Ребенок Черного Лорда

Глава 1. Муки человеческие

Неистовый крик пронесся по коридору, острым лезвием рассекая воздух. Казалось, что кричать громче и еще страшнее невозможно, но следующие секунды доказали обратное. Присутствующих совсем не интересовало, что происходит за стеклянными створками. Они, как безмолвные тени, сновали по запутанным лабиринтам, не слыша страшных стенаний и не видя испуганных глаз.

Сквозь исцарапанную долгой жизнью дверь, разделяющую людей и загнанного зверя, пробивалось холодное свечение. Оно казалось мертвым и безразличным, как все вокруг. Вой резко оборвался, но чувство минутной радости быстро сменилось тоской. Сколько их здесь успело побывать? Много. Все такие разные, но одинаковые перед лицом Боли. Истерзанные криками, залитые слезами и кровью.

— Как там наша бесноватая? Жива еще?

— Вроде бы. Просит, чтобы разрезали.

— Хватит на сегодня резаных, пусть сама как-то.

И снова крик. Теперь в нем слышится не только боль, но и безысходность. Так кричит существо, обреченное на смерть. Такое чувствует тот, кто потерял последнюю надежду на спасение. Вспышки боли, зарождаясь в мозгу, плавно перетекали по позвонкам и собирались в районе поясницы. Иногда они стекали в противоположную сторону, тогда сводило живот. Но вот один протяжный рев, за которым не последовало ничего. Сплошная тишина. Одна, три минуты, десять. Двери резко распахиваются, являя полупустой комнате главную тень. Она колеблется в нерешительности зайти, а скрюченное в углу тело тихо смотрит в пустоту.

— Готовьте реанимационную! — зычно закричал вошедший, отбросив руку притихшей женщины.

Теперь он мало похож на величественный призрак, которого не интересуют судьбы новых обитателей. Он мечется и матерится, сжимает холодные пальцы, словно собирается вступить в схватку с кем-то невидимым.

— Шилова! Как так? Почему на моей смене? Твою ж мать!

— Добро пожаловать, дорогая Анастасия. Чувствуй себя, как дома.

Шилова открыла глаза. Ей действительно показалось, что она дома, в своей тесной комнате. Чувства были идентичными — Настя была здесь такой же чужой и потерянной.

— Где я? — тихо прошептала женщина, убирая со щеки слепившиеся волосы.

— Это не главный вопрос. Ты лучше спроси, с кем ты, — хмыкнул незнакомец, едва сдерживая бесовскую улыбочку.

— Кто ты такой? — несмело спросила женщина, подбирая под себя ноги, прикрытые потертой сорочкой. Крови на ней не было, хотя Настя помнила, как запачкала одежду.

— Лысые котики! Это первое непослушание за десять лет. Да с таким прогрессом тебе можно рассчитывать на возрождение!

— Возрождение, — повторила Настя, еле шевеля губами. — Я что…

— Ага. Ты того, умерла, отошла в иной мир, склеила ласты, сдохла, — темноволосый бойкий паренек перебирал все возможные комбинации, слегка причмокивая от удовольствия. Заметив, что прибывшая задрожала, готовясь зареветь или закричать, он умолк.

— А почему?

— Говорят, что пила ты много, о ребенке не думала, гулящая была, аборты делала. Вот образ жизни и привел к такому исходу.

— Но я ж не делала, — начала возражать Настя, но осеклась. — Ой! Так это Ад?

— Ну да, персональный. То есть, специально для тебя. Нравится?

«Нет», — хотела ответить женщина, но смелости не хватило.

— Я не делала этого, — повторила Настя. — Может, произошла ошибка?!

— А врач говорит, что все ты там делала.

— Он врет! — крикнула Шилова, но тут же испугалась, не ожидав от себя такого.

— Лысые котики, — снова удивился незнакомец. — Где ж раньше был твой характер? Ладно, — вздохнул он, почесываясь, — пришло время знакомиться. Вот ваши сладу-у-усики! — противно пропел парень, с силой сдерживая резко подступившие рвотные позывы.

За спиной незнакомца показалась деревянная кровать с огромным бантом над серым балдахином. Мобиль истошно заскрипев, начал вращаться. Послышалась мелодия без слов, но Шилова четко слышала их:

Твоим детям важен вкус крови,

Дай отведать им своей груди,

Злобным взглядом на тебя глядят,

Быть для Насти с ними — это Ад.

— Поздоровайся с детками. Смелее! Они заждались.

Шилова не могла найти силы, чтобы встать с кровати. Ей хотелось умереть еще раз, только без всех этих спецэффектов. Настя отвернулась от кроватки и незнакомца. Она раскачивалась взад-вперед в такт песенки и рыдала. «За что, Господи, за что?» — постоянно стучало в мозгу или в том, что раньше было мозгом.

— Какие матери пошли невоспитанные, — присвистнул незнакомец. — Боишься, что не справишься? — он вдруг перешел на доверительный шепот. — Научишься. Чего ты? Знаешь, сколько у тебя времени, у-у-у, — протянул голос. Парень еще сделал пас руками, как будто обхватывая комнату, но Шилова этого не видела.

— А может, я не хочу учиться! — возмущалась Анастасия, осмелев от безысходности. — Может, мне не нужно это!

— А чего ты хотела? — буркнули за спиной.

— Я свободы хотела. Мир увидеть. В Венецию хотела!

— Так чего не слетала? — спросил незнакомец, старательно притворяясь, что он ничего не знает о Насте.

— Мама сказала, что несерьезно так поступать. Что ей уже внуков пора нянчить, а не ждать, когда я там по заграницам задом вилять устану.

— А ты что? — не унимался голос.

— А я что? Вот, — махнула Шилова в сторону кроватки, из которой начали издаваться жуткие звуки. Ей казалось, что это было что-то среднее между урчанием кота, поедавшего пойманную мышь, и криками совы, заблудившейся в ночи. Что в этом может быть общего, Настя не понимала сама.

— А как же Вене-е-еция? — с издевкой переспросил «невидимка».

— Распашонками накрылась, кроваткой и прочим барахлом, — зло прошептала Настя. — Все, что откладывала, потратила.

— Не жалко было?

— Не знаю, — ответила женщина, понемногу возвращаясь в обычное состояние. — Да и говорят, что там воняет, — Шилова повернулась лицом к незнакомцу и опустила голову на колени.

— Чем? — удивился черноволосый.

— Мочой, — еле слышно сказала женщина.

— А-а-а.

На минуту в этом странном месте воцарилась тишина. Каждый молчал о чем-то своем. Настя смотрела в пол, покрытый таким же темным ворсом, как голова и подбородок ее нового знакомого. Он смотрел на девушку и ждал новых вопросов.

— Ты говорил, что я могу возродиться.

— Говорил, — кивнул парень и прикрыл синий глаз, черный — по-прежнему смотрел на Шилову.

— Что нужно делать?

— О, все очень просто, — воскликнул незнакомец. Он быстро перекрутился на ноге, описав небольшой круг, а потом снова уставился на Настю. — Очень просто, — снова повторил черноволосый.

Шиловой показалось, что между ног у мужчины что-то промелькнуло. Это что-то было похожее на толстый витой провод или тонкий недохвост. «Глупости какие», — подумала Настя и сосредоточилась на вопросах.

Женщину не сильно расстроил факт смерти, ведь она и не жила последние десять лет. Паренек же, поймав взгляд Насти, пробежавший по паховой области, искренне улыбнулся. «Вот тебе и примерная мамочка», — мелькнуло в его голове. Хорошо, что морализаторство не было коньком кучерявого. Еще раз улыбнувшись, незнакомец продолжил.

— Чтобы возродиться, нужно полюбить то, на что ты потратила последний день жизни.

— Я должна полюбить роды?! — испуганно взвизгнула Настя. — Это невозможно!

— Нет. Не роды. То, ради чего терпела эту боль. Полюби своих детей, — отчеканил незнакомец.

— Это можно, — подумав, бросила Настя.

— До встречи!

— Ты куда?

— Знакомиться с другими.

— Стой! — крикнула Настя, когда незнакомец взялся за ручку двери. Шилова была уверена, что еще минуту назад никакой двери не было, но решила не придавать этому значения. — Мне кажется, что я уже… люблю их.

— Да? Проверим. Иди к детям. Успокой их.

Жуткие крики, которые доносились из кроватки, усилились. Они заглушали звук мобиля и стук сердца женщины. «Странно, что сердце бьется. Я же умерла», — успела подумать Настя, подходя к "детям". Два сморщенных и сине-красных от продолжительного крика комка не вызвали у Шиловой любви. Только Страх и Брезгливость правили душой женщины. Комки еще страшнее заверещали и замерли. Существа смотрели перед собой глазами, затянутыми туманом. Насте казалось, что он засасывает ее душу, как воронка на речке. «В таком водовороте дядя Степа летом тонул», — успела подумать женщина, как в следующую секунду раздались булькающие звуки. Настя не подозревала, что младенцы способны на такое многоголосье.

— Больше любви! — кричал незнакомец, радостно пританцовывая рядом.

Настя прикрыла глаза и выдохнула. Она широко улыбнулась и решительно протянула руку к одному из крикунов. На ощупь дитя оказалось еще более мерзкое, чем на вид. Его тело было холодным и липким. Хотелось вытереть руки о сорочку, но Шилова намеревалась пройти тест, чтобы возродиться и забыть об этом ужасе.

— Возьми его! — скомандовал незнакомец. — Вот так. Головку придерживай. Прижми к себе! — не успокаивался он. — Понюхай!

— Зачем?

— Не знаю. Так все матери делают!

— Хорошо, — согласилась Настя, считая просьбу нелогичной.

— Вкусно пахнет?

Шилова сморщила нос, но вовремя вспомнила о миссии. Улыбнувшись, как полоумная, женщина быстро-быстро закивала.

— Правда? — с насмешкой спросил незнакомец. — Чем?

Настя хотела сказать то, что не раз слышала от своей матери. Как будто все детки пахнут топленым молоком, а вместо этого произнесла: — Мочой и кислятиной.

— Мочой? Ух, ты! Считай, что в Венецию попала! — провозгласил волосатый. — Ладно, позже увидимся.

— А как же любовь? Я же еще…

— Потренируйся пока. Покорми их.

Незнакомец скрылся за дверью вместе со своим «проводом».

— Покорми. Просто сказать! Как же это делается?

Шилова только приложила комок к левой груди, как он сразу впился в нее беззубыми деснами. В ту же секунду Насте захотелось оторвать сморщенную пиявку и отшвырнуть ее подальше от себя. С каждым глотком ее душа опустошалась в два раза быстрее груди. Пустоту заполняла ненависть и отвращение. Ей казалось, что это вовсе не ребенок кормится, а старый лысый насильник играется со своей жертвой. Особенно раздражало, когда ребенок засыпал и еле ощутимо елозил ртом по соску. Хотелось кричать и выть. Настя мечтала забраться в душ, чтобы смыть эти мерзкие ощущения с тела.

Не успел Номер Один отвалиться от полной раздражения груди, как отозвался Номер Два. И кричал он противнее предыдущего.

— Чего тебе нужно?! — истерично завизжала Настя, но вспомнив о задании, еще громче добавила. — Мой маленький!

Маленький замер и смотрел за плечо Шиловой. Насте показалось, что он обиделся. Как будто в подтверждение ее мыслей, крикун заверещал настолько противно, что женщина была уверена — он специально измывается над ней. Успокаивать младенца совершенно не хотелось. «Интересно, а они возродятся вместе со мной?» — со страхом подумала страдалица. «Я не могу этого допустить!». В голове девушки промелькнула гаденькая мыслишка, которая, сдавив мозг слизким канатом, не давала думать ни о чем другом. «Я же могу быть свободной здесь», — заулыбалась своим мыслям Настя.

Женщина не боялась больше никогда не увидеть матери. Ей часто казалось, что если бы ведьмы не стало, жизнь могла сложиться.

— Старая маразматичка, — зашипела Настя. — Внуков ей хотелось! Роди до 30-ти! Никуда не ходи! Да пошла ты! Роддом ей не понравился, который я выбрала! Почему? «Так стоит на Мертвой улице!» Дура! Это ж просто улица, название, ничего больше. Зато персонал самый лучший. Так нет же — не к добру… А теперь что?

Шилова умолкла, так же резко, как и разразилась бранью. Она еще раз улыбнулась и посмотрела на второго крикуна.

— Номер Два будет первым! — провозгласила Настя. — Точно. Теперь я буду делать все по своим правилам. Ну, сынок, готовься стать летчиком. Или ты дочь? Да неважно! Будешь стюардессой!

Шилова на мгновение поднесла младенца к груди, словно пытаясь покормить, а через секунду разжала замок пальцев и развела руки в стороны. Вздох облегчения, смешанный с хрустом — какая приятная мелодия для Насти. Поднимая глаза к потолку, она, к своему ужасу, заметила знакомую фигуру.

— Ой, я нечаянно! Божечки, — начала причитать женщина, уставившись на кучерявого пустыми глазами. — Как так получилось? Что теперь со мной будет? Мое дитя!

Женщина, видя недоверие в глазах пришедшего, бросилась к упавшему ребенку, но на черном полу никого и ничего не было.

— Что ищем? — поинтересовался мужчинка с «проводом». — Совесть свою?

— Ребенка, — растерянно прошептала Шилова.

— А, ребенка. Так он же в кроватке лежит.

— Как в кроватке?

— Где ему быть? — спросил пришедший, прищурившись — Что-то не так? Ты не рада, курочка моя?

— Р-рада, — заикаясь, произнесла женщина.

— Ну и славненько. Я чего заглянул к тебе — прощаться нам пора.

— Как прощаться? Я заслужила возрождение? — залепетала Настя.

— Хи-хи, — прозвучало в комнате рядом с женщиной. — Кол ты в задницу заслужила, — оскалился незнакомец, и Настя вздрогнула. — Да нет, не бойся, ты так легко не отделаешься. Мелкие пиявки тебя лучше кола проймут. До самого сердца достанут. Все кишки вымотают. Избавиться удумала? Наивная!

— Я не хотела, — начала Настя, но осеклась, взглянув в разноцветные глаза незнакомца. Теперь тот глаз, что был черным, полыхал алым пламенем.

— Не хотела она, твою мать. Идиотом меня считаешь? — ругнулся кучерявый. — Знаешь, милочка, мне не жалко — можешь делать все, что хочешь. Это ж «твои» дети. Только убить их у тебя не получится — они живыми никогда не были.

