Рискуя и любя

Глава 3

Атланта, Джорджия, 1999 год

Самолет компании «Дельта», рейс 183 Атланта — Лондон, был заполнен до отказа. Пассажиры первого класса уже расселись по местам и устроились поудобнее, просматривая периодику или попивая напитки.

Конгрессмен Дональд Брукс вместе со своей женой Элейн летели отдыхать — Дональд впервые за много лет взял отпуск, а Элейн уж и не надеялась, что он когда-нибудь освободится. Он работал ежедневно по восемнадцать часов в сутки, с тех пор как его избрали на этот пост пятнадцать лет назад. Однако даже столь долгое пребывание на правительственном посту не истребило в нем идеализм: он считал, что должен добросовестно отрабатывать деньги налогоплательщиков. Со временем она привыкла ложиться спать одна, но всегда просыпалась, когда он приходил, и они подолгу разговаривали. В первые годы его вступления в должность они еще не имели известности, и ей приходилось все вечера проводить дома с детьми.

Но мало-помалу все изменилось. Дональд стал председателем Комиссии по внешнеполитическим связям, и они сразу попали в список особо влиятельных персон. Теперь супруги то и дело вместе посещали официальные приемы.

Да, на период перерыва в работе конгресса они ездили домой в Иллинойс, но Дональд и там встречался с избирателями. Так что с момента его избрания у них ни разу не было полноценного отдыха.

Элейн мечтала, как она будет отсыпаться, заказывать завтрак в номер и гулять по Лондону. Пять дней они проведут в Лондоне, потом полетят в Париж еще дней на пять, потом в Рим и Флоренцию. Как в сказке!

Через два ряда сзади от них Гарвин Уиттейкер уже погрузился в бумаги, которые вынул из портфеля. Он был президентом крупной фирмы по производству программного обеспечения, которая за последние семь лет повысила свои доходы, составляющие теперь почти пятьдесят миллиардов долларов. Конечно, меньше, чем у такого гиганта, как «Майкрософт», ну и что с того? Когда его продукция стала понемногу завоевывать рынок, Гарвин подсчитал, что лет через пять его фирма удвоит свой капитал. По крайней мере надеялся на это и мечтал об этом день и ночь. А пока его детище потихоньку накапливало силы, стараясь не наступать на пятки более влиятельным конкурентам. Но как только придет удобный момент, Гарвин выпустит разработанную им операционную систему — упрощенную, быстродействующую, без ошибок. Эта система повергнет в прах все существовавшие ранее программные продукты.

В первом ряду сидел делегат от ЮНЕСКО из Германии; он прижимал к голове стакан с ледяным питьем, чтобы хоть немного облегчить головную боль и поспать во время длинного перелета. На сиденье «2F» находилась представительница «Мирового банка»; нахмурив лоб, она сосредоточенно листала «Уолл-стрит джорнэл». В юности она мечтала о гораздо более романтической профессии, к примеру, работать в области хирургии мозга или стать кинозвездой, но потом поняла, что деньги куда важнее и могущественнее. Благодаря им она объездила весь мир; обедала в парижских ресторанах, покупала одежду в Гонконге, каталась на лыжах в швейцарских горах. Жизнь прекрасна, и она намерена сделать ее еще лучше.

На сиденье «4D» расположился дипломат. В годы правления Буша он был послом во Франции, но с тех пор занимал более скромные посты. Он недавно женился на уроженке Чикаго, чье богатое приданое значительно поправило его дела. Теперь он надеялся вскоре снова стать послом, и не в какой-нибудь захолустной стране, которую и на карте-то не сразу отыщешь.

На одном из дешевых мест сидел Чарльз Лански и вытирал пот со лба, стараясь не думать о взлете. Он хорошо переносил полеты, когда самолет был уже в воздухе на большой высоте, а во время взлетов и посадок его тошнило от страха. После небольшой остановки в Лондоне ему предстояло лететь во Франкфурт, что означает два взлета и две посадки. На такое испытание его вынудила только неотложная встреча.

Студенты колледжа летели по туристской путевке, чтобы посетить Англию, Шотландию и Ирландию. У каждого из них был за спиной неизменный рюкзак со всем необходимым: бутылка воды «Эвиан», CD-плейер и коллекция модных компакт-дисков, набор косметики (если это студентка) или портативная компьютерная игра (для студента) да немного одежды. Загорелые, спортивные, они были похожи друг на друга, словно зубы Тедди Рузвельта, но по молодости каждый из них считал себя единственным и неповторимым.

Деловые люди и просто туристы толпились в проходе, занимая места. Одна молодая дама взволнованно прижимала к себе огромную сумку, пока стюардесса не предложила убрать ее в багажный отсек. Дама отрицательно затрясла головой и умудрилась запихать сумку под впереди стоящее сиденье, и теперь ей некуда было девать ноги. Дама была полновата и ужасно вспотела во время этой процедуры, несмотря на вентиляцию.

Наконец гигантский «Л — 1011» медленно покатился по дороге, чтобы занять свое место на взлетной полосе. Впереди него в очереди стояли еще семнадцать самолетов. Один из пилотов объявил по внутреннему радио ориентировочное время взлета. Большинство пассажиров первого класса уже сбросили обувь и надели черные носки, которые компания «Дельта» раздавала пассажирам первого класса вместе с другими предметами первой необходимости в фирменной сумочке. Пассажиры листали газеты и журналы, читали книги, многие уже храпели.

Подошла очередь и рейса 183. Огромные двигатели взревели, и самолет стал набирать скорость и понесся по взлетной полосе все быстрее и быстрее, пока наконец не оторвался от земли. Послышалось металлическое громыхание: шасси убирались в «брюхо» самолета. «Л — 1011» взмыл в голубое небо, уверенно набирая высоту и выходя на курс, который лежит вдоль восточного побережья, а потом в районе Нью-Йорка повернет на восток над Атлантикой.

Тридцать три минуты спустя, пролетая над горами к западу от Северной Каролины, самолет рейса 183 взорвался, превратившись в огненный шар. Осколки фюзеляжа описали в небе дугу и с огромной высоты рухнули на землю.

Глава 4

Вашингтон, округ Колумбия

Двое мужчин расположились за столом девятнадцатого века из орехового дерева с матовым блеском, столешница которого была инкрустирована розовым итальянским мрамором. На столе красовалась шахматная доска с фигурками ручной работы. Библиотека, в которой они сидели, была уютной и слегка обветшалой, но вовсе не потому, что Франклин Виней не имел средств на ремонт: просто ему все нравилось так, как есть. Миссис Виней заново отделала эту комнату за год до смерти, и теперь он находил успокоение и комфорт среди вещей, которые она для него выбрала.

А шахматы она купила на барахолке в Нью-Гемпшире. Доди обожала распродажи и барахолки. Она любила жизнь и умела радоваться даже мелочам. Умерла она десять лет назад, и с тех пор не проходило дня, чтобы Фрэнк не вспоминал ее, порой с грустью, а чаще с улыбкой, потому что это были добрые, приятные воспоминания. Как обычно, они с Джоном кинули монетку, чтобы выяснить, кому играть белыми. На этот раз начинать выпало Фрэнку, и он ринулся в атаку, выставив королевскую пешку на две клетки вперед. Порой он отдавал предпочтение традиционному ходу, поскольку в некоторых случаях он может дать неожиданный эффект.

Фрэнк знал, что играет в шахматы довольно прилично. И тем не менее ему было нелегко обыграть Джона. Этот молодой человек обладал логикой компьютера, терпением Иова, а когда надо, мог быть агрессивен, как Джордж Паттон. Поэтому и за шахматной доской, и в своей работе он слыл опасным противником.

Кайзер, огромная немецкая овчарка, удобно вытянулся у их ног, тихонько повизгивая во сне, словно щенок, которому приснилась охота за добычей. Спокойствие Кайзера внушало доверие.

Дом проверялся на наличие подслушивающих устройств сегодняшним утром и вечером, когда Фрэнк вернулся с работы. Электронные шумы делали их разговор недоступным для параболического микрофона, в случае если кто-либо будет использовать подобный метод прослушивания. Система безопасности в доме Фрэнка представляла собой произведение искусства, на дверях прочные засовы, на окнах — железные решетки.

Снаружи дом выглядел как обычный коттедж, принадлежащий человеку со средним достатком, а на самом деле это была настоящая крепость. И все же оба понимали, что в любую, даже в самую неприступную крепость можно проникнуть. Оружие Фрэнка находилось в ящике стола, а пистолет Джона был заткнут сзади за пояс. Должность Фрэнка — заместитель директора отдела ЦРУ по особо важным операциям — придавала ему особую ценность в глазах шпионской братии, и поэтому лишь немногим был известен его адрес. Его имя не фигурировало ни в одном справочнике. Все телефонные звонки на его личный номер или от него проходили через несколько станций, благодаря чему их практически невозможно было отследить.

Итак, мысленно подытожил Фрэнк, из всего вышеперечисленного следует, что если правительству враждебного государства представится возможность схватить его или Джона Медину, то его, Фрэнка, наверняка оставят в покое.

Джон задумчиво смотрел на шахматную доску, рассеянно поглаживая ладью и обдумывая следующий ход. Наконец, приняв решение, он сделал ход слоном.

— Как поживают мои друзья в Новом Орлеане? Фрэнка его вопрос не удивил. Они с Джоном могли не видеться месяцы и даже годы, но всегда при встрече Джон спрашивал его об одном и том же.

— Хорошо поживают. В прошлом месяце у них родился ребенок, мальчик. А детектив Честейн больше не работает в полиции Нового Орлеана и вообще не ведет расследования.

— А Карен?

— Работает в травматологическом отделении. То есть работала там, пока не родился ребенок. Сейчас она временно уволилась, по крайней мере на год, а может, и больше.

— Уверен, ей не составит труда вернуться к работе, когда все уладится, — мягко заметил Джон, однако Фрэнк, который хорошо его знал, сразу уловил в его тоне просьбу, почти требование. Хотя формально он являлся начальником Джона, тот держал себя весьма независимо.

— Я тоже в этом уверен, — ответил Фрэнк, и эта фраза прозвучала как обещание.

Пару лет назад отец Карен и отец Джона были убиты в результате закулисных интриг: требовалось скрыть от общественности, что сенатор Стефен Лейк нанял убийц, чтобы расквитаться с собственным братом во Вьетнаме. Распутывая это дело, Джон проникся симпатией к отважной Карен и ее несгибаемому мужу. Оставаясь для них незримым благодетелем, он не раз помогал им избежать трудностей.

— А миссис Бердок?

И этот вопрос легко было предугадать.

— У Ниемы все хорошо. Она разработала новый прибор для ведения наблюдения, который практически невозможно обнаружить.

Специалисты из Агентства национальной безопасности пригласили ее участвовать в ряде проектов.

Джона это заинтересовало.

— Скрытое подслушивающее устройство? А когда его можно получить?

— Скоро. Этот прибор подсоединяется к сети, но не вызывает скачков напряжения. Электронные детекторы не способны его засечь.

— Как ей это удалось? — Джон передвинул пешку еще на одну клетку вперед.

Фрэнк нахмурился, задумчиво глядя на доску. На первый взгляд незначительный ход полностью изменил соотношение сил.

— Ее метод основан на модуляции частоты. Ну и задал ты мне работку!..

Джон рассмеялся. Он был удивительно дружелюбным и открытым человеком в те редкие минуты, когда находился в обществе людей, которым безоговорочно доверял. Настоящих друзей у него было не много, но они всегда могли на него положиться. Ему приходилось постоянно скрываться, подвергаться опасности, менять имена, внешность, место жительства. Это научило его ценить то, что представлялось ему реальным и незыблемым.

— Она снова вышла замуж?

— Ниема? Нет. — Фрэнка беспокоила позиция вражеской пешки, и он продолжал задумчиво хмуриться, рассеянно отвечая на вопросы. — У нее никого нет — так, иногда встречается то с одним, то с другим.

— Но ведь прошло уже пять лет.

Что-то в тоне Джона насторожило Фрэнка. Он вскинул голову и увидел, что его приятель слегка нахмурился, как будто ему не понравилось то, что Ниема Бердок до сих пор не замужем.

— Она счастлива?

— Счастлива? — Фрэнк откинулся на спинку стула, забыв про игру. Вопрос Джона застал его врасплох. — У нее ни минутки свободной. Она любит свою работу, ей хорошо платят, у нее прелестный домик, а недавно появилась и новая машина. Обо всем этом я позаботился, а ее чувства мне неподвластны.

Джон для многих был незримым ангелом-хранителем, но Ниему Бердок он особенно опекал. С тех пор как он вывез ее из Ирана после гибели мужа, он принимал самое деятельное участие в ее судьбе.

И тут Фрэнку Винею все стало ясно — догадка молнией сверкнула в его мозгу.

— Ты сам хочешь на ней жениться. — Он редко вот так, сгоряча, выпаливал правду, однако в данном случае нисколько не сомневался, что попал в точку. Ему стало даже немного неловко, что он так глубоко заглянул в чужую душу.

Джон вскинул на него глаза и забавно пошевелил бровями.

— Конечно, — промолвил он, как будто речь шла именно об этом. — Хотеть можно сколько угодно.

— Что ты имеешь в виду?

— Моя профессия не позволяет мне вступать в серьезные отношения с кем-либо. Мало того, что я пропадаю по несколько месяцев черт знает где, так еще и неизвестно, вернусь ли я после очередной «командировки». — Он произнес это спокойно, бесстрастно. Он прекрасно понимал, что его работа сопряжена с огромным риском, принимал это как данность и, похоже, специально искал приключений.

— То же можно сказать и о других профессиях: военные подразделения специального назначения, строители-высотники. Но тем не менее они женятся, заводят семью. Вот и я был женат.

— У тебя совсем иная ситуация.

Джон намекал на то, что Фрэнк никогда не участвовал в секретных операциях. А Джон являлся специалистом именно по таким миссиям, совершавшимся большей частью под прикрытием темноты и финансировавшимся из фондов, в которых нет ни счетов, ни архивов. Он старался обходиться без помощи правительственных структур, чтобы в случае неудачи все можно было отрицать.

Фрэнк давно уже собирался поговорить с Джоном на эту тему, и сейчас как раз представился подходящий случай.

— Твоя ситуация тоже может измениться.

— Вряд ли.

— Я не имею ни малейшего желания состариться в упряжке и все чаще подумываю о том, не уйти ли мне на пенсию. Ты мог бы занять мое место, ничего не теряя.

— Заместитель директора отдела по особо важным операциям? — Джон покачал головой. — Ты же знаешь, я работаю в полевых условиях.

— Я знаю и то, что ты сам определяешь, где тебе работать. Ты создан для этой работы. Если честно, то ты даже лучше к ней подготовлен, чем я был в свое время. Подумай об этом на досуге. — Зазвонил телефон, и Фрэнк тут же снял трубку: он ждал этого звонка. Переговорив, он обернулся к своему гостю:

— Наш сотрудник сейчас принесет рапорт о ходе расследования.

Шахматы были тут же забыты, поскольку собрались они совсем не за этим. Самолет, рейс 183, потерпел катастрофу неделю назад, и все это время ФБР и спасатели прочесывали отроги Северной Каролины, собирая осколки и пытаясь восстановить подлинную картину происшедшего. Двести шестьдесят три человека погибли, и теперь необходимо установить причину катастрофы. Никаких необычных радиосигналов на землю не поступало; полет проходил нормально вплоть до той секунды, когда самолет взорвался в воздухе. Сотрудниками поисковой службы был найден «черный ящик», и предварительный анализ его данных показал, что никаких отклонений в работе бортовых приборов пилоты не заметили. Все произошло мгновенно, и это подозрительно.

Из достоверных источников Джон узнал, что причина катастрофы — взрывное устройство нового типа, которое не может быть обнаружено при проверке багажа в аэропорту. Это не под силу даже машинам «Си-Ти-Экс — 5000», которые были установлены в аэропорту Атланты. Он сразу же сообщил о своих предположениях Фрэнку, который терпеливо собирал информацию по рейсу 183 у ФБР и спасательных служб.

Работать в зоне крушения было нелегко: гористая местность, покрытая густыми лесами, усложняла поиски. Обломки разбросало на огромной площади. Поисковая бригада обнаруживала человеческие останки и куски металла даже на вершинах деревьев. Сотрудники спецслужб трудились не покладая рук целую неделю. Сначала они собирали человеческие останки и отправляли их на медэкспертизу для опознания (что было почти невозможно), затем занялись поисками малейших частичек самолета. Чем больше обломков им удастся найти, тем полнее будет общая картина катастрофы и тем скорее эксперты определят, что явилось ее причиной.

Четверть часа спустя сотрудник спецслужб постучал в дверь дома Винея, разбудив Кайзера. Джон остался в библиотеке, а Фрэнк вместе с Кайзером отправился за рапортом.

Фрэнк заказал две копии отчета. Вернувшись в библиотеку, он отдал одну из копий Джону, уселся в кресло и, нахмурясь, принялся читать. К сожалению, в отчете не сообщалось ничего утешительного.

— Они пишут, что это, вероятнее всего, взрыв. Никто в этом и не сомневался.

Местные жители говорили, что слышали грохот и видели яркую вспышку. Видел ли кто-нибудь падение самолета, доказать сложно, поскольку самолет разбился в горах. Обычно люди не часто смотрят на небо, хотя если полуденное солнце сверкнуло на крыле самолета и это привлекло чье-то внимание именно в момент взрыва, существует вероятность того, что сам взрыв кто-то и видел. Но скорее всего, услышав отдаленный шум, люди стали оглядываться по сторонам, увидели дым и взлетевшие вверх осколки, и их воображение дорисовало картину взрыва и огненный шар в небе.

После катастрофы с самолетом рейса 183 поползли слухи, что его сбила ракета. На борту самолета в числе прочих пассажиров находился конгрессмен Дональд Брукс, председатель Комиссии по внешнеполитическим связям. Его смерть кому-то наверняка выгодна, хотя все версии, время от времени возникавшие в Интернете, были далеки от истины. В доказательство теории ракетного удара был приведен тот факт, что конгрессмен Брукс, проживавший в Иллинойсе, собирался в отпуск, но почему-то вылетел из аэропорта Атланты, а не Чикаго. И это очень подозрительно. Даже после того как выяснилось, что в Атланте живет его старший сын, которого чета Бруксов навестила перед отлетом в Европу, число сторонников версии, по которой самолет был взорван из-за конгрессмена, неуклонно росло.

Но более весомые доказательства ракетного удара отсутствовали. По характеру разломов в исковерканной и обгоревшей обшивке самолета можно было заключить, что причиной его крушения явился взрыв на борту, который буквально расколол корпус надвое и отбросил часть фюзеляжа и левое крыло.

Предварительный химический анализ показал, что это пластиковая взрывчатка. Правда, никаких следов детонатора не было обнаружено, хотя при катастрофах такого масштаба все равно остаются следы, хотя бы и микроскопические.

— Чтобы устроить взрыв такой разрушительной силы, потребовалась бы огромная бомба, и детекторы в Атланте ее наверняка бы засекли. — Фрэнк не на шутку встревожился: багаж пассажиров был тщательно досмотрен машинами и вручную. Если Джон прав и это взрывное устройство невозможно обнаружить с помощью существующей техники, то перед ними встанет действительно серьезная проблема.

Теперь придется вручную досматривать все предметы багажа, но риску подвергаются не только авиалинии. Круг применения подобных взрывных устройств достаточно широк: взрыв федеральных учреждений и административных зданий, нарушение транспортных связей и других коммуникаций. До сих пор в Америке не уделялось достаточного внимания охране мостов, а ведь стоит взорвать некоторые из них, и движение по всей стране надолго парализуется.

Взрывное устройство могло быть замаскировано под вполне безобидный предмет и спокойно пронесено мимо детекторов в аэропорту Атланты. Впрочем, детекторы и сами могли дать сбой — ни в чем нельзя быть уверенным. Однако и в этом случае должен существовать детонатор. Сотрудники непременно нашли бы радио, переключатель или простой таймер — какую-то деталь, которая включала бы взрывное устройство. Большинство бомб обнаруживали по детонатору во время досмотра.

Джон потер подбородок и положил отчет Фрэнку на стол. Результаты химического анализа его заинтересовали. Найденные частицы взрывчатого вещества по составу напоминали пластик, но имели и ряд особенностей.

— Я думаю, это «Ар-Ди-Экс».

Так назывался циклонит, или соединение «Си — 1». Само по себе оно неустойчиво, поэтому его всегда смешивают с пластиком, который добавляет ему прочности. В результате «Ар-Ди-Экс» может принимать любую форму, вплоть до шнурков от ботинок.

Фрэнк вскинул голову:

— Как им это удалось? Ты же знаешь, багаж швыряют как попало. Нестабильное вещество взорвалось бы еще в аэропорту.

— Да, но что, если изначально оно не было нестабильным? Что, если связующее разрушается и отдельные компоненты вступают в химическую реакцию, приводящую к взрыву? Если ты знаешь скорость разрушения связующего, можно точно установить время взрыва.

— Вещество, стабильное, как пластик, чьи компоненты по истечении определенного времени вступают в химическую реакцию и взрываются? Иными словами, взрывчатка и детонатор вместе? Черт подери! — Фрэнк прикрыл глаза.

— Возможно, создатель этой взрывчатки — какой-нибудь непризнанный гений из захудалой лаборатории, но мне стало известно, что ее разработала одна секретная лаборатория в Европе.

— ИРА?

— Уверен, они не прочь ее приобрести, но у меня нет сведений, что эта фирма причастна к ее созданию.

— Тогда кто же?

— Пораскинь мозгами: у нас не так уж много кандидатур. Террористические группы разбросаны повсеместно. В мире насчитывается порядка двухсот пятидесяти террористических организаций; одни из них быстро распадаются, другие включают в себя тысячи боевиков и существуют довольно продолжительное время.

— И у всех у них появится эта новинка.

