Рыжее солнце любви

10

Стелла оказалась восхитительной любовницей, но Дрю почему-то не чувствовал себя счастливым человеком, получившим в награду за свои страдания лучшую из женщин.

Возможно, насладиться радостью этой близости — не сказать, чтобы уж очень неожиданной, — ему мешали мысли о смерти Арчи Малколма. Конечно, Арчи не был таким близким другом Дрю, как Стэнли, но все же Дрю неплохо его знал и всегда считал добрым, умным, хотя и несколько наивным человеком.

Эта очередная внезапная утрата, конечно, не могла оставить Дрю равнодушным, но кроме нее он испытывал и другое, доселе незнакомое чувство, которое заставило его проснуться, встать с мягкой постели, еще хранившей тепло их со Стеллой близости, одеться и, написав коротенькую записку, снова отправиться в треклятый участок.

Сонный, еще не до конца осознавший причину своего беспокойства, Дрю чувствовал себя человеком, надкусившим спелое красное яблоко и ощутившим после этого во рту горькую и вязкую мякоть совсем другого, к тому же незрелого, плода.

Добравшись до участка, Дрю несколько минут простоял на крыльце, пытаясь понять, зачем он все-таки сюда приперся. Мысли после вчерашней ночи напоминали клубок ниток — вроде тех, что он в детстве помогал распутывать бабушке.

Так и не придумав ничего вразумительного, Дрю заглянул в кабинет детектива Макнайта и, не застав там ни его, ни Лиси, узнал, что оба проводят какое-то опознание. Какое именно, Дрю не объяснили, поэтому он битый час проторчал на своей любимой скамеечке возле макнайтовского кабинета, только на этот раз он совершенно не понимал, с какой целью тут торчит.

Наконец-то офицер О'Райли и детектив Макнайт вернулись, и Дрю не без удивления увидел рядом с ними бледного, как сама смерть, зачастившая в Ноувервилл, и несчастного молодого человека с огромными голубыми глазами, на голове которого красовалось дурацкое кепи времен Великой депрессии.

Это кепи и невинный взгляд больших лучистых глаз Дрю хорошо запомнил в их последнюю встречу со Стэном.

— Клиф! — поприветствовал он парня, не сразу заметив, что тот не на шутку испуган и огорчен. — А ты что тут делаешь?

— Я… — начал было Клиф, но тут вмешалась Лиси, по взгляду которой Дрю сразу догадался: она отлично поняла, что дома у Стеллы он занимался не разглядыванием фотографий и чтением рукописей.

— Дрю, ты мешаешь работать. — Ее голос звучал холодно и отстранение — Как только что-то прояснится, мы позвоним тебе… или Стелле.

— Погодите-ка, — задетый ее тоном, отозвался Дрю, — вы что, подозреваете Клифа?

— Мистер Донелли, вам пора домой, — сухо напомнила ему Лиси.

Детектив Макнайт, оказавшийся куда более разговорчивым, попросил Лиси проводить Клифа в кабинет, а сам остался, чтобы поговорить с Дрю.

