Разрешите влюбиться

6

Увы, к такому я все же оказалась не готова: сердце сбивается с ритма, то ускоряя, то замедляя свой стук, мне трудно дышать.

– Насть, дай ручку, – вдруг прошептал Женя, заставив вздрогнуть.

Лекция уже шла полным ходом, все что-то записывали, а мне все никак не удавалось прийти в себя. Не оглядываясь, передала единственную ручку парню.

Опустила взгляд на чистый лист тетради и тихонько вздохнула. Впервые за все время учебы я нарушала свое правило: записывать слово в слово за лектором или хотя бы предельно внимательно слушать. Не делала сейчас ни того, ни другого. Да еще и ручку отдала.

Марина отвлеклась от конспектирования, чтобы достать из пенала (да-да, у нее был пенал) ручку и передать мне. С ее стороны это была настоящая жертва, ибо такого порядка и строгого учета, которые царили в ее вещах, не было, наверное, даже на секретных госпредприятиях.

– Спасибо, – пробормотала я и снова уставилась на чистый лист. Я не понимала, что говорит профессор, даже не пыталась записывать. Ничего не слышала. Снова и снова вспоминала ту дозу смертельного тока, которая прокатилась по моему телу, стоило только другу Гая указать на меня небрежным движением.

Он что-то говорил в этот момент, довольно ухмыляясь, а мои ладони потели, колени тряслись, мысли метались из стороны в сторону, а дыхание перехватывало от дикого страха и от осознания того, что этот парень только что выбрал меня одной из жертв. Иначе что могли означать его жесты? Раз – и рука метнулась вправо, два – влево, три – в другую сторону, четыре – недалеко от меня. И пять – их взгляды остановились на моем лице. Все просто: пять жертв для чудовищного спора были выбраны – легко, непринужденно и цинично.

Но мне ужасно не хотелось становиться одной из них. Одной из тех, кому станут жестоко пудрить мозги, чтобы потом использовать и выставить на посмешище.

– Чего не пишешь? – спросила Оля.

– А? – рассеянно отозвалась я.

– Ты где вообще? Эй, Ежова, прием, ответь. Ежова, у тебя проблема? – Толкнула меня плечом. – Земля вызывает Ежову.

Чувствуя, как немеют губы, сглотнула. Осторожно, очень медленно, повернула голову в том направлении, куда поднялся Гай. И чуть не потеряла сознание, потому что тут же его увидела – он сидел чуть наискосок от меня в третьем ряду, совсем близко.

Что-то дикое, пульсирующее, горячее пробежало у меня по венам и ударило румянцем в щеки. Гай смотрел прямо на меня. Глаза в глаза. И взгляд его был таким черным и туманным, словно он все еще на что-то злился. Или на кого-то. Может, на меня? Но за что? За то, что ему предстояло приударить за той, чей вид не вызывал у него ничего, кроме раздражения?

Точно обжегшись, я поспешила отвернуться. Задрожала и уставилась на преподавателя. Втянула голову в плечи и ощутила себя так, будто надо мной повисла гильотина. «Сейчас, наверное, самый трудный период в моей жизни. Мне бы просто не рассыпаться. Выдержать все, что происходит. Бороться, стараться, держаться и выживать. А я опять умудрилась влипнуть в историю. Зачем?»

Оля, кажется, спросила у меня что-то, потянула за рукав. Но меня охватило беспросветное отчаяние. Я, как в тумане, кивнула ей и обхватила себя руками. Из аудитории, казалось, исчез весь воздух, и мне хотелось исчезнуть вместе с ним.

– Значит, результаты голосования уже выложили? – спросил Антон Майкин оживленно.

– Нет! – Женя поправил очки. – Счетчик остановят сегодня в полночь, но за результатами можно наблюдать онлайн. Перевес, и притом серьезный, в пользу наказания.

– Да о чем вы? – не выдержала Оля.

