэсси. Она – такая же, как ты?

Я отвела взгляд, но все же успела заметить, что в глазах Оуэна вспыхнул огонек. Похоже, он получил ответ на свой вопрос.

– Я уже знаю, что она видит энергетические поля. Что еще она может? Кто она? Эмпат? Ясновидящая?.. – Он слегка повысил голос, пытаясь заглушить скулеж и лай рвущихся на свободу собак. – Или она обладает внушением, как ты?..

– Нет, она не такая, как я! – выкрикнула я, начиная терять самообладание, и в тот же момент над нашими головами сверкнула ослепительно-яркая молния. – Она хорошая, добрая, невинная девочка, и…

– Ты тоже когда-то была такой.

Старина Оуэн! Он никогда не позволял себе осуждать меня и мои способности. Он принимал их как мою неотъемлемую часть. Однажды он сказал, что без них я была бы совершенно другой. К сожалению, я не могла относиться к себе с таким же спокойствием и рассудительностью.

– То, что я сделала, было… отвратительно. – Я отвернулась.

– Но что ты сделала, Молли?

Не дожидаясь моего ответа, Оуэн приблизился еще на полшага, и я вдруг ясно ощутила рядом с собой его надежное, успокаивающее присутствие.

– Тогда, много лет назад, ты оттолкнула меня из-за этого, да?.. Из-за какого-то своего поступка? Я ведь так и не смог понять, что между нами пошло не так и почему ты вдруг расхотела быть со мной. Твои родители умерли, и почти сразу ты меня бросила. У меня создалось такое впечатление, словно… словно… – Он сморщился и прищелкнул пальцами. – Можно было подумать, что ты вдруг забыла все, что тебе было дорого.

– Не смей меня упрекать!

– Я тебя вовсе не упрекаю.

Снова сверкнула молния – такая яркая, что у меня перед глазами еще некоторое время плавали черные пятна.

– Отлично! Тогда перестань задавать мне эти глупые вопросы, мне сейчас не до тебя, – отрезала я. Мне и без этого казалось, будто я балансирую на краю обрыва, и лишние проблемы были сейчас ни к чему.

В небе над крышами загремел гром, словно столкнулись два товарных поезда. Собаки за калиткой завыли. Дождь сразу усилился, и я почувствовала, что начинаю стучать зубами от холода.

Оуэн сурово посмотрел на меня.

– Что с тобой случилось?

Я уже открыла рот, чтобы послать его подальше, но тут калитка распахнулась с такой силой, что даже ударилась с наружной стороны о забор. Грязнуля и Пачкуля выскочили наружу, они с разгона налетели на меня, и я замахала руками, пытаясь устоять на ногах. Наверное, я бы все-таки упала, но Оуэн вовремя подхватил меня и прижал к своей груди.

Не переставая лаять, оба лабрадора промчались вдоль улицы и пересекли бульвар перед самым носом большого внедорожника, который едва успел затормозить. Оуэн выругался и, отстранившись, посмотрел мне прямо в глаза. Даже не знаю, что было бы, дай он волю своим чувствам, но в последний момент Оуэн сдержался.

– Поговорим позже, – процедил он и, не дожидаясь моего ответа, бросился вслед за собаками.