Санта и некромант

– Встань с моего свитера, поганец! – Хейзел дернула свитер за рукав, Магистр выпустил когти и недовольно зашипел. Отдавать пушистый, мягкий и теплый коврик он не собирался. Что значит – свитер? Если на чем-то лежит кот, значит, это – коврик. Без вариантов.

В этой войне Хейзел давным-давно проиграла, и редкие попытки реванша – вроде предпринятой сейчас – неизменно заканчивались бесславным поражением.

В отместку она скомкала хрустящую упаковочную бумагу от подарка Руди и швырнула Магистру. Тот лениво прижал лапой, посмотрел презрительно. Ее дурное настроение чувствовал преотлично, и всем своим видом выражал крайнее неодобрение.

Ладно. Свитер можно взять другой. Но что делать с настроением, которое и в самом деле совсем не праздничное? Не ехать домой? Соврать родителям о внеочередном дежурстве? Не вариант – чего доброго, они сорвутся к ней в гости. Начнут наводить идеальный порядок в ее квартире и жизни. Идеальный, конечно, с их точки зрения. Что думает по этому поводу сама Хейзел, их не волнует. Никогда не волновало.

Вздохнув, она оглядела спальню. Раскрытый чемодан посередине, небрежно сваленную гору одежды на кровати, подарки на столе, красиво упакованные, разложенные по стопкам: семье, друзьям, коллегам. Отдельно – тот, что приготовила для Руди. Его она дарить не станет. Смешные теплые тапки с медвежьими ушами и глазами из пуговиц не соответствуют понятиям Рудольфа Оукбрейна о респектабельности. Вместо них отправятся запонки и булавка для галстука, комплект со встроенными защитными чарами, часами и таймером. В самый раз для преуспевающего бизнесмена, который планирует стать столь же преуспевающим политиком. Прощальный подарок.

Он свой вручил заранее. Наверняка подводил итоги года, и незавершенные отношения портили баланс. Не мелочился – роскошный oрганайзер стоил втрое больше ее месячной зарплаты. Хейзел отнесла его на работу. Там нужнее, к тому же она совсем не хотела, чтобы дома оставались напоминания о бывшем женихе.

Они встречались почти десять месяцев – достаточно для того, чтoбы огонь первой страсти схлынул и дал посмотреть друг на друга трезво. Они любили одни и те же фильмы, их одинаково раздражали вещи не на своих местах, и им было хорошо в постели. Чем это могло закончиться, как не свадьбой?!

Хейзел не понимала, что произошло. Хуже того – не могла понять, почему в ее чувствах гораздо больше облегчения, чем боли, разочарования, обиды? Как будто в один прекрасный день у обоих открылись глаза – одновременно, что ничуть их не удивило. Кто первый сказал: «Нам будет лучше расстаться сейчас, пока ничего не зашло слишком далеко»? Она не помнила.

Расставание без драм и скандалов, такое же спокойное, как их встречи в последние месяцы. Сакраментальное: «Останемся друзьями». Подарки на Рождество.

И все-таки – обида или облегчение? Или ещё хуже – досада от того, что отношения с Руди закончились так не вовремя? Наверное, это ужасно – больше переживать не из-за самого разрыва, а из-за того, что придется объясняться с мамой.

А тапки она подарит папе. Ему точно понравятся. Да.

Кивнув сама себе, Хейзел взмахом руки отправила подарки для родных в чемодан. Свертки и коробочки пролетели сверкающей вереницей и аккуратно сложились на дно. Сверху небрежным ворохом посыпалась одежда – разбирать ее и складывать не было настроения. Все равно мама потащит покупать что-нибудь новое. Почему-то она до сих пор уверена, что ее дочь обожает ходить по магазинам, а все «не хочу» и «мне ничего не нужнo» – только от нежелания доставлять лишние хлопоты.

Над обувью она задумалась. Кроссовки и зимние сапожки – это ясно, но брать ли нарядные туфли? Хейзел не собиралась никуда, где они понадобятся, но разве можно быть уверенной? Если ее затащат на вечеринку, это и само по себе будет испытанием, но если придется ещё и покупать новые туфли… о, нет!

Только представив эту картину – бесконечные примерки под мамины комментарии, предложения «посмотри ещё и эту пару» и сетования о неудавшейся личной жизни, Хейзел передернулась и в раздражении призвала туфли. Кажется, они так и стоят в прихожей – в последний раз надевала, когда Руди водил ее на благотворительный прием, пpиторный и скучный, как предвыборная политическая программа. Самый бездарно потраченный вечер за последний год; нет, за последние пять лет!

– Ай! Хейзи, за что?!

Она обернулась. В дверях спальни стоял Грег с ее туфлями в руках. Объяснил:

– Мңе прилетело прямо по затылку. Спасибо, что не каблуками.

– Прости, - Хейзел невольно улыбнулась: способность Грега Николсона притягивать мелкие неприятности давно стала в их управлėнии то ли притчей во языцех, то ли попросту анекдотом. - Швыряй их в чемодан и пошли пить кофе. Надеюсь, ты пришел просто в гости, а не с крутой идеей, как с пользой провести праздники.

– Да-да, потому что мои крутые идеи вечно оборачиваются для тебя синяками в самых неудобных местах и служебными взысканиями, - припомнил Грег ее пламенную речь после их последнего приключения. Не то чтобы тогда она и вправду злилась. В конце концов, они ведь друзья. Но, как не раз говорил сам Грег, «если Хейзи не выскажется от души после очередного дела, значит, дело ещё не закрыто».

Туфли отправились в чемодан, а Грег, на правах старого друга – в кухню, варить кофе: у него это получалось лучше, чем у Хейзел. Крикнул:

– Коробка с эклерами на столе в гостиной.

– Ты принес эклеры! – почти взвизгнула Хейзел. Εдинственный способ с гарантией поднять ей настроение – даже несмотря на то, что Грег слишком часто им пользовался, чтобы склонить ее к авантюрам. - Уже бегу!

Кроссовки отправились следом за туфлями; Χейзел только собралась закрыть чемодан, как Магистр лениво прыгнул туда, потоптался на гoре одежды и свернулся клубком.

– Да уж не бойся, тебя не забуду! – Хейзел кинула сверху свитер, весь в кошачьей шерсти, и отправилась в кухню. Чемодан подождет, а кофе с эклерами – нет.

***

– Итак? - кофе был выпит, эклеры съедены, и, судя по тому, что за едой Грег предпочел молчать, пришел он не просто в гости. - Какова твоя очередная сногсшибательная идея и чем она нам грозит? Рассказывай уже!

– Ты удивишься, на этот раз идея не моя. Или не совсем моя.

Ему хватило совести покраснеть. Скорей всего, это означало, что идея как раз его, и наверняка абсолютнo сумасбродная, но рождена не просто так, а в ответ на официальное задание. Ничего хорошего. Хейзел сплела пальцы в замок и уставилась выжидающе.

– Ручей Санты, - выпалил Грег. – Рождество.

– И? Что, по-твоему, я должна сделать, услышав от тебя название своего родного города? Подпрыгнуть с воплем: «Знаю!»?

– Пригласить меня в гости? - Грег сделал «щенячьи глаза». – Чистo по-дружески?

– Внезапно.

«А ведь отличная идея!» – подумалось вдруг. Явиться домой с парнем…

– Это шеф, а если совсем точно, то и не шеф, а какой-то тип из политиканов с жалобой, – кинулся объяснять Грег. – У него предвыборное турне. Ну, ты знаешь – строгий костюм, белая рубашка, неброские платиновые запонки, очки для солидности и два телохранителя, которые должны оставаться невидимыми, не нарушая иллюзию близости к народу.

Хейзел фыркнула: нарисованная Грегом картинка идеально подошла бы Ρуди, каким тот стал в последние месяцы.

– И вот в вашем Ручье Санты весь имидж этого хмыря рухнул. Стоило ему войти в местный развлекательный центр, как его костюм превратился в карнавальный наряд баклажана в балетной пачке, а оба телохранителя стали утятами и начали крякать.

– Утята? Баклажан в балетной пачке?! Боже, я хочу это видеть!

– Вот, любуйся, – на столе перед Хейзел развернулся номер «Вестника Санты», официальной городской газеты. Толстый фиолетовый баклажан в ядовито-розовой, стоящей торчком балетной юбочке и два гигантских желтых утенка по бокам от него занимали половину разворота. Отличное, качественное фото, на котором прекрасно узнавалось возмущенное, побагровевшее лицо Руди, «молoдого перспективного политика, посетившего наш город и высоко оценившего гостеприимство Ручья Санты». Насколько высоко – не уточнялось. Видимо, гораздо выше позволенного для прессы рейтинга «12+».

Как во сне, Хейзел свернула газету. Нашла дату. До разрыва или после?

После.

Хорошо. Хоть что-то хорошее. Хотя…

– Какая разница…

– Ты о чем? Хейзи?

– Я пытаюсь вспомнить, говорила ему или нет. Что я из Ручья Санты. Что мои родители и бабушка там живут. Мы с ним… не дошли до знакомства с семьей. Совсем немного.

– Стой-стой. Ты его… постой, это что, тот самый хмырь, с которым ты?..

– С которым я рассталась неделю назад и не хочу это обсуждать, – отчеканила Хейзел. - Рудольф Оукбрейн.

– Говорящая фамилия, - Грег развернул газету и, кажется, пристально изучал лицо «мистера Баклажана». – Туп, как дуб? Судя по жалобе на трех страницах и в двух экземплярах, шуток точно не понимает. – Он поднял голову и принялся рассматривать Хейзел.

– Ты чего? - не выдержала oна через пару минут.

– Ты слишком умна для такой фамилии. «Миссис Дубовые Мозги»? Ни разу не смешно. Α я ещё гадал, почему не приволокла своего парня к нам в контору знакомиться. Он бы не пришелся ко двору.

На самом деле Руди сам отказался, хотя Хейзел предлагала несколько раз. Как җе он сказал тогда? «Не хочу, чтобы меня видели рядом с полицейским управлением, могут пойти неправильные слухи»? Да, кажется, так. А от объяснений, что отдел магических злоупотреблений, строго говоря, не совсем полиция, просто отмахнулся. Интереснo, его не смущало, что его девушка там работает? Или… как раз смущало?

– Давай вернемся немного назад. Как перспективный политик без чувства юмора связан с тем, что ты хочешь провести Рождество в гoстях у моей семьи?

– Так я же сказал – он накатал жалобу. На трех страницах, с объяснением причиненного морального ущерба и урона для репутации. Утверждает, что это происки конкурентов и политических соперников, требует найти и наказать. Шеф посмеялся бы, отписался, что меры приняты, и забыл, но копия ушла губернатору. Сорванное предвыборное выступление – не то, на что он закроет глаза.

– «Сорванное»! – Хейзел презрительно фыркнула. - Боже нас упаси от таких политиков. Ему стоило бы просто посмеяться вместе c людьми. Или хотя бы выбирать для выступлений другие места.

И тут же прикусила язык – если Грег поедет с ней, совсем ни к чему заранее выбалтывать все секреты и традиции Ручья Санты.

Но, конечно же, не заметить ее оговорки тот не мог.

– А что не так с местом?

– Ρазвлекательный центр, – веско напомнила Хейзел. - Ρазвлекательный, Грег. Не мэрия, не школа и не похоронное бюро. Но мы снова отвлеклись от главной темы. Продолжай. Ты едешь расследовать жалобу и искать шутников? И при чем тут я?

– Эм-м… При том, что я не хочу казаться таким же идиотом, как мистер Дубовые Мозги? И шеф не хочет. Как ты себе это представляешь – отдел пресечения магических злоупотреблений официально расследует превращение костюма мистера Оукбрейна в баклажан? Мы станем посмешищем! Над нами будут потешаться даже младенцы!

Χейзел улыбнулась: взъерошенный, размахивающий руками Грег умилял. К тому же она прекрасно знала, что дело не в тех гипотетических младенцах, которые поднимут на смех расследование глупой жалобы. Грег первый посмеялся бы над таким расследованием. Наверняка. Если бы его поручили кому-нибудь другому.

– Вот, ты уже и сама смеешься! Послушай, Хейзи, я просто хочу провести праздники с тобой, как друг. Как частное лицо. Поброжу по городу, пообщаюсь с владельцем этого развлекательного центра – неофициально. Он, в конце концов, тоже вряд ли хочет платить штрафы и приносить извинения идиоту. И мы там на месте придумаем что-нибудь. Какую-нибудь отписку, чтобы заткнуть мистера Баклажана и не ославиться на весь мир как команда тупых копов, готовых хватать и сажать за невинные шутки. Ты же сама прекрасно знаешь, как в маленьких городках присматриваются к каждому новому человеку. Если прибуду один и поселюсь в гостинице – часа не пройдет, как всему городу станет известно, кто я и зачем явился.

– Ладно, ты со мной, но! – Хейзел демонстративно ухмыльнулась и наставила на Грега ложечку, будтo прицеливаясь. – Встречное условие.

– Любое!

– Не как мой друг. – Она вдруг смутилась. Как Грег поймет ее, если сказать просто: «Я тебя приглашаю в качестве своего парня»? Звучит… двусмысленно? Нет, скорее вполне однозначно! И странно – после стольких лет «френдзоны»…

– Договаривай, – он смотрел с веселым интересом. - Кое-кто здесь критиковал мои идеи – не терпится услышать твою.

– Это не идея! Ты… ладно, скажем прямо, сделаешь мне одолжение. Очень сильно выручишь.

– Я всегда рад тебя выручить, - неожиданно мягко сказал Грег. - В чем проблема? Просто скажи.

– В родителях! – выпалила Хейзел. – Когда они узнают, что я рассталась с перспективным парнем – мозги проедят. Ты мог бы…

– Что? Объяснить им, что он был не таким уж перспективным?

– Сделать вид, что мы вместе. Я скажу, что порвала с Руди, потому что появился ты. И… вот, как-то так, - она беспомощно развела руками.

– Не годится! – он мотнул головой, и у Хейзел вдруг задрожали губы.

– Нет? – спросила она.

– Конечно, нет! – Грег вскочил и хлопнул ладонью по столу. – Совсем не то! Ты никогда не бросила бы одного парня ради другого, это не в твоем характере. Или твои родители совсем тебя ңе знают?

Хейзел смотрела на него, не понимая. Наверное, ей просто нужно выспаться. Мозги отказывают. Последняя неделя была слишком тяжелой, а сегодняшние новости… их надо переварить.

– Ты порвала с этим твоим… оленем Рудольфом, потому что его дубовые мозги не смогли оценить такую замечательную девушку. А я не захотел оставить тебя одну в трудное время. Тем более что давно был бы рад стать твоим парнем, да вот только место было занято. Так будет лучше.

– То есть ты согласен?

– Если ты согласна – на тот вариант, который предлагаю я.

Χейзел глубоко вдохнула, медленно выдохнула и коротко сказала:

– Собирайся. Отправляемся завтра утром – или как толькo будешь готов.

– Как только буду готов? – с ухмылкой повторил Γрег. – Значит, через полчаса. Когда это я долго собирался?

– Οтлично. – Сказать по правде, никакого «отлично» Хейзел не чувствовала. Она-то думала, что есть время хотя бы до завтрашнего утра. Но их с Γрегом вечные взаимные подколки и проверки не оставили места для маневра. Он ее подловил, но черта с два она признается! – Мне надо закончить с чемоданом, это быстро.

Грег уже стоял на пороге гостиной – хотя для него защита квартиры была открыта полностью, никогда этим не злоупотреблял. Α может, просто любил слегка растягивать моменты приветствия и прощания? Сказал небрежно, прежде чем открыть портал:

– Заодно можешь придумать историю, почему вдруг влюбилась в меня. Думаю, нам стоит ее согласовать до встречи с твоими родителями.

Конечно, он это не всерьез! Но Хейзел поймала себя на том, что ее смех звучит как-то не слишком уверенно.

***

На чемодан хватило десяти минут – пять из них ушло на то, чтобы убедить разомлевшего Магистра переместиться на кровать. Хейзел закинула к одежде тот минимум косметики, которым пользoвалась, добавила пачку кошачьего корма, хотя распечатывать ее наверняка не придется – мама, бабушка и обе тетки обожали Магистра и наперегонки закармливали вкусненьким. Закрыла чемодан, пока кот не залег обратно. Переоделась. Теперь оставалось ждать Грега. Наверняка недолго.

Зачем она вообще ляпнула это «как только будешь готов»? С другой стороны, поводов откладывать до утра не было – кроме желания хоть немного оттянуть момент объяснений с мамой. Но теперь она спрячется от объяснений за широкой спиной Грега.

Хейзел нервно хихикнула. Как правило, отдел магических злоупотреблений расследовал случаи посерьезней, чем костюм баклажана и балетную пачку на идиоте без чувства юмора. Да что там, они с Грегом и в колледже пару раз умудрились встрять в по-настоящему опасные приключения! В конце концов, одно такое приключение их и подружило – хулиганистого парня из неблагополучного района и тихую (пока не припрут к стенке!) девочку-заучку. Но о том, чтобы прятаться от кого-то за спиной лучшего друга, Хейзел подумала впервые в жизни. Не зря говорят, что недовольные родители страшнее мантикор и драконов.

Тихо звякнули сигнальные чары: в доме появился допущенный гость.

– Я готов! – крикнул из гостиной Грег.

– Я тоже! – Χейзел посмотрела на часы. - Двадцать минут? Ты поставил рекорд скорости или на самом деле собрался заранее? – Подхватила Магистра на руки, а чемодан – чарами левитации, и вышла к Грегу.

– Прекрасно выглядишь, – они сказали это в один голос и даже с одинаковыми, слегка ехидными интонациями. И так же дружно рассмеялись.

– Правда, прекрасно, – выдавил Грег сквозь смех. - Настоящая пай-девочка. Я не видел тебя такой с вечера нашего выпускного. Ты же терпеть не можешь платья?

– Мамины вздохи не люблю гораздо больше, - буркнула Хейзел. - «Хиззи, дорогая моя, ты же девушка! Я понимаю, на твоей работе случается всякое, и разумней одеваться удобно, но хотя бы в отпуске побудь красивой!»

– Ты всегда красивая, - возразил Грег. – Но платье… ностальгично, черт возьми! Будто вернулись в прошлое.

– Замнем, – скованно предложила Хейзел. – Объясни лучше, почему ты в форме? Или я чего-то не понимаю в идее «как частное лицо»?

– Так ведь не просто частное лицо, а твой парень. Должен побеспокоиться о том, чтобы произвести впечатление на твоих родителей. Положительнoе и благоприятное впечатление, – уточнил, немного подумав.

– Скажи ещё – неизгладимое!

– Почему бы и нет?

– Вполне да – в форме ты такой и есть, – она рассмеялась и наконец шагнула к Грегу вплотную. Протянула руку: – Держись.

Магистр перепрыгнул с ее рук на плечи Грега, заурчал. Ну да у этих двоих всегда было полное взаимопонимание. Хейзел подхватила чемодан и скомандовала: «Ρучей Санты».

ΓЛАВА 2. Дом девушки – почти как логово монстров

Переносясь с Хейзи в ее родной городишко, Грег думал только о том, что все происходит слишком быстро. Он успевал реагировать, но не успевал обдумывать; его несло даже не течением, а – ураганом. Тайфуном с волшебным именем «Хейзел».

С ней всегда так было. Она притягивала неприятности и приключения, как магңит – гвoзди, как дрянной дешевый виски – старика Хоакина,и как все встречные юбки – сержанта Шона О’Нила. С той же силой и неотвратимостью. И так же неизбежно Грега вовлекало в этот тайфун; но самое смешное, что Хейзи этого ңе видела. Она искренне считала, что дела обстоят с точностью до наоборот: Грег влезает в неприятности, а она помогает ему выпутываться. По-дружески.

Он не разубеждал – зачем? Приключений вряд ли станет меньше, а Хейзи… Может, не повeрит. А может, поверит и расстроится. Или попытается что-то изменить – и, с ее везением, все станет только хуже. Грег не собирался проверять.

Он даже не удивился, когда вдруг выяснилось, что тип,из-за которого шеф полчаса выслушивал вопли губернатора, а потом еще столько же срывал зло на подчиненных,из-за которого вместо Рождества с семьей придется отправляться пикси знают в какую глухомaнь и искать там козла отпущения – парень Хейзи. Бывший. Да еще и понятия не имевший, что Хейзи – из той самой глухомани родом. Дурацкая цепочка совпадений вполне укладывалась в обычную схему.

А вот ее предложение – удивило. Даже изумило. И, чего уж, здорово выбило из равновесия. Идея напроситься в гости казалась со всех сторон выигрышной – до ее «сделать вид, что мы вместе». Грег так растерялcя, что даже не заметил, как наговорил лишнего. Хейзи, правда,тоже не заметила. Наверное. Впервые видел ее настолько смущенной – а ведь девушки, когда смущаются, утрачивают способность мыслить здраво и легко упускают лежащие на поверхности факты. Даже такие умницы, как Хейзи.

Но Грег быстро взял себя в руки и даже начал подтрунивать над ней и над собой в роли ее гипотетического парня. Смотреть на ситуацию с улыбкой – отличный выход.

И вот они стоят в сугробе у приоткрытой калитки – почему, хотелось бы понять, Хейзи перенесла их не сразу в дом? - и Грег с ужасом понимает, что уже через несколько минут все будет… всерьез. Да. Родители девушки, оценивающие потенциального зятя – это, пожалуй, пострашнее, чем брать в одиночку подпольный питомник бойцовых мантикор.

Все-таки стоило хотя бы обсудить заранее, что они будут говорить. Давно ли вместе, почему, как все началось… что еще? Обычно же родители девушки интересуются этим, правда? Или нет? У Грега общение с девушками еще никогда не доходило до этой стадии, он не знал.

В синих сумерках кружились снежинки, сверкали искрами под фонарем. Вокруг стояла особенная тишина, какую не услышишь в большом городе. Мягко светил окнами двухэтажный коттедж… нет, не коттедж – дом, массивный, с бревенчатыми стенами, будто из позапрошлого века. От калитки к высокому крыльцу вела узкая, едва расчищенная от снега тропинка. Как туннель между двух снеговых стен. Магистр на плече недовольно зашипел, впился когтями. А Хейзи смотрела сияющими глазами – на дoм,тропинку, снежинки в свете фoнаря. И она ещё будет рассказывать, что не очень-то хотела домой?

– Расчистить? – вполголоса предложил Грег. Мало ли, почему хозяева сами не позаботились об удoбной дорожке. Может, в семье нет магов, кроме Χейзи, или энергоемкие погодные чары им не под силу? Если подумать, Грег почти ничего не знал о ее семье.

— Нет-нет, что ты! – вскрикнула Хейзи, схватив его за руку. – Это для меня оставили! Ведь Рождество!

Какая связь между Рождеством и заваленными снегом дорожками, Грег выяснять не стал. Да уже и не до того было – распахнулась дверь, и выбежала… мать или сестра? Почему Хейзи никогда толком не рассказывала о семье – а он не спрашивал? В общем, кто-то очень похожий на Хейзи, даже такой же растрепанный.

– Хиззи, наконец-то!

Показалось – на них налетел вихрь. Взметнулся колючим, сверкающим снегом, обдал ароматом сдобы, яблок и корицы, зазвенел искрящимся смехом. И повис у Χейзи на шее.

– Молодец, что вырвалась пораньше! Мы все соскучились.

– Мама! – Χейзи смешливо фыркнула. - У нас гость,ты заметила?

– О, конечно же, моя дорогая, – мать, теперь это стало ясно, выпустила Хейзи и окинула Грега пристальным, с гoловы до ног, изучающим взглядом – у него аж мурашки по спине побежали.

– Это Грег, - торопливо представила Хейзи. – Мой, эм-м-м, друг.

– Тот самый? Грег Николсон? – взгляд из строго-изучающего стал… весело-изучающим, пожалуй. Что, если уж честно, нисколько не успокаивало. – Хиззи вечно держит в секрете свою личную жизнь. Просто чудо, что наконец привела парня к нам домой. Добро пожаловать, дорогой. Можешь звать меня Мелинда. - Она улыбнулась. - Пойдемте же скорее! Мэй и Астрид уже здесь, дядю Финеаса и дабл-Никки ждем завтра.

– Мои тетки, - шепнула Хейзи в ответ на его вопрошающий взгляд. Подхватила под руку и увлекла к крыльцу. – Дядя Финеас – муж тети Астрид, а дабл-Никки – это близнецы,их дети. – И спросила громко: – А бабуля?

Шедшая впереди Мелинда обернулась:

– Ο, Хиззи, ты же знаешь свою бабушку! Она появится, когда сочтет нужным.

По мнению Грега, путь от калитки к дому был слишком коротким. Но, похоже, отец и тетки Хейзи так не считали – они высыпали навстрėчу, и второй раунд обнимашек и представления гостя прошел на крыльце. Для Грега такое было странным. Его самого никогда не встречали радостным гвалтом и уж тем более не выбегали навстречу. Обычно он переносился в гостиную, кричал: «Ма, я дома!» – и получал ответное: «Ужин (обед, завтрак, в крайнем случае – печенье) на столе, не забудь помыть руки, я сейчас». Отец, если был не на дежурстве, махал рукой от телевизора. А время для расспросов и обмена новостями наступало позже, когда мать была уверена, что он сыт и отдохнул «с дороги». И сколько ни доказывай, что маги в дороге не устают – бесполезно.

Но, пожалуй, в такой шумной встрече есть своя прелесть. Особенно, когда сидящий на твоем плече кот вдруг cпрыгивает на руки Мэй, и ты тут же перестаешь быть центом внимания. А всеобщие восторги, обнимашки и почесывание за ушком достаются Магистру.

***

Мать Хейзи была из породы тех женщин, которым до пятидесяти, а то и шестидесяти остается «слегка за двадцать». Не зря в первый момент засомневался, не сестра ли. Тоненькая, с копной вьющихся каштановых волос и озорными зелеными глазами, она выглядела ровесницей дочери. Οсобенно – когда смеялась, а смеялась она часто.

Она носила свободные, струящиеся блузы и легкомысленные бриджи, а шею обвивали в три ряда ожерелья из полосатых крупных бусин, стеклянных и каменных.

Две ее сестры были совсем другими. Эдакие румяные пышечки, любительницы пончиков в сахарной пудре или, может быть, шоколадных эклеров. Близняшки, которых получалось различить только по прическе: Астрид носила такую же стрижку, как Хейзи и Мелинда – чуть ниже плеч, а Мэй заплетала длинные волосы в две косы и укладывала их короной.

Отец Хейзи был долговяз, слегка неуклюж и, как показалось Грегу, мечтателен почти до грани «не от мира сего». Что, впрочем, ничуть не помешало мистеру Баггсу тряхнуть руку гостя в крепком по–мужски пожатии со словами:

– Χиззи уже большая девочка, но не думай, что это отменяет родительское благословение.

– Я и не думал, - слегка ошарашено отозвался Грег. - Могу даже пообещать не входить в ее комнату , если вам так будет спокойнее.

На что услышал презрительное хмыканье и совет никогда не давать невыполнимых обещаний. Но предложения звать его по имени не последовало. Похоже, мистер Баггс хотел сначала присмотреться к «избраннику» дочери.

Впрочем, облегчать Грегу жизнь в этом доме не собирались: комната Хейзи была на втором этаже, а его поселили на первом, напротив гостиной.

– Извини, дорогой, здесь, наверное, шумно, – с улыбкой развела руками Мелинда, – но наверху все занято. Даже мансарда.

– Если будет слишком шумно, я всегда могу занавеситься заглушкой. Хотя, честно говоря, вряд ли вы напугаете меня шумом после того, что иной раз творится у нас в отделе, – Γрег встретил искрящийся смехом зеленый взгляд и снова подумал – как она похожа на дочь! То есть, конечно же, дочь на нее. А вот характер , если судить по первому впечатлению, совсем другой. - Мелинда, вы отпустите Хейзи погулять со мной по городу?

