Рецепт моего (не)счастья

Глава 1

Хотите знать рецепт, как притянуть к себе внимание сильного пола?

Записывайте: мужчину нужно ошарашить.

Все эти: путь к сердцу мужчины лежит через желудок, восторженные ахи и косьба под дурочку тоже не плохи, но чтобы уж наверняка – тюк по темечку, ухватила за то, что там в наличии (если что, я о шевелюре!) и потянула мамонта в пещеру, пока он не очухался, пребывая в прострации от твоего несравненного шарма.

Девушке вообще стоит только захотеть – и нет недостижимых целей. Это мужчины при малейшем препятствии скорбно хмурят брови, заливают «горе» водкой или предпочитают стоять в позе страуса, у которого голова сквозь песок доходит до земных недр. Всё, что угодно, только бы не решать проблемы, которые кажутся им непосильными, а на поверку – тьфу! Выеденного яйца не стоят.

Впрочем, я отвлеклась. Итак: о-ша-ра-шить!

– Не пью, не курю, глупостями не занимаюсь, – сказала я в тот знаменательный день, как только объект мужского пола кинул на меня заинтересованный взгляд.

– Совсем-совсем не занимаешься? – тут же подскочил он, как боевой кузнечик, громко хлопая коленками.

Ну, понятно. Зацепился за «больное»: пить-курить его не впечатлило.

– Совсем! – отрезала я и бойко тряхнула хвостиками.

Главное – не выказать свой интерес. Объект сразу мне понравился. Высокий, статный, темноволосый. А глаза у него – синие омуты, способные загипнотизировать и засосать, как непроходимые болота. Вон, уже половину женского народонаселения засосало по самое не могу, готовы к его ногам рухнуть, заискивающе в глазки заглядывать, и в рот тоже.

Но объект к повышенному вниманию к своей персоне явно привык, а поэтому скучал, как пережравший леопёрд. Такого ещё заставь пробежаться – фиг, не поднимешь, чтобы пузо растрясти.

Впрочем, «пузо» – это оборот речи к его пресыщенностью жизни относящийся. Пуза в худощавой фигуре и не намечалось – сплошные мышцы. Видимо, мальчик активно работает над своим внешним содержанием. На счёт внутреннего я ещё не определилась: слишком мало вводных данных.

Объект в нашей разношёрстной компании появился впервые и сразу же вызвал фурор. Бастионы сдавались без боя. Намечалось два грандиозных скандала в уже почти парах, потому что девушки вдруг застыли, открыв рот, зависли и чуть ли слюну до пола не пустили. А всё из-за этого почти брюнета с синими очами.

Его приволок мой идейно-личностный оппонент Виталик Педальников, который пытался меня соблазнить, но получил от ворот поворот, а поэтому воспылал ко мне лютой ненавистью отверженного возлюбленного, хоть чувствами от него не пахло даже при попутном ветре. Воняло от него душком неблагородного происхождения. Гнилой пацан, мелочный и мстительный. К счастью, я не одна попала в его личный чёрный список: нас, отказавших ему, оказалось предостаточно, так что Виталику, конскому Педалику, было чем заняться на досуге.

Сегодня, видимо, он решил убить всех врагов одним ударом. И для этого он внедрил в нашу среду оружие массового поражения в виде маскулинного объекта, способного снести башню почти у всех особей женского пола.

Но анализ не моя сильная сторона. На тот момент я два плюс два ещё не сложила, а поэтому сделала стойку. Ну хорош-ш-ш, ну хорош-ш-ш же, гад! Просто глаз не отвести, если позволить себе пялиться, как некоторые.

Но я не из того теста. Меня мама учила: девушка должна быть недоступной, как королева. Это мальчики обязаны виться вокруг, а не наоборот, поэтому я слыла недотрогой, и всем давала понять: я не такая, не жду трамвая, но руки прочь, я не девушка на одну ночь!

До двадцати лет я умудрилась сохранить стойкость духа и преданность идеалам, не поддаться на провокации, хоть сама провоцировала слегка и троллила всех, кто невзначай попадался под руку. Так, чтобы тонус не потерять и навыки боевого искусства очаровывать не растерять.

Как-то никто глубоко меня не цеплял. Мальчики попадались милые, интересные, назойливые или с душком, как Виталик. Но ни один из них не бил под дых. Не то что этот неопознанный объект, чьё имя я не удосужилась запомнить, хоть уверена: Педалик его представлял, как только они ввалились на вечеринку, посвящённую не понятно какому случаю. Возможно, первой пятнице на неделе.

