Реванш

“Ты очень хороша в этом,” сказала Колби.

“В чем?” голос Маккензи звучал очень тихо и Колби отодвинулась от нее. Она взглянула на Маккензи и увидела в ее темных глазах отражение своих собственных чувств. Девушка тут же забыла, что она собиралась сказать.

Колби даже не знала, что собирается поцеловать Маккензи, пока их губы не оказались друг от друга на расстоянии миллиметра. Маккензи вдохнула, ее тело напряглось, а ладони нежно легли на предплечья Колби. Колби знала, что Маккензи пыталась остановить ее. Она знала это, но все равно поцеловала ее. В последний раз, подумала она, последний поцелуй, длящийся вечность. А затем все мысли вылетели из ее головы. Они вздрогнули, когда в воздухе засвистел и взорвался очередной фейерверк, но не прервали поцелуя.

Маккензи приоткрыла рот, впуская в себя язык Колби. Колби знала, что в любой момент Маккензи может оборвать поцелуй. Она знала, что они снова принесут друг другу извинения и сядут по разные стороны дивана. Поэтому, когда она положила ладонь на грудь Маккензи, то ожидала, что Маккензи остановит ее. Когда же этого не произошло, Колби надавила на нее сильнее, пока Маккензи не оказалась лежащей на спине. Колби легла сверху и быстро забыла себя в горячем пламени их поцелуя.

Сердце Маккензи билось так сильно, что Колби чувствовала его у своей груди. Ее губы приоткрылись, принимая Колби. Маккензи отвечала на поцелуй, прося большего, но Колби не могла забыть, что Маккензи сказала ей, что их короткая связь окончена. Колби замерла и приподняла голову. Раскрытые губы Маккензи были влажными от поцелуя. Глаза женщин встретились. Вихрь их возбуждения становился все сильнее. Все вокруг замедлилось, пока Колби опасалась, что Маккензи попросит ее отодвинуться.

“Раздвинь ноги.” Когда Маккензи осталась неподвижной, Колби снова повторила свою просьбу, на этот раз добавив короткое “пожалуйста.” Маккензи облизнула губы и развела ноги. Колби тут же пристроилась между ними. Их тела удивительно подходили друг к другу. Все, что ей нужно было сделать, это…

Осторожно. Одной мысли было достаточно, чтобы не спешить к неизбежному наслаждению, которого они обе хотели, по крайней мере физически. Она не прикоснулась к груди Маккензи так как хотела. Вместо это, Колби погладила ее шею, затем ушко и поцеловала так, словно это был их последний поцелуй – медленно, мягко, влажно и с невероятной любовью.

Она не знала как долго длился поцелуй – может час, а может минуту. В конце концов жар, исходящий от них стал нестерпимым. Колби боялась, что когда их поцелуй закончится, Маккензи понадобится секунда, чтобы вспомнить, что это было совсем не то, что, как она утверждала, она хотела. Маккензи приподняла свои бедра и прижала Колби к себе крепче. Колби прислонилась лбом к плечу Маккензи и старалась не замечать звона, раздававшегося у нее в ушах. Маккензи застыла. Колби сжала руки в кулаки за спиной Маккензи, пытаясь понять что происходит. Это не моя вина, нет?

В ушах Колби звенело, пока она пыталась взять себя под контроль. Она почувствовала как замерла Маккензи, зная, что это означало только одно – конец.

“Колби, мой телефон звонит. Мне нужно ответить, это может быть Ник. Прости.”

Колби кивнула и, хотя каждая клеточка ее тела кричала «нет», она отодвинулась от Маккензи и встала. Они старались не смотреть друг на друга, когда Маккензи поднялась и поспешила к звонящему телефону. Колби подошла к большому, в полную стену, окну. Телефон прозвонил еще раз, но она не слышала, чтобы Маккензи прошла на кухню.

“Эй?”

Колби обернулась, и увидела, что Маккензи смотрит на нее со странным выражением лица.

“Она захочет рассказать мне как прошел ее день. Это, наверное, займет пару минут, хорошо?”

Маккензи ушла прежде, чем Колби смогла ответить. Она стояла, недоуменно глядя на то место, где только что стояла Маккензи. Она получала от нее такие противоречивые сигналы. Она не собиралась жаловаться на это, но это приводило ее в замешательство.

Колби потянулась к шторам, чтобы закрыть их самой, не оставляя это на Маккензи. Туманный дым от фейерверков висел над деревьями. Колби прижалась разгоряченным лбом к прохладному стеклу и уставилась в никуда. Как она могла забыть о том, как идеально их тела подходили друг другу, или как сильное тело Маккензи прижималось к ее?

Колби почувствовала как заныло ее сердце при мысле о том, что все зашло слишком далеко. Она хотела от Маккензи гораздо большего, чем просто дурацкого реванша. Она должна сама прекратить все это, не дожидаясь, когда это сделает Маккензи. Она знала, что была в опасности. Было ошибкой считать, что они смогут стать просто друзьями.

*****

Маккензи замерла. Одна ее рука лежала на телефоне, другую она прижимала к губам. Она могла слышать запах Колби. Маккензи не знала был ли это запах лосьона или мыла, которым пользовалась Колби, но она знала, что никогде не устанет ощущать этот запах. И эта мысль пугала ее. Маккензи набрала воздуха в легкие и ответила на звонок.

Ник даже не поздоровался. “Где ты ходишь? Я звонил раз десять. Оливия уже в постели.”

“Мы смотрели фейерверк. Она еще не спит? Дай ей трубку.”

Маккензи села за маленький столик и прислонилась спиной к стене. Она слышала, как Ник говорил Оливии, что она хочет поговорить с ней. Улыбка на лице Маккензи появилась еще до того, как ее дочь произнесла свое обычное - “Привет, мам.”

“Как ты провела день, солнышко?” Оливия начала рассказывать ей обо всем, что она делала, ела, видела и слышала на ярмарке. Маккензи охала и ахала в подходящих местах, пока ее дочь, захлебываясь от восторга так, что ее с трудом можно было разобрать, рассказывала о том как она провела свой день. Через несколько минут возбужение Оливии улеглось, она стала говорить медленнее и вскоре Маккензи слышала только ее ровное дыхание.

“Она заснула,” прошептал в трубку Ник, и Маккензи услыхала звук закрывающейся двери.

Дверь в комнату Оливии всегда была закрыта. Вообще-то Маккензи, как и ее мать, никогда не закрывали дверь в свою спальню. Если Оливии что-нибудь понадобилось бы ночью, кто-нибудь из них всегда мог ее услышать. Маккензи хотела было напомнить Нику об этом, но передумала.

У Ника и Оливии могли быть свои правила. Она не должна вмешиваться, разумеется, если это не касается безопасности ее дочери. Тем более Оливия становилась взрослее и скоро ей понадобится свое личное пространство. Может, оно понадобится и Маккензи. Маккензи отбросила эту мысль, пока она не заняла все ее мысли.

“Звонили мои родители.”

То, с какой осторожностью Ник упомянул об этом, заставило Маккензи выпрямиться.

“Что они сказали?”

“Они хотели, чтобы мы встретились за ланчем завтра, а не в понедельник.”

Маккензи вздохнула с облегчением, что они не решили совсем отменить встречу. “Хорошо, но они должны прийти ко мне.”

“Ну, им известно, что я там больше не живу, поэтому они сказали, что предпочли бы встретиться у них дома.”

Маккензи нахмурила брови. Это напоминало очередную игру, в которую так любили играть Копленды с ней. И она не собиралась поддаваться.

“Плохо. Это я пригласила их, а не наоборот. К тому же, у меня гость и мне кажется, ей будет комфортнее здесь.”

“Ты ведь не собираешься втягивать в это эту женщину? Я думал, мы только собирались поговорить с ними?”

“Это они втянули ее, а не я. Это они нанимают людей для слежки за мной, словно я какая-то преступница.”

“Они привыкли защищать свои интересы, Маккензи. Уверен, они просто действовали, не думая о последствиях.”

“Какой интерес у них может быть в этом? Мы разводимся. Друг с другом. Их мнение здесь не имеет никакого значения.”

“Они могут волноваться по поводу Оливии.”

“Разве я когда-нибудь мешала им встречаться с Оливией? С чего бы им переживать по этому поводу сейчас?”

“И мы это им скажем. Может, они хотят услышать от нас заверения в этом.”

Ник использовал тот умиротворяющий тон, который он всегда использовал в тех случаях, когда они обсуждали его родителей. Но на этот раз это не сработает.

“Я хочу поскорее с этим разобраться. Я надеюсь, что когда они увидят Колби они перестанут притворяться.”

“Как ты вообще можешь ей доверять? Клянусь, когда я понял, что она та самая женщина, которая подсматривала за тобой в окно, я чуть не обделался.”

Маккензи резко выдохнула. “Что? О чем ты говоришь? Когда такое было?”

“В тот вечер, когда новая клиентка приставала к тебя прямо у меня на глазах, помнишь? Как ее звали?”

“Джесси. Она больше не возвращалась,” ответила Маккензи ровным тоном, вспоминая с каким напором Джесси подкатывала к ней.

“Сначала мне показалось, что это была она, но затем я подошел ближе. Боже, Маккензи, мне так жаль. Я видел, как она положила что-то в карман, но я думал это был телефон. Теперь мне кажется, что это была камера. Хотя, не могу понять зачем ей было фотографировать тебя на работе.”

