С Новым годом! С новым гадом!

Глава 8 Какие произведения Кафки произвели на вас неизгладимые впечатления?!

В тот же самый вечер Серафима Павловна не находила себе места. Только что позвонил сын и сообщил ей страшную новость: сегодня он не придет знакомиться с дочкой Тамары Сергеевны! Серафима Павловна потратила столько сил и времени для того, чтобы уговорить Тамару Сергеевну обратить внимание на Максика как на отличную кандидатуру для ее девочки, а неблагодарный сын заявил, что «слышать о бабах не хочет!». Они ему, видите ли, надоели! С каких это пор он подобным образом разговаривает с матерью, которая отдала ему свои лучшие годы жизни и подняла на ноги в прямом и переносном смысле этого слова?! С каких, с каких, Серафима Павловна хмыкнула. После той хамки Верочки-блондинки, от которой Максик набрался наглости. Или это была не Верочка, или другая, но все-таки Верочка, сын совсем погряз в развратных отношениях с женщинами.

Митрофан Ильич предупреждал, что она слишком много внимания уделяет сыну. Слишком много! Правда, он говорил о том, что она мешает жить ему самостоятельной жизнью. Но какая может быть самостоятельность у Максима?! Он же не может отличить хорошей женщины от дурной особы! Вот дочка Тамары Сергеевны очень даже хорошая, у нее отдельная квартира неподалеку и перспективная работа в банке. Естественно, косоватость взгляда несколько портит ее одутловатое лицо, но «Мицубиси» она водит прекрасно. Или «Судзуки», Серафима Павловна точно не помнила название иномарки, но одно это уже внушало доверие к дочке Тамары Сергеевны. А Максим заявил, что никого видеть не хочет!

Как он только мог?! Серафима Павловна подошла к телефону и вздохнула. Придется отменить заранее назначенную встречу, сын был так категоричен, что поначалу испугал ее своим напористым отказом. В конце разговора он, правда, смягчился, его голос звучал устало, но все же достаточно уверенно.

– Тамарочка, – начала Серафима Павловна разговор, – добрый вечер, голубушка. Да, я тоже рада тебя слышать, душенька. Как у меня? Все хорошо, спасибо. Ой! Что же я говорю?! Все плохо, очень плохо. Максик сегодня не сможет ко мне прийти. Да, он заболел. Тяжелой болезнью? – Серафима Павловна прикрыла глаза и задумалась, можно ли назвать игнорирование собственной матери тяжелым недугом. – Очень тяжело, – она, как искренне полагала, нисколько не соврала. – Перенесем? Конечно, перенесем. Обязательно перенесем, как только ему станет лучше. Нет, Тамарочка, это не заразно. Сердце? Да, голубушка, сердце. Схватило как-то внезапно, ну, вы же знаете, как это бывает…

Когда Серафима Павловна положила трубку на рычаг, она была уверена в том, что ее сын тяжело болен сердечным недугом – бессердечием! Она так старалась ради него, а он оказался неблагодарным. Серафима Павловна взглянула на часы, Максим должен был прийти с работы. Она пошла на кухню, взяла термос и залила туда горячие свежесваренные щи. Она достала пустую банку и сложила туда любовно приготовленный салат оливье, к нему в кастрюльке добавилась вареная картошечка с маринованными огурчиками. Кто его нормально покормит? Уж не те профурсетки, которых он водит в свою новую холостяцкую квартиру. Пусть сын делает все, что хочет, она, его мать, продолжит о нем заботиться. Пусть он вытирает об нее ноги, как о тряпку… Серафима Павловна задумалась и решила высказать это все Максиму при встрече. Она хлопнула себя по карману пальто, где лежали ключи от его квартиры, и пошла к сыну.

Во дворе дома рядом с подъездом прыгала какая-то рыжеволосая девица в белом пушистом манто. Ее сапоги на тонкой подошве едва не позволили ногам околеть на морозе, боясь этого, девица прыгала, как заправская лошадь на скачках. Красный нос выдавал время длительного ожидания. Серафима Павловна по обыкновению постаралась не разглядывать девицу, но та неожиданно поздравила ее с Новым годом и пожелала благополучия и здоровья. Серафима Павловна мило улыбнулась девушке и ответила таким же поздравлением. «Есть же приятные девицы, – подумала она, поднимаясь к сыну в квартиру, – а он тащит в свой дом одних полуголых куртизанок!»

