Риск

Глава 2

Я проснулась от непривычного уличного шума за окном. День обещал быть ясным и солнечным, насколько это вообще возможно в Лондоне. В восемь утра я позавтракала, потом несколько часов мерила комнату беспокойными шагами, дожидаясь, пока пробьет одиннадцать, поскольку, по моим понятиям, это был наиболее подходящий час для визита к лондонскому джентльмену.

Мария помогла мне одеться в платье из черного сукна с пелериной, которое я купила для отцовских похорон. У меня прямые, словно дождевые струи, каштановые волосы — трудно придумать для них какую-либо другую прическу, кроме уложенных на затылке кос. Наряд мой довершали черная соломенная шляпка с черными лентами, начищенные ботинки и перчатки без единого пятнышка. Я взяла с собой Марию ради соблюдения этикета и дала кучеру наемного экипажа адрес на Гросвенор-сквер, где, как я узнала, находится Мэнсфилд-Хаус.

Я так нервничала, что почти не замечала городской суеты на улицах Лондона, проплывающих за окном экипажа. Я мысленно снова и снова репетировала свою речь перед графом, пытаясь предугадать, что он скажет и как мне действовать в зависимости от его ответа.

И старалась не думать о том, как отвратительно то, что я намеревалась совершить.

Гросвенор-сквер — площадь с небольшим садиком посередине, окруженная зданиями из коричневого кирпича с красной отделкой и каменными карнизами. Дом номер 18, Мэнсфилд-Хаус, оказался величественным сооружением, которое затмевало все остальные здания на площади. Я никак не могла понять, зачем тому, кто был так богат, понадобилось жульничать при игре в карты.

Несколько ступенек вели к парадной двери, и сердце мое так колотилось, словно хотело выскочить из груди, когда я поднялась на крыльцо и взялась за массивное латунное дверное кольцо.

Дверь тотчас отворилась, и на пороге появился лакей в зеленой ливрее. Он уставился на нас с Марией в полном недоумении. Наверное, в Лондоне незнакомые леди не стучатся в дом к незнакомым джентльменам.

— Чем могу служить? — осведомился он.

— Я хотела бы видеть лорда Уинтердейла, — твердо произнесла я.

Лакей оторопел. С одной стороны, мой траурный наряд ясно давал понять, что я не какая-нибудь танцовщица или оперная певичка. Но с другой стороны, что делает здесь, на ступеньках крыльца, эта юная леди в сопровождении служанки?

Тут в дверях появился еще один человек в ливрее, по-видимому, дворецкий.

— Довольно разговоров, Чарльз, — приказал он и повернулся ко мне:

— Лорда Уинтердейла нет дома.

— О нет, для меня он дома, — мрачно отрезала я, просовывая ногу в дверь. — Будьте любезны, сообщите его светлости, что с ним желает говорить мисс Ньюбери, дочь лорда Уэлдона.

Твердая уверенность, звучавшая в моем голосе, не говоря уж о ноге, мешавшей закрыть дверь, на мгновение поколебали решимость дворецкого.

Я воспользовалась его замешательством и высокомерно добавила:

— Я предпочитаю дожидаться в холле, а не на пороге, пока лорд Уинтердейл соблаговолит принять меня.

Дворецкий приоткрыл дверь пошире, я скользнула внутрь, а за мной протиснулась и Мария.

Мы очутились в огромном холле перед великолепной парадной лестницей. Дворецкий не пустил нас дальше в дом, а проводил в маленькую приемную, окруженную круглыми колоннами.

— Подождите здесь, а я пока узнаю, пожелает ли его светлость принять вас, — отрывисто промолвил он.

Я смотрела ему вслед, пока он удалялся, размеренно ступая по черным и белым мраморным плитам приемной. Как только он вышел, я почувствовала неимоверное облегчение.

— О Господи, — беззвучно выдохнула Мария, — это и вправду огромный дом, мисс Джорджиана. — Она окинула взглядом комнату — портрет элегантного джентльмена восемнадцатого века, висевший над алебастровой каминной полкой, бледно-зеленые стены, мраморные плиты пола, — и глаза ее снова стали, как плошки.

