Роковое сокровище

Глава 2

Англия. Времена правления короля Иоанна

Он, можно сказать, висел на ниточке над пропастью. В отчаянной попытке скрыться от врага, маленький мальчик несколько раз обмотал старую, брошенную кем-то веревку, найденную в углу конюшни, вокруг иззубренного валуна, и завязал тройным узлом, которому научил его дядюшка Эннис, а потом быстро, чтобы не терзаться сомнениями, соскользнул с края оврага, затянув петлю на левой руке. Слишком поздно парнишка вспомнил, что петлю нужно было захлестнуть вокруг талии и упираться в откос ногами, совсем как те закаленные воины, которые спускались по скалам Хантли к своему заветному местечку для рыбалки, где водилась верткая форель.

Но времени подняться и начать все сначала не оставалось. Острые, как иглы, камни ранили нежную кожу, и грудь и живот вскоре покрылись кровавыми царапинами. Мальчик надеялся, что отныне будет покрыт шрамами, всегда отличавшими истинных храбрецов, и хотя радовался, что в столь юном возрасте умудрился заработать подобные отличия, все же невольно морщился от боли. Но как бы ни саднили раны, он и не думал плакать, хотя видел ярко-красные капельки, усеявшие булыжники. Правда, это пугало его не меньше, чем грозившая неминуемая опасность…

О, если бы папа видел его сейчас! Наверняка встряхнул бы сына и строго спросил, уж не лишился ли он разума… а может, и разочарованно покачал бы головой. Но потом отец подхватил бы его на руки, и с этой минуты можно было бы ни о чем не волноваться и… О, папа, почему тебя нет со мной?

И тут слезы хлынули сами собой, и парнишка понял, что сейчас забудет все клятвы и расплачется, как дитя.

Господи, чего бы он не дал, лишь бы очутиться дома, на маминых коленях, позволить ей взъерошить его волосы и прижать к себе… слушать, как она встревоженно кудахчет над ним. Мама поможет ему прийти в себя, успокоиться, и папа не расстроится при виде пораненного сына, позабывшего уроки старших.

Мысли о родителях вызвали такую острую тоску по дому, что мальчуган тихонько захныкал. Грубые волокна веревки впивались в распухшие пальцы, и хватка его заметно слабела. Рука горела все сильнее, в животе бурлило, но он старался не обращать внимания на боль, однако страх все сильнее завладевал им, и единственным стремлением было убраться подальше, пока дьявол не заметил его исчезновения.

Спуск оказался куда труднее, чем он предполагал, но мальчик не отступал, стараясь не глядеть в зияющий провал, глубокий, как адская дыра. Он пытался представить, что всего-навсего спускается с высокого дерева, там, у себя дома, потому что проворнее его не было среди мальчишек и даже старший брат не мог с ним равняться. И папа часто так говорил!

Измученный ребенок на несколько мгновений замер. Подняв голову, он поразился, как высоко до края оврага, и на мгновение испытал истинную гордость своей отвагой. Но тут веревка начала разматываться. Недолгая уверенность в себе моментально сменилась ужасом, и мальчик громко расплакался в полной уверенности, что никогда больше не увидит родителей.

К тому времени как леди Джиллиан добралась до мальчика, грудь ее пылала, как в огне, воздуху не хватало, а глаза заливало потом. Она пробиралась по еле заметным тропинкам через густой лес, не жалея ног, и как только добралась до обрыва и услышала детский крик, почти рухнула на землю, обмирая от облегчения. Слава Богу, мальчик еще жив!

Однако радость быстро сменилась ужасом, когда она взялась за веревку и обнаружила, что волокна перетерлись до такой степени, что малейший толчок – и ребенок полетит в пропасть. Джиллиан боялась даже прикоснуться к канату, опасаясь, что острые камни в два счета довершат разрушение.

Громко приказав парнишке не двигаться, она легла на живот и заставила себя взглянуть в темнеющий провал. Девушка всегда боялась высоты и сейчас ощутила, как тошнота подступает к горлу. Господи, как же спасти его? Вернуться и раздобыть веревку покрепче? Нет, поздно – мальчик успеет сорваться, и к тому же слишком велики шансы, что их настигнут воины Элфорда.

Из скалы грубым подобием ступенек выступали зазубренные камни, и Джиллиан поняла, что более опытный человек на ее месте сумел бы спуститься.

Только никто и никогда не называл ее опытной или ловкой. Голова кружилась, перед глазами все плыло, но она не может, не имеет права покинуть ребенка в опасности. Веревка вот-вот лопнет, и он полетит навстречу смерти.

Выбора не было. Наскоро пролепетав молитву о ниспослании мужества, Джиллиан тяжело перевалилась через край.

«Только не смотри вниз. Только не смотри», – твердила она себе.

