Темная страсть

Глава 1

– Похоже, их нисколько не волнует, что они умрут.

Аэрон, бессмертный воин, одержимый демоном Ярости, примостился на крыше здания Бабажос в центре Будапешта и, глядя вниз, наблюдал за беззаботно спешащими по делам людьми. Они ходят по магазинам, болтают и смеются, перекусывают на ходу. Никто не падает ниц и не умоляет богов продлить существование своего бренного тела. Никто не рыдает, понимая, что не сможет жить вечно.

Он перевел взгляд с людей на их окружение. Льющийся с небес рассеянный лунный свет, смешиваясь с янтарным сиянием фонарей, ложится тенями на мощеные мостовые. По обе стороны улицы тянутся здания со светло-зелеными навесами над входом, идеально сочетающимися с изумрудной зеленью деревьев.

Симпатично, если про гробы можно так сказать.

Люди знают о своем медленном угасании. Черт возьми, они взрослеют с мыслью, что рано или поздно придется покинуть все и всех, кого любят, и тем не менее, как он заметил, не требуют и даже не просят больше времени. Это… очаровывает. Узнай Аэрон, что ему вскоре предстоит навсегда расстаться с друзьями – другими одержимыми демонами воинами, которых он защищает последние несколько тысяч лет, – он пошел бы на что угодно, включая и мольбы, лишь бы изменить свою судьбу.

Отчего же смертные этого не делают? Что они знают такого, что ему неведомо?

– Они не думают о смерти, – отозвался сидящий подле него Парис, его друг. – Они живут, пока есть возможность.

Аэрон фыркнул. Не такого ответа он искал. Как можно «жить, пока есть возможность», если эта возможность длится ничтожно короткое время?

– Они такие хрупкие. Их легко уничтожить, как тебе отлично известно.

Говорить подобное было очень жестоко со стороны Аэрона, ведь подружку Париса – или любовницу? или избранную женщину? – совсем недавно застрелили прямо у Париса на глазах. И все же Аэрон в своих словах не раскаивался.

Будучи одержимым демоном Разврата, Парис вынужден каждый раз спать с другой женщиной, иначе рискует потерять силы и умереть. Он не может позволить себе оплакивать потерю любовницы. Особенно любовницы-врага, кем и оказалась его малышка Сиенна.

Как ни стыдно было Аэрону это признать, но в какой-то степени он даже был рад тому, что эта женщина умерла. Она использовала бы страсть Париса против него самого и в конечном счете привела бы его к гибели.

«Я же буду вечным гарантом его безопасности», – поклялся себе Аэрон.

Верховный бог предоставил Парису выбор: вернуть из загробного мира душу его женщины или освободить Аэрона от ужасающей жажды крови, навязчивых мыслей о мучениях и убийстве, терзающих его разум. Мыслей, которые он – стыдно признаться – воплощал в жизнь. Снова и снова.

Из-за этого проклятия Рейес, хранитель демона Боли, едва не потерял свою возлюбленную Данику. Аэрон действительно был готов нанести смертельный удар и уже занес острый кинжал, чтобы вонзить его в ее прелестную шейку… Но за миг до трагедии Парис спас Аэрона, а не возлюбленную Сиенну, тем самым сохранив жизнь Даники, палач которой мгновенно освободился от владевшего им безумия.

Аэрон продолжал терзаться угрызениями совести из-за едва не ставшей реальностью трагедии и последствий выбора Париса. Чувство вины разъедало его изнутри, прожигая до самых костей, словно кислотой. Теперь Парис страдает, в то время как сам Аэрон наслаждается свободой. Но это вовсе не означает, что он станет щадить чувства друга. Для этого он слишком сильно его любит. Более того, Аэрон у него в долгу. И привык платить по счетам.

Именно поэтому они и сидят сейчас на крыше.

Присматривать за Парисом оказалось задачей не из легких. На протяжении последних шести ночей Аэрон приносил сюда друга, невзирая на его непрерывные протесты. Парису оставалось лишь указать на женщину, и Аэрон тут же доставлял ее к нему и стоял на страже, пока они занимались сексом. Но с каждой ночью Парис все дольше и дольше тянул с выбором.

