Развод. Месть. Любовь

Глава 1

— Соскучилась, дико, — ставлю телефон на тумбочку, чтобы освободить руки.

Демид смотрит на меня с экрана смартфона, взъерошенный и уставший. У него сборы уже вторую неделю, и, честно говоря, я не представляю, как все еще держусь, чтобы к нему не сорваться.

Четыре года женаты, но я так и не привыкла к его отсутствию и частым разъездам.

— И я, малышка. К тебе хочу.

Дёма наблюдает за тем, как я переодеваюсь. Улыбается.

Понимаю, что дразню, но хоть так. Расстегиваю бюстгальтер, чтобы немного засветить грудь.

— Что ты творишь? — рычит муж и запрокидывает лицо к потолку.

Смеюсь и заворачиваюсь в шелковый халат.

— А на что это похоже? — Снова беру телефон в руки и забираюсь на кресло. — Еще целых три дня. Вечность просто.

— Хочу на все забить и приехать.

Дёмка выглядит таким серьезным, что я принимаю его слова за чистую монету. Пугаюсь до жути.

— С ума сошел? Георгий Юрьевич тебя убьет.

— Пускай.

— Ты же шутишь?

Дёма как-то непонятно передергивает плечами. Он может. Такое уже случалось. Когда мы только поженились четыре года назад, были просто одержимы друг другом. Сейчас эта импульсивность слегка поутихла, но я не удивлюсь, если завтра с утра проснусь рядом с мужем.

— Не вздумай даже. В прошлый раз Шелягин взаправду мог выкинуть тебя из команды!

— Прямо-таки выкинуть? — Дёма приподнимает бровь. Наигранно до жути.

— Именно. Всего три денечка, — вздыхаю, но быстро перетягиваю себя на сторону позитива. Улыбаюсь. — Сегодня решила пойти на работу в кедах, а у нас охранник сменился. Принял меня за школьницу, представляешь?

— Более чем.

Теперь моя очередь приподнимать брови и закатывать глаза. Вспоминать стыдно. Мы с Дёмой в клубе познакомились. Мы с одногруппниками завалились туда после госов. А мой будущий муж, который сидел на баре, пафосно возмущался, какого черта сюда пускают малолеток.

Я была навеселе. Бойкая и смелая. Что-то ему доказывала и тыкала паспортом в лицо.

— Не вспоминай даже, — прикрываю глаза ладонью.

— Ермаков!

Слышу голос Дёминого тренера и понимаю, что на этом наш разговор закончен.

— Люблю тебя, — тараторю. Понимаю, что муж вот-вот отключится.

— И я тебя, малышка. Люблю.

Дёмка поворачивает голову, и его изображение исчезает. Еще пару секунд смотрю на экран. Вздыхаю.

Еще один вечер в одиночестве летит в мою копилку семейной жизни. Я понимала, за кого замуж выхожу. Родители отговаривали. Ермаков у меня занятой, знаменитый. Неравный брак, все дела. Но я знала, на что иду.

Неважно, кто он и как часто мы видимся. Любовь у нас настоящая.

Правда, вот мама Демида до сих пор не верит в мою бескорыстность. Она мне в наше знакомство все свое отношение обозначила. Я для нее охотница за богатыми мужиками, не больше. Четыре года прошло, но ничего не изменилось. Эта женщина терпеть меня не может. Спит и видит, когда мы разойдемся. Поначалу это обижало. Да и сейчас, если честно.

Дёма, конечно, ее осаживает, при нем она ничего плохого в мою сторону себе не позволяет. Но, вот когда его нет, начинается какая-то психиатрия.

Бросаю телефон на кровать и иду в душ. Принимаю контрастный под музыку. Ученицы из восьмого «Б» еще полгода назад подсадили на K-pop*. Аккуратно пританцовываю на теплом кафеле перед зеркалом, завернутая в полотенце, пока мажу лицо кремом.

В спальне почти сразу укладываюсь в кровать. Верхний свет гашу. Оставляю светильник на тумбочке. Мягкий, теплый свет добавляет комнате уюта.

Демид приобрел эту квартиру три года назад. Когда мы только поженились, жили в загородном доме, с его матерью. Эта были самые ужасные двенадцать месяцев моей жизни. Думаю, если бы мы продолжили сосуществовать там втроем, наш с Ермаковым брак уже давно бы развалился.

Укладываюсь на подушки и беру телефон. Листаю ленту, лайкаю красивые фотографии друзей, читаю новости и проверяю свое расписание на завтра.

За окном ночной город. Он никогда не спит, всегда в движении. Мы с Дёмой полгода повстречались. Немного, но я успела познать весь вайб тусовочной Москвы со всеми его плюсами и минусами.

Выключаю свет, желаю Дёме спокойной ночи голосовым и засовываю телефон под подушку. Глаза уже слипаются.

Просыпаюсь от жажды. Спускаюсь на первый уровень квартиры за стаканом воды и, пока пью, снимаю телефон с блокировки. Куча сообщений и отметок в сторис напрягает. Дёма меня никогда не скрывал. Я часто бываю с ним на публике, но мой маленький личный закрытый аккаунт никого особо не интересовал.

Перехожу по первой попавшейся отметке и спросонья ничего не понимаю. Какие-то фотографии. Там Демид, девушка, ребенок, они втроем сидят в ресторане.

Ставлю стакан на бар, открываю еще одну отметку и на секунду теряю равновесие, ноги подкашиваются. Я приседаю на несколько сантиметров, успеваю ухватиться рукой за спинку стула.

Глава 2

Рассматриваю фото мальчика. Дёма держит его за руку. Они стоят у детского кафе.

Приближаю изображение, всматриваюсь в детское лицо. Они с моим мужем похожи? Кажется, да. Или нет?

— Боже, — блокирую смартфон, кладу на стол и отхожу к окну.

Это все бред. Неправда.

Тру лицо, пальцы дрожат. Да меня всю колотит и в жар бросает. Накрутила себя максимально.

Нужно просто мужу позвонить. Он все объяснит. Это фотошоп. Натуральный, кто-то заморочился, сейчас любую картинку состряпать — дело пяти минут, нейросети в помощь.

Придя к этому умозаключению, немного успокаиваюсь.

Хватаю телефон и звоню Демиду. Гудки. Долгие. Не берет.

Конечно не берет, у него же ночью «не беспокоить» стоит. Снова чувствую, как внутри все будоражит. Хватаю ртом воздух, главное — дышать.

На телефон, как назло, падают и падают сообщения. Директ переполняется, будто вот-вот лопнет.

Хочется закрыть глаза, зажать уши руками и закричать. Громко, обессиленно.

Это ужасно — оставаться с такой информацией один на один. Я верю мужу, всегда верила. Никогда никаких подозрений в его неверности даже не было.

Наоборот, я на все сто ему доверяла. И он мне. Мы прорабатывали наши отношения, пытались сделать их максимально здоровыми. Правильными.

Прислушивались друг к другу всегда, проговаривали все-все проблемы. Но зачем все это было, если у него есть другая женщина и ребенок? Если у него семья на стороне все эти годы?

Слезы на глаза наворачиваются. Не была к такому готова. Да никто бы не был.

Мой муж мне врал? Все это время он говорил мне о любви, а сам уезжал к другой женщине, которая родила от него ребенка?

Растираю по лицу слезы и хватаюсь за телефон. Открываю почту, а потом, как настоящая мазохистка, начинаю листать файлы, что прислала журналистка.

Девушку на фото зовут Ася. Именно она стоит рядом с моим мужем в аэропорту. Ребенок сидит в коляске. Дёма улыбается им так же, как и мне обычно.

Открываю видео. На нем все та же девушка с коляской. Камера трясется, тот, кто снимает, ловит Асю у подъезда. Наводит на нее фокус и спрашивает:

— Ваш сын от Демида Ермакова? Давно вы встречаетесь? Его жена об этом знает? Когда все это началось?

— Отстаньте. Я не даю никаких комментариев! Это не ваше дело, — она закрывает лицо, нервно ищет в сумке ключи, чтобы открыть магнитный замок.

Когда дверь в подъезде захлопывается, съемка прекращается. А с ней и вся моя прошлая жизнь. Вся, что была ровно до этой минуты.

Она не сказала нет. Она не отрицала. Не пыталась объяснить, что это ложь.

Съемка свежая, недельной давности. Демид тогда уже был на сборах, а я отправляла ему фотки в шикарном шелковом белье с кружевом. Хотела его до одури, ждала, и кажется, не только я одна.

Несусь на второй этаж, вытаскиваю чемодан и начинаю скидывать в него все, что в шкафу на глаза попадается.

Оглядываюсь. Мажу взглядом по настенным часам. Семь утра. За окном уже рассвело. Солнце озаряет комнату яркими лучами, а у меня жизнь рушится. Там, снаружи, миллионы счастливых людей, а я собираю вещи, потому что мой муж мне изменяет. У него ребенок от другой женщины.