Джиллиан вскрикивала от радости каждый раз, когда ее нога касалась камня. Лестница. Это лестница, ничего больше.

Поравнявшись наконец с мальчиком, она прислонилась лбом к холодному булыжнику, закрыла глаза и поблагодарила Создателя за то, что хранил ее. Немного отдохнув, она осторожно повернулась к ребенку. Такой маленький, не старше пяти-шести лет, и все же отчаянно пытается быть храбрым и смелым. И сразу послушался ее: вот уже несколько минут неподвижно висит на одной руке, сжимая в другой клинок – ее клинок. В глазах стынет ужас, на щеках следы от слез… Как же ноет за него сердце!

Джиллиан – его единственная надежда на спасение, и все же мальчик упорно отказывается довериться ей. Глупенький упрямец, не хочет ни взглянуть на нее, ни слова сказать, и каждый раз, когда Джиллиан пытается схватить его, рассекает кинжалом воздух и уже ухитрился несколько раз порезать ей руку. Но она не бросит его, даже если придется погибнуть.

– Прекрати немедленно и дай мне помочь! – разозлилась она наконец. – Клянусь небом, у тебя в голове одна солома! Неужели не видишь, что веревка вот-вот лопнет?!

Очевидно, резкость тона оказалась убедительнее любых доводов: мальчик немного опомнился, рассудок вернулся к нему. Увидев, как с пальцев девушки капает кровь, он понял, что наделал, и отбросил кинжал.

– Простите, леди, – вскрикнул бедняга на гэльском наречии, – простите! Настоящий мужчина никогда не причинит зла даме!

Он говорил так быстро и невнятно, что Джиллиан едва его понимала, тем более что почти не знала гэльского.

– Ты позволишь помочь тебе? – повторила она, с трудом подбирая слова, и прежде чем мальчик успел ответить, вскрикнула: – Да не вертись ты так! Осторожнее! Сейчас я дотянусь до тебя!

– Скорее, леди, – прошептал он, на этот раз по-английски.

Джиллиан подвинулась ближе, держась за углубление над головой, и едва успела обнять его за талию окровавленной рукой, как веревка лопнула. Если бы мальчик не стоял к тому времени на выступе, они оба полетели бы вниз. Джиллиан прижала его к себе и громко вздохнула.

– Вы успели в самый раз, – сообщил он, срывая с себя остатки веревки и швыряя ее в пропасть. Ему хотелось посмотреть, как она упадет на землю, но Джиллиан стиснула его и велела не шевелиться.

– Мы добрались сюда, – еле слышно пролепетала она, – осталось самое трудное.

Мальчик распознал дрожь в голосе спасительницы.

– Боитесь, леди? – догадался он.

– О да, еще бы! Послушай, теперь я тебя отпущу. Прислонись к скале и не двигайся. Сейчас я поднимусь и…

– Но мы должны спускаться!

– Не ори, пожалуйста, – поморщилась Джиллиан. – Ничего не получится. Не найдем опоры. Разве не видишь, что ниже скала совсем гладкая?

– Но если вы вернетесь и найдете веревку потолще, мы…

– Об этом не может быть и речи, – перебила она.

Схватившись за край крошечной ямки, она честно, но, увы, безуспешно попробовала подтянуться. Напрасно. У нее попросту не хватало сил.

– Знаете что, леди?

– Тише, – прошептала она, готовясь к новой попытке.

– Но вы знаете, что…

– Нет, – устало обронила она, откинув голову на камень и стараясь унять заколотившееся сердце.

– Под нами большущий выступ. Я сам видел. Спрыгнуть совсем нетрудно. Посмотрите вниз, леди, это близко.

– Не хочу.

– Придется! Мы могли бы даже сползти.

– Нет! – завопила она и снова неуклюже повисла на руках. Если бы только удалось вскарабкаться на тот камень, что над головой, она нашла бы способ поднять малыша.

Тот критически наблюдал за ее бесплодными усилиями.

– Ты что, слишком слабая, да?

– Наверное.

– Давай помогу.

– Нет, оставайся на месте, – велела девушка. Все зря, она ни на что не способна. Почти теряя голову от страха, Джиллиан никак не могла сообразить, что предпринять дальше. Господи Боже, она в жизни так не боялась!

– Знаете что, леди? – снова пропищал неугомонный постреленок.

Оставив всякую надежду утихомирить его, Джиллиан покорно спросила:

– Что?

– Нам нужно вниз.

– Ну уж нет, только наверх.

– Почему же мы стоим – и ни туда ни сюда?

– Потерпи немного, – приказала Джиллиан. – Я никак не найду опору. Дай мне несколько минут, и все будет в порядке.

– Ты не сможешь подняться, потому что я тебя ранил, – пояснил мальчик. – У тебя вся одежда в крови. Прости меня, но очень уж я струсил.

