Рыжеволосая чаровница

Глава 2

Ренцо посмотрел на часы и нетерпеливо щелкнул пальцами. Где, черт возьми, Дарси? Она же знает, что он терпеть не может опозданий, знает, что он всегда придерживается своего графика.

Заложив ногу за ногу, он сидел в зале ожидания первого класса аэропорта, краем глаза наблюдая, как к нему поворачиваются женские головы. Он не обращал на это особого внимания, потому что в данный момент думал лишь об одной определенной женщине, и думал с раздражением.

Рейс, на который он велел Дарси взять билет – в первый класс, – прибыл двадцать минут назад, но среди пассажиров ее не было. Прищурившись, Ренцо всматривался в поток людей, ожидая, что вот-вот появится она и устремится к нему: лицо горит от волнения, аппетитная фигурка смотрится великолепно в новом платье… Но Дарси он не увидел и призвал сотрудника аэропорта, который проверил список пассажиров – в списке ее не оказалось.

Он нахмурился. Неужели ее нежелание взять деньги, на чем он настаивал, намного глубже, чем он себе представлял? Он думал, что она просто ломается, прячет природную жадность, свойственную большинству женщин, но, вероятно, он неправильно о ней судил. Вероятно, ее действительно оскорбило его предложение купить новые платья.

Или, может, она взяла деньги и сбежала, вообще не собираясь прилетать сюда, чтобы встретиться с ним?

В голове пронеслась шальная мысль: ему почти хочется, чтобы так и было, чтобы у него появилась обоснованная причина презирать ее вместо того, чтобы кипеть от злости? Неслыханное дело! Решения принимает она, а не он! Ренцо снова посмотрел на часы. Смешно. Надо же такому случиться, чтобы женщина, решившая порвать с ним, была пышногрудой, рыжеволосой крохой-официанткой, которую он подцепил в коктейль-баре. И это после стольких шикарных женщин, с которыми он встречался?

В тот вечер, когда он увидел ее, он совсем не собирался никуда выходить. Ренцо не особенно любил ночные клубы и всего лишь хотел выпить по-быстрому с банкирами, с которыми познакомился на обратном пути из Аргентины, – им было интересно посмотреть на ночную жизнь Лондона. Переполненный, сверкающий огнями зал в отеле «Гранчестер» ошеломил шестерых гостей. Они заказали шампанское и разглядывали женщин, потягивающих коктейли, решая, какую из них пригласить на танец. Но Ренцо не интересовали дамы, призывно ему улыбающиеся. Его внимание привлекла маленькая официантка с роскошными формами. Она словно влилась в черное атласное платье, которое облегало соблазнительные бедра. Но ее грудь… вот от чего у Ренцо пересохло в горле. Madonna, che bella! Какая грудь! Пышная, подрагивающая… А ложбинку хотелось облизать. Такое зрелище не скоро забудешь.

Он ни с кем не танцевал, потому что не сводил с нее глаз, давление в паху было настолько сильным, что опасался двигаться. Ренцо заказал у нее что-то выпить, но к бокалу не притронулся, а несколько раз подзывал ее к своему столику, ощущая, как накаляется кругом воздух. Он никогда прежде не испытывал такой тяги к совершенно незнакомому человеку. Он ждал, что она подаст хоть какой-то знак, что не равнодушна к нему, что заметила его пусть и бессловесное внимание. Но то, как она поглядывала на него из-под полуопущенных век, заставляло предположить, что она либо самая что ни на есть наивная простушка, либо непревзойденная артистка. А стал бы он добиваться ее внимания, будь она простушкой?

Конечно, стал бы. Он знал, чувствовал, что не сможет остановиться, потому что его охватила такая жажда овладеть ею, что он понял – не успокоится, пока этого не произойдет.

Он вышел из клуба, стоял и ждал. Наконец она тоже вышла. И Ренцо поблагодарил небеса за сильный дождь. Она, кажется, удивилась, увидев его, и раскрыла зонт. Ему вдруг пришло в голову, а не возвращается ли она домой каждый вечер с новым кавалером. Правда, это его не остановило. Но когда он предложил подвезти ее, она отказалась, и отказалась так твердо, что он был поражен.

– Нет, спасибо.

– Нет?

– Я знаю, что вам от меня надо, – тихо произнесла она. – И этого вы не получите.

С этими словами ее фигурка под черным зонтом исчезла в темноте.

