Разрушай и подчиняй

Мужчины, кроме парня с зажигалкой, смотрели на меня с жаждой развлечений и интриг. Было так приятно снова находиться среди людей. Я забыла легкость нахождения в компании, веселья с незнакомцами, которые постепенно становились друзьями.

Друзья были всем, что я могла получить из своего разума, как через гигантское сито. У меня не было семьи.

Но я добьюсь.

Мое сердце раздулось, как воздушный шар. Впервые за многие годы я не была одна. Я от кого-то пришла. Я кому-то принадлежала.

И это был не мальчик из моих снов. Он не хотел меня.

Мой позвоночник распрямился, словно усталость осталась позади. Килл все еще не появился. Что это значит? Он все еще меня презирает? Все еще полностью отрицает, что женщина, которую он оплакивал годами, на самом деле никогда не умирала?

Это вообще возможно?

— Ну же, Сара. Скажи нам, наш През хорошо трахается? — парень пихнул локтем другого в живот и подмигнул мне.

Я откинулась в кресле, желая, чтобы у меня была салфетка для моих жирных пальцев. Я включила девушку, все еще скрытую во мне. Девушку, по имени Лютик. Девушка, смеялась и шутила с мужчинами, похожими на этих, годы назад.

— Ладно... что вы хотите знать?

Мужчины забарабанили руками по столу. Низкий смех раздался вокруг.

— Ооо, лучше бы ты этого не говорила, девочка.

— Расскажи нам все в грязных подробностях.

— Расскажи нам что-нибудь, отчего ты покраснеешь.

Моя спина напряглась, но я улыбнулась, не боясь их, потому что я росла среди похожих братьев, в другом месте, в другое время. Я была такой же частью этого мира, как и любой другой, более того: запах бензина и грохот мотоцикла были колыбельной из моего прошлого.

Страх быстро овладел мной.

Так почему, если ты пришла из этого мира, ты так боишься его?

Мои пальцы изнывали от желания вцепиться в волосы и хорошенько потянуть их. Вопросы накапливались, а ответов все не было.

Парень-зажигалка спокойно встал, вытер губы, допил оставшееся пиво и обошел вокруг стола, чтобы выйти. Его братья не подняли глаз, сосредоточившись в ожидании моих слов. Но я не могла смотреть куда-либо еще.

Открыв дверь, он обернулся, карие глаза встретились с моими. Он оскалился, посылая дрожь по моей голове. Его глаза кричали о том, что он не закончил со мной. Все, ради чего он похитил меня, еще не свершилось.

Снисходительно взмахнув пальцами, он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Мое сердце колотилось в груди.

Тебе необходимо вспомнить. Срочно.

Мое время со скрежетом подходило к концу. Меня продадут. И у меня никогда не будет второго шанса. Я должна бороться.

Мо толкнул мою лодыжку под столом.

— Расскажи нам. Жестоко заставлять мужчину ждать.

— Да, это называется синие яйца, — пошутил проспект.

Мужской смех прокатился по комнате.

Сделав глубокий вдох, я ответила:

— Вы хотите деталей...

— Черт, да!

Грассхоппер ухмыльнулся.

— Однууу маленькую пикантную деталь. Давай же, расскажи.

В памяти пронеслось все, что делал Килл, все, что он заставил меня чувствовать, сокрушительность, которую он скрывал под угрюмой резкостью.

— Ладно, одна деталь. Когда он возил меня за покупками, то прижал к стене в примерочной и поцеловал так сильно, что зубами прокусил мою губу.

В животе затрепетало от воспоминаний, страсти, смятения и больше всего от желания.

Смех затих, мужчины переглядывались со странным выражением на их лицах.

Мо наконец пробормотал.

— Как трахал. Расскажи об этом, но не лги.

Грассхоппер бросил на меня взгляд, повернув лицо, со ртом, набитым пиццей. Я не могла прочитать посыл в его глазах.

Ложь в том, что он поцеловал меня? В это так сложно поверить?

Да, если то, что сказал Грассхоппер, верно. Скованная, со связанными глазами, без прикосновений — единственный способ, который Килл использует женщину, когда спит с ней.

У меня пропало всякое желание откровенничать с ними, позволяя своей душе утопать глубже и глубже во тьме беспамятства. Это не их дело, что их президент делал со мной. Тем более мои ответы их не устроили. А я хотела сохранить эти драгоценные воспоминания — они были моим единственным светом в темноте.

— Попробуй еще раз, тыковка. Что-то правдоподобное на этот раз, — сказал толстяк, вытирая рот от пиццы.

Сжав кулаки под столом, я сказала:

— Что происходило в квартире Килла…

— …не ваше собачье дело.

Этот голос. Гладкий, но сиплый. Глубокий и мощный. Словно землетрясение — его слова с силой разносились по всей комнате.

Осознание наэлектризовало волоски от спины до шеи. Каждый дюйм моего тела гудел.

Комната затихла. Невероятно затихла.

Я развернула кресло. Мое сердце вспыхнуло искрами и кометами.

Лицо Килла было закрытым и злым, кулаки упирались в бока. Его глаза налились кровью, на лице были заметны синяки. Исчез собранный, жесткий президент, на смену ему пришел уязвимый мужчина в поисках насилия.

— Я поручил тебе сделать одну вещь, и что я, бл*дь, вижу, когда возвращаюсь?

Все в нем говорило о ярости: его взъерошенные волосы, пахнущие ветром и солью, и изрезанная кожа, отчетливо пропахшая алкоголем.

Где он был? С кем подрался?

Килл так ни разу и не взглянул на меня. Вместо этого он направил свой гнев на Грассхоппера.

— Я вижу ты опять ослушался меня, да еще и кормишь чертову девку?

Моя спина напряглась. Я хотела накричать на него, чтобы он поговорил со мной, но губы оставались крепко склеенными.

Грассхоппер стоял, вытирая руки о полинявшие джинсы.

— Эй, През. Я виноват. Она была заперта в той комнате несколько дней. Я почувствовал, что важно дать ей глотнуть немного свежего воздуха, понимаешь?

Мо взглядом сверлил мой затылок, но я не отводила взгляда от Килла. Я упивалась всем, от его окровавленных костяшек до пятен травы на джинсах. Мой разум был полон всяких мыслей о том, что он делал последние два дня.

Я скучала по нему.

Я хотела позаботиться о его новых травмах так же, как и в первую ночь, когда меня привезли. Я хотела исцелить его — исправить то, что довело его до такого состояния.

Возможно, он не дрался? Может, это была самооборона?

Мою голову заполнили ужасные мысли о том, что его обидели другие.

Бессознательно я наклонилась вперед, приблизилась к нему так же, как прилив стремится к луне.

— Ты ранен.

Его ноздри раздулись, между нами возникло напряжение, будто мы никогда не касались друг, не целовались и не трахались.

Моя кожа покрылась жаром, а душа растаяла под его пристальным взглядом.

— Какого хрена ты позвал меня, Хоппер? Ты знаешь план. Ты знаешь, почему я решил именно так. — Килл запустил руку в свои спутанные волосы, все еще отказываясь смотреть на меня.

— Кое-что проверить. Убедиться раз и навсегда — прежде чем твой шанс исчезнет — что все, во что ты веришь, правда.

— Да пошел ты, мужик. Я же тебе говорил. — Килл шагнул вперед, комната искрилась жестокостью. Другие мужчины встали, мягко скрипнув стульями и отодвинув их.

— Ты можешь орать на меня сколько угодно, Килл, но выслушай ее. Последний раз. Я, бл*дь, клянусь. А потом она уедет. Исчезнет.

Килл побледнел от слова «исчезнет». Его костяшки побелели от сильного сжатия.

Как только перепалка прекратилась, Грассхоппер вытащил меня из кресла. Я споткнулась двигаясь, чтобы встать перед Киллом. Грассхоппер не убирал руки, его пальцы обжигали мои локти.

Его тело замерло, готовясь.

— Она вспомнила свое имя.

Волна эмоций Килла почти утопила меня. Так много в одном ударе чувств — я никогда бы не смогла расшифровать все это.

Взгляд Килла упал туда, где Грассхоппер касался меня. Его лицо потемнело. В моем животе запорхали бабочки.

Я хочу, чтобы ты ко мне прикоснулся.

Я хочу, чтобы ты вспомнил меня.

Затем Килл скрестил руки, закрывшись от меня, как чертова стена из моего разума.

— Ты позвал меня за новой ложью? — его ярость перекинулась на меня, его изумрудные глаза пылали, как пламя. — Это должно быть чертовски интересно.

Я сглотнула. В очередной раз почувствовала запах алкоголя. Он был пьян? У него было похмелье?

— Ты настолько слеп.

Его губы изогнулись в презрительной улыбке.

— Я слеп, потому что не попадаюсь на твой фарс?

— Нет. Ты ослеплен горем и упрямством.

Килл вздрогнул, приблизившись так, что его жар его тела смешался с моим.

— Ты ничего не знаешь об упрямстве.

Боже, как же он бесил меня. Без упрямства я бы здесь сейчас не стояла. Я бы уже была продана, потому что не предложила бы исцелить его и не нашла бы способ попасть в его жизнь.

Слова ярости пенились у меня во рту, я так хотела их выпустить.

Но то, как скованно Килл держался, как сутулил плечи, как играли мускулы на его шее — знаки борьбы человека — человека с глубоко засевшей болью. Я не могла оттолкнуть его, когда он так трепетно защищал то, что осталось от его изорванного в клочья сердца. Любить призрака так сильно, что этот человек буквально убил себя этим горем, это должно быть романтичным...

Это не так.

Это просто бесконечно и невозможно грустно.

И бессмысленно.

Особенно потому, что я верила, что в силах освободить его от страданий.

Грассхоппер толкнул меня вперед.

— Ты хотела увидеть его. Я его вызвал. Лучше скажи ему свое имя, девочка, чтобы мы могли двигаться дальше.

От страха моя кровь густела. Почему это прозвучало так зловеще? Разве он не должен был счастлив от того, что все сказанное мной правда? Килл не будет больше жить с чувством вины от того, что он убил меня. Он должен быть счастлив!

— Скажи ему, — настаивал Грассхоппер.

Я не могла перестать смотреть на Килла. Его зеленые глаза были ледяными и полными недоверия.

— Ну? Я здесь против своего желания. Скажи мне, чтобы я мог уйти и оставить этот кошмар позади.

Кошмар. Сон. Я нашла его в своем сне и проснулась с ним в моем кошмаре.

Будет ли место для нас в реальной жизни?

Перестань увиливать и скажи ему.

Сжав кулачки, я сказала:

—Я помню тебя в своем прошлом. Я помню пожар, барбекю и ластик с весами. Я помню домашние задания, телевизор и поцелуи украдкой. Я помню тебя, Артур Киллиан, — я помню тебя, когда ты был молодым и несломленным. Меня зовут Сара — и я твоя, —мой голос сорвался, но я боролась, превозмогая боль от того, что мое сердце лежит у его ног. — Я помню тебя, и мне нужно, чтобы ты прекратил притворяться, пока не стало слишком поздно.

Комната испарилась.

Я забыла об остальных байкерах.

Я игнорировала весь мир, пока Килл медленно распрямил руки и сокращал расстояние между нами. Его лицо было непроницаемым, глаза пустые, челюсти сжаты.

Моя кожа вспыхнула от желания прикоснуться к нему. Рот жаждал, умолял о его губах.

— Ты... — его голос беспощадно шипел.

Мое тело напряглось, борясь с желанием сбежать.

Мо поднялся, встав с другой стороны от меня, как Грассхоппер.

По иронии судьбы, они защищали меня от мужчины, которого я любила. Готовые остановить меня от причинения страданий монстру, в котором быстро закипала ярость.

Килл дрожал. Он покачал головой.

— Это я должен продолжать притворяться? — шептал он.

Едва сдерживаемый гнев в его голосе пугал меня.

Я ничего не могла поделать, мне пришлось сделать шаг назад.

— Да. Мое имя Сара. Ты знаешь меня!

Он имитировал мой шаг.

— Дай-ка разобраться. Я должен перестать притворяться?

Его глаза вспыхнули, и я действительно испугалась, когда его душа исчезла. Он был заперт, забаррикадирован и настолько укутан горем, что не мог разглядеть правду.

Слезы защипали глаза.

— Я стою прямо перед тобой. Зачем ты это делаешь?!

Грассхоппер сказал,

— Килл, девчонка не виновата...

— Не виновата? — взревел Килл. — Не ее гребаная вина в том, что она кромсала мое сердце снова и снова, и у нее хватило смелости сказать мне, чтобы я перестал притворяться? — он указал пальцем мне в лицо. — Я никогда не встречал настолько подлого и умелого манипулятора, а уж я повидал много гребаных предателей.

Направив всю свою жестокость на меня, он прорычал:

— Ты хуже их. По крайней мере, они вонзали мне в спину нож и оставляли гнить. А ты… просто продолжаешь колоть меня. Снова и снова и я, бл*дь, истекаю кровью от каждого удара.

Слезы хлынули их моих глаз, заполонив взор.

— Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать! Ты должен мне поверить…

— Я не верю ни единому твоему слову. Ты. Не. Она! Ты никогда не будешь ею. Ты никогда не убедишь меня в этой херне.

Мое тело стало слишком тяжелым. Я хотела развалиться, но мне необходимо продолжать бороться. Я не могла сдаться.

— Да. Это я, — я закричала. — Если ты только выслушаешь меня, то я…

— Она. Умерла! Так же, как и ты, если не заткнешься!

— Киллиан, — пробормотал Грассхоппер. — Чувак, все хорошо.

— Нет, не хорошо. Я хочу, чтобы она ушла. Сейчас же. Немедленно, пока я не наделал глупостей.

— Поверить мне — это глупость?! — мой голос казалось глох перед лицом его гнева.

Килл становился выше и выше, словно высасывал жизнь из комнаты. Его голос опустился до жуткого шипения.

— Я никогда не буду настолько доверчив, милая. И это только доказывает, что ты не она. Теперь я абсолютно уверен.

— Как? Откуда ты знаешь?

Он холодно улыбнулся, вытащив мои худшие страхи.

— Ты лгунья, Сара. Прекращай это. Все кончено.

Слезы стекали по моим щекам.

— Это не так. Ты просто отрицаешь. Не делай этого! Не делай мне настолько больно.

Он рассмеялся.

