Роман по-испански

Глава 2 История болезни

Контрольная по физике прошла как обычно. Хулиганьё кидалось бумажками, первые ряды возбуждённо перешёптывались, обитатели «камчатки» беззастенчиво вертели головами. Заева, ничего не усвоившая из Наташиного объяснения, играла с учительницей в игру «Найди мою шпаргалку». Что же касается Коробковой, то она решила все задачи за тридцать минут и те десять, что остались до конца урока, стойко выносила нытьё своего соседа, требовавшего решить теперь и его вариант. Когда все аргументы («Ну что тебе, жалко, что ли?»; «Что ты, блин, такая вредная?!»; «Ну хочешь, я тебе денег дам?» и т.д.) были использованы, сосед пообещал жестоко отомстить и больно ударил Наташу локтём. К счастью, сразу после этого прозвенел звонок, и Коробкова вылезла из-за парты практически невредимая.

Два последних субботних урока, четвёртый и пятый, отводились физкультуре. Школьный спортзал был на ремонте, и для занятий арендовалось помещение во Дворце спорта, находящемся на расстоянии трёх трамвайных остановок. Едва заканчивалась физика, парни сломя голову бежали на трамвай. Девочки тоже торопились, но не могли прийти раньше ребят. Позже всех во Дворце спорта появлялась Коробкова. И вот почему.

Школа нанимала у Дворца один зал. Зал и только. Ни о чём другом речи не шло. В том числе и о раздевалке.

Для переодевания приспособили две ниши в спортзале: поближе ко входу – для парней, подальше – для девчонок. По сути, это были просто два угла одной комнаты. Ни о каких шторках, ширмочках или загородках школьное руководство, разумеется, не позаботилось. Тайна девичьих прелестей могла гарантироваться лишь благородством и скромностью мальчишек. Но те и не думали их проявлять! Прибежав на физкультуру, как обычно, первыми, они за пять минут меняли школьный костюм на спортивный и начинали неистово носиться по всему залу: формально это была игра в футбол или баскетбол, на самом же деле – откровенный способ подглядывать за девчонками, которые к этому времени только-только начинали подтягиваться. Нетрудно догадаться, что для многих физкультура была центральным событием недели: ей всегда предшествовали визги, раскрасневшиеся щёки и счастливые шепотки о случайно увиденном бюстгальтере.

Между тем отдельная женская раздевалка имелась в самой школе. Зимой там надевали и снимали тёплые штаны, меняли шерстяные кофты на кокетливые блузки. Весной и осенью – тусовались и «украшали» стены злободневными надписями. Никто, разумеется, не мешал переодеться здесь, вдали от ненужных глаз, и отправиться во Дворец спорта уже в спортивной форме. Наташа додумалась до этого мгновенно и была страшно довольна свой практичностью и сообразительностью. Правда, сколько ни делилась она своей разумной идеей с другими девчонками, сколько ни убеждала их поступать так же, чтобы не мучиться из-за бесстыжих мальчишек – никто Коробкову не слушал. Девчонки снисходительно хвалили её за изобретательность, иронично кивали, предлагали продолжать в том же духе, а сами раз за разом шли переодеваться в спортзал.

Неудивительно, что на физкультуру Наташа ездила одна: никто не собирался дожидаться, пока она переоденется. Да и зачем? Чтобы в трамвае слушать разговоры об Очень Серьёзных Вещах? Ребятам было неинтересно с Коробковой, а ей с ними – неуютно. И, хоть родители и уверяли Наташу, что непонимание в классе – показатель её выдающегося интеллектуального развития, а «умному человеку никогда не бывает скучно», отличница нередко грустила во время этих еженедельных трамвайных поездок.

Но на этот раз всё было по-другому.

С самого утра Коробкова пребывала в каком-то странно приподнятом настроении. Окружающий мир казался ей неожиданно красивым, жизнь – удивительной и прекрасной. В голове без конца крутилась мелодия песни «Сапатосов». Накануне Наташа посмотрела их клип четыре раза подряд, а теперь, в трамвае, без конца улыбалась.

Если бы какой-нибудь случайный попутчик проследил за тем, что вызывает радость Коробковой, он остался бы немало удивлён, а может, даже и решил бы, что у девочки не всё в порядке с головой. Сначала она расплылась в улыбке, случайно увидев в вагоне рекламу мятных леденцов «Рондо». Потом радостно сверкнула глазами, когда какой-то малыш, увидев на руках у женщины грудного младенца, пискнул «Ляля!». А когда за окном проплыл ресторан «Христофор Колумб», словно опьянела от счастья.