Ренцо обомлел. Он сидел в лимузине и смотрел ей вслед. Тело ныло от разочарования и… восхищения.

Он был в ночном баре на следующий вечер, и в уик-энд тоже, когда вернулся из Нью-Йорка. Он потрудился выяснить, что там она работает только по уик-эндам, а днем работает официанткой где-то еще.

Узнать у нее самой хоть что-то – это все равно как выжимать воду из камня. Такие скрытные женщины ему раньше не попадались. И такие упрямые. Но, вероятно, эти два обстоятельства подпитывали его упорство. И вдруг, когда он уже спрашивал себя, не тратит ли он впустую время, она согласилась, чтобы он подвез ее до дома.

– Madonna mia! Вы решились мне довериться и согласились, чтобы я вас подвез? – с усмешкой спросил он.

Она повела узкими плечиками, под черным сатиновым платьем большая грудь колыхнулась, отчего жгучие стрелы полетели прямо ему в пах.

– Решилась. Весь персонал видел вас не раз, вы есть на камерах видеонаблюдения, поэтому если вы убийца, то вас очень скоро схватят и арестуют.

– Я похож на убийцу?

Она улыбнулась, и это было словно солнце выглянуло из-за туч.

– Нет. Хотя вид у вас немного опасный.

– Женщины всегда говорят мне, что это плюс в мою пользу.

– Сомневаюсь, что это является достоинством, но сегодня отвратительная погода, так что я, пожалуй, соглашусь, чтобы вы меня подвезли. Но если вы думаете, что я буду с вами спать, то ошибаетесь.

Когда это произошло, то ошибалась как раз она. Они ехали по темным мокрым улицам Лондона, а потом он пригласил ее зайти на чашку кофе, совсем не ожидая, что она не откажется. Но, возможно, гормоны у нее разыгрались, пока она сидела с ним рядом на приятно пахнущем кожей сиденье. Он привез ее к себе домой, и там она чопорно заявила, что не любит кофе. Тогда он заварил для нее чай с мятой и лепестками роз и впервые в жизни понял, что если станет торопить события, то она упорхнет. Позже он задавался вопросом, уж не сдержанность ли, столь ему несвойственная, привела к тому, что она успокоилась и уселась на огромный диван. А когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, она уже вся дрожала от желания и не отстранилась от него. И он этим воспользовался – стянул с нее трусики и овладел ею прямо на диване, потому что боялся, что она передумает, пока он донесет ее до спальни, поскольку идти туда из гостиной далеко.

И тут-то он обнаружил, что овладел невинной девушкой. В этот момент все изменилось, мир сошел с оси, потому что никогда прежде у него не было отношений с девственницей и он не был готов к шквалу ощущений, обрушившихся на него. Когда после произошедшего они лежали рядом на диванных подушках и ловили ртом воздух, он отвел завиток с ее влажной щеки и спросил, почему она ему ничего не сказала.

– Зачем? Разве это вас остановило бы?

– Нет, но я, по крайней мере, уложил бы тебя на кровать, а не на диван, если бы знал, что это твой первый сексуальный опыт.

– Чтобы это было похоже на средневековое жертвоприношение?

Он смутился, потому что ожидал взрыва чувств, а не холодного ответа.

Вероятно, ее хладнокровное спокойствие разогревало его страсть и желание быть с ней и дальше. Вероятно. Он сначала думал, что одной ночи достаточно, но ошибся. Он никогда не встречался с официанткой, и снобизм подсказывал ему, что неразумно это продолжать. Но Дарси ставила его в тупик. Она прочитала столько книг, столько всего знала – никак не меньше, чем ученая дама, с которой он одно время встречался, – хотя и предпочитала романы молекулярной биологии. И она не уподоблялась большинству женщин, рассказывая истории из своего прошлого, и не приставала к нему с вопросами о его прошлом. Их нечастые, но обоюдно радостные встречи, полные бурного секса, устраивали и того и другого. Она, кажется, интуитивно понимала, что он не ищет душевной связи с женщинами.

Но иногда в мозгу стучал один смущающий его вопрос: почему такая красавица охотно распрощалась со своей невинностью в объятиях мужчины, которого она практически не знала? И неприятный ответ то и дело приходил на ум: а не нацелилась ли она получить высокую цену, отдавшись итальянскому богачу?

– Ренцо?