Дрожь пробежала вдоль позвоночника.

Распрямив плечи, он пробормотал.

— Ладно. Я даю тебе один шанс. Один последний шанс. Скажи мне... ты уверена, что тебя зовут Сара?

Я тяжело вдохнула, испугавшись его вопроса. Почему он хотел, чтобы я подтвердила это? Я это вспомнила. Это происходило. Я же вспомнила, как использовала имя Коррин. Это было со мной.

Ужас заставил меня догадаться: страх заставил меня понять, насколько все пошло неправильно.

Не сдавайся.

Я медленно кивнула.

— Да, я уверена.

Он ухмыльнулся, глаза прищурены, лицо бесстрастное.

— Спасибо, что вырыла себе могилу и доказала, что ты лгунья.

Я ушла в себя, не желая дальше слушать. Не желая подвергаться его жестокости еще секунду.

— Ты ошибаешься, Сара, — вздохнул Килл. Он быстро схватил меня за горло и крепко сжал.

Мое тело прижалось к нему, и в одну секунду мне показалось, что он хочет задушить меня. Его глаза ворвались в мою душу и разорвали ее на куски. С наибольшей болью, которую я когда-либо видела на лице мужчины, он прижал свой лоб к моему.

— Ее звали не Сара.

Сбитый с толку он обхватил мой подбородок, чтобы я не отвернулась, когда он произнесет сокрушающее предложение.

— Ее звали Клео. И я убил ее.

15 глава

Некоторые говорят, что грешники попадают в ад, а святые отправляются на небеса.

Если бы это было правдой, то прошедшие восемь лет я жил в пламени преисподней.

Мое сердце горело от лжи и от желания, такой, бл***, жажды поверить каждому слову, сказанному Сарой. Я хотел найти силы, чтобы отпустить свою ненависть и просто... сдаться.

Но все, что я делал, каждый путь, которым я следовал, и каждая цель, которую преследовал, были не для меня, а для нее.

Я был обязан отомстить в память о ней.

Я задолжал ей покой.

Потому что я видел, как она умирала.

Я был свидетелем конца.

И он так и будет кричать в чистилище, пока я не совершу правосудие.

Отобрав жизни тех, кто забрал наши.

Все, чего я хотел — этого недостаточно, чтобы меня остановить.

— Килл.

Клео.

Ее звали Клео.

А мое имя Сара.

Клео.

Он убил ее.

Давление сжимало мою голову, когда я поверила в мою сфабрикованную в голове ложь, затуманившую мое сознание. Как у меня могли быть воспоминания, которые я не могла объяснить? Как я могла проживать прошлое, которое даже не может быть реальным?

Клео.

Не было никаких обнадеживающих звоночков внутри. Это не притягивало за нити прошлое, которое я считала правдой.

Я ушла в себя, не поднимала глаз, пока комната не опустела, как песок на раскрытой ладони (сквозь пальцы), оставив только Килла, Грассхоппера и меня.

— Я заберу ее. — Грассхоппер потянулся ко мне. Я не сопротивлялась, когда его руки приземлились на мои плечи, вытаскивая меня из сокрушительно нежной хватки Килла.

Все это было так чувственно, и грубость таинственно исчезла. Меня поглотила черная дыра, провалившаяся, словно кратер, который создал мое кошмарное землетрясение. Я полностью погрузилась в темноту амнезии.

Мне конец.

— Ты в порядке, приятель? — спросил Грассхоппер, когда Килл промолчал и замер. Он едва дышал, ботинки его приклеились к полу.

Ему потребовалась минута, чтобы ответить. Прочистив горло, Килл сказал:

— Буду в порядке, когда она исчезнет.

Я вздрогнула, желая рухнуть на пол и залечить свое кровоточащее сердце.

— Хорошо... я пойду тогда. Ты просто, эм-м-м, отдохни. Я вернусь быстро.

Грассхоппер направил меня к двери.

Вернется без меня. Их жизни продолжатся без меня.

Я не оборачивалась.

Я не могла обернуться.

Дверь за нами закрылась, и я сгорбилась, схватившись за живот. Боль глубоко внутри поглотила меня.

— Так будет лучше, — прошептал Грассхоппер. — Увидишь. Так будет лучше для всех.

У меня не было ответа. Я вообще сомневалась, что снова заговорю. К чему беспокойство, если от этого только беды?

Мы продолжали идти.

Мимо первого журнала Килла и его фотографии.

Мимо следующего, с которого смотрел частично бизнесмен, частично — господин байкеров.

С каждым шагом я оставляла кусочек себя, оставляя за собой след их хлебных крошек, чтобы никто не искал потерянную внутри меня девушку. Я бы ушла. И никогда не возвращалась. Мой единственный шанс был упущен — жизнь, в которую я верила, была ложью.

Я себе больше не доверяла. Я не доверяла мозгу, который был так непреклонен, подпитывая такими реалистичными явлениями — окрашивая мой здравый смысл до тех пор, пока я не узнала, что, должно быть, чокнутая.

По крайней мере, мое воображение преуспело. Оно было единственным местом, куда я могла бы сбежать, когда моего будущего рабства будет слишком.

— Подождите, — раздался голос Килла.

Грассхоппер остановился, сжав мой локоть сильнее, чтобы остановить и меня.

Я не оборачивалась, но моя спина напряглась, когда Килл направился к нам.

— Что-то забыл? — спросил Грассхоппер.

Я прислушалась к ответу Килла, даже сейчас желая, чтобы он, наконец, осознал свою ошибку.

— Я заберу ее.

Что?

Господи, нет. Пожалуйста. Я не могу позволить ему забрать меня и передать кому-то другому. Это было бы воплощением бессердечности. Он и так воткнул кинжал в мое сердце, ему не нужно продолжать прокручивать его.

Грассхоппер позволил мне отойти в сторону, когда подошел Килл.

— Ты уверен? Я имею в виду...

— Я уверен, мне необходимо своими глазами убедиться, что она исчезнет.

Все мои нервные окончания ожили в тот момент, когда его пальцы обхватили мое запястье.

Грассхоппер обиделся.

— Ты не доверишь мне сделать это?

Килл прорычал:

— Да. Я доверяю тебе. Но это необходимо мне. Мне необходимо знать,что я никогда не буду страдать снова.

Страдать?

Какой бессердечной сукой он меня выставил. Я хотела вылечить его истерзанное тело, а не сделать ему хуже. Я предложила ему свою любовь, доброту и дружбу — чем, по его мнению, хотела причинить ему боль?

— Я понимаю, — сказал Грассхоппер. — Я позвоню покупателю заранее и предупрежу, что ты придешь.

— Хорошо. Спасибо.

Неловкость рассеялась, и пальцы Килла сжались вокруг моего запястья.

— Ладно, Сара. Я так понимаю, это прощание. — Обреченность в голосе Грассхоппера выдернула меня из ступора.

Я сглотнула, не поднимая головы и отведя взгляд.

— Спасибо. За то, что хотя бы попытался.

Килл вздрогнул. Я надеялась, что он услышит выговор в моем голосе, адресованный ему, из-за отсутствия доверия или вежливости просто выслушать меня.

Килл потащил меня вперед, не сказав ни слова.

Мимо последней обложки журнала.

Мимо того места, где я стояла и раздевалась для него.

Через весь лагерь в гараж.

Клео.

Ее звали Клео. Это звучало верно... но ошибочно.

Я не могла вспомнить неправильное имя.

Могло бы это быть опровергнуто, если бы у меня было больше времени распутать мои воспоминания?

— Прошу, Килл. Не делай этого, — прошептала я, когда он потащил меня к черному внедорожнику.

Килл стиснул челюсти, но ничего не ответил. Его рука все еще удерживала мое запястье, его ноги топтались на месте, будто он хотел сорваться и броситься бежать подальше от меня.

Мое сердце запнулось из-за ненависти, отражающейся от него. Я не боролась — это было бессмысленно. Но я хотела, чтобы он просто остановился на минутку. Просто остановился и ...

И что? Бросит свои многолетние отрицания и кинется в агонию попыток поверить мне? Что-то подобное заняло бы больше сил, чем что-либо, и как бы я ни ненавидела это, я понимала его нежелание.

Было бы легче жить во лжи, чем разгребать последствия того, что я была бы Клео. Тогда возникло бы так много вопросов... Как мы разлучились? Почему он думал, что убил меня? Что на самом деле произошло много лет назад?

Я потянулась, обхватив его руку, которой он держал меня. Он не обернулся и не взглянул вниз.

— Прости, Артур. Мне жаль, что я причинила тебе боль. Мне жаль, что я заставила тебя столкнуться с тем, с чем ты не можешь справиться. Но, пожалуйста, не делай этого. Отпусти меня. Дай мне уйти. Я никогда не вернусь, и ты никогда меня не увидишь, но прошу, пожалуйста, не продавай меня.

— Не называй меня по имени. — Он потянул меня сильнее, дойдя до черного 4WD и открыв дверь.

Мое сердце бешено заколотилось.

— Ты должен знать, что я не хотела причинить тебе боль! Все это, правда, у меня в голове. Все, что я чувствую к тебе — все, что произошло, все реально.

Насколько это реально?

Украл ли мой разум чьи-то чужие воспоминания или было историей — рассказанной, чтобы не сойти с ума без прошлого?

Килл отказывался смотреть в глаза. Схватив меня за бронзовый корсет, он швырнул меня на заднее сиденье машины.

Мои зубы цокнули, когда он захлопнул дверь, сотрясая весь автомобиль.

Спустя две секунды он уселся за руль и нажал кнопку открытия гаражной двери. Повернул ключ в зажигании, двигатель зарычал, затем плавно переключил передачу и резко рванул с места.

— Ай! — Я заскользила своей незагоревшей кожей, когда он вдавил педаль газа и вылетел из гаража в яркое солнце Флориды. Он гнал как долбаный псих, резко сворачивал с визгом колес.

Мой желудок рухнул вниз. Тошнота заставила меня вспотеть, пока я возилась с ремнем безопасности.

Неужели ему было все равно?

Он такой... кретин. Неразговорчивая задница, которая не желает смотреть правде в глаза.

— Килл...

Он запустил руку в свои волосы, сильнее вдавливая педаль газа. — Прекрати.

Я обхватила свою грудь руками, выскальзывая даже из-за ремня безопасности, когда он свернул за угол.

— Прошу... ты должен выслушать меня. Я не хотела причинить тебе боль! Я искренне верю, что знаю тебя. Я не могу этого объяснить...

— Тебе не нужно это объяснять. С этим покончено. Тебе удалось встретиться со мной снова, и ты сделала для себя только хуже.

— Чем?

Он схватился за руль, его костяшки побелели.

— Я говорил тебе раньше, что ты не получишь от меня ни нежности, ни заботы. Я говорил тебе не врать и не пытаться задеть меня. Ты вытянула из меня больше эмоций за пару дней, чем кто-либо за эти годы, и я чертовски ненавижу тебя за это. Мало того, что ты заставила меня вернуться и слушать твою ложь, ты думаешь, что после всего, что ты натворила, я просто отпущу тебя? — Он покачал головой, печально усмехаясь. — Знаки так не работают, дорогая. Они требуют платы. Такой же гребаной платы, как и с меня.

Он промчался мимо уличных знаков, ехал, как безумный идиот.

— И мести? Что из этого?

Его голова повернулась, и его зеленые глаза устремились на меня, прежде чем он повернулся на дорогу.

— Ты ни черта не знаешь о мести. Не раскручивай еще одну историю. Хватит с меня твоего дерьма.

— Ты прав. Я не знаю о мести. У меня нет врагов, которых я могу вспомнить. Но я знаю, что говорят о мести. Она причиняет вред другим, не только твоим жертвам, но и тебе самому. В конце концов больно будет тебе. Прощение...

— Прощение? — он кричал и бил по гудку. — Ты смеешь говорить мне о прощении? Ты не имеешь права — не пытайся читать мне проповеди о том, как я должен жить. Ты ни черта не знаешь о том, что они со мной сделали. С ней. С моим будущим. Они разрушили меня!

Его искаженный агонией тон превратил мое сердце в искалеченную, бесполезную вещь. Я хотела забрать его боль и вылечить его. Я хотела, чтобы он отпустил её, чтобы она не загноилась и не убила его. Чем больше времени я проводила с ним, тем больше я задавалась вопросом, что случилось с простым, добрым мальчиком из моего прошлого.

— Ты не выглядишь разрушенным. Хочешь узнать, кого я вижу, глядя на тебя?

— Нет. Заткнись.

— Я вижу мужчину, настолько умного, что могу представить, как утомительно жить в твоем мозгу. Ты богат, тебя уважают коллеги и правительство, и СМИ. У тебя есть все.

Вена опасно пульсировала на его шее, когда он покачал головой и усмехнулся. Это прозвучало там маниакально, как будто вершина вулкана, который вот-вот взорвется из глубин, и пойдет дождь из расплавленной лавы.

— Это все? У меня есть все? — Он склонился над рулем. — Ты все неправильно поняла, Сара. У меня ничего нет. Ничего, потому что они забрали все.

— Я знаю, что тебе больно. И я не буду пытаться понять, с чем ты имеешь дело, но ты не сможешь прожить свою жизнь, закрываясь от чувств. Ты сорвешься.

Он уже это сделал.

Я боялась за его рассудок. Я не хотела давить на него. Но это может быть моя последняя возможность. Моя прощальная попытка заставить его расколоться и выслушать.

Он холодно рассмеялся.

— Сорвусь? Сладкая, я сорвался много лет назад, и мне не нужна женщина, пытающаяся сделать меня чертовски мягким. Хватит с меня, и я собираюсь убедиться, что мне никогда не придется больше смотреть на тебя или слушать твое вранье.

Мои плечи резко опали, когда в машина наполнилась сдержанной тишиной. Как я могу заставить его увидеться? Он хотел продать меня — избавиться от меня. Какой человек так поступит?

Сломленный.

Я просто хотела освободиться. Я бы ушла, я бы дала ему слово, что он никогда меня больше не увидит. Ему не нужно было разрушать мою жизнь так, как это было с ним.

— Для гения ты, кажется, не понимаешь, — прошептала я.

Он стиснул челюсть, отказываясь отвечать.

Мой разум метался от способов привлечь его внимание — что-то должно было сработать внутри него. Мне просто нужно было продолжать давить.

