Счастливчик

Глава 7 Бет

Воскресенье.

Предполагалось, что после похода в церковь этот день будет посвящен отдыху, когда она может восстановиться и подзарядиться энергией на всю следующую неделю. День, когда она по идее должна быть с семьей, тушить мясо на кухне и прогуливаться по берегу реки. Возможно, даже валяться с хорошей книгой на диване, потягивая вино, или отмокать в теплой пенной ванне.

Чего она не желала делать, так это тратить выходной на уборку собачьего дерьма с заросшего травой поля для дрессировки собак, или чистить клетки, или дрессировать двенадцать собак, одну за другой, или сидеть в душном кабинете в ожидании хозяев, которые придут забрать своих любимцев, в то время как те отдыхают в прохладном питомнике с кондиционером. И разумеется, она всем этим и занималась, с тех пор как пришла из церкви утром.

Двух собак уже забрали, а за четырьмя другими должны были приехать позже в течение дня. Нана оказалась настолько добра, что выложила на стол файлы, прежде чем удалиться в дом на просмотр игры. «Атланта брейвз» играли с «Метс», а Нана не только пылала к «Атланта брейвз» безудержной страстью, которая казалась Бет нелепой, но и обожала все сувениры с символикой команды. Что, конечно, объясняло, почему на столешнице на кухне стояли чашки «Атланта брейвз», на стенах висели флаги «Атланта брейвз», на рабочем столе красовался календарь «Атланта брейвз», а у окна – лампа «Атланта брейвз».

Даже с открытой дверью воздух в кабинете был удушливый. Стоял один из тех жарких и влажных летних дней, когда приятно поплавать в реке, и ничего более. Рубашка Бет намокла от пота, а поскольку на ней были шорты, то ее ноги прилипали к виниловому креслу, в котором она сидела. Каждый раз, передвигая ноги, она в награду получала противный «липкий» звук, как при отклеивании клейкой ленты от картонной коробки, это было просто отвратительно.

В то время как Нана считала обязательным содержать собак в прохладе, она так и не удосужилась установить кондиционер в кабинете. «Если тебе жарко, просто открой дверь, что ведет в питомник», – всегда говорила она, игнорируя тот факт, что большинство нормальных людей в отличие от нее не выносят постоянный собачий лай. А сегодня в питомнике как раз собралась парочка маленьких крикунов: два терьера Джека Рассела не переставали гавкать с тех пор, как пришла Бет. Бет решила, что они пролаяли всю ночь, поскольку другие собаки тоже казались сердитыми. Время от времени остальные собаки вступали в злобный хор, повышая тональность и делая лай еще громче, будто каждая собака только и мечтала выразить свое недовольство громче предыдущей. А это означало, что она ни в коем случае не откроет дверь, чтобы охладить кабинет.

Она поразмыслила над тем, чтобы сходить в дом за очередным стаканом ледяной воды, но ее посетило странное чувство, что хозяева самки кокер-спаниеля, отдавшие ее на обучение послушанию, вот-вот появятся. Они позвонили Бет полчаса назад и сообщили, что уже едут: «Мы будем через десять минут!» А они были из тех людей, которые очень расстроились бы, если бы их кокер-спаниелю пришлось просидеть в питомнике на минуту дольше, особенно после того как она две недели провела вдали от дома.

И что, они уже здесь? Конечно, нет.

Бет было бы намного проще в компании Бена. Она видела его сегодня утром в церкви с отцом, и он казался хмурым, как она и ожидала. Как всегда, для него визит к отцу проходил невесело. Он позвонил ей вчера вечером перед тем, как лечь спать, и сказал, что отец провел большую часть вечера, сидя в одиночестве на веранде, пока он сам убирал кухню. «С чего бы это?» – задумалась она. Почему Кит не мог просто порадоваться, что сын рядом с ним? Или просто посидеть и поговорить с ним? Бен относился к тем детям, с которыми легко поладить, и она утверждала это не потому, что была необъективна. Так и быть, ладно, признала она, быть может, она немного необъективна. Но как учитель она проводила время с множеством разных детей и знала, о чем говорит. Бен умный. У Бена искрометное чувство юмора. Бен обладал добротой от природы. Бен вежлив. Бен – отличный мальчик, и ее сводила с ума мысль о том, что Кит слишком тупой, раз не видит этого.

Она действительно хотела бы оказаться сейчас в доме и заняться… чем-нибудь. Чем угодно. Даже стирать белье интереснее, чем сидеть здесь. Здесь у нее появилось слишком много времени для размышлений. Не только о Бене, но и о Нане. И о том, сможет ли она преподавать в этом году. И даже об удручающем состоянии ее личной жизни – это не переставало ее расстраивать. Как чудесно, думала она, было бы встретить какого-то особенного человека, с которым она могла бы вместе смеяться, который любил бы Бена так же сильно, как она! Или даже встретить мужчину, с которым она могла бы сходить на ужин или в кино. Нормального мужчину, который не забывает класть салфетку на колени в ресторане и периодически открывает перед ней дверь. В этом нет ничего сверхъестественного, правда? Она не солгала Мелоди, когда сказала, что в городе у нее небольшой выбор. Она первая была готова признать, что чересчур разборчива, но все же, если не считать Адама, она то и дело в выходные сидела дома весь прошедший год. Сорок девять из пятидесяти двух уик-эндов. Она была не настолько разборчива, это точно. Просто Адам оказался единственным мужчиной, который пригласил ее на свидание, а потом по причине, которой она до сих пор не понимала, вдруг перестал звонить. Это и положило конец ее любовным похождениям за последние годы.

