Рискованное пари

Глава 5

— Неплохо, — одобрительно промурлыкал лорд Беркли, не сводя глаз с эскизов, разложенных перед ним на длинном столе в библиотеке Беркли-Хауса. — Весьма неплохо.

Кэсси не позволила себе поддаться на лесть.

— Это всего лишь наброски. Не что иное, как бессвязные мысли на бумаге.

— Не скромничайте, мисс Эффингтон, они бесподобны. — Он выпрямился и одобрительно кивнул. — У вас несомненный талант.

— Вы очень любезны, милорд, но скромничать не в моих привычках, — решительно заявила Кэсси, глядя на свои наброски. — Меру своих способностей я прекрасно сознаю.

Он рассмеялся:

— Было бы удивительно, если бы вы ее не знали! Каждый, кто выполняет подобную работу не ради удовольствия, а за плату, должен быть уверен в себе, иначе ему не выжить.

Кэсси искоса взглянула на собеседника.

— А окажись на моем месте мужчина, вы отнеслись бы к нему иначе?

Беркли помедлил, словно понимая, что ступил на зыбкую почву.

— Да. Кэсси приподняла бровь.

— То есть не совсем. Мисс Эффингтон, вы наверняка понимаете: для девушки из прекрасной семьи ваше занятие выглядит… мягко говоря, странно.

— Ну разумеется, я понимаю. — Она пожала плечами. — В сфере отделки домов, по крайней мере за плату, с давних пор господствуют мужчины.

— И вас не смущает то, что вы вторглись в чужую сферу?

— Ни в малейшей степени. Меня беспокоит другое: то, что одаренным женщинам практически негде применить таланты, которыми наградил нас Господь. Но так уж устроен мир, и вряд ли он когда-нибудь изменится.

— Ясно. Вы все понимаете, но не желаете мириться.

— Это разные вещи, не так ли? — Кэсси нахмурила брови и задумалась. — А ведь мне грех роптать на судьбу. Я ни в чем никогда не знала отказа, мне жилось легко и привольно. Мои привилегии трудно перечислить.

— Но несмотря на это, вы поставили себе на службу собственные таланты и основали, если не ошибаюсь, довольно прибыльное дело.

— Только не забывайте, милорд: я не такая, как большинство женщин. Я… — она грустно улыбнулась, — эксцентричная особа.

— Следовательно, «эксцентричными» в обществе принято называть людей, не желающих покорно мириться с отведенной им ролью. В вашем случае, мисс Эффингтон, эпитет «эксцентричная» — высшая похвала.

— Донесите это до сведения моих братьев, хотя вряд ли они согласятся с вами.

— Надо бы заключить с вами пари и дать вам выиграть кругленькую сумму. — Лорд Беркли усмехнулся, а Кэсси опять отметила, что у него приятная улыбка. Неподдельная — вот она какая. Как будто лорд Беркли искренне радуется всему, что видит вокруг. Эта мысль заинтриговала Кэсси. Пожалуй, даже слишком.

Она снова вернулась к своим рисункам.

— Как я уже сказала, это предварительные наброски. Предстоит еще многое запланировать, а также принять немало ответственных решений и лишь потом звать маляров и обойщиков.

— А мне ваши наброски по душе.

— Правда? — Кэсси окинула беглым взглядом разбросанные по столу бумаги.

Плодами своих трудов она была довольна, но общаться не с хозяйкой, а с хозяином дома все еще не привыкла. Кэсси понятия не имела, как относятся к выбору мебели и тканей мужчины, и, несмотря на уверенность в своих способностях, сомневалась, что ее вкусы совпадут со вкусами лорда Беркли. Кроме того, все прежние заказчицы чуть ли не с первых минут начинали безоговорочно доверять Кэсси. Но лорд Беркли не спешил проявлять доверие.

— Можете мне поверить. Но признаться, я был бы не так доволен, если бы переделка затронула и библиотеку.

— Согласно вашим распоряжениям к библиотеке я и не прикоснусь. Но если вы передумали…

— Нет-нет! — поспешно перебил лорд Беркли, оглядывая библиотеку. — Здесь я не желаю менять ни единой вещи. Меня вполне устраивает и мебель, и главное — атмосфера в этой комнате.

Его взгляд медленно заскользил по библиотеке, словно лаская каждую давно знакомую деталь. Драгоценные панели стен были почти сплошь завешаны старинными семейными портретами и современными полотнами, среди которых Кэсси заметила работы кисти Тернера и Констебла. На полках, занимающих торцевые стены комнаты, тесными рядами выстроились тома в добротных кожаных переплетах. Все в этой комнате свидетельствовало о мужских делах, сделках и предприятиях, недоступных пониманию дам. Кэсси не удивилась тому, что лорд Беркли ничего не желает здесь менять. Попроси он заново обставить библиотеку, Кэсси была бы разочарована.

— В ней есть нечто особенное, — добавил он с видом человека, довольного своим миром.