Незнакомец вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Он взглянул на коридор, стены которого были оклеены обоями с красными розочками. Ему нравились розы. Только весь вид портили эти многочисленные двери. На каждой из них висела своя табличка. На одной из дверей красовалась девушка, блюющая над унитазом, на второй — старушка, которая стегала хлыстом молодого парня в латексных шортах, на третьей-пятидесятой был тот еще ужас, на многих других — обычная проза жизни. С двери, за которой осталась Настя, упала табличка со щекастыми младенцами. Табличка растаяла в воздухе, а дверь затянулась обоями.

— Еще одна наша, — мило улыбнулся кучерявый, потушив пожар в своем зловещем глазу. По коридору разносились дичайшие крики людей, визги животных, стоял стон, слышались шлепки, звуки мотора, там разливали что-то по стаканам, здесь играли на фортепиано. «Эх, муки человеческие, — задорно присвистнул волосатый коротышка. — Какие вы странные и до-чертиков милые!» Он резво подпрыгнул и побежал к фигурам, одновременно вышедшим из разных дверей.

Глава 2. Сэт и его друзья

— Привет, Сэт, — отозвалась одна из фигур, что была толще второй. — Чего это ты с добром наружу ходишь? — продолжил он, кивнув на вывалившийся из штанов хвост.

— Лысые котики! А я думаю, чего это новенькая так мне между ног глядит. Решил, что испорченная самочка попалась. Даже пожалел, что номерок двери записать не успел.

— Знаешь, Сэт, думать о только разродившейся женщине как об объекте для утех — грешно, — изрек толстенький, подняв указательный палец вверх. — За это ты можешь попасть в Ад, где Черный Владыка накажет тебя.

Кучерявый слегка приоткрыл рот от удивления, а в следующую секунду растянул его пошире, демонстрируя все 36 зубов — четыре еще не выросли, поскольку он был самым юным.

— Вот это ты отжег, Рик! Я думал, что ты в юморе не сечешь.

— Знаешь, голое философствование, не прикрытое забавными рюшами, выглядит пошло и ощущается безвкусным. Как твоя подопечная? Прошла тест?

— Ха, прошла она. Наши куколки даже идеальную мамочку выведут, — весело закричал Сэт, мотая от удовольствия хвостом. — Представляешь, решила им спины снести. Что за люди? А у тебя как с бабулей?

— Хорошо. Переродилась она. Сказала, что лупцевать тугие юношеские ягодицы — мечта каждой престарелой леди. Что готова этим заниматься всю жизнь.

— Вот умеют же люди жить в свое удовольствие! А не бегут рожать все поголовно. Что их заставляет это делать?

— Жажда, — улыбнулся толстый Рик.

— Жажда к чему? Им хочется не принадлежать себе и прислуживать мелким существам, которые ничем не лучше наших куколок, а может еще и гораздо хуже? Какая жажда?

— Думаю, что обычная. Рожают, чтобы напиться в старости.

— Точно, — вяло усмехнулся Сэт.

Рик с Сэтом замолчали и посмотрели на Жуля. Тот трясся, как под напряжением, что делал последние сто три года. Жуль с ужасом взирал на Рика, как будто задавая глазами вопрос: «Что с тобой творится сегодня, дружище?». Возможно, он боялся, что Владыка не намерен терпеть двоих шутников. Что теперь может произойти что-то по-настоящему жуткое.

— Расскажи о своих делах, — обратился Рик к дрожащему напарнику с длинными волосами.

дернулся от неожиданного вопроса. Ему меньше всего хотелось говорить о том, что он видел пять минут назад. Жуль стал наматывать волосы на пальцы, не обращая внимания на усердность действий. На руках оставались оторванные пряди. Глаза Рика расширились, он хотел толкнуть Сэта в волосатый бок, чтобы привлечь его внимание к Жулю, но не успел.

— Да что ему там рассказывать? — скривился Сэт. — Выбрал беспроигрышный вариант — забитую пианистку. Что с такой может случиться?

Сэт бросил взгляд на дверь, из которой недавно вышел Жуль. Но ее, конечно, не было. При возрождении двери тоже исчезали. Единственное, что отличало пустоватые участки — это то, что, если человек перерождался, серый пол под исчезнувшей дверью оставался идеально ровным. Когда же прибывший проваливал тест, табличка с его «смыслом» жизни отрывалась и с грохотом падала вниз. Чем больше люди страдали от неправильно сделанного выбора за жизнь, тем отчетливее проступал след на мраморе. Рассечение расступалось, показывая свои кровоточащие края. Каменистый пол затягивался лишь с прибытием следующего поселенца, готовясь снова разойтись в любой миг.

Нехотя уперев взгляд в пол, Сэт моментально округлил глаза. Он даже присвистнул от шока. На полу виднелась настолько огромная трещина, что даже непутевая подруга Сэта могла позавидовать ее внушительному размеру. Поймав взгляд друга, Жуль судорожно глотнул горьковатую жидкость, подступившую к горлу сразу, когда он вошел в дверь.

— Может, мне тоже стать прихвостнем Владыки? — спросил Сэт у Рика. — Это ж какое мастерство нужно постичь, чтобы суметь довести человека умершего за то, что он любил больше жизни? Она ж вроде жила музыкой. Умерла от истощения или радости в день своего концерта. Не?

повторно оглядел след, сравнив его с порезом, который оставила табличка Шиловой. Тот, что остался после Насти, выглядел насколько несерьезным, что Сэту даже стало немного стыдно. Он не знал, что кричит в нем громче в эти секунды — негодование или проснувшийся интерес к способностям пугливого приятеля. Пока Сэт думал, какой вопрос задать Жулю, чтобы добиться внятного ответа, приятеля неожиданно прорвало, но лучше бы он молчал.

— Она лишила себя пальцев, — тихо прошептал Жуль и снова вырвал клок волос.

— Что?! — крикнул Сэт.

— Как? — удивился Рик.

— Откусила, — ответил Жуль, буквально поняв вопрос Рика.

— Нечаянно? — задал глупый вопрос Сэт, злобно рассмеявшись от перенапряжения.

— Специально откусила, — Жуль уставился в пол и сильно сжал губы. Он пытался справиться с порывом, но через секунду подпирал опустевший участок стены, заливая пол завтраком. Огромная лужица собралась как раз на месте пореза. В середке моментально образовалась воронка, засосавшая все в черное отверстие.

— Вы там с ума сошли, бесовские дети?! — послышалось внизу.

— Владыка, — испуганно выкрикнул Жуль и продолжил делать свое зеленое дело, но теперь закрывал отверстие ладошкой.

— Капец тебе, — хохотнул Сэт.

Жуль побледнел и сполз по испачканной стене. Его длинный хвост, перетянутый голубой резинкой с ромашкой со стразами, выглядел, как старый веник. Причем веником мели явно не хоромы, а изгаженную улицу с торчащими острыми камнями вместо ровного асфальта. Он закрыл глаза и попытался воссоздать ужасную картину, чтобы собрать обрывки в памяти и наспех запаковать их в сундук с надписью: «Не открывать никогда!».

Пританцовывая под звуки пьесы «К Элизе», Жуль вошел к Ней. Анна была за фортепиано — ее голова возлежала на крышке инструмента, а русые волосы закрывали юное лицо. Прядки спускались паутинками к блестящей поверхности и к крупным каплям малинового джема. Именно о нем почему-то подумал Жуль.

— Анна? — робко позвал длинноволосый, рассматривая ножки любимицы. Они безвольно стояли возле левой педали, нагло отказываясь работать.

Девушка издала сонное мычание и дернула узкой лодыжкой. Не отрывая головы от твердой «подушки», она выдохнула с такой силой, что волосы взмыли вверх, приоткрыв Жулю вид на красные губы и такой же подбородок.

— Вставай, маленькая свинка, — улыбнулся Жуль. — Вся испачкалась в джеме.

Проронив последнюю фразу, Жуль немного опешил — Анна не могла достать здесь джем. И хоть с таким зверством Жуль категорически не соглашался, говорить о правилах в комнатах для перерождения было не время.

— Что у тебя с лицом? — спросил Жуль, ощущая, что история Анны скверно пахнет.

— С лицом? — переспросила Анна. Она устало приподнялась над инструментом, не до конца выровняв спину. А ведь такого раньше себе не позволяла. — Что у меня с лицом, значит? — с насмешкой повторила девушка. — Здесь никого не интересует, что у меня с пальцами?

Анна приподняла кисти вверх, решив больше не прятать их в складках нежно-голубого платья. Повертев руками перед Жулем, девушка звонко рассмеялось, словно ее развеселила добрая шутка.

— Что это за фокус? — удивлению Жуля не было предела. Он метнулся к девушке, и стянутые резинкой волосы устремились за ним. Прислужнику не терпелось узнать секрет розыгрыша, но полочка с наградами и грамотами поумерила его пыл. Возле наград стояло то, что можно было опознать по голубому лаку.

— Фокус? О, это совсем несложный фокус. Даже у новичка получится, если есть желание, — сказала девушка и снова рассмеялась. — Называется «Откусывание».

— Как?! Зачем? Ты же не сможешь играть? — заикаясь протараторил Жуль.

— На это и расчет, — улыбнулась Анна. — Никогда не хотела играть. Ты не представляешь, как скучно сидеть дни и ночи напролет над черно-белыми клавишами, когда другие живут.

— Но музыка…

— Я презираю музыку! — взвилась Анна. — Что может быть отвратительней музыки?! Боже, как я ненавидела эти пальцы, когда они научились издавать эти тошнотворные звуки. Ненавидел людей, которые восхищались «даром», доламывая мою жизнь…

— Тебе придется очень сложно, — пробормотал Жуль, потупив взор.

— Сложно? Знаешь, что было действительно сложно?! Сложно было выбрать способ! — Анна мотнула головой в сторону полочки. — У меня было столько вариантов…

— У тебя будет шанс испробовать их всех, — с раздражением буркнул Жуль. Он был зол на весь мир, что снова оказался одурачен — столько лет Прислужник, а в людях ничего не смыслит. Жуль, потупив голову, устремился к двери. Ему было сложно передвигать ноги, но только до того момента, когда раздался смех за спиной. На это раз он был настолько жутким, что, наверное, сам Владыка в приступе бешенства не способен так отвратительно смеяться.

— Прощай! — закричал Жуль и выскочил за дверь. Его мысли оборвал скрежет, казалось, что тысячи острых зубов впиваются в костяшки пальцев, а не срывается с двери табличка. Она рассекла твердый пол и упала рядом с расщелиной. Жуль в последний раз увидел стройный силуэт, склонившийся над инструментом. «Мне не страшно быть в Аду, я жила там всегда». Эти слова не выходили из головы Жуля.

— А потом она бросила в меня один из пальцев. Сказала, что могу взять на память, — тихо всхлипнул Жуль и поднял затравленный взгляд на друзей.

— Лысые котики! Какие же эти бабы глупые, — выпалил Сэт. — Почему им не приходит в голову нести ответственность за свою жизнь? Они постоянно ждут поддержки. Смотрят коровьими глазами на окружающих, как будто говорят: «скажи, как мне жить, и я смогу постоянно обвинять тебя во всем».

— Сэт, разве так можно говорить о женщинах? — запротестовал Рик. — Женщины — лучшее, что могло случиться с Вселенной!

— Я не хотел никого оскорбить. Но, лысые котики, как же бесит, когда свою вину переносят на других. «Я стала несчастной, потому что мать заставила меня родить ребенка». Вот скажи, как мать может заставить родить? Она же не силой запихала в нее детородный орган, она не заставила парня кончить в свою дочь…

— Знаешь, я знаком с таким случаем, — перебил Сэта Рик.

— Я сейчас не о них, — шикнул Сэт, но в ту же секунду с любопытством посмотрел на Рика. — Расскажешь мне потом?

— Хорошо, — согласился Рик.

— Извращенцы, — выдавил из себя Жуль, опасаясь, что снова продолжит поливать все вокруг.

— Что я хотел сказать? — продолжил Сэт. — Я о Шиловой, об этой пианистке и еще о сотне тысяч таких «насть» и «анн». Они для меня на одно лицо, потому как истории их однотипны. Девочки хотели жить, любви, в Париж, удариться в рок или вкусить лесбийской любви. Как все у них сложилось? Правильно! Все испортили родители! Эти вредные и безжалостные существа. Тогда как их дочурки были самыми прекрасными, тонкими натурами, которых не поняли, недолюбили. Удобная отмазка! Почему ты ведешь себя, как истеричка — это все родители. Почему не стремишься к лучшему — это родители! Почему не смываешь за собой — родители.

— Не нужно об этом, — тихо обозвался Жуль. Слышать о туалетной теме ему сегодня было ни к чему.

— Я понимаю твое негодование, — обозвался Рик. — Более того, ты отчасти прав. Но все не так прозаично, как кажется. Любовь! Она толкает дам на жертвы. Любя кого-то, они так боятся его обидеть, что готовы на все — на безрассудные жертвы в первую очередь. Жертвовать собой! В этом есть огромная доля романтики. Женщины страдают не из-за глупости, просто не умеют любить в меру. Живут чужой жизнью из-за любви, из-за желания угодить. Они не только готовы делать, как им велят, но и способны притворяться, что им это нравится.

— Любовь? Страх! Только он заставляет отказаться от своей судьбы. Женщины боятся быть отвергнутыми, они опасаются осуждения. Быть ненормальной для них страшнее, чем быть несчастной или мертвой. Бедняжки просто не могут кричать о своих чувствах, ведь кричать — это неприлично. Водружают жизнь на алтарь Страха, — разразился длинной тирадой Жуль.

— Я же говорил — глупые коровы!

— Сэт!

— Ну как тут умолчать?

— Все нормально Рик, — отозвался Жуль. — Сэту просто незнаком страх. Ему не понять.

— Зачем мне бояться? — огрызнулся Сэт. — Ты с этим справишься за троих, червяк!

— Да я тебя сейчас…

— Что? Заблюешь? — не унимался Сэт.

— Успокойтесь! Оба! — повысил голос Рик. — Когда друзья ругаются, враги ухмыляются, — выпалил Рик первое, что ему пришло в голову.

— У меня нет врагов, — раздраженно кинул Сэт, но замолчал. — Знаешь, Рик, ты сегодня несилен в философских высказываниях. Все хорошо?

— Я просто немного взволнован, — поделился переживаниями Рик.

— Боишься? — спросил Жуль, но поймав на себе грозный взгляд Сэта, смолк.

— Ты сегодня виделся с Владыкой? — догадался Сэт.

— Виделся, — не стал скрывать философ. — И он подготовил новый план.

— Мне снова придется отправляться к людям? — Сэт не стал водить Жуля за хвост — лучше сразу узнать, чем додумывать.

— Хозяин желает возродиться с моей помощью. Без женщин, конечно, тоже не обойдется.