Никому из окружающих было невдомёк, что имя первооткрывателя Америки напоминает Коробковой о Колумбии: вчера вечером она узнала из Интернета, что именно эта страна является родиной «Лос Сапатос». Вычитала Наташа и имя обаятельного солиста. Звали его Лало Редондо.

В спортзале, как всегда перед физкультурой, царил невообразимый шум. Мальчишки смеялась и били об пол волейбольным мячом, девчонки требовали оставить их в покое, физрук лениво покрикивал то на первых, то на вторых. Как только Наташа добралась до «девичьего угла» и опустила рюкзак, в «раздевалкозаменитель» влетел Димка Корженевский – самый высокий и отнюдь не самый застенчивый парень класса. Он шлёпнулся на лежащий на полу мат и нагло спросил:

– Ну что, девчонки, помочь кому-нибудь переодеться?

Девчонки что есть силы завизжали, хотя, в общем, все были в одежде: только Заева в последний момент подтянула недонадетые штаны.

– Пошёл отсюда!!! – заорали на Димона.

– Убирайся!!!

– Надоел!!!

– Дебил!!!

– Придурок!!!

– Как же ты всех нас бесишь!!!

«Неужели он действительно всех бесит?» – удивлённо подумала Наташа. Она отнюдь не первый раз наблюдала, как одноклассницы ругаются на Димона, обзывая его самыми обидными словами, какие только можно придумать. А ведь тот был очень даже симпатичным. Это его Коробкова имела в виду, когда вчера призналась Алёне, что кое-кто ей всё-таки нравился. Правда, было это давно, в седьмом классе. С тех пор Наташа много раз убеждалась, что красавец не видит её в упор, и усилием воли выкинула его из головы. Примерно тогда же она и пришла к выводу, что романтические вздохи и всякие поцелуйчики в школьном возрасте – глупость и неприличие.

– Эй, Корженевский, хочешь помочь мне развязать ботинки? – бросила она, чтобы не оставаться в стороне от событий.

Димка не прореагировал. Через несколько секунд физрук прогнал его с мата и велел девчонкам побыстрее заканчивать переодевание. Наташа сняла куртку, поменяла ботинки на кеды и была готова к уроку. Впрочем, скучать ей не пришлось: девчонки дали Коробковой чьё-то пальто и велели стоять, растянув его на вытянутых руках, пока каждая из них не переоденется в этом «укрытии».

– Что бы вы без меня делали! – сказала Наташа, подчёркивая важность своей роли.

– Да не говори! – бросила ей, не оборачиваясь, одна из одноклассниц.

Несколько девчонок захихикало.

Сколько ни убеждала Коробкова себя и окружающих в том, что она умная и ценная, всё равно иногда не могла избавиться от ощущения, что смотрят на неё как на пустое место...

После физкультуры Наташа, как правило, не задерживалась. Она вообще любила делать всё быстро и чётко, без лишней возни: надевала верхнюю одежду на спортивную форму и отчаливала, ни на кого не глядя, через две минуты после звонка. Однако сегодняшний день был не таким, как все остальные. Коробковой нужно было обязательно с кем-то поговорить. И не просто поговорить! Она чувствовала прямо-таки физическую потребность побеседовать о «Лос Сапатос». Единственным подходящим собеседником Наташа сочла Заеву – свидетельницу того, как зародилось её неожиданное увлечение.

Алёна провозилась со своими шмотками дольше всех: к сожалению для Наташи, потому что пришлось ждать её, и к счастью, потому что к тому времени, как Заева собралась, в спортзале никого уже не осталось и подслушать разговор было некому. Как только девчонки остались наедине, Наташа засыпала Алёну вопросами:

– Помнишь группу, на которую мы наткнулись вчера на музыкальном канале? Знаешь что-нибудь про неё? Давно они выступают? Где можно купить диск?

– Что?! Да откуда ж я знаю-то? – Заева была немало удивлена началом беседы.

Ещё сильнее она удивилась, когда поняла, что все эти вопросы Коробкова задала лишь для того, чтобы поделиться собственными открытиями.

– А я вот узнала, они из Колумбии! Это на северо-западе Южной Америки, между Перу и Венесуэлой! Представляешь, какая даль?! И они играют вместе уже семь лет, выпустили две пластинки! – радостно трещала Коробкова, выходя вместе с Алёной из спортзала. – А знаешь, какие у них имена? Панчо, Чучо, Начо и Лало...