Из мебели в комнате имелся только позолоченный столик перед огромным окном. Стульев не было.

Я глубоко вздохнула и подошла к камину, огонь в котором еще не разожгли.

Мы прождали не меньше получаса, и за это время раздражение мое достигло высшей отметки — я вся кипела, несмотря на холод в комнате. Наконец дворецкий вернулся и сообщил, что лорд Уинтердейл изъявил желание принять меня. Я не стала возмущаться, что меня заставили столько ждать, и, оставив Марию в приемной, последовала за дворецким по коридору мимо парадной лестницы. В конце коридора находилась точно такая же приемная, и я заметила стеклянную галерею, выходившую в жилые покои. Но, не доходя до приемной, мы остановились у двери справа.

Дворецкий распахнул дверь и объявил:

— Мисс Ньюбери, милорд.

Я вошла в комнату, которая, по-видимому, служила библиотекой.

Стройный черноволосый молодой человек, стоявший у книжной полки с книгой в руке, обернулся и мельком взглянул на меня. Я огляделась вокруг, ища глазами лорда, но, кроме молодого человека, в комнате никого не было.

Ужасное подозрение закралось мне в душу.

— Не может быть! Вы не лорд Уинтердейл! — выпалила я. — Лорд Уинтердейл — старик!

Черноволосый молодой человек пересек комнату и положил книгу на письменный стол красного дерева.

— Уверяю вас, мисс Ньюбери, я и есть лорд Уинтердейл, — холодно и сдержанно промолвил он. — И принял графский титул четырнадцать месяцев назад, после того как мой дядя и кузен погибли при кораблекрушении у берегов Шотландии.

— О, это невозможно! — возопила я в отчаянии. Какое невезение!

— Мне очень жаль, что я так расстроил вас своим вступлением в законные права наследства, но, смею вас уверить, все свершилось без малейшего участия с моей стороны, — заметил молодой граф, подняв наконец голову и взглянув на меня. Я уловила в его холодном голосе насмешливые нотки и пристально посмотрела на него, желая узнать, не удастся ли извлечь какую-нибудь выгоду из этой неожиданной перемены в его настроении.

Какие у него голубые глаза! Это была первая мысль, что пришла мне в голову, когда я посмотрела ему в лицо. Потом перевела взгляд на изогнутые брови, которые были совсем не похожи на прямые и ровные брови Фрэнка.

«Лицо типичного игрока», — с удовлетворением отметила я про себя. Как жаль, что именно против него у меня нет никаких компрометирующих сведений.

Но у меня имелись свидетельства против его дяди. Может статься, с надеждой подумала я, этот новый лорд Уинтердейл не считает фамильную честь пережитком и не позволит, чтобы его имя смешали с грязью светские сплетники, что неминуемо случилось бы, вздумай я обнародовать досье, собранное моим батюшкой.

Я стиснула затянутые в перчатки руки и решила, что стоит попытать счастья.

Гордо выпрямившись, я произнесла:

— Я пришла сообщить вам, милорд, что, перебирая бумаги, оставшиеся после смерти моего отца, обнаружила, что он шантажировал джентльменов из общества, которые были уличены в шулерстве за карточным столом.

Как видите, я предпочитала действовать открыто.

Черные изогнутые брови чуть приподнялись в немом изумлении.

— Поскольку я не карточный шулер, мисс Ньюбери, — спокойно промолвил он, — то не понимаю, какое отношение это имеет ко мне.

Я нахмурилась. Его замечание несколько усложнило мою задачу.

— Среди джентльменов, которых шантажировал мой отец, был и ваш дядюшка, — заявила я без обиняков.

Лорд Уинтердейл выдвинул кресло и сел за письменный стол, пристально глядя мне в лицо голубыми глазами.

Он не пригласил меня присесть, что я расценила как проявление крайней неучтивости. Я сурово сдвинула брови.