Мы с ним говорили о детях, мечтали о дочке годика через два. Планировали. Вместе.

Но зачем? Для чего?

Тру лицо, глаза опухли от слез, нос не дышит, я умираю. Сердце вот-вот разорвется. Как жить дальше, не понимаю. Совсем.

Демид меня предал.

Застегиваю молнию на чемодане, надеваю майку и джинсовые шорты, шнурую кеды, спускаюсь в прихожую, так там и замираю. У зеркала. Смотрю на свое отражение. Заплаканная, растрепанная, глаза шальные, губы дрожат.

Что они со мной сделали?

Всхлипываю и делаю глубокий вдох.

Слышу, как в замке поворачивается ключ.

Это Демид. Он приехал. Он хочет объясниться. Хочет сказать, что все это неправда.

Внутри все ходуном ходит, набираю в легкие побольше воздуха, вытираю мокрые щеки. Волосы на автомате приглаживаю, вокруг что-то непонятное творится, а я все еще хочу быть красивой для мужа.

Дверь открывается.

— Здравствуйте, — бормочу, но сама себя даже не слышу.

Моя свекровь по-хозяйски осматривает прихожую, ставит на комод сумочку и не разуваясь проходит вглубь квартиры. Оборачивается, вздыхает.

— Куда собралась? — рассматривает свой маникюр, а потом мой чемодан. — Новости про Аську уже видела, судя по всему.

Сглатываю и нервно заламываю пальцы.

— Вы ее знаете?

Он знакомил мать с этой девушкой? Пячусь, пока не влетаю спиной в стену.

— Конечно. Они с Демидом в одном классе учились. С детства дружили. Я думала, что поженятся. А он тебя к нам в дом притащил. Столько вариантов было вокруг, но ты же в него клещами вцепилась.

Глава 3

— С чем ты разберешься, Дём? С ребенком, что ли? С чем? Как с ним вообще разобраться можно? Он есть. Он уже родился, Дёма! — хватаюсь за голову. Раскачиваюсь из стороны в сторону.

Отшатываюсь от него. Не могу ни видеть, ни слышать. Зачем он это со мной сделал?

Чего ему не хватало? Что было не так?

Разве нам было плохо? Что его не устраивало? Я? Мое лицо, фигура, характер? Что, блин, было не так?

Мы же доверяли друг другу. Хотя... Это я доверяла. А Ермаков, кажется, просто этим пользовался.

Я же ни разу в нем не усомнилась. Все четыре года знала, что мой Дёмка точно не предаст. Никогда. И дело не в том, что я особенная, нет. Дело в том, что мы отношения прорабатывали. Говорили постоянно. Все обсуждали. Всегда пытались друг друга понять. Принять реальность, смириться с невзгодами и идти дальше.

А сегодня и еще много дней после я буду мириться со всем этим одна. С болью предательства и разбитым сердцем.

Вытираю слезы, а они катятся снова и снова.

Сгибаюсь пополам и сажусь на пол. Не могу стоять. Хочется лечь и не шевелиться. Медленно умирать на полу в прихожей. Была бы здесь одна, так бы и поступила.

— Саш, — Демид опускается передо мной на колени, касается волос, — Сашка, пожалуйста…

— Зачем ты это сделал? Почему?

Вскидываю голову. Смотрю ему в глаза. У него зрачки бегают.

Демид опускает взгляд.

— Ты не сказал, что они врут. Не сказал, что это ложь! С самой первой минуты, как ты вошел в квартиру, ты не опроверг всю ту грязь, что сейчас льется в сети. О чем нам говорить?

— Все не так, как кажется, Саша.

Слышу стальные, пугающие нотки в его голосе. Вздрагиваю и отползаю немного назад.

— Ася — моя школьная подруга. Егор — ее сын. Они вернулись в Москву год назад. Она мне позвонила, сказала, что нужно встретиться. Якобы есть важный разговор. Мы пересеклись в ресторане на причале. Она приехала туда с сыном. Сказала, что это мой ребенок. Сама предложила ДНК. Фотки показывала, что-то говорила бесконечно. Я смутно помню. Эмоции рубили.

Дёма прикрывает глаза, обхватывает мои ладони. Выдыхает.

Заколачивает последний гвоздь в крышку гроба нашего брака.

Его сын. Его!

— Год, — кусаю губы. — Ты обманываешь меня целый год. Почему? Разве я не заслужила правды, Демид? Разве за все время, что мы вместе, я не заслужила честности?

Дёма резко поднимается на ноги, отстраняется. Подошвы его кед скрипят по глянцевому полу. Он идет на кухню. Гремит посудой, а потом возвращается. Опускается на пол у противоположной стены.

— Как о таком говорят? Как, Саш? К тому же я с ней не спал. Понимаешь? Не помню, — трет лицо. — Она говорит, что мы с ней пересеклись в Питере, посидели в баре, и да, такое было. Я тебе рассказывал. Говорит, что поехали в отель вместе. Но проснулся я один. С жутким похмельем. Я не помню ту ночь. Урывки. Все как в тумане. Есть вероятность, что мне что-то подсыпали...

Меня на смех пробирает.

Боже, как это банально. Отель, старая подруга, алкоголь и амнезия.

— «Оригинально», — продолжаю хохотать и плакать.

У меня истерика. Трясет всю. Видеть его не могу.

Демид ловит мой взгляд, и меня дрожь берет, потому что у него глаза слезятся. Я лишь однажды его слезы видела, на могиле отца. Он туда всегда один ездит, но в десятую годовщину смерти я с ним была. У него тогда такой же взгляд был. Потерянный. Когда назад уже ничего не вернуть. Когда какая-то часть жизни ушла от тебя навсегда.

— Саш, я хотел сказать. Подбирал слова, но…

— Твоя мать знает? – перебиваю, а Демид кивает. — Значит, вы оба держите меня за дуру, да? Я так тебя люблю, Ермаков. Так люблю, но все это выше моих сил. Я не смогу с этим жить. Я не представляю, как с этим жить. Мне страшно на улицу выходить. Ты видел, что в интернете творится? Видел?

— Видел, — Дёма запрокидывает голову, упирается затылком в стену позади себя. — Я постараюсь сделать все, чтобы сбавить градус. Уже связался с юристом. Журналистка, которая выкинула свое расследование в сеть…

— Она открыла мне глаза. Я благодарна этой женщине. От всего сердца. Она показала мне, что я живу с человеком, который меня недостоин.

Медленно поднимаюсь на ноги, цепляясь взглядом за свой собранный чемодан. Понятия не имею, что туда сложила. Не помню. Плевать, куплю потом все необходимое.

— Я хочу подать на развод.

— Саш…

— Я не смогу простить, не смогу понять. Даже если все было, как ты говоришь, это не освобождает тебя от ответственности. Пьяный секс, что стирается из памяти, не является уважительной причиной для измены, Дём. Для зачатия ребенка. Не является, Ермаков! Тебе не пять, ты должен был это понимать.

— Да я понятия не имел, что мы с ней переспали, пока она не появилась.

— Возможно, но что бы сделал ты, будь я сейчас на твоем месте?

Демид сжимает руки в кулаки, стискивает зубы.

Глава 4

Моя бабушка не из впечатлительных. За сердце хвататься не будет. Только брови сводит и… Злится. Не на меня. На Дёму. Неважно, что произойдет в этом мире, но ба всегда будет за меня. Всегда.

— Почему? Что этот звездун натворил?

— Ба, — смеюсь, но все равно всхлипываю.

— Рассказывай. Легче станет.

— У него ребенок, бабуль. От другой женщины.

— Когда узнала?

— Сегодня ночью. Мне на почту целое досье скинули. Одна журналистка провела расследование…

— Ну, журналистки всякие бывают. Об этом не забывай, моя девочка. А Демид что говорит?

— Отрицает. Точнее, вроде как сознался, но я не верю. Не сходится. Говорит, что пьян был, не помнит ничего.

— Ох, старая сказка. А мать его что? Живая хоть еще эта стерва?

Бабушка Дёмкину мать с первого взгляда невзлюбила, да там и есть за что. Они чуть у нас на свадьбе скандал не устроили. Моя-то ба все в лицо говорит, а вот свекровь к такому готова не была. Она намеки унизительные любит. Что-то бабушке ляпнула, ну та ее сгоряча кем только не назвала. То еще шоу было.

— Жива, — закатываю глаза, — утром приезжала уже. Говорит, что у нас контракт брачный и я должна молчать. Не портить ее сыну карьеру. Углы сглаживать.

— Мымра белобрысая. Ты ее не слушай. Сердце слушай. Но про разум тоже не забывай. Главное — баланс, помнишь?