А что? Выходные впереди, жизнь прекрасна, скоро летняя сессия, а потом – каникулы. Конец мая пах романтикой, когда у девочек юбочки становятся короче, а у мальчиков – глаза ярче.

Секс, секс, секс – стучали каблучки по асфальту. И даже я, ничего не знающая о сексе на практике, ощущала флюиды, которые можно из воздуха черпать ложками и намазывать на хлеб как красную икру: вкусно, неизбито, не совсем доступно, но хочется.

К двадцати годам я мнила себя маститым теоретиком, раздающим советы подружкам с видом великого эксперта. У каждого своё призвание. Я же считала, что знаю о взаимоотношении полов всё, и могла поделиться рецептом женского счастья.

– А по-моему, это глупость – не заниматься глупостями. Если не в молодости, то когда? – присоседился ко мне объект всеобщего внимания.

Есть контакт! Но я на него не смотрю, делаю вид, что он мне не интересен, и сейчас главное – палку не перегнуть.

– По-моему, тут полколхоза только и ждёт, когда ты займёшься с ним глупостями, – пробормотала я меланхолично.

Глава 2

Богдан

Я вообще не понял, как попал на это уныло-убогое сборище, где тусовались преимущественно студенты. Чувствовал себя явно лишним на этом празднике жизни – раз. Скучал безбожно – два.

Приволок меня сюда Виталий – шапочный знакомый, практику в нашей фирме проходил. Несколько раз мы пересекались по работе, однажды зависали в ночном клубе, а сегодня столкнулись буквально случайно.

– Слушай, развлечься не хочешь? – спросил Виталий, вцепившись в меня, как клещ.

Я пребывал в мерзком расположении духа, поругавшись в очередной раз с отцом. Он давил, я отбрыкивался. Он атаковал, я пытался уйти из-под удара. Наши отношения достигли апогея и критической точки невозврата, когда либо взрыв и пропасть, либо сдаться и лечь под него, как гулящая девка, у которой больше нет никакого выхода.

– Зелёный неотёсанный прыщ! – орал отец в экстазе. – Ни созреть толком, ни пользы принести! Зато гонору, как и полагается! Но пока ты созреешь, всё лучшее уйдёт из-под носа, хватишься локоток укусить, а не достать!

Я слушал его с глухой тоской и раздражением. Мы не сходились во взглядах на ведение бизнеса. Он считал, что я не дорос. Я считал, что он застрял и вскоре его устаревшие методы приведут к необратимым последствиям.

– Щенок ты ещё батю учить! – брызгал он яростно на меня гневом. Пылал праведно, не желая ни доводов моих слушать, ни аргументы принимать.

Я в очередной раз плюнул и ушёл, громко хлопнув дверью напоследок.

– Ну так что? – вырвал меня из нерадостных мыслей Виталий.

Я посмотрел на него как на пришельца из космоса. Кто этот человек и что он от меня хочет?

Развлекаться у меня желание отсутствовало, но смыть послевкусие отцовских нравоучений и очередной порции унижения в наличии имелось. Но я колебался. Не любитель я пускаться во все тяжкие. К тому же… я этот этап благополучно оставил позади в дни своего бурного студенчества. Кое-что отучило меня совершать опрометчивые поступки.

– Там девчонок – море! – расписывал мне сомнительные достоинства какого-то непонятного мне пока сборища этот полузнакомый парень.

Девчонки меня тоже мало интересовали. В том смысле, что, не обделённый женским вниманием, я… наверное, зажрался. Потерял вкус ко всем этим ахам, вздохам, преклонению.

Природа на мне не отдохнула – отдала щедро все достоинства от родителей и почти не оставила недостатков. Я взял от отца с матерью всё лучшее. Кроме одного: характер мне достался мерзкий. От бати, который по какой-то ошибке считал себя образцом, даже эталоном, во всех возможных смыслах. Возражать ему никто не смел. Кроме меня, конечно. Именно поэтому мы и бодались, как два горных козла, что сцепились рогами и, может, уже б разбежались в разные стороны, только эти самые рога спаяли нас намертво и никак отпускать не желали.

Выход я видел один: остаться без крутого навершия, что, по умолчанию, не красило ни одного мужчину, хотя семейное украшение нашего рода к женщинам никакого отношения не имело. Больше – символ упрямства и ода непробиваемой тупости, когда никто не желал уступать.

Я считал, что отцу надо бы немного подышать воздухом новых веяний и изменить взгляд на ведение бизнеса. Отец был свято убеждён, что я молокосос, который ничего не понимает и обязательно просрёт дело всей его жизни.