— Что случилось в примерочной в тот день? Объясни мне связь. Тот поцелуй, Киллиан... Он был больше, чем между двумя незнакомцами, жаждущими друг друга. У него были слои... истории.

— Заткнись на хрен.

— Нет.

Его челюсти сжались, вена на шее все еще пульсировала.

— Ты делаешь только хуже.

— Для тебя или для меня? Скажи мне, что ты чувствовал? Расскажи мне, о чем ты думал, когда целовал меня

Он зарычал:

— Что случилось, не твое...

— ...собачье дело, — закончила я за него. Вскинула руки вверх и прорычала: — Я знаю, гений! Это из-за нее. Меня! Ты так чертовски любишь мертвую девушку, что не можешь — всего на один миг — позволить себе насладиться другой женщиной! Даже если другая женщина — это она!

Он накинулся на руль. Вывернув вправо, съехал с дороги и резко затормозил, пока не остановился на поворотной полосе. Резко развернувшись на своем месте, он навлек на меня гнев ада. Его рука рванула вперед, ударив меня по бедру так сильно, что мои мышцы обожгло сквозь бронзовое платье. Мою кожу покалывало от возмущения, что меня шлепают, как непослушного ребенка.

— Ты — не она. Почему, бл***, ты не хочешь это принять?

— Я согласна, что не могу вспомнить правильное имя, но объясни остальное. Прошу, я умоляю тебя, объясни остальное, это важно, потому что сейчас единственный вывод, который я могу сделать, что я и есть та девушка, которую, ты думаешь, убил.

Его лицо побелело. Подняв дрожащий палец он прошипел.

— Упомянешь ее снова или заговоришь со мной в таким тоном, и у тебя будут серьезные, бл***, проблемы.

Слезы обжигали глаза, губы дрожали.

— Что с тобой случилось?

Что случилось с гениальным мальчиком, который украл мое сердце и отдал мне свое? Что с нами случилось?

— Жизнь случилась, дорогая. Так же как и с тобой.

Я не могла остановить дрожь.

— Тебе нужно позволить кому-то стать ближе. Ты должен перестать страдать!

— Здесь нет места никому, кроме меня.

— Нет. Здесь нет места никому, кроме нее!

Он толкнул меня — это было по детски, но ярость в его глазах опасно блестела.

Я скользнула по коже, потирая коленку, которой коснулись его большие пальцы.

— Что ты чувствуешь, глядя на меня? Ты видишь девушку, которую любил, или девушку, которую собираешься продать? Поэтому ты меня терпеть не можешь? Потому что я так напоминаю тебе девушку, которую ты подвел в прошлом?

Он взорвался.

Выдернув ремень безопасности, он распахнул дверь машины и вылетел из нее. В дикой ярости он бил уличный знак, затем развернулся и ударил по шине внедорожника. Он посмотрел на меня через открытую дверь.

— Заткнись! Еще одно слово о том, чего ты не понимаешь, и я вырублю тебя так сильно, что когда ты проснешься, принадлежащая кому-то, кого никогда не видела, и я буду далеко.

Встряхнув костяшки от боли, он зарычал:

— Понимаешь?

— Понимаешь, Лютик? Я надеюсь увидеть тебя там. Я не хочу остаться один, сказав нашим родителям, что мы хотим быть вместе?

Я улыбнулась, сияя зеленоглазому мальчику, с которым хотела провести остаток жизни.

— Я буду. Я бы ни за что это не пропустила.

Разрывающая боль терзала мое сердце, а понимание пылало ярко и жутко.

Я обещала быть там. Мы оба это сделали. Но никто из нас не сдержал этого обещания.

Мы больше никогда не виделись.

Наша любовь умерла навсегда через две недели после моего четырнадцатого дня рождения — за шесть месяцев до того, как ему исполнилось восемнадцать лет, так близко к тому, чтобы исполнилось все, чего мы когда-либо хотели.

Я ушла в себя. В памяти всплывали эмоции, слишком подавляющие. Почему а видела его в последний раз? Что с нами случилось? Какую ужасную трагедию я пыталась скрыть?

Огонь.

Кровь.

Выстрелы.

Крики.

Мое сердце пыталось выскользнуть из моей груди. Зловоние смерти наполнило мои легкие. Поджег был подстроен, чтобы скрыть убийство. Чтобы уничтожить трупы...

Стена становилась толще и тверже, закрываясь на замки и тяжелые цепи, не позволяя мне видеть.

По чьим кровавым следам я ползла в безопасное место, пока пламя превращало меня в пепел? Кто бросил спичку, укравшую мою жизнь и воспоминания?

Киллиан тяжело дышал, не предлагая утешения, когда меня сломило перед ним. Память о любви, настолько чистой и незапятнанной, сдавила мои легкие, и я зарыдала.

Я думала, со мной покончено в столовой с чудесным запахом пиццы. Но не было. Неверно.

Это было мой переломный момент. Прямо здесь, на обочине дороги, на пути к продаже.

Обхватив руками грудь я отдалась ярости горящей внутри. Я позволила ей извергнуться, изгоняя мои недостающие воспоминания. С каждым рыданием я сгибалась все сильнее и сильнее, пока мой лоб не коснулся коленей, и все равно продолжала скручиваться. Скручиваясь в себя, превращаясь в часть оригами, складывающейся из девушки, которой я хотела бы быть, в не более, чем товар для продажи.

Я не понимала, как мой мир перерос в горе.

Я забыла о Киллиане и уступила потоку обжигающих слез.

Я не видела, как он обошел вокруг машины.

Я не слышала, как он открыл мою дверь.

Мне было плевать.

На все.

Зарывшись лицом в колени я кричала сильнее, очищая себя от всего, что со мной произошло.

Приятное давление ощущалось на моих плечах. Я свернулась сильнее, мои руки сжимали живот и ноги.

Давление переместилось на мои плечи, заставляя меня выровняться — покинуть свое святилище и выпрямиться.

Нет!

Я хотела остаться в коконе и маленькой как можно дольше.

Я отбивалась, но Килл не оставил мне выбора, легко подняв меня, открыв мои рыдающие глаза и раскрасневшиеся щеки.

Я нахмурилась в замешательстве. Килл стоял с напряженным лицом и пристальным взглядом. Он убрал руки с моего тела, как только я повиновалась и села. Я быстро отвернулась. Я не могла смотреть на него. Не после того, что он сказал и сделал — каким отдаленным и бесчувственным он был.

Мои слезы потекли сильнее, как только он отстегнул ремень безопасности, и, не сказав ни слова, потянул меня в свои объятья.

Сила его объятий притянула меня к себе. Я врезалась ему в грудь. Его сердце бешено колотилось у меня под ухом, так же быстро, как и мое.

Его запах ветра и кожи укутал меня, как мягкое одеяло, его сильная хватка прижала меня к себе, чтобы я никогда не смогла убежать.

Я тут же почувствовала себя как... дома.

Его запах, его тепло, его твердость. Я узнала. Мое тело откликнулось, и еще один вскрик сорвался с моих губ.

Я не хотела спрашивать, почему он сдался. Почему даровал мне безопасность в своих объятиях. Но я воспользуюсь этим в полной мере.

Обняв его, а держала как можно крепче, пока страдания продолжали рушиться. Я держалась за него не для утешения, я держалась как за якорь, чтобы меня не затопили слезы.

Прижавшись лицом к его груди, я больше ничего не ждала. Тот факт, что он обнимал меня был больше, чем я надеялась.

Но затем его хватка стала сильнее, сжимая крепче и крепче. Он держал меня, как человек, который вечно сожалел и хотел, чтобы его тело передавало степень сожаления убедительнее, чем слова. Он держал меня, как прощающийся человек.

Прижимаясь к его груди, я сделала глубокий вдох.

Здесь было мое место. Здесь. С мужчиной из моих кошмаров. С мальчиком из моих снов.

— Артур... — Я вздрогнула.

Он напрягся, отталкивая меня. Он опустил руки, и жар наших объятий растворился в воздухе. Его голос стал колючим:

— Прости меня.

Мои глаза впились в него, пока я пыталась вытереть липкие от слез щеки.

Он нахмурился.

— Я ублюдок, я знаю это, но обычно я не такой скверный. Я искренне сожалею о том, что сделал — за то, что пинал тебя и обошелся с тобой так жестоко. Ты этого не заслуживаешь. — Его зеленый взгляд оставался нечитаемым, закрытым от всех эмоций, руки напряжены.

Я кивнула, проглотив странные чувства, которые были так реальны, но годы спустя...

— Я понимаю. Ты не можешь вынести того, что случилось в прошлом.

Он кивнул.

— Просто... — Вздохнул он. — Давай проясним ситуацию. Неважно, что ты скажешь или сделаешь, ты никогда не заставишь меня поверить тебе. Я слишком долго жил, веря в то, во что другие хотели, чтобы я верил, и это не принесло мне ничего, кроме неприятностей. Я знаю, что я видел. Я знаю, что я чувствовал. Она ушла, и я не хочу запятнать ее память. — Его плечи резко опали. — Просто... прими и давай двигаться дальше. Ладно? Так будет лучше для нас обоих.

Я опустила голову, не желая смотреть в его знакомый взгляд. Он хотел, чтобы я ушла прочь — перестала напоминать ему о боли внутри.

Он был слаб.

— Я согласна. — Понизив голос, я умоляла: — Но, пожалуйста, отпусти меня. Высади меня в ближайшем полицейском участке, и, клянусь жизнью, ты меня больше никогда не увидишь. Пожалуйста, — мой голос снова сорвался, — я не хочу быть проданной.

Долгое время он смотрел на землю. Мысли мелькали на его лице, идеи появлялись, затем отбрасывались. Надежда оставалась в моем сердце, но я знала, что это безнадежно.

Он поднял свою голову.

— Если бы я мог что-то сделать, я бы это сделал. Я бы отпустил тебя, правда. Но теперь это выше моей головы. Дела идут так, что даже я не в курсе и не могу пойти против приказа.

— Не можешь или не хочешь?

Он грустно улыбнулся.

— Не хочу. Он единственный человек, который был рядом со мной. В горе и в радости. Он забрал меня в самом начале и дал мне империю, чтобы править ей. Я буду вечно ему благодарен и не буду действовать за его спиной.

Мое сердце закололо от его преданности, его любви. Любви, которой я недостойна.

Я опустила голову, и между нами воцарилась тишина.

Я не сказала ни слова — не приняла его решение, не приводила аргументы в пользу моей свободы. Все было кончено.

Через минуту Килл кивнул, как будто я приняла его корявое обещание. Сжав губы, он закрыл дверь и сел обратно на водительское сиденье.

Все кончено. Я сражалась и проиграла. Он доказал и победил.

Наше время закончилось, и теперь я должна встретиться с будущим лицом к лицу.

Следующей остановкой Килла была гавань.

Он припарковался и подошел открыть мою дверь и предложить свою руку. Похоже, перепалка в машине помогла ему успокоиться, и он обращался со мной, как с любой другой девушкой, которую ему сказано было продать.

Не то, чтобы я знала, как это было, конечно.

Я приняла его руку и вышла из внедорожника. Прищурившись от полуденного солнца, я спросила:

— Сколько?

Его глаза оставались безразличными, когда он захлопнул мою дверь и заблокировал пультом на брелке.

— Сколько что?

Снова взяв меня за руку, скорее из заточения, чем для близости, он повел меня к причалу и сверкающему океану. Его хватка была сухой и теплой, обхватив мои пальцы таким образом, что мое тело пело от электричества. Он мог отрицать, что знал меня. Он мог кричать и бороться против всего, что я пыталась ему доказать, но он не мог скрыть связь между нашими телами.

— Скольких девушек вы продали? — Печаль засела у меня в груди. Мне не хотелось думать, что этот человек может быть связан с чем-то настолько неправильным. Это было хуже, чем кража... это было равносильно убийству. Украсть часть жизни у женщины и отдать ее волю заказчику, которому она может надоесть через пару часов.

Не говоря уже об ужасе быть использованной, которую они будут терпеть до их — моего — последнего вздоха.

Килл напрягся, так и взглянув на меня.

— Ты шестая и последняя. Если хочешь знать, я отказываюсь совершать преступление, независимо от того, что ты думаешь обо мне.

Я споткнулась. Обложка журнала и известность, помощь обществу всплыли в памяти. Все указывало на то, что он действовал в рамках закона. Он был преступником, это несомненно, но, мне кажется, он привел свой Клуб из тьмы к свету.

— Это был чертов благословенный день для всех, когда он захватил Corrupts и сделал нас чистыми Corruption, — раздался голос Грассхоппера в ушах. — Если это правда, то что, черт возьми это было?

— В каком смысле?

Его сапоги хрустели на гравии, когда мои украшенные камнями шлепки, которые Грассхоппер дал мне, тихонько постукивали. На моей левой ноге и ступне танцевали солнечные зайчики, одновременно захватив мои шрамы, смешиваясь с обезображенной кожей...

— Перестань задавать вопросы, — пробормотал Килл, сокращая дистанцию между нами и белым катером. Порт не был слишком заполнен, только несколько групп людей и скрипящих лодок.

— Тогда почему ты согласился на продажу меня и других женщин? Если это противоречит твоим убеждениям, здесь что-то другое. Это не может быть из-за денег — у тебя их предостаточно от торгов на бирже.

Он бросил на меня косой взгляд, удивленно моргнув.

— Ты права — это не из за денег.

Шкипер, с щедро намазанным носом солнцезащитным кремом, и в бейсболке, прикрывающей его светлые волосы, спрыгнул с катера, когда мы остановились.

— Вы Килл? Джаред позвонил и сказал, что планы изменились.

Килл наклонил подбородок.

— Да. Ты знаешь, куда нас доставить?

— Конечно, знаю. Тут рядом. Пятнадцать минут максимум.

Килл повернулся ко мне и указал на сверкающий белый катер.

— Залезай.

— Джаред? Кто такой Джаред?

Килл ухмыльнулся.

— Грассхоппер. Его настоящее имя Джаред.

— Оу. — По какой-то причине было странно, что мужчина, к которому я привыкла, имел такое обычное имя. Поэтому мне нравились МК. Имя, данное при рождении, не определяет тебя — твои братья делают это прозвищами.

Торн.

Мои глаза расширились. Торн — прозвище моего отца. Я нахмурилась, пытаясь вспомнить его имя и почему ему дали такое прозвище.