Максима еще не было, он часто задерживался на работе, и Серафиму Павловну это не удивило. Она разделась и прошла на кухню, разгружая свою сумку. Первым делом, конечно же, она заглянула в холодильник. Естественно, кроме сырых яиц, там ничего не было. И после этого он смеет отказываться жениться на порядочной девушке?! Серафима Павловна подумала и переменила стратегию. Она не станет говорить ему про тряпку, тем более, уж кто, а он-то прекрасно знает, что вытирать об себя ноги Серафима Павловна никому не позволит! Та негодяйка, которая заявила, что шейной шарфик перекрывает доступ кислорода к ее мозгам, слишком быстро улизнула, не то она получила бы свое. Серафима Павловна напомнит Максиму про сыновний долг.

Она включила микроволновку и принялась разогревать обед или, скорее всего, ужин; он и на работе питается кое-как, и принялась репетировать сцену материнского гнева. На словах: «Не все спокойно в нашем королевстве» ее прервал звонок в дверь. Серафима Павловна напряглась. У сына был свой ключ, звонить бы он не стал. Значит, пришла одна из его куртизанок, которая не знает, что его нет дома… и ломится в закрытую дверь. Она схватила половник и подошла к двери.

– С Новым годом! С новым счастьем! – завопила Роза Викторовна, органы слуха которой были заткнуты наушниками, ведущими непосредственно к плееру, висевшему у нее на поясе.

– И вам того же, – недоуменно посмотрела на нее Серафима Павловна и поправила на носу очки. От этого действия, собственно, ничего не изменилось. Роза Викторовна стояла в тех же рваных джинсах и линялой майке с растянутым птеродактилем на груди. Скорее всего, если бы ее грудь была гораздо меньшего размера, птеродактиль обрел бы изначально задуманные формы орлана. Но ему не повезло, как и внуку, в чьи вещи время от времени облачалась пожилая дама.

– А нет ли у вас сигаретки? – поинтересовалась Роза Викторовна, щелкнув пальцами. – Решила возобновить вредную привычку. В жизни, Серафима Павловна, знаете ли, все нужно попробовать… – Она уловила тяжелый взгляд соседки и вздохнула. – Я так и знала! А не у вас ли сейчас та порочная особа, которая как-то поделилась со мной сигареткой?

– Порочная особа?! – охнула Кудрина-старшая и стала медленно оседать на телефонную тумбочку.

– Этакая блондинка, – Роза Викторовна покрутила у своей седой головы, – с мозгами или кудряшками. Или и с тем, и с другим, я забыла. Жаль, что у вас сейчас ее нет. Так хочется возобновить дурную привычку! – Она на мгновение задумалась. – Как вы считаете, послать внука за сигаретами будет непедагогично? Да, непедагогично, еще стянет полпачки. Придется идти самой… Кстати, Серафима Павловна! Та девица в белой шубке, что прыгает в нашем дворе, дожидается вашего сына. Я только что из магазина вернулась. Представляете, кефир купила, а про сигареты забыла. Да, она прибегала к вашему сыну в новогоднюю ночь и громко хлопала дверью! Я думаю, она от него беременна! Об этом на лестничной площадке в тот день шел разговор. Вот только не помню, кто именно об этом говорил. Ну, раз у вас нет сигарет, то мне пора… – Она повернулась и ушла к себе.

Серафима Павловна схватилась за сердце и быстро захлопнула дверь. У нее было нехорошее предчувствие, что прыгающая девица сейчас прибежит сюда и начнет ломиться в дверь, крича о своем щекотливом положении. А в каком положении оказался Максим?! А она-то сама?! Что скажет обо всем этом Тамарочка?! После этого ее дочка наверняка не захочет встречаться с Максимом.