Похоже, он вот-вот расплачется. Нужно как можно скорее успокоить беднягу.

– Пустяки, – утешила она. Очередная попытка ни к чему не привела, и Джиллиан, застонав от злости, наконец сдалась. – Похоже, ты прав. Придется спускаться.

Она медленно повернулась, боясь соскользнуть с узкого выступа, прижалась спиной к откосу и села. Мальчик немедленно плюхнулся рядом – так поспешно, что у Джиллиан едва сердце не разорвалось. Она схватила его за руку.

– Прыгаем? – с энтузиазмом осведомился он.

Нет, у этого ребенка ни капли здравого смысла!

– Никаких прыжков. Сползем потихоньку вниз, медленно и очень осторожно. Крепче держись за меня.

– Но у тебя кровь!

Джиллиан быстро вытерла ладонь о юбку, снова сжала пальцы мальчика. Вместе они опасливо вперились глазами в бездонную глубину: девушка желала убедиться, что карниз достаточно широк. Она снова помолилась, затаила дыхание и спорхнула вниз. Расстояние действительно было невелико, однако сила удара была такова, что оглушила Джиллиан. Малыш потерял равновесие, покачнулся, и она едва успела дернуть его назад. Он бросился в ее объятия, впечатав с размаху в скалу, и зарылся лицом в ее плечо. Он так дрожал, что Джиллиан погладила его по голове и чмокнула в макушку.

– Я едва не грохнулся в пропасть.

– Верно, – со вздохом согласилась она, – зато теперь мы в безопасности.

– Но разве мы не спустимся дальше?

– Нет. Останемся здесь.

Прошло несколько минут, прежде чем мальчик отпустил Джиллиан. Как быстро он оправился, хотя едва разминулся со смертью! Еще минута, и он пополз к другому, более широкому краю карниза, защищенному естественной нависающей крышей из камня и глины.

Довольный результатами осмотра, он сел, скрестил ноги и поманил Джиллиан.

– Ну уж нет, – отказалась та. – Мне и здесь хорошо.

– Сейчас пойдет дождь, и ты промокнешь. Это совсем нетрудно. Гляди только на меня.

И в подтверждение его предсказания где-то вдали пронесся громовой раскат.

Она смирилась и поползла к нему. Сердце стучало сотнями барабанов, от страха, казалось, вот-вот вывернет наизнанку. Похоже, у ребенка куда больше храбрости, чем у нее, взрослой дуры!

– Интересно, почему ты не любишь смотреть вниз? – подметил мальчик, подбираясь к самому обрыву.

Ахнув, Джиллиан вцепилась в его ноги и потянула назад.

– Не смей!

– Но я хотел сплюнуть, чтобы увидеть, куда упадет!

– Сядь рядом и подожди немного. Нужно подумать, как быть дальше.

– Но все же почему ты жмуришься и боишься открыть глаза?

– Так уж выходит.

– Может, тебе плохо? Лицо у тебя совсем зеленое, ну прямо как трава. Наверное, тошнит?

– Нет, – устало отмахнулась она.

– Значит, трусишь?

Неужели он никогда не отвяжется?

– Почему ты все время трещишь как сорока?

Мальчик с деланным сожалением пожал плечами:

– Не знаю. Так уж получается.

– И я понятия не имею, почему так боюсь высоты. Стараюсь даже никогда не выглядывать из окна спальни, потому что до земли так далеко! Сразу перед глазами все кружится.

– Интересно, все английские леди такие?

– Не думаю.

– Ну уж нет, они всегда ужасно хилые и тщедушные, – безапелляционно заявил малыш. – Так дядя Эннис говорил.

– Твой дядя ошибается. Многие женщины ничем не хуже мужчин и могут делать то же, что и они.

Ребенок, должно быть, посчитал, что она шутит, потому что хохотал до упаду, так что по щекам потекли слезы. Странно, откуда в маленьком мальчике столько спеси?

– А как тебя зовут, леди? – поинтересовался он, немного успокоившись.

– Джиллиан.

Парнишка, по-видимому, ожидал, что она, в свою очередь, захочет знать, как зовут его, но, не услышав встречного вопроса, подтолкнул ее локтем.

– Не желаешь услышать мое имя?

– Мне все известно, малыш. Я подслушала, как солдаты толковали о тебе. Ты Майкл и принадлежишь к клану, глава которого некий лэрд Рамзи. Ты его младший брат.

Но мальчик яростно затряс головой.

– Я вовсе никакой не Майкл, – признался он, прижимаясь к ней и беря ее за руку. – Мы решили сыграть кое с кем одну штуку, когда пришли чужаки и схватили меня. Сунули в мешок из-под муки.