— Можно сказать и так, — пробормотала Кэсси. Он ответил ей насмешливым взглядом.

— Насколько я понимаю, вам не нравится стойкий запах кожаной обивки удобных, но старых кресел, к которому примешивается книжная пыль?

— Вы забыли упомянуть про запахи табака и бренди. И вправду особая атмосфера. Мужская.

— Об этом я как-то не задумывался, но вы, пожалуй, правы. — Лорд Беркли вскинул бровь. — А вас это смущает? Вы опять вторглись в чужое пространство.

— Нисколько, — отмахнулась Кэсси. — Как мы уже выяснили, угрызений совести за вторжение на мужскую территорию я не испытываю, хотя, признаться, моя смелость не безгранична. К примеру, в клубе для джентльменов ноги моей не будет. Это неприлично.

Лорд Беркли поперхнулся смешком.

А Кэсси продолжала, словно ничего не услышав:

— Но в чем-то я с вами согласна: здесь уютно, чувствуются верность традициям и покой.

Он одобрительно кивнул и еще раз осмотрел библиотеку.

— А мне, знаете ли, очень приятен сам дух этой комнаты — я не имею в виду ее запах. Очевидно, причиной тому воспоминания. Здесь мы с отцом проводили долгие часы.

— Давно он умер? — тихо спросила Кэсси.

— Почти двенадцать лет назад, но в библиотеке мне всегда кажется, будто он вышел на минуту. Я любил его — как человека, не просто как отца, и он относился ко мне как к другу. По-моему, даже гордился мной. — Он надолго умолк, вспоминая давно минувшие дни. Наконец он опомнился и виновато понурил голову. — Прошу простить мне этот неуместный прилив сентиментальности, мисс Эффингтон.

— Смотрите, милорд, как бы она не подпортила вам репутацию. — Под беспечным тоном Кэсси попыталась скрыть сочувствие, вызванное явной привязанностью лорда Беркли к отцу. — По-моему, невозможно быть одновременно беспутным и сентиментальным.

Он рассмеялся:

— Отныне постараюсь следить за собой.

Их взгляды встретились, и у Кэсси возникло странное ощущение, будто они достигли взаимопонимания. Наверное, дружба между ними все-таки возможна. И даже нечто большее.

Может быть…

Нет, ни в коем случае.

Кэсси решительно отвела взгляд и постаралась сосредоточиться на эскизах или на чем угодно, лишь бы не думать о дрожи где-то в глубине тела.

— Эти мазки краски дают приблизительное представление о колорите будущей обстановки, но поскольку это акварель, учтите, что оттенки будут более насыщенными. На эскизах тона указаны лишь приблизительно. Например, — она придвинула поближе рисунок столовой, — эти обои выглядят темно-розовыми, но будут иметь цвет зернышек граната — самый подходящий для этой комнаты.

— Цвет зернышек граната?

— Ну, темно-красный.

— Ах да, красный, — сообразил лорд Беркли. — Прекрасный цвет.

Кэсси подавила усмешку. Все-таки лорд Беркли — типичнейший мужчина, но при всем этом интересный человек.

— Благодарю, милорд. А в этой гостиной, пожалуй…

— Извините, что перебил, мисс Эффингтон, — вдруг выпалил он, — но разговор об отце навел меня еще на одну мысль… Скажите, как относятся к вашему занятию другие члены семьи, особенно родители? Они так же недовольны, как ваши братья?

— Откровенно говоря, не знаю. — На миг Кэсси задумалась. — Мой отец объяснил бы вам, что в семье Эффингтон все женщины и девушки отличаются упрямством. Они издавна привыкли ни с кем не считаться. — Она сверкнула улыбкой. — Отец говорит, что это у нас в крови.

— Кажется, что-то подобное я уже слышал, — иронически отозвался он.

— А еще отец добавил бы, что не намерен запрещать дочерям искать свое место в жизни, лишь бы не дошло до скандала. — Только теперь Кэсси осознала, на какой рискованный шаг отважился ее отец. — По-моему, с отцом мне повезло.

— Он удивительный человек.

— Вы правы.

— А ваша матушка?

— Маму мои увлечения не радуют, — усмехнулась Кэсси, — но и у нее есть свои причуды. Она твердо убеждена, что наше прошлое, настоящее, будущее и вообще всю судьбу определяют звезды. А еще она верит в переселение душ, физиогномику, хиромантию, гадание на картах и на кофейной гуще.

— Ясно. Значит, она суеверна.

— Отнюдь! — Кэсси покачала головой. — Она считает предсказания судьбы наукой и готова часами объяснять, во что верили люди в древности, как зародилось искусство предсказаний, как оно развивалось вместе с человечеством. Ее рвение и познания внушают восхищение, — она засмеялась, — и немыслимо раздражают.

— Надеюсь, когда-нибудь ваша матушка окажет мне честь и поделится своими познаниями.

— Может быть.

