Роковой секрет

Глава 5

РОКСОЛАНА

Разбудившие меня солнечные лучи ласкают кожу, и я потягиваюсь как довольная кошка, наслаждаясь их теплом. Лениво поворачиваюсь на бок и закидываю ногу на Матвея.

– Доброе утро, лисичка, – хрипит он сонным голосом и притягивает меня еще ближе. – М-м-м, – его мягкий стон отдается легкой вибрацией внутри, – кто-то хочет пошалить?

Жених требовательно скользит ладонью по моей талии, проводит по ребрам и сминает обнаженную грудь. А потом тянет пирсинг в соске, и я всхлипываю, утыкаясь ему в шею.

– Хочу проваляться с тобой весь день. – Скольжу языком по его крепкой шее и прикусываю ключицу, отчего из груди Матвея вырывается низкий рык, и он грубо сжимает мою попку.

– А я хочу, чтобы ты приготовила завтрак для моего отца.

– Нееет, – прячусь под одеяло, – Матвей, прошу, не издевайся надо мной!

– Малышка, я один не справлюсь. Ты тоже должна постараться, чтобы разбить лед в ваших отношениях.

Ага, какой там лед! Вчера никаким льдом даже и не пахло. Наоборот, все просто пылало, причем у меня между ног.

– Может, как-нибудь постепенно? – Тихонечко выглядываю из-под одеяла и вижу лукавую улыбку жениха. – Нууу, пожалуйста, – тяну, впиваясь в него умоляющим взглядом.

– Нет. Сегодня вечером мы едем к моему кузену. И я не могу допустить там кровопролития.

Он молниеносно забирается под одеяло и начинает меня щекотать.

– Матвей! Нет! Не смей! – взвизгиваю и заливисто смеюсь, пока он не прижимает всей тяжестью тела, располагаясь у меня между ног.

– Что? – Проводит подушечкой пальца по моей нижней губе, а выражение лица у него при этом зверски голодное.

– Ты же знаешь, я боюсь щекотки, – произношу с придыханием и облизываю губы, которые тут же вспыхивают от его прикосновения.

– Тут тоже щекотно? – Он вжимается в меня эрегированным членом, отчего я выгибаюсь дугой.

– Нет, жарко. Тут настоящий пожар, – шепчу ему в губы, и наши языки сплетаются в откровенном поцелуе.

Обхватив талию жениха ногами, нетерпеливо трусь о рвущийся из трусов стояк.

– Сначала завтрак, – заявляет Мот между прерывистыми вздохами и снова тянет меня за пирсинг, проглатывая мой глубокий стон. – Надо и второй проколоть, мне мало.

Он опускается влажными губами к подбородку и прикусывает его, рассыпая по телу колючие искры возбуждения.

Однако резкий стук в дверь разрушает наше блаженное состояние, и парень отрывает от меня жаждущий рот.

– Войдите, – разрешает Матвей, нехотя перекатываясь на бок.

– Доброе утро, синьор Росси, – дворецкий кланяется с извиняющимся видом, – вас вызывает отец.

– Альберто, Матвей. Просто Матвей.

– Как скажете, синьор Росси, – сдержанно отвечает мужчина, игнорируя просьбу. А затем и удаляется, тихо прикрыв дверь.

– Видишь, мармеладка, придется оставить тебя на утренний десерт. – Легонько щелкает меня пальцем по носу.

– Может, сразу с него начнешь? – недовольно хныкаю, зарываясь лицом ему в грудь в надежде, что жених останется со мной.

– Давай не будем с утра пораньше портить настроение моему папочке. – Он чмокает меня в губы и встает с кровати. – Малышка, с тебя панкейки. Хочу посмотреть на лицо отца, когда он попробует твой шедевр.

– Хорошо, – раздраженно выдыхаю, – я сделаю, но если ему не понравится…

– Понравится, – мягко прерывает меня Матвей. – Мой отец любит вкусно поесть. Знаешь его слабость? – задорно интересуется он, поднимаясь с кровати.

– Даже представить себе не могу. – Опираюсь на локоть и закатываю глаза.