– Ха-ха! Ничего себе клички!

– Ага! Лало – это солист. Ему тридцать три. Как ты думаешь, это не слишком много?

– Для чего? – Алёна усмехнулась.

– Ну... вообще...

– Нет, договаривай! Для чего? Для того, чтобы ты вышла за него замуж?! Ха-ха-ха, Наташка, ну ты даёшь! Ещё вчера говорила, что в артистов влюбляются только дуры, а сегодня сама подсела на эту группу!

Лицо Коробковой мгновенно сделалось непроницаемым.

– Не говори глупостей, Алёна! Если мне нравится музыка какой-то группы, это совершенно не значит, что я собираюсь замуж за её солиста! Я же не какая-то там идиотка! Не собираюсь фанатеть и пускать сопли по этому Лало! Я просто слушаю музыку и наслаждаюсь, как нормальные умные люди, что в этом такого криминального?!

– Да никто не говорит про криминал! Это ты сама себе придумала, будто увлекаться артистами – это что-то позорное. Прикольная группа, я тоже с удовольствием её слушаю... Наташка, а почему бы тебе не вступить в фан-клуб этих «Лос Сапатос»? Наверняка такой...

– Нет уж, спасибо!!! Я не собираюсь вступать ни в какие фан-клубы! Пусть всякие двоечницы пишут этому Лало слезливые письма и рвут милицейские оцепления на концертах!

Алёна пожала плечами:

– Как хочешь. Просто, если тебе нравится обсуждать этих ребят, ты могла бы найти подходящих собеседников, только и всего...

– Да в таких клубах одни сумасшедшие! Это же очевидно!

– Ладно, твоё дело. – Алёна решила сменить тему разговора. – Но какой номер сегодня Корженевский отмочил, это надо! Явился в нашу «раздевалку»!

Лицо Заевой приобрело романтическое выражение.

– Да ну его, этого Димку. Противный же он. Бесит всех, – ответила Коробкова не совсем искренне, зато в тон общественному мнению.

– Скажешь тоже! Он симпатичный! Многим нравится! – Заева удивилась.

– Его же все девчонки терпеть не могут! Как только ни обзывают! – недоумевала Наташа.

Алёна загадочно улыбнулась и промолчала.

«Детский сад!» – подумала Заева про Коробкову.

«Детский сад!» – подумала Коробкова про Заеву.

Вечером того же дня Наташа совершила потрясающий по своей неразумности поступок – досидела до двух часов ночи. С самого утра она жила ожиданием новой встречи с «Лос Сапатос» и, добравшись до Интернета, оторвалась на полную катушку. Нарыла кучу информации о группе, скачала оба альбома, отыскала видеоархив с несколькими клипами и множеством концертных записей. А потом смотрела, смотрела, смотрела их до умопомрачения...

Лало Редондо был самым красивым и артистичным из парней, которых Наташа когда-либо видела. Всё, что делал, он делал восхитительно: пел, танцевал, обнимал микрофонную стойку, бросал многозначительные взгляды на зрительниц, прыгал, как мячик, по сцене, кривлялся, кокетничал... Раньше Коробкова думала, что кокетство не идёт мужчинам, но этот певец мог позволить себе всё. Каждая его поза, каждый жест, каждый взгляд казались Коробковой произведением искусства. Редондо качался на сцене, строил рожи, прыгал на одной ножке, бессмысленно размахивал руками, в шутку толкал своих товарищей по группе... Будь это кто угодно другой, Наташа бы сказала, что он пьян или сумасшедший, и с отвращением отвернулась бы. Но трогательные круглые щёчки с лёгкой небритостью, пушистая, необычно светлая для латиноса чёлка и пронизывающий, грустный и немного безумный взгляд голубых глаз заставляли прощать артисту всё на свете. Даже то, что в жизни он, возможно, совсем не такой, и Наташа никогда его не увидит.

Особенно зацепила Коробкову одна игривая песенка, исполненная «Сапатосами» на концерте в каком-то клубе. Взгляд Редондо на этом видео был особенно чарующим, а мотив особенно завораживающим. Наташа, словно загипнотизированная, сидела перед компьютером, извиваясь в такт музыке и каждые две с половиной минуты нажимая на левую кнопку мыши, чтобы снова запустить видеоролик. «Сьемпре ке те прегунто... ке комо куандо и донде... ту сьемпре ме респондес... кисас кисас кисас! – самозабвенно подпевала Коробкова. – Эстас пердиендо эль тьемпо... пэнсандо пэнсандо... пор ло ке мас ту кьерас... аста куандо аста куандо». О чём поётся в песне, она, разумеется, понятия не имела.