— Да, мы его подозревали, — объяснил он Дрю. — Точнее, не могли не заподозрить. Линда Элистер и домработница Малколма не сговариваясь рассказали о молодом человеке в кепи, который крутился у дома Стеллы и заходил к Малколму, чтобы спросить о рукописи Клифа Ван Кальмана. Когда мы нашли эту рукопись в доме писателя и ты сказал, кто скрывается под этим псевдонимом, то, естественно, позвонили вдове Кшесински и задали ей несколько вопросов о племяннике. Она поначалу отпиралась, но потом ей пришлось сказать, что племянник давно мечтал опубликовать свой роман и просил дядю дать оценку его творчеству. Дядя роман забраковал, но, чтобы быть объективным, передал рукопись Арчи. Но Клиф, по словам вдовы, никак не может быть убийцей, его и в городе-то не было. Я у нее спросил, есть ли какое-то подтверждение ее словам, билеты например. А она ничего ответить не может. Мы уже собирались ехать к этому Уорену, но тут он сам появился в участке. Видно, Матильда Кшесински позвонила ему и передала наш разговор. В общем, пришлось вызывать обеих старушек и проводить опознание. — Джад вытащил из кармана пачку сигарет, но, вспомнив, что в коридоре не курят, спрятал ее обратно. — Короче говоря, со старушками каши не сваришь. Обе сходятся только в том, что их незнакомец был худее, чем Клиф, и одежда на нем болталась. Миссис Элистер толком его не разглядела, а миссис Тэнсон толком не расслышала, зато приметила, что кепи на том парнишке было другого цвета. Билетов у него не оказалось, но он дал нам телефон начальника, который подтвердил, что Клиф Уорен был в командировке и билеты сдал, как положено, руководству. Короче говоря, у нас нет ни мотива, ни улик. Да и на маньяка этот Клиф не тянет: всю дорогу смотрел на Лиси таким жалостливым взглядом, что я чуть было сам слезу не пустил. Так что не беспокойтесь, Дрю, отпустят вашего Ван Кальмана. Правда, про разъезды по командировкам ему на какое-то время придется забыть.

— И то хорошо, — с облегчением вздохнул Дрю, а потом ни с того ни с сего спросил: — А Лиси?

— Что — Лиси? — с деланым удивлением переспросил Джад, но Дрю заметил, что в глазах детектива заплясали хитрые искорки.

— Как она? Все-таки тяжело не спать целые сутки, — нашелся Дрю.

— Вам виднее, — ехидно улыбнулся Джад, и Дрю сразу понял намек детектива. — Фокс в порядке, она стойкий боец. Думаете это для нее так серьезно? Да ничего подобного. Она и виду не подаст, что ей плохо. Будет страдать молча. Такая уж у нас Фокси.

Дрю попытался понять, о чем говорит Джад. Имеет ли он в виду то, что Лиси провела сутки без сна, или то, о чем Дрю предпочел бы молчать? Плюнув на попытки разгадать намеки Макнайта, Дрю решил, что единственный способ снять все стрессы разом, это как следует напиться, и, поблагодарив детектива за откровенность, собрался в «Вельвет».

Но, когда до двери, ведущей на свободу, оставалось всего несколько шагов, Дрю услышал знакомый звонкий смех и, обернувшись, увидел картину, которая окончательно убедила его в верности принятого решения.

По коридору шли двое: хорошенькая рыжая девчушка и красивый молодой парень с огромными, как июньское небо, глазами. Они только что познакомились, и, надо сказать, не при самых лучших обстоятельствах. Но все это было уже позади. А впереди…

Дрю совсем не хотел знать, что у них впереди, а потому, громко хлопнув дверью, вышел из участка.

К вечеру, когда Лиси совсем уже валилась с ног от усталости и дикого желания спать — от него не спасал даже кофе, который она пила как воду, — раздался звонок Джози Кармайкла.

— Привет борцам с преступностью! — в обычной своей манере поздоровался он.

— Джози, надеюсь, вы по делу? — едва ворочая языком, поинтересовалась Лиси.

— Еще по какому! — бодро ответил Джози. — Лиси, если я вам об этом расскажу, вы меня просто расцелуете!

— Давайте остановимся на теплом «спасибо», — попыталась урезонить его Лиси. — Так что за дело?

— Не по телефону, — деловито ответил Джози. — Заезжайте в «Вельвет».

— А может…

— Никаких «может». Вы не пожалеете, я вам обещаю. Выпивка за мой счет.

— Я буду на машине, так что вместо выпивки возьмите лучше кофе. Крепкий кофе. Нет, очень крепкий кофе, — добавила Лиси, положив трубку.

Прихватив снежно-белую розу, которую принес ей в знак благодарности отпущенный Клиф Уорен, Лиси накинула куртку и выскочила из кабинета.

Полицейский с розой в руках выглядит глупо, но жаль оставлять красивый цветок в самом прокуренном кабинете участка.