– Он любит макать пончики в бурбон. Я до сих пор удивлен, как с такой вредной привычкой ему удается сохранять отличную форму.

Жених подмигивает мне и направляется в ванную.

– Да уж, действительно, и как это ему все удается…

Падаю на спину и утыкаюсь взглядом в потолок. Раздражение вскипает с новой силой. Двойной облом. Мало того, что Рафаэль Росси испортил мне утро, лишив секса, так теперь еще и завтрак ему готовить. Блеск! После вчерашнего столкновения на кухне у меня вообще нет желания выходить из комнаты, а уж видеть недовольное лицо будущего свекра – тем более.

РАФАЭЛЬ

– Синьор Росси, Маттео пришел.

– Спасибо, Балдо, пусть войдет.

Складываю локти на стол и соединяю кончики пальцев.

– Гутен морген, фазер, – ехидно произносит засранец, вальяжно разваливаясь напротив меня.

– Buon giorno15, – спокойно отвечаю я. – Как спалось?

– Прекрасно.

– Прекрасно, – вкрадчиво повторяю, не сводя пристального взгляда с сына, – это хорошо. – Прижимаю пальцы сильнее друг к другу. – Как дела с бизнесом?

– Эм-м, все нормально.

Его приподнятое настроение немного омрачается.

– Нормально, значит? – Поджимаю губы и опускаю ладони на стол. – Маттео, с каких пор мой ресторан стал местом для общака? – Медленно постукиваю пальцами по деревянной столешнице. Выражение лица моего отпрыска кардинально меняется, моментально улетучивается напускное веселье, поза становится напряженной. – Ты в курсе, что я делаю с людьми, которые пытаются вести со мной двойную игру?

– В курсе, – сухо подтверждает Маттео, а на его скулах начинают играть желваки.

– Я мало тебе даю?

– Отец… – Осекаю его резким жестом и откидываюсь в кресле, потирая пальцем бровь.

– Я пошел на уступки твоей матери и разрешил тебе остаться в России. – Складываю руки в замок и смотрю прямо в наглые глаза сына, ясно видя там ложь. – Я много лет прикрывал твою задницу и исправлял твои косяки. Создал тебе все условия для хорошей жизни: купил квартиру, машину, открыл ресторан, чтобы ты занялся делом, черт возьми, а не бухал и наркоманил по клубам! И в благодарность мой сын связывается с криминалом?!

– Отец, это было всего один раз… – Маттео замолкает, заметив вспыхнувшую в моих глазах ярость. Он знает, что я терпеть не могу лживые оправдания. – Я обещаю тебе: такого больше не повторится!

– Ты разочаровал меня, Маттео. – Сжимаю челюсть в попытке не дать воли нарастающему в душе гневу. – Мои люди уже вылетели в Москву. Они наведут порядок на моей территории. А если еще хоть раз ты решишься на подобный поступок, придется напомнить тебе, кто я такой. Не забывайся, сынок. Ты прекрасно знаешь, как устроен наш мир, и что бывает с людьми, которые меня предают.

– Отец! Я бы никогда не предал тебя!

– Молчать! – рявкаю на него и вскакиваю на ноги. – Ты уже предал, провернув все это дерьмо за спиной собственного отца! – Прохожусь пятерней по волосам и выбираюсь из-за стола. – Наслаждайся отдыхом и подумай над своим поведением, – бросаю ему, прежде чем скрыться за дверью.

Я не спал всю ночь. Заведен до предела. Из головы не выходят эти чертовы зеленые глаза и пухлые губы, которые я до одури желаю. Вдобавок она собралась замуж за Маттео. За идиота, который не пользуется тем, что природа вложила ему в черепную коробку. Информация о сотрудничестве моего сына с криминальными авторитетами Москвы стала последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. Сопляк даже не представляет, куда и во что ввязывается. Я далеко не святой человек, но своего ребенка хотел держать от подобного дерьма как можно дальше. Наивно полагал, что вдали от меня он окажется в безопасности. Да и в России мне требовался свой человек, но я просчитался, доверив Маттео целый ресторанный бизнес.