— Только в том случае, если они располагают деньгами.

Террористические организации могут сотрудничать друг с другом, однако их сообщество нельзя назвать братством. Новая взрывчатка может стать прибыльным делом, поэтому скорее всего будет находиться под контролем одного производителя. В конце концов, как это бывает со всеми новыми продуктами, взрывчатку получат все желающие, но к тому времени будут разработаны и новые способы ее обнаружения. Это как в шахматах — на каждое твое движение у противника есть свой ответный ход — Если это в Европе и речь идет о больших деньгах, то нам следует искать Луи Ронсара, — промолвил Джон.

Что ж, еще одной проблемой больше. Ронсар — француз, теневая фигура террористического мира. Он не входил ни в одну из группировок и тем не менее нажил огромное состояние на производстве и продаже оружия и боеприпасов. Вполне вероятно, что он и не причастен к созданию нового взрывчатого вещества, но наверняка является посредником и ведает счетами и поставками — за плату, разумеется.

Ронсара можно разыскать или устранить; он ни от кого не прячется. Но его система безопасности находится на самом высоком уровне, так что поймать его еще сложнее, чем просто устранить. И даже если его удастся поймать, вряд ли он предоставит какую-либо полезную информацию. Изощренные техники дознания вполне можно обхитрить с помощью тренировок и самоконтроля. Кроме того, у Ронсара влиятельные друзья в правительстве Франции. Благодаря всему вышеперечисленному его и оставили в покое, но главным образом потому, что он не был ни потребителем, ни источником всей этой гадости. Он был проводником, контролером, клапаном. Устраните его, и на его место сразу же встанет другой.

Необходимо найти источник, производителя. Джону также предстояло выяснить, кто уже получил новое взрывчатое вещество. А чтобы сделать это, он должен добраться до Ронсара.

Глава 5

Джон Медина никогда не останавливался дважды в одном и том же месте, когда приезжал в Вашингтон. Наличие постоянного места жительства неминуемо привлекло бы к нему внимание тех, кто за ним следил. Поэтому он останавливался преимущественно в отелях и мотелях, кондоминиумах, случайно арендованных домах… или же в лачугах, в палатках, в пещерах, в землянках — словом, где придется.

Кондоминиум он предпочитал всем остальным квартирам. В таких домах было спокойнее, чем в отелях, и в отличие от мотеля имелось несколько выходов. Он не любил спать там, где его могли загнать в угол.

Отель, который он выбрал на этот раз, имел в каждом номере выход на балкон, что повлияло на окончательный выбор Джона. Он уже получил ключи от номера, проверил его на наличие подслушивающих устройств, осмотрел системы безопасности и только после этого отправился на встречу с Фрэнком Винеем. И теперь, когда он прошел через холл к лифтам, никто бы не узнал в нем того, кто совсем недавно регистрировался.

Искусством маскировки может овладеть каждый. Когда Джон пришел в отель в первый раз, на нем были очки, он слегка прихрамывал, а волосы предварительно обработал специальным спреем с эффектом седины. Говорил с нью-йоркским акцентом, а одежду купил в магазине на распродаже. Сейчас от этого маскарада не осталось и следа; Джон снял очки и вымыл волосы, сменил серые брюки на джинсы, клетчатую рубашку — на белую, зеленую куртку-ветровку — на черный модный пиджак, сшитый таким образом, что кобура под ним незаметна.

На дверь он повесил табличку «Просьба не беспокоить», чтобы отвадить от своего номера служащих отеля. Постояльцы наверняка удивились бы, узнав, сколько раз за день персонал навещает их комнаты в их отсутствие. Прислуга, рабочие-ремонтники, администрация — у всех у них есть ключи от любого номера. Кроме того, нельзя забывать и о ворах-профессионалах, которые слоняются вокруг отелей и наблюдают за богатыми постояльцами: когда они выходят, как долго отсутствуют и т, д. Опытный грабитель всегда найдет способ проникнуть в комнату — достаточно наметить цель, помаячить рядом с гостиничной стойкой, чтобы узнать, как долго постоялец намеревается прожить в отеле, затем осторожно проследить, в какой номер он войдет. На следующее утро позвонить по этому номеру и проверить, есть ли кто в комнате. Затем подойти к двери и для верности еще раз постучать. Если никто не отвечает, можно смело входить.

Табличка «Просьба не беспокоить» по крайней мере дает окружающим понять, что в комнате кто-то есть. Джон на всякий случай подключился к телефонному номеру, который невозможно обнаружить, и снял трубку. Если кто-либо позвонит в его номер — он или она (грабители попадаются обоих полов), — то в трубке раздадутся гудки.

На ручку двери с внутренней стороны Джон прицепил маленький сигнальный прибор на батарейках. Если кто-либо проигнорирует красноречивую табличку и попробует открыть дверь, раздастся душераздирающий вой сирены, который, несомненно, привлечет внимание общественности. Джон отключил сирену, нажав кнопочку на карманном пульте дистанционного управления. Сирена — не более чем игрушка, но Джон любил розыгрыши: если к нему в номер залезут грабители, зловещий вой напугает их до смерти. Впрочем, он не стал бы так осторожничать, не оставь он в комнате свой компьютер.

В номере все было по-прежнему. Тем не менее он проверил, нет ли где «жучков», размышляя о подслушивающем устройстве, которое разработала Ниема. Развитие технологии похоже на игру в чехарду: изобретается нечто новое, и некоторое время сторона, владеющая изобретением, имеет неоспоримые преимущества. Впрочем, рано или поздно соперники разрабатывают средство борьбы с этим изобретением. Подслушивающие устройства Ниемы дают им сейчас преимущество перед противниками, но ведь технологию не удастся долго сохранять в секрете, и в конце концов все эти террористы, шпионы и правительства враждебных государств будут иметь у себя в арсенале это последнее слово техники и смогут использовать его в борьбе против него, Джона Медины. Его схватят или убьют. Ниеме, вероятно, было бы приятно узнать, что ее детище явилось причиной его гибели. Впрочем, она об этом никогда не узнает, да и вообще мало кто узнает. У него нет семьи, нет друзей, он почти ни с кем не общается вне работы. Те, кому приходится сотрудничать с ним, понятия не имеют, кто он на самом деле.

С Фрэнком Винеем и Джессом Макферсоном, старым другом его отца, Джону не надо было скрывать свое истинное лицо. Встречаясь с этими людьми, он испытывал огромное облегчение и радовался редкой возможности сбросить маску и побыть самим собой.

Усевшись за стол, он отключил телефон, достал свой портативный компьютер и подключил его к телефонной линии. Набрав пару команд, он очутился в базе данных ЦРУ. Джон, один из немногих пользователей ЭВМ, продолжал работать с операционной системой MS-DOS и отдавал ей явное предпочтение перед другими системами, предполагающими работу с мышкой. Никто и не спорит, мышкой удобно пользоваться, когда играешь в игры или ищешь информацию по сети, но по собственному опыту Джон знал, что во время работы с базами данных мышка существенно замедляет процесс. Ему было гораздо проще напечатать команды DOS, чем возиться с мышкой и нажимать на ее клавиши, а потом снова возвращаться к клавиатуре. В его положении каждая секунда дорога: либо он успеет получить необходимую информацию и сумеет спастись, либо его поймают.

Джон нашел в базе данных массу сведений о Луи Ронсаре: кто были его родители, где он родился и вырос, как учился в школе, кто были его друзья, его увлечения. В детстве Луи не испытывал лишений; его отец — богатый промышленник, а мать — красавица из богатой семьи, обожавшая своих детей, старшего, Луи, и Мариетт, которая была младше брата на три года.

Когда Луи учился в Сорбонне, его мать умерла от рака. Пять лет спустя отец погиб в автокатастрофе, направляясь по делам в Германию. Луи взял на себя управление семейными делами и по каким-то причинам прослыл отступником. С того времени и по сегодняшний день о его личной жизни не было известно почти ничего, хотя он совершенно не походил на отшельника.

Ронсар владел огромным поместьем на юге Франции. Поместье хорошо охранялось. Ронсар нанял целую армию охранников, призванных обеспечить его безопасность; чтобы попасть в их число, кандидат был обязан пройти строгий отбор. ЦРУ тоже внедрило туда своего сотрудника, но это не привело ни к каким результатам; агенту не удалось ничего разузнать, поскольку он находился под постоянным наблюдением. Тем не менее он все еще работал в охране Ронсара. Джон запомнил его имя и легенду для прикрытия.

А вот и последняя фотография Ронсара; красавец мужчина с экзотическими чертами лица и оливковой кожей. Он носит длинные волосы, обычно собирая их в хвост на затылке, а на торжественных приемах распускает, как львиную гриву. На фотографии он возвращается с какого-то банкета в смокинге, на руке у него повисла ослепительная блондинка. Она смотрит на него с обожанием и улыбается. Это Софи Жерар, одна из многочисленных возлюбленных Ронсара. Теперь уже бывшая возлюбленная.

У Ронсара длинный список любовниц. Он пользуется успехом у женщин. Его связи длятся недолго, но со своей очередной пассией он неизменно любезен и нежен, пока его взгляд не остановится на другой красотке.

В досье имеется план земельных владений Ронсара, а не самого особняка. Ронсар время от времени устраивал приемы, но на них приглашались избранные, и ЦРУ никак не удавалось подослать к нему своего человека в качестве гостя или прислуги. Откровенно говоря, Ронсар не входил в число первоочередных задач их организации, поэтому им особенно никто и не занимался.

Теперь все изменилось, и наблюдение за Ронсаром значится первым пунктом в их списке.

Джон просмотрел еще несколько файлов, проверил финансовые счета Ронсара (из тех, что были известны), узнал, кто установил систему безопасности на вилле и существует ли план коммуникаций. По всем этим вопросам имелась весьма скудная информация; либо Ронсар уничтожал все свои записи и счета, либо они и вовсе никогда не существовали.

Когда Джон закончил работу, было уже два часа ночи. Он потянулся, разминая затекшие плечи. Завтра вечером ему вновь предстоит встретиться с Фрэнком, и, вероятно, они получат еще какие-нибудь новости. А пока он может отдохнуть.

Джон принял душ и лег в постель. Он всегда засыпал почти мгновенно, как солдат, — привычка, выработанная годами. Но сегодня он лежал, уставившись в потолок, где мигала красная сигнальная лампочка пожарного датчика. Ему не надо было гадать о причинах бессонницы: причина была одна.

Ниема.

Даллас погиб пять лет назад. Почему же она до сих пор не вышла замуж или хотя бы не завела с кем-нибудь постоянный роман? Ей ведь было всего двадцать пять, когда погиб Даллас, и она была хороша собой. Сам он ни разу за эти пять лет не позволил себе навести о Ниеме справки или лично встретиться с ней. А теперь решил, что прошло достаточно времени, и был внутренне готов к тому, что у нее давным-давно появились муженек и парочка детишек и жизнь ее вошла в обычную колею.

Но этого не случилось. Она по-прежнему одна.

Интересно, изменилась ли она внешне? Может, пополнела, а в волосах появились первые седые прядки? У многих седина появляется уже в двадцать лет. А ее огромные черные глаза — наверное, они все так же способны свести мужчину с ума.

Он может увидеть ее. Она никогда не узнает об этом. Он удовлетворит свое любопытство, усмехнется про себя (все-таки увидеть ее еще раз будет приятно) и пойдет своей дорогой. Но в глубине души он понимал, что никогда с ней не встретится и лучше сразу расставить все точки над i. При его образе жизни и специфической профессии опасно предаваться подобным мечтаниям, какие бы заманчивые перспективы они ни сулили.

Впрочем, одно дело понимать это умом и совсем другое — решительно пресечь мечтания в корне. Он сделает то, что должен сделать, но больше всего на свете ему хочется сейчас заключить ее в объятия, всего один раз, и чтобы она знала, что целует и ласкает ее именно он. Всего один раз — раздеть ее и обладать ею, и этого будет достаточно, поскольку повторить он вряд ли осмелится.

Однако шансов у него никаких, так что этот «всего один раз» так и останется несбыточным сном. В конце концов он усилием воли прогнал бесплодные мечты и, повернувшись на бок, погрузился в сон.

Джон приехал домой к Фрэнку примерно в то же время, как и накануне вечером, в автомобиле с затемненными стеклами. Он поставил машину в гараж, двери которого автоматически поднялись и закрылись, как только он въехал внутрь. Джон весь день занимался тем, что выискивал дополнительные сведения о Ронсаре и пытался разработать план проникновения на его виллу; пока его старания не увенчались успехом, но рано или поздно тайное станет явным.

Фрэнк открыл дверь, рассеянно кивнул Джону. Фрэнк работал практически все время, где бы он ни находился, даже дома. Когда была жива Доди, ради нее он на время откладывал работу, хотя не прекращал обдумывать варианты и в ее обществе, пока она, смеясь, не прогоняла его в офис. После смерти Доди Фрэнк стал работать по шестнадцать часов в сутки.

— Я как раз собирался выпить кофе, — сказал он Джону. — Ступай в библиотеку, я сейчас принесу туда поднос.

Джон остолбенело уставился на своего приятеля. Фрэнка никак нельзя было назвать домовитым хозяином; как он ни старался, кофе варить он так и не научился. Со смертью Доди Джон вскоре понял, что если ему вдруг захочется выпить кофейку в доме у Фрэнка, лучше приготовить его самому.

От Фрэнка не ускользнул изумленный взгляд, которым наградил его Джон, и он раздраженно буркнул:

— Его сварила Бриджит, а не я.

Бриджит, экономка из агентства по найму, работала у Доди и Фрэнка с того момента, как Фрэнк стал заместителем директора отдела по особо важным операциям. Приготовив Фрэнку ужин и прибравшись на кухне, она уходила домой. Вот и сегодня, вероятно, сварила ему кофе и налила в термос, чтобы не остыл.

— В таком случае я с удовольствием выпью чашечку. — Ухмыляясь, Джон вышел из кухни.

Фрэнк пробормотал ему вслед:

— Вот хитрая бестия.

Дверь в библиотеку была открыта. Джон вошел в нее да так и застыл на пороге, мысленно выругавшись. Черт бы побрал этого Фрэнка! Какого дьявола он лезет не в свое дело?

Ниема Бердок медленно поднялась с кресла, прищурила огромные черные глаза и изумленно выдохнула всего лишь одно слово:

— Такер?

Джон усилием воли заставил себя сделать шаг ей навстречу, причем так, словно он заранее знал, что она будет в библиотеке, и прикрыл за собой дверь. Плевать, что подумает об этом Фрэнк.

— Должен заметить, — промолвил он небрежным тоном, будто с момента их последней встречи и не прошло пяти лет, — что вы были правы. Меня зовут вовсе не Такер. Мое имя — Джон Медина.

Он никогда не терял самообладания; он научился сохранять спокойствие в любой ситуации и не паниковать. Но сейчас, увидев ее, он испытал настоящее потрясение. Ее присутствие подействовало на него, как удар в солнечное сплетение. До сих пор он не представлял себе, как соскучился по ней, иначе с чего бы он вдруг выпалил то, что скрыл от нее пять лет назад?

Практически никто из тех, кто встречал его ранее, не знал его настоящего имени. Так было безопаснее и для той, и для другой стороны. Но почему он открыл эту тайну женщине, которая имела полное право если не ненавидеть его, то по крайней мере избегать? Она же слышала, как он, по сути, приказал ее мужу покончить с собой. Она стояла тогда перед ним, бледная как смерть, не сводя с него черных глаз, а он в эту минуту приказывал Далласу нажать на кнопку, что означало смерть самого Далласа и завершение операции. Такое не забудет и не простит ни одна женщина.

Джон надеялся, что ей не приходилось слышать о нем раньше. Такое вполне возможно: он участвовал в секретных операциях, его имя было на слуху у профессионалов, но она-то имела дело с технической стороной и редко входила в непосредственный контакт с секретными агентами.

Ниема нервно сглотнула.

— Джон Медина… всего лишь легенда, — промолвила она сдавленным голосом, и он тут же понял, что ей знакомо это имя.

— Спасибо на добром слове, — усмехнулся он, — хотя «всего лишь» мне не очень по душе. Как видите, я вполне реален. Хотите укусить меня, чтобы удостовериться в этом самолично? — Он присел на краешек стола Фрэнка, покачивая ногой. Его непринужденная поза совершенно не соответствовала внутреннему напряжению.

— По-моему, в таких случаях просят ущипнуть.

— Я предпочитаю, чтобы меня укусили.

Щеки ее вспыхнули, но она не отвела взгляд.

— У вас были карие глаза, — с укором добавила она. — А теперь они вдруг стали голубые.

— Цветные контактные линзы. На самом деле глаза у меня действительно голубые.

— Или же сейчас вы тоже нацепили цветные линзы.

— Проверьте сами, — предложил он. Как он и ожидал, она не пожелала приблизиться к нему ни на шаг.

Вместо этого Ниема справилась с волнением и снова уселась в кресло, скрестив ноги. Такая поза показалась ему гораздо более непринужденной, поскольку это небрежное движение привлекло его внимание к ее ногам. Ему раньше не доводилось разглядывать ее ноги, поскольку она носила широкие шаровары, да и те были целомудренно прикрыты длинной чадрой. А у нее прелестные ножки: стройные, слегка загорелые. Похоже, она регулярно занимается спортом, поддерживая себя в хорошей форме.

Почувствовав, как его тело отреагировало на это зрелище, Джон мгновенно взял себя в руки. Он взглянул ей в лицо и увидел, что она пристально смотрит на него. Интересно, она специально совершила этот маневр, чтобы его отвлечь? Если так, то она своего добилась. Джон мысленно ругал себя последними словами: сексуальное поведение — один из самых популярных методов отвлечения внимания, и все же он попался, как мальчишка.

В эту минуту дверь отворилась, и в комнату вошел Фрэнк, держа в руках поднос с огромным термосом и тремя чашками, но без сахара и сливок.

— Вы уже познакомились? — невинно осведомился он, быстро взглянув на Джона, чтобы тот представился Ниеме под тем именем, какое сам выберет.

— Он говорит, что его зовут Джон Медина, — сказала Ниема. Голос ее прозвучал совершенно спокойно, и Джон снова подивился ее выдержке. — Пять лет назад я знала его под именем Даррелла Такера.

Фрэнк опять стрельнул глазами в сторону Джона, на этот раз не пытаясь скрыть удивление: и как Джон мог так быстро себя разоблачить?

— У него множество имен; это часть его работы.

— В таком случае Джон Медина тоже имя вымышленное.

— Не могу сообщить вам ничего утешительного, — мрачно усмехнулся Фрэнк. — Я знаю его очень давно, и он в самом деле тот, за кого себя выдает, — Маккой, то есть Медина.

Джон заметил, как глаза ее подозрительно сощурились. Должно быть, она решила, что Фрэнк ей тоже солгал. Ее не назовешь наивной дурочкой, но свои мысли и эмоции она так и не научилась скрывать.

— Зачем вы меня пригласили? — резко спросила она, метнув на Джона сердитый взгляд.

Фрэнк снова переключил ее внимание на себя.

— У нас… небольшое затруднение. — Он налил кофе в чашку и протянул ей.

— А при чем тут я? Кстати, не найдется ли у вас сахара и сливок?

Этим вопросом она застала Фрэнка врасплох. Он в замешательстве уставился на поднос, будто надеялся, что упомянутые продукты материализуются из воздуха.

— Я… э-э-э…

— О, не затрудняйте себя, — перебила она его, с удовольствием попивая черный кофе. — Буду пить кофе без сахара. Так в чем же состоит ваша проблема?

Джон с трудом удержался от смеха. Насколько он помнил, она всегда пила кофе без сахара и без сливок. Просто Ниеме захотелось слегка поддеть Фрэнка — маленькая месть за все треволнения этого вечера. Она и раньше умела добиваться своего, работая в команде, и теперь это удивляло его еще больше, учитывая ее нынешний имидж нежной дамы.

Фрэнк в замешательстве взглянул на него, как бы ища поддержки, но Джон в ответ пожал плечами. Фрэнк сам заварил эту кашу, пускай же сам ее и расхлебывает. Джон понятия не имел, зачем здесь оказалась Ниема. Вероятно, Фрэнк решил попробовать себя в роли свахи. Должно быть, он думал, что Джон не прочь поразвлечься, а раз ему нравится Ниема, то почему бы и нет? Вот только Фрэнк не был в Иране и не видел, как побледнела Ниема, когда Джон приказал ее мужу фактически покончить с собой. Знай это Фрэнк, вряд ли бы он устроил подобное шоу.

— Э… нас очень заинтересовала ваша работа. Подслушивающее устройство, которое невозможно засечь, — вещь, бесспорно, полезная. И сейчас оно бы нам очень пригодилось. Вы знаете об этом приборе больше, чем кто-либо, поскольку сами его создали. Кроме того, у вас имеется опыт работы в полевых условиях…

— Нет, — перебила она его. — Я больше не участвую в операциях. — Она побледнела и резко встала. — Если вы позвали меня только за этим, то, к сожалению, понапрасну потеряли время. Могли бы просто позвонить мне домой, и вам не пришлось бы везти меня сюда. — Она помолчала и насмешливо добавила:

— То есть непонятно куда.

— Вы еще не знакомы со всеми деталями операции, — попытался возразить Фрэнк, стрельнув глазами в сторону Джона. — К тому же вы теперь сотрудница, а не свободный художник.

— Ты что, собираешься ее уволить за то, что она отказалась работать с тобой? — язвительно поинтересовался Джон, намереваясь посильнее кольнуть Фрэнка.

— Нет, но…

— В таком случае наш разговор окончен, — твердо заявила она. — Будьте любезны, отвезите меня домой.

Фрэнк со вздохом покорился.

— Конечно, конечно. Извините за беспокойство, миссис Бердок. — Фрэнк не привык извиняться, но при необходимости делал это весьма учтиво.

