Раздевайся, Семёнова!

Глава 1

– Имя-фамилия?

– Семёнова. Катерина.

Строгая дама в очках и со старомодным начесом вбила мои данные в клавиатуру компьютера и, не глядя, протянула через стойку руку.

– Билет и соцкарту, Семёнова Катерина.

– Пожалуйста.

Я вложила ей в ладонь две заранее приготовленные пластиковые карточки.

– Тэээкс… – протянула дама, сверяя информацию с той, что была видна только ей. – Посмотрим, посмотрим, что тут у тебя…

Пожалуйста, скажи, что это какая-то техническая ошибка, ну пожалуйста… – мысленно умоляла я.

Увы. Мольбы мои остались безответны.

– У тебя задолженность, Семёнова. – решительно сказала женщина. – Потому и стипендия не зашла.

Я знала. Вот ведь козел.

– А п-по-какому предмету?

Она могла бы и не отвечать. Я и так отлично знала, кто мог зарезать меня на таком идиотизме, как посещаемость – невзирая на вполне себе сданный экзамен. Посещаемость – «неуд», экзамен – «хорошо». На выходе имеем тройку, и прощай стипендия.

Дама подтвердила мои опасения и добавила.

– Точнее даже не задолженность – оценка-то есть. Только она ровно на один бал ниже, чем та, что требуется для продления стипендии.

Только один препод мог тянуть с решением аж до самого второго семестра, нисколько не беспокоясь о том, что у студента не будет времени пересдать или как-то решить эту проблему до того, как ему откажут в стипендии.

Виктор Алексеевич Знаменский, преподаватель вводного курса «Стратегия и планирование бизнеса» – кандидат наук с западным дипломом, международное светило с бесчисленным количеством монографий. В недалеком прошлом – исполнительный директор IT-гиганта «Neotech», на мою беду решивший вдруг податься в науку и преподавание. Презрительный красавец, разодетый всегда так, будто собирался на очередное заседание ОПЕК, плюющий на наши бедные головы и играющий судьбами студентов так, будто мы были шариками в его личной биллиардной.

А ведь эта сволочь не только лишила меня академической стипендии, внезапно поняла я – его гребанная тройка ставила под угрозу программу, на которую я безумно хотела попасть. Не тянула я на МИЭФ[1] с тройками.

– Чтоб он сдох! – отчетливо проговорила я, ни к кому особо не обращаясь.

Дама усмехнулась – как мне показалось, в чем-то со мной соглашаясь.

– Тебе меньше всего надо, чтобы он сдох, Семенова. Кому ты пересдавать тогда будешь?

– Чего пересдавать? – не поняла я.

– Как чего? Экзамен. Тебе ж теперь пятерка нужна, раз Знаменский завалил тебя по посещаемости. Экзамен имеет больше веса – сдашь на пять с плюсом, получишь общий бал «хорошо».

Ага, сдашь ему. Рассказывали мне, как легко к нему пробиться.

Во-первых, Знаменский – один из тех преподавателей, которых никогда нет на кампусе.

Во-вторых, даже когда он есть, записываться к нему надо чуть ни за неделю вперед – причем в предбаннике перед его кабинетом всегда сидит его личная секретарша, которую он нанял на свои личные деньги. Буржуй сраный.

Как вспомню это ее грозное «а тебе назначено?!», до сих пор трясет всю от страха.

В-третьих, даже если я к нему и пробьюсь – где гарантия, что этот именитый мудак согласится принять пересдачу вне сроков допсессии? Кто я такая? Чем отличилась? И к кому пойду, если откажет? Вышка – это не какой-нибудь провинциальный колледж, чтоб бюджетников за уши вытягивать. Не умеешь хорошие оценки получать, переходи на платное. Или вообще, вали отсюда в свой… откуда ты там приехала к нам за большим и светлым будущим? Омск? Село под Омском?! Ну вот и сиди в этом своем селе… А у нас тут кто поумнее пусть остается, да поизворотливее. И с родителями, у которых есть хоть какие-то возможности поддержать кровиночку…

Бормоча себе под нос и отпугивая выстроившихся в очередь студентов, я поплелась из деканата прочь.

И ведь ладно бы на самом деле прогуливала... Я ж работала! Вкалывала, как папа Карло, чтоб хоть как-то концы-концами сводить – то цветы продавала в переходе метро, то рекламу расклеивала. Пару раз даже нянькой нанималась к детям аспирантов и младших преподов. Зарабатывала копейки, но копейка к копейке – наскребалось достаточно.

А теперь, без стипендии… Придется еще больше крутиться, еще больше лекций и семинаров пропускать. И куда скатится моя и так пошатнувшаяся успеваемость? Кому я потом нужна буду с синим дипломом?