Мои тягостные раздумья прерываются, когда нос улавливает доносящийся из кухни умопомрачительный аромат, и я следую за ним, предвкушая вкусную еду. Добравшись до места назначения, едва не давлюсь слюной: Роксолана в коротких шортах что-то готовит у плиты. Взгляд непроизвольно скользит по стройному телу, а от вида едва прикрытой аппетитной задницы стояк снова не заставляет себя ждать.

– Что ты здесь делаешь? – прочистив горло, грубо выпаливаю я.

Сола вздрагивает и, быстро обернувшись, испуганно распахивает свои изумрудные глазищи.

– Извините, – на щеках вспыхивает румянец, и девушка отворачивается, делая вид, что возвращается к готовке, – просто я хотела…

– Мне плевать, что ты хотела! В этом доме есть только один человек, который имеет право хозяйничать на моей кухне!

Солу явно раздражает мой тон, вижу это по резким движениям, по тому, как она что-то взбивает в миске, расплескивая белые капли по столешнице. Желая ощутить ее волнение, подхожу ближе и практически касаюсь девичьего затылка. Челюсть сводит от потребности сжать ее волосы в кулак и вдохнуть свежесть шелковых прядей, потянуть так сильно, чтобы сорвать с алых губ сочный стон и выпить его, сдавливая пленительное тело в объятиях.

– Вы думаете, я мечтаю стоять у плиты? – Она разворачивается, но уткнувшись мне в грудь, запинается и, сделав шаг назад, более спокойно добавляет: – Я делаю это ради Матвея! Так что будьте любезны, сядьте за стол и попробуйте стряпню своей никчемной невестки! И на вашем месте…

Хватаю мерзавку за предплечье и рывком притягиваю к себе.

– На моем месте за твою дерзость надо было выпороть тебя еще вчера! Так что будь так любезна, прикрой рот, пока никчемный свекор не заткнул его тебе сам!

Ошеломленный взгляд девчонки судорожно мечется между моими губами и глазами. В ее расширенных от испуга зрачках разгорается искрящаяся паутина вожделения. Взглядом обвожу приоткрытые губы и ощущаю на себе ее тяжелое дыхание. Напряженно скольжу языком по зубам и замечаю, насколько внимательно Сола следит за этим движением. И без того пылающие изумруды вспыхивают диким огнем. Я готов задохнуться в дурманящем плену этих колдовских глаз. И пусть я ослабляю хватку, но внутри все по-прежнему горит от наглости этой бестии. Люди боятся смотреть на меня, а эта горящим взором словно выжигает на мне клеймо, убивая к чертям всю мою сдержанность.

– Синьор Росси, – прерывает нашу молчаливую перепалку мелодичный голос Женевры, – доброе утро. Не думала, что вы так рано встанете.

Держа в руках пакеты с зеленью и багетами и несмотря на довольно пышные формы, она ловко маневрирует мимо столовой мебели, а потом звучно ставит покупки на мраморную столешницу.

– И поэтому пустила на свою кухню самозванку?

– Не сердитесь, синьор. Зато я сбегала в магазин, а эта замечательная девушка просто хотела приготовить завтрак для своего жениха.

Женевра подходит к девчонке и приобнимает, будто знает ее полжизни. Доброта этой женщины не знает границ. А Сола вздергивает подбородок, демонстрируя мне торжествующую улыбку. Ну что ж, покажем этой самодовольной мордашке, кто тут главный.

– Женевра, сделай мне нормальный завтрак, – одаряю малышку пренебрежительным взглядом, – а не эту безвкусную стряпню!

Разворачиваюсь, чтобы уйти, но тут же замираю, услышав звучный голос Солы:

– Боитесь, что вам понравится моя безвкусная стряпня?

Боюсь, что скоро выпорю твою задницу до всех оттенков красного, мелкая дрянь.

– Женевра, у тебя сегодня выходной! – слегка поведя плечами, спокойно принимаю вызов. – Пусть недосноха меня удивит, – добавляю, поправляя пиджак, и вальяжно устраиваюсь за столом в обеденной зоне. – Ну, корми, удивляй своими кулинарными способностями. – Раскидываю руки в стороны.

– Придется подождать! – едва не рычит зеленоглазая сучка.