Аэрону уже стало казаться, что на этот раз они просидят на крыше до самого рассвета, ведя пустые разговоры.

Если бы ныне пребывающий в депрессии воин по примеру самого Аэрона сторонился слабых смертных, то сейчас не томился бы о том, чего не может получить. Не впал бы в отчаяние от своего бессилия и не отрицал бы его до скончания времен.

Аэрон вздохнул.

– Парис, – начал он и умолк. Какие подобрать слова? – Пора уже перестать скорбеть. – Хорошо. Сразу по сути, как он любит. – Это ослабляет тебя.

Парис провел языком по зубам.

– Кто бы говорил о слабости. Сколько раз тобой безраздельно овладевал демон Ярости? Бессчетное количество. А сколько раз из этого бессчетного количества винить следовало богов? Лишь один. Когда демон порабощает твое тело, ты напрочь теряешь над собой контроль. Так что давай не будем добавлять к списку твоих грехов лицемерие, договорились?

Аэрон не обиделся. К сожалению, ему нечего возразить Парису. Иногда демон Ярости действительно завладевал его телом, заставляя летать над городом и нападать на любого человека в пределах досягаемости, калеча и упиваясь чужим ужасом. В таких случаях Аэрон полностью осознавал происходящее, но был не в состоянии прекратить бойню.

Которую не всегда и хотелось прекращать. Некоторые люди заслуживают подобной участи.

Но ему ненавистна потеря контроля над собой и низведение до уровня марионетки. Или пляшущей по команде обезьянки. Пребывая в подобном состоянии, Аэрон презирал своего демона – и все же не так сильно, как себя самого. Потому что с ненавистью он познал гордость. Гордость Яростью. Для того чтобы отвоевать у демона контроль над ситуацией, требуются силы, а сила любого рода есть награда.

Однако борьба между любовью и ненавистью его по-прежнему тревожит.

– Ты только что подтвердил мои слова, хоть и непреднамеренно, – сказал Аэрон, возобновляя беседу. – Слабость порождает разрушение. Это закон.

В случае Париса скорбь равнозначна рассеянности, которая может оказаться фатальной.

– Какое отношение это имеет ко мне? Какое отношение это имеет к тем людям внизу? – спросил Парис.

Аэрон понял, что пришло время обрисовать ситуацию масштабно.

– Те люди… По меркам вечности они стареют и умирают в один миг.

– Что с того?

– Дай мне договорить. Если влюбишься в смертную женщину, сможешь быть с ней всего несколько десятков лет. И то, если ее раньше не унесет болезнь или несчастный случай. Причем все эти годы ты будешь наблюдать, как она угасает, медленно приближаясь к смерти, и знать, что впереди тебя ожидает целая вечность без нее.

– Сплошной пессимизм. – Парис прицокнул языком. Не такой реакции ожидал от него Аэрон. – Ты рассматриваешь эти годы как небольшой промежуток перед неотвратимой потерей того, кого не можешь защитить. А я – как время наслаждения величайшим благословением. Благословением, которое пребудет с тобой всю оставшуюся вечность.

Пребудет с тобой? Глупости! Когда теряешь что-то дорогое, воспоминания превращаются в мучительное напоминание о том, чего уже никогда не будет. Такие воспоминания скорее осложняют жизнь, отвлекают, – в отличие от Париса, Аэрон не собирался приукрашивать ситуацию, – а не придают сил.

У Аэрона и доказательство имеется – собственные чувства к Бадену, одержимому демоном Неверия, который некогда был его лучшим другом. Давным-давно Аэрон потерял того, кого любил больше, чем мог бы любить родного брата, и теперь, оставаясь наедине с собой, часто представляет Бадена и думает о том, как могла бы сложиться жизнь, если бы тот не погиб.

Парису он подобной участи не желает.

Черт с ней, с масштабностью. Уж лучше снова обратиться к жестокости.

– Если ты способен с легкостью принять утрату, как утверждаешь, почему же тогда все еще скорбишь по Сиенне?

Свет луны озарил лицо Париса, и Аэрон заметил, что глаза у него слегка остекленевшие. Похоже, он пил. Опять.

– У нас не было нескольких десятков лет. Всего лишь несколько дней, – произнес он безжизненным голосом.