Мы сидели в университетской столовке за нашим любимым угловым столиком: Марина, держа осанку балерины, флегматично ковырялась в салате, Олька доедала любимую солянку, я сражалась с отсутствием аппетита, гипнотизируя остывшее пюре, а парни, быстро опустошив тарелки, сидели с нами за компанию.

– Мы про «Черную метку», – понизив голос, Женька почти лег на стол.

– Что еще за метка? – нахмурилась подруга.

Маринка презрительно фыркнула. Ее раздражало, когда кто-то тратил драгоценное время на нечто, не относящееся к учебе.

– Ты что, не получала ссылку? – Майкин достал из кармана телефон, открыл нужную вкладку в браузере и повернул к нам экран. – Кто-то из наших забабахал вот такую штуковину. Это сайт «Черная метка». Никаких опознавательных знаков, никаких имен разработчиков или намеков на то, кто может быть организатором всей этой движухи.

– Такие вещи вычисляются на раз-два, – возразила Марина, – нужно просто шарить в программировании.

Она была привычно невыносима, поэтому никто не обратил внимания на ее реплику.

– Хм, интересненький дизайн! – Оля прикоснулась пальцем к дисплею и прокрутила страницу вниз. Черный фон, белые буквы и минимум надписей.

– Содержимое гораздо интереснее, – добавил Женька, – неужели вы не видели? Вам не приходила ссылка?

– Нет!

Он заерзал на стуле:

– Всем студентам, кто зарегистрирован на сайте университета, пришла ссылка на этот сайт.

– Что за сайт?

Антон вернул страницу в исходное положение и ткнул пальцем в заголовок.

– Это что-то вроде организации, которая… ну, не знаю… помогает восстановить справедливость, что ли. – Он указал на выделенное курсивом. – Тайные организаторы предложили присылать им анонимки – свидетельства любых бесчинств и нехороших поступков, которые творятся в универе. Любые скандальные сплетни и слухи, получившие достаточно доказательств, они публикуют.

– Но не просто так, – Женя перешел на шепот, – после того как факт чьего-то злодейства получает подтверждение, о нем сообщают на главной странице сайта и запускают голосование: наказать виновника за его проступок или простить.

– Каким образом? – заинтересовалась разговором Марина.

В ожидании ответа Оля застыла с выпученными глазами. Она вытянула шею и немного подалась вперед.

– Ну, к примеру, одна девочка с третьего курса, которая пожелала остаться инкогнито, пожаловалась на местного донжуана. Будто бы тот, проведя с ней ночь после вечеринки, растрепал всем об этом. Разумеется, привела какие-то доказательства. – Женя тряхнул головой. – Общее голосование решило, что нужно его наказать, и через сутки после оглашения результатов этого парня обнаружили примотанным скотчем к столбу на въезде в университетскую аллею.

– Это называется «самосуд», – буркнула Марина, теряя интерес к разговору и возвращаясь к салату.

– А, я помню этот случай. – Олька даже присвистнула. – Все собрались тогда вокруг этого несчастного и снимали на телефон. Шуму-то было! У него на груди была табличка «Трепло».

– Жестко, – изумилась я. – Наверное, у того, кто занимается этим, полно свободного времени. И с головой не все в порядке.

– Жестоко, зато справедливо, – вздохнула Оля. – Не хотела бы я оказаться на месте той девчонки: все смеются, показывают пальцем. Негодяй получил по заслугам, и это уже хорошо.

– Ты бы не оказалась, – заметила Марина, потрясая в воздухе вилкой. – Достаточно иметь хотя бы каплю мозгов и чувство собственного достоинства, чтобы не присутствовать на пьяной тусовке, не напиться и не попасть в подобную ситуацию.

– Иногда мне кажется, что ты моя мама, – заметила Олька, послав в ее сторону многозначительный взгляд. – Откуда ты знаешь, вдруг они встречались с этим парнем? Вдруг эта девушка любила его, доверяла и все было серьезно? Представляю, как ей было больно, когда этот придурок растрепал о том, что произошло между ними.

