Глава 4

Элла

Стив О’Халлоран непохож на человека, которого можно легко удивить, но сейчас он замер на месте, а на его лице выражается неподдельный шок.

– Моя… – Не договорив, он поворачивается к Каллуму: за помощью, поддержкой? Не знаю.

Но для человека, который как ни в чем не бывало спрашивает, не «прикончил» ли кто его жену, он кажется совершенно неподготовленным к менее драматичной новости о том, что сидит за одним столом с собственным ребенком.

– Дочь, – мягким голосом заканчивает за него Каллум.

Стив несколько раз моргает.

– Ты помнишь письмо, которое получил перед тем, как вы с Диной отправились в путешествие? – спрашивает Каллум.

Стив медленно качает головой.

– Письмо… от кого?

– От матери Эллы.

– Мэгги, – добавляю я охрипшим голосом. Мне всегда больно думать о маме. – Вы познакомились с ней восемнадцать лет назад, когда получили увольнение на берег. И вы двое… э-э-э…

– Переспали, трахнулись, станцевали мамбу в кровати, – подсказывает Истон.

– Мама Эллы забеременела, – вмешивается Каллум, пока его сын не успел сказать еще миллион скабрезностей, которые уже готовы сорваться у него с языка. – Она пыталась отыскать тебя еще тогда, но безуспешно. Когда у нее обнаружили рак, она отправила письмо на базу, где ты служил, надеясь, что им удастся найти тебя. И им это удалось. Ты получил это письмо девять месяцев назад, перед самым отъездом.

Стив снова моргает, затем переводит взгляд на меня и смотрит… (с любопытством, удовлетворением?).

Я начинаю ерзать на стуле, и Рид гладит мою ногу, чтобы успокоить. Он знает, как я не люблю быть в центре внимания, а прямо сейчас все в комнате глядят только на меня.

– Ты дочь Мэгги, – говорит Стив, и в его голосе слышится удивление вперемешку с интересом. – Она умерла?

Я киваю, потому что не могу говорить из-за огромного кома, вставшего поперек горла.

– Ты… моя дочь. – Он произносит эти слова медленно, как будто пробует на вкус.

– Угу, – удается мне выжать из себя.

– Ух ты. Что ж, хорошо. – Стив проводит рукой по своим отросшим волосам. – Я…

На его губах появляется кривая улыбка.

– Думаю, нам о многом нужно поговорить, да?

Из-за паники внутри у меня все сжимается. Я не готова к этому. Я не знаю, что говорить этому человеку, как себя с ним вести. Пусть Ройалы знают Стива много лет, но для меня он остается незнакомцем.

– Наверное, – рассматривая руки, бормочу я.

Сжалившись надо мной, Каллум произносит:

– Это может подождать до тех пор, пока ты не устроишься.

Стив переводит взгляд на старого друга.

– Я так понимаю, ты разрешаешь мне пожить у вас, пока полиция не освободит пентхаус?

– Конечно.

Мне становится все тревожнее. А он не может пожить в гостинице, например? Особняк у Ройалов огромный, да, но от мысли о том, что я буду жить под одной крышей со своим считавшимся погибшим отцом, мне становится не по себе.

Но почему? Почему я не могу броситься ему на шею и благодарить Бога, что он жив? Почему я не рада тому, что смогу узнать его?

Потому что он чужой.

Это единственный ответ, который сейчас имеет хоть какой-то смысл. Я не знаю Стива О’Халлорана, и у меня не очень получается сходиться с новыми людьми. Все мое детство – это череда переездов с места на место, и я старалась ни с кем не сближаться, зная, что мама в любой момент снова соберет наши вещи и мне придется прощаться.

Приехав в Бэйвью, я тоже не собиралась ни к кому привязываться. В итоге у меня есть лучшая подруга, парень, типа «братья», которых я обожаю, и Каллум, человек, который, несмотря на все его заморочки, стал мне кем-то вроде отца.

Не знаю, как в эту картину сможет вписаться Стив. И пока я еще не готова думать об этом.