«Нужно идти до конца».

– А если бы ты прожил с ней сто лет, то смирился бы с ее смертью?

Повисла пауза.

Конечно же нет.

– Хватит! – Парис ударил кулаком по крыше с такой силой, что все здание содрогнулось. – Не хочу больше об этом говорить.

Очень плохо.

– Потеря есть потеря. Слабость есть слабость. Не позволяя себе привязываться к людям, не станем и переживать, когда они умрут. Если мы закалим свои сердца, то не будем желать того, чего не можем получить. Наши демоны преподали нам хороший урок.

Некогда их демоны обитали в аду и отчаянно жаждали обрести свободу. Объединившись, они сумели выбраться, но в конечном счете лишь сменили одну тюрьму на другую, и вторая оказалась гораздо хуже первой.

После пыток серой и пламенем преисподней демоны на тысячу лет оказались запертыми в ларце Пандоры. Тысячу лет тьмы, безысходности и боли. На сей раз они лишились не только свободы, но и надежды на лучшую долю.

Если бы демоны были сильнее и способны обуздать свои желания, не попали бы в плен.

Если бы Аэрон обладал достаточной силой воли, то не стал бы помогать открывать ларец. И тогда его не постигло бы проклятие, и тело его не превратилось бы во вместилище для величайшего зла, которое он сам же и освободил. Его не изгнали бы с небес, из единственного дома, который он знал, и не обрекли провести остаток вечности на неспокойной земле, где ничто не остается неизменным.

Он не потерял бы Бадена, враждуя с охотниками – презренными смертными, ненавидящими Владык и обвиняющими их во всем зле мира. Друг умер от рака? – Разумеется, виноваты Владыки. Девочка-подросток обнаружила, что беременна? – И это, несомненно, происки Владык.

Будь Аэрон крепче духом, не оказался бы снова втянутым в войну, где нужно сражаться и убивать. Всегда убивать.

– Ты когда-нибудь желал смертную? – спросил Парис, отвлекая его от мрачных мыслей. – В плане секса?

Аэрон негромко хмыкнул:

– Впустить в свою жизнь женщину на один день и потерять ее на следующий? Нет. – Он не такой дурак.

– Кто говорит, что ты обязательно ее потеряешь? – Парис вытащил из внутреннего кармана кожаной куртки фляжку.

Снова алкоголь? Видно, болтовня, затеянная, чтобы поднять другу настроение, не принесла пользы.

Сделав большой глоток, Парис добавил:

– У Мэддокса есть Эшлин, у Люсьена – Анья, у Рейеса – Даника, а теперь и у Сабина есть Гвен. Даже у сестры Гвен, Бьянки Ужасной, имеется возлюбленный – ангел, с которым мне пришлось бороться в масле… впрочем, не важно. Не будем об этом говорить.

Бороться в масле? Да уж, о таком действительно лучше не говорить.

– Все эти парочки обрели друг друга, но каждая из женщин обладает какой-то способностью, выделяющей ее среди прочих. Они не простые смертные.

Однако это не означает, что они будут жить вечно. Даже бессмертных можно убить. Кому, как не Аэрону, это знать, ведь именно он подобрал голову Бадена – отделенную от туловища. И именно он первым увидел навечно застывшее на лице друга выражение шока.

– Ну, привет, решение проблемы. Всего-то и нужно, что найти женщину с уникальными способностями, – сухо заметил Парис.

Если бы все было так просто. Кроме того…

– У меня есть Легион, и с ней одной я в данный момент могу совладать.

При воспоминании о маленькой демонессе, ставшей ему кем-то вроде дочери, Аэрон усмехнулся. Ростом она едва доходит ему до пояса. Зеленая чешуя, два маленьких рога, недавно выросшие у нее на голове, и острые зубы, выделяющие ядовитую слюну. Диадемы – ее любимое украшение, а живая плоть – любимое блюдо.

Первой ее слабости он всячески потакает, а со второй старается бороться.