— В конце концов, мы с вами теперь друзья. С вашими братьями я давно знаком, и теперь мне не терпится представиться вашей знаменитой матери и вашему многотерпеливому отцу. — Он улыбнулся.

У Кэсси мелькнула мысль, что если бы не репутация лорда Беркли, такого человека ей было бы не стыдно познакомить с родителями. Как ни странно, увлечение ее матери он не счел чудачеством, наоборот, заинтересовался всей семьей Эффингтон и выразил желание сблизиться с ней. На его месте Кэсси поступила бы точно так же.

Как жаль, что лорд Беркли — далеко не мужчина ее мечты.

— Вы обязательно познакомитесь с ними. Интересно, о какой женщине мечтает он?

Кэсси вспомнила об эскизах и как ни в чем не бывало продолжала:

— Итак, пока мои предложения вас устраивают. Но меня, признаться, тревожит только то, что я до сих пор не знаю мнения хозяйки дома. А если выяснится, что она терпеть не может красный цвет?

— Гранатовый, — с усмешкой поправил лорд Беркли.

— Или, к примеру, лимонно-желтый.

— Увы, ничем не могу вам помочь, поскольку ни жены, ни невесты у меня пока нет. Но возможно, с будущей невестой я познакомлюсь уже завтра вечером, в свете.

— На балу у леди Пагет?

— Верно. Буду счастлив как можно скорее найти будущую виконтессу — лишь бы оказать вам всемерную помощь. — Его лицо оставалось невозмутимым, только в глазах плескались смешинки.

— Да неужели, милорд? — притворилась признательной Кэсси. — Вы избавите меня от лишних трудов, и я буду вам вечно благодарна — как всякий, кого удостоили бы таким вниманием. — Ее ресницы затрепетали и скромно опустились.

Лорд Беркли рассмеялся:

— Отлично сказано, мисс Эффингтон.

— Можно поступить иначе: сначала отделать и обставить весь дом, а потом подобрать вам жену под цвет обоев и мебели, — бодро предложила Кэсси.

— А почему бы и нет? Я не вынесу, если окажется, что жена не гармонирует по цвету с балдахином над постелью. — Его глаза проказливо сверкнули.

Кэсси серьезно продолжала:

— Я слышала, у подобных методов есть немало достоинств.

— Кому мне верить, как не вам? Ведь у вас заранее составлен четкий список требований к будущему мужу. К этому мифическому лорду Идеалу.

— Знаете, меня чем-то раздражает это имя. Лорд Идеал… — Кэсси выразительно поморщилась. — Звучит нелепо.

— Как бы там ни было, оно уместно. Или вы уже решили отступить от своих правил? И теперь готовы удовлетвориться не лордом Идеалом, а каким-нибудь лордом Почти — Совершенство, Масса Достоинств или даже достопочтенным мистером Сойдет?

— Нет уж, лучше пусть остается лордом Идеалом, — фыркнула Кэсси. — Хотя я не вполне понимаю, с чего вдруг взялась обсуждать с вами моего будущего супруга.

— И для меня это тайна, покрытая мраком. Тем более что мне нет до вашего будущего мужа никакого дела. Ему я дружбы не предлагал. Но вы пробудили во мне любопытство. Только и всего. — Лорд Беркли пожал плечами и продолжал: — Не понимаю, как может умная, принципиальная и в целом достойная восхищения особа всю жизнь потратить на поиски идеала, вместо того чтобы радоваться всем страстям и приключениям, которые дарит нам жизнь.

— Ваше счастье, что не понимаете, ведь вы тут совершенно ни при чем.

Кэсси мило улыбнулась, повернулась, прошлась по комнате и остановилась перед старинной картиной. Но несмотря на смелый вид, это бегство было предпринято с целью скрыть смущение и уклониться от разговора.

Негодяй! Беркли попал не в бровь, а в глаз. Кэсси просто не могла объяснить ему то, что сама осознала совсем недавно: беспокойный и энергичный мужчина, человек с лукавым прищуром и уверенной улыбкой, обладатель сомнительной репутации наверняка втянет ее в скандал. А она, однажды встав на путь погибели, сойти с него уже не сумеет. Нет, истинный идеал, по крайней мере в понимании Кэсси, обеспечит ей жизнь без опасностей и затруднений. Словом… идеальную жизнь.

И если за это совершенство предстояло заплатить отказом от приключений, страстей и тому подобных радостей, Кэсси была согласна.

Она обернулась.

— Лорд Беркли, я видела, что становится с женщинами, отдающими сердца и честь мужчинам сомнительной репутации.

— Повесам? — уточнил он.

Да. — Кэсси возвела глаза к потолку. Собственной дурной славой этот несносный человек явно гордился. — И раз уж вы признали, что я умна, согласитесь, было бы верхом глупости и безответственности связываться с подобными мужчинами. Ведь это же может привести бог знает к чему!

— И то правда. — Лорд Беркли прищурился. — Интересно, к чему же?

— К чему угодно. К самым плачевным последствиям. — Она скрестила руки на груди. — Уж вы-то должны понимать, чем чревато для женщины подобное положение.