Килл схватил мой локоть, подталкивая меня к лодке. На боку сияло название «Морская симфония».

— Я помогу тебе.

Я отступила назад, страдая от ужасных мыслей, что произойдет, если я попаду на лодку. Я больше никогда его не увижу. Никогда не буду свободна. Буду подчиняться какому-то мудаку-садисту всю оставшуюся жизнь.

Я не могу.

Мой живот скрутило, я оглянулась через плечо. Свобода. Я хотела свободы. От него, моих воспоминаний, всего, что произошло. Я хотела вернуться к простому лечению животных и узнать, каким был мой мир.

Но это тоже ложь.

Я не знало, какому миру я принадлежу. И я волновалась, что никогда не узнаю.

Сара была лишь частью меня. Кто знает, какой была другая часть.

Я вырывалась из хватки Килла. Глядя в его злобное лицо, я умоляла:

— Пожалуйста... не делай этого, Артур.

Его зеленые глаза вспыхнули.

— Прекрати просить меня об этом. Мне надоело это слушать. Я сказал тебе, почему это должно произойти, и нет ничего, что могло бы остановить это. — Обхватив меня сильнее, он сжал руки на моей талии. — Все кончено, Сара.

Мощными руками он поднял меня на борт лодки.

— И ты так и не уяснила. Мое имя тебе не принадлежит. Когда ты уйдешь, я буду рад больше не напоминать об этом.

Ой.

Мое сердце екнуло, когда ноги приземлились на палубу судна. Тихая качка от волн прилива мгновенно вызвали тошноту и жажду твердой почвы.

Чуть не потеряв равновесие, я схватилась за борт лодки.

Увидев меня, Килл перекинул ногу и прыгнул на борт. Положив тяжелую руку мне на плечо, он направил к задней скамье и усадил.

Шкипер наблюдал за нами, но ничего не сказал. Вместо этого, он прыгнул в лодку, повернул ключ и оттолкнулся от причала.

Гул мотора прервал весь разговор, а порывы ветра унесли слезы с моих глаз. В течение нескольких минут мы вышли из гавани и подпрыгивали на волнах, громкие удары воды по корпусу эхом отдавались в моих ушах, заглушая мои мысли и быстро создавая страх.

Сделай что-нибудь.

Что?

Я понятия не имела, как остановить это. Толчки только усилили инерцию, и тем больше я пыталась предотвратить неизбежное.

Прыгай за борт.

И что, погибнуть в пасти акулы?

Я ненавидела то, что не могу сбежать — лишь кристально-бирюзовый океан и невозможность ходить по воде.

— Куда ты меня везешь? — спросила я достаточно громко, чтобы мой голос донесся до него.

Килл смотрел не на меня, а на горизонт.

— В твое новое будущее.

Холод, который не имел никакого отношения к порывам ветра, охватил мою спину.

— Я не могу заставить тебя отпустить меня? Тебе больше никогда не придется видеть меня. Тебе это не нужно.

Он покачал головой.

— Я же говорил тебе. Я не один делаю это.

Я скрестила руки, когда жаркое Флоридское солнце стало прохладным от морского бриза.

— Что ты конкретно имеешь ввиду?

Когда он не ответил, я щелкнула:

— Самое меньшее, что ты можешь сделать, это дать мне ответы. Позволь мне разобраться немного, прежде чем ты уйдешь от меня.

Мой живот потянуло.

Я больше никогда его не увижу.

Он выкинул тебя.

Он почти продал тебя.

Он плохой человек.

Так почему же моя душа распадалась на две части?

Человек передо мной был не тем мужчиной, на которого я возлагала все свои надежды. Он не был похож на мальчика из моих снов. Уход от него не должен быть настолько болезненным. Он был незнакомцем, который подарил мне удовольствие и дал мне право исцелить его, когда был уязвим.

Больше ничего.

Попытайтесь объяснить это моему глупому-глупому сердцу.

Наконец он посмотрел на меня.

— Я сказал тебе больше, чем мог. Я делаю это, потому что человек, которому я предан, — человек, который даровал мне все и понимает мою жажду мести,— попросил меня сделать это для него. — Запустив руку с свои грязные длинные волосы, он закончил. — Я верен тем, кто доказал, что они этого стоят. Мне не нужно больше ничего знать.

Я больше не могла смотреть на него.

Повисла тишина, и я посмотрела на горизонт, надеясь на ответы.

Я стояла на палубе внушительной супер яхты.

Катер казался крошечным по сравнению с мощным черно-серебряным судном. Тот же мотив и название «Морская симфония» украшали борт и палубу из светлого дерева с позолотой.

— Где мы? — прошептала я Киллу.

Он вытянул ноги навстречу набегающим волнам — так далеко от берега волны были медленнее и больше. Для чего мы здесь? Чтобы заниматься нелегальным бизнесом там, где полиция не сможет нас достать? Или для того, чтобы быстро убраться сразу же после завершения сделки?

Сделка.

Даже я уже смирилась с тем, что я товар. Так было проще — помогало отметать любую глупую мысль о том, что я все еще человек. Это не так. Я была игрушкой — это случилось в тот момент, когда я ступила ногой в эту роскошную плавающую тюрьму.

Вышел стюард, свежий, загорелый от постоянного нахождения на воде. Он был в белой униформе, выглаженной, со стрелками в нужных местах.

— Здравствуйте, мистер Киллиан. Для нас большая честь, что сам президент смог присоединиться к нам. Должен сказать, мистер Стил очень обрадовался вашему приходу.

Килл застыл, его пальцы сильнее сжали мое запястье там, где он держал меня. Зачем он держал меня, я не знала. Это было не так, будто я могу куда-то сбежать. Разве что у меня могли внезапно прорасти крылья, из-за которых я забыла, что прикована.

— Не нужно целовать мой зад. Планы изменились. Я хотел сам доставить девушку.

Чтобы убедиться, что Грассхоппер не осознает весь ужас происходящего и не освободит меня.

— Хорошо, мы с удовольствием примем вас. — Стюард одарил нас сияющей улыбкой, слишком белой и совершенной. — Мистер Стил ждет вас. Пожалуйста, следуйте за мной.

Мой живот скрутило, и больше всего мне захотелось броситься за борт и уплыть как можно дальше.

Килл почувствовал мое беспокойство. Его пальцы переключились с моего запястья на локоть, сковали и держали меня в тюрьме рядом с собой.

Вместе мы пошли за стюардом. Единственное, что было слышно, это звук моих шлепок, крики чаек и нежный плеск воды.

Этот морской мир. Это постороннее измерение.

Теперь это мой дом?

Мои волосы трепал ветер, когда мы прошли по чистой палубе, мимо спа и бара под открытым небом, по ковровому покрытию роскошного цвета грецкого ореха.

Мое сердце загрохотало, когда Килл дернул меня за локоть, вырвав меня из зоны моей безопасности в цент общего внимания.

Слезы густой патокой стекали в мою душу, образуя ком в горле, медленно удушая.

Гостиная казалась темной, потребовалось некоторое время, чтобы после яркого солнечного света все прояснилось.

Килл заметил его раньше меня. В его теле скопилась агрессия, сдерживаемая вежливостью.

— Мистер Стил.

— Прошу. Пожалуйста, проходите. Проходите, — голос был слишком наигранным и чрезмерно сердечным. Поддельным. Лицемерным.

Мой инстинкт подсказывал мне, что это не роскошное судно, а змеиное гнездо.

Килл вытолкнул меня вперед, хоть я пыталась протестовать. Он бросил на меня суровый взгляд, пробурчав под нос:

— Иди.

Пройдя вперед, мои глаза изо всех сил пытались определить особенности человека, который станет моим хозяином. Он сидел, вытянув ноги, раскинувшись в дизайнерском кресле посреди великолепной комнаты. Он держал стакан мартини и одет был в хрустящий льняной костюм.

Килл кивнул.

— Время идет. Давайте скорее закончим.

Мое уже разбитое сердце разбилось еще сильнее. Он не мог дождаться, когда освободится от меня. Никогда не смотреть на меня или переживать свои грехи снова.

Бездушный ублюдок.

Мистер Стил приветствовал нас мартини.

— Ну, если так, то начнем немедленно. Я имею ввиду, что быстрая сделка была бы ценной для всех.

Мои глаза прищурились. Кто был этот мудак, который говорил так, как будто он из королевской семьи? Его произношение было безупречным. Я усердно изучала его от блондинистых волос, выбритой бородки до пронзительно черных глаз. Его кожа светилась при солнечном свете, но у него не было морщин. Я изо всех сил пыталась оценить его возраст из-за очевидных косметических операций и Ботокса. По-настоящему узнать было невозможно.

Килл прошелся по толстому ковру, медленно потянув меня.

Чем ближе мы подходили, тем больше я ощущала, что за человек этот покупатель.

У него был классный с сильным ароматом лосьон после бритья.

Он был учтивым, прикрывая свое зло промасленным совершенством.

Но за его привлекательностью таился недуг, который заставил мое сердце притаиться. Он был олицетворением греха, и я не хотела иметь с ним ничего общего.

Приблизившись, я почувствовала, как его глаза заскользили по моему телу.

Я боролась с желанием содрогнуться и отвести взгляд.

— Фантастическое первое впечатление. — Он разглядывал сначала мою татуированную ногу, а затем мою сгоревшую. Любопытство отразилось на его лице.

Килл тяжело дышал.

Покупатель сидел в кресле и, понизив голос, потребовал:

— Покажи мне больше.

Что?

Килл внезапно отпустил меня, оставшись позади. Все внутри меня перевернулось и рухнуло, когда он взялся за мое платье.

— Килл...

Проворными пальцами он сдернул с моих плеч бесподобное бронзовое платье, не предоставляя мне выбора, кроме как отказаться от него.

Я не могла поверить, что он сделал это. Он был таким холодным, таким отстраненным. Он не верил, что я была девушкой из его прошлого, но, конечно же, я что-то значила? Мы спали вместе. Я его исцелила. Для того, чтобы блокировать эти чувства, нужно быть особенным человеком.

Кто-то тренировал его многие годы подряд.

— Интригующе, — сказал мистер Стил, опрокинув остаток мартини.

Я в ужасе прикусила губу, обхватив руками грудь, прикрытую только ужасным золотым бикини. Мои шрамы были на виду, моя сокровенная татуировка выставлена на всеобщее обозрение. Я ненавидела его, разглядывающего меня — изучающего меня — заставляющего меня чувствовать себя дешевкой и не более, чем вещью, которую можно купить или продать.

Мои шрамы зудели, как будто бы новый пожар унес меня от ужасного осмотра покупателя. Моя татуировка была всех цветов и оттенков, переходящей от моего уродства к изысканной красоте, которую я так обожала.

— Она уникальна. — Он положил свой пустой стакан на стол и обвел пальцем рот. — Ваш коллега ничего не объяснил по телефону, и я понимаю почему. — Он причмокнул губами. — Она мне нравится.

Килл застыл позади меня. Каждая мышца была заблокирована: он стал бессильной статуей. Господин байкеров испарился, проглотив свое право на власть и приняв другую иерархию.

Он не был ответственным. И не очень хорошо с этим справлялся.

— Ты немногословен, не так ли? — внезапно спросил мистер Стил, глядя на Килла.

Килл прищурился.

— А что тут скажешь? Она вам нравится. По рукам. Сделка заключена — вопрос в подписи, и все закончено. — Я не могла сказать, был он доволен тем, что я понравилась покупателю, или же разгневан.

Мистер Стил усмехнулся.

— Так не терпится. — Он посмотрел на нас и лукаво добавил. — Если я не ошибаюсь, то ты хочешь свалить с моей яхты поскорее из-за этой женщины. — Его губы растянулись, оскалив его акульи зубы. — Что произошло между вами двумя? Я не привык покупать использованный товар.

Мои щеки вспыхнули.

— Ничего, — прорычал Килл. — Теперь мы закончили или нет?

Мистер Стил ухмыльнулся.

— Характер, характер.

— Покончим с этим. Мне пора идти.

В голосе Килла не было чувств, только равнодушие.

Равнодушие?

Это было хуже ненависти. Хуже гнева. Равнодушие — это отсутствие всех чувств, место, куда люди уходят и сдаются, когда эмоции слишком сильные

Моя смехотворная надежда, что он передумает, испарилась с тяжелым вздохом.

Я была настолько глупа. Этим невероятным идиотизмом, что он меня оставит. Я должна была расстрелять его, когда у меня была такая возможность.

— Хорошо. Если Вы так спешите, давайте подойдем к бару и приступим. — Мужчина встал и пошел. Декор был ошеломляющим. Мужской и в то же время женственный, с жесткими линиями на темной деревянной мебели и изящными изгибами статуй из выдувного стекла.

Я пошла, не дожидаясь, пока Килл поведет меня. Я никогда не захочу, чтобы он прикоснулся ко мне снова.

Бар был заполнен бутылками дорогих коньяков и виски, все светилось янтарем на солнце, проникающим через окно.

Килл не хотел меня. Он был моим прошлым. Поэтому я заставила себя забыть о нем, кипящем рядом со мной. Вместо этого я сосредоточила все свое внимание на покупателе — мистере Стиле. Он был моим будущим, моим врагом, моим покаянием за грехи, о которых я не могла вспомнить. Я должна была изучить его и понять, как мне выжить.

Что он скрывал под своим белым льняным костюмом? Какие тайны скрывались за его черными глазами?

Ты не хочешь этого знать.

Он богат — я знала достаточно. Не сомневаюсь, что я буду жить в роскоши, пока ему не надоем.

Пока он не сбросит тебя за борт на корм акулам.

Мысль пришла и ушла, посылая льдинки по моей спине.

Покупка и продажа женщин была неправильной. У него не было прав на меня — независимо от того, сколько денег было на его банковском счете.

— Выпьешь? — спросил мистер Стил, выдвинув барный стул.

— Нет. — Килл покачал головой.

Мистер Стил улыбнулся мне.

— Я не предлагаю тебе освежиться, моя дорогая. Я уверен, что мы сможем найти что-то гораздо более подходящее время, когда будем отмечать нашу встречу.

Мне хотелось заболеть. Мне хотелось убить его.

Я не сказала ни слова.

Килл скрестил руки, его спина напряглась под тихо скрипнувшей кожаной курткой. — Хватит. Подпишите, что вы обещали, и она ваша.