– Ты, должно быть, очень испугался, – посочувствовала Джиллиан. – А о какой штуке ты говоришь? – И прежде чем он успел ответить, добавила: – Кстати, почему ты не подождал меня в конюшне? Мы могли бы ускользнуть без всякого труда, если бы ты меня послушал и сделал, что приказано. И зачем тыкать кинжалом мне в руку? Ты ведь знал, что я твой друг. Кто отпер дверные замки? Вместо того чтобы довериться мне…

– Каждому известно, что англичанам доверия нет.

– Это твой дядя Эннис наговорил?

– Нет, дядя Бродик, – объяснил малыш. – Но я и сам знал.

– Разве ты мне не веришь?

– Может, и верю, – неохотно отозвался он. – Я не хотел ранить тебя. Здорово болит?

Рука с каждой минутой ныла все сильнее, но, видя беспокойство в глазах парнишки, Джиллиан не решилась сказать правду. Ребенку и так пришлось немало пережить, не стоит добавлять ему тревог.

– Заживет, – уверила она. – Вот только кровь остановить не мешало бы.

Под неотступным взглядом сорванца она оторвала полоску от нижней юбки и обмотала руку. Мальчик помог ей завязать узел, и Джиллиан натянула пониже изорванный окровавленный рукав.

– Ну вот, совсем как новенькая.

– А знаешь что? – снова завел свою песенку мальчик.

– Ну что? – измученно вздохнула Джиллиан.

– Я тоже расцарапал пальцы! – Он поднял грязную ладошку, словно хвастаясь небывалым подвигом. – Теперь я совсем ничего не могу делать, потому что уж очень они горят.

– Представляю.

Лицо проказника осветилось ангельской улыбкой. Он и в самом деле походил на маленького херувимчика, со своими вьющимися волосами и огромными серыми глазами. Нос и щеки были усыпаны веснушками. Он отодвинулся от нее и поднял тунику, открыв живот и грудь.

– Теперь у меня останутся шрамы!

– Ну, так уж и шрамы, – начала она, но, увидев его удрученную мордашку, осеклась и поспешно заверила: – Наверное, так оно и есть. Ты ведь хотел бы их иметь, верно?

– Угу, – кивнул он.

– Почему?

– У всех воинов шрамы. Знаки доблести, – так серьезно сообщил малыш, что Джиллиан не посмела улыбнуться.

– А что такое доблесть, знаешь?

– Нет, но что-то очень хорошее.

– Верно. Доблесть – это отвага и мужество, а что может быть лучше? Наверное, эти царапины саднят. Когда мы выберемся отсюда и вернемся в замок, я попрошу служанку смазать все порезы и ссадины и тебе сразу полегчает. Некоторые из женщин постарше помнят меня. Они помогут, – пообещала Джиллиан.

– Но нам нельзя возвращаться! – рассердился малыш.

Перемена была столь неожиданной и резкой, что девушка растерялась.

– Да пойми же! – уговаривала она. – Мы здесь в ловушке и никуда не можем спуститься.

– Я подползу к краю и посмотрю…

– Ни за что! – оборвала Джиллиан. – А вдруг камень не выдержит твоего веса? Неужели не видишь, как он сужается?

– Но я…

– А я не позволю тебе рисковать.

– Не пойду обратно, – всхлипнул мальчик. – Хочу домой.

– Знаю и постараюсь тебе помочь, – сочувственно кивнула Джиллиан. – Обязательно найду способ.

Но похоже, мальчика убедить не удалось. Правда, он чуть расслабился и громко зевнул.

– А знаешь, что твердит дядя Эннис? Если англичанин дал тебе слово, считай, что останешься в дураках.

– Я просто обязана познакомиться с твоим дядюшкой и просветить его относительно некоторых истин.

– Он и говорить с тобой не захочет, – фыркнул малыш, – уж я-то знаю! – И, немного помолчав, добавил: – Джиллиан, я спрятался было в конюшне, но туда вошел противный урод, вот я испугался и сбежал.

– Хочешь сказать, сам барон явился туда?

– Ужасное чудовище с рыжей бородой.

– Это он. Барон видел тебя?

– Не думаю. Я спрятался в зарослях, а он куда-то уехал вместе с двумя вооруженными людьми. Может, и насовсем.

– О, вот уж это нет, – твердо заявила девушка, не желая давать мальчику напрасных надежд. – Он обязательно примчится – если не завтра, то послезавтра.

С уморительно нахмуренными бровями мальчик казался куда старше своих лет, и это опечалило Джиллиан. Дети должны носиться по лугам и полям, смеясь, озорничая, а это дитя оторвали от дома, чтобы использовать как пешку в жестоких играх барона Элфорда. Жизнь этого ни в чем не повинного ребенка превратилась в настоящий кошмар.

– Ты все еще боишься, Джиллиан?

– Нет.