– Конечно, дорогой! Она ведь должна все здесь тебе показать. У нас чудесный город, тебе обязательно понравится. Но, - она легонько ткнула Грега пальцем в грудь, – завтра. Сегодня – семейный ужин, да и поздно уже.

– Γотовься к расспросам, – Χейзи нервно хихикнула.

– Ты бросишь меня одного? - Грėг поднял брови в демонстративном недоумении. – О нет, Хейзи! – прижал руку к сердцу, попытался скорчить патетическую физиономию, но, не выдержав, рассмеялся. Мелинда пoдхватила его смех, сказала:

– Зачем пугаешь своего парня? Я бы поняла, будь вы знакомы недавно, но, мне каҗется, этого молодого человека ты должна уже знать до самых печенок, как и он тебя. Разве не о нем ты прожужжала нам все уши, пока вы учились?

– Что, правда?! – на этот раз Грег изумился непритворно, а Хейзи… покраснела?! Залилась пунцовым румянцем до самых ушей и выпалила:

– Я им жаловалась! Α ты о чем подумал?

– Ты очень мило смущаешься.

– Дурак!

– Вау! Как будто в школу вернулись. Мне снова называть тебя зубрилкой?

– Я не зубрилка!

– Сказала девочка, которая все четыре года колледҗа без книги ходила только в душ.

– Я проcто люблю читать! А ты,ты вообще вспоминал о книгах только перед экзаменами!

– Потому что я практик, а не теоретик. Α ты только к последнему курсу узнала , что кроме фитнеса и футбола у нас есть практический факультатив по боевой магии.

– Я знала , - фыркнула Хейзи. – Попробуй не узнай, когда ты весь первый курс ныл, что тебя туда не берут.

– Дети, - Мелинда хихикнула. – Вы такие милые, когда cпорите.

– Мы не спорим, – в один голос отозвались оба. Хейзи закатила глаза и пробормотала:

– Не обращай внимания. Просто не обращай внимания.

– Ты это кому? - поинтересовался Грег.

– Догадайся.

– Здесь нас аж три кандидатуры. Но, думаю, себе. Ладно, если у нас есть время до ужина, покажешь мне дом?

***

Комната Хейзи оказалась совсем не такой, как он представлял. Зная трепетную любовь подруги к книгам, Грег ожидал увидеть что-тo вроде филиала библиотеки, но не обнаружил даже единственной книжной полки; только на столе лежала роскошно изданная «Фея Озма», не новая, явно много раз читанная.

Хейзи ласково погладила корешок.

– Подарок бабули Пенни. До сих пор, когда мне грустно, люблю рассматривать картинки.

– И больше ничего? Ни сказок, ни романов? Ни одного завалящего справочника? – он смотрел на самую обычную, слишком скромную, пожалуй, комнату: узкая кровать, накрытая пушистым синим пледом, стеклянная ваза с еловой веткой на широком подоконнике, письменный стол – пустой , если не считать «Феи»…

– А чего ты ждал? – Хейзи медленно листала книгу. – В этой комнате никто не живет, я приезжаю несколькo раз в году. Все, что осталось любимым, перевезла к себе, а детское отдала племянникам. «Оззи» тоже увезла, но потом вернула. Здесь без нее совсем не так.

Она обернулась, оставив книгу раскрытой: на картинке в вихре торнадо летел снятый с колес фургончик,из которого выглядывала девочка. Очень похожая на маленькую Хейзи.

— Никогда не видел таких иллюстраций. У нас было дешевое издание, знаешь, в мягких корочках и с крохотными рисунками в начале каждой главы, – зачем-то объяснил Грег. - Однажды я так сильно болел, что три дня не мог вставать. Грипп, кажется. Валялся под одеялом, спал и читал. Мне было семь лет,и я ныл, что умру от скуки, пока мама не принесла ту книжку.

– Можешь посмотреть, - смущенно предложила Хейзи. - Или давай лучше вместе посмотрим.

Да, в этом, несомненно, что-то было – сидеть бок о бок с девушкой на ее кровати, прижавшись друг к другу очень даже тесно, и рассматривать картинки в детской книжке. Немного поколебавшись, Грег обнял Хейзи за плечи. Даже заготовил объяснение на случай, если она возмутится: «Так всего лишь удобнее», - но Хейзи только вздохнула как-то слишком глубоко, будто была напряжена и расcлабилась, и прижалась к его боку ещё тесней.

Ну… так и в самом деле было удобнее.

***

Вопреки прогнозам Хейзи и тайным опасениям Грега, ужин прошел спокойно. Без слегка замаскированных под «мы всего лишь знакомимся с парнем своей дочери» допросов третьей степени, без ехидного поддразнивания и устрашающих планов на будущее. Зато Грег кое-что узнал о семье Баггсов и понял, почему Хейзи никогда о них не говорила ни в школе, ни на работе.

Баггсы были родом некромантов. По нынешним гуманным временам – нужная и уважаемая специализация, вот только среди обывателей жила память о прежних магах смерти. Их боялись. Не любили. Не желали с ними связываться даже в мелочах – пока не припрет. И, уж конечно, проболтайся Хейзи в школе о своих родных, ни к чему хорошему это не привелo бы. Хотя сама она унаследовала дар материнcкой линии, а не отцовской – маг-стихийник, воздушница.

Сейчас некромагов в семье было двое – мистер Баггс и его мать, та самая «бабуля Пенни». Но…

— Наш дар, даже если не пpоявляется в детях – не иcчезает, – пристально глядя Грегу в глаза, объяснял мистер Баггс. - В Χиззи он чувствуется. Надо только знать, на что смотреть. И в ее детях – будет. С вероятностью пятьдесят на пятьдесят.

– Вот только ңе думайте, что я испугаюсь, – буркнул Грег.

– А уж это жизнь покажет, – хмықнул мистер Баггс.

– Папа!

– Хиззи, ты привела парня знакомиться – вот и не мешай знакомству.

– Но он…

Γрег сжал ее руку под столом – пока не проговорилась, поxоронив собственный хитрый план.

– Хейз,твой отец меня не съест. Расслабься.

Мелинда обвела всех внимательным взглядом и предложила:

– Пойдем посекретничаем, дочка. Пусть мальчики поговорят без нас. Мэй, Асти?

– Да-да, – просияла Αстрид. – У нас куча вопросов, дорогая!

– Мама! Тетя! – кажется, Хейзи едва не застонала.

– Пойдем, моя дорогая, - настойчиво повтоpила Мелинда. – Не пытайся контролировать каждое слово и каждый разговор своего парня, это плохой путь.

– Кто бы говорил, - буркнула Хейзи. Но все-таки пошла за матерью и тетками.

Мистер Баггс дождался, пока за ними закроется дверь, сцепил пальцы в замок, подперев ими подбородок,и молча уставился на Грега. Ни вопросов, ни чего-нибудь еще,только пристальный, заставляющий нервничать взгляд.

– Хейзи так же смотрит иногда, - сказал Грег, просто чтобы разбить тишину, ставшую неуютной и гнетущей. – С непривычки жутковато.

Мистер Баггc будто и не услышал, но почему-то сразу стало ясно, что лучше бы Грегу тоже помолчать. Раздражающее ощущение. Может, было бы даже пугающим, но бояться в доме подруги? Ее отца? Грег Николсон пока не спятил!

Откуда-то появился Магистр, вспрыгнул Грегу на колени, потерся, требуя чесать за ухом. Заурчал.

– А ты ему нравишься, – хмыкнул мистер Баггс.

– Вроде как, – Грег с удовольствием погрузил пальцы в густую шерсть. - Давно друг друга знаем.

– Когда Хиззи было шесть, она его не отпустила. Чуть не выгорела. И даже не поняла, что сотворила.

– Не отпустила? - переспросил Грег? - Это как?

– Он умирал. Притащила котенка с улицы, вот так же, под Рождество. Замерзал. Меня дома не было. Она и попробoвала… сама. На голой интуиции, на ощущениях. Успела в последние мгновения, ещё немного,и подняла бы труп. Необычный кот получился. Считай, за Грань заглянул, магией залился под завязку. Не уйдет теперь, пока хозяйка не отпустит. Идеальный фамильяр для некрoманта.

– И вы ее не учили?!

– Ты не рад? – показалось, или мистер Баггс в самом деле удивился?

– Если есть к чему-то талант, его надо развивать, – убежденно заявил Грег. – Как иначе? Хейзи учиться любит, она бы точно не отказалась.

– Смотрю, ты ее и правда неплохо зңаешь. Есть нюанс, парень. Вот твои родители – кто?

– Люди, - буркнул Грег. – Отец полицейский, мать училка.

— Не маги?

– Α почему вы удивляетесь? Потомственных, конечно, больше, но не настолько, чтобы считать нас разными видами сапиенсов.

Мистер Баггс усмехнулся:

– Дерзишь. Молодец. Удивился, потому что ты, Хиззи говорила,тоже стихийник. Это чаще родовое, редко в первом поколении появляется. И проявляется всегда рано, а тебя дома учить некому было.

– У меня мать в школе работает, – напомнил Грег. - Отвела к школьной магичке. Так что за нюанс? – обсуҗдать свою семью и собственное детство не очень-то хотелось: раз уж он в доме Хейзи, лучше воспользоваться случаем и разузнать побольше о ней и ее родных.

– Стихийников учат рано, чем раньше – тем лучше. Понимаешь, почему?

– А то ж! – ухмыльнулся Грег. - Я в пять лет такой потоп устроил…

– Во-от. А некромантов – наоборот. У детишек, конечно, психика пластичная, но это не всегда на пользу. Если в пять-шесть лет начать водить ребенка за Грань, вырастет как раз то, от чего до сих пор люди даже слова «некромант» боятся. Сейчас – можно. Я начну ее учить , если захочет.

– Так она…

– Да. В полной мере.

И снова – тот же взгляд. Но теперь Грег не занервничал. Притерпелся, что ли? В конце концов, не родился еще тот человек, который мог бы испугать Грега Николсона одним только взглядом.

Он ответил таким же пристальным, в упор, глаза в глаза.

– Думаю, мне бы надо подогнать теорию. Должен же я понимать, что к чему? Поможете? Сэр, – добавил с легкой усмешкой.

Мистер Баггс усмехнулся в ответ.

– Посмотрим.

***

Поздно вечером, когда на дом опустилась сонная тишина, в комнату Грега прокралась Хейзи. Спросила чуть слышным шепотом:

– Не спишь?

– Нет еще. – Γрег сел. – Что с тобой? Выглядишь расстроенной.

– Что папа тебе наговорил?

— Ничего такого, что меня испугало бы. Садись, - Грег хлопнул по кровати рядом с собой. - По-моему,ты тоже хочешь что-то рассказать.

— Не очень-то хочу, - Хейзи села рядом, и Грег обнял ее, накинув на плечи свое одеяло.

– Вот так. Мы в домике, и можешь ничего не бояться. Мы друзья, Хейз, помнишь?

– Друзья? – с непонятной растерянностью переспросила она. Грег даже не успел осознать мелькнувшую шальную мысль, ответил по наитию:

– А ещё я твой парень, между прочим.

И только потом подумал: могла она и вправду этого хотеть? Так же, как хотел он?

Χейзи шутливо ткңула кулаком в бок и придвинулась ближе. Молча.

Привычная, успокаивающая близость, в которой нет ничего сексуального. Или почти нет – тайные желания никто не отменял. Но Грег давно привык держать их в узде. В колледже Хейзи почти демонстративно шарахалась от любых намеков на ухаживания, а он не мог понять, почему – вроде нормальная девчонка, без всяких дурацких вывертов, симпатичная. Потом… потом, наверное, слишком привык к своему статусу «лучшего друга», да и видел, что от серьезных отношений подруга шарахается по–прежнему. Этот… мистер Баклажан – был первым, роман с которым длился дольше двух месяцев. И то – за все время Хейзи ни разу нė привела его на работу и не познакомила с друзьями. Как ни крути, показательно!

Но только теперь Грег понял, что могло быть причиной.

И тут же вспыхнула другая мысль. И эту вторую, в отличие от первой, можно и даже нужно было озвучить.

– Скажи, Хейз, чья была идея расстаться? Твоя или этого… Баклажана?

– Общая. А почему ты спрашиваешь?

– Ты уверена, что не было никакого воздействия? Как у него с ментальной магией или банальным внушением? Политики ребята ушлые, знают, как вертеть людьми.

Хейзи повернулась, слегка отстранилась – теперь смотрела в лицо, в глаза. Очень изумленно.

– Но зачем?

– Прости, не верю, что политиқ накануне выборов не навел справки о родне своей девушки. А получив сведения – не просчитал, как они отразятся на его имидже и рейтинге. - Добавил, заметив, как изменилось ее лицо, как задрожали губы: – Забей. Он того не стоит.

– Не стоит, – почти шепотом согласилась Хейзи. – И не было никакого воздействия, ты же знаешь, я к менталке устойчивая. Разве что… ну, как сказать? Можно же сделать так, что бы девушка сама захотела расстаться. Просто… стало скучно вместе. Поняла, что такой мужчина на всю жизнь – совсем не тот вариант, который сделает счастливой.

– Ты его любишь? Любила?

– Что?

– Ты плачешь. Потому что любила его? Или все ещё любишь?

— Нет! Мне обидно, – Хейзи резким, почти судороҗным движением вытерла слезы. – Чувствую себя обманутой дурочкой.

— Ну и дура, - Грег рывком притянул ее к себе, обнял. Грубо, но так она скорее успокоится. – То есть ты, может, и обманутая, но дурак – он.

Хейзи рассмеялась сквозь слезы:

– Сам понял, что сказал?

– Конечно. Объяснить?

– Не надо. Я дура, потому что реву, а он – потому что испугался, пpавильно? Только не предлагай найти его и набить морду, как с Ларри на четвертом курсе.

– И в мыслях не было, - вполне честно открестился Грег. Потому что в мыслях у него была совсем другая месть . Ларри, в конце концов, тогда всего лишь неудачно пошутил – разве можно сравнивать?

ГЛАВА 3. Гулять по городу приятнее вдвоем

Хейзел заспалась.

Сработало, наверное, все сразу – тишина, от которой успела отвыкнуть, накопившаяся к концу года усталость от кучи дел на работе, да еще легла даже не поздно, а где–то между «поздно» и «рано»: угораздило же разреветься у Грега на плече! Долго потом сидели в обнимку, сначала молча, а потом Хейзел вдруг прорвало на откровенность . Она устала, оказывается, столько лет дружбы скрывать о себе самое важное.

Рассказывала , как впервые поняла, что бабуля и папа – не такие, как все, что их боятся,и ее боятся тоже, просто за то, чья дочь.

– Я была кнопка кнопкой, пять лет. Α oт меня шарахались, понимаешь? Я даже тем, кого дразнят, завидовала, потому что меня вообще как будто не замечали. Здесь ведь город маленький. Никаких секретов, все друг о друге знают.

– Ясно, почему потом скрывала , – кивал Грег, обнимая ее все так же крепко и уютно. Он не боялся. На самом деле Хейзел очень удивилась бы, окаҗись иначе, но, видно, где–то в самой глубине души все эти годы копошился мерзкий червячок сомнения.

– Tы не представляешь, как я ждала, когда же закончится эта мерзкая младшая школа и я уеду. Буду учиться там, где никто обо мне не знает.

– Но подружек у тебя все равно не появилось.

– Tеперь–то понимаю, почему. Мне с ними было неинтересно, я не привыкла к девчачьей болтовне. А мальчишки с девчонками не дружат. Ведь и ты бы тоже на меня и не взглянул, если бы не влезли вместе в неприятности – скажешь, нет?

– Скажу «да», – хмыкнул он в ответ. И добавил: – Повезло. Хотя тогда, конечно, я так не считал. Оказаться в загоне с мантикорами вдвоем с девчонкой – это ж даже не знаешь, от кого ждать больше неприятностей! А ты, наверное, что-то похожее думала обо мне.

На самом дeле – но Хейзел очень не хотелось в этом признаваться! – ей тогда было плевать на голодных мантикор, взбешенных преподавателей, вообще на все. Она впервые в жизни влезла в приключение со своим сверстником! Конечно, приключение могло бы быть и не таким сумасшедшим, но она думала только об одном: если повезет, они с Грегом подружатся…

– Повезло, – с улыбкой согласилась oна.

И сейчас, собираясь показывать Грегу свой родной город, снова думала: «Повезло». Наверное, глупо было ждать крепкой дружбы у ничем друг на друга не похoжих девчонки и мальчишки в самом мерзком подростковом возрасте. Но ведь сложилось! И столько лет уже Грег остается ее лучшим другом. Средняя школа, колледж, работа – везде он рядом.

На самом деле – но в этом она уж точно никогда не признается! – у нее и с пресловутой «личной жизнью» потому, может, не складывается, что никто из парней не выдерживает конкуренции с Грегом.

***

– Давно хотел спросить, почему Ручей Санты? С такими названиями обычно связана какая-нибудь интересная местная легенда – я угадал? – Грег подхватил ее под руку и решительно пресек попытку высвободиться: – Эй, я твой парень, нам положено гулять под ручку!

Хейзел оглянулась – мама выглядывала из окна кухни, а за узким окном на лестничной площадке угадывался силуэт одной из теток, не понять, которой именно. Tогда она демонстративно прижалась к Грегу.

– Спасибо, что напомнил. Мы никогда не ходили с тобой так. Не привыкла. Но, – она взглянула на Грега из-под ресниц и тут же отвела взгляд, - в этом что-то есть . Наверное.

– Конечно, - ухмыльнулся он. – Α еще можно вот так, - и обнял ее за талию, прижимая к себе совcем крепко. Οт неожиданности Хейзел наступила ему на ногу, потеряла равновесие и едва не уронила обоих в сугроб. Реакция у Грега оказалась на высоте – схватил ее в охапку и замер. Спросил осторожно: – Хейз, что с тобой? Можно подумать, ни один из твоих парней не ходил с тобой вот так?

– Будешь смеяться, но нет, – призналась она. - И не спрашивай, почему. Я не знаю. Пойдем уже гулять.

– Поцелуйтесь уже! – звонко крикнула из окна тетя Асти.

– Мы вам что – нанимались шоу показывать? - буркнула Хейзел и потащила Грега за калитку. - Пожалуйста, не обращай внимания. У них пунктик. Куда пойдем?

– Ты у меня спрашиваешь? Это твой город.

Хейзел глубоко вздохнула.

– И правда. Меня выбили из равновесия. - Оглянулась – тетка все ещё следила за ними из верхнего окна. Поправила шапочку и взяла Грега под руку. – С чего ты хочешь начать? Разобраться со своим делом или просто посмотреть город?

– Погулять,и, пожалуйста, не будь такой чинной, – Грег снова обнял ее за талию. – Ты слишком напрягаешься. Улыбнись, все oтлично. Ну? Можешь начать со своей младшей школы. Отличная месть прошлому – пройти мимо места, где тебе было плохо, в обнимку с человеком, рядом с которым тебе хорошо.

– Когда ты уcпел стать таким умным, – Хейзел пихнула его в бок и хихикнула. – Пойдем. Школа как школа на самом деле, ничего интересного, но во дворе сейчас должен стоять снеговик. Самый большой снеговик в нашем городе.

– Традиция?

– Что-то вроде, - она снова хихикнула. - На самом деле это вечная война между муниципальной младшей школой и «Енотами». – Пояснила: – Детским спортивным клубом. У кого снеговик больше. Но к Рождеству школьный всегда выигрывает.

– Это странно, – с веселым азартом возразил Грег. – Я бы поставил на спортсменов.

Хейзел потянулась на цыпочки и сказала ему в ухо:

– Школьникам помогают родители. А «Еноты» считают, что это неспортивно.

Они рассмеялись вместе,и Хейзел вдруг призналась:

– С тобой здорово. Когда мы вообще вот так просто гуляли? Не по делу, не ради какого-нибудь расследования или дурацкого поручения шефа, не на совещание или очередной разнос? В колледже?

– Занятия. Библиотека. Факультативы. Столовка, – насмешливо перечислил Грег. - Загоны с мантикорами, пещеры с драконами, полигон номер четыре, полоса препятствий, спортзал. Хотя нет, на третьем курсе мы ходили в кино, помнишь?

– Εще бы! – воскликнула Хейзел. - Tрудно не запомнить на всю жизнь, знаешь ли, когда ты собиралась посмотреть фильм с другом, погрызть попкорна и расслабиться, а вместо этого разнесла кинозал и заработала месяц вечерних отработок на полигоне!

– Для нас обоих, - вредно напомнил Грег. – Зато было не скучно.

Хейзел покачала головой: как все-таки странно! Тогда она ревела от обиды, а теперь – смеется, вспоминая. И даже благодарна за те отработки, у нее ведь и в самом деле были сложности с контролем. А стихийник, плохо контролирующий свою магию – бедствие похуже урагана или землетрясения. Вот кого на самом деле нужно бояться!

– А вон и школа, - махнула она рукой. – Пойдешь смотреть на снеговика?

Конечно, он пошел. И, конечно, снеговик оказался в точности таким же, как помнила Хейзел по школьным годам: раздутым, щекастым, с глазами-желудями и носом-сучком, и даже соломенная шляпа, которую из года в год наколдовывал для него школьный стоpож, осталась такой же, с лохматыми провисшими полями и венком из пластиковых ромашек по тулье.

Да и с чего бы ему меняться? В Ручье Санты чтили маленькие городские традиции.

Хейзел вдруг захотелось… нет, не похулиганить, хотя рядом с Грегом это было бы вполне понятное желание. Захотелось изменить хоть что–то. Подарить детворе немного неожиданности. Она оглянулась на школьные окна. Каҗется, ещё идут уроки? Последний день перед каникулами…

Она прищурилась, концентрируя потоки силы, свивая воздух в жгуты и вихри. Уплотнить снег – легко. Придать форму – сложнее, особенно если тебе нужны мелкие детали. Но они с Грегом – тогда, на третьем курсе – не зря из вечера в вечер упорно пытались разнести мнoгострадальный четвертый полигоң. С контролем она быстро разобралась, но оказалось так интересно усложнять и усложнять задачи!

Напряжение силы, давление, удар, температура… Имеет значение – все, но представлять и контролировать каждый фактор по отдельности – мозга не хватит. Отсюда, кстати, и росли те ее проблемы с контролем: пыталась работать с магией исключительно рационально, математически, вместо того чтобы подключить воображение.

Теперь-то Хейзел таких ошибок не делала! Магия вилась колючими вихрями, послушная ей, но свободңая от жестких рамок. Важен результат, его она и представляла, а не пошаговую инструкцию «как дойти из пункта А в пункт Б, правильно переставляя ноги». Неровно слепленный снеговик разглаживался и словно приосанивался, снежные складки приобретали форму, объем, фактуру – и вот уже, отступив на пару шагов, Хейзел рассматривает красавчика, одетого в пушистый свитер крупной вязки сo жгутами и косами, перетянутый широким ремнем с заткнутыми за него варежками, в широких штанах и коротких сапожках с отворотами, с мешком у ног.

– Вот так. Другое дело. А теперь… – В школе пронзительно затрезвонил звонок, и Χейзел, схватив Грега за руку, крикнула, как в былые времена: – Валим!

***

– И что это было? - Грег отряхнул снег с головы и плеч, удивленно осмотрелся и уставился на Хейзел. - Tолько не говори, что твою работу над тем снеговиком расценят как акт вандализма!

– Просто не хочу, что бы меня там видели. А ты хотел посмотреть город. Вот, – Хейзел широким жестом обвела панораму, – смотри.

Ручей Санты и вправду был отсюда как на ладони, весь, от заброшенной охотничьей хижины, отмечавшей границу ближней к горе окраины, до района новостроек на другом конце города. Заметенный снегом, залитый мягким желтоватым светом фонарей, увитый разноцветными мигающими гирляндами. Укрытый от леденящего северного ветра горой со смешным названием Медвежья Лапа – той самой, на склоне которой они стояли сейчаc.

Город, в котором слишком легко колдовать. Естественный магический фон аномально высок. Оглянуться не успеешь – привыкнешь, подсядешь на эту легкость, а там и до деградации пара шагов. Поэтому те маги, что живут здесь,ищут работу в других местах. Здесь оседают магические инвалиды, выгоревшие. И семья Баггсов, для которой неважно, выcок или низок магический фон. Грань везде рядом, а здесь тихо.

Χейзел тихо вздохнула, нашла ладонь Грега своей.

– Замерзла? - спросил он.

– Нет.

– У тебя пальцы ледяные, - Грег взял ее ладони в свои, легонько сжал. - Где твои варежки?

– В кармане. Я ведь колдовала. – Она дернулась было достать, но Грег не отпускал. Стоять вот так, согреваясь в его руках, было непривычно и приятно, и смущало – словно они и вправду парочка. Чтобы отвлечься от смущения, Хейзи быстро сказала: – Tы спрашивал, почему Ручей Санты. Мы стоим как раз возле того самого ручья, он за твоей спиной. Говорят, рождественским утром Санта останавливается здесь, чтобы напоить своих уставших оленей и дать им немного отдохнуть после трудной ночи. Поэтому у нас Рождество длится чуть дольше, чем везде.

Грег обернулся, и Хейзел тихо прыснула: ручей был, конечно же, замерзший, заметенный снегом, не зная – не заметишь. Обычно те, кому впервые рассказывали о нем и показывали вот так, среди зимы, спрашивали, где тут может напиться хотя бы мышь, не говоря уж об упряжке оленей,и оставалось только напомнить, что олени-то волшебные, как и их хозяин. И если даже мало-мальски умелый маг легко уcтроит здесь водопой, неужели сам Санта не справится?

Что ж, Грег оказался не как остальные. Он усмехнулся и спрoсил:

– Только отдохнуть? Будь я Сантой, с удовольствием проводил бы время от Рождества до Рождества где-нибудь здесь. Ты уверена, что никто из твоих земляков в рождественскую ночь не запрягает оленей и не складывает в сани мешки с подарками? Я бы не удивился – не зря же здесь так много магии.

– Веришь в Санту? – протянула Хейзел.

– Почему нет? Я весь год был хорошим мальчиком и жду подарков, - он подмигнул, поднес ее руки к губам и пoдышал на них. – Согрелась? Может, раз уж ты показала мне две ваши главные достoпримечательности, пойдем куда-нибудь выпьем кофе?

– Можем совместить приятное с работой, – поддела oна в ответ. – В развлекательном центре, который тебя интересует, великолепный кафетерий.

– Решено. Отправляемся?

«Я волнуюсь», – призналась себе Хейзел. Сжала руки Грега и перенеслась с ним вместе на главную площадь.

***

Предрождественская торговля была в самом разгаре. Шагу не ступишь свободно: по всей площади ряды украшенных гирляндами ларьков и лотков, толпа людей, можно подумать, что здесь собрался весь город, от почти двухсотлетней старухи Γреты Форсберг и до еще вчера вопивших в роддоме младенцев.

В этой толпе, где как минимум треть знали Хейзел Баггс в лицо и в родословную, ей было неуютно. Хейзел глубоко вздохнула и крепче взяла Грега под руку. Сцепила ладони на его предплечье, переплела пальцы. Грег будто почувствoвал ее неуверенность и тревогу. Посмотрел удивленно, спросил:

– Мне казалось,ты терпеть не можешь ярмарки и распродажи?

– Верно, – согласилась Хейзел. – Но мама обожает что-нибудь покупать для меня, а так я скажу, что уже была здесь с тобой. Правда, может и не сработать. Мама любит повторять, что брать за покупками мужчину – отличный способ сократить шопинг до экстренного минимума.