Пальцем раздраженно оттягиваю ворот рубашки, но желание проглотить эту наглую девчонку останавливает мягкий шепот Женевры:

– Синьор Росси, не будьте так строги к девочке. – Она ставит передо мной чашку американо с насыщенным ароматом карамели и черной патоки. Эта женщина знает, как меня усмирить.

– Женевра, скажи мне, я идиот? – Делаю глоток и наслаждаюсь терпкой горечью, которая растекается обжигающим теплом по пищеводу.

– Синьор! Что вы такое говорите?

– В последнее время меня не покидает это гнусное чувство.

Протяжный вздох заполняет образовавшуюся тишину.

– Это все нервы, ваш мальчик вырос и делает большой шаг во взрослую жизнь.

Ласково похлопав меня по плечу, Женевра покидает кухню.

Мой сын совершает самую большую ошибку в своей жизни.

Не упуская ни единого движения, сосредоточенно наблюдаю, как Сола увлечена готовкой. Непокорная прядь зеленоглазки выбивается из хвоста, подчеркивая характерную ей дикость. Неосознанно облизываю губы и сжимаю пальцы в кулак, чтобы заглушить необузданное желание заправить непослушный локон ей за ухо.

В дверях кухни появляется Маттео, отвлекая меня.

– Отец… – виновато начинает он, но не садится, будто ожидая моего разрешения.

– Садись завтракать, Маттео, и никаких разговоров за столом.

Сын безропотно опускается на стул и тихо выдыхает, нервно теребя пальцы на руках.

Тишину нарушает громко опустившееся блюдо, наполненное ароматными, румяными панкейками, следом появляются две плошки: одна с ягодами, а вторая со злаками и медом.

– Какую начинку предпочитаете, синьор Росси? – елейно протягивает девица, пока накладывает порцию с ягодами и передает ее Маттео.

– Спасибо, малышка, – натянуто произносит сын, и от внимания Роксоланы не укрывается его состояние.

– С тобой все в порядке? – настороженно спрашивает она, пристально всматриваясь в лицо моего сына.

– Сироп, – бесцеремонно встреваю, неотрывно следя за ее реакцией. Сола переводит на меня недоумевающий взгляд, видимо, не сразу осознавая, что я имел в виду. – Я буду с кленовым сиропом. Найдешь его на кухне в том же отделе, где и мед.

Девушка натягивает вынужденную улыбку.

– Минутку, – выдавливает она, стараясь выглядеть предельно вежливой.

Стерва. Провожаю голодным взглядом ее неприлично оголенную задницу и сглатываю слюну, которая вязкой смолой заполняет мой рот.

– Рокси, что с ногой?

Та замирает и слегка оборачивается, нервно заправляя локон за уши.

– Ночью неудачно попила молока. Бутылка разбилась, и осколок впился в кожу. Женевра помогла мне обработать ранку, ничего серьезного, не волнуйся. – Она посылает Маттео милейшую улыбку и открывает шкаф.

Хотелось бы мне сейчас видеть лицо этой лгуньи.

– Рад, что вы подружились, – чересчур оживленно произносит сын и берет в руки приборы.

– Я тоже, – еле слышно соглашается Сола.

– М-м-м, – блаженно мычит Маттео, с энтузиазмом уплетая пышные оладьи, – моя девочка, ты волшебница.

– Не преувеличивай, Матвей. С кленовым сиропом, как вы и просили синьор Росси. – Сола ставит передо мной блюдо, но мои глаза невольно исследуют ее упругие груди, пока девушка не отходит в сторону. – Что-нибудь еще?

Ухмыляюсь и беру приборы, ловко разрезая угощение. Отправляю щедрый кусок в рот, и тут ощущаю неприятный хруст. Кажется, он отдается в самый мозг, и я непроизвольно кривлюсь.

– Что-то не так? – с фальшивым удивлением осведомляется сучка.

– Нет. Все в порядке. – Проглатываю кусок панкейка, полный яичной скорлупы. – Вкусно. – Кладу приборы и делаю глоток кофе. – К вечеру будьте готовы. – Поднимаюсь из-за стола. – А вам, Роксолана, следует одеться приличнее, наши родственники весьма консервативны.