— Помню, — отхлебываю чая и откусываю побольше пирога.

Сегодня суббота, на работу мне послезавтра, и я понятия не имею, как туда пойду.

Частная школа, где я работаю, пафосное место. Обучение там стоит очень дорого. Поэтому родители детей, что там учатся, уже в курсе скандала. И это плохо. Моя профессиональная репутация от этого дерьма тоже страдает, между прочим.

— Это главное. Поревешь денечек, а потом нос кверху и пошла дальше. Жизнь не закончилась, уж мне-то можешь поверить.

В соседней комнате звонит телефон, и бабушка, спохватившись, идет туда. Судя по разговорам, они с соседкой обсуждают какой-то сериал.

Осматриваюсь на кухне. В прошлом году я помогла родителям сделать ремонт здесь и в прихожей. Они долго отнекивались, еле настояла, если честно.

Мама до сих пор говорит, что ей неудобно.

Пробегаюсь пальцами по баночкам с приправами, наливаю себе еще чая и зажевываю еще один кусок пирога.

Когда бабушка вооружается ножом, чтобы готовить обед, и отправляет меня в комнату, заглядываю в свою спальню. У нас большая квартира на четыре комнаты. Места всегда всем хватало. Поэтому мою детскую никто даже не переделывал. Все осталось как раньше.

Заваливаюсь на собранный диван и с опаской снимаю телефон с блокировки.

Страшно заходить в любой мессенджер и соцсеть. Страшно открывать письма и сообщения. Ничего хорошего я там не увижу. Цепляюсь взглядом за рабочее письмо.

Открываю и снова начинаю дрожать.

Это из школы, с подписью директора. Они просят меня не выходить на работу ближайшую неделю. Объясняют, что им не нужна шумиха и мне лучше взять больничный.

Благодарю их за понимание и обещаю, что не появляюсь на работе ближайшие семь дней. А саму в пот бросает. Ведь через неделю они могут попросить меня написать по собственному. Никому не нужен скандал. Никто не хочет держать в штате учителя, чья репутация влияет и на саму школу.

Смахиваю выступившие на глазах слезы и звоню Ленке. Моя подруга детства, мы с ней со школы дружим. Она единственная, кто не перестал быть мне близким человеком после свадьбы. Другие друзья как-то отсеялись, точнее, я сама их отсеяла, потому что поняла, что отныне у них ко мне лишь меркантильный интерес.

С Леной договариваемся встретиться в кафе, здесь, на районе. Мне нужна поддержка. Не родительская или бабушкина. А женская. Обсудить то, о чем с мамой говорить не будешь.

Ухожу из дома, так и не дождавшись родителей.

Лена уже ждет меня внутри, забегаю в кафе и плюхаюсь за стол.

— Привет, — поджимаю губы. Я сегодня целый день плакала, поэтому снимать солнцезащитные очки не хочется даже в помещении.

— Что с тобой? — Лена искренне удивляется.

— Ты не знаешь?

Подруга качает головой. Рассказывает, что четвертый день трудится над финансовым отчетом для какой-то компании и света белого не видит.

Я ей даже завидую. Она может вот так просто выпасть из социальной жизни на целых четыре дня.

Облизываю губы и рассказываю все, что со мной произошло.

— Вторая семья? У твоего мужа? Ты в этом уверена, Сашка? Может, не так поняла? — Лена понижает голос, нервно оглядываясь по сторонам.

— Этим весь интернет забит.

Набираю в поисковик: «Демид Ермаков футболист вторая семья» и отдаю телефон подруге.

— Фейк?

— Двойную жизнь моего мужа слили. Тут и любовница, и ребенок. Дикость какая-то. Мне ночью скинули, я тоже сначала не поверила. А потом он домой приехал, и все сомнения рассеялись.

Глава 5

«Демид Ермаков разводится с женой, потому что та не может родить ему ребенка».

«Жена футболиста Ермакова хочет денег и крови. Откровенное интервью матери футболиста!»

«Ася Крылова, двадцатисемилетняя подруга футболиста Ермакова. Кто она?»

Зачем они это делают? Блокирую экран и кидаю телефон на кровать. Подальше от себя. Прошли сутки. Всего сутки, а я из дома выйти не могу. Журналисты по-прежнему дежурят у подъезда, и кажется, их только больше становится.

Родители в шоке. Мама плакала вчера, переживает за меня дико. Папа вообще хотел с охотничьим ружьем на улицу идти, стервятников этих отпугивать. Мы его еле остановили.

Вот так моя жизнь превратилась в какой-то нескончаемый театр. Что делать-то дальше? Я понятия не имею, когда скандал затихнет. В сети начали мелькать заголовки о том, что любовница моего мужа согласилась дать интервью. А свекровь уже вовсю отвешивает комментарии. Крутит старую пластинку о моей меркантильности. Мол, это я разбила пару Демида и этой Аси когда-то.

Конечно, я ее тогда в глаза не видела, а теперь, оказывается, мужика увела.

Сам Ермаков молчит. Не звонит больше и не пишет.

За окном темнеет, отодвигаю штору и смотрю во двор. У подъезда журналистов нет. Но вот тот белый фургончик стоит здесь со вчерашнего дня. Самые настойчивые прячутся там.

— Саш, ужинать будешь? — мама заглядывает в мою спальню.

— Буду.

— Как ты?

— Нормально, — пожимаю плечами, а саму потряхивает. У меня скоро мозг взорвется от всего вранья, что льется со всех сторон.

Мой муж меня растоптал.

Мама присаживается на диван, поправляет плед. В комнате горит ночник. Приятный, мягкий свет. Уютно, но словно еще более тоскливо.

Ночью мне снился наш медовый месяц. Мы такими счастливыми были. Я проснулась со слезами на глазах. Во сне плакала от счастья, а в реальности почти до утра рыдала из-за реальности, в которую попала.

— Все проходит, и это пройдет, доченька. Ты у нас такая сильная, все будет хорошо. Я знаю это. Ты будешь самой счастливой, поверь мне.

Мама поднимается на ноги, подходит ко мне и обнимает.

Чувствую себя маленькой девочкой. Она словно в детстве, когда я разбивала коленки, меня жалеет.

— Спасибо тебе, — шепчу и целую ее в щеку.

— Сашка, это временные трудности.

— Майя, Саша, идите сюда! — слышу бабушкин голос.

— Что там? — кричу.

— Идите, тут мужа твоего показывают.

— Чего?

— На федеральном канале.

Бабушка делает звук громче и толкает дверь в мою комнату.

Не знаю, что мною движет, но я срываюсь с места и замираю перед теликом.

Ермаков и правда на экране. В студии какого-то шоу, которое крутят в прайм-тайм.

— Демид. — Ведущая закидывает ногу на ногу. — Наш сегодняшний выпуск должен был быть о другом, но с нами связался ваш агент и, можно сказать, настоял на интервью. Отказать мы не могли, это не в наших интересах. Вокруг вас вот уже вторые сутки разрастается скандал, и нам приятно, что вы выбрали именно нас, чтобы объясниться.

— Спасибо, Алина, — Дёма кивает.

— В сеть попали фото и огромное количество документов, подтверждающие у вас наличие второй семьи. Это правда?

Ермаков трет свое запястье, а потом смотрит в камеру. Я вздрагиваю, потому что ощущение, что он мне в глаза смотрит.

Прижимаю сжатые в кулаки ладони к груди. где-то на кухне папа кроет Дёму отборным матом и просит нас выключить телевизор, потому что он слышать этого осеменителя не хочет.

— Да, у меня есть ребенок от другой женщины, — это признание звучит голосом Ермакова на всю страну.

Это признание уже к ночи будет растиражировано и растащено по всем пабликам и новостным помойкам.

— Но у меня нет никаких отношений с его матерью. Документы и фото, которые все вы рассматривали и изучали прошедшие сутки, не отражают всей правды. Журналистка, опубликовавшая это в сети и отправившая это лично моей жене, понесет наказание. Мои юристы уже готовят иск в суд. Я всегда любил свою жену. Честно, не уверен, что она это смотрит. Вчера мы не очень хорошо разошлись, и я ее понимаю. Но, возможно, она посмотрит запись. Я бы мог сказать все это ей лично, но сорок восемь часов подряд мою женщину поливают помоями. Поэтому я хочу, чтобы знали все. В том, что произошло, виноват я один. Моя жена самый лучший человек, которого я только знаю. Саша, я уже говорил о том, что боялся признаться тебе раньше. Боялся, что все будет именно так, как происходит сейчас. Прости меня за это.

Я понимаю, что как раньше уже не будет. Но я уверен, что мы сможем найти компромисс. Ты знаешь, почему так случилось, я говорил тебе правду. И я ни капли себя не обелял перед тобой тогда. Это не снимает с меня ответственности и вины.