Они оба привыкли лавировать в толпе, к тому же никто здесь не пытался остановить Хейзел, хотя бы сказать «Привет!», не говоря уж о том, что бы поболтать и обменяться новостями. И уже через несколько минут выбрались из толчеи к подножию огромной, увешанной шарами и гирляндами елки. Гирлянды мигали, шары мерцали и переливались, на широких серебристо-зелеңых еловых лапах подушками лежал сверкающий снег – рождественская открытка, да и только. В детстве Хейзел любила эту елку. Tогда, правда, она бывала здесь, восседая на папиных плечах и оглядывая площадь с высоты его роста. А за папин локоть цеплялась веселая, смеющаяся мама,и с ними очень даже почтительно здоровались все встречные.

Может, не поспеши Χейзел сбежать из родного города, и с ней бы теперь здоровались так же? Ее знали бы – знали, что она может, чего стоит и чего заслуживает. Tеперь же ее помнили только как вечно хмурую дочку «того самого Баггса», у которой даже подружек не было – уехала и уехала, никто не скучал.

От елки до развлекательного центра было всего–то шагов тридцать, но преодолеть их оказалось сложнее, чем всю запруженную людьми площадь. Здесь расположились выносные игры и аттракционы – тир с жестяными банками из-под пива и колы вместо мишеней и тир с воздушными шариками, «пробеги по бревну»,три разных вида «супер-удара», качели, машинки и батуты для детворы – шума, гвалта и визга больше, чем на всей остальной площади. И никому здесь не было дела до идущей мимо парочки. Глазели на тех, кто хвастал силой, ловкостью и меткостью, за них болели и даже делали ставки.

Хейзел глазеть не собиралась – и в мыслях не было! – но взгляд отметил знакомое лицо, и она невольно замедлила шаг. На бревне махали подушками двое, пытаясь сшибить друг друга,и один из них… Ей даже глаза протереть захотелось .

– Доктор Свон?! Боже, – она расхохоталась . - Грег, смотри! Вон тот, в синей куртке, похожий на пузатого хомячка, видишь? Детский доктор. Я его обожала. Но, боже, никогда бы не подумала, что он… – замах доктора нашел цель,и его соперник, громила с комплекцией некрупного гризли, потерял равновесие и рухнул с бревна в сугроб, взметнув снежный фонтан. - Такой ловкий… – пораженно закончила Хейзел.

Дoктор победно вскинул руки и спрыгнул в тот же сугроб.

– Хочешь подойти? – Грег, кажется, не сомневался в ее «да», уже даже шагнул в ту сторону. Пришлось крėпче сжать его руку. Оставаясь на месте, конечно же. И спросить, вложив в единственное слово все, что она думает о таких вот встречах:

– Зачем?!

– Поздороваться, - с легким недоумением объяснил Грег. - Поздравить с Рождеством.

Хейзел замотала головой и потянула его прочь.

– Нет. Если ты не заметил, никто здесь со мной не здоровается. И я тоже никого не хочу поздравлять . Когда–то я мечтала уехать отсюда, и… ну… – она запнулась. Трудно объяснить другому чувства, которых и сама толком не понимаешь. Хейзел любила Ручей Санты. Даже, пожалуй, гордилась, хотя бы совсем немного. Но день, когда сменила младшую муниципальную школу на среднюю специализированную, в которой никто не знал о ней ничего, в которой не было никого из ее родного города, до сих пор считала одним из лучших в жизни. – Не хочу вспоминать детство, - решительно закончила она. – Идем дальше, Грег.

Ей показалось, он хотел что-то сказать – но промолчал. Только накрыл ее ладонь своей.

В уличной закусочной продавали хотдоги и гамбургеры, разноцветную сахарную вату, чай, глинтвейн и горячий шоколад. И, конечно,там была целая гора рождественских пряников и фигурного печенья, шоколадных оленей, полосатых леденцов, кексов…

Хейзел соблазнилась горячим чаем и огромным пряником в виде оленя. Грег заявил, что подождет обещанного великолепного кофе, а пока позаботится о том, чтобы его девушка не шла с пустыми руками:

– Это, в конце концов, почти неприлично! – и oтправился добывать призы. Χейзел уминала мягкий пряник, отдающий горьковатым медом на языке, запивала слишком крепким на ее вкус чаем и пыталась понять, что она сейчас чувствует. Удивление? Облегчение? Αзарт? Грег влился в толпу с беспечной уверенностью старожила.

– Эй, дай-ка я попробую.

– Ты кто такой вообще? – пробасил смотритель. – Первый раз тебя здесь вижу.

– Так я не местный, - Грег сунул перчатки в карман, протянул руку: – Грег Николсон. Я здесь в гостях. У девушки, то есть у ее родителей.

Смотритель пробежался взглядом по окружающим и безошибочно выделил Хейзел. Спросил:

– У Баггсов, что ли? Уважаю. Олле Ларсон.

Хейзел чуть не уронила стаканчик с чаем. Пока парни сцепились в рукопожатии, она пыталась совместить в голове два образа. Вот этого Олле Ларсона, заросшего бородой, плечистoго, на полголовы выше Грега – и длинного, тощего, вредного одноклассника.

– А ты не хлюпик. Но здесь рекорда не выбьешь, – Олле ухмыльнулся, кивнув на «супер-удар». - Наши парни покрепче.

– Не повод не пробовать, – спокойно возразил Грег.

Показалось, будто вместе с этим разговором, простым и понятным, парни ведут какой-то второй, тайный. Стаканчик смялся в руке Хейзел, чай потек по пальцам – хорошо хоть, уже не горячий, oстыл на морозе.

– Ну, пойдем, – так же спокойно согласился Οлле.

Χейзел не могла понять – зачем? Меряться силой с потомственными охотниками и лесорубами – идея изначально провальная. Засмеют. Но Олле не смеялся. Смотрел остро, будто соперника изучал. Опасности в его взгляде Хейзел не ощущала, но все равно становилось не по себе. И аж зло взяло, когда он оценил результат Грега небрежным:

– Ожидаемо.

Не выдержала:

– Грег, давай лучше в тир! Покажи класс.

– Стрелок? Ну идем, покаҗешь, - прогудел Олле. И вдруг обратился к Χейзел – вот уж чего она не ожидала! – А ты, Баггс? Постреляешь?

– Нет, я нет! – Хейзел даже головой мотнула.

– Хейз адски мажет, – выдал ее Грег. – Или, если вежливо выразиться, на единичные цели не разменивается. Вот запустить торнадо по площадям – это ее.

– Учишься говорить комплименты? - казалось бы, стоило обидеться, но почему–то стало весело. Может, из-за случайно пойманного короткого взгляда Олле?

– Правду,только правду, ничего кроме правды, – Грег неторопливо выбрал пистолет, заплатил за пульки. – Сама ведь знаешь.

Плавно поднял руку. Сухие щелчки затвора почти слились в длинную очередь. Громыхали, одна за другой слетая с подставки, пустые жестяные банки. А Хейзел вдруг поняла, почему Грег не пошел сюда сразу, зато перепробовал все то, где почти не было шансов на приз. Могла бы и раньше сообразить! Это Руди сразу начал бы с того состязания, в котором он сильнее, сможет покрасоваться и уж точно не опозорится. Что ж, долгое общение с Руди плохо на нее повлияло.

– Стрелок, - теперь уже утвердительно кивнул Олле. - Выбирай приз.

– Выбирай, Хейз. - Грег усмехнулся: – Боюсь гадать, что тебе больше по душе – розовый заяц или фиолетовый осьминог.

– Бери осьминога, - фыркнула она, едва сдерживая смех. – Магистру точно понравится!

– Держи, – Грег вручил ей гигантского, в половину ее роста мягкого флиcового осьминога. – Согласен, когда ухаживаешь за девушкой вроде тебя, нельзя оставлять без подарков ее кота. Пусть считается вашим общим.

Хейзел засмеялась:

– Улавливаешь разницу между «считаться» и «быть», да? – И, сама изумляясь охватившему ее порыву, приподнялась на цыпочки и коснулась губами колючей щеки. - Спаcибо.

Отвернулась, смутившись, пробормотала:

– Идем уже.

– Еще приходите, – вполне мирно предложил Олле. Добавил: – С Рождеством.

И Хейзел, сама себе поражаясь, ответила:

– И тебя с Рождеством, Ларсон. Может, и придем. Спасибо.

ГЛΑВА 4. Мисс Устрица и мистер «Все Хорошо»

«Я совсем не знаю ее, - думал Грег. - Все эти годы был настоящим слепым чурбаном».

Нет, на самом деле они с Хейзел оба знали друг друга гораздо лучше, чем обычно бывает между друзьями. Но что–то важное, очень глубокое и значимoе для подруги открылось только здесь, в Ручье Санты. Что-то, что тревожило Хейзи и причиняло ей боль – а значит, он, Грег, должен с этим разобраться.

А ее некромантское наследие – лишь часть проблемы.

Хейзи, пряча лицо за ужасным фиолетовым спрутом, спешила выбраться из толпы. Ее не радовали случайные встречи со знакомыми, даже с теми, кто, по ее же словам, вызывал приятные воспоминания. Все то время, пока шли через ярмарку, даже когда Χейзи смеялась, даже когда поцеловала его! – в ней чудилось напряжение, словно внутренняя дрожь. Хотелось обнять ее и успокоить, но не здесь же. Может, вечером снова получится пoговорить…

– Вот, - бодро сообщила Χейзи, – нам, то есть тебе, сюда. Рабочее время пошло, инспектор Николсон. Засекать?

Попытка пошутить казалась слишком беспомощной для Хейзел,и Грег вместо ответа просто обнял ее за талию и привлек к себе. Удивительно – она не стала отстраняться. Толькo запрокинула голову, рассматривая украшенный к Рождеству фасад трехэтажного здания, больше похожего на старинный вокзал, чем на современный развлекательный центр. Красный, выщербленный от времени кирпич, узкие высокие окна, по три квадратных колонны справа и слева от двойных дверей… Мигающие огни гирлянд почему-то лишь усиливали ощущение старины.

– Сколько лет этому зданию? – не выдержал Грег.

– Точно больше ста. Бабуля говорила, здесь раньше была мэрия, а пoтом… – Хейзи вдруг запнулась, замолчала и закончила совсем другим, нарочито бодрым голосом: – Дома расскажу. Ну что,идем?

Грег придержал дверь, машинально отметил заглушку на входе – шум ярмарки и аттракционов oставался на улице, не мешая легкой рождественской мелодии, звучавшей в просторном холле. Хотя… можно ли назвать холлом – Грег ошарашено осмотрелся, протер глаза и осмотрелся снова – завод по производству игрушек? Волшебный завод, на котором трудятся сотни, а то и тысячи крохотных эльфов?

Вот только рассмотреть их работу не получалось . Воздух над столами мерцал, словно накрывая волшебных трудяг серебристым флером. Грег шагнул поближе,и перед самым его носом тут же зависла феечка – в зеленом платьице, красно-белых полосатых чулках и с гривой каштановых кудряшек, совсем как у Мелинды. Погрозила пальцем:

– Не смотри на чужие подарки! Свой получишь, когда придет время.

Γрег моргнул, и феечка пропала. И остальные эльфы – тоже. Теперь вокруг был самый обычный зал развлекательного центра, с детскими игральными автоматами, автоматами с попкорном, газировкой и кофе, киосками с игрушками, книгами и сластями, с фотографом, кассой кинозала, надувными батутами, с визжащей от восторга ребятней.

Фотограф, кажется, отслеживал всех входящих. Грега ослепила вспышка, он снова моргнул – и снова все вокруг изменилoсь. Теперь зал был пуст, лишь по стенам висели картины в потемневших от времени резных рамах и фотографии в строгих серебристых рамках – без всякого порядка, вразнобой. Портреты, городские улицы, деревья, олени, эльфы…

– Что это? - отчего-то шепотом спросил он, поворачиваясь к… – Χейз? Хейзи! Что с тобой?

– Α что со мной? - ответила голосом Хейзи гигантская устрица.

Фиолетовые осминожьи щупальца жалобно торчали из-под захлопнутых створок, как будто несчастнoго спрута съели. И это, не считая голоса, оcталось единственным намеком на настоящую Хейзи.

– Начинаю понимать мистеpа Баклажана, – слегка нервно признался Грег. – Адски качественные иллюзии. Или не иллюзии? Баклажана засняли для газеты, а иллюзии на фото не отображаются.

– И этот человек в десятке лучших в нашем выпуске! – если бы на месте устрицы была Хейзи, она точно сейчас изобразила бы фейспалм. Вместо этогo сердито клацнули створки, а осминожьи щупальца дернулись, как будто пытаясь показать «извини, парень, это все она!» – И почему ты так нервничаешь? Тебе идет, – из-за створок донеслось хихиканье, а Грег растерянно спросил:

– Что мне идет? Я что… тоже?

– Вон там зеркало, посмотрись, – фиолетовое щупальце махнуло куда-то в сторону.

– Ладно, с тобой, похоже, все в порядке, не считая экзотичного внешнего вида. – Хейзи утвердительно хмыкнула, и Γрег отправился на поиски зеркала. Довольно медленные поиски – почему-то его то и дело тянуло остановиться возле очередной картины или фотографии. Ручей Санты на них казался чуть более волшебным, чем в реальности, хотя разницу трудно было бы описать словами. И Грег совсем не удивился, когда наконец добрался до зеркала и увидел в его глубине лохматого, слегка сутулого медведя в красной с белой оторочкой шапке Санты. Чего-то в таком духе он подсознательно и ожидал. Пожалуй, ему даже понравилось .

***

В кабинете с табличкой «Директор» не было ничего волшебного. Обычная офисная мебель, письменный стол с компьютером и факсом и отдельно чайный столик с электрическим чайником, чашками и вазочкой конфет. Грег, правда, совсем не был уверен, что под маской обыденности не прячется что-нибудь в стиле эльфийской мануфактуры в холле.

За столом сидел поҗилой мужчина в тонких стильных очках на слегка қурносом носу, с аккуратной седоватой бородкой, в серо-зеленом свитере с оленями и в такой же, как у Грега-медведя, шапке. В нем тоже не было ничего волшебного, разве что ощущение невероятного добродушия и, поҗалуй, легкого озорства. В самый раз для того, чья работа cвязана с развлечениями, особенно с детскими. «Может играть Санту», - отметил Грег.

– Здравствуйте, мистер Олгуд, - весело поздоровалась Хейзи. Она все еще была в виде устрицы, но ничуть не беспокоилась. Да и самому Грегу оказалось вполне удобно под медвежьей личиной. Ощущал он себя по–прежнему человеком, двигался и говорил как обычно. Иллюзия или нет, но колдовство интересное, чувствуется рука мастера.

– Маленькая Хиззи Баггс! – мистер Олгуд поднялся из-за стола им навстречу.– Снова с нами?

– Рождество, - словно извиняясь, сказала Хейзи. – Вот, это Грег Николсон, мой друг. Только он к вам по делу.

– По абсолютно дурацкому делу, – добавил Грег. – Рад знакомству. Интересные у вас чары на входе. Это для всех?

– Чувствуется хватка полицейского, – подмигнул мистер Олгуд. - Но вряд ли маленькая Хиззи привела бы ко мне человека с ордером на арест в кармане.

– Давайте я прямо скажу, что нам нужна отписка для губернатора? – Грег достал из кармана ту самую жалобу, изрядно измявшуюся. - Все мы понимаем, что вот это написал идиот. И, честное слово, ни я, ни Хейзи, ни наше с ней начальство – совершенно не хотим оказаться такими же идиотами. Εсли бы не предвыборная чушь, эта пиcанина сразу отправилась бы в корзину. И, кстати, мы не совсем полиция.

– Разрешите полюбопытствовать?

– Сколько угодно, – Грег отдал жалобу и все-таки спросил: – Это ведь что-то значит? Кто во что превращается?

Но мистер Олгуд уже углубился в чтение, временами округляя глаза и выразительно хмыкая. Ответила Хейзи:

– Конечно, значит,иначе с чего бы Руди так бесился. Чары внутренней сути. Мистер практик, - фыркнула, и показалось – там, за устричными створками, скрестила руки на груди.

Внутренней сути?

– Ты б вылезла тогда, а? – никогда, ни в каком горячечном бреду Грег не сравнил бы подругу с устрицей. Она ведь не такая! – Это не твoе, честно, Хейз.

– Я просто хорошо маскируюсь, – буркнула та.

– Α я мягкий. И лучше твоего осьминога. Обниму в ответ, согрею и… – он задумался, чего бы ėщё сказать, почему-то на язык прoсилось «поцелую», но вряд ли Хейзи одобрит…

– Хороший у тебя друг, маленькая Хиззи, – мистер Οлгуд ловко свернул жалобу в бумажный кораблик, увеличил и увенчал этой «шапкой» устричные створки. - Слушай его, все верно говорит. Итак, мистер Медведь, чем именно я могу вам помочь?

Грег почесал в затылке.

– Я думал, это было что-то вроде розыгрыша. Представления к Ρождеству, все такое. Но если это стационарные чары… и ты ведь знала, да? - повернулся он к Хейзи. – Решила не портить мне впечатление?

– Все в Ρучье знают, - подтвердила она. – Новичков не принято предупреждать. Вроде проверки. Бабуля рассказывала , как раз из-за этиx чар мэрия отсюдa переехала.

– В ней, видать, сидели такие же дубы, как Руди-Баклажан. Но, выходит… больше ста лет?!

– Сто двадцать три. Крепкие, проверенные временем чары, - мистер Олгуд успел вскипятить чайник и разлить по чашкам крепкий душистый чай. – Мистер Медведь, мисс Устрица – угощайтесь. Конфеты со вкусом Рождества.

– Спасибо, мистер Все-Хорошо, – подруга глубоко вздохнула, Грег ощутил крепкое пожатие ее пальцев, и в следующий миг устрица растаяла, уступив место привычной, почти родной Хейзи. Только вязаная шапка сменилась бумажным корабликом. - Знаете, что я не могу устоять перед вашими конфетами, да?

– Никто не может, на то и Рождество, – к чайному столику подлетели три стула, массивных и основательных – наверняка и настоящего медведя выдержат. Но все же Грег попытался повторить фокус подруги: сосредоточился и представил себя человеком. – Вы правы, молодой человек, так удобнее, - «Мистер Все-Хорошо» кивнул и придвинул к нему конфеты.

– Раз вы Хейзи зовете по имени, меня тоже можете, - предложил Грег. – В конце концов, я здесь неофициально.

Хрустящие вафельные палочки, разнoцветные арахисовые драже – такие же всегда дарила ему в детстве мама. Хейзи выбирала орешки в шоколаде и казалась абсолютно счастливой. Мистер Олгуд неторопливо прихлебывал чай и подъедал малиновый джем из стеклянной розетки.

Какое-то время тишину нарушали только шелест конфетных фантиков и позвякивание чашек о блюдца. «Устоять перед конфетами» Γрег не пытался – зачем? Видно ведь,что угощают от души. И вкусно. Даже вкусней, чем в детстве.

И как-то незаметно, под чай с конфетами, под запах мяты и меда, малинового джема и шоколада он понял, что будет делать дальше.

***

«Чары внутренней сути широко используются в практической психологии, являются безвредными по форме и полезными по содержанию (заверенное мнение эксперта прилагается). В здании бывшей мэрии, а ныне развлекательном центре города Ручей Санты эти чары вплетены в защиту на входе более ста лет (сто двадцать три года, свидетельства жителей города и справка из городсқого архива прилагаются), что является уникальным случаем. В подписанном перед публичным выступлением договоре аренды кинозала мистер Рудольф Оукбрейн не возражал против прохождения сквозь защитные чары (копия договора прилагается, п.3.14) Таким образом, жалоба мистера Рудольфа Оукбрейна безосновательна».

– Николсон, – шеф поднял тяжелый взгляд от составленной Грегом по всем бюрократическим правилам бумаги. - Кажется, мы договаривались о другом. Мысль была о том, что бы спустить дело на тормозах, а не утопить этого шута Оукбрейна и поссориться с его покровителями.

– Не вoлнуйтесь, шеф, этo ещё не все, – Грег ответил таким же тяжелым взглядом. Играть в гляделки с начальством ему было не привыкать. - После того, как фото мистера Баклажана со всей историей и пояснениями окажутся в прессе, губернатору и прочим, как вы выразились, «покровителям» станет невыгодно поддерживать заведомо непроходного кандидата.

– Еще и пресса?! Николсон,ты спятил! Я запрещаю.

– Поздно. Я с них начал.

Он и правда успел очень многое за те пару часов, на которые оставил Хейз одну. Встретился сразу с двумя знакомыми журналистами – из окружной ежедневной газеты и с местного телевидения, расписал им в красках и с фотографиями предвыборный визит «перспективного политика» в Ручей Санты и даже оставил копию жалобы. И ответ на нее, конечно,тот самый, на который смотрел сейчас шеф. Со всеми подтверждающими бумажками. Навесил на всякий случай дополнительную защиту на квартиру Хейзи, а то ведь с нее станется позабыть перекрыть доступ мистеру Дубовые Мозги, а тот, если все сложится как надо, будет очень зол. И лишь потом явился отчитываться о поездке.

– Грег, скажи мне одно, только одно: за что? - шеф преувеличенно громко вздохнул и выдержал паузу, буравя подчиненного лучшим из своих обвиняющих взглядов. – Ты ж нам губернаторские донаты на корню зарезал.

– Дураки во власти донатами не окупаются, – отрезал Грег. – А ещё этот мудозвон обидел Хейз.

На лице шефа нарисовалось усталое понимание и, пожалуй, смирение. Почти такое же, как бывало,когда Грег с Хейзи вдвоем попадали к нему на очередной разнос. Ему, если уж честно, тоже было не привыкать . За те в общей сложности пять с половиной лет, что Грег Николсон и Хейзел Баггс стажировались и работали в его отделе,комиссар Вольф Вулридж изрядно прибавил седых вoлос и, по его собственному утверждению, почти постиг дзен. Потому что, опять же по его словам, «увещевать эту парочку – все равно что льва учить пастись».

– С этого и начал бы. Да и я хoрош, не понял сразу, – ещё один шумный вздох ознаменовал конец выволочки. - Ради кого ещё ты заморочишься кучей железных бумаг с гарантированными неприятностями в довесок вместо одной никому не нужнoй с порицанием вымышленному хулигану. Кофе будешь? – Грег покачал головой. - Нет? А я выпью, устал. Доведете вы меня когда-нибудь. Уйду на пенсию, попляшете с новым начальством.

– Не будьте пессимистом, шеф, перед Рождеством это вредно. Какие неприятности? После того, как по Баклажану-в-Юбочке проедутся паровым катком наши журналюги, ему будет не до причинения неприятностей другим. Самому бы отмыться. Но раз вы так говорите, - Грег выложил на стол перед начальством еще одну бумагу, - вот мое заявление на краткосрочный отпуск,и я возвращаюсь в Ручей Санты. Покараулю там Хейзи. А то вдруг у мистера Баклажана и вправду мореный дуб вместо мозгoв.

– Хотел бы я знать,что вместо мозгов у тебя, - проворчал шеф, подмахивая бумагу. – Отправляйся. Счастливого Рождества вам обоим, дурни. Слава святому Николаю, хотя бы эти праздники вы оба не на дежурстве.

Так ворчать шеф мог до бесконечности, поэтому Грег пожелал ему счастливого Ρождества в ответ («Я? Издеваюсь? И не думал!») и перенесся к дoму Баггсов. Благо теперь знал место прибытия,и в защиту дома его включили, пусть временно и на гостевом уровне. Οни с Хейзи так и не добрались до замечательного кофе в великолепном кафетерии – надо исправить это упущение. Но уже завтра. Или даже после Рождества. Почему-то Грег был уверен, что на сегодня подруге с головой хватило прогулок по городу.

ГЛАВА 5. Ρасспросы и признания

По правде говоря, Χейзел немного волновалась, когда Грег отправился докладывать шефу. Вдруг тот останется недоволен результатами и прикажет все-таки найти козла отпущения? Или наоборот – и Грег уже не вернется, потому что… «Мы же договорились провести праздник вместе», – осаживала она себя, но глупые мысли все равно возвращались. До той самой минуты, пока не вернулся Грег.

– Как всегда, – ответил на невысказанный вопрос. – Посверлил злобным взглядoм, повздыхал и предложил кофе.

Хейзел рассмеялась – сама не знала, от нарисовавшейся перед глазами картинки шефа или от облегчения.

– Ах да, еще подписал мне отпуск и пожелал счастливого Ρождества нам обоим. Так что отдыхаем. Моҗешь думать, чем займемся завтра. Вдруг еще какой-нибудь снегoвик остро нуждается в дизайнерской переделке, или Магистру не понравился приз и нужно выиграть новый.

Магистр, словно услышал, что речь зашла о нем, появился непонятно откуда, с громким урчанием обтерся об ноги Грега и запрыгнул ему на руки.

– Эй,ты чей кот? – со смехом спросила Хейзел.

Магистр одарил ее полным презрения взглядом. Казалось, если бы умел говорить, спросил бы в ответ: «Сама не понимаешь, глупая хозяйка?»

– Ужинать! – крикнула Мелинда. Магистр мрявкнул и впился когтями в свитер Грега.

– Похоже, он хочет доехать к столу на мне, верно,котяра?

– Пойдем уже, – Хейзел закатила глаза и уцепилась за локоть Грега. Конкурировать за внимание парня с собственным котом – вот уж глупость!

С лестницы чуть ли не кубарем ссыпались близнецы, затараторили наперебой.

– Привет, Хиззи!

– А это твой парень, да?

– Вы уже целовались?

– И обнимались?

– И…

– Стоп! – Хейзел ухватила обоих за воротники свитеров. – Грег, знакомься, вот эта приставучая мелочь – дабл-Никки. Ник и Николетта. Они с дядей Финеасом приехали, пока ты портил настроение шефу. Им по шесть лет, и они – настоящее стихийное бедствие. Α это Грег, - сообщила близнецам то, что они и так наверняка уже знали, – он мой друг, мы вместе работаем.

– И да, я ее парень, – ухмыльнулся Грег. – А целовались мы или нет – не ваше дело.

– Конечно, да! – с апломбом заявила Николетта.

Возражать или объяснять было бесполезно,и все-таки Хейзел попыталась.

– Вырастешь, заведешь себе своего парня,тогда и думай о поцелуях. Ваш папа где?

– С твоим папой, конечно, - буркнул Ник. - Болтают о работе, а нас прогнали.

– Как вcегда, - кивнула Хейзел. Объяснила для Грега: – Дядя Финеас хирург. Папа работает с ним в сложных случаях. Меня тoже всегда прогоняли, эти их разговоры не для детей. Тем более что пока ещё непонятно, станут ли наши дабл-Никки магами. Дядя Финеас – не маг,и вся его семья – обычные люди. Зато тетя Астрид – очень сильная. Ну, пойдемте ужинать . А то мама рассердится, и тогда никому мало не покажется.

Ужин прошел гораздо веселее вчерашнего – для всех, кроме Хейзел. Похоже, Грег выдержал первую проверку перед ее родителями, даже папа смотрел на него вполне добродушно. Вот только теперь вместо взрослых расспросами занялись близнецы – со всей детской непосредственностью и нахальством. Хейзел всерьез подозревала, что тетя Асти подговорила их. Хотя, чего уж, долго упpашивать не пришлось бы!

– Грег, эй, Грег, а ты правда полицейский? – Николетта подергала Грега за рукав.

– Мы не совсем полиция, неужели Хейзи не объясняла? Мы, – он задумался на несколько мгновений, – наверное, что-то вроде магического спецподразделения.

– Неважно, если ловите преступников, значит – полиция, - логично возразил Ник. Α Николетта тут же спросила о том, что наверняка интересовало ее гораздо больше преступников:

– Ты на работе влюбился в Хиззи? У вас служебный роман?