Мистер Стил прищурился, перейдя к переговорам и бизнесу вместо гостеприимства. — Отлично, давай поговорим. — Его глаза снова скользили по мне. — Я хочу ее, Киллиан, но твоя цена слишком высока. — Он откинулся на барную стойку, не отрывая взгляда от моей груди.

Я прикусила губу, желая, чтобы у меня была возможность улететь. Освободиться от всего этого. Улететь высоко-высоко, чтобы найти мои воспоминания.

Гнев просачивался сквозь мою кровь, как лава. Я сердито посмотрела на Килла. Он не обращал внимания на мистера Стила, его взгляд застыл на мне, а грудь тяжело вздымалась. Куртка натянулась на его плечах, когда его мышцы напряглись. Его реакция позволила мне заглянуть в его душу, понять, как сильно он сожалел обо всем происходящем. Это дало мне власть. Это заставило маленький язычок пламени лизнуть меня изнутри.

Он смотрел на меня так уязвлено. Он выглядел потерянным, опустошенным и злым — таким чертовски злым.

Секунды пролетали мимо, и он не разрывал связь между нами, отказываясь отвести взгляд.

Пока он так смотрел на меня, я могла бы выжить без воспоминаний, без прошлого или будущего. Я могла бы выжить в его настоящем и найти подобие счастья.

Я — это она.

Я не сумасшедшая.

Мистер Стил усмехнулся.

— Я вам не мешаю?

Килл вырвался из того, что удерживало нас в плену.

— Ты хочешь ее. Никакого торга.

— Торг есть всегда. Вам нужны акции. Мне нужна эта девушка. Но вам нужно больше акций. Поэтому я дам вам семьдесят пять процентов, и я буду щедрым.

Акции?

Я узнала, что меня продают не за деньги, а за акции? Какие еще акции? И почему?

Килл скрестил руки на груди.

— Нет. Никакого, бл***, грабежа. Контрольный пакет или нет девушки.

Я закрыла глаза, позволив моим розовым векам погрузить меня в новый мир, когда солнце врезалось мне в лицо. Я не хотела смотреть, как мужчины разрывают меня, как будто я вещь.

Мужчины продолжали спорить, но мне было все равно. Килл хотел быть таким человеком. И скверно. Я была его козырем. Мое сердце опустилось, как сундук с сокровищами, в бездонное море. Независимо от того, что существует между нами, это будет последний раз, когда я его увижу.

Сделка означала бы, что я выплыву, как принцесса голубых кровей на борту этой великолепной яхты, чтобы встретиться с будущим неизвестного садизма и рабства. В то время как мужчина, которого я хотела, продал мне без намека на душу.

— Нет. Полный пакет или ничего... — голос Килла раскрошил мое хрупкое спокойствие.

— Стоп. Я прекращаю спорить. У меня есть вопросы, прежде чем я соглашусь на что-то. Не торопите меня. — Мистер Стил щелкнул пальцами. Тишина повисла, когда из ниоткуда появился стюард, налил стопку янтарной жидкости в бокал и передал его ему. Он исчез из комнаты через дверь, скрытую, как книжный шкаф.

— Итак, вопросы... — Глаза Мистера Стила блестнули, когда он сделал глоток своего нового напитка.

Ноздри Килла вспыхнули, вытягивая энергию из комнаты, точно так же, как по возвращении в лагерь.

— Что ты хочешь знать? — Подхватив мой локоть, он дернул меня ближе. Мы оба вздрогнули, когда между нами раздался треск электричества. Я ненавидела, что он так действовал на меня. Не только он хотел оказаться далеко. Это так чертовски больно.

Тяжело дыша, Килл встряхнул меня так, что не было больше сомнений в том, что он все еще хочет меня.

— Скажи мне, что ты хочешь знать. Что она уникальна? Умна? Квалифицированный ветеринар? Или может, ты хочешь узнать, какова она в постели? Что она совершеннее всех женщин, которых я знал? Что на вкус она как чертов солнечный лютик? И что бы не случилось с ней, она настолько сильна, упряма, что отказывается сломаться?

Каждая фраза прокручивала кинжал в моем сердце, пока кровь не хлынула изнутри. Он назвал его. Мое прозвище.

Лютик.

Больше всего на свете мне захотелось треснуть его.

Ублюдок!

— Она единственная в своем роде, мистер Стил, и если вы не захотите узнать ее, то вы хренов идиот. — Его грудь вздымалась и опускалась, его остекленевшие глаза сверкали.

Если я настолько совершенна, почему ты не оставил меня, значит ты чертов идиот?

Мое сердце так больно сжалось.

— Пошел ты, Артур, — прошептала я горячо. — Пошел ты. Пошел ты. Пошел ты!

Килл шагнул назад, глаза расширились.

Я повернулась к нему, готовая напасть. Мои ногти готовы растерзать его до крови. Я хотела сделать ему так больно, как он сделал мне.

Но мистер Стил обхватил мою талию и потащил меня назад. Я вскрикнула, когда его холодные, как у рептилии, пальцы, касались шрамов на моей тазовой кости.

Я забыла, что осталась в бикини. Я забыла обо всем, но хотела дикаря Артура Киллиана.

— Ты резвая, — его голос раздался рядом с ухом и с моем мозгу. — Ты страстная, мне это нравится. Страсть — это хорошо, а сопротивление еще лучше.

Я вырывалась, извиваясь в его хватке.

— Отпусти меня.

Вместо того, чтобы повиноваться, он развернул, заключив меня между его раскрытыми бедрами. Я уткнулась носом, когда оказалась так близко к этому монстру.

— Отпусти меня!

Он улыбнулся, прищурив загорелые веки. Зубы у него были слегка искривлены, линия подбородка крепкая, и это говорило о том, что он привык поступать по своему.

— Ты, не указывай мне что делать. — Его нос коснулся меня в ужасно нежном движении. — Расскажи мне, девочка. Что случилось с твоим телом?

Килл отошел на второй план, пока я боролась с желанием блевать на белый костюм мистера Стила. Подушечками больших пальцев он описывал круги на моих шрамах и чернилах.

Когда я не ответила он пробормотал:

— Ты будто инь и янь. Настолько же великолепна, насколько изуродована. Расскажи мне. Я хочу знать, как ты такой стала?

Я извивалась, сопротивляясь его прикосновениям, но не смогла вырваться. Килл приблизился. Он дышал так же ужасающе, как любое наказание. Он был там, чтобы удостовериться, что я не сбегу, или чтобы вырвать меня из хватки этого мудака?

— Я ничего не хочу тебе рассказывать, — прошипела я, — отпусти меня.

Глаза мистера Стила сузились.

— Я вижу, что нужно корректировать. — Его голос опустился до шепота: — Это прекрасно. Люблю немного наказать, чтобы стало понятнее, чего я хочу.

— Ты никогда не прикоснешься ко мне.

Его пальцы сжались, доказывая, что, на самом деле, он уже это делал. Он дерзко приподнял бровь, чтобы я попробовала отрицать это.

— Пошел ты! — Кажется мне понравилась это ругательство.

Мистер Стил застыл, потом... он засмеялся.

— Мне нравится твой характер. Это делает обстоятельства чрезвычайно интересными .

— Это не темперамент — просто отвращение. Прекрати меня касаться.

Удивленный мистер Стил повиновался. Его голос стал шелковым, когда он проговорил.

— Я задал тебе вопрос. Теперь ты ответишь на него. Скажи мне, что случилось.

Я с трудом дышала.

— Нет. Это личное.

Даже я не знаю всю историю. И каждый чертов день я ныряю в выгребную яму, которая стала моей памятью только для того, чтобы утонуть в ней. На самом деле, я хотела, чтобы все мои воспоминания были стерты. Каждая встреча, поцелуй и напоминание о ластике с весами, я хотела, чтобы все это исчезло, и мне больше не пришлось видеть предательское лицо Килла.

Мистер Стил холодно улыбнулся.

— Личная частная жизнь теперь в прошлом. Ты должна это понимать, иначе твоя новая жизнь будет очень не комфортной.

Килл шагнул вперед, его присутствие обжигало мою спину. Везде, где бы он не находился, его тело волновало мое. Мою плоть его. Магнитами. Хуже, чем магниты — притянутые судьбой.

Он этого не чувствует.

Или выбирает жизнь в страданиях, игнорируя чувства.

Ублюдок. Задница. Слабак!

Разве он не почувствовал, что произошло, когда он обнял меня в машине? Я не могла описать это. В том, как он держал меня, не было эротики и секса. Это было тепло и узнаваемо утешительно.

Я была дома.

Его тело, его сердце, его опущенная голова — это было для меня домом, и он просто бросал меня взад-вперед, не оглядываясь.

— Ты никогда ничего обо мне не узнаешь. Личное или нет, — я рычала, глядя в глаза аморальному мужчине, который купил меня.

Мистер Стил покраснел.

— Ты...

— У нее амнезия. Она сломана в этом отношении. Это ее единственный недостаток, уверяю вас, — Килл вскочил, его голос стал пустым и напряженным.

Мистеру Стилу понадобилась минутка, чтобы принять болезнь мозга. Он наклонил голову.

— Это нормальное осложнение?

Он сердито посмотрел в мою сторону.

Осложнение?

Во всем виноват Килл. Это у него осложнения из-за того, что он осел, причем невероятно упрямый.

Моя спина напряглась, и я обрушила чистую ненависть на мужчину, который должен был спасти меня от этого кошмара, а не подталкивать в него.

— Я ненавижу тебя, Артур Киллиан. Я отдала тебе все, что могла. Я была твоей и раньше и сейчас, а ты выбрасываешь меня, как мусор.

Мистер Стил, улыбаясь, наблюдал за нами.

— Дерьмо. Это как смотреть спектакль. Ты не должен был трахать девушку, Киллиан. Эта работа нового хозяина. Ты не знаешь правил торговли?

Килл стоял, как вкопанный, не говоря ни слова. Его взгляд встретился с моим, он столько скрывал, но этого было недостаточно. Я видела тонкую грань паники и неуверенности, во-вторых, я различала верное и неверное.

Мистер Стил продолжил:

— Правила. Используй женщин. Бери от них все, что хочешь. Но никогда не давай им ничего взамен.

— Он и не дал, — прорычала я. Я не могла с собой ничего поделать. — Он взял все и не дал ничего. Я бы сказала, что он профессионал в продаже женщин в рабство.

Рот Килла приоткрылся, боль отразилась на его лице.

Хорошо. Я хочу сделать ему больно.

Мистер Стил громко рассмеялся.

— Черт, ты нравишься мне больше с каждой секундой. И в ответ на ваше предыдущее заявление о том, что она сломана, мистер Киллиан, не верю, что это правда. — Его улыбка растянулась, когда он осмотрел меня сверху вниз. — Я бы не сказал, что она сломана. Я бы сказал, что она расстроена. Она знает, что в ее прошлом нет ничего, что помогло бы ей будущем. — Он холодно улыбнулся. — Умная, это правда.

Он мне отвратителен.

Он был дьяволом.

Он умрет до того, как разрушит меня.

На все мои вопросы я получила ответ. Что он скрывал под всей этой мишурой?

Темнота.

Сочащаяся грязь, от которой мне никогда не избавиться.

Мистер Стил набросился, его пальцы снова схватили мои бедра.

— Я вижу, о чем ты думаешь. Можешь забыть об этих опасных мыслях. — Он притянул меня ближе, горячо дыша мне прямо в шею. — Они тебе принесут только бесконечную боль, милая.

— Милая, не опаздывай сегодня. Ты знаешь, что твой отец готовит вечеринку-сюрприз. Ты не можешь пропустить это. Это разобьет ему сердце.

Я прыгала на месте, полна жизни, полна надежды. Я увижусь с ним. Я праздновала начало тинейджерства. Мое сердце разрывалось при мысли о том, что я проведу рядом с ним целый час.

Я была влюблена.

— Не опоздаю, мам. Арт не даст мне опоздать.

Память захлопнула шкатулку Пандоры, оставив меня одну. Мое сердце налилось свинцом.

Правда.

Мне, наконец-то, открылось имя зеленоглазого мальчика, которого я любила.

Арт.

Сокращенное от Артур.

Он был реальным — не в моей голове. Я знала!

Я сорвалась. Мистер Стил вскрикнул от удивления, когда я спотыкалась и спотыкалась о свои ноги. Уставившись на Килла, я закричала:

— Арт. Я называла тебя Арт. Ты никогда не разрешал матери стричь волосы за воротником. Ты получил свой первый мотоцикл в 12 лет. Арт, ты должен мне поверить.

Лицо Килла исказилось, глаза наполнились слезами, но он все же не верил. Однако он предпочел горе, а не надежду.

Я закричала, когда мистер Стил схватил меня, обвил руками и шлепнул.

Голова рухнула набок, а в глазах заплясали звезды. Я застонала в знак протеста, когда он схватил мою грудь, сдвигая ткань, чтобы оголить татуированный сосок.

— Охренеть. — Он вдохнул полной грудью. — И на соске татуировку сделала. У тебя должен быть высокий болевой порог. — Его глаза блеснули, а Чеширская улыбка растянула рот.

Мои челюсти сжались от отвращения, прокатившегося сквозь меня. Я откинула его руку прочь. Мой живот скрутило.

— Я думаю, что огонь причинил боли намного сильнее, чем человек с иголкой. У меня иммунитет к боли. А сейчас, благодаря ублюдку, стоящему позади, у меня еще и иммунитет к эмоциональной боли.

Плевок сорвался с моих губ и попал прямо на подбородок мистера Стила.

Все замерли.

Килл прорычал,

— Черт!

Мистер Стил не двигался, и я оттолкнула его. Я не знала, был ли он потрясен или не мог поверить, что пленница плюнула, я прокляла его, но он не двигался.

Я развернулась к Киллу.

Его глаза были расширены.

— Прекрати это. Просто, бл***, прекрати!

— Прекратить? Ты прекрати это! — Я толкнула его, как мистера Стила. Мои пальцы искрили от прикосновения к его груди, но я принимала огонь, ухаживая за ним глубоко в моем сердце. — Прекрати быть таким чертовски слабым, Арт!

Затем я рухнула, распластавшись на плюшевом ковре с мужчиной наверху. Стюард вылетел из ниоткуда, завел мои руки за спину, связав их шпагатом. Мучительное воспоминание о том, что я был связана в самом начале этого дурдома, заставило меня рявкнуть.