— Как? Неужели без женщин не справиться? Зачем они Хозяину? Раньше он довольствовался детьми!

— Я понимаю твое негодование, — сказал Рик. — Но затея со взрослыми детьми — бесполезная трата времени.

— Кто так сказал? Разве раньше это не действовало?

— Действовало? Так почему Хозяин до сих пор в Аду?

— Может, ему здесь нравится! — фыркнул Сэт.

— Конечно, нравится! — возмутился Рик. — Но нужно думать о миссии на Земле. Она куда важнее, чем укромное место в Аду.

— А я бы не хотел распрощаться с этими стенами. Вряд ли на Земле есть такие красивые розочки.

— Розочки? — удивился Жуль. — Какие розочки?

— Ты что слепой? — оскалился Сэт. — На стенах. Везде! Они совершенны. Намного краше твоей пианистки.

— Не смей говорить о ней! — закричал Жуль. — Она прекраснее всех роз.

— Даже без пальцев?

— Даже без них.

— Где вы ходите, мелкие засранцы? — послышалось снизу. — Неужели у вас дела поважнее?

— Владыка! — запищал Жуль. — Теперь мне достанется!

— И не только тебе, — ответил Рик. — Хозяин просил, чтобы я собрал вас сразу, как разберусь с бабулей.

— А ты?

— А я был увлечен интересной беседой с друзьями.

— Не такая она была и интересная, — парировал Сэт.

— Неважно. Хозяин ждет нас. И он зол. Благоразумно будет не доводить его до крайней точки бешенства.

— Пошли скорее! — крикнул Жуль.

Друзья устремились вдоль длинного коридора, спотыкаясь на ровном месте, ведь страшнее сложившейся ситуации были только волосы Жуля. Но он не обращал внимания на мелочи. "Много ли на него попало?" — беспокоился Жуль. И беспокоился зря — Хозяину не было дела до пугливого прислужника. Зачем думать о мелочах, когда можно подумать о перерождении. Единственный, кто интересовал Хозяина — Рик. На этого парня возлагались все надежды. Он мог сделать то, что никто не делал до этого.

Сэт немного думал о Насте, о розовых розочках на стенах, о бестолковом Жуле. Он был рад, что не станет выходить на поверхность и миссия ляжет на Рика. Конечно, Сэт нисколечко не верил в успех затеи, но кто он такой, чтобы биться лбом о каменный пол. "Владыке виднее", — подумал прислужник. Доверить судьбу философу — более разумно, чем трусу. Сэта куда больше интересовала Сэнди. Она так приятно пахла сожженной листвой и дорогим ароматом сыра. Только вкушать прелести Сэнди было куда приятней.

Рик ушел в себя. Мысли о возрождении Ада сплетались с образом сладострастной старушки, истязающей мужскую плоть змеевидным батогом. Рик думал, что Ада на земле и так хватает. Перед глазами плыли исполосованные полушария, которые дергались в такт его шагов. Он навсегда запомнит эти стоны, устремленные в сморщенную промежность Ирэн. "Неужели ему нравилось терпеть боль? Люди — странные существа». Рик отрешенно потупился в пол.

Не сговариваясь, прислужники пошли быстрее. Никто не хотел злить хозяина больше, чем был способен выдержать. Но добраться друзьям пока не удавалось — внимание перетянула исчезающая дверь. Такое случалось редко, когда человек перерождался сам. Табличка на двери медленно растворялась, стирая довольную улыбку с красного лица.

— Какая странная смерть, — сказал Сэт. — Жил на Земле, а сгорел, как в Аду.

— Зато он занимался любимым делом! — ответил Рик.

— Каким?

— Отдыхал, — продолжил философ. — Умереть за то, что любишь, не грешно, стыдно — не жить вовсе.

Сэт молчал. Сегодня его не радовали кричащие грешники и безумные счастливцы. Даже курортная смерть не вызвала особых эмоций. Сгорел — молодец. Жуль вот тоже горел на работе — Хозяин всегда был рад постараться.

— Какой же он странный, — пробормотал Сэт.

— Кто? — пританцовывал от страха Жуль, дергая несчастные волосы.

— Анна в пальто! — огрызнулся Сэт в ответ.

— Пошел ты!

— Как думаешь, что там будет? — спросил Рика Сэт. — Какая гениальная мысль пришла в голову чертовому Величеству?

Искать ответ на вопрос, находясь в десяти шагах от чёрной двери… Да, смысла в этом не было. Жуль и Сэт поспешно отошли назад, освобождая дорогу Рику. "Если он избранный, то пусть тогда и отдувается первым", — одновременно промелькнуло в голове пошляка и труса. Рик осторожно открыл дверь. Его встретил полумрак и Хозяин. Последний стоял в пол-оборота и судорожно стаскивал через голову зеленый свитер. Понимая, что он в комнате не сам, Владыка нервно разорвал обновку, представ перед прислужниками с выбритым торсом.

Глава 3. Обнажившийся Владыка

Владыка сделал страшные глаза, и Жуль чуть не свалился на пол. Как же Хозяин боялся быть убитым при снятия узких одежд… Что кто-то воспользуется его беспомощностью, просунув под ребро клинок. Ох уж эти страхи! Никакой растительности не напасешься.

— Голенький Владыка, — нашелся Сэт и тут же потерялся под взглядом Хозяина.

Несмотря на то, что действия происходили в Аду, сумрачную комнату окутало холодом. И как у Владыки не мерзли пальцы, он зарекся прикасаться к адской вещице. Даже, если ее связала Лори на юбилейный год правления. Пять тысяч лет — и такая засада. Ведь больше узкой одежи, Владыка боялся чертовой шерсти.

— Больше никогда. Даже из уважения к Лори, — вздохнул Владыка. — Чего уставились?! — прикрикнул Грегори на слуг.

Мысли о душе просто сводили его с ума. Они так громко пульсировали в мозгу, что, казалось, об этом уже знали все. Владыка еще раз сверкнул мутно-желтыми глазами и припустился в душевую на встречу с отвратительным бордовым кафелем. И чем только думал Хозяин, когда заставил сущностей работать?

— Свет не гори! — скомандовал Грегори, ныряя под тепленькую воду. — Наконец-то я здесь, — глаза Владыки закрылись. Им не было места на лице — чего только стоила улыбка. Хозяин мог стоять тут часами, представляя, как завоюет землю и принесет людям так много секса, что их похоть поглотит планету. Мог, но не стал.

Наспех промокнув торс зеленым полотенцем с розочкой, Грегори побежал к ребятам, чтобы скорее умостить порозовевшие ягодицы на гранитную поверхность трона. Как же это оказалось приятно — демонстрировать тело окружающим. Новые эмоции были настолько будоражащими, что плоть Хозяина налилась кровью.

Прислужники с интересом поглядывали на большущий член Влыдыки. «А вот и наше наказание», — подумали все, кроме Жуля. Он ещё не имел подобного опыта, как и желания его получить. Сэта заводили мысли об играх с Владыкой, но в качестве доминанта. Рик же смирился со своей участью, ведь «шанс получить опыт нужно принимать с благодарностью».

— Сегодня обойдемся без этого, — фыркнул Хозяин. Он был доволен произведенным эффектом, но не до такой степени, чтобы вступать в связь с волосатыми слугами. На колено Грегори легли две лысые лапки, добавив Владыке уверенности.

— Я хотел поговорить о перерождении! — громыхнул Грегори, почесывая Саманту.

— Мы тоже, — ответил Сэт. — Только я не понимаю, какой прок от баб?

— Что ж, женщины — противоречивые существа, но они способны производить то, что мне нужно.

— Молоко? — спросил Сэт.

— Нет, — засмеялся Грегори. — Захватывать мир с помощью молока я не собирался. Правда, ты близок к истине, как никогда. Мне нужно немного младенцев. Мелких, кричащих существ.

— Чтобы получить визгливого младенца, вам не обязательно налаживать контакт с производителем, — ответил Сэт.

— Обязательно, мой женоненавистник. Переродиться, используя повзрослевшего ребенка, как ты уже понял, ни черта не получилось. Выгнать из дитя беса смог даже хреновый священник. А вот, если заполучить его с рождения…Взращиваться в теле годами, не вызывая никаких подозрений. Под привычной людям оболочкой перестроить под себя весь мир!

— Это, как бы, сложно, остаться незамеченным, — подал голос Сэт. — Полное подавление с людьми не проходит. Стоит им лишь крикнуть — и все! Очередной отвратный человек.

— Значит, мы не позволим никому кричать, — наглаживал Грегори кошку. — Выберем дитя, которое ни разу не дышало мирским воздухом.

— А-а, что ж вы сразу не сказали, — хмыкнул Сэт. — У нас тут таких вагон!

— Я смотрю, ты еще тот шутник, — свезло Сэту, что Саманта знала свое дело — и Грегори был спокоен. — Заполучить ребенка можно во время его рождения, — терпеливо продолжил Хозяин. — Именно для этих целей я позвал к себе Рика!

— Он родит для вас дитя? — испуганно спросил Жуль.

— Твоя глупость не имеет границ! — Владыка разве что не укусил бедного Жуля.

— Это был бы незабываемый опыт, — неожиданно развеселился Рик.

Грегори прикрыл сникшие чресла кошкой и вальяжно продолжил.

— Итак, женщины и их новорожденные дети. Вот кто нам нужен. Чтобы сделать ребенка сосудом, он должен быть отмечен во время рождения. Но если все произойдет хотя бы на минуту позже… Мда, — замешкался Хозяин. — Дорогой Рик, я уверен, ты можешь удивить всех. Назначаю тебя ответственным за контакт!

— А как он это сделает? — скептично поинтересовался Сэт. — Будет трогать беременных? — не унимался он. — Лысые котики! В них определенно есть что-то возбуждающее.

— Кажется, пора отключать адское кабельное, — хмыкнул Владыка. — Трогать беременных Рику не нужно, разве что чуть-чуть. Наладить контакт можно, изгнав детей из мокрого убежища. Метка на них — знак жертвы во имя Владыки.

— Мы их того? — потирая руки, поинтересовался Сэт.

— Нет. Мамы отдадут малышей сами. Им только нужно немного помочь, действуя в самый уязвимый момент.

— Когда у баб накрашены ногти? — иронично заулыбался Сэт.

— Не-ет, — у Грегори определенно было хорошее настроение. — Когда они производят в мир моих Проводников. Прикоснемся с вами к большому таинству.

— Я буду исполнять роль акушерки? — чуть не закашлялся Рик. Принимать роды в Аду ему еще не приходилось.

— Что-то вроде того, — не стал щадить прислужника Грегори.

— Я те не завидую! — закашлялся Сэт, оторвав Владыку от трона.

Не ожидая такого поворота, разбуженная Саманта взвизгнула, и чтобы не съехать на пол, всадила в горячую плоть острые когти. Владыке пришлось пожалеть, что не стриг их последние 87 лет. Подавив желание кричать что есть мочи, он припустился в сторону ванной, а сделав кружок перед дверью, прибежал, как ужаленные, в зал. Хозяин с разбега влетел на трон и, в порыве неконтролируемого перевозбуждения, прижал к груди ноги. Его розовые пяточки стыдливо прикрыли "колокольчики" и оцарапанного маленького "владыку".

— На чём мы остановились? — как ни в чём ни бывало спросил Владыка. Сейчас он был настолько милым, что прислужникам стоило труда сдержать рвущиеся наружу улыбки.

— На родах, — ответил Сэт.

— На судьбоносных родах! — вторил ему Рик.

— Именно! — весело заметил Владыка. Он непроизвольно заколыхал стопами, радуясь новым ощущениям. Ухоженная кожа ног щекотала яичка и исполосованный преисподним сфинксом орган.

— Сколько вам нужно детей, Хозяин? — уточнил Жуль, не понимая, что ему еще делать.

— Девять, — произнёс Грегори и перестал дрыгать ногами. — Но только один из них будет достоин величества Владыки.

— Как мне готовиться? — в растерянности спросил Рик у Грегори. — Признаюсь, я не очень разбираюсь в грамотном общении с дамами, — нехотя объяснил прислужник, и Сэт хрюкнул от таких откровений.

— Тебе понравится, — закивал Сэт, облизнувшись на недавние воспоминания.

— Грамотное общение здесь ни к чему, — хотел приободрить прислужника Владыка, а вместо этого — запутал бедолагу. — Нужно проявить грубость и пренебрегать женскими интересами.

— Разве в этом есть смысл? Неужели грубость способна понравится земным женщинам?

— Люди так устроены — чем больше пренебрежения к ним, тем больше уважение получаешь в свою сторону. Женщина — загадка, беременная женщина — парадокс. В то время, когда они заслуживают лучшего обращения, женщины довольствуются лишь раздражением, принимая грубость за высшую степень заботы.

— Может, на это задание лучше сгодится Сэт? Он умеет быть грубым со всеми.

— Сэт слишком глуп, мой друг, — не стал юлить Хозяин, просканировав прислужника на наличие благоразумия. И так как поиски не увенчались успехом, Грегори вернулся к философу. — Скажи мне Рик, ты видел когда-нибудь, как ведут себя животные, которых ведут на заклание?

— Большинство показывает себя так, словно они не способны на непокорность. Смотрят на Хозяина, пытаясь разгадать его план. А хозяин ждёт одного. И он непременно это получит.

— Наблюдения верные. Теперь скажи мне, думаешь, хозяину есть дело до того, что чувствует жертвенное животное?

— Я думаю, ему всё равно.

— Правильно. Его задание — кормить с руки, чтобы в один день лишить другого жизни.

— Как мне это поможет? — не выдержал Рик.

— Урок один — винить себя глупо. На земле с моралью никто не заморачивается. Тебя не должно интересовать, что чувствует жертва. А жертва не должна понять, в какую западню ее заманили. Твое дело — «кормить», их задание — быть использованными. Покажи им, кто хозяин положения! Продемонстрируй, что страх тебе чужд. На земле есть, кому бояться. Дай понять другим, что они бесправны.

— Это немного жестоко.

— Может быть. Но не нам рассуждать о жестокости. Лучшие эксперты в этом деле — люди.

— Вот это ты загнул Хозяин. Уважаю! — оживился Сэт, который до этого нагло спал. — Я же тебе говорил, Рик, что женщины — глупые коровы.

— Не нужно излишней фамильярности, прислужник. Я не говорил, что все женщины — запуганные животные, я имел в виду, что многие из тех, кем тебе придется стать — безжалостные палачи.

— Как будто нормальных среди них не существует! — возмутился Рик, скривившись от слов Хозяина.