— Дело это очень серьезное, милорд. Ваш дядя заплатил моему отцу довольно внушительную сумму, чтобы тот держал язык за зубами.

— Каким, должно быть, очаровательным джентльменом был ваш батюшка, — небрежно заметил граф. — И все же я отказываюсь понимать, где связь между мною и грешками моего покойного дяди.

Его замечания по поводу моего отца привели меня в бешенство.

— Ваш дядюшка ничуть не лучше моего батюшки! — яростно выпалила я.

Он пожал плечами, как если бы все это ничуть его не интересовало.

Я сделала несколько шагов к столу, за которым он так нагло расселся в моем присутствии.

— Я пришла к вам, поскольку мне стало известно, что леди Уинтердейл собирается вывозить в свет свою дочь Кэтрин в этом сезоне. Прочтя об этом в газете, я подумала, что Кэтрин, должно быть, дочь графа. Если я не ошиблась, леди Уинтердейл приходится вам тетей, а Кэтрин — кузиной, так?

Он мрачно кивнул.

— Да, вы не ошиблись в своих предположениях, мисс Ньюбери.

Да как он смеет заставлять меня стоять перед ним, словно какую-нибудь служанку! Я не на шутку разозлилась и ядовито заметила:

— Вряд ли леди Уинтердейл или леди Кэтрин обрадуются, если в свете узнают, что отец Кэтрин был карточным мошенником, особенно теперь, когда леди Уинтердейл пытается выдать ее замуж.

Его глаза сузились, и я вдруг заметила, как плотно сжаты его твердые губы.

— Если я вас правильно понял, вы пытаетесь шантажировать меня, мисс Ньюбери? — осведомился он угрожающим тоном.

Я вспомнила об Анне и заставила себя встретить опасный блеск холодных голубых глаз.

— Да, — ответила я, вскинув подбородок, — именно так.

Между нами воцарилось тяжелое молчание. Я переступила с ноги на ногу, стараясь сохранить надменный и бесстрашный вид.

Наконец он вкрадчиво промолвил:

— Могу я полюбопытствовать, вы намерены шантажировать всех, кто стал жертвой вашего отца, или же я единственный, кто имел несчастье привлечь ваше внимание?

Я почувствовала, как вспыхнули мои щеки.

— Я никого больше не собираюсь шантажировать. Я выбрала вас только потому, что прочла в газете, что вы вывозите в свет свою дочь, — по крайней мере я думала, что это ваша дочь, — и решила убедить вас представить заодно и меня.

Он смотрел на меня в немом изумлении.

— Представить вас? Но я не могу представить обществу молодую леди, мисс Ньюбери.

— Мне это прекрасно известно, — раздраженно перебила его я. — Я надеялась, что вы уговорите вашу супругу, то есть вашу тетушку, представить меня вместе с вашей кузиной. Это ее не очень затруднит, поверьте. Ей придется всего лишь включить меня в свой заранее продуманный план относительно Кэтрин.

Вновь наступило молчание. Граф задумчиво барабанил пальцами по столу, потом поднял на меня глаза. Луч солнца скользнул в комнату через окно и запутался в его волосах, черных словно вороново крыло.

— А зачем вам понадобился сезон, мисс Ньюбери? — спросил он наконец.

— Известно зачем, милорд, — с достоинством ответствовала я. — Чтобы подыскать подходящего жениха.

Он откинулся на спинку кресла.

— И у вас нет родственниц, которые согласились бы взять на себя эту задачу?

— Те Ньюбери, которых я знаю, очень бедны, — с сожалением промолвила я, — а сезон в Лондоне стоит немалых денег. Видите ли, Уэлдон-Холл — майоратное владение, а нас у папы всего две дочери, поэтому мы с Анной вскоре окажемся без крова. Следовательно, мне необходимо выйти замуж, и, полагаю, проще всего это сделать в Лондоне во время сезона.

— Короче говоря, мисс Ньюбери, вы охотитесь за толстым кошельком.

