Счастливый дождь

3

Первую половину полета Кен проспал. Он всегда считал, что преодолевать расстояния нужно во сне, так легче. На самом деле он просто не любил летать – боялся, хотя и не показывал виду.

У Саманты же было время еще раз покопаться в своих чувствах. Она убеждала себя, что действительно любит Кена, а не использует его в своих целях.

На это путешествие Саманта согласилась только из вполне понятного желания познакомиться с матерью своего избранника. Она пыталась убедить себя, что просто ищет счастье, ведь ей так долго не везло.

После того как Джек отказался от своей семьи, Райдмены предприняли несколько попыток вернуть его обратно.

Примерно через месяц после его отъезда на Аляску Келли и Томас полетели за ним, но он даже не пустил их на порог. Его мать была на грани нервного срыва, а отец вне себя от бешенства. Но, несмотря на это, в течение года они еще сохраняли надежду на то, что сын одумается.

Саманта им писала, но не приезжала. О том, что у нее родились сыновья, никто не знал. Придумав в объяснение какую-то небылицу, она переехала в другой штат и начала заново строить свою жизнь. К сожалению, не совсем ту, о какой мечтала.

Пару раз она посылала письма и Джеку, хотела пробудить в нем сострадание к родителям, даже предлагала встретиться…

Хотя в большей степени встреча ей была нужна, чтобы понять, не исчезло ли у него нежелание становиться отцом. Порой Саманта хотела сообщить ему о рождении сыновей… О своих любимых близняшках. Но каждый раз отказывалась от этой затеи.

На ее письма Джек ответил только однажды, и очень грубо. Как же она была права, когда не позволяла себе мешать рабочие отношения с личными. Точнее, она была права, когда вообще не общалась с мужчинами.

После Джека все перевернулось вверх тормашками. Пришлось уйти с хорошей работы, воспитывать детей одной. О блестящей карьере пришлось забыть и думать.

Но самое главное было в другом: к своему несчастью, Саманта поняла, что безумно влюбилась в отца своих детей. Будто все время до встречи с ним она специально не тратила свои эмоции на других мужчин, а тут – прорвало. Ее сердцем овладел Джек Райдмен. И он его разбил.

Прошло немало времени, прежде чем она смогла прийти в себя. Но каждый раз, глядя на своих близняшек, в ее сердце просыпалась тоска.

Около трех месяцев назад Саманта познакомилась с одним приятным молодым человеком по имени Кен. Он начал за ней ухаживать. Устав решать все проблемы в одиночку, Саманта приняла его ухаживания.

Каково же было ее удивление, когда она вдруг поняла, что он сводный брат Джека! Сын сбежавшей жены Моррисона! Она стала аккуратно задавать вопросы, и все окончательно прояснилось. Так и есть. Ее предположения оказались верными. Как же тесен этот мир!..

Ничего не подозревающий Кен рассказал, что шесть лет назад первый муж его матери, то есть Джим Моррисон, серьезно заболел.

Кен с матерью были, конечно, недовольны его поступком. Мать собиралась ухаживать за Джимом и, значит, жить с ним в одном доме, но обитать постоянно среди снегов и эскимосов ей совершенно не хотелось.

Вспомнив рассказ Моррисона, Саманта решила, что, скорее всего, Элизабет пошла на это не из-за милосердия или благодарности, а ради банальной выгоды.

Хотя Саманта лично не была знакома с матерью Кена, но, зная ее прошлое, уже недолюбливала.

А сын у нее ничего!.. Саманта бросила взгляд на спящего Кена. Он замечательный парень, и, кто знает, может у них что-то получится?..

Но в ее душе росла тревога.

Саманта боялась встречи с Джеком. Хотя почему? Ведь она смогла вычеркнуть его из своего сердца. Так к чему переживания?

– Дорогая, мы почти прилетели. – Голос Кена раздался около самого ее уха.

Теплое дыхание, слетающее с его мягких губ, отвлекло ее от тревожных мыслей. Оно вернуло Саманте ощущение внутренней устойчивости, напомнив, что она уже не одна.

Раз уж собралась выйти за Кена замуж, рано или поздно все-таки придется познакомиться с его семьей. Поэтому ничего необычного в ее поездке нет. К тому же Саманте хотелось увидеть дом, в котором жил ее дорогой Джим Моррисон.

– Кажется, ты волнуешься… – сказал Кен, нежно поворачивая к себе ее лицо. – Не стоит… Ты понравишься моей матери. А что касается Джека…

Саманта замерла.

– Впрочем, о Джеке лучше поговорим вечером, – закончил Кен.

