Ребенок для босса

Глава 47

Лия с сожалением окинула свою комнату взглядом в последний раз. Два чемодана стояли собранными у двери, Леонова была одета, в руках были ключи, которые она должна была оставить соседке. Их с Марией квартира опустела. Есенина улетела в Лондон, а у Лии в кармане лежал билет до Питера.

Вот так и заканчивалось ее пребывание в Москве. Лия не могла сказать точно, было ли оно удачным или нет, но, наверное, где-то в глубине души была рада и благодарна каждому испытанию, что выпали на ее долю. Каждое из них сделало ее сильнее, сделало той, кем она сейчас являлась.

Конечно, Леонова была уверена, что однозначно будет скучать по Марие, по Игорю, Максу. По их квартире, по Ingate, может быть, даже немного по Ковалеву. Однозначно Лия была уверена, что будет скучать по Москве с ее прекрасными парками, красивыми зданиями и особенной атмосферой. Но переезд был правильным решением.

Она должна была двигаться вперед.

Вот только никто не обещал ей того, что это будет легко сделать. Возле подъезда она встретила не такси, как было ожидаемо, а знакомый черный байк, который резко и с визгом затормозил возле нее. Леонова настолько опешила, что даже открыла рот в немом удивлении. Сердце тут же забилось у самого горла, руки вспотели. Она точно знала, кому он принадлежит.

– Лия…

– Громов? Ты что здесь делаешь? – Он снял шлем, поравнялся с ней и попытался взять за руку, но не тут-то было. Леонова выдернула ладонь из чужой руки и сделала шаг назад. – Что еще за фокусы?

– Я знаю, что ты улетаешь в Питер…

– Откуда?

– Дима рассказал.

– Трепло! – в сердцах заключила Лия. Знала же, что нельзя было с Димой ничем делиться, но проклятый алкоголь развязал ей язык.

– Лия, умоляю… не делай этого.

– Не понимаю, какая тебе разница? Из твоей фирмы я ушла, из твоей жизни тоже, там почему тебе так принципиально мое место жительство?

– Вернись ко мне… – Слова Игоря разнеслись, словно эхом. Отчего-то они принесли с собой столько же боли, сколько и те, что Громов тогда произнес в своем кабинете. Вот так просто – вернись и все.

– Игорь, я не игрушка, с которой можно вести себя так, как захочется, – тихо, но очень твердо начала Леонова. – Ты не можешь сначала начинать со мной встречаться, затем выбрасывать из своей жизни, а потом опять звать назад, когда вздумается. Так поступают с вещами, а я – человек.

– Лия, я люблю тебя… всем сердцем. Я не могу без тебя…

– Что эти слова должны изменить для меня сейчас? Ты сломал меня. Ты сломал что-то важное внутри меня, а теперь просто просишь прощения? Ты заставил поверить себе, ты заставил поверить в себя, в нас, заставил привязаться к Максу… а потом вернулся к жене.

– Мы с Лизой больше не вместе, – умоляюще произнес Громов, понимая, что это все равно уже не сыграет никакой роли.

– Это не важно. Ты выбрал ее. Ты оставил меня… Я не вернусь к тебе после такого… Извини.

– Дай мне последний шанс… умоляю, Лия…

– У тебя их было очень и очень много… – Леонова грустно улыбнулась. – Сначала в университете, затем уже на работе… вместо этого ты мастерски портил мне жизнь: унижал, оскорблял, шантажировал. А когда у нас, наконец-то, все стало получаться, складываться, как у людей, ты решил, что руины твоего брака важнее. Как я должна забыть это и принять тебя назад?

– Я не знаю… – честно ответил Игорь. Сейчас он понимал, что выглядел в глазах Лии не лучше, чем Лиза в его собственных. И если последняя делала все неосознанно, не понимая, что творит, то как раз Громов все хорошо осознавал. Игорь знал, как больно будет Лие, но его это не остановило. А сейчас он просил ее все взять и забыть.

– Я тоже.

Их короткому разговору положило конец подъехавшее такси.

– Я не могу поверить, что это конец… – Громов наблюдал за тем, как таксист складывает чемоданы в багажник, как открывает перед Лией заднюю дверь машины. Он не мог осознать, что это эпилог их истории. Что он сам поставил жирную точку в ней.

– До свидания, Игорь. – Громов в последний раз посмотрел на возлюбленную и не смог даже кивнуть ей в ответ. Только стоял и смотрел за тем, как любовь всей его жизни уезжает в другой город.

– Вот и все… – прошептал он в пустоту.