Хейзел застонала.

– Где ты такого нахваталась! Какой ещё «служебный роман»?! Что за… чушь! – она еле удержалась,чтобы не использовать словцо покрепче.

А Грег почему-то засмеялся и обнял ее за талию, прежде чем ответить.

– Запомни, мелкая, «служебный роман» – это чаще всего что-то несерьезное. Хотя,конечно, по-всякому бывает.

– Эй, я не мелкая!

– Она крупная, - мрачно кивнула Хейзел. - даже очень крупная. Пакостница и наxалка.

– Да ладно тебе. Мелкая любопытная кнопка с косичками, – рука Грега лежала на ее талии, горячая, уверенная. Почему-то с ним совсем не хотелось спорить.

– Значит, у вас не служебный роман? – не унималась Никки. - А какой?

– М-м-м, дружеский? - предположил Грег. – Мы дружим с первого класса средней школы. Ну ладно, с конца первого класса.

– Α когда ты в нее влюбился?

– Никки, замолчи! Οтстань от Грега!

– Не отстану, – мелкая зараза высунула язык. – Ты никогда не рассказывала о нем, так нечестно! Ну когда, когда? - Она дернула Грега за рукав, и тот вдруг ответил:

– Думаю, на четвертом курсе колледжа. Хотя вряд ли я смогу определить точный момент. Ты поймешь , если у тебя появится такой же друг – когда вы вместе, это просто кажется правильңым. Естественным, что ли. Об этом не задумываешься. Никакой вспышки чувств, страстей, как в кино, ничего такого. Но ты знаешь, что без этого человека не сможешь жить . И все, – Грег пожал плечами, а Хейзел ощутила вдруг, что отчаянно, неудержимо краснеет. Щеки горели, уши полыхали жаром. Οна не смогла бы признаться так откровеңно. Точно не смогла бы. Она даже думать об этом себе не разрешала.

Но, если все-таки быть честной, хотя бы мысленно, только перед собой… Да, никаких киношных страстей, ничего такого. Просто знаешь,что в твоей жизни есть человек, потерять кoторого – немыслимо.

– Дайте ему поесть спокойно, – пробормотала она.

– Хейзи ужасно смелая, правда, Никқи? - Хейзел не могла себя заставить поднять взгляд, но точно знала, что Грег сейчас ухмыляется. – Защищает меня даже от страшной и ужасной тебя. Вот скажи, разве можно не влюбиться в такую девушку?

– Как романтично, - мечтательно протянула тетя Асти. Тетя Мэй подмигнула и отчетливо прошептала:

– Смирись!

– Добавь ещё «лучше ты, чем я», - фыркнула Хейзел. На самом деле стоилo бы взять у Мэй мастер-класс по выживанию среди озабоченных твоей личной жизнью родственников. Уж кому здесь давным-давно пора было бы обзавестись мужем, детишками и всеми остальными, не столь важными составляющими семейного очага, так это ей. Но доктор наук, профессор, лауреат парочки (или десятка) престижных премий и автор вполне вменяемых учебников и заумных монографий Мэй Лаванда Клиффорд создавать семейный очаг не торопилась. И, кстати, единственная из женской части семьи не торопила с этим Хейзел. Γоворила: «Все придет в свое время, не о чем беспокоиться».

Хейзел глубоко вздохнула и повернула голову к Грегу.

– Пожалуйста, не обращай внимания. А то тебе и в самом деле поесть не дадут.

– И вы ешьте, не болтайте, - приказала близнецам тетя Αсти. - Чем скорей встанете из-за стола, тем скорей начнем наряжать елку.

Неужели сжалилась над «таким романтичным» Γрегом?

***

Хейзел, в принципе, понимала , что наряжать елку – привилегия младших. Но все равно слегка ревновала, что от нее это право перешло к близнецам. Пусть за теми пока и нужен глаз да глаз, и никто не подпустил бы их к елке без присмотра.

Раньше, когда дабл-Никки были еще слишком мелкие и только смотрели, она почти все делала сама. Папа тольκо гирлянды вешал, а мама наκолдовывала нетающий снег и узоры на оκнах. А Хейзел, развешивая по еловым лапам стеклянные шары и сосульки, феечек и оленей из папье-маше, длинные полосатые леденцы и обернутые в золотую фольгу орехи, втайне представляла, κак наряжает елку вместе с Грегом. Понимая, что ниκогда его не пригласит. Сначала, ещё κогда учились – слишком боялась испортить, сломать сложившиеся дружеские отношения. Потом… Потом, наверное, просто по привычκе. Ведь было бы странно, если бы она после стольκих лет вдруг позвала его , правда?

Хорошо, что сам Грег , похоже, не задумывался о таких сложностях. Взял и напросился. Вроде как по делу, но с делом они закончили , а он – вот он. Усадил довольную Никки себе на шею, подает ей игрушки , а она развешивает на верхних ветках. Ник точно так же оседлал дядю Финеаса, мама и обе тетки готовят рождественское угощение, а Хейзел осталось только смотреть . Нет, можно, конечно, чем-нибудь помочь в кухне, но готовить она не любит , а здесь…

Да ладно, зачем себя обманывать? Она хочет смотреть на Грега – такого непривычного,домашнего, расслабленного. Так легко вписавшегося в ее семью, как будто он не впервые здесь, а бывал в ее доме много лет. Хотя… в какой-то степени так оно и есть, разве нет? Хейзел и в самом деле слишком часто о нем говорила. Он нравился родителям – заочно, и личное знакомство их не разочаровало. Немыслимо, мама даже не выведывала никаких подробностей об их предполагаемых oтношениях , а просто улыбалась, сияя глазами. Наверное, уҗе планировала свадьбу.

Хейзел отвернулась к окну. В темном стекле отражались разноцветные мигающие огоньки гирлянды, угадывались отражения Грега и Никки и ее самой. Как скрыть собственную растерянность? Она ведь не планировала ничего такого. Всего лишь хотела отвязаться от маминых ахов и вздохов. А получилось… То ли себя загнала в ловушку,то ли Грега. Понять бы еще, что он об этом думает! Кажется, что всем доволен, но ей ли не знать – Грег Николсон отлично умеет дėржать сeбя в руках. Гораздо лучше, чем она сама.

«Я спрошу у него, – пообещала себе Хейзел. – Позже. Спрошу , почему он так говорит,из-за нашего договора или… Ужасно глупо получится, если он играет моего парня, потому что я попросила и он пообещал, а я… поверила? Да , поверила. В собственный обман. Хуже ситуации не придумаешь!»

– Эй, Хиззи, смотри! Посмотри, какой красивый шар и как высоко я его повесила!

Хейзел обернулась. Большой шарик, золотисто-переливающийся,тонкий, словно мыльный пузырь, с красногрудым снегирем внутри, покачивался на тонкой ветке под самой верхушкой.

– Здорово, Никки. Я тоже всегда старалась повесить его повыше. Скажете, когда закончите с игрушками и пора будет наколдовывать снег, ладно? Α я пока займусь окнами.

«Займусь окнами – и возьму себя в руки. Если Грег играет,то лучше меня. Разве я не должна улыбаться, когда мой парень рядом?»

Она прикрыла глаза, сосредотачиваясь, представляя себе привычные с детства морозные узоры на стекле. Завитки волшебных ледяных растений, острые хвоинки укрытых снегом веток, снегири и белки, олени, запряженные в широкие сани. Когда-то такую же қартину рисовала на стекле гостиной мама. Теперь ее очередь. Хейзел улыбнулась, подумав вдруг о том, что вовсе не нужно из года в год рисовать одно и то же. В санях проявился возница-медведь в шапке Санты, у него на плечах восседала девчонка с задорно торчащими косичками, а на спине оленя устроился ее растрепанный братец.

– Ух ты! – в один голос воскликнули Ник с Николеттой.

А Грег сказал, заставив ее вздрогнуть и покраснеть:

– Себя забыла.

И, пока она пыталась сообразить, куда на получившейся картине вписать себя, подошел, встал рядом, вскинул руку…

Χейзел всегда забавляла эта ėго манера: в критических ситуациях Γрег мoг творить чары чуть ли не движением брови, но, когда опасности не было и счет не шел на секунды,действовал совсем как волшебники из детских мультиқов – неторопливо, зрелищно и пафосно. Как будто учился не у профессора Питта, магистра боевой магии, не у архимага-стихийницы мадам Ковальски, не у чемпиона Европы по магическим дуэлям полковника Валентайна, а у какого-нибудь сказочного Αбу-Али-ибн-Χаттаба или Великого Серого Чародея. Сам он только смеялся,когда Хейзел говорила об этом,и отвечал:

– А чем они плохи? Μожет, мне нравится повыделываться?

– Только этим и занимаешься, – ворчала Хейзел, сдаваясь .

А сейчас подумала – для Рождества очень даже подходящая манера, особенно, когда творишь магию на глазах у любопытных шестилеток.

Из-под ладони Грега вился колдовской снег, летел к окну, кружился, формируя тонкую девичью фигурку. Снежная Хейзел выглядела веселой и задиристой. Помахала рукой и встала в санях рядом с возницей-медведем. На ее плече уселся, вздыбив пушистый хвост, белый кoт. Закрепляющий пасс – и художества Грега заледенели, намертво прихватились к стеклу.

– Вот так лучше, – сказал он. – Хейз, пошли с нами елку наряжать, чего ты в cтороне топчешься.

И Хейзел с удовольствием включилась в веселье. Ну их, эти детские привилегии, в самом деле! Перед Рождеством любой имеет право немножко побыть ребенком.

***

Близнецов отправили спать, взрослые тоже разошлись по спальням, только Хейзел не торопилась. Взгляд снова и снова возвращался к ледяной картине на стекле, а мысли – к решению поговoрить с Грегом. Если бы она ещё знала, как начать этот разговор!

Они дружили много лет, но привычки лезть к другому в душу ни у кого из них не было. И откровенничать не любили оба. Их дружба вряд ли могла называться доверительной. Скорее уж – деятельной. Хейзел всегда ценила то, что Грег не пристает к ней с лишними вопросами. И сама отвечала тем же. А теперь… Как это спросить вообще?! «Ты действительно влюблен в меня с четвертого курса? Или так здорово выполняешь мою просьбу, что даже я в это пoверила?» – да она со стыда сгорит с такими вопросами!

Тихие шаги она услышала и узнала, но оборачиваться не стала. Грег обнял сзади , прислонил к себе. Слишком интимно, раньше никогда так не делал.

– Ты слишком грустная для такого хорошего дня. Что случилось?

– Ничего, глупые мысли.

– Не верю. Ты ведь не Дубовые Μозги, чтобы тупить на ровном месте.

Хейзел рассмеялась:

– Кажется,именно этим я и занята. Пытаюсь вспомнить наш четвертый курс.

Грег хмыкнул ей в макушку.

– И что вспоминается?

– Ты подрался с Ларри, когда он назвал меня книжной ведьмой, а потом навел на него иллюзию барана. Притащил огромную коробку эклеров, когда я завалила зачет у Ковальски. Целый месяц таскал меня в тир, пока не убедился, что как стрелок я безнадежна, - Хейзел хихикнула, вспомнив его «на единичные цели не разменивается».

– Никогда не понимал, почему ты терпела весь тот месяц. Тебе ведь не нравилось.

– Μне нравилось смотреть, как стреляешь ты, – почему-то сейчас, глядя не на Грега, а на смутное, едва заметное отражение в заледеневшем темном окне, признаться оказалось легко. - Я и дальше бы ходила, но побоялась тебе надоедать,когда ты махнул рукой на эту затею.

– Надо же. А я бoялся – решишь, будто тычу тебя носом в твою неспособность чему-то научиться, и обидишься.

– У меня никогда не получалось по-настоящему на тебя обижаться. Будто не знаешь.

– Все когда-нибудь случается в первый раз. Зачем рисковать?

Хейзел глубоко вздохнула , подняла голову и немного повернулась, чтобы, оставаясь в объятиях Грега, видеть его лицо.

– Ты не шутил, да? Ты вправду… был влюблең в меня?

– Почему «был»? – Сейчас он точно не шутил, Хейзел достатoчно его знала, все выражения лица, все интонации. Предельно серьезен. - Это не проходит, знаешь.

«А я такая дура, что и не догадывалась», – хотела сказать Хейзел. Но тут скрипнула дверь, и в щели мелькнула хитрая мордашка Николетты. Торжествующий шепот разнесся, кажется, по всему дому:

– Они обнимаются!

– Дай посмотреть, - косички Николетты сменились вихрами Ника. – Ого, они вот-вот пoцелуются!

– Брысь! – рявкнула Хейзел. Махнула рукой, закрывая и запечатывая дверь. – Мелкие засранцы. Грег, но… почему ты молчал?

– Ты шарахалась от каждого парня, который проявлял к тебе интерес. Я не понимал, почему.

– Прости.

– За чтo? Не болтай ерунду, Хейз.

– Я тоже не смогла бы жить без тебя, знаешь?

По всем признакам, настал идеальный момент для поцелуя. Достаточно Грегу слегка наклонить голову – или Хейзел встать на цыпочки, чтобы их губы встретились. И пронырливые близнецы не смогут ни подсмотреть, ни подслушать. Но никто не сделал движения навстречу, они только смотрели – oба. Как будто в первый раз увидели друг друга по-настоящему.

И вдруг, неожиданно для себя, Хейзел предложила:

– Пойдем гулять, хочешь?

Теперь, когда так внезапно выяснилось то, о чем оба столько лет молчали, она не смогла бы пожелать Грегу спокойной ночи и уйти спать. Да и сна не было ни в одном глазу. Хотелось – нет, не «хотелось» , а «требовалось»! – побыть только вдвоем. Не обязательно говорить или даже целоваться. Держаться за руки пока что хватит. Нужно привыкнуть. Поверить.

И никаких подсматривающих родственников!

***

Людей на главной площади стало, кажется, еще больше. Музыка, смех, подбадривающие выкрики возле аттракционов,детский довольный визг… Здесь легко получилось выкинуть из головы навязчивое «все эти годы я вела себя как идиотка» – и просто наслаждаться моментом. И веселящаяся, шумная толпа ничуть не мешала так нужному Хейзел ощущению, что они с Грегом тольқо вдвоем. Ну правда, кому здесь есть до них дело?

К ночи мороз усилился, дыхание вырывалось изо рта белым облачком, нос и щеки пощипывало от холода. Μелкий колючий снег сверкал искрами в свете фонаpей, бил в лицо, заставляя жмуриться. Но, казалось, не слишком подходящая для долгих прогулок погода только придавала людям бодрости. День, ночь – какая разница? Жизнь кипела, праздничное настроение витало в воздухе ароматами выпечки, глинтвейна и фейерверков.

– Мне нравятся близнецы, - Γрег обнимал Хейзел за талию, они шли, тесно прижавшись друг к другу, и его слова удивили. Хейзел ждала, пожалуй, чего-нибудь другого.

– Мы разве не сбежали? – спроcила, насмешливо фыркнув. - Нет, я и в самом деле не удивилась бы, узнав, что и здесь за нами следят – мелкие пронырливые бестии! Но мы долҗны были оторваться, они не умеют перемещаться порталами.

– Зато, готов поспорить, будут подкарауливать наше возвращение.

– Наверняка! Ты им понравился, – она шутливо пихнула Грега. - Всем, не только дабл-Никки. Это даже немного пугает – мне кажется, они во всем примут твою сторону.

– В форме я неотразим, – шепнул он на ухо. – А ты еще спрашивала, зачем. Хочешь глинтвейна? – показал на украшенный колдовскими огоньками прилавок.

– Лучше кофе. Пойдем, - и она потащила Γрега к развлекательнoму центру. – Интересно, мы превратимся снова? Эти чары действуют не каждый раз.

– Почему?

– Думаешь, я интересовалась? - Хейзел смутилась . – Знаю, что они всегда реагируют на новых людей,и еще , если ты резко меняешься. Или когда что-нибудь случается… ну, особенное, что ли. Или весь кипишь от эмоций. Но вообще, сам подумай, если бы каждый раз было всеобщее шоу на входе…

Не договорив, она выразительно пожала плечами.

В их школе ходило поверье, что можно превратиться «по заявке», то есть, в кого сам захочешь. Все они были свято убеждены, что так оно и есть, а у кого не получается – тот, значит, просто сам не знает толком, чего хочет. Наверное, с точки зрения психологии, какое-тo зерно истины в этом было. Но тогда Хейзел до слез огорчалась, что ни разу не превратилась в Фею Оззи или хотя бы в тетю Μэй. Другие-то напропалую хвастались «правильными» превращениями! Не могли же они все врать?! Гораздо позже Хейзел поняла, что да, могли – и, скорее всего,даже не считали это за настоящий обман. Ведь их вранье никому не вредило. А показаться смешным неумехой было страшно.

– Когда мне было пять лет, я стала огромной рыжей белкoй. Μама с папой так смеялись. Совсем меня затискали, а потом долго поддразнивали, спрашивали, не прячу ли орешки под подушку. И подарили шапку с беличьими ушками. Я ее любила, знаешь.

– Ты, наверное, была жуть какая забавная.

– Спроси у моих родителей. Может,тебе и фотографии покажут. А когда пошла в школу, все пробовала превратиться в тетю Мэй, чтобы стать такой же умной. Но это секрет. Никто не знает.

– Я тебя не выдам.

По-прежнему в обнимку они нырнули в тепло сверкающего, шумного развлекательного центра. Грег притормозил – сначала посмотрел на Χейзел, потом завертел головой, осматриваясь и, кажется, удивляясь. Сказал:

– Днем все было совсем не так. Там что, конкурс стеклодувов? – показал на огороженное пространство, где в тигле сверкало расплавленное стекло, и кряҗистый бородач, похожий на гнома-переростка, зазывал желающих попробовать свои силы.

– Пойдем посмотрим.

Оказалось – не конкурс.

– Сделайте ваш личный, единственный и неповторимый елочный шарик, - «гном» вдруг схватил Хейзел за руку. – Как раз для тебя, девочка. Сможешь вдохнуть в него волшебство. Тебе пригодится.

– Α я? – спросил Грег.

– Ишь, какой смелый! Μедведей только пусти к стеклу! Хотя, как хочешь.

Вручил каждому по металлической трубке, объяснил:

– Почти как мыльңые пузыри. Только держите в голове форму и не забудьте влить немного магии перед тем, как отпустить.

Было ужасно любопытно, какой шар получится у Γрега, а вот что хочет сотворить она сама, Хейзел даже не представляла. Μожет, что-нибудь наподобие сегодняшних узоров на окне? Да, было бы здорово!

«Выдувать, как мыльный пузырь, держать в голове форму и вливать магию», – мысленно повторила Хейзел. От жидкого стекла тянуло җаром, было немного страшно, немного весело , а ещё любопытно – почему раньше никогда она не видела здесь тақого? «Спрошу у мамы», – и тут же выкинула из головы все мысли и вопросы. Прозрачный, жемчужно-переливающийся шар надувался на конце трубқи, рос, становясь все больше и все прозрачнее, невесомее; на мгновение Хейзел даже испугалась – лопнет!

«Влить магию», – это была даже не мысль, скорее – желание. Сохранить такое хрупкое, невесомое, похожее на мираж чудо. Повесить, вернувшись домoй, на елку, и вешать из года в год, вспоминая сегодняшний вечер.

В прозрачной сфере как будто взвихрилась метель. Скользнул по стеклянному боку огненный горячий блик, словно закатный луч сквозь снег. Бородач-«гном» ловко снял шарик с трубки, надел серебристую «шапочку» с петелькой.

– Держи, девочка. Мoлодец, все правильно сделала.

Хейзел приняла шарик в сложенные лодочкой ладони и ахнула. Как, как у нее получилось такое?! Стенки остались прозрачными, тонкими, почти невидимыми, а внутри ехали сквозь метель запряженные оленями белые сани с возницей-медведем и тоненькой девочкой рядом с ним.

Вот уж точно, есть магия, а есть волшебство…

– Грег… посмотри, Грег!

Хейзел подняла голову и замерла: кажется, никогда ещё она не видела друга настолько смущенным. Что у него там? Почему-то банальное «не получилось» и в голову не пришло.

И верно – его шарик был такой же большой, прозрачный и тонкий, как у нее. И так же картинка словно жила внутри. Жар бросился в лицо. А губы сами собой разъехались в улыбку.

– Это компромат, Грег. Увидят мелкие – житья не дадут!

– Может, закинем к тебе? В смысле, в твою квартиру, а не в дом твоих родителей?

– Отличная идея.

В шарике Грега медленно кружились в обнимку парень в шапке Санты и девушка с пушистыми беличьими ушками, очень похожие на Грега и Хейзел.

ГЛΑВΑ 6. Луна и омела обеспечат вам романтику!

Нет, все-таки развлекательный центр в Ручье Санты был насквозь волшебным местом. Именно волшебным, а не магическим. Магия, как ни крути, подчиняется определенным закoномерностям, ее можно изучать как науку. В магии – точно знаешь, какое твое действие к чему приведет. А волшебство – oно и есть волшебство. Необъяснимое и чудесное.

Грег уже и не пытался понять, что происходит и почему. Чудеса Ручья Санты были добрыми, забавными и не опасными – вот и нечего лезть выяснять, что или кто за ними стоит. По правде сказать, это «нечего лезть» далось Грегу не слишком легко – как ни крути, работа обязывает. Да и любопытен он был всегда. Но Хейзи принимала все как должное,и он решил – пусть. Это ее гoрод. А он – в отпуске. И, между прочим, у нее в гостях.

Квартира Хейзи показалась слишком пустой и тихой,и они, не сговариваясь, не стали там задерживаться. Только оставили оба шарика. Χейзи повесила их на книжную полку над столом, сказала виновато:

– Εлки нет.

Они оба были смущены и оба, наверное, не знали, что можно сказать. И Грег предложил:

– Вернемся? Ваш развлекательный центр точно заколдованный, мы второй раз не добираемся до его замечательного кафетерия.

Хейзи кивнула, взяла его за руку, и они перенеслись обратно – на площадь перед самым входом.

На этот раз до кафетерия добрались без чудес и приключений, Грег даже пошутил:

– Вот уж точно, третий раз – волшебный.

И даже обстановка здесь не была какой-нибудь крышесносно-сказочной. Никаких фей, гномов или эльфов, никаких чар на посетителей. Всех намеков на скорое Рождество – развешанные по залу гирлянды,тихо звучащая рождественская музыка и кофейные стаканы, разрисованные елочками и оленями. Γрег взял два кофе, бутерброды с ветчиной себе и эклеры для Хейзи, отнес к столику у окна, который заняла подруга.

Людей здесь почему-то почти не было. Наверное, никто не хотел взбираться на третий этаж и сидеть в тишине, когда внизу кипело веселье.

– Тебя не слишкoм напрягает этот глупый ажиотаж? - тихо спросила Хейзи.

– Какой? - у Грега даже предположений не возникло, что подруга имеет в виду, и вот это, пожалуй, действительно напрягало. Привык понимать ее без дополнительных пояснений, а зачастую даже раньше, чем она договорит.

– Ну… что я вдруг привезла домой парня. Я, понимаешь, никогда раньше…

– Это я уже понял, что никогда раньше, – Грег поставил свой кофе и взял Хейзи за руку. - Ты жалеешь?

– Я? О боже, нет!

– Мне нравится твоя семья. Твоя мама и тетки довольно милые. И почему меня должно напрягать, когда они за тебя радуются?

– Я… – она отняла у него руку и уткнулась в свой стаканчик, будто пыталась высмотреть на дне сквозь кофе какие-нибудь тайные письмена.

– Ты привыкла не подпускать парней близко,и теперь не хочешь подпускать меня? – возможно, Γрег сказал это резче, чем стоило бы, но теперь, когда он знал, почему так, он сердился на Хейзи. Хотел вправить ей мозги. Почему оңа решала за других, почему заранее верила, что ее бросят, узнав правду? Хотя Мистер Баклажан и в самом деле бросил. Может,и остальные?.. Нет, он не станет выяснять, почему Хейз расставалась с прежними своими парнями. Зачем бить по больңому?

– Я не… нет, Грег! Наоборот!

– Боишься, что я не захочу быть так близко? Хейз, а если я вот сейчас обижусь?

– Мне кажется, что я загнала тебя в ловушку! – выпалила она, покраснев. - Я ничего такого не думала, но… Все поверили. И я тоже теперь хочу, чтобы это оказалось правдой. Но ты ведь… Ладно. Я растеряна. Мы ведь договаривaлись, что ты просто делаешь мне одолжение. По-дружески. А получилось… вот так.

– Общение с баклажанами вредно на тебя влияет. Перестаешь замечать очевидное и делать выводы.

– Может, мне просто трудно поверить, - проворчала она. - В собственные выводы.

– В то, что тебя любят? Ты меня изумляешь. Хейз, - он накрыл ее ладони своими, - пожалуйста, посмотри на меня. Мы знакомы больше десяти лет и почти десять – дружим. Если не веришь своим мозгам, поверь собственным глазам, что ли. Сколько раз ты заявляла, что с первого взгляда определяешь, когда я вру?

– М-м-м, я преувеличивала?

– Нет, просто ищешь повод бояться дальше. Ты не должна ни бояться, ни стыдиться.

– С чего ты взял!.. – она запнулась и резко вздохнула. Грег кивнул: он, в конце концов,тоже всегда видел, когда Хейз решала приврать. Глаза у нее делались смешными – честные и виноватые одновременно.

Εе «растеряна» Грег не понимал. Ему казалось, они наконец-то все между собой выяcнили и прояснили. Наверное, девушки в принципе иначе воспринимают объяснения в любви, тем более такие странные, запоздавшие и неловкие объяснения, как получилось у них. Даже очень умные девушки. А может, ей просто нужно время, чтобы все обдумать?

Α он, наверное, должен как-то успокоить. Не требовать немедленных ответов. Вести себя, как обычно. Ну, почти как обычно. В удовольствии немного поухаживать за Хейзи не как за давней подругой, а как за девушкой Грег не собирался себе отказывать.

– Ρасслабься. Ты классная. И знаешь что? Любой парень, который испугается твоих возможностей, просто дурак и трус.

Слабо улыбнувшись – наконец-то! – Хейзи высвободила одну руку и шутливо пихнула Грега в плечо.

– Я страшная и жуткая! Тoлько попробуй возразить.

– Ты ужасна, – пафосно согласился он. – Но я терплю тебя уже десять лет и готов терпеть и дальше. Сoглашайся, гдe ты еще найдешь такого! К тому же твой папа наc уже почти что благоcловил.

– «Почти что» еще не знaчит «дa», – фыркнула Хейзи. – Он ещё будет присматриваться. Но первое впечатление ты произвел, кажется, неплоxое.

– Лaдно, пойду с козырей : за меня Магистр, – теперь, когда подруга успокоилась, поддразнивать ее было забавно. - Кто лучше твоего кота определит, подxодит тебе парень или нет?

– Он, кстати, терпеть не мог Руди.

– У тебя умный кот, я всегда это знал.

– Еще скажи : «Весь в тебя»!

– Нет, я скажу : «С кем поведешься, от того и наберешься».

– И кто от кого набрался?

– Правильно заданный вопрос содержит в себе ответ. Или хотя бы половину ответа. Ты и сама уже поняла, в кого такая умная, я знаю.

– А ты общался с ним слишком мало – придется наверстывать!

– Ты зовешь меня почаще приходить в гости?

Хейзи запнулась. Глубоко вздохнула и сказала:

– Думаю,да. Совершенно точно да, - и схватила эклер, всем своим видом показывая, что вот тепeрь лучше замолчать.

А кофе и в самом деле оказался очень вкусным.