– Вечером? – переспросила Саманта.

Она вновь почувствовала тревогу. Кен чего-то не договаривает.

– Да. Когда остановимся в отеле, – подтвердил Кен. – Дом находится очень далеко от аэропорта. Поэтому в путь надо отправляться утром, ночью в снегах опасно.

Самолет летел до Анкориджа, а дом Моррисона, точнее теперь Джека Райдмена, находился за полярным кругом, всего в нескольких милях от побережья моря Бофорта.

Хуже места и не придумаешь…

Саманта поежилась.

И как только Джек решил отказаться от всего и поселиться среди льда и вечного холода? Моррисона еще можно понять: перед смертью люди часто впадают в крайности, но Джек? Неужели он до сих пор не оправился от потрясения?

Саманта недоумевала. А еще она не могла понять, почему миссис Моррисон осталась там, вместе с Джеком.

Моррисон ей ничего не оставил, но она могла вернуться обратно в Оклахому, в свой дом. Ведь должны же у нее быть сбережения. Да и Кен помог бы матери… Неужели они с Джеком нашли общий язык и решили исправить ошибки прошлого?

Скоро она все узнает. И Кен тоже. Может, прямо сейчас и сказать, что она знакома с его братом?.. Нет. Не время. Что будет, то будет…

– А почему… почему нам обязательно надо говорить о твоем брате?

Кен со вздохом откинулся в кресле.

– Я долго думал, как тебе рассказать про него, – признался он, невольно выдав причину своего необычного молчания. – Джек… знаешь… Джек бывает очень своенрав-ным, и это не всегда объяснишь его темпераментом.

Пальцы Саманты начали теребить пряжку ремня безопасности.

Раньше Джек был очень приятным в общении молодым человеком, за исключением, конечно, грубых выходок после известия о Моррисоне… Он был упрямым, но воспитанным и никогда не выходил из себя. Однако все меняется… Яркий пример тому его письмо, хранившееся у нее дома в ящике стола.

– Не всегда? – слетело с ее губ. Только потом Саманта сообразила, что вопрос лишен смысла. – Я хотела спросить, – она запнулась, – какие еще… есть причины? Он эгоистичный? Самодовольный?

– Нет, черт возьми! – резко возразил Кен. – Никто не скажет о нем так. Но он бывает грубым, бесцеремонным, даже жестоким, если угодно. Он… может сильно обидеть своей резкостью. – Кен вздохнул и торопливо произнес: – Я хочу сказать, раньше он таким не был. Конечно, я недавно его знаю, но ему пришлось столько пережить, а особенно после катастрофы… Саманта замерла.

– Какой катастрофы?

– Вскоре после того, как мы познакомились… Я тебе рассказывал, это было на похоронах его отца. Ему надо было лететь в Анкоридж, но внезапно началась сильнейшая вьюга и вертолет упал. Два дня его не могли найти. И Джек, и пилот, к счастью, оказались живы, но брат очень сильно пострадал.

Саманта почувствовала, что ей становится нехорошо.

– Он выздоровел?

– Почти. Он прикован к инвалидному креслу…

Саманта не верила своим ушам.

– Джек инвалид?

– Дорогая, не говори о нем так, прошу тебя… – мягко поправил Кен. – Не надо так о моем брате, ладно? Джек не инвалид, во всяком случае, так он говорит о себе. Он просто… Просто не может свободно передвигаться.

– Но почему вы не отвезли его к лучшим врачам? Ведь деньги у него наверняка есть!

– Мы сделали все возможное. Джек сам врач и обращался к лучшим специалистам, но они не смогли помочь.

Саманта стала белой как мел.

Она отвернулась от Кена, пряча свое испуганное лицо. Господи, хорошо бы этого ничего не было! Кен, возьми свои слова обратно! – хотелось крикнуть ей ему в лицо.

Но ничего подобного Саманта сделать не могла. Ведь она никогда не признавалась Кену, что знакома с его братом, даже больше, чем просто знакома.

То, что сказал Кен, потрясло ее. Но нужно было как-то перенести страшную новость.

Саманта не могла представить себе Джека в инвалидном кресле. Перед глазами то и дело вставал образ человека, которого она знала раньше: красивого, веселого, энергичного…

Джек – в инвалидном кресле! Он потерял способность ходить! И все это он переживал вдали от своей настоящей семьи…

– Вот я и решил тебя предупредить. – К счастью, Кен не смотрел в ее сторону. – Джек настаивает, чтобы по возможности это держалось в тайне. Знаешь, он ненавидит, когда его жалеют… Это одна из причин, почему он остался жить в Ледяном доме, как он его называет. Джек часто говорит: «Холод помогает мне не чувствовать боли».

