Рецепт моего (не)счастья

Глава 1

Хотите знать рецепт, как притянуть к себе внимание сильного пола?

Записывайте: мужчину нужно ошарашить.

Все эти: путь к сердцу мужчины лежит через желудок, восторженные ахи и косьба под дурочку тоже не плохи, но чтобы уж наверняка – тюк по темечку, ухватила за то, что там в наличии (если что, я о шевелюре!) и потянула мамонта в пещеру, пока он не очухался, пребывая в прострации от твоего несравненного шарма.

Девушке вообще стоит только захотеть – и нет недостижимых целей. Это мужчины при малейшем препятствии скорбно хмурят брови, заливают «горе» водкой или предпочитают стоять в позе страуса, у которого голова сквозь песок доходит до земных недр. Всё, что угодно, только бы не решать проблемы, которые кажутся им непосильными, а на поверку – тьфу! Выеденного яйца не стоят.

Впрочем, я отвлеклась. Итак: о-ша-ра-шить!

– Не пью, не курю, глупостями не занимаюсь, – сказала я в тот знаменательный день, как только объект мужского пола кинул на меня заинтересованный взгляд.

– Совсем-совсем не занимаешься? – тут же подскочил он, как боевой кузнечик, громко хлопая коленками.

Ну, понятно. Зацепился за «больное»: пить-курить его не впечатлило.

– Совсем! – отрезала я и бойко тряхнула хвостиками.

Главное – не выказать свой интерес. Объект сразу мне понравился. Высокий, статный, темноволосый. А глаза у него – синие омуты, способные загипнотизировать и засосать, как непроходимые болота. Вон, уже половину женского народонаселения засосало по самое не могу, готовы к его ногам рухнуть, заискивающе в глазки заглядывать, и в рот тоже.

Но объект к повышенному вниманию к своей персоне явно привык, а поэтому скучал, как пережравший леопёрд. Такого ещё заставь пробежаться – фиг, не поднимешь, чтобы пузо растрясти.

Впрочем, «пузо» – это оборот речи к его пресыщенностью жизни относящийся. Пуза в худощавой фигуре и не намечалось – сплошные мышцы. Видимо, мальчик активно работает над своим внешним содержанием. На счёт внутреннего я ещё не определилась: слишком мало вводных данных.

Объект в нашей разношёрстной компании появился впервые и сразу же вызвал фурор. Бастионы сдавались без боя. Намечалось два грандиозных скандала в уже почти парах, потому что девушки вдруг застыли, открыв рот, зависли и чуть ли слюну до пола не пустили. А всё из-за этого почти брюнета с синими очами.

Его приволок мой идейно-личностный оппонент Виталик Педальников, который пытался меня соблазнить, но получил от ворот поворот, а поэтому воспылал ко мне лютой ненавистью отверженного возлюбленного, хоть чувствами от него не пахло даже при попутном ветре. Воняло от него душком неблагородного происхождения. Гнилой пацан, мелочный и мстительный. К счастью, я не одна попала в его личный чёрный список: нас, отказавших ему, оказалось предостаточно, так что Виталику, конскому Педалику, было чем заняться на досуге.

Сегодня, видимо, он решил убить всех врагов одним ударом. И для этого он внедрил в нашу среду оружие массового поражения в виде маскулинного объекта, способного снести башню почти у всех особей женского пола.

Но анализ не моя сильная сторона. На тот момент я два плюс два ещё не сложила, а поэтому сделала стойку. Ну хорош-ш-ш, ну хорош-ш-ш же, гад! Просто глаз не отвести, если позволить себе пялиться, как некоторые.

Но я не из того теста. Меня мама учила: девушка должна быть недоступной, как королева. Это мальчики обязаны виться вокруг, а не наоборот, поэтому я слыла недотрогой, и всем давала понять: я не такая, не жду трамвая, но руки прочь, я не девушка на одну ночь!

До двадцати лет я умудрилась сохранить стойкость духа и преданность идеалам, не поддаться на провокации, хоть сама провоцировала слегка и троллила всех, кто невзначай попадался под руку. Так, чтобы тонус не потерять и навыки боевого искусства очаровывать не растерять.

