Глава 4 Зелье сварить – не напасть, как бы в зелье не пропасть

С учебными планами мне удалось разобраться довольно быстро. В конце концов, хоть я и ненавижу зельеварение лютой ненавистью, учили меня на совесть, и звание «Лучший зельевар Белого континента» я получила не за красивые глаза. Но тем не менее я уже полчаса тупо смотрела в свои пометки, пытаясь понять, какой идиот составлял учебную программу по моему предмету. Зелье от насморка? На выпускном курсе у боевиков? Вы серьезно? Или у меня что-то с памятью, или мое склерозное высочество все-таки учили немного иначе.

Очередной удар гонга, призывающий студиозов на обед, вывел меня из задумчивости. С учебными планами можно разобраться в другой раз, а для завтрашней лекции у меня есть кое-какие сюрпризы. Надеюсь, они заставят боевиков на время позабыть о желании сделать какую-нибудь пакость горячо любимому ректору. Ну а если нет, то, как выяснилось, отработками список наказаний для нерадивых студиозов в Академии стихий не ограничивается.

С этими мыслями я нежно погладила по корешку здоровенный фолиант с выгравированным на обложке названием «Статут». Наказаниям в нем уделялось три главы, и всего несколько пунктов требовали обязательного присутствия преподавателя. С трудом прогнав с лица кровожадную ухмылку, я взялась, наконец, за кипу корреспонденции.

Несколько свитков пришлось отложить в сторону. Разгневанные родители интересовались, почему их невероятно талантливое дитятко не попало в стены Академии. Откуда мне знать почему? Да и вообще, про подобные претензии в Статуте ничего не писали, стало быть, это не мои проблемы. Хотя для очистки совести в будущем поинтересуюсь у дядюшки, надо ли отвечать на такие письма.

Еще парочка посланий вызвала у меня нервный тик. Вдовы отдавших жизнь за правителя в последней войне просили принять их наследников в Академию без вступительных экзаменов. И, естественно, безвозмездно, то есть даром, ввиду оказанных короне неоценимых услуг. Я бы, пожалуй, и не против, но вот беда: последний военный конфликт, в котором участвовал Белый континент, случился сто восемьдесят лет назад. Рыбацкую фелуку чернаков штормом загнало в один из южных портов. Разумеется, никакие герои там жизнью не жертвовали. А до того была Последняя война, и деткам тех героев должно бы уже стукнуть века по четыре, как Па. Подавив недостойное желание посоветовать оборотистым вдовушкам получше учить историю, я написала десяток однотипных ответов с просьбой уточнить, в каком именно военном конфликте сгинули их кормильцы, и на том успокоилась.

В двух свитках, увешанных разлапистыми печатями Совета, как деревенская невеста бусами, у меня грозно требовали отчета о средствах, потраченных на ремонт второго корпуса общежития. Это надо будет тоже выяснять у Па. Во-первых, я в глаза не видела не только упомянутые средства, но и сам корпус. А во вторых, тут что, казначея нет? Или я еще и бухгалтерией должна заниматься?!

Наконец, разделавшись с бумажной волокитой, я с трудом разогнула спину и, весело похрустывая суставами, прошлась по обширному кабинету. «Проще десяток василисков завалить, – подумалось мне. – В этом проклятом кресле я наживу только чугунную задницу, артрит, геморрой и парочку неврозов». А кресло все так же маячило за спиной мрачной тенью, напоминая, что я еще и половину запланированного не сделала.

Еще через час мое вконец одуревшее от обилия информации высочество готово было схватиться с сотней василисков и Черным континентом в придачу, лишь бы получить повод убраться из ненавистного кабинета. И повод не замедлил представиться в лице профессора Карны, в очередной раз ввалившейся в дверь. Но я уже была в таком состоянии, что даже ей обрадовалась, как родной.

– Профессор Аленна, ваше присутствие…

– Иду! – перебила я, с трудом скрыв радость.

Если Карна и удивилась моей покладистости, то ничем этого не показала.

– С вами хотят посоветоваться целители, – холодно продолжила она, пока я выбиралась из-за стола. – Неизвестный состав зловредного зелья не смывается с кожи первокурсника никакими средствами.