– Значит, у нас с Эллой будет время узнать друг друга на ее территории, – говорит Стив, и до меня доходит, что он улыбается мне.

У меня получается выдавить ответную улыбку.

– Чудненько.

Чудненько?

Рид шутливо щиплет меня за ногу, и когда я поворачиваюсь к нему, то вижу, что он едва сдерживает смех. Да, похоже, Стив тут не единственный, кто пребывает в состоянии шока.

К счастью, Каллум и Стив начинают говорить об «Атлантик Эвиэйшн», своей компании. Я замечаю, что Стиву не особо интересны все подробности, а лишь какой-то проект, который они упоминают в общих чертах. Однажды Каллум сказал мне, что у них много государственных заказов. Вскоре оба мужчины извиняются и скрываются в кабинете Каллума, чтобы обсудить последний квартальный отчет компании.

Оставшись с мальчишками, я изучаю их лица, стараясь понять, так ли их огорошило происходящее, как и меня.

– Странно, правда? – быстро начинаю говорить я, пока все продолжают хранить молчание. – В том смысле, что он только что воскрес из мертвых?

Истон пожимает плечами.

– Говорил же тебе, что дядя Стив крут.

Сойер усмехается.

Я обеспокоенно смотрю на Рида.

– Теперь мне придется переехать к ним с Диной?

Все мигом становятся серьезными.

– Ни за что, – тут же отвечает Рид, тихо, но твердо. – Мой папа – твой опекун.

– Но Стив – мой отец. Если он захочет, чтобы я жила с ним, мне придется переехать.

– Ни за что.

– Это исключено, – соглашается Истон, и даже близнецы выразительно кивают.

Тепло разливается по телу. Мне до сих пор не верится, что, когда я только приехала сюда, мы ненавидели друг друга. Рид хотел уничтожить меня. Его братья либо издевались надо мной, либо просто игнорировали. Я каждый день мечтала сбежать.

А теперь я не могу представить свою жизнь без Ройалов.

Но живот опять скручивает узлом, стоит мне вспомнить, где Рид провел ночь. Существует вероятность, что его больше не будет в моей жизни, если полицейские докажут, что именно он убил Брук.

– Пойдем наверх, – говорю я дрожащим голосом. – Я хочу, чтобы ты рассказал мне обо всем, что случилось в участке.

Рид кивает и молча поднимается со стула. Когда Истон тоже встает, Рид поднимает руку.

– Вам я расскажу все попозже. Позвольте мне сначала поговорить с Эллой.

Наверное, Истон видит панику в моих глазах, потому что впервые за все время, сколько я его знаю, поступает так, как ему говорят.

Пока мы поднимаемся на второй этаж по черной лестнице, я переплетаю свои пальцы с пальцами Рида. Когда мы заходим в мою комнату, он тут же запирает дверь и рывком притягивает меня к себе.

Я не успеваю моргнуть, как его губы накрывают мои. Это горячий, отчаянный поцелуй с языком. Я думала, что слишком измотана, чтобы ощутить хоть что-то кроме усталости, но все мое тело с готовностью отзывается, когда умелые губы Рида дарят мне наслаждение.

Я издаю стон протеста, когда Рид прерывает поцелуй, отчего он усмехается.

– Я думал, мы собирались поговорить, – напоминает он мне.

– Ты первый начал целоваться, – ворчу я. – Как я должна помнить про разговор, если твой язык у меня во рту?

Рид тянет меня на кровать. Спустя секунду мы лежим лицом друг к другу, наши ноги переплетены.

– Тебе было страшно? – шепчу я.

Выражение его красивого лица смягчается.

– Не особо.

– Тебя арестовали по подозрению в убийстве, – с надрывом говорю я. – Мне было бы страшно.

– Я никого не убивал, Элла. – Он протягивает руку и гладит мою щеку кончиками пальцев. – Клянусь тебе, когда я ушел из пентхауса, Брук была жива.

– Я верю тебе.

Это правда. Рид не убийца. У него есть недостатки, и много, но он никогда и ни за что не отнял бы жизнь у другого человека.