Как-то никто глубоко меня не цеплял. Мальчики попадались милые, интересные, назойливые или с душком, как Виталик. Но ни один из них не бил под дых. Не то что этот неопознанный объект, чьё имя я не удосужилась запомнить, хоть уверена: Педалик его представлял, как только они ввалились на вечеринку, посвящённую не понятно какому случаю. Возможно, первой пятнице на неделе.

А что? Выходные впереди, жизнь прекрасна, скоро летняя сессия, а потом – каникулы. Конец мая пах романтикой, когда у девочек юбочки становятся короче, а у мальчиков – глаза ярче.

Секс, секс, секс – стучали каблучки по асфальту. И даже я, ничего не знающая о сексе на практике, ощущала флюиды, которые можно из воздуха черпать ложками и намазывать на хлеб как красную икру: вкусно, неизбито, не совсем доступно, но хочется.

К двадцати годам я мнила себя маститым теоретиком, раздающим советы подружкам с видом великого эксперта. У каждого своё призвание. Я же считала, что знаю о взаимоотношении полов всё, и могла поделиться рецептом женского счастья.

– А по-моему, это глупость – не заниматься глупостями. Если не в молодости, то когда? – присоседился ко мне объект всеобщего внимания.

Есть контакт! Но я на него не смотрю, делаю вид, что он мне не интересен, и сейчас главное – палку не перегнуть.

– По-моему, тут полколхоза только и ждёт, когда ты займёшься с ним глупостями, – пробормотала я меланхолично.

Глава 2

Богдан

Я вообще не понял, как попал на это уныло-убогое сборище, где тусовались преимущественно студенты. Чувствовал себя явно лишним на этом празднике жизни – раз. Скучал безбожно – два.

Приволок меня сюда Виталий – шапочный знакомый, практику в нашей фирме проходил. Несколько раз мы пересекались по работе, однажды зависали в ночном клубе, а сегодня столкнулись буквально случайно.

– Слушай, развлечься не хочешь? – спросил Виталий, вцепившись в меня, как клещ.

Я пребывал в мерзком расположении духа, поругавшись в очередной раз с отцом. Он давил, я отбрыкивался. Он атаковал, я пытался уйти из-под удара. Наши отношения достигли апогея и критической точки невозврата, когда либо взрыв и пропасть, либо сдаться и лечь под него, как гулящая девка, у которой больше нет никакого выхода.

– Зелёный неотёсанный прыщ! – орал отец в экстазе. – Ни созреть толком, ни пользы принести! Зато гонору, как и полагается! Но пока ты созреешь, всё лучшее уйдёт из-под носа, хватишься локоток укусить, а не достать!

Я слушал его с глухой тоской и раздражением. Мы не сходились во взглядах на ведение бизнеса. Он считал, что я не дорос. Я считал, что он застрял и вскоре его устаревшие методы приведут к необратимым последствиям.

– Щенок ты ещё батю учить! – брызгал он яростно на меня гневом. Пылал праведно, не желая ни доводов моих слушать, ни аргументы принимать.

Я в очередной раз плюнул и ушёл, громко хлопнув дверью напоследок.

– Ну так что? – вырвал меня из нерадостных мыслей Виталий.

Я посмотрел на него как на пришельца из космоса. Кто этот человек и что он от меня хочет?

Развлекаться у меня желание отсутствовало, но смыть послевкусие отцовских нравоучений и очередной порции унижения в наличии имелось. Но я колебался. Не любитель я пускаться во все тяжкие. К тому же… я этот этап благополучно оставил позади в дни своего бурного студенчества. Кое-что отучило меня совершать опрометчивые поступки.

– Там девчонок – море! – расписывал мне сомнительные достоинства какого-то непонятного мне пока сборища этот полузнакомый парень.

Девчонки меня тоже мало интересовали. В том смысле, что, не обделённый женским вниманием, я… наверное, зажрался. Потерял вкус ко всем этим ахам, вздохам, преклонению.

Природа на мне не отдохнула – отдала щедро все достоинства от родителей и почти не оставила недостатков. Я взял от отца с матерью всё лучшее. Кроме одного: характер мне достался мерзкий. От бати, который по какой-то ошибке считал себя образцом, даже эталоном, во всех возможных смыслах. Возражать ему никто не смел. Кроме меня, конечно. Именно поэтому мы и бодались, как два горных козла, что сцепились рогами и, может, уже б разбежались в разные стороны, только эти самые рога спаяли нас намертво и никак отпускать не желали.