Ренцо поднял голову и увидел Дарси, идущую к нему с потрепанным чемоданом на колесиках. Это была не та Дарси, какую он знал – в невзрачном коричневом платье официантки или голую, лежащую на белых простынях. Ренцо прищурился. На Дарси было ярко-желтое платье с синими цветочками. Простого фасона льняное платье, но как же оно на ней сидело… Дело не в покрое и не в том, сколько оно стоило. Дело в юном теле и природной красоте. С обнаженными руками и ногами, упругими от тяжелой работы, а не от тренажеров, она вся светилась и сияла свежестью, полная грудь покачивалась в такт шагов. И все мужские головы повернулись к ней. У Ренцо пересохло во рту. Он представил себе, что все эти мужчины при виде подобного великолепия думают о том, как бы заняться с ней любовью и производством потомства. Что касается потомства, то это не по его части, а вот секс – совсем другое дело.

Ему хотелось схватить ее, впиться в губы и прижаться к ее мягкой груди. Но Ренцо Сабатини не может допустить, чтобы увидели, как в аэропорту – не говоря уже о том, что он у себя на родине, – он устраивает публичную демонстрацию своих сердечных привязанностей.

– Ты опоздала, – натянуто произнес он, отбросил в сторону газету и встал.

Дарси кивнула. Она чувствовала, что он раздражен, но это не умалило ее удовольствия от того, как он на нее смотрит, – это ее подбодрило, и она уже не думала о том, что совершила ужасную ошибку, купив дешевое платье вместо дорогого, которое он рассчитывал на ней увидеть. И к тому же она опоздала. Вообще-то она боялась, что не доберется сюда из-за приступов тошноты, изматывающих ее целую неделю.

– Да, я знаю. Прости.

Он забрал у нее чемодан и поморщился, когда взял в другую руку сумку.

– Что у тебя там? Кирпичи? – спросил он, направляясь к выходу.

– Книги. Хотя не знаю, будет ли у меня время на чтение.

В другое время он не удержался бы от соблазнительного замечания, но сейчас промолчал, а по суровому выражению его лица она поняла, что он еще не готов простить ее за то, что заставила его ждать. Он продолжал молчать, когда они вышли из здания аэропорта. Но Дарси охватил такой восторг от слепящего солнца и синего неба, что она забыла о его недовольстве.

– Ой, Ренцо… не могу поверить, что я в Италии. Такая красота! – воскликнула Дарси, но Ренцо молчал. Он молчал до тех пор, пока его блестящая черная машина не выехала с территории аэропорта и не направилась в сторону Кьюзи.

– Я прождал в этом чертовом аэропорте битый час, – рявкнул он. – Почему ты не прилетела тем рейсом, каким я тебе велел?

Дарси заколебалась. Можно было бы придумать какую-нибудь историю, чтобы его умиротворить, но ее жизнь и без того уже окутана столькими недомолвками и секретами, страхом, что кто-то все узнает и осудит ее. Зачем добавлять еще одну увертку к длинному списку того, что ей нужно скрывать? Но сейчас совсем другое дело. Этого она не стыдится, так что почему честно не признаться в своем решении, которое она приняла, когда он вручил ей толстую пачку денег?

– Потому что это слишком дорого, – ответила она.

– Дарси, я же дал тебе деньги на тот рейс.

– Знаю, и это было очень щедро с твоей стороны. – Она сделала глубокий вдох. – Но когда я увидела, сколько стоит перелет во Флоренцию первым классом, я просто не смогла этого сделать.

– Что значит – не смогла?

– Нелепо тратить такую сумму на два часа полета, поэтому я купила билет на бюджетный рейс.

– Купила… что?

– Ну, там, конечно, не хватает всем бутербродов и чай чуть теплый, но я сэкономила кучу денег, потому что разница в цене колоссальная. И с одеждой я поступила так же.

– С одеждой… – повторил он, ничего не понимая.

– Да. Я пошла в универсальный магазин на Бонд-стрит, который ты рекомендовал, но там цены на платья немыслимо завышены. Я поверить не могла, когда увидела ценник на футболке. Поэтому я пошла в другой магазин и нашла то же самое, но дешевле, вот как это платье. – Она провела ладонями по ярко-желтому льняному платью, но голос у нее прозвучал немного неуверенно. – Выглядит хорошо, правда?

Он посмотрел на то место, которого она коснулась, – на бедро.

– Да, – хрипло произнес он. – Выглядит отлично.

– Тогда в чем дело?

Он хлопнул кулаком по рулю.

– В том, что я не люблю, когда поступают вразрез с моими желаниями.

