Самая темная ночь

Туча

Всего за один день жизнь встала с ног на голову. Или наоборот? Туча еще не определился. Всего за один день он, всегда старавшийся оставаться в тени, обрел лютых врагов и, что гораздо важнее, настоящих друзей. Впервые в жизни за него заступились не приставленные отцом телохранители, а такие же, как он сам, ребята. Впервые в жизни он совершил поступок, отважился привлечь к себе внимание, принял по-настоящему мужское решение.

– Ты как? – спросил Дэн, когда за командиром закрылась дверь.

– Я нормально, – сказал он и улыбнулся.

– Не обязательно было.

– Нет, обязательно.

– Ну, как знаешь.

Дэн встал на ноги. Огляделся.

– Надо тут слегка прибраться. Освободить место для комфортного арестантского существования. Поможешь?

– Помогу.

Полчаса они занимались уборкой. Ящики придвинули к той стене, в которой было вентиляционное окошко, выстроили в несколько рядов, чтобы получились ступеньки. С мешками пришлось повозиться, мешки оказались тяжелыми. Вот тут и пригодилась дремлющая в необъятном Тучином теле сила. С мешками он справился сам, отмахнувшись от помощи Дэна. Хотел хоть как-то отблагодарить, дать понять, что он ценит то, что для него сделали.

Работали молча. Дэн вообще больше молчал, чем говорил, но его молчание Тучу совсем не напрягало. Оно было того совершенно особенного сорта, когда слова не нужны. Дружеское молчание – вот!

Из картофельных мешков в центре погреба соорудили что-то вроде топчана, сверху набросили найденную тут же рогожу. Получилось не слишком роскошно, но теперь ребята могли не только сидеть, свободно вытянув ноги, но даже лежать. Ни для каких других маневров в погребе больше не оставалось места.

– А неплохо! – Дэн растянулся на лежаке, закинул руки за голову. – Еще бы покушать, – добавил мечтательно.

Туча, который во время генеральной уборки о еде совсем не думал, согласно закивал. Желудок тут же жалобно взвыл. Ничего, за чудеса, случившиеся сегодня в его жизни, он готов отказаться от любой, даже самой вкусной еды.

– Ты как сюда попал? – Дэн перевалился на бок, подпер рукой голову, посмотрел на Тучу. – Я имею в виду этот лагерь.

– Отец отправил. – Туча пожал плечами. – Сказал, что здесь из меня сделают настоящего мужика.

– Если так и дальше пойдет, то сделают запросто. Элитный лагерь для трудных подростков. Ты трудный подросток, Туча?

– Не знаю. – Он снова пожал плечами. – В каком-то смысле. А ты?

– Я да, в каком-то смысле. Мне, наверное, дисциплина на пользу. – Дэн надолго замолчал, уставившись на прислоненные к земляной стене сломанные напольные часы. Часы были высокими, под два метра, массивными и очень старыми. На побуревшем от времени циферблате кое-где еще виднелась позолота, часовая стрелка погнулась, а дверка, прикрывающая механизм – или что там должно быть внутри напольных часов, – покосилась. На дверце был вырезан вепрь, грозный и внушающий уважение своей силой и свирепостью. Туче вдруг стало очень жаль эти старые, раскуроченные часы. Он любил старинные вещи, чувствовал их красоту и особенность. Дверку можно попытаться починить, циферблат отреставрировать, корпус ошкурить и заново покрыть лаком. Как быть с механизмом, который наверняка давно пришел в негодность, Степа не знал, но уже мысленно прикидывал, с какой стороны лучше взяться за реставрацию.

– Интересно, наших родителей информировали о том, что к их чадам будут применяться такие вот исключительные меры? – снова заговорил Дэн.

– Моего отца информировали точно. – Туча не удержался, подобрался к часам, смахнул со стрелок густую паутину.