Выход я видел один: остаться без крутого навершия, что, по умолчанию, не красило ни одного мужчину, хотя семейное украшение нашего рода к женщинам никакого отношения не имело. Больше – символ упрямства и ода непробиваемой тупости, когда никто не желал уступать.

Я считал, что отцу надо бы немного подышать воздухом новых веяний и изменить взгляд на ведение бизнеса. Отец был свято убеждён, что я молокосос, который ничего не понимает и обязательно просрёт дело всей его жизни.

– У меня деловое предложение, – перешёл в атаку этот навязчивый Виталик. – А давай мы девчонок кое-каких обуем? В том смысле, что опустим? С небес на землю? Спорим, тебе слабо? Ты небось слишком правильный, папу во всём слушаешься?

Не знаю, что сработало. Видимо, упоминание «папы», которого я слушаюсь. Возможно, этот гад просто пальнул наугад и попал в самое больное место. И на меня накатило со страшной силой, как литр водки без закуски.

– Не слабо. Пошли твоих баб охмурять. Или обувать. Или раздевать. Без разницы и без канонической последовательности действий.

Кажется, я слишком умно завернул – Виталик завис, но успел вовремя отмереть и показать мне два больших пальца. Мол, сэр идиот одобряет!

И он потянул меня куда-то. Запихнул в собственную машину и вёз, всю дорогу брызгая слюнями, рассказывая что-то о бабах, но я его толком не слушал. Снова вывалился из пространства, продолжая мусолить всё одни и те же безрадостные мысли.

По всему выходило, что нужно было рвать когти. Сбрасывать рога, выдирать их с мясом и гордо уходить в закат, окончательно расплевавшись с родителем.

Это означало только одно: поддержки мне не видать, родитель предаст меня анафеме, а смогу ли я с нуля, собственными силами, встать на ноги – большой вопрос из вопросищев.

Да, как бы я с батей не бодался, стоило признать: у кого деньги, тот и сила. А тому, кто привык к деньгам (а я всё же привык – надо быть честным), клянчить с протянутой рукой на паперти не пристало. А без папкиной поддержки именно так и будет. Заём в банке под проценты, риск и всё те же сомнения: а получится ли? Вот папка обрадуется, если я облажаюсь!

– Приехали! – распахнул передо мной дверь автомобиля Виталик, будто я принц элитных кровей. Впрочем, может, именно так он меня и воспринимал.

Я смутно догадывался: это какая-то жуткая подстава с его стороны. Слишком уж он прилипчиво-навязчив, но, пребывая в раздрае чувств, не сосредоточился на этом моменте. А зря. Поэтому всё покатилось, как сломанное колесо под уклон. Но понял я это далеко не сразу. Скажем честно: слишком уж не сразу, потому что катиться без тормозов – это иногда здорово.

Глава 3

Илона

Я вдруг поняла: не очухаюсь, стану ещё одной жертвой этого шикарного самца. А мне не нужно. Без него хватает в жизни потрясений. А этот образец, безусловно, достоин бархатной подушечки и места в музее под стеклом, но лучше пусть его охраняют другие девичьи руки, а то как бы остатки мозгов не растерять, пока будешь бдить.

Я потянула руку на себя. Он сжал мою ладонь сильнее, не желая отпускать добычу. Похвально. Зачётно. Молодец. Захват у него что надо. Вот так наивные птички попадаются в силки и погибают, а волки остаются сытыми. Потому что когда в птичке полсотни кило весу, наесться можно без проблем.

– Не будет ли так любезен многоуважаемый сэр, – делаю ещё один заход освободить собственные пальцы, зажатые в капкан мужской ладони, – отдать то, что принадлежит мне и только мне?

– Нет, – говорит этот наглец, пожирая меня взглядом голодного удава.

Что, собственно, происходит? Ну не могла я его впечатлить настолько!

– Почему нет-то? – пыхчу я и понимаю: за нашим противоборством следит весь колхоз, за исключением упитых вусмерть и тех, кто всё же занят друг другом – такие тоже тут имеются. Не все ж пали жертвой неземной красоты пришельца с неведомых планет.

– Потому что Золотая Рыбка должна исполнить три желания.