Оторвавшись от экрана в третьем часу ночи, Наташа без сил упала на кровать и отключилась. До рассвета она ворочалась в полубреду, шепча время от времени «Лало... Лало...». Лишь к рассвету уснула нормально. Нормально – это если не считать того, что снились Коробковой «Лос Сапатос».

В понедельник она первый раз в жизни шла в школу, думая не о том, как бы повторить уроки или заслужить хорошую оценку, а о том, чтобы встретить Алёну и поговорить с ней о «Лос Сапатос». За выходной Коробкова выяснила кучу разных фактов о своей любимой группе. Их было так много, что казалось, Наташина голова просто треснет, если не выпустить их наружу, не поведать человечеству в лице Заевой – единственного его представителя, готового слушать коробковскую болтовню. Зачем Алёне знать дату и место рождения Лало, зачем ей выслушивать историю группы, зачем знакомиться с переводами песен, которых она даже не слушала – это всё было дело десятое. Наташа уже предвкушала, как поделится с заново обретённой подругой своими открытиями.

Увы, этого не случилось. Заева почему-то не пришла в школу. Коробковой было не привыкать проводить перемены, сидя за партой, но сегодня это показалось особенно унылым. Нет, она, конечно, вовсе не мечтала носиться в это время по коридорам, как некоторые! Да и всякие тусовки в туалетах с обсуждением там якобы «секретиков» считала глупостью несусветной. Что уж говорить о беготне на школьный двор: ведь там, считала Коробкова, собираются одни лишь конченые люди – те, кто курит. Нет-нет-нет. В правильности Наташиного поведения на переменах невозможно было сомневаться: все нормальные люди только так и должны вести себя между уроками! Но... как хотелось иногда влиться в компанию, почувствовать себя среди друзей, обсудить последние новости, увиденные фильмы и… творчество «Сапатосов»!

Наташа посмотрела по сторонам: в классе кипела жизнь. Возле нескольких парт кучковался народ, один из парней старательно выводил на доске бранное слово в адрес врага, два других тренировались в поднятии собственного стола, кто-то хвастался новым мобильником, кто-то торопливо переписывал домашку из тетради приятеля. Все чем-то заняты, и никому не было дела до Коробковой – равно как и до группы «Лос Сапатос».

Может, сегодня всё-таки удастся найти себе собеседника?

Она встала из-за парты, прогулялась по классу туда-сюда. Никто, разумеется, не обратил на неё внимания. Выходя в коридор, Коробкова услышала сзади: «Наташа!!!», вздрогнула, хотела обернуться, но не стала. Было ясно, что зовут кого-то из тёзок, учившихся в классе. Отличницу звать было некому и незачем, да и гоняли её, в случае чего, только по фамилии.

На подоконнике сидели две девчонки из Наташиного класса и что-то оживлённо обсуждали. В их беседе проскользнуло слово «химия». «Учёбу обсуждают! – подумала Коробкова. – Наконец-то за ум взялись. Подойду-ка я к ним, пообщаемся, может, по химии что посоветую...»

– Ты о чём? Что за «химия»?

– Ну, притяжение в смысле. Что, ты не слышала? Так говорят, когда люди друг другу сразу понравились – «химия между ними возникла».

– То есть Димка влюбился в Кристину? С чего ты взяла? И почему «сразу»? Они же знакомы давным-давно!

– Фу-ты ну-ты, не придирайся к словам! Если бы ты смотрела не только на торт, то заметила бы, как они смотрели друг на друга весь вечер! А потом ещё ходили целоваться в коридор!

– Ты говоришь про меня так, как будто я какая-то там обжора! Торт, фи! Ну естественно, я видела, как Димка и Кристина отходили! Но откуда ты знаешь, что они там целовались?

– А что им ещё было делать?! Крестиком вышивать? Я сегодня весь день за ними слежу, ребята явно стесняются того, что натворили, и боятся друг на друга смотреть!

– А вот Ксенофонтова, которая напилась как сапожник, похоже, ничего не стесняется! Погляди-ка, вон, ходит вся из себя!

– Это она Попкову отомстить мечтает. Он же Иришку тогда танцевать пригласил!

– Ну всего-то разок!

– Разок, а она уже ревнует.

– Интересно, после этого дня рождения у нас в классе появятся новые пары?