— Вы слишком спешите с выводами, мисс Эффингтон. Несмотря на мою репутацию, не припомню, чтобы я хоть раз ставил женщину в такое положение, и в будущем не намерен.

Выражение его лица сказало ей больше, чем слова; в искренности лорда Беркли Кэсси не усомнилась. В считанные секунды ее мнение о собеседнике изменилось в лучшую сторону.

— Прошу меня простить, милорд. Я не хотела… Он перебил:

— Лучше объясните, в чем тут опасность.

— Пожалуйста. — Кэсси глубоко вздохнула. — Я могу оказаться замешанной в скандале. Погибнет моя репутация, а вместе с ней — и вся жизнь. Я…

— Вы можете страстно влюбиться. Она растерялась:

— А при чем тут любовь? Беркли фыркнул:

— Но вы же не влюблены, вот и возникает вопрос: почему?

— Что вы имеете в виду?

— Дорогая моя мисс Эффингтон, за все время нашего разговора о том, какой вам нужен, а точнее, не нужен муж, о любви вы и словом не упомянули. — Он с любопытством вглядывался в ее глаза. — Неужели любовь вам безразлична:

— Нет, я, разумеется…

Он шагнул к ней.

— А вы когда-нибудь влюблялись?

Кэсси задумалась, стоит ли сказать ему правду, и наморщила нос.

— Нет.

— Никогда?

— Никогда.

— Ни единого раза?

— Ни разу, никогда. — Она покраснела. — А вы?

— Господи, ну конечно, да! Кэсси обратилась в слух.

— И, насколько я понимаю, не один раз?

— О, гораздо больше.

— Сколько же?

На мгновение он задумался.

— До совершеннолетия или после?

— После, — выбрала Кэсси.

— О, после… сейчас сосчитаю. — И он погрузился в раздумья. — Понятия не имею. Десятки раз.

— Десятки?!

— Ну, не сотни — это определенно. — Беркли покачал головой. — Хотя, пожалуй, я почти… нет-нет, все-таки десятки.

Кэсси изумленно смотрела на него.

— По-моему, мы говорим о разных вещах. Между… — она замялась, подыскивая слово, — любовными связями, или, если хотите, романами, и любовью есть разница. Скажите, милорд, что для вас любовь?

— Полагаю, то же самое, что и для всех. Любовь — это… э-э… как бы вам сказать… — Вдруг он уставился на собеседницу в упор немигающим взглядом. — Любить, мисс Эффингтон, все равно, что остановиться на краю бездны, а потом позволить себе сорваться с этого края, твердо зная, что полетишь.

— А если не получится? — выпалила она. — А если… просто упадешь? И Боже упаси, разобьешься? Что тогда?

— Тогда твое сердце разбито, душа покрыта синяками и ссадинами, но ты жив и можешь встать. Постепенно ты приходишь в себя. Раны заживают, а потом бездна опять поманит тебя, и ты снова спрыгнешь с края. — Он грустно улыбнулся. — Острая радость полета стоит риска, мисс Эффингтон.

— Боже милостивый, да вы поэт!

— Не глупите. Никакой я не… — Он польщенно улыбался. — Вы правда так думаете?

— Что вы хороший поэт, я не говорила, но и правда так считаю. Оказывается, милорд, вы романтик. — Она покачала головой. — Ни за что бы не подумала.

— А мне не верится, что когда-нибудь вы оцените меня беспристрастно, а не потому, что вам во мне что-то привиделось. — Беркли был явно раздосадован.

Кэсси вдруг сообразила, что зашла слишком далеко, и начала бочком двигаться к двери.

— Мне уже пора…

— Еще нет, мисс Эффингтон. — Тон был почти приказной, в глазах светилась решимость.

Прежде чем Кэсси успела возразить, лорд Беркли схватил ее за руку и почти потащил к книжным полкам.

— Милорд, что вы…

— Я понимаю, что это противно вашей натуре, но хотя бы раз в жизни постарайтесь придержать язык!

Кэсси открыла рот, заметила предостерегающий блеск в глазах собеседника и крепко сжала губы.

— Прекрасно. Смотрите. — Он указал на полки. — Вот здесь собраны книги, содержащие факты или рассуждения на основе фактов. История, астрономия, география, философия и так далее. А вон там, в другом конце комнаты, — произведения прозаиков и поэтов.

Жадным взглядом он обвел полки, возвышающиеся до самого потолка. Про то, что он по-прежнему держит Кэсси за руку, Беркли будто забыл.

— Книги, перед которыми мы стоим, мне часто приходилось читать в годы учебы — в силу необходимости, а не по собственному выбору, хотя они сослужили мне прекрасную службу. А книгам с дальних полок, — в его голосе зазвучали убежденность и даже страсть, — пришлось долго ждать, пока я сумею оценить их. В юности я к ним не прикасался, но в последние годы прочел все, и не по одному разу.