Я даже зависла на миг, чем этот гад воспользовался: обхватил мою ладонь понадёжнее и большим пальцем, словно невзначай, по запястью прошёлся. Видимо, отрабатывал на мне навыки эротического массажа в потенциально эрогенных зонах.

Со знанием дела так проделывал он этот трюк. Без сомнений, у него богатейший жизненный опыт и нет недостатка в подопытных, которые во благо науки ему не только запястья для поглаживаний подставляли бы.

Но я ж не эти. Не те, которые в ноги – бух! И в глаза заискивающе – глядь!

– Хорошая попытка, – благосклонно соглашаюсь я, делая вид, что расслабилась и «поплыла».

Последнее – недалеко от истины, но какой настоящий боец покажет, что близок к поражению? Лучше усыпить бдительность и предпринять отчаянный бросок, чтобы обхитрить противника и попытаться хотя бы свести счёт вничью.

– Только я не Золотая, и даже не Серебряная. И совсем не рыбка, зайчик, кролик и прочая фауна. Я, знаешь ли, человек, и никакие желания исполнять не обязана.

– Почему не золотая? – возражает этот самец спокойно и свободной рукой любовно мой хвостик оглаживает.

Ну, так-то да. Я блондинка. Натуральная. Но вопреки всем бытующим мнениям, тупостью не страдаю, хоть и прикинуться недалёкой для девушки иногда – святое дело. Особенно, когда идёт вот такая массированная атака по всем фронтам.

Я томно похлопала ресницами, давая понять, что поглупела в момент на сто пятьдесят пунктов. Кабальеро, судя по выражению лица, мой маневр понравился. Глаза у него сверкнули, но лучше б я этого не видела, потому что оружие массового поражения, как оказалось, не только у девочек в закромах. У таких, как этот Богдан, тоже ничего так – впечатляет.

– И желания исполнить обязана, – заявляет он проникновенно, чем очень даже отрезвляет.

– Без всяческих сомнений, – делаю я радостное лицо и одномоментно лягаюсь, как лошадь. Ещё ни один кабальеро, получив по коленной чашечке, не смог удержать вожжи в руках, а лицо на месте.

Бодя не стал исключением. Я понимаю: ему больно, но рука моя получила свободу – цели своей я добилась.

– Прости, – покаялась я очень искренне, а затем, послав воздушный поцелуй и отвесив что-то вроде книксена, решила делать ноги.

Ноги сами по себе делаться никак не могли – я всё же студентка, поэтому растворилась в толпе, если можно так сказать, пока мой оппонент приходил в себя и не очухался.

Слоновьего топота за спиной я не услышала, а поэтому решила, что клиент отсох. Ну, с такими, как я, проблемными или, как говорил однажды Виталик, стоя коленками в луже, больными на голову, возиться – себе дороже. Всегда есть объекты посговорчивее, поласковее и доступнее.

Я, правда, считаю по-другому. То-то он до сих пор бесится да круги вокруг меня наяривает – видимо, нравятся ему не совсем здоровые. Извращенец он, походу. А господин Богдан – нормальный, сразу сообразил.

Я так и не поняла: успокоилась или огорчилась, когда избавилась от него.

Люду, мою подругу и соседку по общежитской комнате, я нашла на кухне.

– Хватит зависать, – зашипела я, выдёргивая её из объятий какого-то хлипкого мачо. – Пора домой!

– Бояркина, ну ты совесть имеешь? – воззвала она к тому, что у меня если и имелось, то в весьма малых количествах. – Мы ж собирались здесь на всю ночь остаться, помнишь? А утром на метро добираться.

Помню. Но как-то я вдруг поняла, что концерт окончен, актёры устали и не готовы больше развлекать публику, даже если им приплатят дополнительно. И всю ночь здесь ныкаться по углам мне не улыбалось.

– Я домой хочу, – состроила я печальную мордочку лемура. Обычно на Люду мои обезьяньи ужимки действовали, но, видимо, всему есть предел.

– А я не хочу! – легонько толкнула меня Людка, но лучше бы ударила, честное слово. А то это выглядело, будто она назойливую муху гоняет, а та никак не хочет отлипнуть.

Глава 4

Богдан

Она ломала все возможные стандарты.

