Счастливое прозрение

2

Неожиданно ушей Джоан достиг шум аплодисментов, смех, одобрительные возгласы, и, к ее огромному облегчению, Харви разжал объятия.

– Долгожданный успех, – хриплым голосом пробормотал он. – Не скоро же они отреагировали, правда? – Харви подмигнул ей, но Джоан была слишком смущена, чтобы понять, что он хочет этим сказать. На его губах появилась привычная кривая усмешка. – Наверное, не сразу заметили. Я уже подумал, что нам придется стоять так еще минут десять.

Затем он повернулся и со смехом, как будто ровным счетом ничего не случилось, поприветствовал довольных гостей.

Дыхание Джоан начало успокаиваться, хотя она по-прежнему ощущала слабость, будто Харви впитал в себя всю ее жизненную энергию. Теперь, когда они сыграли перед гостями спектакль, вряд ли он будет возражать, если она исчезнет на некоторое время.

– Харви, – позвала она все еще слабым от пережитого голосом и, когда он повернулся, с тревогой посмотрела на него.

– Что, разве мой поцелуй был так уж плох? – Он легко провел ладонью по ее волосам, но она испуганно отшатнулась и прижалась спиной к развешанным по стенам гирляндам роз. – Джоан, мне кажется, ты нуждаешься в заботе и внимании больше, чем тебе кажется, – задумчиво проговорил он, глядя на нее затуманенным взором.

– Нет! – с трудом выдавила она. – Нет, не нуждаюсь.

– Ну, как знаешь, – пробормотал Харви, и в глазах его зажглись насмешливые огоньки.

Как может он смеяться, когда она вся охвачена паникой и у нее не осталось сил даже на то, чтобы спорить?..

– Не вздумай опекать меня! – все-таки сочла нужным предупредить Джоан. – И я не хочу, чтобы меня целовали. Мне это не нравится. Я плохо себя чувствую. И я очень устала. Потому и не остановила тебя, хотя мне очень хотелось этого.

– Понятно, – лениво протянул он.

Джоан провела по лбу рукой. Слишком многое навалилось на нее. Никогда раньше она не ныла, не жаловалась, но сейчас чувствовала, что это может случиться.

– С меня хватит. – Голос ее звучал жалобно и, казалось, вот-вот прервется. – Мои нервы на пределе. Я просто разваливаюсь на части...

Шагнув к Джоан и схватив ее за плечи сильными руками, Харви прервал эту невнятно произнесенную мольбу.

– Соберись! – посоветовал он. – Если ты начнешь жалеть себя, то не сможешь выдержать следующие несколько часов.

– Не трогай меня! Уходи! – воскликнула она. Поведение Харви вызывало у нее тревогу.

– Не могу. Вспомни, что мы с тобой сегодня поженились.

– Но не связали наши судьбы.

– Однако для всех это именно так, – возразил он.

– Нет. Я сейчас уйду...

– Ты не можешь этого сделать, – спокойно сказал он. – Во всяком случае, прямо сейчас. Сначала я хочу кое-что выяснить. А ты должна вести себя подобающим образом, чтобы насчет твоих чувств ко мне не осталось никаких сомнений.

Джоан судорожно сглотнула. Больше никаких поцелуев, никаких прикосновений! Вряд ли она выдержит это еще раз.

– Но этого... этого «спектакля» было ведь вполне достаточно, чтобы убедить всех, правда? Харви, ты не можешь требовать от меня...

– Все будет зависеть от того, насколько успешно ты сможешь сыграть роль влюбленной невесты, – решительным тоном ответил он. Джоан взглянула на него с недоумением – в его голосе прозвучала горечь... – Сейчас ты спустишься со мной в зал и будешь сиять, как бриллианты в твоем кольце.

Почувствовав головокружение, Джоан решила сесть, но неожиданно обнаружила, что не может этого сделать.

– О, Харви, что у меня там сзади? – воскликнула она, пытаясь повернуться. От досады ей захотелось плакать, и взор ее затуманился от подступивших слез.

Он просунул ладонь ей за спину.

– А, вот оно что: ты зацепилась за шип розы. Жизнь полна ими, не правда ли?

Когда его рука тронула густо усыпанную цветами гирлянду, до Джоан донесся пьянящий аромат роз, но вместе с ним она ощутила и другой запах – более резкий... запах самого Харви, запах мужчины.