Большое дело, подумаешь! Она так долго жила одна, что и теперь продержится. К тому же в основном это ее не беспокоило. И если бы сегодня день выдался не такой невыносимо жаркий, это вряд ли беспокоило бы ее сейчас. Что определенно означало: ей пора освежиться. Иначе она скорее всего начнет думать о прошлом, а его она ворошить не хотела. Нащупав пустой стакан, она решила принести еще ледяной воды. И раз уж она отправится в дом – маленькое полотенце, чтобы подложить под себя на кресло.

Поднявшись с места, она оглядела пустынную подъездную аллею, усыпанную гравием, нацарапала записку со словами, что вернется через десять минут, и прикрепила ее к входной двери кабинета. Снаружи палило солнце, заставляя ее пробираться к дому, в котором она выросла, под тенистыми ветвями старой магнолии. Построенное около 1920 года, их жилище напоминало широкий и низкий фермерский домик, окаймленный большой верандой, с резным молдингом у крыши. Задний двор, закрытый от питомника и кабинета высокой живой изгородью, затеняли гигантские дубы, а на земле лежали настилы из досок. Поэтому обедать и ужинать там было одно удовольствие. Должно быть, когда-то давно это место отличалось великолепием, но, как и многие другие сельские дома близ Хэмптона, их дом пострадал от времени и ударов стихии. Теперь веранда просела, полы скрипели, а когда налетал достаточно сильный ветер, бумаги слетали со столов даже с закрытыми окнами. Внутри дело обстояло примерно так же: прекрасная крепкая основа, которая все же требует обновления, особенно на кухне и в ванных комнатах. Нана знала об этом и то и дело твердила, что нужно что-то с этим делать, однако это всегда откладывалось в долгий ящик. Кроме того, Бет должна была признать, что это место до сих пор обладало своеобразным шармом. Не только задний двор (который и правда был оазисом), но и сам дом. Долгие годы Нана захаживала в антикварные магазины, она отдавала предпочтение французскому искусству XIX века. Еще она часто проводила выходные на домашних распродажах, копаясь в старых картинах. Она знала толк в картинах в принципе и подружилась с владельцами не одной галереи на Юге. Картины украшали почти каждую стену в доме. Как-то раз забавы ради Бет набрала фамилии некоторых художников в «Гугле» и узнала, что другие их работы висят в Метрополитен-музее в Нью-Йорке и библиотеке Хантингтона в Сан-Марино в Калифорнии. Когда она поведала Нане о том, что обнаружила, та подмигнула ей и сказала: «Это все равно что потягивать шампанское, правда?» За витиеватыми фразами Наны скрывалось ее природное чутье, острое как бритва.

Когда Бет дошла до веранды и открыла дверь, ее обдало потоком прохладного воздуха, который действовал так освежающе, что она задержалась на пороге, наслаждаясь этим ощущением.

– Закрой дверь! – крикнула Нана. – Ты выпускаешь воздух. – Она повернулась в кресле, окинув взглядом Бет. – Ты выглядишь так, как будто тебе жарко.

– Мне жарко.

– Полагаю, в кабинете сегодня как в печке.

– Думаешь?

– Думаю, надо было открыть дверь в питомник, как я тебе и говорила. Но это мое мнение. Что ж, заходи и охладись немного.

Бет подошла к телевизору.

– Ну как дела у «Брейвз»?

– Как у пучка морковки.

– Это хорошо или плохо?

– А морковки умеют играть в бейсбол?

– Наверное, нет.

– Вот тебе и ответ.

Бет улыбнулась, направившись на кухню. Нана всегда раздражалась, когда «Брейвз» проигрывали.

Из морозилки она достала форму для льда и вытряхнула из нее пару кубиков. Бросив их в стакан, она наполнила его и с удовлетворением сделала долгий глоток. Осознав, что она еще и голодна, она взяла банан из миски с фруктами и отправилась назад в гостиную. Она облокотилась о подлокотник дивана, почувствовав, как пот испаряется с кожи, оставляя приятный холодок. Она наблюдала то за Наной, то за игрой. Ее так и подмывало спросить, сколько раз мяч коснулся земли в зоне соперника, но она знала, что Нана не оценит такую шутку. Во всяком случае, не тогда, когда «Брейвз» играют, как пучок морковки. Взглянув на часы, она вздохнула, поняв, что пора возвращаться в кабинет.