– У меня деловое предложение, – перешёл в атаку этот навязчивый Виталик. – А давай мы девчонок кое-каких обуем? В том смысле, что опустим? С небес на землю? Спорим, тебе слабо? Ты небось слишком правильный, папу во всём слушаешься?

Не знаю, что сработало. Видимо, упоминание «папы», которого я слушаюсь. Возможно, этот гад просто пальнул наугад и попал в самое больное место. И на меня накатило со страшной силой, как литр водки без закуски.

– Не слабо. Пошли твоих баб охмурять. Или обувать. Или раздевать. Без разницы и без канонической последовательности действий.

Кажется, я слишком умно завернул – Виталик завис, но успел вовремя отмереть и показать мне два больших пальца. Мол, сэр идиот одобряет!

И он потянул меня куда-то. Запихнул в собственную машину и вёз, всю дорогу брызгая слюнями, рассказывая что-то о бабах, но я его толком не слушал. Снова вывалился из пространства, продолжая мусолить всё одни и те же безрадостные мысли.

По всему выходило, что нужно было рвать когти. Сбрасывать рога, выдирать их с мясом и гордо уходить в закат, окончательно расплевавшись с родителем.

Это означало только одно: поддержки мне не видать, родитель предаст меня анафеме, а смогу ли я с нуля, собственными силами, встать на ноги – большой вопрос из вопросищев.

Да, как бы я с батей не бодался, стоило признать: у кого деньги, тот и сила. А тому, кто привык к деньгам (а я всё же привык – надо быть честным), клянчить с протянутой рукой на паперти не пристало. А без папкиной поддержки именно так и будет. Заём в банке под проценты, риск и всё те же сомнения: а получится ли? Вот папка обрадуется, если я облажаюсь!

– Приехали! – распахнул передо мной дверь автомобиля Виталик, будто я принц элитных кровей. Впрочем, может, именно так он меня и воспринимал.

Я смутно догадывался: это какая-то жуткая подстава с его стороны. Слишком уж он прилипчиво-навязчив, но, пребывая в раздрае чувств, не сосредоточился на этом моменте. А зря. Поэтому всё покатилось, как сломанное колесо под уклон. Но понял я это далеко не сразу. Скажем честно: слишком уж не сразу, потому что катиться без тормозов – это иногда здорово.

Глава 3

Илона

Я вдруг поняла: не очухаюсь, стану ещё одной жертвой этого шикарного самца. А мне не нужно. Без него хватает в жизни потрясений. А этот образец, безусловно, достоин бархатной подушечки и места в музее под стеклом, но лучше пусть его охраняют другие девичьи руки, а то как бы остатки мозгов не растерять, пока будешь бдить.

Я потянула руку на себя. Он сжал мою ладонь сильнее, не желая отпускать добычу. Похвально. Зачётно. Молодец. Захват у него что надо. Вот так наивные птички попадаются в силки и погибают, а волки остаются сытыми. Потому что когда в птичке полсотни кило весу, наесться можно без проблем.

– Не будет ли так любезен многоуважаемый сэр, – делаю ещё один заход освободить собственные пальцы, зажатые в капкан мужской ладони, – отдать то, что принадлежит мне и только мне?

– Нет, – говорит этот наглец, пожирая меня взглядом голодного удава.

Что, собственно, происходит? Ну не могла я его впечатлить настолько!

– Почему нет-то? – пыхчу я и понимаю: за нашим противоборством следит весь колхоз, за исключением упитых вусмерть и тех, кто всё же занят друг другом – такие тоже тут имеются. Не все ж пали жертвой неземной красоты пришельца с неведомых планет.

– Потому что Золотая Рыбка должна исполнить три желания.

Я даже зависла на миг, чем этот гад воспользовался: обхватил мою ладонь понадёжнее и большим пальцем, словно невзначай, по запястью прошёлся. Видимо, отрабатывал на мне навыки эротического массажа в потенциально эрогенных зонах.

Со знанием дела так проделывал он этот трюк. Без сомнений, у него богатейший жизненный опыт и нет недостатка в подопытных, которые во благо науки ему не только запястья для поглаживаний подставляли бы.

Но я ж не эти. Не те, которые в ноги – бух! И в глаза заискивающе – глядь!

– Хорошая попытка, – благосклонно соглашаюсь я, делая вид, что расслабилась и «поплыла».

Последнее – недалеко от истины, но какой настоящий боец покажет, что близок к поражению? Лучше усыпить бдительность и предпринять отчаянный бросок, чтобы обхитрить противника и попытаться хотя бы свести счёт вничью.