Его щека оказалась до неприличия близко к ее лицу, и Джоан отвела взгляд. Кожа Харви напоминала атлас – во всяком случае, так ей показалось. Тепло, исходившее от его тела, словно заполняло все пространство между ними.

Сердце у нее чуть не выпрыгнуло из груди... непонятно почему. Ясно было одно – его присутствие волновало ее.

– Харви! Помоги же мне!

– Я это и делаю. – И Джоан спиной почувствовала пальцы Харви и одновременно увидела мягкие, расслабленные линии его губ. Он покосился на нее с веселым блеском в глазах.

– Дело в том, что вряд ли я смогу сделать это, не причинив вреда...

– Моему платью! Пожалуйста, поосторожнее...

– Мне кажется, – сдержанно заметил он, – что состояние твоего платья – далеко не самое главное.

Сначала Джоан не поняла, что он имел в виду, но потом до нее дошло. Стараясь освободить ее, Харви передвинулся и уперся коленом в ее бедро под шуршащей, сшитой из тафты нижней юбкой, а его грудь оказалась прижатой к глубокому вырезу платья. Она прерывисто вздохнула.

– Поскорее! – нервничая, пробормотала Джоан.

– Не дергайся. Ты попала в хорошенький переплет, и кроме меня помочь тебе некому. – Харви слегка улыбнулся, как будто эта фраза показалась ему весьма забавной. – Ну вот! Наконец-то... не шевелись! – приказал он, когда она попыталась отвести его руку. – Фата тоже зацепилась. Стой спокойно.

В блестящих карих глазах Джоан появился вызов.

– К черту спокойствие! С меня хватит!

И она сердито дернулась. Упрямые цветы, казалось, не желали уступать, и ярость Джоан, стремящейся избежать нежелательной близости Харви, все возрастала.

Стиснув зубы, она рванула злосчастную гирлянду руками и тут же почувствовала сильную боль, а по ее ладоням побежали теплые струйки крови. Зато теперь она была свободна, и, испытывая колоссальное облегчение, Джоан нырнула под обнимающие ее руки и поспешила прочь. Но, к своему ужасу, тотчас же ощутила пальцы Харви на своем запястье и вынуждена была повернуться к нему.

– Ты просто дура! – грубо сказал он.

И внезапно его губы прижались к ее ладони, а язык начал слизывать с нее капельки крови. Джоан просто остолбенела от неожиданности, бледная и перепуганная, она как во сне смотрела на Харви, перенесшего теперь свое внимание на другую ладонь.

Ее вновь охватила паника. Все длилось не более нескольких секунд, но интимно-эротичный характер его действий заставил Джоан усомниться в истинности заявленных им мотивов свадьбы. Она почувствовала слабость в ногах, но ее поддержала протянутая рука Харви.

– Все в порядке, дорогая, – успокаивающим тоном скачал он. Не волнуйся, расслабься. Все прекрасно. Ты просто поцарапалась, но ранки незначительные.

Почти не вникая в смысл сказанного, она больше прислушивалась к интонации и, пораженная теплотой, прозвучавшей в его хриплом голосе, резко отдернула руки. С ее точки зрения, в этом не было ничего прекрасного, потому что его глаза горели нескрываемым желанием. И губы откровенно жаждали поцелуя...

Голова у нее вновь закружилась, все вокруг поплыло перед глазами – верный признак начинающегося приступа тошноты. Кожа снова вся горела, дыхание участилось. Казалось, ей не хватает воздуха.

– Что с тобой? – спросил он с тревожащей ее заботой в голосе.

– Пойми одну вещь, – ответила она, тщетно стараясь говорить спокойно. – Мне очень тяжело пришлось, и я чувствую себя ужасно. Хуже быть не может. Я... я... – В желудке, как последнее предупреждение, все словно перевернулось, и на ее глаза от ощущения беспомощности навернулись слезы. – О Господи, – в отчаянии простонала Джоан и бросилась прочь.

Подобрав юбки, она сбежала по винтовой лестнице, волосы и фата развевались позади нее как флаг. Кроме собственного дыхания и стука атласных туфелек, Джоан не слышала ни одного звука. Слава Богу, Харви не стал преследовать ее.