– Но почему ты не сказал мне, что ездил туда? – обиженным голосом спрашиваю я. – Что Брук тебе сказала? И кровь у тебя на боку…

– Швы разошлись. Об этом я не врал. Наверное, это случилось по дороге домой, потому что, пока я был там, крови не было. А тебе я ничего не сказал, потому что перед вашим возвращением принял болеутоляющее, а потом мы начали ласкать друг друга… – Он вздыхает. – Я отвлекся. И, если честно, это не казалось мне важным. Я собирался сказать тебе утром.

Искренность, звучащая в его голосе, отражается и на лице.

Я прижимаюсь щекой к его ладони.

– Она хотела денег?

– Угу, – просто отвечает он. – Она испугалась, что папа назначил тест на отцовство. Хотела заключить сделку: если я перепишу на нее свой трастовый фонд, она возьмет деньги и исчезнет, и мы никогда больше ее не увидим.

– И ты отказался?

– Конечно, я отказался! Я не собирался платить этой женщине ни цента. Анализ ДНК подтвердил бы, что ни я, ни папа не имеем отношения к этому ребенку. Подумаешь, нам лишь пришлось бы подождать еще несколько дней. – Его голубые глаза темнеют. – Но я и представить себе не мог, что она убьется!

– Так ты считаешь, это несчастный случай? – Я хватаюсь за соломинку, но, честное слово, совершенно не понимаю, как так могло случиться. Брук ужасная – была ужасной – но никто из нас не желал ее смерти; чтобы она ушла из нашей жизни – да, но не чтобы умерла.

По крайней мере, я точно этого не хотела.

– Понятия не имею, – отвечает Рид. – Не удивлюсь, если у Брук окажутся враги, о которых мы ничего не знали. Она могла вывести кого-то из себя настолько, что этот кто-то решил размозжить ей башку.

Я морщусь.

– Прости, – быстро шепчет он.

Я сажусь и потираю уставшие глаза.

– Какие доказательства есть у копов?

– Видео с камер наблюдения, где я вхожу и выхожу из здания, – признается Рид. – И кое-что еще.

– Что?

– Не знаю. Они пока ничего нам не говорят. Папин адвокат утверждает, это нормально: они лишь пытаются повесить дело на меня.

Меня опять начинает подташнивать.

– Пока им не в чем тебя обвинить. Они не могут. – Волнение сдавливает мою грудь так сильно, что тяжело дышать. – Тебе нельзя в тюрьму, Рид.

– Я не попаду туда.

– Откуда ты заешь?! – Я спрыгиваю с кровати. – Давай просто уедем. Прямо сейчас. Ты и я. Я уже собрала твои вещи.

Рид подскакивает, шокированный моими словами.

– Элла…

– Я серьезно, – не даю договорить ему я. – У меня есть поддельное удостоверение личности и десять тысяч наличными. У тебя ведь тоже есть поддельные документы?

– Элла…

– Мы смогли бы начать новую жизнь, в другом месте, – в отчаянии продолжаю я. – Я устроюсь официанткой, а ты мог бы работать на стройке.

– И что потом? – Его голос звучит нежно, и с такой же нежностью он притягивает меня к себе, встав с кровати. – Прятаться до конца наших дней? Все время оглядываться через плечо, боясь, что копы найдут нас и увезут меня?

Я закусываю губу, до боли.

– Я Ройал, детка. Я не убегаю – я борюсь. – В его глазах появляется твердая решимость. – Я никого не убивал и не собираюсь садиться в тюрьму за то, чего не делал. Обещаю тебе.

И почему всем так нужно давать обещания? Разве никто не знает, что клятвы всегда нарушаются?

Рид сжимает мое плечо.

– Эти обвинения шиты белыми нитками. Папины юристы не позволят…

Но пронзительный вопль заставляет его умолкнуть на полуслове.

Мы оба разворачиваемся к двери, но кричали не на втором этаже, а на первом.

Я вылетаю из комнаты, Рид – за мной, и мы подбегаем к лестнице одновременно с Истоном.

– Черт, что это было? – спрашивает Истон.