Мне двадцать пять, и девушек я повидал всяких. Признаюсь честно: не все падали к моим ногам. Были те, кто знали себе цену и набивали её до высот Эвереста. Вели тонкую игру, умели зацепить за живое, а точнее – за то самое, за что всех мужиков цепляют, и водили, как козлов, на верёвочке, чтобы в итоге поиметь гораздо больше, чем они сами могли предложить.

Жадных до наживы, меркантильных особ я научился вычислять далеко не сразу. На одной из таких чуть не женился почти сразу после института.

Тогда вмешался папа и жёстко поломал мне картину мира, но зато наглядно показал, что не всё то золото, что блестит и щедро рассыпает вокруг себя флюиды полового притяжения.

Не уверен, что я отцу благодарен за то, что он вовремя открыл мне глаза. Лишаться иллюзий порой больно, а когда применяют шоковую терапию, ещё и жестоко. Так недолго и сломаться. Однако, я выжил, но ко всем танцам вокруг моей особы с тех пор относился с прохладцей, и уже не давал никому возможностей меня охмурить, окрутить, одурачить.

Но и на солнце бывают пятна, случаются затмения, когда разум, скуля, отползает в сторонку, и на сцену выходят инстинкты, что пинком победителя посылают в далёкий эротур все доводы рацио, которое всё же робко пытается урезонить расходившиеся гормоны.

Илона казалась не такой. Ну, девочка же совсем, молоденькая. Первокурсница, что ли… надо б узнать. Вдруг ей ещё восемнадцати нет? Хотя вряд ли, учитывая сборище, что собралось на этой «хате», кстати, вполне приличной.

Видимо, кому-то скучно, как мне, и вполне устраивает весь тот разношерстный сброд, что собрался под крышей этого гостеприимного дома.

Илона выглядела свежо и мило. Личико «сердечком», глаза распахнутые. Минимум косметики, а ещё эти хвостики, что мигом срезают возраст и опыт, если он у неё, конечно, имеется в анамнезе.

К тому же, блондинка. Как говорил всемирно известный ослик Иа: «Мой любимый цвет». Да, у кого какие слабости. А я вот тащился по блондинкам. Питал слабость. Нравились они мне. Причём натуральные, а не крашеные – я их издалека научился различать.

Короче говоря, она меня зацепила. Намертво. Впилась не пойми чем, и я сдался, понимая, что, возможно, всё не так, как видится, однако разум, получивший нокаут, больше признаков жизни не подавал. Или притворился, зараза, давая волю инстинктам, чтобы потом вынырнуть и ответственно заявить: «А я предупреждал!».

Когда она буквально силой от меня отбилась, я взял тайм-аут. Взвесил все «за» и «против» и отдышался. Даже помедитировал: а стоит ли?.. Нужно ли?..

И тут подскочил ко мне Виталя.

– Видел? Коза на патефоне. Всегда такая. Динамщица, падла! Вот таких нужно уму-разуму учить и на место ставить! Звёздный час, понимаешь? Когда звёзды сходятся и шепчут: «Пора, брат, пора! Куй железо, пока горячо!». Ты со мной или без меня? Помнишь, о чём я тебе говорил?

Я не помнил. Смутно – какой-то гундеж в машине и слюни во все стороны. О чём конкретно речь шла – не имею понятия. Я тогда крепко думал о своей незавидной судьбе и на отца злился, как вепрь, попавший в яму.

Виталя на меня плюнул, видимо, поняв, что с этого края не будет нифига. И пока я размышлял, нужно ли это мне всё, он куда-то исчез.

И как только Виталий скрылся с глаз моих долой, тут же меня начали терзать смутные сомнения и жуткие подозрения.

Он же не зря к Илонке цеплялся. Судя по всему, она ему отдавила ко-ко однажды. А поэтому он какой-то реванш собрался брать.

Поняв это, я заметался по большой площади, сильно переполненной народом, который вмиг перестроился, и когда не стало зрелищ, переключился на горячительные напитки, жратву и дикие танцы с криками, воплями и чьими-то лифчиками, что взлетали до потолка и браво зависали на раскидисто-рогатой люстре с хрустальными подвесками.

Илону я нашёл вовремя: Виталик, по всей видимости, вознамерился сделать что-то нехорошее, поэтому я долго не думал – кинулся девчонку спасать.

К сожалению, она мой жест доброй воли не оценила – снова ускакала в неизвестном направлении, а я остался стоять с протянутой рукой, как жалкий проситель.