Вот она достигла подножия лестницы и почувствовала под ногами толстый ковер. Перед ней было убежище – комната, которую ей предоставили на этот день. Добраться туда и остаться одной – вот все, к чему она стремилась.

Со стоном облегчения Джоан распахнула тяжелую дверь.

Наконец-то она в безопасности! Захлопнув за собой дверь, она на мгновение прислонилась к ней спиной, стараясь хоть немного отдышаться, а потом кинулась в ванную комнату. Через несколько минут, бледная и измученная, Джоан появилась оттуда. И... увидела растянувшегося на кровати Харви, который как ни в чем не бывало ленивым движением закинул руки за голову.

– Только не это! – простонала она.

Харви потянулся, как довольный кот. Гибкое и сильное тело со всеми удобствами расположилось на шелковом покрывале. Он выглядел уверенным в себе и поэтому опасным, принятая поза позволяла особенно ясно видеть контуры мускулистых бедер.

– Именно это, – непринужденно произнес он. – Нам надо поговорить.

– Поговорить? – недоуменно повторила она; этого Джоан ожидала меньше всего. – В данный момент я никого и ничего не хочу видеть, Харви, – пробормотала она, ненавидя себя за столь напыщенную фразу и понимая к тому же, что близка к нервному срыву. – Дай мне десять минут. Мне нужно побыть одной.

– Дело не терпит отлагательств, – твердо заявил он, сверкнув глазами из-под густых темных ресниц. – Потерпи, Джоан. Я не хочу знать, почему ты только что убежала от меня и почему выглядишь такой несчастной. До того как ты услышала об отъезде Патрика, ты казалась вполне довольной жизнью, а теперь – совершенно вне себя. Что я должен думать по этому поводу?

Джоан направилась в обход кровати, надеясь, что делает это вполне непринужденно и что ей удастся добраться до двери и благополучно ускользнуть из комнаты. А тогда, подумала Джоан, в которой проснулось присущее ей чувство юмора, она наконец получит возможность стонать, скрежетать зубами и дрожать от страха столько, сколько ей захочется!

– Это не имеет никакого отношения к Патрику. Я убежала, потому что почувствовала себя плохо и боялась, что меня может стошнить прямо на тебя, – ответила Джоан, решив быть откровенной. Это может охладить в нем любое скрытое желание! – со злостью подумала она.

Нахмурившись, Харви опустил ноги на пол и встал.

– Когда ты пару раз уезжала из Африки, чтобы провести отпуск дома, ты встречалась с Патриком? – негромко спросил он.

– Конечно!

– Ваши встречи, наверное, были... весьма трогательными? Ты была рада увидеться с ним? Бросалась в его объятия?

– Да. А почему бы и нет? – К ее удивлению, Харви болезненно поморщился, и она поторопилась успокоить его. – Я же сказала, что мы дружим с самого детства. Но ведь я... в то время я встречалась с Бруно, ты ведь знаешь? – напомнила она, догадавшись, куда он клонит.

– Наверняка каждый раз по возвращении домой ты чувствовала себя измотанной, тебе хотелось участия, хотелось, чтобы кто-то успокоил тебя, заставил забыть о людских страданиях и боли, ведь человеческий мозг не в состоянии выдержать всего, не так ли?

– Да, но...

– И, насколько я понимаю, Патрик тогда тоже чувствовал потребность в любви. – Странно, но ей казалось, что, говоря об их отношениях с Патриком, Харви приходится делать над собой усилие. Во всяком случае, если судить по напряженному лицу, удовольствия от этого он явно не получал. – Ты рассказывала мне, – с мрачным видом продолжал он, – что он и Изабел были тогда в разводе и Патрик ощущал себя глубоко несчастным.

Глаза Джоан потемнели.

– И ты предполагаешь, что я сексуально удовлетворяла его!

Она буквально задохнулась от возмущения и собралась было с яростью все опровергать, когда он решительно вздохнул и пронзил ее убийственным взглядом.

– Я должен знать только одно: есть ли хоть малейшая возможность того, что ребенок у тебя от Патрика?

Онемев от неожиданности, Джоан пыталась подыскать достойный ответ.

– Нет! – в ужасе воскликнула наконец она. – Как ты смеешь?! Он любит Изабел. И всегда любил, всегда...

– Ты уверена? – спросил он, испепеляя ее взглядом. – Абсолютно уверена?