– В любом случае я осуждаю подобные методы. – Марина пожала плечами, и тщательно уложенные волосы качнулись в такт.

– Еще один парень долго не возвращал кому-то долг. – Женька выпил разом полстакана компота и продолжил: – Как только его кандидатуру выставили на голосование, он вернул деньги – испугался, что его прилюдно накажут.

– Да! – рассмеялся Антон, и на его румяном круглом лице появились ямочки. – А так как конкретное имя не указали, одни лишь намеки на личность обвиняемого, то сайт тут же закидали сообщениями о возвратах долгов на различные суммы – все массово начали возвращать займы, лишь бы не нарваться на людей из «Черной метки».

– А сегодня заканчивается очередное голосование. Сообщается, что один преподаватель, – Женя поставил в воздухе воображаемые кавычки, – нечист на руку. Якобы ему почти нереально сдать зачет или экзамен, если предварительно не позолотить ручку.

– Ох, похоже, я знаю, кто это, – сдавленно просипела Оля.

Да мы все знали.

С госпожой Маргаритой Васильевной Ливенской, преподавателем и молодой акулой экономики, весьма трудно, почти нереально, было найти общий язык. Стервелла, как ее прозвали студенты, носила двенадцатисантиметровые каблуки и неизменную хищную ухмылочку. Даже у нашей Марины не получалось с первого раза сдать ей зачет, и никто не знал, почему она ее заваливала, ведь ответы всегда были верными.

А ларчик открывался просто: чтобы своевременно и успешно сдавать зачеты и экзамены Стервелле, нужно быть покладистым и очень услужливым. Кто-то возил ее на работу, другие целый месяц занимались отделочными работами на ее даче, третьим она открыто назначала цену за отметку в зачетке, но, как говорили, делала это настолько искусно, что никто и никогда не посмел бы обвинить ее в вымогательстве.

Госпожа Ливенская обожала свою работу и свой статус. Хитрая и изворотливая, если было нужно, она умело напускала на себя ангельский вид. Денег в руки сама не брала. И вряд ли бы кто-то посмел открыто обвинить ее, попытавшись уличить в извлечении выгоды из служебного положения. Не зря именно Стервелла преподавала экономику предприятия – знала, как наладить успешный бизнес даже там, где его отродясь не водилось.

– На сайте есть намек, что и автомобиль нечестный препод купил, внеся первый взнос теми деньгами, которые получил со студентов за весеннюю сессию.

– Вообще-то, с такими вещами нужно обращаться в правоохранительные органы, – прокомментировала Марина. – Пометить купюры и взять с поличным. А еще лучше – знать материал назубок, тогда уж точно никакой учитель тебя ни на одном предмете не завалит.

Мы все уставились на нее. Не ее ли завалили на ровном месте в прошлую сессию и отправили на пересдачу?

– Все правильно, Марин, – Антон поспешил убрать телефон в карман. – Только, видимо, никто до сих пор на это не решился.

– Гораздо легче вершить самосуд, – дернула плечами подруга.

– Простите, – мне пришлось извиниться, потому что в сумке зазвонил телефон.

Достала его. На дисплее высветился номер врача. В груди тревожно кольнуло.

– Да? – ответила, быстро направляясь к выходу из столовой.

– Настя? – Голос заведующего отделением был серьезен.

– Да.

Я вышла за дверь и отошла к окну.

– Ты придешь сегодня вечером?

– Конечно! Обязательно, Владимир Всеволодович! Приду.

Слышно было, как он прокашлялся.

– Это хорошо, потому что у меня для тебя есть новости.

– Какие? – Я сглотнула, стараясь не обращать внимания на бьющую нервную дрожь. – Что-то с мамой?

– Нет. – Короткая фраза позволила вздохнуть облегченно. – Просто Елена Викторовна передала мне твою просьбу.

– И? – Нетерпеливо.

– В общем, я согласен. Приходи, обсудим график.