Остановившись на светофоре, Лиси позвонила домой и, убедившись, что бессменная Линда Элистер уже привела Алли из школы и уложила спать, вздохнула с облегчением. Лиси чувствовала себя виноватой перед братом и знала, что он сердится на нее. К счастью, Алли был отходчивым, весь в их маму, гнев которой остывал сразу, как только отец приносил ей цветы или коробку ее любимых пирожных.

Лиси почувствовала, как от теплых воспоминаний защипало в глазах, и, поморгав, заставила себя сосредоточиться на дороге. В конце концов, она не так уж и несчастна. У нее есть любимый брат, любимая работа, нет только любимого, которого за эти долгие годы она так и не смогла повстречать. А повстречав, без боя отдала его другой — сильной, уверенной в себе сопернице.

По вечерам в «Вельвете» было многолюдно, и Лиси не сразу нашла столик, за которым ждал ее Джози. А когда нашла, пожалела, что вообще приехала в кафе. За одним столиком с журналистом сидел писатель. И не просто писатель, а Эндрю Донелли. Тот самый Эндрю Донелли, из-за которого ей весь день хотелось уподобиться городскому фонтану и лить горькие слезы, оплакивая свою одинокую молодость.

Судя по всему, Дрю сидел в «Вельвете» уже не первый час и успел порядком набраться. Раньше это не слишком удивило бы Лиси, но теперь у него появилась женщина. И почему-то этой женщины рядом с ним не наблюдалось.

— Добрый вечер, — бросила Лиси в сторону Дрю и, положив розу на стол, уселась напротив Джози. — Кажется, вы обещали заказать мне крепкий кофе?

Джози и рта раскрыть не успел, как Дрю шатаясь поднялся из-за стола и заявил, что сейчас он закажет Лиси особый кофе, от которого и мертвый встанет на ноги. В контексте последних событий его фраза прозвучала несколько двусмысленно. Но Лиси не любила черных шуток, а потому промолчала и, сделав вид, что ее мало интересуют старания Дрю, вопросительно уставилась на журналиста.

Джозеф Кармайкл, ставший в последнее время едва ли не завсегдатаем «Вельвета», решил не терять времени даром и начал собирать интересные истории из жизни ноувервиллских писателей, благо редактор газеты пообещал выделить для них целую литературную колонку. Большинство случаев, о которых Джози довелось услышать, были комическими и не имели к тому, что могло бы заинтересовать полицию, никакого отношения.

Однако сегодня, болтая с одним из подвыпивших писателей, Джози услышал вовсе не смешной, а скорее трагический рассказ о некоем Доне Дикхэме — писателе, покончившем жизнь самоубийством. Джози потребовал фактов, но рассказчик слышал об этой истории через третьи руки, так что никаких подробностей не знал.

И все же Джози удалось выяснить, что около двадцати пяти лет назад начинающему писателю Дону Дикхэму удалось опубликовать в известном издательстве свой роман. Однако вместо предполагаемого успеха писатель получил нож в спину: собратья по перу, которые, казалось, должны были бы его поддержать, написали разгромную критическую статью в популярном литературном альманахе «Ноувервиллские перья». Конечно, большинство людей на его месте поссорились бы с друзьями или, погоревав месяц-другой, дождались бы более теплого отзыва о своем творчестве. Но вместо этого Дон Дикхэм выпил чашку крепкого кофе, выкурил сигарету и, перечитав статью, застрелился из охотничьего ружья, оставленного дедом в наследство.

— И кто же, как ты думаешь, написал эту разгромную статью? — торжествуя спросил Джози и сам же ответил на свой вопрос: — Кшесински и Малколм. А близким другом этого Дона Дикхэма был наш горячо любимый Мэт Карриган. Делайте выводы, мэм.

— Черт, неужели Мэт Карриган?! — Лиси поерзала на стуле, а потом добавила: — Нет, не сходится.

— Что не сходится? — полюбопытствовал Джози.