– Клянусь памятью матери! – с пылом выкрикнула она.

Напряженно поднятые плечи Харви опустились, он облегченно вздохнул, как будто освобождаясь от непосильного груза сомнений и тревог. Лицо разгладилось, теперь он вновь походил на прежнего доброжелательного Харви, которого она знала и любила.

– Благодарю тебя, – произнес он. – Прости, если обидел, но я должен был спросить об этом.

– Не понимаю, – медленно проговорила она, качая головой, – почему ты не имеешь ничего против того, что отцом моего ребенка является Бруно, но страшишься даже мысли, что им может оказаться Патрик?

– Бруно не будет рисковать своей семейной жизнью и предъявлять претензии на ребенка, —

сказал он, не глядя на нее. – Но если бы его отцом был Патрик, он мог бы сделать это.

– Это имеет для тебя такое значение?

Харви медленно поднял голову и поймал ее взгляд.

– Я намереваюсь принять на себя всю ответственность за тебя и ребенка. И не хочу затевать тяжбу за права на него. Поэтому я рад, что отцом оказался Бруно. – Его голос непривычно дрожал. – Кроме нас с тобой, всю правду знает только Линда Грэхем из «Спасения». И я хочу, чтобы так и осталось. Никто не должен подозревать, что отец твоего ребенка не я.

Джоан внимательно вглядывалась в лицо Харви, стараясь понять, откровенен ли он с ней до конца.

Видимо, поняв ее сомнения, он нехотя добавил:

– Прими во внимание мою гордость. Мне нехочется выглядеть обманутым мужем.

Но ей почему-то опять показалось, что причина совсем не в этом. Или не только в этом. Так не похоже на него – ставить мнение других превыше истины.

– Ребенок имеет право знать, кто его настоящие родители, – мягко возразила Джоан. – И я намерена...

– Нет! – решительно прервал он, быстро подходя к ней. – Мы должны дать этому ребенку нашу любовь и обеспечить достойное положение в жизни. Вполне вероятно, он или она так и не узнает всей правды о своем появлении на свет. Или, в крайнем случае, вернемся к этой проблеме лет через десять – двенадцать.

– Через десять лет? – Она с сомнением посмотрела на него. – Но, Харви, я не знаю, что и сказать...

– Тогда я облегчу тебе задачу, – твердо заявил он. – Если ты хотя бы согласна не говорить твоему ребенку о Бруно лет десять, я останусь с тобой. Если же нет – покину тебя сию же минуту. Так что, черт побери, решай прямо сейчас, не сходя с этого места!

Он взглянул ей прямо в глаза, и, помимо своего желания, Джоан почувствовала желание уступить. Харви как бы вынуждал ее согласиться на его предложение, и она ничего не могла с этим поделать – история с Бруно и роль Харви в этом тяжелом эпизоде жизни делали ее беззащитной перед ним. Тогда Джоан была безразлична ее судьба, и она не возражала, когда Харви взялся распоряжаться ею. Сейчас он вновь пытался делать это.

– Вероятно, – ответила она, пытаясь трезво оценить ситуацию, – ты прав, считая, что первым делом мой ребенок должен чувствовать себя уверенно в этой жизни, но...

– Никаких «но». Обещай мне это, – продолжал настаивать он. – Ну хорошо. Мне не хотелось говорить об этом, но ты должна подумать о последствиях, Джоан! Твой ребенок, когда ему придется узнать о том, что у его матери была любовная связь до брака, должен быть достаточно взрослым, чтобы понять и не осудить ее.

– Харви! – протестующе воскликнула она.

В ответ на этот полный боли возглас его тон внезапно смягчился, теперь в нем слышались теплота и нежность.

– Я пытаюсь объяснить, какие чувства будет испытывать твой ребенок, когда узнает о Бруно. – Он помолчал, его глаза были полны сочувствия. – Представь себе хоть на минуту: тебе сказали, что один из твоих родителей не связан с тобой кровным родством...

– Ужасно! – горячо согласилась она.

– Или еще хуже – ты узнала о том, что твой настоящий отец – лжец, мошенник и ловелас, не задумываясь нарушивший свои брачные обязательства.

Джоан передернуло от отвращения и страха.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать. Не знаю, что бы я делала, если бы это случилось со мной.