“Почему ты не сказал мне об этом раньше?” Маккензи мысленно вернулась в ту ночь, к тому, что она делала в офисе в ту ночь, да еще и повернувшись к окну. Ей стало нехорошо.

“Я сказал.”

Маккензи прикрыла глаза. “Черт, Ник, ты ничего мне не говорил. То есть, в парке ты упоминал о том, что она смотрела в мое окно, но я думала ты говорил образно.”

“Как я и говорил, я не обратил на это внимания. Я ничего не подозревал до тех пор, пока не увидел ее в ресторане с моим отцом. Я ведь не застал ее, заглядывающей в окно твоей спальни. Это было у клуба и она уверяла, что ей просто стало нехорошо. Маккензи, ты еще здесь?”

Маккензи отключила телефон и положила трубку на стол. Я ведь не застал ее, заглядывающей в окно твоей спальни.

*****

В комнате, которую отвели Колби, были такие же окна на всю стену, как и в остальном доме. Она заметила, что с тех пор как она была здесь в последний раз, кто-то, возможно Сьюзан, постелил свежее белье и поставил в вазу цветы.

Колби ждала Маккензи около получаса. Она уже начала беспокоиться, что Маккензи передумала, хотя она знала, что комната Маккензи находилась наверху и она должна была пройти мимо комнаты для гостей, чтобы попасть туда.

Колби представила ее сидящей в гостиной, положив голову на руки и пытаясь решить что делать. Колби подошла к окну и выглянула на улицу. Она услышала, как позади нее открылась и тихо закрылась дверь. Она и не подозревала, что была так напряжена, пока не почувствовала как заныли ее плечи, когда она попыталась расслабить их.

“Прежде чем ты что-нибудь скажешь,” тихо начала она, все еще глядя в окно. “Я знаю, что тебе нелегко впускать меня в свою жизнь, и я просто хочу сказать, что я хочу попытаться наладить наши отношения. Это никак не связано с реваншем или чем-то еще. Мне действительно нравится быть с тобой и узнавать тебя. Я сделаю все, что ты захочешь и так как ты хочешь, если ты позволишь мне остаться в твоей жизни.”

Все. Она сделала это. Она дала Маккензи возможность уйти или остаться, на ее усмотрение. Она дала ей ясно понять, что то, что было между ними, для нее было не просто развлечением. Она хотела… нуждалась в большем. Колби повернулась, ожидая увидеть удивление или даже шок на лице Маккензи. Она не была готова к тем смешанным чувствам злости и боли, которые были написаны на лице девушки. “Ты су…” Голос Маккензи задрожал и оборвался, но ей и не нужно было заканчивать фразу.

Колби тряхнула головой, пытаясь избавиться от недоумения.

“Маккензи? Что я сделала?”

“Ник рассказал мне.”

Ник? Колби направилась к Маккензи, но та быстро отступила на шаг. Если бы дверь не была заперта, Колби была уверена, что Маккензи просто вышла бы в коридор и ушла.

Колби сжала губы. “Что он тебе сказал?” Она была уверена, что сможет опровергнуть любую ложь, которую выдумал Ник Копленд. А затем придушить этого глупого мужчину.

“Он сказал мне, что ты была за моим окном. Он сказал, что ты была там, когда мы…” Цвет лица Маккензи поменялся с красного на бледный.

О, Господи, почему я не сказала ей об этом?

“Маккензи, я могу объяснить.”

“Тогда объясни. Скажи мне, что это неправда. Скажи мне, что ты не заставила меня мастурбировать для того, чтобы ты могла понаблюдать за мной.”

“Все было не так.”

Маккензи повернулась и если бы Колби не догнала ее и не положила руку на дверь, она бы вышла из комнаты.

“Пожалуйста, выслушай меня,” сказала Колби в спину Маккензи.

Маккензи ничего не ответила, но она также не набросилась на Колби, а это уже было хорошо.

“Я действительно наблюдала за тобой. на самом деле я подослала кое-кого, чтобы проверить западешь ли ты на нее.”

“Джесси,” с горечью произнесла Маккензи. Она обернулась и Колби опустила глаза в пол. Она не могла больше выносить этот, полный злости и разочарования, взгляд Маккензи.

“Да. Она сказала, что ты отшила ее и я была…” Колби замолчала и тряхнула головой, прежде чем продолжить. “Я была так рада это слышать. Я смотрела на тебя, то как ты сидела за своим столом и ты выглядела так… хорошо. Я хотела быть с тобой, но не могла. Я попросила тебя потрогать себя, потому что это было то, чего я хотела.”

Колби выдержала холодный взгляд Маккензи.

“Ты унизила меня.”

“Я не хотела этого. Клянусь, это не то, чего я добивалась.”

“Почему я должна тебе верить? Скажи мне, как я вообще могу тебе верить? Откуда мне знать, что ты не сделала фотографии и не отправила их Арнелту и Барб?”

Слова Маккензи произвели тот же эффект на Колби, как если бы она влепила ей пощечину.

“Ты правда думаешь, что я бы фотографировала тебя в такой ситуации и отдала бы фотографии этим людям? Зачем, Маккензи? Чего бы я добилась этим?”

“Ты должна была рассказать мне об этом.”

“Значит, ты хочешь сказать, что не разозлилась бы, если бы я призналась, что находилась за твоим окном в тот вечер?”

“Это не имеет значения. Ты все равно должна была сказать.”

“Я не ожидала, что все зайдет так далеко.”

“Тогда ты должна была уйти.”

“Это не так просто. Я знаю, тебе трудно в это поверить, но все это не было спланировано заранее.”

“Ладно, Колби, оставим этот разговор. Все кончено. Я хочу, чтобы утром ты покинула этот дом.”

“Ты несерьезно.” Пальцы Колби дрожали, когда она подняла их к верхней пуговице своей рубашки. “Я не хотела унизить тебя,” сказала она, расстегивая рубашку и вытаскивая ее из джинсов.

“Что ты делаешь?”

“Я даю тебе возможность получить реванш.”

“Думаешь, это то, что я хочу?”

“Это то, что я всегда думала хочу я. Но знаешь что, Маккензи?” Колби, не сводя глаз с Маккензи, начала расстегивать джинсы. “Но с того момента, как я тебя увидела просто реванша было недостаточно. Я хотела быть с тобой. Я хотела, чтобы ты показала мне как тебе жаль, занимаясь со мной любовью. И я была чертовски зла на тебя, за то, что я так сильно тебя хотела. Когда я стояла перед тем окном, наблюдая за тем, как ты ласкаешь себя, поверь мне, смутить или унизить тебя было самой последней мыслью в моей голове. Я не смогла бы уйти оттуда, даже если бы захотела.” Колби сбросила с себя рубашку и завела руки за спину, пытаясь расстегнуть лифчик.

“Надень рубашку.” В голосе Маккензи звучали одновременно и злость и расстерянность.

“Нет.” Колби бросила лифчик на лежащую на полу рубашку. Ее руки дрожали, когда она спустила с себя брюки вместе с нижним бельем.

Колби чувствовала себя беззащитной как никогда, стоя перед Маккензи обнаженной. Она проигнорировала желание прикрыть руками грудь. Вместо этого она смотрела Маккензи прямо в глаза, а затем, отступив к кровати, присела на нее. Лицо Маккензи застыло в маске злости и удивления.

“Я не собираюсь заниматься с тобой сексом.”

“Я знаю,” сказала Колби. “Я не прошу тебя об этом.”

“Зачем тогда ты это делаешь?”

“Я даю тебе возможность уйти, пока я буду унижать себя.” Колби дотронулась до своей груди, проведя пальцами по соскам, не обращая внимания на опасение, что Маккензи развернется и уйдет.

“Когда ты делала так,” прошептала Колби, “все, о чем я могла думать, что я хотела бы оказаться по ту сторону окна. Рядом с тобой.”

Колби согнула колени, не обращая внимания на гложущую ее тревогу. Когда она увидела, что Маккензи следит за каждым ее движением, она прошептала. “Подойди ближе.”

Маккензи покачала головой, но Колби знала, что если она осталась, то подойдет и ближе. Колби опустила ноги на кровать, и Маккензи уставилась в пол. Но то, что она не ушла, уже было важно.

“Посмотри на меня,” попросила ее Колби. Голова Маккензи дернулась, словно ее заставили повернуть ее силой.

Колби провела руками по животу, наблюдая за реакцией Маккензи и пытаясь понять о чем она думает. Лицо Маккензи не выражало никаких чувств. Единственным свидетельством того, что она до сих пор была зла, были ее сжатые в кулаки руки и неровное дыхание.

Когда Колби подняла руку ко рту и облизала два пальца, губы Маккензи раскрылись.

Возбуждение, проснувшееся в ней, растопило ярость так явно написанную на лице Маккензи. Колби провела влажными пальцами по своему подбородку, шее и спустилась к груди. Она обвела сначала один сосок, затем другой, пока они не затвердели. Маккензи покачнулась.

“Сложно, не так ли? Просто стоять и смотреть, зная как сильно я тебя хочу. Как сильно я желаю, чтобы это твои руки касались меня,” Колби снова положила пальцы в рот и закрыла глаза, чтобы не видеть жара, пылающего в глазах Маккензи.