Не успел Фрэнк дотянуться до телефонной трубки, как Джон небрежно промолвил:

— Не утруждайся, старик. Я отвезу ее домой.

Глава 6

Ниема села в машину и пристегнула ремень безопасности.

— Ну что, мне придется завязать глаза? — язвительно осведомилась она. По ее тону можно было понять, что она вовсе не шутит. Гаражная дверь поднялась вверх, и автомобиль выкатился на улицу и повернул влево.

Такер — нет, теперь его надо называть Медина — усмехнулся и промолвил:

— Пожалуйста, если хотите. Неужели вас привезли сюда с завязанными глазами?

— Нет, конечно, я сама закрыла глаза, — серьезно пояснила Ниема. Она и вправду не желала знать, где живет заместитель директора отдела по особо важным операциям. Пять лет назад она потеряла вкус ко всякого рода приключениям и риску, а знать адрес Фрэнка Винея опасно для жизни.

Усмешка Медины сменилась широкой ухмылкой. «А он ведь чертовски хорош собой», — подумала она, рассматривая его в тусклом зеленоватом отсвете лампочек приборной доски. Все эти пять лет она вспоминала его исключительно как участника и свидетеля самой страшной трагедии в ее жизни и совсем забыла, как выглядит его лицо. И все же при встрече узнала его с первого взгляда, хотя теперь он был без бороды.

Увидев его, она испытала сильнейшее потрясение, а все потому, что никогда не думала, что ей доведется снова с ним встретиться, и его появление застало ее» врасплох. Такер, то есть Медина, так тесно был связан в ее сознании с ужасом пережитого горя, что один звук его голоса мгновенно перенес ее на пять лет назад, в прошлое.

— И как я сразу не догадалась, что вы сотрудник ЦРУ, а не контрактный агент? — Она чувствовала себя последней идиоткой: все озарения, как правило, приходят с опозданием.

— А как вы могли об этом догадаться? — возразил он. — Для всех я был именно контрактным агентом.

В эту минуту, оглядываясь назад, она вдруг поняла, что Даллас был посвящен в тайну Медины и поэтому убедил его остаться и не подвергать себя риску быть пойманным. И Даллас, давно свыкшийся с необходимостью строго хранить служебную информацию, не рассказал об этом никому, даже своей жене. Но теперь она сама работает на Агентство и знакома с этим правилом не понаслышке. Все сведения агент обязан держать при себе и не делиться ими ни с друзьями, ни с соседями — ни с кем; скрытность становится его второй натурой.

— Даллас ведь знал об этом? — спросила она для пущей уверенности.

— Он знал, что я не контрактный агент. Но мое настоящее имя было ему неизвестно. Раньше, когда я работал с ним, он знал меня под именем Такера.

— А мне вы зачем сообщили свое имя? Вы сделали это совершенно напрасно. — Лучше бы он ничего ей не говорил. Если только рассказы о неуловимом Джоне Медине правда хотя бы наполовину, ей незачем знать о нем всю подноготную. В этом случае гораздо надежнее и безопаснее вообще ничего не знать.

— Может, и не напрасно, — задумчиво обронил он, но не стал пускаться в дальнейшие разъяснения.

— Почему вы не сказали нам правду? Мы же работали вместе, как одна сплоченная команда. Мы доверяли друг другу.

— Так безопаснее. Не зная моего настоящего имени, вы не смогли бы его назвать, если бы вас схватили.

— А если бы схватили вас?

— Меня им никогда не поймать.

— Вот как? Почему же?

— Яд, — коротко ответил он.

Ниема поежилась. Она слышала, что некоторые агенты еще во времена «холодной войны» носили с собой специальные пилюли с цианидом, которые должны были проглотить, дабы не быть пойманными. При мысли о том, что Джон Медина предпринял те же самые меры безопасности, у нее засосало под ложечкой.

— Но…

— Это лучше, чем подвергнуться жестоким пыткам. — Он пожал плечами. — За прошедшие годы я многим успел крупно насолить. Уверен, они при случае с удовольствием разорвут меня на мелкие кусочки.

Принимая во внимание все, что ей было известно о его подвигах, Ниема могла бы сказать, что он несколько недооценивает ситуацию. Ходили слухи, что он убил собственную жену за то, что та была двойным агентом и намеревалась разоблачить «крота», внедрившегося в высшие эшелоны власти. Ниема не очень-то верила подобным слухам, поскольку сомневалась в самом существовании Джона Медины. Никто из тех, кто рассказывал о нем небылицы, ни разу не видел его в глаза и не знал, кто он на самом деле. Ниема считала его чем-то вроде легенды, имевшей хождение в интеллектуальных кругах.

У нее никак не укладывалось в голове, что этот человек-легенда существует на самом деле. И что еще более странно, он ничего не отрицает, как будто дурная слава — скромная плата за все его деяния.

— На вашем месте, — сурово заметила она, — я бы не особенно распространялась на эту тему. — Его ненужная болтливость невольно наводила на подозрения.

— Честно говоря, я так удивился, увидев вас, что выпалил первое, что пришло мне в голову.

Мысль о том, что он может потерять контроль над собой, показалась ей смехотворно нелепой. Ниема хмыкнула и заметила:

— Придумайте что-нибудь получше.

— Но это правда, — буркнул он. — Я не ожидал вас встретить.

— Вы не знали, что мистер Виней собирался договориться со мной о… об одном деле? И случайно зашли на огонек? Как такое может быть?

— Да, звучит не правдоподобно, но такое происходит довольно часто.

— Может, он надеялся, что вы уговорите меня поучаствовать в вашей операции?

— Вполне вероятно. Я понятия не имею, что у него на уме. — В голосе его послышалось раздражение. — Впрочем, я подозреваю, что он работает по двум направлениям. Спросите у него, по каким именно.

— Но я не собираюсь с ним работать — какая мне разница, что он задумал?

Медина неожиданно ухмыльнулся.

— Он не привык получать отказ, да еще так быстро. Немногие осмелились бы сказать ему «нет».

— Я ему предоставлю такую редкую возможность. Он промолвил с оттенком восхищения в голосе:

— Неудивительно, что Даллас был от вас без ума. Ему тоже никто не возражал. Он обладал железной волей, а не только внушительной внешностью.

Да, это так. Даллас был высок ростом и мускулист и весил двести тридцать пять фунтов. А главное, что отличало его от других, — это его внутренняя сила, его неукротимый дух, его решимость и целеустремленность.

Она никогда ни с кем не говорила о Далласе. Не могла. Все эти пять лет она хранила память о нем глубоко в душе; они были женаты всего несколько месяцев, не успели толком узнать друг друга и создать круг общих друзей и знакомых. Благодаря работе им часто приходилось путешествовать; они в спешке поженились в Рено, провели потрясающий медовый месяц в Арубе, после чего Даллас уехал на шесть недель, а она отправилась в Сиэтл, где работала на таможне, испытывая новые приборы наблюдения. Различные обстоятельства помешали им познакомиться с родственниками друг друга.

После гибели Далласа она поехала в Индиану к его родным. Они вместе оплакали Далласа, но его близкие были так убиты горем, что не могли предаваться воспоминаниям. Она время от времени писала им, однако, поскольку им не удалось завязать дружбу, пока Даллас был еще жив, теперь, после его трагической кончины, у них не было желания укреплять эти узы.

Ее собственная семья — милые провинциальные родственники из Айовы — окружила Ниему заботой и искренне сочувствовала ее горю, но не могла скрыть своего неодобрения относительно их с Далласом поездки в Иран. Ее родные — родители, братья Мэйсон и Сэм, сестра Кьяра — не представляли себе иной жизни, чем та, которой они жили: работа с девяти до пяти, семья, дети, родной городок, в котором знаешь всех соседей по именам, еженедельные закупки в супермаркете. В семейном гнезде Ниема была белой вороной. Близкие не понимали ее стремления посмотреть мир, ее страсти к работе и риску, которая толкнула Ниему на поиски приключений.

Все эти пять лет она прожила уединенно, погруженная в воспоминания, которые ей не с кем было разделить. Она мысленно произносила имя Далласа, когда ей становилось одиноко и тоскливо, а порой, когда горечь утраты охватывала ее с новой силой, оно срывалось с ее губ невыплаканным стоном, но ни разу и ни с кем не предавалась она воспоминаниям о своем погибшем муже.

Однако Медина знал его и был вместе с ней в Иране. Он бы понял ее. Он один смог бы ее понять.

Она не стала возражать, когда он предложил отвезти ее домой; он ведь не виноват в том, что произошло с Далласом. А может, ей просто хотелось поговорить с ним, облегчить душу и оставить страшное прошлое позади. Она бы давно это сделала, если бы знала, как его найти, но после того как они достигли Парижа, Такер исчез.

Обхватив руками колени, она уставилась в ветровое стекло. Если бы Даллас увидел, какой она стала, любил бы он ее по-прежнему? Он ведь познакомился с жизнерадостной девицей, обожавшей риск и опасность. Те времена давно канули в вечность. Она больше не рискует.

— Я так и не поблагодарила вас, — пробормотала она. — За все, что вы сделали для меня.

Он удивленно вскинул брови и бросил на нее быстрый взгляд.

— За что же благодарить?

Ей показалось, что он не только удивлен, но и ошеломлен ее неожиданным признанием.

— За то, что вывезли меня из Ирана, — пояснила она. И он еще удивляется! — Я была для вас обузой. — Точнее не скажешь. Те долгие дни совершенно не отложились в ее памяти; она не помнила, как покинула хижину. Она помнила переход через холодные, мрачные горы; помнила, как, оцепенев от горя, не чувствовала ни холода, ни боли.

— Я обещал Далласу.

Эти три слова прозвучали как клятва.

Имя Далласа, произнесенное вслух, болью отозвалось в ее сердце. За пять лет не было ни единого дня, чтобы она не думала о своем безвременно ушедшем муже. Сильное горе постепенно сменилось тоской и печалью одиночества, но теперь она все чаще вспоминала светлые и счастливые минуты их совместной жизни. Она жалела, что им не удалось подольше побыть друг с другом, получше узнать друг друга. Ей было тяжело слышать его имя, но со временем боль притупилась, и в голосе Медины она уловила печаль. Время не заглушило только чувство вины и сознание того, что Даллас ни за что не согласился бы идти на это дело, если бы его не уговорила она, Ниема.

Возможно, не она одна мучается раскаянием. Когда-то она считала, что Медина принадлежит к тому типу людей, которые добиваются поставленной цели любыми средствами и никогда не сожалеют о содеянном. Но теперь она поняла, что это не так. Он заботился о ней, как и обещал Далласу, хотя гораздо проще было бы бросить ее на произвол судьбы в ледяных горах. Она понятия не имела, почему он спас ее, но тем не менее была ему благодарна.

— Неужели вы думаете, что я вас виню в том, что случилось? — мягко промолвила она. — Нет. Я вас ни в чем не виню.

Ее признание снова застало его врасплох. На скулах заходили желваки.

— А стоило бы, — обронил он в ответ.

— Зачем? Что вы могли изменить, чем помочь? — В ту ужасную ночь в горах она не раз твердила себе эти доводы. — Мы все равно не смогли бы вытащить его с территории завода и увезти из Ирана. И вам это известно. И он это тоже понимал. И поэтому решил выполнить задание и предпочел быструю смерть медленной мучительной агонии. — Она горько усмехнулась. — Как вы с вашей пилюлей с цианидом.

— Да ведь это я приказал ему нажать кнопку детонатора.

— Он сделал бы это и без вашего приказа. Он был моим мужем, а я с первой встречи поняла, что он из породы этих чертовых героев. — Люди, подобные Далласу, всегда стремятся выполнить задание любой ценой, хотя бы и ценой собственной жизни.

Медина замолчал, продолжая сосредоточенно вести машину. Ниема сказала ему, где повернуть; она жила в районе Маклин, на той же стороне реки, что и Лэнгли, так что на работу ей ездить удобно.

Однажды она уже сидела рядом с ним в автомобиле, а он вел машину сквозь ночь и так же молчал, как сейчас. Это было после того, как Хади «позаимствовал»в иранской деревушке «форд» тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года выпуска и они втроем отправились в Тегеран. А потом Хади отделился от них, и Ниема с Мединой продолжили путь вдвоем. Ниему лихорадило, боль раздирала ее изнутри, горе и чувство вины терзали ее душу.

Медина заботливо ухаживал за ней. Когда ее рана воспалилась, он откуда-то достал пузырек с антибиотиком и сделал ей инъекцию. Он также следил, чтобы она ела и спала, и перевез ее через турецкую границу. Он был рядом с ней, когда она горько рыдала, оплакивая свою потерю, и не старался успокоить ее, зная, что ей лучше выплакаться, чем держать все в себе.

Как бы там ни было, этому человеку она обязана жизнью.

Конечно, обвинять Медину было бы легче, чем себя. Но та внутренняя сила, которая так привлекала в ней Далласа, не позволяла ей сделать это. И теперь, после его трагической гибели, она нашла в себе мужество взглянуть правде в лицо: когда Медина предложил работу ей и Далласу, Даллас готов был отказаться. Она его уговорила. Можно сколько угодно доказывать себе, что это работа важная, а так оно и было, но Медина обязательно нашел бы кого-нибудь еще, если бы они с Далласом отклонили его предложение.

Да, Даллас был признанным специалистом по взрывным устройствам. Сама Ниема неплохо разбиралась в электронике и могла запросто собрать радиоприемник, детонатор или подключиться к линии телефонной связи. Правда, эту работу могли бы с тем же успехом выполнить и другие специалисты. Ей хотелось поехать в Иран не только потому, что она чувствовала себя ответственной за благополучный исход операции, но главным образом из-за страсти к приключениям.

В детстве она всегда забиралась выше всех на деревья, связывала простыни и спускалась по ним из окна третьего этажа, обожала кататься на роликах и мечтала после школы работать в полиции. К немалому облегчению родителей, вместо этого в старших классах она принялась прилежно изучать электронику и языки, а в результате ее профессиональные навыки все дальше уводили ее от родного дома и подвергали опасностям, по сравнению с которыми работа в местной полиции была отдыхом.

Ниема хорошо изучила себя. Ей нравилось рисковать, опасность пьянила ее. Она искала приключений и этим погубила Далласа. Если бы не ее страсть к риску, они бы поехали покупать дом в Северной Каролине, как хотел Даллас.

Если бы не она, Даллас был бы жив.

Поэтому она отреклась от полной опасностей жизни, которую так любила. Цена оказалась более чем высока. Последние слова Далласа были о ней, и она слишком дорожила этим воспоминанием, чтобы снова подвергнуть свою жизнь неоправданному риску.

Медина развернулся перед воротами ее дома, так чтобы автомобиль был направлен на улицу. Ниема с ключом в руке вышла из машины. Даллас тоже предпочитал парковать автомобиль капотом на улицу — так безопаснее, больше возможностей для маневра и меньше вероятность того, что тебя загонят в угол.

Странно, что это раньше не пришло ей в голову; она просто заезжала в гараж, как миллионы других обывателей. Но заезд Медины мгновенно пробудил в ней давно забытые ощущения: она насторожилась, сердце ее учащенно забилось. Неожиданно для себя она оглянулась вокруг, всматриваясь в тени и вслушиваясь в шорохи ночи.

Медина проделал то же самое, но гораздо быстрее: для него это привычный ритуал.

— Черт подери! — раздраженно буркнула Ниема, шагая по дорожке к входной двери с аркой.

— Что «черт подери»? — Он шел следом, ступая почти бесшумно, и первым очутился под аркой. Никто не набросился на них с пистолетом, да Ниема и не ждала никакого нападения. И зачем только она поддалась на его провокацию?

— Черт подери, я провела в вашем обществе всего полчаса, а мне уже мерещатся в кустах бандиты.

— Надо всегда быть настороже, в этом нет ничего предосудительного.

— Да, если бы я работала в секретном агентстве или в полиции. А я занимаюсь электронными безделушками. В моих кустах может шарить только кошка.

Он хотел было взять у нее ключи от дома, но она остановила его ледяным взглядом.

— Из-за вас я стану параноиком. К чему все это? — спросила она, открывая дверь. Ничего страшного не произошло — ни выстрелов, ни взрывов.

— Извините. Привычка. — Перед уходом она оставила свет в коридоре, и он с любопытством заглянул внутрь.

— Может, пройдете? Мы же так и не успели допить кофе в доме Винея. — Она пригласила его неожиданно для самой себя. Они ведь почти незнакомы, но, странное дело, ей так легко с ним. И все-таки это Джон Медина, а не спокойный, уравновешенный, респектабельный бюрократ, пригласивший ее на обед.

Он вошел в дом, настороженно вскинув голову, его острый взгляд не упускал ни одной детали. Он видел, как Ниема открыла дверцу чуланчика в прихожей и отключила сигнализацию. В этот момент она готова была поклясться, что он запомнил все до мелочей и способен назвать код ее замка.

Ниема закрыла дверцу, и он промолвил:

— Сделайте одолжение, включите сигнализацию.

Она послушалась, поскольку у него были серьезные причины для беспокойства.

Ниема купила этот дом в довольно дорогом районе три года назад, после своего повышения по службе, что дало ей возможность заплатить требуемую сумму. Для одного человека дом казался огромным: три спальни, две ванные комнаты, но она говорила себе, что комнаты пригодятся на случай приезда родственников, хотя те ни разу ее не навестили, и что дом с тремя спальнями проще продать, если ей захочется переехать.

Дом был выстроен в испанском стиле — полукруглые арки дверей и окон. Она сама покрасила стены комнат в нежный персиковый цвет. Мебель она подбирала в зеленых и бирюзовых тонах. Ковровое покрытие — неопределенного бежевого цвета, но в хорошем состоянии, и Ниема, вместо того чтобы снять его, расстелила сверху огромный ковер с геометрическим рисунком из зеленых, голубых и персиковых цветов. Все это создавало атмосферу уюта без излишней слашавости.

— Очень мило, — сказал он, а Ниема мысленно задалась вопросом: какие выводы он сделал относительно ее самой по тому, как она обставила свою квартиру?

— Кухня прямо по коридору. — Она прошла вперед, включив верхний свет. Ниема обожала свою кухню. Это была большая комната со множеством окон, расположенных по правой стене. Длинная узкая кухонная стойка, покрытая мозаикой из голубых и терракотовых плиток, предоставляла обширную площадь для самых амбициозных кулинарных проектов. На подоконнике стояли горшочки с цветами, распространяя благоуханный аромат. В дальнем углу кухни находились обеденный столик и два стула, окруженные зарослями папоротника.

Ниема принялась готовить кофе, а Медина подошел к окнам и по очереди опустил жалюзи.

— А это не изматывает? — спросила она. — Все время быть настороже не так легко.

— Я об этом даже не думаю — привык. К тому же вам все равно следовало опустить жалюзи. — Сунув руки в карманы, он прохаживался по кухне. Внимание его привлекла дубовая подставка с набором ножей, он вытащил самый большой нож, пощупал лезвие пальцами и вернул на место в ячейку. Вслед за тем подошел к двери черного хода, верхняя половина которой была из стекла, опустил жалюзи и там и проверил замок.

— Я всегда это делаю. Незачем напрашиваться на неприятности. — Едва промолвив эту фразу, Ниема осознала всю ее двусмысленность. Джон Медина и есть самая крупная неприятность, а она сама его пригласила.

— Вам надо вставить здесь замок покрепче, — рассеянно обронил он. — А если точнее, то необходимо поменять дверь. Злоумышленнику не составит труда выдавить одно из стекол, просунуть руку и отпереть дверь.

— Завтра же утром этим займусь.

Должно быть, он уловил резкий тон, которым были произнесены эти слова, потому что вдруг вскинул на нее глаза и улыбнулся:

— Извините. Вы и сами это знаете не хуже меня, ведь так?

— Именно так. — Она вынула из стеклянного шкафчика две чашки. — Уровень преступности в нашем районе довольно низок, и у меня есть система безопасности. Кроме того, если кто-либо захочет забраться ко мне в дом, он может разбить любое окно, а не только стеклянную дверь.

Он пододвинул к себе высокий стул и присел на него с самым беспечным видом, но Ниема сомневалась, что он вообще способен сбрасывать внутреннее напряжение, принимая во внимание род его занятий. Она разлила кофе по чашкам, поставила одну из них перед Мединой и уселась напротив него за стойкой.

— Хорошо, а теперь признайтесь: зачем вы отвезли меня домой? Только не говорите, что по старой дружбе.

— Не буду. — Он не спеша потягивал кофе, погруженный в свои мысли, но ее вопрос вывел его из задумчивости. — Что за прибор вы смастерили? Расскажите мне о нем.

Она поморщилась:

— Ничего особенного. Это подслушивающее устройство не вызывает скачков напряжения, поэтому его «не видит» осциллоскоп. Металлоискатель — другое дело.

— Фрэнк в восторге от вашего нового изобретения. Ниема насторожилась.

— Да ничего в нем такого нет, поскольку, как я уже сказала, прибор хорош только при определенных условиях. Если знаешь, как проверяются линии связи, можно разработать соответствующее подслушивающее устройство.

А почему он упомянул о моем приборе в разговоре с вами? — Конечно, прибор очень полезный, но нельзя назвать его потрясающим открытием, способным перевернуть мир. Откуда о нем знает заместитель директора отдела по особо важным операциям? Почему он звонит ей домой и приглашает в свою частную резиденцию?

— Я спросил его, как у вас дела. Он рассказал, чем вы занимаетесь.

Ее тревога сменилась подозрением. Итак, вполне возможно, что Медина расспрашивал о ее житье-бытье, но это не объясняет, почему Виней оказался в курсе всех ее дел и, в частности, ее последнего проекта.

— Откуда ему это известно? Мы же работаем в разных отделах. — Подавляющее большинство сотрудников ЦРУ ничем не напоминало знаменитых героев голливудских боевиков; это были скромные служащие, аналитики и техники. До поездки в Иран Ниема обожала рискованные операции, но не теперь. Теперь она работала в техническом отделе над электронной частью приборов и специализированных устройств и каждый вечер возвращалась домой, как и положено добропорядочному обывателю.