– Вот видишь. – Харви вернулся к обычной непринужденной манере разговора, но Джоан не могла не заметить, что он все время нервно теребит манжеты рубашки. Это было так на него не похоже. Но не успела она задуматься о причинах такого поведения, как Харви добавил с несколько наигранной небрежностью: – И то же самое может быть с твоим ни в чем не повинным ребенком. Именно поэтому многим приемным детям и не сообщают об их происхождении.

– Возможно, – задумчиво проговорила она, представляя, как рассказывает ребенку о Бруно, как старается объяснить, почему связалась с таким подонком. Представленная картина ужаснула: ребенок, вне всякого сомнения, отвернется от матери.

– Тогда договорились. Отцом твоего ребенка буду считаться я, и дело с концом, – сказал он так, будто не раз репетировал эту фразу.

Но ведь женившись на ней и приняв ее ребенка как своего, Харви получает наследника, в котором не будет ни капли крови Риорданов. Конечно, он не может хотеть этого. Джоан пыталась понять, в чем тут дело, жалея о том, что ей явно не хватает сообразительности. Ответ каким-то образом был связан с ее ребенком, но она не могла понять, как именно.

– Но ты ведь еще не вышел в тираж, – заметила она. – Со временем ты можешь полюбить кого-нибудь.

– При моей-то работе? – Он пожал плечами. – Я вечно в разъездах и не имею ни малейших шансов завести с кем-нибудь постоянные отношения: Кроме того, я знавал десятки женщин и не полюбил ни одной из них. Только не спрашивай меня о прошлом, – поторопился сказать он, когда Джоан, в свою очередь, раскрыла рот, собираясь сделать именно это.

Болезненное выражение, появившееся на его лице, заставило ее воздержаться от попыток прояснить эту тайну. Она промолчала, решив, что Харви, видимо, перенес некогда душевную травму, которая до сих пор заставляет его сдерживать свои чувства.

Джоан вспомнила, как он реагировал на ее рассказы о счастливой семейной жизни, и подумала – не были ли его родители суровы с ним. Но Харви всегда говорил о них с любовью. Да и во время телефонного разговора голос миссис Риордан звучал тепло и любяще.

Нет, тут крылось что-то другое, вероятно, все дело в неудачном любовном романе. Как ни странно, но эта мысль была ей неприятна.

– К тому же, – продолжил он с улыбкой, – не хотим же мы, чтобы кто-нибудь объявил нашего сына или дочь незаконнорожденным ребенком и таким образом после моей смерти лишил его наследства семьи Риордан, не так ли?

– Или состояния Кларков, – добавила она.

Харви бросил на нее подозрительный взгляд, но, увидев, что она просто иронизирует по поводу состояния своих финансов, успокоился.

– Тогда договорились, – решительно заключил он. – Для всех окружающих ребенок будет моим. И это к лучшему, Джоан. Бруно ведь все равно, не так ли?

Она поморщилась и, вновь вспомнив унизительную сцену объяснения, покраснела.

– Он умыл руки и отказался от всякой ответственности.

Харви понимающе кивнул.

– Все это позади. Теперь перед тобой открывается новая жизнь.

Но Джоан хотелось плакать. Жизнь без человека, которого она могла бы любить, казалась ей унылой и лишенной радости. Стараясь взять себя в руки, она подошла к окну и бездумно уставилась в темноту. Затем вдруг резко развернулась, в глазах стояла пелена слез.

– Ты не можешь представить, как я презирала себя! Никогда не забуду, что это значит – чувствовать омерзение к самой себе, потерять самоуважение.

Харви попытался ее успокоить:

– Ты стала жертвой опытного соблазнителя...

– Но я уступила ему. Он же не брал меня силой, – честно призналась она. – И каким кошмаром все это окончилось. Как же я была глупа! – Она ощущала страшную усталость и опустошенность. – Не ожидай от меня ничего, кроме дружбы. Я буду хорошей хозяйкой, матерью, другом. Но, пожалуйста, не требуй от меня большего – я не смогу дать тебе этого. Линда Грэхем очень высокого мнения о тебе, а ее мнение я уважаю, поэтому надеюсь, ты оставишь меня в покое. И обязуюсь сохранить в тайне происхождение ребенка на предложенный тобой срок. Даю тебе слово.