— Почему же? Существуют. Но если мы хотим закончить миссию, не нужно привлекать к себе внимание. Милосердие нынче не ценится.

— Неужели им ничего не изменить? Неужели все женщины так покорны? — Рик сам не знал, что хочет услышать в ответ. — Они обречены стать нашими без боя?

— Почему же? Всё всегда можно изменить, мой милый друг. Даже после смерти у людей есть шанс на перерождение.

Глава 4. Раздвинь ноги

Серое двухэтажное здание спряталось за тенью сосен. На окнах второго этажа виднелись белые шторки, остальные закрывали пожелтевшие листы бумаги. Они то и дело убирались растерянными обитателями, спешащими продемонстрировать плоды своих мучений.

Потрескавшаяся плитка, пожелтевшие из-за протекшей крыши стены, ржавые умывальники и потертые кресла. По коридорам сновали угрюмые люди в зеленом, еле передвигая ногами, ходили скукоженные роженицы, кричали сморщенные младенцы. Персонал пил чай, тихо обсуждая новости.

— Людка вчера родила! Тройное обвитие было. Алексеев хорошо сработал. У малого 8/9 по Апгар.

— Не верится даже.

— Так и было! Недаром же говорят, что у нас лучшие врачи.

— Врачи хорошие, только платят мало. Как бы в частные клиники все не ушли.

— Ты чего? — Лиля испуганно посмотрела на подругу и трижды постучала по столу.

— Чего стучишь? Он же пластмассовый, — усмехнулась Оля. — Всё, что может позволить себе наша клиника.

На столе зазвонил телефон. Лиля подскочила на месте, расплескав на халатик остатки чая.

— Вот черт! — возмутилась она, хватая с досадой трубку. — Да. Угу. Поняла. Как часто? Нет. Не волнуйтесь. Скоро. Куда выезжать? До свидания.

— Новенькая?

— Да. Первородка.

— Хорошо. Люблю, когда новенькие приезжают. Они такие смешные, растерянные. На котят похожи, которых оторвали от мамкиной сиськи. Как мыши из анекдота — сидят такие, а глаза огромные.

— Языками чешете? — строго спросила подошедшая грузная Алевтина Эдуардовна.

— Да что вы такое говорите, баба Аля! — наигранно возмутились Лиля и Оля.

— Какая я вам баба? — закричала Алевтина. — Мне до бабы еще ого-го сколько нужно, малолетки невоспитанные, — загудело в головах девочек, а Алевтина, суровым кораблем, поплыла навстречу новенькой.

— Кто тут у нас?! — нарочито приветливо выкрикнула женщина.

— Я, — растерянно прошептали ей в ответ.

— Кто я? Фамилия как твоя?!

Эдуардовне не было сегодня дела до фамилий, чужих страданий, церемоний и задушевных бесед. У неё была своя миссия — узнать, что собой представляет роженица. Подойдёт ли она для нужного дела? "Дохлый номер", — взгрустнула гинекологиня, теряя остатки хорошего настроения.

— Ложись! — нетерпеливо скомандовала доктор. — Чего так все запущенно? Из деревни что ли пожаловала? — вежливость из Алевтины текла рекой. — Ты еще разревись! Вот глупые роженицы пошли. Запомни, женщина — не матка на кривых ножках. Бабы должны уметь пользоваться умом, а не одними дырками, — несло Эдуардовну. — Вперед к девочкам!

Глаза молодых медсестер были настолько злыми, что, казалось, если чуть-чуть замешкаться, тебя мигом приставят к стенке и расстреляют нечеловеческим негодованием. Боже, сколько эти стены прочувствовали прикосновений. О них облокачивались дрожащими спинами, трогали потными ладошками, упирались бледными лбами. Унылый коридор видел столько боли, сколько просто не мог выдержать.

Только на втором этаже акушерки ходили с добрыми лицами. Тут солнце светило ярче, дышалось свободнее, боль переносилась легче. Или так думали девочки, которые лежали внизу.

— Какие трусы?! — доносилось из-за двери. — И что? Ты что, бестолковая?

— Мда, интересное место, весьма горячее — пробормотал Рик, вспоминая облизывания Сэта и посматривая на скрученных девочек.

— Начнём! — приказным тоном скомандовала Аля. — Ноги хорошо раздвинь! Чего я там не видели? Больно? Трахаться мы хотим, а боль терпеть не научились! — язвила сердитая женщина.

"И эта не подойдет", — подумала Алевтина и отрешенно продолжила. — Скоро родишь. Первый раз? Не проблема. Отказываешься от стимуляции?! Ладно, тогда сама рожай, если тебе всё равно на ребенка. Ну, задохнется, так нового сделаешь. Зато без стимуляции справишься.

В маленькой комнате, на продавленной кровати, полулежали женщины. Они смотрели в окно, силясь разглядеть за бумагой знакомый мир. Но для них он не будет прежним. Как жить с чистой душой, если ты изнасилован? Изнасилован так извращенно, что в этом неловко признаться

А жизнь за окном кипела. Ей не было дела до женщин, которые собрались в стенах серого здания. Люди радовались, влюблялись и планировали будущее. Будущее, в котором было место счастливым беременным. В нем не было боли, отчаяния…

— Эй, ты там? — послышалось в голове Рика.

— Да, — мысленно ответил прислужник.

— Освоился? Как тебе тело?

— Знаете, тело можно было подыскать попривлекательней.

— Тебе какая разница?

— Я как бы в нём живу! — мысленно возмутился Рик.

— Пойдёт, — резюмировал Хозяин. — Выбрал уже кого-то?

— Нет еще.

— Выбирай тщательно. Для Хозяина "квартирку" смотришь. Нужно местечко поприличнее.

— Всё будет. Вам обязательно понравится.

Алевтина посмотрела на прибывшую девочку. "Может, эта подойдёт. Вроде с гонором. А на низ могла по глупости попасть".

— Так. Нужно собраться, — резюмировал Рик, оставшись один на кушетке. — Мне нужно девять женщин. Но как найти за короткое время таких девять женщин, которым на самом деле не нужны их дети? — Рик медленно почесал нос. — Ох, чуть не забыл посмотреть на новенькую! — прислужник спрыгнул на пол и устремился в туалет.

— Как там наша девочка? — спросила Алевтина Эдуардовна, заходя в уборную.

— Я занята, — всхлипнула Лиза.

— Вижу, — заулыбалась женщина. — Ответственное задание у тебя, — иронизировала она, не обращая внимания на смущение. — Я чего хотела спросить, — произнесла Алевтина. — Может, тебя на второй этаж поднять?

— Зачем? — Лиза уже немного привыкла к этому странному разговору.

— Там хорошо, — задумчиво произнесла врач и убрала с груди невидимые пылинки.

— А здесь?

— А здесь ещё лучше! — закипала Эдуардовна. — Так что, пойдёшь наверх?

— Я не знаю.

— Ладно. Муж то твой здесь?

— Муж? Я не замужем, — прошелестела Лиза.

— Залетная, что ли?

Пристыженная Лиза опустила глаза. Она чувствовала себя странно перед этой взрослой женщиной. Лизочка вообще не знала, как могла попасть в такую ситуацию. Она уже не понимала ничего. Что сейчас происходит? Чего от неё хотят? И как всё закончится?

Глава 5. Лиза

Примерная Лиза воспитывалась в семье учительницы и сторожа детского сада. В детстве девочка спокойно сидела на одном месте, мучая запутанные волосы безносой куклы Кати. Маленькая Лизочка любила свою куклу. Отчасти потому, что она была ее первой большой куклой. Отсутствие носа тоже привлекало Лизу. Непонятно, почему именно это нравилось малышке. Только страшные увечья у игрушек Лизу отталкивали. Особенно она страдала, видя куклу Олю. У игрушки не было обеих рук.

Лизочка не любила слишком проблемных кукол. Выдуманные истории их выздоровления были неправдоподобными. Но и полноценные игрушки не интересовали Лизочку. В них не было загадки, трагедии. Новая кукла — как пчела, собирающая мед. Обе неинтересные и банальные. Совсем другое дело, если насекомое умертвить, а потом оживить. После этого оно становилось не пчелой, а существом, которое боролось за жизнь и победило. Сценарий умерщвления всегда был один — погребение в глинистой кашице.

Оставалась минута. Лиза набрала водички в банку и перелила ее в пластмассовую синюю чашку. — Что ж, маленькие мои, пришло время чуда, — пробубнила девочка, стараясь, чтобы родители не услышали. — Сейчас вы избавитесь от плохого.

Девочка бережно вытаскивала застывших насекомых из глины. Крылышки прилегали к грязному тельцу. — Нет, так не пойдет. Теперь мы будем мыться!

Из трех-пяти насекомых никогда не выживало больше двух. Такой исход Лизу не устраивал. Во-первых, приходилось сразу возиться с несколькими подопечными. Во-вторых, какое же это чудо, если воскресших двое? А вот полет одной, чудом выжившей пчелы, был высшей точкой наслаждения.

Первое свое потрясение Лиза испытала, когда решила поиграть с жуком. Он спокойно сновал по листочку, маня яркой головкой и милыми полосками. — У меня есть для тебя сюрприз! — радостно сообщила жучку Лиза и ловко сгребла его в банку. Она убежала в дом, а узник молчаливо остался сидеть, беспомощно перебирая лапками. Лиза любила набирать жучков в стекляшку, заполнять ее до половины водой и смотреть на трепыхание. Жуков она никогда не оживляла — освобождался тот, кто смог продержаться дольше других.

— Сколько тут вас? — спрашивала Лиза, опускаясь над баночкой. — Целых три? Ого! Так нечестно! Ты чего вылез на товарища! — завопила малышка. — Кому сказала топиться?! — одно движение, и жук снова барахтался среди усопших и еще живых собратьев.

Сегодня Лизе захотелось новых ощущений. Она вспомнила, как друг говорил, что насекомых можно жарить увеличительным стеклом. «Но разве это интересно?» — подумала девочка. — Это же бессмысленно, если нельзя выжить, — сказала Лиза Коле и убежала во двор. — Ну и садист этот Колька!

Малышка уселась на качели и задумалась. — А что? Огонь — неплохая идея, только нужен шанс на спасение… Лиза смотрела на полосатого найденыша, мысленно желая ему удачи. — Как ты тут? Не скучал? — участливо переспросила девочка и перевернула банку над листом. Жук весело засеменил лапками, намереваясь покинуть арену. — Стой! Ты куда?! — закричала Лиза. — Еще рано, — девочка опрокинула насекомое на спину и пододвинула его на середину бумаги. Лиза пару секунд наблюдала за барахтаньями и черкнула спичкой.

Лист быстро темнел и сворачивался. Огонь был рядом, а жучок все не переворачивался. «Давай-давай», — стучало в голове девочки. И хоть она старалась гнать плохие мысли, была готова принять любой финал. Малышка ближе подвинулась к листу, чтобы рассмотреть все в подробностях. «Интересно, он будет бегать и гореть?». Лизочке вдруг показалось, что из тельца вылезла длинная шея, откинув голову насекомого назад. Вдруг головка повернулась обратно, скрутилась и с укором уставилась на девочку.

— Мамочки, — закричала Лиза и зажмурилась. Она вскочила и чуть не упала, ведь ее ноги давно затекли. Хромая и подвывая, девочка добралась до двери и скрылась в доме. Больше она не играла с насекомыми и не могла смотреть на жуков. Каждый раз Лиза боялась увидеть пугающую неестественную шею.

Страх не позволял заниматься экспериментами, лишая тело наслаждения. Лиза долгие годы не чувствовала такого будоражащего воображение тепла. Но выход нашелся сам. За день до Нового года. Недаром говорят, что в это время сбываются мечты.

Глава 5. (вторая часть) Карандашные приключения

— Как я люблю праздники, и как не переношу утомительные уборки! — девушка попыталась присесть, чтобы заглянуть под кровать, но ничего не было видно. Лиза стала на четвереньки. Прогнула спину и отставила аккуратную попу в синих шортиках в сторону елки. Она просто забыла, что ель сзади — родители обычно ставили деревцо в другой комнате.

— Ой, — крикнула Лиза и округлила спину. Прислушалась к ощущениям и сразу вернулась в исходное положение. Второй укол не был неожиданностью. Но он принес уже забывшееся наслаждение. — Как классно-о, — протянула Лиза. Девушка поднялась и прижалась к дереву спиной — стало неприятно. Тогда она оторвала две иголочки, опустилась на кровать и резво перекатилась на живот. Немного оторвав бедра от одеяла, Лиза вонзила иголочку в нежную плоть. Ощущения были восхитительными. Хотелось стонать и кричать одновременно.

Шли месяцы, а новое занятие не надоедало. Дерево было выброшено, а Лиза продолжала экспериментировать. Самым удачным открытием стал карандаш. Обычный карандаш с маленькими собачками. Теперь девушка сменила тактику. Она становилась на мостик, устанавливая орудие наслаждения под одну из ягодиц. Лиза упиралась о кровать лишь плечами и пятками. Живот округлялся, ножки дрожали. Терпеть было невозможно. Она начала медленно оседать на острячек, вдавливая карандаш в левую половинку.

Игры с карандашами продолжались долго, становясь все извращеннее. Лиза спешила пораньше лечь в постель, чтобы содомить свое тело до полуночи. Сегодня Лиза играла с тремя карандашами. Два из них подпирали ягодицы. Тогда как третий понемногу нырял в узкое отверстие. Лиза никогда не вводила глубоко. В свои семнадцать лет она все еще оставалась девочкой.

В тот вечер Лиза была слишком уставшей, чтобы подолгу играться с телом. Она решила остановиться на одном карандашике, пощекотав им мокренькую дырочку. После игр Лиза направилась в ванную, чтобы отмыть «собачек» от смазки. Она уже приготовила мыло, обласкав карандаш взрослым взглядом, как вдруг глаза Лизы расширились.

— Что? Нет! Этого не может быть! Я же чуть-чуть! — с ужасом говорила Лизочка. Она готова была разреветься от отчаяния. — Боже, я подарила девственность тупой канцелярии, — она тихо сползла по холодной стене и уселась на кафель, не чувствуя его температуры.

Ей было сложно учиться, смотреть на друзей и родителей. Лиза понимала, что не увидит счастливые глаза избранника, который лишился ценного «подарка». Не сможет искренне сказать, что бережет себя для мужа. Какой позор!

Человек не может страдать вечно. Всегда наступает тот день, когда ты отстраняешься от ситуации, чтобы жить. Так случилось с Лизой — спустя три месяца она успокоилась.

