Santa Рома

1 Секретарь Деда Мороза

— Извини, — сказала она.

— Извини, но ты просто дурак, — додумал он продолжение и лег на диван.

Встал с него Роман Санин только тридцатого декабря, через три дня, с твердым намерением поехать в тетке на дачу и сунуть голову в сугроб, точно страус — в песок. С чего бы это?

Да с того, что получил под елку рога. Самые настоящие — витиеватые… Хотя слова, которыми сопровождался новогодний подарок, были до ужаса простыми:

— Извини, я ошиблась.

Нет, не в том, а в нем… И он ошибался целых два года. Был всего лишь трамплином для выхода на влиятельных мужиков. Ну что ж… Олень и есть. Могла бы оставить в подарочном пакете свитер с новогодним орнаментом, чтобы, подойдя к зеркалу, бывший действительно видел рогатое парнокопытное животное. Пожалела… Сейчас после трех дней бывший выглядел скорее алкоголиком, хотя не взял в рот ни грамма. За бутылкой нужно было подняться с дивана, а силы ушли… Их осталось ровно на то, чтобы немного пошевелить мозгами и через семьдесят два часа принять решение свалить из города на все праздники.

Но первым делом, когда встал, не оделся. А раздел елку, снял все до последнего шарика и саму в итоге в коробку убрал. Туда же ушла и гирлянда. Но ее он захватил к тетке, лестницу украсить.

— Ром, ты где? Можно тебя в магазин сгонять?

Ну да, мать — это тот человек, который никогда не звонит поздравить с Наступающим! Взглянул на светофор — красный. Вот и в его голове загорелась красная лампочка: быть оленем стыдно.

— Мам, не могу… Я… — он кашлянул для вида довольно громко и драматично, чтобы мать испугалась. — Заболел.

— И куда тогда прешься больной? — Колонка почти взорвалось от децибел материнского возмущения. — Я же слышу, что ты в машине!

— На дачу… Чтобы никого не заражать. Пришлю к вам тетю Женю на день раньше.

— А Новый год как же?

— Вы уж как-нибудь без нас с Агатой переживете это застолье. Я укроюсь на даче, чтобы все были здоровы. Студень из соплей хуже заливной рыбы… Ну, мам, я серьезно…

 — А я тебе даже ничего не сказала еще…

Ну вот… Поджал от обиды губы.

— Ну… Думал, будешь говорить, приезжай хоть с соплями до земли… Кто же оливье жрать будет…

— Сначала скажи матери правду. Агата тебя куда-то тащит кутить? Вот ты и решил тетку заранее поздравить? Мы-то так, обойдемся… Много чести…

— Мама, я реально заболел. Я и от Агаты уехал…

Да, какое хорошее слово — уехал, не ушел… Укатил… Ну да… Не ушел. Ушла-то она…

— Чтобы никого не заражать. И Женьку сразу выгоню. Буду с ее псом пить перцовку и петь под столом…

— Какая у тебя температура? — заговорила мать на сей раз тихо и озабоченно.

— Да так, нормальная. Тридцать восемь, но я сбил…

— И за руль? — перебила родительница тут же.

— Мам, дорога пустая… Меньше отвлекай, быстрее доеду. Давай… Пошли папку в магазин. Или закажи доставку.

— Банку майонеза?

— Да хоть бы банку… Добавь черной икры и получишь бесплатную доставку плюс пятьсот рублей скидку на следующий заказ.

— Знаешь, что…

Он уже знал, что… Одно и тоже!

— Тебе слишком легко все достается. И твоей Агате. Ты там полхолодильника лучше бы псу Женькиному отвез, а то твоя красотка в твое отсутствие все в мусоропровод спустит!

— Мам, я взял творог, не переживай… Ну реально… Хватит… С Наступающим… Майонез вреден, замени сметаной маложирной…

— Пусть тебе твоя Агата водой салат заправляет. А мне нервы не трепи на праздниках. Это будет самым лучшим подарком от вас.

От вас — от него. «Вас» перестало существовать три дня назад. А начинался декабрь так сказочно красиво…

Впервые за много лет выпал нормальный снег. Только вот беда — в ненормальных количествах. Снег — это не золото, а серебро, поэтому его сказочным образом бывает не просто много, а слишком много. И, увы, бесполезно кричать снежным облакам — довольно! Они высоко, не докричишься, только голос сорвешь, а болеть под Новый год кому охота? Да некому! Если только в шутку, во спасение… Сунуть голову в сугроб, как страус — в песок. Временное решение, конечно, да на праздники ничего умнее не придумалось.

Тетка не волшебница, чтобы из снега Снегурочку ему вылепить. Зато умеет молча обнять, а ему ужасно хотелось сейчас согреться человеческим теплом. А где его под Новый год отыщешь? Все, точно зашоренные лошади, по магазинам шныряют, будто подарки под елкой заменять простые три слова: да пошел ты…

А вы подумали про «я тебя люблю»? Про это Ромка запретил себе думать. Любви нет. Ее выдумали продавцы красных роз, золотых колец и шоколадных конфет. Сбагрит тетку в город и уже на ее диване решит, как жить дальше, не вляпываясь больше в любовь. Никогда!

В дачных посёлках аж сказочный лес вырос, вместо вечнотоскливых вечнозелёных палок. Красота белая, сверкающая, волшебная — такая, что чертыхаться совестно. И Ромка смолчал, когда за сто метров забуксовал в третий раз. Ехал все время, не торопясь. Спешка нужна лишь при ловле блох и когда спешишь к любимой девушке. К счастью, первого нет и, к несчастью, больше нет второго. Или к счастью?

Дома так бы и сказали, начав припоминать все недостатки Агаты. У матери список был намного длиннее того, который она успела озвучить за две минуты телефонного разговора, поэтому никаких домашних посиделок за родительским столом не будет. Если Агата такая плохая, то и он не лучше, ведь ищут пару по себе. Или слепой, раз за два года не понял, что все взгляды и поцелуйчики липовые.

Ничего. Хорошее время Агата выбрала для прыжка в новую богатую жизнь. Приземляться в сугроб всегда мягко, даже с голым задом. Ушла, ничего не взяв. Гордая, типа. Или его подарки не бизнес-класса, а всего лишь первого…

Проехали… До первого января перекантуюсь у тётки, а потом решу, как сообщить дома о смене статуса на «свободен». Или в поиске? Нет, экономия должна быть экономной… Никакого Дня Всех Влюблённых, никакого вам Восьмого Марта, а летом махну на моря и заведу ни к чему не обязывающий романчик — чем не план на новый год?