– Спасибо, – негромко сказал он. – А я, в свою очередь, обещаю постараться быть как можно более хорошим отцом. И знаю, что во время моего отсутствия ты прекрасно справишься сама. У тебя врожденный талант общения с детьми. Дети беженцев тебя любили.

Его голос звучал хрипло, но не угрожающе, и у нее вновь возникло теплое чувство к человеку, участливо заговорившему с ней в самую тяжелую минуту ее жизни. Он помог ей выбраться из ада, найти силы жить дальше, возродил чувство собственного достоинства.

У Джоан даже немного поднялось настроение. Будущее будет лучше, чем прошлое. Должно быть.

– Эти дети лишились всего, – печально сказала она. – А у меня были любящие родители. И я прекрасно помню, как переживала их смерть. Тогда в моей жизни образовалась пустота, которую ничем не заполнить. Сайлас делал все, что мог, но все-таки не заменил мне отца. Видишь ли, отец был как бы частью меня – я была плоть от плоти его.

– Ты говорила, что обожала свою мать. – По тону Харви можно было догадаться, что он понимает, как ей одиноко.

– Мне ужасно не хватает ее, – призналась она. – Именно поэтому я и согласилась работать с потерявшимися детьми и делала все, что могла, чтобы отыскать их близких. Ведь мои родители были для меня всем. Преданные, заботливые, прямодушные...

– Конечно, конечно... – не глядя на нее, сказал Харви, словно смущенный подобной откровенностью. – Только не обожествляй их, Джоан, – предупредил он. – Не водружай на пьедестал. Это было бы ошибкой...

– Только не в моем случае. – Ее глаза подозрительно блеснули. – Они были редкими людьми, и я горжусь тем, что являюсь их дочерью.

– Идеальных людей не бывает, – продолжал настаивать он, к ее великому раздражению. – Все порой совершают ошибки или имеют секреты, которые тщательно оберегают от посторонних.

– Я никогда не слышала о родителях ни одного плохого слова! – возмущенно заявила Джоан, чувствуя себя несколько неуверенно под его почти жалеющим взглядом. На нее вдруг нахлынула волна усталости, и она тяжело вздохнула: – Я чувствую себя совершенно измотанной.

– Бедная Джоан, тебя всю трясет. Слишком много всего навалилось, не правда ли? Почему бы тебе не прилечь ненадолго?

Кровать выглядела весьма привлекательно. Но, как ни странно, и Харви тоже. Не стоило искушать себя.

– Мне кажется, сейчас этого делать не стоит, – слабым голосом возразила она. – Нам надо провести некоторое время с гостями, и потом, вероятно, мы сможем уйти. – Она сделала несколько неуверенных шагов по направлению к двери.

– Подожди минутку. Ты не можешь появиться в зале в таком виде, – добродушным тоном заметил Харви. – Твоя фата сбилась на сторону, и неплохо было бы подкраситься.

– Господи! – Джоан тяжело вздохнула. – Я, наверное, выгляжу как настоящее чучело. Совсем забыла. Спасибо тебе.

– Вовсе не чучело. Ты очень красива. Только немного бледна, – тихо сказал он.

Не зная, что ему на это ответить, Джоан в замешательстве подобрала свои юбки, подошла к туалетному столику и села перед ним, намереваясь привести себя в порядок. Но руки не желали слушаться.

Роясь в сумочке в поисках помады, она продолжала наблюдать за Харви в туалетном зеркале. Он ободряюще улыбнулся, и эта улыбка заставила ее уронить помаду на пол. Но как только тюбик вновь оказался в трясущихся руках Джоан, она поняла, что все равно не в состоянии воспользоваться им, и в нерешительности замерла.

– Попробуй пудру, – предложил он.

– Я как раз собиралась. – Джоан суетливо провела по лицу кисточкой из собольего меха. – Послушай, я так не могу. Тебе обязательно нужно смотреть на меня? – пробормотала она, чувствуя себя неловко под его внимательным взглядом.

– Мне кажется, я должен оставаться с тобой, – ответил он.

Его низкий, хриплый и протяжный голос словно окутывал ее тело с головы до пят, вызывая какой-то непонятный отклик.

Джоан отшвырнула пудреницу в сторону.