С Легион Аэрон познакомился в аду. Вернее, настолько близко от геенны огненной, насколько вообще можно подобраться без риска сгореть заживо в жарком пламени. Его заковали в цепи, так сказать, в шаге от преисподней, опьяневшего от проклятой жажды крови, заставлявшей нападать даже на друзей. Легион прорыла ход в темницу Аэрона, и ее присутствие каким-то образом прояснило его разум и придало желанные силы. Она помогла ему сбежать, и с тех пор они никогда не расставались.

До настоящего момента. Его драгоценная девочка вернулась в ненавистный ей ад, потому что некий преданный богам ангел тайком наблюдает за Аэроном, прячась в тени, оставаясь невидимым, ожидая… чего-то. Чего – неизвестно. В настоящий момент Аэрон не ощущает этого пристального взгляда, но знает, что ангел вернется снова. И Легион не вынесла его присутствия.

Откинувшись назад, Аэрон всмотрелся в ночное небо. Звезды сегодня сияют, словно бриллианты, рассыпанные по черному атласу. Иногда, желая насладиться хотя бы иллюзией уединения, он взлетал так высоко, как только мог, а затем камнем падал вниз, стремительно и уверенно, расправляя крылья лишь за пару секунд до удара о землю.

Парис сделал еще один большой глоток из фляжки, и в воздухе поплыл аромат амброзии, нежный и сладкий, как дыхание ребенка. Аэрон покачал головой. Парис избрал амброзию своим наркотиком, потому что она единственная способна притуплять разум и воздействовать на тела бессмертных вроде них, но ее неумеренное употребление превращало некогда свирепого вои на в размазню.

Где-то по улицам бродит Гален, предводитель охотников, одержимый демоном, как и Владыки, поэтому Аэрону требуется, чтобы Парис хоть немного соображал. А еще лучше – пребывал в полной боевой готовности, ведь неведомого ангела тоже не стоит списывать со счетов. Ангелы, как недавно выяснил Аэрон, занимаются уничтожением демонов.

Хотел ли этот ангел его убить? Неизвестно, и Лисандр, возлюбленный Бьянки, не потрудился прояснить ситуацию. Впрочем, это и не важно. Аэрон собирался выпотрошить труса, будь тот мужчиной или женщиной, как только тому достанет мужества снова сунуться к нему.

Никто не разлучит его с Легион, а тот, кто осмелится вмешаться, поплатится. В этот самый миг бедняжка может страдать душевно или физически. При этой мысли Аэрон стиснул кулаки с такой силой, что кости едва не треснули. Собратья его милой малышки любят насмехаться над ее добротой и состраданием. А еще им нравится за ней гоняться, и одним богам известно, что они бы с ней сделали, если б сумели поймать.

– Как бы ты ни любил Легион… – произнес Парис, снова выдергивая Аэрона из глубокой трясины мыслей. Запустив камнем в противоположное здание, он допил остаток амброзии и договорил: – Она не способна удовлетворить все твои потребности.

Он, конечно, имеет в виду секс. Неужели нельзя закрыть эту тему раз и навсегда? Аэрон вздохнул. Он не спал с женщиной несколько лет, а может, и веков. Не стоят они затраченных усилий. Из-за демона Ярости желание причинить любовнице вред скоро перевешивало желание доставить ей удовольствие. Более того, покрытому татуировками и закаленному в боях Аэрону приходилось тяжким трудом завоевывать расположение к себе. Женщины его боятся – и правильно делают. Попытки понравиться им требуют времени и терпения, которыми он не располагает. В конце концов, у него есть дела поважнее. Тренировки, например, охрана дома и друзей. Потакание любой прихоти Легион.

– Нет у меня таких потребностей.

По большей части это правда. Наделенный железной самодисциплиной, Аэрон редко поддавался желаниям плоти. Он мог себе это позволить, разве что оставаясь в одиночестве.

– Я могу получить все, что захочу. Слушай, мы сюда откровенничать забрались или чтобы найти тебе любовницу?

Зарычав, Парис швырнул пустую фляжку точно так же, как прежде камень. Она ударилась о стену противоположного здания, взметнув облачко пыли и каменной крошки.

– Придет день, когда кто-то очарует тебя, привлечет и поймает в сети, и ты будешь желать ее каждой клеточкой тела. Надеюсь, она сведет тебя с ума. Надеюсь, что хотя бы поначалу станет отвергать тебя, заставляя побегать за собой. Может, тогда ты почувствуешь хоть толику моей боли.