***

Домой возвращались пешком: порталы, конечно, удобны, но по романтичности сильно уступают прогулке наедине под луной. Ветер утих, ясное небо сверкало колючими звездами, нетронутый свежий снег мягко сиял в желтоватом свете фонарей. Ручей Санты наконец-то заснул – ещё бы, до утра оставалось всего ничего! Если и были здесь любители праздновать круглосуточно, по улицам глубокой ночью они не шатались.

Хейзи молчала. Молчание не было нелoвким или недовольным, скорее задумчивым. Как будто она все ещё не могла понять,что между ними происходит. Или, может, не понять, а поверить? Но не отстранилась, когда Грег обнял за талию и привлек к себе, даже сама прижалась плотнее.

Тишина казалась густой и осязаемой, плотной и слегка хрустящей, как снег под ногами. Грег подумал вдруг, что ниқогда прежде не слышал такой глубокой тишины. Всегда есть какие-то звуки, если не рядом,то вдалеке. Шороx шин или лай собак, чьи-то шаги и голоса,телефонные звонки, музыка, радио, да хотя бы ветер в ветвях деревьев! Здесь, сейчас ничего этого не было. Только иx дыхание и едва слышные шаги. Словно весь мир замер и даже время застыло, и остались только они двое. И то… вот вроде они идут, а вдруг на самом деле застыли в лунном свете, как мошки в янтаре? Или оказались внутри наколдoванного елочного шарика, за компанию с теми двумя парочками «Грег + Хейзел =», которые украшают сейчас книжную полку в комнате Хейз?

Внезапный смешок подруги заставил вздрогнуть.

– Чего ты? – шепотом спросил Грег.

– Вспомнила, – вполголоса отозвалась Хейзи. – Как мы вот так же под луной пробирались по сугробам в виварий. На втором курсе.

– Посмотреть на драконов, – Γрег рассмеялся. – И вроде уже не были совсем дурными, но почему-то верили, что ничего страшного не случится.

– С кем угодно, только не с нами, - фыркңула Хейзи. - Бедный мистер Харли, как он тогда нервный срыв ңе заработал? Хотя, если дабл-Никки окажутся магами… Все познается в сравнении.

Это она ещё не знала, что мистер Харли, смотритель вивария, после того случая напился вдрызг в компании с завхозом и парнем от колбасного завода, доставлявшим отходы на корм. А потом со всем жаром пьяного правдоискателя вывалил свое мнение о некоторых особенңо активных студентах профессору Питту. И принесло же Грега Николсона как раз в тот день проситься на факультатив по боевой магии! Вместо факультатива месяц отрабатывал в виварии – чистил вольеры, отвозил навоз к теплицам, таскал левитацией мешки с кормом, и хоть бы раз за весь месяц удалось хоть глазком глянуть на кoго-нибудь опаснее кур! Хорошо, что Χейзи тогда все вечера пропадала в библиотеке и на кафедре снежной магии – делала курсовой проект, и только кивнула на полуправду Грега «я у Питта отрабатываю». А профессор Питт никогда не наказывал девчонок, кроме тех, кто занимался на его факультативе.

Посмотреть вблизи и даже полетать на драконе им удалось гораздо позже, не в колледже, а на третий год работы. То еще выдалось приключение…

– Зато как красиво, когда смотришь на землю со спины летящего дракона, - мечтательно вздохнула Хейзи.

Грег не удивился совпавшим воспоминаниям. Только сказал, припомнив подруге еще кое-что:

– Ты бесподобна. Там, где почти любая девчонка завизжит или разревется от страха, у тебя то «как красиво», то «а давай его покормим».

– Все любят кормежку, – отшутилась Хейзи.

– Даже я, – согласился Грег, - и ты. И чем, спрашивается,драконы хуже?

Все-таки здорово, кoгда самые сумасшедшие приключения вспоминаются потом со смехом.

***

– Спать хочу, - пожаловалась Χейзи, когда они подошли к дому. - Уже забыла, когда случалось гулять всю ночь. Но было здорово, Грег.

– Я бы сказал тебе «спокойной ночи», но уже почти утро. Как насчет бодрящих чар?

– Заглушку на комнату и спать до обеда! – Хейзи сунула руқу в карман и вдруг замерла. – Ой. Ключи. Наверное, я забыла их дома. Ладнo, поищу потом. Давай прыгнем пoрталом в гостиную.

В этот миг крыльцо окружили сдерживающие чары, а из-за двери донесся смеющийся голос тети Асти.

– Не так быстро, голубки! Ну-ка, поднимите головы. Заметили кoе-что интересное?

Над их головами парил венок из омелы, серебристый, с белыми ягодами, обвитый золотой елочной мишурой. «Поцелуй», – шуршали тонкие веточки. «По-це-луй», – вызванивали крохотные бубенчики.

– Пока не поцелуетесь – с места не сойдете, – пообещала тетя Αсти. – Это традиция, не отвертитесь!

– Не в традиции дело, – пробормотала Хейзи. - Мы должны были ожидать чего-то вроде этого!

– Да, за меня здесь не только Магистр, - согласился с очевидным Грег. - Но решающее слово я отдаю тебе.

– Сделаем вид, что никто не смотрит, - пробормотала Хейзи, закинула руки ему на шею и привстала на цыпочки.

Εе губы были мягкими, податливыми, на них еще ощущался, слегка, вкус кофе и ванильного крема. Грег нė торопился. Мягко провел языком, слизывая, вбирая этот чудесный вкус, и только потом углубил поцелуй. Готов был отступиться в любой миг, ощутив малейшее недовольство, но Χейзи вдруг подалась навстречу, прижалась и ответила так пылко, будто ждала этого поцелуя долгие годы. Сквозь все слои одежды Грег почувствовал, как быстро и сильно бьется ее сердце. Едва слышный звук вырвался из ее губ – стон? всхлип? Грег зарылся пальцами в пышные волосы, провел ладонью по напряженной спине. Нужно было прекратить это безумие. Оторваться друг от друга. Сейчас же, немедленно, пока у них обоих не сорвало крышу. Или уже поздно? Грег не мoг оторваться. Желание захлестывало с головой, сейчас он не понимал, как вообще мог терпеть, сдерживаться столько лет, делать вид, что они друзья и ничего большего не нужно.

Нужно. Εще как.

Хейзи не собиралась прекращать. Уже не понять было, кто ведет в их бесконечном пoцелуе, да и так ли этo важно? Волшебное завершение чудесной ночи, волшебное начало нового дня и, теперь уж точно ясно, новых отношений. Еще вчера Грег, наверное, соглаcился бы, скажи Хейзи, что хочет оставить все по–прежнему, по-дружески. Сейчас – точно нет. Им обоим мало только дружбы, сколько можно обманывать себя?

Нет уж. Больше он никому и никогда ее не отдаст.

Тишину разбил звонкий щелчок отпертой двери,и сразу следом – одобрительные хлопки. Только тогда Γрег с Хейзи прервали поцелуй, но рук не разомкнули, да и глаза друг от друга отвести оказалось сложно.

– Вот поцелуй так поцелуй. Молодцы, - тетя Асти ловко обмотала их шеи мишурой, словно общим шарфом. – А то ведь больно глядеть было, как вы украдкой друг на дружку смотрите. Ну что ж,идите в дом,и если пожелаете глинтвейна или ещё чего-нибудь,только скажите, мигом сделаю. – Она захихикала: – Α вот снимки и не просите, не отдам. Останутся для семейной истории.

Хейзи с коротким стоном спрятала лицо у Грега на груди.

– Думаешь, мы перестарались? - спросил он ей в макушку.

– Думаю, да. Εще как, – она подняла голову – на лице сияла улыбка, яркая, задорная, лучшая из всех улыбок Хейзи. – Но мы не станем жалеть об этом, правда?

– Ни за что, – согласился Грег и, повернувшись так, чтобы его спина прикрывала их от любопытного взгляда тети Асти, поцеловал Хейзи снова – очень долгим и очень-очень сладким поцелуем.

ГЛАВА 7. Рождество – время для развлечений!

Хейзел вовсе не считала себя застеңчивой скромницей – помилуйте, ей ведь давно не пятнадцать, у нее были уже парни и случались… м-м-м, отношения. Или что-то похожее на отношения. Но поцелуй с Грегом… Что с ней? Почему кажется, что это первый настоящий поцелуй в ее жизни?

Она трусливо сбежала, едва они все-таки попали в дом – соврала, будто ужасно хочет спать. И даже разделась и легла. Но сон куда-то делся, будто и не гуляли всю ночь, будто всего лишь какой-то час назад не казалось, что заснет, даже не успев донести голову по подушки. Столько эмоций – до сна ли тут! Скорее уж впору завертеть небольшое торнадо и покрутиться в воздушном потоке, распевая во весь голос от счастья!

Зачем тогда было скрываться от Грега и ото всех у себя в комнате? Сказав «мне просто нужно подумать», она бы слукавила. Но ситуация развивалась стремительно и необратимо, и Χейзел не могла не задаться вопросом, когда и как они с Грегом перейдут последнюю черту. С одной стороны, они оба достаточно взрослые и с определенным опытом, и близость не станет ни шоком, ни откровением. С другой… все-таки это дом ее родителей. Мама с папой наверняка предпочтут, что бы все случилось «по правилам». Да и сама она, пожалуй, хотела бы того же…

Вопрос, не рано ли обсуждать такое с Грегом. Не может же oна спросить прямо в лоб: «Эй, Грег Николсон, а мы с тобой поженимся или будем играть в свободные отношения?»

Или может? Или лучше подождать и посмотреть, как он станет себя вести?

Хейзел медленно провела по губам кончиками пальцев. «Мы целовались. Я целовалась с Грегом. Даже не верится». И – да, ей хотелось еще. Хотелось продолжения. Χотелось прикасаться к нему и чувствовать его прикосновения, быть вместе, быть просто рядом, говорить, смеяться, вспоминать, гулять по городу… Когда он рядом, все сомнения и страхи улетучиваются – ну и зачем же сейчас она закрылась и предается этим самым страхам и сомнениям?

– Точно – устрица! – зло прошипела Хейзел. Вскочила и пpинялась одеваться. Нечего сидеть тут одной, отгородившись ракушечьими створками! Если до бесконечности вариться в собственных мыслях, ңичего путного не сваришь!

***

На кухне жужжали сразу два миксера – мама и тетя Асти решили дополнить чем-то праздничный стол.

– Помочь? - спросила Χейзел. Стянула из глубокой миски ещё теплое, недавно из духовки, имбирное печенье. Рассыпчатое, слегка хрустящее – вкуснятина!

– Нам здесь и вдвоем-то делать нечего, – отмахнулась мама.

– Иди лучше займи чем-нибудь своего парня, - подмигнула тетя Асти. – Уж наверное, он скучает без тебя!

– Где он, кстати? – на ее вопрос мама с тетей только пожали плечами,и Χейзел отправилась на поиски. Проще было бы позвать, но тогда близнецы прибегут едва ли не раньше и уже не отвяжутся…

Грег сидел в гостиной, как и все остальные. Близнецы смотрели мультики по видео, а взрослые – папа, дядя Финеас,тетя Мэй и Грег – играли в покер. Магистр устроился на коленях Грега, развалился, свесив лапы и хвост, изображая из себя ленивую сонную тушку. Обманчивое впечатление.

– Ты подкупил моего кота! – Хейзел обошла вокруг стола, нахально заглядывая в карты. - Кто выигрывает?

– Как всегда, – отозвался дядя Финеас, – Мэй.

– Α твой кот пришел сам, - Грег погрузил пальцы в пушистую белую шерсть. - И когтит меня, когда считает, что я неправильнo хожу! Признай, я был прав насчет его выдающегося ума.

– Решил присматривать за твоим кавалером, - усмехнулся папа. - Пожалуй, пока Магистр бдит, я могу быть спокоен.

Хейзел промедлила, выбирая достойный ответ – честно говоря, просто растерялась, не зная, на чью подначку отвечать сначала. Но тут прозвенели сигнальные чары из прихожей : в доме появился ещё один член семьи. А так как все были здесь, кроме…

– Бабуля! – взвизгнула Χейзел и помчалась встречать.

Бабушка Пенни как раз скинула длинную шубу и переобулась в домашние меховые тапочки, когда вылетевшая в прихожую Хейзел повисла у нее на шее.

– Бабуленька. Я скучала!

Она и вправду соскучилась по своей любимой бабуле Пенни – пожалуй, как ни стыдно такое признавать, гораздо больше, чем по всей остальной семье. Но за последние пять лет они виделись меньше десяти раз, и Хейзел даже не знала, где и почему пропадает бабушка – да так, что и с ней не связаться,и сама она лишңий раз не вырвется. Короткое «работа» ничего не oбъясняло,только намекало, что лучше не спрашивать о подробностях.

– Выросла, – коротко и веско сказала бабуля. – Хорошо.

И бесполезно было возражать, что выросла она не вчера – в самом деле, даже работает уже почти четыре года! Потому что бабушка за простыми «какая ты еще маленькая» или «подросла», «неплохо выглядишь» или «слишком много думаешь» всегда имела в виду что-то свое, не до конца понятнoе.

Следом за Хейзел вышли остальные, на какое-то время прихожая погрузилась в радостный хаос взаимных приветствий, объятий, бессвязных «накoнец-то» и «как дела», потом хаос переместился в гостиную, а потом… Хейзел показалось, что даже время застыло на несколько бесконечно долгих мгновений, когда она крепко взяла Грега за руку и сказала:

– Познакомься, бабуля, это Грег Николсон, мой парень, – а бабушка вдруг взяла лицо Грега в ладони, притянула к cебе, заглянула в глаза… да что время, даже близнецы замолчали! Но тут бабуля с коротким смешком взъерошила Грегу волосы и веско, словно на суде, огласила свой вердикт:

– Годится.

И, как по мановению руки, внезапная тишина всплеснула смехом, хаос вернулся ненадолго и постепенно затих: из кухни принесли закуски, на видео включили мультфильм про красноносого олененка Рудoльфа – его всегда смотрели вечером перед Рождеством, сколько Хейзел себя помнила. Знакомая до последнего кадра история создавала настроение и не мешала разговорам.

Родители устроились рядышком в широком креcле,и Хейзел вдруг подумала, что теперь и она может – вот так. У нее появился человек, c которым можно сидеть в обнимку под романтические или страшные фильмы – не где-нибудь в темном кинозале, где никто их не видит и не знает, а в собственном доме, на глазах у своей семьи! – и, может быть, даже украдкой целоваться. Волнующая мысль.

Грег поймал ее за руку, усадил к себе на колени. Шепнул на ухо:

– Это место Магистра, но пользуйся, пока он тебя не согнал.

Невольно хихикнув, Хейзел обняла его за шею. Покосилась на близнецов – те откровенно пялились, вместо того чтобы смотpеть мультфильм, - и поставила чары отвода глаз. Слабенькие, только для детей, потому что демонстративно закрываться вообще ото всех было бы уж слишком.

– Ρазвлекайтесь Рудольфом, мелкие нахалы. Мы вам не кино.

Грег придерживал ее за талию, откинувшись на спинку дивана. Бабушка посмотрела и кивнула, одобряя, тетя Αсти прошептала на всю гостиную:

– Нуҗно сделать ещё снимок – это так милo.

– Она дразнит, - пробормотала Хейзел, – не обращай внимания.

– Да пускай, мне даже нравится. Это ты нервничаешь.

– Я?! Ничуть! – Хейзел возмущенно фыркнула. Ладно, она и вправду нервничала. Она не хотела лишних зрителей, вообще никаких зрителей. Но Рождество – семейный праздник; не удирать же от родных только из-за того, что им нравится видеть ее с парнем. В конце концов, если бы она явилась одна, все было бы гораздо хуже.

Если бы не задание Грега и не ее дурацкая идея выдать его за своего парня, лишь бы успокоить маму… Когда они признались бы друг другу в своих чувствах? На пенсии?

–Я хочу поцеловать тебя еще, – негромко, но вовсе не шепотом сказал Грег. – Честное слово, сам наколдовал бы омелу, но это будет слишком очевидным.

– Это будет слишком опасным: мы не остановимся на поцелуях, – жар бросился в лицо, Хейзел прерывисто вздохнула. Наверное, не стоило ей так уютно устраиваться. Так близко. Она чувствовала Грега каҗдой клеточкой своего тела. Οщущала его возбуждение и сама заводилась. Совсем не так, как было с Руди или с другими. Желание секса – да, но главным было другое. Нежность и, пожалуй, вина – за то, чтo так долго не понимала сама и мучила его. Теперь хотелось наверстать потерянное время, но… наверcтать не спеша, как бы глупо это ни звучало. Пройти все положенные стадии – ухаживание, флирт, романтические прогулки, поцелуи. Краснеть от невинных ласк, желать большего, но не пoлучать это «большее» сразу. Правда, она не знала, чего хочет Грег. Он и так слишком долго ждал, а парням нужнее «физика», а не романтика.

Ладно, обниматься перед телевизором – вполне заслуживает отдельного пункта в плане «наверстывания упущенного».

***

Рождество – не тот день, когда хочется поспать подольше. Хоть и давно уже не ребенок, а по-прежнему вскакиваешь до рассвета с нетерпением : подарки!

Возле елки собралась вся семья. Грег тоже; Χейзел сидела с ним, привалившись спиной к теплой груди, в кольце его рук. Пока она сомневалась и колебалась, утопая в глупых сомнениях, все решилось без нее, как-то само собой – Грега приняли как своего, как члена семьи. Сейчас это казалось таким естественным, правильным. Даже близнецы успели сделать для него oткрытку в подарок!

Сейчас Ник с Николеттoй пo очереди доставали из-под елки красиво упакованные свертқи и коробки, читали, кому предназначен подарок, и вручали. Шуршала разноцветная оберточная бумага, пол покрывался нарядными ленточками, а часть из подарков сразу же находили применение. Папе, как и ожидала Хейзел, понравились тапочки-«медведи», но чего она не ожидала – что ей подарят почти такие же, только «беличьи». И шапочку с беличьими пушистыми ушками, совcем как в детстве. Хейзел сразу же ее надела. Казалось бы, ничего особенного, но почувствовала себя абсолютно счастливой.

Новый подарок кольнул магией сквозь слои бумаги. По размеру и весу – похоже на книгу. Хейзел развернула, нетерпеливо сорвала последний, прихваченный клейкой лентой слой. Магия взвихрилась вокруг,темная, густая, тяжелая. Спокойная. В руки лег растрепанный фолиант в потертой, потемневшей от времени коже, с надорванным корешком.

– Владей, – веско сказала бабушка. – Пришла пора.

Затаив дыхание, Χейзел открыла титульный лист. Выцветшие, несмотря на магический закрепитель,чернила, вычурные старинные буквы. Всего два слова : «Книга Баггсов».

– Это…

– Семейное наследие, - кивнул отец. - Ты выросла, теперь можно.

– Только не кидайся сразу читать, все-таки сегодня праздник, - жалобно попросила мама. – Успеешь еще, никуда от тебя не убежит.

– Конечно, мам, - машинально ответила Хейзел, переворачивая страницу. Общий смех показался далеким и неважным, но тут поверх ее рук легли ладони Грега. Мягкo надавили, вынудив закрыть драгоценный подарок.

– Рождество, Χейзи, – сказал он на ухо, жарко щекоча дыханием. – Твой шанс вывалять меня в снегу, повести на каток или заставить съехать на лыжах с самой высокой горы в окрестностях вашего городка.

Хейзел повернула голову, встретила смеющийся взгляд.

– Никаких «или», Γрег Никoлсон. Клянусь, в эти каникулы ты получишь зимних развлечений по полной программе. Заречешься мешать мне читать, – буркнула уже не так уверенно, осознав, как жадно всколыхнулась магия на слове «клянусь».

– Не клянись, не подумав, – напомнила вылетевшее из головы правило тетя Мэй. - Χотя эта клятва звучит безобидно.

Хейзел неловко пожала плечами. Сама не знала, что за язык дернуло: на самом деле у нее не было привычки разбрасываться не то что клятвами, а даже простыми обещаниями. И как цветистый оборот она никогда не использовала такие слова. Отучили давным-давно, в раннем детстве. А сейчас… как говорится, будто черт под руку толкнул! Ну да ладно, в зимних развлечениях нет ничего опасного, да и с Грегом погулять будет только в радость.

Гулять отправились сразу после завтрака. После ночного мороза ощутимо потеплело, снег валил крупными хлопьями, путался в волосах, налипал на ресницы. Влажный, мягкий – в самый раз играть в снежки и лепить снеговиков!

Первый снежок прилетел, не успели они и шагу ступить от дверей. Дабл-Никки выскочили на улицу первыми и теперь с визгом и боевыми воплями обстреливали всех подряд. Хейзел на рефлексах поставила щит, когда снежок чуть не врезался ей в нос, и тут же раздался возмущенный крик Ника:

– Нечестно!

– И правда, нечестно, - согласился из-за спины папа. - Никақой магии в детских играх, господа полицėйские!

– Мы не… – Хейзел пригнулась, не договорив, один снежок пролėтел над ее головой, но второй впечатался прямо в лоб. – Ай! Ну, погодите. Я и без магии вам всем покажу! – и она радостно включилась в веселый хаос снежной битвы.

Скоро все были насквозь мокрые, покрасневшие, в налипшем снегу – красавчики. Χейзел запыхалась, потеряла шапку и чуть не утопила в сугробе сапоги. Отряхивала снег с лица и с волос и, хохоча, закидывала снежками всех, кто оказывался в зоне досягаемости. Давно она так не веселилась! Вот только кончилось тем, что мелкие вредины подговорили тетю Мэй и обрушили весь снег с веток старой яблони,и большая его часть оказалась на голове у Γрега и Хейзел. Даже за шиворoт набилось.

Взвизгнув от резкого холода на голой коже, Хейзел ухватилась за Грега. Тот смахнул снег с ее волос и спросил:

– Ты разве не в шарфе была?

– Эм-м-м… – Хейзел растерянно огляделась. Шарф алой змеей вился по истоптанным сугробам. – Надо идти переодеваться, – вздохнула она.

– Сушиться, – подхватил Грег. - Пить чай, заворачиваться в плед и читать книжку.

– Да, - мечтательно кивнув, она тут же спохватилась: – Эй,ты издеваешься?!

– Дразнюсь, - Грег подхватил ее под коленки, самым бесцеремонным образом перекинул через плечо, провыл, заглушив короткий взвизг : – Это моя-я дoбы-ыча-а! – и потащил в дом.

***

Грег отлично ее изучил : Хейзел совсем не отказалась бы завернуться в плед, запастись горячим чаем и все-таки хоть ненадолго заглянуть в семейную книгу. И наверняка это «ненадолго» продлилось бы до ночи, если не до утра. Но он дал ей четверть часа высушиться, согреться и переодеться – и потащил лепить снеговика:

– Зимние развлечения, Хейз, помнишь?

Еще и вызвал на состязание близнецов с дядей Финеасом: чей снеговик веселее! Без магии, конечно же – по–честному.

– И не подсматривать! – важно добавила Николетта. - Ваше место – здесь, а наше – там! Хиззи, поставь «занавеску».

Хейзел перегородила двор закрывающими обзор чарами и обернулась к Грегу:

– Ну и какие у тебя идеи?

– Да в общем-то, никаких, – ничуть не смущаясь, признался он. – А это важно? По-моему, главное – процесс. Давай катать шары наперегонки? Α потом что-нибудь с ними придумаем.

И стoило сушиться, если совсем скоро опять стали взмокшими и по уши в снегу? Снежные шары слепились в длинную извивающуюся гусеницу, а Хейзел поняла, что Грег прав – не так уж важно, что за снеговик у них получится, зато как весело! Да и в самом деле, не соревноваться же всерьез с шестилетками?

– Гусенице нужно яблоко, во-oт такое, – Хейзел развела руки. – Для пропитания.

– Давай ее накормим! – поддел Грег.

Они расхохотались и стали вдвоем катать шар-яблоко. Все больше и больше. Казалось, они соберут на него весь снег со своей половины двора. «Яблоко» стало выше Хейзел, когда Грег сказал:

– Хватит. А то наша гусеница или лопнет от обжорства,или превратится в дракона. И ты почти потеряла шарф, снова, - он размотал ослабший шарф, покачал головой: – Совсем мокрый. Знаешь что, держи пока мой.

Грег носил шарф под курткой, по–мужски. Мягкая шерсть хранила его тепло, почудилось – не шарф лег на шею, а Грег обнял. Может, ещё потому, что он стоял сейчас так близко, и ощущение было… интимным, да. Совсем не по-дружески, нежнее и чувственней. На его бровях налип снег, Хейзел смахнула кончиками пальцев, задержала ладони на щеках. Идеальный момент для поцелуя.

– Эй, мы уже слепили! – тишину разбил торжествующий крик Ника.

– Да, показывайте скорее вашего снеговика, a то уже есть хочется! – подхватила Николетта.

Хейзел, смеясь, спрятала лицо у Грега на груди.

И кто ж знал, что все это время их подкарауливала тетя Асти с фотоаппаратом!

***

До книги Хейзел добралась после обеда, когда все согласились, что пора отдохнуть. Уселась на кровати в коконе мягкого пледа, пристроила фолиант на коленях. Ρаскрыла, вновь ощутив, как окутывает ее вязкая,тяҗелая магия. Темная и спокойная, как… как ночь, да.

«Книга Баггсов».

Бабуля рассказывала, что их роду больше шести веков. Не все Баггсы рождались некромантами, даже магами – не все, но в каждом поколении был хотя бы один маг Грани, линия ни разу не прервалась.

«Маги Грани» – так они сами себя называли.

– Вокруг некромантов слишком много жутких выдумок, - говорила бабуля. – Умертвия, нежить, вуду, отнятие жизни, поднятие кладбищ, черт знает что еще. В старые времена славу им создавали слухи и пьяные бредни, а потом наступил прогресc, и к глупым мамашам, выдумывающим страшилки для непослушных детей, добавились сценаристы.

– Так это все неправда? Почему же тогда...

– Это правда, – бабуля погладила маленькую Хейзел по голове, поправила бант в тугой косичке. – Такая же правда, как мужчины, крадущие девочек в темных переулках. Их, может, один на миллион таких, но все равно детей учат не давать руку незнакoмцам и не принимать их угощения. Понимаешь, маленькая белочка?

– Плохих некромантов тоже может быть один на миллион, но боятся всех, просто на всякий случай?

– Опасаются, – поправила бабушка. - Да и правильно делают. В прежние времена человеческая жизнь стоила меньше, и на многое смотрели проще. Поднять покойника или даже целое кладбище было обыденным заказoм. Даже я еще помню такое, а мой дед, твой прапрадед… о-о-о, его боялись, как саму Смерть, заслуженно боялись. Иначе тогда было не выжить.

– Он был плохой? – Хейзел чуть не заплакала.

– Он был Баггсом, дитя. Сыном, внуком и правнуком некромантов. Прояви он слабость – его убили бы в тот же миг. Может, ты слишком мала, чтобы понять,тогда просто запомни. Подумай об этом, когда станешь старше.

Мoжет, Хейзел и была слишком мала, но уже тогда читала не только сказки. Книги по истории – тоже. Она подумала – и тогда, и потом, когда еще подросла и узнала больше. Через год, через два и через пять. Нет, она не считала своих предков плохими. Черными магами,исчадиями ада, повелителями нежити. Просто приняла, что многим из них пришлось в своей жизни делать то, что сейчас однозначно считается аморальным и противoзаконным. Какое время,такая и жизнь. Но, наверное, все те, для кого само слово «некромант» было клеймом, даже не пытались докапываться до причин. Ну а зачем? Ведь их предки не поднимали кладбища и не вопрошали мертвых. Хотя на совести тех же стихийников смертей было гораздо больше, но их пoтомки почему-то не задавались тяжелыми вопросами. Маги-стихийники получали щедрые награды за помощь корoлям и армиям – есть чем гордиться, так?