Серафима Павловна поднялась и на цыпочках подошла к окну. Для того чтобы высунуться и понаблюдать за тем, что происходит во дворе, ей пришлось выключить свет и прижаться к холодному стеклу. Впрочем, это того стоило. Она увидела прыгающую девицу и подъехавшего на автомобиле сына. Девица действительно дожидалась именно его. Как только Максим вышел из автомобиля и направился к подъезду, та выскочила и побежала ему наперерез.

Серафима Павловна заметалась по комнате. Она попыталась спрятаться за искусственной елкой, но та оказалась слишком хлипкой защитой для ее могучего тела, и Серафима Павловна рванула в спальню, прихватив с собой свою хозяйственную сумку и пальто с сапогами. Безусловно, она как мать вполне могла не прятаться, а выйти и встретить сына, как намеревалась. Но одно дело, когда сын заходит к себе в квартиру один-одинешенек, и совсем другое – когда рядом с ним прыгает рыжая девица! Серафима Павловна решила прикинуться в спальне «ветошью» и подслушать, о чем они станут говорить. В конце концов, ее полностью оправдывала материнская забота о благополучии единственного сына.

Она управилась вовремя, в замке послышался скрежет ключа. Раздался голос сына и зажегся свет. Небольшую щель, специально оставленную Серафимой Павловной для ведения скрытого наблюдения, сразу же заслонила пушистая шубка, от которой исходил одурманивающий запах парфюма. Серафима Павловна едва сдержалась, чтобы не чихнуть.

– Ты обещал все объяснить! – кричала «прыгалка» и нервно барабанила модельным сапогом. Возможно, она не нервно барабанила, а замерзшая нога сама непроизвольно стучала об пол, но Серафиме Павловне это одинаково не понравилось, и она нахмурилась. – А вместо этого бросил меня и уехал! – Верочка, а это была именно она, всхлипнула. – Ты поехал за ней?!

– Нет, – отрезал сын, недовольно глядя на «прыгалку», – я тысячу раз тебе говорил, что между нами ничего не было и нет. Мне надоело повторять одно и то же, Верочка. Если ты не веришь мне, то ничего хорошего у нас с тобой не получится. Понимаешь, милая, союз строится на доверительных отношениях, а ты все мои действия подвергаешь сомнению.

– Нет, а хороши же эти действия! – взвилась Верочка, а Серафима Павловна за дверью усмехнулась. В последнем предложении сын слово в слово повторил ее слова. – Она приезжает и начинает склонять тебя к сексу! Шарфик она, видите ли, привезла. Видели, знаем мы эти шарфики!

Серафима Павловна тут же вспомнила про свой шарфик, и злобная гримаса исказила ее довольное лицо. Сын виделся с этой залетной фурией?! Она сама приехала к нему?! Во время ее молодости порядочные девушки так не поступали! Она задумалась. Это пушистое создание, по всей вероятности, и есть та Верочка, на которой собирался жениться ее сын. Значит, та, другая, совсем не Верочка, а не приведи господь. Возможен ли союз между Серафимой Павловной и этим созданием? Уж лучше эта, чем та, другая! Серафима Павловна приоткрыла щель и попыталась получше разглядеть бушующую девицу сына. Со спины она не представляла особого интереса, и Серафима Павловна решила показаться из своего убежища.

– Поцелуй меня! – неожиданно заявила та и притянула озадаченного Кудрина к себе.

Серафима Павловна юркнула обратно и прикрыла дверь. А если они зайдут в спальню?!

– После всего случившегося, – заметил Максим, – это несколько неожиданно…

– Значит ли это, – капризно надула губки Верочка, – что ты отказываешься меня целовать?!

«Отказывается! Отказывается!» – молча прокричала Серафима Павловна и прикрыла свой рот ладонью. Верочка тем временем надвигалась на ее сына, как неизбежность.

– Ничего это не значит, – прошептал тот и обнял девушку за талию.

– С Новым годом! С новым счастьем! – не выдержала Кудрина и ворвалась в комнату.

– Мама?! – вскричал изумленный сын. – Что ты делаешь в спальне?!

– Отдыхаю, – на ходу сочинила Серафима Павловна, пробираясь к нему и отстраняя в сторону рыжеволосую девицу. – А что, матери нельзя прийти к собственному сыну и прилечь на постель, ожидая его возвращения?