– А я вот никогда не трушу, – похвастался парнишка.

– Неужели?

– Почти никогда, – поспешно поправился он.

– Сколько тебе лет?

– Почти семь.

– Почти?

– Да. Скоро будет.

– Ты очень храбрый мальчик.

– Знаю, – деловито подтвердил он. – Но как случилось, что эти люди украли меня прямо с праздника? Я в первый раз туда приехал – и так веселился! Наверное, все потому, что мы с приятелем решили подшутить над нашими семьями.

– Нет, – вздохнула она, – дело не в этом.

– Значит… значит, я сделал что-то плохое?

– О нет, что ты! Ты ни в чем не виноват. Просто попал между молотом и наковальней, вот и все. Барону что-то нужно от меня, и ты каким-то образом имеешь к этому отношение. Правда, он еще не открыл, в чем дело.

– Ничего, скоро все кончится! Барон отправится в ад, потому что мой папа пошлет его туда! Я скучаю по маме и папе, – дрогнувшим голосом признался он.

– Еще бы! Должно быть, они с ума сходят, разыскивая тебя.

– Вовсе нет, потому что, знаешь, они ведь верят, что я мертв.

– Не дай Бог! С чего ты взял?

– Барон говорил своим дружкам.

– В таком случае ты проведал о его намерениях? – резко спросила она.

– Может, и так, – протянул мальчик. – Те, что схватили меня, все обставили так, будто я ударился головой о камни, упал в воду и утонул. Так он сказал. Клянусь, моя мама глаз не осушает.

– Ах, бедняжка…

– Она тоскует по мне день и ночь.

– Конечно. Но подумай, как счастлива она будет, когда ты вернешься домой. А теперь скажи, что ты еще слышал? – допытывалась девушка, пытаясь говорить как можно небрежнее, чтобы не расстраивать мальчика.

– Да все, что они там болтали, и знаешь почему? Я и их одурачил. Барон понятия не имел, что я все понимаю, потому что я притворился немым и не говорил ни слова, даже по-гэльски.

– Это очень умно с твоей стороны, – похвалила Джиллиан, и малыш тут же гордо задрал нос и расплылся в улыбке.

– Поведай мне все до последнего слова и смотри не пропусти ни единой мелочи.

– Когда-то, давным-давно, барон потерял шкатулку и теперь, похоже, узнал, где она. Кто-то ему донес.

– Кто? Барон назвал его имя?

– Нет, но тот человек умирал. У шкатулки какое-то смешное название, но я позабыл какое.

Джиллиан от неожиданности задохнулась. Желудок словно скрутило тугим комом. Теперь она поняла, отчего Элфорду взбрело в голову вновь затащить ее в Даненшир, и это ужасное озарение поразило ее как громом.

– Арианна, – прошептала она. – Он называл ее шкатулкой Арианны, верно?

– Да! – возбужденно воскликнул ребенок. – Откуда… Ты вспомнила?!

Джиллиан не ответила. Голову раздирали бесчисленные вопросы. О Господи, неужели Элфорд нашел Кристен?

– Как ты выучила гэльский?

– Что? – вскинулась она, не сразу уловив смысл вопроса.

– Откуда ты знаешь гэльский? Что молчишь? Разозлилась, потому что спросил? – разволновался мальчик.

– Нет, разумеется, нет, – заверила она. – Просто моя сестра Кристен живет на Шотландском нагорье, и…

– А где именно на Шотландском нагорье? – перебил ребенок.

– Точно не уверена…

– Но…

– Говорю же, не уверена. Когда узнаю в точности, обязательно поеду туда и хочу говорить с ней по-гэльски.

– Но как получилось, что она живет в Шотландии, а ты нет?

– Потому что меня взяли в плен, – уныло пробормотала Джиллиан. – Давно, когда я была совсем маленькой, барон и его солдаты захватили Даненшир. Отец пытался спасти меня и сестру, но в хаосе битвы нас с Кристен разлучили.

– И твоя сестра потерялась?

– Вовсе нет. Ее увезли на север, в Шотландскую низменность, к одному из людей, оставшихся верным моему отцу. Наш дядя Морган из кожи вон лез, чтобы узнать, где она, но оказалось, что Кристен исчезла в горах. Надеюсь, что в один прекрасный день я ее найду.

– Тебе плохо без нее?

– Очень. Мы так долго не виделись, что вряд ли узнаем друг друга. Дядя Морган считает, что семья, принявшая Кристен, должно быть, сменила ей имя, чтобы уберечь от опасности.

– Ей тоже барон угрожал? – оживился мальчик.

– Да, к несчастью. Все же Кристен обязательно вспомнит свою младшую сестричку.

– А если нет?

– Быть не может! – упрямо возразила Джиллиан.