Когда она снова открыла их, она сделала глубокий вдох. Колби заскользила руками по животу, пройдясь по самому верху треугольника волос и снова возвращаясь к груди. Она больше не чувствовала смущения. Она хотела сломить Маккензи, хотела, чтобы девушка забыла о своем гневе и приняла ее.

Колби выгнула свое тело, чтобы Маккензи было лучше видно. Она услышала легкий тихий звук, возможно вздох, и когда посмотрела вверх, то могла поклясться, что Маккензи стояла ближе. Колби медленно провела пальцами по треугольнику волос, скрывающих ее естество, раскрывая себя шире и поглаживая клитор, пока ее пальцы не покрылись доказательством ее возбуждения.

“Ты была такая влажная, Маккензи. Я так хотела залезть в это чертово окно и забыться в тебе.”

Маккензи сглотнула. Ее ружи больше не были сжаты в кулаки, теперь они безвольно висели по бокам.

Ноги Колби раскрылись как крылья бабочки. Она играла своим возбужденным клитором до тех пор, пока не могла больше выносить этой сладкой муки. Когда ее пальцы скользнули внутрь, она издала тихий долгий стон и замерла.

Тело Маккензи ослабло. Она больше не выглядела разгневанной, теперь она жадно наблюдала за рукой Колби, расположившейся между ее ног. Колби подняла бедра и Маккензи качнула головой, словно говоря ей нет.

“Теперь ты видишь? Ты можешь просто взять и уйти?” Колби видела полный желания взгляд Маккензи. “Смотри на меня Маккензи. Наблюдай за мной.” Теперь, когда она была уверена, что Маккензи не собиралась уходить, она ввела вглубь себя два пальца, а затем и третий. С каждым движением ее бедер, дыхание Маккензи становилось все громче.Колби вынула пальцы и смазав клитор своей влажностью, снова погрузила их внутрь себя.

“Когда ты так же была внутри себя, я была так возбуждена, так…” Колби сглотнула, когда жар ее тела и скорость движения руки увеличились.

Лицо Маккензи горело и она слегка покачивалась. Колби развела бедра, чтобы открыть себе больше простора для движения, а Маккензи для наблюдения. Рука Колби издавала мягкие хлопающие звуки, когда она все быстрее входила и выходила из себя.

“Ты можешь оставить меня? Можешь ли ты уйти, когда я делаю это, когда я представляю, что это ты трогаешь меня? Маккензи, я…”

Какого черта она собиралась сказать? Она была остановлена от признания в чувствах, о которых она и не подозревала, внезапно накатившим на нее оргазмом. Колби подняла бедра и застонала, и она была уверена, что Маккензи тоже не сдержала стона. Горячая влага пролилась на ее руку, пока она плыла по волнам наслаждения, утопая и снова выплывая на поверхность. Стоны Колби переросли в рваные вдохи, губы Маккензи были раскрыты и она тяжело дышала, ее грудь вздымалась так же, как и грудь Колби. Женщины долго смотрели друг на друга.

“Маккензи?”

Маккензи тряхнула головой. “Не надо! Ты доказала свою правоту.” В голосе Маккензи звучала горечь.

“Прости. Я думала, что если покажу тебя как трудно было уйти, ты поймешь, почему я не смогла.”

“Знаешь, что я думаю? Мне кажется, мы проводим слишком много времени, извиняясь друг перед другом.”

Если бы голос Маккензи не звучал так устало, Колби нашла бы что ей ответить. Но сейчас ее сердце ныло и она не могла найти слов. Маккензи отвернулась.

“Куда ты идешь?” выпалила Колби, поднимаясь, и беря с пола рубашку.

“Мне нужно поспать. У меня в голове полная неразбериха.”

“Я не хотела расстраивать тебя.”

Маккензи кивнула и не глядя на Колби, развернулась и вышла из комнаты, бесшумно прикрыв за собой дверь. Колби некоторое время смотрела на дверь, оглушенная окончательностью, звучавшей в голосе Маккензи. Колби подумывала о том, чтобы упаковать свои вещи и уйти, но не могла заставить себя сделать это.

Она была растерянна, испугана и смущена. Но даже со всеми этими чувствами, она не могла уйти, не поговорив с Маккензи хотя бы еще раз. Она все испортила. Ей было важно, чтобы Маккензи поняла, что она не собиралась причинять ей вреда. Сможет ли она сделать это, получится ли у нее - пока было неизвестно. Но в одном она была уверена точно, сегодня она потеряла кое-что важное - доверие Маккензи.

Глава 11

Когда Маккензи проснулась на следующее утро, по ноющей боли в спине она догадалась, что было уже гораздо больше семи часов. Она застонала и перевернулась на спину. Тут же ее захлестнули воспоминания о вчерашней ночи.

Колби. Она не могла думать о ней без боли предательства и жара злости. Почему она просто не вышла из той комнаты вчера ночью? Она была так зла, но все же не могла сдвинуться с места. Действия Колби не заставили Маккензи чувствовать себя менее глупо. И злость не спасала ее от тупой боли в груди. Колби ушла. Она сама сказала, что не желает видеть ее в своем доме. В своей жизни.

Маккензи провела ладонью по лбу. Она слышала, как на кухне гремела посуда. По субботам ее мама делала свои знаменитые блинчики и домашний сироп из ежевики и малины. Маккензи не очень хотелось объяснять женщине, почему Колби не присоединится к ним за завтраком.

Только минут через пятнадцать Маккензи заставила себя пойти в душ. Она никогда не признается себе, что Колби была права, но у нее не хватило сил уйти от нее, даже будучи такой злой, какой она была вчера. Все равно Колби не было оправдания за ее действия. Она должна была сказать, что была там в тот вечер.

Вода была чуть теплая, когда Маккензи, наконец, вышла из душа. Взглянув на свое отражение в зеркале она поняла, что у нее не было никакой надежды на то, что ее мать не догадается о том, что у них с Колби не все прошло гладко. Женщине стоило только раз взглянуть на красные, опухшие глаза дочери, чтобы потребовать объяснений.

Маккензи натянула джинсы и футболку и напомнила себе, что ей придется переодеться перед ланчем с Коплендами. Она медленно спустилась по лестнице и, пройдя мимо закрытой двери комнаты для гостей, направилась в кухню. Она не думала, что сможет заставить себя проглотить хоть что-то, кроме кофе. Маккензи зашла на кухню и замерла. Колби застыла с ножом в руке. К ее удивлению, Колби выглядела еще хуже, чем она сама.

“Садись. Я приготовила тебе завтрак,” Сьюзан поставила тарелку с завтраком возле Колби. Маккензи не хотела сидеть рядом с ней, она не хотела находиться даже в одной комнате с Колби. Что она все еще здесь делает? И почему ее сердце так бешено забилось, когда она увидела ее?

“О, черт, у нас закончился сироп. Я пойду принесу.”

“Я принесу,” вызвалась Маккензи, радуясь, что смогла найти причину для побега.

“Нет, останься здесь, с Колби. Она не очень хорошо себя чувствует этим утром.” Выходя из кухни, Сьюзан нахмурилась. “Вообще-то, ты тоже выглядишь не очень.”

“Прости,” произнесла Колби, не поднимая глаз с тарелки, когда они остались наедине.

“Ты уже говорила это прошлой ночью,” сказала Маккензи, разрезая блинчик. Обычно по субботам Маккензи с дочкой устраивали соревнование кто съест их больше. Этим утром даже мысль о том, что она должна проглотить хотя бы один, вызывала у нее тошноту, но если ее мать до сих пор не догадалась, что между ней и Колби было что-то не так, то она обязательно придет к этому выводу, увидев, что Маккензи не прикоснулась к завтраку.

“За то, что я все еще здесь.”

Маккензи отложила вилку и посмотрела на Колби. “Ты права, я думала, что к этому времени тебя здесь уже не будет.”

“Я знаю. Поэтому я и прошу у тебя прощения.” Маккензи вздрогнула, когда встретилась с Колби взглядом. Колби выглядела так, словно провела бессонную ночь в слезах. “Я хотела объяснить все, но в итоге только выставила себя дурой. Я хотела, чтобы ты знала - я понимаю, что ты чувствуешь. Я знаю, что это ничего не исправит, но…”

Колби опустила глаза в тарелку и Маккензи вдруг увидела ее понурые плечи. Колби не могла смотреть ей в лицо. Она на самом деле очень смущена. Не смотря на весь свой гнев, Маккензи не хотела, чтобы Колби чувствовала себя так, словно сделала что-то ужасное. Да, Маккензи провела сложную ночь, думая о том, что она должна была сделать и сказать. Но она солгала бы, если бы сказала, что какая-то часть ее не наслаждалась вчерашним шоу.

Так как Колби не смотрела на нее, Маккензи решила воспользоваться моментом и изучить язык ее тела. То, как сидела Колби ее беспокоило. Она сидела сгорбившись и вжимаясь в стул, словно хотела сделать себя совсем незаметной. Маккензи вспомнила, что именно так Колби ходила по коридору школы в былые времена. Она не осознавала этого до сих пор, но она всегда чувствовала, что за всей этой мягкостью скрывался настоящий огонь, и это сводило ее с ума.