2 Елки-палки

В детстве, пожалуй, у каждого на стене висел календарь, в котором каждое утро зачёркивали сегодняшнее число. И только после этого сакрального действа ночь, в которую Дед Мороз приносит подарки, становилась на один день ближе. Нынешним детям намного проще — открыл окошечко в адвент-календаре, слопал шоколадку и порядок. И все же бывают исключения…

В крохотной кухне семьи Мальцевых висел простой календарь. В девять утра детские ножки поднялись на носочки, ручка с шариковой ручкой дотянулась до числа двадцать три и перечеркнула его жирным крестом.

— А что тебе Дедушка Мороз принесёт под ёлку? — спросил Тихон сестру, и Соня обернулась от плиты.

— Ничего, — ответила тихо. — Я уже большая. Дедушка Мороз не приносит подарки взрослым.

— Ты не можешь быть взрослой, — проговорил пятилетний мальчик серьезно. — Если бы ты была взрослой, была бы мне мамой, а ты мне сестра.

— Сестры тоже бывают большими. Я же в школу уже не хожу.

Соня поставила на стол две тарелки. Тихон достал из керамического стакана у стены две ложки и положил на клеенку рядом с тарелками. Затем пошёл за стаканами. Пришлось забраться ногами на табуретку. Теперь он стал с сестрой одного роста.

— Большие не пьют молоко, а ты пьёшь. Вот! — заметил мальчик безапелляционно.

Соня не сдержала улыбку и попыталась забрать стаканы, но ей их, конечно же, не отдали. Каждую неделю минус один, но брат ее единственный помощник. Папа сутки на дежурстве, а два других дня собственными силами ремонтирует квартиру. Надеялись получить под ёлку новую плитку в ванной, но недели ему точно не хватит, чтобы выложить ее аккуратно. Брата она ещё купала, наказав строго-настрого не трогать стены, а сама, как в жаркую летнюю пору, тазиками перебивалась.

Сегодня была суббота. Общий ее с братом выходной. Завтра ее смена в магазине. Папа будет с сыном, а в свой свободный понедельник всю плитку положить точно не успеет. Долго ждали водопроводчика, все планы им дядька поломал. Ну кто перед праздниками ремонт затевает! Только те, кто его второй год закончить не может.

— Хорошо, скажу… Я попросила у Деда Мороза куклу.

Соня придумала ответ на ходу. Это ж самый простой и дешевый вариант. Возьмёт в магазине китайского пупса и потом вернёт. Не станет же Тиша проверять, играет она в куклу или нет… Но под ёлкой точно проверит первого января коробку. Ёлка настоящая. Чуть с отцом вчера не поругалась за необоснованную трату, но тот сказал, что о деньгах они подумают в следующем году, а в этом пусть и в их дом придёт сказка. А откуда ей прийти? Если только заблудится ненароком в однотипном районе старых хрущевок.

— Мама не звонила? — спросил, когда Тихон наконец набегался возле украшенной елки, и уснул в кроватке.

Соня отвернулась, чтобы уйти от ответа. Но квартирка крохотная — никуда не уйдёшь от реальности и их вынужденного сиротства.

— Нет.

Соня начала нервно поправлять на колючих ветках блестящие шары, хотя те висели идеально. Да и сама ёлка была, точно с картинки. Даже в пластмассовом поддоне, куда отец налил воду со специальной жидкостью. Соня боялась спрашивать точную цену зеленой красавицы. В их доме пахнет мандаринами и хвоей, как и должно быть в преддверии новогодних праздников. Заодно еще и корицей из рогаликов, которые они пекли с Тихоном накануне вечером.

— Ну ничего… Может, у неё действительно нет денег вам на подарки.

И времени — на детей. Соне на момент развода было пятнадцать, уже достаточно взрослая, чтобы понять, что ее с братом променяли на свободу и какого-то мужика. На шанс для матери начать новую жизнь. Последний. С детьми (тем более, с двухлеткой, шанса никакого не будет, а его (папу) она видеть больше не может. Соня слушала все эти разговоры через тонкую перегородку комнаты, в которой жила одна. Тяжело с двумя детьми? Так она говорила, что сделает аборт, и не нужно было отговаривать. Новый ребенок ничего не поменяет в отношениях, которых нет и не было. Как не хотела второго ребёнка, так и не хочет, даже с тем фактом, что он есть. Мужики уходят и начинают новую жизнь без зазрения совести. Кто придумал, что баба цепями к детям прикована? Она родила, раз мужикам природой рожать не дано, а дальше сам крутись. В сад отдашь, а Сонька дылда уже. Завтра замуж выскочит и свалит.

Свалила. Из школы. Нет, ходила иногда. Вытянули ее на тройки из жалости, но поступить никуда не могла, да и не пыталась даже. Не до учебы, когда папиной зарплаты ни на что не хватает. Алименты курам на смех, а на помощь от государства только мандарины купить можно. Родственники как-то сами собой отпали. Испугались, что нянчиться придётся с Тихоном. Нянчилась она. Братик даже мамой начал ее звать, но отец запретил.

Неужели верит, что бывшая мать вернётся? И сейчас не мог смириться с тем, что через четыре года Марина просто забыла, что у неё были дети. Были…

— Соня, ты придумай что-нибудь, ладно? Какую-то мелочь недорогую купи… Ну, для Тихона. Будто от мамы…

Она не повернулась к отцу, перевесила шар на другую ветку, хоть и получилось скученно. Поправит, когда уйдет на смену. Отец работал охранником. Без оформления. Еще в браке оформил инвалидность из-за грыжи. Думал, так выгоднее, а сейчас держался за место обеими руками. Подменял всех. Вот и сейчас безропотно взял новогоднюю смену. Ничего. Тиша спать будет, а она посмотрит телевизор и тоже спать ляжет. Живут же так другие, чем она лучше… Друзья-подружки отвалились вместе с родственниками. Она теперь мама, заботы по дому и работа, не до шумных беззаботных тусовок. Постарела раньше времени. Паспорт при продаже шампанского в этом году не попросили.

— Скажи, что посылка на почте потерялась, — буркнула себе под нос, вперив взгляд в огоньки гирлянды.

От яркого света и заслезились глаза, не от мыслей же — о матери-предательнице Соня больше не думала.

— Или набери ее номер. Пусть Марина сама ему скажет, что у нее нет денег на подарки. Или скажи, что она умерла. А что, разве не так?

3 Легко ли сотворить чудо?

— Ну же, скажи… — повторил Ромка вопрос более мягким голосом, направляясь к окну.