— Похвально, милорд, — пробормотала она. Когда же он отпустит ее руку?

— Здесь произведения Чосера и Донна, Спенсера и де Вера. — Взгляд лорда Беркли скользил по полкам. — Мэлори и Дефо. Дефо я любил еще в детстве. — Он повернулся к собеседнице: — А вам нравится Дефо, мисс Эффингтон?

— Безумно, — охотно согласилась она, хотя никак не могла припомнить, о ком речь. — А кому он может не понравиться? Все эти… э-э…

— Приключения? — подсказал он.

— Вот именно, — с жаром закивала Кэсси. Фамилия Дефо казалась ей смутно знакомой, но что он написал, вспомнить никак не удавалось. Однако она не собиралась признаваться лорду Беркли, что чтением увлекалась ее сестра, а сама Кэсси ограничивалась редкими фривольными романами и модными журналами. — Это так… э-э… увлекательно.

— Верно. — Он с любопытством наблюдал за ней. — Значит, «Робинзон Крузо» вам понравился?

— Оторваться не могла. — На Кэсси накатило облегчение. Что с ней стряслось, если она напрочь забыла, что Дефо — автор «Робинзона Крузо»? Конечно, книгу она не читала, но слышала, как Делия что-то рассказывала о ней. Что именно, Кэсси уже не помнила. — Замечательное чтение.

— Вас настолько увлекли приключения?

Серые глаза Беркли бросали ей вызов, под их пристальным взглядом Кэсси так и не решилась признаться, что не читала ни этой книги, ни многих других. Если бы он наконец оставил в покое ее руку, у нее наверняка прояснилось бы в голове. Неучтиво не обращать никакого внимания на неудобства собеседницы. С другой стороны, чего ждать от повесы? Но от ладони Беркли по руке Кэсси распространялось приятное тепло. И если это прикосновение ничего не значит для него, почему она придает ему такое чрезмерное значение?

— Может, вы любите приключения, только не желаете признаваться в этом?

— Приключения в литературе — совсем не то, что приключения на самом деле, — чопорно возразила Кэсси и предприняла робкую попытку высвободить руку.

— Прошу прощения, мисс Эффингтон. — Лорд Беркли поднес ее ладонь к губам и запечатлел на ней легкий поцелуй, не сводя глаз с Кэсси. Когда он отпустил ее руку, к раздражению Кэсси вдруг примешалось сожаление и странное ощущение потери. — С моей стороны было крайне неучтиво так долго держать вас за руку, но боюсь, я увлекся. Несомненно, от человека с моей репутацией можно ждать и более рискованных поступков.

Кэсси попыталась было возразить, но умолкла. Этот самодовольный мужлан и без лишних слов понял, как взволновало ее прикосновение.

Заложив руки за спину, лорд Беркли продолжал осмотр полок.

— А у вас есть любимые книги, мисс Эффингтон? Или писатели?

— Любимые?..

Ей нравилось читать сплетни в «Ежемесячном вестнике Кэдуоллендера». И в «Кунсткамере Аккерманна», но последнюю Хэсси читала главным образом, чтобы не отставать от моды. А еще она старательно штудировала «Дом и мебель» мистера Хоупа и «Интерьеры» — именно штудировала, а не читала, поскольку почти все место в журналах занимали рисунки и описания предметов мебели и убранства комнат. Но любимая книга…

— Трудно выбрать что-то одно, — нерешительно промямлила она.

— Точно. Я не раз замечал, что выбираю книги в зависимости от настроения или, если угодно, состояния души, хотя в это и нелегко поверить. — Разглагольствуя, Беркли искоса поглядывал на собеседницу. — В муках, предшествующих полету, я часто обращаюсь к излияниям Кристофера Марло. А вы знаете Марло?

Кого? Кэсси пренебрежительно фыркнула:

— Кто же его не знает?

— Да, он знаменит. Мне особенно запало в душу стихотворение «Страстный пастух — своей возлюбленной».

— Как и всем. — Кэсси усердно кивала и думала, что в юности напрасно пренебрегала чтением. Лучше бы этот разговор вообще не состоялся. Выставлять свое невежество напоказ перед лордом Беркли она вовсе не желала: ни к чему ему считать, что она плохо разбирается в литературе, даже если это полностью соответствует действительности.

Я знаю его наизусть. — И лорд Беркли без запинки прочел: — «Приди, любимая моя! С тобой вкушу блаженство я. Открыты нам полей простор, леса, долины, кручи гор»1.

— О Боже… — ахнула Кэсси, растеряв все слова. — Это же… совершенство!

Он рассмеялся:

— Даже из уст человека, далекого от идеала?

— Совершенство здесь заключено в словах, милорд, — невнятно пробормотала Кэсси. Стихи и вправду поразили ее в самое сердце, но она скорее отрезала бы себе язык, чем призналась, что исполнение ей тоже пришлось по душе.