Также хочу заявить, что я не покупал никакой недвижимости для другой женщины, что вы все называете любовницей. Я не ездил ни с кем, ни на какие курорты. Фото, выброшенные в сеть, частичный монтаж. Мои юристы уже получили документы, это подтверждающие. У меня была одна поездка, с которой и была сделана эта нарезка. Мой контракт со спортивным брендом предусматривал съемку рекламы на Карибах. Там же, в то же время, проживали мой ребенок и его мать. Мы виделись несколько раз. И да, я оплатил им этот отдых. Думаю, вы своим детям тоже оплачиваете.

Глава 6

— Это куда?

— Поставьте на кухне. Я потом разберу.

Грузчик кивает и тащит коробку, по направлению моей вытянутой руки.

Сжимаю-разжимаю пальцы в кулак. Нервничаю немного.

Честно говоря, никогда не жила одна. Сначала у родителей, потом с Демой. А теперь вот, на пороге развода, впервые испытаю, как это…

Наблюдаю, как квартира наполняется моими вещами и до сих пор не верю, что решилась согласиться на предложение Ермакова. Три дня назад сюда заехала, и уже сегодня смогла организовать переезд моих вещей из нашего «семейного гнездышка».

Демид сдержал слово, просто оставил ключи консьержу, сам не появлялся. Надеюсь, что так будет и дальше продолжаться. Я просто не вывезу его появления.

Малодушничаю правда…

Хочу его увидеть, если честно. Просто потому, что привыкла, что он рядом столько лет был. Потому что люблю. Но проявить слабость себе не позволю. К батарее себя, если нужно, привяжу, но не пойду на поводу у эмоций. Ни за что.

Я должна быть сильной. Я должна справиться.

А еще, у меня начал формироваться план на дальнейшую жизнь. План на развод и как сделать так, чтобы брачный контракт аннулировался. В моменте придется наступить себе на горло, но если я хочу мести и справедливости, мне придется пойти вразрез собственных принципов.

Это не страшно ведь, правда?

Грузчики заканчивают с коробками. Расплачиваюсь с ними переводом на карту и закрываю дверь на все замки.

Прилипаю спиной к стене, запрокидываю лицо к потолку и выдыхаю. Я это сделала. Пережила переезд. Теперь осталось только все распаковать.

Зажмуриваюсь и широко улыбаюсь. Хвалю себя шепотом. Стала делать это на постоянной основе, чтобы не забывать какая я молодец. Даю себя знать, что справляюсь!

Завязываю волосы в хвост перед зеркалом, стаскиваю кофту, которую накинула на плечи, потому что под майкой не было лифчика и перемещаюсь на кухню. Она здесь объединена с гостиной.

Вообще, квартира недалеко от центра. Дом новый с большой, ухоженной, а главное закрытой территорией. Есть подземный паркинг, консьерж, на первом этаже кафе и супермаркет. Я знаю здесь все как свои пять пальцев, потому что несколько месяцев до свадьбы, мы с Демкой уже снимали эту квартиру. Тогда она была для меня просто концентрацией роскоши и изобилия. Теперь, после четырех лет брака с миллионером, кажется обыденностью. Как же все-таки быстро мы привыкаем к хорошему.

Наливаю себе кофе и выхожу на лоджию. Вид шикарный. Усаживаюсь в кресло и просто наслаждаюсь моментом. Поняла, что мне сейчас необходимы вот такие маленькие радости. Необходимо чувствовать их, подмечать. Ничего особенного вроде. Просто кофе. Просто солнце на небе. Но я не реву, не схожу с ума и это прекрасно. Значит, и правда справляюсь.

Учиться жить заново сложно. Перешагнуть через предательство и окончательно перевернуть страницу, еще сложнее. Но я сильная и я смогу.

Новости стараюсь не читать. В особо людных местах не появляюсь. Подражаю Ермакову слегка, потому что тоже ношу черные очки и кепку, так, на всякий случай. Если кто-то узнает меня на улице и полезет с расспросами, думаю, что пока не смогу это вынести. Перестраховываюсь в общем.

Все вроде неплохо складывает. Но вот как расценивать звонок Измайловой, до сих пор не понимаю. Это помощь? Добрые побуждения? Корысть? Желание пропиариться на скандале?

Анна просила о встрече. Говорила мягко, не навязывалась, не давила, и даже не раздражала. Все ее слова воспринимались, как что-то важное и правильное в момент разговора.

Единственное важное и правильное, я бы сказала. Только когда наш разговор закончился, почувствовала, будто все это время была в трансе.

Я не согласилась встретиться с ней на следующий день. И через три дня тоже. Она восприняла это спокойно. Сказала, что все понимает и готова ждать. Предложила мне остыть и только тогда пересечься.

Мы условились, что наша встреча, вроде как пройдет в следующую пятницу. Анна намекнула, что у нее для меня есть информация. Важная. Способная многое изменить. То, что меня и Ермакова держит контракт, Измайлова озвучила прямо. Мол это сильно связывает мне руки.

Дема редкостный козел, как оказалось, но верить ей безоговорочно все же не стоит. Она точно не помогает мне по доброте душевной…

Вчера связалась с адвокатом, которого посоветовала бывшая жена одного из игроков команды Демида. Узнала сколько будут стоить его услуги. Офигела.

Ермаков до сих пор не заблокировал мне карты. Была шальная мысль вычистить с них все до копейки. Вышло бы забавно. Свекровь с ума бы сошла, когда узнала, что я сужусь с ее сыночком, за его счет. Правда, чем больше времени проходит, тем сильнее я склоняюсь к этой мысли, особенно после гадкого интервью этой неугомонной женщины обо мне и моих родителях.

Сворачиваю приложение. Открываю следующее. Тоже листаю ленту. Ермаков закрыл все свои страницы в соцсетях и отключил комментарии. Его агент дал короткий комментарий, в котором намекнул всем, что у меня и Демы все хорошо, а это недоразумение мы переживаем вместе.

Наглая ложь, о которой я узнала от мамы, потому что старалась по максимуму выпасть из инфополя.

Глава 7

Демид

«Привет, Саша. Нам нужно поговорить, но ничего нового я тебе не скажу»…

Тут можно добавить, почему не скажу. Потому что дебил — вероятно.

Фокусирую взгляд на окнах Сашкиной квартиры. Все здесь мне знакомо. Если закрыть глаза и представить, что ничего не происходит, можно почувствовать дрожь от воспоминаний о прошлом.

Я даже запарковался на том же месте, где обычно, не заезжая на подземку.

Мы прожили здесь пару месяцев. Пару счастливых месяцев, что важно. Я влюбился в нее если не в первую встречу, то точно во вторую.

Не думал, что так бывает, но оно случилось. Озорная, прямолинейная девчонка. Моя Полянская просто не может оставить никого равнодушным. Ее либо любишь, либо ненавидишь. И то и другое — люто.

Сейчас я где-то посередине. Злюсь на нее за то, что ушла. На себя — за то, что допустил. За то, что накосячил.

Барабаню пальцами по рулю.

Моя жена не хочет меня видеть и имеет на это право. Но она по-прежнему остается моей женой, и я тоже имею право. Увидеть ее. Хотя бы тайком. Потому что иначе у нас не получается.

Я год думал, как ей все рассказать. Нужно было сразу.

Сашкины слова о том, что, возможно, в самом начале она бы поняла и приняла, а теперь мне с этим жить, не выходят из башки.

Сам все просрал. Понимаю. Поэтому и не оправдываюсь особо.

Есть контракт. Я даже могу ей манипулировать за счет этой бумажки. Могу угрожать. Давить. Но ничего по итогу не изменится от этого.

Нужно иначе. Через слова. Через рот.

Говорить. Убеждать. Доказывать.

Только, как доказать, что ты не осел, если ты он и есть, большой вопрос.

Измайлова подсуетилась вовремя. У нас с ней давний конфликт. Лет пять назад, еще до Саши, я не вылезал из тусовки. Анька Измайлова была и есть дочь металлурга. Мажорка, построившая за последние годы нехилую карьеру.

Мы тусовались вместе. Я просто развлекался, она, как позже оказалось, встречалась со мной и планировала свадьбу. Расстались мы тихо. С ненавистью в ее глазах и вагоном претензий на тему, какой я козел.

С тех пор я видел ее только в интернете. Девочка шла вверх по карьерной лестнице. Мы пересекались на паре приемов, но просто проходили мимо.

А несколько дней назад она решила поиграть в Бога и отправила моей жене целое досье на меня, процентов восемьдесят из которого — чистая фальсификация. Я подключил юристов, дело двигается. И я даже выиграю суд, но жену мне никто не вернет.

Замечаю Сашку на балконе с чашкой в руках. Лицо разглядеть сложно. Единственное, что я хочу, это чтобы она не плакала.

Фокусирую взгляд на ее фигуре.