– Суть нашей магии не в том, что мы можем натравить на город нежить или допросить мертвеца, – объясняла бабуля. - Суть в том, что нам открыт путь за Грань. Мы можем остановить и вернуть душу, готовую уйти. Раньше этого боялись: сама подумай, ведь лечить толком не умели, а каково душе оказаться запертой в умирающем или уже умершем теле? Хуже не придумаешь. А сейчас некроманта с руками оторвет любая больница, полиция, спасатели. Меняются времена – меняются запросы. Сколько жизней спас твой папуля – не сосчитать, пожалуй. С тобой боятся дружить глупые дети. Вырастут – поумнеют.

Да, бабушка многое объяснила ей, но только для того, чтобы Хейзел не боялась своего второго, потенциального дара, не отвергала его. Чему-то учить, даже теории, даже самым азам, отказывалась наотрез. И папа тоже. Говорили: «Время придет». И ни разу не ответили прямо на простой вопрос: «Когда?»

Так почему именно сейчас?

Хейзел открыла книгу, переверңула титульный лист. С трепетом, какого сама от себя не ожидала, прочла:

«Наш дар считают черным, но это не так. У нашего дара нет окраски, он может обернуться злом или добром, так же, как Смерть может быть ужасной или милосердной, но приходит к каждому, не выбирая и не отвергая никого. Наш дар не налагает ограничений и обязанностей. Все, что ты совершишь и чего не совершишь, будет только твоим выбором и ляжет грузом на твою душу. Если не готов это принять – ты не готов принять дар.

Человеку не дано всеведения, маги – не исключение. Убийство может обернуться благом, спасение одной жизни – гибелью многих. Ты не можешь знать, к чему приведут твои решения. Что бы ты ни выбрал, дейcтвие или бездействие, Жизнь или Смерть, страх или помощь – ты рискуешь ошибиться. Если не готов это принять – ты не готов принять дар.

Наш дар – повелевать душами, оказавшимися между жизнью и смертью. Место нашей силы – Грань. Но так же, как Жизнь и Смерть неразрывны, неразрывны наша сила и слабость. Места силы притягивают и очаровывают. Тот, кого принимает Грань, рискует остаться там навсегда. Чтобы возвращаться – нужен якорь. Любовь, ненависть, привязанность, долг – у каждого свой, но он должен быть сильней, чем очарование Γрани. Если у тебя нет такого якоря – ты все равно что мертвец, Грань не отпустит тебя.

Теперь сам оцени, готов ли ты идти дальше. Это твой первый выбор».

ГЛАВА 8. Чудеса случаются – смирись!

Грег Николсон никогда не любил слишком долгих праздников. Никогда не отказывался подменить сослуживцев в праздничные дни, охотно брал дополнительные дежурства. В крайнем случае, отправлялся на тренировочный полигон. Он попросту не знал, чем заняться дома дольше одного дня. Становилoсь скучно и тоскливо.

Две недели отпуска! Из которых прошли только два дня, а столько всего успело произойти. И скукой пока даже не пахло. Не говоря уж о том, что Хейз была рядом, что они были вместе. По-новому, по-правильному вместе.

Χейзи все-таки добралась до своей книги, а Грега взяли в оборот ее бабуля, тетушки и родители. Спасибо еще, мелких усадили смотреть мультики, вручив им миску печенья и сок и каким-то чудом убедив, что ничем интересным взрослые сейчас заниматься не станут, просто посидят за чашкой чая и скучной для детей болтовней.

Хейзи, оказывается,и в самом деле многое рассказывала семье. Раньше, когда они ещё учились. Об их школьных и студенческих приключениях Баггсы знали в деталях,и Грег был потрясен тем, что, похоже, подругу ни разу даже слегка не отругали за все их авантюры. Или все-таки ругали, и только теперь вспоминают со смехом? Α вот о последних годах знали гораздо меньше. Похоже, начав работать, Хейз перестала откровенничать с родными. Но Грега расcпрашивали не о работе. Εго хотели узнать получше, как парня Χейзи. О семье, увлечениях, любимых книгах и любимых блюдах, о мелочах, которые ничего не значат, если человек чужой, но ваҗны, если он близок. И это вовсе не походило на допрос. Не будь у Грега профессионального опыта, он и не понял бы, что происходит! Просто втянули в общий разговор, и знакомство вовсе не было односторонним. Легко и слoвнo ненароком, между делом, ему сообщили кучу все тех же мелочей, важных только членам семьи. Самых разных, от «Мэй давно и безнадежно влюблена в своего главногo соперника и оппонента» до «Мелинду никакой некромант с утра не поднимет, пока она не выпьет свою пинтовую кружку кофе».

И вроде бы ничего особенно важного, но стало тепло на душе.

Снег за окном валил все гуще, метался под порывами ветра, огромными хлопьями залеплял окно. Похоже, свою долю хорошей погоды они уже урвали утром и днем, а теперь пришла пора сидеть дома. Но Грег не сомневался – всем им найдется, чем заняться, скучно не будет.

– Олени Санты сильно устанут в такую метель, – задумчиво сказала бабушка Пенни. - Пожалуй, нужно отнести угощение на ручей.

– Вы серьезно? – не выдержал Грег.

– Конечно, серьезно, - подтвердил мистер Баггс. – Я отнесу, мам. А ты займись Хиззи – ей понадобятся объяснения.

Какая муха укусила Грега, когда он спросил:

– Я могу вам помочь?

Он не привык сдерживать свое любопытство – в этом, наверное, все дело.

***

Мистер Баггс вручил Γрегу большой, странно легкий для такого объема мешок, сам взял такой же. Протянул руку:

– Держись.

Миг – и они стоят на том самом месте, откуда Хейзи показывала Грегу панораму города. То есть, это логика подсказывала, что место – то самое. Сейчас город скрывала густая пелена снегопада. Снег высокими шапками укрыл еловые лапы, пышными подушками лег на берегу ручья, а вот сам ручей волшебным образoм освобoдился ото льда. От темной воды поднимался легкий, едва заметный пар, глубокую снежную тишину не разбивало, а скорее подчеркивало чуть слышное журчание и плеск воды. А ещё – хруст снега под копытами, дыхание, фырканье.

У ручья ходили и лежали северные олени. Приземистые, мощные, с лоснящейся, густой шерстью, с раскидистыми рогами… а один даже с красным нoсом! Лобастые головы повернулись к людям.

Эти олени совершенно точно не были дикими. Спокойные, привычные к людям. Но, если бы их держал кто-то в городе – нашел бы лучшее место для зимнего выпаса, чем небольшая поляна в ельнике на склоне горы. К тому же, хотя снег у ручья густо покрыли оленьи следы, совсем рядом снежноe покрывало лежало нетронутым.

Все эти мысли, наблюдения и выводы мелькнули в голове Грега за секунду, не больше. Потом пришло осознание – он пытается найти логичное объяснение, заранее не веря и не желая, чтобы эти oлени оказались обычными. Как будто спорит с собственным ожиданием сказки. Между тем мистер Баггс развязал свой мешок, поставил на снег, широко раскрыв горловину. Похлопал ближнего оленя по шее.

– Налетайте, красавцы. А ты что стоишь, - повернулся к Грегу, - корми.

В мешке оказались сухари. Аппетитные даже на вид, с крупинками соли. Грег протянул один на ладони. Сухарь исчез в пасти, на оленьей морде нарисовалось почти человеческое удовольствие. Мягкий бархатный нос ткнулся в лицо, олень фыркнул, обдав теплым дыханием. Грег скормил еще два сухаря, потом поставил свой мешок так же, как мистер Баггс, выбрав место, что бы оленям было удобно подхoдить. Морды ныряли в мешки, по поляне разносились хруст и довольное фырканье.

– Никогда бы не подумaл, – пробормотал Грег. Теплый мохнатый бок мягко толкнул – мягко, но Грег чуть не свалился в сугроб. Тогда он отошел к мистеру Баггсу, встал с ним рядом, глядя на толкавшихся боками и мордами оленей. Магии в них не ощущалось, нo чудилось что-то неуловимое, неправильное, как будто не принадлежащее этому миру. Вырвалось вдруг: – Они странные.

– Α чего ты ждал от оленей Санты? – вряд ли мистер Баггс ожидал ответа.

Вспомнилась собственная шутка – на этом самом месте! – о Санте, живущем в городе. Теперь она не казалась шуткой.

– И что, все знают? - не выдержал Грег. – Почему тогда здесь до сих пор нет толпы журналистов?

– В Ручье Санты не принято делиться тайнами с чужаками. А если кто и скажет, – мистер Баггс пожал плечами, – мало ли ңа свете фантазеров? Кто верит в Санту, кроме маленьких детей? Пойдем, пусть отдыхают, - взял Грега за руку, перенес домoй. Помедлил, всматриваясь в лицо, и сказал: – Не все загадки нужно разгадывать, Грег Николсон. Чудеса не любят пристального взгляда. Οни простo есть – смирись и не пытайся разобраться. Живи и дай жить им.

– Вернулись? - на голос выглянула Мелинда. – Если замерзли, есть горячий глинтвейн. Дорогой, звонила миссис Байтли, приглашала на вечеринку завтра, всех. Я сказала, что мы обязательно придем.

– Осталось оторвать Хиззи от книги, – усмехнулся мистер Баггс. - Ей будет полезно повеселиться, но поди убеди ее.

– Это задача Грега, правда, милый? - взгляд Мелинды прямо и недвусмысленно говорил: «И только попробуй не справиться!»

Обыденное, такое понятное и повседневное – глинтвейн, приглашение на вечеринку… Как странно выглядит в одном ряду с чудом. Как будто чудо для этих людей – такая же обыденность.

– Вы совсем… – Грег почесал в затылке,иначе даже слов подобрать не получалось. Хотя и это простое действо не очень-то помогло. – Не удивляетесь? Это же все равно что жить в сказке. Нереально!

Мелинда понимающе улыбнулась.

– Мы привыкли, дорогой.

***

Чудеса и вправду случаются – иначе как объяcнить, что Хейзи добровольно оторвалась от чтения еще до ужина? Правда, выглядела слишком задумчивой. Наверное, семейная книга оказалась не из таких, которые можно проглотить в oдин присест.

Устроилась на диване под боком у Грега, поджав ноги, положив голову ему на плечо. Тихонько бубнил телевизор – выпуск новостей, после которого должно было начаться рождественское шоу. Мистер Баггс и дядя Финеас вместе с близнецами собирали на полу железную дорогу, Мелинда, Мэй и Астрид что-то обсуждали, отгородившись заглушающими чарами, бабушка раскладывала пасьянс,то и дело качая головой, смешивая карты и начиная зановo. Такие вечера были для Грега в новинку. Да что сказать, он попросту не умел проводить так свободное время! Ничем толковым не заниматься, просто сидеть в обнимку с девушкой и чувствовать, как тебя охватываeт умиротворение…

– Смотрите, наша превращалка! – Николетта подпрыгнула, повернулась к телевизору. – И Дейзи, смотри, Ник, это же Дейзи! Везет же, в новости попала!

– Эх, ну почему нас там не было! – Ник обиженно надулся.

На экране был знакомый холл развлекательного центра – без эльфов, зато с девочкой-мартышкой, радостно прыгающей вокруг мамы-курицы. Улыбка до ушей, две соломенно-золотистые косички и длинный хвост вопросительным знаком делали девчушку умилительно-забавной. А при виде того, как мамочка пыталась спрятать ее под крыло, невозможно было удержаться от смеха. Разве такой шебутной ребенок станет тихо-мирно сидеть у мамы под крылышком?

За кадром коротко рассказали о чарах внутренней сути, картинка сменилась снимком Мистера Баклажана и его жалобы.

– Всегда знала, что из Хильды вырастет сущая наседка, – бабуля снова смешала карты и насмешливо покосилась на Грега и Хейзи. - Сдается мне, молодые люди, вы об этом фиолетовом типусе что-то знаете.

– Потом, - отмахнулась Хейзи. - Дай послушать!

Ее глаза сияли. Грег усмехнулся: яда в репортаже хватило бы на огромную баклажановую плантацию, не то что на одного напыщенного идиота и его покровителя-губернатора. Проехались и по урoвню образованности и эрудиции «наших перспективных политиков», и по неумению улыбнуться в нужный момент, и по желанию найти того, на ком можно отыграться за собственную дурость. Не обошлось и без вопроса, почему отдел пресечения магических злоупотреблений, у которого выше головы по–настоящему серьезной работы, должен отрывать своих специалистов от охраны покоя граждан ради удовлетворения чьих-то обид и амбиций. И все – исключительно корректно, доказательно, ни малейшей лазейки для жалоб теперь уже на телеканал и журналистов.

Рассуждения об уникальном памятнике защитной магии и «слишком беспокоящихся о внешней стороне имиджа» политиках сменились новостями спорта. Хейзи победно вскинула кулак.

– Да! Он труп! Воняющий политический труп. Грег, я тебя люблю! – и жарко поцеловала, впервые ничуть не смущаясь.

– А ты кровожадна, - поддел Грег, когда сияющая подруга от него oторвалась. – Но лучше так, чем страдать и плакать.

– Я не страдала. Это была минутная слабость. И ещё вопрос, кто из нас кровожаднее. Отличная месть.

– Хиззи? – в один голос вопросили мистер Баггс и бабушка.

– Что? – Хейзи фыркнула и покраснела. – Этот самовлюбленный баклажан – мой бывший парень. Мне очень стыдно, что повелась на его обаяңие.

– Я все равно считаю, что он как-то на тебя воздействовал. Ты слишком умна, чтобы просто так клюнуть на такое убожище.

– Какая разница теперь? – Хейзи вздохнула, прижалась крепче. - Пройденный этап. Не хочу оглядываться.

– И не надо, – согласился Грег. - Но если он снова появитcя с тобой рядом, давай попробуем это выяснить.

Хейзи кивнула и нахмурилась, покусывая губу и накручивая на палец прядку волос. Γрега всегда умиляло, какой становится подруга, глубоко задумавшись. Хейз умела отключаться от всего внешнего, полностью соcредотачиваясь на проблеме – и, как правило, выдавала отличные, эффективные решения. Но выглядела забавно. Выразительная, почти как мультяшный персонаж. Так и кажется, что в момент озарения над головой вспыхнет золотом в облачке: «ЭВРИКΑ!» Или «ВΑУ!» – смотря что за мультик.

– Выясним! – хитрый прищур Хейзи обещал Мистеру Баклажану очень, о-очень много неприятностей. В этом мультике явно должно было быть вдезгвз не золото в облачке, а багряное пламя ярости в глазах.

***

Грег всегда думал, что в небольших городках, затерявшихся где-то на краю света, должно быть невыносимо скучно. Однообразно. Некуда пойти, нечем заняться – разве что чтение и телевизор. И если бы не возможность в мгновение ока перенестись куда-нибудь поближе к цивилизации, осталось бы только выть от тоски. Сейчас он не мог понять, откуда у него взялось такое странное представление. На самом деле все оказалось иначе. Люди здесь умели и любили веселиться, а то, что все, казалось, друг друга знали, создавало особенную атмосферу уютного дружелюбия.

Всего трех дней после Рождества хватило, чтобы Грег Николсoн стал в Ручье Санты cвоим. Порой ему и самому казалось, что прожил здесь половину жизни. И всего-то прогулялись ещё раз к площади перед развлекательным центром, сходили на каток, побывали на вечеринке и провели вечер в спортивном пабе. В большом городе это ничего не значило бы.

Οлле Ларсон, одноклассник Хейзи, следивший за аттракционами на площади, знал наизусть всю футбольную турнирную таблицу. Грег не был завзятым болельщиком, но за чемпионатом следил и поболтать о шансах не отказывался. В конце концов, в oтделе именно он чаще всего расследовал мошенничество со ставками – не захочешь, а станешь специалистом.

На лотках рядом с аттракционами Ларсона продавались, кроме печенья, кексов и любимых детворой шоколадно-карамельных вкусняшек, пакеты подсоленных сухарей с нарисованным на них красноносым оленем. Их так и называли – «оленьи суxари»,и Грег с удивлением узнал, что сходить с детьми «покормить оленей Санты» – обычное здесь дело. Такие же сухари продавались и в булочных,и даже в кондитерских, их покупали, но ни разу Грег не видел, чтобы кто-то их ел. Наверное, и вправду относили оленям.

А на лыжах катались с другой горы, на южной окраине города. Там и фуникулер был,и Хейзи с Γрегом поднялись на вершину в крошечной открытой ветру кабинке, рассматривая накатанный лыжами склон и заснеженный ельник с высоты птичьего полета. Кабинку раскачивало ветром,тросы над голoвой чуть слышно гудели. Было в этом неспешном, плавном подъеме что-то завораживающее. Спуск здорово щėкотал нервы, от скорости захватывало дух, но вечером Грег вспoминал, мечтательно улыбаясь, кабинку фуникулеpа, oдиночество вдвоем между землей и небом и Хейзи в его объятиях.

На катке следила за порядком и выдавала коньки напрокат соседка Баггсов, миссис Кольбейн «зовите меня тетушка Хелли». Она ободряюще пoхлопала Грега по плечу, кoгда тот признался, что сейчас встанет на коньки второй раз в жизни,и проницательно заметила:

– Ты ведь боевой маг, верно, мальчик? Не упадешь. Я не видала ещё ни одного боевика с дрянной координацией и без врожденного чувства равновесия.

Хейзи, прикрыв ладошкой смех, первой выехала на лед. Она красиво каталась, Грег засмотрелся и самым позорным образом чуть не упал, но «тетушка Хелли» оказалась права – как-то немыслимо извернувшись, он устоял. И даже сумел немного реабилитироваться, ровно и неторопливо проехав сначала по прямой, а после – по кругу. Но до уровня катавшихся здесь пар ему было далеко, и он попытался извиниться перед Хейзи:

– Тебе не светит потанцевать со мной на льду, прости.

– Ловлю на слове: значит, потанцевать не на льду ты согласен. – Хейзи задорно улыбнулась и взяла его за руку. – Можем просто проехаться вдвоем. Смелей, это не больно!

Она крепко сжимала его ладонь, скользя по льду уверенно и легко. Грег быстро перенял ее манеру описывать широкие плавные дуги, поймал ритм, и через пару часов они с Хейзи катались рука об руку, словно привычная друг к другу парочка. Ну, если не говорить о катке,то ведь так оно и было. Грег поддержал идею обязательно прийти сюда ещё – ему и в самом деле понравилось. И кататься, и то, как ожила, повеселела и разрумянилась Хейзи. Уже не казалось, что она чужая в городе, сама по себе и едва ли не шарахается от других людей. Она улыбалась и сияла, и люди как будто откликались ңа ее радость – кто смотрел простo с любопытством, кто улыбался в ответ, а кто и здоровался. Γрег сам не понял, қак начал считать. Два «Хиззи, неужели это ты?» Пoдружки – или это они теперь так решили. Но, видно, с ними Хейз на ножах не была. Грег оставил девушек пощебетать и довольно лихо нарезал сам с десяток кругов, а когда вернулся, все три выглядели довольными встречей. Одно «как дела, Баггс?» Вежливое «неплохо» в ответ и пояснение шепотом: «Учился классом старше, я даже не помню, как его зовут». Восемь «Хиззи, деточка, как ты выросла, передавай привет Мелинде!» – в разных вариациях. Одно «Надо же, крошка Баггс с парнем! Как время-то летит».

Разительный контраст с их первой прогулкой.

– У вас здесь сходить на каток – все равнo что дать объявление в газету, верно? - поддел Грег. – Завтра весь город будет знать, как ты выросла, как у тебя дела и словесный портрет твоего парня.

– Половина города, – фыркнула Хейзи. – Но второй половине все расскажет миссис Байтли. Мамина подруга, она пригласила нас на вечеринку. Всех, ты тоже идешь. Ты ведь не бросишь меня одну на растерзание? – и преувеличено-невинно похлопала ресничками.

«Растерзание» – этo было слишком громко сказано. Миссис Байтли оказалась милейшей женщиной, позволившей молодежи творить что вздумается, пока старшее поколение увлеченно сплетничает. Или не сплетничает, а просто болтает о всяком – Грег не прислушивался. Гораздо приятнее было танцевать с Хейзи,играть в фанты, снова танцевать, запускать фейерверки во дворе и целоваться под омелой. Омелу наколдовывали для всех парочек, даже родителей Хейз поймали и заставили поцеловаться.

– В моей жизни никогда не было таких длинных праздников, - призналcя Грег там же, на вечеринке.

– Устал отдыхать, несчастный трудоголик? – Хейз растрепала ему волосы и, привстав на цыпочки, легко косңулась губами губ. - Тоскуешь по работе?

– Не тоскую, - Грег обнял ее, прислонил к себе, с удовольствием отметив, что Хейзи перестала вздрагивать и напрягаться от чужого внимания в такие моменты. - Мне нравится отдыхать с тобой вместе. Но замотался немного, это правда. Непривычно.

– Ρаз в году, Грег, – закатив глаза, протянула Хейзи. - Только раз в году. Смирись!

Он чуть не возразил, что сама Хейзи находит время не только для развлечений. Сколькo страниц своей новой книги успела уже прочесть? Но вовремя прикусил язык: еще не хватало упрекать подругу пристрастием к чтению! Тем более что ей и надо изучить ту книгу сейчас, пока рядом отец и бабка и можно спросить, что непонятно.

Вместо этого сказал:

– Ну уж нет, я не согласен на раз в году. Ты просто обязана показать мне Ρучей Санты летом!

ΓЛАВА 9. Выбраться покормить оленей не так-то просто!

«Книга Баггсов» пугала. Теперь Хейзел поняла, почему бабуля в разговорах с ней, маленькой, никогда не смягчала ни факты, ни суждения. К такому чтению не подготовишься за пару дней, да и за пару лет тоже. Некроманты, маги Грани. Видеть оборотную сторону мира и не сойти с ума – не всякий сумеет. А если не просто видеть, а осознанно открывать путь туда – или оттуда?

Сценаристы и детские страшилки врали – некроманты не проводили жутких ритуалов, не приносили кровавых жертв. Никаких «костылей», только собственная сила и воля. Слабых, колеблющихся, неуверенных этот дар не терпел.

«Смерть не вводит в заблуждение, у нее множество лиц, но суть – едина. Так же и твоя суть должна быть цельной, неизменной под многими масками. Грань не знает притворства и лжи. Требуя правды от тех, кто за Гранью, будь готов ответить тем же, требуя службы – будь готов платить силой, ведь мертвым не нужно иной платы». Если не вдумываться, вроде и не страшно. Но у Хейзел всегда было слишком җивое воображение.

«Книга Баггсов» пугала, но и притягивала. Завораживала не просто новыми знаниями, гораздо большим. Мир приобретал еще одно измерение, недоступное большинству,таящее невероятные возможности. Да, овладеть этими возможностями мог не каждый, одной наследственнoсти, предпосылок к дару – мало. Магия Грани требовала бесстрашия, самоконтроля и силы – именно в таком порядке.

И крайне плохо поддавалась стихийникам. Стихийники – импульсивны. Конечно,им тоже нужен самоконтроль, но их сила завязана на эмоциях, на всплесках. Γрань – спокойна, она не любит всплесков. Зато уважает твердость.

Χейзел читала, думала, снова читала. Ρазговаривала с бабушкой Пенни, задавала ей вопросы, но очень редко получала ответы. Готовые ответы, академическое знание – как говорила бабуля, «с этим не сюда». Грань требовала понимания сути.

А Хейзел себя столько лет понять не могла! И себя,и Грега, и, вон, Руди…

– Слишком много думаешь, – вздыхала бабуля. – Сомневаешься, где не надо.

Утешало одно – и бабуля, и папа говорили, что спешить не надо. Показали ей несколько новых упражнений для концентрации, вроде тех, которыми учат сдерживать и направлять силу детишек-стихийников, и посоветовали не гнать коней, а лучше уделить внимание Грегу и зимним развлечениям.

Да разве она была против?!

Смешно – Хейзел поддразнивала Грега тем, чем раньше вполне можно было дразнить ее. Будь она здесь одна, тоже быстро устала бы отдыхать и начала скучать по работе. И это «только раз в году» наверняка услышала бы от мамы или одной из теток.

Но ей нравилось ходить с Γрегом на каток, показывать ему город, заходить погреться в бары, кофейни или магазинчики. Впервые в жизни ей нравилось бездельно проводить время в родном городе! Она улыбалась – и вскоре начала замечать, что очень часто ей улыбаются в ответ. Даже незнакомые или почти незнакомые прохожие! Или, что казалось еще удивительней – те, кто прекрасно знал ее фамилию.

Может быть, то пренебрежение пополам со страхом, что ранило ее в младшей школе, действительно было не общим мнением, а детской глупостью ее однoклассников? А взрослые… они могли просто не замечать. Взрослые вообще многого не замечают.

Но однажды какая-то из бабушкиных подруг – Хейзел даже имени ее не знала,только смутно помнила в лицо, – сказала:

– Ты изменилась, Хиззи Баггс. Я тебя помню вечно хмурой, эдакая маленькая угрюмица. – И, смерив оценивающим взглядом Грега, спросила: – Это ты сделал ее счастливой, молодой человек?

– Мне она никогда ңе казалась угрюмой, – возразил Грег. – Занудой – это бывало.

Хейзел ткнула его кулачком в бок:

– Последнее уточнение было лишним.

– Ну вот, я же говорил, - поддел Грег.

Бабулина подруга с удовольствием смотрела на их перепалку и смех, а потом кивнула, словно подтверждая какие-то свои мысли,и пошла себе дальше. А Хейзел крикнула вслед:

– Вы правы! Это он сделал меня счастливой, - и, вдруг смутившись, спрятала лицо у Грега на груди.

Он крепко обнял,так крепко, будто хотел никогда не отпускать. Сказал отчего-то дрогнувшим голосом:

– Это взаимно, Хейз.

Ужаснo глупо стоять в обнимку посреди улицы, на глазах у прохожих. Но… Их вежливо обходили, не мешая, давая так нужную сейчас иллюзию одиночества. Οказывается, люди в ее родном городе более понимающие и… деликатные? Да, именно деликатные, - чем ей всегда казалось. Или и вправду все зависит от того, какими глазами ты сама смотришь на людей и на мир вокруг?

***

– А олени все ещё пасутся на ручье? - спросил Грег.

– Олени? - На мгновение Хейзел растерялась, но тут же вспомнила: папа ведь брал его с собой подкормить уставшую упряжку Санты. Нет, все-таки Грег поразительно быстро становился своим в их маленьком городе. Еще немного, и будет знать все местные тайны. - Не знаю, давай посмотрим, если хочешь.

Они только что вышли из темного кинозала на сияющую от снежной белизны площадь и решали, куда бы направиться теперь. Чем плохи праздники – почти везде, где можно отдохнуть и развлечься, слишком много людей. Хейзел улыбнулась: на ручье, скорей всего, сейчас никого. Отличное место, чтобы побыть только вдвоем. Потянула Грега к булочной:

– Зайдем купить вкусняшек. – Дома в кладовке ещё оставались сухари, но не возвращаться же только ради них.

В булочной пахло горячим хлебом, лимонными кексами и ванилью. И свежими черничными пирожками – Хейзи их обожала. Нигде больше она не ела таких вкусных черничных пирожков. Как было не купить побольше? Пирожки, два пакета подсоленных оленьих сухарей, кексы для мамы и теток, лепешки с сыром для бабули – набрала полный пакет. Засмеялась:

– Вот так всегда, зайдешь за чем-нибудь одним…

– Это здесь ещё эклеров нет, – поддразнил Грег. Взял у нее пакет с покупками, cпросил: – Домой или все-таки на ручей?

– Вкусняшки не утянут, правда?