– Только я не Золотая, и даже не Серебряная. И совсем не рыбка, зайчик, кролик и прочая фауна. Я, знаешь ли, человек, и никакие желания исполнять не обязана.

– Почему не золотая? – возражает этот самец спокойно и свободной рукой любовно мой хвостик оглаживает.

Ну, так-то да. Я блондинка. Натуральная. Но вопреки всем бытующим мнениям, тупостью не страдаю, хоть и прикинуться недалёкой для девушки иногда – святое дело. Особенно, когда идёт вот такая массированная атака по всем фронтам.

Я томно похлопала ресницами, давая понять, что поглупела в момент на сто пятьдесят пунктов. Кабальеро, судя по выражению лица, мой маневр понравился. Глаза у него сверкнули, но лучше б я этого не видела, потому что оружие массового поражения, как оказалось, не только у девочек в закромах. У таких, как этот Богдан, тоже ничего так – впечатляет.

– И желания исполнить обязана, – заявляет он проникновенно, чем очень даже отрезвляет.

– Без всяческих сомнений, – делаю я радостное лицо и одномоментно лягаюсь, как лошадь. Ещё ни один кабальеро, получив по коленной чашечке, не смог удержать вожжи в руках, а лицо на месте.

Бодя не стал исключением. Я понимаю: ему больно, но рука моя получила свободу – цели своей я добилась.

– Прости, – покаялась я очень искренне, а затем, послав воздушный поцелуй и отвесив что-то вроде книксена, решила делать ноги.

Ноги сами по себе делаться никак не могли – я всё же студентка, поэтому растворилась в толпе, если можно так сказать, пока мой оппонент приходил в себя и не очухался.

Слоновьего топота за спиной я не услышала, а поэтому решила, что клиент отсох. Ну, с такими, как я, проблемными или, как говорил однажды Виталик, стоя коленками в луже, больными на голову, возиться – себе дороже. Всегда есть объекты посговорчивее, поласковее и доступнее.

Я, правда, считаю по-другому. То-то он до сих пор бесится да круги вокруг меня наяривает – видимо, нравятся ему не совсем здоровые. Извращенец он, походу. А господин Богдан – нормальный, сразу сообразил.

Я так и не поняла: успокоилась или огорчилась, когда избавилась от него.

Люду, мою подругу и соседку по общежитской комнате, я нашла на кухне.

– Хватит зависать, – зашипела я, выдёргивая её из объятий какого-то хлипкого мачо. – Пора домой!

– Бояркина, ну ты совесть имеешь? – воззвала она к тому, что у меня если и имелось, то в весьма малых количествах. – Мы ж собирались здесь на всю ночь остаться, помнишь? А утром на метро добираться.

Помню. Но как-то я вдруг поняла, что концерт окончен, актёры устали и не готовы больше развлекать публику, даже если им приплатят дополнительно. И всю ночь здесь ныкаться по углам мне не улыбалось.

– Я домой хочу, – состроила я печальную мордочку лемура. Обычно на Люду мои обезьяньи ужимки действовали, но, видимо, всему есть предел.

– А я не хочу! – легонько толкнула меня Людка, но лучше бы ударила, честное слово. А то это выглядело, будто она назойливую муху гоняет, а та никак не хочет отлипнуть.

Глава 4

Богдан

Она ломала все возможные стандарты.

Мне двадцать пять, и девушек я повидал всяких. Признаюсь честно: не все падали к моим ногам. Были те, кто знали себе цену и набивали её до высот Эвереста. Вели тонкую игру, умели зацепить за живое, а точнее – за то самое, за что всех мужиков цепляют, и водили, как козлов, на верёвочке, чтобы в итоге поиметь гораздо больше, чем они сами могли предложить.

Жадных до наживы, меркантильных особ я научился вычислять далеко не сразу. На одной из таких чуть не женился почти сразу после института.

Тогда вмешался папа и жёстко поломал мне картину мира, но зато наглядно показал, что не всё то золото, что блестит и щедро рассыпает вокруг себя флюиды полового притяжения.

Не уверен, что я отцу благодарен за то, что он вовремя открыл мне глаза. Лишаться иллюзий порой больно, а когда применяют шоковую терапию, ещё и жестоко. Так недолго и сломаться. Однако, я выжил, но ко всем танцам вокруг моей особы с тех пор относился с прохладцей, и уже не давал никому возможностей меня охмурить, окрутить, одурачить.

Но и на солнце бывают пятна, случаются затмения, когда разум, скуля, отползает в сторонку, и на сцену выходят инстинкты, что пинком победителя посылают в далёкий эротур все доводы рацио, которое всё же робко пытается урезонить расходившиеся гормоны.