– Если именно это требуется, чтобы отплатить тебе за то, чем ты ради меня пожертвовал, я с радостью приму такую участь. Даже буду молить о ней богов.

Аэрон не мог себе представить, что возжелает женщину, смертную или бессмертную, настолько, что это разрушит его жизнь. Он не похож на других воинов, постоянно ищущих себе пару, и действительно предпочитает одиночество. Ну, или находиться наедине с Легион. Кроме того, он слишком горд, чтобы бегать за женщиной, не отвечающей на его чувства.

Однако сейчас Аэрон говорил серьезно. Ради Париса он в самом деле готов на что угодно.

– Слышишь, Кронос?! – прокричал он, подняв голову к небесам. – Пошли мне женщину. Такую, которая будет меня мучить. Такую, которая отвергнет меня!

– Самонадеянный ублюдок, – негромко засмеялся Парис. – Что, если он и вправду пошлет тебе такую гордячку?

Аэрона порадовала веселость Париса. Он сейчас так похож на себя прежнего!

– Сильно сомневаюсь.

Кронос повелел, чтобы воины сосредоточились на уничтожении Галена. Это стало его навязчивой идеей с тех пор, как Даника предсказала, что Верховный бог погибнет от руки Галена.

Даника является Всевидящим Оком, и ее видения всегда сбываются. Даже плохие. Но есть в этом и положительный момент: зная будущее заранее, можно попытаться его изменить. По крайней мере, теоретически.

– А если все же пошлет? – снова спросил Парис, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

– Если Кронос ответит на мои мольбы, стану наслаждаться последствиями, – ухмыльнувшись, солгал Аэрон. – Ну, хватит уже обо мне. Давай сделаем то, зачем пришли.

Выпрямившись, он посмотрел вниз на начавшую редеть толпу.

Ради сохранности мостовых въезд автотранспорта в эту часть города запретили, и люди ходили здесь пешком. Поэтому Аэрон и выбрал это место. Ему вовсе не улыбалось вытаскивать избранницу Париса из движущейся машины. Сейчас же Парису всего-то и нужно, что сделать выбор, и Аэрон, расправив крылья, сразу доставлял его вниз. Один взгляд на прекрасного голубоглазого дьявола – и избранная им женщина останавливалась и восторженно ахала. Иногда одной улыбки Париса оказывалось достаточно, чтобы убедить ее раздеться прямо на улице, где мог увидеть любой случайный прохожий.

– Никого ты не найдешь, – отмахнулся Парис. – Я уже смотрел.

– Как насчет… этой? – Аэрон указал на пухленькую блондинку в чересчур откровенном наряде.

– Нет. – Ни малейшего колебания. – Слишком… очевидно.

«Опять взялся за старое», – с ужасом подумал Аэрон, указывая на другую женщину:

– А эта?

Высокая, с соблазнительным телом и копной коротких рыжих волос. Одета консервативно.

– Нет. Слишком мужеподобная.

– Что это значит, черт подери?

– Это значит, что я ее не хочу. Следующая.

Битый час Аэрон предлагал кандидатуры потенциальных любовниц, а Парис отвергал их по разным смехотворным причинам: слишком невинная, слишком неряшливая, слишком загорелая, слишком бледная. Единственным приемлемым отказом было: «Я с ней уже спал», а так как Парис спал со многими, Аэрон часто слышал эти слова.

– В конечном счете тебе придется кого-то выбрать. Почему бы не прекратить наши мучения? Закрой глаза и ткни наугад. На кого укажешь, та и выиграет.

– Я уже однажды играл в эту игру. И закончилась она… – Парис вздрогнул. – Не важно. Незачем об этом вспоминать. Так что нет. Просто нет.

– Как насчет…

Аэрон осекся, увидев, как женщина, на которую он пристально смотрел, исчезла в тени. Не пропала из поля зрения, что вполне в природе вещей. Что считается нормой. Нет, она просто растворилась: только что стояла на мостовой, а в следующий миг исчезла. Тень каким-то образом втянула ее в себя, точно на поводке.