“Мне кажется, твоя мама знает, что мы…”

Маккензи поняла заминку Колби. Как назвать то, что у них было? Был ли это спор или любовная ссора? И все из-за того, что Маккензи была смущена тем, что Колби не просто слушала как она кончает, а наблюдала за этим. Дело не в том, что она остановилась бы, если бы знала, что Колби наблюдает за ней. Она провела прошлую ночь представляя этот вариант. Маккензи залилась краской.

Она положила ладонь на руку Колби. “Посмотри на меня, пожалуйста.”

Когда Колби подняла на нее глаза, Маккензи увидела, что они были полны печали и непонимания, и ее сердце растаяло. “Думаю, я отреагировала слишком остро.”

Улыбка Колби вышла кривой. “Нет, это я отреагировала слишком остро.”

Маккензи сглотнула. “Колби, у нас все пошло не так с самого начала. Когда я узнала, что ты наблюдала за мной - я была смущена и расстроена. Нет, постой, позволь мне закончить.” Маккензи подняла руку, жестом прося Колби не перебивать ее. “Ты извинилась уже достаточно много раз. Я говорю это не для того, чтобы получить очередные извинения.” Она набрала воздух в легкие. “Мы не друзья.” Голова Колби еще больше поникла при этих словах. Прошло несколько секунд, прежде чем Маккензи продолжила. “А должны бы ими быть. Мне кажется, мы могли бы быть друзьями в школе, и я очень этого хотела, но в то время у меня было столько проблем дома, что… Я просто вымещала свою злость на других.”

“Почему же ты просто не подошла и не завела разговор?”

“То есть, хочешь сказать, что ты не знаешь?” Колби покачала головой и Маккензи грустно улыбнулась. “Я была влюблена в тебя.”

Колби уставилась на нее, не веря своим ушам. “Лара сказала мне это же на встрече выпускников. Я думала, она просто напилась.”

“Она так сказала? Хотела бы я, чтобы она сказала мне об этом. Тогда я не понимала почему я так на тебя реагирую. Я знала, что ты меня волновала, но не понимала почему. Наверное, мой отец что-то понял, потому что он знал о моей ориентации раньше меня.”

“Правда? Я ничего не замечала.”

“Наверное, меня спалили все те плакаты спортсменок, которые были развешены по всей моей спальне. Не знаю. Я только помню, что в какой-то момент мы с ним были лучшими друзьями, а в следующий - я действую на него как красная тряпка на быка. Он заводился от одного взгляда на меня. Он называл меня извращенкой, а перед тем как я съехала, он начал говорить, что меня ждет ад за мои греховные чувства. Я ничего никому не говорила, но у меня было такое чувство, что об этом знали все. Всё стало только хуже, когда меня исключили.”

Колби смущенно опустила голову. “Я всегда чувствовала свою ответственность за это. Я должна была что-нибудь сказать в тот день. Объяснить.”

“Это ничего бы не изменило. Они нашли причину, чтобы исключить меня. Я просто была сбита с толку. Я не понимала почему он так меня ненавидел. Я вела себя так дерзко, потому что была в замешательстве.”

“А твоя мама?”

“Ну, она была занята тем, что пыталась сохранить свой брак и не замечала через что прохожу я. Жизнь с моим отцом было не проста. Я любила его, но он был так же строг с моей матерью, как и со мной. Я не думаю, что она осознавала как сильно меня ранили его слова. Она сильно изменилась после развода. У нас с ней никогда не было возможности стать ближе. Думаю, то что она помогает сейчас мне с Оливией это ее попытка все исправить.”

“Поэтому ты вышла за Ника? Чтобы успокоить отца?”

Маккензи вздохнула. “Я сделала много чего, чтобы успокоить отца. Я хотела, чтобы он гордился мной. Это была главная причина того, почему я пошла в армию. Так что, да, может быть я вышла за Ника, чтобы угодить отцу. Мы с Ником были соседями по комнате и лучшими друзьями. Я убедила себя, что делаю ему одолжение. Он хотел избавиться от влияния родителей, а я хотела… я хотела угодить отцу. Наверное, это была самая глупая наша затея. Каждый из нас искал путь сближения со своей семьей и мы нашли его друг в друге. Мне кажется, в школе я видела в тебе то же самое, но я не знала как подступиться. С Ником все было просто, между нами не было никакого притяжения.”

“Хотела бы я, чтобы мы поговорили об этом раньше.”

“То есть, тебе не понравилось, что нам удалось избежать серьезного разговора и сразу перейти к наблюдению за тем, как каждая из нас мастурбирует?”

Колби выпрямилась и посмотрела в сторону двери.

“В чем дело? Ты не хочешь, чтобы моя мама узнала о том, что ты мастурбируешь? Хорошо, что ей не удалось застать нас целующимися на диване прошлой ночью.”

“Можно потише? Она может вернуться в любой момент.” Колби казалась сердитой, но выражение ее лица выдавало ее облегчение.

“Она не вернется так быстро. Она знает, что мы поссорились. Она дает нам время поговорить.”

“Я ничего ей не говорила.”

Маккензи подняла бровь. “Тебе и не надо было. Мать знает такие вещи.” Колби улыбнулась и ее сердце забилось быстрее.

“Маккензи, что ты имела в виду, когда сказала, что мы не друзья?”

“Я имела в виду, что мы не очень хорошо друг друга знаем. Я не знаю кто я для тебя. То есть, родители моего мужа наняли тебя, чтобы накопать на меня какой-нибудь компромат и ты согласилась.” Маккензи подняла руки вверх. “Я знаю, ты сказала мне, что отдала им чек, так и не обналичив его и я тебе верю. Верю. Но я не могу забыть, что ты согласилась на эту работу. Тем более, мы с тобой только и делали что - либо злились друг на друга, либо занимались сексом. У нас не было времени и возможности просто пообщаться. Я чувствую, что между нами есть нечто большее и именно поэтому я не могу продолжать просто спать с тобой.”

“Что это значит?” Маккензи услышала разочарование в голосе Колби и попыталась смягчить свой ответ.

“Я не совсем уверена.”

“Тогда что заставляет тебя думать, что между нами может быть нечто большее?”

“Я это чувствую.”

*****

Если Маккензи и заметила, что Колби все утро была очень тиха, то, как и Сьюзан, не подала вида. Они больше не говорили об ее отъезде. Колби даже помогла приготовить ланч и тихо слушала как Сьюзан и Маккензи обсуждали все подряд - начиная с Оливии и заканчивая тренажерным залом.

Колби никогда не думала о детях и мало общалась с ними, но по какой-то, непонятной ей, причине, эта маленькая девочка сразу же с ней подружилась. Как только Оливия вошла в дом она с раскрытыми объятиями подбежала к Колби. Колби не была готова к такому приему - Оливия со всей силы врезалась в ее живот головой в своем восторге - но быстро пришла в себя и даже сумела погладить малышку по спине. Она беспомощно посмотрела на Маккензи, но та была слишком поглощена тем, что забирала вещи Оливии у Ника и слушая его рассказ о прошедшем дне с дочерью.

Колби аккуратно высвободилась из рук Оливии и присела на корточки, думая, что именно так надо вести себя с детьми. “Привет, ты весело провела время?” Оливия кивнула и начала трещать о том, что они делали с Ником, ошеломляя Колби своим энтузиазмом. Наконец, из кухни появилась Сьюзан и увела маленькую девочку, чтобы уложить ее спать.

Когда Колби заметила, что Ник и Маккензи наблюдают за ней, она смущенно улыбнулась. “Прекрасная малышка.” Она была поражена тем, как одинаково гордо засветились глаза родителей. Колби все еще была сердита на Ника. Она не могла поверить, что он позволил Маккензи принять удар на себя. Но она не сомневалась, что он очень любит дочку и что всегда будет рядом с ней.

“Перед тем как выехать - я позвонил родителям. Они были в гольф-клубе. Примерно через час они будут здесь.” Ник посмотрел на Маккензи, которая была одета в простые джинсы и футболку. “Ты ведь переоденешься?”

Колби хотела сказать что-нибудь в защиту Маккензи, но прикусила язык. У нее не было никакого права встревать в этот разговор.

“Вообще-то,” сказала Маккензи, “я хочу переодеться, но я не собираюсь наряжаться так же, как ты. Кто тебя так нарядил? Твоя мать?”

Колби улыбнулась, разглядывая Ника - пастельно-розовая рубашка, белые брюки и черные туфли. Он и правда выглядел так, словно его одевала Барб Копланд.

“Должен тебе сообщить, что одежду мне помогла подобрать твоя дочь.”

Маккензи сузила глаза. “Лжец. Оливия терпеть не может розовый цвет. Это то, что выбирает Барб и тебе это прекрасно известно.”

Ник взглянул на свою одежду и, к удивлению Колби, расхохотался. “Она не так уж плоха, но за все эти годы ей пора бы уже знать мой размер. Это ужасно, да? Думаю, она подобрала все, что было надето на моделе в каталоге. Я получил это на прошлое рождество, помнишь? Прямо из магазина, и карточка была подписана чужим почерком.”

“Да, но я и подмать не могла, что он настолько ужасен. Эй, а разве к нему не шел еще и такого же цвета платок?”