— Я попросил его навести о вас справки.

Это откровенное признание ошеломило Ниему.

— Зачем? — При мысли, что все это время за ней велась слежка, ее передернуло.

— Я хотел убедиться, что у вас все в порядке. Кроме того, я стараюсь никогда не упускать из виду тех, с кем мне доводилось работать. Мне может понадобиться помощь эксперта.

По спине ее пробежал холодок. Лишь сейчас она поняла, почему он вызвался отвезти ее домой; он хотел вернуть ее в тот мир, который она покинула после гибели Далласа. Он, образно говоря, сунул стакан с виски под нос алкоголичке и моментально увлек ее в сторону от проторенного безопасного пути. Ему бы ни за что не удалось ее соблазнить, если бы в глубине ее души не жила страсть к риску и приключениям. Это-то и напугало ее больше всего. Если бы она покончила с прошлым, никакие его доводы не заставили бы ее бросить спокойную, размеренную жизнь, которую она себе создала.

А она-то думала, что изменилась, навсегда избавившись от своей пагубной страсти. Но тогда почему слабый аромат приключений так взволновал ее?

— Не смейте даже просить меня… — начала она.

— Мне нужна ваша помощь, Ниема.

Глава 7

«Черт подери, ну почему она не вышла замуж?»— в отчаянии подумал Джон. Или по крайней мере не завела интрижку с каким-нибудь бюрократом из Агентства.

Он все это время держался от нее в отдалении по многим причинам. Во-первых, его работа не располагала к общению. Да, у него бывали короткие романы без намека на эмоциональную привязанность. Порой он отсутствовал по несколько месяцев, в течение которых от него не было ни слуху ни духу.

Более того, он был уверен, что Ниема не захочет его видеть, и очень удивился, когда узнал, что она не винит его в смерти Далласа. Она не доверяла ему и все равно не стала перекладывать вину за случившееся на его плечи. Так мог поступить только человек, обладающий обостренным чувством справедливости.

Джон давно приучил себя не терзаться по поводу своих решений. Порой делать выбор было невыносимо тяжело, и каждый такой случай оставлял след в его душе. Окружающие были не согласны с таким методом работы, но Джон постепенно перестал обращать на них внимание. Как говорил давний друг его отца Джесс Макферсон, Джон не церемонился с людьми. Он использовал их, втягивал в свою игру, а после предавал их или просто исчезал. Его профессия не позволяла ему давать волю чувствам. Однажды он забыл это правило и впустил в свое сердце женщину и даже женился на ней. И жестоко поплатился за свое легкомыслие. Венеция сделала его несчастным и чуть не погубила его карьеру. Прошло уже четырнадцать лет после той драмы, а он по-прежнему был одинок.

За последние пять лет он не раз пытался убедить себя, что Ниема Бердок его ненавидит. Это сделало бы ее недосягаемой и помогло ему справиться с искушением еще раз ее увидеть. Так было бы гораздо лучше. Он время от времени наводил бы о ней справки, чтобы проверить, все ли в порядке — ведь он обещал Далласу, что будет заботиться о ней, — и не более того.

Он надеялся, что она в конце концов найдет себе кого-нибудь. Ниема еще очень молода, умна и хороша собой. Он искренне хотел, чтобы она нашла замену Далласу, поскольку это разлучило бы их навсегда. Но она этого не сделала, а ему надоело играть в благородство.

Он больше не даст ей ни единого шанса.

Но если просто сделать ей предложение, она в ужасе сбежит от него. Надо попытаться перехитрить ее и осторожно завлечь в свои сети. Она ни в коем случае не должна почувствовать подвоха. Ему поможет в этой игре ее страсть к рискованным приключениям, которую она, похоже, твердо вознамерилась похоронить, и необходимость завершить серьезное задание. На другой чаше весов лежит недоверие, которое она питает к нему, несмотря на все, что он сделал для нее в Иране; она далеко не глупа, и обхитрить ее будет нелегко.

Фрэнк пригласил ее в свой дом под мнимым предлогом и сделал неуклюжую попытку свести их вместе. Что ж, может быть, его попытка удалась, а сам предлог выглядел вполне правдоподобно. Джон лихорадочно соображал, мысленно взвешивая все «за»и «против». И наконец решил перейти в наступление.

— Самолет авиакомпании «Дельта», летевший 183 — м рейсом, стал жертвой диверсии. Сотрудникам ФБР удалось обнаружить следы взрывчатки, но не детонатора. Взрывчатка представляет собой новое самовзрывающееся соединение, основанное, по всей видимости, на «Ар-Ди-Экс»и разработанное в Европе.

Она зажала уши ладонями.

— Не желаю ничего слышать.

Джон обошел кухонную стойку и опустил ее руки, крепко обхватив пальцами запястья.

— В Европе все проходит через дилера по имени Луи Ронсар. Он живет на юге Франции.

— Нет, — твердо сказала она.

— Я хочу, чтобы вы помогли мне забраться в его файлы и разузнать, где производят эту взрывчатку и кто получил первые поставки.

— Нет, — повторила она с отчаянием в голосе, но не сделала попытки высвободиться.

— Ронсар питает слабость к хорошеньким женщинам…

— Боже правый, так вы хотите, чтобы я его соблазнила? — изумленно ахнула она, угрожающе сощурив темные глаза.

— Конечно, нет! — отрезал он. Ни Ронсару, ни кому-либо другому он не позволит и пальцем к ней прикоснуться. — Я хочу, чтобы вы получили приглашение на его виллу и поставили в его кабинете подслушивающее устройство.

— Эту работу могут сделать тысячи таких, как я. Вам не обязательно прибегать к моим услугам.

— Но мне нужны именно вы. Из этих тысяч много ли наберется женщин? Видите ли, вряд ли внимание Ронсара привлечет симпатичный паренек — уж это я вам гарантирую. Так сколько? Двадцать? Скажем, сто. Ронсару тридцать пять; из этих ста скольким около тридцати? А среди этих оставшихся есть ли такие же хорошенькие, как вы?

Она попыталась отдернуть руки. Джон удержал ее. Она была так близко от него, что он почти ощущал бархатистую нежность ее кожи.

— Вы говорите по-французски…

— Я совсем его забыла.

— Так вспомните. Словом, мне нужна молодая, хорошенькая профессионалка, владеющая французским. Вы мне подходите.

— Найдите кого-нибудь другого! — яростно выпалила она. — И не рассказывайте мне сказки — все равно не поверю, что вы не сможете подобрать агента, удовлетворяющего вашим критериям. Будет еще лучше, если ему незнакомо ваше настоящее имя. Послушать вас, так я получаюсь какая-то Мата Хари! К вашему сведению, я никогда не работала секретным агентом. Еще, чего доброго, провалю задание…

— Этого не случится. Вы участвовали в других операциях…

— Пять лет назад. Но я занималась технической поддержкой, а не актерством. — Она холодно добавила:

— Маскарад — это по вашей части.

Он пропустил эту колкость мимо ушей. Она все равно права.

— Вы мне нужны, — повторил он. — Только для одного задания.

— Да, до тех пор, пока вы снова не решите, что нуждаетесь в моей помощи.

— Ниема… — Джон слегка погладил подушечками пальцев нежную кожу на внутренней стороне ее запястий, затем отпустил ее и потянулся за чашкой с остывшим кофе. Он уже достаточно надавил на Ниему; теперь пришло время отступить и дать ей собраться с мыслями. Пусть не думает, что он угрожает. — Я видел, как вы работаете. Быстро, споро, профессионально. Вы способны собрать радиопередатчик из чего угодно. Для этой миссии вы подходите идеально.

— Моя предыдущая миссия обернулась для меня трагедией. Горе сломило меня.

— Вы слышали, как погиб ваш муж. — Он не стал смягчать фразу, и Ниема невольно вздрогнула, как от удара. — У вас было шоковое состояние, но держались молодцом: нам ведь не пришлось нести вас на себе.

Она отвернулась, рассеянно потирая запястья.

— Прошу вас. Пожалуйста.

Она не ожидала, что он станет ее просить, почти умолять.

— Не подлизывайтесь.

— И в мыслях не было, — пробормотал он.

— Какой же вы все-таки проныра! Я это сразу поняла, как только вас увидела. Вы хитрый манипулятор, вы… — Ниема перевела дух и резко обернулась к нему. Она нервно сглотнула, ее огромные черные глаза горели огнем. — Черт бы вас побрал, — прошептала она.

Он молчал — пусть проглотит приманку. Опасность действует посильнее наркотиков. Пожарные, полицейские, сотрудники спецслужб, оперативники и даже персонал «скорой помощи»— всем им знакомо пьянящее чувство, когда все нервы напряжены, кровь быстрее бежит по жилам, а сердце гулко стучит в груди. Любителей острых ощущений вполне можно приравнять к наркоманам. Да он и сам такой. И Ниема.

Он делал свое дело отчасти потому, что должен ведь кто-то заниматься грязной работой во имя безопасности собственной страны, но главным образом потому, что ему нравилось ходить по острию ножа, рисковать жизнью и полагаться только на свое мастерство и свои мозги. Ниема нисколько от него не отличается. Она хотела бы стать другой, но у нее ничего не выходит.

— А вам известно о разгуле терроризма? — спросил он, чтобы поддержать разговор. — И не где-то, а в нашей стране. Рейс 183 всего лишь один из последних эпизодов в этой эпопее. В тысяча девятьсот семидесятом году террористы грозили взорвать аэропорт Орландо во Флориде, если им не передадут миллион долларов. В тысяча девятьсот семьдесят седьмом мусульманские террористы захватили в заложники служащих городского совета в округе Колумбия. В тысяча девятьсот восемьдесят пятом сотрудники ФБР задержали трех сикхов, присланных к нам из Индии с целью уничтожения некоторых видных политических деятелей. Черт подери, да я могу вам представить список длиной три фута.

Она склонила голову, но слушала его со вниманием.

— Нам удается обнаружить взрывчатку благодаря детонатору. Если в руки этих подонков попадет взрывчатое вещество, которое поначалу является стабильным соединением, а затем распадается и взрывается, у нас будут большие проблемы. Мосты, дамбы, а в особенности самолеты становятся как никогда уязвимыми. Итак, мне необходимо узнать, где производят эту взрывчатку, и я делаю ставку в первую очередь на Ронсара. Я могу узнать это и по другим каналам, но вот вопрос, сколько человеческих жизней будет принесено в жертву.

Ниема по-прежнему молчала. Он быстро добавил, как будто она уже дала свое согласие:

— Я появлюсь там под другим именем — использую прикрытие, которое я начал разрабатывать. Я бы взял вас с собой в качестве коллеги или подруги, но Ронсар не дает приглашений на гостей и их спутников. Так что придется вам самой добывать приглашение.

— Нет, я этого делать не стану.

— Как только мы очутимся на вилле, я попрошу Ронсара познакомить нас, притворюсь, что ваша красота сразила меня наповал. Этот спектакль даст нам возможность встречаться.

Она покачала головой:

— Я не стану с вами работать.

— Вы должны согласиться. Я и так рассказал вам слишком много.

— И теперь вам придется убить меня?

Он сунул руки в карманы, в голубых глазах блеснул лукавый огонек.

— Я и не помышлял ни о чем подобном. На такое способен разве что Джеймс Бонд.

— Да вся эта история — словно очередная серия про Джеймса Бонда. Подыщите себе напарницу в плаще и с кинжалом, а меня оставьте в покое.

— У вас будет время поупражняться в стрельбе. Это все, что вам потребуется. Впрочем, если наш план удастся, вам не понадобится никого убивать. Мы проникнем на виллу, вы подсоедините свой аппарат к сети, я зайду в его файлы и скопирую информацию, и мы тронемся в обратный путь. Вот и все.

— Вас послушать, так это проще простого — как зубы почистить. Если дело не стоит выеденного яйца, почему вы до сих пор не справились с ним самостоятельно? У этого… как бишь его? Ронсар? У Ронсара, наверное, надежная система безопасности.

— Плюс к тому у него целая армия охранников, — нехотя сознался Джон.

— Значит, дело гораздо опаснее, чем вы стараетесь представить.

— Если все пойдет по плану, никакой опасности нет.

— А если не по плану?

Он пожал плечами и усмехнулся:

— Фейерверк.

Ниема колебалась. Он видел это, чувствовал, как она борется с искушением. Но вот она снова покачала головой:

— Поищите другую кандидатуру.

— Мне не найти другого профессионала с вашим опытом. То, что вы пять лет не участвовали в секретных операциях, нам только на руку: вас не знают. Среди тех, кто работает в секретных службах, информация распространяется быстро. Я состряпаю вам такую легенду, что Ронсару ни за что не удастся узнать, кто вы на самом деле.

— А как же вы сами? Вы-то не бездействовали эти пять лет.

— Да, но я каждый раз прикладываю массу усилий к тому, чтобы меня не вычислили, меняю внешность и прикрытие. Поверьте, порой я и сам не знаю, кто я такой.

Ниема усмехнулась, и Джон понял, что она сдалась.

— Ну хорошо, — сказала она. — Я знаю, что горько пожалею о своем решении, но… я согласна.

— Джон, — осторожно начал Фрэнк Виней, — ты хоть соображаешь, что делаешь?

— Наверное, нет. А все равно делаю.

— Ронсара не так-то легко одурачить.

Джон удобно расположился в огромном кожаном кресле в библиотеке Фрэнка. Опершись подбородком на сплетенные пальцы, он задумчиво смотрел на шахматную доску. Они возобновили прерванную партию, начатую два дня назад.

— Ты первый ее в это втянул, — возразил он. Фрэнк побагровел.

— Я совершенно напрасно вмешался! — прорычал он.

— Хотел обхитрить меня? Думал, я скорее соглашусь занять твое место, если у меня будет стимул отойти от дел? — Джон сделал ход конем. — Шах.

— Вот сукин сын! — Фрэнк с минуту пристально смотрел на доску, затем взглянул на Джона. — Рано или поздно тебе все равно придется отойти отдел, и, по-моему, наилучшее применение своему опыту ты найдешь только в моем офисе.

— Рано или поздно — это еще не сейчас. Пока меня не скомпрометировали, я принесу больше пользы, участвуя в секретных операциях.

— Если ты собираешься вовлечь в свои игры Ниему Бердок, тебе придется уйти на покой скорее рано, чем поздно. Во-первых, ей известно твое настоящее имя. А во-вторых, — Фрэнк бросил на него проницательный взгляд, — сможешь ли ты пожертвовать ею в случае необходимости?

Глаза Джона стали холодными и пустыми.

— Я поступлю так, как сочту нужным. — И как только Фрэнк может его об этом спрашивать после истории с Венецией? — А Ниема к тому же лучше всех подходит на эту роль. В противном случае я не стал бы ее использовать. На вилле мне потребуется помощник, а она наверняка получит приглашение от Ронсара.

— А что, если он не клюнет на приманку? Что, если он ее не пригласит?

— Тогда я сделаю все, что в моих силах, но риск возрастет. С ней я мог бы свободно разгуливать по вилле, не вызывая подозрений.

— Хорошо. Я позабочусь о ее отправке в Европу. — Фрэнк заслонил короля слоном.

— На это я и рассчитывал, — сказал Джон и передвинул пешку. — Шах и мат.

— Вот сукин сын, — снова буркнул Фрэнк.

— Я сошла с ума, — пробормотала Ниема, спуская ноги с кровати.

Светало. Позевывая, она натянула спортивные штаны и футболку, носки и кроссовки. — Определенно спятила.

И как она могла согласиться помогать Медине? Она, которая поклялась никогда больше не участвовать в рискованных предприятиях? Неужели трагическая гибель Далласа ничему ее не научила?

Но Медина совершенно прав насчет терроризма. Он прав, когда говорит о применении новой взрывчатки, следствием которого может стать гибель тысяч ни в чем не повинных людей. Он прав, черт бы его побрал. Итак, она должна помочь.

Ниема прошла в ванную комнату, умылась, почистила зубы и расчесала волосы. Из зеркала на нее глянуло чуть опухшее от сна лицо, горевшее лихорадочным румянцем. Глаза ее блестели. Увидев эту картину, Ниема почти возненавидела себя. Да она, кажется, только о том и мечтает, чтобы вернуться к жизни, полной приключений! Даллас погиб, а она так и не извлекла урока из этой трагедии.

— Ниема! Поторапливайся!

Она словно приросла к месту. Не веря своим ушам, она приоткрыла дверь ванной и осторожно заглянула в спальню. Там никого не было. Тогда она потихоньку подкралась к двери, ведущей в холл. Со стороны ярко освещенной кухни доносился аппетитный запах свежесваренного кофе.

— Что, черт подери, вы делаете в моем доме? — воскликнула она, решительно врываясь на кухню. — И как вы сюда проникли?

Медина сидел за стойкой с чашкой кофе, одетый в черные спортивные брюки и черную футболку. Вид у него был бодрый и подтянутый, словно на часах не полпятого утра, а девять.

— Я уже говорил, что тебе надо сменить замок на двери черного хода.

— А как же сигнализация? Я точно помню, что включила сигнализацию.

— А я ее обошел. При помощи обычного карманного ножичка и шести дюймов проволоки. Выпей кофе.

— Нет уж, благодарю. — Ниема была в ярости: ей хотелось вылить кофе ему на голову. Она всегда считала, что ее дом — ее крепость, а теперь по его милости больше не чувствовала себя в безопасности даже здесь. — А тебе известно, сколько я заплатила за сигнализацию?

— Согласен, дороговато. Заведи-ка лучше собаку. — Он поднялся со стула. — Раз ты не хочешь пить кофе, давай пробежимся.

Полчаса спустя она бежала с ним рядом, не отставая ни на шаг. Говорить во время бега не так-то просто, да они и не пытались. Им пришлось бежать вдоль по улице к парку, находящемуся в полумиле от ее дома, затем по дорожке, освещенной редкими фонарями. Ниема пребывала в самом мрачном расположении духа и втайне надеялась, что на них кто-нибудь нападет, но в округе было тихо.

Под ногами шуршал гравий, утренний воздух был прохладным и чистым. Ниема дышала легко, ноги ее отталкивались от земли пружинящими движениями. Ей нравилось ощущать, как ее мускулы то напрягаются, то расслабляются; она постепенно успокоилась и полностью сосредоточилась на беге.

Ее спутник бежал все так же ровно и бодро, как и полчаса назад. Похоже, это не стоило ему никаких усилий; дыхание его было размеренным и спокойным. Ниема вспомнила, что так же бегал и Даллас, — такое впечатление, что он мог бежать бесконечно в том же темпе.

— Ты бегаешь, как выпускник «BUD/S», — промолвила она, с досадой замечая, что начала задыхаться.

— Неудивительно, — откликнулся он. — В противном случае я мог бы сказать, что зря тренировался полгода.

Она остановилась и изумленно спросила:

— Так ты окончил курсы «BUD/S»?

— Я прожил их, а не просто окончил, — поправил он.

— Там вы и познакомились с Далласом?

— Нет, я был на несколько классов впереди. Но он… узнал кое-какие приемы во время нашей первой совместной работы.

— Ты значился на курсах под своим настоящим именем?

— Нет. И мне не давали никаких поблажек. Меня согласились взять только после того, как я прошел тесты на выносливость, и затем мне приходилось сдавать все экзамены.

— А каковы были требования к кандидатам?

— Проплыть пятьсот ярдов брассом или кролем за двенадцать с половиной минут, затем десятиминутный отдых, сорок два отжимания за две минуты. После двухминутного перерыва пятьдесят приседаний за две минуты. Снова двухминутный отдых, затем восемь подтягиваний на перекладине. После десятиминутного отдыха надо было пробежать полторы мили в полном армейском снаряжении за одиннадцать с половиной минут. И это только минимальные требования. Кандидат должен быть в хорошей форме, иначе ему не справиться с нагрузкой.

Он произнес это спокойно, ни разу не переведя дух. Она невольно прониклась к нему восхищением.

— А зачем тебе это понадобилось?

Они молча пробежали около пятидесяти ярдов и только потом он ответил:

— Чем лучше я подготовлен, тем больше у меня шансов выжить. Мне надо было выполнить работу, требовавшую исключительной выносливости.

— А сколько тебе было лет в то время? — Если учесть, что он на несколько классов опережал Далласа, по всей вероятности, он начал работать в разведке в довольно юном возрасте.

— Двадцать один год.

Двадцать один год. Такой молодой — и уже такой целеустремленный! Сам поступил на курсы «BUD/S», при том что лишь пять процентов курсантов полностью завершают программу тренировок. Теперь она поняла, почему у него с Далласом было так много общего.

— А сколько нам еще бежать?

— Мы можем остановиться по первому твоему требованию. Ты в отличной форме, у меня нет причин для беспокойства.

Ниема стала постепенно замедлять бег. — Нам что, придется спасаться бегством? Он пошел шагом и коротко обронил через плечо:

— Кто знает.

Вот тут-то она поняла, что окончательно спятила, поскольку ей было совсем не страшно.

Глава 8

— А откуда ты знаешь, что я бегаю по утрам? — спросила она, когда они вернулись домой. После пробежки настроение ее улучшилось; раннее утро — ее любимое время суток. Небо окрасилось в жемчужно-розовые цвета, защебетали в ветвях проснувшиеся птицы. Ниема чувствовала себя слегка утомленной, но полной энергии, как всегда после утренней пробежки.

— Я же говорил, Фрэнк все эти годы вел за тобой наблюдение.

— Вот черт!

Он расхохотался. Она бросила на него сердитый взгляд, доставая из кармана ключи от дома.

— Что это тебя так насмешило?

— То, как ты ругаешься. Внешне ты ни дать ни взять — сама мадонна…

— Что?! — Ниема уставилась на него в замешательстве.