– Можно, – согласился с ней Кудрин, – и отдохнуть, и прилечь. Ты так неожиданно появилась…

– Неожиданно появляются только дети, – Серафима Павловна многозначительно поглядела на Верочку, после чего та нахмурилась. – И некоторые думают, что ими можно привязать мужчину навсегда! Опираясь на свой опыт, могу опровергнуть это предположение. Отец Максима бросил его и меня!

– Мама, к чему ты говоришь все это? – продолжал недоумевать сын.

– Все к тому же, – Серафима Павловна оценивающе уставилась на живот Верочки, – ух уж эти некоторые!

– Да, кстати, – спохватился Максим, – мама, помнишь, это Верочка.

– А вы точно Верочка или нет? – презрительно прищурилась Серафима Павловна, глядя на обескураженную ее эффектным появлением девицу. – А то с одной, помнится, я уже знакомилась.

– Точно, – подтвердил сын, – это точно Верочка Журавлева.

– Да, – тряхнула рыжими локонами та, – это я. А кто та, другая?

– Да так, – Кудрин постарался увести разговор в сторону, – пустяки…

– Хороши себе пустяки, – пробормотала мать, – в полуголом виде!

– Так ты все еще продолжаешь?! – возмутилась Верочка.

– Так он и не бросал, – заметила Серафима Павловна, усаживаясь за стол. – Присаживайтесь, милочка, рядом, поговорим о жизни и любви. – Она произнесла эти слова тоном, в котором слышался совершенно иной подтекст: «Кто бы ты, милочка, ни была на самом деле, мне все равно. Ты покусилась на моего Максика, и за одно это я тебя не люблю!»

– Хорошо, – заявила обиженная Верочка, – я сяду.

Серафима Павловна не стала первой начинать разговор. К чему? Она решила тянуть паузу и наслаждаться замешательством молодых. А те переглядывались и показывали, что она – нежелательный свидетель их несостоявшегося поцелуя, – возможно, все-таки отчалит к себе домой. Когда-нибудь. Может быть. Верочка округляла глаза, вздыхала и глядела в потолок. Максим чувствовал себя пойманным в ловушку и старался выбраться из нее с наименьшими для всех потерями. Впрочем, он вполне осознавал, что мать подобным образом мстит ему за отказ знакомиться с дочкой своей приятельницы. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что Серафима Павловна, интеллигентная дама в третьем поколении, не позволит себе оскорбительных выпадов против его Верочки.

Максим поймал себя на слове «его». Получалось, что Верочка снова к нему вернулась. Она даже хотела, чтобы он ее поцеловал. И, возможно, он бы ее поцеловал. Или нет? Странное ощущение двойственности положения и чувств. Сегодня они так отвратительно расстались. Олимпиада выскочила… Нет, Олимпиада тут ни при чем! Ему следует думать о Верочке. С ней он тоже сегодня отвратительно расстался. И вот она сама пришла к нему!

Его мысли прервал голос матери:

– Сынок, ступай на кухню и перекуси. Еда в микроволновке. А мы с Верочкой посудачим о том о сем, – она плотоядно улыбнулась, и Верочка икнула. – Максим целыми днями ходит голодный. Иди, сынок.

Лучистые глаза матери и ее прекрасное настроение не смогли его обмануть, но Максим пошел на кухню.

– Итак, дорогая, – Серафима Павловна придумала нечто лучшее, чем театральная пауза. – Какие же произведения Кафки произвели на вас неизгладимое впечатление?!

– Все! – выпалила Верочка, которая не собиралась сдаваться на милость противника.

Максим, задержавшись на пороге кухни, услышал ее ответ и усмехнулся. Мама получила достойную собеседницу. Он действительно не ел целый день, носился по фабрике с невыполненными заказами и сейчас почувствовал себя настолько голодным, что мог съесть все что угодно. Ничего страшного не случится, если женщины немного побеседуют без него. К тому же он должен отдохнуть от женщин. Иногда ему кажется, что лучше холостяцкой доли в его жизни ничего не было. И вряд ли будет, если, конечно, к нему не вернется Олимпиада. Впрочем, на это имя он должен наложить табу. Забыть о нем, как о страшном сне. Верочка пришла, она сидит с его мамой и мирно беседует. Может быть, это и есть его счастье? От добра, как говорится, ничего хорошего не ищут. А у него этого добра… целая Верочка.