“Отвали,” сказал Ник и Колби поняла, что Ник и Маккензи были довольно близкими людьми. Их общение напоминало больше общение брата и сестры, чем мужа и жены. Колби все еще не могла понять, чего хотела добиться Маккензи выйдя замуж за Ника. Они могли родить ребенка и без брака. Но ей было понятно ее желание иметь семью. Сама она с каждым годом отодвигала это желание на задний план, но оно все еще было живо.

*****

Колби не могла не думать о том, что Маккензи сказала о них и “большем”, пока медленно одевалась для встречи с Коплендами. Правда была в том, что у нее действительно были чувства к Маккензи. Если бы это было не так, она бы воспользовалась просьбой Маккензи и вернулась бы в Портленд. Так было бы легче. Ей не пришлось бы противостоять своим собственным чувствам, если бы она так поступила, но она не могла оставить дело незаконченным.

Колби еще раз оглядела себя в зеркале. Она знала, что выглядела как деловая и привлекательная женщина, но она чувствовала себя немного не в своей тарелке, одевшись так официально. Маккензи не просила ее об этом, но она знала сама, что Копленды будут смотреть свысока на любого, кто носит джинсы.

Колби оставалась в комнате для гостей так долго, как могла, а затем пошла в гостиную, где должен был состояться ланч и разговор с Коплендами.

Маккензи говорила, что собирается переодеться, но Колби и подумать не могла, что она так изменится. Это была больше не девчонка в широких штанах и свитере. Не привлекательная фитнес-тренер. Маккензи кардинально изменилась и Колби не знала куда смотреть. Маккензи всегда была красивой.

Даже в школе, когда она делала все возможное, чтобы выглядеть угрюмо и неприветливо, Колби все равно не могла не считать ее привлекательной. Волосы Маккензи были собраны назад. На ней были светлые льняные брюки, босоножки и блузка на бретельках. Колби задержала взгляд на сильных плечах и руках Маккензи. Она хотела бы иметь право подойти и поцеловать ее, сказать ей, что все будет хорошо, но его у нее не было. И вообще, какое она имела право находиться здесь? Это было семейное дело, а она не была частью этой семьи. Не была, но очень хотела бы.

Словно услышав мысли Колби, Маккензи подняла на нее глаза и заметила ее пристальный взгляд. Они были избавлены от неловкого момента раздавшимся звонком в дверь.

“Я открою,” сказал Ник, спеша к двери так, словно Маккензи или Колби хотели его обогнать.

Колби подошла к Маккензи и дотронулась до ее руки. “Не волнуйся, хорошо?”

Маккензи отвернулась от двери и слабо улыбнулась Колби. “Я рада, что ты не ушла вчера вечером.”

Колби не удалось проанализировать слова Маккензи, так как ее отвлекли голоса - два ворчливых и один успокаивающий.

Арнелт и Барб вошли в комнату. Судя по тому как они были одеты - на них были одинаковые полосатые рубашки и белые брюки - Копленды приехали на ланч к своей, в скором времени «экс», невестке прямо из гольф клуба.

Тот неловкий момент, который как ожидала Колби настанет, когда пара поймет кто она, так и не наступил.

“Мисс Деннис, как поживаете?” спросил Арнелт так обыденно, словно они встретились в супермаркете, в отделе замороженных продуктов.

Колби, преодолев свое удивление, приветственно кивнула. Лицо Ника побледнело, и она не посмела взглянуть на Маккензи. Копленды не были удивлены, увидев ее здесь. Это могло значить только одно - они об этом уже знали. И единственный способ знать об этом был только в том, что кто-то продолжал следить за Маккензи.

Желудок Колби свело от одной мысли, что за ней кто-то наблюдал. Она хотела спросить Коплендов за кого они себя принимают, но взяла себя в руки. Дело было не в ней. Она была здесь только для того, чтобы оказать поддержку Маккензи, если та ей понадобится. Так что, пока она собиралась помалкивать.

“Как я понимаю мы здесь не для ланча, правда? Это плохо. Я слегка проголодалась.” Каким-то образом Барб Копленд удалось прозвучать одновременно и обиженно, и довольно. Колби продолжала удивляться женщине и не в лучшую сторону.

“Мама, принести тебе что-нибудь выпить?” спросил Ник.

“Я сказала, что хочу есть,” резко ответила Барб, глядя на часы. “А не пить. К тому же еще даже нет двух часов.”

Ник выглядел таким растерянным, что Колби чуть не расхохоталась. На его лице так и было написано - Когда это ты беспокоилась о времени, чтобы выпить?

“Мы с моей мамой приготовили ланч, но мне хотелось бы, чтобы сначала мы поговорили.” Голос Маккензи звучал так спокойно, что Колби улучила момент и взглянула на нее. В отличии от Ника, лицо Маккензи было спокойным. Даже бесстрастным. “Присаживайтесь.”

Колби заметила, что кто-то принес стулья. Она присела рядом с Маккензи.

“Вы определенно пригласили нас не просто для того, чтобы поесть.Так в чем дело?” спросил Арнелт.

Маккензи заговорила первой. “Дело в том, что вы нанимаете людей, чтобы шпионить за мной.” Арнелт сделал вид, что удивился. Колби не ожидала, что Маккензи сразу перейдет к делу.

“Если честно, то я удивлен, что мисс Деннис так плохо соблюдает конфиденциальность своих клиентов.”

“Вообще-то, Колби нам ничего не говорила. Я видел вас в отеле, помнишь?” Колби повернула голову и взглянула на Ника, который сидел по другую сторону от Маккензи. Интересно, с чего это вдруг Ник вдруг встает на мою защиту.

“А она сказала тебе что спит с твоей женой?” непринужденно заметила Барб Копленд.

“Нет,” ответил Ник. “Это она решила оставить при себе.”

Колби одобрительно посмотрела на Ника. Мужчина не особенно ей нравился, но он пытался и его можно было похвалить хотя бы за то выражение шока, которое появилось на лице Барб после его слов. Колби поняла, что по сравнению с этими людьми ее семья была просто идеальной.

“И все-таки я не считаю, что она должна находиться при столь личном разговоре,” Арнелт наконец обратился напрямую к Колби. “Вы всегда используете такой персональный подход к своим клиентам?”

Колби задумалась, с чего это он вдруг переключил свое внимание на нее, и поняла, что он просто пытался сориентироваться и решила не помогать ему в этом. “Да, всегда. Со всеми.” Она улыбнулась шокированному выражению его лица. Конец разговора, придурок. Это касается не меня и тебе это прекрасно известно.

“Чего вы пытались достичь, шпионя за мной?” наконец задала вопрос Маккензи. “Мы с Ником уже говорили вам, что наши отношения завершены.”

“Ты разводишься с нашим сыном,” сказала Барб.

“Это совместное решение. Мы разводимся по обоюдному соласию.””

“Разводы никогда не происходят по обоюдному согласию. Мы хотим убедиться, что Ник защищен, даже если он слишком беспечен, чтобы заботиться о своих интересах.”

“Спасибо, мама,” с горечью произнес Ник. По тому, как потемнело его лицо, Колби могла сказать, что то, что его только что при всех назвали тупицей, было не впервые.

“Именно для этого и нужны родители,” снисходительно улыбнулась Барб.

“Этого-то я и не понимаю. С чего вы взяли, что я представляю какую-то опасность для Ника? Он больше не владелец этого дома. Он может видеть дочку в любой момент, как только пожелает, а все алименты будут направляться на счет для колледжа Оливии. Что вы думаете я могу у него забрать?”

Реакция Колби была инстинктивна. Она положила ладонь на руку Маккензи и мельком взглянула на нее. То, что она прочитала на ее лице заставило ее захотеть заключить Маккензи в объятиях.

Барб открыла огромную сумку, которую она носила с собой и вытащила оттуда папку. “Когда вы стали родителями,” произнесла она, “вы потеряли право на развлечения.”

“Это вы даете мне совет как быть матерью?” лицо Маккензи больше не было безучастным. Она определенно была в ярости. В ее словах сквозила неприкрытая злость.

“Мама, ты не должна…” подал голос Ник.

“Ты чертовски прав - она не должна. Позвольте мне кое что сказать. Моя дочь никогда не будет бояться подойти ко мне. Она не будет в страхе ждать ужина со мной один раз в месяц, и она не будет учитывать мои чувства в каждом своем решении, когда станет взрослой.” Колби была готова встать и зааплодировать Маккензи, но Барб не казалась такой же впечатленной ее речью. Колби не была уверена, что Барб вообще слышала ее.

“Что вы думаете, почувствует девочка, когда увидит это?” Барб открыла папку и положила ее на кофейный столик. Они все наклонились и посмотрели на фотографию Маккензи, которая шла по улице и смеялась словам, идущей рядом с ней, женщины. Колби почувствовала укол ревности. Было ясно, что они шли из ночного клуба. Обе женщины улыбались, и Колби не могла не признать, что они смотрелись неплохо вдвоем.

Барб отложила фотографию и придвинула к ним другую, на которой была изображена незнакомая машина, припаркованная у дома Маккензи и та же машина, все еще стоящая там утром. Колби бросило в жар. “Когда мы поняли с чем имеем дело, мы решили найти кого-то, кто был более опытен в таких делах.” Барб отклонилась и бросила взгляд на Колби. “По крайней мере попытались.”

Значит я была не первой, кого Копленды наняли шпионить за Маккензи.