– Ну, в чем там проблема? – хлопнула меня по плечу Юлька Морозова – одногруппница, лучшая подружка с самого первого дня учебы. В деканат мы с ней приехали вместе, прямо из общежития – мы вообще все делали вместе, в том числе и жили, деля комнату в квартирном блоке из двух таких же.

В очереди Юлька стоять отказалась, ходила за чаем с булочкой в кафетерий этажом ниже. Нет, не подумайте – деньги на подобную ерунду мы с подругой не просто так выбрасывали. Чай с булочкой заменял нам ужин в те дни, когда мы собирались посидеть за учебниками, вместо того, чтобы поехать домой или вообще завалиться к кому-нибудь на сабантуй. Последнее, к слову, побеждало любое рвение – потому как где еще можно набить животы какой-нибудь присланной из дома вкуснятиной?

– Чего-нибудь покрепче бы… – тоскливо вздохнула я, принимая у Юли картонный стакан и пакет со сдобой.

– Покрепче?! Тебя отчисляют! – ужаснулась подруга, не совсем правильно расшифровав мое пожелание, вкупе с похоронным выражением лица.

Не откладывая разговор в долгий ящик, я рассказала ей обо всем, что узнала.

– Знаменский, говоришь… – выслушав, подруга нахмурилась, будто вспоминая что-то.

Я кивнула. Юлька вдруг остановилась и как-то странно помялась. Пожевала губами и решительно свернула в коридор, ведущий к лифтам.

– Поехали-ка в общагу, кое с кем переговорим, а то ты мне не поверишь…

– Как в общагу? Мы же хотели в библиотеку… – завозмущалась я, вспомнив о том, что мы собирались копировать статьи к завтрашнему семинару. В онлайн мы точно не найдем всех нужных материалов...

– Это важнее, – отрезала подруга.

И мы поехали в домой, в общагу на Переяславскую.

По дороге Юлька все так же загадочно молчала, и в ответ на мои приставания лишь коротко мотала головой – «позже».

Я просто сгорала от нетерпения и любопытства.

Благо ехали мы быстро, и не прошло и двадцати минут, как уже проходили турникет на проходной многоэтажного здания, полностью оккупированного студентами родного ВШЭ.

Вместо нашего, восьмого этажа Юлька почему-то нажала кнопку последнего, двенадцатого.

– К кому едем? – озадаченно спросила я, чувствуя, что еще немного, и озадаченность станет моим вторым «я».

– К одной девочке, с третьего курса, – это было первое более-менее пространное объяснение нашего путешествия, и сказано оно было с таким видом, будто это должно было раз и навсегда удовлетворить мое любопытство, и заставить меня смириться и заткнуться.

И я заткнулась – вернее, заткнула рот булкой с сахарно-розовым кремом внутри.

К девочке, так к девочке.

***

«Девочкой» оказалась высокая, ярко размалеванная девица, на вид лет эдак двадцати пяти, мерно перекатывающая жвачку.

– Чего вам? – вместо приветствия спросила она.

Ишь ты – еще и хабалистая!

– Рит, ты меня не помнишь, наверное, – затараторила Юлька. – Мы пару месяцев назад общались в раздевалке, в спортзале… Ты рассказывала нам кое-что…

– «Мы»? – девица подняла бровь. – Мы общались?

Юлька смутилась.

– Ну… я там стояла просто… рядом.

– Подслушивала, значит? – констатировала факт Рита.

– Ну, не то, чтобы… – покраснев, Юлька пожала плечами.

Девица наконец глянула на меня.

– А это кто?

– Это Катя, мы с первого курса. А я – Юля…

Рита вздохнула.

– И чего вы от меня хотите, Катя и Юля?

Оглядевшись, подруга внятно проговорила ­– страшным, громким шепотом.

– Мы хотим знать, как именно Знаменский шантажировал тебя с ним переспать.

***

– Что?!

Мы вскричали это вместе – я и Рита. Только я с натуральным возмущением в голосе, а она – явно с деланным. Не дожидаясь, пока перед нами захлопнут дверь, Юлька поспешила добавить умоляющим голосом.

– Пожалуйста, Рит… Нам очень надо знать, как дело было… Ты же все равно уже рассказала девчонкам…

Пару секунд было непонятно, чего Рита хочет больше – наорать на нас или плюнуть нам в лицо. Потом, внезапно приняв совершенно другое решение, она отступила на шаг назад, пропуская нас в квартиру.

– Первая дверь налево, – проинструктировала она, подталкивая нас по коридору в глубь жилого блока.