— Я охочусь за женихом, милорд, — поправила его я. — Богатство меня не интересует. Мне вполне подошел бы порядочный человек из порядочной семьи — большего и не нужно.

— Порядочный человек никогда не женится на шантажистке, — отрезал он.

Я вздрогнула.

А он безжалостно продолжал:

— А кроме того, как я уже сказал, я не собираюсь вывозить в свет свою кузину — этим займется ее мать. И я сомневаюсь, что моя тетушка согласится представлять вас вместе со своей дочерью. Сравнение будет явно не в пользу Кэтрин, Я прикусила губу: а что, если попытаться шантажировать леди Уинтердейл? Уж ей-то наверняка не придется по вкусу, если правда о ее покойном супруге выплывет наружу в такой ответственный момент.

Когда я вновь подняла глаза на лорда Уинтердейла, то с удивлением заметила, что выражение его лица совершенно переменилось. Исчезли суровость и жесткость, изогнутые брови сошлись к переносице. Он поднялся из-за стола и подошел ко мне. Я усилием воли заставила себя не попятиться. Граф не казался таким уж высоким, но в его фигуре все же чувствовалось нечто устрашающее.

— Снимите-ка шляпку, — приказал он.

Я ошеломленно вытаращила на него глаза.

Тогда он поднял руки, собираясь сделать это сам, и я поспешно развязала ленты и сняла шляпку.

Он приподнял пальцем мой подбородок и внимательно посмотрел мне в лицо.

Я неохотно подняла на него глаза, завороженная пристальным взглядом голубых глаз.

— Хм-м, — промолвил он. Затем усмехнулся. Усмешка эта мне совсем не понравилась. Он повернул мое лицо сначала влево, потом вправо, изучая мой профиль. Граф явно что-то обдумывал.

Меня всегда считали хорошенькой, но, поверьте, мое лицо не из тех, что способны свести с ума и зажечь костер страсти в первом встречном. Да и что в нем особенно примечательного — формой напоминает сердечко, волосы каштановые, глаза карие. Вот моя сестра — та настоящая красавица.

Тут лорд Уинтердейл нахмурился и сказал:

— Клянусь Георгом, я это сделаю.

— Что вы сделаете? — в замешательстве спросила я. — Вышвырнете меня вон?

— Любой ценой заставлю тетушку вывезти вас в свет, — ответил он.

Я подозрительно уставилась на него.

— С какой это стати вы вдруг изменили свое решение? Всего несколько минут назад вы отпускали на мой счет едкие замечания и называли шантажисткой. Вы заставили меня стоять, а сами расселись передо мной, словно султан, осматривающий очередную кандидатку в гарем.

— Бог ты мой, — пробормотал он. — Шантажистка, требующая к себе почтительного отношения. Это что-то новенькое.

— А у вас большой опыт общения с вымогателями? — ядовито осведомилась я.

— Не будьте злюкой, мисс Ньюбери, — сказал он и провел пальцем по моей щеке. — Вам это не идет.

Я открыла было рот, намереваясь ответить, но в этот момент в дверь библиотеки постучали, и на пороге появился дворецкий.

— Приехала леди Уинтердейл и желает говорить с вами, милорд. Я решил предупредить вас о ее визите на случай, если молодая особа все еще здесь.

— Благодарю, Мэзон.

— Мне попросить леди Уинтердейл подождать, милорд?

— О нет, ни в коем случае, — любезно отозвался лорд Уинтердейл. — Проводите ее в библиотеку.

Дворецкий с невозмутимым видом поклонился и исчез за дверью.

Граф взял меня за локоть.

— А теперь, мисс Ньюбери, если вы соблаговолите пройти вот сюда, нам удастся на время спрятать вас за портьерой, — промолвил он.

Я вытаращила на него глаза:

— Вы хотите, чтобы я спряталась за портьерой?

— Мне кажется, это в ваших же интересах, — насмешливо ответил он.

Он забавлялся, это ясно!

Портьера из золотистого бархата, на которую он указывал, обрамляла узкое высокое окно позади письменного стола.