Илона казалась не такой. Ну, девочка же совсем, молоденькая. Первокурсница, что ли… надо б узнать. Вдруг ей ещё восемнадцати нет? Хотя вряд ли, учитывая сборище, что собралось на этой «хате», кстати, вполне приличной.

Видимо, кому-то скучно, как мне, и вполне устраивает весь тот разношерстный сброд, что собрался под крышей этого гостеприимного дома.

Илона выглядела свежо и мило. Личико «сердечком», глаза распахнутые. Минимум косметики, а ещё эти хвостики, что мигом срезают возраст и опыт, если он у неё, конечно, имеется в анамнезе.

К тому же, блондинка. Как говорил всемирно известный ослик Иа: «Мой любимый цвет». Да, у кого какие слабости. А я вот тащился по блондинкам. Питал слабость. Нравились они мне. Причём натуральные, а не крашеные – я их издалека научился различать.

Короче говоря, она меня зацепила. Намертво. Впилась не пойми чем, и я сдался, понимая, что, возможно, всё не так, как видится, однако разум, получивший нокаут, больше признаков жизни не подавал. Или притворился, зараза, давая волю инстинктам, чтобы потом вынырнуть и ответственно заявить: «А я предупреждал!».

Когда она буквально силой от меня отбилась, я взял тайм-аут. Взвесил все «за» и «против» и отдышался. Даже помедитировал: а стоит ли?.. Нужно ли?..

И тут подскочил ко мне Виталя.

– Видел? Коза на патефоне. Всегда такая. Динамщица, падла! Вот таких нужно уму-разуму учить и на место ставить! Звёздный час, понимаешь? Когда звёзды сходятся и шепчут: «Пора, брат, пора! Куй железо, пока горячо!». Ты со мной или без меня? Помнишь, о чём я тебе говорил?

Я не помнил. Смутно – какой-то гундеж в машине и слюни во все стороны. О чём конкретно речь шла – не имею понятия. Я тогда крепко думал о своей незавидной судьбе и на отца злился, как вепрь, попавший в яму.

Виталя на меня плюнул, видимо, поняв, что с этого края не будет нифига. И пока я размышлял, нужно ли это мне всё, он куда-то исчез.

И как только Виталий скрылся с глаз моих долой, тут же меня начали терзать смутные сомнения и жуткие подозрения.

Он же не зря к Илонке цеплялся. Судя по всему, она ему отдавила ко-ко однажды. А поэтому он какой-то реванш собрался брать.

Поняв это, я заметался по большой площади, сильно переполненной народом, который вмиг перестроился, и когда не стало зрелищ, переключился на горячительные напитки, жратву и дикие танцы с криками, воплями и чьими-то лифчиками, что взлетали до потолка и браво зависали на раскидисто-рогатой люстре с хрустальными подвесками.

Илону я нашёл вовремя: Виталик, по всей видимости, вознамерился сделать что-то нехорошее, поэтому я долго не думал – кинулся девчонку спасать.

К сожалению, она мой жест доброй воли не оценила – снова ускакала в неизвестном направлении, а я остался стоять с протянутой рукой, как жалкий проситель.

– Аха-ха! – захлебнулся восторженным смехом горе-любовник Виталя. – Как она тебя сделала, а? Вот же, Дояркина, мало её в детстве пороли, не чувствуется твёрдая мужская рука в её воспитании. Что с дикарки из Муходоевки взять? Все они такие, понаехавшие! Надо чем посущественнее потрясти, чем пустой ладонью, друг Богдан!

Я поморщился. Определение «друг» в исполнении Виталика мне не понравилось. Какой он мне друг? Так, даже знакомыми нас можно назвать с большой натяжкой.

– И на чём ты её отвозить собрался? – гудел он мне на ухо, буквально подпрыгивая, чтобы до уха моего достать. – На кось-кось посадишь? Я б хотел на это полюбоваться!

Чёрт. Я и забыл, что без машины. Припёрся сюда, поддавшись на уговоры этого типа, который чем дальше, тем больше казался мне мерзким и гадостным. Не зря от него Илона бегает. И, наверное, именно поэтому от других парней она шарахается тоже.

– Слушай, – постарался я отойти от него подальше, чтобы ненароком не испачкаться: слишком уж он смердел своими речами и на говно исходился, – давай я сам как-нибудь разберусь, что мне делать. Можно подумать, твоя машина – единственная в городе-миллионнике. Отвали, а? По-хорошему прошу.