Развод. Шаг в сторону

ГЛАВА 3. «Ариана»

Недалеко от Пречистенки есть кафешка «Ариана». Это кафешка моей подруги Поли. Она старше меня, ей под пятьдесят уже, поэтому она считает меня маленькой девчонкой и всегда подтрунивает, когда я начинают хныкать.

У неё в кафе никогда не бывает пусто, многие там просиживают часами. Кто-то работает в компе, отсев подальше, кто-то торчит у стойки и треплется с барменом, у неё продаётся алкоголь, кто-то прибегает на обеденный перерыв, чтобы перекусить приготовленной на совесть еды, кто-то назначает вечерние встречи. Поля там почти всегда. У неё ещё особенные и необыкновенные визуалы блюд, редко такое встретишь в небольшом кафе. Она делает всё очень красиво и с большим вкусом во всех смыслах. Талант.

Ариана – её отдушина и спасение после грандиозного развода, стоившего ей таких переживаний, что я боялась за её психическое здоровье. Всё из-за детей, кто с кем останется и прочее. Муж был непростой, со связями и с ужасным характером, как оказалось. Как будто раньше она этого не видела. Значит, не видела. Мы же в иллюзиях очень часто, что нас так сильно и беззаветно любят, как никого другого до нас.

– Если учесть, что процентов восемьдесят баб понятия не имеют об изменах своих мужей и живут с наивной убеждённостью своей исключительности в его глазах…

– Перестань! – перебиваю я её, – я не буду молчать и наблюдать за развитием событий. Нет!

– Да, но Дима с Дашей любят папу, не только тебя. Такого папу, кстати, нельзя не любить. Он отличный папаша, внимательный, щедрый, умный, состоятельный. Мне б такого.

– Какого? Гуляющего с молодой питерской… – я задумываюсь, потому что не знаю, как её обозвать. Я ведь понятия не имею, кто она такая. Модель, секретарша, сотрудница какого-нибудь офиса, администраторша в отеле, чья-нибудь жена, хотя нет, на чужую жену не похожа. Но она явно без ума от своих фантазий в адрес моего мужа.

Я же помню её состояние возбуждённости, трепета, горящего лица, когда она разговаривала по телефону в МФЦ. С моим мужем. А он, наверное, уединился в кабинете и держал руку на пульсе, то есть известно где. «Да, Вероника! Я обязательно приду сегодня. О чём ты говоришь? Какая ещё жена? Что за мелочи! Не волнуйся! Всё будет хорошо. Верь ме!» Или сейчас очень модно среди мужиков вот это: «Доверься мне!» Ещё не хватает в конце слова «дура», но оно и так понятно.

– Что ты решила? – спрашивает Поля.

– Пойду в «Пингвин» вечером подсматривать в окно.

– Во-первых, тебя погонят оттуда, как дворового пса, – крутит Поля пальцем у виска, – во-вторых, ты всё равно через окно ничего не увидишь. Окна очень высокие, там только два окна есть, откуда видно, да и то вряд ли тебе удастся что-нибудь рассмотреть. И даже если увидишь, он её от этого не разлюбит.

– Может, он её и не любит, а так, – тут же ловлю её на слове.

– Может, и так, но и этого достаточно. Узнать бы, кто она такая.

– Зачем? Я с ней встречаться не собираюсь. Пусть забирает… – говорить дальше не могу, потому что понимаю, что в голове опять туман, и решения никакого нет, а рот просто мелет всякий вздор.

Поля ставит передо мной чашку какао.

– Выпей. Шоколад повышает уровень эндорфинов. Успокойся, хоть немного, иди домой и дождись Рому из ресторана. Посмотри на него внимательно – обязательно поймёшь, с бабой он был или на бизнес встрече. Понюхай его до того, как в душ нырнёт, незаметно. А утром поговори. Вопрос задай, пусть ответит.

– Какой вопрос?

– Самый свой важный вопрос. Иди его и придумай. Время есть.

– Развод? Я же не смогу это принять.

Тупик какой-то. Может, пока дети на отдыхе, куда-нибудь свалить? Хоть на неделю? Свалить вот так втихаря, а он пусть голову ломает. Записку оставить, чтобы в полицию не звонил. Хочется исчезнуть от всего этого в другую реальность, в прошлое, во вчера, когда я понятия не имела об этой Веронике.

– Спасибо, Поль, пошла домой, – встаю.

– Не вздумай позориться и ходить выслеживать его в ресторане.

Поля не церемонится, говорит, что думает, и таким тоном, каким считает нужным.

Подходит, обнимает и гладит по голове.

– Справишься. Не ты первая, не ты последняя.

– Безвыходных ситуаций не бывает, – киваю я и произношу ничего не значащий набор слов.

На улице ещё светло, народу вокруг полно, домой не хочется. Страшно оставаться одной со своими мыслями. Думаю о детях. Димке двенадцать, всё уже понимает, Дашенька тоже быстро сообразит, что между родителями проблема, начнут переживать. Димка и так средне учится, не троечник, но и не отличник, кроме математики. С математикой всё хорошо. Дашенька в сентябре в первый класс должна пойти. Она ждёт, что мы её оба отведём. Сто раз уже сказала. Вот как это всё пережить?

Дети любят отца, Поля права, Рома – хороший отец.

Но я не выдержу любовницу, никто не выдержит, мы так сделаны, так воспитаны, да и не за чем такое терпеть и нарабатывать себе всякие женские болезни на нервной почве. Ревность – жуткое чувство. Даже не знаю, чего во мне больше: ревности или обиды.

Идти от «Арианы» до дома пешком, не так уж далеко, но только не с больной коленкой, а то и с двумя. Правая не ноет, а начинает по-настоящему болеть, и хочется скорее присесть. Ковыляю до остановки, и тут, как по заказу, подъезжает автобус. Я захожу, он почему-то необычно резко трогает. Я и так еле-стою, а тут такой толчок. Лечу назад прямо в чьи-то руки.