– Может, появятся, а может, и старые распадутся. Вообще, знаешь, удивляюсь Димкиным родителям! Разрешить ему пригласить весь класс, да ещё и уйти из дома на целый день – это надо большую смелость иметь, ха-ха-ха!

– Они просто нас плохо знают... А ты что здесь уши греешь?

На Коробкову обратили внимание только сейчас, минуты через три после того, как она подошла к одноклассницам. Стоящая возле восседающих на подоконнике девчонок и мечтающая, чтобы с ней пообщались, она походила на нищего попрошайку, оказавшегося в ресторане возле стола важных господ в надежде, что ему подадут немного объедков.

– Я не грею... Просто подошла...

– Сейчас она подслушает наш разговор, а потом побежит докладывать классухе про то, чем мы занимались у Корженевского!

– Точно!

– Да не собираюсь я докладывать! Совсем с ума посходили... Что, тут постоять уже нельзя? Это что, ваш собственный подоконник? Вы что, купили его?

– Слушай, Коробкова, тебе что, встать больше негде? В школе не помещаешься? Ну иди, вон к тому ботанику подойди!

В коридоре, на некотором отдалении от них, тусовался жирный, весь покрытый прыщами очкарик из седьмого класса.

– Точно-точно! Иди, подойди к нему! Вместе вам интересно будет, хе-хе!

– Закон Ома обсудите!

Наташа отошла, понурив голову. Две кумушки на подоконнике вернулись к своему разговору. Через минуту они, кажется, уже забыли о Коробковой. Девчонки не стремились специально над ней издеваться, не испытывали к ней ненависти. Наташа просто была нулём, не существовала для них. Иначе как объяснить слова «весь класс» на дне рождения Корженевского, о котором она даже не знала?

Коробкова вернулась за парту. Теперь она отчётливо слышала, что случившийся в воскресенье праздник, на который её не позвали, обсуждают справа, слева, спереди и сзади. Ну и ладно! Тьфу на всех! Наташа же не из тех, кого интересуют всякие пьянки-гулянки? И она вовсе даже не завидует тем, кто провёл выходной в компании друзей, кто танцевал, играл и целовался в гостях! Просидеть целый день дома, решая дополнительное задание по геометрии, было гораздо круче, а главное, полезнее и умнее! А Кристина с Димкой... что ж... Наташе просто жаль их! Да, она их решительно презирает! Через двадцать лет, когда все соберутся на встречу выпускников, Корженевский и его пассия будут нищими, плохо одетыми, опустившимися людьми без образования и статуса. А Коробкова станет к тому времени директором какого-нибудь предприятия! Она явится в дорогой одежде, вся такая красивая, блистающая, излучающая успех... если, конечно, её позовут, не забудут.

Наташа склонилась над случайно попавшимся под руку листком бумаги и принялась рисовать на нём портрет Лало Редондо. Если бы только к ним в класс пришёл какой-нибудь человек, с которым можно было бы по-настоящему подружиться! Умный. Серьёзный. Красивый... Нет, красота – это необязательно! Главное в человеке – интеллектуальные качества! Да и не собирается же Коробкова в него влюбляться! Почему она, собственно, думает о парне? Пусть это будет девчонка! Конечно, девчонка! Подруга! Она придёт в их класс совсем скоро, даже не в следующем году, а уже в этом. Будет любить математику и физику. Стремиться к карьере, думать о будущем, много читать, заниматься. Они с Наташей сразу найдут общий язык. Будут вместе ходить в филармонию, на выставки, вести здоровый образ жизни... Подруге обязательно понравятся «Лос Сапатос». Вместе они заставят весь класс уважать себя. Ребята поумнеют, поймут, что Наташа с её подругой – самые достойные люди в их коллективе, начнут подражать им... Все бросят курить и начнут учить алгебру. А потом увлекутся «Сапатосами». Весь класс. И тогда...

Прозвеневший звонок отрезвил Коробкову.

Она быстро спрятала в учебник бумажку с недорисованным Лало, навела порядок на столе и встала, приветствуя учительницу по русскому языку.

«Я глупая мечтательница. Ничего этого не будет. Одиночество – это навечно. – Вот какие мысли вертелись в Наташиной голове, пока русичка произносила своё обычное «Здравствуйте, садитесь». – Одноклассники никогда не полюбят меня. Не станут фан-клубом «Сапатосов»...»

Фан-клуб! Хм... А может, Заева была не так уж и неправа, когда о нём говорила? Что, если мир и в самом деле не ограничивается школой?