Теперь Кэсси понимала, каким образом лорд Беркли заслужил свою пресловутую репутацию. Знание поэзии и прекрасный тембр голоса способны произвести впечатление на любую даму, особенно если стихи произносятся так, будто предназначены ей одной. А если прибавить завораживающие глаза и заразительный смех… Кэсси вдруг поймала себя на мысли, что ей хочется махнуть рукой на осторожность и броситься собеседнику в объятия.

— А ведь он был совсем другим.

— Кто?

Как поступил бы Беркли, кинься она ему на шею? Несомненно, сразу воспользовался бы преимуществом. Ее слабостью. Обнял бы ее. И целовал бы до бесконечности. А потом унес в постель. Овладел ею. Отнял у нее честь. Погубил бы ее. Разрушил жизнь…

— Далеким от идеала, — деловито продолжал лорд Беркли, не сводя глаз с книжных полок. — Вы бы его осудили. Еще молодым он погиб в пьяной драке… Но вы не ответили на вопрос, мисс Эффингтон. Среди этих книг есть ваши любимые? — И он опять указал на полки.

Чтобы взять себя в руки, Кэсси глубоко вздохнула. Почему-то ее не покидало жгучее сожаление и разочарование — оттого, что она еще не ступила на путь погибели.

— Дайте подумать… Нелегкий выбор. — Взглядом она лихорадочно обшаривала полки.

Если уж выбирать, то писателя, о котором она хоть что-то слышала. Ни в коем случае нельзя выставить себя на посмешище. Внимание привлек целый ряд томов в красных кожаных переплетах с оттиснутыми на корешках буквами «Шекспир».

Кэсси одарила собеседника ослепительной улыбкой.

— Шекспир, разумеется.

— Ну конечно. — Он ответил на улыбку, а Кэсси нестерпимо захотелось протянуть руку и коснуться пальцем подрагивающего уголка его губ. — А что именно у Шекспира вы предпочитаете?

Она назвала первое, что пришло в голову:

— «Двенадцатую ночь». Беркли рассмеялся:

— Надо было догадаться, что вам полюбилась история женщины, которая выдавала себя за мужчину. Или поменявшихся местами близнецов?

— Честно говоря, и то и другое. — От облегчения Кэсси едва держалась на ногах.

Ей и вправду нравилась «Двенадцатая ночь», которую она не читала, зато видела в театре. Делия затащила ее на спектакль несколько лет назад, и сюжет с недоразумениями, путаницей и переодеваниями увлек Кэсси.

— Боюсь, эту пьесу я знаю неважно, но… — Беркли сосредоточенно нахмурился. — «Любовь питают музыкой — играйте!»

«Иные родятся великими, иные достигают величия, а иным величие жалуется»2, — машинально выговорила Кэсси. А это еще откуда? Похоже, Шекспира она знает лучше, чем ей кажется. Эта мысль вызвала у нее довольную улыбку.

— Отлично. — Беркли не сводил с нее любопытных глаз. — Признаться, мисс Эффингтон, вы не устаете изумлять меня.

— Вот как?

— Не знаю, что и думать о вас. — Он покачал головой. — Вы интригуете и раздражаете, завораживаете и приводите в ярость.

— Неужели? — Кэсси рассмеялась, притворяясь беспечной. Между тем столь лестный комплимент она слышала впервые.

Он вгляделся ей в глаза.

— Вы — воплощенное противоречие, мисс Эффингтон, единство противоположностей. На словах вы так заботитесь о приличиях и безупречности — но лишь в вашем понимании. А потом поступаете, как считаете нужным.

— Чепуха, милорд, — возмутилась Кэсси, только теперь заметив, как близко к ней он стоит. Ради соблюдения приличий — в чьем угодно понимании — расстояние между ними требовалось срочно увеличить. Сделать хотя бы шаг назад. Но она не шевельнулась. — На самом деле все обстоит иначе.

— Нет, именно так, как я говорю. Светским правилам вы следуете лишь тогда, когда они вас устраивают. Вы сами сказали, что ни за что не переступите порог клуба для джентльменов, и я готов поручиться: причина проста — там ничто не представляет для вас интереса.

— Что за нелепость!

Но конечно, лорд Беркли был прав: если бы Кэсси захотелось узнать, что творится в «Бруксе», в «Уайтсе» или в любом другом мужском святилище на Сент-Джеймс-стрит, она непременно нашла бы способ удовлетворить свое любопытство.

— Независимо от моих желаний я бы никогда…

— Мисс Эффингтон. — Он шагнул еще ближе и остановился почти вплотную к ней. Серые глаза разгорелись, но голос звучал холодно. — А как бы вы поступили, если бы я немедленно заключил вас в объятия и поцеловал?

— Ответила бы вам пощечиной, милорд, — отрезала Кэсси непреклонным тоном, с ужасом понимая, что ее тянет к нему. Именно поцелуя она в эту минуту и ждала.

— Ясно. — Лорд Беркли прищурился, остановив взгляд на ее лице. — Ну что ж, нет так нет. — И он принялся рассматривать книги на полках, заложив руки за спину.