Колби взглянула на Маккензи, ожидая увидеть злость на ее лице, но увидела только отвращение. Маккензи покачала головой. “Так в этом все дело? Не могу в это поверить.”

“Палмер - подруга Маккензи,” сказала Ник.

“Ник, не надо ничего объяснять.” Маккензи повернулась к Коплендам и попыталась говорить спокойно. “Моя личная жизнь вас не касается. Тем более сейчас.”

“Ты растишь нашу внучку. Мы не хотим, чтобы ей было стыдно за то, что ее мать посещает известные гей-клубы. С…”

“Лесбиянкой?” подсказала Колби.

“Палмер осталась у нас в ту ночь. Она выпила, и не могла вести машину. Она спала в гостевой комнате. Хотя, я даже не знаю, зачем трачу свое время на объяснения.”

“Как же удобно, что у тебя есть гостевая. Это там сейчас остановилась мисс Деннис?” Барб даже не пыталась скрыть, что, по ее мнению, Маккензи использовала гостевую для своих женщин. “Между прочим, эта фотография была сделана задолго до того, как ты подала на развод.”

“Мама, мне об этом известно. Я знал о том, что Маккензи ходила в клуб и о том, что Палмер осталась здесь. Это дом Маккензи. Она может приглашать сюда кого ей заблагорассудится.”

Колби с трудом сдерживала свой язык. Ник делал то, что должен был делать, но никак не старался увести Маккензи с линии огня. Он оставался чистеньким, делая вид, что помогает защищать Маккензи.

“Мы не хотим, чтобы наша внучка росла в таком окружении.”

Маккензи резко обернулась. “Ваша внучка? Скажи мне одну вещь, Барб. Когда у нее день рождения?” Когда женщина не ответила, Маккензи свирепо уставилась на Барб с презрением в глазах. Колби знала этот взгляд и была рада, что он был направлен не на нее. “Какой любимый цвет Оливии?Может, вы знаете какой мультик она любит больше всего? Вы не знаете ничего о своей внучке, какого же черта вы вдруг так переживаете за ее окружение?”

“Мама, я люблю свою дочь. Я не оставил бы ее в опасности, как и Маккензи. Мы ценим то, что вы так беспокоитесь о ней, но это надо прекратить. Сейчас же.”

Смотрите, кто заговорил, подумала Колби, продолжая просматривать снимки в папке. Там было еще несколько фотографий Маккензи и Палмер, выходящих из клуба и фотография Маккензи, машущей Палмер на прощание на следующее утро. Колби было тяжело смотреть на этот снимок. Вдруг она увидела фотографию себя, стоящей у окна с отчаянием на лице. Этот снимок был сделан вчера.

“Какого черта?” Колби наклонилась и взяла в руки папку, чтобы рассмотреть фотографии. “Это вчера? Как вы…?”

Барб скривила рот в усмешке. “Как говорят, цифровые камеры творят чудеса.”

“Что вам нужно на самом деле?” голос Маккензи звучал устало, и Колби это не нравилось. Ник взял папку из рук Колби и сел в кресло, просматривая снимки.

“Мы не хотим, чтобы вы разводились.”

Ник и Маккензи ошеломленно уставились на них. Маккензи пришла в себя первой. “С какого такого хрена ?”

“Следи за своим языком, Маккензи. Нам кажется, что вы оба не смотрите в будущее. Ты думаешь, нас правда заботят ваши интрижки? Это не так. Но мы…” Барб и Арнелт взглянули друг на друга. “Мы знаем, что одно неправильное решение может изменить вашу жизнь навсегда. Вы не понимаете, как тяжело будет маленькой девочке, когда она будет поступать в частную школу? В наши дни они все учитывают.”

“В Роухбете?” выпалила Колби. Она даже не знала, что в городе были частные школы, тем более такие, которые принимали детей на основании семейного положения или ориентации их родителей.

Барб продолжила, делая вид, что не заметила ремарки Колби. “Если она не попадет в хороший детский сад, ей будет трудно попасть в хорошую школу, а потом и в лучший колледж.”

“Вы, должно быть, шутите?” неверяще уставилась на них Маккензи.

Колби ждала ответа Барб, но выражение лица женщины говорило, что она не принимала Маккензи всерьез. Колби нравилась такая сторона Маккензи. Она давно ждала, когда она себя проявит, и когда это случилось, это было восхитительно.

“Твои родители в разводе, поэтому тебе не понять как для нас это важно. В нашей семье еще не было разводов - ни с моей стороны, ни со стороны Арнелта. Никогда. Мы пытались отговорить Ника жениться на тебе так поспешно, но он не послушался. У вас есть ребенок. Вы не можете нарушать клятвы, данные перед алтарем.”

“Клятвы? Дело не в клятвах. И даже не в Оливии,” сказала Маккензи. “Это все из-за того, что вы боитесь, что подумают ваши друзья. Вы больше заботитесь о том, что подумают чужие люди, чем о чувствах вашего сына.”

Арнелта похоже не заботило ничего, что говорила Маккензи, поэтому он адресовал свой следующий вопрос сыну. “Ник, а как же твои политические амбиции? Жители Роухбета никогда не выберут кого-то, кто не смог сохранить свою собственную семью. “

Наконец-то мы пришли к главному. Жители Роухбета? Они что все еще живут в средневековье? Какое дело жителям Роухбета до того разведен он или нет - думала Колби.

Когда Ник поднял голову, Колби заметила в его глазах усталость от того, что ему годами говорили, что делать и как себя вести. В сравнении с ним, ее детство больше не казалось ей таким мрачным.

“Так в этом все дело? Я уже говорил вам, что не уверен, что хочу заниматься политикой. У меня и так хватает дел.”

Колби прикусила губу. Таким людям как твои родители не говорят “не уверен”.

Арнелт улыбнулся. “У тебя есть сотрудники, на которых ты можешь положиться. Оставь им заниматься этой ежедневной рутиной. Разумеется, тебе все еще придется присматривать за делами, но на этом этапе твоего бизнеса, ты сможешь делать и это и заниматься своей карьерой.”

“Вы что, не слышали, что он сказал? Он не хочет заниматься политикой,” осторожно заметила Маккензи.

Барб махнула рукой. “Это его обязанность, как Копленда. Дело не в том, чего он хочет, а чего нет. Если ты настаиваешь на разводе, никто не будет упрекать тебя в этом.” Барб скривила рот в усмешке и с презрением посмотрела на Колби.

Эти люди говорили серьезно. Они без зазрения совести готовы были разрушить жизнь сына, не говоря уже о его жене. Маккензи признавалась, что сделала несколько ошибок в жизни. И, похоже, выйти замуж за Ника было одной из них.

Ник снова открыл папку с фотографиями. “Вы просмотрели все эти фотографии?”

Барб передернуло. “Конечно, нет. Зачем?”

“А стоило бы.” Ник вытащил одну фотографию и положил ее на стол. “Например, вот эту.” Колби наклонилась ближе, чтобы рассмотреть ее. Маккензи и Копленды последовали ее примеру. Фотография была очень детальна - на ней был изображен Ник в компании того же парня, с которым он был накануне в ресторане.

Они дурачились в бассейне. Ник положил на стол еще одну фотографию. “Эта еще лучше.” На ней он крепко обнимал своего друга. Колби завороженно смотрела на фотографию, которая пердавала такие мельчайшие подробности, что можно было разглядеть капли воды на ресницах Ника.

“Ты прав,” тихо сказала Маккензи. “Он и вправду вылитый Брэд Питт.”

“Если вы продолжите это, я сделаю все возможное, чтобы люди в Роухбете узнали почему мы с Маккензи так хорошо поладили.” Ух ты, Ник, старина, у тебя действительно получилось сказать это, не разжимая зубов. Молодчина.

“Ник, это отвратительно.”

“Отец, то, что так отвратительно тебе - часть меня. Тебе это может быть и противно, но это моя жизнь. Я не могу позволить вам общаться с моей дочерью, если вы не будете уважать меня или ее мать. Я устал притворяться и просить своих друзей притворяться из-за меня. Этому пришел конец. Вы должны оставить Маккензи в покое или я сообщу о том, что я гей на первой полосе газеты «Новости Роухбета».”

Если бы Барб могла отклониться от фотографий еще дальше, она бы так и сделала. Женщина была так бледна, что Колби боялась, что она вот-вот потеряет сознание. Колби кашлянула. Пришло время и ей принять участие в этом разговоре. “Уже третий час. Думаю, никто не откажется выпить.”

Глава 12

“Думаешь, теперь они оставят нас в покое?” спросила Маккензи, когда они вернулись в комнату, проводив Коплендов.

Ник был погружен в свои мысли, поэтому ответить решила Колби. “Я не знаю, но мне кажется, вы обнаружили их слабину. Для них главное только внешняя сторона. Они боятся огласки, поэтому, пока перед ними стоит опасность, что их сын признается во всеуслышание, что он гей, они будут держаться подальше от вас и ваших дел.”

Внимание Колби переключилось на Ника и Маккензи с облегчением вздохнула. Находиться рядом с ней было довольно сложно. “Это лучшее из того, что ты мог сделать, чтобы сдерживать их.” Ник согласно кивнул, но выглядел он так, словно его оглушили.

“Не могу поверить, что они все знают,” Ник беспомощно посмотрел на Маккензи.