Она засмеялась:

– Ох, Ренцо. Ты похож на директора школы. Ты не мой учитель, а я не твоя ученица.

– Да ну? – Он поднял брови. – А я-то считал, что я в ответе за то, чему тебя научил, и научил многому.

У нее загорелось лицо. На большой скорости они ехали мимо сине-зеленых гор, Дарси смотрела на профиль Ренцо. Он притягивал ее больше, чем красоты Тосканы. Он самый потрясающий мужчина на свете. Будет ли она чувствовать то же самое к другому? Вот так же стянет грудь, что едва можно продохнуть? Скорее всего – нет. Подобного с ней раньше не случалось, поэтому маловероятно, что случится снова. Как сам Ренцо описал то, что случилось, когда они впервые встретились? Colpo di fulmine[4] – вот что было, а это бывает крайне редко. Это единственное из итальянского, что она знала.

Дарси искоса посмотрела на него. Черные волосы растрепались, ворот рубашки расстегнут, оливковая кожа золотится под лучами солнца. Темные, грифельные брюки плотно сидят на крепких бедрах. У Дарси тут же зачастил пульс. Ей не доводилось быть с ним в машине после той ночи, когда он ее соблазнил – или, скорее, когда она сама упала в его объятия. Она едва бывала с ним где-либо, кроме спальни, а сейчас ее вдруг охватила радость. Среди поразительного пейзажа, мелькавшего за окном, словно в телерекламе, ей пришло в голову, как легко представить их настоящей любящей парой. Но не следует фантазировать. То, что с ней сейчас происходит, произойдет лишь один раз. В последний раз она получит наслаждение от Ренцо Сабатини перед тем, как начнет новую жизнь в Норфолке и станет забывать его, забывать мужчину с холодным сердцем, научившего ее тому, что такое чувственный восторг. Блестящий архитектор, пунктуальный и сдержанный, превращался в спальне в тигра.

– И что же мы будем делать, когда приедем в твой дом? – спросила она.

– Помимо постели? Ты об этом?

– Да, – согласилась она. Лучше бы он этого не говорил, потому что грудь у нее мгновенно закололо. Неужели ему так уж необходимо беззастенчиво повторять, что это – единственное ее предназначение в его жизни? А она упаковала кроссовки… Наверное, она неправильно расценила, что ее ждет здесь. Покажет ли он ей Тоскану, или они дальше спальни не продвинутся, просто секс у них будет происходить в более экзотическом месте? Он, кажется, уловил, что ей неприятно его замечание, потому что бросил на нее быстрый взгляд.

– Сегодня на обеде будет гость – он тот человек, который покупает мое поместье, – помолчав, сказал Ренцо.

– Да? Гости бывают часто?

– Нет. Он вообще-то мой адвокат. Я хочу уговорить его сохранить прислугу – они проработали в Валломброзе много лет. С ним будет его подруга, так что хорошо, что ты тоже здесь… уравновесить число.

Дарси кивнула. Понятно. Ну разумеется. Она здесь, чтобы занять пустующее место за столом и согреть постель миллионера. А зачем еще? Глупо, но его слова обидели ее, хотя она виду не подала – научилась делать это, и весьма успешно.

Детство, полное лишений и страха, научило ее прятать свои чувства. И окружающие видели совсем другую Дарси. Дарси, которую предполагаемые приемные родители хотели бы удочерить. Иногда она спрашивала себя, что открылось бы, если маска, за которой она пряталась, упала бы. Но этого она никогда не допускала.

Они проезжали прелестную деревушку на вершине холма, и Ренцо спросил:

– Когда в последний раз ты была за границей?

– О, сто лет нигде не была, – не уточняя, ответила она.

– Почему?

Дарси смотрела вперед и думала о благотворительной поездке в Испанию на автобусе, когда ей было пятнадцать лет. Тогда от палящего солнца она обгорела – кожа очень нежная, а спать в жилом автофургоне – это все равно что находиться в раскаленной консервной банке. Конечно, следовало быть благодарной, что приходская церковь около приюта собрала достаточно денег на такое путешествие. Да, вилла Ренцо Сабатини явно не будет на это похожа.

– Я ездила за границу один-единственный раз, еще в школе.

Он нахмурился:

– Значит, заядлой путешественницей тебя не назовешь.

– Выходит, что так.