– Да. У меня были мысли о чем-то подобном, – в гулких коридорах учебного корпуса наши шаги рождали громкое эхо, чему я была несказанно рада. Оно заглушало громкое бурчание в моем пустом животе: я благополучно не успела не только пообедать, но и позавтракать, а время близилось к ужину.

Карна не удостоила меня ответом. В полном молчании мы добрались до Больничного корпуса.

Седой целитель в светло-голубой мантии наклонил голову в знак приветствия:

– Лерра ректор, профессор Карна, прошу за мной.

Лаборатория здесь оказалась несколько приличнее той, в которой занимались студиозы, но все-таки гораздо хуже, чем у меня дома, не говоря уже о дворцовой. Различия, конечно, были ожидаемыми, но не до такой же степени? Весы, попавшиеся мне на глаза, куда органичнее смотрелись бы в музее. Впрочем, и разнообразием ингредиентов здесь тоже похвастать не могли. Надо будет выяснить, насколько это нормально. Неужели таким минимумом можно справляться с травмами, неминуемо возникающими там, где на маленьком клочке земли собраны пять сотен недоученных магиков?

– Профессор Аленна, – нарушил молчание целитель. – Я ознакомлен с вашими работами в области зельеварения и надеюсь, вы сможете нам помочь в нейтрализации этого состава.

Не буду описывать двухчасовые изыскания. Сразу скажу, что помочь им я не смогла, и в первую очередь потому, что в лаборатории отсутствовала половина общедоступных ингредиентов и инструментов, не говоря уже о редких. Пообещав подумать над проблемой в свободное время, когда оно у меня только появится, это свободное, я поплелась обратно в свой кабинет.

На этот раз меня никто не сопровождал, и, погрузившись в невеселые мысли, я спохватилась только, в третий раз пройдя мимо собственной двери по круговому коридору административного корпуса. А подумать было о чем. Я не раз и не два слышала, как ругался Па, подписывая огромные дотации на содержание «проклятой учебки», как он выражался. Конкретных сумм я, конечно, не видела, но чтобы вызвать такие эпитеты из уст моего всегда сдержанного родителя, который никогда не отличался скаредностью, нулей там должно было стоять очень много. Но обшарпанные стены и нищенская лаборатория громко заявляли о противном…

«Казначей ворует, что ли? – проворчала я. – Только этого не хватало. Правильно, у дядюшки амурные переживания, что ему до каких-то там счетов? Ну вот… Теперь придется проверять еще и финансовую отчетность!»

Сообразив, какие бумажные горы нарисовались в перспективе, я схватилась за голову: удирать надо отсюда как можно быстрее. Пока эта бумажная рутина не затянула меня, как гиблое болото. Сказано – сделано. Через несколько минут мое перепуганное высочество, смахнув в ящик стола остатки корреспонденции, шагнуло в портал.

* * *

А дома все так же удушливо пахло тухлыми яйцами и стояла гробовая тишина.

– Что за мерзость? Велела же духам проветрить, – поморщилась я и, только оказавшись в коридоре, сообразила, что источник мерзкого запаха – не лаборатория, а кухня. – Меня решили накормить помоями с ближайшей свалки?!

Пустой желудок протестующе забурчал, отозвавшись на такое надругательство режущей болью. Пообещав себе упокоить половину нерадивых духов, я поплелась на запах. Ну что ж. Нос меня не обманул: смердела, как последняя скотобойня, именно кухня. Но на этом хорошие новости заканчивались. Дело в том, что ее просто не было. Вместо нее мое ошалевшее высочество оказалось в филиале болота, с порога по колено ухнув в дурно пахнущую жижу. С отвисшей челюстью я минут пять обозревала царящий вокруг разгром, с трудом узнавая очертания знакомых предметов, вроде стола или плиты.

– Вы бы вышли оттуда, – тронула меня за плечо Оли.

– Что это? – я посмотрела на стоявшую у двери девчонку.