“Когда-нибудь ты должен был рассказать им,” мягко ответила она.

Он моргнул. “Знаю. Я думал, что будет легче.” Мужчина хлопнул себя по коленям, а затем потер их. Он грустно улыбнулся. “Думаю, это можно отметить мороженым и кино. Хотите присоединиться?”

Колби кашлянула. “Спасибо за предложение, но, наверное, мне пора возвращаться в Портленд.”

Ник посмотрел на Маккензи, но она отказывалась встречаться с ним взглядом. Колби смотрела куда угодно, только не на Маккензи. Значит, вот так все закончится.

Ник встал, чувствуя себя неудобно при виде такой явной напряженности между женщинами. “Пойду посмотрю, если Сьюзан и Оливия захотят составить мне компанию. Колби, если бы мы встретились при других обстоятельствах…” Он протянул ей руку и она пожала ее.

Маккензи подождала, пока Ник выйдет из комнаты и повернулась к Колби. “Ты уверена, что не хочешь задержаться на денек-другой? Ты можешь остаться здесь.”

Колби посмотрела прямо на нее, и Маккензи была разочарована, прочитав ответ в ее глазах.

“Я стараюсь не водить машину ночью, если у меня есть возможность. Пойду соберу свои вещи.” Маккензи позволила Колби уйти, не зная, что сказать, чтобы ее остановить. Она очень хотела, чтобы Колби не уезжала, но она не лгала ей. Ей нужно нечто большее, чем просто секс.

Маккензи натянула на лицо улыбку, чтобы не растраивать дочь, но она знала, что маму и Ника не так просто обмануть. Ее мать обнимала ее немного дольше, чем было нужно, перед уходом в кино. Улыбка Маккензи сползла с лица, как только за ними закрылась дверь. Она дала Колби достаточно времени, чтобы собраться, прежде чем пойти в ее комнату. Тревога охватила всю ее. Маккези постучала, но не стала дожидаться ответа и вошла.

Колби стояла посередине комнаты, вопросительно глядя на нее. Маккензи подошла к девушке и крепко ее обняла. Она растворилась в этом объятии, не желая видеть растерянность на лице Колби.

“Ты все только усложняешь,” прошептала Колби, уткнувшись в плечо Маккензи.

“Я и не хочу, чтоб все было легко.”

“Но ты говорила…”

“Я знаю, что я говорила.” Маккензи хотела объяснить Колби, что не отталкивает ее и не отвергает. Она пыталась сказать, что хочет от их отношений чего-то большего, чем просто секс и выяснения отношений кто что сделал десять лет назад. Она так устала скрывать свои чувства. Ей был дан второй шанс показать Колби настоящую себя, и она провалила его. Плечи Маккензи опустились и Колби обняла ее крепче, словно чувствуя, что она нуждается в поддержке. Маккензи запустила руки в волосы Колби и притянула ее к свои губам, вкладывая в прощальный поцелуй все свои чувства и мысли.

Горло Маккензи сжалось, когда она вспомнила, что Колби жила в трех часах езды, имела свое собственное дело, и не давала ей никаких обещаний и намеков, что хочет чего-то большего, чем просто секс, от их отношений.

Маккензи хотела не секса, она хотела заниматься с ней любовью и, может быть, показать ей то, что невозможно было выразить словами. Маккензи вытянула рубашку из брюк Колби, но когда она потянулась к ее молнии, Колби остановила ее руки.

“Маккензи, посмотри на меня.” И когда Маккензи подняла на нее глаза, то сразу же об этом пожалела. “Ты приводишь меня в замешательство.”

“И себя тоже. Но я хочу заняться с тобой любовью. Прямо сейчас. Пожалуйста?”

Возбуждение Колби преодолело ее неуверенность.

Хорошо, я не хочу говорить. Но нам нужно поговорить. Маккензи отмела эту мысль, раздевая Колби. Она не долго возилась со своей одеждой, быстро стянув ее с себя и бросив на пол. Она аккуратно опустила Колби на кровать и легла рядом с ней.

Маккензи притянула Колби в свои объятия. Она понимала, что это было прощанием и это было намного больнее, чем она ожидала, учитывая тот факт, что у них были отношения, построенные только на сексе. Я должна сказать ей сейчас. Может, если я скажу, она не уедет так просто. Но, даже если и скажу, она все равно уедет…

Колби получила свой реванш, хоть и не осознавала этого. Маккензи отбросила эту мысль прочь и взяла сосок Колби в свой рот, лаская его языком с медленным восхищением, пока он не превратился в гордо торчащий камушек удовольствия. Колби запустила руки в волосы Маккензи, прижимая ее к себе крепче и умоляя не останавливаться.

Больше не в силах сдерживаться, Маккензи опустила свое тело на Колби, разведя ее ноги и прижимаясь животом к ее шелковистой влажности, заставив Колби застонать, а затем стала спускаться ниже. Маккензи обвила бедра Колби руками, приподнимая их и раскрывая себе навстречу.

Маккензи задрожала, когда ее язык прошелся по чувствительной розовой плоти Колби, где ее жадно приветствовал жар и влажность женщины, а затем, зажав клитор Колби в губах, начала быстро ласкать его кончиком своего языка. Она вдыхала запах Колби и старалась игнорировать свою собственную туго пульсирующую плоть.

Решив, что она достаточно помучила их обеих, Маккензи сжала ягодицы Колби, раскрывая ее еще шире.

В этот раз, когда она ласкала Колби, она позволила своему языку проскользнуть ниже, в то самое место, где она могла бы провести вечность. Она продвинула язык так глубоко, как только могла, ощущая им стенки дрожащего влагалища Колби. Маккензи брала всё, что могла предложить ей эта женщина. Бедра Колби изогнулись в позе восьмерки, позволяя им найти удобный ритм на несколько минут.

Маккензи испытала почти сожаление, когда пальцы, ласкающие ее волосы стали более настойчивыми. Движения бедер Колби были уже не такими контролируемыми, а ее дыхание стало трудным и сбивчивым. Маккензи могла бы замедлить свои движения, чтобы расстянуть удовольствие и дать им еще несколько незабываемых минут наслаждения, но ее собственное возбуждение шло к пику вместе с возбуждением Колби.

Она понимала чувства Колби, когда руки девушки в ее волосах стали твердыми и еще более требовательными. Она также понимала нежелание Колби, чтобы все заканчивалось так быстро, когда та в экстазе стонала “О, нет.”

Она не могла больше сдерживаться. Колби была уже за гранью контроля и у самого края оргазма. Маккензи быстро убрала руки из-под ягодиц Колби, которые она сжимала и ввела в нее два пальца, все это время не переставая ласкать ее языком, возносся ее на вершину наслаждения. Колби выгнула спину и забилась в ее руках, когда наконец достигла самого пика. Маккензи ждала этого и крепко держала ее одной рукой, ее рот отказывался покидать свое уютное расположение, пока она не испила наслаждение Колби до капли.

Каким-то образом ей удавалось блокировать жар своего собственного, горящего от желания тела, пока крики и стоны Колби не превратились в мягкое и тихое дыхание. Маккензи лежала, положив голову на бедро Колби, думая о том, как часто, ей придется вызывать в памяти эти стоны после того, как Колби вернется в Портленд. Она сжала в пальцах простыню и попыталась развести ноги, чтобы облегчить давление на свое ноющее от желания влажное лоно. Она задержала дыхание, когда поняла, что ее тело было так возбуждено, что готово было вот-вот обрушить на нее лавину удовольствия без всяких дополнительных усилий.

“Даже не думай,” услышала она слова Колби, и почувствовала как девушка, удивительно ловко и сильно перекатила их тела, подмяв под себя Маккензи и просунув бедро между ее ног. Маккензи пыталась сдержаться, но это было выше ее сил, ее глаза закрылись и она отдалась удовольствию, хоть и понимала, что это означало конец. Она не знала, то ли она вспоминала слова, которые шептала чуть раньше Колби “О, нет”, то ли издавала их сама, когда выгнулась на постели, находясь у края оргазма. Как чуть ранее сделала она сама, Колби вошла в нее легким, уверенным движением, удерживая ее бедра. Маккензи вскрикнула, приветствуя долгожданное вторжение – ее тело сжало в себе пальцы Колби, отказываясь выпускать их, пока она качалась на оглушившей ее волне оргазма, захлестнувшей ее от самого центра и растекшейся по всему телу – начиная от кончиков волос и заканчивая у сжавшихся от невероятного удовольствия пальцев ног.

***

Они приняли душ и оделись, не проронив ни слова. Маккензи молча вышла, пока Колби складывала оставшиеся вещи в сумку. Она пробыла в комнате еще некоторое время, не желая уходить, но тянуть время уже было некуда.

В горле Колби стоял ком, когда она вошла в гостиную. Маккензи стояла с центре комнаты, сложив на груди руки. “Ты уверена, что не хочешь остаться на ужин? Оливия будет сильно огорчена, что не смогла с тобой попрощаться.”

Колби внимательно разглядывала лицо Маккензи. Она не могла представить, что Оливия действительно будет так разочарована тем, что она уехала не попрощавшись. Она видела девочку всего два раза. Хотя, ей показалось, что Оливия была рада их знакомству. “Может попрощаешься с ней за меня?” с надеждой спросила она. Что все это значит? Она должна просто уйти и никогда не возвращаться? Маккензи сказала, что не может иметь с ней сексуальные отношения, но значило ли это, что все было кончено? “И поблагодари за меня Сьюзан.”