— Ну, ангелочек. У тебя и вправду ангельское личико. — Усмехнувшись, он провел пальцем по ее щеке, затем ловко протиснулся мимо нее в дверь и вошел в дом первым, держа в руке невесть откуда взявшийся пистолет. — Такое впечатление, что ты не понимаешь значения бранных слов. — Говоря так, он проворно осмотрел дом.

Изумленно вытаращив глаза, она следовала за ним из комнаты в комнату.

— Если тебя это так шокирует, я постараюсь больше не произносить «черт»и «проклятие». Но не пытайся сменить тему. Стало быть, мистер Виней установил за мной слежку? Значит, за мной велось пристальное наблюдение. С какой целью? Ответь мне!

— Наблюдение велось совсем недолго: требовалось установить твой ежедневный распорядок. А сейчас за тобой присматривают время от времени, чтобы убедиться, что у тебя все в порядке, и отметить возможные перемены.

— Но скажи, зачем вы потратили на такую ерунду драгоценное время сотрудников ЦРУ? — крикнула она ему вдогонку, пока он проверял спальни.

— А никто и не тратил их время. Фрэнк нанял частного детектива.

Если до сих пор Ниема испытывала легкое раздражение, то сейчас она пришла в ярость. Распахнув дверь в спальню, она выпалила:

— Так вы платили частному агентству, чтобы те следили за мной? Господи, Такер, да ты мог бы просто позвонить мне домой!

Джон шел навстречу ей по темному коридору. Поскольку он был одет во все черное, то почти терялся во мраке; светлым пятном выделялись только его лицо и руки. «Наверное, потому, что он двигается бесшумно, — отрешенно подумала она. — Он неуловимый, как тень; его можно лишь увидеть, но никак не услышать».

— Джон, — произнес он.

— Что?

— Ты назвала меня Такер. А меня зовут Джон.

Он остановился перед ней так близко, что она чувствовала жар и запах его разгоряченного бегом тела. Она сделала шаг назад и, вскинув голову, посмотрела ему в лицо.

— Я еще не привыкла к твоему новому имени. Ты был для меня Такером все эти пять лет, хотя мы с тобой и не встречались. И вот не прошло и суток, как ты уже Медина.

— Не Медина. Джон. Зови меня по имени. Странно, он так упорно настаивает на этом, стоя перед ней и сверля ее суровым взглядом.

— Ну хорошо, Джон так Джон. Но я могу и сбиться, когда ты мне осточертеешь, что в среднем будет происходить каждый час.

Он ухмыльнулся, оттого ли, что так часто се раздражает, или потому, что она сказала «осточертеешь». С какой стати он вообразил себе, что она святая невинность? Если он будет смеяться каждый раз, когда она скажет что-нибудь не совсем приличное, то у нее разовьется комплекс неполноценности.

Она ткнула его пальчиком в грудь (что было равносильно попытке проткнуть стальную пластину) и произнесла:

— Когда мы окажемся во Франции, у тебя все равно будет другое имя, так стоит ли мне привыкать к этому? А что, если я ненароком ошибусь и назову тебя Такер?

— Я постараюсь не пристрелить тебя за это.

— Так ты не скажешь мне свое новое имя? — изумленно переспросила она.

— Пока нет.

Ниема протиснулась мимо него в комнату.

— Я пойду приму душ. Будь любезен, захлопни за собой дверь, когда будешь уходить.

Моясь под душем, она кипела от злости. И почему он отказался сообщить ей свое имя прикрытия? Должно быть, ему нравится играть в секретность. Впрочем, для него это стало образом жизни, и он делает это не нарочно… нет, нарочно, черт его дери! Он все обдумывает, каждый свой поступок — она поняла это еще в Иране.

Следовательно, он специально открыл ей свое настоящее имя. И вовсе он не удивился, увидев ее. Джон Медина так просто не выбалтывает свои секреты, иначе ему не прожить и дня. Но вот вопрос — почему? Почему он открыл ей свою тайну? Мог бы по-прежнему именовать себя Такером, и у нее не возникло бы проблем. Пожав плечами, она решила не ломать голову над этим вопросом. Кто знает, что руководит поступками Джона Медины?

Ниема проделала в ванной привычный утренний ритуал: освежилась под душем и натерла тело ароматным смягчающим лосьоном. На работу она приезжала к девяти утра, поэтому ей не надо было торопиться. Она специально вставала пораньше, чтобы спокойно собраться без спешки.

Войдя в спальню, она достала темно-синий комплект нижнего белья, а надела только трусики. Лифчик она надевала на пробежку и под деловой костюм, а дома предпочитала обходиться без него. Нырнув в махровый халат, она потуже затянула пояс, обвязала мокрые волосы полотенцем и босиком пошлепала на кухню — подогреть кофе, сваренный Мединой.

Медина собственной персоной сидел за стойкой и невозмутимо потягивал кофе. Ниема налила себе кофе в чашку и небрежно заметила:

— Я думала, ты уже уехал.

— Почему?

Она обернулась к нему и, прислонившись к кухонному шкафчику и держа в руке чашку, смерила его взглядом. Волосы у него были влажные.

— Я воспользовался твоей второй ванной комнатой, — пояснил он. — Надеюсь, ты не имеешь ничего против. Правда, мне не во что было переодеться.

— Нет, я не против. Но, по-моему, тебе пора ехать. Мне скоро на работу.

— Никакой работы. Ты ушла в бессрочный отпуск. Ниема отхлебнула кофе, чтобы скрыть удивление и раздражение.

— Это для меня новость.

— Фрэнк еще вчера об этом позаботился. Пока наша миссия не закончится, ты в моем распоряжении.

Нельзя сказать, что это известие ее обрадовало. Что-то екнуло в груди. Ниема снова отпила глоток, пряча волнение.

Одетый во все черное, он напоминал ей гибкую пантеру, удобно расположившуюся на отдых в се светлой кухне. Футболка облегала его торс, как вторая кожа, подчеркивая широкие плечи и мускулистый живот. Его стройная высокая фигура казалась сейчас более мускулистой, чем под пиджаком. Он имел в виду совсем другое, но, глядя на него, Ниема невольно задалась вопросом: а каков он в постели? Если так же вынослив, как и в беге… ого!

Впрочем, здраво рассудив, что подобные мысли ни к чему хорошему не приводят, она спросила:

— Итак, чем же я буду заниматься до отъезда? И когда именно мы уезжаем?

— Через неделю. Требуется время, чтобы разработать для тебя надежное прикрытие. А пока будем тренироваться. Владеешь ли ты пистолетом и приемами самозащиты?

— Очень посредственно.

— Ты проходила курс тренировок по самообороне?

— Нет. Знаю только некоторые приемы, используемые при нападении. — И то, чему успел обучить ее Даллас, но это было пять лет назад, и она почти все забыла.

— Хорошо. У нас нет времени на углубленный курс, однако за неделю я помогу тебе выйти на достаточно высокий уровень, и ты без труда сможешь давать отпор своим противникам. Ты в хорошей форме, это тебе поможет.

Здорово! Похоже, ей придется провести в его обществе всю неделю. Она вздохнула и вытащила из шкафчика кастрюлю.

— Я не стану ничего делать, пока не поем. Что тебе приготовить на завтрак?

— Выбирай, — произнес Медина, указывая на маленький арсенал, разложенный им на скамье. Они приехали на закрытое стрельбище для сотрудников ЦРУ. В огромном здании, похожем на ангар, не было никого, кроме них двоих.

Здание для стрельбы строилось с таким расчетом, чтобы тренироваться в нем было удобно. Дальняя стена ангара была завалена мешками с песком, чтобы ни одна пуля не вылетела наружу и не задела кого-нибудь ненароком. Стены стрельбища были обиты специальным материалом, поглощающим звуки. На потолке висели огромные лампы, подключенные по отдельности для регуляции мощности.

Джон стал называть по порядку:

— Это «кольт» сорок пятого калибра. Тяжелое сверхмощное оружие. А это револьвер «смит-и-вессон». Тоже тяжелый. Оба надежны, на них хорошо тренироваться. А вот этот — автоматический пистолет «хеклер-и-кох». Правда, я не стал бы их рекомендовать для постоянного использования. Они для тебя слишком тяжелы по весу. Тебе требуется что-нибудь полегче. — Он продолжал:

— Следующий — «ЗИГ-Зауер П226». Сам я предпочитаю именно его. Он на полфунта легче, чем «кольт», но стреляет тоже отменно. Выбирай любой — не ошибешься.

Ниема внимательно осмотрела оружие, по очереди беря каждое в руку. Два револьвера оказались такими тяжелыми, что она с трудом их подняла. «Хеклер-и-кох» гораздо удобнее, но лучше всех — «ЗИГ».

— По-моему, «ЗИГ» станет и моим любимцем. — Ниема не считала себя знатоком, но и новичком ее тоже было нельзя назвать. Даллас не мог смириться с тем, что его жена не умеет стрелять, и преподал ей основы. К сожалению, с тех пор прошло пять лет, и все это время она ни разу не появилась в тире.

— У пистолета «ЗИГ» есть свои особенности, — пояснил Джон. — Вот этот рычажок с левой стороны позволяет спустить курок. Некоторые типы подобных пистолетов не имеют рычага, но тебе лучше научиться стрелять, используя этот рычаг.

— Как неудобно, — промолвила Ниема, повозившись с пистолетом. — Мне приходится перехватывать его.

— Попробуй прижать его большим пальцем левой руки. Сам я научился стрелять из него, держа пистолет в левой руке, поскольку столкнулся с той же проблемой.

Она метнула на него косой взгляд.

— И попадал в цель?

— Конечно, — холодно кивнул он. — Иначе нельзя.

— Прости, что ущемила твою мужскую гордость.

— Моя мужская гордость связана вовсе не с пистолетом, милочка.

Ниема прикусила язык. Если развивать эту тему, неизвестно, куда это их заведет.

Как только она взяла в руки пистолет, к ней вернулась былая уверенность. Она зарядила в пистолет обойму с патронами, а Медина поставил мишень — силуэт человека — на расстоянии десяти ярдов.

— Так близко? — разочарованно ахнула она, оскорбленная таким пренебрежением к ее способностям.

— Тебе придется стрелять в небольших помещениях. Все происходит за несколько секунд — важно иметь хорошую реакцию. Поупражняйся сначала в меткости, а потом уже будем увеличивать расстояние. В любом случае на расстоянии свыше тридцати ярдов пистолет тебе уже не поможет — тут требуется ружье или еще что помощнее.

— А как мы пронесем оружие на борт самолета?

— А мы не станем его туда тащить. Я бы, впрочем, мог попытаться, но это привлечет излишнее внимание. Раздобудем оружие по приезде во Францию. Кстати, мы полетим разными рейсами.

Она кивнула, надела наушники и подняла пистолет. Даллас научил ее стрелять с предварительной наводкой; дело в том, что большинство начинающих правильно наводят оружие на мишень, но когда начинают прицеливаться, то сбиваются. Правильнее не целиться, а просто наводить пистолет.

Медина зашел сзади нее и поправил ее пальцы, сжимающие пистолет.

— Осторожно нажимай на спусковой крючок, — промолвил он.

Ниема сделала глубокий вдох и выдох, как учил ее Даллас, задержала дыхание и спустила курок. Пистолет дернулся в ее руке, как живой, ствол вскинулся вверх от отдачи. Наушники заглушили выстрел, и он прозвучал, как сухой щелчок. В носу ее защекотало от запаха дыма и кордита. Ни слова не говоря, она вновь прицелилась, перевела дух и снова выстрелила.

На этот раз Медина обхватил запястья Ниемы, но она уже успела приспособиться к отдаче, и пистолет почти не дернулся в ее руках.

— Хорошо, — отметил Медина и отпустил ее руки. Ниема не торопясь расстреляла всю обойму. Когда же патронов больше не осталось, она заменила обойму, как показал ей Медина. Пока она перезаряжала пистолет, Медина поставил новую мишень на двадцати ярдах. Ниема расстреляла и эту обойму.

Джон подтянул мишени для осмотра. На первой мишени из пятнадцати выстрелов два попали в голову, один в шею и пять в грудь.

— Всего восемь, — удрученно буркнула она. — Чуть больше пятидесяти процентов.

— Это не соревнование по стрельбе, так что не пытайся сравняться с Энни Окли. Представь, что остальные семь выстрелов до смерти напугали того, кто притаился за мишенью.

Она горько усмехнулась:

— Что ж, спасибо и на том.

— Пожалуйста. Посмотрим на вторую мишень. После осмотра второй мишени Ниема несколько приободрилась. Стреляя по обеим мишеням, она старалась равномерно распределить выстрелы между грудью и головой. С первой мишенью это у нее не очень-то получилось, да и во второй в голову попало только три пули. Зато восемь выстрелов пробили дырки в груди.

Она объяснила Джону свой первоначальный план, и он посоветовал:

— Забудь ты про голову. В экстремальной ситуации грудь является более крупной мишенью, в нее легче попасть. Тебе не требуется убить наповал, только вывести из строя. Теперь перейдем к другому пистолету.

— Зачем?

— Затем, что никогда не знаешь, что окажется под рукой. Ты должна уметь управляться со всеми типами револьверов и пистолетов.

«Он говорит так, словно я должна сделать на этом карьеру», — сердито подумала Ниема. Тем не менее она взяла в руки «хеклер-и-кох»и выполнила то же упражнение. А вот с «кольтом»и «смит-и-вессоном» ей пришлось изрядно помучиться. Револьверы оказались такими тяжелыми, что ей приходилось удерживать их изо всех сил.

Медина снова встал рядом с ней и крепко обхватил ее руки, сжимавшие револьвер.

— Без тебя у меня не очень-то получается, — пробормотала она сквозь стиснутые зубы.

— Все идет как надо. Делай перерывы между выстрелами.

Ей пришлось не только делать перерывы, но и бороться с волнением. Теперь она поняла, почему револьверы называют ручными пушками. Она попала в мишень всего несколько раз, правда, те выстрелы, которые достигли цели, пробили в картоне внушительные дырки. После стрельбы она долго массировала предплечья и кисти.

— На сегодня хватит, — заметив это, сказал Джон. — Если ты будешь продолжать, то завтра руку не сможешь поднять.

— Неплохая отдача, — кивнула она. — Как видно, мне далеко до Рэмбо.

— Да, с ним не потягаешься, — согласился Джон. Ниема рассмеялась, разминая затекшие плечи.

— Что теперь? — Тренировка.

Она тревожно покосилась на него.

— Какая еще тренировка?

— Я научу тебя, как позаботиться о себе.

— К твоему сведению, я каждый день моюсь под душем и принимаю витамины.

— Вот и умница. — Он усмехнулся и обнял ее за плечи. — Мы с тобой составим потрясающий тандем.

— Временный тандем, заметь, — поправила она, а сердце ее радостно подпрыгнуло. Рано или поздно она все равно выйдет из игры. Она дала ему свое согласие первый и последний раз.

Он не стал ей возражать, но Ниема заметила, как мелькнула у него на губах довольная ухмылка. Значит, он с ней не согласен. И это настораживает.

К ее немалой радости, он не стал особенно усердствовать с ней во время тренировки. Джон привез ее в некое подобие гимнастического зала, который оказался заброшенным сараем на окраине города. Тем не менее там имелись и тренажеры с грузами, и боксерские груши, и даже огромный голубой мат толщиной дюйма три.

— Он слишком тонкий, — заявила Ниема.

— Нормальный. Я не собираюсь кидать тебя с размаху вниз головой, — возразил он, сбросив кроссовки.

— Я беспокоюсь не о голове, а о мягком месте. — Ниема последовала его примеру и скинула обувь.

— Обещаю, что позабочусь обо всех твоих местах.

И Джон сдержал слово. Он не стал швырять ее на мат и перебрасывать через голову.

— Правило первое: не пытайся сбить противника с ног, — начал он. — У тебя не хватит сил его одолеть. Ты должна стараться увильнуть, выкрутиться. На этом мы и сосредоточим основное внимание. У тебя имеется преимущество внезапности — ты мала ростом…

— И вовсе нет!

Он возвел глаза к сводчатому потолку и уточнил:

— Ты ниже большинства мужчин.

— Зато я жилистая!

Он расхохотался.

— Ну хорошо, жилистая. Вот только в каком месте, ну да ладно, примем на веру. Но ты выглядишь…

Ниема театрально округлила глаза.

— Знаю, знаю, как ангелочек.

— Тебе это не нравится? Ну, тогда я скажу, что ты выглядишь как респектабельная леди. Ты выглядишь так, как будто тебе никогда не приходилось потеть, валяться в грязи и ругаться.

— Еще одно слово, и я ухожу, — буркнула она.

— И наконец, по твоему виду не скажешь, что ты отменная злючка.

— Я не злючка, я принципиальная.

— Ну так вот, как я уже говорил… — Он ухмыльнулся, глядя на нее сверху вниз. — Ты выглядишь этакой аппетитной пышечкой с ангельским личиком и манерами великосветской дамы. Поэтому твой противник уверен, что ты не способна дать ему отпор и будешь только пищать и вырываться.

Решив, что сегодня она уже достаточно огрызалась, Ниема стала делать вращательные движения плечами вперед и назад, готовясь к упражнениям.

— Ладно-ладно, научи, как сделать так, чтобы он сам у меня запищал.

— Удовлетворимся малым: научись сначала обороняться и уклоняться от ударов.

Благодаря нескольким урокам самообороны Ниема была знакома с азами. Джон напомнил ей основные приемы и показал несколько новых: как вырваться, если тебя схватили за руки, — надо с силой дернуть руки вверх. Если ударить нападающего в нос ребром ладони, это его, конечно, не убьет, но причинит сильную боль. Если со всей силы стукнуть противника ладонями по ушам, у него могут лопнуть барабанные перепонки. Удар кулаком в глаз или в шею не смертелен, но парализует противника надолго.

Джон показал Ниеме самое чувствительное и уязвимое место на шее: туда надо ударить, чтобы перебить трахею. Если человеку сразу не оказать помощь, то он может умереть от такого удара. В любом случае этот прием выведет нападающего из строя на неопределенное время.

Они топтались на мате, отрабатывая различные позиции и ситуации. Упражнения подразумевали тесный телесный контакт. Ниема старалась не обращать внимания на те ощущения, которые испытывала, когда его мускулистое тело прижималось к ее телу, его руки обнимали и поддерживали ее в различных положениях, в то время как он терпеливо объяснял, как высвободиться из захвата.

От усердных упражнений оба вспотели, но Джон продолжал тренировать ее, пока она не стала задыхаться.

— Может, мне позвать на помощь? — наконец вымолвила она.

— Мы прекратим занятие по первому твоему требованию, — ответил он.

— Отлично. А то я уж было засомневалась.

— Я не собираюсь мучить тебя тренировками. Мы должны заниматься каждый день, чтобы ты набралась опыта и стала ловчее, но если у тебя будет ныть все тело, от тренировок не будет прока.

Он не на шутку встревожился, и Ниема поспешила его успокоить:

— Нет, я не перетрудилась, и тем не менее передышка мне все же не помешает.

— В холодильнике есть вода. А я пока позанимаюсь на тренажерах.

Ниема достала из проржавевшего холодильника бутылку воды и уселась с ней на мат. Джон стянул через голову футболку и бросил ее на пол. Ниема отвернулась и отхлебнула воды. Обнаженный по пояс мужчина — зрелище не сногсшибательное, но… это же Джон Медина, а его обыкновенным никак нельзя назвать.

Ниема вытянулась на мате и закрыла глаза, чтобы не пялиться на него, как на диво. Между ними ничего не может быть, кроме работы. Он секретный агент, она рядовой сотрудник. У них совершенно разный стиль жизни. И все же она на мгновение попыталась представить, что у них роман.

Интересно, как бы сложились их отношения? Сегодня ей было приятно в его обществе, несмотря на то что он то и дело задирал ее. Он словно вызывал ее на бой. Она ужасно устала, но кровь теперь быстрее бежит по жилам. Давно она не чувствовала себя такой бодрой и полной сил и энергии. И все благодаря ему? Или же ее так взбудоражила перспектива снова окунуться в полную опасностей и приключений жизнь секретного агента? А может, и то и другое? Кто знает.

После их совместных тренировок весь ее организм словно проснулся. Руки Джона касались ее грудей, сжимали ее ноги, бедра. Его тело прижималось к ее телу, а несколько раз во время борьбы его нога оказывалась у нее между ног.

Ниема перевернулась на живот и улеглась, подперев голову руками. Общение с Джоном Мединой чрезвычайно опасно для жизни. Ей необходимо помнить об этом для собственного блага. Она и так уже рискует очень многим.

— Пора за работу, пышечка, — окликнул он ее, отжимаясь от скамьи.

— Пышечка, как же! — огрызнулась она и рывком вскочила на ноги.

Глава 9

Вилла Ронсара на юге Франции

Луи Ронсар всегда стремился во всем убедиться своими глазами, а доверие считал товаром с неоправданно завышенной ценой.

Но и в тех редких случаях, когда он доверял кому-то, то доверял лишь в определенных аспектах. Он верил, что его сестра Мариетт никогда не причинит ему зла, однако она была столь же глупа, сколь и прелестна, и поэтому он старался не посвящать ее в свои дела. Волей-неволей ему приходилось знакомить некоторых работников с деталями бизнеса, но он постоянно наводил справки об их финансовом состоянии и личной жизни, чтобы выявить, не исходит ли от них угроза его положению. Его служащим запрещалось употреблять наркотики, но Ронсар прекрасно понимал, что голословным запрещением тут ничего не добьешься, и поэтому заставлял своих сотрудников регулярно проходить тесты на наркотики вне зависимости от ранга.

Ронсар знал, что ходит по лезвию бритвы. Тех, с кем ему приходилось иметь дело, никак нельзя было отнести к законопослушным гражданам. Сам он считал их либо фанатиками, либо психопатами, и что хуже, еще не известно.

С такими людьми надо вести себя крайне осторожно.