— Подумаешь, порвала карандашом нелепую пленку! — говорила Лиза, рассматривая лицо в зеркале. Повышенное внимание она уделила глазам. И они подтвердили, что рот не врал — она действительно успокоилась. — Главное, я знаю, что у меня никого не было. Значит, я настоящая девственница. А что? Разное бывает, — пожала плечами Лиза. Она слышал, что ее теряют, если занимаются спортом, травмируются или болеют. Хотя Лизочка готова была признаться, если попадется нормальный мальчик. — По сути, он же у меня будет первым. Если умный — поймет, а другого не нужно.

Первый поклонник, посягнувший на ее честь Лизы, появился совсем скоро. Им был тот самый садист Колька. Теперь бывший друг не жарил жуков — девушки его интересовали куда больше.

— Смотри, — заговорщицки шепнула Лиза Коле, расстегнув перед ним джинсовый сарафан.

— Круто! А что это у тебя здесь? — спросил Коля, трогая почти лишенный волос лобок.

— Знак вопроса. Знаешь, сколько выбривала? — покраснела Лизочка. Только Коля этого не заметил — на дворе было так темно, что он и интимные органы особо не видел, но не стал оставлять Лизу без комплимента. Коля так долго раскручивал соседку на уступки, что теперь не мог сплоховать.

— Ты у меня забавная, — сказал Коля, привлекая Лизу к себе. Парень уселся на деревянную скамью, а Лизе пришлось расставить ноги под напором Коли и сесть на него сверху. — Какая влажная девочка, — восхищенно прошептал парень, трогая промежность Лизы. Он еще раз посмотрел на смущенную девушку и стал освобождать член.

Лиза не испугалась. Она уже видела пенис Коли и часто играла с ним руками, а дважды — языком. Полноценным минетом, конечно, это не было, но Лизочка очень гордилась собой.

— Вот так, — приговаривал Коля и медленно водил членом возле дырочки. Девушка не была слишком взволнована. Ей были известны подобные ласки. Коля убрал руку с голой попки Лизы и уверенно взял девушку за плечико, чтобы притянуть к себе. Пара воссоединилась в жарком поцелуе, он и подавил первый возмущенный крик.

— Что ты делаешь? — крикнула Лиза еще раз и вскочила на ноги. Она смотрела на парня с укором, понимая, чего он сейчас добивался так нагло и без спроса.

— Я случайно! Не бойся. Там только немного прошло. Ты по-прежнему девочка.

«Девочка», — ухмыльнулась Лиза мыслям. «Если бы он знал». Лиза успокоилась, но общение не клеилось.

— Ладно, мне пора.

— Чего?

— Смотри, отец уже от окна не отходит.

— Точно. Ну, давай, — Коля потянулся к Лизе, чтобы поцеловать ее на прощание.

— До завтра? — не то сказала, не то спросила Лиза.

— Да-да, я позвоню.

Сегодня Лиза была рада нетерпеливости отца, так как писать ей хотелось невыносимо. Она скорчила виноватую рожицу, увидев укор во взгляде, и быстро умчалась по делам. — Боже, я не выдержу сейчас, — шептала Лиза, стаскивая трусики. — Оу, месячные опять начались, — не почувствовала подвоха девушка. — Рано в этот раз. Надеюсь, мой Коля не испачкался.

Девушка наспех приняла душ и прошла в свою комнату. Она чувствовала невыносимую усталость, но перед тем, как погрузиться в сон, Лиза подумала о Коле. «Может, я уже готова к этому?» — мысленно спросила у себя Лиза. Глаза Лизочки сомкнулись, послышался вздох облегчения.

Глава 5. (третья часть) А был ли ребенок?

— Странно, — недоумевала Лиза. — Все прекратились, — Лиза затряслась, осознав насколько тогда ошибалась. Она по-прежнему оставалась девственницей. Ну, до вчерашнего вечера.

— Может, он не все повредил, — подумала Лиза. Но больше Лизочку не пугало, что она может быть не девочкой…

— Как дела? — спросил Коля, деловито проверяя наличие белья под платьем юной подруги. Сегодня он задержался, поэтому встреча снова происходила в сумраке летней ночи. Плюсы для парня были очевидными — можно было сразу приступить к исследованию тела.

— Не надо, — слабо запротестовала напуганная девушка. Лиза думала, что, возможно, у нее действительно месячные и не хотела попасть в неприятную ситуацию.

— Почему? Неужели мой член настолько глубоко проник в тебя? — переспросил Коля, пряча ухмылку.

— Так ты все понял! Ты специально?! — закричала Лиза, рассердившись на нахального Колю.

— Чего ты? — примирительно спросил Коля. Он пытался заставить Лизу умолкнуть и активно проталкивал свой язык в ее рот.

Лиза быстро сдалась. Она и возмущалась лишь для того, чтобы не упасть в глазах Коли. «Как хорошо все вышло», — подумала Лиза. Девушка обрадовалась, что завязала с карандашными играми и не повредилась окончательно. Теперь он мог почувствовать гордость от обладания неиспорченной девочкой. В том, что это скоро случится, Лиза ничуть не сомневалась.

Секс между Лизой и Колей был не таким, как себе нафантазировала девушка. Все проходило быстро, без свечей и красивого белья. Из атрибутов романтики присутствовало только вино. Оба пили его так много, что практически ничего не чувствовали. Казалось, все происходящее внизу их вообще не касалось. Коля с трудом кончил и уснул на разочарованной Лизочке.

Теперь бедняжка чистит кишечник перед суровым взглядом Алевтины Эдуардовны не в силах понять, почему ее жизнь сложилась подобным образом. Почему она осталась одна: без любимого, без поддержки родителей? Не успев познать радости секса, Лиза станет матерью.

— Помогите мне, — звала обезумевшая от боли Лиза. — Я умираю!

— Ты больная, что ли? — возмутилась Алевтина Эдуардовна. — Здесь еще никто не умер. Лежи тихо! Разоралась она. А такой тихоней была сначала.

— Дайте мне обезболивающее, — взмолилась девушка.

— Поздно уже. Меньше ори — больше дыши.

— Я не могу, — заскулила Лиза.

— Тогда не дыши, — буркнула раздраженная врачиха и быстро покинула предродовую.

Лиза осталась одна. Ей хотелось заползти под кровать и тихонечко там умереть.

— Ты чего молчала! — влетела Эдуардовна в комнату. — Ребенок уже лезет, а она молчит.

Лизу подхватили под руки и поволокли в соседнюю комнату. Ее практически закинули на кресло, не опасаясь доломать его окончательно. Врачи бегали и что-то кричали, но Лиза была безучастной. Она давно растратила последние силы и попросту не могла собраться.

— Выталкивай его! Чего разлеглась? Он умрет сейчас!

Лиза испугалась последних слов и постаралась ради ребенка. Немного показалась головка и снова вернулась в тело измученной Лизочки.

— Еще раз! — заорала Алевтина. — Наклоните ее! Дайте потрогать голову! — кричали со всех сторон.

почувствовала, как ее рука упирается во что-то теплое. Она попыталась напрячься, но ничего не получалось.

— Давай, милая, — практически человеческим тоном попросила Алевтина Эдуардовна. — Ты сможешь.

Лиза почти села и посмотрела себе между ног.

— Ты что делаешь? Шею ему сломаешь!

Тело женщины сковал ужас. Услышав слово «шея», она поняла, что не хочет, чтобы оно рождалось. Лиза боялась увидеть такой же укоризненный взгляд, с которым встречалась раньше.

«Вдруг у него тоже так все вылезет. А может, там не ребенок вовсе, а гигантское насекомое. Я не стану матерью этого!». Обезумев от боли, Лиза пыталась остановить неизбежное.

Ребенок просился наружу, и Алевтина Эдуардовна сделала надрез, немного задев голову малютки. Акушерка уже готовилась принять малыша, но Лиза резко сжала ноги. Никто из персонала не смог справиться с хрупкой женщиной. Она сражалась изо всех сил, не давая развести ноги в сторону. Было непонятно, с какого источника черпала энергию ошалелая Лизочка. На помощь пришел Юрий — единственный мужчина в бригаде. Но до того, как он смог утихомирить Лизу, раздался неприятный звук.

Молодой практикант с ужасом отступил от женщины. Акушерка упала в обморок. Алевтина Эдуардовна смотрела на происходящее, не зная, что ей дальше делать. Лиза посмотрела в потолок, задорно улыбнулась и сомкнула веки.

— Один есть, — почувствовал Владыка. — Надеюсь, во второй раз будет меньше трэша.

— Постараюсь, — беззвучно ответил прислужник.

Алевтина Эдуардовна безучастно смотрела в окно. Со стороны казалось, что она полностью спокойна. «Что ж, завтра будет новый день», — подумала Алевтина. «Новый день — новые жертвы», — промелькнуло в мозгу. Женщина встрепенулась и быстро вышла прочь из блока.

Глава 6. Элла

Элла ходила на постели взад и вперед. Ее густая челка прилипла ко лбу, тогда как остальные волосы были собраны в хвост рукой нетерпеливого любовника. Он таранил ее тело без жалости и сомнений. Грудь Эллы колыхалась настолько сильно, что, казалось, она может оторваться. Любовник ускорил темп. Он стал хлестать загорелые ягодицы подруги, оставляя на них розовые отметины.

Дэн действовал так, словно пытался наказать строптивую Эллу. А наказывать было за что. Наклонившись, мужчина припал к шее партнерши. Он поднимался выше и выше, пока не достиг мочки уха. От неожиданного укуса Элла громко выкрикнула.

— Тише, моя девочка, — ласково прошептал мужчина. — Иначе мне захочется сделать так, чтобы ты кричала по-настоящему.

— Что? — не помнила себя от возбуждения Элла.

— Ты так кричишь, как будто мы уже занимаемся тем, чего я хочу.

— Нет!

— Если ты будешь упрямиться, то мне придется принять меры.

— Но это неправильно!

Мужчине надоело слышать Эллу. Его сильная рука уверенно легла на грудь, крепкие пальцы схватили набухший сосок и выкрутили его. Второй рукой он зажал Элле рот, не позволяя ей возмущаться. По комнате разносились чавкающие звуки — женщина завелась от грубости, но перейти последний рубеж она не могла.

Дэн перестал тиранить грудь и приставил палец к узкой дырочке. Он попытался просунуть средний палец в попку Эллы, но испуганная женщина стала лягаться, как необъезженная кобылица.

— Ты безнадежная, — выдохнул мужчина. Он лег на спину и закинул руки за голову.

— А закончить? — растерянно переспросила Элла, хлопая ресницами.

— Нет желания, — Дэн закрыл глаза и раздраженно выдохнул.

— Как? Я тебя не возбуждаю?

— Я люблю послушных девушек.

— Я послушная, — горячо заверила Элла.

— Тогда порадуй меня.

Элла быстро перебралась на край большой кровати и упорхнула в соседнюю комнату. Из верхнего ящика комода она достала кожаный ремень и черный шелковый отрез ткани. Не контролируя свои действия от возбуждения, неуверенной походкой Элла зашла в комнату. Она радостно улыбнулась Дэну, но мужчина сделал вид, что не замечает избранницу. Ему хотелось одного — взять последнюю неприступную крепость. «Почему она не хочет сделать меня счастливым», — думал Дэн, сердито уставившись в потолок.

Тем временем Элла уселась голой промежностью Дэну на грудь. Она с усердием обвила его запястья ремнем и прикрыла глаза любовника шелком. Завязав шарф, Элла прижалась к Дэна возбужденной грудью, помогая ему овладеть соском.

Глава 6. (вторая часть) Незабываемая годовщина

Элла приоткрыла глаза. В комнату пробились солнечные лучи и подсвечивали золотистые кудряшки внизу живота. Элле не нравилось ходить с бритым лобком. Он ассоциировался у женщины с маленькими неразвитыми девочками. Внизу немного саднило. Элла провела по опухшим губкам. Это прикосновение было приятным и болезненным одновременно. Она без раздумий взяла с прикроватной тумбочки нетбук и водрузила его на живот.

Тонкие пальцы привычным движением деловито нажали на закладку. — Жесткое порно, — прошептала Элла, едва приоткрывая ротик. Любимый раздел сразу после межрасового секса. Фильм запущен. Элла всегда выбирала короткие видео, чтобы просмотреть их полностью, а потом порадовать себя на волнительных моментах. Ей нравится, когда пара стоит боком. Когда видно, как трудится над партнершей парень с бугристым пенисом, как колыхается ее грудь и напрягается живот.

Моменты найдены. Элле понравилась съемка сзади. Женщина сидит на партнере спиной к оператору. Во влагалище орудует залитый смазкой член. Одной рукой девушку прижали к торсу, другой — растягивали попку. Рука Эллы спустилась вниз и спряталась за нетбуком. Так мастурбировать еще приятней, ведь можно представить, что это делает кто-то другой.

Для разрядки потребовалось около минуты. И это Элла еще сдерживалась. Она остановилась на несколько секунд и снова продолжила. Второй оргазм пришел быстрее, чем первый. Как правило, он был самым сильным, и когда Элла ласкала себя, и когда над ней трудился Дэн. Элла приложила руку к промежности, ощущая, как сокращается матка. — Еще один, а потом за работу, — Элла сладко зажмурилась и сжала грудь. Ноги дрогнули, и старенький нетбук чуть не соскользнул с тела. И только сейчас Элла почувствовала, насколько тот нагрелся. — Надо же, — удивленно сказала женщина, потирая горячий живот. — Я даже не почувствовала.

Обнаженная Элла крутилась на кухне. Она постоянно мелькала возле окна, надеясь, что кто-то из соседей увидит ее тело. Но на окнах были легкие шторы, которые скрывали то, что можно разглядеть при дневном свете. Женщина отодвинула их и делала вид, что поливает цветы, а тем временем все ближе приближала груди к незащищенному от чужих взглядов окну.

Мультиварка оповестила легким писком, что утка поджарилась. Осталось добавить к грудке красное вино, апельсиновый сок и немного тертой цедры. — Надеюсь, ты получишься просто волшебной, — сказала Элла с надеждой. Она послала утке воздушный поцелуй, накрыла ее крышкой и повернула белый пластиковый круг до упора. Элла вспоминала о вчерашней ночи, предвкушая, что принесет ей сегодняшняя. — О-о-о, — протянула Элла. — Наша первая годовщина! Интересно, как Дэн отреагирует на дорогущее белье? — Элла захихикала, словно девчонка, и убежала в комнату, чтобы в сотый раз примерить обновку, крутясь юлой перед зеркалом.