– Профурсетка необразованная! – услышал Максим и перестал жевать. – Она выскочила, как ошпаренная кошка, – развела руками Серафима Павловна, когда Максим забежал в комнату. – У меня как-то вырвалось непроизвольное сравнение той порочной девицы, с которой ты праздновал встречу Нового года, с Маргаритой. Всего лишь, – Серафима Павловна подумала и призналась: – А Верочка, я честно сказала, напоминает мне…

– Кого? – Лицо сына страдальчески исказилось. – Кого она тебе напоминает?!

– Бегемота! – гордо вскинула седой головой непокорная мать.

– Мама! Я понимаю, что Булгаков – твой любимый писатель…

– И Кафка!

– Очень хорошо. Но нельзя же обижать людей!

– Людей – нельзя, – согласилась Серафима Павловна, – профурсеток – можно. В нашей интеллигентной семье нет места подобным девицам, – она осеклась, понимая, что начинает «перегибать палку». – А что такого страшного я сказала?! У тебя чуть что, сразу виновата мать! Неблагодарный сын! И не смей за ней бежать, лучше отвези меня домой. Я устала решать твои проблемы с женщинами, мальчик мой.

– Спасибо, мамочка. Ты их так отлично разрешила, что у меня теперь их вовсе нет. Ни проблем, ни женщин. Осталась, как я подозреваю, твоя приятельница с дочкой?!

– Вот видишь, а ты стараешься меня упрекать! Не волнуйся, ей ты тоже не нужен. Никому ты не нужен, кроме меня. – Серафима Павловна победно посмотрела на сына.

– Мамуля, – неожиданно предложил тот, – а не выйти ли тебе замуж за Митрофана Ильича?!

Серафима Павловна замолчала и направилась одеваться. Только этого ей не хватало! Митрофан Ильич, безусловно, порядочный мужчина на самом закате сил, но она не собирается связывать себя с ним брачными узами. Их связывают более тесные отношения, чем брачные, и пусть молодежь думает, что кроме секса ничего теснее не бывает, это их дело. Но она-то знает, что такое единение душ и союз порывов. И Митрофан Ильич об этом догадывается. Действительно, а почему, собственно, он еще не сделал ей предложение руки и сердца?! Серафима Павловна задумалась и вышла из квартиры сына.

На лестничной площадке курила Роза Викторовна, птеродактиль по-прежнему украшал ее грудь.

– Она выскочила, как ошпаренная кошка, – прошептала Роза Викторовна.

«Неужели, она подслушивала?!» – испуганно подумала Серафима Павловна и изобразила на лице гримасу непонимания.

– Что вы говорите?!

– Я вам точно говорю, – продолжала нашептывать соседка сына, – кошка она ошпаренная.

– Кот Бегемот, – пробормотала Кудрина и спохватилась, – с наступающим вас, Роза Викторовна, Рождеством!

– И вас с Новым годом, дорогая моя! – обрадовалась та, но от темы не уклонилась. – Как у нее с потомством-то?

– Да кто их знает, – пожала плечами Серафима Павловна, – я в их дела не вмешиваюсь.

– Правильно, – закивала та, выпуская колечки дыма изо рта, – очень правильная позиция. Чтобы нас потом не обвиняли, что мы испортили им судьбу. Моя-то снова разошлась! Внук у меня теперь живет. Представляете, Серафима Павловна, никакой личной жизни. А все-таки жаль, что у вас не будет внуков.

– Жаль? А почему, собственно, не будет? Будут, обязательно будут.

– Так, значит, она все же того?

– Не знаю, – призналась Серафима Павловна, – не спрашивать же ее напрямую. К тому же есть и другая. Там вообще жуть что творится. Чует мое материнское сердце что-то недоброе.