— Не трогай меня! — Я вырывалась и извивалась, вжимаясь в ковер от своих усилий.

Но это было бесполезно.

— Слезь с нее! — крикнул Килл. Вес стюарда исчез, и Киллиан поднял меня на ноги. Он дышал тяжелее, чем я, его лицо напряглось и побелело. Взглянув на стоящего перед ним мистера Стила и прошител:

— У нас будет долбаная сделка или нет?

— Что? — проорала я. А затем я рассмеялась. Это было все, что мне оставалось. Чистая одержимость.

— Ты серьезно? — Я рассмеялась громче. — Ты крепкий орешек. Господи, какого хрена я решила, что смогу переубедить тебя?

Килл ничего не говорил, он просто стоял и смотрел, как я распутываю это ужасное отчаяние в его глазах. Я ненавидела это отчаяние. Я ненавидела то, что даже сейчас я хотела помочь ему, спасти его. Даже после всего, что он сделал и чему позволил случиться.

Голос мистера Стила прорвался сквозь мой безумный хохот.

— Тебе повезло, что мне нравятся сильные женщины, иначе у тебя была бы пуля в башке, и эта встреча бы закончилась.

Я не могла сдержать тихий смех, сотрясающий мое тело. Я не знала, почему не могу остановиться. Паника? Страх? Это не имело значения, потому что я чувствовала себя сильной и непредсказуемой, и выше всех этих людей, которые сводили меня с ума.

Веревка вокруг моих запястий была плохо связана, я пожала плечами и бросила ее в мистера Стила.

— Вот что я думаю о тебе и твоей лодке. Этого недостаточно, чтобы удержать меня. — Я снова хихикнула, слезы навернулись на глаза.

Не упади. Пожалуйста, не упади.

Даже если они были от радости, я не хотела слез. Они подтолкнут меня к самой глубокой печали, которую я когда-либо знала.

Я была так близка к полному срыву. Одна хрупкая щепка до потери разума навсегда.

Мистер Стил улыбнулся.

— Ты отличаешься от других, и вот, что я тебе скажу. — Двигаясь вперед, он прошептал: — На самом деле, ты меня так заинтриговала, что я готов заключить сделку. Выполнишь мою следующую просьбу, и я буду обращаться с тобой, как с королевой, а если нет, как со шлюхой. Все, что ты мне дашь, я отдам десятикратно. Его пальцы ласкали мою щеку, посылая сосульки в мое сердце. — Я буду поклоняться тебе во всем, пока ты не сломаешься.

Огонь, который истерзал мою кожу, теперь жил внутри меня. Месть. Я никогда раньше не знала, что это, но теперь поняла. Я хотела отомстить Артуру «Килл» Киллиану. Я хотела ткнуть его носом в то, во что он меня превратил, чтобы он никогда меня не забыл

Вздернув подбородок, я вскипела: — Прекрасно. Это больше, чем он когда-либо давал мне.

Резкий вдох и тихий звон разбитого сердца донеслись позади. Я не оборачивалась. С ним было покончено.

— Раздевайся, дорогуша. Покажи мне всю себя, и я сделаю тебя своей. — Мистер Стил попятился, его прикосновение все еще оставалось на моей щеке, как постоянная метка.

В кабине возникло напряжение. Нарастающий жар и сила доходили до меня от Килла. Мои глаза сузились, когда аромат страсти наполнил воздух.

Мои мышцы застыли.

Если бы я сделала это, я бы добровольно отдала себя дьяволу. Если бы я сделала это, я бы отказалась от Сары, Лютика, от каждой вещи, которую я так старалась вспомнить. Я бы попрощалась раз и навсегда с мальчиком, которого любила в своих кошмарах.

Я никогда не оправлюсь от этого.

Скрестив руки на груди, я посмотрела через плечо на Килла. Он выглядел разрушенным, разбитым — лишь тенью господина байкеров, который целовал меня так неистово.

Мое сердце болело, видя его осколки. Это только доказывало, что я выиграла.

Стиснув зубы, я просунула руки под рыжие кудри и потянула за шнурки бикини. Золотые треугольники отскочили, свисая вниз по моему животу, тогда я потянулась за спину и развязала остальное.

У Килла прервало дыхание.

— Сара...

Я напряглась, так и взглянув на него.

— Мое имя теперь не Сара.

Его губы побелели, и абсолютно сожалеющий взгляд почти уничтожил меня.

Почти.

Мистер Стил улыбнулся еще шире.

— Хорошая девочка. И остальное.

Мои руки опустились из-за спины к завязкам на бедрах. Солнечный луч пропитал меня светом и теплом, проливаясь через круглое окно.

Нет!

Что ты делаешь?

Это была не я.

— Сара... остановись... — кричаще-умоляющий тон Килла вернул мой взгляд на него. Боль в его взгляде вонзила последний дюйм кинжала в мое сердце, убив меня навсегда. Он вообще не смотрел на мою обнаженную грудь, изливая свое замешательство в душу.

Напряжение усилилось.

Сердца бешено колотились.

Губы приоткрылись.

Я ждала, когда он будет сражаться за меня. Я ждала, когда он извинится и во всем признается.

Но слабость внутри него опустила глаза, отчаяние полностью его задушило.

Арт.

— Продолжай, — приказал мистер Стил, нарушая наш хрупкий транс.

Мои пальцы зависли на завязках бикини.

Мои пальцы потянули.

Мои пальцы дрожали.

Но у меня не хватило смелости развязать их.

Килл поднял глаза, рот его искривился от страдания. Тьма с обеих сторон пыталась поглотить меня, но свет струился по мне, как сверкающий водопад. Золотые лучи играли на моем теле, пока пальцы тянули... сильнее и сильнее... почти развязав бантики, которые скрывали мою порядочность.

Потом что-то произошло.

Что-то мне непонятное.

Взгляд Килла оторвался от моего, облизывая мое тело всем, что он чувствовал и не мог сказать. Мои соски качались; я промокла от бесстыдной похоти на его лице. Но было что-то большее.

Что-то намного большее.

Его взгляд приковало к мому бедру, освещенному солнечным лучом.

Его перекосило от ужаса.

Крик сорвался с его губ.

Его тело рухнуло, словно разрушенное землетрясением здание, упав на одно колено.

Его душа раскололась, осветив печалью лицо.

Затем радость.

Ослепляющая радость.

В одно мгновение он встал и схватил меня в свои объятия. Я не могла ни говорить, ни дышать, ни спрашивать, что, черт возьми, происходит. Его тело вздрагивало и вздрагивало, когда он прижимал меня к себе, отдавая мне все, что он держал взаперти одним простым объятием.

По моей коже пробежали мурашки и дрожь. Его прикосновение было всем, чего я хотела — гавань в этом море безумия. Что это значило?

Неуверенность бурлила в моей груди, смешиваясь со слезами.

Затем он оттолкнул меня, его большая ладонь накрыла грудь и наклонила меня на солнечный свет.

Его невысказанные эмоции проснулись и окутали нас, пока я боролась в его объятиях.

— Что... что ты делаешь?

Мистер Стил испарился. Мы больше были не на яхте. Килл украл меня в его собственный мир одним собственническим захватом.

Его дыхание было прерывистым. Игнорируя меня, он зациклился на моем бедре.

Его голова склонилась над моим телом, его длинные волосы вырвались вперед и щекотали мою обнаженную ложбинку, а его губы двигались тихо.

Затем мой мир закончился, когда его зеленые глаза встретились с моими, только на этот раз не было никакой путаницы.

Только вера.

Ослепляющая вера, которая уничтожала и пугала меня.

Его губы растянулись, втягивая тяжелый воздух. Больше не смотрел на меня, как жестокий байкер, он смотрел, как любовник, нашедший что-то драгоценное, потерянное когда-то.

Изумленное восхищение, пылающее в его глазах, проливало слезы на мои щеки.

Он поверил.

Он узнал.

Его губы обрушились на мои, и его язык проник мне в рот. С его темным вкусом пришла свобода — в один миг он вытащил кинжал, освобождая мое сердце, и волшебным образом превратил мою ненависть в бессмертную любовь.

Дыша в мои губы, он сокрушался:

— Мне так жаль. Мне так невозможно жаль.

— Что, черт возьми, происходит? — Щелчок заряженного пистолета мистера Стила вырвал нас из нашего воссоединения, погрузив в ужас.

Моя обнаженная грудь внезапно почувствовала себя слишком уязвимой. Моя грудь открыта, и открыто мое быстро бьющееся сердце.

Киллз завел меня за спину, защищая меня своим мощным телом.

— Я скажу вам какого хрена происходит. Сделка отменяется.

Мои глаза закрылись, и всхлип вырвался из под контроля.

Это правда.

Он понял.

Что заставило его понять? Что, наконец, доказало, что я говорю правду?

Мистер Стил шагал по бирюзовому ковру, размахивая пистолетом.

— Простите? — его голос потемнел до черного гранита. — Я решаю, когда сделка отменяется. Его палец крепче сжимал курок. — Под защитой Уоллстрит или нет, я, не раздумывая, прикончу тебя. Шаг в сторону.

Килл поднялся в полный рост, набирая яростную энергию.

— Это конец. Она не продается.

Мое тело хотело облегчение. Но вопросы. Так много вопросов. Как это случилось? Как я прощу его за то, что не верил мне до сих пор?

Мистер Стил опустил голову, его губы растянулись в холодной улыбке.

— Это не тебе решать, не так ли, мелкий ублюдок? Уоллстрит здесь решает. Он уверил меня. — Он провел рукой по своим белым волосам. — Отдай мне ее, и мы забудем о том, что произошло.

— Никогда, — огрызнулся Килл. — Она моя, и она уедет со мной. Как я и сказал. Сделка отменяется.

Шагнув назад и направив меня к выходу и свободе, Килл шарил за своей спиной. Вытащив свой пистолет, он проворчал:

— Брось, Стил. Все кончено.

Лицо мистера Стила покраснело как свекла. — Ладно! Полный пакет акций. Доволен?

Он бросил пистолет в подтверждении.

— Полный пакет — теперь отдай девочку.

Мое сердце заколотилось в горле. Страх сковал спину.

Все, что здесь было? Это лишь тактика переговоров, чтобы получить контрольный пакет?

Ты не можешь поверить в это.

Нет. Не после того, как я увидела оковы и баррикады, рухнувшие в душе Килла. Он был более честен со мной в ту секунду, чем за всю неделю, что я была его пленницей.

Килл двигался к выходу быстрее и быстрее. Его крупное тело заблокировало меня от потенциальных пуль, но не от боли, если его убьют.

Мистер Стил взревел:

— Какого хрена ты делаешь? Ты знаешь, кто я такой. Не будь глупцом. Контрольный пакет — ты выиграл! Отдай девчонку, и я не убью тебя.

— Да не нужны мне твои долбаные акции. Сказал же. Она не продается. — Тело Килла задрожало от агрессии, его рука поднялась вверх, указывая на оружие. — Мы уходим. Ты ничего не можешь с этим поделать.

Мои глаза метались от одного к другому.

Я не видела, кто двинулся первым, но Килл был быстрее. Выстрел пистолета отозвался эхом в моих ушах, когда Килл толкнул меня на землю. Потом он исчез, налетел на мистера Стила и повалил его на землю.

Я привстала на четвереньки, когда Килл разбил нос мистера Стила. Кровь залила весь его льняной костюм.

Мистер Стил замахнулся в голову Килла, только чтобы получить удар по ребрам. Затем Килл поднялся и ударил его в бок ногой.

Ужасное воспоминание о том, как он пинал меня так же, приходило и уходило, переплетаясь с моей радостью воспоминаний. Как мне укрепить его упрямство и боль, которую он причинил, счастьем, к которому он, наконец, прислушался? Он ужасно со мной обращался. Достаточно ли было во мне прощения, чтобы забыть об этом?

Появились два стюарда, один из которых держал ружье.

— Стоп!

Киллиан попятился, его кулаки были в крови мистера Стила.

— Дай нам уйти, и мы больше не причиним вреда.

Мистер Стил закашлялся, осторожно вставая.

— Ты думаешь, что все кончено? Что ты можешь зайти на мою лодку, нарушить деловое соглашение, а потом избить меня?

— Нет. Я понимаю, что я натворил. Но я уже однажды от нее отказался. Я не поступлю так снова. — Глаза Килла встретились с моими, выстрелив огнем прямо в сердце.

— Это еще не конец, Киллиан, — прошипел мистер Стил.

Килл кивнул.

— Я знаю.

Бесконечная секунда истекла. Мистер Стил оставался на полу, его гнев парил вокруг нас. Внезапно он сгорбился. — Уоллстрит охренительно должен мне за это. — Глядя на стюардов, он приказал: — Не стрелять. Пусть уходят. Я с ним позже разберусь.

Килл кивнул в знак признания того, что они только что договорились в отношении меня. Без особых усилий он поднял меня на руки и быстро перекинул через плечо.

— Эй! — Я схватилась за его куртку, и кровь хлынула мне в голову.

— Ты можешь кричать на меня сколько угодно, когда мы выберемся отсюда. А пока заткнись, — огрызнулся он, хлопнув меня по заднице и снова наставив пистолет на мистера Стила. — Не двигаться.

Мистер Стил кивнул, глаза сузились.

— О, я сделаю свой ход. Когда меньше всего будешь ожидать. — Обращаясь к стюардам, он зарычал: — Проводите мистера Киллиана и его шлюху с моей яхты. Сейчас же.

Килл шел задом, его рука не опускалась а палец не расслаблялся на спусковом крючке.

Мистер Стил болезненно поднялся на ноги, выплевывая кровь на ковер. Я вытянула шею, уловив проблески его ярости, свисая вниз головой. Килл только что нажил сильнейшего врага — все из-за меня.

Все потому, что парень с зажигалкой поджег и похитил меня, когда не должен был. Мне нужно было знать, что, черт возьми, происходит.

Килл так и не оборачивался. Его мускулы напряжены, его кожаная куртка утешала меня.

— Я сделал все правильно. Нет причин вражды между нами.

Мистер Стил рассмеялся.

— Проваливай с моей гребаной лодки. Я покажу тебе, сколько крови я могу пустить.

Килл вздрогнул.

Что это значило для него? Как таинственный Уоллстрит воспримет новость, что Килл не может продать меня?

Это не мои проблемы.

У меня было о чем переживать, кроме этого.