В ее комнате, как и полагается, стояли две кровати, однако соседки не было дома, что предоставляло нам возможность пообщаться наедине.

Я до сих пор не могла прийти в себя. «Шантажировал переспать…»

Как так – «шантажировал»? А главное, зачем? Высокий, по-мужски красивый, фигурой явно не пренебрегает… На вид еще сорока нет. Жгучий брюнет с модной небритостью и грубовато-богемным шармом в каждом движении… К тому же богатый – преподом-то небось со скуки заделался.

Зачем шантажировать студенток тому, перед кем бабы и так штабелями должны укладываться?!

– Садитесь что-ли, – предложила Рита, указав на кровать. Сама же упала в кресло и для драматичности подержала у лица руку, закрывая глаза.

Из уважения к жертве мужского произвола мы выдержали почтительную паузу. Наконец, переглянувшись со мной, Юлька негромко крякнула.

– Знаменский… он любит… власть, – опомнившись, загробным голосом начала Рита, будто отвечая на мой невысказанный вопрос. – Любит подчинить себе и заставить почувствовать себя в безвыходном положении… Загнать девушку в угол, как собаки загоняют оленя, обложив его со всех сторон…

Мы снова переглянулись. Вот оно, значит, что… Простые отношения его не устраивают…

– Поэтому он злоупотребляет служебным положением? – догадалась Юлька. – Взрослую, самостоятельную женщину особо не загонишь… А что конкретно у вас было-то? И почему ты не нажаловалась? Ты ведь из-за него в прошлом году академ взяла?

– А как на него нажалуешься? – огрызнулась Рита. – Доказательств-то нет. И вообще, он – звезда мирового масштаба, одних вливаний из его фондов столько, что стипендию его имени учредили… Ну, да вы в курсе…

– Так что конкретно он предлагал? И какими словами? – не отставала Юлька.

Я с удивлением посмотрела на подругу. С каким-то подозрительным азартом она все это выспрашивает – аж глаза загорелись.

Не обращая на признаки нездорового любопытства, Рита охотно рассказала – уже без особой драматичности.

– Ну что… Сказал, что, если не лягу под него, будут проблемы. Раздевайся, говорит, Грачёва, ложись на стол и раздвигай ноги. Буду тебя грязно иметь!

– Ой! – Юлька ахнула и поежилась. – Че, прям так и сказал?

– Так и сказал. А не ляжешь, говорит, не допущу тебя к экзамену – за пропуски. Так и буду мурыжить до конца года, пока сама ко мне на коленях не приползешь.

– А ты что?

Рита смерила ее презрительным взглядом.

– Я что, похожа на шлюху? Плюнула ему в морду и ушла. Вот и учусь теперь на третьем курсе, хотя уже на четвертом должна была быть… Пришлось фактически заново поступать после академа.

Юлька вздохнула и покачала головой.

– Эх… Вот и Катьке он тоже секс предложил… И тоже за пропуски.

Красиво выщипанные бровки третьекурсницы полезли на лоб.

– К-как предложил? – почему-то она стала заикаться.

А до меня внезапно дошло, что именно Юлька сказала.

– Ты чего, сдурела? – возмутилась я. – Ничего он мне еще не предлагал! Просто «неуд» за посещаемость поставил!

– Вот! – твердо заявила Юлька и подняла указательный палец кверху. – Я поэтому и хотела узнать у Риты подробности – слушала в пол-уха тогда, всего и не запомнила. Где-то я читала, что у таких хищников обычно одна модель поведения. Выбирают симпатичную девчонку с какой-то определенной проблемой – как у вас двоих… – и она обвела нас с Ритой рукой. – Вы ведь и в самом деле обе пропускали, не прикопаешься… Небось еще кого-нибудь по той же причине параллельно заваливал – чтобы не выглядело, будто это он специально одних девчонок выбирает.

Рита вздохнула с видимым облегчением.

– А так это ты только предполагаешь… А я уж испугалась, что он и в самом деле к ней полез…

– А то что, приревновала бы? – усмехнулась Юлька.

– Чего?! – Третьекурсница даже приподнялась со стула от возмущения. – А ну валите отсюда обе две… Я им тут душу вываливаю, понимаешь… Писюхи малолетние!

И она угрожающе замахнулась на нас рукой с зажатым в ней смартфоном.

– Ладно-ладно, мы пошутили… – Юлька подхватилась с места, я – за ней, и через пару секунд мы уже ждали лифта вниз.

– И чего мне делать? – угрюмо спросила я. – Если эта сволочь только и ждет, что я прибегу к нему, умоляя пересдать экзамен…

Моя изобретательная подруга всерьез задумалась. Думала долго, часа два, и, наконец, когда я уже успела обо всем этом подзабыть, выдала.