Они еще немного посплетничали и разошлись. Как раз вышел Кудрин, готовый отвезти мать куда угодно, лишь бы остаться одному. Он на нее нисколько не обижался, прекрасно осознавая, что она поступает из самых искренних побуждений. Но, как говорится, благими намерениями выстлана дорога в ад. В его случае – в ад семейной жизни с нелюбимой женщиной. Кудрин вздохнул и решил настаивать на своем – ни за что и никогда не соглашаться на встречу с дочками маминых приятельниц. Уж если ему и суждено жениться, так пусть это будет Верочка. С ней он, по крайней мере, хоть знает, как себя вести. К тому же она, как бумеранг, всегда возвращается. И бьет по лбу. Он потрогал свою шишку и засмеялся.

– Не вижу ничего смешного, – заявила Серафима Павловна, усаживаясь к сыну в машину.

– Зря, – радостно ответил Максим, – я был бы рад, если бы ты была счастлива.

– Я вполне счастлива, – нехотя ответила мать и отвернулась к окну. – Максик, – поинтересовалась она, продолжая разглядывать двор, пока он прогревал автомобиль, – ты действительно считаешь, что мне нужно выйти замуж?!

– Я действительно так считаю. Но только за Митрофана Ильича.

– Почему ты так думаешь?

– Я думаю, что он к тебе очень хорошо относится. И его отношение к тебе называется любовью. Странно, если сейчас он не дожидается тебя под окнами.

– Он по вечерам гуляет, между прочим. Дышит свежим воздухом!

Максим отвез мать к дому, где под окнами действительно прогуливался Митрофан Ильич. Серафима Павловна моментально растаяла. Принялась кокетничать, когда поклонник бросился помогать ей выбираться из салона. «Не все еще потеряно, – подумал, глядя на пожилую пару, Кудрин, – не все!»

Впрочем, и у него было не все потеряно. Верочка разумная девушка, она должна понять, что есть такое чувство, как материнская ревность. Понять и простить его мать. Попытаться, во всяком случае.

Кудрин понял, что если сегодня же он не уговорит Верочку забыть все и начать строить отношения заново, то больше не уговорит никогда. Возможно, ему самому не захочется. Но пока он чувствует свою вину, нужно во что бы то ни стало загладить нанесенную матерью обиду. Кудрин завел двигатель и направился по заснеженным улицам к дому Верочки.

Фаталист Кудрин загадал: если судьбе угодно помирить его с Верочкой, то она, его бывшая невеста, обязательно окажется дома. По идее, Верочка сейчас должна лежать на диване и рыдать в подушку. Максиму казалось, что так поступают все обиженные девушки. Кроме Олимпиады. Та, скорее всего, выходит на улицу и начинает буйствовать, после чего напивается до потери памяти и путает адреса. Но ее имя – табу!

Судьбе было угодно помирить бывших жениха и невесту. Верочка действительно сидела дома, плакала в подушку и… ждала звонка от Лешки Селиванова, о котором вспоминала лишь в минуты отчаяния. Лешка задерживался на работе, она послала ему эсэмэску с предложением перезвонить.

Звонок раздался в дверь. Верочка решила, что Леша пришел лично пригласить ее на какое-нибудь очередное мероприятие, которыми была богата его разнообразная жизнь. Но на пороге стоял ее бывший жених, отчего Верочка разозлилась и хлопнула дверью.

Кудрин постоял немного, опешив от такого пренебрежительного отношения к собственной персоне. В конце концов, не он же ее обижал?! В принципе, и он тоже. Но не со зла, просто случайно получилось, что Верочка застала Липу сначала в его квартире, а потом в его кабинете. Он же ей объяснял, что все случилось по не зависящим от него причинам. Кудрин нахмурился и принялся требовательно названивать в квартиру.