Сам не зная, зачем. Женя все равно слышит разговор. Наверное, хотелось увидеть огни гирлянды, которыми тетка окрутила стволы яблонь. Дело-то пахнет не керосином, а Новым годом. Мандаринами, то бишь. Боковым зрением успел заметить, что Женя начала чистить один из тех, что он притащил из дома.

— Хотел узнать, почему дедушка Мороз к нам не пришел? Он же обещал…

Так… Это уже серьезное заявление… За чью-то вину досталось ему. Но он не знает правильного номера службы дедов морозов. Не перенаправить жалобу по адресу. Самому отдуваться. Он и дунул на стекло, растопырив пальцами белые планки жалюзи.

— Когда обещал?

— Когда в садик приходил. Он в прошлом году забыл, а в этом сказал, что не забудет. Он снова про меня забыл? Он старенький, не помнит? Или его сани застряли? Но у нас чистили снег. Я сам проверял.

Звук «эр» пацан выговаривает. Но Ромка в детях не разбирается совсем, даже приблизительный возраст прикинуть не в состоянии. Но раз так свято верит в существование бородатого деда с красным мешком подарков, то года четыре, не больше.

— Застрял, — поймал растерянный секретарь детскую подсказку и отпустил ни в чем не повинные жалюзи.

Даже отвернулся от окна, прижался к подоконнику и поймал внимательный взгляд Жени. Долго его не вынеся, спустился к ее пальцам, которые застряли на только на половину очищенном мандарине.

— Как тебя зовут?

— Тихон.

— Слушай, Тихон, позови-ка к телефону маму.

— У меня мамы нет. Она умерла. Они не говорят мне, но я знаю. И Миша так говорит. Если бы она была жива, она бы ко мне уже приехала.

Ромка слез с подоконника, сделал шаг к обеденному столу, но не дошел, остановился, переложил телефон из вспотевшей ладони в другую, но и та оказалась отчего-то мокрой.

— А папа у тебя есть?

Ромка успел испугаться, что ему из детдома случайно позвонили. Ну правильно, нормальный ребенок звонить не будет… За него это сделают родители… Хотя, постой… Он же про садик сказал… А вдруг детдомовцы тоже в садик ходят?

— Он спит.

Пацан ответил сразу, без пауз на размышление. Это в Ромкиной голове скорость мысли соперничала со скоростью света. Он и глаза прикрыл от волнения, а, может, в них просто потемнело. Но сейчас успокоился. Папа спит. В восемь вечера. Пьяный? Ну, наверное… Вот и Дед Мороз к ним в дом поэтому не приходит. Не выносит водочных паров.

— А бабушка есть? — спросил с надеждой.

Пора попросить кого-нибудь из взрослых успокоить разволновавшегося малыша.

— Я один. Сестра не пришла еще. Она говорит, что Дед Мороз пришлет птичку, и она положит подарок под дверь. Но его украдут. Обязательно украдут. Миша рассказал, как ему лего купили, а его украли…

— Послушай, Тихон…

Но Тихон не слушал, он говорил…

— Я машинку с пультом попросил, а Соня куклу. Обязательно в платье. Красивом. Ее точно украдут.

— Соню?

— Куклу… Птичка не должна оставлять куклу под дверью.

— Не оставит…

А ведь действительно не оставит. Может, и подарков никаких нет. Ну написал пацан записку, но не факт, что папа ее прочитал и выполнил. Такой папа… Может, и маму еще пришиб… Хотя тогда бы ему детей не оставили, еще и двух… Может, из-за смерти жены запил? Да какая разница?!

— Слушай, Тихон. Ты завтра дома будешь?

Ну чего спрашивает? Не его же дело… Но тело почему-то оказалось у стола, самостоятельно село на стул и нашло оставленный теткой блокнотик и ручку. Еще одна записка для Деда Мороза. Накладная… Расходы он берет на себя.

— Буду, — ответил между тем пацан. — И Соня будет.

— Отлично, что и Соня будет. Вот я нашел вас в списке. Тихон и Соня, — Ромка вывел имена красивым, но немного печатным почерком. — Ты адрес свой знаешь? А то тут название улицы затерлось. Вот Дед Мороз и не добрался до вас. Ну… Я записываю. И номер квартиры… Да, семьдесят восьмая, записал. Жди завтра Деда Мороза. Папе ни слова, понял? Потому что это наша тайна. Даешь мне честное новогоднее слово, даешь? Да, понял… В платье. Будет в платье. Но ты запомнил, что взрослым про Деда Мороза говорить нельзя. И Соне нельзя. Никому нельзя. Иначе его олени заблудятся. Ты меня понял? Ну вот и отлично. Давай… Тебе уже спать пора. Да, стишок обязательно расскажи. Дедушка очень любит стишки.

— Рома, ты офонарел? — открыла рот Женя, как только племянник прикрыл телефоном исписанный листок.

Вернее будет сказать, открыла рот еще шире, потому что челюсть у хозяйки упала еще в середине Ромкиного монолога, когда до Жени начало доходить, что ее ненормальный племянник надумал сделать.

— А что ты мне предлагаешь? Послать ребенка лесом? Зимним?

— Это не твой ребенок.

— Чужих детей не бывает. Не ты ли говорила? Я тебе кто?

— Сын моего брата вообще-то. А не чужой.

— Но не твой ведь. А мамой я хотел звать тебя, — Ромка постучал указательным пальцем по столу. — Да я не знаю, что бы со мной было, если бы птичка хоть раз не унесла записку…

— Но она унесла, — Женя навалилась на стол и уставилась в блестящие глаза племянника. — Думай логически. Иначе бы этот Тихон не ждал подарка. А? Вот чего ты лезешь? Скажи мне! Чего?

А Рома не отвечал. Просто смотрел тетке в глаза. Женя не выдержала пронзительного взгляда, опустила глаза к мандарину, который принялась нервно дочищать, а потом сунула его племяннику прямо в рот. Точно кляп. А Ромка и не собирался отвечать, он действительно хотел мандарин и просто предугадал намерение тетки — открыл рот. Во рту пересохло, и руки наконец высохли, поэтому Ромка решил не пачкаться липким соком, а зажевать мандаринку целиком, как давно в детстве вареное яйцо. Не любил сваренное вкрутую, но мать заставляла есть, и ему казалось, что если заглотить за раз, будет не так противно. Мандарин не яйцо, он сладкий. И все же сладко только во рту, а на душе — противненько. Не кранты, конечно, а так, подташнивает… Что тоже неприятно.

4 Какой такой Дед Мороз?