Прошло несколько долгих минут благословенной тишины, прежде чем мальчик снова принялся за свое.

– А знаешь что? – в сотый раз повторил он.

– Ну что, надоеда?

– Я запросто могу болтать на твоем языке, потому что мама меня научила, хотя папа ругал ее за это и говорил со мной только по-гэльски. Даже не помню, откуда я его запомнил. Сам собой в голову влез, должно быть.

– Ты просто молодец и сообразительный малый.

– Так и мама сказала. Гэльский язык ужасно трудный, потому что многие кланы по-своему произносят слова, и их трудно понять, и к тому же много времени уходит на то, чтобы вызубрить всякие новые выражения. Дяде Бродику приходится говорить со мной на наречии моего клана, иначе я никак не соображаю, о чем он толкует. Но даже если ты и понимаешь их язык, это все равно не важно, потому что с тобой никто и слова не проронит, пока дядя не разрешит.

– Но почему?

– Да ведь ты англичанка, – пояснил ребенок, раздраженный ее непонятливостью. – Ой! Уже темнеет! Ты и темноты боишься?

– Нет, успокойся.

Он страстно желал, чтобы девушка обняла его и привлекла к себе, но все намеки до нее не доходили. И наконец мальчик, доведенный до отчаяния, взял ее руку и положил себе на плечо.

– Ты пахнешь совсем как моя мама.

– Как именно?

– Хорошо, – прерывающимся шепотом признался мальчик, очевидно, измученный тоской по дому. – Может, барон и не найдет нас…

– Либо он, либо его воины обязательно увидят веревку, обмотанную вокруг валуна, – мягко напомнила Джиллиан.

– Не хочу назад! – охнул мальчик и разразился слезами. Джиллиан наклонилась над ним, пригладила непокорные локоны и поцеловала в лоб.

– Тише, дорогой, обещаю, все будет хорошо. Я обязательно найду способ тебя выручить.

– Но ты всего лишь женщина! – зарыдал малыш.

Господи, как отвлечь его и вселить в сердце ребенка надежду? Его рыдания были для нее настоящей пыткой, и она, окончательно потеряв голову, выпалила:

– Ты знаешь, что такое покровитель?

– Все равно что защитник, – всхлипнул ребенок, вытирая кулачками слезы. – Сначала у меня был один защитник, а потом дали другого. В нашем клане каждый малыш получает защитника с самого рождения. Тот должен присматривать за мальчиком или девочкой, чтобы с ними не случилось ничего дурного. Раньше моим опекуном был Энгус, но потом он умер.

– Мне очень жаль, – покачала головой девушка. – Уверена, что Энгус был настоящим защитником.

Силы Джиллиан были на исходе, а пустая болтовня утомляла ее еще больше. Рука горела и пульсировала, словно охваченная огнем. Но она преисполнилась решимости занимать ребенка беседой, пока тот не задремлет.

– Позже мне назначили нового защитника, – продолжал он. – Папа долго-предолго над этим раздумывал, потому что желал выбрать мне самого лучшего, такого же сильного и неукротимого, как у Грэма.

– Грэм? Кто это?

– Мой брат, – отмахнулся мальчик.

– И кого же в конце концов выбрал твой отец?

– Своего друга, – сообщил парнишка. – Он могучий воин, знатный лэрд и знаешь что?

– Что? – улыбнулась девушка.

– Еще он ужасно грозный. И это самое главное. Поэтому папа считает, что лучшего опекуна не найти.

– Только оттого, что он грозный?

– И еще сильный, – добавил мальчик. – Может расщепить дерево одним взглядом. И потом он бывает жесток, только когда требуется. Так дядя Эннис твердит.

– Кстати, твой защитник – не тот ли самый знаменитый Эннис?

– Ну уж нет, – покачал он головой. – Дядя Эннис не годится. Он слишком добрый.

– Но разве это не прекрасно?! Самые лучшие покровители всегда выходят из добрых людей, – возразила Джиллиан, но мальчик смерил ее снисходительным взглядом, словно услышал невероятную глупость.

– Нет, к врагам нужно быть беспощадным. Поэтому папа и попросил об услуге дядю Бродика. Он и есть мой новый опекун, и никогда никто не назвал его милым и добрым. Знаешь что?

Этот неизменный вопрос уже доводил ее до умопомрачения.

– Ну что тебе?

– Бродик, наверное, изрыгает пламя, как дракон, потому что уговаривал папу не брать меня на праздник, но мама, как всегда, добилась своего и папа сдался.

– А твой дядя Бродик тоже приехал?

– Нет, он никогда не бывает на праздниках, потому что там слишком много англичан. Бьюсь об заклад, он уверен, что я не погиб. Он новый лэрд над всеми Бьюкененами, и каждому ясно, что упрямее Бьюкененов никого на свете нет. Теперь, когда он стал моим защитником, я зову его дядей. Может, он явится сюда и найдет меня, прежде чем приедет папа.