Аэрон вскочил на ноги, и из щелей на его обнаженной спине автоматически появились и раскрылись крылья.

– У нас проблема.

– Что стряслось? – Парис тоже вскочил. Даже слегка покачиваясь после амброзии, он по-прежнему оставался воином и мгновенно выхватил кинжал.

– Темноволосая женщина. Ты ее видел?

– Которую из них?

Вот и ответ на вопрос Аэрона. Нет, не видел. В противном случае не стал бы спрашивать, о ком речь.

– Идем. – Аэрон обхватил друга за талию и спрыгнул с крыши. Ветер трепал волосы Париса, несколько разноцветных прядей хлестнули его по лицу, а земля все приближалась… приближалась… – Смотри в оба. Мы ищем женщину с черными волосами до плеч, прямую, точно палка, ростом примерно пять футов десять дюймов, лет двадцати с небольшим, одетую во все черное. Скорее всего, она не человек.

– Убьем?

– Нет, в плен возьмем. У меня к ней есть вопросы.

Например, как ей удалось исчезнуть, зачем она здесь и на кого работает. У бессмертных всегда имеются мотивы.

Аэрон взмахнул крыльями за миг до столкновения с бетоном и камнем. Замедлившись, он с легким толчком приземлился на ноги, отпустил Париса, и они тут же разошлись в разных направлениях. После тысяч лет сражений бок о бок друзья знали, как действовать, не обговаривая каждое движение заранее.

Аэрон, пряча крылья, стремглав понесся по узкой улочке, уходящей налево, так как именно в этом направлении пошла женщина. По дороге он заметил нескольких людей – парочку, держащуюся за руки, бездомного, пьющего виски из бутылки, человека, выгуливающего собаку, – но ни следа темноволосой женщины. Добежав до кирпичной стены, Аэрон обернулся. Черт подери. Что, если она такая же, как Люсьен? Способна телепортироваться в любое место силой мысли?

Нахмурившись, Аэрон ринулся обратно. Если понадобится, он обыщет каждую улицу в этом районе. Однако на полпути назад тени вокруг него сгустились, затмевая золотистый свет фонарей. Из мрака просачивались тысячи приглушенных криков, полных мучения и агонии.

Аэрон остановился, опасаясь врезаться во что-то или кого-то, и выхватил кинжалы. Какого дьявола тут тво…

Вдруг из тени в нескольких шагах от него вышла женщина – та самая женщина. Она казалась единственным лучом света во внезапно возникшем огромном пространстве тьмы. Глаза черны, как окружающий мрак, губы – красные и увлажненные – похожи на кровь. Она была красива особенной, жестокой красотой.

Демон Ярости зашипел у Аэрона в голове.

На мгновение Аэрон испугался, что Кронос действительно услышал его мольбу и послал женщину терзать его. Но, глядя на нее, он не ощутил ни растекающегося по венам жара, ни учащенного сердцебиения, о которых рассказывали другие Владыки, описывая встречу со своими избранницами. В незнакомке нет ровным счетом ничего особенного – Аэрон через секунду бы о ней позабыл.

– Так-так-так. Похоже, мне улыбнулась удача! Один из Владык Преисподней почтил меня своим присутствием, – проговорила женщина хриплым, как у курильщика, голосом. – Даже просить не пришлось.

– Да, я Владыка. – Какой смысл отрицать очевидное? Горожане сразу узнают Аэрона и других воинов. Некоторые даже считают их ангелами. Охотники тоже узнают их с первого взгляда, но называют демонами. Как бы то ни было, этими сведениями едва ли можно воспользоваться против него. – И я в самом деле искал тебя.

Услышав это признание, незнакомка изобразила на лице легкое удивление.

– Какая честь. Зачем же ты меня искал?

– Хотел узнать, кто ты такая. – Может, правильнее было бы сказать «Что ты такое»?

– Возможно, я не настолько удачлива, как думала. – Она надула свои полные красные губы и притворилась, что вытирает слезу. – Раз родной брат меня не узнает.

Что ж, ситуация начала проясняться: она – лгунья.

– У меня нет сестры.

Она изогнула черную бровь.

– Ты в этом уверен?

– Да.