Силы покинули Саманту. Ее тело обмякло, ноги стали ватными.

– Во всяком случае, сейчас дела обстоят не так плохо, – задумчиво продолжил Кен. – То есть он по-прежнему пользуется креслом, но может передвигаться и без него. Он уже довольно хорошо ходит, правда, опираясь на костыли. Конечно, он не кричит об этом во всеуслышание. Даже от нас с мамой пытается скрывать… – Обратив внимание на то, что после ужасной новости Саманта не произнесла ни слова, Кен повернулся к ней. Увидев ее бледное лицо, он скорчил гримасу. – Ну-ну, дорогая, – снисходительно сказал он, – не надо принимать все так близко к сердцу.

Саманта понимала, что надо что-то ответить, и с трудом выдавила:

– Кен, нужно было рассказать мне об этом раньше. Я не знаю, что тебе ответить…

– Какая разница! – в его голосе зазвучала нотка раздражения. – Брось! К нам это не имеет никакого отношения, правда? Я просто не хотел, чтобы ты… ну… сказала что-нибудь, о чем могла бы потом пожалеть.

– Пожалеть? – тихо переспросила Саманта.

– Да, когда в первый раз увидишь его в инвалидном кресле, – мягко пояснил Кен. – Я бы не хотел, чтобы он тебя обидел. Джек может быть чертовски ядовитым с людьми, которые проявляют к нему сочувствие.

Нет, это уж слишком! Знай, она все это до своего отлета, никогда не согласилась бы на поездку. А почему – объяснить не могла…

В том, что касается ее и Кена, не изменилось ровным счетом ничего. Но теперь поездка может стать для нее просто мукой… Смотреть на Джека в инвалидном кресле!..

Да, она верила, что ее чувства к нему умерли, и все равно очень боялась эмоций, которые могли бы заставить ее страдать. Она хочет быть счастливой! Она имеет на это право!

– Ну, все, – сказал Кен и, теряя терпение, повторил: – Не понимаю, почему ты принимаешь это так близко к сердцу? В конце концов, Джек сам виноват. Летчик предупреждал его о возможности непогоды.

– Все нормально. – Саманта вяло улыбнулась.

– Молодчина! Во всей этой истории есть только одно утешение. Травма помогла ему сблизиться с матерью, которую раньше он совсем не знал.

Анкоридж встретил их жестоким морозом. Саманта предполагала, что будет холодно, но реальность превзошла все ее предположения. Когда они добрались до гостиницы, у нее от такой стужи зуб на зуб не попадал.

Все против нее!

Она мечтала отогреться, выспаться, а на следующее утро отправиться обратно домой, к своим дорогим малышам.

Номер Саманты был небольшим, скромным, но – что понравилось ей больше всего – теплым.

Кен поселился в номере напротив.

Саманта была только рада его предложению отдохнуть пару часов перед ужином. Она была благодарна ему за понимание, а еще за то, что он не торопил ее.

Саманта знала, что он хотел бы заняться с ней любовью, но держал свое желание в узде. Так что они до сих пор оставались друзьями, а не любовниками.

Она лежала на кровати и никак не могла расслабиться. Все, что рассказал ей Кен, бесконечно вертелось в ее мозгу, и, в конце концов, от напряжения у нее разболелась голова.

Значит, Джек стал инвалидом… Какое страшное слово!

Саманта вспомнила, как увидела его в первый раз. Он широкими шагами вошел в кабинет своей матери, миссис Райдмен.

Келли вышла на минуточку, оставив Саманту одну.

– Добрый день! – Джек удивленно посмотрел на молодую девушку, изучающую какие-то бумаги. – Позвольте представиться. Джек Райдмен. – Он протянул ей руку.

Саманта поднялась с кресла.

– Здравствуйте. Я Саманта Мартин. Новая помощница миссис Райдмен.

Так вот он какой! – мелькнуло тогда у нее в голове. Очень похож на Моррисона, только выше ростом.

Завязалась непринужденная приятная беседа. И с каждым его словом сердце Саманты все больше наполнялось состраданием к Джиму, который никогда не сможет вот так с ним поговорить… У него такой замечательный сын!

От горестных мыслей Саманту отвлек голос вошедшего в номер Кена.