– Аха-ха! – захлебнулся восторженным смехом горе-любовник Виталя. – Как она тебя сделала, а? Вот же, Дояркина, мало её в детстве пороли, не чувствуется твёрдая мужская рука в её воспитании. Что с дикарки из Муходоевки взять? Все они такие, понаехавшие! Надо чем посущественнее потрясти, чем пустой ладонью, друг Богдан!

Я поморщился. Определение «друг» в исполнении Виталика мне не понравилось. Какой он мне друг? Так, даже знакомыми нас можно назвать с большой натяжкой.

– И на чём ты её отвозить собрался? – гудел он мне на ухо, буквально подпрыгивая, чтобы до уха моего достать. – На кось-кось посадишь? Я б хотел на это полюбоваться!

Чёрт. Я и забыл, что без машины. Припёрся сюда, поддавшись на уговоры этого типа, который чем дальше, тем больше казался мне мерзким и гадостным. Не зря от него Илона бегает. И, наверное, именно поэтому от других парней она шарахается тоже.

– Слушай, – постарался я отойти от него подальше, чтобы ненароком не испачкаться: слишком уж он смердел своими речами и на говно исходился, – давай я сам как-нибудь разберусь, что мне делать. Можно подумать, твоя машина – единственная в городе-миллионнике. Отвали, а? По-хорошему прошу.

Глава 5

Ванная комната – благословенное место. Почти тихо, вода, прохладно и присесть есть где. Я взгромоздилась на стиральную машинку и прикрыла глаза. Всё будет хорошо. Здесь можно пересидеть. В крайнем случае, заберусь в ванную и лягу. Полотенце постелю, чтобы мягче было. Или теплее. Я ещё не определилась.

К сожалению, счастье длилось недолго.

Вначале ручку двери дёрнули. Ну, нормальные люди поняли бы, что комната заангажирована, и пошли бы восвояси. Но тот, кто стоял по ту сторону, мыслил иначе.

Раздался стук – отрывистый, но очень решительный.

– Занято! – рявкнула я, проклиная всё на свете. Ну всё ведь так хорошо складывалось. Нет же, у всех нормально, а у меня – как всегда.

– Илон, ты тут прячешься, что ли?

Я чуть не застонала, когда услышала этот голос. Красивый, как и его обладатель. Когда лица не видишь, находятся другие достоинства, на которые внимание обращаешь. Фантазия, вырвавшись на волю, сразу же нарисовала картину, когда этот самый голос называет меня по имени, а я…

– Илона, открой!

Ничуть не хуже он моё имя произносит, чем в фантазиях, правда, там получше воображалось. Не хватает страстности в интонациях.

Пришлось себя притормозить. Зачем о таком думать? Я ведь убежала от него, поэтому нечего сочинять того, чего нет и никогда не будет.

– Слушай, ты куда-то шёл? Вот и иди, иди дальше, не останавливайся.

– Не могу, – сказал он почти душевно.

– Почему? – тяжело вздохнула я, понимая, что переговоры продлятся.

– Потому что я тебя искал – раз, и мне нужна ванная комната – два.

Купаться собрался? С него станется. И так видно, что он здесь случайно залетевший в курятник орёл.

– Быстро заходи! – шиплю я, затаскивая его за руку внутрь, закрываю дверь на защёлку, а только потом понимаю, как это вообще смотрится со стороны.

Судя по всему, Богдану это понравилось. Он нависал надо мной и рассматривал с удовольствием. Места тут не так уж и много, поэтому мы почти прижаты друг к другу, не хватает несколько сантиметров для приличий. Не знаю, откуда это во мне, но я зациклилась на этих сантиметрах намертво, а поэтому попятилась и упёрлась задницей в бортик ванной.

– Ты всё не так понял, – пискнула и закрыла глаза. Его слишком много. Он подавляет. А я, дура, мало того, что дверь своей рукой закрыла, так ещё и в ловушку сама себя загнала: мимо такого тела не пройдёшь, если оно не захочет выпустить.

– Ты тоже, – голос над головой прозвучал спокойно, и я рискнула открыть один глаз, а затем второй.

Богдан отвернулся к раковине, открыл кран и деловито вымыл руки.

– Кровь, – охотно пояснил он, – я твоему поклоннику нос расквасил.