Килл продолжал идти назад, направляя свое оружие на стюардов, которые подходили к нам шаг за шагом. Он немного споткнулся, когда край его ботинка зацепил порог внутренней двери. Я ухватилась за дверной косяк, чтобы удержать нас обоих.

Он молча продолжал двигаться, возвращаясь к солнцу мимо спа и бара на позолоченной палубе. Каждый шаг приближал нас к задней части яхты и ожидал катер.

— Рулевой работает на мистера Стила, — сказала я, ущипнув зад Килла через черные джинсы.

— Я знаю. Но он не откажется доставить нас обратно. Не сейчас. Он хочет преподать мне урок, и это будет возможно, только если Уоллстрит одобрит его.

— И он сделает это?

Килл пожал плечами, толкнув меня через плечо.

— Возможно. Зависит от того, насколько он зол. — Согнувшись, он осторожно поставил меня на ноги. Его изумрудные глаза были раскалены. Кончиками пальцев он целовал меня в щеку, нежно подталкивая в сторону свободы. — Садись в лодку.

Во рту пересохло, на языке вертелось многое, что я хотела сказать.

— То, что ты спас меня, в конце концов, не значит, что я прощаю тебя. Нам нужно поговорить.

Он нахмурился.

— Не здесь и уж точно не сейчас. — Обернувшись, он сосредоточился на стюардах, которые ждали, пока мы уйдем. — Лезь в лодку. Сейчас же.

Больше я не колебалась.

Не оглядываясь назад, я спустилась по лестнице в задней части яхты на посадочную площадку, где волны плескались и заливали мои шлепанцы. Солнце целовало мою кожу, привлекая мое внимание к моей полуобнаженности.

О, боже. Я совсем забыла об этом. Так поглощена противостоянием торговца и покупателя и оцепенела ко всему, кроме путаницы, светящейся в моем сердце. Прикрыв руками грудь, я неловко полезла в лодку. Шкипер ухмыльнулся, потом отвернулся в тот момент, когда Килл прыгнул в судно.

Мистер Стил появился на носу яхты, злобно глядя на нас.

— Это еще не конец, Киллиан.

— Я не предполагал, что так случится, — ответил Килл.

Слегка кивнув мистеру Стилу, шкипер завел двигатель, и мы помчались сквозь ветер. Я была рада свисту воздуха, когда мы умчались, оставив безумие позади.

Прищурившись, я в последний раз взглянула на мистера Стила и на жизнь, в которую едва не угодила. Потом я посмотрела на Артура Киллиана, и начали появляться вопросы. Волна за волной они медленно возникали в моем сознании, перекрывая бурлящую массу, благодаря великой стене, защищающей мои воспоминания.

В одном я была уверена.

Это был конец.

Этой ночью.

Этой ночью я узнаю, кем я была на самом деле.

И Артур мне в этом поможет.

16 глава

Черт.

Это было реально.

Она была реальной.

Она была жива.

И я... я...

Что я сделал?

— Килл

Напряжение.

Я чувствовала его. Я была его свидетелем. Но я его не подавила.

Пятнадцатиминутное плавание на лодке было пыткой. Мое сердце изо всех сил пыталось биться под густыми волнами ярости, исходящей от Килла.

Ярость?

Я не могла понять. С чего ярость?

Он не сказал ни слова. Даже не взглянул на меня.

Но я чувствовала каждую его мысль, каждую догадку — бьющую меня, как хлыст.

Все изменилось.

Все было по-другому.

Я сидела рядом с ним, рыжие волосы развевались на ветру, прикрывая мою обнаженную грудь. Я хотела, чтобы у меня было бронзовое платье — скрывающее от чужих глаз лишнее, — но платье и бикини были разбросаны по полу яхты мистера Стила. Все, что у меня было, это почти развязанные бикини.

Ветер трепал в мою кожу, когда мы быстрее и быстрее рассекали бирюзовую воду. Солнце обжигало шрамы и татуировки.

Килл казался побледневшим, ушедшим в себя. Его темные волосы спутались на лбу, закрывая глаза.

Он вспомнил.

Он поверил.

Но почему?

Мой взгляд упал на бедро — на то самое место, из-за которого Килл внезапно отказался от своего убеждения в моей лжи и позволил правде пробудить его. Я искала ключ, который его так сильно взволновал. Но ничего не приходило…

Я ничего не понимала.

Как бы долго я не смотрела, не могла понять, что с ним.

Я разбирала странное уравнение, скрытое под клубами дыма и незабудками, но это не означало что-нибудь для меня — эта часть моего разума еще не открылась.

Ярость, замешательство бурлили во мне. Я знала, что

взорвусь, если не начну разбираться.

В тот момент, когда катер пришвартовался, Артур стянул со своих плеч кожаную куртку и набросил на мои плечи. Плотный материал, весил тонну. Мои глаза вспыхнули, когда он схватил мои руки, запихивая их в рукава, как будто я была ребенком.

Почему он отдал мне свою куртку сейчас, почему не в начале плавания на лодке? Был ли он так погружен в себя, что даже обычные действия были ему недоступны?

Я хотела спросить его, но неожиданно у меня не оказалось никаких сил.

Никто из нас не попрощался со шкипером, и Килл взяв меня за руку, когда мы оказались на суше, вел меня быстро и уверенно через оживленную гавань, обратно к припаркованному внедорожнику.

Открыв дверцу, он молча дождался, пока я залезу, а затем прыгнул на водительское сиденье.

Это было эпицентром урагана.

Неустойчивое перемирие, которое разорвется в ту минуту, когда мы столкнемся со всем, о чем не договаривала.

Я просто надеялась, что мы оба будем достаточно сильными, чтобы пережить искоренение нашего прошлого, настоящего и будущего.

Повернув ключ, Килл надавил на педаль газа и вылетел на трассу.

Он вел машину как дьявол.

Он летел так, как будто боялся, что кто-нибудь меня увидит.

Он мчался так, словно хотел вернуться в прошлое.

17 глава

Все, что я знал, было ложью.

Не только люди, которых я любил, украли мою жизнь, но и мою способность находить добро в других, включая меня.

Все это время она была прямо передо мной.

В моей постели.

В моих руках.

И все равно, моя слепая ненависть и абсолютное убеждение никогда не быть раненым и обманутым снова чуть не стоили мне девушки, которую я любил всю жизнь.

Что заставило меня сделать это?

И как я смогу когда-нибудь трахнуть ее после того, что я сделал?

— Килл

Неизвестность.

Незнакомцы.

Странные события.

Прошедшая неделя моей жизни была ужасно странной. Никаких объяснений такому поведению или намеков на то, что он скрывал. В тот момент, когда мы вернулись к Киллу, он ушел: с визгом въехав в гараж, вылетел пулей из внедорожника и скрылся в доме.

Простое предложение слетело с его губ, запутанное и бессмысленное.

– Дай мне... мне нужно... дай мне время.

Не говоря больше ни слова, он бросил меня. Ворота были закрыты, охранная система активирована.

Его не волновало, что он оставил меня одну, изумленную в его куртке в гараже. Он просто свалил, хлопнув дверью в глубине дома.

Дай мне время.

Куда он пропал?

Он сбежал?

Я сидела там какое-то время в ожидании. Я была терпелива, давая ему время привести свои мысли в порядок.

В конце концов, это было непросто. Девушка, которую он любил, девушка, которую он думал, что он убил, девушка, из-за которой он попал в тюрьму, вернулась. Живая. С амнезией, не помнящая о том, как и где она жила, но вернулась, здорова и абсолютно подготовленная к разговору.

Этого было достаточно, чтобы сбежать.

Но любовь должна была пересилить все, что бы это не значило. Не так ли?

Я прождала больше часа, но он так и не вернулся.

Тогда я зашла в его дом, тихо и осторожно, в поисках самого странного человека, которого я когда-либо знала. В течение часа я искала, но никого не нашла.

Он исчез.

Боль, причиненная мне, была равносильна тому, чтобы быть ненужной и проданной. Что он увидел такого, что спас меня. а потом испарился, словно я заразная и должна быть в карантине?

Почему он поцеловал меня, излив в мою душу каждую частичку своего сердца, а затем ушел?

Это бессмысленно.

Не нужен смысл, когда кто-то сломлен.

С тяжелым сердцем я устремилась удовлетворять другие потребности.

Приготовленный ужин, паста с лососем, любезно доставленный Киллу, я ела

в одиночестве, глядя в пространство. Мой слух напрягался от самых обычных звуков, надеясь, что он присоединится ко мне. Но он действительно исчез.

После я направилась в его кабинет, где я села в его кресло, разглядывая произведения искусства из математических уравнений , умоляя мой разум сжалиться и показать мне что увидел Килл.

Это все было связано с математикой. Все связано с домашней работой и украденными прикосновениями.

Но мой мозг игнорировал мои подсказки, отказываясь от воспоминаний и фрагментов моего предыдущего мира.

Только когда усталость утащила меня спать, я села на край матраца — тот самый матрац, на котором Килл взял меня в третий раз, — и моя вялость превратилась в гнев.

Я скрестила руки.

Нет.

Я не позволю ему так играть со мной. Больше я не позволю ему снова бороться с моим разумом. Меня долгое время держали в темноте.

После того, как он ко мне относился. После того, как хотел продать меня?

Он не имел права сбегать. Он обязан был встать лицом к лицу со мной. Его делом было выслушать меня, проклинающую его и его сломанный разум.

Настало время правды.

Пора ему отрастить яйца и поговорить со мной вместо того, чтобы убегать. Настало мое время, чтобы навести порядок внутри моего разума.

Собрав все оставшиеся силы и храбрость, я встала во весь рост перед зеркалом в гардеробной.

Скинув с плеч его куртку, я улеглась на мягкий ковер. Сразу соскучившись по его запаху — мягкого мускуса, свежего ветра и соли.

Тогда я сжала губы, и мои зеленые глаза стали яростными в зеркальном отражении, я развязала веревочки на бедрах и сбросила остатки золотого бикини на пол.

Голая.

Мое сердце пропустило удар, когда я осматривала каждый дюйм моей плоти. От макушки до кончиков пальцев ног, я заставила себя разглядеть чужестранку в зеркале. Начиная с моих шрамов, я отследила сморщенную кожу, щекоча, щипая в поисках ощущений в некоторых местах. Моя кожа не трепетала или не реагировала — нервные окончания были уничтожены. Пустота была жуткой, и я быстро встряхнула пальцами, желая не обращать внимания на уродство и прикоснуться к своей татуировке.

Он не разглядывал мои шрамы.

Подойдя ближе к зеркалу, я выгнула спину, и мое татуированное бедро отразилось в центре. Я наклонилась вперед, косясь на черные символы, образующие форму алмаза.

— Не так же. Господи. Что у тебя в голове?

Я хихикнула.

— Там стихи. Слова, слова и слова.

— Слова тебя не обогатят.— Его голос был строгим, не но лишенным улыбки. Я хотела посмотреть и увидеть любимого мальчика, но мое внимание было приковано к расчерченной бумаге с моим домашним заданием.

— Слова бесценны. Это богатство души.

Мальчик вздрогнул рядом со мной. Он неловко скрестил ноги.

— Это очень мудро для тринадцати лет.

Я пожала плечами. Я говорила много раз.

— Возраст не имеет значения, когда ты столько знаешь.

Я посмотрела в его ярко-зеленые глаза. Глаза моего любимого ночного кошмара и похитителя моих снов.

Я подняла голову, влюбленная и уверенная в том, что он мой. Я почувствовала сексуальное напряжение, возникшее между нами.

— Возраст не имеет значения, когда два человека хотят друг друга.

Арт опустил взгляд вниз, теребя ластик с Весами.

— Лютик... не нужно.

—Что не нужно? Признаваться, что я хочу тебя или напоминать, что ты тоже хочешь меня?

Его взгляд был измученным, когда он поднял голову.

— Конечно, я хочу тебя. Так сильно. Но я не прикоснусь к тебе, пока тебе не исполнится хотя бы 15.

Это было годы назад. Я горела после этого.

— Я заставлю тебя нарушить это обещание, — пробормотала я, уже купаясь в мыслях о том, как соблазнить его.

Он ухмыльнулся, качая головой.

— Я знаю, что ты в силах заставить меня передумать, но если тебе не плевать на меня, ты позволишь мне подождать.

— Это было коварно.

Он засмеялся.

— Это единственное оружие, которое я могу применить против тебя.

Крепко прижав меня к себе, он обнял меня и прошептал.

— Как пожелаешь, Лютик.

В животе запорхало.

Как пожелаешь. Эпическая строка из Принцессы Невесты. Фермерский мальчик сказал бы это Лютику — секретное сообщение.

Как пожелаешь.

Я люблю тебя.

Я вздрогнула, когда воспоминание закончилось так же быстро, как и возникло.

Он так любил меня. Так сильно. Несмотря на мое разочарование и боль из-за его обращения со мной в последнее время, я не могла его ненавидеть. В конце концов, я оставила его. Я жила новой жизнью, не помня его, пока он страдал, считая, что он убил меня. Мало того, что он должен был залечить разбитое сердце, так он еще должен был смириться с убийством.

Черт, нам необходимо поговорить.

Вернувшись к уравнению на моей коже, мои глаза напрягались, когда я пыталась разгадать то, что это могло означать. Это было похоже на пирамиду алгоритмов, скрывающую карту сокровищ, в которой я нуждалась.

— Давай. Вспоминай! — прошипела я в зеркало. Остальная часть татуировки ожила, показывая скрытые детали, которые не оказали никакой помощи. Маленький единорог. Фея в лепестках. Созвездие Стрельца и филигранные слова, обернутые сложными оттенками. Они были красивыми, но бессмысленными.

Я загипнотизировала себя, когда я разглядывала дольше, пробиваясь сквозь головную боль и стук в стену моего разума.

Но ничего не вышло.

Время теряло всякий смысл, когда я углублялась в татуировку. Я забыла про Килла и покупателя и безумный порыв вернуться. Я забыла, что нужно найти его и накричать на него, чтобы он рассказал мне то, что мне нужно знать.

Я осталась одна в гардеробной, в компании со своим отражением. Килл так и не появлялся, чтобы найти меня, и никакие другие воспоминания не пришли мне на помощь.

Я сдалась.

Ночь превратилась в новый рассвет, и я отказывалась проживать новый день в неведении. Мое разблокирование оставалось за Киллом.

Настало время найти его.