У Аэрона не было ни отца, ни матери; Зевс, Верховный бог олимпийцев, просто создал его, произнеся заклинание. Так же, как и всех остальных Владык.

– Упрямец! – Незнакомка прицокнула языком, напомнив этим жестом Париса. – Мне следовало бы догадаться, что мы будем похожи. В любом случае очень здорово наконец-то застать кого-то из вас в одиночку. И кто же мне попался? Нарциссизм? Я права, не так ли? Признайся, ты одержим Нарциссизмом. Потому и раскрасил свое тело татуировками с изображением собственного лица. Мило. Можно, я буду звать тебя Нарци?

Нарциссизм? Ни один из его собратьев не одержим этим демоном. Сомнение, Болезнь, Печаль и еще много других, да, но не этот. Аэрон покачал головой и тут вспомнил, что где-то существуют и другие одержимые демонами бессмертные. Бессмертные, которых он никогда не встречал. Но которых должен отыскать.

Так как именно Владыки открыли ларец Пандоры, они всегда полагали, что являются единственными бессмертными, чьи тела сделались вместилищем демонов. Но Кронос недавно развеял это заблуждение, вручив воинам свитки с именами других, им подобных. Похоже, демонов оказалось больше, чем виновников происшествия, и, так как ларец пропал, олимпийцы – правящие в то время боги – заточили оставшихся тварей в бессмертных узников Тартара.

Это открытие не предвещало Владыкам ничего хорошего. В бытность свою Бессмертной Гвардией Зевса они заперли в Тартаре много пленников, а преступники часто живут только ради мести. Аэрон отлично усвоил этот преподанный Яростью урок.

– Эй! – напомнила о себе женщина. – Ты еще здесь?

Часто заморгав, Аэрон посмотрел на нее сверху вниз, мысленно проклиная себя. Он позволил себе отвлечься в присутствии возможного врага. Дурак.

– Не твоего ума дело, кто я такой. – Эту информацию вполне можно использовать против него. Ярость в последнее время очень легко вспыхивает, и даже самые невинные замечания могут погрузить его – а следовательно, и Аэрона – в кровожадное безумие, подвергая опасности город и всех его жителей.

Во всем виноват следящий за ним ангел.

Вот только незачем обвинять ангела, когда демон Ярости начинает рычать в голове и скрестись в черепе, отчаянно желая действовать. Например, причинить боль. Самая сильная способность демона – умение чувствовать грехи любого человека, находившегося поблизости. А список прегрешений стоящей перед ним женщины, похоже, невероятно длинен.

– Судя по твоему внезапно помрачневшему лицу, ответ «нет» на оба вопроса. Ты не Нарци и ты не здесь.

– Замолчи…

Аэрон стиснул виски пальцами, почувствовав прикосновение к коже холодной стали клинков. Он попытался остановить близящуюся ментальную атаку – еще один отвлекающий фактор, который едва ли сможет сдержать. Бесполезно. Все многочисленные преступления незнакомки замелькали в его сознании, словно кадры на экране. Недавно она подвергла человека пыткам: приковала к стулу и подожгла. А до этого вспорола живот женщине. Еще она обманывала и воровала. Похитила ребенка из дома. Заманила мужчину в свою постель и перерезала ему горло. Насилие… так много насилия… море ужаса, боли и тьмы. Аэрон слышал крики ее жертв, ощущал запах горящей плоти и вкус крови.

Может, у нее имелись причины все это делать. А может, и нет. В любом случае Ярость хотел покарать незнакомку, воспользовавшись ее же методами: сперва заковать, затем выпотрошить, перерезать горло и поджечь.

Так действует демон Аэрона: избивает тех, кто бьет, убивает тех, кто несет смерть, и так далее. Демон Ярости подстрекал, Аэрон исполнял. Причем не единожды. Сейчас Аэрон отчаянно напрягал мышцы тела, стараясь удержаться на месте. «Спокойно. Нельзя терять контроль. Нужно оставаться в здравом уме». Но боги… желание наказать… было таким сильным… и нравилось ему больше, чем следовало бы. Как и всегда.

– Что ты делаешь в Будапеште, женщина? – Что ж, неплохо. Совсем неплохо. Он медленно опустил руки.

– Вау, – выдохнула она, игнорируя вопрос. – Ну и выдержка у тебя!