Красивая моя. Жадно ее рассматриваю, расстояние сейчас не помеха. Зависаю. Что трезвонит яблоко, сразу даже не слышу.

— Да, — подношу динамик к уху.

— Ты где?

— В городе, Ал.

— Все еще дуешься? — Тишин чем-то хлопает. — Прости, что думаю о твоей репутации, а не прихотях Сашки. Поистерит и успокоится, вернется. Я тебе уже говорил. Я дал журналистам самый правильный расклад. Всю эту срань вы с женой должны переживать вместе. Для всех вокруг это должно быть именно так.

— А у тебя не хватило соображалки подумать, что после этого Саша может тоже заговорить. Мы в принципе должны ей сейчас спасибо за ее молчание сказать.

— Твоя жена неконфликтная. И прости, но мы будем на этом играть.

— Мы?

— Мы, Дёма. Мы. Выпутываться из этого мы будем все вместе. Если бы рассказал мне все раньше, я бы знал, как действовать. Подготовил бы почву, но ты молчал.

— Чего тебе надо?

— Аська интервью дала. Видел уже? Рассказала, какой ты замечательный мужик, и все в этом духе. Умная девка. Прислушалась.

Интервью я видел. Мы с ней общались накануне в присутствии Тишина. Она переживает. Тоже расстроена происходящим. Извинялась в миллионный раз, что вообще решила рассказать мне о сыне.

Прикрываю глаза.

Все это ставит меня в тупик. Аська — нормальная девка. Появилась внезапно, но проблем не доставляла. Единственное, что смущает и смущало с самого начала, так это наша встреча в Питере. Я не помню, чтобы мы поднимались в номер. Но на видео с камер отеля мы и правда заходим в лифт вдвоем.

Ася клянется, что тоже все мутно помнит. Не верю ей. Но тест ДНК железобетонно доказывает, что секс был.

Тру лицо.

Не сходится все равно. Год кручу эту ситуацию. Год пытаюсь найти хоть одну зацепку, и ничего.

Она могла мне что-то подсыпать. Могла, но какой смысл тогда изначально прятать ребенка?

Не сходится.

— …так что придерживаемся этой линии.

Тишин продолжает мне что-то говорить, но я слушаю его урывками, потому что Сашка поднялась с кресла и замерла у перил, сложилась почти пополам. Ее голова свисает вниз, а руки расставлены широко в стороны, обхватывая перила.

Глава 8

Саша

— Полянская, можете войти. Маргарита Архиповна ждет.

— Спасибо, — благодарю секретаря нашей директрисы. Поднимаюсь с диванчика в приемной и захожу в кабинет. — Здравствуйте.

Когда здороваюсь, сталкиваюсь с Багановой глазами. Чувствую себя максимально неуютно. Прошла неделя, та самая, которую мне дали, чтобы отсидеться дома, с надеждой, что скандал утихнет. Подвижек не произошло, но директриса не продлила мой «отпуск». Позволила выйти на работу.

И это как глоток свежего воздуха после встречи с Дёмой. После очередной бессонной ночи и истерики на тему, как мне дальше жить. Он ведь снова обманул. С этими ключами дурацкими. Даже с ними...оставил себе дубликат, а говорил что не потревожит меня в этой квартире. Это было условием, что он сюда ни ногой, пока я тут живу.

Но, несмотря на это, когда за мужем захлопнулась дверь, я думала, с ума сойду. Мы ведь будто в прошлое переместились. Нормально говорили. Он выглядел так, словно ему и правда жаль. Будто любит меня…

Я не знаю, что думать. Я не понимаю, как нужно действовать. У меня был план стереть его в порошок, а теперь меня так и подмывает пойти на попятную.

Он своим визитом и тем, что принес контракт, именно этого добивался?

Не знаю, что будет дальше. Он просит месяц, якобы для попытки все исправить, а я, я просто хочу выдохнуть. Наверное, поэтому медлю с интервью. Поэтому абстрагируюсь и снова выхожу на работу.

Вчера я провела шесть уроков после семидневного перерыва. Чувствовала себя дико напряженно. Боялась, что кто-нибудь из ребят обязательно затронет тему моего разваливающегося брака. Интернет до сих пор переполнен этой темой. Каждый, кому не лень, лезет в нашу жизнь и записывает все новые и новые разоблачительные ролики.

Несмотря на мои опасения, все прошло отлично. Ну, так мне казалось…

Я уже домой уходила, вышла из учительской, спустилась на первый этаж, заметила, хотя никого там замечать не нужно было, и так все напоказ делалось.

В общем, Агния Романова и Артём Филатов, одиннадцатиклассники, устроили на первом этаже крыла для младшеклассников дом свиданий, с обжиманиями и поцелуями прямо перед собирающимися домой после продленки второклашками. Словно другого места просто не могли найти.

Я сделала замечание. Агния промолчала, покраснела, начала извиняться. А Филатов с ехидной улыбкой просветил, что в курсе моей личной жизни и не мне его чему-то учить.

Вступать в конфликт с учениками в этой школе — дело гиблое изначально. Но я все равно пригрозила ему походом к директору. Как итог на ковер сегодня вызвали меня.

— Вы хотя бы представляете, Александра Игоревна, кто такой Филатов и сколько он сделал для нашей школы? — директриса упирается ладонями в крышку стола, пригвождая меня взглядом к полу.

— Догадываюсь.

— Тогда какого хрена, Саша, ты вообще лезешь к его сыну? Ты забыла, где работаешь? Забыла, кого мы тут учим?

Баганова резко вскакивает с кресла, выдергивает ящик и достает пачку сигарет.

Щелкает зажигалкой, пошире открывает окно и прикуривает.

— Этот малолетний… В общем, его отец очень нами недоволен и вообще не понимает, как мы можем держать у себя учителя с такой репутацией.

— С какой такой? Я разве что-то сделала?

— Не сделала. — Маргарита выдыхает дым, а я морщусь. В моем доме никогда и никто не курил. — Сделала! Твой муж встрял в скандал, ты тоже замешана. Родители наших учеников, чтоб их, очень дорожат репутацией. Никто не будет разбираться. Я же тебя предупреждала! Понятия не имею, что Филатов наплел своему папаше, но он был в бешенстве.

Опускаюсь на диванчик, обхватив себя ладонями. Предупреждала. И я все понимаю, но в голове все равно не укладывается, что не так с моей репутацией. Да, скандал, но я никого не убивала, никому не изменяла. Правда, людям вокруг словно плевать. Они будто не разделяют меня и моего мужа. Его поступки и мои.

— Я рада, что ты хотя бы никаких интервью не давала. Тут молодец, конечно.

— Да уж…

Над этим я пока думаю. Хотя, если лишусь работы, назло всем наконец-то выскажусь.

Обида накрывает. Я три года здесь работаю. Часто брала дополнительные уроки, выходила на замены, организовывала праздники, оставалась после уроков чаще других, когда Дёмка был на сборах.

Мама меня хвалила. Гордилась. Говорила, какая я молодец.

Всем было плевать, конечно, но я и делала это не для кого-то, а для себя. Мне просто нравилось. Если дома ждала пустая квартира, мне было интереснее остаться тут с ребятами и подготовить исторический спектакль, а не сидеть в четырех стенах одной.

— В общем, извинишься перед Филатовым-младшим, и мы закроем эту тему.

— Я?

— Тебе работа нужна?

— Маргарита… — проглатываю ее отчество от негодования. — Вы… Это серьезно? Он мне хамил. Идиоткой назвал.

— А ты ею и будешь, если не извинишься и потеряешь работу. Тебе на что-то жить надо. Ты вообще думала о том, что после развода будет? Веришь, что твой футболист что-то тебе оставит? Милая моя, я за свою жизнь столько вот таких историй видела и слышала, не счесть. У тебя есть только ты. И никого больше. Просто извинишься. Тебе необязательно это искренне делать. Галочка. Только для галочки. Филатов своего сыночка боготворит и любую прихоть исполнит. Поэтому, если встанет вопрос о твоем увольнении, а он уже мелькал, ты меня прости, но рисковать я не стану.

Глава 9

Ася

— Вернуться к Демиду. — Облизываю губы с придыханием, так, словно мне безумно жаль, что она ушла от Дёмки. — Он очень страдает. Мы с ним разговаривали вчера, — мямлю, но по факту закладываю в голову этой дурочке еще больше сомнений. — Он весь на нервах. Злится. Любит вас очень.

Любит — разлюбит. В конце концов, когда-то он любил меня. А первая любовь не забывается.

Сашенька должна знать, что я с ее мужем общаюсь. В реальности, конечно, не так часто, как бы мне этого хотелось, но такие подробности ее уже не касаются.

— Вы, кажется, не в себе, — Полянская растерянно осматривается. Выглядит плохо.