Он принимал заказы далеко не от всех. Маньяк, собирающийся взорвать бомбу в школе с единственной целью выразить протест против мирового устройства, никогда не получит от него эту самую бомбу. В террористическом мире тоже есть свои законы. Ронсару была нужна сильная организация с жесткой дисциплиной, которая не раз воспользуется его услугами и не предаст его.

Со своей стороны, он исправно выполнял условия сделки. Для себя он не брал больше того, что ему полагалось по договору, поскольку понимал, что его репутация напрямую зависит от его надежности. Ради этого он старался предвидеть все вероятные осложнения и по возможности их исключить. В результате его бизнес процветал, и на счетах в швейцарском банке лежали солидные суммы.

Будучи крайне осторожным, Ронсар с подозрением относился к непредвиденным случайностям. Вот как, например, телефонный звонок, который он получил сегодня утром на свой личный номер, известный весьма узкому кругу лиц.

— Итак, — пробормотал он себе под нос, откинувшись на спинку кресла с ароматной сигарой в руке.

— Итак? — Кара Смит, его секретарша и помощница — «скорая помощь», как он любил говорить, — оторвала взгляд от экрана компьютера, за которым она просматривала его инвестиции. К его немалому удивлению, после тщательной проверки оказалось, что ее фамилия действительно Смит и она родом из городка Ватерлоо в Канзасе. Это давало ей повод для многочисленных насмешек в его адрес.

— Мы получили запрос… от неизвестного лица.

Кара лучше других знала, как он не любит неизвестность. Но знала его настолько хорошо, что сразу заметила, как его заинтересовало неожиданное сообщение. Что-то его заинтриговало, иначе он немедленно ответил бы отказом.

Она развернулась к нему во вращающемся кресле и скрестила длинные ноги. Поскольку Кара была шести футов ростом, ноги были и в самом деле длинные.

— Как его имя?

— Темпл.

Она округлила васильковые глаза.

— Ого!

«Стопроцентная американка, — подумал Ронсар. — По этому восклицанию безошибочно узнаешь уроженку Канзаса».

— Вот тебе и ого!

Темпл, известный им обоим, так сказать, заочно, был неуловимой тенью в мире террористов. Его имя упоминалось шепотом и всегда в связи с ужасными взрывами. Он не ставил своей целью посеять ужас в массах и каждый раз тщательно выбирал очередную жертву. Да, он мог взорвать целый самолет, но только если на его борту находилось интересующее его лицо. Никто не знал, входит ли он в тайную организацию или же работает сам по себе, а если он свободный художник, то каковы его планы и цели. Словом, этот Темпл — настоящая загадка.

А Ронсар не любил загадки. Он хотел знать совершенно точно, кому он поставляет свой товар и зачем.

— Чего он хочет?

— «Ар-Ди-Экс», циклонит.

Слава Богу, на этот раз она сдержала свое излюбленное восклицание «Ого!». Не стала она и спрашивать очевидное: откуда Темплу известно об «Ар-Ди-Экс»? Препарат прошел испытания всего неделю назад, и, хотя химическое соединение оправдало все ожидания, о его существовании знали лишь немногие. При производстве взрывчатки возникли проблемы, которые необходимо устранить, такие как тенденция некоторых составляющих к преждевременному распаду с неприятными последствиями для пользователя. Нужно урегулировать баланс между относительной стабильностью самого взрывчатого соединения и скоростью его распада, так чтобы взрывчатка не стала слишком стабильной.

— Собери мне всю имеющуюся информацию о Темпле, — приказал он. — Я хочу знать, как он выглядит, где родился, — словом, все.

— Вы хотите принять его заказ?

— Это зависит от многих факторов. — Ронсар не спеша зажег сигару, наслаждаясь неторопливым ритуалом. Надо будет переодеться, когда он пойдет к Лауре: она обожает запах сигарного дыма, но он вреден для ее здоровья.

Кара тем временем повернулась к экрану компьютера и принялась быстро набирать команды. Компьютерам Ронсар тоже не особенно доверял, поэтому никогда не хранил свои текущие данные в машине, за которой работала Кара, поскольку эта персоналка была подключена к всемирной сети, которую американцы называют «Web». Существуют, конечно же, программы защиты, но их периодически взламывают. Подростки запросто забираются в секретные файлы Пентагона; корпорации тратят миллиарды долларов на защиту своих компьютеров, но информация все равно просачивается сквозь них, как через решето. Защищенным компьютером, по мнению Ронсара, можно назвать только тот, который ни к чему не подключен, — как тот, что стоит у него на столе и в котором он хранит всю информацию. Соблюдая дополнительные предосторожности, он регулярно менял пароль, выбирая наугад какое-нибудь слово из томика Диккенса, лежавшего у него на столе. Время от времени он прилежно читал эту книгу, чтобы у Кары не возникло никаких подозрений: пусть думает, что он держит книгу под рукой исключительно из интереса. Выбрав слово, он перелистывал книгу, раскрывал ее на другой странице и клал в таком виде на стол.

Правда, в его системе все же имелись кое-какие изъяны. Он менял пароль так часто, что порой забывал выбранное слово, перелистнув страницу. Однако возвращаясь на нужную страницу, он тут же вспоминал и само слово.

— Откуда родом этот Темпл? — спросила Кара. — Широкий поиск ничего не дает. Мне надо сузить поиск.

— Думаю, он американец, но, по слухам, последние десять лет жил в Европе. Попытайся выйти на Скотленд-Ярд.

Кара вздохнула и заколотила по клавишам.

— В один прекрасный день меня за это непременно арестуют, — проворчала она.

Ронсар улыбнулся. Ему нравилась Кара; она прекрасно знала, чем он занимается, но при этом относилась к своей работе так, как если бы являлась сотрудницей официального учреждения. Кроме того, ему не удалось ее запугать, и хотя род его занятий требовал некоторой осторожности, излишняя осторожность порой портила все дело.

К счастью, Кара избежала участи многих его сотрудниц: она не влюбилась в него. Ронсар знал женщин и знал о том впечатлении, которое он производил на них, но Кара откровенно заявила ему, что постель ее не интересует. И это Ронсар тоже воспринял с нескрываемым облегчением.

Она спала с другими мужчинами и чаще всего с его телохранителем-египтянином Хоссамом, который сразу же положил глаз на высокую блондинку. Ронсару оставалось надеяться, что Хоссам не даст волю своему ближневосточному темпераменту, когда североамериканская богиня потеряет к нему интерес.

— О черт! — пробормотала она, яростно стуча по клавишам.

«Должно быть, компьютер Скотленд-Ярда обзавелся новой системой защиты», — заключил Ронсар.

— Вот дьявол! — воскликнула она минуту спустя и с размаху стукнула кулаком по монитору. — Эти ублюдки ввели новый пароль…

Бормоча себе под нос, она стала пытаться зайти в базу данных Скотленд-Ярда. Ронсар ждал, попыхивая сигарой. Бормотание Кары можно было разобрать с трудом, и слава Богу, поскольку ее комментарии перешли в нецензурную брань.

— Черт-ублюдок-чтоб-тебя-разорвало…

Ронсар удивленно вскинул брови: Кара внезапно вскочила с места и, ругаясь вполголоса, закружила по комнате, разговаривая сама с собой.

— Ну хорошо, а если попробовать вот это? — наконец промолвила она и снова уселась перед монитором и принялась набирать новую серию команд.

Десять минут спустя Кара с удовлетворенным видом откинулась на спинку кресла.

— Я все-таки перехитрила этих чертовых недоносков! — воскликнула она. — Итак, что мы имеем: «Темпл, настоящее имя неизвестно».

На экран выскочило окошко файла. Кара нажала кнопку печати, и принтер заурчал и выдал распечатанный лист бумаги.

— Немного, — заметил Ронсар, принимая у нее листок. — Попробуй залезть в ФБР; если он американец, у них должно быть больше информации.

Ронсар пробежал глазами текст. Скотленд-Ярду почти ничего не известно о Темпле. «Вероятно», он работал в Германии с «Баадер-Мейнхофф». «Вероятно», он связан с баскской террористической организацией. «Вероятно», у него были контакты с Ирландской республиканской армией. Очевидно, Скотленд-Ярд многое предполагает, но ничего не знает наверное.

Темпл по происхождению американец либо канадец. «Вероятно»— вот опять это словечко, — ему от тридцати пяти до сорока пяти лет. Местожительство неизвестно.

Как бы ни была противоречива и бедна предоставленная информация, теперь ему есть хоть от чего оттолкнуться, подумал Ронсар. У него налажены контакты со всей Европой. Если хотя бы в одной из трех вышеупомянутых организаций знают Темпла, то он, Ронсар, скоро это узнает.

Кара, негромко ворча себе под нос, продиралась сквозь заслоны защиты к базе данных ФБР. Услышав ее победный вопль «Ого!», он понял, что это ей наконец удалось.

— Чтоб мне сдохнуть! У них есть его фото! — изумленно ахнула она. — Не очень четкое, лицо наполовину в тени, но это лучше, чем ничего.

Ронсар встал из-за стола и, подойдя к Каре, склонился над экраном компьютера.

— Ты можешь его увеличить? — спросил он, рассматривая размытую фотографию темноволосого мужчины, садящегося в автомобиль.

— Я могу увеличить оригинал, но то, что не попало в объектив, нам все равно не увидеть.

— У него кольцо на левой руке.

Обручальное? Странно, подумал Ронсар. Странно не то, что Темпл женат; такое случается и в среде террористов. Странно, что он носит обручальное кольцо не скрываясь.

На фотографии изображен темноволосый высокий (если исходить из размеров автомобиля) мужчина. Лицо его повернуто вполоборота к объективу фотокамеры, зато левое ухо отчетливо видно. Фото могли сделать где угодно; на машинах не видно номеров; непонятно, чьего они производства. На заднем плане находится здание из красного кирпича без каких-либо опознавательных знаков и вывесок.

— Я распечатаю файл, и вы прочитаете его, пока я буду увеличивать фото, — сказала Кара и включила принтер.

У ФБР оказалось больше информации, чем у Скотленд-Ярда, что являлось наглядной иллюстрацией того, насколько тесно сотрудничают два ведомства. Если у ФБР имеется информация о террористе международного класса, оно обязано предоставлять ее Интерполу, а Интерпол, в свою очередь, передает ее Скотленд-Ярду. В этом и состоит задача Интерпола. ФБР удержало эту информацию, и Ронсар не мог понять почему.

«Темпл, — прочел он про себя. — Зовут Джозеф и Жозеф. Место рождения неизвестно. Впервые замечен в Тусоне, штат Аризона. Затем исчез на некоторое время и вновь объявился уже в Берлине в тысяча девятьсот девяносто втором году. Шатен с голубыми глазами. Особые приметы: на левой лопатке косой шрам длиной примерно четыре дюйма, нанесенный, по всей вероятности, ножом или другим острым предметом».

Удар ножом в спину, решил Ронсар. Мистеру Темплу скучать, как видно, не приходится — жизнь у него насыщенная и интересная.

«Подозревается в организации взрыва здания суда в Тусоне, штат Аризона, в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году. В тысяча девятьсот девяносто втором году ограбил грузовик с боеприпасами для армии НАТО в Италии…» Ронсар изумленно вскинул брови. Он полагал, что твердо держит руку на пульсе террористического мира, но ему не приходилось слышать об ограблении НАТО. А список деяний Темпла все продолжался. В базе данных ФБР он проходил по подозрению в пятидесяти преступлениях.

Темпл считался независимым террористом, не принадлежавшим ни к одной из известных организаций. «Его используют как наемника, — подумал Ронсар. — Он ведь убивает не для собственного удовольствия, но те, кто нуждается в его услугах, хорошо платят». В списке преступлений, в которых он являлся главным подозреваемым, не было «легких» дел. Все это были непростые задания, а чем сложнее, тем дороже.

Кто же теперь ему платит? Кто прознал об «Ар-Ди-Экс»и нанял Темпла его добыть? Почему этот неизвестный (или неизвестные) не пожелал выйти на него, Ронсара, самостоятельно, без посредника? Должно быть, им есть что терять.

— Это не обручальное кольцо, — заявила вдруг Кара, распечатывая фото.

Ронсар выхватил листок, едва тот вышел из принтера. Она была права: кольцо имеет причудливую форму — несколько переплетенных золотых нитей. Нет, не нитей — змеек. Кольцо из переплетенных змеек.

В левом ухе мистера Темпла тоже кольцо. Золотая серьга почти незаметна, но на увеличенном фото ее отчетливо видно.

Тот, кто стоит за мистером Темплом, предпочел послать его на переговоры, а сам благоразумно спрятался в тени.

Впрочем, Ронсару тоже не занимать осторожности. Он никогда не имел дела с неизвестными клиентами.

— Похоже, мне придется встретиться с этим неуловимым мистером Темплом, — пробормотал он.

Глава 10

Маклин, Виргиния

Ниема нажала на кнопку будильника, прежде чем тот успел зазвонить, встала, оделась по-спортивному, сделала дела в ванной и не торопясь направилась на кухню. Как она и ожидала, Медина уже сидел на своем месте за стойкой и потягивал кофе.

— Очень остроумно, — проворчал он, и она расхохоталась.

— Хватит дуться. Ты же все равно проник в дом, ведь так?

— Да, но мне пришлось лезть через окно! Малоприятная процедура.

«Разумеется. Однако проделанная совершенно бесшумно», — добавила она про себя. У Ниемы был чуткий сон, но она ничего не слышала.

— Полагаю, ты постарался отключить сигнализацию на окне.

— Нет, отключил всю систему безопасности. Советую купить сигнализацию, реагирующую на инфракрасное излучение или движение, а не на прикосновение.

Она сердито нахмурилась. Купленная ею сигнализация стоила более тысячи долларов, а теперь он предлагает ей потратить еще две тысячи.

— Ах, почему я не сделала то же самое со всеми своими окнами и дверьми, а не только с дверью черного хода? Простые приспособления порой гораздо эффективнее новомодных средств.

— Пригодится и то и другое. — Он ухмыльнулся и кивнул ей. — Неплохая идея.

«Простое приспособление» представляло собой следующее: Ниема купила в специализированном магазине два крючка и две петли; затем привинтила один крючок к двери, а петельку к дверному проему. Второй крючок она перевернула, расположила над первым и привинтила к дверному проему, а петельку закрепила на двери.

В случае с одним крючком любой, у кого есть кредитная карточка, ножик или другой тонкий предмет, может просунуть его в дверную щель, приподнять крючок и вытащить его из петельки. С двумя же этот способ не работает. Если просунуть ножик под нижний крючок, то он будет упираться в верхний и только сильнее прижмет его к петельке. Если же попытаться поддеть крючок сверху, ножик упрется в нижний, что приведет к тому же результату.

Конечно, обладая достаточной силой, можно попросту снести дверь с петель или протаранить ее стенобитным орудием, но этот способ не входит в разряд бесшумных взломов. Ниема была чрезвычайно довольна, что с помощью такой безделушки ей удалось поставить его в тупик.

Выбежав из дома, вместо того чтобы повернуть налево в парк, Медина повернул направо.

— Парк в другой стороне, — сказала Ниема, остановившись рядом.

— Мы бегали там вчера.

— Значит, ты никогда не бегаешь по одной и той же дорожке дважды? Или тебе просто быстро надоедает?

— Надоедает, — беспечно откликнулся он. — Порхаю, как мотылек, с места на место.

— Лжец.

В ответ он усмехнулся, и они молча побежали по пустынной улице. На небе не было видно звезд, влажный воздух предвещал дождь. У Ниемы немного побаливали руки после вчерашних упражнений в стрельбе, но в остальном она чувствовала себя прекрасно. Мышцы бедер работали, сердце выстукивало ритм, кровь бежала по жилам.

Через полчаса на улицу, по которой они бежали, завернул автомобиль и двинулся в их сторону. Он ехал медленно, как будто его водитель что-то высматривал.

Джон обхватил Ниему правой рукой за талию и метнулся вместе с ней за дерево. Она вскрикнула было, но он зажал ей рот ладонью и притиснул ее к стволу дерева, навалившись на нее всей тяжестью. Она заметила, как в правой его руке холодно поблескивает дуло пистолета. Ниема затаила дыхание и прижалась щекой к грубой древесной коре.

— Их двое, — произнес он едва слышным шепотом. От его дыхания волосы зашевелились у нее на затылке. — Возможно, они из того частного агентства, которое нанял Фрэнк.

— Возможно? Ты не знаешь наверняка?

— Я не знаю, в какие часы они ведут за тобой наблюдение, а они не знают, что я здесь. Должно быть, они ищут тебя, поскольку не обнаружили тебя на соседней улице, по которой ты обычно бегаешь.

Мысль о том, что за ней подглядывают в определенные часы, нисколько ее не успокоила. Кроме того, она не на шутку встревожилась, вспомнив, сколько раз за последние несколько лет мимо нее рано утром проезжали автомобили. Странно, но раньше она не обращала на них никакого внимания и только провожала их глазами, пока они не исчезали за поворотом. Ей стало стыдно за свою беспечность. Надо быть более осторожной.

Кора царапала ее щеку, а грудь расплющилась.

— Отпусти меня, — выдохнула Ниема. — Ты меня раздавил.

Он чуть-чуть подался назад, и она облегченно перевела дух. Они стояли за деревом, пока машина не отъехала на достаточное расстояние, затем Джон отпустил ее. Ниема с трудом отлепилась от ствола.

— Если они наши, то почему мы от них прячемся? Джон снова побежал по дорожке, и она присоединилась к нему.

— Во-первых, потому, что я не уверен, что они наши. Во-вторых, я не хочу, чтобы они меня заметили, а тем более вместе с тобой.

— Хороши охраннички, — проворчала Ниема. — Позволили тебе два раза подряд пролезть ко мне в дом.

— Их не было рядом, когда я приехал. Наверное, они ехали по другой улице.

— Почему бы тебе просто не попросить мистера Винея снять наблюдение за моим домом? Так было бы проще всего. Тогда при виде автомобиля мы бы точно знали, что он не из агентства.

— Именно это я и собирался сделать.

Автомобиль обогнул квартал и теперь подъезжал с противоположной стороны.

— Притворись, что гонишься за мной. Посмотрим, пристрелят ли они тебя, — выпалила Ниема и бросилась вперед: она знала, что автомобиль еще далеко и его фары не выхватят ее из темноты. Услышав за спиной проклятия Медины, она чуть не расхохоталась. Но тут он обрушился на нее сзади всей тяжестью и, обхватив руками, повалил на землю. Они упали на мягкую траву на обочине дороги. Ниема лежала на животе, а Медина навалился на нее сверху. В предрассветных сумерках их вряд ли кто увидит.

Джон крепко держал ее, а она брыкалась и сдавленно хихикала, пока машина не проехала мимо.

— Ах ты, чертовка! — беззвучно выдохнул он, давясь от смеха. — Ты что, смерти моей хочешь?

— Нет, просто решила с тобой поиграть.

— Тоже мне игрушки! — прорычал он, вставая на ноги и помогая ей подняться. — А что, если бы нас кто-нибудь увидел в окно и вызвал полицию?

— Мы бы успели скрыться. А если нет, я бы объяснила им, что споткнулась, а ты попытался меня поддержать. Нет проблем!

— Я вижу, тебе весело, — проворчал Джон.

Ниема с удивлением обнаружила, что и вправду веселится от души. Впервые за последние несколько лет она обрела цель, ей захотелось сделать что-то важное. Какой бы интересной ни была ее работа над подслушивающими устройствами и приборами скрытого наблюдения, она не приносила ей особой радости.

А теперь она снова ожила, словно проснувшись от долгой спячки. Все эти годы она прилежно бегала по утрам, но только вчера со всей полнотой ощутила, как работают ее мышцы, как наполняется бодростью каждая клеточка ее тела. Ей нравилось спорить с Мединой и состязаться с ним не только в остроумии, а еще и в силе. Она не считала себя фанаткой стрельбы, но ей также нравилось изучать различные типы оружия, держать в руке пистолет, определять свои возможности и стремиться их расширить. Ей хотелось узнать как можно больше, сделать как можно больше — и просто жить более насыщенной жизнью.

Вот в этом-то и кроется главная опасность работы в полевых условиях. Ниема уже познала ее соблазны, ее притягательность и теперь чувствовала пьянящее возбуждение. Она не знала, ненавидеть или благодарить Медину за то, что он вновь втянул ее в этот круговорот.

Неужели для покаяния недостаточно пяти лет бездействия? Смогут ли сотни таких лет искупить ее вину перед Далласом? Она вспомнила то время, когда они вот так же вместе бегали по утрам, потом вместе принимали душ, бросались на постель и любили друг друга.

Одобрил бы Даллас превращение, которое совершилось с ней за эти пять лет? Или же спокойная, размеренная жизнь без риска и приключений быстро наскучила бы ему? Ниема прекрасно знала ответ, и это ее пугало. Далласу нравилось рисковать: в отличие от многих он обожал опасность и вызов. Именно поэтому и решил окончить курсы «BUD/S», а затем стал контрактным агентом. Их притягивало друг к другу именно сознание того, что они похожи.

Вот и Медина принадлежит к тому же самому типу людей. В голове ее раздался сигнал тревоги. Одно дело снова вернуться в полный опасностей мир шпионажа и разведки и совсем другое — позволить себе питать нежные чувства к человеку из этой среды.

Надо постараться держать себя в руках: ее эмоции вполне могут выйти из-под контроля в стрессовой ситуации. А Медина — мужчина более чем привлекательный. Если бы он дал себе волю, то стал бы покорителем сердец. С ней он держится свободно и непринужденно, но ни разу не ослабил самоконтроль. Она ничего не знает о его личной жизни.

Во время тренировок она уже заметила первые признаки влечения. Только слепая не оценит по достоинству мускулистое тело атлета, да еще когда это тело то и дело прижимается к ней в процессе выполнения упражнений. Может, именно поэтому она подзадоривала его броситься за ней вдогонку на глазах у наблюдателей из агентства? Знала, что он ее поймает? Ниема вдруг со всей отчетливостью осознала, что флиртовала с ним. Этого еще не хватало! На будущее следует вести себя осторожнее.