Маккензи кивнула. “Обязательно.”

“Мне пора. Наверное, дома меня ждет куча работы.” Это была неправда. Айша обязательно позвонила бы в случае чего-то важного. Не будет никакой дополнительной работы, которая помогла бы ей унять эту невыносимую боль в груди, когда она вернется в Портленд. Ждать ее будет только пустая квартира с белыми стенами и минимумом мебели, которой она почти не пользовалась.

“Позвонишь мне, когда доберешься?” Маккензи выглядела встревоженной, но Колби почувствовала как забилось ее сердце. Это не выглядело как прощание.

“Обязательно. Обещаю.”

Маккензи протянула руку и дотронулась до ее сумки. Колби вдруг поняла, что все это время прижимала ее к груди. Маккензи осторожно забрала у нее сумку и притянула девушку в свои объятия.

Она сказала, что будет ждать моего звонка, когда я вернусь в Портленд. Значит, не все кончено.

Нет, все кончено. Она живет в трех часах езды. И она дала понять, что хочет большего, чем ты можешь предложить.

Почему же так больно?

Колби запечатлела легкий поцелуй на щеке Маккензи и они некоторое время стояли не двигаясь, прижимаясь друг к другу щекой. И если бы не тихий бег стрелок на часах, Колби подумала бы, что кто-то свыше, вняв ее мольбам, остановил время. Иди, Колби, иди. Уходи.

“Я позвоню тебе,” сказала Колби. Она почувствовала кивок Маккензи. Она позвонит. Она не могла не позвонить, но она боялась, что со временем они могут отдалиться. Они обе увязнут каждая в своей работе и разговоры станут все более редкими, а потом одна из них, возможно, это будет Маккензи, забудет позвонить. Или, что еще хуже, найдет кого-нибудь другого. В этом случае, на месте ее сердца в груди останется только кровоточащая рана.

Маккензи наклонилась к ней в поцелуе и Колби с радостью подалась ей навстречу, но Маккензи не позволила их поцелую перерасти в более глубокий. Она гладила ее по шее, покрывая ее губы легкими поцелуями, заставляя Колби мурлыкать от удовольствия.

Когда Маккензи наконец подняла голову, Колби не хотела открывать глаза, боясь того, что она может увидеть в лице Маккензи.

“У меня кое-что для тебя есть,” Маккензи наклонилась и взяла что-то с дивана. Она протянула Колби перевязанный белой лентой прямоугольный пакет в оберточной бумаге. Ее руки слегка дрожали, когда она передала его Колби. Она выглядела немного отстраненной. Колби начала было разворачивать бумагу, но Маккензи остановила ее. “Я хотела бы попросить тебя открыть его, когда приедешь дома. Хорошо?”

Колби кивнула. Чувствуя, как слезы застилают глаза, она подняла свою сумку и вышла из дома Маккензи Брент, пытаясь понять почему она чувствует себя такой опустошенной.

Колби закинула сумку на заднее сиденье и положила на колени сверток, который дала ей Маккензи. Он выглядел как обернутая рамка для фотографии, но Колби сомневалась, что Маккензи могла дать ей нечто в этом роде.

Колби завела мотор и выехала на дорогу. Через несколько минут она ехала по шоссе в направлении Портленда, включив музыку на полную громкость, в тщетной попытке избавиться от гложущих ее мыслей. По радио заиграла музыка девяностых, моментально напомнив ей о школе, воспоминания о которой больше не казались ей такими уж плохими.

Она решила, что как только приедет домой позвонит Маккензи и поблагодарит ее за подарок.

Колби взглянула на сверток, лежащий на соседнем сидении, и снова задумалась о том, что же это могло быть. Маккензи определенно хотела поддерживать с ней отношения, раз вручила ей подарок и попросила позвонить, когда доберется до дома.

Колби проехала еще несколько минут, на протяжении всего этого времени бросая любопытные взгляды на подарок Маккензи. Знак на дороге сообщал, что после Систерз Роуд следующие пять километров не будет ни одного съезда. Колби решилась.

Она съехала на обочину и остановила машину. Взяв в руки подарок, девушка разорвала оберточную бумагу и обнаружила, что это был альбом. Колби сразу узнала его и у нее на глазах выступили слезы. Маккензи подарила ей копию их выпускного альбома. Она всегда сожалела о том, что оставила свой в тот день на скамейке.

Колби открыла альбом и разрыдалась, узнав свой неуклюжий подростковый почерк на внутренней стороне обложки. Это была не копия. Это был ее школьный альбом. Тот самый, который она не видела с того памятного момента в раздевалке, когда она застала Маккензи что-то в нем пишущей. Колби раскрыла альбом на последней странице, просматривая записи от ребят, которых она едва помнила или не помнила вовсе и наконец нашла запись, оставленную там Маккензи.

Надеюсь, пройдут года и ты забудешь мое лицо и звук моего голоса, который часто говорил тебе жестокие и несоответстующие действительности слова. И если ты должна помнить обо мне что-то, то пусть это будет то, что я всегда буду сожалеть о том, что так и не набралась смелости признаться тебе в любви.

Маккензи Брент

Колби закрыла альбом и крепко прижала его к груди. Слеза скатилась по ее щеке, при мысли о том, что у Маккензи были к ней такие чувства. Она тоже влюблялась.

Сначала в мальчиков - только в колледже она осознала, что девушки вызывали у нее совсем другие чувства, чем мальчики. Да, еще в школе она считала Маккензи привлекательной, но думала ли она когда-нибудь о ней не только как о враге?

Она не знала. Какая-то часть ее была рада, что она не нашла тогда этот альбом. Наверное, она была слишком молода, чтобы понять сколько храбрости понадобилось Маккензи написать эти слова. Тем более, зная через что она прошла со своим отцом.

Дрожащими пальцами, Колби вытащила мобильный и пролистав входящие звонки нашла номер Маккензи. Звонок переадресовал ее на голосовую почту. “Маккензи, ты… можешь перезвонить мне, когда получишь это сообщение?” На всякий случай Колби продиктовала свой номер, прежде чем завершить звонок. Может быть, ей стоило сказать больше, сообщить, что она прочитала запись в альбоме. Нет, она не могла оставлять такое важное сообщение на голосовой почте, тем более, что его могла прослушать Сьюзан.

Колби снова открыла альбом и несколько раз перечитала запись Маккензи. Она провела подушечкой пальца по нарисованному внизу сердечку со стрелой, пытаясь представить свою реакцию, если бы она прочла это признание в семнадцать лет. Достаточно ли взрослой она была в то время, чтобы понять?

Зазвонил телефон и Колби от неожиданности вздрогнула. Ее плечи опустились, когда она не узнала номер, высветившийся на дисплее, это был номер не Маккензи.

“Колби? Я забыла зарядить радиотелефон прошлой ночью. Он сел. Я звоню с мобильного. Что-то случилось?” Голос Маккензи звучал тревожно, и Колби хотела успокоить ее, но когда она начала говорить из ее груди вырвалось только хриплое рыдание. Маккензи что-то сказала, но ее голос звучал где-то вдали, словно она прикрыла микрофон ладонью. Колби показалось, что она слышала голос Сьюзан.

“Колби, пожалуйста, успокойся. Что случилось? Ты попала в аварию? Ты ранена? Скажи мне, где ты находишься?”

Колби услышала как хлопнула дверь, а затем раздалось ругательство. “Колби, пожалуйста, скажи мне где ты находишься?” повторила Маккензи.

“Я на Пятом шоссе. Систерз Роуд,” удалось проговорить Колби сквозь глухие рыдания.

“Хорошо.” Маккензи вздохнула с облегчением. “Ты попала в аварию? Ты пострадала? Ты позвонила в 911?”

Колби глубоко вдохнула, пытаясь взять себя в руки и перестать плакать. Она не знала, что с ней происходило. Можно ли ощущать такое счастье и печаль одновременно?

“Я прочитала то, что ты написала в моем выпускном альбоме,” наконец выговорила она.

Макензи выдохнула. “Из-за этого ты так плачешь?”

“Да.”

“Можешь сказать почему?”

“Потому что, мне кажется, я всегда это знала, но была слишком напугана, чтобы что-то предпринять.”

Теперь и голос Маккензи звучал так, словно и она не сдерживала слез.

“То, что ты написала… прекрасно.”

“Это было глупо,” смущенно произнесла Маккензи. “Я прочитала все те любовные романы, которые забирала у тебя, в надежде найти там подсказку как сказать тебе о своих чувствах, но так и не набралась смелости. Да и к тому времени ты меня уже ненавидела.”

“Это самое красивое из всего, что мне когда-либо писали.”

“Колби, ты думаешь….”

“Да,” ответила Колби.

“Ты даже не знаешь, что я собираюсь спросить,” сказала Маккензи, но в ее голосе слышалось облегчение.

“Я всегда знала. И мой ответ - да. Мы что-нибудь придумаем.”

Маккензи молчала так долго, что Колби показалось, что их разъединили. “Маккензи, что ты делаешь?”

“Еду со скоростью 136 км в час по пятому шоссе в поисках Систерз Роуд.”

КОНЕЦ