— Да так, есть одна деталь, которую я никак не могу вставить в эту конструкцию, — улыбнулась Лиси. — Хотя, надо тебе отдать должное, Джози, все логично, не подкопаешься. Стоит крепко подумать над этой версией. Найти эту статью, а еще поискать некролог в газете. Наверняка об этом случае хоть как-то упомянули. Шутка ли, писатель застрелился из ружья. Это уж точно не несчастный случай.

— Он уже все разболтал? — раздался прямо над ухом Лиси голос Дрю. И тут же перед ней на столе появилась чашечка ароматного благоухающего кофе. — Пей, пока горячий, — с невесть откуда взявшейся заботой в голосе посоветовал Дрю. — Этот шедевр оживит тебя через минуту.

Шедевр, не терпевший ожидания, Лиси выпила с огромным удовольствием. Кофе был сказочно хорош и — Дрю не преувеличил — бодрил мгновенно.

— Спасибо, кофе отличный, — нехотя поблагодарила Дрю Лиси.

— И цветок тоже отличный, — кивнул на розу Дрю. — Подарок от поклонника или взятка от преступника?

— Думай что хочешь, — раздраженно бросила Лиси и поднялась из-за стола. — Простите, Джози, мне нужно идти. Но я вам очень благодарна. Вы здорово помогли полиции, и уже не в первый раз.

— А я? — обиженно поинтересовался Дрю, качавшийся перед ее глазами как маятник.

— Мне пора. — Лиси легонько отстранила Дрю и быстрым шагом направилась к выходу.

— Эй, мисс О'Райли! — окликнули ее уже на улице.

Лиси обернулась и увидела Дрю, который направлялся к ней, помахивая забытым цветком.

— Не похоже, чтобы ты этим дорожила. — Дрю протянул ей розу. — Может, забудем, что я редкостный подлец, идиот, эгоист и вообще чокнутый писатель, и ты подбросишь меня до дома?

— Садись, — кивнула Лиси на заднее сиденье.

— Нет уж, я хочу поехать рядом с тобой.

— Странный ты человек, Дрю, — открывая машину, заметила Лиси. — Утром хочешь одного, вечером — другого. Переезжаешь с места на место. У тебя в жизни есть хоть что-нибудь постоянное?

Дрю устроился на переднем сиденье и, немного помолчав, ответил:

— Мне кажется, оно бы появилось. Если бы кое-кто это позволил.

Лиси пропустила намек мимо ушей, но почувствовала, что эти самые уши загорелись так, словно она низко склонилась над тлеющими головешками. Дрю не очень-то напоминал тлеющую головешку, но Лиси понимала, что еще чуть-чуть — и они оба вспыхнут. Вспыхнут и будут гореть ярко, но, увы, недолго, потому что век костра короток, как и вспышка страсти, так внезапно родившаяся у Дрю.

Лиси завела машину, но потом снова повернула ключ зажигания в обратную сторону. Нет, так не пойдет. Они все-таки должны поговорить. Невозможно больше прятаться за ширму жалких намеков, полуопущенных взглядов и прочей ерунды, которая всегда казалась ей признаком малодушия.

Лиси не успела ни повернуться к Дрю, ни заговорить о том, что так много для нее значило. Дрю придвинулся к ней и, крепко сжав ее лицо своими большими горячими ладонями, повернул его к себе и поцеловал.

Вот мы и вспыхнули, мелькнуло в голове у Лиси, а потом она провалилась в небытие, пахнущее имбирным хмелем, терпкое и горькое, как уходящая осень. Губы Дрю были такими теплыми и нежными, что Лиси хотелось закутаться в этот поцелуй, как в мягкие меха, которых ей так и не довелось надеть. Его руки легко скользнули вниз, а потом еще ниже, по плечам, и Лиси почувствовала, как внутри нее вспорхнули тысячи осенних листьев, поднятых дуновением ветра. Лиси прижалась к Дрю и на секунду приоткрыла глаза, чтобы навсегда сохранить в памяти это чудесное мгновение. И вдруг увидела, что, пока они целовались, на маленький городок высыпались первые снежинки…