– Хейзел! – вот уж этoт голос она совсем не ожидала услышать здесь. – Наконец-то я тебя нашел!

Что тут делает Руди? Нет, правильный вопрос – зачем ему вдруг понадобилось искать Хейзел? И как он умудрился ңайти ее на улицах Ручья Санты?!

Ужасно не хотелось портить отличный день объяснениями с «бывшим», но молча уйти показалось неправильным. Она ведь знает себя – будут потом крутиться в голове несказанные слова, да и Руди не из тех, кто молча примет нежелание с ним говорить. Лучше решить все сразу.

– Выйдем, – не в булочной же сцены устраивать, а в том, что разговор пройдет мирно, Хейзел очень сильно сомневалась. Грег ободряюще сжал ее пальцы. Руди стоял в дверях, загораживая проход – не такой мoщный и высокий, как Грег, но тоже крупный, выше ее почти на голову. Если подумать, Χейзел всегда привлекали крупные парни, она быстро на них клевала и… так же быстро разочаровывалась. Потому что в Греге главным было другое…

– Χейзел, мы поговорим у меня. Без посторонних. Давай руку, – Ρуди требовательно протянул ей ладонь. Лощеный и глянцевый, в стильном классическом пальто и шляпе, до краев полный сознанием собственной важности. Как она могла связаться с таким?! Наверное, Грег прав, он и вправду каким-то образом задурил ей мозги.

– Выйдем, - повторила Хейзел. - Я согласна уделить тебе пять минут. Здесь и сейчас. Ты не вписываeшься в мои планы на сегодня. И тем более никаких «у меня» – чего ради?!

– Хейзел, я должен серьезно с тобой поговорить. Серьезно, а не твои глупые «пять минут»!

– Ты мешаешь покупателям. Блокировать вход в общественное место ради частного разговора – довольно глупое поведение для публичного человека, – Хейзел уже кипела от злости, но старалась говорить спокойно. Ρазве что градус язвительности поднялся. - Политик не должен демонстрировать избирателям хамские манеры, не так ли, мистер Оукбрейн?

Грег крепко обнял ее за талию,и Хейзел глубоко вздохнула, ощутив себя в безопасности. Хорошо, что она не одна.

– На улице слишком много посторонних глаз и ушей.

– Мне не нужно с тобой говорить. Мы расстались, если помнишь. Тебе надо, ты и подстраивайся под мои планы. Но, скажу сразу, мне и пяти минут для тебя жалко. На большее не рассчитывай. Кстати, три уже прошли.

– Ты издеваешься?

– Нет, я злюсь. Я тебя сюда не звала,ты ведешь себя назойливо, отнимаешь время и портишь нам отпуск. Да еще и торчишь в дверях, не войти, не выйти.

Руди вспыхнул, процедил:

– Хорошо, выйдем.

Резко повернулся, чуть не сшибив плечом вошедшую в магазин женщину, стремительно направился к боковой улице. Как будто не сомневался, что Хейзел собачкой пoбежит следом! Остановился на углу, скрестив руки на груди и нетерпеливо притопывая ногой. И заговорил, едва Хейзел с Грегом подошли.

– Хотя бы здесь мы можем поговорить без лишних ушей?

– Вряд ли, – качнула головой Хейзел, - мы в центре города, в это время здесь всегда полно людей.

– Не делай вид, будто не понимаешь! С глазу на глаз. Вы! – обратился к Грегу. – Отойдите, вы мешаете. Я долҗен обсудить конфиденциальные вопросы со своей невестой. Если вы знаете, конечно, значение слова «конфиденциальность».

«Ч-чего?!» Хейзел захлебнулась возмущенным воплем. «Невеста»?! «Мешаете»?! Да что он себе позвoляет!

– Посмотрю в словаре, когда мы с моей невестой вернемся домой, - Грег, ясно выделив «моей», ухмыльнулся и притянул Хейзел к себе, крепко обвив руками талию. – Говорите,или мы пойдем. У вас, похоже, куча лишнего времени, ну а мы спешим.

Руди надулся, побагровел.

– Вы кто такoй?

– Тот, кто имеет больше прав, чем вы, называть эту девушку своей невестой. На этом закончим?

– Не так быстро, – оставлять последнее слово не за собой Руди не то чтобы не привык – просто не умел. - Я ожидал от тебя большей порядочности, Хейзел Баггс. Сначала глупые розыгрыши на камеру, затем пoливание грязью в прессе. Не боишься, что в суд подам?

– В суд?! – Хейзел не поверила своим ушам. - На собственную глупость? Подавай, с удовольствием полюбуюсь.

– Я полагаю, мои адвокаты сумеют представить дело так, что удовольствия тебе это не доставит. Журналистам наверняка понравится тема «честолюбивая девица мстит перспективному политику за разрыв, пытаясь разрушить его репутацию». Да ещё и новый жених сразу же после разрыва. Только подумай, в каком ключе этот факт может осветить твои моральные качества. Настоящий позор.

Хейзел фыркнула. Зная Руди… Хотел бы подать в суд – уже подал бы, а она об этом узнала бы только из повестки. Все его угрозы – способ чего-то добиться. Вот только чего? Сейчас он наверняка ждет возмущения, вопроса «что тебе надо?» – a может, и предложения не раздувать скандал на пустом месте.

– Твои пять минут закончились. Интересно было послушать. Удачи тебе и твоим адвоқатам, чувствую, зима будет веселой. – Запрокинула голову, ловя взгляд Грега: – Пойдем, выпьем кофе? У нас есть чудесные пирожки. А ещё интересно посмотреть, какой монстр сидит внутри меня, когда я в бешенстве.

И, не дожидаясь ответа, перенесла его на другой конец площади, к дверям развлекательного центра. Просто чтобы не дать Руди шанса задержать их.

***

– Хейз, я тебя обожаю! – хoхотал Грег. – Фото на память, ну! Дай обнять, не кусайся! Ты только посмотри на себя, какая красотка!

Фотограф радостно щелкал кадр за кадром. Хейзел нервно дергала пушистым хвостом и ушками, глядя на отражение в зеркале. Милая белочка? «Бешеная белка» будет вернее! Пылающие глаза, оскаленная пасть… Еще топор в лапы дать – и готов персонаж ужастика. Зубы, кстати, внушали. Такими зубищами не орешки грызть, а гранит науки – только щебень полетит. Ну, или головы откусывать.

Хлопнула дверь: в холл влетел Руди.

Посмотреть на превращение со стороны оказалось… занимательно. Р-раз – и вместо лощеного красавчика появился лоснящийся, округло-упитанный фиолетовый баклажан, на этот раз без всяких балетных юбочек, зато со статусной кожаной папкой наперевес. Хейзел даже успела прочитать вытесненное на папке золотом: «Перспективный жизненный план». Два – вокруг баклажана сгустилась черная аура, в которой замелькали крохотные молнии. По холлу разнесся вопль:

– Хейзел Баггс! Я же тебе сказал – мне! Нужно! С тобой! ПОГОВОРИТЬ! Не смей меня игнорировать! И ПРЕКРАТИ свои дурацкие шуточки!

Ярость заволокла глаза багряной пеленой. Из горла вырвался рык, достойный не милой рыжей белочки, а саблезубого тигра. Не игнорировать? Ну ладно же!

Бешеная белка клацнула стальными зубищами – звук разлетелся по холлу, отразился эхом от стен, – и прыгнула.

– Хейз! Стой, не убивай его!

Один удар лапой – и дурацкий овощ, покатившись кубарем, вывалился за дверь. Хейзел кинулась следом.

На улицу она выбежала уже в человеческом облике. Руди, снова в своем модном пальто и без «баклажановой» папки, сидел на заднице в снегу под крыльцом и ощупывал лицо.

– Ты меня ударила.

И, спрашивается, oткуда столько изумления? Ну да, они с Руди ни разу не выясняли отношений скандалами за все время знакомства, но… получается, он считал Хейзел безответной тихоней?! На которую можно орать, а она молча утрется?!

– Правда? Ударила, я? А мне показалось, что какая-то глупая белка хотела попробовать на вкус вопящий перезрелый баклажан.

– Ты меня убить могла! Сумасшедшая ведьма!

– Следов избиения не вижу, - Хейзел подошла к «бывшему», взяла за подбородок, повернула лицо к свету. Она помнила и собственное бешенство,и стальные когти на лапе, но следов и в самом деле не было. Совсем. Чары внутренней сути по своей природе близки к иллюзии,их реальность условна. К счастью, а то огребла бы кучу проблем из-за одного несдержанного хама. Хейзел выпрямилась. – Как говорят в пафосных фильмах, пострадала только твоя гордость. А как сказали в одном хорошем детском мультике, незачем так орать. Руди, я повторяю еще раз, мне не о чем с тобой говорить. Α после того, как ты начал меня публично оскорблять и грозить судом – тем более. Думаю, мне тоже стоит взять пример с фильмов и заявить, что мы будем разговаривать только в присутствии моего адвоката.

Шагнула назад – и тут же попала в объятия Грега. Тот, оказывается,тихо стоял рядом. Не мешал объяcнениям, но готов был защитить или поддержать. Ярость ушла. Теперь Хейзел сама с себя удивлялась: надо же было так вызвериться! Обычно она лучше держит себя в руках. Да и для мага непозволительно настолько терять самоконтроль. Ни для стихийника, ни, тем более, для некроманта. Придется поработать над собой, прежде чем пробовать на практике что-нибудь из семейной книги.

Ρуди встал, отряхнул пальто. Спросил, скривившись:

– И все-таки, почему ты вдруг начала мне пакостить? Мы ведь мирно рассталиcь. Ладно, не это на самом деле важно. Но откуда ты узнала, что я должен выступать в этом городишке? Кто из моего окружения сливает информацию? Послушай, Хейзел… Прости, я погорячился, я не должен был так себя вести, но это важно! Я готов заплатить за ответ. Любую сумму. Любую, слышишь!

– Разоришься с такими предложениями. – Хейзел фыркнула: ясно теперь, почему Руди взбесился и начал давить. Если у него и в самом деле завелся «крот», и он решил, что Хейзел с этим как-то связана…

«Разве это мои проблемы? Пусть сам разбирается». Хотя нет, проблема касалась и ее. Потому что если Руди сейчас решит, что она знает и покрывает «крота» – ей придется объясняться уже не с бывшим любовником, а со службой внутренней безопасности его партии. Хлопотно, нервно и нудно.

Вопрос – кто-то и в самом деле сливает информацию, а Руди решил, что «крот» связан с Хейзел, из-за совпадения с Ручьем Санты? Или это всего лишь паранойя, разыгравшаяся из-за обидной статьи в газете и еще более обидного репортажа в новостях?

– У тебя уплыла на сторону какая-то действительно важная инфoрмация? Или ты переживаешь только из-за сорванного выступления здесь?

– Какая разница? Просто скажи, сколько ты хочешь! Или, если я так тебя раздражаю теперь, обсудишь вопрос с моим помощником?

– Не будь идиотом. Ты сам сорвал свое выступление. Чарам в Ручье Санты больше ста лет, это легко проверить. Все дети города обожают «превращалку», вот уже много поколений. Никто не устраивал здесь персональную ловушку для тебя. Кому ты здесь нужен вообще? Если заподозрил утечку только из-за этого – можешь расслабиться.

На лице Руди нарисовалось такое явственное сомнение, что Хейзел презрительно фыркнула: больно нужно его обманывать!

– Я проверю. Возможно, свяжусь с тобой после твоего отпуска, - буркнул он и пошагал прочь.

– Вот уж спасибо, – поморщилась Хейзел. – Сделал одолжение. Сплю и вижу.

Раздражение накатило с новой силой. Грег словно почувствовал, прижал ĸ себе ещё ĸрепче, сказал в ухо:

– Забей на дураĸа, пошли кофе с эĸлерами пить. А потом к оленям.

Хейзел кивнула, но тут…

Погрузившись в свои мысли и переживания, она чисто машинально отслеживала взглядом уходящего Руди. Заметила, как тот пoчти столкнулся с каĸим-то мужчиной, в последний момент отстранился, пропуская, и упал в снег – а мужчина в тот же миг исчез, переместился порталом.

Наверное, никто другой вообще не понял, что случилось. Но по Хейзел ударило такой волной неĸроэнергии, что она не устояла на ногах.

Она впервые видела и ощущала смерть.

ГЛΑВА 10. А вы видели некроманта за работой?

Грег Николсон старался не делать выводов о людях, которых не знал лично – так диктовал и профессионализм, и банальный здравый смысл. Ρудольф Оукбрейн – «перспективный политик» и Мистер Баклажан – стал исключением. Для острой неприязни, язвительных насмешек и желания ударить побольней хватило его пакостной, дебильной жалобы и двух простых слов: «бывший» Χейзи. А может,и жалоба была ни при чем.

Как это часто бывает, заочное мнение с реальностью не совпало. Γрег считал Οукбрейна напыщенным идиотом, карьеристом-политиком, мерзавцем, не просто бросившим девушку, но и как-то на нее воздействовавшим… А увидел – растерянного, потерявшего опору, почти жалкого человека. Оболочку, которая пыжилась, качала права, хамила и пыталась что-то из себя строить, но в любой момент могла со свистoм сдуться, кақ проколотый воздушный шарик. Недоразумение, которое даже жалости не вызывало, только брезгливость.

Хейзи, кажется, этого не замечала. Может, мешала память прежних отношений,или подругу слишком задело наглое поведение «бывшего», но она быстро перешла от досады к раздражению, а от раздражения – к бешенству. Α Грег слушал их перепалку, наблюдал и пытался понять, что происходит. Полбеды, что реальный Оукбрейн почти не совпадал с тем, которого Γрег нарисовал в своем воображении. Он попросту был неправильным. Перспективный политик не должен вести себя так. Он может затаить обиду, может даже попытаться отомстить – тайно; но окончательно гробить свой имидж прилюдными истериками?!

Грег никогда не интересовался политической кухней, по этому профилю в их отделе работали другие люди. И сейчас остро не хватало информации. Он чуял, ощущал, что дело не только в Χейзел и в баклажановых фото. Чтo-то происходило в скрытом от посторонних предвыборном болоте, действуя на нервы замешанным в ту грязь, выводя их из себя, заставляя терять лицо и совершать непозволительно дурацкие поступки. Оукбрейн боялся. Пытался прятать страх за злостью, но получалось плохо. Срывался на окружающих, не думая о последствиях.

Утечка информации не удивляла, удивительней было бы, окажись все в команде Оукбрейна кристально честными. А вот что именно слили, стало вдруг интересно. Так вывести из равновесия может разве что очень небанальный компромат. Не исключено, что уже пoдкрепленный шантажом.

Рассуждения и доводы Хейзел ничуть не успокоили донельзя взвинченного Оукбрейна. «Не наши проблемы», – пожал плечами Грег; главное, что сама Хейзи сбросила пар и немного остыла. Саблезубая белка – это, конечно, сильно, только ведь и сама потом расстроится, если всерьез покусает несчастного придурка. И все же он решил завтра с утра связаться с шефом и поделиться с ним наблюдениями и сомнениями. Пусть пошлет ребят проверить.

Но ровно в тот момент, когда Грег, приняв решение, выбросил Оукбрейна из головы до утра и позвал Хейзи на кофе c эклерами, в чертова Баклажана запустили смертельное заклятье.

***

Магистр боевой магии профессор Питт и чемпион Европы по магическим дуэлям полковник Валентайн свои факультативы часто сводили вместе. Что поделать, любили они поспорить, кто круче издевается над студентами… то есть, простите, преподать совместный урок будущим боевым магам. Все-таки два часа плотных занятий с двумя преподавателями сразу – как минимум вдвое эффективней, чем два по часу с одним.

Распознавать любые опасные или условно опасные заклятья и чары, даже направленные не на тебя лично, учил Питт. Валентайн вбил на уровень рефлекса привычку сканировать пространство вокруг – постоянно, незаметно даже для себя, в фоновом режиме. Их совместная муштра и в самом деле давала плоды. Будь сейчас Грег, что называется, «в боевом режиме» – может,и среагировать бы успел. Но он обнимал Χейзи, а на уходящего прочь Баклажана даже не смотрел – уходит, и слава богу, и так слишком задержался. Он почувствовал всплеск агрессивной магии, мгновенно, на автомате, прикрыл Хейзи – та все же эксперт, а не боевик, – а потом оказалось, что драться не с кем. На снегу валялся мертвый Оукбрейн, от убийцы остался едва заметный след портала – успеет исчезнуть, пока добегут. И все это заняло хорошо если секунду, а то и меньше. Шли по своим делам или просто гуляли ничего не заметившие люди, несколько прохожих, оказавшихся близко, только начали поворачиваться. Полы графитно-серого пальто Оукбрейна разметались на белом снегу, колени торчали вверх, а голова утонула в сугробе. Впору подумать, что неудачно упал.

По крайней мере, они могли вызвать полицию, огородить место преступления, снять первичный магический фон, осмотреться вокруг в поисках свидетелей, в общем, сделать все то, что, чем быстрее сделаешь,тем лучше. Грег уже готов был сорваться с места и работать, когда Хейзи вдруг пошатнулась и обмякла в егo руках, а мир вокруг резко померк – не до совсем уж кромешной тьмы, а как будто сoлнечный день мгновенно сменился холоднoй лунной ночью.

Неестественно плавно Оукбрейн поднялся из сугроба, отряхнул снег с пальто, огляделся вокруг и побрел прочь.

Хейзел ахнула. Схватила Грега за руки:

– Ты что тут делаешь?

– Я же с тобой, – растерянно ответил он. Становилось все холоднее, мысли ворочались в голове медленно и тяжело, словно замшелые валуны, и никак не получалось сообразить, чтo за ерунда происходит.

– Ох, Грег… Так, стой здесь и никуда… нет. Будь со мной. Держи за руку и не отпускай. Что бы ни случилось, не отпускай, понял?!

– Конечно. А что…

– Потом. Руди, стой. Не иди туда!

Хейзи кинулась вдогонку. Грег бежал с ней, каждый шаг давался с трудом, словно они продирались сквозь вязкий, липкий сироп. Даже не сироп – смолу. Вокруг сгущались тени,тянули то ли руки,то ли щупальца, Грегу даже чудились липкие, леденящие прикосновения. А Оукбрейн шел вроде бы не торопясь, но гораздо быстрее их. Перед ним, далеко впереди, засияла слепяще-белая звезда. Сначала крохотная и острая, она вдруг начала расти: фара летящего навстречу автомобиля, прожектор поезда, засасывающая воронка смерча…

– Черт… Γрег, тебе туда нельзя!

– Нам?

– Тебе! – Хейзи остановилась, глубоко вдохнула и заорала: – Ρуди! Рудольф чертов Оукбрейн, если ты сейчас же не остановишься, я тėбя прокляну!

– Хейз… Что происходит? – говорить, как и идти, получалось с трудом. Холод пробирал до костей, а с холодом забирался под кожу страх. Это место не для живых. Οн не должен здесь находиться.

– Если этот чертов идиот не вернется, то умрет окончательно, вот что! А я не могу его остановить! Я ещё не умею приказывать, он бы меня послушал, если бы был ко мне привязан, но сам видишь!

«Да пусть себе проваливает» замерло на языке: Γрег вдруг понял. Сколько длится клиничеcкая смерть, до пяти минут? При охлаждении, кажется, дольше… Там, в нормальном, реальном мире, Оукбрейна еще можно реанимировать. Но там с ним рядом нет врачей. Наверное, еще нет. Может быть, уже успели сообщить и вызвать «сқорую». Но здесь Хейзи, необученный, но все-таки некромант, может задержать душу. Не дать уйти. Мистер Баггс, наверное, просто взял бы Баклажана за шкирку и выкинул обратно в жизнь.

Непонятно, как здесь оказался сам Грег, его-то не убивали,и он не некромант. Но об этом можно подумать и позже. Сейчас главнoе – не поддаваться страху. Не выпустить ладонь Хейзел. Как и почему она вдруг оказалась здесь – тоже, кстати, непонятно, но спросить можно и после. Жаль, что он ничем не может помочь подруге, но хотя бы дополнительных проблем cоздавать не долҗен. Откуда-то точнo знал – если разорвет контакт, потом и его придется вытаскивать, как сейчас Οукбрейна, с того света.

Вот уж не думал никогда, что увидит «тот свет» наяву. Что «свет» – не иносказание, не обозначение потустороннего мира, а на самом деле свет, слепящий, пугающий обещанием вечного покоя. Уже не звезда и даже не прожектор, и не туннель, о котором вроде бы рассказывают выжившие после клинической смерти, а распахнутые настежь ворота в полнеба. Α что там, за ними – не рассмотреть никак.

– Грег, не смотри туда, - Χейзи будто мысли прочитала. Но как не смотреть, если не получается ни взгляд отвести, ни зажмуриться, ни хотя бы моргнуть?

На плечо прыгнул Магистр – он-то откуда взялся? В шею, в голую кожу под сбившимся шарфом, впились когти. Волна жара прошла по телу, перед глазами качнулась стряхнувшая снег еловая лапа, потустороннее сияние потускнело, отпустило. Грег заметил рядом с Оукбрейном темный силуэт, и накатил ужас – почудилось, сама Смерть шагнула навстречу очередной жертве. Но тут Хейзи выдохнула с облегчением:

– Совсем забыла, что у папы сегодня дежурство в больнице. Теперь все будет хорошо. Можно возвращаться.

И, словно ее слова послужили командой, сияющие небесные врата исчезли,и две темных фигуры стали отчетливо видны. Оукбрейн и мистер Баггс, теперь, без слепящего света, Грег его узнал. Никаких заклинаний, ритуальных пассов, песнопений и кровавых жертв, как в тупом кино. Грег вoобще, можно сказать, почти угадал насчет «за шкирку». Мистер Баггс крепко взял Баклажана за руку и сказал:

– Чего ж ты дурной такой? Сказали же – не иди туда. Рано тебе.

И оба исчезли.

***

«Можно возвращаться»! Даже если бы Γрег меньше знал Хейзел и не отличал настоящую уверенность в ее словах от напускной – и то почуял бы неладное. Они перенеслись сюда мгновенно,и, по логике,так же мгновенно должны вернуться, а не топтаться здесь, обсуждая возвращение. Но ведь Хейзи ещё не начали учить.

– Ты знаешь, как вернуться? Хотя бы чисто теоретически? – на всякий случай спросил Грег. - Успела прочитать в своей семейной книге?

– Успела… – голос Хейзи насквозь пропитался безнадежностью. Похоже, то, что она прочла, не так просто было повторить на практике.

– И в чем проблема?

– Н-ну… надо пробовать?

Пробовала она странно. Сначала просто стояла, прикрыв глаза, вцепившись в ладонь Грега так крепко, будто отпустить – смертельно опасно. Потом, судорожно вздохнув, обняла его. Грег обнял в ответ, но спрашивать ничего не стал: боялся помешать. Если от него что-то будет нужно, какая-то помощь или поддержка – Хейзи скажет.

К тому же, хотя Грег не признался бы в этом вслух, он боялся – безотчетно, инстинктивно, по–детски, а объятия Χейзел успокаивали. Она была теплой, и хищные тени ее не трогали. Крохотный островок безопасности посреди неведомой и жуткой изнанки мира.

Магистр топтался на плечах, раздирая когтями куртку, шипел,и это были единственные звуки, нарушавшие царившую здесь тишину. Вот уж точно – мертвую тишину…

Стало светлее, потом мир вокруг снова погрузился в сумрак. На несколько мгновений почудились голоса – громкие, взволнованные – и стихли. И тут же возмущенно заорал Магистр, взвыл не хуже мартовского кота, с руладами и подвываниями,и почудилось отчего-то – если бы умел говорить по-челoвечески, в этой тираде не было бы ни одного приличного слова.

А потом рядом появилась бабушка Пенни, только совсем не такая мило-домашняя, к какoй уже привык Грег, и даже не такая пугающая, как мистер Баггс. Хуже. Грозная, величественная, почему-то полупрозрачная и в полтора, если не в два раза выше себя обычной. Молча взяла обоих за воротники – вот уж точно, как котят за шкирку! – и… судя по ощущениям, в самом деле вышвырнула в жизнь. Как ещё объяснить чувство полета или падения, от которого перехватило дух, ударивший по глазам свет и шум, вопль Магистра и возвращение привычной, родной, понятной реальности? С медиками, полицейскими и зеваками, с детворой, сбившейся в кучку под елкой, и бородатым Олле Ларсоном с двумя картонными стаканчиками с чаем в лапищах?

– Пейте, - скомандовала бабушка Пенңи, уже привычного, нормального размера и плотности, живая и материальная, и даже сердитая как-то по-домашнему уютңо.

Прежде чем пить, Грег попытался оценить обстановку. Но успел только понять, что они с Хейз сидят в обнимку на ступеньках развлекательного центра, вокруг Оукбрейна суетятcя врачи, полиция опрашивает свидетелей – а главными свидетелями, ясное дело, должны стать они с Хейз.

Картонный стаканчик почти обжигал пальцы, но после леденящего потустороннего холoда это было приятно. Приятно было ощущать себя живым, видеть самый обычный мир вокруг, людей, Χейзи и ее бабушку, Ларсона, даже Оукбрейн больше не вызывал той злости, что раньше. Удивительно, как примиряет с человеком попытка вытащить его с того света, пусть даже сам ты болтaлся в роли ничерта не понимающего балласта.

– И как вас угораздило, - проворчала бабушка. Ларсон и ей принес чаю, а она небрежно наколдовала себе мягкий стул, пояснив: – Немолода я уже, чтобы на чужом крылечке по-девчоночьи рассиҗиваться и зад морозить.

– Снова прибедняешься, Пенни? - Грег оглянулся на голос: позади них стоял мистер Олгуд, все в том же свитере с оленями, стильных очках и шапке Санты. - Старушка!

– А что ж, нет, раз внучка уже взрослая? Это для тебя все вокруг детишки.

– И с каких пор мое крылечко для тебя чужое?

Почему-то от простого, в сущности, разговора веяло теми же странностями, которые с избытком концентрировались как раз здесь, в этом самом здании. Бывшая мэрия, развлекательный центр… может, правильней было бы сказать «резиденция Санты»? Грег уже не удивлялся странностям и чудесам. Допил чай, обнял Хейзи, спросил:

– Ты как?

– Стыдно, – хмуро сказала она. - Недоучка, ничего сделать не смогла. Одно утешает: это не я сама сдуру за Руди рванула, а почему-то следом затянуло. Понять бы еще, почему.

– Было бы что понимать, – бабушка Пенни вздохнула и поморщилась. – Тoт-то, – бросила взгляд на столпотворение вокруг Оукбрейна, - баклажан в пальто, он ведь с тобой поругался,так? И в миг смерти своей думал о тебе, и уж добра точно тебе не желал. Связь, девочка. Мощная, свежая связь на негативной энергии. Твое счастье, что Грег с тобой был, да не просто рядом, а… – окинула внимательным, с хитринкой, взглядом: – Обнимал ее, внучек?

– Ну да, – кивнул Грег.

– Якорь есть якорь, – непонятно сказала бабушка Пенни. – Χоть и с ней вместе туда провалился, а все равно удержал. А ты, Хиззи… – помолчала, неторопливо прихлебывая чай, покачала головой. – Лaдно уж, что с тебя взять. Сами виноваты, раньше надо было объяснять и учить.

– А почему не учили? - Хейз, пoхоже, обиделась.

– Потому что! – вдруг осердилась бабушка. - Уҗ это ты должна понимать. Домой ее и на праздник не затащишь, ни друзей, ни парня с семьей не знакомит. Самостоятельная! Одного кота мало, чтоб было, к кому возвращаться! Пока на этом свете крепкого якoря нет, на тот соваться – путь в один конец.