– Ничего не выйдет! Я все равно не смогу выйти к гостям, – произнесла она, приходя и ужас от одной мысли о том, что снова придется притворяться и любезничать с Харви.

– Нет, сможешь, – решительным тоном сказал он. – Помочь тебе с помадой?

И прежде чем Джоан успела опомниться, Харви присел на корточки рядом с ней, нашел помаду и сильными пальцами взял ее за подбородок.

– У меня это неплохо получается, – заверил Харви.

– Но не так хорошо, как у меня? – пискнула она.

Он недоверчиво улыбнулся.

– Видела бы ты свои руки. Сиди спокойно.

Его бархатистый шепот заставил Джоан замереть в кресле. Харви поднес помаду к ее губам. Почти не дыша, она наблюдала за неторопливыми взмахами его необычайно длинных ресниц. Сосредоточенность Харви завораживала.

Испытывая непонятно на чем основанный страх, она позволила ему тщательно очертить помадой контуры пухлых губ. Несмотря на явную эротичность сцены, она была не в состоянии не то что двигаться, а и дышать.

– Открой рот, – попросил он с очаровательной улыбкой.

Не успела Джоан даже подумать, как губы раскрылись словно сами по себе, и она опустила веки, чтобы не видеть его лица. Оно было опасно чувственным, недопустимо близким. Его легкое дыхание щекотало кожу. Потом Джоан почувствовала, как палочка помады очень медленно двинулась вдоль ее нижней губы. Чересчур медленно.

И вдруг совсем замерла. Дыхание Харви стало громче. Она заставила себя открыть глаза. Он смотрел на нее словно зачарованный.

Потом вскочил на ноги так резко, что Джоан поспешила посмотреться в зеркало – ей хотелось увидеть, что же взволновало его до такой степени. На ее щеках горел румянец, а губы, казалось, сами напрашивались на поцелуй.

– Возьми. – По всей видимости, пришедший в себя Харви протянул ей салфетку, чтобы она могла промокнуть губы. – Больше ни с чем помочь не надо? – спросил он, переходя на шутливый тон. – Корсет, искусственная нога, подвязки?

– С этим я сама справлюсь, – сказала она, грациозным движением поправляя прическу.

– Значит, готова к танцам? – негромко спросил он.

Джоан с трудом удалось улыбнуться: накрашенные губы ярким пятном выделялись на фоне бледной кожи. Нет, никто не заставит ее танцевать с Харви, не говоря уже о том, чтобы притворяться до беспамятства влюбленной в него. Не было у нее и никакого желания возвращаться сегодня вечером в коттедж вместе с ним. Джоан чувствовала себя как между молотом и наковальней...

Неожиданно, к своему собственному изумлению, она заплакала.

– Будь оно все проклято! – в отчаянии бормотала она.

– Да ты на грани истерики! Я подозревал, что это может случиться, – сочувственно сказал Харви. Он поднял ее стиснутую в кулак руку и наблюдал, как та дрожит на его широкой ладони. – Совсем расклеилась, – сказал он нахмурясь. – Пожалуй, пора закрывать лавочку. Тебя и так впереди ждет немало.

Услышав столь зловещее предсказание, Джоан перестала плакать и страдальчески подняла брови.

Выпустив руку Джоан, Харви зашел сзади и легко коснулся пальцами ее напряженных плеч.

– Что в этом удивительного? Я связала свою судьбу с тобой и не совсем уверена... – Она вскрикнула – его пальцы буквально впились ей в тело.

– Дороги назад нет, – бесстрастно сказал он. – Мы заключили соглашение и теперь связаны друг с другом до конца жизни.

Чувствуя, что должна как можно скорее избавиться от этих до безумия приятных прикосновений Харви, Джоан прошептала:

– Помоги мне пройти через это.

– Несколько минут в зале, – пообещал он, – и я буду настаивать на том, что нам пора идти.

– Я... сегодня ночью мне хочется остаться одной, Харви, – сказала она, останавливая его руку, протянутую, чтобы помочь ей встать. – Не сможешь ли ты переночевать в каком-нибудь другом месте?

– Извини, – коротко ответил он, – но об этом не может быть и речи. – Потом помедлил, как бы отыскивая нужные слова, и решительно продолжил: – Видишь ли, Джоан, в коттедже я хочу рассказать тебе нечто, что, как мне кажется, ты должна знать о своих родителях.