Последнее утро года Соня честно проспала — когда открыла глаза, на часах было почти одиннадцать.

— Тихон! — стало первым ее словом.

Кровать убрана, что за ним не наблюдалось. В квартире тишина. Брат никогда особо не шумел, но чтобы сидеть, как мышка, не про него. Он же мальчик! И… Папа уже давно должен был что-нибудь сверлить и колотить! Нет, конечно, мог тихо класть плитку…

— Доброе утро! — сказал Тихон как-то слишком официально и…

Одет не так… Не так, как дома. Клетчатая рубашка в вельветовые брюки заправлена, и даже ремень застегнут.

— Ты это чего так вырядился? — заморгала удивленными глазами сестра, думая, что еще не проснулась.

— Новый год.

— Завтра. Вернее, вечером. Еще рано наряжаться. Ты весь запачкаешься. И мы с тобой гулять разве не пойдем? И где папа? — задавала Соня вопросы подряд, не думая, что получит ответ хоть на один, кроме последнего.

— За материалами поехал.

Тихон произносил слово «материалы» медленно, потому что в нем иногда терял звук «р». Ну и вообще это слово имело сейчас сакральное значение — папа постоянно уходил за материалами и появлялся всякий раз с чем-то интересным и киндер-сюрпризом, хотя Соня столько раз просила отца не покупать сладости из-за жуткой наценки и портящихся зубов. Уже три дырки в пять лет нашли, но пока не лечили. Папа забыл дорогу в поликлинику, как выписал на нее доверенность. Все мелкие решения по здоровью брата с восемнадцати лет на ней. Крупных, слава богу, нет, но зубы она помнит, как страшно в детстве лечить, вот и тянет…

Как сейчас ответы из брата, у которого почему-то слишком уж довольное личико.

— Какими?

Неужели предвкушение новой игрушки из Киндер-сюрприза может так будоражить маленького ребенка? Или папа пообещал что-то большее? Потому что в Новый год будет не с ними.

— Важными.

Отвернувшись от брата, Соня позвонила отцу.

— Дядя Сережа согласился съездить со мной за стройматериалами. Когда потом он еще протрезвеет, а на себе за одну ходку не получится допереть. Я буду через пару часов дома. Мне на работу в пять уходить. Вы там пообедайте, не ждите…

Вот так, не ждите. Она думала Оливье и Шубой отца накормить. Можно встретить Новый год в три часа по Камчатке. Но снова ремонт вмешался, страшный зверь… Сожрал уже все, что можно. Сейчас отец снова в долг наберет. А, может, уже набрал, из него не вытянешь цифр. Переводит ей деньги на карту каждый месяц, чтобы вопросов о продуктах не было, а остальное. Ну, из одежды им почти все отдают — для Тихона, а она… В местном Сэконд-Хэнде бывшая мамина подруга работает. Она всегда откладывает для Сони приличные вещи с каждого завоза. Вот и сейчас подарила ей свитер с оленем… Ну да, красный с аппликацией коричневого оленя с красным носом — как раз к Новому году. Тихон сказал, что оленя Рудольфом зовут. Рудик так Рудик, ей без разницы. Главное, что в свитере весело и тепло. Дома ходить. На улицу в таком не выйдешь — засмеют, хотя под курткой и не видно.

Соня прошла на кухню. Все вымыто. Папа никогда не мыл посуду.

— Ты что это порядок навел? — изумилась Соня. — Папа тебе обещал что-то привезти, что ли?

— Потому что сегодня Новый год, — проговорил Тихон чуть ли не по слогам для такой непонятливой сестры. — Дед Мороз придет.

Соня отвернулась — ладно, проехали… Не придет, увы. Но подарки под дверь положит. Даже куклу. Только бы не уснуть вместе с Тихоном. Но она выспалась, кажется. Не должна. Хотя, чтобы выспаться, ей богатырским сном трое суток, наверное, спать надо.

Соня съела кашу. Ставила каждый вечер мультиварку на таймер, и сегодня, как никогда, пригодилось. Все сыты, и никто ее не разбудил, дал поспать. Раз в год!

— Тиша, я еще чай не допила! — схватилась Соня за чашку, которую брат решил увести у нее прямо из-под носа.

Тарелку уже вымыл и даже вытер и убрал. Чудо! Новогоднее! Нет, без папиного вмешательства тут не обошлось. Только бы торт «Сливочное полено» не притащил, это же голый сахар! Она специально испекла рогалики. Там в тесте хоть и пиво есть, зато сахар только в начинку с корицей мешается. Она еще отца напугала, когда тот только со смены пришел, первым же вопросом: «пиво будешь?» Он все боялся, что она начнет, как мать, каждый вечер прикладываться к бутылке.

— Да мне в тесто нужно, — рассмеялась она, когда отец ответил, соврав, что оно старое, его вылить только.

Тихон встал над сестрой монстром в ожидании, когда же она наконец допьет чай.

— Если ты сегодня такой помощник, то почисти картошку на салаты. Вон, в кастрюле лежит. И морковку заодно.

Чистить она ему разрешала детским пластмассовым ножичком. Для вареных овощей самое то, и ребенок с детства к помощи взрослым приучен, а не как папа… Хотя зря она на отца наговаривает. Ремонт делает, мусор выносит. Если еще и посуду мыть начнет, то когда он футбол посмотрит?

Тихон засучил рукава, чтобы не испачкаться. С картошкой справился быстро, со свеклой пошло тяжелее — все пальцы красные и даже щеки, которые он зачем-то потер…

Соня хотела его вытереть, но не дошла до стола, чтобы взять салфетку. Позвонили в домофон. Кто это? Отец не мог вернуться. Да и открыл бы своим ключом…

— Это он! — завопил Тихон.

Бросил нож, нечаянно скинул на пол половину свеклины, и сам чуть не слетел с табуретки, на которой стоял у раковины.

— Кто? — рванулась ловить его сестра.

— Дед Мороз!

— Какой еще Дед Мороз?

— Настоящий! — выкрикнул Тихон и рванул в прихожую.

Соня — за ним. И с большим трудом в последний момент перехватила его руку у домофона. Брат попытался вырваться, но сестра держала его крепко.

— Какой Дед Мороз?! — закричала она ему в лицо, потому что Тихон вдруг завизжал.

Даже пришлось встряхнуть крикуна и выдать то, чего говорить было нельзя:

— Деда Мороза не существует!

Он поднял на нее глаза, она подняла его в воздух, чтобы оказаться лицом к лицу. Звонить в домофон перестали. На глазах Тихона появились слезы. Прозрачные, как растаявшие снежинки.