Дэн не стал спрашивать, откуда такая уверенность, а Степка не стал объяснять, еще раз коснулся погнутой часовой стрелки, чихнул от пыли. Хорошие часы: живые, с историей…

Время тянулось медленно. Наверное, в заточении оно всегда течет по-особенному неспешно. За окошком сгустились сумерки, в погребе стало совсем темно, и Туча подумал, что, доведись ему оказаться в этом месте одному, без Дэна, он бы непременно сошел с ума от страха. Но с Дэном было совсем не страшно, даже в почти кромешной темноте. Просто немного маетно.

Чтобы отвлечься, он достал из кармана ключик, осторожно пробежался пальцами по его контуру. Ключик тоже был старинный и имел свою историю, как сломанные часы. Откуда Туча это знал, ему самому было неясно. Просто знал, и все тут. Именно это особенное знание не позволяло ему расстаться с ключом, вернуть его законной хозяйке.

А она ведь его искала. Та, похожая на маленькую вертлявую галку девчонка. В памяти Тучи не осталось четкого образа, только изменчивый, неуловимый силуэт.

– Эй, вы там еще живы? – Тишину нарушил громкий голос Гальяно, а сочащийся из вентиляционного окошка мутный лунный свет на мгновение померк. Наверное, Гальяно просунул в окошко голову.

– Живы! – подал голос Дэн, и по тихому шуршанию Туча понял, что он встал с лежака.

– Ну, и как там в неволе? – А это уже голос Матвея. – Мучительно?

– Терпимо, только вот все бока себе отлежали и есть охота.

– Так мы потому и пришли. Черт, не видно ничего! Матюха, посвети!

Вверху, под потолком, вспыхнул огонек зажигалки, освещая сосредоточенное лицо Гальяно.

– Да, не номер люкс! – Огонек на мгновение погас, а потом снова зажегся. – Киреев, ну-ка лезь сюда. Мы вам хавчик принесли. Туча, курочку твою, и, ты уж нас прости, пошмонал я твои стратегические запасы, нашел печенье и шоколадку.

– Хорошо, что пошмонал! – Туча улыбнулся, погладил себя по пустому животу. – Кушать очень хочется.

– Будет тебе «кушать». Киреев, ну что ты там? Пошевеливайся!

– Уже! – Дэн проверил крепость ящиков и проворно взобрался вверх по импровизированной лестнице. – Давай курочку!

– Ни тебе «мерси, дорогой друг», ни тебе «счастлив видеть». – Гальяно снова погасил зажигалку, а через мгновение в окошко просунулась рука с зажатым в ней свертком.

Дэн поймал сверток, перебросил его Туче. Удивительно, но даже в темноте у Тучи получилось сверток не уронить.

– Мерси, дорогой друг! – сказал Дэн весело. – Ну, как там на воле?

– Да уж получше, чем в этих фашистских застенках. Я вот подумал, может, у Василия прикупить ключ и от погреба? – раздалось с той стороны.

– Думаешь, пригодится?

– Думаю, не повредит. Чует мое сердце, не в последний раз вы в этом каземате.

– Даже если так, то ключ погоды не сделает, – вмешался в разговор Матвей. – Попалят.

– Да кто ж тебя попалит? – возразил Гальяно.

– Да мало ли кто! Проще пару часов здесь отсидеть, чем потом с Шаповаловым разбираться. Я тут навел справки: начальник наш только с виду гуманист, а на самом деле тот еще диктатор. Его даже Суворов боится.

– И не пожалуется на этого садиста никто, – буркнул Гальяно. – Я вот как мамке расскажу, будет ему и диктатура, и военный трибунал.

– Лагерь забыл какой? – не сдавался Матвей. – Лагерь спортивно-патриотический. Повышение боевого духа, выживание в условиях, близких к экстремальным. У них даже вот этот ваш карцер в договоре прописан. Ни к чему не подкопаешься. Да ладно вам! Может, и не попадет никто больше в этот застенок. Чего раньше времени нервничать?

– Я не нервничаю, я просчитываю варианты развития событий. А насчет ключа я с Васькой все-таки потолкую. Может, у него вообще этого ключа нет, тогда и разговаривать не о чем.