Вся такая замученная, с синяками под глазами. Так ей и надо. Чем хуже она выглядит, тем больше у меня шансов. Хотя журналисты могут решить по ее внешнему виду, что она страдает, а она должна в их глазах выглядеть меркантильной дрянью. Ей от Ермакова нужны только деньги. Все четыре года были нужны. Лишь такие мысли должны держать в своих головах окружающие. Только такие!

Намеренно поправляю браслет на руке. Сашка сразу хватается глазами за этот жест. Ермаков мне его не дарил, конечно, он вообще старается держаться подальше. Не понимает, мой хороший, что это расстояние временно. В конце концов, у нас ребенок. Он не сможет всегда быть вне нашей с ним жизни. Главное — все делать постепенно и не давить.

На Сашку эта побрякушка, как и планировалось, производит впечатление. Оригинал. Чистое золото. Мировой бренд. Космический ценник. Все это в совокупности сбивает в ее глазах еще пару баллов Дёмке. Ведь в ее голове подарить мне такое мог только ее муж. Как и подвеску, естественно.

— Я просто не хочу быть яблоком раздора. Мне самой от этой ситуации мерзко. Все ужасно вышло. Прости. Я давно и искренне хочу извиниться. Мне стыдно, но мой сын не виноват, он всего лишь ребенок. Да, понимаю, для тебя он раздражающий фактор, но люди вокруг тоже словно с цепи сорвались. Такие ужасы пишут о моем мальчике. Про вас же тоже пишут. Хоть вы и ни при чем. Это больно. Вы, как никто, должны понимать…

Полянская рассматривает меня во все глаза. Так и нужно. Я говорю то, что она хочет слышать от общества, а не от меня. Она для себя жертва и для них хочет такой же казаться. Слабачка. Но мне это лишь на руку. Пока она сейчас крутится в ловушке диссонанса, бедняжка, у меня есть огромная фора.

— Мы почти в одинаковом положении, — добавляю чуть тише. Глаза опускаю в пол. Типа стыдно сравнивать. Ей же хуже от всего. Типа. — А Демид, он постоянно о вас говорит. Даже когда к сыну на день рождения приезжал, рассказывал, что вы ребенка планировали через пару лет. О том, как сильно любит вас... У него глаза горят, когда он о вас вспоминает. Разве это не любовь?

Сашка опускает взгляд. Давай, моя хорошая, сопоставляй. Накручивай себя еще сильнее. Демид у нас бывает, а тебе врет. Тебе говорит, что мы не видимся совсем. Мне это только на руку. Любая твоя истерика, любой неверный ход засчитываются мне в плюс.

— Демид знает, что вы здесь? — интересуется, сжимая ключи в кулак. Хочет сбежать, но я, пока не скажу все, что планировала, не уйду и ей сбежать не позволю.

— Нет, конечно. Он будет в ярости. Думает, что мы с вами соперницы какие-то. Глупость ужасная. Какие соперницы? Это все дурацкая ошибка. Я ведь не хочу рушить вашу семью, никогда не хотела. Просто у сына проблемы со здоровьем, были нужны деньги. Банально. Меркантильно, знаю. Но у меня выбора не было. Если бы эта журналистка не начала копать под Дёму, мы бы с сыном остались в тени. Я бы нашла мужчину, Демид, если бы захотел, общался бы с ребенком. Все счастливы. Понимаете, я сама ту ночь не помню. Нам точно что-то подмешали в ресторане. Я, когда утром очнулась в гостинице, испугалась и сбежала. А когда узнала, что беременна… Я все рассказывала уже сто раз, — пускаю слезу и имитирую дрожь, — простите. Все ужасно.

Мне нужно расплакаться сильнее. Так, чтобы не было похоже на фальшь. До боли впиваюсь ногтями в запястье и начинаю представлять, как родители попадают в аварию. Похороны, гробы, слезы сами градом льются.

Женушка Ермакова обнимает себя руками. Переступает с ноги на ногу. Вся такая белая и пушистая. Забитая скромница. Ермакову всегда такие нравились. Хорошие. А я оказалась дрянью.

Мы ведь с ним расстались, потому что он узнал, что я участвовала в травле одной дуры. Молодость. Глупость. Но рвать отношения из-за такой мелочи, боже, на такое только Ермаков способен.

Его мама меня тогда успокаивала. Хорошая женщина. Сильная. Мудрая. Я с ней быстро общий язык нашла. А вот Сашка нет. Ангелине Дмитриевне такие не нравятся.

— Слушайте, я не знаю, зачем вы все это мне рассказываете, не понимаю, что это может исправить между мной и Демидом. Не нужно больше сюда приходить. Эти встречи ни мне, ни вам не нужны. Поверьте.

Полянская обхватывает пальцами дверную ручку. Сейчас уйдет.

Подаюсь к ней, хватаюсь за тонкое запястье с татуировкой. У нее их дата свадьбы на коже? Серьезно? Боже, какая дурь!

— Саша, простите, ладно? Я ничего плохого не хотела. Я просто, просто тоже переживаю. Мне мерзко оттого, что все так выходит. И на Дёмку больно смотреть. Простите…

— Уберите руку, — морща лоб, отцепляет от себя мои пальцы, — и не устраивайте здесь сцен. Я не нуждаюсь в помощи. А уж в ваших спектаклях — тем более. Если вам так хочется показать ваш талант, поступите в театральный.

Глава 10

Саша

Собрать чемодан в одиннадцать вечера, вызвать такси и уехать за город — единственно правильное решение за последние дни.

Хватит с меня. Честно. Я пыталась не обращать внимания, пыталась стараться жить, как жила, но это глупость сейчас. После того как Ася слила в сеть мой адрес, а это была она, я не сомневаюсь даже, жить в квартире стало небезопасно. Сумасшедших хватает и помимо журналистов. Тот же Филатов… Надеюсь, что о нем я тоже забуду, словно это был страшный сон, но пока крепко сжимаю в кулаке ключи от Ленкиной дачи, сидя на заднем сиденье такси. Со мной снова один-единственный чемодан со всем необходимым. На этот раз собранный не впопыхах.

Как быть с остальными вещами, что я успела перевезти на съемную квартиру, понятия не имею.

Выходит, что я снова прячусь…

Появление Аси ничего хорошего не сулило с самого начала. Не знаю, на что она рассчитывала. Выставить себя жертвой? Войти в доверие?

Без разницы — ни того, ни другого у нее не получилось. Разве что выплыло еще несколько фактов того, что Демид виделся с ними чаще, чем мне рассказал. Впрочем, этим я тоже не удивлена. Ермаков заврался, а я устала ему верить. В какой-то момент же реально задумывалась о серьезном разговоре, и призрачном втором шансе, дура…

Набитая дура.

У него там почти семья, с этой Асей…

Он ей украшения за баснословные деньги дарит. Женщине, которая втихаря от него сына, по его словам, родила. С чего такая щедрость? Одно дело — на ребенка, еще можно понять. Но ей лично с какой радости? Может быть, потому, что не так она ему и безразлична, как он пытается мне доказать?

Затаскиваю чемодан в дом. Дача Ленке досталась от бабушки. Хороший такой дом, квадратов на сто.

Разуваюсь. Куртку и чемодан оставляю у двери. Проверяю наличие связи и интернета на телефоне.

Демид именно в этот момент звонит, даже слегка жалею, что сеть тут отличная.

Выжидаю минуту. Если сбросит, будет даже лучше. Если нет, то отвечу. Вдруг и правда что-то важное.

Дёма не унимается. Скидывает вызов и снова перезванивает.

— Да, — опускаюсь в кресло.

— Нам нужно срочно встретиться. Я заеду?

— Я не дома. Если ты в курсе, то, где я жила, теперь все знают. Благодаря твоей милой подружке.

Ермаков шумно выдыхает.

— Я знаю, что она причастна... Ты у родителей?

— Нет. Адрес не скажу. С меня хватит, Дём. Давай просто мирно разойдемся. Никаких встреч больше. Только суд и свидетельство о расторжении брака в итоге. Если ты боишься, что я тебя оберу и тебе не хватит денег на очередную побрякушку для своей Аси, я человек порядочный. Все по-честному будет.

— Какие побрякушки?

Закатываю глаза.

— Да-да, ты не в курсе. Конечно. Не удивлена.

— Саш, я ни черта не понимаю. Я узнал, с кем Измайлова хотела организовать тебе встречу.

— И с кем же?

— Давай я приеду и все…

— Нет, либо по телефону, либо никак.

Ермаков замолкает. Переваривает, видимо. А я, если честно, из последних сил держусь. Мне так паршиво после этой встречи с Асей, что где-то внутри так и подмывает позволить ему приехать. Назвать чертов адрес. Почувствовать себя защищенной. Проявить долбаную слабость. Только проблема в том, что с Дёмой я больше не защищена…

Глупое сердце хочет, чтобы все было как раньше. Я скучаю по нему. Не хочу признаваться в этом. Но скучаю. Дико. Этот чертов козел мне снится. Ненавижу его в такие моменты еще сильнее. Просыпаюсь с этой ненавистью и засыпаю. Больно адски.