5 Явление Деда Мороза

Ты — идиот, уже в который раз повторил про себя Ромка и поправил зажатую под мышкой красную в серебряные снежинки рукавицу. Одевать костюм в машине оказалось делом проблематичным, и он устроил переодевание на улице. Не беда — пусть улыбаются прохожие. Главное, его тайну не узнает маленький Тихон. Ненастоящий Дед Мороз намеренно остановился в соседнем дворе, куда точно не выходили окна квартиры виновника всего этого маскарадного безобразия.

Ромка тогда еще не предполагал, что безобразия только начинаются и несчастный мальчик окажется сказочным лгуном, превратив его даже в собственных глазах в сказочного идиота. Хоть бы его мать сказала, оставь подарки у двери. Ромка не был уверен, что белая борода скроет его пунцовые щеки. Да и настоящая темная щетина не скроет его детскую наивность. Женька права, ему еще расти и расти до взрослого. Агата его за нос водила! Да его сопляк по телефону развел как нефиг делать, а он ослиные уши развесил… В пору их кушаком подвязать. Или лучше всю голову в мешок засунуть от стыда подальше.

Вот Женька ржать будет… Хорошее настроение тетке на новогоднюю ночь обеспечено. Может, и он заразится весельем. Хотя давно известно, что над собой смеяться — прерогатива умных, а он дурак… Неисправимый какой-то. Ну, мамаша! Ответьте уже Деду Морозу. Нужно хоть элементарное уважение к старым фольклорным элементам иметь…

«Поднимайтесь сейчас. Тихон вас очень ждет. Я так и не смогла вызвать к нему Деда Мороза. Скажите только, куда мне перевести деньги за подарки?»

Вот как… Выходит, не зря приехал. Не совсем зря, скажем так. Лгунишка порадуется. Ну и он получит хоть половину ожидаемого в карму.

«Ничего не надо мне переводить. Он меня разжалобил. И мне неловко вам это говорить, но Тихон сказал, что у него мама умерла. Я не знаю, что вам делать с этой информацией, но, мне кажется, будет правильным, если вы об этом узнаете и примите необходимые меры.»

Фу, Ромка выпустил через бороду пар… За пять минут переписки лицо, даже на морозе, покрылось испариной. Куда он влез?

Хотел, как лучше: подарить семье праздник, а, кажется, окончательно испортил всем новогоднее настроение. Что сейчас почувствовала эта женщина, он даже гадать не хотел. Без вины виноватый, безмозглый Дед Мороз! Лучше бы взял лопату и снег покидал у Женьки, нацепил лыжи и с собакой ушел. Да вывел за ворота квадроцикл и дал газу! Всяко лучше, чем людям жизнь еще больше портить, чем ее испортили им их же дети…

«У нас последний этаж», — ответил ему телефон.

Мамаша проглотила информацию о собственной смерти молча. Ну а что, она ему тут всю их семейную историю выложить должна была? Пусть берет ребенка и к психологу идет. У мальчика явно не все дома…

— Кто там? — спросил дрожащий детский голосок, когда Ромка снова набрал номер квартиры.

Нужно было простыть по-настоящему. Тогда б не пришлось играть в озвучку детских мультиков. Вообще любая игра с детьми — игра с огнем. У него уже из глаз бенгальские вырываются, а хочется еще больше приложиться лбом к домофону. Сожрать ком снега? Поздно — уже открыли, уже ждут. Назад пути нет, хотя вдруг ни с того ни с сего засосало под ложечкой и захотелось дать деру.

Не нужно было спрашивать у мамаши, что делать? Кто виноват, он уже сам понял — его олений ум! Дождался бы, пока соседи откроют и бросил мешок под дверь. Заберут другие — не его проблема. А в чужие влезать под Новый год — полный идиотизм. Ну так он и есть идиот — нормальных не бросают девушки под Новый год, и телефон у нормальных не попадает в чужое объявление!

Сбрасывал же месяц звонки, вот какого черта принял этот?! Своих проблем мало, теперь чужие до кучи разруливать?

Ромка пошел наверх без лифта — авось, заработает стариковскую одышку, а то сопливый голосок так и рвется из искусственной бороды наружу. Нормальную мужскую он так и не отрастил. Но мужикам не борода придает солидности, а ум в глазах, которого у него в голове нет, даже в зачатке.

В звонок Ромка даже не позвонил. Нет — он на него нажал, но зазвонил тот в секундным опозданием: дверь открылась раньше. От неожиданности Ромка даже отступил на два шага назад, хотя первой и единственной человеческой реакцией должны были стать вытянутые руки, чтобы поймать вывалившегося на лестничную площадку ребенка. Но он не человек, он вымышленный персонаж — Дед Мороз, и руки заняты мешком. Одна, второй он звонил в дверь.

— А где твой посох? — огорошил его с порога Тихон.

И вопросом, и фамильярностью с Дедушкой. Хотя, какое такое «вы» может быть в сказках? В сказках принято отвечать «Тепло, дедушка» и все, кажется…

— Чтобы тебя не заморозить, — ответил и сам удивился такой быстрой своей реакции и находчивости.

Даже голос успел изменить или… Не успел? Закашлялся на всякий случай.

— Холодно в моем ледяном тереме. Гляди, сам от собственной стужи простываю. А на Новый год болеть нельзя… Понимаешь?

Можно только в экстренных случаях, чтобы под шумок сбежать из дома. Но малышу такое знать рано. Да и, может, такая напасть мимо него пройдет в будущем.

— А ты не болей! — выкрикнул Тихон.

— Спасибо! Не буду…

Но голос лучше иметь хриплый, чтобы на Мороза походить. Одной белой бородой тут не отделаешься.

— В дом-то впустишь? А то два года до тебя шел, а ты, гляжу, и не рад Дедушке?

Где вообще мать? Как можно ребенка на лестницу одного выпустить? И вообще на сквозняке в рубашке оставить стоять.

— Рад! Рад! — запрыгал маленький врунишка. — Заходи!

И настежь распахнул дверь. Ромка наклонился, сгорбился, вдруг почувствовав себя слишком высоким для Дедушки. Да и принято в сказках кланяться, когда порог чужого дома переступаешь. Ну и под ноги смотреть не вредно, потому что упасть перед ребенком Дед Мороз не может — веру в сказку сразу уничтожит. Как чужое вранье веру в людей, даже маленьких.

— Дверь-то прикрой! — тихо и в тоже время по-стариковски важно прикрикнул Ромка на пацана.