У Дэна тоже был сюрприз для Эллы. Он отодвинул офисный стул и приоткрыл ящик стола. Синий шпагат по-прежнему был там. Возле него лежал атласный шарф, подобранный в тон веревки. В кармане пиджака лежала бархатная коробочка с золотым колечком, но Дэн о ней не вспоминал. Все его мысли были сосредоточены на яркой бечевке. Мужчина мечтательно тер подбородок, улыбаясь картинкам, возникающим у него в голове. — Да, это будет лучшая годовщина, — с ухмылкой произнес Дэн. Он сжал выпуклость на брюках, стараясь отвлечься от навязчивых образов. — Осталось три часа. Ох, милая, готовься.

Элла встретила Дэна в легком шелковом халатике и это ему понравилось. Они молча прошли на кухню, где хозяйничал божественный аромат мяса, апельсинов и ароматических свечей. Дэн и Элла делали вид, что сегодня их не ждет нечто особенное. Элла спрашивала о рабочем дне, думая о том, как засветятся глаза Дэна, когда она сбросит халат на пол. Представления мужчины были смелее. И если бы Элла знала, что ей предстоит пережить, то вряд ли ласкала Дэна взглядом, полным трепета и желания.

— Я хочу поиграть с тобой, — неожиданно произнес мужчина и уставился на объект своего вожделения. Это прозвучало, словно приказ, но Элла не дрогнула.

— Во что? — как можно безразличней произнесла женщина, хотя в душе она ликовала. Эллу всегда заводили ролевые игры, но Дэн не разделял восторга любовницы. В такие ночи он чувствовал себя использованным. Дэн хотел, чтобы женщина думала только о нем. Ему не нравилось примерять образы музыкантов, байкеров, отца Эллы. Мужчину смущало, что в эти ночи Элла была особенно страстной. Как будто мысли о трахе с примитивными мужчинами или инцесте заводили ее сильнее, чем секс с самим Дэном.

— Тебя заводят электрики? — спросил Дэн.

— Ну, не знаю, — слегка капризно протянула Элла, стараясь скрыть возникшее возбуждение. Секс с симпатичным электриком ее однозначно привлекал. — Тебе наверно нужно что-то для антуража.

— Например? — загадочно улыбнувшись, спросил Дэн.

— Провод, например.

— Хорошо, — бросил Дэн и потянулся за портфелем, чтобы достать шпагат. — Подойдет? — сухо спросил Дэн, сделав вид, что его интересует ее мнение.

— Нормально, — Элла раскраснелась от желания. — Где взял?

Дэн не ответил. Он достал из нагрудного кармана атласный платок и помахал перед Эллой.

— Красивый. Но зачем он?

— То есть, ты так просто согласишься на секс с электриком? А как же мольбы о помощи? Я закрою твой сладкий ротик. Сначала платком, потом…

Элле взяла мужчину за руку и молча отвела к входной двери.

— Начнем отсюда.

— Хорошо.

Дэн снял пиджак и пристроил его на дверной ручке. Обул старые кроссы, в которых любил прогуливаться по лесу. Мужчина выдернул рубашку из штанов, взъерошил волосы и намотал часть шпагата на руку.

— Электрика вызывали? — спросил Дэн, добавив голосу грубых ноток.

— Да, — смущенно ответила Элла, потупив взор. Она взялась за шелковый поясок и отчаянно покраснела.

— Так что чинить будем, красоточка? — фамильярно спросил Дэн, облизав похотливым взглядом стройные ноги любовницы.

— Это в спальне. Проходите, пожалуйста, — Элла тихо выдохнула на последней фразе. Она прошла в комнату, соблазнительно виляя бедрами. На половине пути Элла остановилась, повернулась к Дэну и поманила пальчиком к себе. — Почему вы не сняли обувь?

— Ни одна сука не имеет права говорить, что мне делать! Я сам выбираю, где и когда мне снимать обувь и шлюх, — зло процедил Дэн.

— Шлюх? Позвольте, — Элла пошатнулась от хлесткой пощечины и повалилась на постель.

— Видишь, только вошли, а ты уже прыгаешь в кровать. Я знал, что имею дело с грязной сучкой.

Дэн подскочил к Элле и перевернул ее на живот. Женщина закричала и дернула ножками.

— Нет, милая. Сегодня ты не сможешь меня обломать, — рассмеялся Дэн. Он быстро завел руки Эллы за спину и крепко смотал их веревкой. Теперь пришло время ног. Элла сыпала настолько грязными ругательствами, что Дэн был необычайно рад атласному шарфу, на поиски которого потратил обеденный перерыв.

Глава 6 (третья часть) День рождения Дэна

Возмущение Эллы было искренним. Она не обиделась на любовника, что он назвал ее шлюхой. Ее бесило, что Дэн не сможет рассмотреть, насколько испорчен ее наряд, но он рассмотрел.

— О, блядское бельишко, — просипел Дэн после того, как с грозным рыком разорвал на Элле шелковый халат.

Булочки женщины были практически полностью открытыми, но настоящий сюрприз Дэна ждал, когда он развернул Эллу на спину. Лобок еле прикрывал маленький черный листик из тонкого кружева. Бюстик тоже был кружевным и имел прорези в районе сосков. Дэн размял правый сосок и стал жадно его сосать. Тем временем левая рука нащупала вход во влагалище и принялась втискивать в него два пальца. Элла извивалась и мычала. Она слюнявила шарф и пыталась уползти от сладострастных ласк любовника.

— Ты куда? — насмешливо спросил Дэн, отрываясь от жертвы. — Я с тобой еще не закончил.

Дэн стал возле кровати и схватил Эллу под попу. Перекинул связанные ножки на сторону и притянул поближе к себе стройное тело. Член был освобожден от брюк и в любую секунду готовился нырнуть в горячую дырку. Элла уже сама изрядно возбудилась. Игра, которая успела напугать вначале, становилась весьма заманчивой. Элла протяжно застонала, когда Дэн толчками вошел в нее.

— Что шлюшка, нравится тебе? — ехидно заметил Дэн.

Элла вспомнила о роли жертвы и стала активно сопротивляться.

— Можешь не подмахивать — я и так справлюсь, — язвительно прокомментировал электрик.

Элла замычала. Она извивалась и дергалась под ударами. Ей было так хорошо… Женщина лишь боялась, что игра быстро закончится. Но она могла не беспокоиться — программа Дэна только началась.

— Ты так сладко мычишь. Может, ты просишься отсосать?

Элла стала протестовать. Хотя отсосать она действительно хотела. Дэн резко вышел из нее и взобрался на кровать. Он встал на колени возле лица любовницы, схватил ее за волосы одной рукой, а другой — стянул шарф к подбородку. Дэн развернул голову Эллы на бок и надел ее ртом на густо покрытый смазкой член, от чего в первые секунды Эллу чуть не стошнило. Мужчине не было дела до чувств любовницы. Он грубо натягивал женщину, не обращая внимания на то, как Элла кашляет и задыхается. Пытка прекратилась. Дэн снова натянул шарф на ротик партнерши и отошел к тумбочке, бросив взгляд на дрожащее от насилия и возбуждения тело. Дэн открыл ящик.

— Что тут у нас? Кондомы? Отлично. С такой шлюхой без презика лучше не трахаться. Жаль, что сразу забыл, — нарочито раздраженно подытожил Дэн. — Если ты меня заразила, то тебе, куколка, несладко придется.

Мужчина надорвал упаковку и раскатал резинку по стволу. Он подошел к Элле, которая успела перевернуться на живот. Просунул руку под бедра женщины и один рывком поставил ее на колени. Второй точкой опоры для Эллы служила голова. Дэн с наслаждением затолкал своего дружка в мокрое отверстие. Мысль о том, что произойдет в следующую секунду, жгла его сердце.

— Ты молодец — хорошо его увлажнила. Возможно, даже обойдется без трещин, — процедил Дэн. Слова раскаленным воском стали стекать в затуманенное сознание женщины. Элла еще не понимала, о чем говорит ее любовник, но интуитивно насторожилась. Притянув Эллу еще ближе, Дэн начал ввинчивать головку в девственный анус.

Обессиленная Элла ничком лежала на постели. Дэн сменил презерватив после того, как распечатал любовницу, и теперь он терзал ее лоно, воссоздавая в мозгу сцены анального секса. Дэн практически не чувствовал член. «Оказывается, просовывать в неразработанный зад довольно утомительно», — подумал мужчина. Он посмотрел на истерзанное тело, которое перестало издавать любые звуки. Оценив свою работу со стороны, Дэн наконец-то кончил. Мужчина подполз к избраннице и освободил ее от шарфа. Он стянул презерватив и бросил его на пол. Место ткани во рту женщины занял член, который Элла должна была почистить.

— Ты сегодня так натурально играла, — наигранно умилился Дэн. — Столько криков, слез.

— Я старалась, — сказала женщина, выпустив член. — Тебе понравилось?

— Конечно. Настолько, что ты заслужила подарок.

Дэн вытянул бархатную коробочку и открыл ее перед лицом подруги. Там лежало колечко. Именно оно приглянулось Элле в прошлую субботу, когда она гуляла с Дэном по торговому центру. Элла любовалась подарком, пока не уснула, измученная марафоном и болезненным актом.

Попка девушки давно не саднила. Ощущения стирались с памяти вместе с обидой на Дэна. Сегодня был его День рождения. Элла с самого утра занималась подготовкой — торт заказан, вино куплено, как и новое приспособление для игр. В подарок Дэн хотел острых ощущений. Мысль об анальном сексе его не отпускала, но трудиться самому над узкой дырочкой Дэну не нравилось.

— Ты купила? — спросил с порога взволнованный любовник.

— Да, — тихо ответила Элла. — Проходи. Напомни мне, как ты хочешь.

— Я трахаю свою шлюшку в пизду, а мой помощник — растягивает тебе анус.

— Ты уверен, что этого хочешь?

— Ну да. Что тут думать? Мне — визуальное наслаждение, тебе — двойная стимуляция.

— Но мне больно.

— Ты привыкнешь, — раздраженно сказал мужчина и спрятался в ванной.

Элла прижалась лбом к двери. Она думал над тем, что их сегодня ждет.

— Зачем тебе такие игры? — спросила Элла, когда Дэн вышел к ней.

— Я люблю разнообразие. Согласись, трахая только одну женщину, сложно получить многое. Ты же не хочешь, чтобы я нашел…

Дэн не договорил — Элла прервала его речи настойчивым поцелуем.

— Я не против разнообразия, — смиренно произнесла женщина. — Тем более, у тебя День рождения. Ты запомнишь его. Не сомневайся.

— Надеюсь, — ответил Дэн и раздраженно скривился.

— Я придумала игру, — Элла подошла к комоду, чтобы вынуть из него ремень и шарф.

Глава 6 (четвертая часть) Озабоченный грабитель

— Игру?

— Да. Давай мы будем заниматься нежным сексом, как пара. А потом к нам ворвется грабитель. Ну, понарошку, — уточнила Элла, увидев замешательство мужчины. — И вы продолжите трахать меня вместе, только жестко.

— Фаллоимитатор-грабитель. Мне нравится, — засмеялся Дэн. — Ты, дорогая, как будто тоже именинница — раскручиваешь меня на игры.

Элла почувствовала раздражение. Оно нарастало очень быстро. Ей захотелось придушить мужчину этим ремнем, чтобы стереть с его лица язвительную улыбочку. Элла не понимала, почему с ней это происходит. Откуда возникла такая агрессия? Гормональный сбой? Еще и нарушение менструального цикла… Любовница старалась унять злость.

Элла обмотала руки Дэна ремнем и привязала его к батарее за спинкой кровати.

— Зачем это?

— Давай мы притворимся, что я люблю доминировать. Представляешь, как потом я буду возмущаться, когда ты, то есть вы будете меня трахать? Ты и грабитель сломаете меня, вы заставите дерзкую девочку подчиняться, исполнять все прихоти. Как тебе?

За Дэна ответил член. Он так сильно поднялся, что почти упирался в пупок. Сразу было видно, что именинник оценил затею. Элла завязала глаза Дэна шарфом и стала облизывать партнера. Язык женщины кружился у основания пениса, заставляя тело Дэна выгибаться. Воспользовавшись тем, что между спиной Дэна и постелью возник просвет, Элла просунула руку в образовавшуюся щель. Одним мощным рывком Дэн был перевернут на живот.

— Ты что делаешь?

— Доминирую! Ты забыл о нашем плане? — удивленно переспросила женщина.

— Нет, — ответил Дэн и расслабился. Он представлял, как будут развиваться события. Видел перед собою до отказа заполненные дырки партнерши. Но вдруг вспомнил, что даже не посмотрел, как выглядит купленный фаллос. «Надеюсь, он огромный», — подумал Дэн и отдался ощущениям.

Элла наклонилась к спинке кровати и громко постучала.

— Дорогой, кто-то пришел, — игриво сказала она. — Я посмотрю.

— Открой. Только набрось на себя что-то, — подыграл женщине Дэн.

Как только Элла вышла из спальни, Дэн понял, что игру его любовь до конца не продумала. Это ему нужно было впустить грабителя-насильника. Но и этот ляп не расстроил Дэна — для него главное то, что будет после. Мужчина представил заполненные спермой отверстия и ухмыльнулся.

— Дорогой, здесь пришел незнакомый мужчина. Он угрожает мне.

— Что ему нужно?

— Он хочет секса, — возмущенно ответила Элла.

— Я разберусь с ним. Развяжи меня, — сердито сказал Дэн.

— Он не разрешает это сделать.

— Что? — искренне возмутился привязанный любовник. — Элла, ты портишь игру!

— Мужчина запрещает мне тебя трогать, — стояла на своем Элла.

— Ладно, — смирился Дэн, догадавшись, что его Элла задумала что-то еще более интересное, поэтому не стал противиться. — Делай все, что он говорит.

— Хорошо. Я все сделаю. Проходите. Мой молодой человек согласен.

Элла вышла за дверь и сразу вернулась в комнату.

— Сегодня ты будешь моей сучкой, — раздраженно процедила Элла, тщательно меняя свой ангельский голосок.

— Ты чего? — только успел сказать Дэн до того, как шарф переместился с глаз в рот.

— Понимаешь, он любит послушных мальчиков, — виновато сказала Элла, заглядывая в дикие глаза Дэна. — А вот чего он не любит, так это когда ему мешают. Мне приказано сидеть и смотреть. Придется подчиниться. В противном случае он убьет нас.

Осознав ситуацию, Дэн начал визжать еще сильнее, чем это делала Элла на их годовщину. Мужчина чувствовал, как к его ягодицам прикасаются скользкими пальцами. За легкими поглаживаниями последовали шлепки. Они обжигали кожу и наполняли комнату пошлыми звуками. На секунду руки Эллы оторвались от покрасневшего тела мужчины. Она выдавила на пальцы больше крема. Положив тюбик возле своих ног, женщина принялась ласкать анус любовника, от чего тот сжался сильнее.