— То есть как это нет? — воскликнула в досаде Кэсси. — Значит, вы не намерены целовать меня?

— Нет, — холодно отозвался он.

— Почему же? — Не то чтобы она жаждала поцелуя, нет, у нее так и чесалась ладонь залепить ему пощечину.

— Это было бы в высшей степени непристойно.

— Понимаю, но…

— Мало того, мне еще никогда не доводилось целовать друга. И я понятия не имею, как это делается, — он сокрушенно покачал головой, — и даже не знаю, останусь ли я доволен. Получить пощечину за сомнительное удовольствие? Нет уж, увольте.

Кэсси распрямила плечи. — Уверяю вас, лорд Беркли, игра будет стоить свеч.

— Еще неизвестно. Вы же сами сказали: от вас ждут скандала потому, что вы не считаете нужным держать свое мнение при себе, но при этом не допускаете скандальных поступков. Боюсь, мисс Эффингтон, — пожав плечами, заключил он, — представить рекомендации вы не в состоянии.

— Рекомендации? — Этим словом она чуть не подавилась. — Рекомендации?!

— Вот именно, — кивнул он. — Матушка наслышана о ваших способностях декоратора, но никто не может подтвердить, что целуетесь вы так же талантливо. Следовательно, рекомендаций у вас нет. И если уж мне суждено навлечь на себя ваш гнев, а я подозреваю, что он будет страшен, я должен по крайней мере приблизительно представлять, за что заплачу такую цену.

Кэсси вспыхнула.

— Можете поверить, целоваться мне уже случалось. Притом страстно.

— Неужели? — Он приподнял бровь. — Значит, найдутся и мужчины, способные подтвердить ваши слова?

— Надеюсь, нет! — В ее голосе зазвенело негодование.

Кэсси и вправду уже целовалась. И не раз, но ее партнеры постоянно менялись. Мужчина, который отваживался на первую попытку, оказывался либо ненавистным Кэсси повесой, либо убийственным занудой. Во втором случае духу и сил на вторую попытку ему уже не хватало.

— Джентльмен никогда не нанесет такой урон репутации леди, — надменно процедила она.

— Да, конечно, — согласился лорд Беркли. — Сколько у вас братьев, мисс Эффингтон?

— Более чем достаточно.

— И все они, насколько я понимаю, джентльмены?

— Я вижу, к чему вы клоните, милорд, — заявила она.

На это я и рассчитывал. — Беркли любезно улыбнулся. — Несмотря на отсутствие рекомендаций и миниатюрные размеры, гнев, несомненно, придаст вам силы. Значит, пощечина, полученная от вас, может оказаться фатальной.

Кэсси изумленно раскрыла глаза.

— Фатальной?

— Или я вас переоценил? Ладно, пусть не фатальной, но… — он задумался, — все равно болезненной.

— О, в этом можете не сомневаться, — заверила Кэсси.

— А вы, мисс Эффингтон, будьте любезны не опасаться непристойных поступков с моей стороны. — И он сверкнул улыбкой.

— Превосходно. Я счастлива.

— И потом, мы ведь уже решили, что я не ваш лорд Идеал и никогда им не стану — значит, и вы отнюдь не моя… — он пощелкал пальцами, подбирая слова, — мисс Прелесть.

— Мисс Прелесть? Мисс? — возмутилась Кэсси. — Отчего же не леди? Или не принцесса?

— Увы, вашего снобизма мне недостает.

— Снобизм мне чужд! — объявила Кэсси.

— Почему же вы настаивали на «лорде» Идеале?

— Позвольте напомнить, что титулом его наградили вы. Но если вдуматься, почему бы и нет? Положение женщины в обществе зависит от ее мужа. Если у меня есть выбор, я предпочту «лорда», а не просто «мистера».

— И правда, почему бы и нет? — мудро кивнул лорд Беркли. — Полагаю, у лорда Идеала есть и солидное состояние. Особняк в Лондоне, загородное поместье и так далее.

— Само собой. — Кэсси растерялась. — И незачем обвинять меня в меркантильности!

— А разве я вас обвиняю? — с видом оскорбленной невинности вопросил Беркли. Кэсси почувствовала, что отвесить ему пощечину она готова и без поцелуя, — собеседник так и напрашивался на это. — Прошу прощения.

Она сделала вид, будто не расслышала.

— Так что вы говорили о мисс Прелесть? У вас, конечно, есть к ней свои требования?

— «Требования» — не совсем подходящее слово. От будущей жены я ничего не требую, но хотел бы, чтобы она обладала некоторыми качествами.

— Так я и думала, — усмехнулась Кэсси. — Ручаюсь, мисс Прелесть окажется столь же совершенной, как мой лорд Идеал.