Будущее? Какое у них может быть будущее? Эта работа не более чем эпизод в ее судьбе, а затем она вернется к привычному образу жизни, а он снова исчезнет. — Не пора нам возвращаться?

Она взглянула на наручные часы со светящимся циферблатом. Оказывается, они бегают почти час. К счастью, они бежали не по прямой, иначе им потребовался бы еще один час, чтобы вернуться домой. Но вместо этого они огибали кварталы и время от времени возвращались на главную улицу, так что теперь были всего в полумиле от дома. Светало, и сквозь серый туман все отчетливее проступали очертания домов и деревьев.

— Что, если сыщики из агентства поджидают меня рядом с домом?

— Пусть поджидают, иначе… — Он не закончил предложение, но Ниема догадалась, что это значит: «Иначе им придется искать себе другую работу».

— Они тебя увидят, — заметила она.

— Мы разделимся, и ты побежишь домой одна. Как только они увидят, что с тобой все в порядке, то сразу же снимут наблюдение.

— А что у нас сегодня по плану? Опять стрельба по мишеням?

— Да, и, еще продолжим курс упражнений по самообороне.

В эту минуту Ниема готова была усомниться в том, что парные тренировки так уж необходимы.

— Я думала, что мне достаточно пройти вводный курс.

— Нам же надо чем-то заниматься. Кто знает? Может, когда-нибудь тебе придется воспользоваться моими уроками. Кстати, сегодня тебе принесут посылки. В них новый гардероб, украшения и все необходимое.

— А зачем мне новые платья?

— Это часть твоего прикрытия. Ты будешь присутствовать на торжественных приемах в посольстве в качестве дочери друга посла.

Итак, ей предстоит игра с переодеванием, подумала Ниема. Будущая работа начинала ей нравиться все больше и больше. Подобно многим женщинам, она питала слабость к красивым вещам и стремилась хорошо выглядеть.

— Все тщательно примерь, — продолжал он свои наставления. — Одежда должна сидеть на тебе безукоризненно.

То, что не подходит, следует заменить или подогнать по фигуре.

— Но если я подгоню вещи под себя, их уже нельзя будет вернуть.

— Об этом не беспокойся, платья останутся у тебя. — Он огляделся. — Здесь мы расстанемся. Увидимся через пять минут. — С этими словами Джон свернул направо и понесся по дорожке огромными скачками, словно и не бегал с ней в течение часа Нырнув в переулок между домами, он одним прыжком перемахнул через забор и исчез из виду.

Ниема собрала в кулак волю. Ноги у нее ныли, но она прибавила скорости. Глупо пытаться прийти первой — у них ведь не соревнование по бегу. Она могла бы не торопясь потрусить обратно к дому, позволить наблюдателям себя увидеть, чтобы они убедились, что с ней ничего не случилось. Она понимала, что поступает глупо, и все-таки рванула вперед. Тяжело дыша, она неслась по тротуару. Если бы ее кто-нибудь сейчас увидел, то наверняка решил бы, что она спасается от погони.

Впереди замаячил автомобиль наблюдателей из частного агентства. Она не успела толком рассмотреть его в тумане, но задние фары выглядели так же, и в машине находились два человека. Автомобиль был припаркован у края тротуара; она пронеслась мимо него как вихрь. Отбежав ярдов на двадцать, она услышала урчание мотора.

Ниема находилась в двух кварталах от дома. Не обращая внимания на вопли и стоны о пощаде, издаваемые ее организмом, она стоически поддерживала быстрый темп бега. Добежав до калитки, Ниема через газон бросилась к входной двери, краем глаза успев заметить, что машина наблюдения двинулась вдоль по улице. Она отперла дверь и буквально ввалилась в холл, хватая ртом воздух.

Прислонившись к стене, она мысленно спрашивала себя, стоило ли так усердствовать? Сердце ее отчаянно колотилось, в ушах шумело.

А вдруг он уже здесь? Она затаила дыхание и прислушалась.

Со стороны второй ванной комнаты доносился шум воды.

Пробормотав себе под нос что-то неразборчивое, она побрела в душ.

Ниема стояла напротив Медины на голубом мате.

— Сегодня я покажу тебе болевые точки, — начал он. — Если удар будет точным (а это достигается после длительных тренировок), может наступить мгновенная смерть.

Ниема невольно сделала шаг назад и, уперев руки в бока, окинула его подозрительным взглядом.

— А зачем мне это знать? Неужели придется сражаться врукопашную?

— Нет, конечно. Иначе я бы ни за что не стал втягивать тебя в это дело. Мы потренируемся, поскольку у нас есть время. — Он поманил ее пальцем. — Подойди сюда.

— Ты хочешь превратить меня в профессионального киллера от нечего делать?

Он ухмыльнулся:

— Киллер из тебя не получится. В лучшем случае тебе удастся оглушить нападающего и скрыться. Как я уже говорил, на овладение боевыми искусствами уходят годы тренировок. Ты можешь убить противника только случайным попаданием. — И Джон двинулся ей навстречу.

Ниема осторожно приблизилась к нему.

— Расслабься, никаких ударов отрабатывать не будем. Я покажу тебе болевые точки и некоторые приемы.

Он шагнул вперед, схватил ее за руку и потащил на середину мата, пока она не передумала.

— То, что я собираюсь тебе показать, является частью тай-ши. Никогда, повторяю, никогда не используй эти приемы, если только от этого не зависит твоя жизнь, поскольку, как я уже сказал, ты можешь случайно попасть в точку. — Он взял ее руку и поднес к виску у края века. — Вот первая точка. Пощупай. Чувствуешь?

— Чувствую.

— Даже самый легкий удар в это место может вызвать тошноту, потерю памяти и смерть. — Он показал ей, как выполнять удар кончиками пальцев. — Самое главное — правильно выбрать позицию.

Он заставлял ее повторять движение снова и снова, а сам взял на себя роль тренировочного противника. Ей удалось ударить его, ее пальцы слегка коснулись болевой точки. Но он резко отвернулся и, согнувшись пополам, тяжело задышал.

— Боже мой! Извини, я не хотела! — Она подлетела к нему и обхватила руками за талию, пытаясь его поддержать. Ее охватил ужас: она вспомнила, что он только что говорил о болевых точках. — Может, позвонить в службу спасения девятьсот одиннадцать?

Он покачал головой, потирая виски. На глазах у него выступили слезы.

— Все в порядке, — вымолвил он, выпрямляясь.

— Ты уверен? Может, тебе лучше присесть?

— Я прекрасно себя чувствую. Такое часто случается во время тренировок.

— Давай займемся чем-нибудь другим, — предложила она, не на шутку встревоженная.

— Хорошо, перейдем теперь к точкам на висках…

— Я имела в виду дзюдо или нечто подобное.

— Ты хочешь профессионально заняться борьбой? — Его ярко-голубые глаза прожгли Ниему насквозь, словно лазеры. Поймав ее руку, он приложил ее к виску. — Вот здесь. Сильный прямой удар — и человек в нокауте.

Если задеть вену, то нападающий через день умрет. Если в реанимации его вернут к жизни, он все равно рано или поздно скончается от кровоизлияния в мозг. Следующая точка тут. — Он прижал ее руку под грудью, показал точку и позицию руки для удара. — Мгновенная смерть.

— Я не стану этого делать! — горячо возразила она. — Не собираюсь я больше на тебе упражняться.

— Отлично. — Он прижал ее ладонь к груди посередине. — Удар, нанесенный сюда, вызывает спазмы в нижней части тела, и нападающий валится на землю. Здесь… — Он переместил ее руку ниже грудины. — Правильно нанесенный удар в эту область вызывает остановку сердца.

Джон не знал жалости. Ужасный урок продолжался. Он заставил Ниему повторять движения, пока она не научилась правильно их выполнять, но она наотрез отказалась использовать его в качестве живой мишени. Ее всю трясло при мысли, что одно легкое прикосновение способно вызвать такой эффект. А что, если бы она ударила его по-настоящему?

В конце концов Джон объявил перерыв. Он только что показал Ниеме пару ударов, вызывающих немедленный понос, и она заявила, что хотела бы их опробовать на живом тренажере. Медина отступил, усмехаясь:

— Ну уж нет. С тебя станется, ты ведь и в самом деле способна меня ударить.

— Способна, не сомневайся.

— Ты еще не раз поблагодаришь меня за эти уроки. Теперь ты знаешь, как сбить противника с ног.

— Если мне придется применить полученные знания, я тебя непременно поблагодарю. Но я скорее буду практиковать удары, вызывающие понос, а не мгновенную смерть.

Джон пошел за бутылками с водой, которые они с собой привезли. Открутив пробку, он запрокинул голову и стал пить большими глотками. Ниема уставилась на него как зачарованная. Она знала, что следует быть осторожной и держать мысленную, а еще лучше физическую дистанцию, он представлял собой прекрасный образчик мужской красоты, и ей было приятно на него смотреть. Спортивные штаны облегали его мускулистые бедра и ягодицы, как вторая кожа, а тонкая футболка подчеркивала рельефные мускулы груди и плеч.

У нее напряглись вершинки грудей, а по телу прошла горячая волна. Откашлявшись, она отвела взгляд, повернулась к нему спиной и принялась выполнять упражнения на растяжку. Ноги гудели после утренней пробежки, но ей в любом случае необходимо чем-нибудь заняться, чтобы отвлечься от крамольных мыслей, навеянных великолепным телом Джона Медины.

«Будь осторожнее, — твердила она себе. — Берегись!»

— Если ты готова, перейдем к стрельбе по мишеням, — раздался у нее за спиной его голос.

Она застонала и поднялась с мата. Господи, и на что она себя обрекла?

Вечером того же дня, предварительно заехав в магазин и скупив там все крючки и петельки для засовов, а потом потратив два часа на их установку (кроме высоко расположенного маленького окошка во второй ванной комнате — интересно, удастся ли ему туда пролезть!), Ниема распаковала коробки с одеждой.

На всех вещах имелась этикетка от какого-нибудь модного дизайнера. Шелковое белье, прозрачные чулки. Каждая пара обуви наверняка стоит не менее двух тысяч долларов, а таких пар целая дюжина. Платья для коктейля, вечерние наряды, деловые костюмы с короткими юбками, трусики, кружевные бюстгальтеры, рубашки, джинсы, свитера из кашемира, юбки. Были здесь и украшения: жемчужные серьги и колье, бриллиантовое ожерелье, золотые браслеты и цепочки и огромный опаловый кулон с очаровательными сережками. Ниема осторожно положила опаловый комплект обратно в коробку и потянулась за кольцом с желтым бриллиантом-солитером.

В это мгновение зазвонил телефон. Она схватила трубку, держа в другой руке коробочку с опаловым кулоном.

— Алло.

— Ну как, пересмотрела свой новый гардероб?

— Сию секунду приступила к просмотру. — Забавно: он не потрудился даже представиться. Хотя ей раньше не приходилось говорить с ним по телефону, она сразу же узнала его голос.

— Хорошо сидит на тебе одежда?

— Да, по большей части.

— Завтра займемся твоим гардеробом. Ты уже добралась до опалового кулона?

— Только что положила его обратно в коробку. Никогда не видела подобной красоты, — промолвила она с благоговением в голосе.

— За камнем спрятан передатчик. Будь осторожна, не урони его. Увидимся завтра утром.

В трубке раздались гудки. Ниема медленно положила трубку. Его последние слова можно было расценить как вызов, принимая во внимание его маниакальное пристрастие к взлому замков. Она улыбнулась, вспомнив про малюсенькое окошечко в ванной.

— О да, мистер Медина. Непременно увидимся.

Глава 11

— Порядок, — негромко произнес Джон и положил трубку. Ронсар проглотил приманку. Сообщение было отправлено на компьютер в Брюсселе якобы с инструкциями, а затем оно пойдет на компьютер в Торонто, к которому Джон подключился с помощью телефонной карты. По такой карте нельзя проследить путь сообщения, на случай если Ронсар попытается это сделать. Впрочем, вряд ли Ронсар рассчитывает на то, что имя Темпла и его телефонный номер появятся на автоматическом определителе номера.

Теперь надо действовать еще осторожнее. Сначала он устроит так, что Ронсар познакомится с Ниемой, а потом пригласит ее к себе на виллу. Если он этого не сделает, придется изменить план. Но если Ниема получит это приглашение, он появится на вилле лишь после ее приезда.

Ниема. Последние несколько дней она буквально сводит его с ума. Поддразнивать ее, касаться ее во время «уроков» по самообороне — он и в самом деле лишился разума, если обрек себя на такую пытку. Но ему было приятно находиться в ее обществе, и он ничего не мог с этим поделать. Она все схватывала на лету, а самое главное, в ней жил дух соревнования. В то утро, принимая душ в ее гостевой ванной, он посмеивался про себя, представляя, как она из последних сил мчится к дому наперегонки, хотя до этого они уже бегали целый час.

Он чувствует ее присутствие, как никогда прежде. Она и не догадывалась тогда, в Иране, как он завидовал Далласу. Но теперь он видел, как она разглядывала его, когда он снял футболку, видел, как она с усилием отвела глаза. Пока еще рано переходить к решительным действиям, и ему приходилось сдерживать себя каждый раз, прикасаясь к ней или просто находясь с ней рядом. Только сегодня она наконец осознала, что ее влечет к нему, но из этого ничего не следует.

Они ведь не вчера начали встречаться. В этом случае он вполне мог бы проявить инициативу, по крайней мере в тех рамках, в какие сам себя поставил в отношениях с женщинами. Но их обоих связывало прошлое: гибель Далласа встала между ними стеной. Никто другой не смог бы разбить эту стену, поскольку никто, кроме него, не понимает Ниему. Ведь это он был с ней в ту ночь в грязной холодной лачуге и, слушая последние слова ее мужа, смотрел в ее побелевшее лицо, а потом держал ее в объятиях, пока она оплакивала свою потерю.

И теперь он собирается разрушить тот барьер, который она установила между собой и мужским полом. Он может это сделать, потому что понимает ее и знает, что под ее ангельской внешностью бьется сердце искательницы приключений. И он даст ей возможность испытать волнующие ощущения и в профессиональном, и в личном плане. Подумать только, за эти несколько дней она в прямом смысле слова ожила! Она просто сияет! Ему стоило огромных усилий не заключить ее в объятия и не расцеловать.

Однако время для этого еще не пришло, и он это понимает. Она до сих уверена, что после Далласа в ее жизни не будет другого мужчины, и в частности его, Джона Медины. Но она передумает; он заставит ее передумать.

Он вскочил на ноги и стал расхаживать по комнате, машинально обходя оконные проемы. Ни одна женщина не значила для него так много, даже Венеция…

Он остановился и уставился невидящим взглядом на картину, висевшую на стене. После того, что случилось с Венецией, он, наверное, не заслужил Ниему. И наверное, Ниема не захочет иметь с ним никакого дела, если узнает про Венецию. Наверное? И он еще сомневается! Не наверное, а точно! Будь он до конца искренним и порядочным человеком, он бы рассказал ей о своей бывшей жене.

Губы его искривились в мрачной усмешке. Будь он искренним и порядочным, он не сделал бы в своей жизни многих глупостей. Он желает Ниему со страшной силой. И он ее добьется во что бы то ни стало.

Вилла Ронсара

— Можешь отследить это сообщение? — спросил Ронсар у Кары, которая, вперив взгляд в монитор, набивала команды.

Она рассеянно кивнула, не отрываясь от экрана.

— Только до первой ретрансляции, а потом оно испарилось. Темпл, видно, большой дока в том, что касается кодировки и трансляции сигналов.

Ронсар принялся мерить шагами кабинет. Было еще очень рано, но он всегда спал всего несколько часов, и Кара приноровилась к его распорядку.

— Мне помнится, ты как-то говорила, что любое действие, совершенное с компьютером, оставляет свой след.

— Да, но этот след может быть тупиковым. Он запрограммировал первую ретрансляцию так, что она стерла код после того, как сообщение прошло дальше по линии. Первая ретрансляция может даже и не являться таковой. Вероятнее всего, это и есть местонахождение интересующего нас объекта, но не думайте, что Темпла будет легко разыскать.

— Это верно, — пробормотал Ронсар. — Так где же произошла первая ретрансляция?

— В Брюсселе.

— Значит, он в Европе?

— Необязательно. Он может быть в любом месте, где имеется телефонная связь.

Ронсар вскинул голову, обдумывая ситуацию.

— А ты могла бы выяснить это, если бы в твоем распоряжении имелся компьютер, с которого послали сообщение?

В глазах Кары загорелся огонек любопытства.

— А что, надо попробовать! Если только он не уничтожил жесткий диск.

— Если это его постоянный способ передачи сообщений, он ни за что не уничтожит канал связи. Он может его зашифровать, но не уничтожить.

Определи местонахождение компьютера, и его сюда доставят.

Она повернулась к монитору и яростно заколотила по клавишам.

Довольный тем, что скоро получит компьютер (или, вернее, его получит Кара), Ронсар вернулся к письменному столу. У Лауры была тяжелая ночь, и он ужасно устал. Конечно, он содержал целый штат прислуги, которая ухаживала за ней, но когда ей было плохо, она просила, чтобы с ней посидел папа. И где бы он ни был и что бы ни делал, он бросал все и шел к Лауре.

Ронсар еще не успел просмотреть вчерашнюю почту, хотя Кара давно уже распечатала ее и положила пачку на стол. Он принялся перелистывать счета и приглашения, причем последних оказалось гораздо больше, чем первых, Его приглашают везде; связи имеют огромное значение в деловом мире, даже если ваш бизнес не является легальным. Высокопоставленные леди горели желанием заиметь его в качестве почетного гостя; он не женат, хорош собой, вокруг него витает притягательная аура опасности. Ронсар знал о силе своих чар и умел их использовать.

— Ага, — произнес он, вытаскивая из пачки корреспонденции кремовую карточку. Премьер-министр приглашает его принять участие… Он не стал дочитывать до конца, только посмотрел на дату. Официальные приемы могут оказать неоценимую услугу. Он давно уже привык к тому, что бизнесмены с мировым именем, общественные и политические деятели нуждаются в его услугах. На балах и обедах они держались гораздо свободнее и завязывали с ним знакомства, поскольку это была их среда, в которой они чувствовали себя в безопасности. Когда-то и он сам принадлежал к великосветскому кругу; ему до сих пор приятно там вращаться, но теперь он знал, что безопасность не гарантирована нигде, даже здесь.

— Нашла, — коротко отрапортовала Кара и передала ему адрес.

Брюссель

Мужчина средних лет ничем не выделялся из брюссельской толпы: средний рост, телосложение, заурядная внешность, не привлекающая внимания. Он шел размеренным шагом, читая на ходу газету и не глядя по сторонам, пока не приблизился к жилому дому. Поднявшись по каменным ступеням и войдя в дверь, он не стал вызывать лифт, а пошел вверх по лестнице, чтобы ненароком не встретиться с кем-нибудь из жильцов.

Очутившись на четвертом этаже, он отпер, дверь в одну из квартир. Комната была пуста, и только в центре ее на деревянном столе стоял компьютер, подключенный к сети и к гнезду телефонного коммутатора. Компьютер работал, негромко жужжа. Принтера не было.

Освещение было запрограммировано так, что лампочки время от времени включались и выключались. На окне висели плотные жалюзи. Иногда он приходил сюда по утрам и поднимал жалюзи, затем возвращался к вечеру и вновь опускал их, чтобы создать иллюзию обитаемости квартиры. На самом же деле здесь «жил» только компьютер.

Вот и сегодня, выполнив обычный ритуал, он быстро подошел к компьютеру, набрал команду на клавиатуре и зашел в Norton Utilities. Он нажал несколько клавиш, подождал, потом нажал еще одну. Компьютер заурчал, выполняя команду.

Незнакомец вынул платок и, уходя, протер клавиатуру и ручку двери. Он знал, что больше не вернется в эту пустую комнату к ее электронному обитателю.

Никто не заметил, когда он пришел и когда вышел. И не мудрено: у него ничем не примечательная внешность.

Вечером того же дня на углу улицы остановился белый фургон. Из него вышли двое мужчин и направились по узкому переулку к уже упомянутому жилому дому. Мужчины были одеты в рабочую одежду маляров — заляпанные краской комбинезоны. Но в фургоне не было никаких инструментов.

Войдя в здание, они поднялись по лестнице на четвертый этаж. Очутившись в полутемном коридоре, оба вытащили автоматические пистолеты из карманов комбинезонов и осторожно приблизились к закрытой двери одной из квартир. Один из маляров встал сбоку от двери, держа наготове пистолет, и кивнул своему напарнику. Тот повернул ручку двери. К их обоюдному удивлению, дверь отворилась. Она была не заперта.

Они быстро огляделись, скользнули в комнату и тут же вздохнули с облегчением: комната была пуста. По-прежнему держа пистолеты наготове, они обшарили комнату. Ничего. Никаких следов. В квартире долгое время никто не жил.

Но компьютер на месте. Он стоит на деревянном столе и негромко гудит, голубой экран абсолютно чист.

Двое маляров оказались профессионалами. Они опустились на колени и осмотрели компьютер со всех сторон, проверив кабели, подключенные к сети и телефонному гнезду. Не обнаружив ничего подозрительного, один из них отключил компьютер. Экран погас, процессор умолк.

Маляры отсоединили компьютер и понесли его вниз по лестнице к фургону. Уходя, они не потрудились даже захлопнуть дверь.

Вилла Ронсара

Кара плавала в бассейне, когда ей передали, что компьютер уже доставлен к Ронсару. Она вылезла из бассейна и отжала волосы. Кара знала, что Хоссам не сводит с нее горящих черных глаз, но сделала вид, что не замечает его, и завернулась в полотенце.