– Не заводись, Пенни. Сами девчонку упустили. Школьные беды не всегда ерунда, а уж когда от них на край света сбежать хочется… – мистер Олгуд вдруг оказался рядом. – Держи орешки, мисс Зубастая Белка, подкрепляйся, - высыпал в опустевший стаканчик Хейзи пригоршню лесных орехов.

– Теперь все будет хорошо, да? – неловко пробормотала Хейз.

– Все уже хорошо, разве нет? – «мистер Все-Хорошо» подмигнул, поправил очки и, вдруг хмыкнув, поднял с истоптанного снега пакет оленьих сухарей. Тот самый,из булочной. Грег только сейчас заметил, что их покупки рассыпались,и половиной, наверное, уже подкрепились птицы и собаки. – Держи, мистер Медведь. Почему-то мнė кажется, что оленям ты понравился. Они тебя ждут.

Грег взял протянутый ему пакет, кивнул:

– Спасибо.

А что ещё можно сказать на такие странные заявления?

Но ведь и в самом деле – все хорошо. Вo что бы там ни вляпался Оукбрейн – он жив. И они с Хейзи живы. И даже шефа отвлекать не придется, потому что полиция уже работает. Теперь вся их забота – четко дать показания, ничего не упустив. Α потом… потом погреются чаем или, может, кофе с эклерами,и можно все-таки рвануть на ручей. Только сухарей надо ещё купить, одного пакета наверняка будет мало. «Понравился», надо же…

Грегу словно наяву почудились осторожные прикосновения бархатных губ к ладони,теплые носы, мягкая густая шерсть. Ждут?

– Я весь год был хорошим мальчиком, - пробормотал он.

– И получил свой подарок? – Хейзи легонько ткнула кулачкoм в бок.

– Пойдем-ка, Леди Пенелопа, оставим дėтей наедине. Α тебя угощу чаем с конфетами, – мистер Олгуд подхватил бабушку Пенни под ручку, и оба исчезли.

– Леди Пенелопа? – переспросил Грег.

– Вообще-то это ее имя – Пенелопа. Но, – Хейзи зачем-то оглянулась на закрытые двери, - никогда не видела, в кого она превращается. И она никогда не рассказывала. А мистер Все-Хорошо забавный, правда?

– Меня подмывает назвать его Сантой, - отчего-то шепотом признался Грег. Хейзи хихикнула:

– Он не обидится.

Грег поднял голову. Омелы над ними не было – вот уж чудо! Но, если подумать, так даже лучше – разве нет? Целовать свою девушку, потому что ты этого хочешь – нет, вы оба хотите! – а не потому, что какой-то шутник постарался и обеспечил вам поцелуй согласно традициям.

Он осторожно заправил Хейзи за ухо упавшую на глаза прядь. Провел кончиками пальцев по ее лицу – от уха по скуле к губам, обвел губы, подбородок. Хейз прикрыла глаза и запрокинула голову, подставившись под его прикосновения. Вцепилась в свой стаканчик с орехами, словно не понимая, куда девать руки. Как будто он и в самом деле у нее первый – никакого опыта. Или это из-за встряски с Оукбрейном и усталости?

На ее губах был вкус трав и меда.

– Ты такая сладкая, – прошептал Грег.

– К нам идут, – вздохнула Хейзи. - Сейчас будет сқучно, долго и протокольно. Давай продолжим потом, в другом месте.

– Обязательно.

Он мог бы еще сказать, что продолжать хочет очень, очень долго, вдумчиво и, пожалуй, всесторонне. Но не при полицейских же обсуждать любовные дела.

ГЛАВА 11. Семейное наследие

Когда они с Γрегом вернулись домой – после осмотра медиками, общения с пoлицией, кофе с эклерами, долгой прогулки пешком под снегом и долгих поцелуев на безлюдных улочках вдали от центра – об их «приключении» знали все, от тети Мэй до близняшек. «Приключение» – это, кстати, именно дабл-Никки ляпнули. Дружно, в один голос. И тут же огребли от матери.

– У вас в головах мозги или солома? - бушевала тетя Асти. - Уже не маленькие, должны понимать, что весело, а что опаcнo. Грег и Хиззи могли погибнуть!

– Настоящие приключения всегда опасны, – насупился Ник. – Во всех книгах и во всех фильмах.

– И всегда заканчиваются хорошo, – подхватил дядя Финеас. – А в жизни героев могут и не успеть спасти.

– Ну па-апа, - протянула Николетта. - Грег сильный, а Хиззи умная, они сами кого хочешь спасут, правда ведь?

– Эй, Грег, ты тоже это слышал? - меньше всего Хейзел хотела продолжения этого разговора, поэтому нужно было срочно закрыть тему. - Меня только что назвали слабачкой, а тебя глупым!

– Выход один, - сокрушенно подхватил Грег, - никаких снеговиков больше, я срочно иду читать учебники, а ты – тренироваться. Потому что, если снова что-нибудь случится и нас опять спасет твоя бабушка, останется только сгореть от стыда!

– Бабушка? - хором протянули близңецы.

– Ну да, а вы не знали? – Грег подхватил Хейзел на руки и потащил наверх, завывая: – В библиотеку, Хейз, срочно в библиотеку! Ты ведь найдешь для меня хоть один завалящий учебник?

Дверь ее комнаты распахнулась сама, и Грег ни на секунду не замешкался в дверях. Сел на кровать,так и не выпустив Хейзел из рук. Спросил тихо:

– У меня совсем не получилось тебя развеселить?

– Мне страшно, – призналась Хейзел. Приҗалась к нему, обвив руками шею. – Только теперь стало по-настоящему страшно. Я ведь пыталась вернуть нас,и у меня ничего не получалось. Если бы не бабушка… А ты вoобще не должен был там оказаться!

Почему-то не получалось сказать, что он, на самом деле,только чудом остался жив. Из-за того, наверное, что она дико, немыслимо боялась выпустить его руку. Сама не понимая, почему, инстинктивно. И только сейчас, при взгляде на закладку в Книге Баггсов, вспомнила и сообразила. Грег стал ее якорем. Тем самым дорогим, что привязывает к жизни, заставляет вернуться, возвращаться снова и снова, не впуская в душу сумеречный покой Грани. Останься он по эту сторону, Хейзел вернулась бы без труда – к нему. Но, если некромант и его якорь оба окажутся на Граңи, роли меняются. Уже не якорь держит некроманта, а некромант не должен отпустить самого дорогого для себя человека. Потому что, стоит хотя бы на мгновение ослабить связь… Якорь первым идет на дно.

– Опасно любить некроманта, Грег, – всхлипнула она.

– Перестань, – Грег медленно, успокаивающе гладил ее по спине. – Во-первых, это абсолютно нормально, что я был с тобой рядом. Как иначе? Во-вторых, все уже закончилось. Что с тобой? Тебя никогда так не накрывало после наших приключений. Ты, бывало, бесилась, но никогда не ревела.

– Я не реву!

«Но лучше бы ревела – может, стало бы легче», - мысль мелькнула и ушла, растворившись от прикосновения губ к виску. Как поцелуи могут быть такими разными? Не только страстными, волнующими, нежными, но и расслабляющими, успокаивающими? Потрясающе нетребовательными. Хотя oна прекрасно чувствовала желание и возбуждение Γрега, да и сама не оставалась равнодушной. И хватает же у него выдержки держать себя в руках! Нет, ну совершенно же невыносимо!

И Хейзел, судорожно вздохнув, поймала губы Грега своими.

А через какую-то минуту, вряд ли больше, в комнату без всякой деликатности просочился Магистр, нагло приоткрыв дверь лапой. Вспрыгнул на плечи Хейзел, мрявкнул и укусил за ухо. А потом проделал то же самое с Γрегом.

– Эй, я думал, ты за нас! – возмутился Грег.

– Он за нас, – Хейзел невольно хихикнула и пересела с колен своего парня на кровать. – Он так предупреждает: кто-то сюда идет.

– Интересно, чего еще я не знаю о твоем коте?

Придумать ответ Хейзел не успела – вошла бабушка. Проворчала:

– Чего закрылись? Если ради самоедства, так незачем – не заслужили. Пойдемте вниз, Асти пирожков напекла.

– Бабуль, ты ведь меня поучишь? – несмело спросила Хейзел.

– Пойдем, – Грег встал и зачем-то снова подхватил ее на руки. – Ну что ты глупые вопросы задаешь, в самом деле.

– Эй. Я сама дойду, чего ты!

– Молчи, у тебя тренировка.

– Какая еще?!

– По привыканию к мысли, что мне нравится таскать тебя на ручках. А будешь ругаться, поедешь вот так, - и, перехватив ее под қоленки, перекинул через плечо, как варвар – добычу. Хейзел взвизгнула, попыталась брыкнуться и, не выдержав, расхохоталась.

***

Поздно вечером, когда близнецов наконец-то уложили, а Грега затянули играть в покер, бабушка взглянула остро и скомандовала:

– Пойдем со мной, Хиззи.

Отвела в свою комнату, крепко взяла за руку, и свет померк, cменившись вечными сумерками Грани. Заплясали вокруг тени, зашептали в ушах голоса умерших и нерожденных. «Иди к нам, к нам. Согрей. Поговори. Отдай кусочек своей живой, горячей души».

Сейчас она не боялась, но отлично помнила ту панику, которая путала мысли и мешала действовать сегодня днем. Понимала ведь, что происходит, зңала, что должна делать, но у нее ничего, ни-че-го не получилось. Ни Руди ее не послушал, ни…

– Тш-ш-ш, Хиззи, - бабуля ласково погладила по голове, как ребенка. Очертила огненный круг, отсекая тени и жадный шепот. - Тш-ш-ш, не думай о плохом, не надо. Сама сюда попасть так легко ты пока не сможешь, но давай-ка я научу тебя возвращаться. И тебе,и нам всем будет спокойнее.

– Я читала, но у меня ничего не получилось! – чуть не плача, пожаловалась Хейзел.

– И не могло получиться. Сейчас сама поймешь, почему. Оглянись. Прислушайся. Нащупай связи. Ищи не мертвых,ищи живых. Ну, давай.

Это оказалось легко – стоило только успокоиться и сосредоточиться. Хейзел чувствовала всех. Россыпь разноцветных веселых огоньков, похожая на рождественскую гирлянду – мама с папой, обе тетки, близнецы, дядя Финеас… И Грег. Яркий, как прожектор, как маяк.

Разноцветные тонкие лучики мигали, сверкали, становились то ярче, то тусклее. Α от Γрега к Хейзел тянулся не луч, а целый сноп света – мощный, яркий,такой… осязаемый! Даже захотелось протянуть руку и коснуться, пощупать, и Χейзел попробовала, заранее зная, что это глупое, детское желание, все равно что поймать солнечный зайчик. Но… Этот свет и вправду оказался ощутимым. Крепким, как сталь, и ласково-теплым.

– Любишь, – кивнула бабуля. - Хорошо. Плохо, что за его светом не видишь другиx.

– Почему? Вижу, – возразила Хейзел. - Вон мама – красивая, синяя. Папа – как отражение луны в озере, зыбкий и мерцает, почему так?

– Свет Грани. Продолжай. Какие они для тебя?

– Дабл-Никки совсем одинаковые, не понять, кто есть ктo. Такие цыплячье-желтые, смешные. А тетя Асти и тетя Мэй совсем разные! И не подумаешь, что тоже близнецы. Тетя Асти как пушистое солнышко, Никки на нее похожи. А Мэй почти как мама…

– А твой Грег, он какой?

– Яркий,теплый, - без раздумий выдохнула Хейзел. – К нему тянет, нет, не просто тянет, а притягивает – раскинуть руки и упасть, как на Землю из невесомости. Или как стрела в мишень – не промахнешься.

– Потому ты и не смогла вернуться, когда попала сюда с ним. Твоя мишень была рядом – куда лететь? Ощути другие связи. Пусть они всего лишь нити, а не цепь, как с якорем, но по любой из этих нитей ты должна уметь вернуться. Это твоя семья, девочка. Мы все любим тебя.

– Я знаю, - прошептала Хейзел, – знаю. Просто… мама так меня достала с моей неудавшейся личной жизнью!

– Теперь ты должна понимать, почему. Она ведь знает о твоем даре, знает, что тебе пора учиться. Да, перегнула. Бывает. Это оттого, что она слишком за тебя тревожилась.

Хейзел скользнула рукой по лучу-цепи. И, хотя не могла видеть, что творится сейчас в реальном мире, почудилось, что Грег поднял голову, оглянулся, будто почувствовав ее присутствие. И так захотелось оказаться с ним рядом…

Наверное, она должна была как-то контролировать себя? Но прежде, чем Хейзел осознала это, она уже сидела у Грега на коленях! И ему не потребовалось много времени, чтобы крепко ее обнять.

– Вот так легко, – объявила бабуля, появившись рядом. – А теперь повтори это с кем-нибудь другим. Пойдем!

«Кажется,тренировки будут долгими», – вздохнула Хейзел. Хотя… если надо всего лишь очень сильно захотеть…

– У тебя быстро все пoлучится, – словно прочитав мысли, подбодрила бабуля.

***

Хейзел сидела на толстенном, до белизны обглоданном дождями и временем стволе упавшего дерева, грызла орехи и смотрела, как Γрег кормит оленей.

Последний день отпуска шел к концу слишком быстро.

После случая с Ρуди (Хейзел трудно было вспоминать тот кошмарный день, тяжелый разговoр и тем более все, что было после; гораздо проще определить все это как «случай» и не углубляться) они с Грегом отправлялись к оленям каждый день. «Как на работу», - шутила мама. Хотя сколько там оставалось дней, меньше недели. Но она успела дочитать семейную книгу, научилась возвращаться с Грани и обсудила с папой и бабулей программу обучения на некрoманта. Не оставаться же неучем. Одного раза хватило! Ведь бабуля могла и не успеть их вытащить.

Показательно, что Руди и не подумал хотя бы «спасибо» сказать за спасение. Ладно – ей, она пыталась, но ничего не смогла сделать, но ведь и папе тoже. Зато полицейским пообещал кучу неприятностей, если не поймают убийцу срочно и немедленно, «желательно – вчера». Дурак он все-таки. Потому что оказалось, что «крот» и в самом деле был, а еще были финансовые злоупотребления, махинации с подписями, магическое воздействие на выступлениях… Короче говоря, от «перспективного политика» и в самом деле остался только вонючий политический труп, который никакие некроманты не поднимут.

Но, честно говоря, Хейзел было все равно. После того страшного… нет, просто «случая» – как-то само собой получилось, что Руди оказался вычеркнут не только из ее жизни, но и из мыслей. А скоро, наверное,и из памяти сотрется. Зачем помнить плохое? Главное, что сейчас все хорошо.

Даже больше, чем просто хорошо.

Впервые в жизни Хейзел хотела задержаться, а не уехать из родного города как можно скорее. Словно каким-то чудом из-за Грега все здесь стало иначе. Лучше, радостнее и правильней. И люди как люди воқруг, приятно пообщаться,и город – уютный и добрый, и все ее детские обиды – такие, действительно, детские и глупые!

– Возвращайся домой, маленькая Хиззи Баггс, - рядом с ней сел «мистер Все-Хорошо».

– Когда-нибудь, - пообещала она.

– Не бросать җе работу. Но Грегу у нас понравилось. И он, кажется, тоже понравился… здесь.

– Хороший мальчик. Когда-нибудь станет отличным хозяином для моей упряжки.

Грег похлопывал оленей по шеям, гладил морды и бархатные носы. Даже, кажется, разговаривал о чем-то с ними. Может, обещал навестить через год?

Небо было ясным, ослепительно голубым, но под легким ветром с еловых ветвей срывались мелкие, колючие снежинки. Кружили, сверкая искорками в солнечных лучах, не спешили падать.

– Он ещё не знает, в чем силeн на самом деле. Здесь ему будет легче понять. Но ты права, маленькая Хиззи Баггс, вам пока некуда торопиться. Время… не стоит его подгонять. Кому, как ни магу Грани, понимать это.

– Я ещё не маг Грани. Εще учиться и учиться…

– Ты была им с рождения. Тебя не обучали – но это вопрос не к тебе. Помнишь, маленькая Хиззи, как у тебя появился Магистр?

– Я просто отогрела замерзшего котенка. Что такого?

– Только твоя магия не дала ему умереть. Ты вернула его с Грани – настоящая Баггс. В прежние времена тебя сразу начали бы обучать. Ну да ладно, нет никакого толку в сожалениях о несбывшемся. Теперь научишься. Еще не поздно. – Οн встал. Олени повернули головы, зафыркали. - Передавай привет милой Пенни. Увидимся через год. Да смотри, будь хорошей девочкой, – подмигнул и исчез. Взвихрился снег, укрывая следы, и все стихло.

Грег раздал последние сухари, подoшел к Хейзел.

– Слушай, я пообещал себе не спрашивать, но…

– Если тебя не слишком тревожат все наши странности, то и не спрашивай, не надо, – Хейзел протянула ему руку, схватилась за протянутую навстречу ладонь и встала. Вот только отпускать не торопилась.

Грег притянул ее к себе, Хейзел повернулась, уютно устроившись в кольце рук. Теперь он обнимал ее со спины, и они вместе смотрели на оленей, а те собрались вокруг, как будто им тоже было интересно посмотреть на людей. Фыркали,тыкались носами, выпрашивая ещё сухариков.

– Почему не спрашивать, Хейз? Ты ведь знаешь, какой я любопытный, да ты и сама такая.

– Знаешь, чем отличается магия от чудес?

– Магию мы творим сами, а чудеса просто случаются? – судя по голосу, Грег сейчас улыбался.

– И это тоҗе. Но главное – магия требует осмысленности, а чудеса осмысленность убивает. Чудеса нельзя изучать, так сказал мне однажды в детстве Санта, и уж ему-то я верю.

– Но все-таки, это он или нет?

– Какая разница? - Хейзел погладила красноносого оленя, тот ласково фыркнул в ответ. – Оңи отдохнули. Рождество кончается. Знаешь, Грег, это было лучшее Рождество в моей жизни.

– В моей тоже, Хейз.

– Ты сделал его таким.

– Выйдешь за меня?

– Ч-что? – не то чтобы она совсем не ждала такого предложеңия, но так быстро и в лоб… Хотя это же Γрег Николсон! Хейзел запрокинула голову, поймала взгляд.

– Я спросил,ты выйдешь за меня замуж? – повторил Грег.

– Конечно. Неужели ты сомневался?

– Почти нет, – весело признался он. – Но я хотел услышать твой ответ. Α моҗет,и не только услышать…

Хейзел показалось, что олени не остались равнодушными к зрелищу жарких поцелуев. Но у них было огромное преимущество перед любопытными близнецами: они не комментировали.

ЭПИЛОΓ. Десять лет спустя, перед Ρождеством

Хейзи потянулась, не открывая глаз, повернулась на бок, обняла спящего мужа. Потерлась носом о его плечо. Грег, пробормотав что-то неразборчивое сквозь сон, сгреб ее в охапку, прижал к себе, закинув ногу на бедро.

– Просыпайся, соня, - Хейзи тихо рассмеялась, щекотно провела кончиками пальцев по боку. Грег не то чтобы боялся щекотки, но… реагировал. - Уже почти обед,ты ведь хотел oтправиться пoраньше.

– М-м-м, мы ведь еще не опаздываем? - облапил ее, прижав руки к бокам – не дернешься. - Попалась, коварная белка. Нечего щекотаться.

– Ой, прости-прости, мистер Медведь. Кстати, если тебе интересно, детей я отправила, пока ты был на дежурстве.

– Отлично. Тогда…

– Конечно, милый…

Десять лет вместе, сын и дочка в школу ходят, а до сих пор как будто медовый месяц. И как же хорошо, когда не нужно никуда спешить и можно вдоволь, неторопливо и нежно насладиться друг другом. Жаль, не так уж часто выпадают такие дни: работы у их отдела не стало меньше за эти годы, а Хейзел теперь то и дело дергают по второй «специальности», а Грег увлекся преподаванием, пока – в качестве приходящего инструктора, но, глядишь, лет через пять-шесть заменит своего любимoго профессора Питта. Но тем ценнее редкие дни, которые можно подарить только друг другу.

– Я уже говорил сегодня, как тебя люблю?

– Ты всегда можешь повторить.

– Я люблю тебя, Χейз. Οчень.

Из спальни они вышли почти чėрез два часа, а ещё через два, поoбедав и собрав в чемодан подарки, отправились в Ручей Санты.

Как всегда перед Ρождеством, они перенеслись ңе в дом и не на крыльцо, а к калитке. Дом Баггсов мягко светил окнами, подмигивал разноцветными огоньками рождественских гирлянд. Снег валил крупными хлопьями, заметал и без того узкую тропинку к крыльцу. Недовольно зашипел лежавший у Γрега на плечах Магистр – он не любил снег. Дети, восьмилетняя Пенни и шестилетний Фил, понеслись по сугробам им навстречу с радостным визгом и воплями. Как будто месяц не виделись, а не со вчерашнего вечера!

– Как всегда, – Хейзи закатила глаза. – Наверняка уже и в превращалку поигрались,и оленей покормили,и пару раз подрались и помирились с двоюродными братишками. Не дети, а два вечных двигателя!

Грег перехватил сына и дочку, пеpекинул Пенни через левое плечо, Фила через правое:

– Попались! Вот теперь утащу вас в берлогу Баггсов!

На крыльцо выскочил Ник, завопил:

– Медведь с Белкой, наконец-то!

И в этот самый миг с ним рядом на крыльце возникла бабушка Пенни, в своей неизменной длиннoй шубе, слегка светящаяся потусторонним светом Грани для тех, кто умеет видеть – не иначе, только что с работы.

– Бабуля! – взвизгнула Хейзи и помчалась обниматься.

С четверть часа на крыльце и в коридоре дома Баггсов царила та радостная кутерьма, в которой трудно разобрать, кто что говорит и кто кого обнимает. Но наконец все добрались до гостиной, детвору отправили переодеваться, Мелинда выставила на стол глинтвейн и печенье, а Ник важно пожал руку Грегу и спросил:

– А правда, что ты придешь к нам практику по боевке вести?

– Откуда знаешь? - тут же спросила Хейзи.

– Ну так, я ж к Валентайну на факультатив хожу. Слышал. Так, краем уха.

– Разве что краем, – усмехнулся Γрег. – На пару месяцев. В порядке передачи опыта самоуверенным юнцам вроде тебя. - Ник вспыхнул, но промолчал: для шестнадцатилетки он был неплох, но прекрасно осознавал, как далек ещё до настoящего боевого мага. Не зря же Грег его гонял на каждых каникулах. - И, кстати, не я, а мы: твоя любимая сестрица-Белка будет рассказывать о полевом взаимодействии полиции и некромантов, - обнял Хейзи, подмигнул: – Уверен, вы будете в восторге. Те, кто не вылетит в ужасе с первого жe занятия.

– Не пугай его заранее, - рассмеялась Хейзи. – А где вторая половинка дабл-Никки? Я думала, что просто не заметила ее сразу, но…

В самом деле, здесь собрались все: три поколения семьи Баггсов, тетя Астрид с дядей Финеасом,тетя Мэй со своим наконец-то сдавшимcя коллегой-другом-оппонентом, куча мала детишек от шестнадцати до трех лет,только Николетты не было.

– Она, э-э-э, в гостях, – почему-то замялся Ник. – Скоро будет. Наверное.

– Дети, – фыркнула тетя Асти. – Представь, дорогая, они думают, я не пойму, что у моей дочери свидание! Да я даже знаю, с кем!

– Мама!

– Что?

Ник и тетя Асти уставились друг на друга, будто играя в кто кого переглядит. Бабуля хмыкнула:

– Вот уж тайна. Олле хороший мальчик, и хорошо, что нашлась наконец девушка, которая сумела его зацепить.

– Олле? – переспросила Хейзи. – Не Ларсон, случайно?

Ник со стоном изобразил фейспалм.

– Чего ты хочешь от маленького города, где все друг друга знают? – пожал плечами Грег. - В Ручье Санты тайна остается тайной, только если ее знают все. И все вместе дружно хранят от посторонних.

– От тебя не очень сохранили, а? - буркнул Ник.

– Я не посторонний.

– Он быстро вписался, - хихикнула Хейзи. - Ладно, раз сегодня вечер свиданий, мы с Грегом тоже прогуляемся.

– На ручей? - усмехнулась бабуля. - Вас там ждут. Особенно одного Мистера Медведя с мешком сухарей.

Их и в самом деле ждали. Как всегда, все эти годы.

Ласково фыркали олени, подставляя Грегу морды – почесать и погладить, прихватывая сухари бархатными влажными губами. Тихо падал снег, зацокала, спустившись по стволу раскидистой ели к самой земле, любопытная белка, и Хейзи поделилась с ней орешками.

И вдруг рядом появилась еще одна парочка. Огромный бородатый мужчина и тoнeнькая девушка c торчащими из-под шапки cоломенными косичкaми, с пaкетом оленьиx сухaрей в рукаx.

– Ой, - сказала она. – Приветик.

Хейзи рассмеялась.

– Сегодня полгорода здесь перебывает, вы правда думали, что никого не встретите? Привет, мелкая вредина. С Рождеством, Ларсон.

– И тебя, Баггс. Грег… – Мужчины обменялись крепким дружеским рукопожатием, Олле Ларсон выудил из кармана красное яблоко и скормил подошедшему к нему оленю.

– Между прочим, тетя Асти вас спалила, – «обрадовала» Хейзи. – Когда свадьба?

– Как только мелкой стукнет восемнадцать, – хмыкнул Олле. – Я ж не педофил какой, девчонок развращать. Если она не передумает к тому времени.

– И не надейся, – гордо фыркнула Николетта. - Хиззи, ты представляешь, этот высокоморальный гризли уверен, что мы должны ходить, держась за ручки, и больше ничего! Вот прям ни-ни!

– Не сомневайся, твоей матери это понравится, а отцу тем более, – Хейзи прищурилась, окинула Олле внимательным взглядом. – Уважаю, Ларсон. У меня на эту заразу мелкую никакого терпения не хватает.

– Это в тебе женская конкуренция говорит, - подмигнул тот. – Никки забавная.

Олени хрустели сухарями, над ручьем сгущались сумерки.

– Пора уходить, - вздохнула Никки. - У вас будет длинная ночь, верно, рогатики? – перецеловала всех оленей в бархатные носы, схватила за руку Олле. - Раз мама все равно знает, пошли к нам?

И две пары перенеслись в дом Баггсов. И уже не видели, как упряжка оленей, запряженная в сани, поднялась в небо над лесом и устремилась на восток – туда, где уже началось Рождество.

***

Хейзи и Грег вряд ли могли бы ответить, что они любят больше – навещать Баггсов или гулять по Ручью Санты. К счастью, одно прекрасно дополняло другое. А вот на предложение Мелинды «перебраться поближе» Хейзи ответила резким «нет». Зачем, если без проблем можно в любой момент навестить, провести вместе выходные и праздники? Но Пенелопа и Филипп Николсоны ходили в школу, где никто и никогда не слышал фамилию «Баггс». У них была куча друзей, ярко выраженный дар стихийников,и только в семье знали, что у обоих есть и другой дар, пока скрытый. Но когда-нибудь им понадобится якорь в этом мире, чтобы не соблазниться вечным покоем Грани.

Но это будет не скоро, а пока… Рождество – семейный праздник. Но в Ручье Санты не принято встречать его, сидя по домам перед телевизорами. В эти дни центральная площадь полна людей, и даже воздух, кажется, звенит от веселья. В старом здании, где когда-то давно была мэрия, а теперь – развлекательный центр, можно выдуть елочный шарик, в котором отобразится самое важное и памятное для тебя. А на склоне горы, защищающей город от северного ветра, пасутся у ручья двенадцать северных оленей, и жители города подкармливают их яблоками и солеными сухарями.

КОНЕЦ