Верочка не ушла, она осталась стоять под дверью, прислушиваться и всхлипывать. Сначала ей показалось, что раздались шаги к лифту и Кудрин уехал. От этого захотелось рыдать еще горше. Но потом она вздрогнула от звонка и прислушалась. Так настойчиво мог звонить только Максим, значит, он все еще пытается ее увидеть. Но зачем?! Чтобы провести допрос с пристрастием, читала ли она на самом деле Кафку?! Кто его читает, этого Кафку, одни только… Нет, как подумала Верочка, она не станет уподобляться его вероломной мамаше и никого не оскорбит. Она ему просто не откроет. И все. С уходом бывшего жениха исчезнут волнующие ее проблемы. Пора переключиться на нечто более удобоваримое. К примеру, на Лешку. Верочка вздохнула, Лешка не подходил для создания семьи, ее семьи, в частности. Ей был нужен некто более состоятельный, крепко стоящий на ногах и с уверенностью глядящий в будущее. Мамочка не раз ей говорила, что замужество бывает удачным только тогда, когда оно материально обеспечено.

Обеспеченный Кудрин не переставал названивать, зная, что за дверью прячется Верочка. Его настойчивость после десятиминутного натиска подтопила лед в ее отношении к семейству Кудриных. Вероятно, он и его мать не одного поля ягода, и Максим, скорее всего, похож характером на отца. К тому же у него имеется отдельная жилплощадь, на которую, когда Верочка станет полноправной хозяйкой, она никого не пустит. По крайней мере тех, кто способен обозвать ее «необразованной профурсеткой».

Она глубоко вздохнула, вытерла с глаз слезы и открыла дверь.

– Ты не должна обвинять маму, – заявил Кудрин с порога, – у нее повышенные требования к моим невестам. Лучше пропускать ее обвинения мимо ушей и не обращать на них такого болезненного внимания.

– Невестам?! – обомлела Верочка, провожая взглядом уверенного в завтрашнем дне жениха в комнату. – Сколько их у тебя, помимо меня, признавайся?!

– Не придирайся к словам, – заявил жених и уселся в кресло.

– Хорошо, – согласилась с ним Верочка и присела рядом. – На маму я не должна обращать внимания, на твоих невест тоже. А на что я должна глядеть?!

– На меня! – вскрикнул Кудрин и схватил ее за руку. – Верочка! Давай поженимся! – Он порылся в карманах и отыскал злосчастную бархатную коробочку, предусмотрительно положенную в один из них перед поездкой. Фотография Олимпиады Кутузовой и на сей раз не была забыта и заброшена! Ничего подобного, она перекочевала в его паспорт, где уютно устроилась в кармане кожаной обложки. Так как Кудрин паспорт доставать в ближайшее время не собирался, то казусов не ожидал. А зря. Злосчастная фотография все же сделала свое черное дело, только не на этот раз.

– Я прошу твоей руки! – заявил Максим и протянул Верочке бархатную коробочку.

– Что это? – испуганно отшатнулась та, не ожидая от него ничего хорошего.

– Я дарю тебе, – попытался объясниться с ней Максим, – в знак помолвки кольцо.

– Но я не понравилась твоей маме, – пробормотала Верочка, по-идиотски улыбаясь.

Она все еще не верила своему счастью. Ей казалось, что сейчас, как черт из табакерки, выскочит Олимпиада, или, что еще гораздо хуже, Серафима Павловна. Они схватят кольцо и ускачут с ним за снежный горизонт. Верочка выхватила коробочку из рук Кудрина и открыла ее.

– Какая прелесть, надо же, – восхитилась девушка, примеряя колечко на пальчике.

– Понимаешь, дорогая, – принялся говорить Кудрин, сбиваясь с мысли, – я собирался отдать его в тот день… в ту ночь… ну, когда, тогда…

– Я все понимаю, – прошептала почти счастливая Верочка. – Но как же твоя мама?

– А, – махнул тот рукой в сторону окна, – ей никто не понравится, кого я выберу сам. Это комплекс свекрови, слышала о таком?

– У меня своих комплексов полно, – призналась довольная Верочка, играя брильянтом на свету. – Еще мне думать о чужих.

– Правильно, – приблизился к ней Максим, – давай поженимся и будем думать только о своих комплексах!

– Мы поженимся? Точно? А когда? – Верочка спросила его так, словно интересовалась расписанием электричек на осенне-зимний сезон. Что она ожидала услышать, было непонятно. Может быть, голос судьбы, которая хорошо поставленным тоном вокзального диспетчера объявила бы о том, что на их пути отмен не ожидается.