Бедняга Хоссам. Как надоела его ревнивая похоть! Быстро же он ей наскучил. Впрочем, он такой же, как все ее предыдущие любовники: стоит им забраться к ней в постель, так они тут же начинают качать права и ревновать. Почему бы просто не удовлетвориться сексом? Ничего другого она им дать не может. Каре не хотелось причинять им боль, поскольку каждый из них был ей дорог. С другой стороны, она ни за что не согласилась бы связать свою жизнь с нелюбимым мужчиной только из жалости.

Расстаться с Хоссамом будет непросто. Да тут еще и культурные различия; поначалу экзотика казалась забавной, но теперь обычаи его страны начали ее раздражать.

Кара вдруг поняла, что ее вполне устроил бы покладистый любовник, признающий ее главенство и полностью ей подчиняющийся. Она вовсе не стремится доминировать, а всего лишь ценит свою независимость.

По правде сказать, все мужчины, с которыми сводила ее судьба (за исключением, может быть, Ронсара), интересовали ее гораздо меньше, чем компьютеры. Но Кара была достаточно умна, чтобы понимать, что Ронсар не из тех, кто мечтает о семейном очаге. Он ей нравился, однако вместе им не быть. Да и вряд ли найдется мужчина, способный всерьез ее увлечь. Должно быть, со временем она превратится в одну из тех эксцентричных старых леди, разъезжающих по миру с кучей денег. Такая перспектива ее вполне устраивала.

Хоссам подошел к ней и тронул ее за руку.

— Придешь ко мне сегодня ночью?

— Сегодня нет, — ответила она, чуть отстранившись. — Мистеру Ронсару привезли компьютер, который я должна осмотреть. Так что мне придется работать всю ночь.

— Тогда завтра.

— Ты же знаешь, я ничего не могу обещать, поскольку не знаю о планах Ронсара.

— Выходи за меня замуж, и тебе не нужно будет работать.

— Мне нравится работать, — возразила Кара. — Спокойной ночи. — И она поспешил прочь. Да, отношения с Хоссамом стали ее откровенно тяготить. Придется попросить Ронсара уволить Хоссама, хотя ей не хотелось так поступать: ведь Хоссам всего лишь был самим собой. Зачем же его наказывать за это?

Она зашла к себе в комнату, переоделась и уложила волосы. Будь она в Америке, то поспешила бы в офис шефа прямо в купальном костюме, но Ронсар, как истинный европеец, придерживался определенных стандартов в одежде. И ей это нравилось. Не так уж плохо придерживаться стандартов.

Он ждал ее в своем кабинете. Черные волосы распущены по плечам, что придает его узкому лицу подчеркнуто аристократический вид. Одет он был довольно скромно (по его меркам): черные брюки и белая рубашка.

— Вот тебе подарочек, — произнес он, кивнув в сторону компьютера, установленного на ее рабочем столе.

Кара проворно подключила машину и уселась перед монитором в ожидании, пока компьютер загрузится. Но ничего не произошло. Кара повторила попытку, но экран так и остался небесно-голубым.

— Ага.

— Что-то не так? — спросил Ронсар.

— Все стерто.

— Удалили информацию?

— Да. Он мог использовать командную строку. В этом случае есть надежда, что на жестком диске что-то осталось.

— А если нет?

— Если он использовал «полное удаление», вряд ли мне удастся что-нибудь найти.

— «Полное удаление»…

— Именно так. Это когда не хотят оставлять информацию на жестком диске.

Он махнул рукой.

— Подробности мне не интересны. Сколько времени потребуется, чтобы узнать, какой тип удаления он предпочел?

— Не так уж много.

Он терпеливо ждал, пока она тестировала жесткий диск на наличие информации. Там было пусто. Драйвер был чист, как в тот день, когда только-только сошел с конвейера.

— Ничего, — сердито буркнула она. Ронсар похлопал ее по плечу.

— Так я и думал.

— Тогда зачем было везти сюда этот компьютер?

— Я хотел проверить мистера Темпла. Если бы он беспечно оставил информацию в машине, я бы не стал иметь с ним дела. А так… — Ронсар помолчал, и тонкая улыбка заиграла у него на губах. — Теперь я знаю, что он почти так же осторожен, как и я сам.

— Почти?

— Ну да, — ответил Ронсар. — Ведь это он рвется ко мне, а не я к нему.

Глава 12

— Тебя зовут Ниема Джемисон, — произнес Медина, протягивая ей паспорт, водительские права и страховой полис.

Она просмотрела документы с удивлением и некоторым недоверием.

— Ниема? — переспросила она.

— У тебя необычное имя, поэтому ты бы не сразу привыкла откликаться на другое. Так что лучше оставить все, как было, кроме фамилии.

— Да неужели, мистер Даррелл Такер? — пробормотала она.

Он слегка улыбнулся, показывая, что понял намек.

— У меня было уже столько имен, что для меня это больше не имеет значения.

Ниема раскрыла паспорт. Фотография и печати, все на месте. Согласно записям в паспорте, за прошедший год она дважды побывала в Великобритании, один раз в Италии, в Швейцарии и в Австрии. Эта Ниема Джемисон настоящая путешественница.

Водительские права тоже выглядели вполне правдоподобно. А живет Ниема Прайс Джемисон в Нью-Гемпшире.

— Мое второе имя Прайс? — удивленно спросила она.

— Это твоя девичья фамилия. Твоя семья давно дружит с семьей супруги посла.

— Я замужем?

— Ты вдова. — Он смотрел ей прямо в лицо, словно ожидая, что она сейчас же откажется от легенды, столь близкой к реальным событиям ее жизни. — Твой муж Крейг погиб в результате кораблекрушения два года назад. Супруга посла (кстати, ее зовут Элеонора) приглашает тебя приехать к ним в Париж и провести вместе с ними отпуск.

Ниема молчала. Ну конечно, все эти совпадения не случайны: так ей будет легче запомнить свою легенду.

— А если Ронсар пригласит меня к себе на виллу и проверит мои данные… что тогда?

— Тогда он узнает, что ты и есть та, за кого себя выдаешь. Твое имя упоминается в материалах светской хроники. Ему наверняка попадется статья о трагической гибели Крейга Джемисона, в которой также говорится о его безутешной вдове Ниеме. Не беспокойся: твое прикрытие устоит перед самой тщательной проверкой.

— А как же посол и его жена? Они-то наверняка знают, что я вовсе не друг семьи.

— Да, но они привыкли к вымышленным именам и биографиям. Ты же знаешь, как много в посольствах сотрудников ЦРУ. Так что тут все нормально.

— Тогда почему бы Ронсару не заподозрить меня в принадлежности к ЦРУ?

— Потому, что ты не являешься агентом. Поверь мне, все они имеют четкое представление о том, как должен выглядеть агент ЦРУ.

Она перевела дух.

— Когда я отбываю в Европу?

Он вытащил билет из внутреннего кармана пиджака.

— Завтра, на «конкорде».

— Здорово! — воскликнула она, глаза ее загорелись: ей всегда хотелось хоть раз очутиться на борту сверхзвукового реактивного пассажирского лайнера. — А когда ты сам прилетишь?

— Мы с тобой увидимся только на вилле Ронсара. Если он не пригласит тебя… — Джон умолк и пожал плечами.

— То мы с тобой больше не увидимся. — Она постаралась произнести это небрежным тоном, но внутри у нее все сжалось. За прошедшие несколько дней он сумел раскрасить ее жизнь всеми цветами радуги. Впрочем, она с самого начала знала, как все может обернуться, знала, что он исчезнет так же внезапно, как и появился.

— Я этого не сказал.

— Не сказал, но мне уже приходилось работать с тобой вместе, помнишь? Как только работа завершена, ты исчезаешь. И теперь, когда я знаю, кто ты на самом деле, я понимаю, почему ты так поступаешь.

— Ниема… — Он сунул руки в карманы. Вид у него был крайне взволнованный, что случалось не часто. Медина всегда держал свои эмоции под контролем, и поэтому выражение его лица показалось ей странным. — Я вернусь. Это все, что я могу сейчас обещать.

Его неожиданное заявление заинтриговало и встревожило Ниему. Может, он собирается уговорить ее на следующий контракт?

И все же благоразумие оказалось сильнее страсти ко всякого рода авантюрам.

— Медина, я согласилась работать с тобой первый и последний раз. И не пытайся втянуть меня еще в какую-нибудь историю. Случайные заработки меня не интересуют.

— Вот это напрасно.

Она подозрительно прищурилась.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что ты получишь за свои труды кругленькую сумму.

— Здорово, нечего сказать! Да каждый, кто посмотрит в платежную ведомость, узнает…

— Ничего подобного. Это же секретная миссия, разве ты забыла? И перестань обращаться ко мне по фамилии. Зови меня Джоном. Джон — обычное имя, а вот если ты будешь продолжать называть меня Мединой, то каждый в этом городе сразу навострит уши.

— Джон так Джон, — неохотно пробурчала она. Ей было проще обращаться к нему по фамилии, поскольку таким образом она держала его на расстоянии, по крайней мере мысленно. Ниема и так прилагала все усилия, чтобы не попасть под обаяние его мужских чар. — Как я уже говорила, мы с тобой работаем вместе первый и последний раз. Так должно быть и так будет.

Он прошелся по кухне и рассеянно потрогал пальцем крючки и петельки на окне. Два дня подряд он был вынужден по утрам протискиваться в чертовски узкое окошко ванной. Она так гордилась своим изобретением, что у него не хватило духу сказать ей, что он нашел способ открыть щеколды снаружи. Обыкновенный взломщик не стал бы ломать над этим голову: если кому-то понадобится проникнуть в дом, он просто высадит стекло. Среднестатистический горожанин вряд ли сможет позволить себе дорогостоящую систему безопасности, да ему это и не нужно.

— Не надейся, что тебе удастся игнорировать меня, — пригрозила она.

Он отвернулся от окна и широко улыбнулся:

— Я на это никогда не надеялся.

Его улыбка и двусмысленная фраза смутили ее. Ниема решила сменить опасную тему и перевела дух.

— Вернемся к нашему плану. Что, если я… если Ронсар не пригласит меня к себе на виллу? И что мне делать, если тебя там не окажется?

— Я уже приглашен. Через десять дней Ронсар устраивает у себя вечеринку. Такие сборища он проводит ежегодно: это своего рода поощрительный приз для всех, кто поддерживал его в трудные времена. Охрана начеку — в доме полно людей. В такой обстановке он чувствует себя в безопасности для встречи со мной. Если он тебя пригласит принять участие в вечеринке на вилле, не отказывайся. Если пригласит к себе домой, не соглашайся. Это лишь подогреет его интерес.

— Мои познания в области флирта, прямо скажем, ничтожны, — пробормотала она.

Он ухмыльнулся:

— Не волнуйся, природа-матушка об этом уже позаботилась. Мы, мужчины, примитивные создания. Женщина дышит, и этого достаточно, чтобы пробудить в нас интерес.

Она хотела было прикинуться глубоко оскорбленной, но не выдержала и рассмеялась.

— Только и всего?

— По сравнению с женщинами мы просто амебы. Наш одноклеточный мозг работает лишь в одном направлении, правда, работает исправно.

И это говорит самый загадочный из всех мужчин, каких ей приходилось встречать! Она покачала головой:

— По-моему, пора вернуться к делам, а то твоя единственная клетка собьется с правильного направления. Что у нас на сегодня?

— Ничего, — ответил он. — Отдыхай, собирайся в дорогу, повтори французский. Я зашел только передать тебе документы.

Ниема уже успела привыкнуть к их каждодневным совместным тренировкам. Без них предстоящий день казался ей теперь пустым и скучным.

— Ну вот и все. Если я не получу приглашения, то больше тебя не увижу.

Он помедлил в нерешительности, потом легонько коснулся рукой ее щеки, хотел что-то сказать, но передумал. В глубине его голубых глаз мелькнуло что-то похожее на сожаление. Он молча повернулся и вышел через дверь черного хода бесшумно, как тень.

Ниема застыла посреди кухни, оцепенев от его прикосновения. Нет, ей не холодно. Она дрожит, но ей не холодно. Это его прикосновение заставило ее затрепетать. Боже правый! А что же будет, когда…

— Нет, — приказала она себе вслух. — Остановись. И не воображай, как будешь заниматься с ним любовью.

Мужчины, подобные Джону Медине, не занимаются любовью; они занимаются сексом. Они не привыкли строить партнерские отношения и довольствуются случайными связями.

Несмотря на пять лет, прожитых в одиночестве, Ниема лелеяла надежду когда-нибудь снова выйти замуж и обзавестись детьми. Но этот семейный рай рисовался ей в туманном будущем, а главное, отсутствовали кандидаты в мужья, и все же она продолжала надеяться, что ее жизнь в конце концов войдет в спокойную семейную колею. Если же она свяжется с Джоном, можно сразу попрощаться с этой мечтой. Ей не удастся вести оседлую жизнь с этим человеком, даже при условии, что у нее с ним возникнет роман.

Пусть окружающие считают Джона невинной овечкой; она-то знает, что под шкурой овцы таится волк. А еще лучше она знает себя и свое пристрастие к авантюрам. Если она переспит с Джоном, для нее больше не будет пути назад. Никакая сила тогда не заставит ее вернуться. А если она с ним не переспит, то так и не узнает, что потеряет. Она может догадываться, но никогда не узнает наверное; следовательно, в этом случае счастье с гипотетическим заурядным семьянином в далеком будущем представляется вполне осуществимым.

Да и какая, в сущности, разница? — думала она, прижав ладони к животу, чтобы унять нервную дрожь. Он уехал. Если их план не сработает, она его больше не увидит. Хотя он пообещал вернуться, она не очень-то ему поверила. Она не могла заставить себя доверять ему, поскольку в таком случае стала бы мечтать о том, что он к ней вернется, а эта мечта таила в себе огромную опасность.

Ниема упаковала вещи в потрепанные чемоданы, которые ей передали накануне отъезда. Симпатичные чемоданчики, подумала она. И дорогие, и фирма известная, что лишний раз подтверждает ее вымышленную биографию. И в то же время чемоданы выглядят так, словно она объездила с ними полмира. На бирках красовались ее новое имя и фамилия.

Ниема надела стильное платье рубашечного покроя из зеленого льна, дополнив его кардиганом, на ноги — удобные туфли на низких каблуках. Несмотря на кажущуюся простоту, а может, и благодаря именно этой простоте весь ансамбль выглядел очень элегантно и дорого. День выдался ясный, солнечный; задержка рейса по причине плохой погоды исключена. Ниема ужасно нервничала — от волнения или от страха. Но внутренне была готова к выполнению возложенной на нее миссии и торопилась улететь в Париж немедленно. Ей не терпелось встретиться с Луи Ронсаром и проверить, действительно ли женщине достаточно вздохнуть, чтобы обольстить мужчину. Джон хочет, чтобы она получила приглашение на виллу Ронсара; он сможет справиться и без нее, но всегда спокойнее, когда тебя могут подстраховать. Она во что бы то ни стало должна получить приглашение.

Ниема не без отвращения вспомнила о тех мерах предосторожности, на которых настоял Джон: он убедил ее взять противозачаточные таблетки, уверяя, что так поступают все разведчицы. Уж не думает ли он, что она будет спать с Ронсаром? Ниема знала, что женщины частенько использует секс с целью добиться своего как в обыденной жизни, так и в разведке. Ну нет, она не настолько предана своей работе; она не станет спать с торговцем оружием, каким бы он ни был красавцем.

Машина подъехала минута в минуту, и таксист подошел к ее двери, чтобы вынести багаж. Когда он отправился с поклажей обратно к калитке, Ниема обошла свой уютный домик. Она никак не могла отделаться от мысли, что больше никогда сюда не возвратится. «Я уезжаю ненадолго, — убеждала она себя. — Неделя, другая, и я снова буду дома, и все вернется на круги своя. И игра в шпионов закончится раз и навсегда».

Она тщательно заперла дверь и установила сигнализацию, которую Джон успел починить. Общение с ним сделало ее более осторожной: не доверяя сигнализации, она проверила щеколды на окнах и дверях. Для ламп и телевизора она приобрела таймер, чтобы создать по крайней мере видимость своего присутствия. Джон пообещал, что сотрудники ЦРУ присмотрят за ее домом, пока она в отъезде, и поэтому волноваться особенно не стоило.

Ниема поспешила по дорожке к выходу. Настроение ее заметно улучшилось. Наконец-то она вернулась к настоящей жизни!

В Париже ее встретил шофер в униформе; он взял у нее багаж и проводил ее в «мерседес-бенц». Ниема опустилась на мягкое кожаное сиденье и со вздохом закрыла глаза. «Конкорд» ли задержался в пути или ее организм автоматически отреагировал на смену часовых поясов? Сверхзвуковой реактивный самолет долетел гораздо быстрее обычного пассажирского лайнера, и все же она так устала, словно провела в полете целый день. Сейчас она мечтала только о ванне и кровати.

Охранник проверил их машину и лишь потом впустил их на территорию посольства. Когда автомобиль остановился у подъезда, вниз по ступенькам сбежала высокая стройная женщина лет шестидесяти с ослепительно белой сединой. Она раскрыла объятия и воскликнула:

— Ниема! Как я рада тебя видеть!

Это и есть супруга посла Терио, Элеонора, старый друг семьи, догадалась Ниема. Шофер открыл дверцу автомобиля, и Ниема вышла навстречу миссис Терио.

— Ты выглядишь усталой, — сказала миссис Терио, ласково, по-матерински потрепав ее по щеке. — Тяжелый был перелет? Наверное, на запад лететь хуже, чем на восток. Или наоборот? Все время путаю! Но это не важно, поскольку я всегда плохо переношу смену часовых поясов.

Ниема поняла, что миссис Терио своей болтовней дает ей возможность немного прийти в себя и собраться с мыслями. Она улыбнулась вымученной улыбкой.

— Да, я и в самом деле устала, но не намерена отлеживаться весь свой отпуск.

— Не беспокойся об этом, — проворковала миссис Терио, поднимаясь с ней вверх по ступеням в посольство. — Выспишься, отдохнешь, и все будет в порядке. Тебе некуда торопиться.

Из этих слов Ниема заключила, что сегодня к обеду ее не ждут, иначе это вызовет дополнительные сложности.

— В таком случае я с удовольствием подремлю часок-другой.

Улыбаясь и мило беседуя, словно старые знакомые, Элеонора и Ниема подошли к лифту, который отвез их на четвертый этаж.

— Это твоя комната, — сказала Элеонора, открыв дверь в спальню, убранную в роскошном стиле, представляющем собой изысканное сочетание старины и современного декора. В комнате преобладали бирюзовые, персиковые и белые тона. Кровать такая высокая, что к ней приставлена специальная лесенка, а матрас такой толстый, что в нем можно утонуть. — Здесь ванная, — продолжала миссис Терио, открывая белую дверь, и Ниема окинула взглядом бронзовые краны (или золотые?). — Твои чемоданы сейчас принесут в комнату. Если хочешь, я пришлю к тебе горничную, и она их распакует.

Ниема хотела было сказать, что справится и сама, но тут же сообразила, что Ниема Джемисон привыкла к такого рода услугам.

— С вашего позволения я сначала немного отдохну, — ответила она. — А чемоданы можно распаковать и потом.

— Ну конечно, моя дорогая. Я скажу, чтобы тебя не беспокоили. — Миссис Терио подошла к столу, написала коротенькую записку и передала ее Ниеме. — Когда проснешься, мы с тобой обстоятельно побеседуем. У меня порой просто не хватает времени поддерживать постоянные дружеские контакты. Скажи мне, что у Жаклин и Сида все в порядке, и можешь ложиться спать.

Жаклин и Сид были вымышленными родителями Ниемы.

— У мамы с папой все хорошо, — ответила она. — Они сейчас в Австралии на отдыхе.

— Как я им завидую! Но не буду мучить тебя расспросами. Отдыхай, дорогая моя. — Она порывисто обняла Ниему и вышла из комнаты.

Ниема пробежала глазами записку. «Не надейся, что можешь доверять каждому, кто работает в посольстве. — писала миссис Терио. — Старайся всегда и со всеми придерживаться своей легенды».

Ниема скомкала листок и уже собиралась швырнуть его в мусорную корзину, но, поразмыслив, разорвала на мелкие кусочки и сожгла. Проделав эту процедуру, она сладко зевнула: сейчас для нее всего важнее сон.

Прибыл багаж. Его доставил серьезный молодой человек, обращавшийся к ней «мэм». Как только он ушел, Ниема заперла дверь спальни на ключ, задернула занавески, разделась и приняла душ. Борясь с дремотой, вытерлась полотенцем и поплелась к кровати, поленившись надеть пижаму. Взобравшись на постель по двухступенчатой лесенке, Ниема с наслаждением вытянулась на прохладных ароматных простынях, расслабив напряженные мышцы.

Когда состоится тот бал, на котором ее представят Ронсару? Она не могла вспомнить. Не сегодня, это уж точно. Завтра?

Готова ли она к этой встрече? Ниема еще раз мысленно прошлась по основным пунктам своей поддельной биографии и даже несколько раз повторила «Ниема Джемисон», чтобы привыкнуть к новому имени. Она должна не просто притвориться на время Ниемой Джемисон, она должна полностью отождествить себя с ней. Ронсар хитер и наблюдателен и непременно заметит, если она вовремя не откликнется на свое имя.

Джон подготовил для нее надежное прикрытие. Документы выдержат самую тщательную проверку. Об этом ей не надо беспокоиться. В чем она сомневалась, так это в собственных способностях, хотя Джон в нее верил. Раньше ей никогда не приходилось играть роль, если только не считать ее иранский маскарад. Но носить чадру и вес время молчать — не такое уж искусство.

Она была уверена в своих профессиональных качествах: уж что-что, а поставить «жучок»в кабинете Ронсара она наверняка сможет.

— Итак, игра началась, — пробормотала она и погрузилась в сладкий сон.