При слове «ключ» Туча покрепче сжал свой собственный ключ, вздохнул.

– А еще будет нужно фонарик купить, – продолжал просчитывать варианты Гальяно. – Чтобы не сидеть тут в темноте, как сычи. Ладно, пойдем мы, пока нас Суворов не хватился, а вы хавайте! Завтра денек обещают жаркий, будем сражаться за звание волков. Или вепрей? – В темноте снова вспыхнул огонек зажигалки. – Вам что больше нравится?

– Мне все равно. – Дэн спрыгнул с ящиков.

– А тебе, Туча?

– И мне все равно. – Туча зашелестел оберткой.

– А мне вот волки как-то симпатичнее, чем какие-то свинки, – сказал Гальяно задумчиво.

– Вепри – это не какие-то свинки. Это тоже в некотором роде хищники. И очень опасные, – сообщил Матвей.

– И откуда ты такой ученый выискался?! Волки, вепри… Спать пошли, ученый! А то мы с тобой завтра будем и не волками, и не вепрями, а сурками. Все, пацаны, скорейшего освобождения!

– Спасибо за ужин! – Дэн на ощупь пробрался к Туче и, уже добравшись, сообразил: – Черт, надо было зажигалку попросить, а то не видно ничего.

– Разберемся, – успокоил его Туча, вкладывая в протянутую ладонь ломоть хлеба с лежащим на нем куском курицы. – Приятного аппетита.

Никогда раньше еда не казалась ему такой вкусной. Никогда раньше наказание не вызывало у него улыбку. Чудеса!

То, что снаружи за запертой дверью кто-то есть, первым почувствовал Дэн, предупреждающе коснулся руки Тучи, едва слышно велел:

– Тихо.

Туча замер, даже жевать перестал. Дэн бесшумно встал с лежака, так же бесшумно поднялся по земляной лестнице, остановился у двери. Долгие мгновения казалось, что ничего не происходит, что им все померещилось; Туча уже начал успокаиваться и даже откусил от шоколадки, когда дверь вздрогнула от удара. Может, недостаточно сильно, но достаточно громко в сонной ночной тишине. Туча тоже вздрогнул, едва не подавился.

– Эй, кто там? – Голос Дэна совсем не изменился, точно он и не испугался вовсе. А может, и не испугался.

Ответом ему стал еще один удар в дверь и сердитое, ну точно змеиное шипение, а всего через мгновение льющийся из окошка свет померк. Кто-то смотрел на них сверху… Туче с перепугу даже почудилось, что в темноте сверкнули по-кошачьи два глаза. А еще ему казалось, и чувство это было столь же сильным, сколь и иррациональным, что странный ночной гость смотрит именно на него.

– Что тебе нужно? – Он, как и Дэн, старался быть бесстрашным, но получалось плохо, футболка вдруг взмокла, прилипла к спине. – Эй, ты чего молчишь?

В отличие от него, Дэн больше не задавал вопросов, бесшумной и едва различимой тенью он пересек погреб, принялся карабкаться вверх по ящикам.

«Не надо!» – хотелось заорать Туче, но голос вдруг пропал, пересох, как пересыхает ручей жарким летом. Остался только липкий страх и уверенность, что там, за окошком, притаилась опасность. Наверное, он бы все-таки нашел в себе силы закричать, но в тот самый момент, как его пересушенные страхом легкие стали наполняться воздухом, а Дэн оказался на самой верхней, самой шаткой «ступеньке», распахнулась дверь, и темноту погреба прочертил яркий луч фонарика.

– Эй, Киреев, ты что там делаешь? – послышался раздраженный голос Суворова. – А ну-ка слезай, пока шею не свернул! Что, удрать надумали, архаровцы?! – спросил он, спускаясь по лестнице. – Так пустое! Это окошко для вентиляции, а не для побегов. Я же вам, кажется, объяснял.