— Ну, живо! — скомандовал он, и я, повинуясь его приказу, бегом бросилась к окну, и скользнула за портьеру. Золотистый бархат щекотал нос, и я прижалась к стене, чтобы его не касаться. Граф поправил складки портьеры, чтобы скрыть кончики моих туфель.

Несколько мгновений спустя я услышала, как дверь библиотеки отворилась и хорошо поставленный женский голос, который мог принадлежать только благовоспитанной даме из общества, промолвил:

— Ах, вот ты где, Филип. Я должна с тобой поговорить.

— Это вы, тетя Агата! Как приятно видеть вас в такое прекрасное утро. Чем могу служить?

Обмен любезностями между двумя людьми, скрытыми от меня бархатной портьерой, был исключительно светским, но я сразу же поняла, что они недолюбливают друг друга.

— Я бы хотела обсудить с тобой, когда нам назначить бал в честь Кэтрин.

— Присаживайтесь, тетя Агата, — вежливо пригласил лорд Уинтердейл.

Как это мило, мрачно подумала я, что он не заставляет ждать стоя всех женщин, приходящих к нему с визитом.

Зашуршали шелковые юбки — его тетушка уселась в одно из кресел. Как только она устроилась, граф почтительно промолвил:

— Мне очень приятно, что вы просите моего совета, но я не понимаю, какое отношение ко мне имеет первый бал Кэтрин.

— Филип! Да самое что ни на есть прямое! Мы ведь даем бал в Мэнсфилд-Хаусе.

Лорд Уинтердейл молчал.

— Так или нет? — резко повторила леди Уинтердейл.

— Меня не посвятили в эти планы, — произнес наконец лорд Уинтердейл.

— Ну конечно, бал будет только здесь и нигде больше, — отрезала леди Уинтердейл. — Мэнсфилд-Хаус — один из немногих особняков в Лондоне, в которых есть бальные залы. Мы устраивали здесь первый бал Евгении, и я намерена и первый бал Кэтрин устроить здесь же.

— Да, но когда вы давали бал в честь Евгении, лордом Уинтердейлом был мой дядя. Теперь же им являюсь я. Разница есть, как вы считаете?

На этот раз умолкла леди Уинтердейл.

Наконец она произнесла:

— Филип, ты хочешь сказать, что не позволишь мне и Кэтрин устроить бал в этом доме?

Судя по ее тону, можно было предположить, что она вот-вот взорвется.

— Я этого не говорил, — миролюбиво возразил лорд Уинтердейл. — Если быть точным.

— Тогда что ты имеешь в виду?

Лорд Уинтердейл тут же изменил направление беседы.

— Я только что получил письмо от одного старого друга моего отца. Он пишет, что еще один старый друг отца, лорд Уэлдон, недавно умер и оставил двух своих дочерей без гроша. В завещании лорд Уэлдон имел несчастье назначить меня их опекуном.

— Тебя?! — с неподдельным ужасом воскликнула леди Уинтердейл. — Тебе же всего двадцать шесть лет. Ты не можешь быть ничьим опекуном, Филип, ты слишком молод. Ты о себе-то не можешь как следует позаботиться и совершенно не умеешь управлять собой.

Лорд Уинтердейл язвительно заметил:

— Поверьте, дорогая тетушка, по сравнению с лордом Уэлдоном я просто образец добродетели.

До меня снова донеслось шуршание шелковых юбок — леди Уинтердейл заерзала в кресле.

— Но какое это имеет отношение к балу Кэтрин?

— А вот какое, — сказал лорд Уинтердейл. — Я бы хотел, тетя Агата, чтобы вы представили обществу мисс Ньюбери вместе с Кэтрин и вывозили ее в свет в течение всего сезона.

Ответ леди Уинтердейл последовал незамедлительно:

— Это невозможно. Совершенно невозможно. Я знаю, кем был Уэлдон, — у него репутация такая же ужасная, как и у твоего отца. Я не хочу иметь никаких дел с его дочерьми.