– Лесная свежесть, – пробормотала она, и глаза ее стали быстро наполняться слезами. – Только она не получилась…

Смирившись с тем, что осталась без ужина, я с громким чавканьем выдрала из густой массы ноги и выбралась обратно в коридор.

– Убрать! – искорка, призывающая духов, слетела с ногтя, а я смерила тяжелым взглядом найденыша. – Просила же не колдовать!

– Я и не колдовала, – она шмыгнула носом в последней попытке удержать слезы. – Только зелье хотела сварить. Из книжки…

– Говорила же тебе, не… – зарычала я, и тут же спохватилась. – Ну да… В лабораторию ты не пошла…

– Вы меня теперь выгоните? – таки разревелась Оли. – И магии учить не будете!

На кухне что-то булькнуло, да так громко, что я невольно обернулась, и…

Правильно… И, поскользнувшись на грязных ступенях, рухнула в новоявленную трясину, подняв тучу зловонных брызг. А две секунды спустя с визгом вылетела обратно, потому что какая-то дрянь чувствительно цапнула меня за задницу.

Пока мое ошалевшее от калейдоскопа событий высочество пыталось протереть глаза, чтобы выяснить, что за зубастая тварь вцепилась в царственную пятую точку, Оли заревела в голос. Похоже, девчонка решила, что теперь-то негостеприимная ведьма ее не только выгонит, но еще и побьет на прощанье.

Бросив бесплодные попытки соскрести с физиономии липкую массу, я попыталась на ощупь отодрать от себя зубы неизвестного монстра. Утешало только то, что веса зверя я не ощущала, в отличие от зубов, а значит, большим он быть не мог.

Вдоволь поелозив в грязи, я наконец нащупала нападающего. Им оказался флакон радужного зелья, который я, уходя из Академии, сунула в задний карман штанов. Когда мое неуклюжее высочество спланировало в болото, бутылка не выдержала соприкосновения с каменным полом и разбилась, воткнувшись осколками мне в зад. Представив, на что сейчас похож мой филей, а главное, руки, довольно долго елозившие по испачканной зельем одежде, я чуть не взвыла. Теперь вопрос стоял или – или. Либо мое раскрашенное высочество до утра найдет способ отмыться, либо об авторитете у курса боевиков можно забыть навсегда. Рычание, вырвавшееся из горла помимо воли, заглушили рыдания Оли.

М-де… Воспитатель из меня никудышный: напугала девчонку до истерики.

– Ну все, не хнычь, – пробормотала я, неумело погладив растрепанную голову грязными пальцами. Впрочем, на внешнем виде мелкой приблуды это никак не отразилось: ее и так окатило брызгами с ног до головы, когда мое неуклюжее высочество брякнулось в болотище на кухне. – Пошли мыться, что ли? А то духов распугаем.

– Простите! – еще громче завыла Оли.

Ничего не понимаю. Вроде пытаюсь утешить девчонку, а она только громче воет. Что я не так сделала-то?

– Успокойся. Все нормально. Кухню духи почистят. Ну разве что ужин сегодня задержится, так это ничего…

Рев поднялся такой, будто приблуда оплакивает всех померших родственников до седьмого колена.

– Ну хватит уже! – окончательно запуталась я. Эй, кто-нибудь! Как детей утешают?! Кажется, это невосполнимый пробел в моем образовании.

Оли вдруг обхватила меня руками, уткнувшись носом куда-то в район ремня:

– Бу-бу-бу…

– Прости, но я ничего не поняла.

Она задрала голову:

– Вы такая хорошая!

Я смутилась, не найдясь с ответом.

– Пошли мыться…

* * *

Загнав приблуду в ванну и получив твердое обещание не тонуть, не колдовать и не разрушать помещение, я сбросила грязные тряпки и встала под душ. Вода, стекающая мне под ноги темным зелено-бурым потоком, сильно пенилась, будто я вылила себе на голову бутыль с мыльным зельем.

«Интересно, что эта малолетняя экспериментаторша там наварила, – лениво подумала я, подставляя под теплые струи то один, то другой бок. – Лесная свежесть – зелье для детских упражнений, салатовая жидкость с легким ароматом лесных цветов. Как можно было превратить ее в дурно пахнущую грязь, да еще в таком количестве?»