По дому разносились сдавленные стоны и грязные ругательства. Женщина работала двумя пальцами, свободно впуская их в горячее нутро любовника.

— Послушная сука, — приговаривала Элла, вставляя в Дэна то один, то два пальца. — Так и быть, не буду сегодня знакомить тебя со своим членом, — прекратив эксперименты, Элла несколько раз провела рукой по клитору и кончила. — С днем рождения, шлюха, — сладко пропела Элла в ухо Дэна. Она примирительно похлопала его по ягодицам и пошла за вином. Это событие стоило отпраздновать.

Дэн не мог признаться себе, что в тот вечер получил удовольствие. Он злился на Эллу и даже хотел бросить наглую любовницу, чтобы не видеть глаз, наблюдавших за его падением. Дэн желал убежать от рук, которые нахально хозяйничали в его теле. Так бы и произошло, только Элла забеременела. Это случилось на годовщину, когда ощущения Дэна притупились после анального насилия и он не почувствовал, как презерватив надорвался. Одна осечка сковала мужчине руки — Дэн не мог бросить беременную от него женщину. А вот Элла была очень довольна. Вместо раздражения ее телом овладела похоть. Элла могла кончать везде и от чего угодно. Ночами она мечтала, как будет прикладывать ребенка, а после ловить кайф — грудь стала ее главной эрогенной зоной.

Глава 6. Окончание

Беременность была легкой. Роды прошли гладко — целая промежность и здоровый ребеночек в придачу. Элле казалось, что именно ее пристрастие к мастурбации не позволило влагалищу разорваться.

— Больше следует тренироваться, — говорила Элла девочкам. — Тренируйте свои мышцы. Кто хочет начать сейчас? — смеясь, спросила мамочка.

— Фу! Это же противно, — изумленно зашептала соседка по кровати.

— Противно дерьмо в себе днями держать, чтобы снова не разорваться. А радовать «девочку» — естественно.

Элла взяла малыша к себе. Она удобно устроилась на боку, пододвинув сына к полной груди. На голове малыша красовалась небольшая метка. Младенец ловко вобрал в себя сосок вместе с ареолой и активно засосал. Сердце Эллы замерло. Она прикрыла глаза от удовольствия и стала погружаться в сон.

Глава 7. Юрий

Практикант Юрий слышал рыдания Эллы. Они доносились из кабинета Эдуардовны. Элла плакала без остановки, только ее слезы не имели ничего общего с болью матери, утратившей ребенка. Элла понимала, что эта потеря развязывала руки Дэну.

Юрию не рассказывали, как успешно родившая женщина могла внезапно лишиться счастья. Почему совершенно здоровый ребенок ушел через пять часов после рождения на свет? Одна смерть шла за другой, но размеренная жизнь больницы не менялась. Как будто морок навис над роддомом, не давая возможности рассмотреть истинный порядок вещей.

Озадаченный Юрий сидел за дверью Алевтины Эдуардовны, стараясь разобрать, что там происходит. Бесконечные слезы и невнятное бормотание соединялись с резкими фразами начальницы. Они были слишком короткими — мужчина попросту не успевал осознать смысл сказанного.

— Что со мной теперь будет? — рыдала Элла. — Я не виновата.

— Я не уверенна, — отрезала Алевтина.

Элла подняла на нее красные глаза и заплакала пуще прежнего. Полная сил женщина даже не представляла, с чем ей придется столкнуться. Она рисовала полную красок и удовольствия жизнь, а теперь рисковала оказаться в тюрьме.

— Нет, пожалуйста, я правду говорю. Я не хотела. Это нечаянно!

— Да? А может, ребенок мешал тебе мастурбировать, — сухо ответила врач.

Элла испуганно посмотрела на Алевтину Эдуардовну. Хорошо, что врача не интересовал ответ. Кто, как не Алевтина, знала, что женщина не хотела зла ребенку.

«Все будет хорошо», — услышал Юрий слова Алевтины Эдуардовны. Через минуты из кабинета вышла заплаканная Элла. Она поспешно достала телефон и направилась к выходу. Юрий последовал за ней. Он увидел, как Элла присела на скамью возле роддома и стала с кем-то разговаривать. Собеседник наверно был не особо понятливым, поскольку молодая женщина, поддерживая одной рукой телефон, второй — не переставала жестикулировать.

Возвращаясь к постовым сестрам Оле и Лиле, задумчивый Юрий столкнулся с Алевтиной. Она выглядела вполне довольной, и это насторожило Юрия еще больше. Ему казалось, что старая врачиха наслаждается страшной ситуацией. Но как такое может быть правдой?

— Что произошло? — спросил мужчина, стараясь не показаться Алевтине навязчивым.

— СВДС.

— Что? — удивленно переспросил Юрий.

— Тебя чему в институте твоем учили? — возмутилась Алевтина, но быстро взяла себя в руки. — СВДС — синдром внезапной детской смерти. Остановка дыхания, так сказать.

— Простите, я знаю. Просто, я, понимаете, все так навалилось. Сначала Лиза, а теперь вот, — сбивчиво оправдывался Юрий.

— Та я понимаю. Молодой еще — натаскаешься.

Алевтина Эдуардовна медленно поплыла по делам. Она дождалась, когда Юрий останется позади, и только тогда выдохнула. «С ним нужно проявить осторожность», — подытожила Аля. Женщина боялась, что молодой проныра может каким-то образом узнать о сделке, и тогда Алевтина Эдуардовна подведет не только себя. Если быть честным, то о себе она вовсе не беспокоилась.

Юрий смотрел вслед Алевтине. «За ней нужно присматривать», — подумал практикант. Он чувствовал, что кроме помощи женщинам Эдуардовна преследует другие цели, и они не имеют ничего общего с медицинской клятвой и добродетелью.

— Неужели СВДС? — тихо произнес Юрий. Он закусил верхнюю губу и поспешил к девочкам. Те сплетницы могли знать больше, чем сказала Алевтина.

— Представляешь, синдром внезапной смерти, — сказал Владыка.

— Отчасти это является правдой. Смерть была. И она оказалось неожиданной, — подытожил собеседник.

— Точно!

— О, хотел тебе сказать спасибо. Мать — еще та шлендра. Я с такими пока не спал — трахалась со мной, как в последний раз.

— Ну, ты же был в образе ее мужа, так сказать.

— Вот в этом и загвоздка. Она отдавалась старику, которого видела в первый раз. Да, он еще был калекой. Старый сморщенный хрен вызвал у нее такое возбуждение, что красотка даже не почувствовала, как придавила свое сокровище.

— Инкуб, ты еще тот извращенец, — засмеялся Владыка.

— Ты сомневался? — наигранно удивился друг Хозяина.

— Нет. Именно поэтому я так люблю тебя. В отличие от людей, ты не боишься показывать свою испорченность. Ты имеешь множество лиц, и все они олицетворяют желания. Хочешь секса — получаешь. Не прикрываешь добродетелью. Не делаешь вид, что заботишься о ком-то, воспитываешь, а на самом деле ловишь удовольствие от грязных мыслей.

— Согласен. Элла в этом деле преуспела. Радоваться кровинке как источнику для утоления похоти… Феноменально. Может, к себе заберем? — демон усмехнулся и подмигнул Владыке.

– Посмотрим. Пока она не идет против своей природы.

— Да ну, она же притворяется тихоней, хотя сама может порвать мужа на клочья.

— Она и порвала. И если будет слушаться своих желаний, сможет быстро переродиться.

— А если нет?

— Тогда можешь радоваться, — ответил Владыка. — Пороть тебе ее вечность.

— Ты готов сделать такой подарок?

— Услуга за услугу. Ты помог мне с проводником, я тебе отдам девку, если, конечно, она накосячит.

— Сколько еще тебе нужно?

— Осталось семеро.

— Потребуется помощь? — никак не мог успокоиться друг, надеясь на встречу с такой же испорченной земной женщиной.

— Нет. Думаю, прислужник справится. Кроме того, я сомневаюсь, что нам посчастливится иметь дело с подобными извращенками, — Владыка постучал демона по крылу. — Я спешу — выбирать не приходится.

— Девочки, а вы слышали, что там с Косовской произошло?

— Ничего особенного, Косовская сама же и…

— Тихо! — гаркнула Алевтина Эдуардовна. — Развели курятник. Лучше бы обход чаще делали, а не сплетни плели.

— Но мы…

— Я сказала тихо! Вы вообще подумали, как матери? Считаете, она подписывалась слышать о себе сплетни. Курицы безмозглые!

— Чего она? — только и смогла выдавить Оля, когда Алевтина скрылась в кабинете.

Подозрения Юрия только росли. С одной стороны, Алевтина Эдуардовна несомненно права, а вот с другой — Юрий был уверен, что ей выгодна сложившаяся ситуация. Он не знал, чего ждать от старой истерички, заедаться с которой себе дороже. Если в роддоме все спокойно, значит у женщины есть надежная крыша. «Она была подтверждением того, что людей создал не Бог» — фраза несколько раз возникала в голове Юрия, когда он сталкивался с Алевтиной.

— Девочки, а когда вы родились? — спросил практикант, чтобы разрядить обстановку.

— А что? — одновременно спросили Оля и Лиля, настороженно переглянувшись. Было видно, что девушки еще не отошли от крика начальницы.

— Я немного в нумерологии разбираюсь. Могу вам погадать, — доверительно зашептал Юрий.

— Ой, класс! — оживилась Лиля.

— Тише, — зашипела на нее Оля. — Захотелось снова поговорить с толстым демоном?

— Классно, — повторила Лиля намного спокойнее. — Я пятого мая родилась.

— Значит так. Число пять принадлежит Меркурию. То есть, те, кто родился в пятых числах, находятся под покровительством планеты интеллекта.

— Ага, все, кроме Лили, — съязвила Оля.

— Да ну, не ты ли облажалась перед Алевтиной Эдуардовной?

— Ладно, мир. А я что?! Шестого декабря родилась, — наклонилась к Юрию Оля.

— Так. Шестое декабря. Шесть связано с Венерой. Она поддерживает любовь и красоту.

— Вот тут в точку, — горделиво ответила Оля. «Я красива, спору нет», — девушка мило процитировала на новый манер отрывок из своей любимой сказки. — А еще меня все любят.

— Подтверждаю, — сказала Лиля. — У нее столько мужиков, что с каждым днем Олечка может столкнуться со своей покровительницей.

— Ты о чем?

— Говорю, мать, если не одумаешься, то еще ту Венеру поймаешь, — после этих слов Лиля принялась хохотать. Юрий же только покраснел.

— Фигня твоя нумерология, — сказала Оля. — В каком месте она умная? — обиженно протянула девушка, бросив гневный взгляд на подругу.

— Почему фигня? Вот вы же красивая и любить наверняка умеете, — смущенно протянул мужчина.

— Глянь, новый ухажер, — снова засмеялась Лиля. — Она то умеет, только я тебе не советую. Иначе будете вместе на одной Венере сидеть.

Такого хамства Оля не смогла вытерпеть. Она ощутимо двинула подружку в ребро локтем, отчего та сложилась вдвое, но хохотать не переставала.

Юрий был горд собой, что смог поднять девочкам настроение. Пока подружки обменивались шутками, молодого практиканта, как магнитом, тянуло в кабинет Алевтины Эдуардовны. Не имея сил сопротивляться, Юрий отправился к ней. За дверьми был слышен голос главной. По тому, что ей никто не отвечал, Юрий понял — Алевтина говорила по телефону.

— Да, все будет, — доносился до Юрия счастливый голос Алевтины. — Еще несколько таких красавиц и …

— Извините, можно пройти? — прозвучало сзади.

Юрий подпрыгнул от неожиданности и поспешно обернулся. За ним стояла Элла. Она была полностью собранной. И держала сумку с вещами.

— Разумеется, — ответил Юрий, отвесив поклон в сторону Эллы — пытаясь за балагурством скрыть смущение. Практикант не любил подслушивать, но страх, что Алевтина Эдуардовна может замышлять что-то неладное, был сильнее принципов Юрия.

— Можно? — спросила Элла.

— Входите!

Женщины о чем-то зашушукались. Юрий же, не разобрав слов, опустил голову и побрел к выходу. Курить хотелось со страшной силой.

Двери кабинета Алевтины Эдуардовны отворились. Она выглянула в коридор, а через пару секунд снова спряталась в своем логове.

— Нет там никого.

— Ладно.

— Давайте продолжим. У вас нет претензий?

— Нет.

— Тогда всего хорошего. Ждем вас через несколько лет.

— Посмотри, — пробормотала женщина.

Элла вышла на улицу и вдохнула теплый воздух. Получив заряд бодрости, она зашагала к скамейке, чтобы присесть возле Юрия.

— Можно? — спросила Элла, кивая на сигарету.

— А разве вам…, — начал Юрий, но сразу же осекся. — Простите.

— Ничего.

Элла не хотела разговаривать, а только курила и думала. Она почувствовала, что боль утраты не съедает ее душу, а на против — Элла как будто ожила. В ее жизни больше не было места равнодушному любовнику и попыткам забеременеть. Куда приятней ей было думать о сексе. Только Элла боялась, что роды могли снизить чувствительность, и это следовало проверить.

Элла поднялась со скамьи и направилась к постройке неподалеку от роддома. Она не знала, чем раньше было это полуразрушенное помещение, да и это было неважно. Главное — в нем можно было скрыться от посторонних глаз. Женщина вернулась к скамье. Она посмотрела на практиканта, словно пытаясь раскусить его взглядом и понять, что находится внутри.

— У тебя есть девушка? — уверенно спросила Элла.

— Что? — удивился Юрий.

— Девушка есть?

— Нет.

— Отлично. Жди здесь, — приказала Элла и направилась в сторону аптеки.

Элла стояла в заброшенном доме, упираясь в облезлую стенку руками. Ее сумка лежала рядом. Юрий без устали просовывал член в чавкающее влагалище и снова вытаскивал свою палку наружу. Элла улыбалась. Она радовалась, что тело отзывается на секс, что половой акт не сопровождается болью, да и, судя по рычанию практиканта, влагалище осталось узким.

«Надо же, первая попытка — и такая удача», — подумала Элла. Половой орган Юрия имел внушительные размеры, Элла убедилась в этом еще раз, когда решила отсосать член в знак благодарности. В колени впивались мелкие камешки, но Элла не жаловалась. Единственная боль, которая стоила внимания женщины, сосредотачивалась повыше. Ее рот не мог вобрать больше половины члена, при этом Элле казалось, что еще чуть-чуть и улыбка станет шире за счет разорванных уголков рта. Юрий хотел доставить Элле дополнительное удовольствие, поэтому крутил соски цепкими пальцами. На руки Юрия попадало молоко, оно стекало по животу женщины и пряталось в золотом треугольнике волос, затем бежало по губкам и немного щекотало анус.