– Не собирались мы убегать! – Дэн спрыгнул едва ли не с самой высокой «ступеньки», замер напротив командира.

– А баррикады тогда зачем нагородили?

– Чтобы воздухом дышать.

– Чтобы воздухом дышать! – передразнил Суворов. – Не надышались еще воздухом! Ну ничего, завтра надышитесь. Я вам гарантирую! А теперь марш отсюда, чтобы глаза мои вас не видели! Завтра подъем в шесть утра.

Снаружи было привольно, дневной зной сменила ночная прохлада. Туча огляделся в поисках недавнего гостя, никого не заметил и вздохнул наконец полной грудью.

– Это наверняка наши «дружки», – шепнул на ухо Дэн. – Приходили проведать.

Нет, Туча с сомнением покачал головой. Конечно, он боялся Юрика Измайлова и его друзей-отморозков, но страх, пережитый им в погребе, был особенным, никак не связанным с обычными проблемами. Только вот как объяснить это рациональному и бесстрашному Дэну?! И надо ли объяснять?..

Они уже подходили к флигелю, когда небо далеко над лесом озарилось светом.

– Что это? – Дэн замер, запрокинул голову, разглядывая творящееся светопреставление.

– Это? – Суворов тоже остановился, нахмурился. – Наверное, молния.

– Не похоже. И грома нет.

– Может, прожектором кто-то светит? – предположил Туча. – Ну, как на праздниках…

И в самом деле было похоже, что свет бьет столбом прямо из лесных зарослей, рассыпаясь в небе на мириады едва различимых лучиков. Только вот мерещилось в этом свете что-то странное, не похожее ни на что ранее виденное. Свет переливался всеми оттенками зеленого, опалесцировал, как любимый абсент отца. И при этом он не имел плотности, походил на сильно сгустившийся, рвущийся к ночному небу столб зеленого тумана.

– Может, и прожектором, – согласился Суворов, но хмуриться не перестал. – А что это мы стоим? – спросил он строго. – Топаем к корпусу, пока не рассвело.

Они были уже на крыльце флигеля, когда Туча почувствовал, что за ними наблюдают. Кто-то крался за ними от самого погреба. Ночной гость?

– Давай, Тучников! – Суворов легонько подтолкнул его в спину, сказав в который уже раз: – Завтра вставать рано.

Окна флигеля были черны, только в комнате командира тусклым оранжевым светом горел ночник.

– В туалет, и спать! – велел Суворов, замирая посреди полутемного коридора. Видно, так и будет стоять, пока они не улягутся. Наблюдатель…

Матвей и Гальяно уже спали. Вошедшие поняли это по заливистому, с переливами, сопению.

– Видел? – спросил Дэн, кивая на окно.

Ночное небо было уже привычно черным, с россыпью ярких звезд и серпиком зарождающейся луны. Никакого намека на недавнее светопреставление. Но Туча сразу понял, о чем Дэн спрашивает.

– Видел. – Он кивнул, через ворот стащил с себя майку. – Как думаешь, что это было?

– Не знаю. Странное что-то.

– НЛО?

– А черт его знает! Может, и правда прожектор какой. Я примерно представляю, где это, можем глянуть на досуге.

Туче не хотелось искать источник этого странного света, сердце чуяло неладное, а кожа между лопатками до сих пор горела от чужого, полного ненависти взгляда.

– За нами следили. Ты заметил? – спросил он шепотом.

– Нет. – Дэн мотнул головой, забрался под одеяло.

– А мне вот показалось…

– Может, отморозки эти?

– Может…

– Давай спать, Туча, а то ведь и в самом деле завтра будем как вареные.

Дэн уснул почти сразу, а к Туче сон все не шел. Он лежал на спине, уставившись в черный провал окна. В какой-то момент ему начало казаться, что там, за окном, кто-то стоит. Стоит и смотрит…

Туча всхлипнул, с головой накрылся одеялом. Под жарким шерстяным одеялом до него и добрался неспокойный, полный тревожных видений сон.