6 Чай не чай

Решение выйти к Деду Морозу далось Соне великим усилием воли — не разревись Тихон на плече у постороннего человека, она ни в жизнь не показалась бы этому Роману. И что сказать теперь про куклу…

— Соня, которая попросила у меня куклу… — проговорил тот без всяких вопросительных интонаций.

— У вас… — начала Соня и…

Осеклась — «у меня», это ж не у него, не у Романа Санина, а у Деда Мороза, в образе которого он сидел в их прихожей, точно в луже, а виноват во всем Тихон! Если бы только она знала, к чему приведет ее попытка воплотить в жизнь детскую мечту, ни в жизни бы не выписала этот дурацкий телефон на бумажку.

— Я ничего не просила. Это все Тихон выдумал, дедушка, — проговорила она через силу, глотая скопившиеся во рту слюни. Сладкие. От свеклы, наверное, которую она успела попробовать.

— Ты сама сказала, что хочешь куклу! — закричал братик, пылая праведным гневом.

Соня хотела улыбнуться, но вовремя прикусила губу. Пусть кричит — хоть не висит больше у Романа на шее. Отошел на два шага, и теперь Дед Мороз на ноги поднимется. Но тот все не поднимался и не поднимался. Так и подумаешь, что старенький — нужно руку подать, но она знает год его рождения по водительскому удостоверению. И знает, что он хотя бы не пешком к ним шел с огромным мешком.

— Я же не писала записку…

Роман вздрогнул под красной синтетической шубой. Не от холода, а от странного слова «записка» — за него тетка попросила знакомство с девушкой, и вот — спасибо Деду Морозу, шутник старик знатный! Так и поверишь в его существование!

Отчего эта Соня такая красная — отсвет от дурацкого свитера? Это ж надо так вырядиться — и олень на белочку больше похож, убери только рога. А олень тут он, и рога имеются, на месте. Вот башка и чешется, а совсем не от парика. Свалить бы уже и бросить в помойку этот наряд. Не попрется же он родственников в этом образе поздравлять! В помойку, в помойку… И куклу туда же…

— Записки — это прошлый век, — выдал он стариковским голосом. — Сейчас все по телефону общаются. Кукла есть — получите. Можешь не расписываться.

Получательница еще больше покраснела. А краснеть должен он — ему по роли положено быть с красным носом. Достал из красного мешка прозрачную коробку и протянул Соне. Та взяла и замерла. На него смотрит: сверху вниз, и Ромка наконец догадался подняться, но расправлять плечи не стал. Не к месту, да и не по образу и подобию Деда Мороза тогда станет выглядеть. А ему отыграть бы до занавеса и без аплодисментов удалиться. Зачеркнуть последний день календаря и забыть, как дурной сон, доброе непрошенное дело.

— Не нравится, ну извиняй… — совсем по-стариковски прохрипел он и выпрямился.

Только выдохнуть не мог — слишком близко стоял от Сони, еще спалит несчастную, как огнедышащий дракон. А так все и было — внутри кипело. От обиды за свою тупость и бездарно потраченный последний день года. Завтра вот ничего не будет делать — тупо проваляется до вечера в постели. Ну, если Женька не погонит пса выгуливать. Дров он уже нарубил без всякого топора.

— Ну, мне пора…

Повернуться не успел, как Соня подала голос и протянула ему куклу.

— Вдруг у вас есть, кому подарить?

— Нет, вы, — Ромка опустил глаза к Тихону, чтобы не смотреть девушке в лицо, — были у меня последними. Теперь дедушка будет отдыхать до будущего года. А куклу вы сами найдёте, кому подарить… Ну… Мне пора, а то олени замёрзнут.

Тихон тут же схватил его за рукав.

— А ты придёшь на будущий год?

Ромка замер, но не повернул головы в сторону кухонной двери, на фоне которой стояла старшая сестра. Сестра ли? Или… Мама. На самом деле. Не смог верно оценить возраст. Дурацкий свитер и отсутствие косметики могли спокойно снять пару годков, а родить можно и в пятнадцать. Дурное дело нехитрое. Понятное дело, ничего хорошего не вышло, вот и пришлось дедушке в папы записаться. А мамы у Сони может реально не быть. Впрочем, не его дело…

— Позвонишь, приду…

Номер за год потеряется. Пустое обещание. Зато улыбка на лице ребёнка появилась. Ради этого он и притащился в город. А у Сони? Повернул голову: нет, как памятник, застыла. Зато Тихон повис у него на руке после рукопожатия. Еле освободился. Скрутил в руке пустой мешок и шагнул к двери, а там и за порог не долго. И по лестнице вниз. Дверь за спиной захлопнулась. Можно, и сбежать по ступенькам. Быстрее на улицу, а там…

Что-то подсказало Ромке поднять голову: живо сообразил, которое из окон кухонное. Занавеска отдернута: лица Тихона не разглядеть, но силуэт есть, не перепутаешь. Значит, плестись придётся до поворота, а там уж бегом в машину. Проверяет пацан оленей, наверное… Ромка помахал ему рукой и сделал шаг по дороге, но миновал лишь две машины, как в кармане звякнул телефон. Женька, небось, проверяет, жив или мёртв. Для хороших дел точно мёртв!

Снова задрал голову. Пацан из окна исчез. Фу… Можно и шаг прибавить. Быстрее в машину, быстрее снять с себя этот дурацкий камуфляж, пока настоящая борода от подбородка не отклеилась. Ну и тётку успокоить следует — сейчас приедет. И в этом году с дачи больше ни ногой!

Ромка сорвал с головы шапку с париком и швырнул на пассажирское сиденье. Борода сразу съехала на шею, и он лишнюю минуту провозился с узлом, который слишком туго затянул вместо старой липучки. Наконец избавился и от шубы-кафтана, но свободным себя так и не почувствовал. Лишь запихнув костюм в мешок и бросив в багажник, выдохнул, пустив вокруг себя клубы пара. Теперь такие же только из выхлопной трубы. И прихлопнуть старый год с его дурацкими неудачами, как надоедливую муху.

Сложив руки на руле, Ромка уставился в экран смартфона. Не от Женьки сообщение, а от… Соньки! Он сжал губы, стиснул зубы и зажмурился, прежде чем взглянуть, что там, кроме «спасибо за подарки» пришло с номера, который он сейчас сотрет:
«Мне ужасно неловко за поведение Тихона. Если вы не хотите взять деньги за подарки, то попейте с нами хотя бы чаю. Если, конечно, никуда не спешите».