Дарси насторожилась. Перед этой поездкой она беспокоилась, что может совершить какую-нибудь оплошность. Ну разумеется, не такую очевидную, как неумение правильно пользоваться ножом и вилкой на званом обеде – работа официанткой научила ее всему, что необходимо знать о столовых приборах.

Но она совершенно не учла, что может оговориться и что-нибудь выдать – то, что вызовет у Ренцо неприятие и даже отвращение. Ренцо говорил ей, что одна ее черта очень ему нравится – помимо других. Это не одолевать его вопросами, не пытаться выведать подробности, чтобы лучше его узнать. Но и он, в свою очередь, не расспрашивал ее о прошлом. Эта ситуация ее вполне устраивала. Очень устраивала. Она не хочет лгать, но правду она никогда не сможет ему сказать. Какой в этом смысл? В их связи нет будущего, так зачем сообщать ему о матери-наркоманке? Зачем выносить боль, видя, как презрительно скривились у него губы? В мире, где каждый стремится к совершенству и осуждает других, Дарси быстро поняла, что самое лучшее – это убрать скелет в шкаф как можно глубже.

– Ты ведь понял, что я сэкономила деньги за авиабилет и одежду?

– Да, Дарси, я понял. – Губы у него дрогнули, и он бросил на нее насмешливый взгляд. – Богатому человеку, у которого слишком много денег, бедная девушка показывает, сколько он мог бы сэкономить, если бы покупал вещи в обычных магазинах. Я все понял.

– Не надо насмехаться, Ренцо. Я хочу их тебе вернуть – деньги у меня в сумке.

– Но я не хочу, чтобы ты их возвращала. Когда же ты поймешь? У меня денег более чем достаточно. И если тебе будет легче, то знай – я восхищен твоей находчивостью, а также нежеланием быть соблазненной моим богатством. Редкое качество.

Наступило молчание.

– Мы оба знаем, что меня соблазнили не твои деньги, Ренцо.

Она не собиралась этого говорить, но это были честные слова и объясняли, почему с самого начала она потянулась к нему. Не его деньги, не его высокое положение пленили ее, а он сам – привлекательный и неотразимый. Дарси услышала, как он вздохнул:

– Madonna mia. Ты вынуждаешь меня свернуть на ближайшую стоянку и сделать то, что я очень хочу сделать, начиная с нашей первой встречи.

– Ренцо…

– Мне не нужны эти проклятые деньги, которые ты не потратила! Мне нужно от тебя совсем другое. Положи руку мне на колени, и сразу поймешь.

– Но не за рулем, – ответила Дарси. Он опять все перевел на секс! Такой уж он человек, и ничего тут не поделаешь. Ей не нужно дотрагиваться до него, чтобы понять, как он возбудился, – под натянувшейся темной материей брюк выпирал твердый бугор. И вдруг губы у нее пересохли – ей захотелось, чтобы секс у них произошел прямо сейчас. Потому что сексом она заглушит свои желания получить то, чего у нее никогда не будет. Не будет того, что другие женщины считали само собой разумеющимся, – к примеру, когда мужчина обещает любовь и защиту. Это ей казалось таким же недосягаемым, как горы вдали. Дарси с трудом вернулась в действительность. – Расскажи мне о том месте, куда мы едем.

– Уместнее говорить об этом, чем узнать, какое белье у тебя под платьем?

– Для нас жизненно важно, чтобы ты следил за дорогой.

– Ох, Дарси, – засмеялся он. – Ты за словом в карман не полезешь. Я тебе говорил, что меня восхищает эта твоя способность?

– Ренцо, я хочу поговорить о твоем доме.

– Ладно. Поговорим о доме. Дом старый, – сказал он, объезжая грузовик с арбузами, – и стоит на фоне пейзажа, достойного кисти Леонардо. Вокруг сады, виноградники и оливковые рощи. Мы производим первоклассные вина из винограда Санджовезе. И еще оливковое масло, которое продаем в элитарные магазины Лондона и Парижа.

То, что он перечислил, вполне могло быть написано на веб-сайте по продаже поместья, и Дарси ожидала другого, но вежливо ответила:

– Звучит впечатляюще.

– Так и есть.

– Тогда… почему ты продаешь поместье?

– Время пришло, – пожал плечами он.

– Почему?

Слишком поздно она сообразила, что задала на один вопрос больше, чем следовало. Он насупился, и губы сложились в твердую, упрямую линию.

– Разве причина нашей необыкновенно приятной связи не в том, что ты не надоедаешь мне вопросами?

На нее словно спустилась темнота.