– Не можешь уснуть? – заботливо поинтересовался он. – Сказывается разница во времени. Нужно привыкнуть. Ты устала, но не можешь расслабиться, так ведь? Такое бывает при смене часовых поясов. Я раньше тоже с трудом привыкал, но теперь умею быстро приспосабливаться.

– Тебе хорошо, – сказала Саманта.

К счастью, Кен не уловил насмешки в ее тоне. Тем не менее, Саманта пожалела, что позволила иронии прорваться. И тут же головная боль с новой силой забилась в висках.

Это все мысли о завтрашнем дне, грустно подумала она. Мысли о встрече с Джеком. Они дамокловым мечом висели над ее головой.

– А что, если нам заняться любовью? – сказал Кен, обняв ее за талию и привлекая к себе.

Но Саманта вдруг испугалась настойчивого прикосновения его рук. Иногда она вообще сомневалась, что сможет когда-либо снова ответить на мужскую ласку.

Из-за этой неуверенности ее слова прозвучали резче, чем она хотела:

– Ох, Кен, только не сейчас! – Высвобождаясь из объятий Кена, она тут же почувствовала себя виноватой за причиненную ему боль. – Я… я хочу принять душ и переодеться к ужину. Ты не возражаешь?

Кен был в нерешительности.

– Что-нибудь случилось? – встревоженный нервозностью Саманты, он внимательно на нее посмотрел.

Она развела руками.

– Просто у меня разболелась голова, – пришлось ей признаться. – Это началось… как только мы сошли с самолета… Прости, но я действительно ужасно себя чувствую.

– Что же ты сразу не сказала? – Кен ушел в свою комнату и вскоре вернулся с какими-то таблетками. – Вот, выпей парочку. Это поможет. Головная боль пройдет, и ты легче приспособишься к перемене часового пояса. – Он поцеловал ее в лоб. – Прими холодный душ. А через полчаса я буду ждать тебя внизу в баре. Обещаю, что ты будешь другим человеком.

Саманте хотелось бы в это верить. Когда Кен уходил, она поблагодарила его за заботу теплым поцелуем в щеку.

– А ты знаешь, что я недостойна тебя? – прошептала она, нежно пробежав пальцами по его лицу.

Он поймал ее пальцы и поцеловал, прежде чем попрощаться с шутливой грубоватостью.

Погода на следующие утро немного изменилась: столбик термометра опустился еще ниже, но ветра не было.

На личном вертолете Джека они перелетели через горный хребет Брукс. Дальше пришлось двигаться на снегоходе.

– Похоже, в этих местах живет не особо много людей, – поделилась своими наблюдениями Саманта.

– Да, ты права. Здесь жить трудно и довольно скучно. Большинство населения составляют эскимосы. Многие из них до сих пор верны традициям, живут в ярангах и занимаются охотой на тюленей, но немало и таких, кто стал наниматься в строительные и нефтедобывающие компании.

Саманта любовалась необычным пейзажем. На много миль простирались снежные пустыни, правда, кое-где виднелись небольшие оазисы цивилизации: то небольшая деревня, то какая-то вышка.

– А почему вертолет не доставил нас прямо к дому? – поинтересовалась она.

Кен скорчил недовольную гримасу.

– Причуда моего брата. Но не стоит сердиться на него за это. У него так мало радости в жизни.

– Но все же почему?

– Когда Джек сюда переехал, он долгое время пребывал в состоянии сильной депрессии. Его совершенно ничего не интересовало. Мечты о карьере врача пошли прахом, и он никак не мог найти себе занятие. Однако в конце концов он решил заниматься фотографией.

Кто бы мог подумать! Саманта не переставала удивляться.

– И что он фотографирует?

– В основном его объекты – это животные, а нередко и местные жители. Сейчас недалеко от дома пасутся олени. Они перебираются на континент, подальше от моря. Вот Джек и хочет, чтобы они подольше там оставались, а шум вертолета может спугнуть животных. Но лично я считаю, что это все ерунда, – поделился своими соображениями Кен. – Животные уже давно не боятся цивилизации.

Саманта никак не стала комментировать услышанное. Она ничего не знала об этих местах, а судить о том, в чем плохо разбираешься, считала неуместным дилетантством.

Когда они подъехали к дому, навстречу им вышла немолодая женщина в роскошной норковой шубе.

Саманте такое одеяние показалось несколько неуместным. Шуба не казалась особо теплой. Ее фасон куда больше подходил для званых вечеров где-нибудь в Нью-Йорке или даже в жарком Лос-Анджелесе, чем для суровой температуры Заполярья.

Саманта сразу догадалась, что перед ней Элизабет, бывшая жена Моррисона, мать Кена и Джека.