– Как подадим заявление, – пробормотал тот и быстро чмокнул ее в щеку.

– Очень хорошо, – Верочка забегала по комнате, – сначала я позвоню мамочке, затем подругам. Завтра же пойдем по магазинам, выберем тебе костюм, а мне платье… С загсом проблем не будет, там работает мамочкина приятельница.

– Обязательно, – как-то невесело подтвердил Кудрин, – завтра пойдем и купим мне платье, а тебе костюм. Тьфу, тебе костюм, а мне платье… Заклинило, что ли? Купим все, что нужно!

– Нет, – решительно возразила Верочка, – не пойдем, а поедем. Поедем в столичные магазины, где больше выбор и в одном зале есть товары для жениха и невесты.

– Поедем, – согласился Кудрин, наблюдая за тем, как Верочка бегает по комнате с телефоном.

– Мы помирились и завтра поженимся! – кричала она в трубку кому-то.

Такого быстрого результата Максим не ожидал. Судьба судьбой, а ему еще следует подготовить к новости свою маму. Не может же он проигнорировать ее сердечный приступ, а тот обязательно случится, как только сын сообщит ей о своем решении. Завтра?! Ладно, поехать завтра по магазинам, но в загс?! Ему потребуется какое-то время для того, чтобы завершить свои холостяцкие дела. Доделать ремонт в новой квартире, что ли? Возможно, он пожелает переклеить обои? Максим побледнел. Он понял, что хочет оттянуть дату женитьбы хотя бы на несколько дней. Что с ним? Вероятно, тяготы расставания с холостяцкой жизнью. Верочка продолжала бегать по комнате, обзванивая родственников и подруг, а Максим тупо глядел на ее счастливое лицо и старался улыбаться.

– Все! – радостно объявила Верочка по прошествии получаса. – Мамочка договорилась, нас распишут через две недели! Могли бы и раньше, но праздники, понимаешь.

Кудрин облегченно вздохнул и не смог скрыть искреннего ликования, что расстаться с холостяцкой жизнью ему придется через две недели. Какой-никакой, а срок!

– Через две недели, – Верочка наклонилась к нему и поцеловала Кудрина в нос. – Ты мой секси! Не дуйся, что придется ждать так долго. Зато у нас на Рождество состоится свадебное путешествие! Мы не станем тянуть: сначала свадебное путешествие, потом сама свадьба. Мамочка сказала, что есть две горящие путевки в Египет! Как здорово: ты, я и фараоны!

– Я предпочел бы, – попытался пошутить жених, – без свидетелей.

– Без свидетелей я не хочу, – заявила Верочка. – Значит, так, со стороны невесты свидетельницей будет моя кузина, с твоей стороны – Виктор. Он такой импозантный, что на фотографиях будет хорошо смотреться. А толстуха Нонка станет оттенять мою природную красоту. Максик, еще нужно успеть составить список гостей! Выбрать помещение для свадебного торжества! Пройти комплекс косметических процедур! Столько дел, столько дел! Завтра же поедем в свадебный салон и купим наряды на свадьбу. Кстати, как ты думаешь, дорогой, мне лучше купить три смены наряда или достаточно двух?

– Хоть пять, – выдохнул Кудрин, желая, чтобы его сегодня оставили в покое. – Ты подумай, – он встал и попятился к двери, – обсуди с мамочкой. А я побегу. Сама понимаешь, столько дел!

– Как я тебя понимаю, как понимаю! – всплеснула руками Верочка, толкая его к двери. – Сейчас же перезвоню мамочке. Так, завтра ты заезжаешь за мной в восемь часов утра, Максим! И ни минутой позже. Придется поездить по магазинам.

Она чмокнула его в щеку и, получив подобный ответный поцелуй, захлопнула за ним дверь. После этого Верочка сразу же кинулась к телефону. Кудрин постоял немного у закрытой двери, вспомнив, что он так и не сказал ей главных слов о любви. Он протянул было руку к звонку, но, услышав за дверью радостное щебетание, опустил ее в карман и побежал вниз по лестнице.