— Ладно, Саш. Я понял. Помнишь Наумова?

— Игоря?

Игорь Наумов был свидетелем на нашей свадьбе, а когда полтора года назад его вышвырнули из команды, он во всем обвинил Демида.

Я не лезла, а Дёма не особо рассказывал, говорил только, что Игорь сильно перегнул… Когда? С чем или кем, не уточнялось. Какая-то мутная история была точно.

— Зачем он хочет со мной встретиться?

— Вариантов немного. Предложит тебе дружбу против меня. Естественно. Уверен, у него найдется много занимательных лживых историй.

— Ты знаешь, я как раз в той точке, когда просто горю желанием согласиться.

Закрываю глаза, сжимаю пальцами переносицу. Понимаю, что вокруг нас всех что-то нездоровое крутится, но от этого разве легче? Это как-то обелит Демида? Даже если его накачали, даже если подставили… Он год молчал и ездил к другой женщине, что родила от него ребенка. В этом наша проблема. Во вранье.

Мы же обещали друг другу говорить правду. Обещали не врать!

— Ты серьезно сейчас?

— А ты испугался? Я не знаю. Я уже ничего не знаю.

Поджимаю губы. Наверное, сейчас честно будет сказать ему, что в порыве злости на его девку я согласилась на интервью с Анной. Без встреч с тем ее загадочным человеком (теперь-то я знаю, что об Игоре речь), просто интервью.

Глава 11

Не знаю, что я чувствую, когда выхожу на улицу. Эмоций очень много, настолько, что меня немного потряхивает. Стемнело уже. Мы почти весь день провели в студии. Делали перерывы на кофе, Анна сама предлагала мне выдохнуть, побыть одной. Не на камеру тоже говорили. Только иначе. Измайлова вообще в такие минуты про Ермакова не спрашивала, а я очень боялась, что будет лезть в душу, раз камер нет.

Какие-то нейтральные темы обсуждали. Отдых, работу, образование, моду…

Тру ладони друг о друга. Делаю глубокий вдох. На улице прохладно, поэтому покрепче запахиваю на груди тренч. К концу дня, несмотря на то, что ходила я мало, стоять на шпильках все равно сложно. Проблематично даже.

Я жду такси на другой стороне улицы. Переминаюсь с ноги на ногу и просто мечтаю о том, как бы поскорее остаться босой.

Смотрю по сторонам, на проходящих мимо людей, на проезжающие машины и не чувствую ни капли облегчения. Я так надеялась, что после интервью мне хоть немного станет легче, но нет. Оно словно подняло из глубины души всю боль и страхи. Усугубило ситуацию.

Я столько раз за сегодня плакала, когда говорила о прошлом, что слез, наверное, больше и не осталось.

До сих пор перед глазами картинки нашего с Ермаковым счастливого брака, который теперь разлетается на осколки со сверхскоростью. Ничего не исправить, не вернуть, не вычеркнуть.

Сажусь в подъехавшее такси. Пробки уже рассосались, поэтому ехать мне чуть больше часа. За это время успеваю поговорить с Леной, позвонить маме и успокоить ее. Убедить, что все у меня отлично. Я жива, здорова, хорошо питаюсь, много сплю и не собираюсь падать духом. В конце концов, именно это я и планирую. Продолжать жить. Счастливо жить, назло всем!

Когда машина притормаживает у забора, не утруждаюсь тем, чтобы надеть туфли, которые скинула в такси. Так и шлепаю босиком по зеленой траве. Вот где чувствую колоссальное облегчение. Как мало, оказывается, нужно для счастья, просто снять ненавистные каблуки, которые за весь учебный год и так осточертели.

Просовываю руку в калитку и открываю затвор. Толкаю деревянную изгородь и захожу во двор. Когда поворачиваюсь, чтобы закрыться, застываю с вытянутой рукой. В голове тысячи мыслей в этот момент проносится.

Откуда он знает, где я, ясно без вопросов и объяснений. Ермаков приставил ко мне охранника, ну или слежку, кому как удобнее все это называть.

— Привет, — Дем невесело взмахивает свободной рукой, потому что второй прижимает к себе большой букет пионов. Бледно-розовых, с огромными бутонами.

— Привет, — сглатываю вязкую слюну, во рту почему-то как-то резко становится сухо. — Ты зачем тут?

Демид смотрит на свои наручные часы, потом на меня. Не понимаю, если честно.

— Двенадцать тридцать, — уточняет зачем-то. Словно я спрашивала у него, который час.

— И?

— Ты забыла?

— О чем? — морщу лоб, хаотично пытаясь понять, что он вообще такое несет и что я, блин, должна вспомнить.

Демид толкает калитку. Делает шаг, и тогда моя вытянутая рука упирается ему в грудь.

— С днем рождения, Сашка, — Дёма широко улыбается, а я громко взвизгиваю от раздавшегося первого хлопка.

Темное ночное небо озаряют яркие вспышки разноцветных огней. Я теряю счет залпам. Запрокидываю к небу лицо, на котором застывает маска детского восторга. Губы трогает улыбка. Тело прознают потоки искренней радости. Грудь наливается теплом.

Я забыла о своем дне рождения и даже подумать не могла, что Ермаков не нарушит введенную им же традицию бить салюты в час моего рождения.

На глазах тут же выступают слезы. Грохот стихает, а небо снова затягивает черной дымкой. Опускаю голову и до боли закусываю губы, чтобы не расплакаться.

Демид протягивает мне букет. Касается моих пальцев своими, чуть сжимает. Вздрагиваю и смотрю на него во все глаза.

Сердце совершает еще один удар и уже готово вырваться из груди.

Я не знаю, что делать, не знаю, как реагировать. Все это лишнее, все это не должно заслуживать моего внимания. Умом я это понимаю, но сердце болезненно сжимается и просто умоляет дать Ермакову еще один шанс. Хотя бы на сегодня. Не отталкивать. Не усугублять.

Просто принять цветы, поблагодарить и, возможно, выпить с ним чашку кофе.

Крепко прижимаю букет пионов к груди, продолжая разглядывать Ермакова как инопланетянина.

Он изменился. Кажется, похудел. Щеки словно впали немного, и взгляд другой. Да мы оба уже не те Сашка и Дёмка. Вовсе нет.

— Спасибо, — смаргиваю слезы.

Демид грустно улыбается, а потом касается ладонью моей щеки. Дыхание в этот момент перехватывает. Я вспоминаю все хорошее, что между нами было. Душа в клочья рвется.

Как же так? Я же так ненавидела его все эти дни. Почему сейчас чувствую какое-то раболепие? Словно он в эти минуты жизнь в меня вдыхает.

— Забыла, — шепчу. — Представляешь, — смеюсь сквозь слезы. — Впервые в жизни, наверное. Не думала, что и ты вспомнишь.

— Я сомневался, стоит ли приезжать. Не хотел тебя напрягать. Ты же просила, но… Потом подумал, что для меня это важно. Сделать для тебя что-то приятное. Важно.

Глава 12

Ася

— Успокойтесь, девушка!

Успокоиться? Не могу. Они тут издеваются все, что ли?!

Эта старая дура чуть не покалечила моего сына, а они предлагают мне успокоиться?

Нервно тру плечи, лицо, дышу. Санитарка снова сует мне под нос стакан с водой. Делаю несколько жадных глотков и от бессилия просто кидаю его в стену. Вокруг сразу начинается суета.

— Ася, — мать Демида до боли сжимает мое запястье, — прекрати эту истерику! — чеканит сквозь зубы, чтобы, как и всегда, сохранить свое гадкое лицо. Ненавижу. Как я ее ненавижу, старая карга! — На что ты злишься? Сама недосмотрела. Так что возьми себя в руки и не позорься.

Я недосмотрела? Она с моим сыном сидела. Она. Я прибежала в спальню на плач, а там мой мальчик у дивана лежит и рыдает, пока эта дрянь по телефону на балконе треплется.

Закрываю лицо ладонями.

— Сделаешь выводы. Врач сказал, что все хорошо. Егору уже наложили швы, и скоро мы сможем его забрать. Ты Демиду позвонила?

— Да, — обессиленно бормочу.

Я раньше даже не задумывалась, что с моим сыном может что-то страшное случиться. Никогда. А после того, что сегодня произошло, у меня настоящая паранойя. Что, если это повторится?

Что, если она специально его скинула и сделала вид, что по телефону говорит?