Я почувствовала, как руки мои сжимаются в кулаки. Она была права насчет отца, но это не умерило моего желания хорошенько стукнуть ее за такие слова.

— Жаль, — промолвил лорд Уинтердейл. — Если бы вы согласились представить мисс Ньюбери, я бы устроил так, чтобы вы и Кэтрин переехали в Мэнсфилд-Хаус на весь сезон. Это, без сомнения, избавило бы вас от трат на аренду дома. Более того, вы могли бы воспользоваться экипажами Уинтердейлов, что явилось бы дополнительной экономией.

Мне казалось, я слышу, как идет подсчет сумм в голове у леди Уинтердейл. Спустя некоторое время она решительно произнесла:

— Давай говорить начистоту, Филип. Если я представлю эту твою мисс… как бишь ее?

— Мисс Ньюбери. Я еще не знаю ее имени.

— Так вот, если я представлю обществу эту твою мисс Ньюбери, ты позволишь нам с Кэтрин переехать в Мэнсфилд-Хаус и жить здесь весь сезон, ничего не платя за аренду?

— Совершенно верно.

— И я смогу устроить первый бал Кэтрин в бальной зале Мэнсфилд-Хауса?

— Именно так.

Снова зашуршали шелковые юбки. Затем прозвучало:

— А кто оплатит бал?

— Я, — коротко ответил лорд Уинтердейл. Леди Уинтердейл подавила тяжелый вздох.

— Ничего не выйдет, Филип. Уэлдон умер совсем недавно, и девушка, вероятно, будет в трауре еще по крайней мере несколько месяцев. Ей нельзя выезжать в свет в этом году.

— Я согласен, что при обычных обстоятельствах это было бы справедливо, — заметил лорд Уинтердейл. — Но ситуацию, в которой оказалась мисс Ньюбери, вряд ли можно назвать обычной. Она осталась совершенно без средств к существованию, тетя Агата. Если она не подыщет себе подходящего жениха, то очутится на улице.

Я, конечно, не считала, что меня ждет такое мрачное будущее, но лорду Уинтердейлу, конечно же, ничего не стоило несколько сгустить краски, чтобы представить мое положение в самом жалком виде.

— Я более чем уверен, что, если вы пустите в ход ваше влияние и возьмете ее под свое покровительство, в свете и не вспомнят о том, что она в трауре, — продолжал уговаривать лорд Уинтердейл.

— Не знаю, не знаю, — с сомнением в голосе проговорила леди Уинтердейл. — Светские правила в отношении траура очень строги.

— Как вы только что сказали, всем известно, что Уэлдон был человеком недостойным. Это вызовет жалость к его дочери. Особенно в том случае, если вы возьмете ее под свое покровительство, дорогая тетушка.

— Хм-м, — промолвила леди Уинтердейл. Похоже, она готова была согласиться. — Как она выглядит? Прилично?

— Думаю, если привести в порядок ее гардероб, она будет выглядеть вполне презентабельно, — уклончиво ответил лорд Уинтердейл.

«Презентабельно» — нет, вы только послушайте!

Леди Уинтердейл встала и принялась расхаживать по комнате. Из ее беседы с лордом Уинтердейлом я составила о ней весьма определенное мнение, которое, по-видимому, совпадало с мнением лорда Уинтердейла, но я горячо молилась, чтобы она согласилась на его предложение. Я готова была выдавать себя за его подопечную, лишь бы только это помогло получить то, к чему я стремилась.

Наконец леди Уинтердейл изрекла:

— Какое счастье, что я еще не успела внести задаток за тот дом на Парк-лейн.

— Очень предусмотрительно, — ввернул лорд Уинтердейл.

— Ну хорошо, — решительно заявила леди Уинтердейл. — Поскольку сезон открывается через несколько недель, Филип, думаю, нам с Кэтрин надо как можно скорее переехать в Мэнсфилд-Хаус. И еще нам необходимо сделать множество покупок.

— Ну разумеется, тетя Агата. Сообщите мне день, и я постараюсь, чтобы мисс Ньюбери переехала вместе с вами. Уверен, они с Кэтрин прекрасно поладят друг с другом.