7 Волшебные розочки из крема

Соне холодно не было. Ее бросало то в жар, то в еще больший жар. За последние пять минут бедная уже стопятьсот раз успела пожалеть о приглашении на чай незнакомого человека. Человека, которого Тихон почти что обманом заманил к ним в дом, еще и раскрутил на подарки. А теперь, получается, она добавила к расходам Романа Санина еще и цветы с тортиком.

Цветы-то зачем? Спросила и, не получив вразумительного ответа, засмущалась еще сильнее. Сильнее занервничала, одолеваемая нестерпимым чувством стыда. С тортиком более-менее понятно: вполне возможно, что этот Роман всего лишь испугался, что ему предложат нечто несъедобное, а ему неловко будет отказаться. Хотя она прекрасно помнит, как он может отказывать по телефону! Какими словами… Помнит, хотя и понимает, каково ему было получить с утра пораньше очередной заказ. Но вот цветы… Среди зимы…

Они щекотали целлофаном ладони и холодили своим радужным видом душу. Вот так и стояла бы Соня перед закрытым лифтом, снаружи в огне смущения, внутри скованная льдом стыда, если бы ей вежливо не напомнили про чай. Только она растерялась еще сильнее, когда поняла, что впопыхах захлопнула дверь, а ключей-то с собой нет.

Роман первый сообразил позвонить в звонок, и она, кажется, даже пригнулась, когда он поднял над ее головой руку. Глаза их встретились, и они пропялились друг на друга, пока Тихон не спросил, кто там?

— Это я! Открой! — успела сказать Соня, а фоном ей Роман успел шепнуть, что она хорошо воспитала ребенка.

Так и сказал — ребенка. Ну да, папе некогда было воспитывать, а в два годика, когда мама от них ушла, Тихон еще и не говорил почти. Она сама у него долго «Ня-ня» вместо «Сони» была, все никак выговорить простое имя не мог, или же это устами младенца сама Истина говорила.

— Есть еще чему учить, — буркнула Соня в ответ уже под скрежет замка. — Незнакомых людей по телефону не донимать, например.

— Ну, Деда Мороза все знают, а так… Я тебе нахамил, да? Я мог. Достали…

— Я уже забыла, — буркнула Соня и оттеснила брата от двери. — Не мешай, дай пройти! — выдала громко и раздраженно.

И обернулась, чтобы закрыть дверь, но гость уже сделал это за нее. И стоит — взгляд какой-то виноватый или затравленный. Или же… Просто тапок ждет. А ей бы Тихона для начала угомонить и от цветов руки освободить, но тот не отошел от двери и им не дал. Зайцем прыгает вокруг букета: откуда цветы, откуда? Да от верблюда! Достанет ведь сейчас, так и ответит… А потом язык прикусит, да будет поздно. В конец тогда дарителя обидит!

— От Романа. Уйди! На кухню…

Так он и уйдет!

— А ты кто? — пристал Тихон уже к гостю.

— Роман. Ты же слышал.

— Ты кто?

— Так я ж тебе ответил: Сонин друг.

— Тихон, иди на кухню! — уже в голос кричала хозяйка.

— А почему ты раньше никогда к нам не приходил? — не успокаивался юный следопыт.

— Не знаю. Вот пришел сейчас. Держи!

Роман вытащил из букета зайца и сунул Тихону в руки. Только сделал это так неловко, что съездил Соне локтем по носу. Не сильно, но все же… Обоим снова пришлось виновато переглянуться.

— Извини, — буркнул гость. — Нравится? — спросил уже у мальчика.

— Я еще не попробовал.

— Ясно…

— Тихон! Ну чего ты стоишь? — Соня уже не знала, как вырваться из прихожей. — Дай Роману тапки!

Брат вытащил с полочки папины и поставил к ногам гостя.

— А почему у тебя ботинки, как у Деда Мороза?

И тут Роман замер — Соня даже успела поймать его затравленный, точно у шоколадного зайца, взгляд.

— Честно, что ли? — нашелся бывший Дед Мороз раньше нее. — Врешь! Откуда ты знаешь, какие ботинки у Деда Мороза?

— Он к нам только что приходил, — ответил Тихон, прижав к носу блестящую обертку огромной шоколадки.

— Серьезно? Тебе повезло. Ко мне давно не приходит. У него честно были ботинки?

— Да!

— А вот когда я был маленьким, Дед Мороз носил валенки.

— Точно не валенки, — серьезно ответил держатель зайца.

— Буду знать, что покупаю обувь в одном с Дедом Морозом магазине. Спасибо, что сказал. Здорово! Никогда б не узнал… Дай руку пожму…

И Тихон подал руку, и Роман ее пожал, и Соня покраснела еще сильнее. Теперь ее отрезали от кухни две скрещенные руки.

— Дед Мороз не покупает обувь в магазине! — выдал Тихон перед носом у сестры. — Ему зайцы шьют!

— Зайцы только валенки шить умеют, — не сдавался Роман. — Ботинки шить сложно. Легче купить.

— Чтобы купить, нужны деньги! А у Деда Мороза нет денег! Он не работает!

— А пенсия? Он же должен на что-то подарки покупать?

— А он их не покупает! Он их колдует!

— Тихон, иди на кухню! — уже точно кричала Соня. — Отстань от Романа. Он ко мне пришел, а не к тебе! Мы хотим чаю попить, а то ему скоро уходить.

— Он только пришел… — буркнул Тихон.

— Он спешит.

И она спешит: избавиться от букета и от долга перед Романом Саниным. Конечно, чай его не покроет, но… Она хоть не будет чувствовать себя настолько виноватой за выходку братика.

— Отнеси давай на кухню торт и развяжи пока веревку!

Роман протянул Тихону коробку и склонился к ботинкам, чтобы расшнуровать. Соня, вместо того, чтобы отправиться на поиски вазы, смотрела, как он пытается поджать пальцы, чтобы пятка не трогала пол. Это же мужские тапки! Какой же у него размер ноги? В ботинках не так заметен был их гигантизм…

— Где мне руки можно вымыть?

Хорошо, что Роман задал такой элементарный вопрос, а то ее взгляд так бы и не отклеился от папиных тапочек. Впрочем, ее собственные остались приклеенными к линолеуму прихожей: теперь она смотрела ему на руки, которые он зачем-то потер, точно не был уверен в ее понимании заданного им вопроса.

— На кухне! — сумела она додуматься не впускать гостя в разгромленную ванную, чтобы не напугать еще больше, чем сделали тапочки с обшарпанными задниками.

Она все ждала, когда подошва отклеится, иначе боялась получить от отца нагоняй за то, что тратит на него слишком много денег.