Нет, такого быть не может. Но… Я видела, что ей не понравилась моя реакция на Сашкин день рождения. По ее мнению, я должна была выдрать Ермакова из «семьи» этим вечером любыми способами, а я отказалась. Она говорила, что он поедет к ней ночью, у них традиция, салют какой-то...

Нет уж. Один раз уже прокололась с этим адресом. Демид мне даже не поверил. Позвонил, наорал, сказал, чтоб я близко больше к его жене не подходила и свою деятельность в интернете свернула. Она ему пожаловалась, и он ей поверил. Мне нужно быть осторожней.

Поэтому я не должна была портить этой белобрысой крысе праздник. Не должна! Планировала устраниться на весь завтрашний день и эту ночь.

Но мать Дёмы решила иначе. Она приехала ко мне только ради того, чтобы сообщить о дне рождения невестки, а когда я ее завуалированно послала с идеями, как можно все сорвать, мой сын через час разбил себе голову.

С притаившимся в груди страхом посматриваю на нее. Неужели я проглядела, не заметила в этой женщине то, что сегодня вырвалось наружу?

Она ведь меня во всем обвинила. Сама за внуком смотрела, прозевала. А крайней сделала меня. Пока я на кухне возилась, она была с Егором в детской. Она!

— Демид сказал, что приедет?

— Не знаю, — повышаю голос, не кричу, но со стороны себя вижу и понимаю, что истеричкой выгляжу.

— Я тебе сказала, прекрати это все. Голову включай. Сейчас же.

Вытираю слезы.

Я ведь недавно сама Егора щипала, чтобы внимание Демида привлечь, чтобы он приехал. Сама…

Боже мой, я отвратительная мать. Ужасная просто. Но ущипнуть — это не страшно, а то, что сегодня случилось, катастрофа.

Где-то в глубине коридора слышится шум. Поворачиваю голову и вижу улыбку Ангелины. Она кровожадная. Хитрая. Отвратительная.

Ангелина видит, как Демид идет к нам, и с каждым новым его шагом грустнеет. Я вижу, как у нее в глазах слезы встают. Ее натурально трясти начинает.

Сглатываю. Я тоже так могу. Так делаю…

Холодок по всему телу ползет.

— Дём, — поджимаю губы и запрокидываю голову, когда Ермаков с нами равняется.

Больше ни слова сказать не могу. Просто и вставить некуда. Ангелина Дмитриевна подрывается со скамейки и бросается к сыну на шею с рыданиями. Кажется, кто-то из толпящихся в приемном покое людей это фоткает.

— Сыночек, как хорошо, что ты приехал. Мы чуть с ума не сошли. Ася вся белая, ты только посмотри на нее. — Ангелина тычет в меня пальцем. — Нас успокоительным отпаивали. Сынок…

— Мама. — Демид обхватывает ее плечи и вытягивает руки. Отстраняется, но вроде как все еще находится с матерью в контакте. — Что у вас произошло?

— Егор упал. Голову расшиб.

— Что говорит врач?

— Швы наложили, — вклиниваюсь и получаю одобряющий взгляд Ермаковой. — Сказали, что вроде все хорошо. Сотрясения нет.

— Ладно.

Демид сует руки в карманы спортивных штанов, а я вижу у него на шее след от помады. Бледной, как сама Сашка. Внутри все огнем гореть начинает. Он с ней был. Неужели она его простила?

Свекровь будущая, судя по всему, тоже видит этот отпечаток. Хмурится вся, глаза молнии мечут.

— А ты откуда, милый? — заискивает перед Дёмкой.

— У Саши был. У нее день рождения сегодня, если ты помнишь.

— Помню. Планирую поздравить, но вряд ли дозвонюсь. Она меня в черный список добавила.

— С чего бы вдруг? — Ермаков ухмыляется. — Даже не догадываюсь почему, — закатывает глаза.

Глава 13

Демид

— Послушай, — упираюсь лбом в закрытую дверь. Саша заперлась там сразу после звонка Крыловой. Спряталась. — Мне нужно туда поехать, — выдыхаю и морщусь. Представляю, как для нее это звучит, но иначе поступить не могу сейчас.

Это не первый такой случай. Ребенок вечно падает, вечно плачет, а еще там рядом всегда трется моя мать.

Все это давно вышло из-под контроля, но уже не пугает. Просто откровенно наводит на одну-единственную мысль — меня хотят поиметь со всех сторон. Я в западне и лишен единственной поддержки в лице Саши. Это была самая высокая ставка, она должна была выбить меня из колеи, и она выбила.

Ментально я уже сдох, физически все еще стою на ногах и даже стараюсь как-то функционировать.

— Езжай. Я тебя не держу. Я тебя сюда не звала, Демид.

— Знаю, — прижимаюсь ладонью к деревянному косяку. — Открой дверь, и я все объясню тебе. Поехать туда не моя прихоть сейчас.

— Серьезно?

— Я вообще не уверен, что Егор — мой ребенок, — произношу то, что весь год не дает покоя. То, что вроде кажется нелогичным, но я не могу до конца поверить.

— Ты себя слышишь вообще?

— Слышу. И три теста ДНК тоже, — издаю нервный смешок.

Три теста, три разные клиники, три подтверждения. Но все равно что-то не сходится.

Мой человек год копает. С виду все по-настоящему. Но идеально, слишком идеально. Настолько, что поверить не выходит. Словно спланировано и вычесано до мельчайших деталей. Не подкопаться. Не зацепиться.

В глубине души я молчал весь год, из глупой веры в то, что это реально не мой ребенок.

Тру лицо и разворачиваюсь. Прилипаю затылком к двери и медленно сползаю к полу. Упираюсь ладонью в колено и запрокидываю лицо к потолку.

— Я, по-твоему, и правда такая дура? — Сашин голос становится ближе, ощущение, что она тоже сидит у двери по другую ее сторону.

— Нет. Конечно, нет. Я предал тебя своей ложью, но не хотел этого. Прости… Мне сейчас нужна твоя помощь. Знаю, что не имею права даже намекать на это, не то что просить, но… Я без тебя не справлюсь сейчас.

— Что ты хочешь? Как я могу тебе помочь? Простить? Принять обратно и сделать вид, что ничего не было? — Сашка смеется с надрывом, а меня перетряхивает от этого смеха.

— Нет. Я хочу, чтобы ты сейчас поехала со мной.

— Ты совсем больной?

— Возможно, — улыбаюсь. — Это не первый такой звоночек. Насколько часто ребенок может биться так, что необходима помощь врача?

— Ты хочешь сказать, что он не сам?

— Думаю, да.

— Боже…

— Знаю, что не могу тебя просить, — повторяюсь, — но, если ты на какое-то время сделаешь вид, что мы помирились и...

Сашка вскакивает. Слышу это по скрипу половиц. Быстро и громко отбегает в сторону.

— Нет! Ни за что. Уходи.

— Ты хотела развод, — закрываю глаза, — ты хотела половину имущества. Я согласен на любое твое условие. Взамен мне нужен месяц. Тридцать дней видимости нашей идеальной семьи. А потом я исчезну из твоей жизни. Навсегда. Если ты этого захочешь…

— А ты этого захочешь?

Щелчок. Тишина. Сбившееся дыхание.

Саша открыла дверь. Стоит надо мной. Глаза в глаза. Снизу вверх.

— Я хочу, чтобы ты была счастлива.

Мы смотрели друг на друга нескончаемо долго. Я видел, как ее глаза наполняются слезами. Как крупные капли катятся по щекам. Хотел ее утешить. Хотел обнять, но сидел обездвиженно, позволяя ей самой принять решение.

Сашка сказала, что разведут нас и так. И была права. Шантажировать ее в мои планы никогда не входило. Поэтому, кроме как встать и уйти, вариантов не оставалось.

Я сделал восемь шагов, а потом услышал ее тихое согласие.

Смаргиваю воспоминание и крепче сжимаю в руке телефон. Больничный лифт завис на втором этаже, впуская целую толпу людей.

— Сообщать мне о любых ее передвижениях. Куда ездит, с кем встречается, как и с кем разговаривает, кому улыбается, с кем предполагаемый конфликт. Я должен знать абсолютно все.

— Понял, Демид.

— На связи.

Скидываю звонок. Двери лифта разъезжаются как раз в этот момент. Прячу смартфон в карман и выхожу на улицу.

Набрасываю на голову капюшон исключительно потому, что моросит мелкий дождь.

Каждый последующий шаг дается с трудом, по одной простой причине — я боюсь открыть дверь тачки и осознать, что Саши там нет.

Чем ближе подхожу, тем сильнее натягиваются нервы. Внутри уже давно месиво из эмоций. Каждый день просыпаться с ощущением, что я просто абсолютный ублюдок в глазах жены, любому быстро расшатает психику.

Смотрю через стекло в салон. Медленно выдыхаю. Щелкаю по ручке, и она выезжает.

Не ушла.