— Полагаю, придется взять ее с собой, когда мы отправимся по магазинам, — кисло добавила леди Уинтердейл.

— Если не хотите краснеть за нее, то непременно поможете ей подобрать модный гардероб.

Я вся клокотала от злости, поскольку считала свое платье вполне приличным. В Суссексе такой фасон был в моде.

— А кто оплатит ее покупки, Филип?

— Можете присылать ее счета ко мне, — последовал ответ.

— А как насчет новых платьев для Кэтрин? — робко осведомилась леди Уинтердейл. — Ты же знаешь, как тощ мой вдовий кошелек.

— Дорогая моя тетушка, насколько мне известно, дядя оставил вам немалое состояние. Как бы то ни было, я с удовольствием уплачу и по счетам Кэтрин.

— Прекрасно, прекрасно. — Леди Уинтердейл была, по-видимому, чрезвычайно довольна сделкой. — Мне бы хотелось, чтобы бал состоялся в самом начале сезона, Филип, чтобы Кэтрин сразу отличили в толпе остальных девушек на ярмарке невест в этом году.

— Назначьте день, тетя Агата, и бальная зала будет в вашем распоряжении, — сказал Уинтердейл.

Я не верила своим ушам — это превосходило мои самые дерзкие мечты.

Тетя с племянником еще немного поговорили, обсуждая кое-какие детали, затем леди Уинтердейл удалилась, и мне было дозволено выйти из укрытия. Я остановилась перед портьерой и взглянула на графа.

— Вы все слышали, мисс Ньюбери, — любезно промолвил лорд Уинтердейл. — Теперь, надеюсь, вы удовлетворены?

— Да, милорд, вполне, — ответствовала я. — А теперь что мне делать?

— Где вы остановились? — спросил он.

— В отеле «Гриллонс».

— Вы не можете оставаться там одна. Ко мне вы тоже не можете переехать, пока моя тетушка не возьмет над вами шефство. Предлагаю вам вернуться домой и ждать — я напишу, как только вам можно будет переехать в Мэнсфилд-Хаус.

Я послушно кивнула.

— Где находится Уэлдон-Холл?

— В графстве Суссекс, милорд.

— Дайте мне точный адрес. — Лорд Уинтердейл подошел к столу, сел и взял перо. Я дала ему адрес Уэлдон-Холла, и он записал его.

— Не думаю, что тете Агате понадобится много времени на переезд, — язвительно заметил он. — Так что я напишу вам довольно скоро.

Я снова кивнула.

Лорд Уинтердейл промокнул лист бумаги с адресом и поднял на меня глаза.

— Ну вот, пожалуй, и все, мисс Ньюбери, — сказал он, не поднимаясь с кресла. — Да, кстати, а как вас зовут?

— Джорджиана, милорд.

Он кивнул.

— Мисс Джорджиана Ньюбери.

Он записал мое имя на клочке бумаги, как будто иначе забыл бы его.

Я холодно промолвила:

— Позвольте полюбопытствовать, что заставило вас изменить свое решение, милорд? Вы готовы были указать мне на дверь, а несколько минут спустя, спрятавшись за портьерой, я вдруг обнаружила, что вы мой опекун.

— Я сделал это, чтобы позлить мою тетушку, мисс Ньюбери, — ответил он, приподняв брови. — Признаюсь, меня немало позабавит ее ярость, когда она вынуждена будет вывозить вас в свет вместе с Кэтрин.

Тут мне пришло на ум, что леди Уинтердейл — вдова, потерявшая супруга и сына при трагических обстоятельствах, и, без сомнения, заслуживает гораздо больше сочувствия и внимания, чем оказывал ей племянник. Однако, поскольку его бессердечие было мне на руку, я прикусила язык и вместо этого сказала:

— Похоже, вам придется выложить кругленькую сумму. Неужели это развлечение того стоит?

— О да, мисс Ньюбери, — ответил он. — Поверьте, оно стоит и большего.