Элла поднялась с колен в полной решительности отблагодарить Юрия как следует. Она резко наклонилась и развела ягодицы в стороны, приглашая Юрия посетить и эту дырочку. Увидев, что кольцо ануса легко размыкается, Юрий не стал отказываться от подарка.

В первые секунды Элла пожалела, что решилась на такое, поскольку член Юрия был почти вдвое толще, чем у Дэна. Юрий постепенно протискивал головку и хватал руками груди Эллы. Он начал активно доить женщину и тем временем делал поступательные движения бедрами, все глубже всаживая член в попку.

Юрий курил следующую сигарету и задумчиво наблюдал за удаляющейся женщиной. Она шла неуверенно, ноги Эллы подрагивали, руки безвольно висели вдоль тела. Сумка так и осталась лежать в тени развалин. Элла не хотела брать с собой воспоминания об этом месте. Она улыбалась миру, каждую минуту облизывая уголки рта. Он до сих пор побаливал, как и анус. Только нижние губки сладко трепетали, ощущая тепло.

— Помогать дамам — мое призвание, — лукаво улыбнулся Юрий и взглянул на беременных, сидевших на соседней лавке. Они мило беседовали, не обращая внимания на практиканта. А Юрий так и представлял, как может помочь им стать счастливее. Как он обхаживает сразу две попки, как эти два улыбчивых ротика дерутся за его член, наперебой обсасывая головку.

— Юрий, зайди ко мне, — послышалось со стороны входной двери. Практикант перевел взгляд на Алевтину Эдуардовну: на ее круглый живот, большие груди и сверкающие глаза. — Мне нужна помощь — нетерпеливо продолжила Алевтина. — Юрий вздохнул. Выкинув окурок в урну, он пошел к Але.

— Почему бы не помочь, — загадочно произнес Юрий. Ему выдался неплохой шанс узнать об Алевтине Эдуардовне больше.

Глава 8. Даяна

Банановая потемневшая кожура лежала на животе молодой женщины. Тем временем Даяна увлеченно читала журнал и пила вино из пивной кружки. Голова Даяны приятно шумела, а руки лениво переворачивали красочные листы глянца. В бок впивались крошки от сухариков и чипсов. Даяна не следовала рациону беременных — ей не хотелось гонять по маркетам за полезными овощами и кашками.

Даяна считала, что приготовление пищи — пустая трата времени. Она мечтала о днях, когда вся еда будет продаваться в тюбиках или таблетках, при этом стоить копейки. Тогда можно насыщаться за несколько минут, посвящая остальное время чтению, играм, фильмам. Сама женщина любила домашнюю еду, но нотации родных по выходных были такими пресными, а упреки частыми, что даже самые вкусные блюда не стоили этих жертв.

Раньше Даяна была послушной девочкой. На нее возлагали большие надежды, поэтому не забывали поколачивать для профилактики. Даяна проводила долгие часы на коленях перед непрочитанной книгой, дневником с посредственной оценкой. Ее ругали за крошки на полу, заставляя подбирать каждую практически микроскопическую соринку. Девочке влетало за косой взгляд на мать, за любое слово, вставленное в тираду под названием: «Из тебя ничего не выйдет, ты станешь наркоманкой, проституткой и сдохнешь под забором…».

Теперь она может сама распоряжаться своей жизнью, которую родители называли дерьмом. Даяне было все равно. Она перестала чувствовать боль, в душе зрело только раздражение. Мать тоже читала нотации лишь по привычке. Она не верила, что ее дочь когда-то сможет стать человеком. Она жила своей правотой и использовала самые разные рычаги давления, начиная агрессивными действиями, отборным матом и заканчивая слезами и шантажом.

Даяне больше всего запомнились два случая. В первом ей была отведена роль посланца, во второй раз она выступила только свидетелем. Мать отправила дочку сказать отцу, что она покончила жизнь самоубийством. Даяна смотрела на мать и плакала. Она видела, что милая мамочка держит лезвие. Малышка знала, что может случиться дальше. Она умоляла маму не делать ничего, но женщина только материла Даяну, приказывая ей отправляться к отцу.

Женщина прогоняла это воспоминание, как могла. Но оно прописалось в ее памяти, до сих пор вызывая дрожь во всем теле. Даяна помнила, как бежала к отцу, боясь, что опоздает. Как ее побелевший папа ломал двери в ванную комнату. Она с ужасом смотрела на руки мамы. Руки были целыми. Тогда малышка заглянула маме в глаза. Она хотела успокоить мамочку, вытереть ей слезки, но осеклась. Глаза матери просто потрясли малышку. В них не было боли обиды, слез отчаянья — только торжество. Так светятся лица людей, которые гордятся, что смогли победить других. Именно так смотрел на Даяну Влад, когда выиграл у нее двести наклеек. Такое лицо было у Вероники, когда отец привез ей куклу — мечту всех девочек.

Второй случай научил ее бояться отца. Родители посмотрели бокс и делали вид, что они на ринге. Мама весело подскочила к отцу и нанесла ему удар, но видно не рассчитала силу. Папа снова побледнел. Даяна подумала, что он испугался, но это была другая бледность — выражение ярости перед атакой. Мама поняла это раньше. Она хотела перевести все в шутку, поэтому продолжала смешно прыгать перед отцом, выкрикивая: «брэк-брэк».

Наверное, папа не знал значение команды. Как только мама это произнесла, отец одним ударом стер ее улыбку. Голова мамы отшатнулась назад. Она схватилась за лицо и присела на пол. Девочка увидела, как за секунду может смениться выражение лица, как улыбку смывают слезы.

Эти два случая были для Даяны болезненными уроками жизни. Мать за дверями ванной комнаты научила девочку, что не все, кто выглядит как жертва, являются ею на самом деле. Урок от отца был более очевидным и страшным — даже близкий человек может нанести неожиданный удар, не пожалев твоих чувств и семейного счастья.

Даяна не доверяла людям. Она придумывала себе друзей. Ее не интересовали идеальные личности, наоборот — она любила разноплановых героев: добрых и злых, язвительных и приятных в общении, циников и романтиков. Они не боялись показывать раздражение, слабость, не жалели для других позитивных эмоций. Они были настоящими, что выгодно отличало иллюзии от реальных людей.

Женщина не давала выдуманным друзьям имен. Их называли поступки, убеждения. Она, как никто, могла понять Владыку, поэтому Хозяин и выбрал Даяну. Он хотел пожить в теле ее ребенка, чтобы чувствовать возле себя родственную душу. Владыка был готов рисковать. Он понимал, что механизм перерождения не отрегулирован. Осознавал, что не сможет господствовать на земле, используя тело третьего проводника. Владыка все знал и понимал. Но главное, что он понял — найти такого человека очень непросто. Упустить возможность узнать его лучше — адская глупость.

— Лысые котики! — вскрикнул Владыка, копируя своего прислужника. — Эта женщина не расстается с друзьями даже в преддверье родов!

Даяна действительно беседовала с "другом", отказываясь сосредотачиваться на изменениях в самочувствии. Молодой человек открыто восторгался храбростью женщины. Он хвалил ее за то, что Даяна хотела стать матерью. «Я бы не мог пережить такую боль», — звучало в голове Даяны. Она смущенно улыбалась и вздыхала.

Глава 8 (вторая часть) Три подружки

Даяна лениво блуждала взглядом по рисовой каше. Голод пропал. Женщина ворочалась на постели, желая устроиться удобней. Ее чувства были очень странными. Казалось, что все нормально, но что-то не так. Так чувствует себя человек в первые минуты после того, как тронется поезд. Вроде все хорошо, но расслабиться не получается.

Размышления Даяны прервали хлынувшие воды. Она подскочила и стянула одеяло с кровати, чтобы влага, которая не успела впитаться в него, стекла на пол. Понимая, что заливает собой спальню, Даяна умчалась в ванную. Подождав, пока водопады иссякнут, Даяна покинула свое убежище, устремившись в прихожую, где лежал телефон.

Быстрый разговор с диспетчером скорой помощи, два, уже чуть подольше — с подругами. Все. Все едут. Бригада будет через 10 минут. Девочки подъедут, как смогут. Они должны были присутствовать на родах, поэтому Даяна не чувствовала страха. Она знала, что ей помогут. Да и что может случиться в лучшем роддоме города?

Даяну приняли радушно — корректные вопросы, щадящая чистка и упитанная женщина с добродушным взглядом. Оля набрала в шприц препарат и готовилась ввести его, попросив Даяну сообщить о том моменте, когда она ощутит тепло внизу.

В палате Даяну поддерживали подружки. Та, что крупнее, была решительной и немного грубоватой. Даяне казалось, что Таня по ошибке родилась в женском теле. Таня широкими ладонями растирала роженице поясницу, попутно отчитывая Илону.

— Как ты умудрилась забыть сменную обувь? — сокрушалась Таня.

— Что поделать? Память у меня девичья, — хохотала Илона. — Я же быстро вернулась.

— Быстро… Не хватало еще возиться с этим.

— Ой, Танечка, Даяночке нужны тепло и внимание, а не упреки.

— И не твоя болтовня, — отрезала Таня. — Ты вообще помогать думаешь?

— Конечно. Я уже это делаю. Настраиваю мамочку на положительный лад.

— Угу, — пробормотала Таня.

Все подружки были разными, но это не мешало им общаться. Девчонки собирались в доме Даяны почти через день. Иногда они ходили на природу. В отдельные дни любили посидеть в ресторанчике. Подруги заходили туда днем, чтобы насладиться тишиной.

— Снимает он штаны, а там…

— Что? — с интересом спросила Даяна, продышав схватку.

— Слон!

— Чего? — басом рявкнула Таня. — Какой слон?

— С ушами, — продолжила Илона. — Татуировку он себе сделал, — сжалилась девушка над подругами.

— А ты что?

— А я за хобот его схватила и ржу.

— Кого?

— Слона.

— А он такой: «Как тебе?». А я ему говорю: «Слон норм, только скоро мамонтом станет».

— А слон чего, тьфу, то есть Вадик?

— Обиделся. Не сразу, конечно. Когда до дела дошло, то я никак собраться не могла. Мысли не о том были. Постоянно песня в голове играла: «Пусть мама услышит, пусть мама придет».

— И? — выдавила Даяна, посмеиваясь.

— Я себе лежу на животе. Он сзади пыхтит. Потом чувствую, что остановился. Думала, уже кончил. А он как вскочит! Выбежал из комнаты и дверью хлопнул.

— …

— Оказывается, я песню вслух пела. Представляете?

— Вот дает, — гоготала Таня, продолжая трудиться над поясницей Даяны.

— Ага. Он такой хоботом шарится в моей пещере, а вместо стонов ему долетает — «Скорей до земли я добраться хочу… к единственной маме на свете».

— Вот умора, — смеялась Даяна, хлопая Таню по руке.

Женщина была счастлива, что она не одна в этот момент. Девочки словно делили боль на три части, щедро забирая себе по куску. Да и врачиху Даяна пообещала отблагодарить, а значит, можно рассчитывать на человеческое обращение. Роддом хоть и считался лучшим, но стоило перестраховаться.

— Деточка, у тебя все хорошо? — спросила Алевтина Эдуардовна.

— Лучше всех! — бодро отрапортовала Даяна.

— Слышу, песни напеваешь. Решила вот зайти.

— Ой, там с песней такая история! — встрепенулась Даяна. Женщина почувствовала, как новая схватка готовится вцепиться ей в спину, поэтому поспешно добавила. — Потом расскажу.

— Хорошо. Отдохни пока. Тебе силы нужны.

Только за Алевтиной Эдуардовной закрылась дверь, как Даяна снова стала в левый дальний угол комнаты. Она повернула голову в сторону пустой кровати и обратилась к подруге: «Так вы уже помирились?». Илона не ответила. Тогда Даяна повторила фразу вслух, которую она только что прокручивала в голове.

— Ага. Сказал, что на лазер сходит.

— Зачем? — переспросила Таня.

— Слона своего сотрет.

— Странно, — произнесла Алевтина Эдуардовна. — Я думала там кто-то есть у нее.

Алевтина не могла понять, кто разговаривал в комнате Савиной. Она могла поклясться, что слышала несколько голосов. Погруженная в раздумья Алевтина вошла в свой кабинет. В ее голове все настойчивей звучали эти голоса, три разных, в одной комнате. Три голоса, где находится один человек. Как это возможно?

— Прислужник. Прием. Ты меня слышишь?

Алевтина Эдуардовна встрепенулась, словно отгоняя от себя наваждение. Она решила не думать больше о том, что слышала в палате, где лежит Савина. Нужно сосредоточиться на главном задании.

— Прислужник!

— Да, Господин.

— Слава углям! Я думал, ты уснул.

— Извините. Просто думал, кто будет следующей.

— Чего тут думать? Савина будет.

— Это та, что любит несуществующее больше, чем настоящее.

— Именно.

— Что сегодня произойдет? — равнодушно поинтересовался Рик. Он рассматривал в зеркале свое тело, к которому стал постепенно привыкать.

— Ничего не произойдет. Ты прикоснешься к ребенку, — терпеливо объяснил Владыка.

— Как он уйдет?

— Никак. Я не хочу, чтобы он уходил.

— Но…

— Я все знаю. Понимаешь, я хочу вселиться в проводника, — Хозяин понимал, что это звучит странно.

— Хозяин! Вы же не сможете управлять им!

— Да. Зато я смогу по-настоящему прочувствовать эту женщину.

— А как же миссия?

— Мы продолжим, но только позже. Я смогу освободиться, когда ребенок уйдет. Потом. Со временем.

— Это же лет семьдесят, — присвистнул Рик.

— Ерунда.

— А что делать мне?

— Можешь вернуться.

— Не знаю, — протянул Рик. — Мне кажется, у меня хорошо выходит… Понимаете?

— Нравится помогать людям?

— Да. Они такие интересные. Противоречивые. Непредсказуемые. Кроме того, здесь у меня неплохое положение.

— Согласен. Тебе доверяют. Что ж, оставайся пока, — смилостивился Владыка. — Помни, что мы не сможем общаться, пока я буду в младенце.

— Тогда до ухода Проводника, Владыка!

— До ухода, Прислужник.

Даяна радовалась тому, что боль прошла. Конечно, ее смущали позывы сходить в туалет, но Даяна терпела. «Это же будет не совсем гигиенично», — думала Савина. Она сдерживала себя и продолжала болтать с девчонками.