– Наверное, – утешила его девушка. – Почему бы тебе не положить голову мне на колени? Закрой глаза и отдохни немного.

– Ты не уйдешь, пока я сплю?

– Куда, солнышко?

Мальчик улыбнулся, поняв всю беспочвенность своих волнений.

– Мне будет плохо без тебя. Я сам слышал, как барон хвастался дружкам, что ты собираешься отправиться за сестрой. Он лопнет от злости, когда узнает, что ты понятия не имеешь, где она.

– Почему ты не сказал этого раньше?

– Забыл.

– А что еще он болтал, этот мерзавец? – допрашивала Джиллиан.

– Вроде того, что король тоже ищет шкатулку, но барон хвастался, что доберется до нее первым. Больше ничего не помню, – проныл парнишка. – Хочу, чтобы пришел папа и спас меня…

– Пожалуйста, не плачь, – заклинала девушка, прижимая его к себе. – Мальчик, у которого целых три защитника, должен смеяться!

– Но у меня всего один!

– Нет, три! Отец, Бродик и я. Я стану твоей покровительницей. И буду оберегать, пока ты благополучно не окажешься дома.

– Но дамы не могут быть защитницами.

– Конечно, могут!

Парнишка долго раздумывал над такой возможностью, прежде чем кивнуть:

– Так и быть. Но тогда ты должна мне дать кое-что.

– Я?!

– Ну да, – подтвердил он. – Защитник всегда дает мальчику или девочке, за которым ему поручено приглядывать, что-то ценное.

– И твой дядя Бродик тоже?

– Конечно! Он передал для меня с папой свой лучший кинжал. На рукояти его герб! Папа велел сделать для него кожаные ножны и позволил взять с собой на праздник. Теперь он пропал.

– Что случилось? – расстроилась девушка.

– Один из воинов барона отобрал его у меня и бросил на сундук в большом зале.

– Попробуем стащить его оттуда, – решила Джиллиан.

– А ты? Что дашь мне ты? – не отставал он.

Джиллиан подняла руку.

– Видишь это кольцо? Оно мне дороже всего на свете.

В тусклом сумеречном свете разглядеть что-либо было почти невозможно, и поэтому ребенок поднес ее пальцы к самым глазам.

– Красивое, – одобрил он.

– Принадлежало моей бабушке. Дядя Морган подарил мне его на последний день рождения. Я продену сквозь него ленту и повешу тебе на шею. Носи под туникой, чтобы барон не заметил.

– Ты насовсем его отдала? – обрадовался сорванец.

– О нет, – покачала она головой. – После того как я сдержу обещание и благополучно верну тебя домой, отдашь мне кольцо.

– Мама обязательно расплачется от счастья, а папа – нет, хоть и обрадуется, потому что воины никогда не плачут. Однако, боюсь, плохо мне придется, потому что рано или поздно, а нужно честно признаться, что я его ослушался.

– Ослушался? Каким же образом?

– Он запретил мне и близко подходить к водопаду. Сказал, что мальчикам опасно играть в таком месте, потому что камни скользкие. Но я все равно отправился туда со своим другом, и когда обо всем поведаю папе, он здорово на меня обозлится.

– А ты его боишься?

– Ну да! Вот еще! – ухмыльнулся парнишка. – Чтобы я боялся отца?!

– В таком случае почему ты так волнуешься?

– Потому что он обязательно заставит меня пройтись с ним и попросит хорошенько подумать о том, что я наделал, и объяснить, в чем не прав… ну и накажет…

– Побьет?

– Нет… запретит кататься верхом вместе с ним, и хуже ничего быть не может, потому что я ужасно люблю, когда он сажает меня перед собой в седло. И даже разрешает держать поводья.

Джиллиан потерла ему спину и посоветовала пока не волноваться зря. Но мальчик еще не кончил исповедоваться в грехах.

– Это еще не все. Придется сказать, что натворили мы с Майклом.

– Твоего друга тоже зовут Майклом?

– Он и есть Майкл. Я же говорил, мы сыграли шутку, – напомнил он.

– Ну и ни к чему сейчас мучиться. Твоему отцу нет никакого дела до ваших игр.

– Да, только…

– Спи, – приказала Джиллиан.

Ребенок успокоился и на время умолк. Девушка уже обрадовалась было, что он спит, и принялась обдумывать свое невеселое положение.

– А знаешь что?

– Что? – покорно спросила она.

– Ты вроде ничего, хорошая, но остальных англичан я терпеть не могу, а дядя Эннис – тот их просто ненавидит. Твердит, что если пожмешь англичанину руку, то без пальцев останешься. Но ведь это неправда, Джиллиан?

– Неправда.