Наконец, вода у меня под ногами стала прозрачной. Я извернулась, пытаясь рассмотреть повреждения на пятой точке. Ничего особенного, пара неглубоких порезов. Даже заживляющее зелье не понадобится: простейшее плетение справится. И с чего я решила, что мне в зад вцепился монстр? Наверное, от неожиданности.

Легко избавившись от незначительных повреждений, я выбралась из душевой. Большое зеркало отразило мое распаренное высочество во всей красе. Никаких намеков на то, что еще полчаса назад меня угораздило сесть на битое стекло, не осталось. «Всегда бы так… А то шрамов на шкуре гораздо больше, чем положено приличной принцессе, – подумала я, наткнувшись взглядом на парочку напоминаний о не слишком удачных схватках. – Æаль, что не все можно свести так же легко». Невольно провела пальцем по кривой отметине, протянувшейся поперек плеча, которую оставил василиск-мутант несколько недель назад. Всего-то несколько недель, а кажется, уже год прошел. Или два… Па со своей безумной идеей превратить непутевую дочурку в ректора, приблуда малолетняя, Карна, студиозы с этим проклятым зельем…

Зелье! Я в ужасе завертелась перед зеркалом, стараясь рассмотреть себя сразу со всех сторон. Ничего. Никакого намека на боевой раскрас дикарей. На меня не попало ни капли?! Да быть такого не может! Уж руки-то точно испачкала – прекрасно это помню. Но и пальцы радовали нежно-розовой распаренной кожей, никакого буйства красок.

«Приблудино болото!» – осенило меня, и я, в прямом смысле теряя тапки, понеслась на первый этаж, на ходу пытаясь попасть в рукава халата.

Кухня встретила мое всклокоченное высочество первозданной чистотой и блеском. Я с трудом подавила желание побиться дурной головой о свежевымытую стену: ну что мне стоило сообразить раньше?!

Хотя, может, это и не болото? Может, я действительно умудрилась не вымазаться? Впрочем, чего зря гадать, проще проверить. Я развернулась и зашагала к порталу.

Уж не знаю, что подумал старичок-целитель, когда в корпус среди ночи ввалилась босая лерра ректор в домашнем халате и с всклокоченными волосами. И не хочу знать, кстати. Вряд ли в его мыслях было хоть что-нибудь лестное для упомянутой лерры. Но он безропотно выдал мне требуемые образцы зловредного зелья и подтвердил, что ни чернака, ни моего ассистента отмыть так и не смогли.

Ничего не объясняя, я сунула в карман горсть миниатюрных флаконов и едва не бегом отправилась в обратный путь.

В душевой я соскребла немного начавшей подсыхать массы с валявшейся в углу одежды и минуту спустя испустила восторженный вопль. Творение приблуды начисто лишало радужное зелье всяких намеков на цвет. Я даже рискнула и окунула во флакон палец. Красочные разводы исчезли, стоило мне только намазать кожу вонючей массой и подержать под струей теплой воды.

Эйфория отступила, только когда я задумалась, каким образом доставить решение радужной проблемы в Академию. Не натирать же пострадавших моими грязными штанами, в самом-то деле?! Если для чернака кое-как сойдет, то ассистенту, как его там, явно не понравится совать голову в чьи-то портки.

– Оли? Ты там не утонула? – позвала я, сообразив, что в очередной раз забыла про героиню дня.

– Н-нет. Только холодно очень.

– Так выходи, если отмылась!

– А надеть что?

Вот любит она вгонять меня в ступор. Действительно, что на нее надеть? У меня же нет никакой детской одежды!

– Пока в моем халате походишь, – я щелкнула пальцами, отдавая приказ домашнему духу.

Девчонка приглушенно пискнула, видимо, появление в воздухе предмета одежды ей не понравилось, но пару минут спустя вышла ко мне. Рукава она кое-как закатала, а полы волочились за ней следом, как шлейф парадного дворцового платья.