Неужели она знала, что его демон хочет причинить ей боль?

– Дай-ка угадаю. – Она постучала ногтем по подбородку. – Ты не Нарци, тогда, должно быть, ты… Шовинист. Я снова угадала, правда? Думаешь, красивая девушка вроде меня не перенесет правды? Ошибаешься. Но это не важно. Оставь свои секреты при себе. Ты меня еще узнаешь. О да, узнаешь.

– Да ты, никак, угрожаешь мне, женщина?

И снова она его проигнорировала.

– Ходят слухи, что Кронос дал тебе свитки и ты собираешься с их помощью выследить нас. Использовать нас. Возможно, даже убить.

У Аэрона упало сердце. Во-первых, незнакомка осведомлена о существовании свитков, тогда как Владыки о них только узнали. Во-вторых, она считает, что ее имя значится в списке. Значит, она действительно бессмертная – и преступница к тому же – и, если ей верить, тоже одержима демоном.

Аэрон женщину не узнал, значит, в темницу ее заточили не Владыки, а кто-то другой. Получается, она появилась на небесах до них. А это, в свою очередь, означает, что она – титан и представляет собой огромную угрозу, так как титаны куда более необузданные, чем их предшественники – олимпийцы.

Что еще хуже, именно вновь обретшие свободу титаны теперь заправляют всем миром. Возможно, незнакомка пользуется их божественным покровительством.

– Что в тебе за демон? – требовательно спросил Аэрон, не гнушающийся обратить слабости сидящей внутри ее твари против ее носителя.

Она зловеще усмехнулась, его грубый тон явно ее забавлял.

– Ты не сообщил мне аналогичной информации о себе. С чего же мне что-либо тебе рассказывать?

Невозможная женщина.

– Ты несколько раз упоминала слово «нас». – Аэрон посмотрел поверх ее плеча, будто ожидая, что кто-то выпрыгнет из-за спины и нападет на него. Но увидел лишь тьму… и снова услышал приглушенные крики. – Где же эти остальные?

– Черта с два я знаю. – Она развела руки в стороны, повернув к нему пустые ладони, словно показывая, что безоружна. – Я сама по себе, как всегда, и мне это нравится.

Возможно, она снова лжет. Какая женщина рискнет приблизиться к зловещему Владыке Преисподней без страховки? Не ослабляя бдительности, Аэрон посмотрел ей в глаза.

– Если ты явилась сражаться с нами, знай…

– Сражаться? – рассмеялась она. – Когда способна перебить вас всех во сне? Нет, я лишь хотела предупредить. Отзовите своих псов, или я сотру вас с лица земли. Мне это по силам.

После того, что показал демон Ярости, Аэрон ей поверил. Она нападает во тьме, как призрак, без предупреждения. Несомненно, нет на свете преступления, которое показалось бы ей чересчур жестоким. Но это не означает, что он удовлетворит ее требования.

– Можешь мнить себя сколь угодно могущественной, но всех нас тебе не победить. Если продолжишь делать подобные предупреждения, то добьешься лишь войны.

– Как бы то ни было, воин, я сказала, что хотела. Молись, чтобы эта наша встреча оказалась последней. – Тени снова стали сгущаться, окутав женщину и не оставив ни малейшего признака ее присутствия. Пока голос не прошептал прямо на ухо Аэрону: – Да, и вот еще что. Это был мой визит вежливости. В следующий раз я не стану играть по правилам.

Затем мир вновь обрел привычные очертания: дома по обеим сторонам улицы, громоздящиеся на тротуарах мешки с мусором, валяющийся невдалеке теперь уже мертвый пьяница. Демон Ярости наконец-то успокоился.

Аэрон оставался начеку, внимательно глядя по сторонам, готовый к нападению. Он напряженно ловил каждый звук, но слышал лишь собственное размеренное дыхание, шаги людей на улице и пение ночных птиц.

Снова выбросив крылья, Аэрон взмыл в воздух, полный решимости найти Париса и вернуться в крепость. Нужно предупредить остальных Владык. Кем бы ни являлась эта кровожадная женщина и на что бы она ни была способна, с ней надо разобраться. И поскорее.