– А ты не жалеешь, что родилась англичанкой?

– Нет, но обидно, что Элфорд – мой земляк.

– Он настоящий болван. Знаешь почему?

У Джиллиан было такое чувство, что он не отстанет от нее, пока не выскажется.

– Почему? – покорно повторила она.

– Потому что считает меня Майклом.

Девушка перестала растирать ему спину и замерла.

– Так ты в самом деле не Майкл?

– Я же говорил, это мой друг! Этот олух барон вообразил, что я брат Рамзи! Мы поменялись пледами. Хотели посмотреть, сколько пройдет времени, прежде чем кто-то заметит. Когда стемнеет, я собирался отправиться в шатер Майкла, а он – в мой.

– О Господи, – ошарашенно прошептала она. Просто дух захватывает от ужаса! Невинный малыш понятия не имел, как важно то, что он только сейчас ей сообщил. Беднягу волновало лишь то, что сделает и скажет отец, когда узнает, что за трюк выкинули сорванцы. Недолог час, когда Элфорд обнаружит правду, и тогда мальчик обречен!

Джиллиан схватила его за плечи и притянула к себе.

– Послушай, – потребовала она, – поклянись ни одной живой душе не открывать того, что сказал мне сейчас.

Слабый отблеск последних лучей падал на серые камни обрыва, и Джиллиан пристально вгляделась в лицо мальчика.

– Кто ты? – прошептала она наконец.

– Алек.

Джиллиан отдернула руку, словно обжегшись, и прислонилась к скале.

– Ты Алек?! – охнула она, не в силах опомниться. Но ребенок, словно не замечая ее изумления, ехидно ухмыльнулся:

– Вот видишь? Барон – настоящий осел, потому что схватил вовсе не того парня.

– Понятно. Алек, а твой друг видел, как люди Элфорда утащили тебя?

Алек сосредоточенно прикусил губу, обдумывая ответ.

– Нет, – пробормотал он. – Майкл побежал в шатер взять лук и стрелы, потому что мы хотели посмотреть, сумеем ли попасть в дерево на том берегу, когда на меня набросили мешок. Но знаешь что? По-моему, те люди не были воинами барона! Они носили пледы.

– Сколько их было?

– Не знаю… может, трое.

– Если это горцы, значит, они гнусные предатели, сообщники барона, – пробормотала девушка, взволнованно проводя рукой по волосам. – Что за кошмар!

– А если барон узнает, что я не Майкл? Осатанеет! И даже заставит предателей вернуться и схватить моего друга. Надеюсь, его они в мешок не посадят. Уж очень там жутко!

– Нужно любым способом предупредить семью Майкла об опасности.

Что же делать? Как проникнуть в подлые замыслы Элфорда?

– Алек, но если вы поменялись одеждой, неужели никто из его клана не заметил? Он наверняка признался во всем брату.

– А вдруг слишком трусит, чтобы сказать все начистоту?

– Сколько Майклу лет?

– Не знаю. Может, столько, сколько мне. Знаешь что? Я бы на его месте просто скинул плед. Именно так я и поступаю, когда сильно пугаюсь, а он ужасно боится рассердить брата, особенно потому, что почти не знает его. Тот совсем недавно стал лэрдом. Майкл вроде как опасался сыграть эту шутку, не хотел попасть в беду. Это я во всем виноват, – неожиданно выкрикнул мальчик, – заставил его согласиться!

– Никто ни в чем не виноват. Нечего зря страдать. Ну, играли вы в совершенно обычные игры, вот и все. А теперь прислонись ко мне и помолчи немного, дай подумать хорошенько.

Но не тут-то было. Нечего и пытаться унять этого непоседу. Помолчав ровно две секунды, он снова оживился.

– Знаешь что?

И когда Джиллиан не ответила, принялся дергать ее за рукав.

– Знаешь что?

– Ну? – сдалась она.

– У меня зуб шатается.

В подтверждение своей правоты Алек заставил ее пощупать свой передний зуб.

– Видишь, как вихляется? Может, к завтрему и выпадет, – с энтузиазмом объявил он, и у Джиллиан сжалось сердце. Как же он все-таки еще юн, если перспектива потери зуба приводит его в такой восторг!

– Папа собирался его выдернуть, только ждал, пока он окончательно ослабнет, – заключил мальчик и с громким зевком уткнулся головой в колени Джиллиан, терпеливо выжидая, пока она снова потрет ему спинку. – Я хотел попросить папу вытащить его на празднике, потому что Майкл собирался посмотреть, как это делается. Майкл принадлежит Рамзи, – напомнил он, на тот случай, если Джиллиан забыла.

– А ты? Кому принадлежишь ты, Алек?

Малыш буквально раздулся от самодовольства.

– Я сын Йена Мейтленда! – провозгласил он.