Схватив его кожаную куртку, я укуталась в утешительное тепло и отправилась на его поиски. Моя нагота под мягкой косухой дразнила мои соски. Я глубоко вдохнула, упиваясь легкими запахом, вызывающим жажду, которая никогда не угасала.

Мой разум хотел противостоять его ответам. Мое тело хотело противостоять ему для освобождения.

Вчерашний день закончился, будущее было таким же мрачным, как ночной дом, но здесь и сейчас — оно было полно возможностей, и я хотела воспользоваться этим.

В доме было тихо, когда я босиком топала по сочному ковру и холодному мрамору. Не было ни шума, ни скрипов, ни намеков на жизнь.

Заглянув в пустой кабинет, с четырьмя компьютерными мониторами и непонятными аналитическими программами, я пошла через гостиную, столовую и кухню.

Пусто.

Пусто.

Пусто.

Я подошла к огромным раздвижным дверям, ведущим к заднему саду, и выглянула наружу посмотреть в широкий сад.

Луна излучала серебряное сияние, превращая трехмерное в двухмерное, сверкая тайной.

Пусто.

Охранная система мигала красным цветом, предупреждая, что она была активирована. Он не покидал дом.

Я продолжала бродить по его жилищу, легко перемещаясь из одной комнаты в другую.

Абстрактные картины черно-белых мотоциклов вырисовывались со стен коридора. Дипломы по математике и о благотворительных пожертвованиях самодовольно мелькали, когда я пересекла фойе и вошла в крыло дома, которое я исследовала за день до того, как он повел меня в лагерь.

Статьи из газет были вырезаны и вставлены в глянцевые рамки, показывающими оценки, графики и скачки на фондовом рынке.

Дом Килла был стерильным и отдаленным, но позволил хоть немного взглянуть на то, кем он был под слоем насилия, проклятий и гнева.

Там было что-то безумно умное и... беззащитное.

Подойдя к большой двери в конце дома, я открыла ее и вошла в душный, пропитанный влажностью мир. Водное эхо отражалось от стеклянной крыши, открывающей только бархатное ночное небо и сверкающий конденсат.

Моя кожа покрылась теплой влагой, и из-за угла доносился звук брызг. Я не бывала здесь раньше. Дверь была заперта.

Я шла вперед, двигаясь мимо раздевалки и двери сауны.

Я остановилась.

Килл наворачивал круги в большом длинном бассейне. Его мощное тело прорезало воду, резко и сильно пронзая водную гладь. Его глаза были закрыты, волосы прилипли к голове, а его огромная татуировка на спине колыхалась под водой.

Я не могла шевельнуться. Он выглядел таким гибким и хищным в воде. Вода плеснула в стороны, когда он нырнул и оттолкнулся от малиновой стенки бассейна. Мозаичные плитки создавали впечатление, что вода была красной, как будто Килл плавал в крови.

Его руки без остановки продолжали смертельное нападение, ударяя по воде так, как будто он хотел убить каждую капельку. Он довел себя до изнеможения; только Бог знал, сколько он пробыл здесь.

Подойдя к краю бассейна, я вышла из тени и намеренно расположилась там, где он мог бы меня увидеть.

Удар.

Два удара.

Внезапно он остановился, встав в хлорированной воде. Его грудь поднималась и опускалась, его зашитая рана выглядела лучше, но была все еще немного опухшей. Его взгляд приковал меня к месту, прищуренный от смеси неверия и отрицания.

Мои колени заклинило, когда его тяжелое дыхание опьянило меня, напоминая о других событиях, когда мне было тяжело дышать. Влажный воздух сделал кожу липкой и потной от желания.

Вода струилась по его лицу, стекая по губам, когда он тихо сказал:

— Что ты здесь делаешь?

Его голос облизывал сквозь пространство, восхитительные ударные волны прямо в мою душу. Как той ночью, когда очнулась в плену, его сотрясающий землю голос, расколовший мой мир и разрушивший все, что я знала. Я была в ритме с ним — идеальной чашей для его околдовывающей силы.

Я сглотнула, пытаясь собраться с мыслями.

— С твоей травмой нельзя плавать.

Его глаза блеснули, отбросив назад все, о чем он думал, пока плыл.

— Швы нужно снять.

Я кивнула.

— Я сниму их, но через несколько дней.

Он ничего не сказал, просто склонил голову. Его взгляд нервировал меня — все, что он увидел на яхте, давало ему ответы и ... надежду.

Отводя от меня взгляд, он шел по глубине воды, двигаясь к краю бассейна. Плавным, легким движением он переместился из воды на плитку. От того, как его мышцы сжимались и скручивались, когда он поднялся с корточек в полный рост, у меня потекли слюнки.

Его спина, повернутая ко мне, раскрывала татуировку целиком — шрамы под узором вызывали столько вопросов. Мои глаза скользили вниз, а сердце разгонялось, пока я не почувствовала его каждой своей конечностью.

О, господи.

Он был скользким от воды.

Он был прекрасно сложен.

Он был... голым.

Мои губы приоткрылись, живот потянуло от желания.

Он повернулся ко мне лицом.

Мои щеки зарделись, когда я уставилась на его член. Я не могла отвести взгляд. Я была очарована, околдована, полностью сосредоточена на волосах вокруг его идеально сформированной эрекции. Он был тяжелым и твердым, капающим водой из бассейна. Его яички были плотно прижаты к телу и гладко выбриты.

Его член дернулся, а руки он упер в бока. Единственным звуком был плеск воды и постоянное кап, кап, кап с его обнаженного тела, пока капельки струились по его мышцам.

— Нравится то, что видишь?

Я подпрыгнула, оторвав от него взгляд и проклиная румянец, обжигающий мои щеки. Мне хотелось спрятаться или наброситься на него. Нет, я бы предпочла прикоснуться, поцеловать и всосать.

Шумно сглотнув, я кивнула.

— Да. Мне нравилось наблюдать за тобой с тех пор как мы встретились.

Его глаза сузились, он сделал шаг вперед.

— И когда именно это произошло?

Его голос пронизывали одновременно жесткость и мягкость, его лицо ничего не выдавало.

— Когда мы встретились?

— Я не знаю, что именно ты хочешь услышать, — пробормотала я. — Что у меня есть два ответа? Тот, где ты сорвал мою повязку, и я снова тебя нашла, или…

— Скажи мне правду. — Он приблизился, его тело напряглось.

— Скажи мне, о чем ты пыталась сказать. Ответь мне.

Я опустила подбородок, надежда внутри меня запорхала пернатыми крыльями.

— Готов ли ты выслушать?

Ты готов перестать причинять мне боль после всего того, что ты натворил?

Я перестала дышать, когда его влажные руки обхватили мои щеки, наклоняя голову, чтобы у меня не было возможности смотреть куда-то кроме как на него.

— Зачем ты меня искала?

Его взгляд упал на кожаную куртку, укрывшую мою маленькую фигуру — мою слишком обнаженную фигуру. Части тела были открыты из-за не застегнутой молнии каждый раз, когда я дышала. Тяжелая кожа защищала меня от нечитаемого блеска в его глазах.

— Потому что нам необходимо поговорить, — прошептала я. — Потому что тебе нужно объяснить мне, что ты там увидел. Почему разозлился на меня. Почему сбежал от меня, как только мы вернулись?

Он глубоко вздохнул, но скрыл эмоции.

Он ответил как всегда.

— Я сбежал, потому что мне нужно было немного времени.

— Время для чего?

— Время разобраться со всем этим. Примириться с тем, какой я, бл***, мудак. Чтобы выяснить, существует ли какой-нибудь гребаный способ, добиться твоего прощения.

Мое сердце грохотало в ушах.

— Нам нужно поговорить. Обо всем.

Мне нужны ответы, прежде чем я смогу простить тебя.

— А если бы я сказал, что мне нужно больше времени? Что бы ты сделала? — Его пальцы сжали мои щеки. — Если бы я сказал, что я не был готов к тому, что вся моя жизнь окажется ложью, что мой мир и все над чем я работал в течение последних восьми лет оказалось полной и абсолютной фигней, что бы ты сказала?

Его пылающий зеленый взгляд пылал яростью и болью.

Я молчала. Я должна была подождать. Дать ему пространство, в котором он нуждался. Он был капризным, жестоким и еще несколько часов назад планировал продать меня подороже. С чего я решила, что он чудесным образом захочет говорить?

Глупо. Так глупо.

Но я не хотела ждать. Я должна был узнать.

В тот момент я увидела другого его — человека, который контролировал свой мир не сдающимся железным кулаком, в чьём мире нет места неожиданностям. Человека, чей мир только что был разорван. Я задрожала в его хватке.

— Почему ты остановил продажу сегодня?

Он дернулся.

— Я... — он зажмурился, его плечи опустились. — Ты знаешь почему.

— Нет. Не знаю. Мне нужно услышать это от тебя.

Его глаза были измучены, остекленелыми, полными недоверия.

— Как это возможно, я думал...

Я умоляла.

— Прошу, скажи мне, что ты знаешь.

Килл покачал головой, разбрызгивая капельки, прежде чем заглянуть прямо в мою душу. — Я… мне нужно…я столько всего натворил… — он запнулся, пялясь на пол.

— Я не могу этого сделать.

Боль накатила при мысли о том, что он отстраняется. — Ты можешь сделать это. Доверься нам.

Его пальцы поглаживали мои щеки в течение бесконечного мгновения.

— Я не… — Его грудь поднялась и упала, когда он тяжело вздохнул. — Хорошо.

Я вздрогнула. Такое простое слово, но оно содержало такое важное обещание.

— Я готова понять.

Мое сердце застряло у меня в горле.

Пожалуйста, пусть все прояснится.

— Что такого ты увидел, что заставило тебя поверить?

Вспышка муки омрачила его лицо, а затем исчезла. Его челюсти сжались.

— Я дам тебе ответы, которые тебе нужны, но сначала я должен услышать их от тебя.

Он, наклонив голову, своим лбом коснулся моего, и прошептал.

— Как и когда мы встретились? Скажи мне.

Ай. Это больно. Так сильно.

Мои глаза наполнились слезами от сочащейся крови и гравия на моей коленке. Я не смогла остановить свою дрожащую губу, когда боль пронзила меня. Велосипед валялся рядом со мной, ярко-розовая рама пыльная и поцарапанная.

Папа бы на меня разозлился.

— Ты в порядке?

Я подняла голову, сжимая побелевшими пальцами свою коленку. Мальчик, которого я видела живущим через двор от меня, улыбался, присев на корточки перед моим велосипедом.

— Ты кто? — спросила я, морщась от сильной боли.

— Арт. А ты?

— Болит.

Он засмеялся.

— Я видел, как ты упала. Ты ехала слишком быстро.

Я надулась.

— Нет, не было такого.

Подойдя ближе, он протянул свои грязные руки.

— Лучше попроси маму обработать рану. Я уже вижу там микробов.

Я разинула рот от ужаса.

— Правда?

Приподнимаясь, он неловко наклонился и схватил меня за руку. Обернув ее вокруг своих костлявых плеч, он улыбнулся.

— Вставай. Я отвезу тебя домой.

Я зажмурилась. Мое колено все еще пульсировало от фантомной боли из прошлого.

— Я не знаю, сколько мне было лет, может быть, четыре или пять. Ты отвел меня домой после того, как я содрала коленку…

— Упав с велосипеда, — закончил Килл. Его лицо исказило душераздирающее изумление.

— Как… как такое возможно?

Я накрыла своими ладонями его ладони, все еще удерживающими мои щеки.

— Я не знаю. Я надеялась, что ты мне расскажешь.

Его рот все еще был приоткрыт, от страха и шока кожа побелела.

— Я… очень ... — Он вздохнул и попробовал снова. — Мне сказали, что ты умерла. Я стоял на твоей могиле. Я прочитал твое свидетельство о смерти. Я сидел —

Голос Грассхоппера прозвучал в моей голове. Я пробормотала: — Ты сидел... за то, что случилось со мной? — Мое сердце сжалось, не желая знать.

— Почему? Что... что случилось? За что тебя приговорили? Кто…

Он передвинул ладонь так, чтобы мои губы сжались. Его глаза стали тяжелыми и темными от грусти.

— Не надо. Просто — пожалуйста, позволь мне насладиться тем, что ты здесь. Ты перевоплощенная. Дай мне привыкнуть к этому ... прежде чем мы окунемся в прошлое. — Его лицо умоляло. — Прошу… я не могу об этом говорить. Пока нет.

Нетерпение наполняло меня, будто липкий сироп, но я кивнула.

— Хорошо.

Опустив руки, Килл сказал:

— Пойдем наверх. Поговорим. — Взяв мои пальцы в свои, он потянул меня к выходу и захватил аккуратно сложенное полотенце из корзины. Отпустив меня, он быстро обмотал его вокруг бедер, скрывая то, чего я больше всего хотела, и снова взял меня за руку.

Мы двигались быстро, но не слишком. Мы переглядывались, но не разговаривали. Мы поднялись по лестнице вместе, не отводя взгляда.

Напряжение было густым и несдержанным; я волновалась, что мое сердцебиение не вернется к нормальному ритму. В ту минуту, когда мы вошли в его спальню, он отпустил мою руку. Не сказав ни слова, он скрылся в ванной.

Мгновение я просто стояла в ступоре. Ему нужно больше времени? Пространства?

Нет. Я не дам ему сбежать. Не в этот раз.

В след за ним я прошла по каплям на ковре. В тот момент, когда я вошла в ванную, воздух мгновенно сгустился от напряжения.

Татуированная спина Килла оставалась неподвижной и напряженной. Он не повернулся ко мне лицом. Вместо этого он сосредоточился на внешних событиях — намеренно отрезая меня, пока возился с чем-то.

Сорвав полотенце с талии, он запрыгнул в душ прямо под воду. Засунув голову под тяжелые струи, он тяжело вздохнул. Не было слышно ни звука, но я чувствовала его замешательство и беспокойство прямо в моей душе.

Я стояла там — вуайеристка без места. Я не могла отвести глаз от его обнаженного тела. Все, чего я хотела, это обнять его, сказать ему, что быть потрясенным нормально — я тоже потрясена.

Присоединяйся к нему.

Я не могла отрицать, что хотела прыгнуть в душ. Я хотела почувствовать его близко. Я хотела прикоснуться к нему и раз и навсегда выяснить, почему он потерял терпение сегодня.