— Ничего подобного! Меньше всего мне хочется до конца своих дней жить рядом с воплощенным совершенством. Не представляю, что может быть скучнее. Нет, я предпочту особу с немногочисленными и приятными недостатками. — Он немного подумал. — Моя жена должна быть покладистой, но не безответной — я хочу видеть в ней искру страсти. Умной, но не «синим чулком». Пожалуй, склонной к независимости. Уверенной в себе, но не упрямой, и…

— Несомненно, миловидной.

— Красота всегда предпочтительнее уродства. Но, как это ни странно, превыше всех достоинств красоту я не ставлю. — Он прокашлялся. — Но самое главное — мисс Прелесть должна любить меня.

— И я надеюсь, что лорд Идеал будет меня любить, — подхватила Кэсси. — О любви я не упоминала, но для меня она очень важна. Замуж я выйду только по любви.

— Тем не менее вы еще никогда не любили, очевидно, потому, что не давали себе воли. — Беркли придвинулся к ней. — Вам, мисс Эффингтон, никогда не хватит духу броситься в пропасть.

— Когда придет время — хватит. Когда… когда… — Она с досадой умолкла. — Словом, когда я встречу лорда Идеала, и не раньше. А вы, милорд, похоже, прыгаете с обрыва из-за каждой симпатичной мордашки.

Прыгаю и разбиваюсь, — согласно рассмеялся он. — В прошлом это случалось так часто, что я решил положить безрассудным прыжкам конец. Но несмотря на вашу былую чрезмерную осторожность и мою неосмотрительность, мисс Эффингтон, между нами больше общего, чем может показаться на первый взгляд. Больше я ни за что не ринусь в пропасть один — только бок о бок с мисс Прелесть.

Невольно Кэсси пожалела о том, что знакомство не задалось с первой же минуты. И она, и лорд Беркли искали себе достойную пару, оба высоко ценили любовь. Да, она поспешила заявить, что они не созданы друг для друга.

Ради таких минут, как эта, Кэсси могла бы забыть о репутации лорда Беркли и всем сердцем поверить, что он исправится. И если кто-нибудь и способен перевоспитать такого закоренелого повесу, то лишь она. Но лорд Беркли сам отрезал путь к отступлению, предложив ей дружбу. Он держался чинно, он не поцеловал Кэсси, даже когда представился такой шанс, — все это выглядело странно и тревожно.

— А ведь мы могли бы помочь друг другу, мисс Эффингтон, — с расстановкой произнес он.

— Вот как?

— Среди моих знакомых немало джентльменов, которые не прочь жениться. Кто-нибудь из них наверняка окажется вашим лордом Идеалом.

Она покачала головой:

— Едва ли…

— Нет, мисс Эффингтон, не отметайте мою идею так сразу — она великолепна. Я найду вам лорда Идеала, а вы мне — мисс Прелесть. — И он усмехнулся.

— Какая нелепость. Я… — А почему, собственно, нелепость? В сердечных делах им обоим до сих пор не везло. Может, и впрямь пора объединить усилия. И потом, для того и существуют друзья, чтобы помогать, поддерживать и служить опорой!

Кэсси знала немало юных леди, которые удовлетворяли всем требованиям лорда Беркли. Что бы о нем ни говорили, он знатен, богат, а потому считается блестящей партией. Вдобавок его дом вскоре будет заново обставлен.

— Итак, вы принимаете вызов? А еще лучше… — Он хмыкнул. — Заключим пари. Скажем, на…

— Сорок фунтов! — сорвалось с языка Кэсси. — Ставлю сорок, — добавила она. — Ручаюсь, я сумею найти вам мисс Прелесть.

— А я ставлю сорок фунтов на то, что разыщу вашего лорда Идеала.

Кэсси посерьезнела.

— И как же мы будем определять победителя?

— Вам придется согласиться, что выбранный мной джентльмен и вправду лорд Идеал, а мне — что ваша избранница — та самая мисс Прелесть.

— Договорились.

— Если выбор удовлетворит нас обоих, значит, объявляем ничью, хотя правильнее было бы сказать, что победила дружба. Выплатить проигрыш придется лишь в том случае, если кто-то из нас смирится с поражением и прекратит поиск мисс Прелесть или лорда Идеала. — Он протянул руку: — Идет?

— Идет. — Она кивнула и ответила на рукопожатие. Лорд Беркли усмехнулся:

— Не припомню, чтобы меня когда-нибудь так же будоражило заключенное пари.

Кэсси азартно рассмеялась:

— Предупреждаю, справиться со мной труднее, чем с моим братом.

— Когда речь идет о вас, мисс Эффингтон, я предчувствую всевозможные трудности. Предлагаю приступить к поискам завтра же, на балу у леди Пагет.

— Замечательное место. Мне доподлинно известно, что на бал съедется десяток возможных мисс Прелесть.

— И два-три лорда Идеала, — подхватил он и вдруг посерьезнел. — Я не раз заключал пари, но никогда еще ставки не были столь высоки.

— Сорок фунтов — это, по-вашему, много? — удивилась Кэсси.

— Нет. Но мы поставили на карту наше будущее, мисс Эффингтон, и, что еще важнее, наши сердца.