Это была Дина О’Халлоран, понимаю я, когда выглядываю поверх лестничных перил. Жена Стива стоит прямо под нами, посреди огромной гостиной, с лицом белее простыни и поднятой вверх рукой и изумленно смотрит на своего живого мужа.

– Что здесь происходит? – в ужасе кричит она. – Как ты оказался здесь?!

До нас доносится спокойный голос моего отца.

– И тебе привет, Дина. Как чудесно снова увидеть тебя.

– Ты… ты… – заикается она. – Ты умер! Ты мертв!

Раздается звук шагов, и рядом со Стивом появляется Каллум.

– Дина, – натянутым голосом говорит он, – я собирался тебе позвонить.

– Тогда почему не позвонил? – покачиваясь на своих десятисантиметровых каблуках, рычит Дина. – Тебе не пришло в голову сразу же позвонить и сообщить мне, что мой муж жив?

Мне очень не нравилась Дина, но сейчас я даже немного жалела ее. Она в полном шоке и растерянности и имеет на это право: вошла в дом и увидела привидение.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает Стив жену, и меня вдруг раздражает его бесстрастный тон.

Дина, конечно, та еще стерва, но он мог хотя бы обнять ее, разве нет? Она же его жена.

– Я пришла к Каллуму. – Дина не перестает моргать, как будто до сих пор не поняла, что Стив действительно стоит напротив нее и это не галлюцинации. – Полиция… оставила сообщение в моем телефоне. Они сказали, что мой пентхаус… – она тут же поправляется, – наш пентхаус – это место преступления.

Как бы мне хотелось видеть выражение лица Стива, но он стоит к нам спиной. Я могу лишь попытаться угадать, наблюдая за Диной; и то, что она видит сейчас на его лице, явно вызывает у нее сильное беспокойство.

– Они сказали мне, что Брук мертва.

– Похоже, что так, – подтверждает ее слова Каллум.

– Но как? – взвывает Дина дрожащим голосом. – Что произошло?

– Мы пока не знаем…

– Чушь собачья! Детектив сказал, что они уже задержали подозреваемого для допроса.

Мы с Ридом медленно отходим от балюстрады, но слишком поздно: Дина уже заметила нас. Колючий взгляд серых глаз пронзает нас насквозь, и она издает яростный крик.

– Это он, да? Это Рид убил ее?!

Каллум делает шаг вперед, загораживая мне обзор. Его плечи похожи на две гранитные глыбы, твердые и неподвижные.

– Рид не имеет к этому никакого отношения.

– Она носила его ребенка! Он имеет к этому самое прямое отношение!

Я вздрагиваю.

– Пойдем, – взяв меня за руку, шепчет Рид. – Нам необязательно все это выслушивать.

Но придется. Только это мы и будем слушать, когда новость о смерти Брук станет достоянием общественности. Скоро все будут знать об интрижке Рида и Брук, что она была беременна, что тем вечером он ездил в пентхаус, что его допрашивали и обвиняют в убийстве.

Как только обо всем станет известно, сразу же слетятся стервятники, соберется толпа с вилами, и возглавлять ее будет Дина О’Халлоран.

Я шумно вздыхаю, надеясь успокоиться, но это не срабатывает. Руки дрожат. Сердце бьется слишком быстро, каждый удар вибрирует от страха, который пронзает меня до самых костей.

– Я не могу потерять тебя, – шепчу я.

– Этого никогда не будет.

Рид оттаскивает меня от лестницы и заключает в объятия. Истон исчезает в своей комнате, а я прижимаюсь лицом к мускулистой груди Рида.

– Все будет хорошо, – гладя пальцами мои волосы, хрипло говорит он.

Я чувствую, как бьется под моей щекой его сердце: намного спокойнее, чем мое, ровно и четко. Он не боится.

И если Рид, парень, которого только что арестовали, не боится, то я должна брать с него пример. Мне нужно быть такой же сильной и уверенной и заставить себя поверить, что, может быть, впервые за всю мою дурацкую жизнь все действительно будет хорошо.

Загрузка...