8 Мышеловка захлопнулась

И он большой дурак. Но что поделать… Раз сказал А, будет делать и Б: бедовое дело. Дед Мороз подобную дурь одобряет, наверное. Тетя Женя… Ну, Женьке деваться некуда. Племянники, как соседи, их не выбирают…

— И еще у нас собака там. Большая! Дворняга, зато добрая… Она любит за квадроциклом бегать и лаять. Громко. Очень громко!

А Соня продолжала сидеть тихо, очень тихо. Ну чего молчит? Послала бы уже его с дурацким предложением. И делов! Сказала бы Тихону, что папа никуда их не отпустит. Еще и непонятно к кому! И этот непонятно кто сказал бы ей за это спасибо… Самому страшно, что делает и главное — зачем…

Потому ли, что действительно сестрой оказалась? Да еще такой маленькой! Будто мать-одиночку не пожалел бы? Пожалел… Поэтому и на чай согласился, цветы купил… Но в гости бы не позвал. Нет, не ребенок испугал — ребенка-то он и хочет развлечь. Просто по себе знает, что брошенные и обиженные жизнью люди все до одного злыдни, даже Женька, если присмотреться, и Соня, будь Тихон ей сыном, жалость попросила бы его засунуть куда подальше.

— Сонь, ты чего молчишь? — видел Ромка уже вторую минуту только ее макушку. — Сказала бы раньше, что одни дома, я бы еще вчера вас забрал сразу после работы.

Ну, девочка, подыграй! Ну что же ты раз и в кусты?

— Соня до десяти в магазине работает, а я уже сплю в это время, — выдал пацан по-взрослому серьезно, а сестра его так ничего и не сказала.

О чем думает? Снова на него не смотрит. Красная, хуже, чем свитер был. Стыдно? За что? За обшарпанную квартирку? Так не ей, а родителям стыдно должно быть.

— Поспал бы в машине, — продолжал он общаться исключительно с ребенком.

— А какая у тебя машина?

— Хорошая, быстрая, увидишь… Только черная, а не синяя, как у тебя… А вот квадроцикл синий. Как ты любишь. Торт понравился? Бери еще кусок, тридцать первого декабря все можно. А мне нужно с твоей сестрой поговорить. Договор?

Он поднялся со стула, а Соня только глаза подняла. Пришлось поманить ее рукой и сделать шаг от стола.

— Тихон, мы скоро вернемся.

— А вы куда? — обернулся тот от стола и от торта.

— Никуда. Мы тут. Дай нам пять минут про завтра переговорить, и мы вернемся. А ты обязательно успей свой тортик съесть…

— Не надо давиться! — только и сказала Соня и первой прошла в прихожую.

Ромка хотел было закрыть дверь в кухню, но подумал, что это будет слишком по-хозяйски.

— Соня, может к тебе зайдем, чтобы Тихон не слышал? Ну не на лестницу же снова, — понизил он голос до тихого смешка. — Партизаны, блин. Ну, которая твой комната?

Обе белые крашеные двери закрыты.

— Мы вместе с Тихоном живем.

— Бардаком меня не напугать. Но могу глаза закрыть, — усмехнулся, но лишь на секунду.

— Мне не смотреть, мне поговорить.

— Смотреть там не на что… — чуть прикусила Соня нижнюю губу. — О чем нам говорить?

— Не при Тихоне. Пожалуйста… Даже когда жуешь тортик, на сто процентов уши не закладывает.

Соня открыла первую дверь и пропустила его вперед, а сама осталась у двери, прикрыв ее до щелчка, но не полного. Он отвернулся от окна: на что там смотреть! Если уж и смотреть, так на нее… Давно он вблизи женского лица без косметики не видел. Она заморгала — видимо, слишком откровенно он ее рассматривает, а станешь взглядом по углам шариться, еще больше обидится за вторжение в свои чертоги.

— Извини, что я пригласил Тихона через твою голову. Просто понимал, что иначе ты точно откажешься, а мне очень важно вернуться на дачу не одному.

— Почему? — перебила она, хотя он и не собирался делать паузу.

— Потому что иначе я действительно пойду спать в полночь. Какой же это Новый год… — он зажмурился на секунду. — Скажу тебе честно, хреновый у меня что старый год, что новый. Меня девушка бросила. Вот взяла и бросила, — добавил тут же пулеметной очередью, чтобы не услышать этого «почему». — Даже подарок под елкой оставила. Типа, благородный жест такой… Не нужно на меня больше тратиться.

— Почему? Почему она тебя бросила? Ой, извини… Я просто так спросила…

Но дверную ручку отпустила и скрестила руки перед собой.

— Ну а я просто так отвечу. Я не перспективный. Живу в квартире тетки, работаю в фирме отца, машина папой куплена, по кредитам тоже он платит… Короче, не дорос я еще до отношений. Ей нужен взрослый состоятельный мужик, а я олень…

— Почему олень…

— А потому что с рогами… Короче, Соня, я сказал родокам, что заболел. Свалил на дачу, думал тетка уедет к нашим, а она заявила, что одного меня не оставит, а то я буду пить…

— И будешь? Пить…

— Нет, не буду… Меня же одного не оставят, — усмехнулся Ромка горько. — У нас классная дача.

— Могу себе представить… — снова опустила она глаза к тапочкам. — К его.

— Тетка знает, что я у вас. И она не будет против, если мы поживем там пару дней все вместе.

Соня продолжала кусать губу, и он с трудом заставил себя поднять взгляд к ее дрожащим ресницам. Глаза чайные. Нет, уже почти кофейные от злости на его вторжение в ее личную жизнь. Или не жизнь. Не похоже, чтобы у нее был парень. Тихон бы сказал. Спросил, куда того дела…

— Мне на работу после завтра, — буркнула Соня.

— Я тебя отвезу. Женька с Тихоном посидит. А твой отец… Ну, как понимаю, он сутки через трое работает? Ну… Выспится хоть… Нет, не доверяешь? Хочешь, я сейчас тетю Женю покажу тебе, чтобы ты поверила…

— Я верю… Просто… Папа не отпустит все равно. Ну, ты ж понимаешь…

И снова глаза опустила. Ромка тяжело выдохнул: все он понимал. И честно уже начал радоваться ее отказу. Приехать на дачу, сожрать оливье, залить его шампанским, хлопнуть хлопушкой, зажечь бенгальские и спать… Что еще нормальный человек может делать в Новогоднюю ночь? Только спать. Это у ненормальных новогодняя ночь — самая важная ночь в году, а у него обыкновенная, начинающаяся, может быть, часом позже, чем остальные.