– Витале, что ли? – оживилась я. Вот же: пропустила шоу века, пока искала надёжное убежище.

– А у тебя их тут толпа? – поинтересовался крутой мужчина из сладких грёз и кинул на меня заинтересованный взгляд.

– Ни одного, – тряхнула я хвостиками. – Я вообще сюда за компанию с Людкой пришла. Ей одной как бы страшно, а вдвоём вроде бы как нормально. В результате я всё равно не нужна даже как страховочный канат. А Виталик… скажем так: мы не нашли общего языка, поэтому находимся в непримиримых отношениях. Если бы знала, что он сюда заявится, точно никуда бы не пошла.

– Ты от него прячешься? – вытирает Богдан руки полотенцем.

– В том числе. Решила отсидеться. Слишком бурная вечеринка получается, я такое не люблю.

– А что любишь? – присаживается он рядом на бортик ванны. Места по-прежнему не добавилось, поэтому мы сидим бедро к бедру, тесно прижатые друг к другу.

Это не добавляет мне уверенности. От Богдана пышет жаром и опасностью. Точнее, он ничего не делает: ни по коленке меня не пытается погладить, ни руку на плечо закинуть, как делают многие парни, которые оказываются с девушкой рядом. Им почему-то кажется, что мы только спим и видим, чтобы с ними пообжиматься.

Но то, что он просто сидит рядом не умиротворяет, а наоборот – взвинчивает мой внутренний предохранитель до красной мигающей лампочки, которая сигналит, что лучше бы находиться от этого парня подальше.

– А тебе не всё равно? – спрашиваю, прикидывая, как сделаю рывок, открою защёлку и вывалюсь на волю из этого слишком маленького для нас двоих помещения.

– Ну, раз мы тут уже вместе прячемся, почему бы и не поговорить?

Я подозрительно на него кошусь.

– Ты прячешься?

– Да. Меня там, видишь ли, толпа жаждет убить, потому что я твоему поклоннику профиль подправил.

Врёт. Я прекрасно понимаю, что он врёт.

– Тогда счастливо оставаться, – я всё же делаю рывок, но не успеваю даже коснуться защёлки: Богдан хватает меня за талию и тянет назад. Я пытаюсь бороться за свободу, заезжаю ему локтём в бок.

Этот тип издаёт такой стон, что я пугаюсь: а вдруг я ему ребро сломала? Пытаюсь повернуться, чтобы посмотреть, что там, но он сжимает меня ручищами так, что становится буквально нечем дышать.

Глава 6

У меня не просто глаза из орбит полезли. Я вообще дар речи потерял.

Интересно, она действительно такая или придуривается со страшной силой? Если она думала, что тем самым меня отпугнёт, то ни фига она не угадала. Меня потянуло к ней ещё сильнее.

Я всё же надеялся на бриллиант, а не на фальшивку.

– Ну, я ж вроде не чужой? – спросил осторожно. – Мы ж вроде бы уже познакомились? – схватил я её за руку, не давая открыть дверь.

Илона пискнула разочарованно. Вот же: зайчик-побегайчик. А я серый волк, зубами щёлк.

– Ты не бойся меня, ладно? – сам не знаю почему, но мне хотелось её успокоить, усыпить бдительность, чтобы доверилась, перестала иголки выпускать, как ёжик.

Я прислушивался к ней, присматривался. И не чувствовал фальши. Но если она не врёт, то таких уже давно не делают.

– Это невозможно, – продолжает она вжиматься в дверь спиной, и я понимаю: это для того, чтобы от меня подальше держаться. – Ты слишком близко, а поэтому я не чувствую себя в безопасности. Да ещё дверь закрыта, а ты всеми способами не даёшь её открыть.

– Не хочу, чтобы нам мешали, – что я несу? Кажется, она пугается ещё больше. – Разговаривать не мешали, – уточняю и делаю обманное движение.

Илона снова пищит. Хорошо хоть не орёт, а то б сейчас здесь очередной концерт по заявкам охочих до сенсации зрителей организовался.

Я снова хватаю её за талию и легко сажаю на стиральную машинку.

– Вот так лучше? Я не так близко, ты на пьедестале. Девочки любят, я знаю, находиться повыше, чтобы видеть получше. Можешь даже встать во весь рост – будешь как на подиуме.