Распорядившись насчет позднего ужина, я привела Оли в библиотеку и, усевшись за стол, взяла перо:

– Рассказывай, как ты умудрилась превратить кухню в болото.

– Я нечаянно, – снова насупилась она.

– Никто не собирается тебя ругать, – спохватилась я. Еще не хватало, чтоб девчонка опять разрыдалась. – Просто расскажи подробно. Что взяла? С чем смешала? В каких пропорциях?

– Я попорции не трогала, в кастрюле замесила, – уже спокойнее отозвалась мелочь, убедившись, что ее никто не собирается ругать. – Ну и делала все, как в книжке написано. Там пишут, мол, это варево пахнет хорошо. Мне не понравилось.

– Ладно, – вздохнула я, понимая, что простым способом ничего не добьюсь. Состав Лесной свежести я помнила прекрасно. И так же прекрасно знала, что в моих продуктовых шкафах не было и половины ингредиентов для этого зелья. Эх… Плакала моя свежевымытая кухня. – Ты как, не засыпаешь еще?

– Не-а, – она энергично замотала вихрастой головой. – Я днем спала.

– Тогда пошли.

– Куда? – забеспокоилась приблуда. – На улицу?

– Какую еще улицу? – отмахнулась я, давно отчаявшись понять, как работает голова у этой девчонки и что ее может в очередной раз напугать до икоты. – На кухню пойдем. Попробуем повторить твой подвиг.

– Вам понравилось? – разинула рот Оли.

– Ну не то чтобы очень… – Неожиданный вопрос застал меня врасплох. – Но интересно, как ты это сделала.

– А если опять напачкаю? – настороженно уточнила она.

– Пачкай, – я махнула рукой. – Пойдем уже. Будешь варить свою… Помойную свежесть.

– Помойную? – Оли хихикнула. – А я все вспоминала, чем это пахнет. Точно! Так помойка в селении пахла. Та, что за бойней. Тетя магичка, а почему в богатых домах такую вонь любят?

– С чего ты взяла? – опешила я.

– Ну так в книжке написано было. Что это варево наливают в плошки и ставят в погреб для хорошего духа.

– Ставят в погреб?… – на грани сознания забрезжила пока не оформившаяся идея. – Ну-ка, Оли, неси сюда свою книжку.

Девчонка едва заметно пожала плечами, явно не понимая, куда клонит мое ненормальное высочество, но за Букварем побежала.

Пять минут спустя я подтвердила ее сомнения в моем душевном здравии, захохотав, как бешеная гиена. Из глаз полились слезы, разболелся живот, заныли щеки, а я смеялась и не могла остановиться.

Оли смотрела на это буйство расширившимися глазами и даже, кажется, начала осторожно пятиться к двери. Это слегка привело меня в чувство, и я поманила девчонку пальцем. Она склонилась над книгой.

– Смотри. Тут страницы склеились. Ты начала варить Лесную свежесть, а продолжила вот это – самовосстанавливающуюся массу для питания домашних духов. Я только не пойму, откуда запах такой мерзкий. Ни то, ни другое так пахнуть не должно.

Приблуда, сдвинув бровки, сосредоточенно водила по строчкам пальцем.

– Это я виновата, что воняло, – она опустила голову, но я не дала ей в очередной раз разреветься, ободряюще потрепав по вихрам.

– Показывай.

– Вот, – Оли ткнула обломанным ногтем в последнюю строчку на странице. – Сухие яйца…

– Красных лесных муравьев, – не глядя, по памяти продолжила я. – Они так не воняют. Кстати, где ты их взяла?

– Так я про муравьев не видела, – хихикнула она. – Дальше там молоко было…

– Ну это уже из смеси для духов.

– Угу. А я подумала, что если подсохшие яйца годятся, то свежие будут еще лучше. В тесто-то завсегда утренние лучше вчерашних класть…

– Так ты туда перепелиных яиц натолкала? – снова захохотала я.

Она развела руками, и я, смеясь, притянула ее к себе, взлохматив короткие вихры:

– Это зелье назовут в твою честь. Пошли поужинаем, а потом попробуем его изобразить, Только на этот раз в лаборатории и без самовосстановления.

Загрузка...