– Есть у меня одна идейка…

***

– А ты уверена, что это законно?

– Сто процентов законно, если сама лично участвуешь в беседе.

Окончательно настроив приложение звукозаписи, Юлька сунула телефон мне в карман толстовки.

– Давай поэкспериментируем. Скажи заветное слово.

– Здравствуйте, Виктор Алексеевич, – отчетливо произнесла я голосовой пароль включения микрофона.

В кармане беззвучно и коротко завибрировало.

– Ну что, Семенова, будешь мне минет делать? – низким голосом прогудела Юлька.

– Что вы такое говорите, Виктор Алексеич! – пропищала я, давясь смехом. – Я девушка честная, мне нельзя минет делать!

Дальше репетировать уже не нужно было, потому что главная задача моего голоса – включить микрофон. Выключу я его вручную, как только покину кабинет нашего похотливого препода.

Однако, мы разыгрались, и Юлька повалила меня на кровать, щекоча и хватая за бока.

- Как смеешь ты мне отказывать, Семенова! Я – всемирно-известный светила! Знаменитый профессор кислых щей, кавалер ордена Великого Мерлина и Святой Анны – три раза с бубенцом! Я требую, что ты мне отдалась, иначе не видать тебе забугорного диплома, как своей симпатишной задницы.

Я даже ответить ничего не могла на эту тираду – заливаясь со смеху и уворачиваясь от ее щипков. Наконец извернулась, схватила из-под головы подушку и хлестанула эту придурошную по лицу, одновременно сталкивая с себя и сама скатываясь с кровати.

- Ненормальная, а если бы мобилку сломали… - пытаясь отдышаться, я вытащила телефон из кармана и отдала ей - проверить, как получилась запись. Стягивая толстовку через голову, вышла из комнаты и решила сходить в ванную – умыть разгоряченное, раскрасневшееся лицо.

Футболка задралась и потянулась вверх за свитером, я потянула ее вниз и, придерживая, освободилась, наконец, от удушающей шмотки - немедленно столкнувшись лицом к лицу с Валеркой Ложкиным, студентом с последнего курса и официальным Юлькиным ухажером.

- Эээ… - сказал Ложкин, пялясь на мою грудь, отчего стало совершенно очевидно, что футболка все-таки успела задраться выше всяких приличий.

- Рот закрыл, глаза в сторону, - рявкнула я на него, краснея еще больше. Оставив совершенно ошалевшего студента размышлять о моих сиськах в одиночестве, я зашла в ванную и заперлась там.

Отложила свитер на столешницу вокруг раковины, наклонилась, побрызгала на щеки холодной водой и выпрямилась, глядя своему отражению в лицо.

Смех-смехом, а задумали мы с Юлькой дело серьезное, если не сказать опасное.

Знаменский ведь не просто звезда – он по-настоящему важный человек в нашем учреждении. Вывести такого на чистую воду очень непросто, даже если есть реальные доказательства – как известно, когда факты становятся на пути у получения выгоды, они теряются в трех соснах. А Знаменский приносил много выгоды – как в материальном смысле, так и в плане представительства университета на разного рода академических тусовках.

Не говоря уже о том, что он банально может мне отомстить, и я никогда не увижу никакого диплома вообще.

Третья сложность заключалась в совершенно позорном факте, и для того, чтобы осознать его в полной мере, мне понадобилось еще несколько раз плеснуть в лицо водой, а затем сесть на стул рядом с раковиной.

С того самого момента, как были оглашены пристрастия Виктора Алексеича, в голове у меня безнадежно застрял всего лишь один образ. Его лицо. И не просто лицо – а то самое выражение, которое я успела заметить около месяца назад, подняв неожиданно голову от конспекта.

Только сейчас мне стало понятно, отчего он ТАК на меня смотрел – будто я была не человеком, а шоколадно-сливочным тортом с вишенкой сверху. У него, по-моему, даже рот приоткрылся - так сильно хотел откусить от меня кусочек… А глаза жгли так, что в горле пересохло и пришлось хлебнуть воды из бутылки.

– Это даже как-то… льстит… – пробормотала я, пытаясь выкинуть из головы его взгляд – темный и опасный, как бездонный колодец в ночи.

Это ж надо… Знаменский так сильно хочет меня трахнуть, что ради этого идет на риск шантажа – рискуя карьерой, репутацией, деньгами а, возможно, и собственной свободой. Это, без сомнения, льстит.

– Льстит! – твердо сказала я самой себе. – И ничего более.

Подобрала толстовку и пошла обратно в комнату – разгонять этих двоих голубков, которые уже, без сомнения, зажимаются на Юлькиной кровати.