– Ага. Это чтобы я головой о потолок двинулась и тёпленькая к твоим ногам упала, или чтобы под юбку было легче заглядывать?

Невозможная. Я рассмеялся. Ну, смешно же!

– Тогда просто сиди. Хочешь, я тебе полотенцем коленки прикрою?

Это был обманный ход, но Илона повелась: судорожно потянула юбку вниз. Зря старалась: колени у неё и так прикрыты. Юбка на ней прикольная – клетчатая, в складочку, как у школьницы. Ещё б гольфы напялила, как в японских мангах.

– Ты мне объясни: зачем нам здесь сидеть?

Не смирилась, на мой миролюбивый тон не повелась. А я вдруг понял: мне нравится. Вроде бы ничего такого не происходит, а уходить отсюда не хочется. Там всё по-другому, не так, как здесь, когда мы одни, лицом к лицу, глаза в глаза.

Странно, но хочется узнать эту девочку получше. По душе она мне. Что-то такое торкает даже в таком цинике, как я.

– Бытует мнение, – начинаю я издалека и задушевно, – что люди в экстремальных условиях ведут себя по-другому. Более искренними становятся, более открытыми. Особенно, когда вдруг оказываются перед лицом опасности или в замкнутом пространстве, один на один со своими мыслями и друг с другом. Представь, что мы попали на необитаемый остров или в бункер. Выхода нет, спасения нет. Есть только этот остров, эта комната и мы.

– Страшно, – ёжится она и обхватывает руками свои плечи. – Ну тебя. Я б не хотела оказаться в подобной ситуации. Лучше всегда иметь выход. Возможность убежать, скрыться, найти место получше и побезопаснее.

– Ну, это что-то вроде игры. На самом деле ты знаешь, что есть дверь. Стоит только открыть щеколду, как выберешься «на волю», где куча не совсем трезвых людей, которым нет до тебя ровным счётом никакого дела. Ну, разве что кое-кому. Как я понял, ты бы не хотела с ним встречаться и беседовать.

– Нет, – Илона ёрзает, устраиваясь поудобнее.

– Тогда играем? Ты и я? Будем знакомиться, чтобы стать не совсем чужими, раз уж нас угораздило сюда попасть.

Я усаживаюсь на бортик ванной. Стараюсь сесть так, чтобы видеть девчонку. Не совсем удобно, зато хорошо вижу её лицо.

– Тогда ты первый, – хитренькая блондиночка. Но я как мужчина готов ей в этом уступить. И не только в этом, но признаваться не буду.

– Богдан Островский, двадцать пять, ведущий топ-менеджер в компании, название которой тебе ровным счётом ничего не скажет. Работаю в отделе IT-технологий, занимаюсь разработкой компьютерного и не только софта.

– Программист? – морщит она нос и немножко лоб.

– Не совсем, больше экономист, прогнозист и продавец, если говорить на совсем простом языке. Твой ход.

– Илона Бояркина, двадцать, студентка, экономфакультет. Люблю маму, цифры, музыку Баха, собак. Подрабатываю в кафе три раза в неделю по вечерам.

Она задумалась, снова сморщила нос. Забавная привычка. Вот уж кто не боится морщин. Её это не заботит. Может, потому что ей всего двадцать. Хотел бы я посмотреть на неё в двадцать пять, а лучше – в тридцать. Останется ли это у неё, или она, как и многие женщины, станет фанатом гладкой кожи, будет таскаться по салонам красоты и разглядывать с ужасом в зеркале первые морщинки?

– Сложно о себе рассказывать, – словно жалуется Илона. – Одна банальщина на уме, и сразу мысли: я что, такая скучная? Или вот она – жизнь на ладони: положил, а смотреть не на что.

– Это потому что мы толком не познакомились, – успокаиваю я её. – Когда люди долго общаются, у них либо находится куча новых событий, которыми они хотят делиться друг с другом, либо наоборот: им становится скучно, плоско, не о чем поговорить. Вот совсем как сейчас. Но сейчас – это кажущаяся пустота, понимаешь? У нас внутри много-много разных потаённых ящичков, где прячутся секреты, желания, осколки жизни. И всё дело лишь в том, захотим ли мы выдвинуть хоть какие-то из них, чтобы если не дать допуск в свой внутренний мир, то хотя бы приоткрыть дверцу.